|
Canto XIII
|
Песнь тринадцатая
|
|
IN THE SELF OF MIND
|
В Самости Ума
|
|
|
|
|
At last there came a bare indifferent sky
|
Наконец там возникло, пустое, бесстрастное небо,
|
|
Where Silence listened to the cosmic Voice,
|
Где Безмолвие слушало космический Голос,
|
|
But answered nothing to a million calls;
|
Но ничего не отвечало на миллионы призывов;
|
|
The soul's endless question met with no response.
|
Бесконечный вопрос души не находил отклика.
|
|
An abrupt conclusion ended eager hopes,
|
Резкое завершение обрывало страстные надежды,
|
|
A deep cessation in a mighty calm,
|
Глубокая остановка в могучем покое,
|
|
A finis-line on the last page of thought
|
Последняя строка на последней странице мысли,
|
|
And a margin and a blank of wordless peace.
|
Край и пустота бессловесного покоя.
|
|
There paused the climbing hierarchy of worlds.
|
Там останавливалась взбирающаяся иерархия миров.
|
|
He stood on a wide arc of summit Space
|
Он стоял на широкой арке высочайшей вершины Пространства
|
|
Alone with an enormous Self of Mind
|
Один с огромным Я Ума,
|
|
Which held all life in a corner of its vasts.
|
Которое держало всю жизнь в одном углу своих беспредельностей.
|
|
Omnipotent, immobile and aloof,
|
Всемогущее, неподвижное и отчужденное,
|
|
In the world which sprang from it, it took no part:
|
Оно не принимало участия в мире, который брал из него начало:
|
|
It gave no heed to the paeans of victory,
|
Оно не обращало внимания на гимны побед,
|
|
It was indifferent to its own defeats,
|
Оно было безразлично к своим собственным поражениям,
|
|
It heard the cry of grief and made no sign;
|
Оно слышало крик горя и никак не реагировало;
|
|
Impartial fell its gaze on evil and good,
|
Безучастно падал его взгляд на зло и добро,
|
|
It saw destruction come and did not move.
|
Оно видело разрушение и не двигалось.
|
|
An equal Cause of things, a lonely Seer
|
Вечная Причина вещей, одинокий Провидец
|
|
And Master of its multitude of forms,
|
И Властелин своего множества форм,
|
|
It acted not but bore all thoughts and deeds,
|
Он не действовал, но нес в себе все дела и все мысли,
|
|
The witness Lord of Nature's myriad acts
|
Свидетельствующий Повелитель мириадов действий Природы,
|
|
Consenting to the movements of her Force.
|
Соглашающийся с движениями ее Силы.
|
|
His mind reflected this vast quietism.
|
Ум путешественника отражал эту безграничную пассивность.
|
|
This witness hush is the Thinker's secret base:
|
Эта свидетельствующая тишина является тайной основой Мыслителя:
|
|
Hidden in silent depths the word is formed,
|
Скрытое в безмолвных глубинах формируется слово,
|
|
From hidden silences the act is born
|
Из скрытых безмолвий рождается действие
|
|
Into the voiceful mind, the labouring world;
|
В неумолкающем уме, трудящемся мире;
|
|
In secrecy wraps the seed the Eternal sows
|
Тайной окутано семя, что сеет Вечный,
|
|
Silence, the mystic birthplace of the soul.
|
Тишина, мистическое место рождения души.
|
|
In God's supreme withdrawn and timeless hush
|
В высочайшем уединении и вневременной тишине Бога
|
|
A seeing Self and potent Energy met;
|
Встретились Видящее Я и могучая Энергия;
|
|
The Silence knew itself and thought took form:
|
Безмолвие знало себя и мысль обрела форму:
|
|
Self-made from the dual power creation rose.
|
Самосотворенное из дуальной энергии поднялось творение.
