Что осталось в саниной памяти о том вечере? Сперва он помнил всё отчётливо, каждую деталь, да и рассказывать в первые дни об аварии пришлось раз тридцать, если не больше: коллеги, друзья, клиенты слушали очень внимательно, где надо сочувственно качали головами, вздыхали и охали, успокаивали, интересовались самочувствием. Полгода спустя те события словно подёрнулись белой дымкой. Уже не вызывая выброса адреналина в кровь, вместо связанного воспоминания мозг рисовал перед глазами набор картинок, словно это было чужое воспоминание, не его.
Сначала тёмный мокрый асфальт, полосатый от света встречных легковушек, и мелькнувшая мысль "Надо фары протереть", затем - два круга света, приближающиеся с головокружительной скоростью. Прежде чем нажать педаль тормоза до упора, Саня на автомате перевёл ручку переключения скоростей в нейтральное положение, возможно зря, нужно было просто что есть силы давить на тормоз, да только тело всё проделало само. Машина лишь слегка замедлила движение и две секунды спустя Саня, моргая, отряхивал голову от осколков лобового стекла. Потом вроде бы подоспевшие таксисты, что пили кофе у киоска, спрашивали Саню и Веронику, как они себя чувствуют, не поранилась ли девочка - верина дочь. Вопили пассажирки маршрутки, оставшейся, как и санина "Приора", без передка. Курил в ожидании гаишников водитель маршрутки, в котором Саня потом узнал дядю Валеру, соседа по улице ("Поворачивал налево, и не заметил", - пояснил он на суде). Поездка к наркологу, оформление документов - это стёрлось из памяти без возврата. Осталась только грустная улыбка инспектора, журившего Саню за непристёгнутый ремень.
"Приору" отбуксировали Сане во двор, на Ясную поляну, эдакую географическую задницу нашего города. Там, возле кустов малины она должна была дожидаться ремонта. Узнав сумму, необходимую на восстановление, Саня впал в уныние: машина была его кормильцем. Да и на Ясную Поляну без автомобиля попробуй доберись - две пересадки в полных маршрутках, а потом пятнадцать минут пешком по частному сектору.
Пацаны из отдела, конечно, помогали, подвозили Веронику с Саней домой из офиса, а Макс по вторникам катал потерпевшего на своём Москвиче (совпадали районы). Но всё остальное время Саня был вынужден обрабатывать территорию пешком, и это не могло не отразиться на продажах. Павел Соломонович, супервайзер, смотрел холодно, иногда прохаживался по саниным плохим показателям на собраниях, часто интересовался, когда будет выплачена страховка.
О страховке, пожалуй, надо сказать отдельно. Кто сталкивался с проблемой забора своих, я подчёркиваю, своих денег у страховой компании, тот в курсе. Тут, как говорится, всё было хуже некуда. Ясноглазые девушки-блондинки ("младший администратор" - неизменно было написано на бейджиках) сменялись с периодичностью в две недели. Посаженные за единственный стол в утлом кабинетике страховой компании, они одна за одной выполняли одинаковые действия, словно некий ритуал. Внимательно выслушивали суть претензии, долго клацали клавишами и пялились в монитор, давали невнятные ответы: "Денег нет", "Вы в очереди на перечисление", "Я тут новенькая и не владею ситуацией", "Вам надо созвониться с главным офисом" и самое частое - "Попробуйте зайти завтра".
Даже грубость не помогала.
В главный же офис можно было обращаться только по телефону, и стоит ли говорить, что результат был нулевой?
Себя Саня успокаивал тем, что все остались живы и целы, всё могло быть куда хуже. О, эти слова друзья и коллеги слышали от него постоянно, а что ещё ему оставалось говорить?
