Гордеев Петр Александрович. Удивительные приключения Билла Грэлли. Гл. 7

Гордеев Петр Александрович : другие произведения.

Удивительные приключения Билла Грэлли. Гл. 7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Оставить комментарий © Copyright Гордеев Петр Александрович (pgordeev03@gmail.com) Размещен: 10/10/2019, изменен: 10/10/2019. 77k. Статистика. Поэма: Фэнтези Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Билл и Изабелла борются в плену с Иоганном Свирепым.

В камере мрачной Билл Грэлли,

Пыткой измучен лежит.

Дышит совсем еле-еле,

Пятнами крови покрыт.

Всякие клещи, устройства,

Петли здесь всюду кругом.

Даже в ком много геройства,

Воля крепчайшая в ком,

Духом и тот ослабеет,

В комнату эту попав,

Даже и тот онемеет,

Все это лишь увидав.

Сев на скамью, отдыхают,

Фартуки сняв, палачи.

Ярко дрова полыхают

В низкой квадратной печи.

Дверь отворилась входная,

Грон, пригибаясь, вошел.

Взгляд к палачам обращая,

Грозно глазами повел.

В камере гулкою сталью

Голос его прозвучал:

"Что вы сидите, канальи?

Или он все рассказал?"

Каты сейчас же вскочили,

Стали ему отвечать:

"Нет, но сегодня решили

Больше его не пытать -

Сами же вы пожелали,

Чтобы остался в живых.

Мы бы пытать продолжали,

Только совсем уж затих".

"Ладно, тогда отдыхайте -

Он пока нужен живым.

Ночь отдохнуть ему дайте,

Завтра заняться чтоб им".

В карцер затем отнесенный

Долго в себя приходил,

Пыткою Билл изнуренный.

К вечеру только ожил.

Ночь незаметно промчалась,

День наступил и затем

Вот уж опять засмеркалось,

Вот уж и смерклось совсем.

Утро опять наступило,

Сумерки снова пришли.

Странно, но нашего Билла

Все на допрос не вели.

Третий уж день наступает.

В ужасе тягостно ждать

Пытки все Билл продолжает.

Снова, однако, пытать

Мастера нынче не стали.

Вместо допроса ему

Много еды даже дали

Средь остальных одному.

Он поделился с другими,

В камере кто с ним сидел,

Тощими, в ранах, нагими,

Поровну даже сумел.

После к нему, как ни странно,

В камеру лекарь пришел.

Стал перевязывать раны.

Мастер надежду обрел.

Большая вскоре надежда

К Биллу пришла, потому,

Что неплохую одежду,

Новую дали ему.

Он осторожно оделся,

В ранах боль вызвать боясь.

Полный раздумий уселся,

К стенке спиной прислонясь.

Было ему очень странно

То, что фортуна к нему

Так изменилась нежданно.

Чем он обязан тому?

Лязгая, дверь отворилась.

В ней появился палач.

Сердце у Билла забилось,

Будто запрыгало вскачь,

Вырваться словно желая,

Лишь он увидел, что тот

Прямо к нему, ускоряя

Шаг семенящий, идет.

Встал перед Биллом он грозно,

Пристально злобно взглянул.

Будто волною морозной

Взгляд его страшный дохнул.

Только, наверное, бесы

Могут внушать такой страх.

"Слушай, сейчас от принцессы

Будет служанка, монах, -

Биллу сказал тот со злобой,

Голосом зычным трубя. -

Только сказать ей попробуй,

Что мы пытали тебя!

Сразу тогда, обещаю,

В руки ко мне попадешь.

Вусмерть тебя запытаю -

В муках ужасных умрешь!"

Он повернулся и вышел.

Дверь затворилась и вот,

Только герой наш услышал,

Что к нему Бэрта придет,

Может, с посланьем от милой,

Хоть и сильнейшей тоской

Сердце его защемило,

Он ободрился душой.

Страшное все, что случилось,

Стало ему нипочем.

Вот и она появилась,

Рядом идя с палачом.

Бэрта спросила у Билла:

"Вас не пытали они?"

"Эк, ты куда закрутила?!

Ты его с теми сравни", -

Кат торопливо служанке

Басом утробном сказал.

Он ей на узников жалких

Тут же рукой указал:

"Этих мы, верно, пытали,

Но вот монаха пытать,

Все ж не посмели - не стали

Грех такой на душу брать.

Он же, смотри-ка, одетый.

Разве на них он похож?

Что ты молчишь, монах? Это

Правда, скажи, или лож?"

"Да, это правда, конечно, -

Чувствуя пристальный взгляд,

Мастер воскликнул поспешно, -

Зла они мне не хотят...

Бэрта, а как Изабелла?

Вышла она за него?"

Но ничего не успела

Бэрта сказать оттого,

Что на нее очень злобно

Тут же палач зарычал.

Снова, как будто загробно

Голос его прозвучал:

"Чтоб о принцессе молчала -

Помни про наш уговор!"

Но что она не сказала,

То рассказал ее взор.

"Все, - сказал Кат, - повидались:

Видишь, он цел-невредим,

Ну, а сейчас попрощались -

Встретишься завтра ты с ним...

Или тебе непонятно?!

Живо - со мною теперь!"

Вывел он Бэрту обратно.

Громко захлопнулась дверь.

Начал ее ежедневно

К мастеру кат приводить.

Менее стало плачевно

Биллу поэтому жить.

Сделали легче страданья,

Скрасили мрачные дни

Мастеру эти свиданья,

Хоть проходили они

В полном почти что молчанье,

Хоть и начало тех встреч

Было уж их окончанье,

Ибо минута истечь

Только всего успевала,

Как прерывались уже

Грубо они, но давало

Это надежду душе.

Сутки текли чередою.

Счет им уставший вести

Мастер уже бородою

Даже успел обрасти.

В камеру как-то однажды

Брошенный грубо упал

(Так, как сюда почти каждый,

Кто здесь сидел, попадал)

Мощный какой-то мужчина.

При освещенье плохом

Было похоже, что тина,

А не лохмотья на нем.

Билл подошел и нагнулся,

Начал его поднимать.

Тот застонал и ругнулся,

Яростно стал умолять,

Чтобы его Билл не трогал.

Голос, услышанный, был

Слишком знаком. Даже вздрогнул,

Это почувствовав Билл.

На пол его положивши,

Стал на него он глядеть,

Но в полутьме, наступившей,

Черт Билл не мог разглядеть,

Кровью покрытых к тому же.

Вновь его стал поднимать -

Около входа ему же

Место плохое лежать.

Кровью испачкались пальцы,

Сделавшись скользкими. Брать

Стало труднее страдальца

Под руки, чтобы поднять.

Он, застонавши, взмолился,

Резко рванулся и вдруг

Вновь на полу очутился,

Выскользнув сразу из рук.

С силой такой он рванулся,

Будто бы полон был сил.

Мастер в душе ужаснулся,

Что ему боль причинил.

Тот, закричав и завывши,

Корчится, стонет, хрипит

И, постепенно застывши,

Весь обессилев, лежит.

Сразу припомнилось Биллу

То, как его самого

Кинули в эту могилу

После страданья того,

Через которое каты

Тоже его провели -

Все через это когда-то,

Кто здесь томился, прошли.

Видя мученья чужие,

В памяти Билл оживил

Страшные муки, какие

Сам он тогда пережил.

