Аннотация: Голинцев выделил пять солдат в помощь прибывшим рабочим. Быстро был заложен фундамент склада боеприпасов и штаба. За кирпичом, глиной и песком выезжали задолго до рассвета. Возвращались к обеду.
Голинцев выделил пять солдат в помощь прибывшим рабочим. Быстро был заложен фундамент склада боеприпасов и штаба. За кирпичом, глиной и песком выезжали задолго до рассвета. Возвращались к обеду. Каждая повозка привозила ежедневно около двухсот кирпичей. Стены росли на глазах. Несмотря на тяжелую работу и напряжённый ритм всех работ, которые одновременно велись в форте, Голинцев давал уроки истории. Писарь занимался с неграмотными. Так прошла неделя.
В то утро Владимир находился на кухне и наблюдал за тем, как повар по фамилии Вилальба мыл со своим помощником котёл для приготовления еды. Неожиданно раздался грохот колёс, и на территорию форта въехала повозка. Она были без обычного груза (кирпичей или глины). Вместо них в кузове лежал один из подсобных рабочих Сальдивара, парень лет 25. Подбежавшие солдаты сразу же бережно сняли его с повозки и понесли в лазарет. Все о чём-то тревожно шептались.
- Что - то произошло?! - подумал Голинцев и поспешил к лазарету.
Из него выбежал Чаморро с очень озабоченным лицом.
- Что случилось? - спросил его Владимир.
- Пираньи. Большая потеря крови, - коротко объяснил он Владимиру, а затем приказал двум солдатам:
- Быстро со мной. Мне нужна ваша помощь!
- Как это произошло? - обратился Голинцев к одному из рабочих Сальдивара.
- Мы вместе с ним копали глину на берегу реки. Вдруг слышу: бух-х! В воду упало что-то. Я оборачиваюсь, а это Хуан. Поскользнулся он... И сразу как начал он кричать! А я от неожиданности оторопел. Стою и смотрю. Вижу, а вода вокруг него красной становится. Я тогда и начал его за руку тащить. Вытащил Хуана, значит, а у него из ног кровь хлещет. Тут остальные подбежали. Погрузили мы его на телегу - и скорее сюда. Пираньи на него напали, - сбивчиво рассказал он.
Голинцев успокоил всех находившихся в форте и, минут через двадцать, вошёл в лазарет.
- Чаморро, как состояние пострадавшего? - спросил он у фельдшера.
- Я думал, что будет хуже, - признался лекарь, - ведь он весь в глине был. Ничего сразу понять нельзя было. А когда мы всю эту грязь смыли, я увидел, что в нескольких местах на ногах были выгрызены кусочки мяса. Раны, конечно, сильно кровоточили. Ну, а в общем - повезло парню. Ничего важного для жизни не было откушено пираньями. Теперь с уверенностью могу Вам сказать, что вовремя этого беднягу из воды вытащили.
- Слава Богу! - с облегчением произнёс Владимир.
Работы в форте продолжались. Стены нового колодца были облицованы досками, а над ним соорудили крышу. Был выкопан окоп для стрельбы в полный рост, с бруствером и бойницами. Построены четыре пулемётных гнезда из кирпича.
Склад для боеприпасов удался на славу! С крышей из кровельного железа, мощной деревянной дверью и решётками на маленьких окнах. Когда внутри склада, на полках, аккуратно сложили ящики с патронами и винтовками и заперли дверь на огромный амбарный замок, Голинцев наконец-то вздохнул спокойно.
Уже шло к концу строительство нового штаба, и Владимир приступил к организации системы постоянного и эффективного патрулирования рубежей. Для этой цели у местных жителей были приобретены ещё пять мулов. Теперь три пехотинца с двумя мулами, груженными питьевой водой, продуктами питания и боеприпасами, рано утром выходили на патрулирование левого фланга. Пройдя восемнадцать километров, они останавливались на ночлег в сельве, а к вечеру следующего дня возвращались в форт. На патрулирование правого фланга также отправлялись три солдата, но с тремя мулами. Они устраивались на ночлег, пройдя двадцать километров. К закату солнца следующего дня они были уже в крепости.
На территорию обитания индейских племён была отправлена первая разведывательная группа в составе четырёх солдат с пятью мулами. Разведчиками командовал старший ефрейтор Вергара, хорошо знавший местные диалекты гуарани и традиции коренных обитателей Северного Чако. Через неделю группа вернулась в полном составе с очень важной информацией о настроениях среди племен. Их ближайшие стоянки находились в сорока километрах от форта "Капитан Альсина".
Возле колодца, по эскизу Владимира, были разбиты две большие клумбы с цветами и построена маленькая часовенка. В неё поставили гипсовую статуэтку Святой Девы Марии, которая ранее находилась в нише стены казармы. Ведь почти все солдаты гарнизоны были глубоко верующими католиками.
