|
Canto III
|
Песнь третья
|
|
SATYAVAN AND SAVITRI
|
Сатьяван и Савитри
|
|
|
|
|
Out of the voiceless mystery of the past
|
Из безмолвной мистерии прошлого,
|
|
In a present ignorant of forgotten bonds
|
В настоящем, неведающем о позабытых узах,
|
|
These spirits met upon the roads of Time.
|
Два этих духа встретились на дорогах Времени.
|
|
Yet in the heart their secret conscious selves
|
Однако в сердце их тайные сознательные я
|
|
At once aware grew of each other warned
|
Сразу начали узнавать друг друга, предупрежденные
|
|
By the first call of a delightful voice
|
Первым же звуком восхитительного голоса
|
|
And a first vision of the destined face.
|
И первым видением предопределенного лика.
|
|
As when being cries to being from its depths
|
Как существо из своих глубин взывает к существу
|
|
Behind the screen of the external sense
|
Из-за ширмы внешних чувств
|
|
And strives to find the heart-disclosing word,
|
И стремиться найти открывающее сердце слово
|
|
The passionate speech revealing the soul's need,
|
И страстную речь, раскрывающую нужду души,
|
|
But the mind's ignorance veils the inner sight,
|
Но неведение ума скрывает внутреннее видение,
|
|
Only a little breaks through our earth-made bounds,
|
И лишь немногое пробивается через наши землею сотворенные границы,
|
|
So now they met in that momentous hour,
|
Так теперь они встретились в этот час судьбы,
|
|
So utter the recognition in the deeps,
|
И таким абсолютным было узнавание в глубинах,
|
|
The remembrance lost, the oneness felt and missed.
|
Когда-то пережитое, утерянное воспоминание, утраченное единство.
|
|
Thus Satyavan spoke first to Savitri:
|
И Сатьяван первым обратился к Савитри:
|
|
"O thou who com'st to me out of Time's silences,
|
"О ты, что явилась мне из безмолвия Времен,
|
|
Yet thy voice has wakened my heart to an unknown bliss,
|
Твой голос пробуждает мое сердце к неведомым блаженствам,
|
|
Immortal or mortal only in thy frame,
|
Бессмертная или смертная лишь в своей форме,
|
|
For more than earth speaks to me from thy soul
|
Ибо что-то большее, чем земля, говорит со мной из твоей души
|
|
And more than earth surrounds me in thy gaze,
|
И что-то большее, чем земля, обнимает меня в твоем взоре,
|
|
How art thou named among the sons of men?
|
Как величают тебя среди людей?
|
|
Whence hast thou dawned filling my spirit's days,
|
Откуда явилась ты, чтобы заполнить дни моего духа?
|
|
Brighter than summer, brighter than my flowers,
|
Ты ярче лета, прекраснее, чем мои цветы,
|
|
Into the lonely borders of my life,
|
В одиноких границах моей жизни,
|
|
O sunlight moulded like a golden maid?
|
О, солнечный луч, что воплотился в золотую деву?
|
|
I know that mighty gods are friends of earth.
|
Я знаю, что могущественные боги - друзья земли.
|
|
Amid the pageantries of day and dusk,
|
Среди великолепий дней и сумрака ночей
|
|
Long have I travelled with my pilgrim soul
|
Я долго странствовал со своей душою-пилигримом,
|
|
Moved by the marvel of familiar things.
|
Влекомый чудом знакомых мне вещей.
|
|
Earth could not hide from me the powers she veils:
|
Земля не могла от меня укрыть те свои силы, которые она скрывает:
|
|
Even though moving mid an earthly scene
|
И даже среди земных сцен
|
|
And the common surfaces of terrestrial things,
|
И на привычной поверхности земных вещей,
|
|
My vision saw unblinded by her forms;
|
Мое виденье способно было видеть, не ослепляясь ее формами;
|
|
The Godhead looked at me from familiar scenes.
|
Божественное смотрело на меня из знакомых сцен.
|
|
I witnessed the virgin bridals of the dawn
|
Я был свидетелем на свадьбах девственных зари,
|
|
Behind the glowing curtains of the sky
|
За занавесом пылающим небес
|
|
Or vying in joy with the bright morning's steps
|
Или, соперничая в радости с шагами сияющего утра,
|
|
I paced along the slumbrous coasts of noon,
|
Я шел по дремлющим побережьями полудня,
|
|
Or the gold desert of the sunlight crossed
|
Или пересекал пустыню золотую солнечного света,
|
|
Traversing great wastes of splendour and of fire,
|
Следуя великими просторами великолепия и пламени,
|
|
Or met the moon gliding amazed through heaven
|
Или встречал луну, скользящую удивленно в небесах
|
|
In the uncertain wideness of the night,
|
В ночной неясной бесконечности,
|
|
Or the stars marched on their long sentinel routes
|
Или звезды следовали сторожевыми длинным маршрутами,
|
|
Pointing their spears through the infinitudes:
|
Пронзая своими копьями пространства беспредельности:
|
|
The day and dusk revealed to me hidden shapes;
|
День и ночь мне раскрывали свои сокровенные формы;
|
|
Figures have come to me from secret shores
|
Фигуры мне являлись с каких-то тайных берегов,
|
|
And happy faces looked from ray and flame.
|
Счастливые лики из лучей и пламени смотрели на меня.
|
|
I have heard strange voices cross the ether's waves,
|
Я слышал странные голоса, звучащие из волн эфира,
|
|
The Centaur's wizard song has thrilled my ear;
|
Мой слух тревожили колдовские песни Кентавра;
|
|
I have glimpsed the Apsaras bathing in the pools,
|
Апсар я видел мельком, купающихся в тиши лесных прудов,
|
|
I have seen the wood-nymphs peering through the leaves;
|
И нимф лесных сквозь просветы играющей листвы;
|
|
The winds have shown to me their trampling lords,
|
И ветры мне являли своих неистовых богов,
|
|
I have beheld the princes of the Sun
|
Я принцев Солнца видел,
|
|
Burning in thousand-pillared homes of light.
|
Пылающих в тысячеколонных домах света.
|
|
So now my mind could dream and my heart fear
|
Поэтому сейчас мой ум воображет и мое сердце страшиться
|
|
That from some wonder-couch beyond our air
|
Что с какого-то дивного ложа, что за пределами наших небес
|
|
Risen in a wide morning of the gods
|
Поднявшись в каком-то широком утре богов,
|
|
Thou drov'st thy horses from the Thunderer's worlds.
|
Ты прилетела на своих лошадях из миров Громовержца.
|
|
Although to heaven thy beauty seems allied,
|
Хотя твоя красота подобна небесам,
|
|
Much rather would my thoughts rejoice to know
|
Гораздо больше возрадуются мои мысли, узнав,
|
|
That mortal sweetness smiles between thy lids
|
Что сладость смертного улыбается меж твоих глаз
|
|
And thy heart can beat beneath a human gaze
|
Что сердце твое может биться от человеческого взгляда
|
|
And thy aureate bosom quiver with a look
|
И твоя золотая грудь трепетать от взора,
|
|
And its tumult answer to an earth-born voice.
|
Отвечая смущенно земнорожденному голосу.
|
|
If our time-vexed affections thou canst feel,
|
Если наши временем терзаемые привязанности ты можешь ощущать,
|
|
Earth's ease of simple things can satisfy,
|
Довольствоваться покоем простых земных вещей,
|
|
If thy glance can dwell content on earthly soil,
|
Если твой взгляд способен жить удовлетворённым на земной почве,
|
|
And this celestial summary of delight,
|
И это небесное воплощение восторга,
|
|
Thy golden body, dally with fatigue
|
Твое золотое тело, способно отдыхать от утомления,
|
|
Oppressing with its grace our terrain, while
|
Подавляя своею красотою нашу землю, пока
|
|
The frail sweet passing taste of earthly food
|
Скоротечная сладость преходящего вкуса земной пищи
|
|
Delays thee and the torrent's leaping wine,
|
Удерживают тебя и игра винной струи,
|
|
Descend. Let thy journey cease, come down to us.
|
Спустись. Пусть твое путешествие кончится, сойди к нам.
|
|
Close is my father's creepered hermitage
|
Неподалеку, увитое зарослями, стоит отшельническое жилище моего отца,
|
|
Screened by the tall ranks of these silent kings,
|
Скрытое высокой шеренгой этих безмолвных царей,
|
|
Sung to by voices of the hue-robed choirs
|
Среди пестрых хоров птичьих голосов,
|
|
Whose chants repeat transcribed in music's notes
|
Чьи песни передают в музыкальных нотах
|
|
The passionate coloured lettering of the boughs
|
Страстное расцвеченное сплетение ветвей
|
|
And fill the hours with their melodious cry.
|
И наполняют часы своим мелодичным криком.
|
|
Amid the welcome-hum of many bees
|
Среди приветливого жужжания пчел,
|
|
Invade our honied kingdom of the woods;
|
Войди в медовое царство лесов;
|
|
There let me lead thee into an opulent life.
|
Позволь мне ввести тебя в изобильную жизнь.
|
|
Bare, simple is the sylvan hermit-life;
|
Неприкрашенную, простую жизнь лесного отшельника;
|
|
Yet is it clad with the jewelry of earth.
|
Но всё же облаченную в драгоценные одежды земли.
|
|
Wild winds run - visitors midst the swaying tops,
|
Дикие ветры гостят среди раскачивающихся верхушек деревьев,
|
|
Through the calm days heaven's sentinels of peace
|
Через безмятежные дни стражи покоя небес,
|
|
Couched on a purple robe of sky above
|
Что возлежат на пурпурной мантии неба,
|
|
Look down on a rich secrecy and hush
|
Взирают вниз на богатую тайну и тишину,
|
|
And the chambered nuptial waters chant within.
|
И брачные воды, сокрытые в покоях леса, распевают внутри.
|
|
Enormous, whispering, many-formed around
|
Вокруг огромные, шепчущие, разноликие
|
|
High forest gods have taken in their arms
|
Высокие лесные боги взяли в свои руки
|
|
The human hour, a guest of their centuried pomps.
|
Человеческий час, гостя их векового великолепия.
|
|
Apparelled are the morns in gold and green,
|
Зеленью и золотом украшенные утра,
|
|
Sunlight and shadow tapestry the walls
|
Стены из солнечного света и теней
|
|
To make a resting chamber fit for thee."
|
Станут тебе подобающими покоями".
|
|
Awhile she paused as if hearing still his voice,
|
Она помолчала недолго, словно все еще слушая его голос,
|
|
Unwilling to break the charm, then slowly spoke.
|
Не желая раcсеять очарование, а потом заговорила медленно.
|
|
Musing she answered, "I am Savitri,
|
Раздумывая, она отвечала: "Я - Савитри,
|
|
Princess of Madra. Who art thou? What name
|
Принцесса Мадры. Кто ты? Каким мелодичным
|
|
Musical on earth expresses thee to men?
|
Именем величают люди тебя на земле?
|
|
What trunk of kings watered by fortunate streams
|
Какой род царей, напоенный счастливыми потоками,
|
|
Has flowered at last upon one happy branch?
|
Расцвел наконец на одной счастливой ветви?
|
|
Why is thy dwelling in the pathless wood
|
Почему в непроходимых лесах ты живешь
|
|
Far from the deeds thy glorious youth demands,
|
Далеко от славных дел, которых требует юность,
|
|
Haunt of the anchorites and earth's wilder broods,
|
В приюте отшельников и диком раздумье земли,
|
|
Where only with thy witness self thou roamst
|
Где лишь со своим свидетельствующим я ты бродишь
|
|
In Nature's green unhuman loneliness
|
В зеленом безлюдном одиночестве Природы,
|
|
Surrounded by enormous silences
|
Окруженный огромными безмолвиями
|
|
And the blind murmur of primaeval calms?"
|
И слепым шепотом первозданного покоя?"
|
|
And Satyavan replied to Savitri:
|
И Сатьяван ответил Савитри:
|
|
"In days when yet his sight looked clear on life,
|
"В дни, когда еще его взор ясно взирал на жизнь,
|
|
King Dyumatsena once, the Shalwa, reigned
|
Дьюматшена, царь Шалвы, правил когда-то
|
|
Through all the tract which from behind these tops
|
Землями, что тянутся позади этих вершин,
|
|
Passing its days of emerald delight
|
Проводящими свои дни в изумрудном восторге
|
|
In trusting converse with the traveller winds
|
В доверительной беседе со скитальцами-ветрами,
|
|
Turns, looking back towards the southern heavens,
|
Что затем поворачивают, глядя назад на южные небеса,
|
|
And leans its flank upon the musing hills.
|
И спускаются по склонам созерцательных холмов.
|
|
But equal Fate removed her covering hand.
|
Но бесстрастная Судьба убрала свою защищающую руку.
|
|
A living night enclosed the strong man's paths,
|
Живая ночь окружила пути могучего человека,
|
|
Heaven's brilliant gods recalled their careless gifts,
|
Сияющие боги небес отозвали назад свои беспечные дары,
|
|
Took from blank eyes their glad and helping ray
|
Забрали из опустевших глаз свой радостный и помогающий луч
|
|
And led the uncertain goddess from his side.
|
И увели с его стороны изменчивую богиню.
|
|
Outcast from empire of the outer light,
|
Изгнанник империи внешнего света,
|
|
Lost to the comradeship of seeing men,
|
Лишившись дружбы зрячих людей,
|
|
He sojourns in two solitudes, within
|
Он живет в двойном одиночестве, внутри,
|
|
And in the solemn rustle of the woods.
|
И в торжественном шелесте леса.
|
|
Son of that king, I, Satyavan, have lived
|
Я, Сатьяван, сын этого царя, жил
|
|
Contented, for not yet of thee aware,
|
Довольным, ибо еще не знал тебя,
|
|
In my high-peopled loneliness of spirit
|
В своем густонаселенном одиночестве духа
|
|
And this huge vital murmur kin to me,
|
И в этом огромном, родственном мне, ропоте жизни,
|
|
Nursed by the vastness, pupil of solitude.
|
Вскормленный просторами, ученик одиночества.
|
|
Great Nature came to her recovered child;
|
Великая Природа пришла к своему вновь обретенному ребенку;
|
|
I reigned in a kingdom of a nobler kind
|
Я правил в более благородном царстве,
|
|
Than men can build upon dull Matter's soil;
|
Чем то, что человек может создать на тупой почве Материи,
|
|
I met the frankness of the primal earth,
|
Я соприкасался с искренностью первобытной земли,
|
|
I enjoyed the intimacy of infant God.
|
И наслаждался сокровенной близостью Бога-младенца.
|
|
In the great tapestried chambers of her state,
|
В огромных украшенных палатах ее государства
|
|
Free in her boundless palace I have dwelt
|
Свободно я жил в безграничных чертогах,
|
|
Indulged by the warm mother of us all,
|
Балуемый нежной теплотой нашей общей матери,
|
|
Reared with my natural brothers in her house.
|
Я рос в её доме вместе с моими меньшими братьями.
|
|
I lay in the wide bare embrace of heaven,
|
Я лежал в чистых просторных объятиях неба,
|
|
The sunlight's radiant blessing clasped my brow,
|
Сиящее благословение солнечного света ласкало моё чело,
|
|
The moonbeams' silver ecstasy at night
|
Серебристый экстаз луных лучей в ночи
|
|
Kissed my dim lids to sleep. Earth's morns were mine;
|
Целовал, убаюкивая, мои отяжелевшие веки. Утра земли были моими;
|
|
Lured by faint murmurings with the green-robed hours
|
Соблазняемый слабыми шорохами зелеными одеждами украшенных часов,
|
|
I wandered lost in woods, prone to the voice
|
Я, затерявшись в лесах, скитался, охваченный голосами
|
|
Of winds and waters, partner of the sun's joy,
|
Вод и ветров, участник радости солнца,
|
|
A listener to the universal speech:
|
Слушатель вселенских речей:
|
|
My spirit satisfied within me knew
|
Мой дух, удовлетворенный внутри меня, знал
|
|
Godlike our birthright, luxuried our life
|
Наше богоподобное, нам данное от рожденья, право и наслаждался жизнью,
|
|
Whose close belongings are the earth and skies.
|
Которой близки были небеса и земля.
|
|
Before Fate led me into this emerald world,
|
Но еще прежде, чем Судьба привела меня в этот изумрудный мир,
|
|
Aroused by some foreshadowing touch within,
|
Разбуженный внутри каким-то предзнаменующим прикосновением,
|
|
An early prescience in my mind approached
|
Раннее предвидение в моем уме приблизило
|
|
The great dumb animal consciousness of earth
|
Великое немое животное сознание земли,
|
|
Now grown so close to me who have left old pomps
|
Ныне ставшее столь близким мне, тому, кто покинул прежнюю роскошь,
|
|
To live in this grandiose murmur dim and vast.
|
Чтобы жить в этом грандиозном, обширном и неясном бормотании.
|
|
Already I met her in my spirit's dream.
|
Я уже встречал ее в грезе моего духа.
|
|
As if to a deeper country of the soul
|
Словно в более глубокую страну души
|
|
Transposing the vivid imagery of earth,
|
Перемещая живой образ земли,
|
|
Through an inner seeing and sense a wakening came.
|
Через внутреннее видение и чувство пришло пробуждение.
|
|
A visioned spell pursued my boyhood's hours,
|
Зримые чары преследовали часы моей юности,
|
|
All things the eye had caught in coloured lines
|
Все вещи, ухваченные глазом в цветных линиях,
|
|
Were seen anew through the interpreting mind
|
Были увидены заново в интерпретирующем уме,
|
|
And in the shape it sought to seize the soul.
|
Который в форме пытался уловить душу.
|
|
An early child-god took my hand that held,
|
Юный бог-ребенок держал меня за руку,
|
|
Moved, guided by the seeking of his touch,
|
Что двигала, направляемая поиском его прикосновения,
|
|
Bright forms and hues which fled across his sight;
|
Яркие формы и краски, что плыли перед его зрением;
|
|
Limned upon page and stone they spoke to men.
|
Написанные на странице и камне, они разговаривают с людьми.
|
|
High beauty's visitants my intimates were.
|
Небесные гости высокой красоты были моими сокровенными друзьями.
|
|
The neighing pride of rapid life that roams
|
Ржущая гордость быстрой жизни, что бродит,
|
|
Wind-maned through our pastures, on my seeing mood
|
Гривоветренная, по нашим пастбищам, бросала на мое видящее настроение
|
|
Cast shapes of swiftness; trooping spotted deer
|
Стремительные силуэты скорости; пятнистые олени, толпящиеся стадом
|
|
Against the vesper sky became a song
|
На фоне темнеющего неба, становились песней
|
|
Of evening to the silence of my soul.
|
Вечера безмолвию души.
|
|
I caught for some eternal eye the sudden
|
Каким-то вечным оком я ловил внезапного
|
|
King-fisher flashing to a darkling pool;
|
Зимородка, мелькнувшего над темнеющим прудом;
|
|
A slow swan silvering the azure lake,
|
И величавого лебедя, серебрившего лазурное озеро,
|
|
A shape of magic whiteness, sailed through dream;
|
Силуэтом волшебной белизны, плывущим как парус через грезу;
|
|
Leaves trembling with the passion of the wind,
|
Листья, трепещущие в страсти ветра,
|
|
Pranked butterflies, the conscious flowers of air,
|
Нарядные бабочки, сознательные цветы воздуха,
|
|
And wandering wings in blue infinity
|
И странники-птицы в голубой бесконечности
|
|
Lived on the tablets of my inner sight;
|
Жили в картинах моего внутреннего зрения;
|
|
Mountains and trees stood there like thoughts from God.
|
Деревья и горы стояли там, как мысли от Бога.
|
|
The brilliant long-bills in their vivid dress,
|
Cверкающие длинными клювами в ярких своих одеяниях,
|
|
The peacock scattering on the breeze his moons
|
Павлины, раскинувшие свои луны на ветру,
|
|
Painted my memory like a frescoed wall.
|
Раскрасили cловно фресками мою память.
|
|
I carved my vision out of wood and stone;
|
Я вырезал мое видение из леса и камня;
|
|
I caught the echoes of a word supreme
|
Я ловил эхо высочайшего слова
|
|
And metred the rhythm-beats of infinity
|
И отмерял ритмы-удары бесконечности,
|
|
And listened through music for the eternal Voice.
|
И слушал через музыку вечный Голос.
|
|
I felt a covert touch, I heard a call,
|
Я слышал зов, ощущал скрытое прикосновение
|
|
But could not clasp the body of my God
|
Но не мог обнять тело моего Бога
|
|
Or hold between my hands the World-Mother's feet.
|
Или удержать в ладонях ноги Матери Мира.
|
|
In men I met strange portions of a Self
|
В людях я встречал странные части Божественного,
|
|
That sought for fragments and in fragments lived:
|
Что искали фрагменты и жили во фрагментах:
|
|
Each lived in himself and for himself alone
|
Каждый жил в себе и для себя одного
|
|
And with the rest joined only fleeting ties;
|
И лишь мимолетными узами был связан с остальным;
|
|
Each passioned over his surface joy and grief,
|
Каждый был захвачен своими поверхностными горестями и радостями,
|
|
Nor saw the Eternal in his secret house.
|
И не видел Вечного в своем тайном доме.
|
|
I conversed with Nature, mused with the changeless stars,
|
Я беседовал с Природой, созерцал с неизменными звездами,
|
|
God's watch-fires burning in the ignorant Night,
|
Дозорными огнями Бога, горящими в невежественной Ночи,
|
|
And saw upon her mighty visage fall
|
И видел, как на ее могучий лик падал
|
|
A ray prophetic of the Eternal's sun.
|
Пророческий луч солнца от Вечного.
|
|
I sat with the forest sages in their trance:
|
Я пребывал вместе с лесными мудрецами в их трансе:
|
|
There poured awakening streams of diamond light,
|
Там проливались пробуждающие потоки бриллиантового света,
|
|
I glimpsed the presence of the One in all.
|
Во всем я мельком замечал присутствие Единого.
|
|
But still there lacked the last transcendent power
|
Но все же последней, трансцендентальной силы, там не было
|
|
And Matter still slept empty of its Lord.
|
И Материя, как и прежде спала, равнодушная к своему Господу.
|
|
The Spirit was saved, the body lost and mute
|
Дух был спасен, но тело потерянное и немое,
|
|
Lived still with Death and ancient Ignorance;
|
Все еще жило со Смертью и древним Неведением;
|
|
The Inconscient was its base, the Void its fate.
|
Несознательное оставалось его основой, Пустота была его судьбой.
|
|
But thou hast come and all will surely change:
|
Но ты пришла и все непременно изменится:
|
|
I shall feel the World-Mother in thy golden limbs
|
Я чувствую Мать Мира в твоих золотых членах
|
|
And hear her wisdom in thy sacred voice.
|
И слышу ее мудрость в твоем священном голосе.
|
|
The child of the Void shall be reborn in God,
|
Дитя Пустоты перерождено будет в Бога.
|
|
My Matter shall evade the Inconscient's trance.
|
Моя Материя избежит транса Несознательного.
|
|
My body like my spirit shall be free.
|
Мое тело будет свободно, так же как и мой дух.
|
|
It shall escape from Death and Ignorance."
|
И оно спасется от Неведения и от Смерти".
|
|
And Savitri, musing still, replied to him:
|
И Савитри, все еще размышляя, ответила ему:
|
|
"Speak more to me, speak more, O Satyavan,
|
"Расскажи мне больше, расскажи больше, о Сатьяван,
|
|
Speak of thyself and all thou art within;
|
Расскажи о себе, обо всем, что ты есть внутри;
|
|
I would know thee as if we had ever lived
|
Я узнаю тебя, словно вечно мы жили
|
|
Together in the chamber of our souls.
|
Вместе в покоя наших душ.
|
|
Speak till a light shall come into my heart
|
Говори, пока свет не войдет в мое сердце
|
|
And my moved mortal mind shall understand
|
И мой взволнованный смертный ум не поймет
|
|
What all the deathless being in me feels.
|
Все, что во мне ощущает бессмертное существо.
|
|
It knows that thou art he my spirit has sought
|
Оно знает, ты - это тот, кого искал мой дух
|
|
Amidst earth's thronging visages and forms
|
Среди толпящихся ликов и форм земли
|
|
Across the golden spaces of my life."
|
В золотых пространствах моей жизни".
|
|
And Satyavan like a replying harp
|
И Сатьяван, словно отзывающаяся арфа
|
|
To the insistent calling of a flute
|
На настойчивый зов флейты,
|
|
Answered her questioning and let stream to her
|
Ответил на ее вопрос и позволил течь к ней
|
|
His heart in many-coloured waves of speech:
|
Своему сердцу в многоцветных волнах речи:
|
|
"O golden princess, perfect Savitri,
|
"О золотая принцесса, совершенная Савитри,
|
|
More I would tell than failing words can speak,
|
Больше я расскажу тебе, чем могут выразить недостаточные слова,
|
|
Of all that thou hast meant to me, unknown,
|
Обо всем, что ты просишь, неизвестном,
|
|
All that the lightning-flash of love reveals
|
Обо всем, что обнаруживает молния-вспышка любви
|
|
In one great hour of the unveiling gods.
|
В великий час разоблаченных богов.
|
|
Even a brief nearness has reshaped my life.
|
Даже краткая близость изменила мою жизнь.
|
|
For now I know that all I lived and was
|
Ибо ныне я знаю, что все, чем я жил и был,
|
|
Moved towards this moment of my heart's rebirth;
|
Двигалось к этому моменту через перерождение моего сердца;
|
|
I look back on the meaning of myself,
|
На свое предназначение я оглянулся,
|
|
A soul made ready on earth's soil for thee.
|
Душа была подготовлена на земле для тебя.
|
|
Once were my days like days of other men:
|
Когда-то мои дни были подобны дням других:
|
|
To think and act was all, to enjoy and breathe;
|
Думать и действовать было всем, наслаждаться и дышать;
|
|
This was the width and height of mortal hope:
|
Это была ширина и высота смертной надежды:
|
|
Yet there came glimpses of a deeper self
|
Однако пришли проблески более глубокого я,
|
|
That lives behind Life and makes her act its scene.
|
Это живет позади Жизни и делает ее действие своей сценой.
|
|
A truth was felt that screened its shape from mind,
|
Истину я чувствовал, что скрывает от ума свою форму,
|
|
A Greatness working towards a hidden end,
|
Величие, работающее ради сокровенного результата,
|
|
And vaguely through the forms of earth there looked
|
И смутно сквозь формы земли там проглядывало
|
|
Something that life is not and yet must be.
|
Нечто, чем еще жизнь не является, но все же должна быть.
|
|
I groped for the Mystery with the lantern, Thought.
|
Мистерию наощупь я искал с фонарем, Мыслью.
|
|
Its glimmerings lighted with the abstract word
|
Ее проблески освещали абстрактным словом
|
|
A half-visible ground and travelling yard by yard
|
Полувидимую почву, и, продвигаясь ярд за ярдом,
|
|
It mapped a system of the Self and God.
|
Она наносила на карту Систему Духа и Бога.
|
|
I could not live the truth it spoke and thought.
|
Я не мог жить истиной, о которой она говорила и мыслила.
|
|
I turned to seize its form in visible things,
|
Я повернулся, чтобы ухватить ее форму в зримых вещах,
|
|
Hoping to fix its rule by mortal mind,
|
Надеясь ухватить ее закон смертным разумом,
|
|
Imposed a narrow structure of world-law
|
Навязывая узкую структуру мирового закона
|
|
Upon the freedom of the Infinite,
|
Свободе Бесконечного,
|
|
A hard firm skeleton of outward Truth,
|
Тяжелый, твердый скелет внешней Истины,
|
|
A mental scheme of a mechanic Power.
|
Ментальную схему механической Силы.
|
|
This light showed more the darknesses unsearched;
|
Этот свет показал больше неисследованную тьму;
|
|
It made the original Secrecy more occult;
|
Он делал изначальный Секрет еще более оккультным;
|
|
It could not analyse its cosmic Veil
|
Он не мог подвергнуть анализу свою космическою Вуаль
|
|
Or glimpse the Wonder-worker's hidden hand
|
Или мельком заметить скрытую руку чуда-работника
|
|
And trace the pattern of his magic plans.
|
И показать форму его магических планов.
|
|
I plunged into an inner seeing Mind
|
Я погрузился во внутренний видящий Ум
|
|
And knew the secret laws and sorceries
|
И обнаружил тайные законы и чары,
|
|
That make of Matter mind's bewildered slave:
|
Что делают озадаченного раба из Материального Ума.
|
|
The mystery was not solved but deepened more.
|
Мистерия не была решена, но углубилась еще больше.
|
|
I strove to find its hints through Beauty and Art,
|
Я старался найти ее намеки сквозь Красоту и Искусство,
|
|
But Form cannot unveil the indwelling Power;
|
Но Форма не может обнаружить внутри живущую Силу;
|
|
Only it throws its symbols at our hearts.
|
Лишь ее символы бросает она в наши сердца.
|
|
It evoked a mood of self, invoked a sign
|
Она вызывала настроение я, призывала символ
|
|
Of all the brooding glory hidden in sense:
|
Всей размышляющей славы, скрытой в чувстве:
|
|
I lived in the ray but faced not to the sun.
|
Я жил в луче, но не встречал солнце.
|
|
I looked upon the world and missed the Self,
|
Я смотрел на мир - и упускал Дух,
|
|
And when I found the Self, I lost the world,
|
И когда я нашел Дух, я потерял мир,
|
|
My other selves I lost and the body of God,
|
Мои другие я, я терял и тело Бога,
|
|
The link of the finite with the Infinite,
|
Связь конечного с Бесконечным,
|
|
The bridge between the appearance and the Truth,
|
Мост между внешним и Истиной,
|
|
The mystic aim for which the world was made,
|
Мистическую цель, ради которой был сотворен мир,
|
|
The human sense of Immortality.
|
Человеческое чувство Бессмертия.
|
|
But now the gold link comes to me with thy feet
|
Но ныне эта золотая связь ко мне пришла твоими ногами
|
|
And His gold sun has shone on me from thy face.
|
И Его золотое солнце озарило меня с твоего лика.
|
|
For now another realm draws near with thee
|
Ибо теперь иное царство приближается с тобой
|
|
And now diviner voices fill my ear,
|
И более божественные голоса наполняют мой слух,
|
|
A strange new world swims to me in thy gaze
|
Странный, новый мир плывет ко мне в твоем взоре,
|
|
Approaching like a star from unknown heavens;
|
Приближаясь cловно звезда с неизвестных небес;
|
|
A cry of spheres comes with thee and a song
|
Крик сфер приходит с тобой и песня
|
|
Of flaming gods. I draw a wealthier breath
|
Пламенеющих богов. Я дышу полной грудью,
|
|
And in a fierier march of moments move.
|
И двигаюсь в пылающем марше мгновений.
|
|
My mind transfigures to a rapturous seer.
|
Мой ум преображается в восторженного провидца.
|
|
A foam-leap travelling from the waves of bliss
|
Пенящаяся волна из морей блаженства
|
|
Has changed my heart and changed the earth around:
|
Изменили мое сердце и землю вокруг:
|
|
All with thy coming fills. Air, soil and stream
|
Все твоим приходом наполнено. Воздух, почва и вода
|
|
Wear bridal raiment to be fit for thee
|
Несут свадебное убранство, подобающее для тебя,
|
|
And sunlight grows a shadow of thy hue
|
И солнечный свет становится тенью твоего лица
|
|
Because of change within me by thy look.
|
Из-за перемены внутри меня благодаря твоему взгляду.
|
|
Come nearer to me from thy car of light
|
Сойди ближе ко мне со своей колесницы света
|
|
On this green sward disdaining not our soil.
|
На эти зеленые травы, не пренебрегая нашей землей.
|
|
For here are secret spaces made for thee
|
Ибо здесь есть тайные просторы, созданные для тебя,
|
|
Whose caves of emerald long to screen thy form.
|
Чьи изумрудные пещеры жаждут укрыть твою форму.
|
|
Wilt thou not make this mortal bliss thy sphere?
|
Разве ты не сделаешь своей сферой это смертное блаженство?
|
|
Descend, O happiness, with thy moon-gold feet
|
Спустись, о счастье, своими лунно-золотыми ногами,
|
|
Enrich earth's floors upon whose sleep we lie.
|
Одари землю, на которой мы лежим во сне.
|
|
O my bright beauty's princess Savitri,
|
О принцесса светлой красоты, Савитри,
|
|
By my delight and thy own joy compelled
|
Принуждаемая моим восторгом и своей собственной радостью,
|
|
Enter my life, thy chamber and thy shrine.
|
Войди в мою жизнь, в твой храм и твои покои.
|
|
In the great quietness where spirits meet,
|
В этой великой тишине, где встречаются духи,
|
|
Led by my hushed desire into my woods
|
Ведомая моим молчаливым желанием в мои леса,
|
|
Let the dim rustling arches over thee lean;
|
Позволь сомкнуться над тобой туманным шелестящим кронам;
|
|
One with the breath of things eternal live,
|
Единые с дыханием вещей вечной жизни
|
|
Thy heart-beats near to mine, till there shall leap
|
Приблизь ко мне удары твоего сердца, пока не возникнет
|
|
Enchanted from the fragrance of the flowers
|
Очарованный ароматом цветов
|
|
A moment which all murmurs shall recall
|
Миг, который вберет в себя все шелесты
|
|
And every bird remember in its cry."
|
И каждую птицу запомнит в ее крике".
|
|
Allured to her lashes by his passionate words
|
Притягиваемая к своим узам его страстными словами
|
|
Her fathomless soul looked out at him from her eyes;
|
Ее бездонная душа смотрела на него из ее глаз;
|
|
Passing her lips in liquid sounds it spoke.
|
Душа ее заговорила певучими звуками слетая с ее губ .
|
|
This word alone she uttered and said all:
|
Только эти слова она произнесла и ими все сказала:
|
|
"O Satyavan, I have heard thee and I know;
|
"О Сатьяван, тебя я услышала и я знаю;
|
|
I know that thou and only thou art he."
|
Я знаю, что ты и только ты - это он".
|
|
Then down she came from her high carven car
|
Затем вниз она сошла со своей высокой резной колесницы,
|
|
Descending with a soft and faltering haste;
|
Спускаясь с мягкой, неуверенной поспешностью;
|
|
Her many-hued raiment glistening in the light
|
Ее многоцветное платье, сверкающее на свету,
|
|
Hovered a moment over the wind-stirred grass,
|
Вспорхнуло на мгновение над травой, колыхаемой ветром,
|
|
Mixed with a glimmer of her body's ray
|
Смешавшись с сиянием луча ее тела
|
|
Like lovely plumage of a settling bird.
|
Словно чудесное опереньем усевшейся птицы.
|
|
Her gleaming feet upon the green-gold sward
|
Ее мерцающие ноги на зелено-золотых травах
|
|
Scattered a memory of wandering beams
|
Рассыпали память блуждающих лучей
|
|
And lightly pressed the unspoken desire of earth
|
И легонько проявили невысказанное желанье земли,
|
|
Cherished in her too brief passing by the soil.
|
Взлелеянное в ней мимолетным прикосновеньем к почве.
|
|
Then flitting like pale-brilliant moths her hands
|
Затем, порхая словно светлые яркие бабочки,
|
|
Took from the sylvan verge's sunlit arms
|
Ее руки приняли из залитых солнцем рук лесного края
|
|
A load of their jewel-faces' clustering swarms,
|
Груз их роящихся алмазных туч,
|
|
Companions of the spring-time and the breeze.
|
Товарищей весны и ветра.
|
|
A candid garland set with simple forms
|
Простую гирлянду с простыми формами,
|
|
Her rapid fingers taught a flower song,
|
Ее быстрые пальцы учили песню цветов,
|
|
The stanzaed movement of a marriage hymn.
|
Ритмическое движение брачного гимна.
|
|
Profound in perfume and immersed in hue
|
Окутанные ароматами и погруженные в краски,
|
|
They mixed their yearning's coloured signs and made
|
Они смешали цветные знаки их стремления и сделали
|
|
The bloom of their purity and passion one.
|
Единым цветение их чистоты и страсти.
|
|
A sacrament of joy in treasuring palms
|
Священным таинством радости в хранящих ладонях
|
|
She brought, flower-symbol of her offered life,
|
Она несла, цветок-символ ее предложенной жизни,
|
|
Then with raised hands that trembled a little now
|
Затем, с поднятыми руками, которые теперь чуть трепетали
|
|
At the very closeness that her soul desired,
|
В полной близости, которую желала ее душа,
|
|
This bond of sweetness, their bright union's sign,
|
Этих уз сладости, знака их светлого союза,
|
|
She laid on the bosom coveted by her love.
|
Она прильнула к груди, что жаждала ее любовь.
|
|
As if inclined before some gracious god
|
Словно склонившись перед каким-то милосердным богом,
|
|
Who has out of his mist of greatness shone
|
Что сиял из тумана своего величия,
|
|
To fill with beauty his adorer's hours,
|
Чтоб наполнить красотою часы своего обожателя,
|
|
She bowed and touched his feet with worshipping hands;
|
Она наклонилась и коснулась его ног обожающими руками;
|
|
She made her life his world for him to tread
|
Она сделала свою жизнь его миром, чтобы он мог жить в нем
|
|
And made her body the room of his delight,
|
И сделала свое тело местом его восторга,
|
|
Her beating heart a remembrancer of bliss.
|
Свое бьющееся сердце - напоминанием блаженства.
|
|
He bent to her and took into his own
|
Он наклонился к ней и вобрал ее в себя
|
|
Their married yearning joined like folded hopes;
|
Их слившееся стремление соединилось как объятия надежды;
|
|
As if a whole rich world suddenly possessed,
|
Словно внезапно овладев всем этим богатым миром,
|
|
Wedded to all he had been, became himself,
|
Повенчавшись со всем, чем он был, он сам стал,
|
|
An inexhaustible joy made his alone,
|
Неистощимой радостью, сделавшей его единым,
|
|
He gathered all Savitri into his clasp.
|
Он вобрал всю Савитри в свои объятия.
|
|
Around her his embrace became the sign
|
Его объятия вокруг нее стали знаком
|
|
Of a locked closeness through slow intimate years,
|
Интимной близости сквозь медленные, сокровенные годы,
|
|
A first sweet summary of delight to come,
|
Первым сладостным проявлением грядущего восторга,
|
|
One brevity intense of all long life.
|
Одним интенсивным мгновением всей долгой жизни.
|
|
In a wide moment of two souls that meet
|
В широком моменте двух душ, что встречаются,
|
|
She felt her being flow into him as in waves
|
Она ощущала, как ее существо вплывает в него словно волны
|
|
A river pours into a mighty sea.
|
Реки втекают в могучее море.
|
|
As when a soul is merging into God
|
Так душа поглощается Богом,
|
|
To live in Him for ever and know His joy,
|
Чтобы жить в Нем вовеки и знать Его радость,
|
|
Her consciousness grew aware of him alone
|
Ее сознание осознавало его одного,
|
|
And all her separate self was lost in his.
|
И вся ее отдельное я было потеряно в нем.
|
|
As a starry heaven encircles happy earth,
|
Как звездное небо окружает счастливую землю,
|
|
He shut her into himself in a circle of bliss
|
Он закрыл ее в себе словно в круге блаженства
|
|
And shut the world into himself and her.
|
И запер мир в себе и в ней.
|
|
A boundless isolation made them one;
|
Безграничная изоляция сделала их едиными;
|
|
He was aware of her enveloping him
|
Он осознавал ее так, словно она окутывает его со всех сторон,
|
|
And let her penetrate his very soul
|
И дал ей проникнуть к себе в самую душу,
|
|
As is a world by the world's spirit filled,
|
Словно мир был заполнен мировым духом,
|
|
As the mortal wakes into Eternity,
|
Словно смертный пробуждается в Вечности,
|
|
As the finite opens to the Infinite.
|
Словно конечное открывается Бесконечному.
|
|
Thus were they in each other lost awhile,
|
Так они потерялись друг в друге на какое-то время,
|
|
Then drawing back from their long ecstasy's trance
|
Затем, выйдя из транса своего долгого экстаза,
|
|
Came into a new self and a new world.
|
Обрели новые я и новый мир.
|
|
Each now was a part of the other's unity,
|
Каждый сейчас был частью единства другого.
|
|
The world was but their twin self-finding's scene
|
Мир был ничем иным, как сценой их двойного самораскрытия,
|
|
Or their own wedded being's vaster frame.
|
Или обширным обрамлением их собственного единого существа.
|
|
On the high glowing cupola of the day
|
На высоком пылающем куполе дня
|
|
Fate tied a knot with morning's halo threads
|
Судьба завязала узел из сияющих нитей утра,
|
|
While by the ministry of an auspice-hour
|
В это время священодействием благоприятного часа
|
|
Heart-bound before the sun, their marriage fire,
|
Связь сердец перед солнцем, как перед своим брачным огнем,
|
|
The wedding of the eternal Lord and Spouse
|
Венчание вечного Господа со своею Супругой
|
|
Took place again on earth in human forms:
|
Произошло снова на земле в человеческих формах:
|
|
In a new act of the drama of the world
|
В новом акте мировой драмы
|
|
The united Two began a greater age.
|
Соединенные Двое начали более великую эру.
|
|
In the silence and murmur of that emerald world
|
В тишине и шелесте этого изумрудного мира
|
|
And the mutter of the priest-wind's sacred verse,
|
И бормотании священных строф жреца-ветра,
|
|
Amid the choral whispering of the leaves
|
Среди хорального шепота листвы,
|
|
Love's twain had joined together and grew one.
|
Две половины любви слились вместе и стали едины.
|
|
The natural miracle was wrought once more:
|
Еще раз произошло естественное чудо:
|
|
In the immutable ideal world
|
В неизменном, идеальном мире
|
|
One human moment was eternal made.
|
Один человеческий миг был сделан вечным.
|
|
Then down the narrow path where their lives had met
|
Затем по узкой тропинке, где повстречались их жизни,
|
|
He led and showed to her her future world,
|
Он вёл ее и показывал ей её будущий мир,
|
|
Love's refuge and corner of happy solitude.
|
Убежище любви и угол счастливого уединения.
|
|
At the path's end through a green cleft in the trees
|
В конце тропинки, сквозь зеленый просвет в деревьях,
|
|
She saw a clustering line of hermit-roofs
|
Она увидела ряд теснящихся крыш хижин отшельников
|
|
And looked now first on her heart's future home,
|
И впервые взглянула на будущий дом ее сердца,
|
|
The thatch that covered the life of Satyavan.
|
На хижину, что укрывала жизнь Сатьявана.
|
|
Adorned with creepers and red climbing flowers
|
Украшенная вьющимися растениями и красными цветами,
|
|
It seemed a sylvan beauty in her dreams
|
Дремлющей лесною красавицей казалась эта хижина в её грёзах,
|
|
Slumbering with brown body and tumbled hair
|
С коричневым телом и распущенными волосами
|
|
In her chamber inviolate of emerald peace.
|
В нетронутых покоях изумрудного мира.
|
|
Around it stretched the forest's anchorite mood
|
Вокруг нее простиралось отшельническая атмосфера леса,
|
|
Lost in the depths of its own solitude.
|
Затерянного в глубинах его собственного одиночества.
|
|
Then moved by the deep joy she could not speak,
|
Она не могла говорить, тронутая глубокой радостью
|
|
A little depth of it quivering in her words,
|
Лишь с малой толикой ее, трепещущей в ее словах,
|
|
Her happy voice cried out to Satyavan:
|
Ее счастливый голос выкрикнул Сатьявану:
|
|
"My heart will stay here on this forest verge
|
"Мое сердце останется здесь, в этом лесном краю,
|
|
And close to this thatched roof while I am far:
|
Близь этой тростниковой крыши, хотя пока я далеко:
|
|
Now of more wandering it has no need.
|
Теперь в скитаниях новых я больше не нуждаюсь.
|
|
But I must haste back to my father's house
|
Но я должна спешить назад в дом моего отца,
|
|
Which soon will lose one loved accustomed tread
|
Который скоро потеряет одну любимую знакомую поступь
|
|
And listen in vain for a once cherished voice.
|
И будет тщетно ловить однажды лелеемый голос.
|
|
For soon I shall return nor ever again
|
Ибо скоро я вернусь и никогда снова
|
|
Oneness must sever its recovered bliss
|
Единство не должно утратить свое вновь обретенное блаженство,
|
|
Or fate sunder our lives while life is ours."
|
Или судьба, пока мы живем, разлучить наши жизни".
|
|
Once more she mounted on the carven car
|
Вновь она поднялась на свою резную колесницу,
|
|
And under the ardour of a fiery noon
|
И в сиянии раскаленного полудня,
|
|
Less bright than the splendour of her thoughts and dreams
|
Что было все же тусклее, чем блеск ее грез и мыслей,
|
|
She sped swift-reined, swift-hearted but still saw
|
Она понеслась, стремительная, быстрая сердцем, но все еще видела
|
|
In still lucidities of sight's inner world
|
В неподвижной ясности внутреннего мира своего взора,
|
|
Through the cool-scented wood's luxurious gloom
|
Как сквозь благоухающий прохладой роскошный полусумрак леса,
|
|
On shadowy paths between great rugged trunks
|
По тенистым тропинкам меж великими, могучими деревьями
|
|
Pace towards a tranquil clearing Satyavan.
|
К тихой поляне идет Сатьяван.
|
|
A nave of trees enshrined the hermit thatch,
|
Неф деревьев окружал хижину отшельника,
|
|
The new deep covert of her felicity,
|
Новое глубокое убежище ее блаженства,
|
|
Preferred to heaven her soul's temple and home.
|
Дом и храм ее души, что лучше небес.
|
|
This now remained with her, her heart's constant scene.
|
Это теперь в ней жило, как постоянная сцена ее сердца.
|
|
|
|
|
Конец третьей песни
|
End of Canto Three
|
|
Конец книги пятой
|
End of Booko Five
|