Голос, раздавшийся среди рева проносившихся мимо машин, прозвучал так неожиданно, что девушка вздрогнула и едва не соскользнула вниз. Вцепившись в перила, она испуганно обернулась. Обладатель голоса стоял позади, доставая зубами из пачки сигарету и рассматривая несуразное, закутанное в одеяло существо, которое сидело на перилах автомобильного моста через речку с дурацким названием Грушевка.
Осенний вечер явился в сопровождении скверной погоды. Порывистый ветер подхватывал мелкий дождь и небрежно размазывал мокрыми пятнами по мосту и пролетающим машинам. Сидевшим в них людям не было никакого дела до девушки, погоды и всего, что находится за пределами теплой кабины. Скорее всего, они ее даже не видели - едва различимый на фоне нависшего, темного неба силуэт.
Намерения девушки сомнений не вызывали. Для чего еще сидеть человеку осенним вечером, на перилах моста под которым течет река? Невооруженным глазом видно - классический случай. Несчастна - глубоко и надолго. От хронических горестей есть всевозможные лекарства в том числе и такое.
- Закурить хочешь? - мужчина протянул пачку.
- Ты, только, это... не хватай меня, а то сигану, - предупредила девушка.
- Больно надо.
Он встал у ограждения в метре от нее и осторожно положил рядом сигареты и зажигалку. Девушка, оторвавшись от перил, дотянулась до пачки, так же, зубами, достала сигарету и, взяв лежавшую рядом зажигалку, крутанула колесико. Ветер тушил язычок пламени, и прикурить удалось только с третьего раза. Крепкий дым стегнул легкие, в голове закружилось, и девушка, едва не потеряв равновесия, закашлялась.
- Тебе это нравится?
Мужчина посмотрел на сигарету в руке, пожал плечами.
- Нормальная, всю жизнь курю, - второй последовал туда же. - Страшно?
- Что?
- Прыгать. Считаешь, есть причины?
Она пожала плечами и отвернулась.
- Думаешь, там лучше, чем здесь? Понятно. Взрослые - дураки или сволочи, подруги стервы, у пацанов только одно на уме, жизнь - дрянная шутка. Все правильно.
- Психолога изображаешь? Зря. Я не общаюсь с психологами.
Мужчина помолчал.
- А ты предусмотрительная, с одеялом пришла. Давно сидишь?
- Недавно. Одеяло из машины какой-то дали. Остановились, посочувствовали. Пьяные все, в коматозе.
Мужчина криво улыбнулся.
- Это да. Это мы можем, посочувствовать по-пьяни. По-пьяни мы сразу душевные становимся, понятливые, души у нас трепетные.
- А ты чего остановился? Вроде трезвый.
- Да так... поговорить захотелось, да не с кем, а тут ты сидишь.
- Ну и проходи. Все. Поговорили, хватит. Не мешай.
Мужчина выпрямился, взял пачку. Она сидела, отвернувшись: лицо закрывали светлые волосы... спина в виде вопросительного знака, рука на перилах. Сколько ей? Пятнадцать... двадцать? Очередная несчастная любовь?
- Знаешь, есть поступки, которые невозможно исправить. Например то, что ты собираешься сделать.
- Что я собираюсь?
Он внезапно разозлился.
- Слушай! Хочешь сказать, что у тебя любимое занятие сидеть под дождем на перилах моста, и ты постоянно этим занимаешься? Нет?
- Так получилось. Но я давно хотела это сделать. Одно движение... и все. Нужно только откинуться вовремя, чтобы не успели затормозить, - она помолчала, - скажи, вот ты знаешь, почему в мире столько зла, почему он так несправедливо устроен?
- С чего ты решила, что он устроен несправедливо? Мир рационален и работает точно, как отлаженный механизм. Если что-то происходит, для этого есть причины. А уж насколько они вписываются в осознание - наши проблемы, отнюдь не мира. Не забивай голову. Я понимаю, что сейчас тебе плохо и нет ни одного существа, с которым ты могла бы это разделить...
Девушка покачала головой.
- Она погибла. Этим летом - прямо здесь. Катер... винтом.
Повисла пауза. Мужчина достал новую сигарету, закурил.
- Знаешь, наверное, все имеет какой-то смысл. Даже наша гибель. Большинство людей уходят из жизни тихо и незаметно, словно рыбки в аквариуме: от старости, болезней, неправильной жизни, неправильных мыслей. Потом, кто-то видит мертвую рыбку, берет сачок, вытаскивает и спускает в канализацию. Через неделю на ее месте плавает другая, а в мире ничего не изменилось, и о той никто и не вспомнит. А когда происходит что-то из ряда вон - наверное, в этом есть смысл.
- Я все понимаю. Но когда это происходит с близкими, с теми кто тебе дорог... - разум отказывается принимать эти законы. Знаешь, мы с ней мечтали увидеть мир, узнать все о самых сокровенных уголках океана, а вместо этого, - она всхлипнула.
Он почувствовал раздражение.
- Что - вместо этого? Сколько тебе лет? Двадцать? У тебя все впереди. В твои годы мир виделся мне ярким сверкающим калейдоскопом, который я вертел как хотел. Все было в моих силах, все доступно, а вот сейчас... в пятьдесят восемь, все видится совсем по-другому, и от того калейдоскопа осталась горстка цветных стекляшек, которые не дают никакой картинки. Но это не вина мира, это моя проблема. Все это во мне... и справиться я не в силах. А на смену прежнему образу жизни пришли ночные прогулки, долгие раздумья - все то, что назначено и предшествует концу. Ведь если разобраться, в смерти нет ничего страшного, она просто приходит как очередная фаза жизни. И человек уходит точно так же, как опадает лист в тихую погоду: отрывается от ветки и опускается куда-то в иное, другим листьям пока недоступное. И чем ближе к концу, тем понятнее и тем легче совершить последний шаг. На твоем месте, скорее, должен быть я. Это закономерно и логично. Но когда-то давно, я вбил себе в голову формулу, а потом превратил ее в закон, потом облек в некую концепцию, а чтобы это выглядело весомее - сказал себе, что это эзотерический закон и поверил, и теперь с этим живу.
Девушка слегка повернула голову.
- И как это звучит?
- Очень просто. Все...будет... хорошо. Знаешь, помогает, как не странно. Всегда... или почти всегда.
Она улыбнулась и повторила:
- Все... будет... хорошо, - помолчала, подняла голову к посветлевшему небу. Дождь прекратился, взошла полная луна.
- Как тебя зовут?
- Николай. А тебя?
- Эоалла.
- Странное имя.
- Имя как имя, не хуже других. Спасибо тебе, Николай. Ты мне действительно помог. Я буду рада увидеть тебя вновь, если захочешь. Мне пора.
С этими словами она стряхнула одеяло, оттолкнулась и бросилась вниз. Раздался громкий всплеск, и наступила тишина.
Оцепеневший Николай подхватил одеяло, вскарабкался на перила и принялся высматривать там, внизу, хоть какие-то следы: пузыри, волны или черт его знает, что бывает в таких случаях. Но река была спокойна и пуста. Луна ярко освещала сонную, тягучую воду, на которой не было ни малейшего следа. Он тщетно вглядывался в темную поверхность, как вдруг, ниже по течению, на воде разошлись круги, и показалась голова Эоаллы. Она махнула рукой.
- Спасибо тебе, Николай! Все будет хорошо!
Прощальный взмах, шлепок по воде огромного хвоста и все стихло.
Он свернул влажное одеяло, к которому прилипли крупные чешуйки, аккуратно положил его на перила ограждения и задумчиво повторил.