Больше решиться не может

Вновь его под руки взять,

Зная, что этим умножит

Он его муки опять.

Видя его затрудненья,

Медленно к ним подошли

Те, кто давно заключенья

Тяготы с Биллом несли.

Мягко лежавшего взяли

За руки, за ноги. Чуть

С пола его приподняли,

Даже боясь и качнуть,

И понести уж хотели

К стенке на сено, что им

Было здесь вместо постели

И их покровом одним.

"Стойте! Вы что позабыли, -

Билл встал у них на пути, -

Как вы такими же были

И умирали почти,

Как вы кричали от боли,

Лежа в соломе, когда,

Будто бы иглы, кололи

Раны соломинки, а?!"

Это сказав, подбегает

К стенке он быстро и в том

Месте солому сгребает,

Мягче чтоб было, потом

Рясу с себя Билл снимает

Быстрым движеньем и тут,

Где подгребал, постилает.

Мягко мужчину кладут

Еле живого на ложе.

Участь его чуть оно

Сделало легче, похоже.

Но он страдал все равно.

Мастер в соломе порылся,

Ворох повязок нашел,

Тех, что когда исцелился,

Нужным припрятать он счел,

Чтобы никто задушиться

С помощью их не сумел

(Сделать такое решиться

Здесь не один бы хотел).

Случай представился снова

С пользою их применить,

Раз ничего нет другого,

Раны чем можно прикрыть.

Начал искать Билл с опаской,

Щупая мягко рукой,

Где незнакомцу повязку

Сделать. Сказал тот: "Постой -

Брось этот труд бесполезный,

Ведь с наступлением дня

Каты клешнею железной

Их посрывают с меня".

"Но до его наступленья

Вряд ли ты так доживешь".

"Нету во мне сожаленья,

Что я умру. Ну так что ж.

Знаешь, ведь я до рассвета

Сам не хочу доживать".

Пытки познавший Билл это

Мог превосходно понять.

От уговоров избавил

Сразу его потому.

Только соломы подбавил

Под изголовье ему.

Голос, опять прозвучавший,

Биллу был явно знаком.

Снова его услыхавший

Мастер уверился в том.

"Кто вы, скажите, откуда?"

Но незнакомец молчал:

Крепко заснул он, покуда

Мастер солому сгребал.

Рядом Билл Грэлли улегся.

Вглубь своей памяти он

Сразу ушел и увлекся

Так, что забыл и про сон.

Все остальные уж спали,

Мечась, стоная во сне.

Хрипло и страшно звучали

Крики и бред в тишине.

Словно украдкой глядела

В малый квадратик окна

И на решетке блестела

Блеском холодным луна.

Небо в окошке светилось

Серой густой синевой,

Звездная россыпь искрилась

В клетках решетки стальной.

Белый, слегка синеватый

Шел сюда свет от луны.

Он освещал рябоватый

Камень неровной стены.

Тени решетки повисли

Крупною клеткой на ней.

Свет был печален и мысли

Делал еще он грустней.

Билл догадаться пытался

Кто незнакомец такой.

Все же вопрос тот остался

Скрыт от него темнотой.

Мысли об этом другие

Вызвали вскоре потом.

Мать и отец дорогие

Вспомнились Биллу и дом,

Детство и юные годы

В радости где он провел,

Прежде, чем мрак и невзгоды

Рок на них грозный навел.

Вспомнил друзей и забавы

Детской счастливой поры.

После дурманящей славы

Первые вспомнил дары.

Встречу затем с Изабеллой

Первую вспомнил свою,

Вспомнил как месяц он целый

Жил с нею, будто в Раю,

В замке ее отдаленном,

Где не мешал им никто:

Что еще нужно влюбленным,

Нужно для счастья им, что?

Счастье как миг промелькнуло,

В сердце остался лишь след.

Биллу казалось, минуло

С этой поры много лет.

"Да уж и было ли это?

Как-то не верится мне, -

Думает он. - Вообще-то

Может, то было во сне?

Что будет дальше со мною?

Казнь ли ужасная ждет

Или под этой стеною

Жизнь моя вся и пройдет?"

Легкой дремотой забылся

С мыслями этими он,

Вскоре затем погрузился

В полный кошмарами сон.

...Нет, не лучи разбудили

Мастера в самую рань,

Камеру что осветили -

Крики, удары и брань.

Рядом, как будто бы дрались

Иль избивали кого

Так, что, как будто старались

Насмерть забить. Какого

Было его изумленье,

Он когда вдруг увидал,

Что в этот шквал озлобленья

Новоприбывший попал,

Что избивают не каты,

А заключенные, так

Яростью общей объяты,

Словно он главный их враг.

Мастер намного сильнее

Был этих хилых людей.

На ноги вставши, скорее

Их раскидал как детей.

Он на лежавшего глянул

И не поверил глазам,

Даже невольно отпрянул,

Бить захотел очень сам.

Перед собою увидел

Он, пораженный, того,

Тоже кого ненавидел,

В ярость пришел отчего.

"Как, это ты? Неужели?!

Иль на него так похож,

Что отличишь еле-еле?!"

"Нет, это я, а то кто ж?

Вы не ошиблись, собаки.

Только я вас не боюсь,

Хоть, к сожаленью,

Для драки вовсе теперь не гожусь".

"Но почему оказался

Ты среди нас?! Почему?!"

"Лишь потому, что старался

Верно служить своему

Я сюзерену, который

Верность не может ценить

И на предательство скорый

Может про все позабыть,

Если особенно дело

Денег коснулось иль вдруг

Честь его что-то задело -

Что для него тогда друг?

Если чего-нибудь встрянет

В глупую бошку его,

Он ни за что не отстанет,

Не доказав своего.

Так ему, будто бы бесы

Вбили в сознание, что

Он когда нашей принцессы

Руку просить ездил, то,

Взял я добычу большую,

Но от него утаил,

Что ее часть основную

В месте укромном зарыл.

Этот абсурд подтвердили

Воины все, - его нрав

Зная, они затвердили,

Что Иоганн всегда прав.

Все они лишь подтверждали

Чтобы тот им не сказал,

Цифры лишь те называли,

Что он услышать желал.

Денег поэтому столько

Требовать стал он с меня,

Дать при желании сколько

Не в состоянии я.

Он же, подлец, то и дело

Требовал это отдать.

Мне наконец надоело

Так, что когда он опять

Мне не поверил и снова

Крикнул, что, дескать, я лжец,

Больше не снес я такого -

Тоже вспылил наконец:

Тут же послал его к черту

И, вызывая на бой,

Прямо перчаткою в морду

В ярости кинул слепой.

Только из башни я даже

Выйти и то не сумел.

Долго сражался со стражей,

Многих прикончить успел,

Но обессилел от драки.

Только поэтому им,

Как и хотели, собаки,

Все же достался живым".

Грон застонал от досады:

"Что уж теперь говорить?

Глупому мне, так и надо:

Нечего было служить

Предано этому гаду.

О, как меня он пытал!

Только такую награду

Он мне за преданность дал.

Разум я свой не послушал -

Знал же ведь, что он такой.

Лучше б я верность нарушил.

Все бы с охотой большой -

Графы, маркизы, бароны

Взяли на службу меня,

Доблесть Ганолена Грона,

Как подобает, ценя...

Слушай, монах, если можешь,

Все же меня ты прости.

