18 июля 1936 года самые консервативные силы испанской армии подняли мятеж против демократически избранных органов власти. Их поддержали карлисты, многочисленный слой общества, выступающий за построение монархического государства на основе моральных и социальных учений католической церкви. Они стали создавать свои вооружённые формирования - терсиос. В них активно вступали добровольцы - рекетес. Зачастую - целыми семьями: от шестидесятилетних дедов до пятнадцатилетних юношей. Рекетес стали носить на груди, слева, нашивку с изображением сердца Исуса Христа, вокруг которого их матери, сёстры или жёны вышивали короткое обращение к Богу с просьбой о защите и покровительстве. Символами рекетес стали Бургундский крест и чёрный орёл. Каждый терсио имел своё знамя.
К мятежникам также присоединились вооружённые группы фалангистов - испанских фашистов. Часть гражданской гвардии (служба общественной безопасности) активно выступила на стороне повстанцев. Гитлер направил двадцать тысяч своих элитных "добровольцев", сформированные в Легион Кондор. Муссолини прислал Добровольческий Корпус из семидесятичетырёх тысяч прекрасно вооружённых и подготовленных человек. Марокканский султан приказал восьмидесяти тясячам своих подданых влиться в части генерала Франко. Кроме этого, в Испанию, поддержать восставших, прибыли: отряд ирландских и английских фашистов, французские националисты, русские добровольцы из числа офицеров-белогвардейцев. Современная боевая техника из Германии в большом количестве поступала генералу Франко через территорию Португалии. Небо Испании контролировали немецкие, итальянские и франкистские эскадрильи.
Но настоящие добровольцы сражались на стороне республиканцев. Это были граждане многих стран мира, которые не получив никакой поддержки своих правительств, а в некоторых случаях даже нарушив законы, запрещающие оказывать помощь Республике, прибыли в Испанию.
Советский Союз неофициально начал поставки военной техники и отправку лётчиков, танкистов, советников.
Генерал Франсиско Франко располагал армией с чёткой структурой: корпуса, батальоны, отдельные части, эскадрильи и т.д, где царила жёсткая военная дисциплина. Республиканская армия состояла в основном из интернациональных бригад небольшой численности, вооружённых формирований коммунистов, анархистов, социалистов, объединённых марксистов и профсоюзов, не признававших единого командования и сражающиеся в этой гражданской войне за свои узкопартийные цели.
После военного переворота, совершенного Франко, вся территория находящаяся под контролем республиканцев погрузилась в революционный хаос, и повсюду стали возникать новый организмы власти, которые стали бороться между собой. Произошли первые массовые убийства в Мадриде и Барселоне, где неконтролируемая толпа заполонила улицы и стала расправляться со священниками, политиками-консерваторами, землевладельцами, буржуазией.
В то же самое время в зонах, оккупированных франкистами, был утановлен режим террора, чтобы подавить у врага какое-либо желание к сопротивлению. В Наварре, Майорке, Ла Риохе были проведены массовые казни профсоюзных лидеров, интеллигентов левой ориентации, военных, оставшихся верных присяге и не поддержавших мятеж.
Вскоре две враждующие стороны поняли, что не обладают необходимыми силами, чтобы одержать быструю победу в этой развязавшейся гражданской войне. 5 августа колонна националистов под командой подполковника Хуана Ягуе вышла из Севильи на Мадрид. Плохо организованные республиканские войска не могли дать должного отпора и отступали. За неделю войска Ягуе прошли с боями 300 километров. Для того, чтобы повернуть на Мадрид, националисты должны были захватить город Бадахос. За обладанием им завязались кровопролитная битва. 15 августа Бадахос пал. Все жители города, подозреваемые в связях с "левыми" были казнены на площади, где устраивались корриды.
Республиканцы, опасаясь, что Мадрид тоже попадёт в руки франкистов, решили перевезти всех заключённых их столичных тюрем в Валенсию. Но для непосредственных исполнителей этот приказ правительства стал призывом к уничтожению тысяч людей, находившихся в застенках. 7 ноября первая партия заключенных была расстреляна в Паракуельос де Харама.
В ноябре, ценой огромных потерь, республиканцам всё же удалось отстоять Мадрид.
В сентябре, на севере Испании, войска Франко захватили города Ирун и Сан-Себастьян.
Ранним утром 13 февраля 1937 года сухогруз "Колывань" Одесского морского пароходства вошёл в порт Барселоны. Не мешкая ни минуты, он был поставлен под разгрузку у одного из свободных причалов. Команда быстро открыла крышки трюмов, и огромный кран стал поднимать из чрева парохода советские танки Т-26. Боевые машины медленно проплывали в воздухе, покачиваясь на толстых тросах и опускались на берег. Вокруг них собралась огромная толпа зевак. Мальчишки карабкались на танки, залезали под гусеницы...
- Странно всё как-то, - высказал своё сомнение вслух Быков Мальцеву, стоящему рядом на капитанском мостике, - порт не оцепили. Толпа посторонних. Среди них конечно и агенты противника, которые всё записывают, а может даже и фотографируют. Полная безответственность, одним словом! Давай спустимся на палубу.
На одной из трюмных крышек стоял командир танкистов, которого все его подчинённые звали Васильевич, но никто за всё время пути не обратился к нему по званию, и руководил разгрузкой.