Плац, ранее представлявший кусок земли с ямами, был засыпан кирпичной крошкой. В его центре установили высокий флагшток, на котором развивался трёхцветный парагвайский флаг. Были перекрыты все крыши. Вместо пальмовых листьев уложили камыш. Кроме этого, стены всех домов были выбелены. А Голинцев уже замыслил капитальную перестройку казармы. Он даже сделал эскизы: высокое светлое помещение с отдельными комнатами для унтер-офицеров и удобным классом для занятий.
Но самое главное, что за прошедший месяц изменились все солдаты. Раньше они были неухоженные и безразличные, с низким моральным духом. А сейчас их было просто не узнать. Подтянутые, бодрые, с высоким чувством ответственности. Все приказы командира и унтер-офицеров выполнялись чётко. Не было отмечено ни одного случая грубого нарушения дисциплины и Уставов! Солдаты демонстрировали неподдельный интерес к службе.
Через пять недель прибыл конвой. Пять телег, гружённых пшеничной мукой, керосином, денежным довольствием для всех военнослужащих, подковами для коней, лекарствами для лазарета... Ефрейтор, начальник конвоя, лично вручил Владимиру большой деревянный ящик (посылку от Мигеля Троче). Чего только здесь не было! Новый, пахнущий краской глобус, географические карты, тетради, карандаши, учебники по испанскому языку и математике. На самом видном месте лежал конверт, адресованный Голинцеву. Владимир, не медля ни секунды, вскрыл его. Это было письмо Троче.
- Дорогой Владимир, - писал его знакомый, - был рад получить от Вас известия. Просьбу Вашу выполняю с огромным удовольствием! Деньги, которые Вы мне послали, возвращаю. Я и мои друзья благодарим Вас за это нелёгкое, но благородное дело, которое Вы начинаете. Наша страна нуждается в грамотных солдатах и гражданах! Крепко жму Вашу руку. С уважением, Мигель.
Этим же вечером Владимир провёл первый урок географии. Для многих солдат, в том числе и прибывших с конвоем, он стал открытием мира. Ведь некоторые даже и не подозревали, что Земля имеет форму шара и что кроме Парагвая, Аргентины и Бразилии существует ещё много других стран.
Все письма, написанные Голинцевым за это время донье Летисии, Риттеру, своим немецким друзьям, отцу Константину, послу Штейну и многим другим, он передал с возвращающимися в Консепсьон конвоем.
Каждый четверг из поместья Сальдиваров прибывал курьер с письмами от Каролины. Девушка писала очень много, особенно стихотворений. Зачастую наивных, почти детских, но искренних и очень трогательных. Он читал все послания Каролины и сразу писал ответы. Стихов он сочинять не умел, поэтому в конверты вместе с письмами вкладывал свои маленькие рисунки. Это были портреты солдат, сделанные карандашом, или пейзажи, выполненные акварелью.
Несмотря на очень напряжённый ритм службы, уроки языка, истории, географии, математики проводились каждый день. Это были самые долгожданные часы для каждого солдата форта. Голинцев уже довольно прилично мог изъясниться на гуарани и поэтому уверенно употреблял его в своих беседах с подчинёнными.
Во второй раз Владимир посетил семью Сальдиваров в октябре месяце. Два дня он провёл в их имении. Федерико и Каролина познакомили его со своими владениями. Для этого им пришлось совершить длительную верховую прогулку. Голинцев увидел бескрайние плантации табака и хлопка, кукурузы и земляных орехов. Но особой гордостью дона Сальдивара были племенные быки.
- Первых красавцев я привёз несколько лет назад из Аргентины! - с гордостью заметил Федерико.
Вечером, после ужина, Владимир и Каролина до глубокой ночи играли на рояле.
На следующий день, после полудня, когда весеннее солнце довольно сильно пекло, Голинцев возвращался из гостей в форт. С собой он вёз большую сумку книг, любезно одолженных ему для чтения доньей Долорес. Его сопровождал один солдат. Ехали ускоренным аллюром и через три часа уже были в крепости.
В столовой, под тенью навеса, Владимир вдруг увидел группу каких-то оборванцев. Они сидели с солдатами, среди которых находился сержант Кинта, и пили терере. От гнева у Голинцева потемнело в глазах.
- Сержант! - закричал он. - Почему на территории форта находятся посторонние?
Кинта неожиданно побледнел. Он быстро встал по стойке смирно, но, не зная, что ответить, переминался с ноги на ногу.
Из-за стола поднялся невысокий коренастый мужчина и подошёл к Владимиру.
- Разрешите представиться, господин старший лейтенант, майор Вальдес! - с достоинством произнёс он.
За всю свою жизнь Голинцев никогда не видел таких майоров. В левом ухе - массивная золотая серьга, борода до глаз. Даже и не понять, сколько же ему лет.