Пока же месяц шёл за месяцем, план продаж Саня не делал, зарплата, к этому самому плану привязанная, не радовала, но и побираться тоже не приходилось. Дело в том, что даже когда денег меньше, чем нужно, прожить и даже жить можно - нужно просто тщательнее контролировать, на что уходят деньги. Вероника-то работала и зарабатывала, как и раньше, да и Саня суетился, искал варианты. Два раза, ещё до начала лета, он предлагал пошабашить, я не отказывался. Разбирали дома, кирпичи продавали.
В начале июня мы ещё успели съездить в Архангельск на концерт "Алисы", а потом начался волейбольный сезон, я надолго уехал из родного города, и потерял Саню из виду. Конечно же, мы созванивались, но каждый такой разговор был пустой болтовнёй "Как-дела-нормально". Встретились мы только в конце сентября.
Всё это время моему другу приходилось туже некуда. Небывалая жара этого лета сказалась на всех дистрибуторских компаниях, реализующих кондитерку: ну кто станет покупать шоколадные конфеты, потёкшие, мягкие, словно горячий пластилин? Или те же пряники - их обычно берут к чаю, однако в знойный летний день чай - последний из напитков, приходящих на ум.
Павел Соломоныч выезжал на территорию то к одному подчинённому, то к другому, дабы не провалить план по отделу, да только не помогало это. Продажи упали колоссально у всех пацанов, у Сани же - в первую очередь.
Но это не всё. На озере Каменном у саниных родителей дача; за четыре проведённых за рулём года не было ни одного летнего выходного, который Саня провёл бы в городе - озеро и только озеро. Без машины, само собой, ни о каком Каменном не могло идти и разговора. Кто считает, что это - мелочь и она не может вогнать человека в депрессию, просто попробуйте лишить себя чего-нибудь позитивного, привычного, без чего жизнь кажется не такой яркой.
В тревогах и боях со страховщиками, прошло это знойное лето.
Итак, значит, встретились мы. А дело было в центре города в выходной. Ну, как водится, руки друг другу стиснули, по спинам похлопали. Саня закурил. Долго меня расспрашивал, как успехи. Да какие успехи? Парный волейбол - моя страсть ещё со школы. Сейчас преподаю пару дисциплин в Академии, но форму не теряю, и как только тепло становится - мы с напарником отправляемся в путь. По всей России ездим, где играем, где болеем, девчонки опять же... Не успел я к расспросам перейти, как он говорит:
- Завтра я шашлычок запланировал, ну, дома у себя. Будут пацаны с работы с жёнами. У тебя ведь планов нет на завтра? - с нажимом так.
- Есть, - говорю, но улыбаюсь, потому что на самом деле завтра свободен.
- Приезжай, очень прошу, надо. Не, ну что это за дела - сколько мы не виделись, а ты - "планы есть". Даже знаешь что? Останешься у нас, ладно? Только салатик возьми с собой какой-нибудь, там все с чем-то приедут, а с меня мясо и выпивка.
Договорились. Поболтали ещё немного, затем разбежались. Я, честно говоря, сразу подумал, что что-то нехорошее случилось, уж больно загадочным казался Саня, будто гложет его что изнутри, а выдавать пока не хочет. И в гости звал - словно о помощи просил.
Назавтра к назначенному времени я был у саниных зелёных ворот. Вероника, которую я своим приходом явно оторвал от готовки, одарила меня кратким поцелуем в щёку, ловко принимая из рук в руки кастрюлю, и кивнула на огород:
- Саша там.
Вероника - младший бухгалтер и логист у них на фирме. Саня подсуетился, чтобы её взяли на работу; кому надо - проставился, главбухше пасть заткнул, она Веру брать не хотела, видать, свой кто-то на примете был (теперь вроде дружат).
Это я их познакомил, хотя, в общем-то, настолько случайно и нелепо, что не поверил бы, что такое бывает. Мы с ней разговорились в поезде, случайные попутчики, не более, а потом оказались в одном автобусе. Саня меня тогда встречал, поулыбался ей, каких-то весёлых глупостей наговорил, а на прощанье взял номерок, ну и завертелось...