- Васильевич, ты меня прости, что я не в своё дело встреваю, - вежливо произнёс Быков.
- Что случилось, Иван Терентьевич? - с недовольным видом спросил командир танкистов, отрываясь от наблюдения за тем, как грузчики стропили боевую машину.
- Смотри, уже пять танков стоят на берегу. День хороший, солнечный. А вдруг налетит авиация противника и нанесёт бомбовый удар по причалам и по берегу? А я же ни одной зенитки в порту не видел, - обяснил Быков свою тревогу.
- Ты прав, Терентьевич! Я как-то в суматохе выгрузки и не подумал об этом, - признался командир танкистов и, сняв дурацкую гражданскую фуражку, почесал наголо бритую голову.
- Все наши военные на пароходе одеты в гражданскую одежду, но за версту же видно, кто они на самом деле, - вдруг подумал Мальцев.
- Михаил, ко мне! Срочно! Давай быстрее! - закричал громко Васильевич.
Откуда появился один из двух переводчиков танкистов, которого звали ласково Мишой. Молодой мужчина лет тридцати, но уже с кругленьким и заметным животиком. Александр как-то раньше несколько раз пытался заговорить с ним, но тот отвечал односложно и нехотя...
- Михаил, переведи испанскому офицеру, чтобы показал дорогу нашим ребятам в город. Танки срочно из порта убирать надо. Не дай бог, бомбить начанут, - приказал командир танкистов.
- Есть! - бодро ответил Миша и ловко спустился на берег по трапу.
Там он пошептался с нашими танкистами, а потом что-то сказал офицеру республиканской армии, отвечающему за выгрузку советских танков. Через несколько минут танкисты быстро забрались в свои Т-26 и начали запускать дигатели. Вскоре, грохоча гусеницами по булыжной мостовой и выпуская клубы сизого дыма, танки поползли в город.
К вечеру выгрузка была закончена. На судне осталась команда и Быков с Мальцевым. Иван Терентьевич сильно нервничал. Он взад и вперёд быстро ходил по палубе и курил. Начало смеркаться. Прохладный солнечный февральский день закончился. Подул ветер. Сильный. Холодный и сырой.
- Никому мы наверное здесь не нужны! - в сердцах сказал Быков, - а ведь приказали мне в Москве ждать на судне, когда за нами придут. А сколько времени ждать? Ну ладно, может ещё одну ночь придётся здесь скоротать...
- К Вам пришли, - обратился к Быкову вахтенный матрос.
- Ну пусть поднимаются на борт!
На палубе показался молодой человек лет двадцати пяти.
- Товарищи Хуан и Алекс? - спросил он внимательно смотря на них.
- Да! - коротко ответил Быков и прошептал Мальцеву: - Чего застыл как истукан? Переводи!
- Хорхе Родригес! - представился гость, протягивая для приветствия руку, - простите за опоздание, но мне только час назад сказали, что я должен вас встретить. Собирайтесь.
Александр перевёл.
- Скажи, что мы давно уже его ждём! С утра уже собрались! - пробурчал Быков.
На берег они спустились когда уже было совсем темно. Их ждал легковой автомобиль с водителем.
- Садитесь, пожалуйста! - пригласил Родригес.
Все уместились на заднем сиденье. Автобомиль урча мотором и, подпрыгивая на неровностях мостовой, помчался по тёмным улицам Барселоны.
Родригес, сразу же принялся о чём-то рассказывать. К своему ужасу и стыду, Мальцев его не понимал. Его охватила паника. Александр напряжённо вслушивался, но никак не мог уловить смысла о чём говорит Хорхе. Мальцева также смущал странный акцент Родригеса и обилие незнакомых слов.
- О чём это он всё заливается? Ты мне переводить будешь? Или истуканом так и сидеть будешь? - прошипел на ухо Александру Быков, толкнув его под бок локтём, - а может ты, переводчик хренов, ничего не понимаешь?
- Товарищ Хорхе, Вы могли бы говорить чуточку медленнее?! - попросил Мальцев.
- Ой, простите меня! - спохватился тот, - вы наверное меня не понимаете. Я же мешаю наш каталанский язык с классическим кастельянским.
Он стал говорить медленно и очень чётко произносиь все звуки. Теперь Мальцев с облегчением вздохнул: он всё понимал. Монолог был о преступном отношении партии анархистов к гражданской войне.
- Понимаете, товарищи, мы, коммунисты, на период гражданской войны временно оставили идею социального переустройства нашего общества. Ведь самая главная задача сейчас - это победить фашизм. Анархисты же продожают будоражить общество своими нелепыми утопическими проектами, вместо того, чтобы воевать как следует.
Монолог неожиданно прервался. Они приехали. На стене старинного дома тускло мерцал фонарь. Родригес открыл ключом высокую дверь, и все вошли внутрь. В нос ударило запахом сырости и несвежего белья. Хорхе долго шарил рукой по стене в поисках выключателя.
- Да где же он? Где же? Ага вот!
Под высоким потолком зажглась слабая электрическая лампочка и тускло осветила комнату. Вдоль стен четыре кровати. Две из них заправлены. Посередине - квадратный стол.
- Вот, товарищи, располагайтесь. Отдыхайте после дороги! - любезно предложил Родригес и неожиданно осёкся:
- А столовая то уже закрыта! Где же мне вас покормить?