- Лет сорок, - подумал Владимир, продолжая разглядывать Вальдеса.
Рваная рубашка, холщовые штаны на дырках... Без обуви, а на босые мозолистые пятки были нацеплены шпоры. Да какие! Огромные, в форме колеса-звёздочки! Такие Голинцев видел только в историческом музее. Они составляли часть амуниции средневековых рыцарей. Два крупнокалиберных револьвера и мачете завершали экзотический вид майора.
- Очень приятно! - произнёс Владимир.
Затем он слез с седла и, подав майору руку, предложил:
- Мне было бы очень приятно угостить Вас хорошим кофе.
- С удовольствием! - ответил Вальдес и тут же добавил:
При этих словах Вальдес сделал жест в сторону столовой, где сидели пять его спутников. Такие же оборванцы со шпорами на голых пятках и обвешанные оружием с головы до ног.
Владимир неоднократно слышал о Вальдесе. В этих краях он был весьма известной личностью. Потомок испанских аристократов, он с молодости служил в парагвайской кавалерии, где и подружился с Альбино Хара.
Альбино Хара, по прозвищу "Мужчина-метеор", был самым перспективным офицером в парагвайских вооружённых силах. В возрасте тридцати лет он уже имел чин полковника. Но неуёмные политические амбиции его погубили. В январе 1911 года, с подчинёнными ему частями и лучшими друзьями-офицерами, среди которых был и майор Вальдес, Хара совершил государственный переворот. После которого "Мужчина-метеор" стал президентом страны, а майор Вальдес занял пост заместителя военного министра. В июле того же года войска, верные свергнутому президенту Мануэлю Гондра, заняли Асунсьон. Альбино Хара бежал в Буэнос-Айрес. Майор Вальдес был арестован и отправлен в тюрьму. Только личное вмешательство одного из членов испанской Королевской семьи спасло его от пожизненного заключения. Вальдес был выпущен на свободу в 1912 году. Он вернулся в своё имение, которое находилось недалеко от поместья Сальдиваров, и начал богемный образ жизни. Сформировав из числа местных гаучо отряд, он выезжал на охоту, которая иногда длилась месяцами. Наносил нежданные визиты землевладельцам и гостевал у них со своими "призраками" неделями.
И сейчас этот человек приехал в гости к Голинцеву. Выгнать его Владимир не мог. Ведь Вальдес был офицером, хотя и в отставке, да ещё и крупным землевладельцем. Человеком с большими связями в Парламенте и правительстве.
- Замечательный у Вас кофе! - похвалил Вальдес напиток, едва сделав несколько маленьких глотков. - Я, ожидая Вас, поговорил с солдатами. Они утверждают, что их командир самый умный и справедливый человек на свете. Да и я, честно сказать, был удивлён. Иностранец, а как понял душу нашего солдата! Какая забота о людях! Я обошёл весь форт и, признаюсь, что Вам удалось создать самое лучшее и комфортное укрепление на всей заградительной линии.
Голинцев покраснел и не знал, что и ответить своему гостю. А тот вдруг неожиданно спросил:
- Господин командир, а Вы играете в шахматы?
- Играю, но не силён, - ответил Владимир и вспомнил серое отчаяние госпиталей, где он до одури играл в шахматы и карты.
- Да и я тоже. А, может, партию? - спросил вкрадчивым голосом Вальдес.
- Давайте! - согласился Голинцев.
- Гость принёс доску и фигуры. Таких шахмат Владимир ещё не видел. Резные, из слоновой кости, в обрамлении золота и драгоценных камней.
- Старинные? - спросил он.
- Очень. Им лет четыреста. Сделаны они ещё маврами. Мне достались по наследству.
Вскоре выяснилось, что Голинцев играл гораздо лучше своего соперника. Он выиграл две партии, а ещё две закончились вничью. Вальдес оказался на редкость азартным игроком. Сделав неправильный ход, он нервничал, яростно чесал свою бороду. Проиграв, становился злым и от огорчения пинал ногой стул.
- Великолепно играете, господин старший лейтенант! - произнёс гость и неожиданно встал. - Спасибо! Мне надо ехать!
- Куда? Ведь уже глубокая ночь! - удивился Владимир. - Оставайтесь! Переночуете в форте, а завтра с утра...
- Нет, нет. Я должен ехать,- перебил Голинцева майор и, собрав шахматы, вышел из дома.
Через насколько минут Вальдес со своими "призраками" на полном скаку покинули крепость.
С этого дня Вальдес почти каждую неделю приезжал к Владимиру играть в шахматы. Появлялся он, как всегда, неожиданно, в любое время дня и ночи и так же внезапно, без предупреждения, исчезал. Всегда с ним находились его преданные "призраки".
