Гордеев Петр Александрович : другие произведения.

Тайна Лепида Главы 3, 4, 5, 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман о греках и этрусках.
   Глава третья
  
  Повозка едет, громыхая,
  А в ней - закованный Алкид.
  Саврасый конь, хвостом махая,
  Везет ее под стук копыт.
  Возница правит, будто спит.
  Осел поблизости трусит.
  Копьем, мечом вооруженный
  На нем наемный страж сидит,
  В дорожны думы погруженный,
  Алкида видом помощней.
  Зовется именем Пантей.
  Ведет дорога по долинам,
  Среди холмов, почти что гор,
  От глаз скрывающих простор.
  По этим красочным картинам
  Скользит Алкида грустный взор.
  Сады на склонах, пиний рощи,
  Дома, домишки, видом проще
  Которых можно ли найти?
  Пейзаж такой же впереди.
  В полях работают крестьяне -
  Самниты, умбры, латиняне,
  Рабы несчастные, причем
  Их бьют охранники хлыстом.
  Вздохнул герой наш, представляя,
  Как тоже будут его бить,
  Трудиться в поле заставляя,
  А могут даже и убить.
  Богов в том видит наказанье
  За то страдающий Алкид,
  Что мог отцу непослушанье
  Себе позволить, чем в Аид,
  Должно быть, свел его, поскольку,
  Был если б дома он, когда
  Напали воины, тогда
  Побил врагов бы с ним хоть
   сколько.
  Но вот и город Метопонт,
  Куда их путь был, показался.
  Над ним акрополь возвышался.
  Он выше был, чем горизонт.
  (Метапонт - крупный богатый древнегреческий город на юге Италии,
  где находилось немало эллинских колоний, превосходивших, как правило, богатством и силой свои метрополии. - П. Г.
  Акрополь - каждый древнегреческий город располагался вокруг или около большой возвышенности, на которой стояла крепость. В ней находился храм бога, считавшегося покровителем этого города, нередко, если в городе было монархическое управление, то и дворец царя. - П. Г.).
  Достигли города не скоро:
  Лишь поздно вечером, когда
  Ночная стража, как всегда,
  Уже задвинула запоры
  Закрытых наглухо ворот.
  Досада путников берет,
  Но делать нечего, с дороги
  Свои сворачивают дроги,
  Ночуют прямо здесь они,
  Такие, впрочем, не одни.
  
  Все та ж у стражников забота -
  Открыть с зарею вновь ворота,
  И те, кто ждали, все толпой
  Проходят в них, и наш герой
  Въезжает с ними и со стражей
  Своей и мелкою поклажей.
  Они по улицам прямым
  Тихонько едут, а крестьяне
  Спешат на площадь, чтоб заране
  Занять с товаром там своим
  Получше место в длинной стое
  Иль под навесом хоть каким,
  Чтоб не потеть за лавкой стоя,
  Сгорая заживо от зноя.
  (Стоя - колоннада под крышей. Частично или полностью опоясывала рыночную площадь, агору. - П. Г.).
  Везут Алкида не туда.
  Пока не знает он куда.
  Повозка стала возле храма.
  "Молитву надо вознести
  И жертву Зевсу принести
  За то, что не случилась драма
  И ладно было все в пути.
  Деньжонок нету на закланье,
  Но можно сделать возлиянье", -
  Сказал Пантей. Он входит в храм.
  И с полчаса проводит там.
  (Возлиянием называлось проливание на алтарь, а порой на стол или на пол, некоторого количества вина из чаши, в качестве дара какому-либо божеству. - П. Г.).
  Вернулся он, повеселевши,
  И, хитро как-то поглядевши,
  Сказал: "Теперь и богачи
  От сна поднялись, коль в ночи
  Гуляли мало. В их кварталы
  Поедем мы, где храм Мирталы".
  Хоть город знал Пантей, не раз
  С пути сбивались и до туда
  Добрались только через час.
  На улицах здесь меньше люда,
  Дома крупнее, внешний вид
  У каждого совсем обычный:
  Побелкой, слезшей чуть, покрыт,
  Под крышей красной черепичной.
  У дома стали одного.
  Пантей сказал: "Богатый очень
  Хозяин здесь живет, кого
  Велел Креон найти мне". Точен
  Расчет владыки моего:
  Возможность есть продать дороже
  Раба хорошего. Похоже
  Не спят давно здесь - голоса
  Звучат за стенкой оживленно -
  Не спят, не спят определенно.
  С осла Пантей вмиг соскочил
  И в дверь стучит. Ее открыл
  Привратник, старец седовласый,
  В тунике красного атласа.
  Ему охранник сообщил,
  С какою целью к ним прибыл.
  Привратник дверь закрыл, засова
  За ней раздался лязг и снова
  Открылась вскорости, и тот
  Старик сказал, что барин ждет.
  Они вошли. Их окружают
  Ряды колонн со всех сторон,
  Что строй такой же подпирают
  Второго яруса колонн.
  Во дворик небо голубое
  Светило в утреннем покое.
  Напротив входа под стеной
  В тени перистиля на ложе
  Лежал какой-то муж седой,
  В затканной нитью золотой
  Тунике пурпурной. Похоже,
  Хозяин дома это был,
  Войти который пригласил.
  (Перистиль - колоннада, окружающая внутренний дворик древнегреческого дома. - П. Г.).
  Увидев нашего героя,
  Сейчас же встал, идет к нему.
  Сказал: "Доволен им, не скрою.
  Его, наверное, возьму".
  Сюда из двери появился
  Невольник умный - эконом
  (На нем держался этот дом).
  К нему хозяин обратился
  (Тот был по имени Фелон):
  "Ступай на агору скорее -
  Нам нужен стряпчий Термион,
  Сидит который в галерее -
  Пускай займется купчей он".
  
  Покупка эта состоялась,
  И жизнь в неволе продолжалась
  Героя нашего. Когда
  Пришла нежданная беда,
  Он принял сразу же решенье
  О том, что вскорости бежит.
  Теперь же явно не спешит.
  Такое даже впечатленье,
  Что он обрел довольный вид.
  Наверно, это вас дивит,
  Но дальше будет поясненье.
  Фелон сказал Алкиду: "О,
  Как раз такой мне атлет нужен,
  Который с силой мощной дружен.
  Жить будешь счастливо, легко.
  Тебя гонять рабов поставлю".
  Алкид ответил: "Нет, рабов
  Не буду бить - я не таков,
  Чтоб бить несчастных". "Что, ж,
   добавлю
  Тебя в охранников отряд
  Тогда, коль нежен так. Догляд
  Они ведут за ними только -
  Не бьют невольников нисколько.
  И дам я вольную тебе,
  И дом хороший, и зарплату,
  Дают которую солдату -
  Не будешь ровней голытьбе.
  И дам хорошую невесту.
  И так привяжешься ты к месту,
  Что жить захочешь здесь всегда -
  Тянуть не будет никуда".
  Алкид опешил - вот так диво!
  Никак не мог он ждать того!
  Ну, если слышит слух не лживо,
  То, видно, взялось божество
  Спасти какое-то его.
  Спросил почтительно: "Владыка,
  Нельзя ль невесту увидать?"
  "Ступай, Дориду позови-ка -
  Не может, видишь, парень ждать.
  Нетрудно, впрочем, мне понять", -
  Сказал слуге Фелон с улыбкой,
  И тот ушел походкой шибкой.
  
  Во дворик девушка вошла.
  Не столь красивою была,
  Но было что-то в ней такое,
  Что наш герой вдруг испытал
  Желанье сразу же большое.
  Кудрявы волосы, черны,
  Все части тела полноваты,
  Черты лица хоть крупноваты,
  Но милы очень и нежны.
  В глазах у девушки смущенье
  Алкид заметил, но и то,
  Что в ней такое ж настроенье,
  И сам испытывает что.
  "Ну, вижу я, довольны оба
  Друг другом вы, - сказал Фелон, -
  Неудивительно - еще бы:
  То страстной юности закон.
  Но месяц ждите, может, больше, -
  Наверно, два, но вряд ли дольше.
  Меня ты должен убедить,
  Что мужем ей достоин быть".
  
