|
Around him shone a great felicitous Day. 233
|
Вокруг него блистал великий, чудный День.
|
|
A lustre of some rapturous Infinite,
|
Великолепие какой-то восторженной Бесконечности,
|
|
It held in the splendour of its golden laugh
|
Она несла в сверкании своего золотого смеха
|
|
Regions of the heart's happiness set free,
|
Счастливые пространства освобожденного сердца,
|
|
Intoxicated with the wine of God,
|
Опьяненного Божественным вином,
|
|
Immersed in light, perpetually divine.
|
И погруженного в свет, вечно божественный.
|
|
A favourite and intimate of the Gods
|
Любимица и сокровенная подруга Богов,
|
|
Obeying the divine command to joy,
|
Покорная божественной команде радоваться,
|
|
It was the sovereign of its own delight
|
Она была царицей своего собственного восторга
|
|
And master of the kingdoms of its force.
|
И владычицей царств своей силы
|
|
Assured of the bliss for which all forms were made,
|
Уверенная в блаженстве, ради которого все формы были cотворены,
|
|
Unmoved by fear and grief and the shocks of Fate
|
Незатрагиваемая горем, страхом и ударами Судьбы,
|
|
And unalarmed by the breath of fleeting Time
|
И не тревожимая дыханием мимолетного Времени,
|
|
And unbesieged by adverse circumstance,
|
И не осаждаемая враждебным обстоятельством,
|
|
It breathed in a sweet secure unguarded ease
|
Она дышала сладостной, беспечной, не знающей тревог, непринужденностью,
|
|
Free from our body's frailty inviting death,
|
Свободная от нашего бренного тела, призывающего смерть,
|
|
Far from our danger-zone of stumbling Will.
|
Далекая от нашей опасной зоны спотыкающейся Воли.
|
|
It needed not to curb its passionate beats;
|
Она не нуждалась в том, чтобы сдерживать свои страстные удары;
|
|
Thrilled by the clasp of the warm satisfied sense
|
Трепеща в объятиях теплого удовлетворенного чувства
|
|
And the swift wonder-rush and flame and cry
|
И стремительной погони чуда, крика и огня,
|
|
Of the life-impulses' red magnificent race,
|
Великолепных скачек багряных всплесков жизни,
|
|
It lived in a jewel-rhythm of the laughter of God
|
Она жила в драгоценном ритме Божественного смеха
|
|
And lay on the breast of universal love.
|
И покоилась на груди универсальной любви.
|
|
Immune the unfettered Spirit of Delight
|
Свободный и не сдерживаемый ничем Дух Восторга
|
|
Pastured his gleaming sun-herds and moon-flocks
|
Пас свои мерцающие солнечные стада и лунные табуны
|
|
Along the lyric speed of griefless streams
|
Вдоль лирических берегов бесгорестных потоков
|
|
In fragrance of the unearthly asphodel.
|
В аромате неземной асфодели.
|
|
A silence of felicity wrapped the heavens,
|
Безмолвие блаженства окутывало небеса,
|
|
A careless radiance smiled upon the heights;
|
Беспечное сияние смеялось на высотах;
|
|
A murmur of inarticulate ravishment
|
Шепот невыразимого восхищения
|
|
Trembled in the winds and touched the enchanted soil;
|
Трепетал в ветрах, касаясь очарованной земли;
|
|
Incessant in the arms of ecstasy 234
|
Неустанно повторяя в объятиях экстаза;
|
|
Repeating its sweet involuntary note
|
Свою спонтанную и сладостную ноту,
|
|
A sob of rapture flowed along the hours.
|
Рыдание восторга текло сквозь часы.
|
|
Advancing under an arch of glory and peace,
|
Идя под небесами великолепия и покоя,
|
|
Traveller on plateau and on musing ridge,
|
Шествуя по погруженным в раздумье плоскогорьям и горам
|
|
As one who sees in the World-Magician's glass
|
Как тот, кто в зеркале Мирового Мага видит
|
|
A miracled imagery of soul-scapes flee
|
Чудесные образ избавительного бегства души,
|
|
He traversed scenes of an immortal joy
|
Он пересекал пейзажи бессмертной радости
|
|
And gazed into abysms of beauty and bliss.
|
И заглядывал в долины красоты и блаженства.
|
|
Around him was a light of conscious suns
|
Свет сознательных солнц сиял вокруг него
|
|
And a brooding gladness of great symbol things;
|
И созерцательная радость великих символических вещей;
|
|
To meet him crowded plains of brilliant calm,
|
Его встречали равнины, исполненные сияющего покоя,
|
|
Mountains and violet valleys of the Blest,
|
Горы и фиолетовые долины Счастья,
|
|
Deep glens of joy and crooning waterfalls
|
Глубокие расселины радости и поющие водопады,
|
|
And woods of quivering purple solitude;
|
И леса трепетного, багряного уединения;
|
|
Below him lay like gleaming jewelled thoughts
|
Под ним лежали, мерцая словно россыпь драгоценных мыслей,
|
|
Rapt dreaming cities of Gandharva kings.
|
Восторженные грезы-города царей Гандхарвов.
|
|
Across the vibrant secrecies of Space
|
Через вибрирующие таинства Пространства
|
|
A dim and happy music sweetly stole,
|
Сладостно, украдкой проникала неясная, счастливая музыка,
|
|
Smitten by unseen hands he heard heart-close
|
Которую он слышал рядом с сердцем, что извлекалась незримыми руками,
|
|
The harps' cry of the heavenly minstrels pass,
|
Рыданье арф небесных менестрелей
|
|
And voices of unearthly melody
|
И звуки неземной мелодии
|
|
Chanted the glory of eternal love
|
Воспевали великолепие вечной любви
|
|
In the white-blue-moonbeam air of Paradise.
|
В лунном бело-голубом воздухе Рая.
|
|
A summit and core of all that marvellous world,
|
Вершиной и центром всего этого чудесного мира
|
|
Apart stood high Elysian nameless hills,
|
Вдали возвышались безымянные холмы Блаженства,
|
|
Burning like sunsets in a trance of eve.
|
Горящие словно солнечные закаты в вечернем трансе.
|
|
As if to some new unsearched profundity,
|
Как будто в какую-то неведомую, неиследованную глубину
|
|
Into a joyful stillness plunged their base;
|
В радостной неподвижности уходило их подножие;
|
|
Their slopes through a hurry of laughter and voices sank,
|
В торопливом смехе и многоголосье их склоны сбегали вниз,
|
|
Crossed by a throng of singing rivulets,
|
Пересекаемые толчеею поющих ручьёв,
|
|
Adoring blue heaven with their happy hymn,
|
Воспевая голубые небеса своим счастливым гимном,
|
|
Down into woods of shadowy secrecy:
|
Они бежали вниз, в таинство тенистых лесов:
|
|
Lifted into wide voiceless mystery
|
Поднятые в бескрайнюю, безмолвную мистерию,
|
|
Their peaks climbed towards a greatness beyond life.
|
Их вершины взбирались к величию, лежащему за гранью жизни.
|
|
The shining Edens of the vital gods
|
Сияющие Эдемы витальных богов
|
|
Received him in their deathless harmonies. 235
|
Приняли его в свои бессмертные гармонии.
|
|
All things were perfect there that flower in Time;
|
Там было совершенным всё то, что проявлено во времени;
|
|
Beauty was there creation's native mould,
|
Красота была естественной формой творения,
|
|
Peace was a thrilled voluptuous purity.
|
Покой был трепетной, чувственною чистотой.
|
|
There Love fulfilled her gold and roseate dreams
|
Там Любовь творила свои золотые и розовые грезы
|
|
And Strength her crowned and mighty reveries;
|
Увенченная Силой и могучими фантазиями;
|
|
Desire climbed up, a swift omnipotent flame,
|
Желание вздымалось стремительным, всемогущим пламенем
|
|
And Pleasure had the stature of the gods;
|
И Наслаждение несло в себе достоинство богов;
|
|
Dream walked along the highways of the stars;
|
Мечта там шествовала широкими путями звезд;
|
|
Sweet common things turned into miracles:
|
Обычные, сладостные вещи превращались в чудеса:
|
|
Overtaken by the spirit's sudden spell,
|
Охваченная внезапным очарованьем духа,
|
|
Smitten by a divine passion's alchemy,
|
Сраженная алхимией божественной страсти,
|
|
Pain's self compelled transformed to potent joy
|
Сущность боли была вынуждена преобразиться в могучую радость,
|
|
Curing the antithesis twixt heaven and hell.
|
Залечивая резкий контраст между небесами и адом.
|
|
All life's high visions are embodied there,
|
Там были воплощены все высокие грезы жизни,
|
|
Her wandering hopes achieved, her aureate combs
|
Осуществлены её странствующие надежды, её золотистые соты,
|
|
Caught by the honey-eater's darting tongue,
|
Схвачены стремительным языком вкушающего мёд,
|
|
Her burning guesses changed to ecstasied truths,
|
Её жгучие догадки, превратившиеся в экстатические истины,
|
|
Her mighty pantings stilled in deathless calm
|
Её могучее тяжёлое дыхание затихло в бессмертном покое
|
|
And liberated her immense desires.
|
И были освобождены ее огромные желания.
|
|
In that paradise of perfect heart and sense
|
В этом рае совершенного сердца и чувства
|
|
No lower note could break the endless charm
|
Никакая низкая нота не могла нарушить бесконечное очарование
|
|
Of her sweetness ardent and immaculate;
|
Её пылкой и безупречной чистой сладости;
|
|
Her steps are sure of their intuitive fall.
|
Её шаги не сомневались в своей интуитивной поступи.
|
|
After the anguish of the soul's long strife
|
После муки долгой битвы души
|
|
At length were found calm and celestial rest
|
Был обретен, наконец, спокойный, небесный отдых,
|
|
And, lapped in a magic flood of sorrowless hours,
|
И, окутанные магическим потоком безгорестных часов,
|
|
Healed were his warrior nature's wounded limbs
|
Были излечены израненные члены его природы воина
|
|
In the encircling arms of Energies
|
В объятиях окружающих его Энергий,
|
|
That brooked no stain and feared not their own bliss.
|
Что не выносят пятен и не страшаться своего собственного блаженства.
|
|
In scenes forbidden to our pallid sense
|
Средь сцен, запретных для наших слабых чувств,
|
|
Amid miraculous scents and wonder-hues
|
Средь дивных запахов и чудесных красок
|
|
He met the forms that divinise the sight,
|
Он встречался с формами, что обожествляют зрение,
|
|
To music that can immortalise the mind
|
И слушал музыку, способную обессмертить ум
|
|
And make the heart wide as infinity
|
И сделать сердце необъятным, словно бесконечность,
|
|
Listened, and captured the inaudible
|
Он прислушивался и улавливал неслышные
|
|
Cadences that awake the occult ear: 236
|
Ритмы, пробуждающие оккультное ухо:
|
|
Out of the ineffable hush it hears them come
|
Оно слушал, как они возникают из невыразимой тишины,
|
|
Trembling with the beauty of a wordless speech,
|
Вибрируя красотою бессловесной речи,
|
|
And thoughts too great and deep to find a voice,
|
И мысли, слишком великие и глубокие, чтобы воплотиться в звуке,
|
|
Thoughts whose desire new-makes the universe.
|
Мысли, чьё желание творит вселенную заново.
|
|
A scale of sense that climbed with fiery feet
|
Гамма чувств, взбирающаяся на огненных ногах
|
|
To heights of unimagined happiness,
|
На высоты невообразимого счастья,
|
|
Recast his being's aura in joy-glow,
|
Переплавляя ауру его существа в радостное пламя,
|
|
His body glimmered like a skiey shell;
|
Его тело светилось как небесная оболочка;
|
|
His gates to the world were swept with seas of light.
|
Его ворота в мир были сметены морями света.
|
|
His earth, dowered with celestial competence,
|
Его субстанция, наделённая божественной способностью,
|
|
Harboured a power that needed now no more
|
Таила теперь силу, не нуждющуюся больше в том,
|
|
To cross the closed customs-line of mind and flesh
|
Чтоб проходить закрытую таможню между умом и плотью
|
|
And smuggle godhead into humanity.
|
И контрабандой доставлять божественное в человеческое.
|
|
It shrank no more from the supreme demand
|
Она не уклонялась больше от высочайшего требования
|
|
Of an untired capacity for bliss,
|
Неутомимой способности к блаженству,
|
|
A might that could explore its own infinite
|
Могущество, способное исследовать свою собственную бесконенчность
|
|
And beauty and passion and the depths' reply
|
И красоту, и страсть, и отклики глубин,
|
|
Nor feared the swoon of glad identity
|
Не страшилось восторга радостной отождествленности,
|
|
Where spirit and flesh in inner ecstasy join
|
Где дух и плоть соединяются во внутреннем экстазе,
|
|
Annulling the quarrel between self and shape.
|
Прекращая спор меж сущностью и формой.
|
|
It drew from sight and sound spiritual power,
|
Она извлекала духовную силу из виденья и звука,
|
|
Made sense a road to reach the intangible:
|
Сделав чувство дорогой, чтобы достичь неуловимое:
|
|
It thrilled with the supernal influences
|
Она трепетала от божественных прикосновений,
|
|
That build the substance of life's deeper soul.
|
Творящих субстанцию более глубокой души жизни.
|
|
Earth-nature stood reborn, comrade of heaven.
|
Земная природа восстала, перерождённая, товарищем небес.
|
|
A fit companion of the timeless Kings,
|
Достойный соратник бессмертных Царей,
|
|
Equalled with the godheads of the living Suns,
|
Став в один ряд с божествами живых Солнц,
|
|
He mixed in the radiant pastimes of the Unborn,
|
Он присоединился к лучезарным играми Нерождённого,
|
|
Heard whispers of the Player never seen
|
Слыша шёпот вечно незримого Игрока,
|
|
And listened to his voice that steals the heart
|
И внимая его голосу, что украдкой похищает сердце
|
|
And draws it to the breast of God's desire,
|
И влечёт его к груди Божественной страсти,
|
|
And felt its honey of felicity
|
И чувствовал мёд его блаженства
|
|
Flow through his veins like the rivers of Paradise,
|
Поток, бегущий через вены, словно реки Рая,
|
|
Made body a nectar-cup of the Absolute.
|
Сделавший тело чашей, исполненной нектара Абсолюта.
|
|
In sudden moments of revealing flame,
|
Во внезапных мгновениях пламенного откровения,
|
|
In passionate responses half-unveiled 237
|
В страстных полураскрытых откликах,
|
|
He reached the rim of ecstasies unknown;
|
Он достиг края неведомых экстазов;
|
|
A touch supreme surprised his hurrying heart,
|
Высочайшее прикосновение поразило его охваченное нетерпением сердце,
|
|
The clasp was remembered of the Wonderful,
|
Память сохранила объятия чудесного,
|
|
And hints leaped down of white beatitudes.
|
И намёки чистых блаженств слетали вниз.
|
|
Eternity drew close disguised as Love
|
Вечность стала близка, скрываясь за маскою Любви,
|
|
And laid its hand upon the body of Time.
|
И наложила свою свою руку на тело Времени.
|
|
A little gift comes from the Immensitudes,
|
Малый дар проистекает из этих Необъятностей,
|
|
But measureless to life its gain of joy;
|
Но безмерен для жизни ее выигрыш радостью;
|
|
All the untold Beyond is mirrored there.
|
Всё невыразимое Запредельное отражено там
|
|
A giant drop of the Bliss unknowable
|
Гигантская капля непостижимого Блаженства
|
|
Overwhelmed his limbs and round his soul became
|
Переполнила его члены и, объяв его душу, стала
|
|
A fiery ocean of felicity;
|
Пламенным океаном восторга;
|
|
He foundered drowned in sweet and burning vasts:
|
Он тонул, погружаясь в сладостные, пылающие беспредельности:
|
|
The dire delight that could shatter mortal flesh,
|
Ужасный восторг, способный разорвать смертную плоть,
|
|
The rapture that the gods sustain he bore.
|
Упоение, он вынес, которое переживают лишь боги.
|
|
Immortal pleasure cleansed him in its waves
|
Бессмертная радость омыла его в своих водах
|
|
And turned his strength into undying power.
|
И обратила его силу бессмертное могущество.
|
|
Immortality captured Time and carried Life.
|
Бессмертие пленило Время и подхватило Жизнь.
|
|
End of Canto Nine
|
Конец песни девятой.
|