Каждый день, до восхода солнца, дежурный по кухне в сопровождении ещё одного солдата уходил на охоту. Часа через два они возвращались с добычей, которая предназначалась для приготовления пищи для всего гарнизона на целый день. Зачастую это были несколько лесных индюков или небольшой олень. Значительно реже им удавалось подстрелить десяток уток, которые на гуарани назывались мбигуай. Они имели клювы, похожие на ножовку, и обитали в речушках в очень труднодоступных местах. Парагвайцы их очень ценили за нежное, питательное и очень вкусное мясо.
По утрам к воротам форта приходили женщины из близлежащих селений. Они приносили на продажу сыр, мандиоку, початки кукурузы, бананы, апельсины.
Несмотря на это изобилие мяса, овощей и фруктов, повар никогда не менял своего меню. Завтрак - чипа и мате. Обед и ужин - суп и пшеничный хлеб. Ведь солдаты были парагвайцами, а такое питание им было привычно с самого детства. Ведь ничего другого они в своей жизни не пробовали. Самое удивительное для Голинцева заключалось в том, что парагвайцы почти совсем не ели фруктов. А Владимир уже просто устал от однообразной еды. Вот и сегодня повар принёс ему на обед суп.
- Вилальба, - обратился он к нему, - скажите, а что Вы мне приготовите на ужин?
- Как что, господин командир? - удивился повар. - Суп.
- Господин повар, я уже два месяца два раза в день ем суп! Вы бы могли приготовить лично для меня что-нибудь простое, но вкусное? Да дело даже не во вкусе! Я не хочу, чтобы это был суп! - очень вразумительно объяснил ему Голинцев.
- Конечно, господин командир! Я буду готовить для Вас особые блюда! - пообещал Вилальба.
Повар сдержал своё слово. На ужин перед Владимиром стояло большое деревянное блюдо румяных, вкусно пахнущих эмпанад.
- Вот за это спасибо! - поблагодарил Вилальбу Голинцев, глотая слюну.
- Эти эмпанады называются "раздвинь ноги", - объяснил повар.
- Почему так странно?
- Потому что, когда их ешь не за столом и без тарелки, соком можно забрызгать брюки. Вот и надо раздвигать ноги, - сказал Вилальба и наглядно показал, как это надо делать.
- Ах, вот оно что, - произнёс вслух Владимир и взял одну эмпанаду. Она была горячая. Он откусил кусочек, и оттуда действительно хлынул ароматный сок. Она было начинена мясом, слегка поперчённым и перемешанным с помидором и яйцом.
- Умеете, Вилальба! Умеете! Очень вкусно! Молодец! - похвалил повара Голинцев, с наслаждением съев две эмпанады.
Повар от удовольствия покраснел и, смущаясь, ответил:
- Я то что, я ничего! Это всё мясо! Очень вкусное. Жакаре был совсем маленьким, поэтому мясо нежнейшее и аромат имеет особый...
-Это что, я крокодила ем?! - перебил повара Владимир.
- Да! Так это же вкусно...
Голинцеву уже не хотелось есть. Он тяжело вздохнул и сказал:
- Вилальба, в следующий раз, прежде чем мне готовить что-либо, спросите у меня разрешения. Вам понятно?
- Так точно! - ответил повар, не понимая, почему так резко изменилось настроение командира.
- Вы свободны! Заберите оставшиеся эмпанады и угостите ими солдат. Я уже сыт. Было действительно вкусно, а самое главное - поучительно для меня. Спасибо!
После этого случая Голинцев стал особое внимание уделять правильному питанию солдат гарнизона. Он распорядился два раза в неделю жарить мясо на решётке, а не варить из него традиционный суп. Также во всех беседах он стремился убедить всех есть больше фруктов, которых было в изобилии. Но, к сожалению, это было нелегко. Привычка пить матэ сводила на нет всю разъяснительную работу командира.
Повар же теперь, прежде чем приготовить особое блюдо для Владимира, спрашивал у него разрешения. Обязательно раз в неделю он жарил для него рыбу. Очень часто это были пираньи. Они оказались очень вкусными и похожими на русских карасиков.
В ноябре Голинцев в третий раз нанёс визит семье Сальдиваров. Донья Долорес встретила его поникшая, с красными глазами. Каролина, всегда весёлая и жизнерадостная, тоже была очень грустная.
- Что-то случилось? - встревоженно спросил у них Владимир.
Долорес, вытерев глаза платочком, объяснила:
- Вы представляете, Владимир, на нас сразу свалились все несчастья. Мой отец в Буэнос-Айресе заболел. Уже не поднимается. А Федерико уехал в Асунсьон на заседание Парламента. Вы же знаете, что происходит в стране?
- Нет, - откровенно признался Голинцев, - расскажите, пожалуйста!