  И вот настали день желанный
  И та счастливая пора,
  Когда Фелоном дом им данный
  Готовят к пиршеству. С утра
  Цветами вход его украшен
  И краской свежей изукрашен
  Стоящий около Гермес,
  Чтоб был от дома дальше бес.
  (У входа многих древнегреческих домов стояла герма, бюст Гермеса.
  Считалось, что он не пропускает в жилище злых духов. - П. Г).
  Играя гимны Гименею,
  Флейтистка ходит взад-вперед,
  Чтоб бога новую затею -
  Женить двоих, - встречал народ.
  (Гименей - древнегреческое божество, покровительствующее новобрачным. - П. Г.).
  Средь дня сходиться стали гости,
  Заране думая о тосте, -
  Алкида новые друзья,
  Его партнеры по палестре;
  На свадьбу не прийти нельзя,
  Конечно, было Клетемнестре,
  Еще подружкам пятерым
  Дориды близким самым. Им
  Понравились друзья Алкида.
  Но были скромными для вида.
  (Палестра - четырехугольная площадка для борьбы, окруженная стоей. - П. Г.).
  В коротких платьицах своих
  Сюда пришли их конкурентки -
  Блондинки броские, брюнетки,
  Посланницы домов таких,
  Что любы многим, - как без них?
  Пришли флейтистки, танцовщицы.
  Мужам не надо было тщиться
  Склонить к любви их на пирах,
  Бывали если при деньгах.
  С своим любимым экономом,
  Посыльным юношей, эвдромом,
  Фелон, конечно, тоже был,
  Ведь он за все здесь заплатил
  И дал владеть Алкиду домом.
  Поскольку мудрость он любил,
  Мужей ученых пригласил,
  Философов течений разных,
  Людей весьма своеобразных,
  Известных как лихих бойцов
  Научных споров долгих праздных,
  Больших любителей пиров,
  Порой поступков безобразных
  И нецензурных фраз и слов.
  Опять пустились в рассужденья.
  Их диспут спьяну перешел
  В такую драку, как сраженья.
  И кто-то смерть чуть не нашел
  В стремленье к истине научной,
  Всегда со спором неразлучной
  (Едва рождаться начала,
  Как в бой кулачный перешла).
  Успешно пользуясь шумихой
  И общей той неразберихой,
  К которым драка привела,
  Друзья Алкида умудрялись
  Бесстыдной похоти дела
  Бесплатно делать, хоть пытались
  Давать отпор девицы им.
  Но их наскокам удалым,
  Борцовской силе подчинялись.
  Фелон охранникам своим
  Велел унять скандал ученых,
  И те пинков и тумаков
  Таких наддали им ядреных,
  Что сбили ярый их норов
  И вбили мудрость внутрь голов.
  Фелон и сам напился славно.
  Ловил и щупал танцовщиц,
  Хватал в объятья или плавно
  На руки брал, как голубиц.
  И вдруг за руку взял Дориду
  И начал с нею танцевать.
  Алкид почувствовал обиду
  И стал невольно ревновать.
  И вдруг он понял: "Вот в чем дело!
  Его любовница она! -
  Все сразу в нем похолодело, -
  А чтоб ревнивая жена
  О связи их не догадалась
  И мстить Дориде не пыталась,
  Устроил ей фиктивный брак
  И будет к ней ходить, конечно!
  О, как я выгляжу потешно!
  Чему я радуюсь, дурак?!"
  Но он заметил, что прилично
  С невестой вел себя Фелон,
  Как-будто чем-то отрезвлен.
  Теперь такой, какой обычно.
  Покой Алкиду возвращен.
  Себя он чувствует отлично.
  Опять невестой восхищен.
  Дорида вскоре возвратилась,
  Взглянула как-то на него,
  Как-будто взглядом извинилась,
  А он уж счастлив оттого.
  Герой наш в сильном нетерпенье -
  Он ждет счастливейшую ночь.
  Киприде мысленно моленье
  Вознес в любви ему помочь.
  (Киприда - одно из прозваний богини любви Афродиты, по месту ее рождения, острову Кипру. - П. Г.).
  И час пришел: раздались песни,
  Одна похабнее другой,
  Летит таких же шуток рой -
  Считалось, что других уместней
  Не может быть в момент такой.
  Теперь ведут в опочивальню
  Для ласк интимных молодых,
  И все напутствуют так их.
  "Пускай бьет молот наковальню
  До песен птичек заревых", -
  Такое слышат пожеланье
  Алкид с Доридой перед тем,
  Когда закрылась дверь совсем.
  Не надо сдерживать желанье.
  Она в объятьях у него.
  О, это чудо, волшебство -
  Своей любимой обладанье.
  Не будем длить мы описанье,
  Заметим только, что они
  Начали счастливые дни.
  Заметим также, что Дорида,
  Представьте, девушкой была,
  И ревность в сердце у Алкида
  В одно мгновение прошла.
  Его супругу и в дальнейшем
  Склонить не пробовал Фелон
  Никоем образом малейшим -
  Замечен в этом не был он.
  Не раз немалую заботу
  Об их семействе проявил
  И дал обоим им свободу,
  О чем на рынке сообщил
  Во всеуслышанье, как было
  У греков принято, когда
  Людей, которых рабство било,
  Хозяйской волей навсегда
  От пут его освобождали
  (Как правило, таких потом
  Держать все там же продолжали,
  Чтоб не скудел владельца дом).
  Алкид служил в охране шахты:
  Рабов-шахтеров охранял,
  В тюрьму, их дом, сопровождал,
  Когда кончалось время вахты;
  Нередко был порой ночной
  Темницы этой часовой.
  В себе поддерживал уменье
  Владеть оружьем, как любой,
  Кто был с ним вместе в охраненье.
  А после службы шел домой
  В объятья женушки родной.
  Она в положенное время
  Прелестным первенцем своим
  Пополнила эллинов племя,
  В ту пору бывшее большим.
  Была их жизнь любвеобильна.
  Алкид не думал, что так сильно
  Быть может счастлив человек.
  И так мечтал прожить весь век.
  Но скоро явную угрозу
  Увидел счастью своему:
  Еще, наверно, никому
  Не удавалось жизни розы
  Сбирать без острых злых шипов -
  Закон судьбы людской таков.
  Герой наш часто замечает,
  Что очень странный человек
  За ним, как будто наблюдает.
  Одет, как бедный странник-грек,
  В широкий длинный плащ
   дорожный:
  От ливня, снега, ветра он
  Защитник, хоть и ненадежный.
  Его огромный капюшон
  Лицо почти совсем скрывает -
  Оно в нем будто утопает.
  Герой наш странника того
  Вблизи от дома своего
  Нередко видит или дале,
  На перекрестке за углом,
  За ним заметного едва ли.
  Алкид подумал вдруг о том,
  Что этот странный незнакомец
  Каких-то страшных сил питомец,
  И это связано с отцом:
  Стоит за этим его тайна,
  Что душу жжет необычайно.
  
  Пришли товаров прикупить
  Однажды в утреннюю пору
  Алкид с Доридой на агору
  (Алкид пошел с ней, чтоб носить).
  Была та площадь в обрамленье
  Изящных длинных галерей,
  Спасать имевших назначенье
  Людей от солнца и дождей.
  Под крышей этой колоннады
  Торговцев были лавки, склады,
  Столы менял-ростовщиков
  (Вблизи них - толпы должников),
  Конторы риторов-юристов,
  В судах способных превзойти
  Игрой сценических артистов
  И речь прекрасную вести.
  Названье третье и простое
  У этих было колоннад -
  Их люди чаще звали - "стоя".
  Сюда прийти был каждый рад.
  Одни здесь делали покупки
  (А им торговый люд - уступки,
  Чтоб больше их к себе привлечь
  И больше выгоды извлечь).
  Другие к стряпчим обращались,
  Кому был нужен договор,
  А третьи с ритором общались,
  Начать в суде готовясь спор.
  Иные просто здесь болтали,
  Друг с другом вести обсуждали -
  Вели неспешный разговор.
  Нередко там группировались
  Философы - вели свой спор
  И здесь за истину сражались,
  Как должно было, языком,
  Не подогретые вином.
  Торговых было много лавок
  На площади самой - досок,
  Лежащих на рядах подставок.
  Над каждой группой - потолок,
  Навес из ткани, столь широк,
  Что весь собою покрывает
  Такой торговый островок.
  Людей от солнца защищает.
  А их, квадратных островков,
  На площади огромной - восемь.
  Слышны призывы продавцов:
  "Купить товар хороший просим!
  Он очень вкусен и дешев".
  И, как обычно на агорах,
  Стояло много статуй здесь,
  Весьма больших, в числе которых
  С Олимпа круг богов был весь,
  И были эллинов герои,
  С времен еще, должно быть, Трои,
  А также местных пять иль шесть -
  Державы слава, гордость, честь.
  Алкид вдруг странника увидел,
  Кого почти уж ненавидел.
  Вблизи прилавка тот стоит,
  За ним, как будто бы следит.
  Идет к нему с одним желаньем
  Алкид - взглянуть под капюшон.
  Идет с тревожным ожиданьем,
  Что чем-то будет поражен.
  Но тот отходит сразу к кучке
  Людей, теснящихся, затем -
  Туда, где много их. В толкучке
  Людской исчез из глаз совсем.
  Алкид остался у прилавка,
  Где странник этот был сейчас.
  "Ох, повезло с тобой нам, Клавка, -
  Ушло чудовище от нас.
  Бывают ли страшнее лица?" -
  Сказала рядом продавщица.
  А ей другая говорит:
  "И правда, жуткий очень вид.
  Вот почему под капюшоном
  Ходить он взял себе законом,
  Хотя дождя нет ни жары
  Иль зимней тягостной поры.
  Слыхала, будто из Аида
  Явился - это Аластор.
  Вот потому такого вида".
  "Зачем же вылез на простор
  Он мира нашего, людского?"
  "У духа злобного такого
  Задача может быть одна -
  Сгубить кого-то - лишь она".
  (Аластор - по поверьям древних греков, подземный демон, от
  которого спасения нет человеку нигде, даже в Царстве Мертвых, Аиде - П. Г.).
  Алкид немало ужаснулся,
  Промолвил тихо: "Ну и ну".
  В толкучке высмотрел жену
  И к ней, задумчивый, вернулся.
  Когда уж шли они домой,
  Поведал милой наш герой
  Об этом страннике ужасном.
  "Для нас он может быть опасным,
  Раз все так ходит за тобой.
  Боюсь, что кончится бедой", -
  Она испуганно сказала.
  Печальною надолго стала.
  Алкид невольно между тем
  В Дориде сходство вновь заметил,
  Как будто с кем-то. Только с кем?
  На это снова не ответил
  Себе и вскорости о том
  Забыл, став думать о другом.
  
