Говда Олег : другие произведения.

Ролевик: Рыцарь. Кн - 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    О чем мечтают мужчины, независимо от возраста и знамени, под которым идут в бой? Чай, кофе - потанцуем, пиво, водка- полежим? Ага, счас... Нам бы с удочкой, на бережку зорьку встретить. И не думать о том, что будет завтра. А знать наверняка: завтра будет! И будет хорошо... Вторая книга дилогии. ФИНАЛ от 22.04.12 Страница проекта Ролевик - cмотри здесь
  
  Олег ГОВДА
  
  РОЛЕВИК:
  
  РЫЦАРЬ. ВЫБОР
  
  
  
  КНИГА ВТОРАЯ
  
  
  
  Выбирая богов - выбираешь судьбу!..
  Вергилий
  
  
  
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
  
  
  Глава первая
  
  Опираясь сильными крыльями на струи теплого воздуха, степной орел парил в небесах, то опускаясь к земле так близко, что можно было разобрать окрас его перьев, то стремительно взмывал ввысь, почти исчезая с виду и превращаясь в едва различимую черточку. Но это только для человека такое расстояние казалось невообразимо далеким, а орел мог видеть все происходящее на земле вполне отчетливо, хоть, ни к чему и не присматривался. Для беркута в Кара-Кермене не было добычи, а кружил хищник над человеческим жильем из-за обилия восходящих потоков, позволяющих ему передохнуть перед настоящей охотой.
  Барон Владивой сидел на широкой скамье, вкопанной под окном своего нынешнего дома, и с неприкрытой завистью следил взглядом за полетом свободной птицы. Едва вкусив настоящей, беззаботной воли, бывший хозяин Дуброва, взвалил на шею ярмо еще пущей тяжести. Только-только начала налаживаться новая жизнь, и опять все завертелось в водовороте событий, когда надо либо выгребать изо всех сил, либо - тонуть...
  И зачем он поддался на уговоры слепого провидца Али Джагар ибн Островида? Почему не остался с сестричками в зимовнике? Ханджар... Расшитый золотыми нитями жупан да шапка, утыканный драгоценными каменьями пернач, много гонору, еще больше забот, а реальной власти пока нет. Признав его право, доказанное мечом в Роще Смирения, назваться Повелителем Степи, харцызкая старшѝна не спешила изъявить покорность новому Хану. Больше того, только сегодня, атаманы соизволили согласиться собраться в Кара-Кермене, на Малый Круг, чтоб согласно обычаю, объявить Владивоя Ханджаром и вручить ему соответствующие регалии. Не забыв при этом намекнуть, что до сих пор взнуздать степную вольницу, еще никому не удавалось. И одного знамения для этого слишком мало. Чтобы воины пошли за ним без оглядки, Ханджару нужен настоящий авторитет, основанный не только на умении размахивать саблей.
  Зато бывшего десятника Медведя, а нынче есаула Ханджара, никакие тревожные мысли не волновали. Сплевывая под ноги шелуху жаренных тыквенных семян, седоусый харцыз всего лишь один раз проворчал: 'Да не бери ты в голову. Куренные атаманы, как красна девица: 'вначале ломается для приличия, а после и сама рада отдаться', - после чего, считая, что с избытком исполнил долг советника, умолк и больше никаких разговоров не затевал.
  Владивой еще раз взглянул на небо, выискивая взглядом орла, мимоходом отметил, что скоро полдень, - значит, еще совсем немного и старшѝна начнет собираться. Прийти раньше, чем солнце зависнет в зените, считалось недостойным атаманов проявлением торопливости и неуверенности. Но и задерживаться, войти в хату не просто последним, а с опозданием, значит выказать неуважение ко всему Совету и хозяину...
  Они и в самом деле показались на площади, почти одновременно выходя из разных переулков. Девять куренных атаманов! Девять воинов, наделенных властью целый год карать и миловать... Вольных распоряжаться жизнью каждого, шагнувшего за Проход, хоть по своей охоте, хоть в путах. Но все они знали, что в день зимнего солнцестояния придет час атаману держать ответ перед избравшим его куренем. После чего куренному либо опять вручали, сшитую из белых и черных смушек, шапку и просили взять под свою руку, либо поблагодарят, но выберут кого другого, более достойного. А такого атамана, что слишком злоупотреблял врученной ему властью, курень мог и к смертной казни приговорить. Легкой или мучительной - это по заслугам. Чтобы после и другим неповадно было.
  И только когда все девять атаманов прошли центр площади, со стороны капища Громовержца показался скарбничий Лунь, самый пожилой из всей степной старшѝны. Глядя на его седины и глубокие морщины, новики поговаривали, что дед еще помнит времена возведения Кара-Кермена. А потому, даже чуть припозднившись, старик никого бы этим не обидел, зато атаманам не было нужды толкаться в дверях, чтоб не войти в хату последним.
  - Пора, - негромко напомнил Ханджару есаул Медведь.
  Согласно давнему обычаю, Владивой должен первым зайти в дом. А оставаясь на улице, он как бы демонстрировал всем, что не рад гостям.
  В Кара-Кермене никогда не было замков, но никто б не посмел переступить порог чужого жилища в отсутствии хозяина. А так как атаманы уже пересекли центр площади, и от дома Ханджара харцызов их отделяло всего три десятка шагов, барону следовало поторопиться.
  Владивой последний раз взглянул на небо, словно хотел проститься с благородной птицей, символизирующей силу и свободу, как окрестность пронзил яростный клич сапсана. А в следующее мгновение, словно черная молния, ударила сверху в беркута. Орел возмущенно заклекотал, но в схватку с защищающим свою территорию соколом вступать не стал. Тот был в своем праве, пытаясь изгнать непрошеного гостя. Беркут несколькими мощными взмахами крыльев взмыл вверх и пропал из виду. А без него выцепить взглядом небольшого сапсана не стоило и пытаться. Да и улетел уже быстрокрылый сокол, скорее всего, исполнив долг, но сознавая, что более сильный и крупный хищник отступил не из-за страха перед его клювом и когтями, а лишь потому, что делить им нечего.
  Так и не разобравшись в том, как ему истолковать это знамение, - ненавязчиво, но упорно подталкиваемый в спину есаулом, - Владивой шагнул в дом, оставляя дверь распахнутой настежь.
  Дом Ханджара был выстроен так, что двери, без каких либо сеней, вели сразу в большую светлицу, похожую на пиршественную залу замка, но меньше размером. Здесь, сдвинутый в сторону окон, стоял один большой стол, занимающий добрую половину всего свободного пространства комнаты, а для сидения - за ним жались к стенке широкие, удобные лавки. Еще одна дверь, та, что справа, открывалась в опочивальню Владивоя, а другая, в противоположной стене - вела в большую кухню.
  Там сейчас готовили праздничную трапезу самые искусные поварихи Кара-Кермена. И в светлицу тянуло такими ароматами, что, невзирая на предстоящий, важный и, вполне возможно, не слишком приятный разговор, живот будущего Ханджара исподволь начинал урчать так, словно неделю постился.
  Владивой прошел вдоль стола и занял почетное место хозяина дома. В самом центре стола, спиной к простенку между двумя широкими окнами. И только-только уселся, как просвет в дверях заслонила чья-то широкая спина.
  - Здравствуй, хозяин! - чуть хрипло прогудел атаман Секирник. - Мир дому твоему!
  - И тебе здравствовать, добрый человек, - степенно ответил Владивой, - коль с миром приходишь...
  - Громовержец тому свидетель, - привычно вскинул взгляд к потолку, куренной.
  - Тогда, проходи путник к столу, гостем будешь... - хоть и всего лишь придерживаясь установленной традиции, серьезно ответил Владивой. - И да испепелит гнев Перуна этот дом, если под его кровом я обнажу против тебя оружие, или позволю это сделать другим.
  - Да будет так, - кивнул Секирник и вошел в светлицу, уступая место следующему атаману...
  Когда все именитые гости расселись, в хату вошел скарбничий Лунь. Он чинно приблизился к столу и с поклоном выложил на разостланный перед Владивоем малиновый стяг пернач Хана Кара-Кермена и обруч Ханджара.
  - Перед лицом Совета куренных атаманов, вручаю тебе Хан Владивой эти священные для нас регалии, право обладать которыми ты доказал в Роще Смирения, и от имени всех воинов Вольной Степи прошу: будь нам отцом и прими под свою руку. Правь нами мудро и справедливо, а мы обязуемся исполнять твою волю, как свое собственное хотение...
  - Благодарю за оказанную честь, - ответил Владивой, заблаговременно подученный есаулом, уважительно отодвигая от себя пернач и обруч Власти, непроизвольно задержав взгляд на необычном драгоценном камне, украшающим его. Необычным тем, что постоянно менял цвет, за минуту проходя всю радугу вдоль и поперек. - Но я не могу именоваться отцом таких достойных и уважаемых воинов... Разве что, куренные атаманы снизойдут к моей смиреной просьбе и разрешат недостойному новику называть их братьями?
  Скарбничий сделал вид, что задумался, обводя взглядом серьезные лица харцызов, а после неспешно кивнул.
  - Пусть будет так, отныне ты равный среди равных. Прими пернач Хана Кара-Кермена и повелевай нами по праву старшего брата. И пусть Громовержец подтвердит, что уговор заключен.
  Оглушительный гром хлестнул в небесах над Кара-Керменом в то самое мгновение, когда Лунь произносил последние слова. И громыхнуло необычно, не так, как всегда, сопровождая любую грозу, а с этаким залихватским посвистом-кличем, с которым харцызы бросались на врага. Впечатляюще, в общем...
  Похоже, никто из куренных, присутствующих на церемонии вручения регалий, ничего подобного не ожидал, поскольку все дружно вскочили на ноги, и только въевшаяся с годами привычка сдерживать эмоции, позволила атаманам удержаться от возбужденных восклицаний.
  Чуть дрожащими руками скарбничий Лунь возложил на склонившего голову Владивоя обруч, и на этот раз даже самые хладнокровные воины, не сумели скрыть громкого вздоха! Едва коснувшись чела Ханджара, изменчивый камень полыхнул ярким белым огнем, а потом сменил цвет на кроваво-пурпурный. Замер на мгновение и задышал, запульсировал в такт биению сердца.
  - Перун услышал произнесенные слова... - торжественно объявил скарбничий, почти всовывая растерявшемуся Владивою в руку пернач. - Отныне в Кара-Кермене новый Хан и первый Ханджар. Слава Хану Владивою! Слава Ханджару!
  - Слава! Слава! - дружно рявкнули в десяток глоток атаманы, голосами более привычными отдавать команды воинами в лязге и гвалте боя. Аж окна задрожали.
  - Слава!!! - рык сотен харцызов, дожидающихся этой минуты на площади, мог заглушить даже поданный Громовержцем знак одобрения их выбора. - Слава Ханджару! Слава Хану Владивою!
  И, будто этот рев, распахнул двери в кухню, оттуда потек бесконечный хоровод празднично разодетых девушек с подносами в руках.
  Владивой даже удивился. Он и представить не мог: как столько людей втиснулось в не такое уж и большое помещение? А непрерывный ручеек степных красавиц, тем временем споро застелил стол чистой скатертью, на которой, словно по волшебству, возникло множество мисок, тарелок, горшков и горщиков, кувшинов и фляг, кружек, кубков и прочих приборов. И главное, все это было наполнено всевозможными яствами и напитками, исторгающими такой аромат, что из-под харцызких чубов тут же улетучились все знамения, умные мысли и тревожные вопросы...
  