- Александр, переведи ему, что у нас есть еда. Спасибо ему за встречу. Пусть тоже отдыхает.
Мальцев перевёл
- Очень хорошо! Тогда отдыхайте. Завтра утром я за вами приду. Спокойной ночи! Да, чуть не забыл. Во дворике, налево, туалет и умывальник.
- Хорошо хоть так встретили, - снова недовольно пробурчал Быков, кладя свой чемодан на стол. Он явно был не в настроении.
Мальцев тем временем с интересом рассматривал плакаты, которыми были обклеены стены комнаты. На одном- трое мужчин в касках. Негр, азиат и европеец и внизу надпись:
"Представители всех народов мира, воюют в интернациональных бригадах на стороне Испании".
На другом плакате автор изобразил лежащие на столе краюху хлеба, горсть патронов в полосе яркого света, исходящего от электрической лампочки. "Добровольцы, берегите патроны, еду и энергию!" - гласила фраза сбоку, написанная яркой красной краской.
" Резервист, вступай добровольцем в армию!" призывал другой плакат с изображением голубых силуэтов мужчины и женщины".
- Сашок, давай сначала устроимся! Потом будешь рассматривать!
- Давайте, Иван Терентьевич! - согласился он.
- Ни стульев, ни шкафов... Ничего нет! Ну ладно не беда, самое главное, что мы располагаем столом. У меня есть неприкосновенный запас, но сейчас прищло время его съесть, - вслух размышлял Быков, доставая из чемодана банку мясных консервов, буханку белого хлеба, луковицу...
- Я руки помою, - предупредил Александр и вышел.
То, что Родригес назвал двориком, оказалось крошечной комнатой без крыши. Слева, при ярком свете луны, он увидел две деревянные грубо сколоченные двери. Александр открыл одну. Это был туалет сделанный в толстенной стене старинного здания. За другой дверью находилось крошечное помещение с ржавой трубой, торчащей из стены. Мальцев с трудом нашёл вентиль крана и со скрипом открыл его. С удовольствием вымыл руки и умылся.
- Ты где так долго ходишь? Давай доставай кружку, миску, вилку! - встретил его Быков.
- А у меня нет ничего.
- Как нет? - поразился Иван Терентьевич, - ну ты, Александр и даёшь! Студент ты! Чистый студент! Тебе надо было в военное училище поступать. Тогда бы и человеком стал! Объясни мне, как ты, военнослужащий, не имеешь ни ложки, ни миски, ни кружки? Это же почти преступление! Запомни раз и навсегда, Мальцев, с завтрашнего дня ты добывешь себе эти самые необходимые солдату вещи и до самой демобилизации имешь их! С завтрашнего дня я начну делать из тебя солдата Красной Армии. Неважно, что мы находимся на территории Испании! Я твой командир...
От возмущения лицо Быкова стало багрового цвета. Александра тоже бросило в жар, давно его никто так не отчитывал.
- Есть, товарищ комполка! - ответил он виновато.
- Ладно, присаживайся на кровать. У меня две миски есть. Одну я тебе на сегодня дам. Давай выпьем по сто граммов. Сегодня, прощаясь, капитан "Колывани" меня угостил коньяком, - примирительно предложил Быков.
Он плеснул в кружку жёлтой жидкости и протянул её Мальцеву.
- Я, предпочитаю водочку, - признался Иван Терентьевич, - вина и коньяки - это не для меня.
Поужинав, они разделись и легли в узкие кровати, застеленные свежим, но очень влажным бельём.
Мальцев уснул мгновенно. Ему снился родной Ленинград. Он, уже профессор, читает лекцию по истории гражданской войны в Испании. А потом за окном послышался удар грома. За ним другой.
- Мальцев, подъём! Быстро на улицу! - разбудил его громкий крик Быкова.
Александр вскочил из кровати. Найдя выключатель, принялся им щёлкать. Свет не включался.
- Да, вырубили электричесво! Одевайся в темноте! Быстро! - кричал Быков.
- Там же дождь начинается. Зачем на улицу? - спросонья пробормотал Мальцев.
- Да какой к чертям собачим, дождь?! Это же артобстрел! На улицу!
Они выбежали. Между домами, в полной темноте, метались люди.
- Давай факелы жги! - орал кто-то.
- Прекратить зажигать огонь! - вопил другой.
Плакали дети.
- Бум-м-м! - раздалось где-то совсем рядом и задрожала земля. Затем послышался шум обваливающейся стены.
- Да нет, это не самолёты! Это корабельная артиллерия! - уверенно сказал Быков Александру.
- Бум-м-м! - и в соседнем квартале зазвенели разбивающиеся стёкла.
- Бум-м-м! - откуда сверху на Мальцева посыпались мелкие камешки и пыль.
- Не поддавайтесь панике, товарищи! - призывал невидимый мужчина.
- В убежище всех людей надо отправлять! В убежище! Интересно у них есть они? - шептал Быков.
Неожиданно обстрел прекратился, но люди не расходились. Все стояли на улице, прижимаясь друг к другу. Прошло минут сорок.
- Всё, думаю, что сегодня больше не будут стрелять. Это гражданское население пугали, - объяснил Быков на ухо Александру. - Пойдём спать!
- Как же можно спать в таких случаях? - возмутился про себя Александр, молча шагая в дом, где их поселил Родригес.
