подробнее>> Аннотация к разделу: Страсть к путешествиям по диким лесным местам, с рюкзаком за спиной - с детства. В наше время немного осталось таких уголков, но все же они встречаются: укромные, потаенные от человека.
Родился и вырос в Восточной Сибири, что определило мою любовь на всю жизнь к этому самобытному краю. Пройденные таежные маршруты принесли множество ярких впечатлений, интересных, комичных и порой опасных встреч. Об этом мои рассказы.
Двадцать дней в тайге Ћ (16 страниц) .........Следующий день остался в памяти надолго. Проплывая очередной поворот реки, неожиданно наплыли на крупного, черной окраски медведя, Зверь с дикой яростью драл на берегу только что скраденного им изюбра. Олень уже не отбивался, хрипел, и его голова с рогами - пантами моталась из стороны в сторону. Часть туловища оленя была на суше, другая в воде. Вероятно, медведь напал на изюбра, когда тот подошел к воде напиться. Сердце забилось оглушительно и торопливо. Не знал, за что хвататься - за винтовку или фотоаппарат. Инстинкт самосохранения и чувство опасности перед хищником победили, в руках оказалось оружие. До медведя оставалось метров 30, когда он заметил нас. Его злобный, прожигающий взгляд леденил душу и заставлял пульсировать человеческую кровь с невероятной быстротой. Струя воды несла лодку прямо на хищника. Прицел винтовки упирался в черную, косматую грудь медведя, где билось сердце, и я был готов нажать курок, но медведь вдруг бросил жертву, громко фыркнул и пустился наутек. Легко, проворно, как кошка, взлетел на крутой берег и исчез в зарослях леса. Пристали к противоположному берегу, напротив оленя и стали наблюдать. Все в округе было спокойно, ни малейшего подозрительного звука. Косолапый не проявлял себя. Выстрелили в воздух. Заохала гулким эхом тайга, но вскоре умолкла и снова воцарилась тишина.
Невдалеке раздался чрезвычайно злобный лай собаки. Вслед за ним тайгу потряс устрашающий медвежий рев. Затем все затихло. Бот стрелой выскочил из чащи. За ним выкатился крупный серой окраски медведь. Увидев меня, собака остановилась, развернулась лицом к свирепому хищнику. Шерсть на ее загривке стояла ежом, хвост завернут тугим кольцом. Залаяла ожесточенно с неистовостью. Медведь, учуяв запах человека, замер, как вкопанный и буравил меня злобным взглядом маленьких глаз, не обращая внимания на собаку.
Бот описывал круги по тайге все реже, его лай был не таким задорным, как прежде, казалось, он все понимал, и не тревожил попусту. Вскоре сник и засеменил рядом.
Тщетны оказывались все попытки избавиться от непостижимого для нашего мозга наваждения, казалось, черт прятался во мраке леса, в любой момент мог выпрыгнуть из темноты.
Двигались хребтом. Собаки отстали. Вдруг наши лошади резко остановились. Испугано прижали уши и захрипели. "Медведь - черт лохматый где-то рядом", - произнес Степаныч. Выстрелил в воздух. На выстрел примчались собаки. Лошади еще какое-то время пожались и только после жесткого окрика хозяина неохотно двинулись дальше. Скоро на тропе увидели свежие медвежьи "лепешки", перевернутую и сдвинутую с места колодину.
На горизонте лежал могучий, величественный Илимский кряж. Поросшие лесом горы сурово нависали над нами. Величественная панорама вызывала благоговение и предчувствие чего-то неясного, но счастливого...
Листая в дороге журнал, наткнулся на несколько неуклюжее, сердечно написанное небольшое стихотворение, от которого веяло чудовищной безысходностью и страшным моральным угнетением. Оно вернуло меня в тот безлюдный таежный уголок.
На холке крупного бурого медведя висела Найда и молча рвала зверю спину. Медведь выл от боли и ярости, пытался сбросить врага, тряс лобастой головой из стороны в сторону, совершал молниеносные движения телом, но все бесполезно. Чем энергичнее зверь пытался избавиться от собаки, тем крепче у нее сжимались челюсти.