  * * *
  
  Спустя часа полтора-два, - когда на лица атаманов снизошел жаркий румянец, а их движения стали неторопливыми и плавными, после чего мужчины расстегнули жупаны и ослабили пояса, - с кубком в руке поднялся куренной Шило. Невысокий, вертлявый, остролицый. В общем, с виду неказистый и неприятный мужичок, но зато, неглупый и хозяйственный.
  - Слава, - он демонстративно выпил до дна, - а потом проговорил задумчиво. - Я вот о чем сомневаюсь, братове... Хан Владивой, безусловно, доказал в Роще Смирения свое право надеть обруч Ханджара, да и сам обруч его принял, как мы все тому свидетелями стали. А вот - пернач...
  - Ты к чему это клонишь, трясця его матери? - вскочил на ноги куренной Трясцяегоматери, бешено поводя глазами. - Что Ханджар, трясця его матери, не достоин быть Ханом? Ты что, трясця его матери, оглох, когда сам Громовержец, трясця его матери, подтверждал право Владивоя? Какие тебе еще, трясця его матери, доказательства нужны?
  - Погоди, Трясця, не горячись, - потянул его обратно за полу, сидящий справа, Тарапунька. - Шило дело говорит.
  - И ты туда же?! - вызверился на соседа тот, привычно нашаривая на поясе рукоять сабли. Но сегодня, как велит закон: в дом Хана атаманы пришли безоружными. Почти... Ножи и перначи куренных, будучи в умелых руках куда смертоноснее меча или сабли, тем ни менее оружием не считались. - А ну, выходи на улицу!
   - Ну-ка, утихните оба! - шикнул на них Медведь. - Шило не новик в степи и зря болтать не будет. Дайте послушать его резоны... Надеюсь, никто не подозревает достойного атамана в желании оскорбить хозяина дома?
  Глядел Медведь при этом прямо в глаза Шилу, и если у того и была подобная мыслишка, то огласить ее во всеуслышание, после столь явного предупреждения, не отважился б и самый бесшабашный удалец. Коим куренной никогда не был.
  Спорщики утихли.
  - Говори, Шило, слушаем тебя, - поддержал Медведя Лунь. И авторитета скарбничего, как всегда, хватило, чтоб шум за трапезным столом на время поутих.
  - Я это к чему сказал, - продолжил Шило, оглаживая усы, чтоб собраться с разбегающимися от хмеля и тяжелого взгляда есаула, мыслями. - Взять пернач в руки может каждый, штука не сложная..., а вот удержать - труднее, чем угря будет...
  - Ты дело говори, - оборвал его словоизлияние Лунь. - Чай, не песню слагаешь...
  - Да, да... - посерьезнел тот. - Чтоб вся степная вольница безоговорочно признала власть Хана, надобно Владивою проявить себя не только искусным бойцом, но и атаманом - мудрым и удачливым. Одним словом, поход нужен...
  - А ведь верно гуторит, Шило, - пробормотало сразу несколько голосов. - Должен Ханджар показать себя воинам в деле. Иначе, найдутся среди наших башибузуков и сомневающиеся... Особенно, когда смерть им в глаза заглянет...
  - Дельный совет, - произнес негромко Медведь, на правах есаула сидящий по левую руку от Владивоя. - Подумай над этим, барон. Уверен, желающих встать под твой бунчук, будет больше, чем надо. Отберем самых лучших. А после похода, организуем из них твою личную гвардию. Знамения и клятвы, это хорошо, а полсотни верных только тебе воинов, никогда не мешает. Да ты, небось, и сам это не хуже меня знаешь.
  Владивой понимал, что ему и в самом деле не помешает показать себя грамотным, удачливым командиром. Он поднялся и, уже хотел было огласить атаманам о принятом решении, но не успел.
  - День добрый, честной компании... - негромкий и знакомый каждому, присутствующему здесь, старческий голос, донесшийся от двери, привлек общее внимание вернее самого заполошного ора. - Что-то тихо тут у вас, атаманы?.. На площади и то веселье оживленнее...
  В дверях, опираясь на дорожный посох, стоял известный всей Степи, слепой провидец Али Джагар ибн Островид.
  - Я тут слышал, вы Ханджара на поход подбиваете... - продолжил он все так же негромко, неторопливо приближаясь к столу. Прислужницы быстро поставили еще один стул и, почтительно подвели к нему старца.
  Куренные только переглянулись. А с другой стороны, чему удивляться? На то он и провидец.
   - Простите, атаманы, но должен этому воспрепятствовать.
  - Почему? - за всех сразу спросил Владивой, и сам не ожидающий старика в гости.
  - Да все потому, Ханджар, что тебя дела гораздо более важные, чем захват дюжины селянок ждут, - ворчливо и чуть ли не с упреком ответил Островид. - А вы, атаманы, не печальтесь. Не минует и двух седмиц, как весь Зелен-Лог будет доступен степным воинам, как связанная пленница.
  - Твои слова, Али Джагар, всегда сбываются, - будучи летами не очень-то и моложе провидца, скарбничий Лунь не испытывал к старцу столь благоговейного трепета, как более молодые атаманы. - Но позволь мне усомниться и спросить: как такое возможно?
  - Человеку свойственно сомневаться, в этом нет ничего предосудительного, - здраво заметил Островид. - А секрет прост: вскоре на земли королевства придут другие враги. И Беляне придется отправить к Бобруйску все свои войска. В замках да городах останутся только бабы, дети да старики, не способные оказать никакого сопротивления...
  Куренные атаманы переглянулись. Кто недоуменно, кто растерянно, а кто и с хищным блеском в глазах. Подобного известия не ожидал никто.
  - Бобруйск? - переспросил Шило. - Это значит, что на Зелен-Лог нападут северяне? Орден серых братьев?! Но как же они Пролив сумеют переплыть?.. Прости Али Джагар, если бы это было возможно, островитяне давно подмяли бы под себя королевство. Сразу после Моровицы...
  - Ну, все в этом мире когда-нибудь, раньше или позже случается. Даже самое невероятное и невозможное.
  - И все же?
  - Вообще-то я провидец, а не мудрец, но скорее всего, это может случиться из-за того что, удерживающий Темна в заточении, кокон слабеет. И я думаю: это именно чернокнижник сумеет устроить так, чтоб боевые суда Объединенного княжества преодолели воды Пролива.
  - Невероятно... - таким был общий смысл, многоголосого гомона, возникшего в светлице.
  - А теперь, прошу простить мою бесцеремонность, братья атаманы, - как бы смущенно прокашлялся старец, - но мне необходимо переговорить с Ханджаром, с глазу на..., вернее... - он указал на свои закрытые веки, - нос к носу. О важности предстоящего разговора, можете судить хотя бы по тому, что я сам поспешил в Кара-Кермен, а не стал дожидаться его приезда.
  - Конечно, конечно, - заторопились куренные, словно приструненные старшим новики. - Как ни понимать...
  - Далеко не уходите... - бросил провидец им вслед. - Проветритесь чуток и возвращайтесь к столу. Я не отниму у Ханджара много времени, а бросать такое великолепное пиршество в самом разгаре, грех и неуважение к Ладе и Роду.
  Но как только дверь закрылась за последним атаманом, облик и голос Островида изменился до неузнаваемости. Вернее, Владивой с легкостью узнал своего давешнего странного ночного гостя - Артаса.
  - Ну, что, барон? - без предисловия спросил тот. - Помнишь наш уговор? Готов исполнить свою часть? Надеюсь, я нынче не зря тебе с небес громыхал?
  - Уже? - только и смог спросить Владивой, ощущая неприятное посасывание в области подвздошной кости. - Прямо сейчас?
  - Нет, до полуночи можешь веселиться, ну а потом седлай коня и скачи в степь. В любую сторону, я сам тебя, как достаточно удалишься от города, подхвачу и в нужное место доставлю. Еды прихвати, питья... Дня на два-три. Точнее сказать не могу, но, похоже, супротивник твой вот-вот к Ущелью Снов подойдет. И я очень расстроюсь, если он сумеет пройти в Запретные Земли. Надеюсь, мы понимаем друг друга, господин барон?
  - Да.
  - Вот и отлично... - усмехнулся Артас. - Тогда я опять слепцом побуду, еще немного... Слышу, кошевые обратно к столу торопятся. Похоже, от новостей моих, атаманы мигом протрезвели.
  - А ты серьезно, о нападении на Зелен-Лог? Или так просто?
  - Стал бы я выдумывать подобные мелочи. Нападут, нападут. Можешь не сомневаться. Кстати, заодно, подумай: кем тебе дальше быть? Повелителем Степи или первым в истории королем Зелен-Лога? Трон королевства во многом зависит от того, куда развернуться острия харцызких сабель. А после того, как конница Ханджара сбросит врага в Пролив, кто сможет воспротивиться твоей воле? Хоть на себя корону напяливай, хоть вместе с королевой тащи под венец, а потом и в опочивальню. Беляна, сказывают, очень даже ничего бабенка.
  
  
  