|
|
In the still self he lived and it in him;
|
Он жил в безмолвном я, и оно - в нем;
|
|
Its mute immemorable listening depths,
|
Его молчаливые, вечные внимающие глубины,
|
|
Its vastness and its stillness were his own;
|
Его простор и его тишина были его собственными;
|
|
One being with it he grew wide, powerful, free.
|
Слившись с ними, он стал широким, могучим и свободным.
|
|
Apart, unbound, he looked on all things done.
|
Обособленный, освобожденный от уз, он смотрел на все сотворенное.
|
|
As one who builds his own imagined scenes
|
Как тот, кто творит свои воображаемые сцены
|
|
And loses not himself in what he sees,
|
И не теряет себя в том, что видит,
|
|
Spectator of a drama self-conceived,
|
Зритель самозадуманной драмы,
|
|
He looked on the world and watched its motive thoughts
|
Он взирал на мир и наблюдал его побудительные мысли
|
|
With the burden of luminous prophecy in their eyes,
|
С ношей светлого пророчества в их глазах,
|
|
Its forces with their feet of wind and fire
|
Его силы с ногами ветра и пламени
|
|
Arisen from the dumbness in his soul.
|
Поднимались из молчания в его душе.
|
|
All now he seemed to understand and know;
|
Все теперь он, казалось, понимает и знает;
|
|
Desire came not nor any gust of will,
|
Не возникало желание и никакого побуждения воли,
|
|
The great perturbed inquirer lost his task;
|
Великий беспокойный исследователь утратил свою задачу;
|
|
Nothing was asked nor wanted any more.
|
Он ни о чем не спрашивал и ничего не хотел больше.
|
|
There he could stay, the Self, the Silence won:
|
Там он мог оставаться, как Дух, завоеванное Безмолвие:
|
|
His soul had peace, it knew the cosmic Whole.
|
Его душа пребывала в покое, он узнал космическое Целое.
|
|
Then suddenly a luminous finger fell
|
Затем вдруг сияющий палец опустился
|
|
On all things seen or touched or heard or felt
|
На все вещи видимые, осязаемые, слышимые или ощущаемые
|
|
And showed his mind that nothing could be known;
|
И показал его уму, что ничего не могло быть познано;
|
|
That must be reached from which all knowledge comes.
|
Должно быть достигнуто То, откуда приходит всякое знание.
|
|
The sceptic Ray disrupted all that seems
|
Скептический Луч разрушил все видимости
|
|
And smote at the very roots of thought and sense.
|
И уничтожил самые корни мысли и чувства.
|
|
In a universe of Nescience they have grown,
|
Они росли во вселенной Неведения,
|
|
Aspiring towards a superconscient Sun,
|
Стремясь к сверхсознательному Солнцу,
|
|
Playing in shine and rain from heavenlier skies
|
Играя в сиянии и дожде более божественных небес,
|
|
They never can win however high their reach
|
Которых они никогда не могли завоевать, как бы высоко не поднимались,
|
|
Or overpass however keen their probe.
|
Или превзойти, как бы не был глубок их поиск.
|
|
A doubt corroded even the means to think,
|
Сомнение пало даже на средства мышления,
|
|
Distrust was thrown upon Mind's instruments;
|
Недоверие было брошено на инструменты Ума;
|
|
All that it takes for reality's shining coin,
|
Все, что он принимает за сверкающую монету реальности,
|
|
Proved fact, fixed inference, deduction clear,
|
Достоверный факт, устойчивое умозаключение, чистую дедукцию,
|
|
Firm theory, assured significance,
|
Прочную теорию, несомненный смысл,
|
|
Appeared as frauds upon Time's credit bank
|
Стало выглядеть фальшивками, предъявляемыми кредитному банку Времени,
|
|
Or assets valueless in Truth's treasury.
|
Или ценными бумагами, ничего не стоящими в казначействе Истины.