Быков молча разделся и через пять минут стал громко храпеть. Мальцев лежал с открытыми глазами. Он неожиданно вспомнил свой сегодняшний сон.
- Я читал лекцию по истории гражданской войны в Испании. Это же идея! У меня после года пребывания здесь будет уникальный материал для написания кандидатской и даже докторской диссертации! А каталанский язык?! Да это же тоже тема для диссертаций! Надо мне активно заняться его изучением. Всё таки мне повезло, что я попал в Испанию! Подумаешь один год! Он же пролетит и не заметишь! - с этой мыслью он и заснул.
- Товарищи! Товарищи! Как вы? - разбудил их Родригес.
- Мы, нормально. Только ночью с корабля обстреливали город. - ответил Быков, не поднимаясь с кровати.
- Да, правильно с корабля. Это был итальянский линкор "Евгений Савойский". А вы откуда знаете? - удивился Хорхе.
- Я, уважаемый товарищ Родригес, с 1918 года служу в Красной Армии и отличаю корабельную артиллерию от всего остального. Переведи ему, Студент! - с лёгким раздражением сказал Быков, глядя на часы.
Мальцев перевёл.
- Да, вы отдыхайте. Ведь только три часа утра. А в восемь тридцать я жду вас в нашей столовой. Её очень легко найти: выйдете из дома, повернёте налево и через три квартала увидите её.
Они вышли в восемь часов, повернули налево и пошли по узкой булыжной улице без тротуаров. Кругом были люди. Старики, женщины все были вооружены и куда-то спешили. Мальцев крутил головой, пытаясь рассмотреть какие-нибудь достопримечательности, но кроме высоких стен старинных домов с осыпавшейся штукатуркой ничего не видел. Столовую нашли сразу по вывеске висевшей у входа в подвал. Родригеса ещё не было. По одному и целыми группами вооружённые люди в военной форме и гражданской одежде спускались в подвал. Родригеса не было. Быков свернул самокрутку и закурил. Наконец появился Хорхе:
- Вы уже здесь? - удивился он, хотя на часах было уже девять, - пойдёмте.
В столовой стояли длинные лавки и столы. Свободных мест уже почти не было. Родригес вручил Быкову и Мальцеву по серому картонному квадратику:
- Это талоны на завтрак. Подходите к раздаче.
Через несколько минут они втроём пили горячий кофе с поджаренными кусочками хлеба. В столовой стояла тишина. Мальцев крутил головой, стараясь увидеть что-то интересное, но за исключением нескольких плакатов, призывающих разгромить фашизм, криво наклеенных на стены так ничего и не увидел.
- Ну как, товарищи, подкрепились? - участливо спросил Хорхе и получив утвердительный ответ, предложил:
- Пойдёмте к нам, в штаб-квартиру компартии. Вас там уже ждут.
Улицы были заполнены людьми. Ни смеха, ни улыбок. Чувствовалась какая-то напряжённость. Прошагав кварталов одиннадцать, подошли к двухэтажному дому. У входа развивался большой красный флаг с серпом и молотом. Под ним стоял часовой, совсем молодой солдат в новой коричневой форме с винтовкой и в каске. Он неумело отдал честь Родригесу. Они поднялись на второй этаж. Здесь стоял громкий шум от звонящих телефонов, громких приказов и трескотни десятков пишущих машинок.
- Подождите, пожалуйста, здесь! - произнёс Хорхе и постучал в дверь, - разрешите?
- Да! Входите!
Быков и Мальцов вошли в большую светлую комнату. Среди клубов табачного дыма за большим квадратным столом, застеленным красной скатертью сидели три человека в военной форме. Увидев вошедших, они, как по команде, встали .
- Товарищи, внимание, к нам прибыла помощь из Советского Союза! - почти торжественно произнёс невысокий худой человек с длинными бакенбардами.
Все вышли из-за стола и стали жать руки Быкову и Мальцеву представляясь: - Баутиста, Рамон Сальвия, Педро Мерино. Присаживайтесь, товарищи! - пригласил Педро Мерино, высокий совершенно седой мужчина. - Хорхе, распорядись, чтобы нашим гостям принесли кофе.
- Есть! - ответил Родригес и вышел из комнаты.
Александр быстро осмотрел помещение, в котором они находились. В углу- красное знамя с серпом и молотом. На стене портрет Ленина и огромный плакат: на фоне завода красная звезда с серпом и молотом. Сбоку- солдат в будённовке с винтовкой в руках и слова "19 лет Советскому Союзу и борьбе за свободу и мир на земле". Ему всё это стало казаться каким-то сюрриалистическим сном.
- Как добрались, товарищи? Есть ли какие-нибудь вопросы по жилью, где вас поселили? - спросил Педро Мерино.
Мальцев, оторвавшись от мыслей, стал переводить.
- Вы, товарищ Хуан, прибыли как раз вовремя. Мы начинаем создавать Народную армию, ядром которой станут испанские коммунисты и все нам сочувствующие. Народная армия, разумеется не только вольётся в Республиканскую армию, но в будущем станет её самой боеспособной силой. В этом Вы нам и поможете. Уже формируется первая смешанная бригада, где Вы, товарищ Хуан, займёте должность военного советника. По существу первого заместителя командира, - обратился лично к Быкову Мерино.
- Прошу прощения, а что такое смешанная бригада? - спросил Быков.
