|
Canto XI
|
Песнь одиннадцатая
|
|
THE KINGDOMS AND GODHEADS
|
Царства и Божества
|
|
OF THE GREATER MIND
|
более великого Разума
|
|
|
|
|
There ceased the limits of the labouring Power.
|
Там обрываются рубежи работающей Силы.
|
|
But being and creation cease not there.
|
Но там не прекращают существовать бытие и творение.
|
|
For Thought transcends the circles of mortal mind,
|
Ибо Мысль превосходит круги смертного ума,
|
|
It is greater than its earthly instrument:
|
Она более велика, чем ее земной инструмент:
|
|
The godhead crammed into mind's narrow space
|
Божество, стиснутое узким пространством ума,
|
|
Escapes on every side into some vast
|
Разбегается во все стороны в какой-то беспредельности,
|
|
That is a passage to infinity.
|
Что служит проходом к бесконечности.
|
|
It moves eternal in the spirit's field,
|
Оно вечно движется в пространстве духа,
|
|
A runner towards the far spiritual light,
|
Направляясь к далекому духовному свету,
|
|
A child and servant of the spirit's force.
|
Дитя и слуга силы духа.
|
|
But mind too falls back from a nameless peak.
|
Но ум тоже падает назад с безымянного пика.
|
|
His being stretched beyond the sight of Thought.
|
Его существо простерлось за пределы видения Мысли.
|
|
For the spirit is eternal and unmade
|
Ибо дух вечен и несотворен
|
|
And not by thinking was its greatness born,
|
И не благодаря мысли было рождено его величие,
|
|
And not by thinking can its knowledge come.
|
И не посредством мысли приходит его знание.
|
|
It knows itself and in itself it lives,
|
Он знает себя и живет в себе,
|
|
It moves where no thought is nor any form.
|
Он движется там, где нет мысли, нет форм.
|
|
Its feet are steadied upon finite things,
|
Его ноги покоятся на конечных вещах,
|
|
Its wings can dare to cross the Infinite.
|
Его крылья могут дерзнуть пересечь Бесконечное.
|
|
Arriving into his ken a wonder space
|
Возникая в поле его виденья, чудесное пространство
|
|
Of great and marvellous meetings called his steps,
|
Великих и удивительных встреч, влекло его шаги,
|
|
Where Thought leaned on a Vision beyond thought
|
Где Мысль опиралась на Видение, лежащее за гранью мысли
|
|
And shaped a world from the Unthinkable.
|
И формировала мир из Немыслимого.
|
|
On peaks imagination cannot tread,
|
На пиках, куда не может ступить воображение,
|
|
In the horizons of a tireless sight,
|
На горизонтах неутомимого видения,
|
|
Under a blue veil of eternity
|
Под голубой вуалью вечности
|
|
The splendours of ideal Mind were seen
|
Были видны великолепия идеального Ума,
|
|
Outstretched across the boundaries of things known.
|
Простершиеся за границы известных вещей.
|
|
Origin of the little that we are,
|
Источник того малого, чем мы являемся,
|
|
Instinct with the endless more that we must be,
|
Преисполненный бесконечно большим, чем мы должны стать,
|
|
A prop of all that human strength enacts,
|
Опора всего того, что совершает человеческая сила,
|
|
Creator of hopes by earth unrealised,
|
Творец еще не осуществленных землей надежд
|
|
It spreads beyond the expanding universe;
|
Он простирается за гранью расширяющейся вселенной;
|
|
It wings beyond the boundaries of Dream,
|
Он летит на крыльях за пределы границ Мечты,
|
|
It overtops the ceiling of life's soar.
|
Он превосходит предельные высоты паренья жизни.
|
|
Awake in a luminous sphere unbound by Thought,
|
Пробуждаясь в сияющем пространстве, сбросив оковы Мысли,
|
|
Exposed to omniscient immensities,
|
Открытый всеведающим беспредельностям,
|
|
It casts on our world its great crowned influences,
|
Он набрасывает на наш мир свои великие, царственные влияния,
|
|
Its speed that outstrips the ambling of the hours,
|
Свою стремительность, обгоняющую легкую поступь часов,
|
|
Its force that strides invincibly through Time,
|
Свою силу, что непобедимо шествует сквозь Время,
|
|
Its mights that bridge the gulf twixt man and God,
|
Свои могущества, соединяющие мостом бездну меж человеком и Богом,
|
|
Its lights that combat Ignorance and Death.
|
Свои огни, что борются с Неведением и Смертью.
|
|
In its vast ambit of ideal Space
|
В его просторной сфере идеального Пространства,
|
|
Where beauty and mightiness walk hand in hand,
|
Где красота гуляет рука об руку с могуществом,
|
|
The Spirit's truths take form as living Gods
|
И истины Духа принимают формы живых Богов,
|
|
And each can build a world in its own right.
|
И каждый способен творить мир по своему собственному праву.
|
|
In an air which doubt and error cannot mark
|
В атмосфере, которую не способны запятнать ошибка и сомнение
|
|
With the stigmata of their deformity,
|
Стигматами своих искажений,
|
|
In communion with the musing privacy
|
В общении с созерцательной уединенностью
|
|
Of a truth that sees in an unerring light
|
Истины, видящей всё в безупречном свете,
|
|
Where the sight falters not nor wanders thought,
|
Где взор не спотыкается и не блуждает мысль,
|
|
Exempt from our world's exorbitant tax of tears,
|
Свободные от непомерного бремени слез нашей земли,
|
|
Dreaming its luminous creations gaze
|
Грезя, его сияющие творения созерцают
|
|
On the Ideas that people eternity.
|
Идеи, населяющие вечность.
|
|
In a sun-blaze of joy and absolute power
|
В солнечном сиянии радости и абсолютной силы
|
|
Above the Masters of the Ideal throne
|
Выше царствуют Мастера Идеала
|
|
In sessions of secure felicity,
|
В собраниях безмятежного блаженства,
|
|
In regions of illumined certitude.
|
В регионах лучезарной несомненности.
|
|
Far are those realms from our labour and yearning and call,
|
Далеки те царства от наших трудов, страстных желаний и призывов
|
|
Perfection's reign and hallowed sanctuary
|
Царство совершенства и священное убежище
|
|
Closed to the uncertain thoughts of human mind,
|
Закрыты для сомневающихся мыслей человеческого ума,
|
|
Remote from the turbid tread of mortal life.
|
И далеки от запутанной поступи смертной жизни.
|
|
But since our secret selves are next of kin,
|
Но родственно близки им наши тайные "я",
|
|
A breath of unattained divinity
|
Дыхание недостижимой божественности
|
|
Visits the imperfect earth on which we toil;
|
Посещает несовершенную землю, где мы тяжко трудимся;
|
|
Across a gleaming ether's golden laugh
|
Сквозь золотой смех мерцающего эфира
|
|
A light falls on our vexed unsatisfied lives,
|
Свет падает на наши страдающие, неудовлетворенные жизни,
|
|
A thought comes down from the ideal worlds
|
Какая-то Мысль нисходит сюда из идеальных миров
|
|
And moves us to new-model even here
|
И побуждает нас даже здесь творить
|
|
Some image of their greatness and appeal
|
Какой-то образ их величия и призыва
|
|
And wonder beyond the ken of mortal hope.
|
И чуда, лежащего за гранью круга смертной надежды.
|
|
Amid the heavy sameness of the days
|
Среди тяжелого однообразия дней
|
|
And contradicted by the human law,
|
И сопротивления человеческого закона,
|
|
A faith in things that are not and must be
|
Вера в то, чего здесь нет, но что должно быть здесь,
|
|
Lives comrade of this world's delight and pain,
|
Живет товарищем восторга и боли этого мира,
|
|
The child of the secret soul's forbidden desire
|
Дитя запретного желания тайной души,
|
|
Born of its amour with eternity.