- В конце октября военный министр Адольфо Шерифе ввёл в Асунсьон пехотный батальон. Угрожая применить силу, он вынудил президента страны Мануэля Гондра подать в отставку. Парламент осудил действия Шерифе и поддержал Гондра. Вступивший в должность президента его вице-президент немедленно сместил с должности Шерифе и перевёл его в отдалённый военный округ, - Долорес сделала паузу, а потом продолжила:
- Уже несколько дней как в Парагвае новый президент. Это дон Эусебио Ажала. Кстати, я его хорошо знаю. Очень порядочный человек. Его поддерживают новый военный министр полковник Рохас, начальник военного училища полковник Шенони и большая группа офицеров-парагвайцев. К сожалению, все немецкие офицеры перешли на сторону Шерифе. Парламент заседает круглосуточно. Страна находится на грани гражданской войны...
Долорес внезапно замолчала.
- Я, честно сказать, уже и сама запуталась в этих событиях. Вы, Владимир, лучше свежие газеты возьмите и сами прочитайте. Нам их четыре дня назад доставили.
Когда Голинцев и Каролина остались вдвоём, девушка вдруг призналась ему:
- ВолОдимир, я без Вас чувствую себя очень одинокой. Вот сейчас мы вместе и мне так на душе спокойно. Но Вы, как всегда, завтра утром должны уехать?
- Да, Каролина! Я не могу оставить форт на длительное время.
- Я понимаю, что Вы, ВолОдимир человек долга и чести. Но пообещайте мне, что Вы приедете к нам на Рождество и останетесь на несколько дней.
- Да, обещаю! Если Вы меня пригласите, конечно! - в шутливой форме ответил Голинцев.
В этот раз, почти до утра, они сидели в библиотеке, и Каролина читала ему свои стихи. Иногда она прерывалась на полуслове и говорила:
- Я так переживаю за дедушку! Я ведь его очень люблю!
Следующим днём, по пути до самого форта, Голинцев размышлял о событиях, происходящих в стране.
- В стране новый президент, новый военный министр, а я об этом в этой глуши даже и не знал. Да, в газетах сообщается, что Главнокомандующий сухопутными силами генерал Эскобар подал в отставку и уехал к себе в имение. Армия расколота на две части. Плохо, очень плохо! - сокрушался Владимир. - До сих пор я не получил ни одного циркуляра из штаба военного округа. На следующей неделе должен прийти конвой. Он-то должен доставить какие-то документы. Обязательно! Как-то и солдатам надо всё объяснить.
У ворот форта стояли человек десять празднично наряженных девушек. Самой младшей, на вид, не было больше четырнадцати лет, а самой старшей - лет двадцать. Самое интересное, что вчера, выезжая из крепости, Владимир видел этих же девушек. У всех были ожерелья из красивых перьев каких-то птиц.
- Что они маются здесь? Любимых своих ждут, а сержант не отпускает. Сейчас дам ему команду, чтобы разрешил солдатам, которых ждут, отлучиться до утра, - подумал Голинцев.
Он легонько натянул поводья, и конь остановился напротив девушек.
- Добрый день, сеньориты! Как ваши дела? - поздоровался он с ними, вежливо кланяясь.
- Добрый день! - ответили девушки и стали приближаться к Владимиру. Но их всех опередила жгучая брюнетка с распущенными волосами до пояса, тонкой талией и очень высокой грудью. В руках она держала небольшую корзинку с апельсинами.
- Это тебе! - произнесла брюнетка, глядя прямо в глаза Голинцева, и протянула ему апельсины.
Владимир наклонился, чтобы взять корзинку, и увидел её глаза. А в них - страсть, желание и ещё что-то такое, что он почувствовал, как краснеет его лицо.
- Спасибо, красавица! Сколько я тебе должен? - сказал Владимир, с трудом отрывая взгляд от этих глаз.
- Ничего! Это тебе подарок, - произнесла девушка и облизала свои губы.
Вместо ответа Голинцев слегка прикоснулся шпорами к крупу коня и галопом влетел в крепость. На плацу стоял Кинта.
- Гарнизон, смирно! - заорал сержант и, подойдя строевым шагом к слезшему с коня командиру, доложил:
- Господин старший лейтенант, за время Вашего отсутствия происшествий не произошло!
- Вольно! - дал команду Голинцев. - Сержант, у ворот форта я видел девушек, которые ждут своих избранных уже вторые сутки. Отпустите этих солдат на ночь!
Кинта вдруг опустил глаза и, пожимая плечами, произнёс:
- Они... это... значит, значит. Как это Вам объяснить, значит...
И замолчал, а потом вздохнул и, продолжая смотреть на носки своих сапог, выпалил:
- Эти девушки Вас ждут, а не солдат! Значит так!
- Ме-ня!? Зачем? - оторопел от удивления Владимир.
- Они, значит, родить от Вас хотят!
- Ро-дить?! От ме-ня?! - почти закричал Голинцев. - Сержант, что за бред Вы мне сейчас говорите!