Вера на четыре года младше нас. Светлые волосы, хрупкое телосложение, на голову ниже Сани. Ещё не расписаны, да и в планах вроде пока нет. Она тогда локтем о торпеду сильно ударилась, когда Саня в аварию попал.
Машины на старом месте не было. Только несколько масляных лужиц да бампер в кустах малины говорили о том, что когда-то на этом месте был автомобиль. Саня обнаружился рядом, между малиной и огородом. Дрова в мангале никак не хотели заниматься, и он возился с бумагой и спичками.
- Продал! - ответил Саня на мой незаданный вопрос. - Какой-то тип забрал. Денег много не отвалил, естественно, но, с другой стороны, там же от передка ничего живого не осталось, помнишь?
- Конечно, и теперь я понимаю, по какому поводу мы сегодня собираемся, - ответил я, оживляя в памяти радиатор, согнутый, как лист картона, и капот, залезший на треснувшее от удара головой стекло. Да и движок... и крылья...
- Он скорее всего машину оживлять будет, - говорил Саня, - Соберёт, отшлифует, и впарит какому-нибудь бедолаге. А то, что она поведённая уже... Короче, сразу этого можно и не заметить. Иди, поможешь мне с огнём.
...Вечер удался. Разместились за столом, выпили, поговорили, отдали должное шашлыку. Телек за моей спиной для фона включили на какой-то попсовый музыкальный канал. Ребята постоянно выходили из дома покурить, я их поддерживать не стал. Всех, кто собрался здесь сегодня, я хорошо знал - так получилось, что на саниной фирме я за своего. Выпито было немало, рассказывали смешные случаи, спорили, но разговор, слава богу, не перешёл на повышенные тона, хоть Макс у нас и любитель покричать. Далеко за полночь Саня вытащил лото, и ещё полчаса вся компания играла в эту настольную игру. Разъезжались не спеша, такси в эту глухомань добирались медленно. Последние визитёры уехали в полтретьего ночи. Я остался.
- Давай помогу, - обратился я к Веронике, видя, что та начала убирать со стола.
- Не надо, - остановил меня Саня, и повернулся к Вере, - Солнышко, ты иди спи, а мы тут ещё посидим, выпьем.
Я поднял брови, выразительно глядя на друга. В течение вечера он не пропустил ни одного тоста, и, хотя на ногах стоял крепко, свою норму явно выбрал.
Веронику, утомившуюся уже к середине застолья, дважды просить было не надо: пожелав нам не напиваться, она скрылась в недрах дома.
Присели за стол, помолчали.
- Русик, - обратился ко мне Саня вполголоса, - Давай выпьем. Мне надо, чтобы ты со мной выпил.
Обычно много я не пью. Вот и сегодня поддержал компанию максимум три раза. Но у Сани в глазах я увидел такую грусть, что не смог отказать. Выпили, закусили.
- Что-то случилось? - стараясь попасть в тон другу, спросил я.
- Случилось. Вернее, случилась. Скажи, Рыжик не всплывала?
Я замялся.
- Иногда пишет мне на электронную почту. Я ей не отвечаю, - сказал я.
- Что пишет? Спрашивает о чём?
Я дёрнул плечом, поморщился. Ни о чём, дескать, пустое.
- Знаешь, она ведь звонила мне после аварии, - Саня наполнил наши рюмки, а когда мы выпили, наполнил их снова.
Рыжик... Что сказать по поводу этой женщины? Если кто-либо мог заставить мою совесть жалить меня (особенно в минуты, когда полагается испытывать душевное спокойствие), то это она. Именно перед Рыжиком я чувствовал себя виноватым до тошноты, до ненависти к самому себе.
Мало того, что я способствовал знакомству Сани и Веры, мало того, что я стал молчаливым соучастником их связи, оставляя им ключи от своей квартиры, я ещё и стал свидетелем отвратительнейшей сцены, когда Саня объявил Рыжику, что бросает её. Слёзы, истерика, все дела... Короче, лучше бы меня там не было.