|
Рожденное в ее любви с вечностью.
|
|
Our spirits break free from their environment;
|
Наш дух рвется на свободу из своего окружения;
|
|
The future brings its face of miracle near,
|
Будущее приближает свой лик чуда,
|
|
Its godhead looks at us with present eyes;
|
Его божество смотрит на нас глазами настоящего;
|
|
Acts deemed impossible grow natural;
|
Действия, считавшиеся невозможными, становятся естественными;
|
|
We feel the hero's immortality;
|
Мы чувствуем бессмертие героя;
|
|
The courage and the strength death cannot touch
|
Мужество и сила, которых не может коснуться смерть,
|
|
Awake in limbs that are mortal, hearts that fail;
|
Пробуждаются в смертных членах и сердцах, привыкших к поражению;
|
|
We move by the rapid impulse of a will
|
Нами движет стремительный импульс воли,
|
|
That scorns the tardy trudge of mortal time.
|
Что презирает медленный и трудный путь смертного времени.
|
|
These promptings come not from an alien sphere:
|
Эти подсказки доносятся не из чуждой нам сферы:
|
|
Ourselves are citizens of that mother State,
|
Мы сами - граждане этого родного нам Государства,
|
|
Adventurers, we have colonised Matter's night.
|
Авантюристы, колонизировавшие ночь Материи.
|
|
But now our rights are barred, our passports void;
|
Но сейчас наши права отменены и наши паспорта недейственны;
|
|
We live self-exiled from our heavenlier home.
|
Мы живем в самоизгнании из нашего божественного дома.
|
|
An errant ray from the immortal Mind
|
Скитающийся луч бессмертного Ума
|
|
Accepted the earth's blindness and became
|
Принял слепоту земли и стал
|
|
Our human thought, servant of Ignorance.
|
Нашей человеческой мыслью, слугой Неведения.
|
|
An exile, labourer on this unsure globe
|
Изгнанник, чернорабочий на этом ненадежном земном шаре,
|
|
Captured and driven in Life's nescient grasp,
|
Плененный и влекомый невежественной хваткой Жизни,
|
|
Hampered by obscure cell and treacherous nerve,
|
Обремененной темной клеткой и предательскими нервами,
|
|
It dreams of happier states and nobler powers,
|
Он грезит о более счастливых состояниях и более благородных силах,
|
|
The natural privilege of unfallen gods,
|
О естественной привилегии безгрешных богов,
|
|
Recalling still its old lost sovereignty.
|
Все еще помня свою прежнюю потерянную независимость.
|
|
Amidst earth's mist and fog and mud and stone
|
Средь мглы, тумана, грязи и камней земли
|
|
It still remembers its exalted sphere
|
Он еще помнит свое восторженное небо
|
|
And the high city of its splendid birth.
|
И высокий город своего великолепного рождения.
|
|
A memory steals in from lost heavens of Truth,
|
Украдкой входит память из утраченных небес Истины,
|
|
A wide release comes near, a Glory calls,
|
Широкое освобождение подходит ближе, Великолепие зовет,
|
|
A might looks out, an estranged felicity.
|
Проглядывает могущество, далекое блаженство.
|
|
In glamorous passages of half-veiled light
|
В пленительных переходах полузавуалированного света,
|
|
Wandering, a brilliant shadow of itself,
|
Блуждая, сияющей тенью самого себя,
|
|
This quick uncertain leader of blind gods,
|
Этот торопящийся, сомневающийся вождь слепых богов,
|
|
This tender of small lamps, this minister serf
|
Носитель крохотных лампад, министр-раб,
|
|
Hired by a mind and body for earth-use
|
Что нанят был умом и телом для нужд земного пользования,
|
|
Forgets its work mid crude realities;
|
Средь грубых реальностей он забывает о своей работе;
|
|
It recovers its renounced imperial right,
|
Он возвращает себе свое отобранное императорское право,
|
|
It wears once more a purple robe of thought
|
Он снова облачается в пурпурную мантию мысли
|
|
And knows itself the Ideal's seer and king,
|
И осознает себя провидцем Идеала и царем,
|
|
Communicant and prophet of the Unborn,
|
Сказителем и пророком Нерожденного,
|
|
Heir to delight and immortality.
|
Наследником восторга и бессмертия.
|
|
All things are real that here are only dreams,
|
Реально все, что кажется нам здесь лишь грезами,
|
|
In our unknown depths sleeps their reserve of truth,
|
В наших неведомых глубинах дремлет их скрытая истина,
|
|
On our unreached heights they reign and come to us
|
Они царят на наших недостигнутых высотах и приходят к нам
|
|
In thought and muse trailing their robes of light.
|
В раздумии и созерцаньи, неся свои мантии из света.
|
|
But our dwarf will and cold pragmatic sense
|
Но наша карликовая воля и холодный прагматизм
|
|
Admit not the celestial visitants:
|
Не признают небесных пилигримов:
|
|
Awaiting us on the Ideal's peaks
|
Ожидающие нас на пиках Идеала
|
|
Or guarded in our secret self unseen
|
Иль хранимые незримо в нашем тайном я,
|
|
Yet flashed sometimes across the awakened soul,
|
Все же, вспыхивают иногда сквозь пробужденную душу,
|
|
Hide from our lives their greatness, beauty, power.
|
Скрытые от наших жизней их величие, красота и сила.
|
|
Our present feels sometimes their regal touch,
|
Наше настоящее ощущает иногда их царственное прикосновение,
|
|
Our future strives towards their luminous thrones:
|
Наше будущее устремляется к их сияющим тронам:
|
|
Out of spiritual secrecy they gaze,
|
Они взирают пристально из духовной тайны,
|
|
Immortal footfalls in mind's corridors sound:
|
Бессмертные шаги звучат в коридорах ума:
|
|
Our souls can climb into the shining planes,
|
Наши души могут подняться в сияющие планы,
|
|
The breadths from which they came can be our home.
|
Просторы, откуда они пришли, могут быть нашим домом.
|
|
His privilege regained of shadowless sight
|
Он вновь обрел привилегию незамутненного взгляда,
|
|
The Thinker entered the immortals' air
|
Мыслитель вошел в небеса бессмертных,
|
|
And drank again his pure and mighty source.
|
И снова испил из своего чистого, могучего источника.
|
|
Immutable in rhythmic calm and joy
|
Неизменные в ритмическом покое и радости,
|
|
He saw, sovereignly free in limitless light,
|
Он видел, царственно свободные в безграничном свете,
|
|
The unfallen planes, the thought-created worlds
|
Безупречные планы, мыслью сотворенные миры,
|
|
Where Knowledge is the leader of the act
|
Где Знание - главный организатор действия,
|
|
And Matter is of thinking substance made,
|
А Материя сотворена из мыслящей субстанции,
|
|
Feeling, a heaven-bird poised on dreaming wings,
|
Где чувство парит небесной птицей на крыльях грез
|
|
Answers Truth's call as to a parent's voice,
|
И отвечает зову Истины как голосу родителя,
|
|
Form luminous leaps from the all-shaping beam
|
Сияющая форма возникает из всеформирующего луча
|
|
And Will is a conscious chariot of the Gods,
|
И Воля - это сознательная колесница Богов,
|
|
And Life, a splendour stream of musing Force,
|
А Жизнь, - сияющий поток созерцательной Силы,
|
|
Carries the voices of the mystic Suns.
|
Несет голоса мистических Солнц.