- Смешанная бригада состоит из четырёх пехотных батальонов, моторизованного эскадрона, пулемётной роты, сапёрной роты, четырёх артиллерийских батарей орудий калибра 75 мм, а также медсанчасти, службы связи и других тыловых подразделений, - объяснил Мерино.
Вошёл Родригес с подносом, на котором стояли фаянсовые чашки с ароматным кофе. Рядом с ними, в корзиночке, лежала горка круглого печенья.
- Угощайтесь, пожалуйста! - предложил сухощавый, коротко стриженный мужчина, больше похожий на юношу, по фамилии Баутиста.
Все взяли по чашеке и с наслаждением стали пить кофе маленькими глотками. Только Быков, почти залпом, влил в себя содержимое и теперь грустными глазами наблюдал за присутсвующими в комнате людьми.
- Хорхе, тебе поручается шефство над нашими товарищами из Москвы. Будешь заниматься теперь только ими! - приказал Мерино.
- Есть! - ответил Родригес, поднимаясь со стула.
- Первым делом отведи товарищей на склад. Пусть они получат форму. Затем, все остальные виды довольствия. В следующие дни покажи им Барселону. Я надеюсь, что ты хорошо знаешь город?
- Да, конечно, - почему-то смущаясь ответил Родригес.
Мерино встал из-за стола. Его примеру последовали Баутиста и Сальвия. Они крепко пожали руки Быкову и Мальцеву.
- Не понял, Александр, это всё на сегодня? - растерянно спросил Иван Терентьевич уже в коридоре.
- Нет. Сейчас нам форму выдадут и ещё что-то, - объяснил Мальцев.
- Да..Да... - разочарованно покрутил головой Быков, - а потом город будем смотреть! Мы на экскурсию сюда приехали или помогать им бить фашистов?
В глубоком подвальном помещении со старинными круглыми сводами стояла длинная очередь мужчин разных возрастов в гражданской одежде. Между ними метались несколько парней в военной форме. Они спрашивали размеры шинели, обуви, головных уборов. Все разговаривали одновременно. Кто-то чем-то восторгался. Кто-то огорчался. От этого в подвале стоял громкий однотонный гул. Увидев Родригеса, к нему сразу же подлетел юноша с тонкими усами в растёгнутом нараспашку кителе.
- Здравствуйте, товарищ Хорхе! - поприветсвовал он его.
- Здравствуй, - ответил Родригес и, наклонившись к самому уху юноши, принялся что-то шептать ему, показывая пальцем на Быкова и Мальцева.
- Сделаем всё, как Вы просите, товарищ Хорхе! - пообещал парень и сразу же подбежал к Александру.
- Здравствуйте, товарищи! Проходите сюда за стойку. Там увидете лавку. Присаживайтесь, а я сейчас, - сказал он и, внимательно осмотрев Быкова и Мальцева, куда убежал.
Вернулся он минут через десять с другим парнем, почти мальчишкой. В руках у них были кипы военной формы.
- Вот примеривайте! - предложил он.
Быков сразу же нашёл себе соответствующий размер коричневого кителя с накладными нагрудными и боковыми карманами и кавалерийские брюки типа галифе. Иван Терентьевич, немедля, облачился в новую форму. Она сидела на нём, как влитая.
- Прекрасно! - восхитился парень, - сейчас я Вам подберу сапоги.
Через минуту Быков надевал длинные коричневые сапоги со шнурками.
- Прекрасно, товарищ! - одобрил парень, - подойдите к зеркалу, вот здесь, на стене, и посмотрите. Просто великолепно!
Иван Тереньевич осмотрел себя в зеркале с ног до головы и почему-то горько прошептал Александру:
- Вот уж никогда не думал, что придёться носить форму чужого государства!
С Мальцевым было гораздо сложнее. Его широкие плечи с трудом влезали в китель 56 размера, а с тонкой талии падали брюки 48 размера. 46 - также был великоват.
- Ничего страшного, Александр, бери! Дома всё тебе подгоним как требуется! - приказал Быков.
Также им выдали фуражки с широкими полями и большими матерчатыми звёздами. Потом парень принёс им значки на петлицы:
- Только эти. Других, к сожалению, нет. - Извинился он, вручая им маленькие алюминивые крылышки с красной эмалевой звёздочкой посередине.
Затем Хорхе повёл их куда-то наверх. Здесь в длинной комнате, заставленной столами сидели человек десять мужчин и женщин. К ним стояли длинющие очереди. Здесь их сфотографоровали для удостоверений личности. А затем Быкову выдали двести пятьдесят песет, а Мальцеву - двести.
- А это зачем? - неудомевал Иван Терентьевич, рассматривая денежные купюры.
- Что он спрашивает? Ему кажется этого мало? - забеспокоился Родригес, обращаясь к Мальцеву.
- Да нет, товарищ Хорхе, Хуан спрашивает зачем нам деньги? - покраснев ответил Александр.
- Как зачем? Вы же военнослужащие республиканской армии с должностными окладами. Объясните своему товарищу!
Мальцев перевёл.
- Если так надо, то мы принимаем деньги! - согласился Быков.
В другом помещении, где на стене красовался выцветший плакат " Больше конкретных дел и меньше пустых слов", им выдали талоны на питание на целую неделю.