  Глава вторая
  
  Отчего мир устроен так странно, что родственные чувства становятся тем крепче, чем большее расстояние разделяет близких людей? Живя в Бобруйске, Ладислав никогда не испытывал особой любви к старшей сестре и, уж тем более, к ее мужу Ярославу, урожденному Зеленому Медведю. Но сейчас, увидев вымахнувшую из ворот небольшую кавалькаду, король почувствовал несвойственное ему умиление. Не глазами, а сердцем распознав впереди десятка всадников огромного Ярослава и обоих племянников - Маковея и Лебедяна. Умом понимая, что сестры Светланы среди встречающих нет и быть не может, он продолжал пристально вглядываться в приближающуюся группу. Не в силах побороть нахлынувшие чувства.
  - Здоров будь, шурин! - заорал еще издали Ярослав, громогласный и жизнерадостный, широко распахивая объятия, будто не сюзерена встречал, а с кумом случайно столкнулся на ярмарке. - Какая радость моей Светлане! А Беляну чего ж не взял с собой?.. И Боженку?
  Но подъехав ближе, Бобруйский воевода все-таки отдал надлежащую дань этикету, спешился и преклонил колено. Оба его сына, удивительно напоминающие Ярослава в те годы, когда Ладислав жил в родном доме, проделали то же, в нескольких шагах позади отца. Как и вся свита графа.
  - Здравствуй, Яр, - Ладислав поспешил поднять с колен зятя. - Рад тебя видеть. Здорова ли моя сестра?
  - И ты здравствуй, Лад, - воевода Бобруйска тут же простодушно и бесцеремонно заключил худощавого, в сравнении с ним, венценосного шурина в свои медвежьи объятия. - Все живы, все здоровы. А как поживает твоя Беляна, как принцесса?
  - Спасибо, Яр, - еле высвободился Ладислав, стараясь сохранить хоть какую-то дистанцию между королем и подданным, и прибавил кисло усмехаясь. - Со здоровьем в королевстве все хорошо. Куры несутся, коровы доятся, а овцы ягнятся сразу тремя...
  - Да ты что? - захохотал зять, либо искусно притворяясь, либо и в самом деле не поняв намека. - Истинное благоволение небес.
  - Если б, - сразу посерьезнел король. - К сожалению, Яр, есть новости куда важнее и тревожнее... Что, собственно, и послужило причиной моего появления в ваших краях...
  - В ваших краях... - сразу погрустнел лицом граф Бобруйский и негромко, так чтоб не расслышал никто, кроме самого Ладислава, с упреком в голосе продолжил. - Неужто только простым людям позволено по родному дому скучать? А королю запрещено?.. Или Вашему Величеству долг перед троном и подданными память о родительском доме и об отце с матерью затмить может? За пять лет не смог из столицы даже на день вырваться, чтобы могилу навестить, а воротился - еще и порог переступить не успел - снова о делах...
  - Совершенно с тобой согласен, Ярослав, - степенно ответил король, подпустив в голос чуток грусти. - Справедливый и горестный упрек. Увы, от забот да хлопот никуда не деться. По себе, небось, знаешь. Только у тебя город да замок на плечах, а у меня - весь Зелен-Лог. Но, у каждого своя стезя и своя мера ответственности. Родители мои, земля им пухом, не пшеницу сеяли, поймут и простят, когда свидимся. Зато теперь я задержусь у вас, а значит, и для семейных радостей время найдется. И если ты не захватил с собой фамильный погребец, то лучше продолжим путь. В горле пересохло. А еще, очень хочется умыться с дороги и почувствовать под зад... ну, ты понял, что-то мягче седла.
  - По коням! - отдал команду Ярослав. - Король въехать в город желает!
  Почтительно придержал стремя венценосному шурину, потом - очень легко, как на свою монументальную комплекцию вскочил на коня сам, а когда тронулись, негромко спросил:
  - Так что у вас такого важного в столице приключилось, что ты самолично в нашу глушь пожаловал, а не гонцом депешу выслал?
  - Война приближается, граф...
  - Шутишь, - облегченно вздохнул Ярослав. - Хвала Создателю. А то я уж и вправду поверил, что беда какая-то...
  - Какие тут шутки, - не желая обсуждать государственные вопросы на ходу, Ладислав тронул шенкелями лошадь, и та, прибавив шагу, послушно затрусила вниз по дороге к городу.
  Привлеченная запахом конского пота, большая муха нагло вилась вокруг головы короля Зелен-Лога, совершенно пренебрегая этикетом. И ему пришлось совершенно не величественно несколько раз взмахнуть рукой, прогоняя надоедливое насекомое.
  Конь Ярослава уверенно держался рядом, а лошади племянников и сотника Мирослава двигались на корпус сзади. Остальная свита приотстала еще на более почтительное расстояние.
  - Ну, не томи... - Ярослав, как и все Медведи, не утомлял себя этикетом.
  - Так вот, - видя, что шурин не отстанет, вернулся к прерванному мухой разговору Ладислав. - По желанию королевы, Ксандор сделал новое предсказание. И при участии хранителя Вышемира, которого предсказатель ввел в транс, мы смогли узнать, что еще до зимы войска Объединенного княжества нападут на Зелен-Лог, и солдаты Серого ордена осадят Бобруйск.
  - Они же не смогут преодолеть Пролив, - совершенно уверенный в собственной правоте, убежденно возразил граф Бобруйский. - Лад, этими россказнями даже детишек не напугать. Скажи, что ты шутишь?
  - Яр, зачем произносить пустые слова? - укорил зятя король. - Особенно, когда берешься судить о том - над чем ни ты, ни я не властны. Но последний глупец тот, кто, будучи предупрежден, ничего не сделает, дабы предотвратить беду. Даже, если ты не веришь в предсказанную опасность... Согласен? А то, потом спохватимся, а поздно.
  - Да, это верно, - кивнул задумчиво граф. - Но если Ксандор прав, и Пролив откроет северянам путь на материк, ох как туго нам придется, Лад.... Людей у них в десятки раз больше, чем в Зелен-Логе... Смертоносная Моровица была к островитянам не так сурова, как к жителям королевства.
  - Или их защитил Искупитель... - подал голос из-за спины отца, старший из двух братьев, Маковей.
  - Не встревай в разговор, - замахнулся на сына плеткой Ярослав.
  - Отчего же, - остановил его король. - Это что-то новенькое. И много людей в Бобруйске стало придерживаться подобного мнения?
  - Много, не много, - вздохнул граф Бобруйский, будто сознаваясь в собственном проступке, - но и такие найдутся. Все ж нам чаще других приходиться общаться с княжескими купцами и их прислугой, матросами. А они все, как завороженные... О чем не заговори, о чем не спроси - сперва непременно Искупителя поблагодарят, и только потом на тебя внимание обратят. Да так искренне и непритворно возносят свои молитвы, что поневоле задумаешься... Неужели сам не помнишь. При тебе, правда, это еще не так заметно было, как в последние годы.
  - В том то и дело, что помню, - покивал головой Ладислав. - А нам с ними воевать! Не дрогнут бобруйцы? Может, уже сами готовы открыть городские ворота и преклонить перед Искупителем колени?
  - Перестань, Лад, - с неприкрытой обидой ответил зять, одновременно демонстрируя за спиной внушительный кулак возмущенно заворчавшим сыновьям. - Ты же здесь, среди этих людей, вырос... Неужто совсем своим землякам не доверяешь? Разговоры - разговорами, а как враг нагрянет, измены среди нас не будет. Головой отвечаю.
  - Добро, Яр, - уже гораздо мягче произнес король. И примирительно прибавил, чтоб внести окончательную ясность. - Я не сомневаюсь в жителях Бобруйска. Но, ты тоже понимать: Княжество не простой враг, а Серые Призраки не спят и, чтобы нам с тобой, в самом деле, после не пришлось за беззаботность расплачиваться своими и чужими головами, я хочу во всем убедиться лично. И помочь подготовить город и крепость к обороне силами всего королевства. Потому что, если Бобруйск устоит, то в остальных замках только эхо битвы услышат. А проглотят вас войска, несущие свет Искупителя, - Зелен-Логу уже никогда от серости не отмыться.
  - Располагайте нами, Ваше Величество, по своему усмотрению, - в знак повиновения Ярослав обнажил голову. - Слово короля - закон для всех.
  - И опять ты меня не понял, Яр, - досадливо поморщился Ладислав. - Ты граф Бобруйский и воевода, значит: тебе и распоряжаться. А я буду огрехи высматривать, и подкрепление у Беляны требовать. А пока суть да дело, в ближайшие дни, из столицы подтянется три сотни ополченцев.
  - Ополченцев? - чуть удивленно переспросил Ярослав. - И какой из них прок? Только харчи переводить?
  - А вот тут ты ошибаешься, граф, - усмехнулся король. - Во-первых, это все мастеровой люд, и их умелые руки в подготовке замка к войне лишними не станут. Во-вторых, все они обучены стрельбе из лука и, если 'серые' не взберутся на стены, будут сражаться не хуже ратников. И в-третьих, это Беляна подсказала, большинство из них - бобыли... Как думаешь, сколько свадеб мы к зиме сыграем? Или в Бобруйске холостых мужиков больше чем молодых девок?
  - Куда там, - не задумываясь, ответил Ярослав. - Как и по всему краю, на пять-шесть невест один парень на свет появляется. - И осознав целиком раскрывающуюся перспективу, восхищенно покрутил головой. - Ох, и мудр ты, Лад. Будет война или нет, но Бобруйск оживет. Это уж точно! А то еще десяток-другой годков, и его можно было бы в перечень сел записывать.
  - К сожалению, будет, - слегка остудил пыл зятя король. - Кроме пророчества Ксандора, имеются и другие данные, собранные агентами Тайного кабинета. Поэтому, даже не сомневайся: 'серые' придут к нам. Видно, тесно стало учению Искупителя за Проливом. Да и много еще чего разного да важного произошло за последние дни... Но, об этом поговорим чуть позже. Сейчас, воевода, у тебя только одна, но очень важная задача - организовать отправку на Острова королевского посла.
  Ладислав обернулся и указал на Мирослава.
  - От успеха его миссии во многом зависит день, когда рать Ордена появиться под стенами Бобруйска. А чем позже это произойдет, как ты и сам понимаешь, тем лучше для нас. Страда на носу... Не уберем урожай - не с чем будет за стенами отсиживаться. Голод вернее любого врага капитулировать заставит...
  Граф Бобруйский и оба его сына уважительно взглянули на сотника. Тот в ответ неопределенно пожал плечами, словно говорил: 'Моя-то в чем заслуга? Служба такая...'
  - Организуем... - кивнул Ярослав. - Хоть Пролив и капризен, как баба на сносях, но приморскому городу совсем без флота никак нельзя. Есть пара вполне пристойных купеческих сойм, да и военный бриг один на плаву держим. И вроде толку с него никакого, с тех пор, как пираты повывелись, а моряки все равно за ним глядят. Не дают сгнить. И сыновья мои Светлану упросили средства на ремонт выделять. Оба с малолетства к морю неравнодушны. Особенно - Лебедян. Так и ходят на нем вместе... Младший сын - штурманом, а Маковей - капитаном. Графиня, правда, не приветствует этих забав, но и не слишком препятствует. Ну, а нынче их умение и на что путное сгодится...
  Теперь пришла очередь короля и сотника Мирослава взглянуть с не меньшим уважением на молодых парней. Особенно Ладиславу, который хоть и вырос на морском побережье, но воду не любил и даже побаивался чуток. Может от того и не тянуло короля домой?
  - Так что не сомневайтесь, Ваше Величество, тут заминки не будет. Доставим посла на Острова в лучшем виде..., если на то будет воля Создателя и Пролив не воспрепятствует. А, заодно, вопрос со свитой для Мирослава снимется. Надеюсь, двух дворян хватит для придания посольству достаточной солидности?
  - Даже с избытком. Сотника Мирослава пятеро гвардейцев сопровождают. Хоть и не из старинных родов, но тоже дворяне. Все равно эти варвары не смогут оценить по достоинству, оказанного им уважения. Но держитесь там настороже. Наблюдайте и запоминайте. И мой совет твоим сыновьям... Нет - королевский приказ! Маковей! Лебедян! Ни в коем случае одновременно борт корабля не покидать! И всегда будьте готовы поднять парус, даже если при этом придется кого-то оставить в плену. Вести, которых мы ждем от вас, важнее многих жизней. Это понятно?
  - Да, - кивнули оба.
  - Смотрите в оба, парни... - продолжил Ладислав уже не так строго, почти по-родственному. - Мало ли что случиться может. Враг коварен.
  - Чай не маленькие, - насупился Ярослав, как и все Медведи, не терпящий лишних указаний. - Разберутся. Только, уговор: Светлане об этом поручении ни слова. Для графини, вся их задача: отвезти посла туда и вернуться. От материнского сердца все равно вряд ли что скроешь, но попытаться, думаю, стоит.
  - Хорошо, Яр, - согласился король. Ему и самому не хотелось расстраивать сестру. - Ты здешний воевода, значит, тебе решать. Сделаем, как считаешь нужным. А еще лучше - отдайте необходимые распоряжения, а сами забудем до утра обо всех горестях и тревогах. В конце концов, ты прав, зять, я домой приехал!
  Сказав это, Ладислав вдруг увидел, что Бобруйск на мгновение растворился в дымке, а снова возник совершенно преобразившись. Будто принарядился и помолодел. Или это его, невольно увлажнившиеся, глаза очистились от дорожной пыли и стали видеть четче?..
  