С Алиной он жил года три, может, чуть меньше. Шатенкой я её не видел, нас представили друг другу, когда волосы Алины уже были выкрашены в тёмный цвет, но она так любила, чтобы её называли Рыжиком, старым школьным прозвищем... Короче, по имени ни я, ни даже Саня её почти не звали.
- Звонила? - я подался вперёд. - Она знала?
- Знала. Спросила, как моё здоровье. Спокойно ли сплю.
От этих слов у меня пересохло в горле:
- Так кто же ей..?
- А не знаю. Возможно, никто.
Я задумался. Да как же "никто"? Хотя...
После разрыва Рыжик вернулась в свой город, за сто километров от Сани, вернулась отстраивать свою жизнь заново. Её родители с самого начала были против того, чтобы Рыжик бросала институт и переезжала к Сане. Но он сказал тогда твёрдо: или я, или общежитие. Ревновал сильно. И Рыжик оставила образование, и полетела на крыльях страсти к своему любимому и единственному мужчине. За всё время я ни разу не видел, чтобы она смотрела на него обиженно или сердито - только с обожанием. И ни разу до того тяжёлого разговора не упрекнула его, что вместо того, чтобы изучать психологию, она работает нянечкой в детском саду.
Из нашего города Рыжик уезжала, обрывая все контакты, разрывая отношения с подругами и друзьями, со всем, что могло ей напомнить о трёх годах своей жизни, выброшенных в мусорную корзину.
- Да нет, кто-то же должен был ей сказать... - я осёкся. - А когда именно она позвонила?
Саня молча поднял стопку. Осушив свою, я почувствовал, что голова идёт кругом, но не столько от спиртного, сколько от того, что сейчас произнесёт Саня. И мои опасения подтвердились.
- Сразу же. Вернее, когда я из наркологии ехал, с гаишниками. Я тогда даже тебе отзвониться не успел. Слышал бы ты её голос... Такое ощущение, что не просто знала, а... В общем, послал я её, трубку бросил. Думал, будет ещё звонить, но нет. Вот уже почти полгода с аварии, и - не звонит.
- Ты... - я замялся, не зная, стоит ли развивать эту тему, а если стоит, то в подобных вещах я абсолютно не подкован, слышал, конечно, всякое, как и любой из нас, но абсолютно не в теме, - ты ничего не находил? Ну, там, в одежде, в подушках? Иголки или там земля в платочке?
- Не находил. Хотя, когда в мае-месяце заболел простатитом, а потом ещё и геморрой вскочил, впервые в жизни... Я тоже подумал это. Перетрусил все подушки, одежду ощупал. Нету ничего. Во-об-ще. Попутно фотки её спалил.
Я слушал во все уши. Уж кто-кто, а Саня во всякое колдовство не верил никогда в жизни. Когда по малолетству при нём заходили подобные разговоры, зубоскалил и высмеивал тех, кто всерьёз обсуждал эти сплетни. С религией у Сани тоже как-то... никак. Креститься-то, может, и умеет, но молитвы сто процентов не знает.
- Верка тоже думает, что что-то такое происходит. И тоже думает на Рыжика. Но она не всё знает. Ещё недавно я был уверен, что Рыжик... как сказать... ну, делает что-то. Потому что продаж не было совсем, подавленность какая-то, да и у Льва на складе чуть беда не случилась.
Лев - наш общий друг - директор крохотной фирмочки по перепродаже кровельных материалов, металлочерепицы и водостоков. Грузчиков нет, вот и приглашает иногда друзей разгрузить машину листового металла, даёт денег. За полдня работы вымотаешься, как чёрт, но расчёт наличкой и сразу.