Может быть ты мне поможешь

Грешную душу спасти?

Слышишь, я так сожалею.

Да, я пытал, но поверь,

Было б тебе тяжелее,

Если б тобой этот зверь,

Сам Иоганн занимался.

Очень тебе повезло,

Что ты к нему не попался.

Только тебя и спасло,

Что ты попал в мои руки.

Если б в его угодил,

Были б страшней твои муки.

Я же тебя пощадил.

Тот же пощады не знает.

Так он жесток, что людей

Для развлеченья пытает,

Как настоящий злодей.

Я никогда таким не был -

Жертвы свои я жалел,

Как убивал, то на небо,

После крестясь, я глядел.

Если бы не был солдатом,

Я б не убил и блохи,

Был бы всем другом и братом.

Ну отпусти мне грехи.

Слышишь, прими покаянье!

Каюсь, я каюсь, поверь!

Может быть, это страданье

Все искупило теперь?"

Билл произнес: "Не уверен,

Что ты такой уж добряк.

Верю лишь в то, что сюзерен

Твой даже злее. И как

Мог отказать в наслажденье

Он себе мучить меня?"

"Был он в таком настроенье

С самого первого дня,

Как появилась принцесса,

Так ей хотел овладеть,

Что не имел интереса

Даже на пытку глядеть".

"Что же с принцессой?! Что с нею?! -

Билл закричал. - Говори!

Да говори же скорее!"

"Тише, ты, черт побери!

Только меня ты не трогай -

Видишь, на мне сколько ран!"

"О, извини, ради Бога!

Ну, говори!" "Иоганн

Так перед нею и вился.

Все полюбиться хотел.

Но своего не добился -

Зря лишь в нарядах потел.

Так он тогда разъярился,

Что даже, страшно сказать,

Силой принцессу решился,

Будто крестьяночку взять.

...Было то в темную ночку.

В спальню ее он вошел

И королевскую дочку

Спящей в постели нашел.

Но просчитался он малость -

Был у принцессы секрет

Против него, оказалось,

Что у нее есть стилет.

Девушка сразу проснулась,

Как услыхала шаги,

Быстро вскочив, увернулась

От его наглой руки.

После приставила смело

К сердцу себе лезвие

И Иоганну велела,

Чтоб не касался ее,

Если не хочет виновным

В смерти принцессы он быть.

Этот подлец, безусловно,

Вынужден был уступить:

Он хоть и глупый верзила,

Но чего нужно, поймет.

Тут же она пригрозила,

Что себя точно убьет,

Если тебя он посмеет

Смерти иль пытке предать,

Пусть, мол, ввиду он имеет,

Что о тебе узнавать

Все теперь будет служанка,

Помнит пускай он всегда

То, что принцессе не жалко

Жизни своей, и коль та

Как-нибудь вдруг пострадает

Иль не вернется совсем,

Пусть на себя он пеняет -

Жизнь не спасет уж ничем.

Кажется, также сказала,

Что, несомненно, тебя

Даже сама б навещала,

Очень служанку любя,

Но не дает опасенье

В темных проходах идти,

Где и стилет, и спасенье

Отняты будут в пути.

В полном отчаянье злобно

Это мне сам Иоганн

Все рассказал так подробно,

Жалуясь, как мальчуган".

Грон как бы вдруг спохватился,

Билла стал снова молить,

Чтоб ему тот согласился

Все же грехи отпустить.

Вскоре герой наш ответил,

Что не монах вовсе он.

"Это я сразу приметил", -

Громко вздохнул тогда Грон.

"Поздно припомнил, пожалуй,

Ты о спасенье души -

Лишь, когда сильно прижало".

"Ну, хоть тогда придуши!"

"Слышите вы, придушите! -

Он обратился к другим. -

Ну же, скорей помогите

Кончиться мукам моим!"

Долго просил он об этом,

Но постепенно затих,

Было поскольку ответом

Только молчание их.

Быстро уже приближался

Звук торопливых шагов,

Вот уже рядом раздался

Гулкий раскат голосов.

Дверь отворилась, впуская

В камеру двух палачей.

Быстро вошли те, пугая

Снова несчастных людей.

К Грону направились сразу.

Грубо один произнес:

"Хватит валяться, зараза!

Ну-ка, пойдем на допрос!

Нынче тебя допытаем.

Биться готов об заклад,

Что, несомненно, узнаем

Где ты припрятал свой клад!"

Каты его потащили.

Снова захлопнулась дверь.

Крики, что всех оглушили,

Сделались тише теперь,

Скоро и вовсе исчезли,

Звякнул едва лишь засов.

Узники сразу полезли

К свету из темных углов.

Радуясь солнцу, уселись

В светлом квадрате они,

Жизнь вспоминали и грелись,

Так начиная все дни,

Солнце когда появлялось,

Ярко сияя в окно, -

Из удовольствий осталось

Это у них лишь одно.

Граф со страдальческой миной,

Полный раздумий, сидит,

В яркое пламя камина

Взглядом печальным глядит.

Воин к нему обратился,

В залу войдя: "Вестовой

К вам королевский явился!"

"Что ты сказал?! Боже мой!" -

Граф Иоганн испугался.

Хоть был готов ко всему,

Все-таки он растерялся,

Прежде всего потому,

Что был всегда малодушен

Столько же, сколько скупым,

И моментально послушен

Первым порывам любым.

Дикие взоры кидая,

Медленно стал он вставать.

Воин, что будет не зная,

Начал слегка отступать.

В нервном порыве по залу

Взад и вперед Иоганн

Быстро ходил поначалу.

После он как истукан

Замер и, так постоявши

Где-то с минут, может, пять,

В руки себя все же взявши,

Сел в свое кресло опять.

Хоть и придумал он с Гроном,

Как в этом случае быть,

Но со владеющим троном

Долго ли можно хитрить?

Он произносит тоскливо:

"Это начало конца.

Начался день несчастливо.

Ладно, зови уж гонца".

Входит гонец утомленный,

Серой как будто мукой

Весь он покрыт: запыленный,

Сразу с коня он такой.

К графу шагает поспешно,

Вот что ему говорит

(После поклона, конечно):

"Все королевство горит

В страшном пожаре мятежном.

Всюду измена и смерть.

В ваши места неизбежно

Тоже придет круговерть

Этого смерча. Поверьте,

Здесь хотя тихо пока,

В край ваш измены и смерти

Тоже проникнет рука".

"Кажется, мне говорили

Что-то о том мятеже,

Но я считал, усмирили

Рыцарей юга уже".

"Видно, что счастье затмило

Все остальное для вас,

Кроме жены вашей милой,

Но не до женщин сейчас".

"Из феодалов соседних

Вести всегда узнаю

Позже я самых последних,

Ибо обитель мою

Все стороной объезжают.

Как же узнаю я то,

Что в королевстве все знают.

Это расскажет мне кто?"

"Вас же король поначалу

Звать на войну не велел.

Это лишь то означало,

Что ваше счастье жалел.

Но за оружие взяться

Все же придется и вам.

Только ему наслаждаться

Время пришло, а не нам".

"Значит, мятеж не подавлен?"

"Даже, напротив, - разбит

В битве король, обесславлен,

Чудом лишь был не убит.

После победы восставших

Он большинство потерял

Подданных, сразу принявших

Сторону тех, кто восстал.

С теми же, кто ему верны,

Заперся в замке своем.

С помощью вашей, наверно,

Мы осадивших побьем.

Велено в местности здешней

Рыцарей всех вам собрать,

Верных ему, и поспешно

Двинуть на выручку рать".

"Век этот день не забуду.

Да, ну и весть ты принес.

Скоро туда я прибуду!" -

Весело граф произнес.

"Вы легкомыслием вашим

Можете все погубить.

Знайте, что враг очень страшен -

Может и вас он побить!

Смейтесь, когда победите.

Разве до смеха сейчас?

Может, я дерзок - простите:

Доля сравняла всех нас.

Вместе врагов нам удастся

В этой осилить войне.

Ну а теперь повидаться

Надо с принцессою мне".

Граф обратился к прислуге:

"Ну-ка, гонца поскорей

В башню ведите к супруге

Милой, прекрасной моей!"

Труп его псам на съеденье

Кинули в ров со стены.

Долго их рык и сопенье

Были оттуда слышны.

То, как швырнули убийцы

Труп со стены, Иоганн

Видел в окошко бойницы.

Будто свирепый кабан

Снова по залу кидался

Взад и вперед, но уже

Он не от страха метался,

А потому, что в душе

Было восторга так много,

Что по другому его

Выразить просто не мог он.

Кликнув слугу своего,

Он ему дал порученье

Воинам всем передать

Быстро его повеленье

Сборы в поход начинать.

Звали слугу того Хэем.

"Понял, - сказал он, - умрем,

Но бунтарей одолеем!

Власть королю мы вернем!"

"Круглый дурак ты, похоже:

Если побили кого,

Да хорошенько, то кто же

Драться пойдет за него?

Глупые только обычно.

Надо туда нам спешить,

Чтоб не успели добычу

Люди без нас поделить.

Все королевство разделу,

Может, подвергнут они...

Вот еще, кстати, что сделай -

Ты к палачам загляни.

Пусть они вспомнят из казней,

Знают которые, ту,

Что остальных всех ужасней.

Душу себе отведу

Завтра я с помощью ихней.

Может, обида тогда

В сердце моем поутихнет.

Так она жжет иногда,

Словно в нем прячутся бесы.

В муках ужасных умрет

Этот любимчик принцессы.

Сильно он, гад, поорет".

Хлопнул в ладоши он: "Ехха!

Весело будет, аж жуть!

Да и ребятам потеха

Будет на это взглянуть.

После скакать веселее

Будет нам в долгом пути.

Ну-ка давай, поскорее

Всех обо всем извести!

В трапезной граф восседает

Перед дубовым столом,

Мяса кусок поедает

Он, запивая вином

Из позолоченной чарки.

Им уж слегка опьянен.

Бегают рядом овчарки,

То же едят, что и он.

Хэй стоит сзади, готовый

В нужный момент услужить,

Вынужден каждое слово

Слухом прилежным ловить.

Чавкает граф и рыгает.

"Жадные вы дураки", -

Ласково псов он ругает,

Что не поделят куски.

С этой породистой сворой

Он за едою привык

Нежно вести разговоры,

Зная собачий язык.

Вот он с колена рукою

Псиную морду убрал,

Чаркою стукнул пустою

Громко о стол и сказал:

"Ну-ка еще, Хэй, давай-ка,

Только другое вино

В чарочку мне наливай-ка -

Это совсем не пьяно,

Или я счастлив так сильно,

Что меня хмель не берет".

Пьяно и глупо-умильно

Грязный осклабил он рот:

Как-то не верится даже,

Что миновала меня

Страшная участь. Ведь я же,

Не было даже и дня,

Чтобы не думал, как будут

Каты меня потрошить

Всем на забаву. Как будто

Заново начал я жить.

Все же беда пронеслася

Мимо ужасная та.

Да и к тому же сбылася

Дивная эта мечта -

Золото то, что за дочкой

Дал ее щедрый отец,

После большой проволочки

Стало моим наконец.

Больше не надо отныне

Мне домогаться ее.

Долгое злое унынье

Кончилось нынче мое.

Стали сдавать уже нервы -

Вот до чего довела.

Но хороша все же стерва.

Если б согласье дала,

То все равно бы женился

Я и сейчас бы на ней.

Даже едва не влюбился

В эту мегеру я, Хэй.

Впрочем, ничуть не жалею,

Что я на ней не женюсь.

Пусть она всех и милее,

Все же в нее не влюблюсь.

Да, она очень красива,

Но ведь при этом она

Столь же строптива, спесива,

Злобна и так холодна,

Что никакого уж толку

Нету в ее красоте.

С нею расстройство и только.

Нет уж, милее мне те,

Что не настолько прекрасны,

Как эта стерва, зато

Так они ласковы, страстны,

Так многоопытны, что

Столько дают они счастья,

Сколько не даст никогда

Без зажигающей страсти

Даже ее красота.

Завтра увижу, как сдержит

Слово принцесса свое.

Если себя не прирежет,

То на базаре ее

За крепостную я выдам.

Дорого очень отдам.

Кстати, под этим же видом

Я и служанку продам".

Вдруг он за голову взялся,

Сразу же весь помрачнев,

С кресла слегка приподнялся.

После, расстроенный, сев,

Он произносит со стоном:

"Но на войну я пойду

Только с Ганоленом Гроном -

Я ж без него пропаду...

Слушай приказ мой: как можно,

Хэй, поскорее спеши

Ты в наш застенок острожный

И палачам прикажи

Больше его не касаться.

Лекарю после приказ

Ты передай им заняться.

Очень суров мой наказ:

Пусть все уменье приложит,

Пусть совершит волшебство.

Если поставить не сможет

На ноги к утру его,

Тоже казнен завтра будет

Вместе с монахом вдвоем.

Пусть до утра не забудет

Он о наказе моем.

Хэй возвратился понурым.

"Ну, - говорит Иоганн,

Став еще более хмурым, -

Как мой несчастный друган?

Если в большой он обиде,

Золото я ему дам!"

"Нет, вы теперь заплатите

Лучше своим палачам

За их большое усердье, -

Хэй произнес, - а ему

Это не нужно - со смертью

Золото всем ни к чему".

"Как, неужели дал дуба? -

В горькой досаде скривил

Граф задрожавшие губы. -

Как, но всегда же он был

Сильным таким и живучим,

Что выживал иногда,

Гибель его неминучей

Даже казалась когда.

Что очень сделать хотели,

Но не сумели мечи,

То очень просто сумели

Сделать мои палачи".

Даже привстал он от вздоха:

"Что же я, ох, натворил!

Как же я все-таки плохо

С другом своим поступил!

Ох, моей жизни превратность.

Вновь я наказан судьбой.

Все эта жадность, все жадность!

Что же мне делать с собой,

С этой проклятой идеей

Все богатеть, богатеть?

Просто собой не владею -

Так хочу больше иметь".

Граф произносит в унынье:

"Он мой единственный друг...

Как одинок я отныне

В мире, где псы лишь вокруг.

Ах, какой это был воин!

Самых восторженных слов

Грон за заслуги достоин.

Ох, как рубил он врагов!

Силищи был он ужасной,

Трусить в бою не умел,

Да и к тому же прекрасно

Разным оружьем владел.

Но был гораздо страшнее

Он для врагов головой -

Силы его был ценнее

Ум его очень большой.