- Да, родить! Ведь в наших краях иметь ребенка с голубыми глазами и светлой кожей, как у Вас, считается очень престижно. Это, значит, гордость для каждой матери!
Голинцев чувствовал, как покраснело не только его лицо, но и всё тело. Он задыхался. Ему не хватало воздуха...
- А если я... если я женат, например, или у меня есть невеста. Что тогда? - только и смог он сказать.
- А это совершенно другое дело, господин старший лейтенант! Никто ведь не будет требовать, чтобы Вы усыновили ребёнка. Вы должны, значит, его сделать. И всё значит. А Вы, господин старший лейтенант, наверное, заметили, что все девушки имеют ожерелья из перьев птицы - кабуре. Они дают успех в любви. Вот, значит, девушки их и надели, надеясь на магическую силу перьев.
- Кинта,- прошептал Владимир на ухо сержанту, - сделайте так, чтобы они меня больше никогда не ждали! Объясните им ... скажите всё, что хотите... Вы меня поняли?
- Так точно! - удивлённо ответил сержант.
С новым конвоем прибыло большое количество писем для Голинцева. Писали все: донья Летисия, отец Константин и посол Штейн из Аргентины, Риттер и даже хозяин ресторана "Милан" - Луиджи. Только от его немецких друзей не было ни одной весточки.
В толстом пакете, облепленном сургучными печатями, находилось циркулярное письмо, подписанное новым военным министром Рохасом. В нём кратко сообщалось обо всех изменениях, происшедших в стране. Информация заканчивалась следующими словами: " ... все солдаты, унтер-офицеры и офицеры должны соблюдать выдержку, спокойствие и быть верными присяге и Конституции".
Когда вечером, на построении, Голинцев прочитал это письмо всему личному составу, никто не удивился. В Парагвае привыкли к бесконечным переворотам, сменам президентов и министров. Солдатам гораздо ближе и понятнее была их ежедневная простая жизнь.
В очередной раз Голинцев отправил с конвоем два рапорта. В одном он снова просил у своего командования один тяжёлый пулемёт или хотя бы два лёгких. В другом - предлагал новую систему патрульной службы на его участке, чтобы взять под контроль все шестьдесят километров. Для этого требовалось увеличить гарнизон форта "Капитан Альсина" на двенадцать человек и построить вспомогательный укреплённый пункт в двадцати километрах от крепости.
Нехватка личного состава было самой большой и неразрешимой проблемой для Владимира. Всегда кто-то находился в лазарете. Укусы ядовитых змей и пауков, лихорадка, желудочные расстройства выводили солдат из строя и надолго. Да и сам Голинцев уже два раза страдал приступами малярии. Его спасал Чаморро своим настоем из коры хинного дерева. А совсем недавно у Владимира на шее вскочил огромный фурункул. Из-за своей занятости он сначала не придал ему большого значения, но через несколько дней шея стала нестерпимо болеть. Чаморро, ловко взрезав нарыв, достал оттуда шевелящуюся большую белую личинку.
- Муха. Большая муха, - коротко объяснил он. - В следующий раз немедленно обращайтесь ко мне, господин старший лейтенант. С этим будьте очень внимательны!
10 декабря курьер доставил Голинцеву очередную почту от Каролины. К его удивлению, это было всего одно письмо. Девушка писала, что она с матерью должна срочно выехать в Буэнос-Айрес. Её дедушка находился при смерти.
- ВолОдимир, я так мечтала отпраздновать Рождество вместе с Вами! Но Господь распорядился иначе. Каждый день я вспоминаю те мгновения, когда мы были вместе. Мне будет очень плохо без Вас. Прошу Вас, умоляю Вас только об одном: не забывайте меня! Я буду Вам писать! Без Вас я уже просто не смогу жить. Ваша Каролина.
Так заканчивалось это грустное письмо.
В январе наступила изматывающая жара. Температура порой достигала 48 градусов по Цельсию. Частые дожди не принесли облегчения, а, совсем наоборот, усиливали страдания людей. Тогда от мокрой земли вверх поднимались густые клубы пара. Дышать было нечем, не хватало свежего воздуха. Тучи комаров не давали покоя ни днём, ни ночью. Иногда Владимиру казалось, что он больше не выдержит этих мучений... У него опять случился сильный приступ малярии. Только благодаря Чаморро, который готовил для него напитки из трав, Голинцев продолжал вести очень активный образ жизни. Все его дни были расписаны буквально по минутам. К себе и подчинённым он был очень требовательным.
Наступила середина марта. Всю ночь из сельвы доносились визги диких кабанов. Владимир уже знал, что на самом деле это были крики обезьян, стаи которых бродили в окрестностях форта. Голинцев уже сделал несколько попыток уснуть. Но ему сразу же начинал сниться один и тот же кошмар. Война, бои в Галиции. И он, мальчишка-корнет, ведёт в атаку остатки гусарского эскадрона. Пулемётные очереди, взрывы шрапнели, колючая проволока, больно рвущая его тело. И трупы... Повсюду трупы ... Он просыпался в холодном поту, пил воду...