- Теперь разрешите с вами попрощаться. Отдыхайте, занимайтесь формой. Не забудьте пообедать и поужинать. Завтра утром встречаемся в столовой, - объявил Родригес, пожимая Быкову и Мальцеву на прощание руки.
На обед давали разваренную кукурузную кашу - поленту, хлеб и по кусочку сыра.
- Мамалыга! - сделал заключение Иван Терентьевич, выскребая ложкой дно алюминивой тарелки.
- Давай заниматься теперь формой! - приказал Быков, едва они вошли к себе в комнату.
- А может чуть позже, Иван Те..
- Никаких позже! Прямо сейчас! - грубо оборвал Мальцева Быков. - Ты, Александр, надеюсь, нитку с иголкой в руках держать умеешь?
- Нет, - тихо признался юноша.
- Как это так? Отец был командиром Красной Армии. Всю гражданскую войну прошёл! Мать портниха! А сын - тунеядец! Да, Студент, ту-не-ядец! Элементарных вещей делать не умеешь! Давай я тебе покажу, а ты учись. Потом будешь мне экзамен сдавать.
Иван Терентьевич разложил брюки на кровати. Распорол их своим острым ножичком и быстро наметал.
- Меряй, Студент! Ну как теперь?
- Да вроде бы хорошо, - сказал Александр.
- Если хорошо, то смотри теперь, как надо шить. Запоминай! Учись! В жизни тебе очень пригодится.
Через час Мальцев смотрел на себя в зеркало. Высокий широплечий юноша. Нос тонкий с горбинкой. Волосы тёмные, коротко стриженные. Слегка оттопыренне уши. Густые изогнутые, как у девушки брови. Тёмные глаза. Форма испанской республиканской армии на нём смотрелась красиво. Даже Быков кашлянул от удовлетворения.
- Видел бы меня сейчас Егор Ивушкин! - почему-то подумал Александр.
На следующий день завтрак повторился: кофе и поджаренный хлеб. Быков встал из-за стола и было видно, что он был голоден. На улице у входа в столовую их ждал Родригес. Поздоровавшись и для формальности спросив, как им спалось, он предложил:
- Давайте совершим ознакомительную экскурсию по нашей красивой Барселоне.
- Да, конечно! - с энтузиазмом согласился Александр.
Иван Терентьевич промолчал.
Да, Барселона был очень красивым и светлым городом, но только до войны. Сейчас же улицы казались серыми и неуютными от обилия вооружённых, с серьёзным лицами, людей. Многие магазины стояли с заколоченными деревянными щитами витринами. Дома поражали своей заброшенностью с облупившимися, давно не красившимися фасадами.
Они сели в трамвай. Он был забит людьми. Трамвай был деревянный и старый, сильно скрипел, дрожал и угрожающе кренился на поворотах.
- Похож на наш ленинградский трамвай, на котором мы ездили с мамой к Николаюя, - неожидано вспомнил Александр и начал рассматривать стены вагона, сплошь покрытые надписями. В основном это были анархистские лозунги, выцарапанные гвоздём или ножом. "Анархия или смерть!" и буква "А" в кругу. "Смерть попам и капиталистам" и снова буква "А" в кругу. В бок Мальцева больно упирался край корзины, которую держала женщина лет сорока, одетая во всё чёрное. Корзина была покрыта чистой белой тряпкой, и оттуда явственно исходил вкусный аромат копчёного мяса.
-Товарищ Хорхе, а где можно купить продуктов? - спросил Мальцев, когда они вышли из трамвая.
- Вы знаете, товарищи, после начала гражданской войны мы испытываем серьёзные проблемы с продуктами питания. Почти все магазины закрыты и еду можно купить только на "чёрном" рынке. Там продаётся всё, но по высоким ценам. Происки врагов Республики! - честно объяснил им Родригес.
Они шли по улицам, смешавшись с толпой. Людей было много и Мальцев поймал себя на мысли, что они с Быковым ничем не отличаются от остальных. Только быть может новенькой формой и скрипучими портупеями с сильным запахом кожи. Смотреть было нечего. Очевидно, что до войны Барселона являлась одним из красивейших городов Европы, но сейчас ... Александр видел только вереницы мулов, запряжённых в телеги с двумя высокими колёсами и колонны грузовиков, тянущихся по улицами среди серых домов. Люди с озабоченными усталыми лицами. Почти все - вооружены.
Они прошли мимо гостиницы "Колон", где на фасаде висели огромные портреты Ленина и Сталина. Какой-то старик окунал кисть в ведёрко с клеем и, тщательно размазав его по стене, крепил плакат с изображением мускулистого мужчина с молотом в руках и кричащей надписью "Хочу работать!".
Национальный Музей Каталонии был временно закрыт.
- Не повезло! - вздохнул Родригес, - ну ничего, придём на следущей неделе.
Каса дель Баро де Куасура (Музей музыки) в этот день был выходной.
Им удалось быстро пройти по Ботаническом саду Барселоны, который привёл в восторг Мальцева и оставил абсолютно равнодушным Быкова.
Александр, совершенно случайно, заметил вдалеке необычную высокую ажурную башню.
- Хорхе, а что это за сооружение? - спросил он.
- Это недостроенная церковь "Саграда Фамилия". Без всякого сомнения это самое великое творение нашего талантливейшего каталанского архитектора Антони Гауди, - объяснил с гордостью Родригес, но сразу же добавил:
- Уверен, что после нашей победы, мы закончим строительство этого чуда современной архитектуры, но это уже будет не церковь. С религией надо поступить также, как вы сделали в Советском Союзе.