Ведь в изощреньях военных

Очень он был искушен -

В деле военном бесценных

Хитростей знал миллион.

Он из любых окружений,

Самых безвыходных, мог

Выход найти. Поражений

Многих избегнуть помог

Нам и от гибели верной

С вами меня уберег.

Я же его непомерной

Муке смертельной обрек.

Рыцарем Грон был сильнейшим -

В мире таких не сыскать.

Был и провидцем мудрейшим -

Мог все вперед угадать.

Так, например, он старался

Очень меня убедить,

Чтоб убивать отказался

Воинов, что отравить

Вам я велел и которым

В пищу вы всыпали яд,

Всех извели страшным мором.

Их не воротишь назад.

Видишь, теперь стало ясно,

Что это было все зря,

Все это было напрасно.

Честно уж коль говоря,

Дал я, конечно же, маху.

Но почему? Отчего?

Все от излишнего страху.

Без истребленья того

Лучше бы я обошелся.

Даже бы если средь них

Пусть и предатель нашелся,

Это последствий плохих

Уж все равно б не имело.

Я же зато на войну

С ними поехал бы смело.

Маху я дал, ну и ну...

Да, с новобранцами туго

Будет мне в этой войне,

А без надежного друга

Будет труднее вдвойне.

Рыцарем Грон был сильнейшим -

В мире таких не сыскать,

Был и провидцем мудрейшим -

Мог все вперед угадать.

Лишь изменила однажды

Эта способность ему,

А потому, что не каждый

Равен умом моему.

Он не сумел догадаться,

Что, отравивши солдат,

Я захочу допытаться

Где он припрятал свой клад,

Часть затаенной поживы.

Стал дознаваться б, когда

Были солдаты те живы,

Он бы поднял без труда

Против меня всю дружину:

Ей бы едва лишь открыл

Замысел мой, то пружину

Страшную б он раскрутил.

Но я на время желанье

Это в себе затаил,

Начал тогда лишь дознанье

Всех их когда отравил.

Вас лишь живыми оставил,

Слуг моих преданных и

Тех к праотцам не отправил,

Мне показания чьи

Грона вину подтвердили.

После допроса все дни

В карцере спрятаны были

Мною нарочно они,

Чтоб не имели возможность

То, что не надо сболтнуть:

Я соблюдал осторожность,

Очень боясь подтолкнуть

Грона к ответному шагу -

Надо мне было не дать

Другу мою же ватагу

Мне на погибель поднять.

После они пригодились

Мне для допроса его.

Но все равно не добились

Мы от него ничего.

Ох, как обидно, обидно!

Горечь узнал я потерь.

Даже немного мне стыдно,

Честное слово, поверь.

Больше, однако, досадно.

Я одинок ныне, Хэй.

Как одинок! Ну да ладно,

Ну-ка, еще мне налей".

Долго тогда рассветало,

Долго все было темно.

Страшное утро настало.

Выдалось хмурым оно.

Но, несмотря на погоду,

В замковом тесном дворе

Много собралось народу.

Был здесь уже на заре

Помост дощатый построен,

Адский на нем механизм

Был палачами устроен.

Лишь изощренный садизм

Может придумать такое.

Даже не стану писать

Было устройство какое:

Право, вам лучше не знать.

Каты еще продолжали

Что-то с ним делать. Причем

Действия все совершали

В важном молчанье таком,

С видом таким деловитым,

Словно желали внушить

Этим своим они видом

То, что не может и быть

Дела другого важнее.

Видя занятие их,

Кто становился мрачнее,

Кто, цепенея, затих.

Многие, правда, зевали,

Но потому только, что

Очень всех рано подняли,

Но не от скуки. Никто

Здесь быть не мог равнодушным:

Каждый, в толпе кто стоял,

Низменной страсти послушный,

Казнь с нетерпением ждал.

Воины были с щитами,

В латах и шлемах, и пик

Лес был над их головами.

Люди стояли впритык.

Башни и стены над ними

Высились грозно в тени

Дымчатых туч, и такими

Были большими они,

Что можно было строенья

Эти за скалы принять.

Мрачный их вид настроенье

Вряд ли кому мог поднять.

В утреннем свете блестели

Холодно латы бойцов,

Соприкасаясь, звенели

В гуле мужских голосов.

В самой близи к эшафоту

Гордо, как требует сан,

Но, подавляя зевоту,

В кресле сидит Иоганн.

Жуткое зрелище тоже

Тот с нетерпением ждет,

С каждой минутой все строже

На палачей он орет,

Чтоб с подготовкой последней

Поторопились они,

Что, мол, они до обедни

Этак не кончат возни.

Взор его ясный жестокий

С диким весельем глядит.

Пояс, волнуясь, широкий

Пальцами он теребит.

Вот наконец все дождались -

К казни готов эшафот.

Крики повсюду раздались,

Дикие крики и вот,

Знак Иоганн подавая,

Резко рукою махнул.

Сразу затем, покрывая

В шум превратившийся гул

Грянули сверху фанфары,

Громом ударили ввысь

И в барабаны удары

С грохотом в рев их вплелись.

Были в таком состоянье

Духа в ужасный тот миг

Люди, что это звучанье,

Словно чудовищный рык,

Сильно всех вдруг поразило.

Даже, хотя и самим

Вовсе ничто не грозило,

Сделалось боязно им.

Сразу же все замолчали.

Вопли фанфарные и

Бой барабанный звучали,

Словно посланье несли

Прямо с того они света,

Ясно напомнив иным,

Жутко насколько есть это,

Видеть что хочется им.

Вдруг тишина наступила -

Смолкло вдруг все в вышине.

Слышно едва только было

Звяканье лат в тишине.

Долго она не продлилась -

Музыки адской волна

Снова над замком разлилась.

Смолкла едва лишь она,

Стала толпа расступаться:

В ногу шагая, вели

Стражники Билла, дождаться

Все кого так не могли.

Бледный, худой, оробелый,

Шел впереди он солдат.

Был в мешковатой он белой

Чистой сорочке до пят.

Глаз с него люди не сводят.

Вот к эшафоту его

Воины скоро подводят.

Будто лишь ждали того,

Вновь барабанщики стали

Грозною дробью стучать,

Но трубачи пожелали,

Видно, нарочно молчать.

Дробь лишь одна грохотала

Все учащенней, сильней.

Многим от этого стало

Даже намного страшней.

Ужасом диким объятый

Билл перед лестницей стал.

Стали за ним и солдаты.

Кверху глаза он поднял.

Видит он - каты, и ростом

Кажутся те велики,

Ибо стоят над помостом,

Вряд ли хотя высоки.

Билла они поджидают

В красных больших колпаках.

Видом одним уж внушают

Душу сжимающий страх.

Жадно они подзывают:

"Ну-ка, давай-ка, сынок".

Сами при этом кивают

Биллу на страшный станок.

В прорезях, зло ухмыляясь,

Смотрят глаза палачей.

Каты глядят, забавляясь,

Ужасом жертвы своей.

Кажется Биллу, что в жилах

Кровь его начала стыть.

Смотрит на них и не в силах

Дальше и шага ступить.

Взял себя все-таки в руки,

Стал по ступеням всходить.

Видит он пилы и крюки -

Все, чтоб ему причинить

Самые страшные муки,

Чтобы их дольше продлить.

Твердо герой наш решает

Вытерпеть все, не кричать:

Зрителей он не желает

Криком своим забавлять.