- У Чаморро надо будет травы для успокоения нервов попросить, - подумал он.
И вдруг в окно тихонько постучали.
- Да! Входите! - громко сказал Голинцев.
Это были Кинта и рядовой Мартинес.
- У нас новости, - вместо приветствия сказал сержант. - Давай, Мартинес, рассказывай!
- Господин командир, я только что из патруля. Группа индейцев, человек двадцать, устроила стоянку в двух часах ходьбы от форта, - начал быстро говорить рядовой.
Голинцев рывком поднялся со стула.
- На карте показать сможете? - спросил он, приглашая их пройти вместе с ним в штаб.
- Конечно, господин командир, - ответил Мартинес.
На большой карте, занимавшую одну стену штаба, рядовой без колебаний показал место стоянки индейцев.
- Но самое интересное, что ещё две большие группы индейцев разбили свои стоянки в часе ходьбы от этой первой группы, то есть в трёх - от форта. В каждой, наверное, человек по сто. За ними наблюдают сейчас рядовые Веласкес и Робледо, - несколько сбивчиво, но довольно толково доложил Мартинес, который являлся старшим сегодняшнего патруля на левом фланге участка.
Голинцев принялся изучать карту. На самом деле, это была скорее схема, чем карта. Ведь на территорию обитания индейских племён ещё не ступала нога исследователя. А схема была лично начерчена Владимиром на основании данных, полученных от разведчиков и патрулей.
- Здесь я вижу развилку, - сказал он вслух, - после которой одна тропа ведёт в Пуэбло Бахо, а другая - в Лас Вакас. Это так, Мартинес?
- Так точно!
- Скажите мне, по этим тропам может проехать всадник? - спросил Голинцев.
- Да, господин старший лейтенант, - ответил уже Кинта, - но только в светлое время суток.
Владимир задумался.
- Эх, как сейчас нужны пулемёты! Хотя бы один! Территория, на которой предстоит сейчас им действовать, огромна. Солдат мало, а надо прикрыть эти две деревни, которым угрожает опасность. Нужно оставить людей в форте и, самое главное, начать активные наступательные действия против противника, который находится уже в нескольких часах ходьбы от населённых пунктов.
- Можно сказать, господин старший лейтенант? - оторвал его от размышлений Мартинес.
- Да, говорите!
- Я думаю, что эта первая группа - разведчики. Они под видом продажи своих поделок должны пройти в деревни и всё высмотреть. Потом они дадут сигнал тем, кто сейчас прячется в сельве на других двух стоянках. И они вместе сделают быстрый набег на деревни. Индейцам сейчас нужны коровы, буйволы, козы. Летом у них был сильный падёж скота. После грабежа индейцы разделятся на три, а, может, четыре группы и уйдут в Чако.
- Да, да! - подтвердил Кинта, - это излюбленная и традиционная тактика всех индейских племён.
- Ясно! - ответил Голинцев. - Делаем так: трёх кавалеристов отправляем в патруль в Пуэбло Бахо, трёх других - в Лас Вакас. Я с четырьмя всадниками сейчас же отправляюсь к ближайшей к нам индейской стоянке. Мартинес, Вы возвращаетесь к своим товарищам и внимательно наблюдаете за действиями индейцев на других двух стоянках. При каждом изменении обстановки - срочно посылаете в форт солдата с информацией. Кинта, Вам я поручаю организацию обороны форта. В вашем распоряжении остаются семь боеспособных солдат и два больных в лазарете. Вопросы?
- Нет вопросов, господин старший лейтенант! - с тревогой в голосе ответил сержант.
Уже вставало солнце, когда Голинцев, старший ефрейтор Вергара и трое рядовых выехали из ворот крепости. Индейцы сидели у костра и пили мате, когда перед ними неожиданно появились пять хорошо вооруженных кавалеристов.
- Здравствуйте! Кто вы такие? - громко закричал на гуарани Владимир в то время, когда солдаты мгновенно взяли их в кольцо.
Голинцев принялся внимательно рассматривать аборигенов. Пять подростков, четверо стариков и одиннадцать крепких молодых людей. У всех измождённые лица со следами оспы. Густые жесткие волосы перевязаны цветными ленточками. Одеты в какие-то лохмотья. У каждого пончо и плетёные из кожи ожерелья.
Индейцы молчали, не поднимая глаз.
- Ещё раз спрашиваю, кто вы! - повторил Владимир.
Наконец, поднялся какой-то старик. Улыбаясь беззубым ртом, он принялся что-то говорить на незнакомом Голинцеву языке.
- Вергара, Вы его понимаете!