|
|
An Ignorance on an uneasy throne
|
Неведение на беспокойном троне
|
|
Travestied with a fortuitous sovereignty
|
Пародировало со случайной властью
|
|
A figure of knowledge garbed in dubious words
|
Фигуру знания, облаченную в сомнительные слова
|
|
And tinsel thought-forms brightly inadequate.
|
И, вызывающе неподходящие , мишурные мыслеформы.
|
|
A labourer in the dark dazzled by half-light,
|
Чернорабочий во тьме, ослепленный сиянием полусвета,
|
|
What it knew was an image in a broken glass,
|
То, что оно знало, было образом в разбитом стекле,
|
|
What it saw was real but its sight untrue.
|
То, что оно видело, было реальным, но его зрение было ложным.
|
|
All the ideas in its vast repertory
|
Все идеи в его огромном хранилище
|
|
Were like the mutterings of a transient cloud
|
Были подобны бормотанию мимолетной тучи,
|
|
That spent itself in sound and left no trace.
|
Что растрачивает себя в звуке и не оставляет следа.
|
|
A frail house hanging in uncertain air,
|
Хрупкий дом, висящий в зыбком воздухе,
|
|
The thin ingenious web round which it moves,
|
Тонкая хитроумная паутина, вокруг которой он движется,
|
|
Put out awhile on the tree of the universe,
|
Развешенная на какое-то время на дереве вселенной
|
|
And gathered up into itself again,
|
И собранная снова в саму себя,
|
|
Was only a trap to catch life's insect food,
|
Была только ловушкой, чтобы хватать насекомую пищу жизни,
|
|
Winged thoughts that flutter fragile in brief light
|
Крылатые хрупкие мысли, порхающие в недолговечном свете,
|
|
But dead, once captured in fixed forms of mind,
|
Но умирающие сразу же, как только они становились фиксированными формами ума,
|
|
Aims puny but looming large in man's small scale,
|
Ничтожные цели, кажущиеся большими на малой шкале человека,
|
|
Flickers of imagination's brilliant gauze
|
Мерцания тонкой сверкающей ткани воображения
|
|
And cobweb-wrapped beliefs alive no more.
|
И мертвые покрытые паутиной верования.
|
|
The magic hut of built-up certitudes
|
Магическая лачуга возведенных несомненностей,
|
|
Made out of glittering dust and bright moonshine
|
Сделанная из сверкающей пыли и яркого лунного света,
|
|
In which it shrines its image of the Real,
|
В которой оно благоговейно хранит свой образ Реальности,
|
|
Collapsed into the Nescience whence it rose.
|
Обрушилась в Неведение, откуда она поднялась.
|
|
Only a gleam was there of symbol facts
|
Там был лишь проблеск символических фактов,
|
|
That shroud the mystery lurking in their glow,
|
Что скрывали мистерию, таящуюся в их свете,
|
|
And falsehoods based on hidden realities
|
И многоликая ложь, основанная на скрытых реальностях,
|
|
By which they live until they fall from Time.
|
Посредством которой они живут, пока не выпадут из Времени.
|
|
Our mind is a house haunted by the slain past,
|
Наш ум -- это дом, осаждаемый убитым прошлым,
|
|
Ideas soon mummified, ghosts of old truths,
|
Идеи, что быстро становятся мумиями, призраками старых истин,
|
|
God's spontaneities tied with formal strings
|
Спонтанные действия Бога, связанные формальными узами
|
|
And packed into drawers of reason's trim bureau,
|
И разложенные в аккуратном порядке по полочкам рассудка,
|
|
A grave of great lost opportunities,
|
Могила великих утраченных возможностей,
|
|
Or an office for misuse of soul and life
|
Или учреждение для неправильного использования души и жизни
|
|
And all the waste man makes of heaven's gifts
|
И все это пустое мотовство, в которое человек превращает дары небес,
|
|
And all his squanderings of Nature's store,
|
И все его расточение богатств Природы,
|
|
A stage for the comedy of Ignorance.