- Мы сняли три листа восьмиметровых, - продолжал Саня, - Я взялся с торца, пацаны должны были по двое с боков взять. С машины подавали, я внизу принимал. И, прикинь, листы соскальзывают, и - на меня. Не успел бы нырнуть под них - разрезало бы напополам. А так только кожу с рук свёз, ну и не заплатили ничего нам за тот раз. Лев ещё и в минусах остался - там верхний лист покорёжило.
Саня открыл форточку, закурил, продолжил:
- Представляешь, я к бабке пошёл. У самого денег нету, а я ей понёс. Нет, говорит, на тебе никакой порчи, а Алина твоя тебя уже забыла. Я - к другой. То же говорит. Говорит, не страдай фигнёй, занимайся делами, жизнь сама наладится. А ещё говорит, иди в церкву. Может, я бы и ещё куда пошёл, но вышел на меня этот тип, что машины скупает. Не знаю, кто его на меня навёл, он сам меня нашёл, отговорил восстанавливать. Я теперь, когда страховки дождусь, сделаю с неё первый взнос за новую машину. В кредит возьму. И три дня назад продал я свою карету. Увезли её на эвакуаторе, не знаю, куда, и знать не хочу. Веришь - когда этого металлолома во дворе не стало, я аж вздохнул свободно. Да и с деньгами сейчас поинтересней. Так что всё налаживается. Выпьем?
- Выпьем, - проговорил я, переваривая услышанное.
Помолчали. Потом Саня сказал:
- Давай только к этому разговору больше не возвращаться, хорошо? Я тебе рассказал всякое, ты послушал, и всё. Мне стало легче, и за это спасибо. Не было никакого разговора. Идёт? - дождавшись моего кивка, потянулся, - Ну а теперь - спать. Вечер выдался долгим, мероприятие затянулось, а завтра будет новый день.
Мой друг снова превращался в весельчака и балагура, улыбался мне, словно предлагая счесть всё вышесказанное милой шуткой. Однако его желанию не суждено было осуществиться. Поднимаясь из-за стола, я не выдержал и спросил:
- А бампер зачем оставил? На память?
Саня разом посуровел:
- Какой бампер? Нет. Машину вместе с бампером увезли.
- У тебя в малине бампер лежит. С "Приоры". Что я, твой бампер не узнаю?
Саня смотрел на меня довольно долго и совсем не дружелюбно. Потом потянулся за сигаретами:
- А ну, пойдём, покажешь, где ты, как тебе кажется, - пауза, - видел бампер.
Подсвечивая мобильниками, мы обогнули дом. Я раздвинул стебли малиновых кустов, кивнул головой:
- Вот.
Сначала Саня докурил сигарету, глядя на находку в тусклом свете телефона. И только затем поднял бампер, осмотрел.
- Мы утром убирали во дворе, - сипло произнёс он, - Этого здесь не было, клянусь. Я сам подмёл все дорожки, и уж что-что, но это я бы заметил.
Я посветил Сане в лицо.
- Ты не врёшь? - спросил я, уже зная правду. Шок на лице моего друга детства был неподдельным.
- Нет, - совсем тихо.
- А пятен днём тоже не было?
- Каких?
- Наверно, с коробки накапало. Где-то здесь...
Ещё несколько минут ушло на разглядывание чёрных пятен трансмиссионного масла. В свете мобильных фонариков чёрная поверхность лужиц ярко блестела на серых бетонных плитах.
На мои вопросы Саня отвечал односложно, обсуждать находки явно не хотел. Видимо, придя к некоему решению, решительно отверг мои попытки построить хоть какие-нибудь гипотезы.
- Всё! Спать, спать и ещё раз спать! Обсудим всё завтра.
К дому шли молча, так же молча убрали со стола, потом я наощупь двинулся в зал, где для меня был разложен диван. Саня остался на кухне покурить. Как ни странно, уснул я сразу.
Но и наутро разговора не получилось. Саня "вспомнил", что бампер действительно отлетел, когда автомобиль грузили на эвакуатор три дня назад. И, да, коробка тоже была повреждена, и масло могло вытечь, всё так. Посоветовав не забивать голову чертовщиной, Саня быстро и аккуратно выпроводил меня.
