Неширокая грунтовая дорога серпантином поднималась к небу, затянутым тяжёлыми тёмно-серыми тучами. Моросил дождь. Когда он прекращался, на смену ему приходил мокрый снег. Он обильно сыпался сверху, и впереди ничего не было видно.
Чав, чав. Хлюп, хлюп - слышалось слева, справа, впереди и сзади. По дороге медленно двигался моготысячный людской поток. Ни смеха, ни разговоров. Люди молча, медленно и упорно поднимались к облакам.
Было очень холодно. Мальцев натянул на самые уши вязанную шерстянную шапочку, на неё надел пилотку, поднял воротник шинели. Но это его не спасало от проникающего повсюду сырого холода. Ботинки, шинель промокли насквозь. Александр очень сильно страдал от того, что у него мёрзли руки.
- Идиот! - ругал он сам себя, - надо было варежки взять. Прав был Быков: солдат всегда с собой должен иметь всё, чтобы не только просто выжить, а устроиться в любом месте с максимальными удобствами. Много он мне нужных и полезных советов дал! Я же, идиот, его вполуха слушал. За что сейчас и расплачиваюсь. Теперь надо вспомнить, что он мне говорил, чтобы больше не повторять ошибок.
Потом Мальцев вдруг вспоминал, как поступил с ним Иван Терентьевич и тихо, с ненавистью, шептал:
- Сволочь ты, Быков! Предал меня! А ещё командир Красной Армии!
Слева, справа, впереди и сзади, почти плечом к плечу, брели тысячи людей. Здесь были солдаты республиканской армии с винтовками за плечами, функционеры социалистической, коммунистической, анархистской партии, женщины... Матери несли своих детей на спинах. Гражданские тащили тяжёлые чемоданы а руках.
Хлюп, хлюп. Чав, чав.Хлюп, хлюп...
Слева - глубокая пропасть. На её дне въётся быстрая горная река. Справа - чёрная, мокрая, отвесная скала.
- А жрать то как хочется! В желудке уже три дня ничего не было, - безразлично подумал Александр.
Вся человеческая масса вдруг неожиданно остановилась. Темнело. Все стали готовиться к ночлегу прямо, здесь, на дороге. Не было ни укрытий, ни дров, чтобы развести огонь.
- Где бы мне устроиться? - спросил сам себя Мальцев, с тоской озираясь вокруг.
Он увидел огромный кусок скалы, скатившийся когда-то с вершины и оставшийся лежать на обочине дороги. Подойдя к нему, Александр снял с себя шинель и бросил её прямо в грязь. Сел, прижавшись спиной к холодному камню. Через несколько минут его спина заледенела. Мальцев понял, что так не сможет заснуть. Он встал и до рассвета стоял у куска скалы с закрыми глазами.
Забрезжил серый рассвет, и люди стали подниматься и идти вверх к облакам. У Александра болела голова, а всё тело ломило...
- Не простыл ли я? - с ужасом подумал Мальцев.
- Хлюп, хлюп. Чав, чав, - снова раздалось со всех сторон.
Александру становилось всё хуже и хуже. Ноги заплетались и не слушались. Голова раскалывалась от боли. Тело уже начало "гореть".
Вдруг, где-то вверху, Мальцев явственно услышал блеяние овец и звон колокольчиков. Никто из шагающих рядом людей, не обратил на эти звуки никакого внимания.
- Наверное - это бред! - успокоил себя Александр.
Но в этот миг снова послышалось блеяние овец, а справа открылась крутая узкая тропинка, ведущая к вершине горы. Мальцев, не раздумывая, резко свернул на неё и, задыхаясь, стал медленно подниматься. Сил у него уже почти не было. Он спотыкался и падал, вставал и снова шёл. Тропинка вдруг сделалась почти вертикальной, как стена. Тогда Александр стал на четвереньки и пополз. Мешала винтовка и котелок, но он медленно продигался вперёд. Закончился унылый зимний лес и кустарники. Мальцев выполз на вершину горы, покрытую сухой прошлогодней травой. Прямо перед ним паслась отара овец, а чуть поодаль- штук двадцать коз.
- Гав, гав, гав, - откуда не возьмись, появились две большие черные мохнатые собаки.
Они носились вокруг юноши, не переставая громко лаять. Неожиданно, совсем рядом, послышался свист. Невдалеке появился бородатый невысокий старик в бараньем тулупе и шапке из козинной шкуры. В руках он держал винтовку.
- Дон, добрый день! Простите меня за вторжение, но я умираю с голоду. Я не ел три дня. Я чувствую себя очень плохо. Вы бы не могли дать мне кусочек хлеба? - выпалил Александр и стал на колени.
Старик молча и пристально смотрел на него. Затем почесав пятернёй свою длинную, почти до живота, бороду призывно позвал рукой за собой. Делая невероятные усилия, едва волоча ноги, Мальцев побрёл за ним. Вскоре пришли к очень низкой хижине, построенной из неотесанных камней разных размеров. Среди стен, покрытых толстым слоем мха, с трудом угадывались два крошечных оконца с мутными стёклами. Мальцеву пришлось очень сильно нагнуться, чтобы войти за хозяином в хижину. В нос сразу же ударил едкий запах чеснока и копоти. Александр огляделся. Посередине -горящая печь с чаном. Над ним стояла невысокая старушка с седыми длинными волосами и крючковатым носом, одетая в толстый шерстяной свитер.