|
Сцена для комедии Неведения.
|
|
The world seemed a long aeonic failure's scene:
|
Мир казался ареной долгой эпохальной неудачи:
|
|
All sterile grew, no base was left secure.
|
Все стало бесплодным, не осталось никакой надежной основы.
|
|
Assailed by the edge of the convicting beam
|
Осаждаемый лезвием обличающего луча,
|
|
The builder Reason lost her confidence
|
Строитель-Рассудок утратил свою уверенность
|
|
In the successful sleight and turn of thought
|
В удачливой ловкости и поворотах мысли,
|
|
That makes the soul the prisoner of a phrase.
|
Что делают душу пленником фразы.
|
|
Its highest wisdom was a brilliant guess,
|
Его самая высокая мудрость была сверкающей догадкой,
|
|
Its mighty structured science of the worlds
|
Его могучая структурированная наука миров была
|
|
A passing light on being's surfaces.
|
Мимолетным светом на поверхностях бытия.
|
|
There was nothing there but a schema drawn by sense,
|
Там небыло ничего, кроме схемы, начертанной чувством,
|
|
A substitute for eternal mysteries,
|
Заменитель вечных мистерий,
|
|
A scrawl figure of reality, a plan
|
Неясная фигура реальности, план
|
|
And elevation by the architect Word
|
И величие архитектектурного Слова,
|
|
Imposed upon the semblances of Time.
|
Навязанные на подобия Времени.
|
|
Existence' self was shadowed by a doubt;
|
Существование я была затенено сомнением;
|
|
Almost it seemed a lotus-leaf afloat
|
Оно почти казалось листом лотоса, плывущим
|
|
On a nude pool of cosmic Nothingness.
|
По пустому пруду космического Ничто.
|
|
This great spectator and creator Mind
|
Этот великий зритель, созидательный Ум,
|
|
Was only some half-seeing's delegate,
|
Был только делегатом чего-то полузримого,
|
|
A veil that hung between the soul and Light,
|
Вуалью, что висит между душой и Светом,
|
|
An idol, not the living body of God.
|
Идолом, а не живым телом Бога.
|
|
Even the still spirit that looks upon its works
|
Даже безмолвный дух, что смотрит на свои работы,
|
|
Was some pale front of the Unknowable;
|
Казался каким-то бледным фасадом Непостижимого;
|
|
A shadow seemed the wide and witness Self,
|
Тенью казалось широкое, свидетельствующее Я,
|
|
Its liberation and immobile calm
|
Его освобождение и неподвижный покой -
|
|
A void recoil of being from Time-made things,
|
Пустым уходом существа от сотворенных Временем вещей,
|
|
Not the self-vision of Eternity.
|
А не самовидением Вечности.
|
|
Deep peace was there, but not the nameless Force:
|
Глубокий покой царил там, но не безымянная Сила:
|
|
Our sweet and mighty Mother was not there
|
Там не было нашей сладостной, могучей Матери,
|
|
Who gathers to her bosom her children's lives,
|
Которая собирает к своей груди жизни своих детей,
|
|
Her clasp that takes the world into her arms
|
Ее объятий, берущих мир в свои руки
|
|
In the fathomless rapture of the Infinite,
|
В бездонном восторге Бесконечности,
|
|
The Bliss that is creation's splendid grain
|
Блаженства, этого великолепного зерна творения
|
|
Or the white passion of God-ecstasy
|
Или белой страсти Божественного экстаза,
|
|
That laughs in the blaze of the boundless heart of Love.
|
Что смеется в пламени безграничного сердца Любви.
|
|
A greater Spirit than the Self of Mind
|
Более великий Дух, чем Я Ума,
|
|
Must answer to the questioning of his soul.
|
Должен ответить вопрошанию его души.