Вот на помост он поднялся,

Шаг еще сделал и сам

С видом спокойным отдался

В руки своим палачам.

Вновь барабаны грохочут,

Вынудив всех замереть.

Билл одного теперь хочет -

Лишь поскорей умереть.

Кат говорит один: "Знаешь,

Парень, а ты молодец -

Смело, однако, встречаешь

Свой неудачный конец.

Так умирает не каждый".

Билл повернул чуть язык:

"Я умирал не однажды,

Так что, пожалуй, привык".

Казнь начинать разрешенье

Каты спросили, но, встав

С кресла, в большом изумленье,

Шел торопливо к ним граф.

Прямо он к Биллу подходит,

Хочет сказать что-то, но,

Будто бы слов не находит -

Столь изумленье сильно.

"Как, это ты?! Неужели?! -

Он наконец произнес. -

Это же мастер Билл Грэлли!

Вот кого черт к нам принес!

Вот так, приятель, и встреча.

Как же тогда, в первый день,

Не был ты мною замечен?

Ну, я, однако, и пень.

Ясно все сразу бы стало

Есть ты монах или кто?

Что же тогда помешало?

Что помешало мне? Что?

(Если читатель тоже затрудняется ответить на вопрос, что помешало Иоганну узнать Билла Грэлли, когда тот, ожидая своей участи, лежал в повозке с приданым принцессы, то мы предлагаем еще раз внимательно прочитать конец шестой главы).

Значит, с принцессою снова

Спутался ты, сукин сын!

Все-таки что же такого

Есть в тебе, что ты один

Нравишься ей?! Непонятно.

Было бы, скажем, твое

Происхождение знатно,

Как, например, вот мое.

Был бы ты, скажем, высоким,

Мощным таким бы, как я -

Женщинам нравятся многим

Рост и фигура моя.

Или ты был бы богатым,

Замок, как мой бы имел,

Или подобно раскатам

Грозной стихии гремел

Гром твоей славы бы ратной -

Ну, например, как моей,

Было б тогда мне понятно,

Чем ты понравился ей.

Но ты настолько обычен.

Правда, ты мастер зато,

Правда, ты чуть симпатичен,

Но неужели за то

Можно влюбиться в плебея,

Сильно его полюбить?!

Надо осла быть глупее,

Чтобы такое счудить"

Билл возразил: "Показала,

Что даже очень умна

Тем, что тебе отказала

В чувствах ответных она".

Граф его, было, собрался

Сильно хватить кулаком.

Все-таки он удержался,

Вовремя вспомнив о том,

Как в ситуации сходной

Метко тот плюнул в него,

Больше ему не свободный

Сделать в ответ ничего.

Он ограничился только

Тем, что подумал о том,

Через минуту ждет сколько

Мук его, страшных причем.

Вот уж когда поубудет

Норова этого в нем -

Сразу про дерзость забудет,

Будет орать лишь дуром.

Зло Иоганн рассмеялся:

"Что до принцессы, ей-ей,

Я лишь доволен остался,

Что не женился на ней.

Да и на ком там жениться?

Сам меня Бог уберег -

С этой стервозной блудницей

Все-таки жить не обрек.

Что лишь годна на продажу,

Мне не нужна как жена,

Как и наложница даже

После тебя не нужна.

А вот она пожалеет,

Что обошлась так со мной.

Но уж вернуть не сумеет,

Что ей давалось судьбой...

Как ты, однако, спокоен.

Знать благодарен судьбе,

Ибо чего ты достоин,

Я обеспечил тебе.

Ну, ты теперь убедился,

Что от меня не уйти?

Как ты спастись ни стремился,

Смог ли себя ты спасти?

Если решил я подвергнуть

Каре кого-нибудь, то,

Кары ему не избегнуть,

Как не избегнул никто.

Даже само Провиденье,

Видишь, тебя привело

Прямо сюда, чтобы мщенье,

Все же свершиться могло.

Разве другая примета

В этот ответственный час,

Может быть лучше, чем эта

Перед походом для нас?

Снова мне Бог помогает,

Снова удача со мной.

Каждый пускай это знает,

Смело идя в смертный бой!" -

К воинам он обернулся,

И над толпою лес пик

Сразу же весь колыхнулся,

Грянул воинственный рык.

К Биллу он вновь обратился:

"Вот так и встреча, а ты

Мало совсем изменился -

Не было лишь бороды.

Все ж у тебя остальное

Было таким и тогда.

Думал неузнанным мною

Будешь, коль есть борода?

Я же узнал тебя сразу.

Уж позабыл бы кого,

Но не тебя лишь, заразу,

Кто мне противней всего.

Ладно, кончать не пора ли?

Прежде же, чем умереть,

Ты на любимую кралю

Можешь еще посмотреть.

В башне она этой - видишь?

Уж напоследок взгляни.

Ведь, не простившись, обидишь.

Как-нибудь ей объясни,

Что, мол, окончены шашни", -

И на одно из окон

Главной, большой самой башни,

Граф указал Биллу: "Вон".

Он перед ним специально

Сделать велел эшафот,

Зная, что этим морально

Вовсе принцессу убьет,

Что она будет ужасно

В диком безумье кричать,

Видя, как станет несчастный

Милый ее умирать.

Как изощренный убийца

Очень он этого ждал.

Узкую прорезь бойницы

Только Билл там увидал.

Он постарался всмотреться:

Нет, не под силу глазам,

Но подсказало вдруг сердце

То, что любимая там.

Взглядом он с нею прощался,

Выглядеть бодрым хотел -

Очень крепился, старался,

Но в этот миг не сумел.

Граф рассмеялся злорадно.

Кончил когда хохотать,

Громко сказал он; "Ну ладно,

Надо бы уж начинать".

Медленным пристальным взглядом

Он механизм осмотрел

И ожидающим катам

Голосом строгим велел:

"Главное помните оба -

Должен он долго страдать,

Все удовольствие чтобы

Это успеть испытать".

В страшный момент Изабелла,

С милым прощаясь своим,

Взглядом таким же глядела,

С ней он прощался каким.

Кровь в ее жилах застыла,

Плакать она не могла,

Глядя поскольку на Билла,

В шоке почти уж была.

Дрожь ее мелкая била.

Дух затаила она.

Сильно в испуге схватила

Прутья решетки окна.

Тут же и Бэрта стояла,

Тоже смотрела в окно.

Голос она услыхала.

Голос принцессы был, но

Бэрта его не узнала -

Был он каким-то другим.

Вот, что принцесса сказала:

"Боже, как я перед ним,

Как перед ним виновата!

Из-за меня он умрет.

Будь же я трижды проклята!

Из-за меня его, вот,

Будут кромсать злые каты!

Я же могла принудить

Изверга этого, гада

Билла давно отпустить.

Бэрта сказала: "Хотели

Сразу вы так поступить,

Лишь Иоганна сумели

Воле своей подчинить,

Но не решились, понявши,

Что его людям легко,

Раньше пути все занявши,

Билла схватить далеко,

Взгляд не достанет до куда,

Если отсюда глядеть,

Что его лучше покуда

Здесь под защитой иметь.

Правильным было решенье,

Ведь Иоганн не такой,

Чтоб отказаться от мщенья.

Да ни за что, Боже мой!