  * * *
  
  ...Вот уже которое утро, после отплытия 'Зеленого Бобра', Ладислав начинал с того, что поднимался на крышу донжона и, глядя на город и замок глазами врага, планировал его осаду и всевозможные способы захвата. А потом делился своими соображениями с Бобруйским воеводой, а тот либо спорил с ним до хрипоты, либо тут же отдавал надлежащие распоряжения начальникам строительных подразделений.
  Здесь расширить, там - углубить. Между этими домами приготовить материал для завала. Вот эти деревья спилить и расчистить простор для обстрела, а вон там, наоборот, сложить хворост, чтобы поджечь его и осветить для лучников врага, если тот попытается пробраться к стенам крепости в ночное время.
  И с каждым днем королю все труднее было застать самого себя врасплох, но облегчения и радости это не приносило. Ладислав совершенно отчетливо понимал: что войско 'серых' не станет штурмовать, ожидающую нападения, крепость. Княжеский военачальник прикажет поджечь, не вступая в бой, все внешние постройки, оставит у стен, удерживающий горожан и защитников внутри, отряд, - а главные силы поведет прямиком на беззащитную столицу. Поэтому первый оборонительный рубеж надо ставить на большаке, ведущем из Бобруйска в Турин, а второй - на берегах реки Веселой.
  Осознав это, Ладислав уже и с выбором места сосредоточения всех сил королевства определился, но не мог в душе смириться с тем, что родной Бобруйск и сестру Светлану ему придется покинуть с малым гарнизоном защитников, на милость врага... Оставить отрезанными от остального Зелен-Лога. И если 'серые', вопреки логике и целесообразности, все же решат начать со штурма припортового замка, причем всей армией, то Бобруйску не устоять и нескольких дней. А у короля уже не будет возможности, хоть что-то изменить, хоть как-то повлиять на ход событий.
  Тяжела доля военачальника... Гораздо тяжелее обычного ратника. Воину предстоит всего лишь один раз встретиться в бою с врагом и там, либо победить, либо умереть, а полководец проводит сражение в уме десятки, сотни раз. При этом, каждый раз умерщвляя частичку собственной души. Потому что даже, если побеждает, - все равно осознает: какой ценой придется заплатить за одержанную викторию.
  
  
  
  Глава третья
  
  Взбудораженная и потрясенная известием о загадочной смерти провидца, Беляна вспомнила последний разговор с Ксандором, и собственную шутку о неизбежности его преждевременной кончины. И вот уже последовало ужасное подтверждение того, что астролог не ошибся и в этот раз. А упоминание о возможном появлении в Турине 'серого призрака', окончательно убедило королеву в обоснованности его опасений.
  Едва дослушав доклад тысяцкого, королева приказала немедленно усилить охрану дочери и распорядилась отправить с голубиной почтой сообщение мужу, с требованием его немедленного возвращения в столицу. Потом Беляна велела удвоить и даже утроить все караулы во дворце и выставить дополнительный пост у каждой двери. А еще лучше: вообще закрыть ворота в город, никого не впускать и никого не выпускать из Турина, без тщательного досмотра. Запереть на замок всю столицу!.. Обязать горожан не покидать собственные дома без особой надобности и ее личного на то разрешения.
  Пока напуганная и не вполне еще проснувшаяся молодая женщина несла всю эту околесицу, рядом находились только тысяцкий Маламир, Вышемир и самая доверенная из ее фрейлин Истома. Понимая состояние королевы, мужчины не торопились выполнять ее распоряжения, а лишь кивали головами, предоставив тем самым Их Величеству время выговориться и успокоиться. Тогда как, растревоженная душевным состоянием своей госпожи, и такая же сонная фрейлина суетилась вокруг своей госпожи, пытаясь всунуть Беляне в руки флакон с нюхательной солью.
  Именно эта, вполне невинная, сценка натолкнула Вышемира на мысль: использовать так удачно сложившиеся обстоятельства, для более решительных действий. И поскольку идея возникла мгновенно, без длительных раздумий, он имел все шансы обойти запрет на приумножение зла. Уже привычным усилием воли Вышемир спешно загнал подлинные мысли в самый потаенный уголок сознания, как щитом прикрывая и маскируя их за, почти искренним, желанием всего лишь помочь тетушке успокоиться... Все же королеве не подобает вести себя, словно простолюдинке...
  Хранитель тронул за рукав Истому и заменил ее флакон с нюхательной солью на коробочку с пыльцой сирени, которую, с недавних пор, стал постоянно носить с собой. Фрейлина по-своему, сообразно обстоятельствам, истолковала его намерение. И, считая, что этот порошок более сильное успокоительное, изловчилась заставить Беляну нюхнуть его, а потом и сама вдохнула полной грудью непривычный аромат. Она ведь тоже волновалась...
  Результат воздействия сказался незамедлительно. Королева безвольно обмякла в кресле, словно ее сморил мгновенный сон, а Истома опустилась на пол у ног госпожи, таращась на мужчин бездумно-кукольными глазками. Впрочем, она всегда так смотрела...
  - Здорово, - одобрил уловку Ищущего истину простодушный вояка. - Убойное средство. Хотел бы и я такое действенное зелье иметь под рукой, когда моя супружница бушевать начинает. А то, стыдно признаться, единственный способ, которым мне удается избежать полного разгрома, это вовремя ретироваться с поля сражения. Не продашь щепотку, Вышемир? Вовек не забуду...
  - Снадобье редкое, дорогое... - словно в нерешительности промолвил тот, а потом вынул из мягких, словно вылепленных из теплого воска, пальчиков Истомы заветную коробочку и протянул ее Маламиру. - Ладно, держи. Пятьдесят золотых...
  - Благодарю, - радостно ответил тысяцкий, совершенно искренне считая, что заключил удачную сделку и тут же сунул в коробочку свой нос.
  Мгновение - и Вышемир едва успел поймать закованную в легкую броню тушу Маламира, которая грохотом падения могла всполошить полгорода. А потом щелкнул пальцами перед его лицом.
  - Сядь в кресло, закрой глаза и дремли, пока не позову по имени. Ни к чему не прислушивайся и ни во что не вмешивайся!
  И когда начальник гарнизона послушно выполнил полученное распоряжение, Вышемир поспешил к женщинам. Сначала повторил ту же фразу для Истомы и только потом занялся королевой.
  - Беляна, тетушка, ты меня хорошо слышишь?
  - Да, - вяло ответила королева.
  - Я здесь для того чтобы помочь. Если ты помнишь: следующая смерть, которую предсказал Ксандор - твоя. Но ее можно избежать. Доверься мне! Я знаю, что делать! Сейчас главное: немедленно, не мешкая ни дня, услать из столицы Боженку!
  - Куда?! Зачем?! - материнские чувства оказались так сильны, что королева даже сумела частично оправиться от воздействия гипнотического снадобья, и взгляд ее стал чуть осмысленнее.
  - Думаю, в Зеленец - Вышемир старался говорить, так убедительно, что почти сам поверил в собственные слова. - Матушка присмотрит за принцессой, лучше, чем за родной дочерью. И 'серым призракам' Боженку там ни по чем не достать. У нас не столица, каждый чужак на виду...
  - Наверное, ты прав, Вышемир, - под воздействием зелья и непоколебимой логики рассуждения, согласилась королева. - Звенислава сможет спрятать и защитить принцессу... Да, надо немедленно отдать распоряжение и подготовить усиленный отряд сопровождения из особо доверенных гвардейцев. А возглавишь их ты!..
  Похоже, провозившись с Маламиром и Истомой, Вышемир пропустил мгновение, когда гипнотическое влияние порошка самое эффективное, и к Беляне начало возвращаться сознание и присущая королеве властность. Следовало либо оставить все как есть и поспешно приводить в чувство остальных, либо...
  Гм!
  Вышемир задумался, уже почти привычно приводя мысли в нужный настрой. В таком состоянии королева не отвечает за свои слова и поступки! Кто знает, к чему приведут ее необдуманные приказы? Возможно, даже к смерти принцессы! Так какие еще могут быть сомнения? Он просто обязан воспрепятствовать этому! В ее же собственных интересах!
  Вышемир тряхнул головой, прогоняя остатки сомнения, и снова открыл коробочку.
  - Нюхните, тетушка, - предложил вкрадчиво, поднося снадобье к лицу королевы.
  Оставаясь, пусть и частично, под влиянием гипноза, Беляна послушно вдохнула коварную пыльцу.
  - Вот и славно, - облегченно перевел дыхание Ищущий истину. - Вот и ладушки. И почему женщины решили, что они умнее нас? Вот же - дура дурой.
  Вышемир подошел к двери в опочивальню, приоткрыл ее и выглянул в коридор. По обоим бокам створа каменными истуканами застыли четверо гвардейцев, выставленных еще Маламиром.
  - Повторяю приказ! - не терпящим возражений тоном, негромко произнес хранитель. - Никто и ни при каких обстоятельствах не должен войти в эту дверь, пока королева лично не отменит мое распоряжение. Это ясно или повторить?!
  - Не извольте беспокоиться, господин хранитель, - вывернулся откуда-то сбоку десятник. - Не впервой на посту. Телами дверь загородим, но никого не впустим... Кроме Их Величества короля Ладислава.
  Вышемир одобрительно кивнул и запер дверь.
  Потом вернулся к королеве и щелкнул пальцами.
  - С этой минуты, тетушка, все, что я скажу, станет для тебя непреложной истиной и обязательным приказом. У тебя не должно возникать никаких сомнений, вправе я отдавать подобные распоряжения или нет. Помни: все это делается с одной единственной целью - сохранить жизнь королевы и спасти от наемных убийц наследницу престола. И чем быстрее и лучше ты станешь исполнять мои советы, тем больше шансов у вас с Боженой уцелеть. Я доступно излагаю?
  - Да... - голос королевы потерял какой-либо оттенок. Так могла разговаривать деревянная кукла, будь она наделена даром речи.
  - Ты поняла, как обязана себя вести?
  - Да...
  - Отлично, встань!
  Королева повиновалась.
  - Приклони колени.
  Беляна без каких-либо колебаний выполнила и это распоряжение.
  - Умница, - похвалил ее Вышемир. - Садись в кресло и слушай дальше... Когда меня нет рядом, ты должна вести себя как обычно, но при этом твердо помнить, что все распоряжения отданные тобой по моему совету, сделаны исключительно во благо Зелен-Лога и благополучия дочери. Как бы тебя не пытались убедить в обратном другие. Запомнила?
  - Да...
  - Вот и хорошо... - Вышемир ласково потрепал королеву по щеке, словно послушную собаку. - Жаль, нет времени, милая тетушка, а то б мы с тобой еще во что-нибудь не менее интересное поиграли. Ну, ничего, еще успеем, правда?
  - Да...
  - Ладно, а для проверки и успокоения, поцелуй меня, так сладко, как только умеешь, и займемся спасением принцессы... - не смог удержаться хранитель, чтоб хоть немного не покуражиться и не потешить самолюбие, пользуясь ситуацией.
  Целоваться Беляна умела! Да так, что не готовому к подобному пылу королевы, Вышемиру едва удалось освободиться из ее объятий.
  - Ого! - воскликнул он, отдышавшись. - Юность и наивность, конечно, полны очарования, но и некоторый опыт имеет цену. Вот это страсть! Ну все, все, мой бельчонок... Поспи немного. Очнешься, когда я трижды хлопну в ладоши.
  - Хорошо, - покладисто согласилась королева, привалилась к спинке кресла и безмятежно задремала. Откинув золотистую головку на спинку, от чего губы ее слегка приоткрылись, Беляна была настолько прелестна, что молодому мужчине пришлось собрать всю волю, чтоб подавить, вспыхнувшее желание.
  - Клянусь Создателем, она будет жить! - произнес задумчиво Вышемир. - Тетушка мне еще пригодится. А вообще-то, пора б и остепениться?! Что-то я, в последнее время, стал слишком много внимания уделять женским прелестям.
  Но, прежде чем привести в чувство фрейлину, вопреки собственным словам, Вышемир с удовольствием помял безвольное тело. Совсем чуть-чуть... А поскольку от этой ветреной красавицы ему не было никакой пользы, кроме определенного рода услуг, но не здесь и не сейчас, то Вышемир без затей приказал Истоме считать его своим возлюбленным. А потом условился с красоткой о тайном свидании, ни мгновения не сомневаясь, что она прибежит хоть на край света, как только Вышемир подаст нужный знак.
  Потом занялся Маламиром. Подчинение старого рыцаря не входило в планы хранителя, поэтому он всего лишь дал тысяцкому установку забыть о происшествии в королевских апартаментах. И посоветовал начальнику гарнизона считать его, Вышемира, не смотря на разницу в возрасте, одним из самых лучших друзей. После чего трижды хлопнул в ладоши.
  Все тут же ожили, и Маламир повторно начал докладывать королеве о ночном происшествии. На что та непреклонным тоном заметила, что если пророчества Ксандора столь неуклонно сбываются, то стоит немедленно отправить наследницу престола в более безопасное место. Например, в замок Зеленец, под присмотр графини Звениславы. Поскольку в провинции людей настолько мало, что всякий чужак заметен сразу, а значит: наемному убийце не удастся подобраться к принцессе.
  Тысяцкий одобрил такое решение и предложил сформировать эскорт из лучших воинов гвардии и дружины.
  Тут королева замялась и вопросительно взглянула на Вышемира.
  - Мне кажется, - начал медленно хранитель, - что большое сопровождение привлечет внимание 'серого призрака'. А что, если он здесь не один? Нет, принцессу надо отправить с доверенным человеком и небольшой охраной.
  - Возможно, ты и прав, - спустя некоторое время согласился Маламир, неожиданно для себя осознав, что уж кто-кто, а его друг Ищущий истину Вышемир плохого не присоветует. - Есть в этом плане здравый смысл. Хорошо, я подберу троих самых лучших...
  - И опять-таки, привлечете этим всеобщее внимание, - возразил хранитель. - Разве не заинтересует вражеского агента, куда собрались ваши лучшие люди?
  - А как же быть? - растерялся начальник гарнизона. - И так плохо, и эдак не хорошо...
  - Есть у меня на примете один ратник. Парень вполне надежный. Посадим его кучером на повозку, никто и внимания не обратит...
  - Кто таков? - проявила заинтересованность Беляна. Все ж материнское сердце умудрялось творить чудеса, проявляя беспокойство даже через двойное внушение.
  - Зовут Лучезаром, тетушка, но что вам скажет имя простого ратника, одного из сотен...
  - Ты прав, Вышемир. Твоя рекомендация, для меня, гораздо важнее. А кого определим в сопровождающие?
  - Двух бывших слуг барона Владивоя, ушедших от хозяина, когда тот затеял свое черное дело, пытаясь отнять венец у падчерицы. Кстати, именно они предупредили Анжелину, благодаря чему, баронете удалось избежать его коварства.
  - Что ж, все эти люди, действительно заслуживают нашего доверия, - кивнула головой королева. - И наследница будет находиться в полной безопасности под их защитой. Я согласна с Вышемиром. Маламир, прикажи приготовить коней, но - только не привлекая к этому всю столицу. Истома, передай мое распоряжение нянькам, одеть принцессу в дорогу. Хранитель, собирай своих людей. Я хочу, чтобы моя дочь еще сегодня покинула Турин!
  - Как прикажете Ваше Величество, - дружно поклонились все трое и вышли из комнаты. Истома тут же метнулась в детскую, успев украдкой прислониться грудью к плечу хранителя. Вроде, незаметно, но в коридоре Маламир ткнул шутейно Вышемира в бок кулаком и одобрительно произнес.
  - Ты обратил внимание, как эта кошка на тебя глядела? Едва из платья не выпрыгнула! Но ты не тушуйся... Я слышал как-то, от своих бедокуров, что фрейлина, в этих забавах настоящая мастерица... Хотя, глядя на ее невинное личико, невольно задумаешься: а не брешут ли злые языки понапрасну? Эх, мне бы твои годы, уж я такой шанс проверить слухи, ни за что б не упустил... Тем более, что по тем же самым сплетням: завоевать расположение капризной и разборчивой красотки, очень непросто... Вот и кумекай, го-го-го! - засмеялся раскатисто тысяцкий, топая огромными сапожищами по ступенькам вниз. Словно и не случилось ничего, и не лежал несколькими анфиладами дальше, хладный труп Ксандора,
  Вышемир усмехнулся, провожая взглядом широкую спину Маламира, и медленно прошествовал к себе, впервые приглядываясь к королевскому дворцу, как к собственности. Если до сих пор Ищущему истину хватало всего лишь знать о возможности повелевать людьми, то теперь Вышемир уже не собирался ограничиться удовлетворением простейших желаний. Теперь он мог подчинить себе весь этот мир. Полностью и безраздельно! Естественно, для его же, мира, блага. Ведь люди так безрассудны и опрометчивы в желаниях и поступках, а потому нуждаются в умном, добром, заботливом и справедливом хозяин... отце!
  А в королевской опочивальне Беляна поднялась с кресла и в задумчивости подошла к окну. Прижалась воспаленным лбом к прохладному, дарующему облегчение стеклу и едва не упала от внезапно нахлынувшей слабости. Вроде она сделала все правильно, вроде именно так и надо, но что-то в душе молодой женщины предвещало неминуемую беду и пыталось дать знать об этом ее задурманенному разуму. Но, увы - напрасно... Вроде, немного и оставалось, чтобы сознание королевы прояснилось, но тут Беляне почудилось, что она целуется с Вышемиром, и это ощущение было таким правдоподобным, что ее даже в жар бросило.
  Зардевшись от смущения и машинально прикоснувшись кончиками пальцев к странно припухшим губам Беляна, пытаясь избавиться от столь неприличных для замужней женщины фантазий, поспешно присела за столик, торопясь написать письмо мужу. Совет, поддержка Ладислава очень пригодились бы ей сейчас. Но, мужчины редко оказываются рядом, когда в них возникает настоящая нужда.
  