  Хоть часто наш герой на службе,
  Свободные бывают дни,
  Нередко даже, и они
  Им отданы палестре, дружбе
  С борцами местными. Но их
  На пир не слышит приглашений,
  А также чужд и всех других
  Тому подобных развлечений
  И шел всегда скорей домой
  Навстречу с милою семьей.
  Когда однажды он приходит,
  Жену рыдающей находит.
  Песок и пепел в волосах
  И горе страшное в глазах.
   "Скажи, скажи мне, дорогая,
  Случилось что? Ты почему, -
  Спросил, - вдруг в трауре такая?"
  Она ответила ему:
  "Тиран велел схватить Фелона
  За то, что, якобы, он с трона
  Сместить хотел того. Теперь
  Его казнит жестоко зверь".
  Она предалась вновь рыданьям
  И скорбным тяжким причитаньям,
  А он подумал: "Очень жаль,
  Что наш погибнет благодетель.
  И я, добра его свидетель,
  Большую чувствую печаль.
  Однако, как она стенает!
  Как будто уж всему конец
  Иль будто он ее отец".
  И тут Алкид все понимает:
  "Она ж ему, наверно, дочь!
  Ее с отцом обличье схоже!
  А ведь действительно - точь-в точь.
  А я гадал все. Ну так что же:
  Бывает это - мать раба,
  Была хозяину люба.
  Устроил папа свою дочку.
  Вот почему Фелон так рад
  Был сильно нашему сыночку.
  Ведь внук приятней всех наград,
  Как стары люди говорят".
  И правда, слышит в причитаньях
  Дориды возгласы: "Отец!"
  "Какой Фелон был молодец, -
  Подумал он. - Пока в рыданьях
  Моя жена, я в дом к нему
  Пойду скорее - там на месте
  Узнать бы надо самому
  О столь нежданном моем тесте
  Подробно злые эти вести.
  
  Пришел в богатый он район
  К большому дому, где Фелон
  С семьею жил, идет ко входу,
  А здесь стоит привратник-страж,
  Которого не видел сроду.
  "Похоже, парень, ты не наш", -
  Сказал Алкид. "Здесь ваших нету,
  Людей Фелона никого.
  Скажу тебе я по секрету -
  Схватили всех. Ты раб его?"
  "Да нет, отпущенник". "Так что же,
  Велел правитель наш Фесей
  Схватить фелоновых людей,
  Себе в рабы взять, вольных тоже,
  Что уж совсем, совсем не гоже:
  Хочу поэтому помочь -
  Ступай скорей отсюда прочь".
  "Тебе я очень благодарен!" -
  Сказал Алкид и, как ошпарен,
  Отпрянул сразу и домой
  Спешит с тревожною душой.
  "С Доридой схватим мы пожитки
  (Они легки, поскольку житки),
  Чтоб с сыном за город уйти
  И там пристанище найти", -
  Мелькают мысли по пути.
  Уже приблизился он к дому.
  Но что такое?! Настежь дверь.
  Еще тревожнее теперь.
  Во внутрь стремительно заходит,
  Но ни сынишку, ни жену
  В волненье страшном не находит.
  И понял он - они в плену,
  Что он вернулся слишком поздно,
  Хотя спешил, как только мог -
  Быстрей, однако, грозный рок.
  Алкид вздыхает, стонет слезно.
  Но слабость духа превозмог.
  Теперь одно лишь в нем
   стремленье -
  Спасти родимых. Он готов
  Вступить в жестокое сраженье
  Хоть с целой армией врагов.
  Но где ж его вооруженье?!
  Оно похищено, как все,
  Что ценно здесь хотя б немного:
  Осталось лишь ни то, ни се.
  Но он не медлит у порога:
  Добудет в схватке боевой -
  Прием же знает он такой,
  К тому ж и голою рукой
  Убойно в морду бить умеет -
  Еще его не подвела,
  Но он понятья не имеет,
  Куда их стража повела.
  И только мечется напрасно
  Туда-сюда, туда-сюда.
  Но так найдешь ли? Никогда.
  Собьешься с ног лишь. Это ясно.
  Алкид - на улице одной,
  А вот - уже он на другой.
  И так вбежал совсем случайно
  На главный города проспект
  (Большой, прямой необычайно,
  Как предусматривал проект)
  И здесь увидел приближенье
  Повозки малой в окруженье
  Могучих стражников. На ней
  Фелон сидел. За ними дале
  Правитель города Фесей,
  Его охранники скакали
  На конях медленно. Людей
  Толпы их ход сопровождали.
  Герой наш понял, что на казнь
  Везут Фелона, и боязнь
  Была едва ли в нем мгновенье -
  Явилось храброе стремленье:
  Сейчас же бросился его
  Спасать от смерти. Очень ловко
  (Сказалась, видно, подготовка)
  Клинок отнял у одного
  Гоплита. Им уже собрался
  Сразить стремительно того,
  Но сзади стражник оказался
  Довольно сильный: кулаком
  Свалил он нашего героя.
  Ступнями сразу его трое
  Вдавили в землю. Острием
  Меча лица коснулся каждый.
  Алкид вздохнул в тумане дважды
  И вновь обрел рассудок свой.
  Гоплитов видит над собой,
  В гребнистых шлемах и кирасах.
  Один сказал: "Ты кто такой?
  Такая прыть в тебе, как в асах".
  Скривил в усмешке рот другой:
  "Старался тщетно ты, несчастный,
  Отбить сообщника у нас".
  Звучит тирана голос властный:
  "И будет с ним казнен сейчас -
  В повозке место есть как раз.
  Не скорый будет и ужасный
  Обоих их последний час".
  "Но гнев, владыка, твой
   напрасный, -
  Сказал Фелон, - он не причем.
  Он мой отпущенник и только
  Не вхож был в заговор нисколько.
  И я клянусь богами в том!"
  Герой наш понял: если будет
  Сегодня с тестем умерщвлен,
  То уж свободу не добудет
  Для тех, кого так любит он.
  Поэтому любимых ради
  Взмолился все же о пощаде.
  И ждал в волнении большом
  Тирана грозного решенья.
  Летели страшные мгновенья.
  В сомненье хмыкнул тот, потом
  Сказал: "Парнишка этот шалый
  На вид довольно крепкий малый.
  Тогда на мельницу его,
  Где мне прибыток даст немалый
  И сдохнет где скорей всего
  От казни будто, как другие:
  Замучит жернов хоть кого
  И с ним погонщики крутые.
  
   Глава четвертая
  
  И вот на мельнице Алкид
  По кругу ходит и в движенье
  Приводит жернов. Он скрипит,
  Рычаг дает ему вращенье.
  Алкид толкает тот рычаг,
  В поту, в грязи, почти что наг -
  На сильных бедрах лишь повязка.
  Спина вся в полосах его.
  Они красны, хотя не краска:
  Покрыли кожу оттого,
  Что бьет кнутом погонщик
   злобный,
  Как будто выходец загробный,
  Беднягу, чтобы продолжал
  Ходить и темпа не сбавлял.
  Когда ж положенное время
  Проходит, то его ведут
  Во двор и отдых там дают.
  Тогда другой невольник бремя
  Влачит ужасных жерновов,
  Бесчетных тягостных кругов.
  Алкид ложился под забором,
  Высоким очень, под которым
  Еще такой же раб лежал,
  Начала новой смены ждал.
  Когда с нее тот возвращался,
  Его Алкид опять сменял.
  Лишь ночью жернов не вращался.
  Когда герой наш отдыхал,
  То он со сменщиком общался:
  Болтали с ним о том, о сем:
  О лучшем чаще, о былом.
  Однажды странное заметил,
  Что на вопрос его не раз
  Уже товарищ не ответил.
  Вдруг видит взор стеклянных глаз.
  И как же, правда, он услышит,
  Когда совсем уже не дышит?
  ...Хозяин мельницы Фесей
  Прислал взамен сюда другого -
  Раба могучего, большого,
  Но тот погиб еще быстрей.
  Теперь здесь третий появился.
  Мессенец родом был, Энтел.
  Алкид с ним тоже подружился,
  Болтал с ним тоже между дел.
  Они поведали друг другу,
  Какие каждый испытал
  Невзгод, лишений тяжких муку
  И как на мельницу попал.
  И вот Энтел что рассазал:
  "Я был у сводника Стиоха
  Любимым конюхом-слугой.
  И все, как будто, шло неплохо.
  И надо ж было мне с одной,
  Весьма хорошенькой такой,
  Его бабенкою приятный
  Себе устроить тэт а тэт
  И много раз, к тому ж бесплатный,
  Ведь у раба деньжонок нет
  На кайф со шлюхою затратный.
  Не знаю, что во мне нашла?
  Меня Дорида полюбила
  И денег вовсе не брала
  И в гости ночками ждала.
  Но страсть ее меня сгубила.
  Прознал об этом, гад Стиох
  И так мне всыпал сильно, ох.
  И мне сказал: "Не только плети
  Тебе помогут искупить
  Твою вину. За встречи эти
  Ты должен будешь заплатить".
  Отдал меня он для аренды
  Фесею, чтобы получать
  За этот труд мой дивиденды".
  "Ты говоришь, Доридой звать
  Твою любовницу?" "Доридой.
  Но как-то странно смотришь ты.
  Как будто с дикою обидой.
  И даже злобные черты
  В твоем лице. Но что случилось?"
  "Все так нежданно получилось".
  "Однако что?!" "Да ничего...
  Скажи, а есть у ней сынишка?"
  "Да вроде, есть - малой
   мальчишка.
  Как будто видел я его.
  Откуда знаешь? Да, похоже,
  В притон захаживал ты наш.
  В нее влюбился, видно, тоже.
  Вот почему впадаешь в раж.
  Эрот же губит, не жалея.
  И ты, как я, такой же лох".
  "Откуда взял ее Стиох?"
  "Купил, я знаю, у Фесея:
  О славной прибыли радея,
  Рабынь смазливых часто тот
  Ему в притон наш продает".
  Алкид в тяжелое раздумье
  Ушел. Он думает: "Безумье
  Сейчас жену мне ревновать -
  Уже нам вместе не бывать.
  Известно мне, что жив сынишка -
  Вот это главное. А там
  Ему не будет трудно слишком,
  Как многим тем, другим рабам,
  Которых жизнь проходит в поле
  Иль в прочей каторжной неволе.
  Нет, жизнь такая ни к чему,
  Нет, лучше сыну моему
  В Аид скорей переселиться,
  Чтоб в рабстве гнусном не
   томиться".
  