Иль вы считаете, что ли

Так бы его отпустил

Просто? Гуляй, мол, на воле

Кто меня так оскорбил?

Да заодно не забудь-ка

Ты передать королю,

Что, мол, по-прежнему жуть как

Дочку его я люблю,

Что, мол, с надеждой большою

В гости она его ждет,

Только пускай он с собою

Войска побольше возьмет.

Нет, вы себя не корите -

Вы не повинны ни в чем.

Лучше туда не смотрите.

Лучше, давайте, уйдем".

Грянул опять громогласно

Бой барабанный и вдруг

Хриплый, истошный, ужасный,

Даже покрыв этот стук,

Крик над толпою раздался -

Казнь в этот миг началась.

Билл над помостом болтался.

Сразу назад подалась

Прочь от окна Изабелла.

Вынула острый стилет -

Жизнь свою кончить хотела.

Бэрта воскликнула: "Нет!"

Руку принцессы успела

Крепко она ухватить.

Хоть госпожа и велела

Руку скорей отпустить,

Бэрта держать продолжала,

С каждой секундой сильней

Возле запястья сжимала,

Телом повисла на ней.

"Ваше высочество, что вы!

Из-за кого это вы

С жизнью расстаться готовы?!

Молоды вы, красивы.

Верьте, еще многократно

Влюбитесь вы и с другим

Тоже вам будет отрадно,

Может, отрадней, чем с ним!"

"Прочь от меня! Как ты смеешь!

Руку, а ну, отпусти!

Ох, как же ты пожалеешь!

Я умоляю, уйди!

Что ты себе позволяешь?!

Вон, стала смелой какой!

Ах ты, поганка! Ну, знаешь!

С кем ты дерешься?! Со мной?!"

Тут они на пол упали

После упорной возни.

В сумрак из света попали,

Стали бороться в тени.

Дико по полу катались

С криком валькирий лихих.

Волосы их разметались,

Сделав красивее их.

Бэрта сильней оказалась -

Все же стилет отняла.

На ноги быстро поднялась,

В сторону чуть отошла.

Дочь короля разрыдалась,

Страшно биясь на полу:

Более ей не осталось

Чем воспротивиться злу.

Вопль за окном раздается.

Оторопь просто берет:

Выдержка разве найдется

Слышать такое, но вот

Крик, что звучал неослабно,

Может, минуты две-три

Тут замолкает внезапно.

Сразу у Бэрты внутри

Холодно стало и жутью

Так ее вдруг обдало,

Что очень сильно под грудью,

Будто ее обожгло,

Девушка ведь догадалась,

Что не один только крик,

Что вместе с ним оборвалась

Жизнь человека в тот миг.

Смотрит она на бойницу.

Только к ней шагу ступить

Даже не может - боится.

Все ж начала подходить,

Сделав усилье большое.

Вот уж стоит у окна

И с замеревшей душою

Смотрит с минуту она.

Шаг отступила и после

С криком к принцессе бежит

И, на колени сев возле,

Плечи ее тормошит,

Волосы пышные гладит,

Хочет ее приподнять.

"Ваше высочество, хватит,

Слышите, хватит рыдать!

Этак вы сами умрете -

Вот ведь вошли в какой раж!

Казнь остановлена вроде

Жив еще милый-то ваш!"

Девушка вся встрепенулась,

Крикнула радостно: "Да?! -

К Бэрте лицом обернулась. -

Что ты сказала?!" "Беда,

Кажется мне, миновала".

"Казнь остановлена?! Жив?!

Бэрта, ты правду сказала?!"

Тут же принцесса, вскочив,

К свету скорей побежала,

И, посмотревши в окно,

Так она счастлива стала,

Как не была уж давно.

Казнь остановлена: Бэрта

Правду сказала, и Билл,

Ставший почти уже жертвой,

Жив еще, кажется, был.

Кто ж его спас так нежданно,

Кто же помог так ему?

Сам Иоганн, как ни странно.

Спросите вы почему?

Лишь потому, что главнее

Прочих всех качеств его

Жадность была и сильнее

Не было в нем ничего.

Будто сошло озаренье

На Иоганна, и вдруг

Вспомнил он сколько творенья

В деле искуснейших рук

Этого мастера Грэлли

Стоят на рынке всегда,

Что никогда не жалели

Денег на них господа,

Что его руки и слава

Стоимость ценных камней,

Ценных металлов и сплавов,

Тех, что в работе своей

Златокузнец применяет,

Делают выше в сто крат,

И несказанно бывает

Каждый купивший их рад.

Хоть Иоганн был и злобен,

Казнь и хотел завершить,

Не был, однако, способен

Мастера жизни лишить,

Может который прибавить

Много богатства ему.

Вот почему вдруг оставить

Жизнь приказал он тому.

Лекарь покуда старался,

Кровь унимая его,

Так Иоганн волновался,

Словно его самого

Лекарь от тягостной смерти

В эту минуту спасал.

Очень при этом, поверьте,

Жизни врагу он желал.

"Доктор, спаси, умоляю! -

Он говорил. - Не спасешь,

Прямо же здесь, обещаю,

Смертью такой же умрешь!"

К жизни Билл все же вернулся.

Как от тяжелого сна

К вечеру только очнулся.

Видит он, справа стена,

Кверху над ним закругляясь,

В свод переходит глухой,

Дугообразно смыкаясь

С мощной другою стеной.

В комнату свет проникает

Сквозь небольшое окно,

Тускло ее освещает.

Сумрачно, но не темно.

Кладка, рельеф угреватой

Каменной мрачной стены,

Серой, слегка сыроватой,

Все еще четко видны.

Первыми мыслями были:

"Как, неужели я жив?!

Снова меня не убили,

Даже почти уж убив?!

Кто я? Любимец удачи

Или игрушка судьбы,

Мученик чьей-то горячей

И неустанной борьбы?

Лекарь к нему наклонился,

Щупает пульс, говорит:

"С жизнью ты чуть не простился,

Чудом лишь был не убит...

Долго ты был без сознанья,

Но наконец-то ожил.

Силы свои и все знанья

Я для того приложил.

Значит, как врач не бездарен,

Раз тебя смог я спасти.

Будешь ты жить теперь, парень:

Худшее уж позади".

Выпить какую-то гадость

Давши ему, он ушел.

Чувства, надежды и радость

Снова герой наш обрел.

Счастьем охваченный этим,

Даже не сразу в ногах

Сильную боль он заметил.

А лишь заметил, то страх

Билл ощутил вместе с нею,

Вспомнив, что именно с ног,

С каждой секундой сильнее

Каты, вращая станок,

Стали над ним издеваться,

Мукой ужасной губя.

На руки тут же подняться

Он заставляет себя.

Слабость в руках ощущает.

Чуть повернувшись на бок,

Билл одеяло снимает

И,...и не видит он ног.

Два только видит обрубка,

Стянутых красным бинтом,

Кровью набухшим, как губка.

Грянул, как будто бы гром.

Молнией будто сразило

Бедного Билла. Он пал,

Крикнув с ужасною силой

И как убитый лежал

Вновь без сознанья. Очнувшись,

Начал он страшно рыдать.

С воплем на стену рванувшись

Стал себя Билл убивать,

В камни биясь головою.

Хэй к нему тут подскочил,

Сильною грубой рукою

Быстро в постель уложил.

Лекарем вместо сиделки

К Биллу приставлен он был.