  
  
  Глава четвертая
  
  Горы! Такие однообразные издали и столь непохожие вблизи... От беспощадных, стреляющих на поражение, каменистых скал и обрывов, до мягких пологих склонов, ласково шелестящих уютным лапником над тихо журчащим ручьем. Большинство моих бывших сослуживцев с радостью соглашались повидаться и тут же оказывались невероятно занятыми, получив приглашение приехать на курорт в Моршин или Трускавец. Самая смертоносная пустыня вызывала у них меньшую неприязнь, чем воспоминание о горах. И только побывав, пожив недельку-другую в Карпатах, парни оттаивали душой, вновь начиная понимать, что ненависть живет в человеческом сердце, а природа 'чиста и невинна'.
  Скалы Прохода, с виду, тоже были не слишком гостеприимны, но и не таили особенной опасности. Если б не десяток Змиев, чьи неподвижные силуэты, словно высеченные из камня статуи, четко выделялись на фоне более светлого известняка.
  Стражи Прохода внимательно следили за приближением чужака, и их пронзительные взгляды отчетливо напомнили мне то, давнее, уже полузабытое ощущение, когда на тебя наводит прицел и берет на мушку вражеский снайпер. А ведь я даже пароль не знаю... Вот будет забавно, если спросят. Как там Алибаба к закрытой скале подмазывался? В общем, будем надеяться, что служба оповещения у Змиев на должном уровне поставлена, и о том, что я временно свой, Стражей уже предупредили.
  Отвесные склоны обрывались так круто, что если хозяева Прохода передумают, мне с узкой расщелины - еле-еле идущей рядом паре вьючных лошадей протиснутся - деваться будет некуда.
  М-да, похоже, поторопился я разоблачаться. Надо было еще немного походить в латах чернокнижника. Хоть на ту сторону перебраться. Но я давно привык доверять интуиции. И коль она трезвонила во все колокола, что обманувший один раз, легко может сподличать снова, к ее ответственному мнению стоило прислушаться. С Артаса станется: оставить меня, в самый неподходящий момент, так сказать: посреди бала, в трусах и ластах. Нет, что не говорите, а старенькая кольчужка Мышаты, хоть и не так убойно прокачана, как доспех Темна, зато подарена от чистого сердца, и послужит исправно. Понятное дело - в меру своих возможностей. Ну, так и нечего переть на рожон. Человеку, в довесок к уму, за тем и даден природой-матушкой страх, чтобы мы могли соизмерять реальную опасность с собственными возможностями. Как говориться: на Бога надейся, а бегать кроссы учись смолоду...
  Экспериментальным путем установлено, что в неизвестных условиях имеет больше шансов уцелеть не тот боец, который вооружен до зубов и считает себя круче Терминатора и Ильи Муромца вместе взятых, а тот - кто ощущает свою незащищенность, а потому предельно собран и всегда начеку.
  Исходя из этих соображений, я тоже решил основательно разгрузиться, дабы не дать шанса излишней самоуверенности возобладать над разумной предосторожностью. И захватил с собой только самое необходимое... В перечень которого, по уже изложенным причинам, даренный мне Артасом, полный рыцарский доспех не вошел. Вот и наслаждался теперь всем букетом острых ощущений по самое 'не хочу'. Так и подмывало нырнуть под корпус коня, чтоб хоть как-то укрыться от цепких взглядов чудовищ, изучающих меня, словно аист лягушку. В раздумье: проглотить, или пускай себе скачет?.. Врете, гады! Человек - это звучит громко! Особенно если водка на столе давно закончилась, а официант не торопится. И вообще, русские просто так не сдаются... С нас еще, сперва, фольгу соскоблить надо!..
  А тем временем, пока я старался держать спину и в диареи мыслеблудия нащупывал психологическую опору, мой верный конь - который в этом мире 'не роскошь, а средство передвижения', а так же друг, товарищ и почти что близкий родственник - неторопливо цокая по каменной осыпи подковами, потихонечку вывез меня из жуткого ущелья.
  Степь распахнулась внезапно, словно рывком отдернули занавес.
  Крутой поворот, и беспредельная равнина, на которой не зацепится взгляду, так неудержимо и стремительно ринулась в глаза, что даже слезу вышибла.
  А я едва успел подхватить падающую челюсть... Очуметь! Феерическое зрелище! Непостижимое... Такое, что мне, выросшему в горах, а после демобилизации поселившемуся на морском побережье, вдруг захотелось, подчиняясь какому-то подспудному велению, возникшем на генном уровне - гикнуть, свистнуть, хлестнуть коня нагайкой, и пустить его вскачь, вопя от запредельного экстаза, что-то разудалое и непристойное! Матерясь и богохульствуя...
  Леса и рощи, морская гладь и седой шторм, дороги и проселки, села, города, замки и прочие селения - все это и рядом не стояло с великолепьем степи. Вот где ширь, вот где ори что хочешь, все равно никто не услышит.
  Подсознание тут же, уловив ключевое слово, привычно подсунуло анекдот в тему. Заблудился как-то охотник в лесу. Стрелял, стрелял, чтоб внимание привлечь, пока патроны не закончились. Стал кричать. Подходит к нему медведь и спрашивает: 'Чего орешь-то?'. 'Да вот - заблудился, понимаешь. Кричу, может, услышит кто', - отвечает охотник. 'Ну, я услышал, - ухмыляется медведь. - Легче стало?..'
  Откат от безудержного восторга саданул так, что аж под ложечкой заныло.
  И куда я такая ничтожная букашка лезу?! Да ведь в сравнении только с этим миром, я меньше любого собственного микроба. А миров энтих, как мне тут давеча объяснили, до фига и еще пара дюжин. Вот же, блин, угораздило записаться добровольцем! Раздайся море, г-герой плывет...
  Эмоциональный маятник долетел до очередной крайней точки и лопнул с таким звоном, что уши заложило. Мотнув головой, прочищая слух, я ощутил прилив здоровой злости.
  Это что еще за левый уклонизм и прочее оппортунистическое разгильдяйство, товарищ Ракитин? Вы венец творения или пивка попить вышли?! Ну-ка, прекратить панику, смирно и равнение на впередсмотрящих...
  Фу, ну и бредятина. Это я так разнервничался, или надышался в ущелье каких-то галлюциногенных испарений? Ладно, кроме Змиев моего паникерства никто не видел, а сам я никому об этом не расскажу. И вообще - бояться не зазорно, главное не дать страху собой овладеть...
  Я отер ладонью лоб, стирая с него побочный продукт мыслительного процесса, а так же волнительного восторга, и уже более осознанно вгляделся в раскинувшуюся впереди ширь, лениво простирающуюся во все стороны от горизонта и до... горизонта.
  И это некоторые злопыхатели смеют утверждать, что у нас не дороги, а направление? Хотел бы я услышать их мнение сейчас, когда и направления-то никакого нету! Даже непременного камня с упреждающей надписью поставить не удосужились! Езжай, путник, куда глаза глядят, может, если очень повезет, во что-нибудь со временем и упрешься.
  Ха!.. А ведь мысль грамотная! И в самом деле - упрусь... в Барьер. Его, как я понял, где-то там, поперек всех Полуденных Земель поставили. Значит, мимо не проеду. А раз так, то и нечего тень на плетень наводить, погоняй до яма... В смысле: до того приятного времени, когда диетологи рекомендуют отдать пищу своему врагу. Но, пусть тот не раскатывает губу - лично я, пропустив обед, ужин намерен слопать самолично, хоть он, враг, и дерись...
  