|
|
For here was no firm clue and no sure road;
|
Ибо здесь не было прочного ключа и надежной дороги;
|
|
High-climbing pathways ceased in the unknown;
|
Высоко взбирающиеся тропы обрывались в неведомом;
|
|
An artist Sight constructed the Beyond
|
Художник-Видение конструировало Запредельное
|
|
In contrary patterns and conflicting hues;
|
В противоположных образцах и конфликтующих оттенках;
|
|
A part-experience fragmented the Whole.
|
Частичное переживание фрагментировало Целое.
|
|
He looked above, but all was blank and still:
|
Он устремлял свой взор ввысь, но все было пустым и безмолвным:
|
|
A sapphire firmament of abstract Thought
|
Сапфировый небесный свод абстрактной Мысли
|
|
Escaped into a formless Vacancy.
|
Убегал в бесформенную Пустоту.
|
|
He looked below, but all was dark and mute.
|
Он смотрел вниз, но все было темным и безмолвным.
|
|
A noise was heard, between, of thought and prayer,
|
Посередине был слышен шум мысли и молитвы,
|
|
A strife, a labour without end or pause;
|
Борьбы и бесконечного труда;
|
|
A vain and ignorant seeking raised its voice.
|
Тщетные, невежественные поиски поднимали свой голос.
|
|
A rumour and a movement and a call,
|
Молва, движение и зов,
|
|
A foaming mass, a cry innumerable
|
Пенящаяся масса, бесчисленный крики
|
|
Rolled ever upon the ocean surge of Life
|
Вечно катились на океанической волне Жизни
|
|
Along the coasts of mortal Ignorance.
|
Вдоль берегов смертного Неведения.
|
|
On its unstable and enormous breast
|
На его изменчивой, огромной груди
|
|
Beings and forces, forms, ideas like waves
|
Существа и силы, формы, идеи, как волны,
|
|
Jostled for figure and supremacy,
|
Толкались, чтобы обрести форму и преобладать,
|
|
And rose and sank and rose again in Time;
|
Поднимались, тонули и вновь поднимались во Времени;
|
|
And at the bottom of the sleepless stir,
|
А на дне неусыпной суеты
|
|
A Nothingness parent of the struggling worlds,
|
Ничто, источник борющихся миров,
|
|
A huge creator Death, a mystic Void,
|
Огромная творящая Смерть, мистическая Пустота,
|
|
For ever sustaining the irrational cry,
|
Вечно поддерживая иррациональный крик,
|
|
For ever excluding the supernal Word,
|
Вечно исключая высочайшее Слово,
|
|
Motionless, refusing question and response,
|
Неподвижная, отбрасывая вопросы и ответы,
|
|
Reposed beneath the voices and the march
|
Расположилась под шумом голосов и маршем
|
|
The dim Inconscient's dumb incertitude.
|
Немая неопределенность смутного Несознательного.
|
|
Two firmaments of darkness and of light
|
Два небесных свода света и тьмы
|
|
Opposed their limits to the spirit's walk;
|
Противопоставляли свои пределы путешествию духа;
|
|
It moved veiled in from Self's infinity
|
Тот двигался, завуалированный от бесконечности Я,
|
|
In a world of beings and momentary events
|
В мире существ и преходящих событий,
|
|
Where all must die to live and live to die.
|
Где все должно умирать, чтобы жить, и жить, чтоб умирать.
|
|
Immortal by renewed mortality,
|
Бессмертный обновляемой смертностью,
|
|
It wandered in the spiral of its acts
|
Дух блуждал в спирали своих действий
|
|
Or ran around the cycles of its thought,
|
Или бегал кружа, в циклах своей мысли,
|
|
Yet was no more than its original self
|
Однако был не больше, чем его изначальное я,
|
|
And knew no more than when it first began.
|
И знал не больше, чем когда он впервые начался.
|
|
To be was a prison, extinction the escape.
|
Существование было тюрьмой, исчезновение было избавлением.
|
|
Конец песни тринадцатой
|
End of Canto Thirteen
|
|
|
|