При этих словах Быков, почему-то, начал кашлять.
- Великий Гауди сорок три года своей жизни посвятил созданию этого сооружения, в котором гармонично смешиваются готический и авангардный стили архитектуры. Да, хочу добавить, что сам маэстро похоронен в этой церкви.
Быков и Мальцев поужинали в столовой. На предъявленные талонны им выдали по чашке чая, хлеб и персикое повидло.
- Саша, завтра надо идти на "чёрный" рынок, о котором тебе рассказывал наш любимый товарищ Родригес. Я очень хочу есть! - признался Иван Терентьевич, укладываясь спать.
Следующий день у них был совершенно свободен, поэтому сразу же после завтрака, Быков и Мальцев отправились на поиски "чёрного" рынка. Слоохотливый продавец газет, дедушка лет восьмидесяти подробно объяснил, куда надо идти.
- Вы только, уважаемые, поторапливайтесь! После десяти утра там уже никого не будет! - посоветывал он на прощание.
В огромном дворе-колодце ходили группки людей и что-то предлагали. Другие что-то спрашивали. Товара не было видно. Мальцев с отчаянием стал крутить головой, стараясь понять в чём же здесь дело.
- Вы, господа, что ищите? - обратился к ним мужичок в засаленном пиджаке, надетом поверх толстого свитера.
Быков, как всегда, молча улыбался, а Александр робко ответил:
- Вы знаете, мы это.. еды хотим купить. Вот мне и моему дяде посоветовали сюда придти, а..
- Вы наверное из Мадрида?! - утвердительно спросил мужичок, - я по акценту сраза понял, что вы приезжие. Так вам чего надо?
- Колбаски, сыра, хлеба ... Ну и вина конечно. - Сказал Мальцев.
- У вас какие деньги есть? - их незнакомец.
- Как какие? - не понял вопроса Александр, - песеты, конечно.
- Вы что там в своём Мадриде не знаете, что существуют респуликанские песеты, франкистские песеты, песеты фирмы "Телефоника", песеты металлургических объединённых предприятий, - объяснил им, ехидно улыбаясь, мужичок.
Мальцев достал из карманы деньги и показал.
- Это республиканские! Знайте, что у нас, в Барселоне, лучше всех ценятся песеты "Телефоники". Ну и ваши, тоже неплохо. Пойдёмте со мной, - пригласил их мужичок.
Минуты через три они, втроём, спустились в подвал одного из домов. Здесь стоял такой аромат, что Быков даже застонал от восторга. Под потолком висели целые свинные копчённые ноги, а также окорока, обшитые холщёвой материей и связки колбас. На полках лежали маленькие, средние и большие головки различных сыров. Возле одной из стен, прямо на полу, стояли бесконечные ряды больших пузатых бутылей красного и белого вина.
- Саша, спроси у мужика, чем окорок в тряпке от копчёного отличается, - прошептал на ухо Мальцеву Иван Терентьевич.
- Это вяленый окорок. В помещении с постоянной температурой и влажностью висел четыре года, - объяснил Александр, выслушав ответ хозяина подпольного магазина.
- Саша, давай возьмём! И кусочек копчёного тоже! И спроси сколько такая бутылочка вина стоит, - Иван Терентьевич ткнул пальцем в большие бутыли.
Вскоре хозяин им завернул в толстую коричневую бумагу окорока. Саша ещё попросил горсть оливок в маринаде из небольших кадок, стоящих в другом углу подвала. К ним добавились два каравая хлеба и бутыль красного вина. За всё это Быков отдал большую часть недавно полученного оклада. Из всех покупок Ивана Терентьевича поразила цена вина. Оно стоило всего пять песет! В два раза дешевле, чем хлеб! Хозяин аккуратно сложил всё в мешок и протянул его Александру.
- Чтобы никто не видел! - объяснил он, считая деньги, полученные им от Быкова.
Во дворе, где располагался стихийный "чёрный рынок" уже никого не было. Только у самого выхода стояла бедно одетая худенькая девушка и продавала посуду. Увидев её бледное истощённое лицо, Мальцев остановился и купил для себя у девушки алюминивые миску, две ложки, две вилки, кружку и даже фляжку.
Дома, Иван Терентьевич сразу же принялся накрывать на стол. Он ловко нарезал окорока, хлеб, разложив их на чистой газете. В миску выложил маринованые оливки и мастерски откупорил бутыль вина.
- Саша, хватит тебе руки мыть! Давай садись за стол! - нетерпеливо приказал он.
Вино было кисловатым и терпким, но с оливками и вяленым окороком, которые Мальцев ел впервые в своей жизни, оно ему показалось очень вкусным.
- И как люди эту гадость едят?! - поморщился Быков проглатывая оливку.
- А мне они понравились! Очень необычный вкус! Даже и сравнить не с чем, - высказался Мальцев.
Ивану Терентьевичу хватило этого трёхлитрового бутыля вина ровно на два дня. После чего он приказал:
- А ну, Студент, смотайся за винцом!