  * * *
  
  Никто не пробовал готовить на охапке сухой травы? Уверяю вас, гораздо проще сжечь всю степь, нежели получить требуемый результат. Все, чего я добился от жарко полыхнувшего сена-соломы - ветчина стала чуть теплее на ощупь, чем нагретая в ладонях, а к вкусовым качествам прибавилась легкая горчинка, и стал более ощутим запах дыма. Такая вот петрушка. Вообще-то, насколько я осведомлен, степь это не просто большая лужайка, в пару-другую тысяч квадратных километров. Должны здесь и рощи попадаться, и буераки, и прочие зеленые насаждения, способные обеспечить усталого путника запасом сухой древесины для костра, но лично мне вот подвернулась именно такая, неправильная степь. И ничего, толще стеблей лебеды и чертополоха, в обозримом пространстве не наблюдалось.
  Ну, ничего: кто знает беду - ест колбасу без хлеба и маслом намазывает...
  Стоп! Ощутив важность мимолетной мысли, промелькнувшей краешком сознания, я напрягся и попытался подтащить ее поближе. Так, так, так... Где она там прячется? 'Колбаса - кишка, начиненная рубленым мясом с приправами...' Не то. 'Хлеб с маслом - это бутерброд...' Не то. 'А Васька слушает да ест...' Тьфу, ты! Не мешай!.. 'Беда всему научит...' Опять мимо. 'Кто знает...' Знать - уметь, мочь! Вот он - ключ к счастью, благоденствию и процветанию! Правда, не всеобщему, а только моему личному.
  Кой дурень станет возиться с сухой травой, пытаясь разогреть мясо, если в Междумирье без толку полыхает такой прелестный и почти бесхозный костер, а ты умеешь между этими самими мирами перемещаться?.. Сейчас, мотнусь туда по-быстрому, разогрею ветчину, а заодно - взгляну: может, Алена уже прикопала в уголке мою волшебную книжицу. Очень было бы кстати... Когда ж еще читать, как не теперь? И время убью, и поумнею чуток...
  Сказано-сделано... Наученный историей с волками, я сперва стреножил коня и только потом, не забыв прихватить мясо, закрыл глаза и внутренним взглядом стал искать в кромешной тьме отблеск вечного огня...
  Костер не промедлил откликнуться. Да так быстро, что я едва носом в него не влетел. Аж волосы от жара затрещали... Тоже, наверно, скучает в одиночестве, вот и рад компании, пусть даже такой бесцеремонной, как я. Глядя на игру пламени в этом варианте Неопалимой купины, я что-то сильно засомневался, что идея поджарить здесь мясо такая удачная, как казалось сперва. Богохульством однако отдавало... Но, мы атеисты народ плечистый, и вообще - голод не тетка, так что попытка не пытка и если наше не в лад, то свалить со своим назад никогда не поздно. И я медленно, чтоб при малейших признаках недовольства, успеть отдернуть руку, стал протягивать к огню, насаженные на стрелу, кусок полусырой ветчины.
  - Зря стараешься, - неожиданная фраза полоснула по напряженным нервам, как медиатор по струнам. Я аж отскочил на пару шагов, прежде чем распознал голос. Едва мясо не выронил.
  - А постучать нельзя? Что за манера подкрадываться со спины?
  - Ну, извини, - усмехнулся Арагон. - Не знал, что мы нынче такие нервные. Но мясо можешь в любом случае в костер не тыкать, там по-другому организовано и с процессом термического окисления ничего общего не имеет. Скорее твой ужин, даже, остынет немного...
  - Не понял? А как же жар? Галлюцинация?
  - Не совсем. Это спонтанная реакция твоей психики на сумму привычных ощущений. И недостающий фактор, воображения дорисовывает само. Вода - значит мокрая; огонь - должен жечь; укус змеи - ядовит; камень - тяжелый и твердый, ну и так далее.
  - Вот и сходил за хлебушком, - вздохнул я. - Ну, ничего, как-нибудь прожуем. Это не беда, а всего лишь неприятность. Хуже, когда жевать нечего. Вы-то сами, господин Арагорн, по какой надобности сюда пожаловали?
  - Уж точно не амброзию разогревать, или чем вы, люди, еще обычно нас потчуете... - рассмеялся тот. - Разговор есть... Я же обещал: объяснить подробно, куда и зачем тебя посылаю. Или ты уже не интересуешься?
  - Мало ли... - повел я плечом. - У бессмертных, небось, заботы и важнее разговоров со стабилизаторами найдутся.
  - Угу, я вижу, что общение с Аленой не пропало зря. Прогресс, так сказать: на лице в виде упрека написан... Причем, очень большими буквами.
  - Не обращайте внимания, игра света...
  - О Свете пока умолчим, а вот сор из твоих мозгов самое время вымести. Готов слушать?
  - У меня есть выбор?
  - Естественно, - кивнул Арагон. - Ты можешь слушать, не перебивая меня, и в этом случае мы быстро все проясним, а можешь умничать - но тогда логика повествования затеряется в словесной пурге. Какой из перечисленных вариантов предпочитаешь?
  - Первый.
  - Почему-то я так и подумал. И в виде бонуса разогрел твой ужин...
  - Спасибо, - буркнул я, недоверчиво поглядывая на сочащуюся жиром ветчину.
  - Не стоит... С полным ртом на порядок больше шансов, что ты промолчишь и дослушаешь до конца без реплик.
  Логично. Я как раз откусил от бутерброда и вынужденно оставил колкость бога без ответа.
  - Судя по тишине, работает, - правильно оценил возникшую паузу Арагон. - Тогда, приступим... Итак, для начала хочу сообщить тебе одну затасканную мудрость. Большинство глупостей и несуразностей происходит из-за скуки. Сидит себе некий индивидуум на стуле или... облаке, зевает, почесывается в... разных местах. В общем, дурью мается, а потом какая-то мыслишка - бац! - прямо в голову. И понеслась телега по бездорожью, ломая колеса и дышло. Примерно так случилось и с этим миром. Один из божков здешнего пантеона с чего-то невзлюбил людей и решил их извести. Но, поскольку, особым могуществом наделен не был, то для этой цели создал Змиев. В твоем мире их больше драконами именуют, хотя и тем, и тутошним Змиям - до настоящих драконов Междумирия, как смертному до бога. Впрочем, это неважно, не будем отвлекаться... В целом, идея Неназываемого, была не так и глупа. Спроектированные по передовым открытиям магии и генной инженерии, Змии вполне могли справиться, с возложенной на них миссией. Если б их создателю не взбрело в голову дать своим творения зачатки разума. И естественно, осознав, в процессе развития, себя и свое место в мире, Змии отказались служить палачами, и убрались из этой ветки веера, достаточно далеко, чтобы Неназываемый не смог их оттуда призвать и подчинить себе.
  - А Стражи... - поспешил я проглотить кусок и спросить о главной нестыковке в этом мифе.
  - Придет и их очередь. Подожди, - поморщился Арагон. - Ты вообще умеешь слушать молча?
  Проглотив 'да', я кивнул.
  - Потерпев фиаско со Змиями, но, все еще не раздумав избавиться от людей, Неназываемый пришел к здравой мысли, что лучшее средство против человека - сами люди. И стал искать способ уничтожить человечество руками одного из вашего племени. А тут ему, по случаю, зерно Хаоса досталось...
  - Вот так прямо, взяло и досталось? - опять не удержался я от ехидной реплики, вспомнив, как сам ходил в тридевятое царство за слезой Создателя.
  - Это к делу отношения не имеет, - чуть помешкав, решил не углубляться в вопрос Арагон. - Важно другое, что с этим артефактом любой школяр обретал могущество архимага! А если к такой силище присовокупить мелкую душонку, томимую всяческими комплексами и неуемной жаждой власти, то коктейль Молотова отдыхает... Так и тут. Желающий стать палачом нашелся быстро, долго и уговаривать не пришлось. Только поманили... Как и следовало ожидать, Неназываемый просчитался и на сей раз. К сожалению, здешним обитателям, данный факт будущее не облегчил. Поверив в собственную непобедимость и безнаказанность, Темн так разошелся, что едва не очистил мир от людей, путем аннигиляции самой среды обитания. Что привело бы и к развоплощению бога-опекуна. К счастью, для людей, маги успели объединиться и временно нейтрализовать безумца. Но человеческих усилий для изоляции столь мощного артефакта недостаточно. Вернее - действие заклятие не бесконечно и все больше слабеет. Понимая, что подобные шалости не останутся без внимания Куратора Веера или Смотрящего, Неназываемый поспешил ретироваться отсюда куда подальше, бросив подотчетный ему мир на произвол судьбы. И вот тогда вернулись Змии, чтоб присмотреть за коконом.
  - Зачем?
  - Как тебе объяснить попроще... В общем, это ведь тоже их родина. Здесь их энергетические корни, генный базис... - Арагон задумался. - Нет, внятно не получится, слишком далек твой уровень образования от нужного для понимания... Но, чтоб снять вопрос, скажу так: погибнет здешний мир - вымрут и Змии.
  - Это меняет дело, - кивнул я. - Иглу в своем яйце каждый старается от чужих рук уберечь...
  Арагон сморгнул, а потом усмехнулся.
  - А-а, ты о Кощее Бессмертном. Знаешь, сказки они ведь тоже не на пустом месте произрастают...
  - Почему-то я с детства, именно так и думал.
  - Смышленый мальчик. Ну, вот мы и приблизились к самому важному. Тебе, Игорь, предстоит пересечь Барьер, найти там Темна, победить его и изъять Зерно Хаоса. После - передать его мне, лично в руки.
  - Суть задания, Арагон, мне давно ясна, но твой интерес в этом - пока непонятен.
  - Миры бесхозными не бывают по определению. Но останется он в грозди Порядка, или переформатируется под нужды Хаоса, уже другой вопрос. Это зависит от того, кто первым к Зерну прикоснется. Я - представитель Порядка, или знакомый тебе Артас - резидент Хаоса. Тот из нас и решит будущее данного кластера... Доступно?
  - Еще бы, - кивнул я, демонстративно вздыхая. - Все как обычно: одни под пули, а другим - чины, ордена и звания.
  - Аналогия неуместна, - вроде как обиделся бог. - Наград всем хватит. Но, ни ты без меня, ни я... в данном, конкретном случае...
  - Проехали. У меня организационный вопрос. До Барьера далеко? Долго ехать?
  - Это неважно... Сделаем, как в прошлый раз. Надеюсь, ты ничего не имеешь против телепортации?
  - Нет.
  - Ну и славно. Тогда, если ничего больше спросить не хочешь, забирай свой фолиант из тайника, - Арагон ткнул пальцем чуть правее. - Клирик его вон под тем камушком припрятала. Потом возвращайся к себе, возьми все, что посчитаешь нужным, и крикни чего-нибудь погромче. К примеру: 'Слава, Арагону!', и я доставлю тебя к месту перехода. Лошадь отпусти здесь, на ту сторону Ущелья Снов, по Призрачному мосту ей все равно не перейти...
  - А потом что?
  - В смысле? - вскинул брови бог. - А... Хорошо, что спросил. Увы, но любой результат воздействия скажется на ткани Мироздания так громко, что его услышат даже те, кого я и не слишком хотел бы оповещать. А потому, взяв Зерно, поспеши сюда. Какое-то время, у пламени Порядка, ты будешь в безопасности. Надеюсь, достаточно - чтоб я успел придти на помощь. Ну, что ж, вроде, все обговорили?.. - Арагон чуть подался ко мне, но передумал. - Прощаться не будем, Рыцарь. Рассчитываю, вскоре увидеть тебя в полном здравии и с трофеем в руках...
  
