ГЛАВА 3

Америка! Нью-Йорк. Стеклобетон.
То пустоты, то ржавчины проказа.             (черноты)
На помесь черепахи с дикобразом,
Гиганта весом в миллионы тонн,
Походит город западной мечты:
В спине - шипы безглазых небоскрёбов,
И панцирем сплетённые мосты -
Сквозь Бронкса темнокожие трущобы,         (Сквозь Бронкса темнокожие трущобы)
кварталы подчернённых кирпичей -
В Манхэттен, Квинз, а дальше с ростом энтро-
пии - в даль, где воздух кажется свежей,    
и где число возможных этажей
спадает с удалением от центра.  

И километры долгие пути,
И счётчик, путь переводящий в мили,
И небо, цвет которого сменили,
Пока мы exit не могли найти,                         ("экзит")
Но вот - нашли. И вот - родной хайвэй,
темнеющих селений черепашки,
огни, чужого цвета двухэтажки,
чужой породы дерево - правей.
И вот уж - ни домов, ни фонарей,
Давно пропали габаритки джипа,
В приёмнике  - шумы, помехи, хрипы...     (опять сплошные хрипы)
Скорей бы уж! Так хочется скорей -
Без переезда, сразу - в тёплый душ,
неважно - где: в каком-нибудь отеле,
в аппартменте, где есть на самом деле
кровать, подушки, покрывала плюш...
Зарыться в них, ключ - дважды повернуть   (и дверь - на два замка; и укрываться там)
От пустоты, разлившейся в эфире.
 
И только звёзды в этом сонном мире         (в одиноком мире)
Узнали нас и освещали путь.                 (узнали нас и улыбались нам)
                        (скрашивали)


Америка - чужих гармоний строй,                 (иных)
Какой тебя увидел мой герой?



                 ГЛАВА 4

             ДНЕВНИК ПЕРВЫЙ


                 -n-

Я смотрю на людей - и отчаяньем сводит виски:
Столько хрупкости и слепоты. Одинаково страшен 
Вид беспечной весёлости и равнодушной тоски       
   (благородной, неумелой,   или бесплодной)
Ежедневных забот, поглотивших сознание наше.         (беззаботных)

Я смотрю с высоты молчаливых скалистых вершин,       
Чей для нас недоступен спокойный и медленный гений,
Чья улыбка одна или жест удивленья один
Равен жизни десятка людских поколений. 

Вот они подпускают к себе однодневок смешных -
Наблюдают вблизи суетливых бродяг-лилипутов,
Позволяют нам ранить и камень коленей своих,
И лесистую грудь, и замёрзших предплечий уступы.

Вот они говорят... И трудна их неспешная речь:
Оглушённой души незаметно касается вечность,
Как вечерний туман - угловатых девчоночьих плеч,
Как последние сны о расплате за нашу беспечность.



                              -m-

По-моему, есть только один критерий, позволяющий распознать, с Богом ты  или - нет. 
Когда из человека уходит Бог, у него тускнеют глаза, перестают - светиться.
Покуда Бог ещё пребывает в человеке, какое бы несчастье ни случилось с ним,
какое бы горе ни закралось в его дом, 
его глаза продолжают излучать свет, сквозь боль и грусть, тепло и сомнение -
и свет этот целебен для всех, кто заглянет ему в глаза,
и - удивится.
Глаза же, в которых нет Бога, 
могут быть прозрачны и светлы, глубоки и темны, горячи и не'жны,
они могут притягивать к себе и затягивать в себя,
как затягивают в себя темнота и вечность,
но никогда, даже в минуты самого острого, самого долгожданного счастья,
не способны они излучать свет.