  На мельнице однажды вдруг
  Царя посланец появился.
  Муку дающий жернов-круг
  Впервые днем остановился.
  К рабам посланец обратился:
  "Идет жестокая война.
  Свобода будет вам дана
  За помощь вашу в отраженье
  Врагов - вступайте в ополченье".
  
   Глава пятая
  
  Стоит бойцов усталых строй
  На поле брани отгремевшей.
  Фесей воздвиг трофей большой,
  На столб оружие надевши.
  (Победившее древнегреческое войско воздвигало трофей на месте битвы, представлявший собой столб, увешанный трофейным оружием. - П. Г.).
  Закланье Аресу творит,
  А после войску говорит:
  "Сегодня бились вы отлично, -
  Звучит монарха голос зычно, -
  За это вас благодарю,
  Добычей щедро одарю.
  К тому ж сдержу я обещанье -
  Кто был до этого рабом,
  Пускай забудет он о том
  И с рабством празднует прощанье.
  (Арес - бог войны у древних
  греков. - П.Г.).
  Таких зову я в свой отряд,
  Несущий службу постоянно.
  Мне нужно больше в нем солдат,
  Престол хранящих неустанно".
  Назначу всем большой оклад,
  И каждый будет несказанно
  Такому жалованью рад".
  Затем он выкликнул из строя
  Могучих самых, удалых.
  К нему явились эти трое,
  И наш Алкид стоит средь них.
  Фесей сказал: "А вы, герои,
  Добычи более других
  Сейчас получите и званье
  К тому ж лохагов: есть желанье
  Отряды бывших дать рабов
  Вам под начало - без оков
  Они полезнее мне будут -
  Побед немало мне добудут.
  Похвальных все достойны слов. -
  (Лохаг - в древнегреческом войске звание начальника менее крупного отряда, чем тысяча. Так часто называли сотника. - П. Г.).
  Узнав Алкида, он добавил: -
  Не зря я жизнь тебе оставил,.. -
  Потом сказал: - Но ты глядишь
  С обидой, словно недоволен,
  Как будто дал тебе я шиш".
  "Тобой, Фесей, я обездолен -
  Мою жену продал в притон", -
  Алкид издал невольный стон.
  "Уж если так тобой любима
  Твоя супруга, то ступай
  Скорей туда и выкупай".
  "А если он заломит цену,
  Проклятый сводник, как всегда?"
  "Предложишь сразу ему мену -
  Твоя жена иль смерть, тогда.
  Сражаться лихо ты умеешь -
  Его охрану одолеешь,
  А если сводника убьешь,
  За это кару не найдешь".
  
  Когда войска метопонтийцев,
  Разбив восставших италийцев,
  Вернулись в город свой родной,
  То были с радостью большой
  Народом встречены, конечно.
  Поход закончился успешно.
  Алкид же радости не знал
  И даром время не терял:
  Желая выручить супругу,
  Скорей велел Энтелу другу:
  "Давай, веди меня в притон,
  Где ты был страстный обожатель
  Дориды милой". "Что за тон?
  Полегче. Разве ты, приятель,
  Не знаешь сам? Я удивлен.
  Понятно сразу, что не местный:
  Любому путь туда известный
  Мужчине, если здешний он.
  Меня, Алкид, ты восхищаешь,
  Ведь ты желание мое,
  Зовя туда, предвосхищаешь.
  Но я люблю сильней ее.
  Поэтому с ней первый буду.
  Боюсь, там много будет люду,
  И нам придется долго ждать".
  Алкид хотел ему наддать,
  Однако все же удержался:
  Спокойным выглядеть старался,
  Хотя был вынужден страдать.
  
  Едва ступив за грань порога,
  Попали сразу в полутень.
  Пришедших было здесь немного,
  По крайней мере, в этот день,
  Но много девушек красивых,
  В движеньях ласково-игривых,
  А в платьях призрачных таких,
  Что видом, будто бы нагих.
  Они вошедших облепили,
  Бесстыдно каждого манили
  К постелям комнаток своих.
  Но нет Дориды среди них.
  Друзья спросили вышибалу:
  "А где Дорида?" "У себя, -
  Ответил тот, - сейчас менялу
  Евстаха радует, любя.
  А вы покуда подождите -
  На той скамейке посидите".
  Но наш Алкид к двери шагнул.
  "Назад!" - воскликнул вышибала,
  Но так его тот отшвырнул,
  Что стенка даже задрожала.
  Бугай, поверженный, лежит,
  Другой на помощь не спешит.
  Алкид схватил кольцо дверное,
  Желая дверь рвануть, но вдруг
  Застыл в тумане злобных мук:
  Боится встречи он с женою
  В момент ей веленых услуг,
  Не хочет милую увидеть
  В объятьях страстных чьих-то рук -
  Ее он будет ненавидеть,
  Все время ревностью влеком.
  От двери медленно отходит.
  Но в вихре ярости таком,
  Что места просто не находит.
  В душе - обиды, боли ком.
  Энтел сказал ему: "Не стоит
  Себя, приятель, так вести -
  Хозяин судей так настроит,
  Что можешь цепи обрести".
  Что хочет с девкой быть первее,
  Уже не помнит он о том,
  Подальше держится, правее,
  Боясь удара кулаком.
  Евстах выходит предовольный.
  Алкиду вид его такой
  Нанес удар и очень больный.
  Совсем поник он головой,
  Сидит понурый, сам не свой,
  На дверь уставившись в волненье.
  Она открылась. В изумленье
  Едва не вскрикнул наш герой:
  Увидел он перед собой
  Другую женщину - Дорида,
  И правда, может быть, она,
  Но только не его жена.
  Такая радость у Алкида,
  Что друга крепко он обнял
  И даже в лоб поцеловал.
  И прочь бежит отсюда в сенцы.
  Сказал, поморщившись, амбал:
  "Какие только извращенцы
  Сюда не ходят, но такой
  У нас, наверное, впервой".
  
  Алкид на улицу выходит,
  Идет, веселый, меж домов,
  И славит мысленно богов,
  Но вновь в отчаянье приходит.
  Подумал с болью наш герой:
  "С чего я радостный такой?!
  Еще не ясно, что с семьей!"
  Но как найти ее? Другого
  Не мог придумать, кроме как
  Решить пойти на дерзкий шаг -
  Проникнуть в здание дворцово
  И там добраться до того,
  Кто в рабство взял семью его.
  Пришел к акрополю, но стража
  Его не думает пускать.
  "Меня не можете узнать,
  Царем восславленного даже?!
  В войне недавней с вами я же
  Сражался вместе!" "Ну так что ж, -
  Ему ответили, - не вхож.
  В лицо любого точно знаем,
  Кого в акрополь мы впускаем -
  Жрецов, прислужников, вельмож,
  А прочих только, Аполлона
  Когда во храме здешнем чтут -
  Для жертв ему и для поклона
  Из разных мест сюда идут.
  А в будни все в другом капище
  Метопонтийцы чтут его,
  И разве Феба то жилище,
  Чем это меньше красиво?"
  "С чего решили вы, что нужно
  Мне в Аполлона храм и дружно
  Взялись рассказывать о том,
  Прекрасно знаю я о чем".
  "Других богов здесь храмов нету.
  Да ты уж не в палестру ль эту,
  Что для царя и для того,
  К себе приблизил он кого?!"
  "Во мне одно лишь намеренье -
  Попасть к царю, - им говорит
  И этой фразой в изумленье
  Приводит стражников Алкид.
  И вызвал в них он возмущенье.
  "Да ты, лохаг, наверно, пьян!
  Ведь ты сюда царем не зван!
  Когда кому-то приглашенье,
  То нам дают распоряженье,
  Чтоб пропустили мы его,
  Насчет тебя же - ничего".
  Один воскликнул очень строго:
  "Болтаем с этим слишком много!
  Его под стражу надо взять
  И в следственный приказ отдать!
  Со злым он умыслом, похоже!
  Слугой Фелона был не зря:
  И, как и тот, намерен тоже
  Убить хорошего царя,
  Кого как раз мы охраняем,
  За что так много получаем!"
  Герой наш стражей окружен
  И несколько растерян он.
  "Стоять! - раздался голос сзади. -
  Войны минувшей он герой,
  А вы выслуживанья ради
  С свирепой рьяностью такой
  Его спешите сдать в дознанье,
  А там под пытками любой
  В вине невинный даст признанье".
  Застыли стражники. Алкид
  Назад сейчас же повернулся
  И видит - муж. Имеет вид
  Довольно важный. Улыбнулся
  Ему приветливо, сказал:
  "Когда закончилось сраженье,
  А после было награжденье
  Героев, рядом я стоял
  И все поэтому слыхал.
  Ну как, искал ты не напрасно
  Жену любимую? Нашел?"
  "В притоне нет ее". "Прекрасно".
  "Но где найти ее не ясно.
  Сюда поэтому пришел,
  Чтоб где искать ее разведать".
  "Сейчас придет к тебе Федон.
  Ведет царя хозяйство он
  И должен всем подобным ведать.
  Беде твоей он пособит".
  От всей души благодарит
  Ему помогшего Алкид.
  Вошел в ворота муж солидный.
  "Вельможа здесь, наверно,
   видный?" -
  Спросил гоплитов наш герой.
  "Для нас таких, как мы с тобой,
  Конечно, он большая шишка,
  Но для больших людей не
   слишком.
  Лаконом звать. Он наш архонт -
  Его весь знает Метапонт,
  Но власть его здесь не приметна,
  И будто бы почти запретна,
  Хотя по званью властелин", -
  Сказал из стражников один.
  (Первоначально слово архонт употреблялось в значении "царь". В дальнейшем в демократических и олигархических полисах так стало называться выборное лицо, возглавляющее администрацию города. - П. Г.).
  "Приход его мы пропустили".
  "Да просто нас отвлек лохаг,
  А тот шел снизу, как ни как", -
  Друг с другом стражи говорили.
  