є Один в тайге Ћ (25 страниц) ............Свежее, не по-осеннему теплое, утро звало в путь. От зимовья потянулась тропа, Зашагал по ней. Лес посветлел, березы разрядили ельник, идти было легко. Звонкий, зовущий лай собаки, доносился с разных мест, подсказывал - вокруг кипит жизнь. Бот залился совсем близко. На вершине ели сидел изящно изогнутый темный зверек с острой мордашкой - соболь. Суком ударил по стволу. Соболь, пытаясь найти безопасное место, перелетел на стоящую рядом березу, сбежав к комлю, и скрылся в норе. Бот рванулся за зверьком, с остервенением стал разрывать лаз, раскидывать мох, сухие ветки. Собака все глубже проникала в нору, пока почти вся не погрузилась в нее и ......застряла. Движения становились все менее энергичными, вялыми. Бот оказался в смертельной ловушке.
За день Илья преодолел по бурелому километров тридцать. Вначале ориентиром служил ветер, позже пошел сильно набитой звериной тропой тянущейся по хребту. Она привела к старому солонцу, на котором земля была вся истоптана, изъедена лесными обитателями в некоторых местах до самых корневищ деревьев. От солонца тропа потянулась по склону и привела в верховья речушки.
В Краслаге все заключенные подразделялись на две группы: "бытовики" и "политические". Такое перемешивание различных по психологии, уровню развития, образованию и нравственности людей являлось, безусловно, одним из методов причинить больше страданий "врагам народа", то есть политическим заключенным.
Пасхальный бал в Харбине состоялся. Он торжественно открылся 16 апреля 2009 года. Празднования продолжался несколько дней. На встречу съехались 230 человек, из них 63 человек из России, 100 из Австралии, а также из Канады, Японии, Кореи и других стран.
Помню, как в лагерь привезли группу заключенных японцев во главе с высокого роста военным лет 60-ти в генеральской форме. Быстро выяснилось, что этот человек - бывший начальник штаба Квантунской армии генерал Хата с офицерами - японцами (4 -5 человек), который до войны был военным атташе в Советском Союзе.
Жизнь свела меня с интересным человеком трудной судьбы. Иннокентий Николаевич Пасынков разменял век. Несмотря на возраст, острый ум и хорошая память делают этого человека интереснейшим собеседником. Он хорошо помнит ушедшие события прошлого века. Ведет большую переписку. Затруднения И.Н. Пасынкова в опубликовании этого материала о Б.С.Коверде в печатных средствах массовой информации, вызывает сожаление. В связи с этим размещаю на сайте СИ авторский вариант статьи.
И вдруг я увидела на груди моей древней старушки, что-то блеснуло. Это была золотая брошка. Очень наивная. Очень трогательная. Два золотых сердечка пронзенные одной стрелой
"Вы просите сказать вам правду?...Наша судьба - предаваться иллюзиям и заставлять других предаваться им. Все мы лжем! Только одни делают это, как попало, непоследовательно, и сбиваются с пути; другим же кажется, что они знают дорогу, но они идут прямо к цели, не переставая лгать, придерживаясь известной системы. Я хочу принадлежать к последним". Такой ответ получил влиятельный герцог Лимбургский от княжны Таракановой, к которой он пылал страстью и тайну личности которой стремился разгадать.
Это письмо было написано в мае 1993 г. Светлова Алексея Владимировича и человека, кому письмо адресовано Пасынкова Иннокентия Николаевича уже нет в живых. Автор письма скончался в 1999 г. в Австралии (г. Сидней). Иннокентий Николаевич завершил свой земной путь 4 августа 2011г. (проживал в г. Москве). Письмо другу представляет собой болезненные воспоминания человека вырвавшегося из лап смерти. Терзание памяти и неисчерпаемые слова. Страшные воспоминания. Строки письма позволяют заглянуть за трагический горизонт 20 века, окунуться в историю кровавого, жестокого века. Там искалеченные жизни, изломанные судьбы, ничем необъяснимая несправедливость. В память об этих мужественных людях я размещаю письмо на обозрение ныне живущих.
Люди двигались вперед вереницей. Дорога шла то среди топкого болота, где каждый шаг в сторону мог стоить жизни и человеку и лошади, то по кручам, спускаясь с которых, лошадь почти ложится на брюхо, и ползет вниз, перебирая передними ногами. То над головой сияло голубое небо, то нависал плотный хвойный покров молчаливой черной тайги. Время от времени стреляли из ружей в воздух, чтобы удержать на приличном от себя расстоянии волков и медведей. Дикая природа была бессильна противостоять человеческому разуму, смелости, упорству и пропускала караван все дальше.
Митрополит Мефодий, глава Маньчжурской Православной Епархии организовал приют для эмигрантских детей - сирот и детей из очень бедных семей. Это приют располагался в большом деревянном здании в Корпусном городке (часть Харбина), ближе к окраине города.