- Добрый день, Донья! - поздоровался с ней Мальцев.
В ответ старуха только слегка кивнула ему головой. Александр осмотрелся вокруг. Покрытый толстым слоем жирной сажи потолок был сделан из плоских камней. На стенах висели длинные связки чеснока и горького перца. Полы - также из каменных плит, выщербленных от времени. Стол- из толстых, тёмных от старости или грязи, досок. Два табурета с толстенными ножками. Вдоль стены, под окном, находилось подобие широкой лавки, сделанной из камня и покрытой овечьими шкурами.
- Садись! - прохрипел старик и показал пальцем на табурет.
Мальцев присел на самый краешек. Хозяин разместился напротив и молча сверлил его своими маленькими жёлтыми глазками.
- Дон, я умираю с голода. Вы могди бы дать мне какой-нибудь еды, - жалостливо попросил юноша.
Старик молчал.
- Дон, у меня нет денег, чтобы Вам заплатить за еду. Но возьмите вот мою винтовку. Патроны, - предложил Александр, сняв с ремня подсумок, положил его вместе с винтовкой прямо на стол.
Хозяин не проявил никакого интереса, а продолжал молча смотреть на него.
- Чего же он хочет? А если старик прямо сейчас меня выгонит из дома и натравит ещё своих собак? - отчаялся Мальцев, - что же можно предложить ему?
В печи трещали дрова. Пахло дымом. Старуха что-то бурчала себе под нос...
- Часы! У меня же есть часы! - вдруг осенило Александра.
Он достал из кармана мокрой насквозь шинели серебряные часы на толстой цепочке.
- Вот смотрите, - с таинственным видом произнёс Мальцев, открывая крышку часов.
Заиграла музыка. Старик от удивления привстал с табуретки, а старуха быстро подощла к ним и уставилась на часы. Юноша закрыл крышку, и музыка прекратилась.
- Ха - ха - ха - ... громко засмеялся хозяин.
- Хи - хи - хи - писклявым голоском последовала за ним старуха.
Старик неожиданно перестал смеяться и что-то сказал жене на странном диалекте. Через несколько минут старуха уже ставила на стол тарелки из обожённой глины с тёмным хлебом и козьим сыром. Старик вытащил из ниши в стене стеклянную бутыль и налил себе и гостю до самых краёв в алюминивые кружки безцветного напитка.
- Ешь! - сказал хозяин.
Мальцев трясущимися руками взял хлеб и сыр и быстро принялся жевать.
- Пей! - приказал ему старик, поднося к своим губам кружку.
Прежде чем сделать глоток, Александр понюхал напиток. Он приятно чем-то сладким.
- Граппа, виноградный самогон, - догадался юноша и, не отрываясь, выпил половину кружки.
- Хорошо! Вкусно! - похвалил он вслух и вдруг увидел, как стены и потолок хижины стали качаться. В его голову ударил жар, а глаза сами стали закрываться.
Прежде чем потерять сознание, Мальцев безразлично наблюдал, как хозяин сняв с него мокрые ботинки и шинель, с трудом потащил его к каменному ложу, покрытыми козинными шкурами.
Проснулся Александр от запаха варенного мяса. Была уже ночь, а может и вечер. На столе тускло горела керосиновая лампа. Старик, сидя на табурете, рассматривал в её скудном свете часы. Он открывал крышку, и когда начинала играть музыка, быстро её закрывал. Старуха длинной ложкой мешала что-то в чане, и оттуда исходил вкусный запах мяса. Шинель и ботинки Мальцева сушились у печки. Увидев, что юноша проснулся, хозяин показал ему рукой на свободную табуретку. Александр встал, сунул ноги в бесформенные стоптанные фетровые ботинки, стоящие у ложа и пошёл к столу.
- Как себя чувствуешь? - спросил хозяин, не отрывая глаз от часов.
- Уже лучше, - ответил Мальцев, несмотря на то, что все его тело ломило от боли.
Старуха поставила на стол три огромные миски. Затем она, вместе с мужем, принесли и водрузили посередине чан. Тщательно размешав его содержимое, хозяйка наполнила до самых краёв все миски. Старик налил в кружки граппы и молча выпил. Его примеру последовала жена. Александр тоже выпил, до самого дна. Затем взяв ложку из обожённой глины, больше похожую на черпак, стал есть. Как называлось это блюдо он так и не узнал. Большие куски козинного мяса с половинками варенной морковки и целыми луковицами. Язык стал гореть от перца. Хозяева брали зубки чеснока, горкой лежащие на столе и, тщательно натерев им хлеб и присыпав его солью, ели с похлёбкой. Старик налил ещё самогона. Все молча выпили.
- Очень много. Наверное не съем, - подумал Александр, сопровождая горячую и острую похлёбку чесноком.
Съел! В его желудке впервые за много дней появилась заполненность и сытость.
- Спасибо, вам огромное, люди добрые! - поблагодарил хозяев Мальцев и вышел из-за стола.
Он с трудом добрёл до ложа и упал на козинные шкуры.
- Эй! Эй! - кричал ему кто-то в самое ухо и тряс за плечи.
Александр открыл глаза. Это был старик.
- Утро уже. Тебе надо уходить, - сказал он.
Мальцев вскочил с ложа. Он чувствовал себя великолепно! Исчезла усталость и боль в теле. Голова была свежей и ясной.