  Пришел Федон, старик седой,
  В одежде красной дорогой.
  Повел Алкида в город Нижний,
  В какой-то дом приводит ближний:
  Был царским ткацким цехом он.
  "Ищи ее", - сказал Федон.
  (Древние греки Нижним Городом называли сам город, тогда как
  акрополь называли Верхним Городом. - П. Г.).
  В обширном пыльном помещенье
  При скудном очень освещенье
  Из трех окошек небольших
  Сидели несколько ткачих.
  У каждой был станок квадратный -
  Попутчик жизни их отвратный.
  Взглянули сразу все на них,
  Сюда вошедших. Вскрик раздался,
  И сразу же затем Алкид
  В объятьях крепких оказался,
  В которых был с любимой слит.
  "Назад!" - воскликнул надзиратель
  И хлыст занес. "Уймись, приятель, -
  Сказал Федон. - Теперь она
  Опять свободная жена".
  
  Идет счастливое семейство
  К себе домой. Федон опять
  Идет с Алкидом, чтоб злодейство
  Свое другое исправлять.
  Герой наш очень огорчился,
  Когда пришел в родимый дом -
  Живет семья другая в нем,
  Глава которой возмутился:
  "Федон продал же его нам!"
  Но тот нисколько не смутился,
  Сказал: "Все деньги я отдам.
  Хороший дом неподалеку
  В продаже есть и будет вам
  В покупке новой больше проку".
  
  Алкид любимой рассказал,
  Как он на мельницу попал
  И как войны героем стал,
  И как искал ее в притоне:
  Рассказ пошел в веселом тоне.
  Ее немало рассмешил
  Тот случай, что в притоне был.
  "Рабынь Фелона всех смазливых
  Федон в бордель продал: не счел
  Тебя он что ль в числе красивых?
  Отдать в ткачихи предпочел, -
  Алкид смеется. "Что, обида
  Тебя снедает, - говорит
  С улыбкой милая Дорида. -
  Не помнишь разве какой вид
  Имела я при расставанье
  С тобою, милый, - вся в страданье.
  Поскольку плакала навзрыд
  И пеплом голову покрыла,
  Лицом чумазая я была,
  Что мне позволило не впасть
  В разврата мерзостную пасть.
  Не все прекрасно, что красиво".
  
  И снова зажили счастливо
  Алкид, Дорида и сынок.
  Исправно ходит он на службу.
  Конечно, служит не за дружбу -
  Его полнеет кошелек,
  Что, может, в убыль казначейству,
  Но в пользу нашему семейству.
  А мир по-прежнему жесток.
  Что снова им готовит рок?
  Идет все, вроде бы, отлично
  И благо даже уж привычно
  Герою нашему и ей,
  Дающей радость ему дней
  И счастье сладостных ночей.
  Однажды встретила Дорида
  С большой тревогою Алкида.
  "Случилось что?" - спросил ее.
  "Опять несчастие твое,
  С тобою вместе и мое,
  Тот странник странный появился.
  Весь день поблизости крутился.
  Несчастье вновь нам принесет
  Пришелец страшный из Аида -
  Со вздохом молвила Дорида.
  Алкид ответил: "Да, вот-вот.
  Во мне такое ощущенье,
  Что как-то связано с отцом
  Моим его здесь появленье,
  С ужасной тайною причем,
  Молчал упорно он о чем.
  
  Недолго было время мира.
  Опять пришла сюда война,
  И льются Аресова пира
  Потоки крови - не вина:
  Раздолье воинам-убийцам.
  Победа вновь метапонтийцам
  Свирепым Аресом дана.
  В бою расправившись с вражиной,
  Фесей стал пышно пировать
  С своею доблестной дружиной
  В капище Ареса опять.
  Обходы храма круговые
  Полны навесов, лож, солдат,
  Поющих песни боевые,
  Где влад, а где уже не влад.
  Рабы едва лишь поспевают
  Вина в канфары подливать,
  К нему закуску подавать.
  (Канфар - сосуд для питья с двумя ручками. - П. Г.).
  На пире мясо поглощают
  Быков, что в жертву принесли,
  Которых бедер часть сожгли,
  Другую, сжарив, поедают.
  В самом святилище, внутри,
  Пируют около монарха
  Лохаги, коих сорок три,
  Четыре с ними хилиарха.
  (Хилиарх - звание тысячника в древнегреческом войске. - П. Г.).
  Ведут беседу, пьют, едят.
  Они на ложах возлежат,
  На каждом по двое, поскольку
  Иначе б не хватило лож
  И места в зале - не настолько
  Большая цела в храме все ж.
  (Цела - занимающая основную часть храма зала, со статуей бога в глубине ее. - П. Г.).
  Фесей один лежит на ложе,
  Что выше, шире остальных,
  Красиво убрано, но схоже
  По форме с ложами других.
  Играет флейта, и под нотки
  Ее мелодии красотки
  Танцуют гибко и легко -
  Искусство каждой велико.
  Фесей сказал: "Опять в сраженье
  Алкид был лучше всех. Решенье
  Я принял тысячником быть
  Ему поэтому - Ленора
  Он должен будет заменить:
  Уйдет по возрасту тот скоро.
  Достойней нету никого
  На должность важную его".
  "Постой, владыка, не годится
  Неверным быть своим словам:
  Сказал ты как-то ясно нам,
  Что, если что-нибудь случится
  С одним из тысячников, то
  На место, что освободится,
  Меня поставишь. Да хоть кто
  Тебе тому даст подтвержденье", -
  Один красавец говорит,
  Что близ тирана возлежит.
  ("Если что-нибудь случится с одним из тысячников..." - пример эвфемизма античных людей, правда, более свойственного римлянам, чем грекам. - П. Г.).
  "Сказал я это в опьяненье, -
  Фесей ответил, - на пиру,
  Почти что сонный ввечеру.
  А впрочем, коль Алкида в славе
  Немножко сможешь превзойти,
  Тогда, конечно, будешь вправе
  Такую должность обрести, -
  Фесей смеется: - Что ж, Ленора
  Чуток попросим подождать,
  Пока идет борьба их спора.
  Опять нам скоро воевать -
  С Тарентом свара назревает,
  И кто в спор доблести вступает,
  Кто сможет в битвах доказать,
  Что он достойней главным стать
  Над тысячей Ленора славной,
  Тогда и пусть он будет главный.
  (Тарент - одна из самых богатых, могущественных древнегреческих колоний на юге Италии, основан-ная спартанцами. - П. Г.).
  Надеюсь, в споре будет толк", -
  Сказавши это, царь умолк.
  Все снова шумно загалдели.
  В хмельном тумане пили, ели.
  Алкид вновь чарку осушил,
  Потом сказал тому соседу,
  С которым ложе он делил
  (А имя тот имел - Ахилл):
  "Уверен я, легко победу
  Над ним, Лисидом, одержу.
  И как, еще я погляжу,
  Со мной он будет состязаться -
  Да он совсем не может драться:
  Среди солдат всегда в бою
  Душонку прячет он свою.
  Плохой лохаг, трусливый воин -
  Водить десяток недостоин,
  Не то, чтоб тысячником быть.
  Ему бы сразу уступить.
  Совсем как воин бесполезен".
  "Зато начальству он любезен".
  "И как он смог лохагом стать? -
  Фесея не могу понять".
  "Но он хитер тебе на горе,
  И я ничуть не удивлюсь,
  Что верх возьмет он в вашем споре:
  Прогнозы делать не берусь.
  Ко всем он может подлизаться,
  С кем надо, дружбу заведет,
  Умеет нужным показаться,
  Кому желает, и найдет
  К кому угодно он подход.
  Когда другой тиран здесь правил,
  Лисид любимцем был того.
  Пришел Фесей, всех обезглавил
  Придворных - только не его,
  Любимца тоже своего.
  И если сменится власть снова,
  То я уверен, что Лисид
  Опять расправы избежит
  И будет нужен власти новой".
  "Престол, выходит, захватил
  Фесей наш славный, раз казнил
  Придворных прежнего тирана".
  "Сказать точнее, возвратил,
  Хотя отнюдь не без тарана, -
  Ахилл с усмешкой пояснил, -
  Себе законное наследство.
  А что кого-то там убил,
  Так то испытанное средство
  Престол надежней укрепить,
  От вражьей силы защитить -
  К тому у всех царей стремленье".
  И стал рассказывать Ахилл:
  "Его отца брат отравил.
  Но это только подозренье,
  Одни лишь слухи. Может, сам
  Скончался царь от злой болезни:
  Царям лекарства не полезней,
  Чем подданным людишкам, нам.
  А брат женился на царице
  По правилам былых традиций.
  (У древних греков было принято холостому мужчине жениться на вдове брата. - П. Г.).
  У ней, Гликеры, был сынок,
  Еще почти что с ноготок.
  Боясь за жизнь его в дальнейшем,
  Она вельможе одному -
  Его ж избрала потому,
  Что был надежным и вернейшим, -
  Фесейчика велела взять
  И в полной тайне содержать
  В своем поместье дальнем. Много
  Дала с ним золота, и строго
  Стратон тот выполнил приказ.
  И вот настал урочный час,
  Когда прошло уж лет семнадцать,
  А может быть, и даже двадцать:
  Его привел он во дворец
  К самой царице, молодец.
  Принес приметные с ним знаки.
  Она признала сына в нем.
  Отдал престол дядек без драки.
  Фесей казнил его потом,
  Но я сказал уже о том".
  "Так вот как было - интересно.
  Стратон, насколько мне известно,
  Большая шишка здесь у нас -
  Царем обласкан он, похоже,
  Такой влиятельный вельможа".
  "Возглавил он сыскной приказ.
  Крамолу ищет тут повсюду.
  Его палаческий отряд
  Уже сгубил немало люду,
  Невинных много, говорят".
  