|
|
A happiness it brings of whispered truth;
|
Она приносит счастье шепчущей истины;
|
|
There runs in its flow honeying the bosom of Space
|
Там, лаская своим своим потоком грудь Пространства,
|
|
A laughter from the immortal heart of Bliss,
|
Струиться смех из бессмертного сердца Блаженства
|
|
And the unfathomed Joy of timelessness,
|
И безмерная Радость вневременья,
|
|
The sound of Wisdom's murmur in the Unknown
|
Звук приглушенного голоса Мудрости в Неведомом
|
|
And the breath of an unseen Infinity.
|
И дыхание незримой Бесконечности.
|
|
In gleaming clarities of amethyst air
|
В мерцающей прозрачности аметистового воздуха
|
|
The chainless and omnipotent Spirit of Mind
|
Свободный и всемогущий Дух Ума
|
|
Brooded on the blue lotus of the Idea.
|
Погружен в раздумья на голубом лотосе Идеи.
|
|
A gold supernal sun of timeless Truth
|
Божественное, золотое солнце вечной Истины,
|
|
Poured down the mystery of the eternal Ray
|
Изливало вниз мистерию вечного Луча
|
|
Through a silence quivering with the word of Light
|
Через безмолвие, трепещущее словом Света,
|
|
On an endless ocean of discovery.
|
На бесконечный океан откровения.
|
|
Far-off he saw the joining hemispheres.
|
Он увидел вдали соединяющиеся полусферы.
|
|
On meditation's mounting edge of trance
|
На поднимающемся гребне созерцающего транса
|
|
Great stairs of thought climbed up to unborn heights
|
Великая лестница мысли восходила в нерожденные высоты,
|
|
Where Time's last ridges touch eternity's skies
|
Где последние вершины Времени касаются небес вечности
|
|
And Nature speaks to the spirit's absolute.
|
И Природа беседует с абсолютом духа.
|
|
|
|
|
A triple realm of ordered thought came first,
|
Сначала возникло тройственное царство упорядоченной мысли,
|
|
A small beginning of immense ascent:
|
Малое начало бесконечного восхождения:
|
|
Above were bright ethereal skies of mind,
|
Выше сияли эфирные небеса ума,
|
|
A packed and endless soar as if sky pressed sky
|
Плотное и бесконечное парение, словно небеса давили на небеса,
|
|
Buttressed against the Void on bastioned light;
|
Противостоя натиску Пустоты бастионом света;
|
|
The highest strove to neighbour eternity,
|
Самое высокое устремлялось к ближайшей вечности,
|
|
The largest widened into the infinite.
|
Самое широкое расширялось в бесконечность.
|
|
But though immortal, mighty and divine,
|
Но хотя бессмертные, могучие и божественные,
|
|
The first realms were close and kin to human mind;
|
Первые царства были близки и родственны человеческому уму;
|
|
Their deities shape our greater thinking's roads,
|
Их божества формируют дороги нашего более великого мышления,
|
|
A fragment of their puissance can be ours:
|
Часть их могущества может принадлежать нам:
|
|
These breadths were not too broad for our souls to range,
|
Эти шири не были слишком широки для наших душ,
|
|
These heights were not too high for human hope.
|
Эти высоты не были слишком высоки для человеческой надежды.
|
|
A triple flight led to this triple world.
|
Трехступенчатый пролет вел к этому тройственному миру.
|
|
Although abrupt for common strengths to tread,
|
Слишком крутой для обычных человеческих сил,
|
|
Its upward slope looks down on our earth-poise:
|
Его уходящий ввысь склон глядел вниз на наше земное равновесие:
|
|
On a slant not too precipitously steep
|
На не слишком обрывистом склоне,
|
|
One could turn back travelling deep descending lines
|
Можно было обернуться, прослеживая глубоко нисходящие линии,
|
|
To commune with the mortal's universe.
|
Чтобы общаться со вселенною смертных.
|
|
The mighty wardens of the ascending stair
|
Могучие хранители восходящей лестницы,
|
|
Who intercede with the all-creating Word,
|
Посредники всетворящего Слова,
|
|
There waited for the pilgrim heaven-bound soul;
|
Там ждали странствующую, связанную небесами, душу;
|
|
Holding the thousand keys of the Beyond
|
Владея тысячами ключей Запредельного,
|
|
They proffered their knowledge to the climbing mind
|
Они предлагали свое знание восходящему уму
|
|
And filled the life with Thought's immensities.
|
И наполняли жизнь необъятностями Мысли.
|
|
The prophet hierophants of the occult Law,
|
Пророки и жрецы оккультного Закона,
|
|
The flame-bright hierarchs of the divine Truth,
|
Пламеннные иерархи божественной Истины,
|
|
Interpreters between man's mind and God's,
|
Посредники меж человеческим умом и умом Бога,
|
|
They bring the immortal fire to mortal men.
|
Они несут смертным людям бессмертный огонь.
|
|
Iridescent, bodying the invisible,
|
Радужные воплощения незримого,
|
|
The guardians of the Eternal's bright degrees
|
Стражи сияющих ступеней Вечного
|
|
Fronted the Sun in radiant phalanxes.
|
Лучезарными фалангами встречали Солнце.
|
|
Afar they seemed a symbol imagery,
|
Издали они казались символическими образами,
|
|
Illumined originals of the shadowy script
|
Сияющими оригиналами неясного шрифта,
|
|
In which our sight transcribes the ideal Ray,
|
В которых наше виденье запечетлевает идеальный Луч,
|
|
Or icons figuring a mystic Truth,
|
Или иконами, изображающими мистическую Истину,
|
|
But, nearer, Gods and living Presences.
|
Но ближе становились Богами и живыми Присутствиями.
|
|
A march of friezes marked the lowest steps;
|
Марш фризов венчал самые нижние ступени;
|
|
Fantastically ornate and richly small,
|
Фантастически украшенные роскошной миниатюрой,
|
|
They had room for the whole meaning of a world,
|
Они вмещали в себя весь смысл мира,
|
|
Symbols minute of its perfection's joy,
|
Мельчайшие символы радости его совершенства,
|
|
Strange beasts that were Nature's forces made alive
|
Странных зверей, что были ожившими силами Природы,
|
|
And, wakened to the wonder of his role,
|
И, пробужденный к чуду своей роли,
|
|
Man grown an image undefaced of God
|
Человек рос в неискаженном образе Бога,
|
|
And objects the fine coin of Beauty's reign;
|
И предметы становились прекрасной монетой царства Красоты;
|
|
But wide the terrains were those levels serve.
|
Но широки те земли, которым служат эти уровни.
|
|
In front of the ascending epiphany
|
Перед восходящим богоявлением
|
|
World-Time's enjoyers, favourites of World-Bliss,
|
Вкушающие радость Мирового-Времени, любимцы Мирового Блаженства,
|
|
The Masters of things actual, lords of the hours,
|
Мастера подлинных вещей, повелители часов,
|
|
Playmates of youthful Nature and child God,
|
Друзья игр юной Природы и ребенка - Бога,
|
|
Creators of Matter by hid stress of Mind
|
Творящие Материю скрытым давлением Ума,
|
|
Whose subtle thoughts support unconscious Life
|
Чьи тонкие мысли поддерживают несознательную Жизнь
|
|
And guide the fantasy of brute events,
|
И управляют фантазией грубых событий,
|
|
Stood there, a race of young keen-visioned gods,
|
Стояли там, раса юных зорких богов,
|
|
King-children born on Wisdom's early plane,
|
Царственные дети, рожденные на раннем плане Мудрости,
|
|
Taught in her school world-making's mystic play.