  
  
  Глава пятая
  
  В длиннополой сутане, скорее напоминающий огородное чучело, нежели учителя, долговязый и сутулый мастер-наставник Блажен, сидел по своему обыкновению не на стуле. Он с трудом запихивал длинные ноги под стол, а потому, предпочитал садиться на столешницу сверху. Потрясая перед притихшей аудиторией зажатыми в руке листами бумаги, он совершенно не обратил внимания на вкатившееся в двери аудитории кресло Остромысла - видимо из-за близорукости посчитав того за одного из опоздавших учеников - и продолжал торжественно вещать. А студиозусов, дернувшихся встать, чтобы поприветствовать Мастера-Хранителя, тот сам остановил нетерпеливым жестом и, приложив палец к устам, потребовал соблюдать тишину.
  - В этом документе упоминается имя Мастера-хранителя Казаруса! - звонкий баритон Блажена, даже как-то неподобающий семидесятилетнему старцу был полон восхищения. - Следовательно, описанные события происходили, по крайней мере, четыре сотни лет тому. Еще до Армагеддона! Где-то между 1009 и 1185 годами. Потому, что если вы натужите мозги, то припомните, что позже Оплотом правил Мастер-хранитель Лютоволк. А значит, перед нами очень давний манускрипт. Нужно не забыть выразить благодарность старшему архивариусу Бронеку. Заслужил... До сих пор, этот отчет корабельного исповедника Парвуса воспринимали как развлекательный опус одного из сонма, канувших в безвестность, не слишком удачливых литераторов. Еще бы: беспрепятственное путешествие вокруг побережья Полуденного континента каждому здравомыслящему человеку покажется неумной басней. Ведь вся эта территория давно закрыта даже для магии. Это информация о территории, где, как принято считать, появились драконы, ведьмовские круги, в которых время течет вспять, источники с живой и мертвой водой, показывающиеся лишь тому, кого сами изберут, странствующие деревья, что могут подсказать верный путь страннику, а могут и в непроходимую глухомань завести... Теперь вы понимаете, почему я собрал здесь именно вас?
  - Потому, что это твои любимые ученики, наставник, - ответил вместо студиозусов Остромысл. - А ты, отрок, чего замер? Или я так и буду, как затычка, в дверях торчать. Давай, кати меня дальше... - проворчал Мастер прислужнику, и, дождавшись, когда тот протолкнул кресло-каталку в помещение, продолжил. - И тебе не терпится поделиться с ними этой ошеломляющей новостью. Ибо ты уверен, что будущие архивариусы и библиотекари лучше будущих лекарей или старост смогут оценить ее содержание. Не могу не согласиться... Но, позволь узнать: отчего ты не включил в этот список и своего старого друга?
  - И тебе доброго здравия, Мастер, - Блажен слез со стола еще при первых звуках знакомого голоса, а ученики дружно вскочили со своих мест. - Понимаешь, я хотел, сначала сам разобраться...
   - Ну, поскольку я все равно уже здесь, - остановил его извинения Остромысл, - предлагаю не транжирить попусту драгоценное время, а приступить к чтению. У кого из твоих любимчиков самый внятный голос?
  Блажен поманил пальцем одного из сидящих в первом ряду послушников, вручил парню стопку листов, а сам взгромоздился обратно на стол.
  - О, люди! Опомнитесь! О, небеса! Смилуйтесь! Я, Константин Парус, исповедник с фрегата 'Соленый Тур' под флагом империи Снов, пишу эти строки после того, как море приняло тело, а Создатель душу последнего из моей духовной паствы. Знание, которое открылось мне, слишком ужасно, чтобы я смог разобраться в его истинном значении, и решить что лучше для людей: узнать правду, или и дальше находиться в блаженном неведении? Я доверю это послание океанским волнам, и пусть Создатель сам осуществит свою волю! Потому что, если в настоящий момент кто-то читает эти строки, значит так должно быть! Часы мои сочтены, и я лишь смиренно прошу Создателя: дать мне силы завершить начатое. Итак, я приступаю, описывая все настолько подробно, как сумел запомнить - стараясь не упустить ни одной детали. Поскольку не мне решать, что в этой исповеди важнее...
  Мы шли фордевинд вдоль южного побережья где-то между 22-м и 24-м градусами восточной долготы, в поисках захваченной пиратами шхуны 'Волшебная Лия'. Сообщение поступило из корвета 'Мгновенный'. Они подобрали в море помощника капитана, которому удалось вырваться из рук матросов, поднявших мятеж.
  Южный тропик радовал на удивление уютной погодой. Океан едва-едва шевелился, ленивый ветер почти не надувал парус, а фрегат держался так близко берега, как только позволял рельеф дна. Марсовые привычно высматривали в ломаной линии берега каждую бухту, где могли скрываться пираты. Кроме них на вантах висели все свободные от вахты матросы, отчасти для развлечения, отчасти в надежде заработать несколько монет. Поэтому плот, который отлив медленно сносил в океан, увидело сразу несколько глаз.
  На плоту был распят истощенный мужчина лет тридцати, тело которого являло одну сплошную рану. Не буду останавливаться на перечне всех пыток, которые судя по его состоянию, пришлось вытерпеть несчастному, потому что лишь при упоминании о них, сердце мое обливается слезами. Хочу только отметить, что увидев его вблизи, половина матросов выблевывала свой завтрак. А все это люди смелые, с увечьем и смертью знакомые не по рассказам в таверне.
  Белый, словно полотно на парусах, корабельный хирург суетился около несчастного, пытаясь привести его в сознание, одновременно накладывая на ужасные раны обезболивающий бальзам. Несчастный уже давно должен был либо умереть, либо обезуметь...
  И, словно пытаясь доказать обратное, незнакомец открыл глаза.
  - Воды... - едва прошептали его пересохшие уста, вернее те кровавые лохмотья от них.
  В глазах неизвестного была лишь боль... огромная, как летнее небо. Но остатки здравого ума все еще теплились в них.
  - Вы нас слышите? - спросил капитан Изид. - Вы можете говорить? Если можете, назовите себя.
  - Где я? - были следующие слова незнакомца, после того как врач влил в него добрую кварту густого макового отвара.
  - Вы на борту фрегата империи Снов.
  - Исповедника... Ради Создателя, позовите исповедника!
  - Я здесь, друг мой! Все ужасы уже позади. Ты - среди друзей...
  - Слушайте меня внимательно! - неожиданно громко и внятно заговорил несчастный, наверное, подействовала обезболивающая микстура. - Слушайте, потому что лишь осознание тайны, которую я должен поведать, удерживает меня при жизни! Примите как исповедь и поверьте, что все сказанное, правда, а не бред безумца!
  - Никому из нас наверняка не ведом час кончины, - ответил я скорее по привычке, потому что давно понял, что мученик держался при жизни лишь боясь унести в могилу невероятную тайну. - Все в воле Создателя. Но наши молитвы будут сопровождать твою душу. Назови свое имя, чтобы они обрели завершенность.
  - Мое имя вам ничего не скажет, да я и сам уже не уверен, какое из имен, что остались в памяти, принадлежит мне. Я - путешественник. Поиски нового, неизведанного, носили меня по свету, и мало оставалось мест, где я еще не бывал. Чрезвычайная легкость в изучении языков служила мне хорошую помощь, и я ходил из страны в страну, знакомился с разными обычаями, изучал странные народы... В этот закоулок Полуденного континента я попал несколько лет тому. В то время, обо мне уже слышали, как о путешественнике бывалом и удачливом даже в Зелен-Логе. Узнав, что я собираюсь в очередную экспедицию, ко мне обратился Мастер-хранитель. От имени Академии он предложил мне большие средства, с условием, что я обязательно зайду в некий район, где при неизвестных обстоятельствах исчезли два хранителя. Путешествуя в одиночку, я не нуждался в деньгах, но дома оставались пожилые родители... А в предложении Оплота не было ничего зазорного, и мы быстро пришли к согласию.
  Высадившись на Черном мысе, я не спешил выполнять поручения Оплота, рассудив, что прежде, чем лезть в опасное место, необходимо ознакомиться с местными языками и обычаями. Мастер Казарус, вероятно, согласился бы со мной, потому что ему важен был результат поисков, а не еще один исчезнувший эмиссар.
  - Вот! - перебил чтеца наставник Блажен. - Слышали? Рассказчик сам отсылает нас во времена Казаруса!
  - Безусловно, - согласился Остромысл. - Мы все отметили этот момент. Продолжай, юноша...
  - Высадившись на Черном мысе, я не спешил выполнять поручения Оплота, рассудив, что прежде, чем лезть в опасное место, необходимо ознакомиться с местными языками и обычаями. Мастер Казарус, вероятно, согласился бы со мной, потому что ему важен был результат поисков, а не еще один исчезнувший эмиссар.
  Так минуло несколько лет...
  Побывав везде, где лишь можно и пожив среди множества племен, я решил, что достаточно приготовился к важнейшему испытанию. Вождь племени Гепардов, с которым я подружился ближе других, всячески пытался отговорить меня от этого путешествия, говоря, что там, за горами, плохое место, и что ни один человек оттуда еще не возвращался... Но для настоящего исследователя, чем опаснее - тем интереснее. И, дождавшись окончания сезона дождей, я пустился в путь.
  Представьте себе мое удивление, когда после недельного путешествия дикими дебрями, с северного склона высокой горы, я неожиданно разглядел у ее подножья ухоженные поля, сады, стада коров и довольно большое селение...'
  На этом месте послушник кашлянул и умолк.
  - Ну, в чем дело? - недовольно вскинулся Блажен.
  - Эта страница совершенно не читаема, наставник, - объяснил тот. - Размытые и неразборчивые каракули.
  - Да, - согласился тот, взглянув на протянутые листы. - Время не пошло на пользу документу. Жаль, но ничего не поделаешь. Продолжай с того места, где слова становятся понятными.
  