Теперь каждый день, после завтрака в столовой, Быков и Мальцев отправлялись в штаб-квартиру испанской компартии. Здесь их всегда очень радушно принимали. Угощали кофе, иногда даже с бутербродами. Затем Александра просили перевести какой-нибудь документ или номер газеты "Правда", оказией доставленный из Москвы. Иногда были вопросы и к Быкову: нарисовать схему укрепрайона или высказать своё мнение по тактике наступления бригадой. Мальцев добросовестно переводил. Когда же приближалось время обеда, Ивану Терентьевичу и Александру крепко жали руки, благодаря за оказанную помощь, и желали им хорошего отдыха до следующего дня. После чего советский военный советник и его переводчик направлялись в столовую. Здесь они съедали всё, что им предлагали и напралялись к себе, где и начинался настоящий обед.
- К такому окороку сейчас бы водочки! А лучше бы хорошего самогончика! Когда я на Кубани служил, так там мне приходилось такой ядрёный первач пить! Горло продерало! А это что? Компот кислый! - жаловался Иван Терентьевич, пропуская одну кружку вина за другой.
Александр выпивал граммов сто, хорошо закусывал и садился за чтение. Каждый день на улицах он находил порванные книги, зачастую без обложек и половины страниц. Но это его не смущало, ведь многие из них были на каталанском языке, и Мальцев хотел его быстро выучить. Иван Терентьевич, в гордом одиночестве, пропускал ещё три- четыре кружки вина и затем укладывался спать.
16 марта Александр и Быков, позавтракав, поднялись из столовой на улицу и хотели было направиться в штаб-квартиру компартии. Как вдруг со стороны порта послышался вой серен. Они остановились. Быков, задрав голову, стал смотреть в чистое и солнечное небо.
- Бу-м-м-м-! Бу-м-м-м! - под ногами у Мальцева задрожала земля. Верхний этаж здания, расположенного в следующем квартале стал на глазах разваливаться и сыпаться на землю, поднимая тучи пыли.
- Бу-м-м-м! - раздалось сзади.
В спину Александра что-то больно ударило. От страха и неожиданности он упал на тротуар, инстинктивно закрыв голову руками.
- Бум-м-м-м! - раздалось совсем рядом. Мальцеву показалось, что земля под сейчас расколется, и он куда-то провалится.
В паху у Александра стало горячо-горячо, точно же так, когда он первый раз прыгнул с парашютной вышки.
- Обоссался! - догадался он, - да и хрен с ним! Живым бы остаться!
- Вставай, Мальцев! За мной! - громко закричал Быков и, схватив его за руку, поднял с земли и потащил за собой в подвал столовой.
Здесь в углах, прижавшись к стенам, сидели несколько женщин и два старых ополченца. У всех от ужаса были серые лица. Мальцев осмотрел себя. Впереди на брюках явственно виднелось большое мокрое пятно. Его сразу же увидел и Иван Терентьевич.
- Сынок, да ты не переживай! В первый раз со всеми это происходит. Бывает и хуже! Ты не стесняйся! - шептал он Александру на ухо, гладя его по спине.
- Бум-м-м! - донеслось с улицы.
- Сволочи! Гады! - вдруг заорал по-русски Быков, подскакивая со скамьи и грозя свом огромным кулачищем кому-то вверх, - мирное население бомбите! Детей да стариков убиваете! Нет,сволочи, нас не запугаешь!
С этого дня жилые кварталы Барселоны стали систематически подвергаться массированным бомбардировкам немецкой, итальянской и франкистской авиации. Особенно страдали районы Грасия, Побла Ноу, Побле Сек, Сан Андреу. Барселонский порт был почти полностью разрушен. Жители каталанской столицы стали оборудовать бомбоубежища.
Заканчивался март. Быков, как всегда после обеда, сидел за столом и молча потягивал вино. Напротив него удобно распожился Александр и читал книгу. В дверь кто-то тихонько постучал.
- Кто бы это мог быть? - подумал Мальцев и ответил:
- Открыто, входите!
Через мгновение в комнате стоял офицер республиканской армии в тщательно отутюженной форме. Невысокого роста, тёмные густые волосы, загорелое лицо, чуточку курносый... Своими глазами василькового цвета он презрительно посмотрел на Быкова и произнёс... по-русски:
-Тебя, Быков, в Испанию зачем послали? Вином упиваться?
Александр, ничего не понимая, уставился в Ивана Терентьевича. Того как будто-бы подменили. Увидев гостя, он подскочил из-за стола и дрожащими руками пытался застегнуть пуговицы своего кителя. Губы у Быкова стали мелко-мелко трястись. Лицо побледнело.
- Здрав-в-вия жел-лаю, тов-ва-рищ Нек-кр-красов! - наконец удалось прошептать ему.
- Меня, здесь, зовут товарищ Серхио! - представился офицер и обратился к Александру:
- А Вы кто такой? Почему не встали?
- Переводчик Мальцев!
- Ты чем сейчас занимаешься, Мальцев?
- Изучаю каталанский язык, товарищ Серхио!
- Молодец! Хвалю! Выйди, Мальцев, во двор! Подыши свежим воздухом! - приказал Серхио.
- Есть! - ответил Александр и вышел в крошечный дворик. Туда выходило большой окно их комнаты, поэтому он услышал весь разговор просходящий в комнате.
- Ты, что Быков, под трибунал захотел? Ты чего, крыса, здесь вино жрёшь вместо того, чтобы выполнять задание по оказанию помощи испанским вооружённым силам Республики!