|
Учились в ее школе мистической игре творения мира.
|
|
Archmasons of the eternal Thaumaturge,
|
Архимасоны вечного Мага,
|
|
Moulders and measurers of fragmented Space,
|
Формовщики и обмерщики фрагментарного Пространства,
|
|
They have made their plan of the concealed and known
|
Они делали свой план скрытого и известного
|
|
A dwelling-house for the invisible king.
|
Обителью незримого царя.
|
|
Obeying the Eternal's deep command
|
Повинуясь глубокой команде Вечного,
|
|
They have built in the material front of things
|
Они сотворили в материальном внешний план вещей
|
|
This wide world-kindergarten of young souls
|
Этот обширный мировой детский сад юных душ,
|
|
Where the infant spirit learns through mind and sense
|
Где младенческий дух учится через ум и чувство
|
|
To read the letters of the cosmic script
|
Читать буквы космического шрифта
|
|
And study the body of the cosmic self
|
И исследовать тело космического я,
|
|
And search for the secret meaning of the whole.
|
И искать тайный смысл целого.
|
|
To all that Spirit conceives they give a mould;
|
Всему, что задумывает этот Дух, они придают форму;
|
|
Persuading Nature into visible moods
|
Склоняя Природу на зримые причуды,
|
|
They lend a finite shape to infinite things.
|
Они облекают в конечную форму бесконечные вещи.
|
|
Each power that leaps from the Unmanifest
|
Каждую силу, возникающую из Непроявленного,
|
|
Leaving the largeness of the Eternal's peace
|
И покидающую беспредельность покоя Вечного,
|
|
They seized and held by their precisian eye
|
Они ловят и удерживают своим педантичным глазом
|
|
And made a figurante in the cosmic dance.
|
И создают танцора в космическом танце.
|
|
Its free caprice they bound by rhythmic laws
|
Они связывают законами ритма ее свободный каприз
|
|
And compelled to accept its posture and its line
|
И принуждают принять свое положение и свой путь
|
|
In the wizardry of an ordered universe.
|
В этой магии упорядоченной вселенной.
|
|
The All-containing was contained in form,
|
Всесодержащий был заключен в форму,
|
|
Oneness was carved into units measurable,
|
Единство было рассечено на измеримые части,
|
|
The limitless built into a cosmic sum:
|
Безграничное вмуровано в космическую сумму:
|
|
Unending Space was beaten into a curve,
|
Бесконечное Пространство было вколочено в шаблон,
|
|
Indivisible Time into small minutes cut,
|
Неразделимое Время разрезано на мельчайшие минуты,
|
|
The infinitesimal massed to keep secure
|
Бесконечно малое было собрано в массу чтобы хранить в безопасности
|
|
The mystery of the Formless cast into form.
|
Мистерию Бесформенного, вплавленного в форму.
|
|
Invincibly their craft devised for use
|
Неодолимо их искусство изобрело для использования
|
|
The magic of sequent number and sign's spell,
|
Магию последовательных чисел и колдовскую силу символа,
|
|
Design's miraculous potency was caught
|
Схвачена была чудесная сила замысла,
|
|
Laden with beauty and significance
|
Исполненного красоты и смысла,
|
|
And by the determining mandate of their gaze
|
И властным повелением их взора
|
|
Figure and quality equating joined
|
Форма и качество, уравниваясь, соединились
|
|
In an inextricable identity.
|
В неразрывную тождественность.
|
|
On each event they stamped its curves of law
|
Каждому событию они навязали свой собственный закон,
|
|
And its trust and charge of burdened circumstance;
|
Его долг и бремя сопутствующих обстоятельств;
|
|
A free and divine incident no more
|
Больше не свободный и не божественный случай
|
|
At each moment willed or adventure of the soul,
|
В каждое мгновенье проявляя волю или рискуя душой,
|
|
It lengthened a fate-bound mysterious chain,
|
Он удлинял связанную судьбою мистическую цепь,
|
|
A line foreseen of an immutable plan,
|
Предвиденную линию неизменного плана,
|
|
One step more in Necessity's long march.
|
Еще один шаг в долгом марше Необходимости.
|
|
A term was set for every eager Power
|
Были установлены пределы для страсти каждой Энергии,
|
|
Restraining its will to monopolise the world,
|
Сдерживающей ее желание захватить весь мир,
|
|
A groove of bronze prescribed for force and act
|
Бронзовая колея была предписана для силы и действия,
|
|
And shown to each moment its appointed place
|
Каждому мгновению указано его назначенное место,
|
|
Forewilled inalterably in the spiral
|
Что неизбежно предопределило спиральную
|
|
Huge Time-loop fugitive from eternity.
|
Огромную петлю Времени, бегущую из вечности.
|
|
Inevitable their thoughts like links of Fate
|
Их неизбежные мысли, подобные звеньям Судьбы,
|
|
Imposed on the leap and lightning race of mind
|
Навязали прыжку и молниеносному бегу ума
|
|
And on the frail fortuitous flux of life
|
И хрупкому, случайному потоку жизни,
|
|
And on the liberty of atomic things
|
И свободе атомных частиц,
|
|
Immutable cause and adamant consequence.
|
Непреложную причину и неизбежное следствие.
|
|
Idea gave up the plastic infinity
|
Идея утратила пластичную бесконечность,
|
|
To which it was born and now traced out instead
|
Ради которой она была рождена, и теперь выписывала
|
|
Small separate steps of chain-work in a plot:
|
Маленькие, отдельные шажки в цепи сюжета:
|
|
Immortal once, now tied to birth and end,
|
Когда-то бессмертное, но теперь привязанное к рождению и смерти,
|
|
Torn from its immediacy of errorless sight,
|
Оторванное от непосредственности безошибочного видения,
|
|
Knowledge was rebuilt from cells of inference
|
Знание было встроено посредством клеток умозаключения
|
|
Into a fixed body flasque and perishable;
|
В фиксированное тело, хрупкое и бренное;
|
|
Thus bound it grew, but could not last and broke
|
Так связанным оно росло, но не могло сохраниться и разрушалось
|
|
And to a new thinking's body left its place.
|
И оставляло свое место новому телу мысли.
|
|
A cage for the Infinite's great-eyed seraphim Thoughts
|
Клетка для большеглазых серафимов Мыслей Бесконечного
|
|
Was closed with a criss-cross of world-laws for bars
|
Была закрыта решеткой из переплетений мировых законов
|
|
And hedged into a curt horizon's arc
|
И аркой узкого горизонта было ограждено
|
|
The irised vision of the Ineffable.
|
Радужное видение Невыразимого.
|
|
A timeless Spirit was made the slave of the hours;
|
Пребывающий вне времени Дух был превращен в раба часов;
|
|
The Unbound was cast into a prison of birth
|
Сам Нерожденный был брошен в тюрьму рождения,
|
|
To make a world that Mind could grasp and rule.
|
Чтобы сотворить мир, который Ум мог бы осознать, которым он мог бы управлять.
|
|
On an earth which looked towards a thousand suns,
|
На земле, что устремляет взор свой в направлении тысяч солнц,
|
|
That the created might grow Nature's lord
|
Чтобы это сотворенное могущество могло стать повелителем Природы
|
|
And Matter's depths be illumined with a soul
|
И глубины Материи озарились душою,
|
|
They tied to date and norm and finite scope
|
Они привязали к датам, правилам и ограниченным пределам
|
|
The million-mysteried movement of the One.
|
Миллионногранное мистическое движение Единого.
|
|
Above stood ranked a subtle archangel race
|
Там в вышине шеренгами стояла тонкая раса архангелов
|
|
With larger lids and looks that searched the unseen.
|
С огромными очами, ищущими незримое.
|
|
A light of liberating knowledge shone
|
Свет освобождающего знания сиял
|
|
Across the gulfs of silence in their eyes;
|
В их глазах чрез бездны безмолвия;
|
|
They lived in the mind and knew truth from within;
|
Они жили в уме и изнутри знали истину;
|
|
A sight withdrawn in the concentrated heart
|
Видение, погруженное в сосредоточенное сердце,
|
|
Could pierce behind the screen of Time's results
|
Могло проникнуть за ширму результатов Времени
|
|
And the rigid cast and shape of visible things.
|
И жесткий внешний вид и форму видимых вещей.
|
|
All that escaped conception's narrow noose
|
Все то, что избегало узкого аркана концепции,
|
|
Vision descried and gripped; their seeing thoughts
|
Видение различало и уватывало; их видящие мысли
|
|
Filled in the blanks left by the seeking sense.
|
Заполняли пустоты, оставленные ищущим чувством.
|
|
High architects of possibility
|
Высокие архитекторы возможного
|
|
And engineers of the impossible,
|
И инженеры невозможного,
|
|
Mathematicians of the infinitudes
|
Математики бесконечностей
|
|
And theoricians of unknowable truths,
|
Теоретики непознаваемых истин,
|
|
They formulate enigma's postulates
|
Они формулируют постулаты загадки
|
|
And join the unknown to the apparent worlds.
|
И соединяют неведомое с проявленными мирами.
|
|
Acolytes they wait upon the timeless Power,
|
Помощники, прислуживающие пребывающей вне времени Силы,
|
|
The cycle of her works investigate;
|
Исследующие круг ее работ;
|
|
Passing her fence of wordless privacy
|
Проходя сквозь преграду ее безмолвного тайного уединенения,
|
|
Their mind could penetrate her occult mind
|
Их ум мог проникать в ее оккультный ум
|
|
And draw the diagram of her secret thoughts;
|
И начертать диаграмму ее тайных мыслей;
|
|
They read the codes and ciphers she had sealed,
|
Они читают составленные ею коды и шифры
|
|
Copies they made of all her guarded plans,
|
И делают копии всех ее тайных планов,
|
|
For every turn of her mysterious course
|
И для каждого поворота ее мистического курса
|
|
Assigned a reason and unchanging rule.
|
Назначают причину и неизменный принцип.
|
|
The unseen grew visible to student eyes,
|
Незримое стало видимым для пытливых глаз,
|
|
Explained was the immense Inconscient's scheme,
|
Была объяснена структура необъятного Несознательного,
|
|
Audacious lines were traced upon the Void;
|
Смелые линии были наброшены на Пустоту;
|
|
The Infinite was reduced to square and cube.
|
Бесконечное было низведено до куба и квадрата.
|
|
|
|
|
Arranging symbol and significance,
|
Соотнося значение и символ,
|
|
Tracing the curve of a transcendent Power,
|
Прослеживая повороты трансцендентального Могущества,
|
|
They framed the cabbala of the cosmic Law,
|
Они сотворили каббалу космического Закона,
|
|
The balancing line discovered of Life's technique
|
Балансирующая линия раскрыла метод Жизни
|
|
And structured her magic and her mystery.
|
И сотворила структуру ее магии и ее мистерии.
|
|
Imposing schemes of knowledge on the Vast
|
Навязывая Безбрежности схемы знания,
|
|
They clamped to syllogisms of finite thought
|
Они привязывали к силлогизмам ограниченной мысли
|
|
The free logic of an infinite Consciousness,
|
Свободную логику Бесконечного Сознания,
|
|
Grammared the hidden rhythms of Nature's dance,
|
Изобрели грамматику скрытых ритмов танца Природы,
|
|
Critiqued the plot of the drama of the worlds,
|
Критикуя сюжет драмы миров,
|
|
Made figure and number a key to all that is:
|
Сделали число и форму ключом ко всем вещам, что существуют:
|
|
The psycho-analysis of cosmic Self
|
Был проведен психоанализ космического Я
|
|
Was traced, its secrets hunted down, and read
|
Исследованы его секреты и прочитана
|
|
The unknown pathology of the Unique.
|
Неведомая аномалия Уникального.
|
|
Assessed was the system of the probable,
|
Была оценена система вероятного,
|
|
The hazard of fleeing possibilities,
|
И шансы убегающих возможностей,
|
|
To account for the Actual's unaccountable sum,
|
Чтобы вычислить неисчислимую сумму Действительности,
|
|
Necessity's logarithmic tables drawn,
|
Были вычерчены логарифмические таблицы Необходимости,
|
|
Cast into a scheme the triple act of the One.
|
И в схему вплавлено тройственное действие Единого.
|
|
Unveiled, the abrupt invisible multitude
|
Сбросив покров, внезапное невидимое множество
|
|
Of forces whirling from the hands of Chance
|
Сил, летящих вихрем из ладоней Случая,
|
|
Seemed to obey some vast imperative:
|
Казалось, подчинялись какому-то безграничному закону:
|
|
Their tangled motives worked out unity.
|
Их запутанные мотивы вырабатывали единство.
|
|
A wisdom read their mind to themselves unknown,
|
Мудрость читала их ум, неведомый им самим,
|
|
Their anarchy rammed into a formula
|
Вколачивая их анархию в формулу
|
|
And from their giant randomness of Force,
|
И из их гигантского хаоса Силы,
|
|
Following the habit of their million paths,
|
Следуя привычке миллионов их путей,
|
|
Distinguishing each faintest line and stroke
|
Различая каждую мельчайшую линию и штрих
|
|
Of a concealed unalterable design,
|
Скрытой неизменной цели,
|
|
Out of the chaos of the Invisible's moods
|
Из хаоса прихотей Незримого
|
|
Derived the calculus of Destiny.
|
Извлекала исчисление Судьбы.
|
|
In its bright pride of universal lore
|
В своем сияющем великолепии универсальной учености
|
|
Mind's knowledge overtopped the Omniscient's power:
|
Знание ума затмило могущество Всеведующего:
|
|
The Eternal's winging eagle puissances
|
Крылатые орлы могуществ Вечного,
|
|
Surprised in their untracked empyrean
|
Застигнутые врасплох в своих девственных небесах,
|
|
Stooped from their gyres to obey the beck of Thought:
|
Кружа, слетали вниз, чтобы повиноваться мановенью Мысли:
|
|
Each mysteried God forced to revealing form,
|
Каждый тайный Бог был принужден проявить форму,
|
|
Assigned his settled moves in Nature's game,
|
Назначая свои неизменные шаги в игре Природы,
|
|
Zigzagged at the gesture of a chess-player Will
|
Совершая зигзаги по мановению шахматистки Воли
|
|
Across the chequerboard of cosmic Fate.
|
На шахматной доске космической Судьбы.
|
|
In the wide sequence of Necessity's steps
|
В широкой последовательности шагов Неизбежности
|
|
Predicted, every act and thought of God,
|
Были предсказаны каждое действие и мысль Бога,
|
|
Its values weighed by the accountant Mind,
|
Их ценность была взвешена бухгалтером-Умом,
|
|
Checked in his mathematised omnipotence,
|
Проверена его математическим всемогуществом,
|
|
Lost its divine aspect of miracle
|
Они утратили свой божественный аспект чуда
|
|
And was a figure in a cosmic sum.
|
И стали цифрой в космической сумме.
|
|
The mighty Mother's whims and lightning moods
|
Прихоти и молниеносные настроения могущественной Матери,
|
|
Arisen from her all-wise unruled delight
|
Поднявшиеся из ее неудержимого всемудрого восторга
|
|
In the freedom of her sweet and passionate breast,
|
В свободе ее сладостного и страстного сердца,
|
|
Robbed of their wonder were chained to a cause and aim;
|
Лишившись своего чуда, были прикованы к причине и цели;
|
|
An idol of bronze replaced her mystic shape
|
Бронзовый идол заменил ее мистическую форму,
|
|
That captures the movements of the cosmic vasts,
|
Что захватывает движения космических просторов,
|
|
In the sketch precise of an ideal face
|
В точном наброске идеального лика,
|
|
Forgotten was her eyelashes' dream-print
|
Забыта была греза-гравюра ее ресниц,
|
|
Carrying on their curve infinity's dreams,
|
Несущая в своем изгибе мечты бесконечности,
|
|
Lost the alluring marvel of her eyes;
|
Утрачено манящее чудо ее глаз;
|
|
The surging wave-throbs of her vast sea-heart
|
Вздымающееся волны-биения ее безмерного океанического сердца
|
|
They bound to a theorem of ordered beats:
|
Они привязали к теореме упорядоченных ритмов:
|
|
Her deep designs which from herself she had veiled
|
Ее глубокие замыслы, которые она скрывала сама от себя,
|
|
Bowed self-revealed in their confessional.
|
Склонились самораскрывшись в их исповедальне.
|
|
For the birth and death of the worlds they fixed a date,
|
Они зафиксировали дату рождения и смерти миров,
|
|
The diameter of infinity was drawn,
|
Был начертан диаметр бесконечности,
|
|
Measured the distant arc of the unseen heights
|
Измерена далекая арка незримых высот
|
|
And visualised the plumbless viewless depths,
|
И стали видимыми безмерные незримые глубины,
|
|
Till all seemed known that in all time could be.
|
Пока не стало казаться известным все то, что могло проявиться во времени.
|
|
All was coerced by number, name and form;
|
Все было принуждено числом, именем и формой;
|
|
Nothing was left untold, incalculable.
|
Ничто не осталось невыраженным и неподсчитанным.
|
|
Yet was their wisdom circled with a nought:
|
И все же их мудрость сводилась в ничто:
|
|
Truths they could find and hold but not the one Truth:
|
Они могли находить и удерживать истины, но не единую Истину:
|
|
The Highest was to them unknowable.
|
Высочайшее для них был непознаваемым.
|
|
By knowing too much they missed the whole to be known:
|
Знанием чересчур многого они утрачивали знание целого:
|
|
The fathomless heart of the world was left unguessed
|
Неразгаданным оставалось бездонное сердце мира
|
|
And the Transcendent kept its secrecy.
|
И Трансценденый хранил свою тайну.
|
|
In a sublimer and more daring soar
|
В более возвышенном и более дерзком парении
|
|
To the wide summit of the triple stairs
|
К широкой вершине тройной лестницы
|
|
Bare steps climbed up like flaming rocks of gold
|
Поднимались пустые ступени, как пламенеющие утесы из золота,
|
|
Burning their way to a pure absolute sky.
|
Прожигая свой путь к чистому абсолютному небу.
|
|
August and few the sovereign Kings of Thought
|
Величественные, немногочисленные суверенные жари Мысли
|
|
Have made of Space their wide all-seeing gaze
|
Сотворили из Пространства свой широкий всевидящий взгляд,
|
|
Surveying the enormous work of Time:
|
Обозревающий огромный труд Времени:
|
|
A breadth of all-containing Consciousness
|
Дыхание всесодержащего Сознания
|
|
Supported Being in a still embrace.
|
Поддерживало Бытие в безмолвных объятиях.
|
|
Intercessors with a luminous Unseen,
|
Посредники с сияющим Невидимым,
|
|
They capt in the long passage to the world
|
Они улавливают в длинных проходах к миру
|
|
The imperatives of the creator Self
|
Императивы созидающего Духа,
|
|
Obeyed by unknowing earth, by conscious heaven;
|
Которым повинуются неведающая земля и сознательные небеса;
|
|
Their thoughts are partners in its vast control.
|
Их мысли - партнеры в его обширном управлении.
|
|
A great all-ruling Consciousness is there
|
Великое всем управляющее Сознание пребывает там,
|
|
And Mind unwitting serves a higher Power;
|
И Ум не ведая служит более высокой Силе;
|
|
It is a channel, not the source of all.
|
Он - канал, но не источник всего.
|
|
The cosmos is no accident in Time;
|
Космос - это не какая-то катастрофа во Времени;
|
|
There is a meaning in each play of Chance,
|
Есть смысл в каждой игре Случая,
|
|
There is a freedom in each face of Fate.
|
Есть свобода в каждом лике Судьбы.
|
|
A Wisdom knows and guides the mysteried world;
|
Мудрость знает и ведет этот мистический мир;
|
|
A Truth-gaze shapes its beings and events;
|
Взгляд Истины формирует его существа и события;
|
|
A Word self-born upon creation's heights,
|
Саморожденное Слово на высотах творения,
|
|
Voice of the Eternal in the temporal spheres,
|
Голос Вечного в сферах времени,
|
|
Prophet of the seeings of the Absolute,
|
Пророк видений Абсолюта
|
|
Sows the Idea's significance in Form
|
Сеет смысл Идеи в Форме,
|
|
And from that seed the growths of Time arise.
|
И из этого семени возникают ростки Времени.
|
|
On peaks beyond our ken the All-Wisdom sits:
|
На недоступных для нас вершинах пребывает Всемудрый:
|
|
A single and infallible look comes down,
|
Единственный, безупречный взгляд устремлен вниз,
|
|
A silent touch from the supernal's air
|
Безмолвное прикосновение воздуха небес
|
|
Awakes to ignorant knowledge in its acts
|
Пробуждает к невежественному знанию в своих действиях
|
|
The secret power in the inconscient depths,
|
Тайную силу в несознательных глубинах,
|
|
Compelling the blinded Godhead to emerge,
|
Принуждая проявиться слепое Божество,
|
|
Determining Necessity's nude dance
|
Обуславливая обнаженный танец Необходимости,
|
|
As she passes through the circuit of the hours
|
По мере того, как она проходит через круг часов
|
|
And vanishes from the chase of finite eyes
|
И исчезает от преследования ограниченных глаз
|
|
Down circling vistas of aeonic Time.
|
Погружаясь в кружащие просторы эпохального Времени.
|
|
The unseizable forces of the cosmic whirl
|
Неуловимые силы космического вихря
|
|
Bear in their bacchant limbs the fixity
|
Несут в своих вакхических членах постоянство
|
|
Of an original foresight that is Fate.
|
Изначального предвидения, что является Судьбою.
|
|
Even Nature's ignorance is Truth's instrument;
|
Даже неведение Природы - это иструмент Истины;
|
|
Our struggling ego cannot change her course:
|
Наше борющееся эго не может изменить ее курс:
|
|
Yet is it a conscious power that moves in us,
|
И все же, именно эта сознательная сила движется в нас,
|
|
A seed-idea is parent of our acts
|
Семя-идея - источник наших действий,
|
|
And destiny the unrecognised child of Will.
|
И судьба - непризнанное дитя Воли.
|
|
Infallibly by Truth's directing gaze
|
Неизбежно благодаря направляющему взгляду Истины,
|
|
All creatures here their secret self disclose,
|
Все существа здесь обнаруживают свое тайное "я",
|
|
Forced to become what in themselves they hide.
|
Принужденные становиться тем, что они скрывают в себе.
|
|
For He who Is grows manifest in the years
|
Ибо Тот, кто Есть, становится проявленным во времени,
|
|
And the slow Godhead shut within the cell
|
И постепенно Божество, запертое в клетках,
|
|
Climbs from the plasm to immortality.
|
Поднимается из протоплазмы к бессмертию.
|
|
But hidden, but denied to mortal grasp,
|
Но скрыта и отрицается умом смертного человека,
|
|
Mystic, ineffable is the spirit's truth,
|
Мистична, неописуема истина духа,
|
|
Unspoken, caught only by the spirit's eye.
|
Невыразима, но уловима лишь оком духа.
|
|
When naked of ego and mind it hears the Voice;
|
Освобожденный от эго и ума, он слышит Голос;
|
|
It looks through light to ever greater light
|
Сквозь свет он видит более великий свет
|
|
And sees Eternity ensphering Life.
|
И видит Вечность, обнимающую Жизнь.
|
|
This greater Truth is foreign to our thoughts;
|
Эта более великая Истина чужда нашим мыслям;
|
|
Where a free Wisdom works, they seek for a rule;
|
Они ищут правило там, где работает свободная Мудрость;
|
|
Or we only see a tripping game of Chance
|
Или мы видим лишь быстроногую игру Случая
|
|
Or a labour in chains forced by bound Nature's law,
|
Или труд в цепях, принуждаемый законом ограниченной Природы,
|
|
An absolutism of dumb unthinking Power.
|
Абсолютизм немой немыслящей Силы.
|
|
Audacious in their sense of God-born strength
|
Бесстрашные в своем чувстве Богорожденной силы,
|
|
These dared to grasp with their thought Truth's absolute;
|
Они дерзнули ухватить своей мыслью абсолют Истины;
|
|
By an abstract purity of godless sight,
|
Через абстрактную чистоту зрения, что не видит бога
|
|
By a percept nude, intolerant of forms,
|
Через обнаженное восприятие, нетерпимое к формам,
|
|
They brought to Mind what Mind could never reach
|
Они несли Уму то, что Ум никогда не способен достичь,
|
|
And hoped to conquer Truth's supernal base.
|
И надеялись завоевать божественную основу Истины.
|
|
A stripped imperative of conceptual phrase
|
Голый императив умозрительной фразы,
|
|
Architectonic and inevitable
|
Архитектурный и неизбежный,
|
|
Translated the unthinkable into thought:
|
Переводил немыслимое в мысль:
|
|
A silver-winged fire of naked subtle sense,
|
Серебрянокрылый огонь обнаженного тонкого чувства,
|
|
An ear of mind withdrawn from the outward's rhymes
|
Слух ума, отвернувшийся от ритмов внешнего мира,
|
|
Discovered the seed-sounds of the eternal Word,
|
Обнаруживал семена-звуки вечного Слова,
|
|
The rhythm and music heard that built the worlds,
|
Слышал ритм и музыку, что творят миры
|
|
And seized in things the bodiless Will to be.
|
И ухватывал в вещах бестелесную Волю, что должна проявиться.
|
|
The Illimitable they measured with number's rods
|
Безграничное они измеряли мерками чисел
|
|
And traced the last formula of limited things,
|
И искали последнюю формулу ограниченных вещей,
|
|
In transparent systems bodied termless truths,
|
Воплощали в понятные системы беспредельные истины,
|
|
The Timeless made accountable to Time
|
Пребывающее вне времени делали объяснимым для Времени
|
|
And valued the incommensurable Supreme.
|
И оценивали несоизмеримого Всевышнего.
|
|
To park and hedge the ungrasped infinitudes
|
Чтобы собрать и оградить неуловимые бесконечности,
|
|
They erected absolute walls of thought and speech
|
Они возвели абсолютные стены мысли и речи
|
|
And made a vacuum to hold the One.
|
И создали вакуум, чтобы удержать Единого.
|
|
In their sight they drove towards an empty peak,
|
В своем видении они неслись к пустому пику,
|
|
A mighty space of cold and sunlit air.
|
К могучему пространству холодной, залитой солнцем атмосферы.
|
|
To unify their task, excluding life
|
Чтобы объединить их задачу, исключающую жизнь,
|
|
Which cannot bear the nakedness of the Vast,
|
Что не может вынессти наготы Беспредельности,
|
|
They made a cipher of a multitude,
|
Они создали шифр множества,
|
|
In negation found the meaning of the All
|
В отрицании находили смысл Всего
|
|
And in nothingness the absolute positive.
|
И в ничто обнаруживали абсолютный позитив.
|
|
A single law simplessed the cosmic theme,
|
Единственный закон упрощал космическую тему,
|
|
Compressing Nature into a formula;
|
Втискивая Природу в формулу;
|
|
Their titan labour made all knowledge one,
|
Их титанический труд делал все знание единым,
|
|
A mental algebra of the Spirit's ways,
|
Ментальной алгеброй путей Духа,
|
|
An abstract of the living Divinity.
|
Абстракцией живой Божественности.
|
|
Here the mind's wisdom stopped; it felt complete;
|
Здесь остановливалась мудрость ума; она ощущалась завершенной;
|
|
For nothing more was left to think or know:
|
Ибо ничего больше не оставалось, о чем надо было думать иль что знать:
|
|
In a spiritual zero it sat throned
|
В духовной пустоте он сидел на троне
|
|
And took its vast silence for the Ineffable.
|
И принимал свое обширное молчание за Невыразимое.
|
|
This was the play of the bright gods of Thought.
|
Это была игра сияющих богов Мысли.
|
|
Attracting into time the timeless Light,
|
Привлекая во время вневременный Свет,
|
|
Imprisoning eternity in the hours,
|
Заточая вечность в часы,
|
|
This they have planned, to snare the feet of Truth
|
Они стремились поймать ноги Истины
|
|
In an aureate net of concept and of phrase
|
В позолоченные сети концепции и фразы
|
|
And keep her captive for the thinker's joy
|
И сделать ее пленницей для радости мыслителя
|
|
In his little world built of immortal dreams:
|
В его маленьком мире, построенном из бессмертных грез:
|
|
There must she dwell mured in the human mind,
|
Там она должна была жить, замурованная в человеческом уме,
|
|
An empress prisoner in her subject's house,
|
Императрица, заточенная в доме своего подданного,
|
|
Adored and pure and still on his heart's throne,
|
Обожаемая, чистая и безмолвная на троне его сердца,
|
|
His splendid property cherished and apart
|
Его великолепная собственность, лелеемая и обособленная
|
|
In the wall of silence of his secret muse,
|
В стене безмолвия его тайной думы,
|
|
Immaculate in white virginity,
|
Безупречная в чистой девственности,
|
|
The same for ever and for ever one,
|
Все та же вовеки и вовек одна,
|
|
His worshipped changeless Goddess through all time.
|
Его почитаемая неизменная Богиня на все времена.
|
|
Or else, a faithful consort of his mind
|
Или же, преданная супруга его ума,
|
|
Assenting to his nature and his will,
|
Уступающая его природе и его воле,
|
|
She sanctions and inspires his words and acts
|
Она санкционирует и вдохновляет его слова и действия,
|
|
Prolonging their resonance through the listening years,
|
Продлевая их отклик во внемлющих годах,
|
|
Companion and recorder of his march
|
Товарищ и летописец его марша,
|
|
Crossing a brilliant tract of thought and life
|
Пересекающего сверкающий тракт мысли и жизни,
|
|
Carved out of the eternity of Time.
|
Вырезанное из вечности Времени.
|
|
|
|
|
A witness to his high triumphant star,
|
Свидетель своей высокой триумфальной звезды,
|
|
Her godhead servitor to a crowned Idea,
|
Ее божественный слуга царственной Идеи,
|
|
He shall dominate by her a prostrate world;
|
Благодаря ей он будет господствовать над простершимся миром;
|
|
A warrant for his deeds and his beliefs,
|
Давая санкцию на его дела и на его верования,
|
|
She attests his right divine to lead and rule.
|
Она утверждает его божественное право вести и управлять.
|
|
Or as a lover clasps his one beloved,
|
Или словно любовник, сжимающий в объятиях свою единственную возлюбленную,
|
|
Godhead of his life's worship and desire,
|
Божество поклонения и страсти его жизни,
|
|
Icon of his heart's sole idolatry,
|
Икона одинокого идолопоклонничества его сердца,
|
|
She now is his and must live for him alone:
|
Она теперь принадлежит ему и должна жить для него одного:
|
|
She has invaded him with her sudden bliss,
|
Она затопила его своим внезапным блаженством,
|
|
An exhaustless marvel in his happy grasp,
|
Неистощимое диво в его счастливых объятиях,
|
|
An allurement, a caught ravishing miracle.
|
Очарование, пойманное, пленительное чудо.
|
|
Her now he claims after long rapt pursuit,
|
На нее теперь он претендует после долгой страстной погони,
|
|
The one joy of his body and his soul:
|
Единственную радость его души и тела:
|
|
Inescapable is her divine appeal,
|
Неотразим ее божественный призыв,
|
|
Her immense possession an undying thrill,
|
Бессмертный трепет ее безмерного обладания
|
|
An intoxication and an ecstasy:
|
Опьянение и экстаз:
|
|
The passion of her self-revealing moods,
|
Страсть ее самораскрывающихся настроений,
|
|
A heavenly glory and variety,
|
Божественное великолепие и многообразие
|
|
Makes ever new her body to his eyes,
|
Делают ее тело вечно новым для его глаз
|
|
Or else repeats the first enchantment's touch,
|
Или же повторяют прикосновение первого очарования,
|
|
The luminous rapture of her mystic breasts
|
Светлый восторг ее мистических грудей
|
|
And beautiful vibrant limbs a living field
|
И живое пространство прекрасных вибрирующее членов,
|
|
Of throbbing new discovery without end.
|
Пульсирующее новым открытием, которому нет конца.
|
|
A new beginning flowers in word and laugh,
|
Новое начало цветет в слове и смехе,
|
|
A new charm brings back the old extreme delight:
|
Новое очарование приносит назад прежний высочайший восторг:
|
|
He is lost in her, she is his heaven here.
|
Он теряет себя в ней, она здесь - это его небеса.
|
|
Truth smiled upon the gracious golden game.
|
Истина улыбается грациозной золотой игре.
|
|
Out of her hushed eternal spaces leaned
|
Склонившись из своих безмолвных вечных пространств,
|
|
The great and boundless Goddess feigned to yield
|
Великая и безграничная Богиня притворилась, что уступает
|
|
The sunlit sweetness of her secrecies.
|
Солнечную сладость своих секретов.
|
|
Incarnating her beauty in his clasp
|
Воплощая в его объятиях свою красоту,
|
|
She gave for a brief kiss her immortal lips
|
Она дала для краткого поцелуя свои бессмертные губы
|
|
And drew to her bosom one glorified mortal head:
|
И привлекла к своей груди одну великолепную смертную голову:
|
|
She made earth her home, for whom heaven was too small.
|
Она сделала землю своим домом, та, для которой слишком малы даже небеса.
|
|
In a human breast her occult presence lived;
|
В человеческой груди жило ее оккультное присутствие;
|
|
He carved from his own self his figure of her:
|
Он вырезал ее образ из своей собственной сути:
|
|
She shaped her body to a mind's embrace.
|
Она сформировала свое тело для объятий ума.
|
|
Into thought's narrow limits she has come;
|
Она вошла в узкие границы мысли;
|
|
Her greatness she has suffered to be pressed
|
Она позволила своему величию быть втиснутым
|
|
Into the little cabin of the Idea,
|
В маленькую хижину Идеи,
|
|
The closed room of a lonely thinker's grasp:
|
Тесную комнату понимания одинокого мыслителя:
|
|
She has lowered her heights to the stature of our souls
|
Она снизила свои высоты до уровня наших душ
|
|
And dazzled our lids with her celestial gaze.
|
И ослепила наши глаза своим небесным взглядом.
|
|
Thus each is satisfied with his high gain
|
Так каждый удовлетворен своим высоким достижением
|
|
And thinks himself beyond mortality blest,
|
И думает о себе, как о благословенном за пределами смертности,
|
|
A king of truth upon his separate throne.
|
Как о царе истины на своем обособленном троне.
|
|
To her possessor in the field of Time
|
Ее обладателю в поле Времени
|
|
A single splendour caught from her glory seems
|
Единственный прекрасный отблеск ее великолепия, кажется
|
|
The one true light, her beauty's glowing whole.
|
Одним истинным светом, сияющим целым ее красоты.
|
|
But thought nor word can seize eternal Truth:
|
Но ни мысль, ни слово не могут ухватить вечную Истину:
|
|
The whole world lives in a lonely ray of her sun.
|
Весь мир живет в одном луче ее солнца.
|
|
In our thinking's close and narrow lamp-lit house
|
В тесном и узком, плохоосвещенном доме нашего мышления
|
|
The vanity of our shut mortal mind
|
Тщеславие нашего ограниченного смертного ума
|
|
Dreams that the chains of thought have made her ours;
|
Мечтает, что цепи мысли сделают ее нашей собственностью;
|
|
But only we play with our own brilliant bonds;
|
Но мы лишь играем своими собственными сверкающими узами;
|
|
Tying her down, it is ourselves we tie.
|
Привязывая ее, мы привязываем самих себя.
|
|
In our hypnosis by one luminous point
|
В своем гипнозе, вызванном одной лишь светлой точкой,
|
|
We see not what small figure of her we hold;
|
Мы не видим, насколько малым образом ее мы обладаем;
|
|
We feel not her inspiring boundlessness,
|
Мы не чувствуем ее вдохновляющей безграничности,
|
|
We share not her immortal liberty.
|
Мы не разделяем ее бессмертной свободы.
|
|
Thus is it even with the seer and sage;
|
Так случается даже с провидцем и мудрецом;
|
|
For still the human limits the divine:
|
Ибо до сих пор человек ограничивает божественное:
|
|
Out of our thoughts we must leap up to sight,
|
Из своих мыслей мы должны устремиться вверх к видению,
|
|
Breathe her divine illimitable air,
|
Дышать ее божественным безграничным воздухом,
|
|
Her simple vast supremacy confess,
|
Признать ее простое беспредельное верховенство,
|
|
Dare to surrender to her absolute.
|
Отважиться сдаться ее абсолюту.
|
|
Then the Unmanifest reflects his form
|
Тогда Непроявленный отразит свою форму
|
|
In the still mind as in a living glass;
|
В безмолвном уме, как в живом зеркале;
|
|
The timeless Ray descends into our hearts
|
Вневременный Луч низойдет в наши сердца
|
|
And we are rapt into eternity.
|
И мы будем восторженно поглощены в вечности.
|
|
For Truth is wider, greater than her forms.
|
Ибо Истина шире и более велика, чем ее формы.
|
|
A thousand icons they have made of her
|
Тысячи икон они сделали из нее
|
|
And find her in the idols they adore;
|
И находят ее в идолах, которые они обожают;
|
|
But she remains herself and infinite.
|
Но она остается сама собою и бесконечной.
|
|
|
|
|
End of Canto Eleven
|
Конец песни одиннадцатой
|