Не могу сказать, что я не пытался снова завести разговор на эту тему. Да вот только Саня все эти попытки пресекал на корню. Да и видеться мы стали реже. Чем ближе Новый Год, тем больше у кондитеров работы, да и я без дела не сидел. Жизнь закрутилась -завертелась, нашлись другие, гораздо более важные, проблемы, требующие моего обдумывания, и этот случай... не забылся, нет, а отошёл на задний план.
Где-то через месяц после того вечера я позвонил Веронике, уж не помню по какому поводу, и именно она порадовала меня счастливой новостью - страховщики зашевелились! Нет, не сами, конечно же. Саня устал выслушивать пустые обещания, и обратился к юристу. Этот человек решил проблему, не покидая своего кабинета. Всего два телефонных звонка с разрывом в несколько часов - и Сане сообщили, что подошла его очередь на перечисление. Рассказ обо всём этом Вера закончила словами:
- Прикинь, скоро новую машину брать будем, а Саша до сих пор от старой запчасти находит!
Я похолодел. Стараясь говорить спокойно, словно о чём-то незначительном, спросил:
- А где он их находит?
- Да в малине, где она всё лето простояла...
...И снова Саня ушёл от разговора. Стараясь гнать мысли о чертовщине, я убеждал себя, что тогда произошло колоссальное недоразумение: мы оба выпили, Саня - почти набрался, я - намного меньше, но мне и этого достаточно. Скорее всего, так и было - бампер отвалился сам по себе, да и болтики-гровера могли пооставаться вокруг, отвалиться, закатиться и ржаветь себе потихоньку. И веря, и не веря этим доводам, но склоняясь к рациональным ответам, я заставил себя просто не думать о живых машинах-монстрах а-ля Стивен Кинг, ибо от таких размышлений - один шаг до вдумчивых бесед с психиатром.
А потом стало не до того - все остальные горести и радости оказались забыты, ведь новенький красный "Фиат Добло" поселился у Сани во дворе, под навесом возле малиновых кустов! Кредит, этот бич нашего времени, был, само собой, жутко невыгодным, около шестидесяти процентов от стоимости автомобиля составляла переплата за пять лет, но когда железный конь - твой кормилец, а кредит - меньшее из зол, выбирать особо не приходится. Пытались мы, честно, убедить Саню остановиться на более дешёвом варианте, но не преуспели.
Эту машину на семейном совете было решено освятить.
В церковь Саня взял меня. Как водится, заплатили батюшке денег, он велел открыть всё, что открывается, в том числе и бардачок, окропил авто святой водой, почитал молитвы. Заодно Саня купил крохотную иконку-триптих и огромный, с ладонь величиной, толстый деревянный крест на шнурке. Прежде, чем трогаться в обратный путь, Саня повесил этот крест на зеркало заднего вида, затянув шнурок посильнее, чтобы реликвия не раскачивалась.
Тронулись. По первому снежку ехали не спеша, болтали ни о чём. На Саню было приятно смотреть: мечтательная улыбка по-настоящему счастливого человека сделала его лицо другим, одухотворённым, что ли. Это выражение я не наблюдал у своего друга около полугода, и как же приятно было видеть его сейчас!
- Ну чо, навалить? - Саня кивком указал на магнитофон.
- Давай "Трассу Е-95", - оживился я.
- Включай.
Потянувшись к бардачку за диском, я бросил взгляд на крест. Именно в этот момент он безо всякой причины треснул по диагонали, в самом широком месте. Раздался звук, словно ломали толстую сухую ветку. Нижняя половина креста упала моему другу под ноги. С отвисшей челюстью я посмотрел на Саню. Он смотрел на меня.
А за окном лёгкий снежок укрывал ветви деревьев, да ветер гнал по проезжей части позёмку. Зиму в этом году обещали суровую.