- Так точно! Это племя пилагас. У них свой диалект. Этот мужчина говорит, что его зовут Лагадик. Он двоюродный брат касика. Они направляются в Пуэбло Бахо, чтобы обменять свои кустарные изделия на скот или одежду.
- Обыскать! Всех обыскать! - приказал Голинцев.
Солдаты спешились и принялись высыпать на землю содержимое мешков пилагас. Глиняная посуда, кожаные ремешки, бусы из камней ... Также были обнаружены десять луков со стрелами и одно древнее кремнёвое ружьё.
- Так, я разрешаю продолжить движение в деревню Лагадику с пятью его соплеменниками и товаром в сопровождении двух кавалеристов. Все остальные направляются вместе с нами в форт. Переведите, старший ефрейтор!
Вергара перевёл. Все индейцы громко и недовольно стали кричать, выражая своё возмущение.
- В таком случае, я вас всех задерживаю и под конвоем отправляю в Консепсьон! - громко объявил Владимир и добавил:
- А там вас всех упрячут в тюрьму! И надолго!
Лагадик сделал знак, чтобы его спутники успокоились, и уже миролюбивым тоном начал говорить. Он говорил долго и нудно, а переведено всё было Вергарой одной фразой:
- Брат касика уповает на Вашу мудрость и просит отпустить их всех домой с миром, так как они передумали менять свои товары.
Голинцев для значимости выдержал очень длительную паузу, а потом, как бы нехотя, произнёс:
- Пусть уходят!
Затем громко, чтобы слышали все индейцы, приказал:
- Старший ефрейтор и рядовой Асеньоласа, вы возвращаетесь на усиление нашей засады на развилке троп. Остаётесь там до моих последующих распоряжений. Рядовые Гонсалес и Хименес, вы сопровождаете Лагадика и его людей пять километров. Затем направляетесь в форт. Там берёте четыре ящика с патронами и доставляете их нашим пулемётчикам в Лас Вакас и Пуэбло Бахо.
Был третий час дня. Голинцев сидел с Кинтой в штабе, обсуждая все возможные варианты развития событий и планы действий. В дверь постучали. Это был рядовой Мартинес.
- Господин старший лейтенант, пилагас снимаются со своих стоянок и спешно уходят вглубь Чако, - усталым голосом доложил он.
- Спасибо, Мартинес! Сегодня мы без единого выстрела выиграли очень важное сражение! - облегчённо произнёс Владимир.
В начале апреля прибыл очередной долгожданный конвой. С головной повозки спрыгнул молодой лейтенант. Подойдя к Голинцеву, он представился:
- Лейтенант Дельгадо! Вам пакет, господин старший лейтенант.
Голинцев тут же взломал все сургучные печати и вскрыл его. Там находилась копия приказа нового военного министра полковника Рохаса. Голинцев должен был передать форт лейтенанту Дельгадо и срочно прибыть в распоряжение военного министра.
Весть об отъезде командира форта мгновенно распространилась среди всего гарнизона. После ужина в дом к Голинцеву пришли все унтер-офицеры. И Кинта, заикаясь от волнения, сказал:
- Спасибо Вам, господин старший лейтенант, за всё хорошее, что Вы сделали для всех нас. Мы все на всю жизнь запомним вашу заботу, доброту и справедливое отношение. Просим Вас принять от всех солдат эти простые подарки. На память, значит...
Сержант вручил Владимиру три большие красивые шкуры ягуара. Владимир был настолько тронут этими словами и подарками, что едва нашёл нужные слова для благодарности. Ночью ему спать не пришлось. Он сдавал дела новому командиру крепости, подробно объясняя самые обычные, на первый взгляд, вещи.
За окном уже занимался рассвет, когда Владимир прошёл на конюшню. Здесь, вместе с другими конями, стоял его Пичи.
- Ну, здравствуй мой хороший, - тихо сказал он, поглаживая шею коня. - Вот и пришёл час нам прощаться. Беспородный ты конёк и кличка у тебя дурацкая. Да и ростом ты не вышел. Но я любил тебя, Пичи, за твою преданность, ум и невероятную выносливость. Спасибо тебе, верный мой! Служи дальше!
И конь громко и печально заржал, пытаясь вырваться из стойла.
- Спокойно, Пичи! Спокойно! Прощай, - произнёс грустно Владимир, а на глазах у него выступили слёзы...
И он выбежал из конюшни...
На утреннее построение весь личный состав гарнизона вышел в парадной форме.
- Солдаты, я сегодня прощаюсь с вами! Спасибо вам за честную службу! Спасибо за смелость! Спасибо за то, что ни разу не подвели! Для меня было честью делить с вами все трудности нелёгкой жизни в крепости! Желаю всем вам хорошей службы и здоровья! Да хранит вас Господь! - громким голосом произнёс свои прощальные слова Голинцев.
А потом из строя вышел сержант Кинта, взял под козырёк и скомандовал: