Едкий запах пороха, крови, мочи, горелой плоти и пота пропитал весь окружающий мир. Я сидел, прислонившись к разорванной гусенице подорванного танка, и смотрел в ночное, необыкновенно красивое небо. А оно смотрело на меня своими многочисленными глазами-звёздами. Кашель то и дело разрывал горло, и рот наполняла кровь, которую приходилось сплевывать, дабы не захлебнуться. К её постоянному металлическому привкусу я уже привык и не замечал его вообще. Он стал родным, как и окружавшие меня запахи. Запахи жизни. Боя.
Кровь продолжала струиться по лицу, заливая глаза и стекая под ворот одежды. Правая рука вообще отказывалась пошевелиться и висела плетью, нос жутко жгло, дышать становилось всё больней и больней. Видно перелом на переломе. Ну, твою мать же, а?
- Вся жизнь борьба, верно? - раздался голос в голове.
Всё. Видно галлюцинации, трясёт меня ощутимо, лихорадит прямо. Скоро уже откинусь. А умирать не хочется, хоть волком вой! А мучиться не охота. В кобуре пистолет с несколькими патронами, можно оборвать жизнь. Но не могу! Не смогу! Жить охота.
Понимание того, что пустота захлестнёт моё сознание пугало. Из последних сил буду цепляться за жизнь, но не сдамся.
- Ты так и будешь сидеть? - не унимался голос, - Повоевал, хватит! Зачем ты мучаешься? Ну и выживешь ты, станешь инвалидом! А у тебя ни семьи, ни родных! Всех ты на свою мнимую борьбу променял.
- Заткнись! - рявкнул я в голос, - Заткнись! Заткнись!
- Ты никому не нужен! Ты обуза уже для себя самого и жизнь твоя тоже никчёмна.
- Я жить хочу!
- Все хотят! А для чего?
- Для борьбы, - прошипел я сквозь зубы.
- Твоя борьба окончена воин!
- Нет!
- Вот ты упрямый, а? Кому нужна твоя жизнь? Твоя борьба?
- Мне.
- Дурень! Вот какого человека забираю, а вот такую отговорку первый раз слышу. Кто-то причитает о родных, другой о семье, иные о любви. Но чтоб о некой борьбе!
С кем хоть борешься? Уж не со мною? - в последних словах сквозила плохо скрываемая ирония.
- С жизнью.
- Ты проиграешь.
- Я знаю.
- Так зачем воевать, бороться? Живут же люди спокойно.
- Они мертвы, - я сплюнул накопившийся сгусток крови и слюны в сторону.
- Ты тоже скоро будешь мёртв.
- Я успел пожить.
- Когда?
- В борьбе. Только тогда я чувствовал себя живым по-настоящему, понимаешь? Не было глупых вопросов о смысле жизни, придуманного мира всеобъемлющей лживой любви и человеколюбия. Было просто - либо ты, либо тебя, дави или будь раздавленным.
- Сегодня, очевидно, тебя раздавили, - голос залился смехом.
- Зато я рад, что пожил. По-настоящему.
- Ну что? Пойдём?
- Куда?
- Домой, - голос в голове усмехнулся.
- Я не умру.
- Умрёшь.
- Посмотрим!
- Вот же глупец! Ну не сейчас, тогда немного позже к тебе загляну, не прощаюсь.
Я закрыл глаза и перевёл дух. Голос больше не возвращался. Может быть, это был сон? Дурной сон. Видно задремал.
- Моя борьба ещё не закончена!
Собрав оставшиеся силы и волю, я оперся о трак здоровой рукой, и крепко сжимая зубы, поскуливая от невыносимой боли смог так подняться.
- Ещё повоюем! - и шатающейся походкой двинулся меж раскиданных снарядами разорванных в клочья тел на восток. Туда, где уже намечался рассвет.