"Брось ты мне эти проделки!

Бошку себе уж разбил!" -

Он говорит, прижимая

Билла к постели, но тот,

Дико все также рыдая,

В полном безумье орет,

Рвется из рук, но не может,

Слабый, он их одолеть,

Ртом лишь хватает и гложет,

Будто посаженный в клеть

Зверь ее крепкие прутья,

Но, обессилев, вздохнул

Тяжко усталою грудью,

Снова упал и заснул.

Эта борьба повторялась

После не раз, но затем

Сила, что чуть оставалась

В Билле, иссякла совсем.

Но не иссякло мученье,

А становилось сильней,

И не иссякло стремленье

С жизнью покончить скорей.

Пищу теперь отвергает

Он, чтобы так умереть,

Даже глаза закрывает,

Чтоб на нее не смотреть.

Лекарь сказал тогда Биллу:

"Значит, спешишь к праотцам?

Хочешь скорее в могилу?

Только тебе я не дам

Легкою смертью скончаться:

Тот ведь станок все стоит.

Будешь опять в нем качаться -

Вновь тебе это грозит.

Если упорствовать будешь,

Так ты с собой поступить

Сам же меня и принудишь -

Я-то хочу все же жить.

Мы за тебя отвечаем

Жизнью своей, ты пойми!

Съешь, мы тебя умоляем!

Ну же, возьми, на возьми!

Вкусно, попробуй. Ну че ты?"

Сжалился Билл - уступил.

С жизнью свести своей счеты

Как ни-будь после решил.

Время идет, он сильнее

С каждым становится днем,

Только больней и больнее

Муки душевные в нем.

Вот Иоганн возвратился

Вместе с дружиной домой,

И для солдат расщедрился

Даже на пир он большой.

Хоть новобранцами были,

Прежних, бывалых, солдат

Все-таки те заменили.

С крупной добычей назад

Граф возвратился веселый.

Много пригнал он подвод

С ценной поклажей тяжелой -

Так был удачен поход.

Пиршество, как полагалось,

Было на славу дано.

Несколько дней продолжалось

В пьяном восторге оно.

Воины пили и жрали,

Громко, тягуче, вразброд

Пьяные песни орали,

Пищей наполнивши рот.

С места порою вставали,

Чтобы до ветру сходить.

Слуги едва поспевали

Яства и вина носить.

Споры у них разрешались

С помощью только мечей:

Вот почему попадались

Трупы меж пьяных людей.

Страшным их было веселье -

Этот свирепый разгул.

Все им служило постелью,

Кто бы на чем ни заснул.

Утром, проснувшись в похмелье,

Снова кидались все пить

Только с одной теперь целью -

Боль в голове утолить.

Снова до ночи кутили,

Также потом, как вчера,

Вновь засыпали, где пили,

Чтобы продолжить с утра.

Уж для кого было счастье,

Так для собак в эти дни -

Приняли тоже участье

В пиршестве диком они.

Кости в них градом летели.

Те их глодали, потом

Долго еще они ели

То, что нашлось под столом.

Тоже на этом же месте

В сытом блаженстве уснув,

Спали с солдатами вместе,

Морды в их лица уткнув.

Челяди тоже досталось.

Рада была и она.

Много всего ей осталось,

Только отнюдь не вина.

Слезы лила Изабелла,

Злую услышавши весть,

Верить в нее не хотела.

Плакала день она весь.

Пала отцовская крепость.

Хоть неприступна была,

Рыцарей алчных свирепость

Выдержать все ж не смогла.

В плен короля они взяли,

Будут, наверно, казнить -

Не для того восставали,

Чтобы монарха щадить.

Матушку с принцем, конечно,

Участь не лучшая ждет -

Род королевский поспешно

Весь самозванец убьет.

"И на спасенье надежды

Рухнули все, Боже мой!

Билл, мой возлюбленный, где ж ты?!

Что же там, что же с тобой?!"

После пирушки усталый

К мастеру лекарь пришел.

"Все, - говорит он, - настало,

Раз ты уже отошел,

Время тебе за спасенье

Графу работой платить.

Он передал повеленье

С этим тебе поспешить.

Вижу, что ты недоволен.

Я понимаю, ты слаб,

Но отказаться не волен,

Ибо теперь графа раб.

Помни - у графа есть каты!

Хватит нагуливать жир.

Надо работать. Когда-то

В замке уж был ювелир.

После него сохранилась

Здесь мастерская, в таком

Виде, в каком находилась

Несколько лет под замком.

Все ней, что надо, осталось.

Будешь работать ты там.

Слугам прибраться лишь малость

Я приказание дам.

Хэй тебе будет ногами -

Будет носильщик он твой.

Будет не только он днями,

Но и ночами с тобой.

Все для работ предоставят,

Нужно что будет, и вам

Там и кровати поставят,

Чтобы и спали вы там.

Лучше покуда, пожалуй,

Вам в мастерской будет жить -

Все ж на работу не малый

Труд инвалида носить.

Билл отнесен в мастерскую.

Он ее всю оглядел.

Раньше когда-то такую

Очень иметь он хотел.

Как плодотворно, свободно

Он бы работать здесь мог!

Было здесь все, что угодно,

Разве что не было ног.

Всюду лежат инструменты.

Полки такими полны,

Даже какие в моменты

Редкие только нужны.

Правда, покрыто все пылью.

Раньше, когда лишь видал

Он инструментов обилье,

Сразу в душе ощущал

Радость, работать желанье.

Но у него на душе

Тяжкое только страданье

Было сейчас, и уже

То, что им сильно владело,

Было от Бога дано,

Даже любимое дело,

Стало ему не нужно.

Вот за верстак он усажен.

Ужас его охватил.

Миг был поистине страшен.

Не было духу и сил,

Но приказал все же Хэю

Он инструменты подать.

Выбрал из них поострее,

Начал себя убеждать

Мысленно, что моментально

Он без мучений умрет,

Раз инструмент специально

Самый острейший берет.

Несколько раз уж решался

В сердце удар нанести,

Внутренне весь собирался,

К смерти готовый почти,

Все же никак не давало

Что-то ударить ему -

Духу ему не хватало

В смертную броситься тьму.

Долго боролся с собою,

Но наступил все же миг,

Грустно когда головою

Билл, изнемогши, поник.

Час он в таком положенье,

Может, и больше сидел.

После того напряженья

Сразу он весь ослабел.

Мысли рассеялись. Нужен

Отдых теперь был ему.

Он глубоко равнодушен

Сделался вдруг ко всему.

Это его состоянье

Понял по-своему Хэй.

Он за потерю сознанья

Принял его и скорей,

Как лишь о том догадался,

Билла отнес на кровать.

Лекаря после собрался

Он уже было позвать,

Но произнес Билл: "Не надо -

Ног ему мне не вернуть.

Вновь за работу я сяду -

Дай полежу только чуть".

"Ну, разумеется, что же,

Муку понятно твою", -

Биллу сказал Хэй, и тоже

Лег на кровать он свою

И потянулся блаженно,

Мускулы все растянул,

После почти что мгновенно

Сном богатырским заснул

И захрапел несусветно.

Мастер, мученьем сморен,

Впал для себя незаметно

В крепкий спасительный сон.

Оставить комментарий
Размещен: 10/10/2019, изменен: 10/10/2019. 77k. Статистика.
Поэма: Фэнтези

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"