  Еще пир долго продолжался.
  Доволен каждый им остался.
  
   Глава шестая
  
  Пришел на агору Лисид.
  Идет под крышей длинной стои.
  Какой внутри ее был вид,
  Сказать, наверно, вкратце стоит.
  Идут колонны чередой.
  Стена - напротив. Ряд большой
  Окон, дверей в ней - это лавки.
  Толпятся люди, но без давки:
  Купить желают что-нибудь -
  Еду, одежду или в путь
  Далекий деньги взять кредитом,
  С процентом, правда, и сердитым.
  Во дверь одну вошел Лисид
  И вот - на складе за прилавком.
  "Привет, Семел! - он говорит. -
  Тому, кто верит крупным ставкам,
  Всегда Гермес благоволит".
  (Бог Гермес считался покровителем купцов и любых коммерческих предприятий. - П. Г.).
  "Нет, не всегда", - купец ответил,
  И не был взор Семела светел -
  Совсем не радостно взглянул.
  "Ссуди мне деньги под проценты -
  Тогда получишь дивиденды
  И весь кредит вернешь". Вздохнул
  Купец и молвил: "Нет, не верю
  И лучше будь поближе к двери -
  Еще ни разу не вернул".
  "Но разве я тебя надул?
  Со мною не был ты в пролете
  И мы всегда с тобой в расчете.
  Товар ты разве не продал
  В хозяйство царское? Кто дал
  Тебе протекцию? Все ладно
  Так получилось ведь". "Ну,
   ладно, -
  Торговец мягче поглядел, -
  Какая сумма?" "Два таланта".
  "Ого, - присвистнул чуть Семел. -
  Поможешь вот в чем. С Аталанты
  Привез хорошее зерно.
  Еще не продано оно.
  И есть бычков большое стадо.
  Устроишь встречу мне с кем надо".
  "Доволен будешь ты вполне -
  Окупишь все, причем вдвойне.
  (Аталанта - остров в Средиземном Море. - П. Г.).
  
  На что же деньги столь большие
  Лисид потратил? Но какие
  Он делал траты, нам о том
  Не все известно. Кой о чем
  Уже сказать, однако, можно:
  Понять не так уж это сложно,
  Ввиду имея то, что он
  Был очень сильно устремлен
  Добиться тысячника званья,
  Сейчас прикладывал старанья
  Алкида в споре превзойти.
  Но быть героя впереди?
  Куда Лисиду до такого?
  Способен был он для другого -
  Искать обходные пути,
  Чтоб к цели хитростью прийти.
  Из всех бойцов метопонтийских
  Он нанял лучших в свой отряд
  И даже несколько ливийских,
  Чему особенно был рад -
  Они из Африки прибыли
  И даже лучше лучших были.
  Привлек деньгами он солдат.
  Бойцов лохаги отдавали
  (Хоть с неохотой отпускали,
  На время, правда) потому,
  Что в радость делали тому,
  Кто был царя любимчик главный,
  К тому ж еще для них, для всех,
  Приятный парень очень славный,
  Душа их воинских утех.
  Лисида сотня состояла
  Теперь из сотен двух людей
  И мощь такую представляла
  Она собою, что сильней
  Была других всех в рати здешней.
  Должна б и действовать успешней.
  Но вышло все наоборот -
  В бою попала в окруженье.
  Спешит на помощь Клеомброт
  С своею сотней, но и тот
  Попал в такое ж положенье.
  Принес отрядам тем спасенье
  С своею сотнею Алкид:
  Врага уверенно теснит
  И в этом месте побеждает,
  Что ход сражения решает.
  Противник в спешке отступил
  И поле брани уступил,
  А после мира запросил.
  
  С победой новой возвратился
  Фесей с дружиною своей,
  И снова город веселился,
  И дым от жертвенных огней
  От храма Ареса струился
  С его кровавых алтарей.
  
  Никто не мог иметь сомненья,
  Что в споре доблести Алкид
  Гораздо лучше, чем Лисид,
  Достоин больше назначенья
  На должность тысячника. Он
  В него и был произведен.
  
  Живет Алкид с своей семьею
  В той части города, живут
  Где лишь богатые и тут
  Шикарный дом у них с большою
  Прислугой рабскою. Ни в чем
  Нужды не знают и в другом.
  Не только щедрая оплата
  Фесеем воинских трудов
  Была в богатых тех палатах,
  Но также то, что для бойцов
  Бывало в древности в обычье -
  Звалось победною добычей.
  
  Однажды вечером домой
  Шагал со службы наш герой.
  Уж были улицы безлюдны,
  Закрыты ставни всех окон,
  В стенах, идущих с двух сторон.
  В щелях иных виднелся скудный
  Светильников вечерний свет,
  Служивших людям давних лет.
  Шаги в тиши пустынной гулки.
  И вот уже он в переулке,
  Где дом стоит его большой.
  И тут вдруг слышит за собой
  Шаги чужие. Обернулся
  И видит крупных пять мужей
  И блеск холодный их мечей.
  Хоть храбрым был, но ужаснулся,
  Поскольку был мгновенно он
  Бойцами теми окружен.
  Но в полном был вооруженье -
  В доспехах, даже со щитом
  И смог поэтому с врагом
  Успешно биться в окруженье.
  Разит он их. Уж пятый пал.
  Еще живой. Алкид сказал:
  "Ты кто такой? Зачем напали?"
  Тот начал что-то бормотать,
  Но как-то дергаться, дрожать
  Его конечности вдруг стали,
  И рот, скривившийся, застыл.
  Теперь и этот мертвым был -
  Добычей скоро будет тлена.
  Поднялся наш герой с колена
  И видит: вдруг из-за угла
  Выходит странник тот ужасный,
  Ему таинственно-опасный.
  Фигура страшная ушла
  Опять за угол очень скоро.
  "Так вот кто вражьего напора
  Виновник этого", - Алкид
  Подумал сразу, но стоит
  Как в землю вросший, хоть
   стремленье
  Догнать в нем яростно кипит.
  Но с большей силой столкновенье
  С загробным выходцем страшит.
  
  Лисид никак не мог смириться
  Своей душою гордой с тем,
  Что спор проигран. Все ярится.
  Себя утешить он стремится
  И честь спасти свою, но чем?
  Победой в спорте: не случайно
  Эллинов славный дивный мир
  Спортивным был необычайно -
  Для них ристанья были пир.
  Лисид борец был превосходный,
  С большою силою природной.
  К тому ж еще немало сил
  Борьбой, работаю развил.
  (Древнегреческие борцы развивали силу преимущественно, работая заступом. - П. Г.).
  Пришел в палестру, когда много
  В ней было атлетов и тех,
  Кто вел беседы чинно, строго,
  Пленяя умной речью всех.
  (В галереях палестры и гимнасия часто вели беседы ученые мужи,
  выступали поэты. - П. Г.).
  На спарринг вызвал он Алкида,
  А чтоб была его обида
  При этом очень велика,
  Воскликнул громко свысока:
  "Тебя, отпущенник и гнида,
  Сейчас я брошу, как щенка,
  Чтоб ты не очень зазнавался,
  Что славный, лучший хилиарх -
  Валяясь здесь, в моих ногах,
  Сейчас же вспомнишь, что
   поднялся
  Из самых-самых ты низов -
  Из грязных недр среды рабов!"
  Немало вызвал удивленья
  У многих выпадом таким -
  Палестра не для оскорбленья.
  Но больше странен был другим
  Лисида вызов - тоном злым
  И тем, что был высокомерен.
  В своей победе он уверен
  Над тем, кто здесь непобедим.
  Какой Алкид борец не знает -
  Сюда не ходит же совсем,
  В палестру эту. А зачем?
  Царя палестру посещает,
  Средь самых важных там людей
  Себя телесно упражняет:
  В его партнерах сам Фесей.
  Конечно, вызов принимает
  Алкид Лисида. Вот они
  Среди площадки уж одни.
  Борцы им место уступают,
  Толпою голые стоят
  Вблизи изящных колоннад,
  Что всю площадку обступают.
  ("Толпою голые стоят" - в палестре
  борцы и боксеры упражнялись обнаженными. - П. Г.).
  Схватились атлеты. Мгновенье -
  Лисид подмятый уж лежит
  И это явно пораженье.
  Нещадно давит, жмет Алкид -
  Победу силою твердит.
  Лисид палестру покидает
  В большом смущении. Сильней
  Алкида-выскочку желает
  Повергнуть в прах в глазах людей.
  Теперь пришла ему идея
  Осилить мощного злодея
  Не в этой долбанной борьбе,
  Где тот столь сильным оказался,
  А он, Лисид, - лишь так себе.
  Как раньше он не догадался?
  Есть вид борьбы совсем другой.
  Зовется он кулачный бой.
  Его же ведь, Лисида, руки
  Длиннее чем у этой суки,
  Что в боксе есть всего важней -
  Алкида будет он сильней.
  Нужна, конечно, подготовка,
  Чтоб хлестко бить и метко-ловко,
  Уметь удары отбивать,
  Как можно меньше пропускать.
  Он будет этому учиться.
  Когда же форму обретет,
  Тогда с Алкидом и сразится
  И точно выскочку побьет.
  Лисид, довольный, представляет,
  Как он Алкида повергает
  Умело, ловко на песок
  И как палестру восхищают
  Его нырок, его подскок,
  Затем удар, разящий с ног,
  И как его все поздравляют.
  (Площадку палестры, как и гимнасия, усыпали песком. - П. Г.).
  