- Одевай свои вещи! Они уже уже не мокрые, - пробурчал хозяин.
И правда шинель была сухая, а вот ботинки чуть влажными.
- Это тебе! - произнёс старик и сунул в руке юноше старый свитер с прожённой большой дырой на спине, варежки их козей шерсти, маленькую головку твёрдого, как камень, сыра и несколько черствых лепёшек.
- Твою фляжку я наполнил граппой, - предупредил хозяин.
- Спасибо Вам, Дон! И вашей жене! - сказал Мальцев и впояс поклонился старику.
- Чесноку возьми, - пробурчал в ответ хозяин и стал наполнять карманы шинели Александра головками чеснока.
Александр вышел на улицу. Начинался морозный рассвет в зимних Пиринеях. Он бодро и быстро спустился по крутой тропинке на дорогу. По ней медленно брели тысячи людей.
- Хлюп - хлюп... Чав - чав...
Через два дня, на обеих сторонах дороги, появились стоящие воружённые солдаты в куцых шинелях и плоских касках.
- Пришли! Французы! - послышались голоса вокруг.
Мальцев осмотрелся вокруг и увидел щит с надписью на фрацузском языке:
" ДЕПАРТАМЕТ ВОСТОЧНЫЕ ПИРЕНЕИ".
Через триста метров мужчин стали отделять от женщин, детей и стариков. Затем было приказано всем, кто имеет оружие, немедленно его сдать.
- Как я хорошо сделал, что оставил мою винтовку в хижине у пастуха! Всё равно сейчас бы пришлось её кидать в эту кучу, - с удовлетворением подумал Александр.
Всех мужчин построили а колонну по четыре и под вооружённым конвоем куда-то повели.
- А куда это нас, а? - спросил Мальцев у своего соседа слева парня лет двадцати двух с цыганскими чертами лица.
- Как куда? В концлагерь, - грустно ответил тот.
- Какой это концлагерь? - не веря, с ужасом переспросил Александр.
- Ты что не знаешь слово концлагерь? Кон -цен-тра - ци- он-ный лагерь! - объяснил ему по слогам сосед.
- Но мы же во Франции... Власти должны нас принять, как политических беженцев... - вслух стал рассуждать Мальцев.
- Политических беженцев не конвоируют... И вообще мы нужны этим французам, как собаке второй хвост, - вздохнул парень.
- Так оно и есть! - поддержал "цыгана" высокий мужчина лет тридцати, шагающий справа.
Настроение у всех было очень подавленное, а Мальцев находился в состоянии шока.
- Может они, эти ребята, ошибаются? Может нас ведут в удобное место, какие-нибудь казармы, чтобы там разместить?
В дороге давали только хлеб и воду. На четвёртый день пути их загнали на песчаный пляж. С трёх сторон он был окружён колючей проволокой, а с чевёртой - берег лизали морские волны. Ни деревьев, ни бараков... Только песок...
- Вот, Пабло, смотри! - обратился к нему парень с цыганским лицом, которого звали Фернандо, - это есть уютный концлагерь, который как гласит указатель у ворот назывется "Архелес".А ты, друг, мне не верил.
Теперь Мальцев собственными глазами видел, что это была горькая правда. Наступал вечер. Надо было готовиться к ночлегу. Мальцев, Фернандо и его хороший знакомый Сандро, худенький лупоглазый парень, с виду почти мальчишка, решили выкопать пещеру в крутом песчаном откосе. Они работали часа три. Место для сна получилось удобное и сухое. Стемнело. С моря подул сильный холодный ветер. Фернандо закрыл вход в пещеру своим одеялом. Мальцев постелил свою шинель и они втроём легли на неё, тесно прижавшись друг к другу, укрываясь тонким пальтишко Сандро. Перед сном, все сделали по глотку граппы из фляжки Александра.
Утром концлагерь Архелес представлял странную картину. Люди вылезали из выкопанных руками для ночлега пещер и ям и, как чумные, бродили по пляжу в поисках питьевой воды ...
Только к вечеру привезли еду. А на следующий день и питьевую воду.Через неделю были доставлены армейские палатки, доски для строительства домиков для охраны лагеря и нужников... Наладили и кормление. На завтрак давали сладкую горячую водичку тёмного цвета, которая именовалась "кофе" и хлеб, а на обед куурузную кашу или варёные бобы, а иногда и рыбу.
- Надо срочно бежать отсюда, - всё время размышлял Александр, - добраться до ближайшей железнодорожной станции для меня не составит никакого труда, ведь язык я знаю хорошо. Только надо немного поупражняться в местном диалекте. Сяду на поезд до Парижа, а там найду наше советское посольство. Приду и расскажу кто я такой и как оказался во Франции. Постой! А вдруг мне там не поверят? Вдруг подумают, что я какой-нибудь провокатор? И что тогда я буду делать? Но самым страшным для меня будет обвинение в дезертирстве! Погоди, а какой я дезертир? Я выполнил приказ Быкова: доставил машину с ранеными в госпиталь...
От мыслей у Мальцева пухла голова. Бежать из лагеря было проще простого. Три часовых на вышках днём. Ночью по периметру колючей проволоки ходит патруль из двух солдат. И всё...
Александр решил бежать, но где взять денег, чтобы купить билет на поезд до Парижа?
На восьмой день из лагеря совершили побег три человека. Они были задержаны жандармским патрулём в соседней деревушке через два часа.Отныне, с утра до вечера, по громковорителю, на весь концлагерь, звучали грозные предупреждения:
- Все совершившие побег будут заключены в тюрьму Кольёр.
- Каждый, кто готовит побег, также, будет заключён в тюрьму Кольёр.
- Каждый, кто будет обвинён в неподчинении властям лагеря, будет заключён в тюрьму Кольёр.
- Каждый, кто только думает совершить побег, будет заключён в тюрьму Кольёр.
Мальцев приуныл. Он понял, чтобы исчезнуть из лагеря Архелес, он должен иметь безукоризненную гражданскую одежду, холёную физиономию и деньги. В своей испанской военной форме он далеко не уйдёт. А из тюрьмы, как уверяли все его приятели, совершить побег практически невозможно.
- С этого момента я должен раз и навсегда отбросить свою порядочность. До конца моией жизни забыть о честности! Хватит быть идеалистом! Ведь у меня в Барселоне не раз была возможность зайти в разбомбленный дом и быстро осмотреть его. Многие солдаты и офицеры республиканской армии делали именно так. Я же неоднократно видел у некоторых из них дорогие золотые украшения. Сейчас бы мою жизнь решили несколько побрякушек! - пришёл он к такому непростому для себя выводу после долгих и мучительных размышлений .
Через две недели в администрацию концлагеря Архелес началось паломничество местных состоятельных крестьян. Они приезжали на автомобилях, велосипедах, мотоциклах, верхом на своих конях с большими корзинами окороков, сыров, фруктов и ящиками с вином. Им нужна была бесплатная рабочая сила. Начальник лагеря с удовольствием отдавал узников, томящихся от безделья, на работу в соседние имения.
- Вот где я могу заработать деньги! - решил Мальцев и попросился на работу.
- Как твоя фамилия? - спросил зам. начальника лагеря.
- Мачадо. Пабло Мачадо, господин офицер! - с готовностью ответил Мальцев, изобразив при этом угодливую заискивающую улыбочку.
- Я отправляю тебя в имение к господину Мулену до завтрашней вечерней проверки. Если не явишься к десяти часам вечера, мы объявляем тебя беглецом со всеми вытекающими последствиями. Ясно, Мачадо? - на корявом испанском языке объяснил зам.начальника лагеря.
- Так точно, господин офицер! - громко ответил Александр.
Господином Муленом оказался весёлый толстый мужичок лет сорока пяти.
- Меня зовут Мишель, - представился он и тут же задал вопрос:
- Кто из вас говорит по - французски?
Братья Фернандес, два высоких носатых парня, выделенных на работу вместе с Мальцевым, в ответ недоумённо пожали плечами.
- Я чуть чуть говорить французский, - нарочито, сильно ломая язык, произнёс Александр.
- Это уже хорошо! - искренне обрадовался Мишель.
Он пригласил их в свою пролётку с хорошими рессорами и резиновыми колёсами, запряжённую сильным молодым конём. Через час были на месте. Работу для заключённых Мишель приготовил жуткую: сначала надо было вычисть большой птичник. Братья Фернандес оказались сельскими жителями и ловко стали орудовать скребками и мётлами. У Мальцева же через два часа работы заломило спину, а глаза стали сильно слезиться от едучего запаха птичьего помёта. Он вышел на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и, вдруг, увидел трактор, стоящий под навесом.
- Как хорошо фунуционировать? - спросил Александр у хозяина, тыча указательным пальцем в трактор.
- Нет, - с сожалением произнёс Мишель, - не заводится. Что я только не делал! Ничего не получается. Механика надо звать.
- Я можно смотреть? - поинтересовался Мальцев.
- Ну если соображаешь, то почему нет, - ответил хозяин.
- Часа полтора Александр возился с трактором. Он тоже не очень любил ковыряться в двигателях, но это в данном случае это было гораздо приятнее, чем выгребать помёт.
- Аккумулятор новый надо и кабли новый надо. Кабли крыса кушал наверное, - объяснил он Мишелю.
- Правда? Вот хорошо! А я думал, что там что-то очень серьёзное, - обрадовался хозяин. - А ты, Пабло, что в технике смекаешь?
- Да.
- Тогда я тебе работы могу предложить очень много. Ведь все мои соседи что-то имеют. Один - тракторишко, другой - велосипед, третий - мотоцикл... А у нас механиков хороших мало.
В сердце у Александра от радости что-то ёкнуло.
- За ремонт мне будут платить деньгами! А это хорошая одежда и билет на поезд до Парижа! - с энтузиазмом подумал он.
На ужин, своим уставшим работникам, Мишель предложил огромную бутыль красного кислого вина, много хлеба, жаренный картофель и по небольшому кусочку старого отварного петуха. А ночевать их он отвёл в конюшню, где из старых попон им удалось соорудить подобие ложа.
Утром Мишель отвёз Александра к своему зятю, который жил в десяти километрах и имел виноградники.
- Посмотри мой автомобиль. Он уже старый, конечно, но я уверен, что его можно очень легко отремонтировать, - сказал зять, мужчина лет тридцати с красным носом и сильно выдающимся животиком Александр, не сочтя нужным ни поздороваться, ни представиться.
Автомобиль "Форд" 1917 года выпуска находился в жалком состоянии. Мальцев полчаса ходил вокруг него и наконец произнёс:
- Да, но мне надо платить!
- Что-о-о-о?! - завопел зять Мишеля, - да кто ты такой? Ты забыл, что ты заключённый? Радуйся, что я тебя буду хорошо кормить и угощать вином!
- Вот они - КУ-ЛА-КИ! Настоящие кулаки! Жаль, что нет на вас советской власти! Рубить лес тебя и твоего тестя надо прямо сейчас отправлять! В Сибирь! - закипело в душе у Мальцева. Вслух он же произнёс:
- За поесть, я такой сложный работа делать не буду.
Ох, что тут началось! Мишель, его зять и ещё, неожиданно приехавший в гости сосед-помещик, начали дружно ругать наглых и неблагодарных испанцев, наводнивших их любимую славную Францию.
Мечта Александра быстро заработать денег расстаяла, как утренний сон.
Потянулись серые лагерные дни с их простыми буднями. В марте стало пригревать солнышко. Пришла весна, и за заключёнными концлагеря Архелес стали приезжать уже почти все крестьяне из округи. Они нуждались в бесплатной рабочей силе. Мальцев соглашался на работу только, когда надо было отремонтировать трактор, грузовик или автомобиль при условии если за это рассчитывались деньгами. Пусть немного, но деньгами. Александр жил мечтою о побеге.
Мальцев даже не мог себе представить, что в Москве в эти дни стали развиваться очень важные события, которые изменят всю его последующую жизнь. В одну из мартовских ночей, ему не спалось, и Александр, ворочаясь с бока на бок, размышлял о том каким бы способом побыстрее добыть денег.
В это же самое время, в большом кабинете в здании НКВД на Лубянке, сидели два человека: Лаврентий Павлович Берия и заместитель начальника иностранного отдела Главного Управления Государственной Безопасности НКВД Павел Анатольевич Судоплатов. Они, только что, вернулись из Кремля, куда их срочно вызвал Сталин. Судоплатов молчал, размышляя над приказом вождя:
- Троцкий должен быть ликвидирован до конца года! В троцкистском движении нет политических важных фигур кроме него самого. С ликвидацией Троцкого исчезнет и опасность развала всего мирового левого движения...
Берию неожиданно стала мучать сильная жажда. Он, молча, налил себе из графина полный стакан воды и жадно, залпом, выпил.
- Ну что, товарищ Судоплатов надумал что-нибудь? - обратился к нему Лаврентий Павлович.
- Товарищ Берия, я предлагаю для успешного проведения операции по ликвидации Троцкого сформировать несколько независимых друг от друга групп.
- Да, это правильно! - одобрил Берия, - ведь Троцкий - это очень хитрая змея! Он обставился многочисленной охраной, незнакомых людей к себе не подпускает. Если одна из групп не сможет по каким-то причинам его убить, в действие вступает другая... Принцип морских волн. Одна волна, за ней другая, потом третья... и, смотришь, нет скалы! Разрушилась!
Берия снова налил себе стакан воды. Выпил и продолжил:
- Павел Анатольевич, я тебе рекомендую привлечь к операции Давида Сикейроса и его головорезов. Сикейрос - преданный коммунистической идее человек, ветеран гражданской войны в Испании. Иосиф Виссарионович лично знаком с ним и не раз хорошо отзывался о нём. О друзьях Секейроса, мексиканцах, воевавших под его командованием, я слышал положительные отзывы.
- Лаврентий Павлович, прошу вашего разрешения привлечь к операции Леонида Эйтингона в качестве моего помощника. Вы же знаете, что это идеальная кандидатура для этой должности.
- Товарищ Судоплатов, я поддерживаю ваш выбор. Вы, надеюсь, помните, что сказал Иосиф Виссарионович Вам лично? Повторяю:
"Ваша задача и обязанность найти и подобрать для этой операции людей верных и проверенных. Вы получите любую помощь и поддержку, в которой будете нуждаться. Отчитываться о своей работе будете только перед товарищем Берия и больше ни перед кем. Но помните, что в этой миссии только Вы один несёте основную ответсвенность."
- Да, я помню! - сказал Судоплатов.
- Вот и прекрасно! Прямо сейчас и начинайте! Нельзя терять ни минуты. Времени у Вас очень и очень мало. Идите! - приказал Берия.
Через час Судоплатов позвонил своему старому другу и коллеге Леониду Эйтингону.
- Лёня, доброе утро! Ты мне срочно нужен. Я жду тебя прямо сейчас у себя в кабинете.
Через сорок минут Эйтингон уже сидел на стуле рядом с Судоплатовым.
- Ты представляешь, Павлуша, они за мной "наружку" установили, а телефон на "прослушку" поставили. Но я то сразу всё засёк, только виду не показывал. Иногда, чтобы развлечься, как начну по телефону чушь нести или "топтунов" веду за собой час, второй... У ребят ноги от усталости отваливаюся, а я раз и исчез, - рассказал он Судоплатову и несколько натянуто рассмеялся.
Потом сделав глоток горячего чая, признался:
- Ну честно сказать, ждал, что за мной придут. Каждый день ждал...
- Лёня, я тебя очень хорошо понимаю. Сам недавно через всё это прошёл, - с горечью признался Судоплатов своему другу.