  Почти пять месяцев Лисид
  Усердно боксом занимался.
  Заметим, что не зря старался:
  Уже могуче он разит,
  Легко парирует удары.
  Доволен им наставник старый,
  Первейший в прошлом здесь боец.
  "Ну все, Алкид, тебе конец, -
  Лисид уж мыслит, торжествуя, -
  Теперь держись - тебя убью я!"
  Когда себя готовым счел
  Он в полной мере, вновь пришел
  В палестру ту же. Та же сцена -
  Для схватки яростной арена,
  И те же зрители кругом,
  Которых множество причем.
  Опять Лисид высокомерен.
  Стоит вблизи него Алкид.
  Имеет он смущенный вид.
  И правда, несколько растерян:
  В своей победе не уверен,
  Застигнут вызовом врасплох -
  Считает, что он в боксе плох.
  Но биться все-таки намерен -
  Не может вызов не принять,
  Не любит боя избегать.
  Один боксер, его приятель,
  Известный в городе ваятель,
  Ему ремни свои дает.
  На руки их мотает тот.
  Вначале левый, после правый
  Кулак обмотан, защищен.
  Алкид почувствовал, что бравый
  Боксерский вид имеет он.
  Слуга дает ремни Лисиду.
  На руки тот их намотал,
  Грозней Алкида ставши с виду.
  Любому трепет он внушал
  Теперь своими кулаками,
  Точнее, страшными ремнями:
  На них железо и свинец
  Нашиты бляшечками были.
  Они, как будто говорили,
  Что ждет противника конец.
  (На боксерские или, как их называли, боевые ремни разрешалось нашивать металлические бляшки.
  Разящий эффект усиливала также
  тяжесть бычьей кожи, из которой такие ремни изготовлялись. - П. Г.).
  Не все боксерские приемы
  Герою нашему знакомы.
  Иные знает потому,
  Что был отцом учен всему.
  Алкид поднялся на носочки,
  Откинул голову назад,
  Подальше от ударной точки.
  Поднявши, в качестве преград
  Скрестил он руки перед нею
  И бить готов точней, сильнее.
  Лисид в такой же стойке стал.
  На вид еще грознее стал.
  (Здесь дается точное описание стойки античных боксеров, которая также, как и техника боксирования, значительно отличалась от современной. - П. Г.).
  Они сошлись, и бой начался.
  Алкид вначале не старался
  Достать Лисида кулаком:
  Все время помнил он о том,
  Что можно сильно ранить руки
  О бляшки вражеских ремней,
  Тогда терпеть придется муки.
  А тот все бил и бил, злодей.
  Алекид держался ловко дале.
  Ладони точно подставлял -
  Удары в них лишь попадали, -
  А сам момент удобный ждал.
  И он настал. Устали руки
  Лисида вес ремней держать.
  Его ослабли джебы, крюки.
  Все ниже руки опускал,
  Себя ж все больше открывал.
  И вдруг - удар, и распластался,
  Лежит длиннющий на песке
  В далеком дальнем далеке.
  Уже казалось, там остался.
  Но все ж приходит он в себя,
  А значит, с жизнью не расстался.
  При помощи раба поднялся.
  Его невольно торопя,
  Он, им поддержанный, убрался
  Скорее из палестры вон,
  Опять жестоко посрамлен.
  
  Сильнее стало в нем желанье
  Алкида в чем-то победить -
  В каком угодно состязанье
  Суметь его опередить.
  Но ясно, что не силовое
  Оно должно быть. А какое?
  Какой избрать спортивный вид?
  Об этом думает Лисид.
  Конечно, бег: уж в нем сильнее
  Алкида будет - у него
  Намного ноги ведь длиннее,
  А это здесь главней всего.
  Когда он в школе обучался,
  То только тем и выделялся
  Среди других учеников,
  Что лучшим был из бегунов.
  И ныне бегает частенько,
  Как всякий греческий атлет.
  Желанья бегать много нет.
  Теперь же будет он стараться
  Серьезно этим заниматься -
  Подолгу бегать каждый день,
  Прогнав свою подальше лень.
  
  Лисид три месяца трудился,
  Причем немалого добился:
  Уже отличный он бегун -
  Бежит не хуже, чем скакун.
  А тут и Игры состоялись,
  И он на них вдруг победил.
  И им кругом все восхищались,
  А сам безмерно счастлив был.
  Ему бы тут угомониться,
  Свою гордыню усмирить,
  Но хочет далее стремиться
  Алкида в чем-то победить.
  Герой наш тоже состязался
  И стал первейшим средь борцов.
  Поскольку спор их состоялся
  Позднее, чем у бегунов
  На целый день, Лисид прекрасно
  Успел, конечно, отдохнуть,
  А наш герой едва ли чуть.
  Лисид воскликнул громогласно,
  Что как атлет его сильней.
  Докажет это с ним в забеге -
  Оленя будет он быстрей,
  А тот, как раб с дерьмом в телеге.
  "Ну ты, однако, молодец! -
  Заметил кто-то. - Состязаться
  Нашел с кем в беге - он борец.
  А ты попробуй с ним подраться!"
  Алкид нисколько не смущен.
  Дает согласье сразу он:
  "Могу ли бега я бояться,
  Когда люблю так пентатлон?"
  (Пентатлон - древнегреческое пятиборье, состоящее из бега, плавания, метания диска, борьбы, состязания в колесничном беге. - П. Г.).
  И принял вызов. Сразу стали
  Вдвоем у стартовой черты,
  Сигнал положенный им дали,
  И вот в порыве быстроты
  Уже их ноги замелькали.
  Они в минуту совершат
  Свои движенья многократно.
  Куда стремительно спешат?
  До светлой меты и обратно.
  На них все зрители глядят.
  Они на склонах гор сидят,
  Точней, холмов, что подступают
  К тропе, и с нею представляют
  Собой эллинский стадион.
  Лисид бежал упруго, статно.
  До меты мчался впереди.
  Но вот уже бегут обратно,
  И он все дальше позади.
  Толпа шумит уже азартно.
  Победно финиш пересек
  Алкид, герой наш. Но как мог?
  Ведь он боролся лишь недавно,
  Причем турнир закончил славно.
  Но всех легко он победил -
  Сберег своих немало сил.
  На играх был распорядитель
  Традиций города ревнитель -
  Архонт Левкон. Он слово взял
  И вот что зрителям сказал:
  "Теперь мы знаем, что сильнее
  Алкид Лисида как бегун -
  Его намного он быстрее.
  К тому же тот еще хвастун,
  Дерзнул с усталым состязаться.
  За то наказан был судьбой.
  Теперь вердикт узнайте мой.
  Не будет больше он считаться
  У нас первейшим бегуном:
  С него я звание снимаю -
  Его Алкиду присуждаю,
  Которого вторым венком
  Лавровым ныне награждаю".
  
  Лисид к себе понуро в дом
  Идет опять в большой досаде.
  Чего же он старался ради?
  Чтоб вновь с позором и стыдом
  Ухмылки видеть всех кругом?
  
  Вело обычные ученья
  Фесея войско за стеной
  Высокой мощной городской:
  Вникало в трудность построенья
  Фаланги - как ряды равнять,
  Как их смыкать и размыкать,
  Как плотным строем наступать,
  И, если надо, всею ратью
  В каре немедленно ставать
  И как в порядке отступать.
  Но вот закончены занятья
  И дан приказ всем разойтись.
  Расходятся солдаты скоро,
  Но главам сотен без разбора
  Ошибок их не обойтись.
  Они подходят группой всею
  С большим волнением к Фесею.
  Ругает крепко он одних
  И хвалит ласково других.
  Когда закончил, то к Алкиду
  Лисид приблизился, свою
  Еще лелеявший обиду.
  Уже другую колею
  Придумал тот для отомщенья
  Ее и чести утвержденья.
  Себя готовил он к тому
  С большим усердьем - вот к чему.
  Лисид сказал нарочно громко,
  Вниманье чтобы всех привлечь,
  Спеша из ножен меч извлечь
  (Заметим, что с тупою кромкой).
  "Болтают многие, что ты
  Мечом всех лучше нас владеешь?!
  Не слышал большой ерунды
  Я, между прочим: не умеешь
  Такое сделать, вот смотри
  И, если сможешь, повтори".
  И стал жонглировать он ловко
  С изящной легкостью мечом,
  Вертясь и прыгая причем.
  Нужна большая подготовка,
  Чтоб это выполнить суметь,
  К тому ж способности иметь.
  Алкид такое представленье
  Видал на агоре не раз:
  Жонглер, подобных трюков асс,
  Играл мечом там при скопленье
  Десятков зрителей, а те
  Кричали: "Браво!" в восхищенье.
  Других взяло так изумленье,
  Что были в полной немоте.
  Лисид как раз и обучался
  У этого артиста. Он
  Часами каждый день старался,
  За что и был вознагражден:
  Мечом работал филигранно,
  И всех потряс он несказанно.
  Свои закончивши финты,
  Сказал Алкиду: "Ну, а ты?"
  Герой наш только улыбнулся -
  Учился разве он тому?
  Лисид довольно ухмыльнулся:
  "Не принял вызов потому,
  Что быть обыгранным боишься,
  А, значит, ты уж проиграл.
  Со мною спорить не годишься,
  Когда клинок я в руки взял.
  Закончил спор ты наш с позором!"
  На всех, кто рядом здесь стоит,
  Лисид веселым гордым взором
  Весьма значительно глядит.
  Они, хотя его хвалили,
  Но то, что в споре взял он верх,
  Согласье с тем не подтвердили.
  У многих вызвал только смех.
  
  Однажды шел между домами
  Алкид по улице домой
  Опять вечернюю порой,
  И вдруг какими-то бойцами
  Был снова быстро окружен.
  "Ну все, конец мне!" - понял он,
  Напавших восемь насчитавши и Биться с ними уж начавши.
  Двоих мгновенно поразил,
  Но сам удары получил -
  Один в живот, другие в спину.
  Ни ранен все же, ни убит.
  Тому вы поняли причину -
  Бронею бронзовой покрыт,
  С которой он не расставался,
  Поскольку встречи опасался
  Опять с ватагою лихой:
  Был страх, как видим, не пустой.
  Увидел мельком за бойцами
  И их мерцавшими мечами
  Алкид вдруг странника того,
  Боялся сильно так кого.
  "Вот он-то их и направляет, -
  В мозгу мгновенно пронеслось, -
  Затем за мной и наблюдает.
  За что ко мне такая злость?"
  Но вдруг увидел с удивленьем,
  Что тот свой сбросил капюшон,
  Мечом уже вооружен
  И стал рубить с остервененьем
  Напавших, будто бы взбешен.
  "Неужто он мне помогает?!" -
  Герой наш в мыслях восклицает.
  Врага два в спину сражены.
  Мгновенно трое оглянулись,
  Сейчас же драться повернулись,
  Но были так устрашены,
  Что уж в дали едва видны.
  Противник здесь один остался.
  На меч Алкида вмиг попался.
  Лежит в крови на мостовой -
  Уже уходит в мир иной.
  Лицо того, кто в обороне
  Помог ему, Алкид хотел
  Скорей увидеть - не успел:
  Уже опять тот в капюшоне
  Своем огромном, а и так
  Мешает видеть очень мрак.
  Теперь видна лишь половина
  Лица сквозь тьму густую чуть -
  Как будто челюсть или тина -
  Едва оформленная муть.
  Алкид испытывает жуть.
  Еще он больше ужаснулся,
  Когда к нему тот повернулся
  Плащом покрытою спиной,
  Велев ему: "На месте стой!
  Алкид, не надо, не старайся
  Увидеть лик ужасный мой.
  Со мной сближаться опасайся.
  Идти не вздумай ты за мной".
  Сказавши это, он отсюда
  Пошел, и, двигался покуда,
  Еще не скрывшись за углом,
  Алкид стоял немым столбом.
  Узнал, узнал он голос грубый,
  Узнал походку. Оттого
  Застыл язык, застыли губы.
  Пронзило холодом всего.
  Отца он видел своего.
  Хороший, значит, этот странник,
  Не сил каких-то злых посланник.
  И даже он его отец.
  Так кто ж виновен наконец
  В нежданных этих нападеньях
  И этих страшных столкновеньях?
  Не тот ли, кто убийц все слал,
  Когда, живя с Лепидом вместе
  В одном, другом и третьем месте,
  Алкид жизнь только познавал.
  
  Герой наш выше все и выше
  По лестнице служебной шел.
  И вот добрался уж до крыши -
  Царя доверие обрел
  Такое даже, что к особе
  Его приближен был, особой
  Был чести удостоен им -
  Его за воинскую славу
  Стратегом сделал тот своим,
  И мы заметим, что по праву.
  Еще ни разу никому
  Фесей не вверил полководство -
  Не дал с собою в войске сходство.
  Решился все же почему?
  Всего скорее потому,
  Что был душою склонен больше,
  Чем к битвам, к праздности
   большой,
  Хотел как можно быть с ней
   дольше
  И меньше с войском и войной.
  Заметим то, что, как ни странно,
  Стратегов многие тираны
  Имели, но всегда таких,
  Кому безмерно доверяли.
  Их очень строго выбирали
  Среди соратников своих.
  Фесей был тоже осторожен,
  Но он уверился не раз,
  Что этот тысячник как раз
  Всех прочих более надежен.
  Об этом также говорил
  Начальник страшной стражи
   тайной,
  Который, как мы знаем, был
  Царю помощник неслучайный.
  Алкид, конечно, был из тех,
  За кем следил он больше всех.
  Характер знал и поведенье,
  Стремленье к верности и, что
  Способен он за возвышенье
  Еще вернее быть раз в сто.
  Решенье не было ошибкой -
  Герой наш это доказал:
  Престол Фесея очень шибко,
  А с ним и город защищал.
  Стратега он большое дело
  Освоил быстро и легко.
  Расширил полиса пределы
  Довольно даже далеко -
  Искусным был и не бездарным:
  Никто не мог перед ударным
  Его напором устоять -
  Громила всех Алкида рать.
  
  Всегда Дорида провожала
  Супруга с плачем на войну.
  Ребенка на руках держала.
  Алкид, в объятья взяв жену,
  Ее старался успокоить,
  На веру в лучшее настроить.
  И счастья их не описать,
  Когда встречались те опять.
  
  Фесей умел быть благодарным -
  Ему он щедро так платил,
  Что много раз озолотил.
  Алкид узнал вознагражденья
  Другого рода - прославленья,
  Почтенье даже от царя:
  Старался, стало быть, не зря.
  Всегда Алкида царь с собою
  По руку правую сажал,
  Когда с ним трапезной гульбою
  Себя роскошной ублажал.
  Случилось как-то, потянуло
  На пире сильным сквозняком -
  Пошел дождь шумный за окном.
  Оттуда сыростью пахнуло.
  Рукой заботливой плащом
  Слуга накрыл царя скорее.
  Ругнув вполголоса Борея,
  Вполне довольствуясь одной
  Плаща большою стороной,
  Накрыл Алкида царь другой.
  (Борей - бог северного ветра в греческой мифологии. Назывался также фракийским ветром. - П. Г.).
  Никто из свиты всей придворной
  Заботы ласковой такой,
  Причем, заметим, не притворной,
  Сподоблен был Алкид какой,
  Стратег прославленный и воин,
  Ни разу не был удостоен.
  
  Теперь не очень нападенья
  Врагов таинственных Алкид
  Боится - взвод сопровожденья
  С ним ходит вместе - грозный вид.
  
  В иных сановниках придворных,
  В интригах очень уж проворных,
  Большую зависть вызывал
  Успешный этот генерал.
  Любовь царя к нему старались
  Поменьше сделать, для чего
  На злые хитрости пускались -
  Подставить как-нибудь пытались
  Иль лгать монарху на него.
  Фесей, нрав знавший
   приближенных,
  Плутов отъявленных, прожженных,
  Не очень верил подлецам.
  Но сам Алкид своим врагам
  Хороший очень дал подарок,
  Пьянчужке будто сотню чарок.
  В ту пору сильно возросла
  Любовь народная к архонту,
  Хотя, как знаем, Метопонту
  Его власть мало что дала,
  Была поскольку номинальна:
  Всего-то лишь осуществлял
  В спортивных играх награжденья
  И жертв с жрецами приношенья
  Богам различным совершал.
  Но было все-таки большое
  Архонту право здесь дано -
  Из важных прав всего одно,
  Заметить надобно, такое,
  Что многих стоило оно -
  Сбирать народные собранья,
  Но тщетны были ожиданья,
  Что царь позволит то решить,
  Что может ценным очень быть.
  Не стал лишать метопонтийца
  Народного собранья царь -
  Лишать традиций не годится,
  Заложенных дедами встарь.
  Но лишь неважные вопросы
  Решать на них он дозволял
  И демократии некросы
  В другом живить не допускал.
  В растущей здесь любви народной
  К архонту просто так нашло
  Себя стремление к свободной
  Прекрасной жизни, что ушло.
  Фесей решил, что популярность
  Лакона слишком велика
  И что не есть ли солидарность
  Она таких, кого пока
  Боязнь и держит от восстанья,
  Но в них достаточно желанья
  С престола прочь его прогнать,
  Кто может все-таки восстать.
  Архонта должность упраздняет,
  Его ж, Лакона, самого,
  Большой опале подвергает,
  Хотя, заметим, у того
  Отсутствует настрой бунтарский.
  Акрополь, двор покинул царский,
  Куда ему закрыли дверь,
  И в Нижнем Городе теперь
  Живет в обычном здесь квартале
  Среди сограждан он простых,
  Найдя сочувствие у них.
  Друзья Лакона все предали,
  За исключеньем одного:
  Опять вы точно угадали -
  Алкида, верно, да, его -
  Продолжил с другом он сношенья.
  От прочих шли лишь поношенья.
  Его нередко навещал,
  В себе замкнуться не давал,
  Порой деньгами помогал.
  Враги Алкида поспешили
  Царю об этом сообщить:
  Они свой шанс не упустили
  Его любимца сокрушить.
  Фесей ужасно разозлился.
  Алкид разжалован им был -
  Аж до десятника спустился.
  Еще и рад, что не казнен.
  И в Нижний Город возвратился.
  Живет в простом квартале он.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"