Они были знакомы уже пятнадцать лет. Наум Исаакович Эйтингон был уникальным человеком, владевшим многими иностранными языками. В 1929 году после возвращения из труднейшей командировки в Турцию, где он создал отлично действующую сеть нелегальной разведки, он взял себе оперативный псевдоним Леонид Александрович Наумов. Вскоре все его стали называть Эйтингон Леонид Александрович. До своей следующей командировки в Испанию, где он был заместителем резидента, Эйтингон являлся руководителем секции секретных операций иностранного отдела.
- Лёня, сегодня Берию и меня вызывал Сталин. Он приказал ликвидировать Троцкого, - просто объявил Судоплатов.
- Давно надо было сделать это, - нисколько не удивившись словам своего друга, произнёс Эйтингон.
- Руководителем операции Сталин назначил меня. Берия тебя утвердил моим заместителем. С этой минуты уже никто, ты слышишь меня, Лёня, никто, не будет за тобой следить и прослушивать твой телефон! Никто не придёт к тебе домой рано утром, чтобы арестовать, - заверил Павел Анатольевич.
- Очень хорошо! А то я уже очень устал от безделия, - обрадовался Леонид.
- Я предложил Берии сформировать несколько независимых дуг от друга групп. Одну, в которую будут входить мексиканцы, участники гражданской войны в Испании, возглавит Давид Сикейрос, - сообщил Судоплатов.
- Павел, в прошлом году в Испании я завербовал очень красивую и невероятно умную женщину Каридад Меркадер. Она считала себя анархисткой, но после общения со мной стала коммунисткой и ярой поклоницей политики товарища Сталина. Затем, с её помощью, я завербовал и её сына Рамона. Он тоже - коммунист.
- Отлично! - обрадовался Судоплатов, - этих людей обязательно надо задействовать в операции. Кстати, где он сейчас они находятся?
- Во Франции.
- Совсем хорошо! Там же сейчас находится и большая часть людей группы Сикейроса.
- Павлуша, - задумчиво произнёс Эйтингон, - операции надо же дать наименование. Я предлагаю акцию, по ликвидации злейшего врага Советского Союза Троцкого, назвать операция "Утка".
- Давай назовём "Уткой", - согласился Судоплатов и добавил:
- Надо создать ещё одну группу, резервную. Это дело я поручу Некрасову. У него большой опыт нелегальной работы за рубежом. Он хорошо владеет испанским языком. Как ты думаешь, Лёня?
- Юра Некрасов? Я его очень хорошо знаю! Мы вместе с ним работали в Испании. Грамотный и очень опытный чекист. Справится! - ответил Эйтингон.
- Хорошо. Ты, Лёня, собираешь во Франции и готовишь две группы: Сикейроса и Каридад. Некрасов прибывает со своей туда же, но позже. Ни одна группа не должна знать о существовании других. Все должны быть уверены, что в этой операции они являются единственными. В Мексику будем их отправлять также с территории Франции.
Они попрощались. Едва за Эйтингоном зыкрылась дверь, как Судоплатов стал звонить Некрасову.
Юрий Некрасов уже пятый месяц сидел в Москве. Его никуда не вызывали и ничего не поручали. Вынужденное безделье его уже не только утомляло, но и очень сильно раздражало.
- Можно, конечно, столько времени провести ничего не делая, но только в Париже, Вене или Лондоне. А в Москве? Что здесь можно делать? - сокрушался он.
Некрасов жил с Екатериной, которая официально числилась переводчиким Наркомата иностранных дел, а на самом деле являлась сотрудником иностранного отдела Главного Управления Государственной Безопасности НКВД. Прошедшие двадцать лет её не изменили. Она стала ещё красивее, только в густых волосах цвета вороньего крыла уже появилась лёгкая паутинка седины.
Лиза училась в Московском Государственном Университете. Отношения Некрасова с дочерью своей сожительницы были очень сложными. Елизавета практически не разговаривала с Юрием. Девушка часто делала вид, что не замечает его присутствия. Это иногда приводило Некрасова в бешенство.
Проходили дни. Серые и унылые, похожие друг на друга. Юрий устал от неизвестности и ожидания. Ещё нервную систему выматывало вероятность того, что в любой момент его могут арестовать, как уже произошло со многими его коллегами по Иностранному отделу. Но в то же время интуиция подсказывала Некрасову, что в ближайшее время в Москве с ним ничего плохого не случится. А она его, за двадцать лет работы, ни разу не подвела. Интуицию он именовал не иначе как "оперативное чутьё" и в самых сложных и опасных ситуациях больше полагался на неё, чем на холодный расчёт и логическое мышление.
В последнее время Некрасов всё чаще стал задумываться о своей жизни. В 1920 году, когда он из купеческого сына Рябоконя, "превратился" в сына большевика и убежал на войну, Юрий мечтал стать великим, как Наполеон. Но это были типично юношеские мечты. Его жизнь сложилась так, что Некрасов стал сотрудником советской разведки. Эта работа, точнее сказать стиль жизни, ему очень нравилась. Он часто удивлялся людям, которые долгие годы ходят на одну и ту же работу, живут в той же самой квартире. Это для него было слишком скучно и даже примитивно. Юрий предпочитал жить в европейских столицах, изображая из себя преуспевающего коммерсанта, сорить при этом деньгами, устраивать приёмы для политических деятелей, банкиров и промышленников. Иногда, по приказу своих начальников с Лубянки, ему приходилось менять роскошное жильё на окопы, как это произошло в Испании. Это только приносило особую остроту в жизнь Юрия и давало ему эмоциональную встряску. К деньгам он был абсолютно равнодушен. Некрасову приходилось часто рисковать своей жизнью. Но в этом-то и заключался для Юрия смысл его существования. Некрасов не делал карьеру, но в тоже время за девятнадцать лет стал майором госбезопасности, что для многих его коллег являлось почти недосягаемой мечтой.
Сегодня он почему-то встал раньше обычного. Юрию не спалось. Он, как всегда, тщательно выбрился и уже думал, чтобы приготовить себе на завтрак, не хотелось будить Катю, как раздался громкий телефонный звонок.
- Юрий Васильевич, доброе утро - услышал он в трубке знакомый голос Судоплатова, - я срочно вас жду у себя.
Через сорок минут Некрасов вошёл в кабинет замначальника иностранного отдела.
- Товарищ комисс...- начал докладывать он
- Юрий Васильевич, прошу Вас, не надо никаких формальностей,- перебил его Судоплатов и, встав из-за стола, подошёл к Некрасову и крепко пожал ему руку.
- Проходите, присаживайтесь, - пригласил Павел Анатольевич, указывая рукой на стул.
- Рассказывайте, Юрий Васильевич, как Ваши дела? Отдыхать ещё не надоело?
- Очень надоело, Павел Анатольевич, - до тоски смертной.
- Понимаю Вас, Юрий Васильевич. Очень понимаю, - сказал Судоплатов и улыбнулся кончиками губ.
- Не изменился начальник, - подумал Некрасов, рассматривая Судоплатова, - я его последний раз видел перед отъздом в Испанию. Как всегда тщательно выбрит и причёсан. Форма идеально чистая. Вот только глаза усталые. Наверное от бессонной ночи.
- Есть очень серьёзная работа, Юрий Васильевич,- официальным тоном произнёс Павел Анатольевич и сделал паузу.
Некрасов напрягся.
- Высшее руководство приняло решение ликвидировать Троцкого. Вам поручается эта операция.
От услышанных слов, у Некрасова перехватило дыхание. Нет он не испугался, но приказ был настолько неожиданный, что у него, очевидно, от удивления вытянулось лицо.
Судоплатов, заметив это, объяснил:
- Вы лучший кандидат на рукодство спецгруппой. У Вас очень большой опыт нелегальной работы за рубежом и проведения различных акций по устранению врагов советской власти.
После паузы, замначальника иностранного отдела перешёл к делу:
- Вы, в кратчайшее время должны сформировать группу из шести человек. Трёх Вы уже имеете: это Вы, ваш заместитель "Алтын" и "законсервированный" радист, которые находятся на территории Франции.
При упоминании псевдонима "Алтын" у Некрасова резко испортилось настроение. Он давно знал этого человека, с которым у него несколько раз возникали конфликты.
- Так что, - продолжал Судоплатов,- Вам остаётся подобрать трёх человек. Основные требования к кандидатам: преданность коммунистичеким идеалам и свободное знание испанского языка. Все кандидатуры должны согласовываться со мной.
- Павел Анатольевич, - обратился к своему начальнику Некрасов, воспользовавшись паузой, - а ведь "Алтын", насколько я знаю, испанским не владеет.
- Да, я знаю. Но он всё равно будет вашим заместителем. Это мой приказ, - сухо отрезал Судоплатов.
- Есть! - ответил Некрасов.
- Операция сложная, но Вы получите всю необходимую помощь и поддержку. Также, на её проведение Вы можете рассчитывать на безлимитное финансирование.
- Понял. Спасибо! - коротко ответил Юрий.
- Вы с "Алтыном" собираете свою группу в Париже и приступаете к её обучению. С каждым членом группы работаете индивидуально. До самого отбытия в Мексику, они не должны быть знакомы друг с другом и не знать о цели операции. Ваш оперативный псевдоним "Алмаз". Вам пока всё понятно, Юрий Васильевич?
- Да.
- Очень хорошо! - с удовлетворением ответил Судоплатов.
- Разрешите один вопрос, Павел Анатольевич? - спросил Некрасов.
- Да, пожалуйста.
- Я полагаю, что количество членов группы надо увеличить до...
- Некрасов, не надо полагать! Вы - исполнитель! У нас очень мало времени. Выполняйте приказ! - резко оборвал его Судоплатов.
- Разрешите идти?
- Да, Юрий Васильевич, ступайте. Помните, что нельзя терять ни минуты! - сказал на прощание Судоплатов и пожал Некрасову руку.
Юрий вышел в коридор. У него уже был план.
- Итак до полного состава группы не хватает трёх человек. Надо обязательно включить в неё Катю. У неё большой опыт нелегальной работы за границей. Испанским языком она владеет. Потом надо привлечь Педра Гарсию. Он находится сейчас в Москве. Очень хорошо! - с удовлетворением подумал Некрасов.
Юрий завербовал члена Испанской компартии Педро Гарсия в Барселоне в 1938 году. Тот оказался очень полезным агентом. В конце того же года Некрасов помог выехать из Испании в Советский Союз жене и пятилетнему сыну Гарсия. Педро был очень благодарен Юрию и всегда подчёркивал, что находится в неоплатном долгу перед ним. Вообще в своей работе Некрасов предпочитал использовать только тех агентов, которые находились от него в какой-нибудь зависимости. Незадолго до падения республиканского правительства Юрий отправил в Советский Союз и самого Педро Гарсия.
- Но самое главное сейчас - это разыскать Александра Мальцева. Это идеальный человек для моей группы. Он уже давно должен был вернуться из Испании. Только где он находится в настоящее время? В Ленинграде или в Москве? Так, срочно надо идти в отдел кадров! - решил Некрасов.
Он быстро шагал по толстой ковровой дорожке, размышляя о гримассах истории.
- Надо же, как поворачивается жизнь. Я, юный штабной писарь, в 1920 году видел из окна вагона в Царицине всемогущего Троцкого в окружении его личной охраны - балтийских матросов. А сегодня мне, майору госбезопасности, поручают ликвидировать самого опасного врага советской власти - Троцкого.
- Товарищ лейтенант, мне срочно нужно ознакомиться с личным делом Мальцева Александра Петровича, 1917 года рождения. Переводчика НКВД. Это приказ Судоплатова, - поздоровавшись, сообщил он сотруднику отдела кадров и показал своё служебное удостоверение.
- Подождите, я сейчас, - ответил тот и вышел в помещение с металлической дверью.
Прошло двадцать минут. Некрасов стал раздражаться:
- Бюрократию развели здесь. Крысы заевшиеся!
Наконец-то появился лейтенант и, с несколько виноватым лицом, сообщил:
- Прошу прощения, товарищ майор госбезопасности, но Мальцев по нашему ведомству не числится.
- Как это не числится?! - задохнулся от возмущения Некрасов, - Вы что, лейтенант, не поняли, что это распоряжение самого товарища Судоплатова? Или он Вам должен лично позвонить?
Лейтенант густо покраснел.
- Подождите, я сейчас! - пробурчал он и снова ушёл.
Через несколько минут он протягивал Некрасову тоненькую картонную папку серого цвета.
- Вот, товарищ майор госбезопасности, держите! В другой секции находилось личное дело. Ведь погиб Мальцев, - объяснил он.
- Как это, как это... погиб? - не понял Некрасов.
- Геройски погиб. В личном деле об этом всё подробно говорится. Есть копия представления в Президиум Верховного Совета СССР о награждении Мальцева орденом Красного Знамени посмертно. Да Вы сами посмотрите.
Юрий взял папку и принялся внимательно изучать её содержимое.
- Да, действительно есть рапорт военного советника Быкова об обстоятельствах гибели переводчика Мальцева Александра Петровича в городе Герона. Имееется и копия представления о награждении орденом Красного Знамени посмертно, которое было написано на основании этого рапорта.
Некрасов принялся внимательно изучать эти документы. Прочитал один раз, второй... После третьего - он понял, что на самом деле всё было иначе. Но как? Надо было искать Быкова и разговаривать с ним.
Юрий отправился в Управление кадров наркомата обороны. Здесь ему повезло. Оказалось, что комбриг Быков находится в Москве, в ожидании нового назначения.
Было около двеннадцати дня, когда Некрасов вошёл в подъезд бывшего купеческого дома, недалеко от метро "Площадь революции". Обваленные ступеньки, погнутые перила, стены, ни разу не красившиеся после 1917 года. Запах мочи и карболки... Брезгливо прикрывая нос ладонью, Юрий, в одном из длинных захламлённых коридоров, нашёл фанерную дверь с номером восемнадцать. Он постучал. Никто не ответил. Тогда Некрасов стал бить кулаком громко и настойчиво. Наконец, дверь медленно, со скрипом распахнулась. На пороге стоял небритый, в нижнем белье и босиком Быков. От него сильно разило перегаром.
- Добрый день, товарищ Быков! Чем занимаешься? -ехидно поинтересовался Юрий.
- Ах, это Вы! - облегчённо вздохнул хозяин, - а я уже думал...
- А что ты думал? Рассказывай!
- Да Вы так громко и требовательно стучали, что я был уверен, что за мной пришли ваши люди. Вы меня понимаете о чём это я говорю? - объяснил Быков.
- Прекрасно тебя понимаю. Войти позволишь? Или как?
- Да, пожалуйста!
Некрасов вошёл в комнату. Она была пуста. Стол, два табурета, узкая кровать, у стены небольшой фанерный шкаф...
- Жену с дочками в деревню, к матери, отправил, а сам сижу вот какой месяц назначения жду. Мои три соседа по коридору тоже долго ждали. И дождались. Одного месяц назад арестовали, других на прошлой неделе в "воронке" увезли. Вот и я чувствую, что ждёт меня та же самая участь... - тихим голосом рассказал Быков.
- Так ты, храбрый командир, от страха голову потерял? Сидишь в своей норе, как крыса, и водку жрёшь!
- Не могу я, товарищ Некрасов, нервы шалят. Ждать каждый день. Поэтому и пью... Ох голова болит! - пожаловался он.
- Тогда накрывай на стол! Я тебя похмелять буду! - приказал Юрий.
- На-кры-вать? - задумчиво спросил Быков, - а что накрывать? В магазин сходить надо. Может чего и куплю.
- Не надо никуда идти. Я уже зашёл. Вот держи водка, колбаса, сыр, хлеб. Конфеты для детей.
- Вот спасибо! - обрадовался Быков и, надев форму, стал ставить на стол гранёные стаканы.