  * * *
  
  - ... какой благословенной показалась мне эта неведомая страна! Нарядные, уютные домики, ухоженные, взлелеянные сады. В каждом селении, пусть даже всего из дюжины жилищ, красивая каплица. А какая чистота! Мощеные камнем дороги, посыпанные толченым кирпичом и песком дорожки. Бордюры и низенькие штакетники, ограждающие цветники перед ухоженными и опрятными домиками аккуратно побелены известью. Даже дымоходы, и те, казалось, старались спрятать дым, чтоб не нарушать общее впечатление. Хотя секрет, наверняка, в том, что никто не клал в очаг сырые дрова.
  Так случилось, что тот день, когда я вошел в первый на моем пути городишко, был воскресным, и все население, в праздничных нарядах собралось на утреннюю мессу. Вокруг себя я видел лишь счастливые, добродушно улыбающиеся лица. Взрослые мужчины и женщины искренне радовались жизни, воспринимая его, как бесценный дар, к которому нужно относиться бережно и уважительно. Что ж, если миссионеры хранителей, попав в этот волшебный мирок, решили здесь осесть и забыли об остальном мире, то кто сможет упрекнуть их за это? Только не я...
  Выбрав один из домов, я решил попроситься в гости и познакомиться с особенностями здешней жизни поближе. Наверно, это было легкомысленное решение, но добродушие, которым так и веяло отовсюду, очень уж к этому располагало.
  Поднявшись по резному крыльцу, я постучал специально повешенным рядом с дверью деревянным молоточком о косяк.
  - Просим, просим! - послышались из-за застекленных дверей веселые, беспечные голоса взрослых и детей. А мгновение позже на пороге показался хозяин дома. Крепкий мужчина моих лет, румяное лицо которого так и сияло.
  - Слава Создателю! - поздоровался я учтиво.
  - Пусть Его милость всегда пребудет с нами, - искренне ответил хозяин. - Милости просим. Давненько нас никто из высокочтимых наставников не навещал...
  Не ведаю, почему он принял меня за наставника и кто они, но выяснения этого, как и многих других вопросов, решил оставить на потом.
  Мужчина посторонился, пропуская меня внутрь. Пройдя просторные сени, я очутился в горнице, где стоял стол, накрытый для праздничного обеда, вокруг которого собралось все семейство: мать и трое подростков.
  - Милости просим, присоединяйтесь... Отобедайте с нами.
  - Просим, просим, - поддержала мужа хозяйка, а старшенький мальчик между тем придвинул шестой стул. Девочка достала с полки тарелку и искусно вырезанную ложку.
  - Благодарю, но...
  - Будете благодарить потом, - мило улыбнулась женщина, насыпая в тарелку щедро приправленный овощами гуляш, - если понравится моя стряпня. Кто знает, к чему вы в столице привыкли...
  Спорить было напрасно, и я присел к столу. Младший сынишка тут же поднес мне миску с водой для мытья рук.
  Хозяин занял свое место и начал молитву. Тонкие голоса детей и супруги так ладно сливались с его густым басом, так что я и не заметил, как присоединился к ним.
  Ели медленно, с чувством достоинства, смакуя каждый кусок... И только после того, как моя тарелка, словно по волшебству, опустела - хозяин начал разговор.
  - Меня зовут Улаф, господин наставник... Я и моя семья счастливы, что вы выбрали наш дом для отдыха. Позволите поинтересоваться: далеко путь держите?
  - Не очень, - ответил я пространно, обдумывая: как держаться дальше и что именно рассказывать.
  - Давно из столицы? - поинтересовалась хозяйка. - Как здоровье Солнцеликого? - и тут же стушевалась под укоризненным взглядом мужа. - Извините, мое праздное любопытство, но в храме возносили молебен, вот я и подумала...
  - Гм... - тянуть с правдой больше не было смысла. Ничего не зная о здешней жизни, я мог обмолвиться в любую минуту и уж тогда, вряд ли хозяева продолжали б принимать меня с прежней гостеприимностью. - Прежде всего, я хотел бы извиниться перед вами, за возникшее недоразумение... Я, уважаемые хозяева, не тот, за кого вы меня принимаете... По правде говоря, я впервые в вашем городе, как и вообще в стране... Я - чужеземец...
  После этих слов, в комнате установилась такая тишина, что можно было расслышать биение сердец. Некоторое время и взрослые, и дети сидели неподвижно, таращась на меня широко раскрытыми глазами. А затем начался ад...
  С диким визгом старший мальчик вцепился в косы сестры и стал свирепо дергать их во все стороны. Да так увлеченно, что не заметил, как младший, ухватил с кухни тяжелую сковородку, подкрался к брату из-за спины и с силой врезал ему по голове. Тот вскрикнул и, обливаясь кровью, свалился на пол.
  Хозяйка нервно хохотнула и медленно потянулась рукой за ножом.
  - Как вы меня допекли, - проговорила почти шепотом и так свирепо блеснула глазами, что девочка и младший с визгом прыснули в другую комнату.
  Зато хозяин прищурился и очень нехорошо ухмыльнулся.
  - Ты действительно чужестранец? Не обманываешь?
  Потрясенный столь внезапными переменами, я смог только кивнуть.
  - Ну, наконец-то! Слава, Создателю, дождались! Сиди здесь и никуда не уходи, я быстро, - мужчина вскочил и выбежал за дверь.
  Перспектива, остаться наедине с разозленной мегерой, гоняющейся с ножом за собственными детьми, меня не привлекала, поэтому, я торопливо выскользнул следом за Улафом.
  Мой хлебосольный хозяин, торопливо вошел в дом напротив, а вскоре оттуда послышался звон бьющейся посуды и, чуть погодя - отчаянный визг.
  Я долго колебался, не зная, что предпринять, а когда решил вмешаться, двери отворились, и во двор вышел Улаф.
  - Ты даже не поверишь, сколько я ждал, чтоб разложить ее, не упрашивая... - проговорил он довольно, поправляя одежду и крепко беря меня за руку. - Ну что, чужестранец, поехали в столицу? Порадуем принца... Хе-хе, я уже чувствую себя бароном!
  - Чужестранец! Улаф нашел чужестранца! - загудело между людьми, которые сбежались на крики о помощи, словно побежало сухой стерней пламя. И хоть большинство из горожан тут же умчались прочь, гул только нарастал.
  Улаф грубо потянул меня к коновязи перед корчмой на площади. Там стояли чьи-то кони. Не спрашивая позволения, он выбрал двух, вскочил в седло одного из них и указал мне на второго.
  - Садись.
  Удивляясь и возмущаясь, я все же послушался. Наверно, сказалась растерянность от невероятности происходящего. Кто знает, какие здесь обычаи? За долгие годы путешествий мне часто приходилось сталкиваться с нравами, которые возмутили бы любого, но у коренной житель считались нормой.
  Мы не успели отбыть, как двери корчмы распахнулись, и оттуда выскочила целая толпа вооруженных людей.
  - Эй! - воскликнул один из них. - Улаф ты что, спятил?! Это же мои кони! Ребята! Держи конокрадов!
  Воины решительно двинули к нам, и на мрачных лицах я не увидел ничего хорошего.
  - Прочь с дороги! - властно рявкнул Улаф, а потом прибавил. - Я сопровождаю Искупителя! И если вы не последние дурни, не теряйте времени!
  Те недоверчиво переглянулись, а затем ринулись обратно в корчму. И звуки, которые донеслись оттуда, уже не могли иметь ничего общего с тихим полднем в городке, где каждый житель только-то вышел из церкви.
  И так же, с небольшими отличиями, повторялось в каждом селении, в котором мы останавливались, чтоб сменить лошадей. Впереди стелился рай, каким воображает его человек, а позади - оставался ад, который начинался после слов Улафа: 'Я везу Искупителя!'...
  - Как-как?! - переспросил Остромысл. - В рукописи действительно упоминается Искупитель?
  - Да, Мастер, - подтвердил Блажен, бросив взгляд на текст. - Подумать только: на Полуденном континенте верили в Искупителя! Невероятно! Неужели именно оттуда распространилась эта страшная ересь, захватившая почти весь мир и даже после Армагеддона уцелевшая на островах?
  - Похоже, наставник, что ты поспешил с групповым чтением, - задумчиво продолжил Остромысл. - Наверное, стоило сначала самому изучить ее содержание. Слишком важными и опасными могут оказаться знания, изложенные здесь. Но теперь уж ничего не поделаешь - стог легче зажечь, чем потушить. Поэтому, прошу всех, о найденном манускрипте никому не рассказывать. Это понятно?!
  - Да, Мастер! - хор голосов был довольно слитным.
  - Хорошо... А я, в свою очередь, обещаю: если в ближайшие дни по Оплоту не поползут ненужные слухи, то чтение послания брата Парвуса будет продолжено в вашем присутствии.
  
  
   Часть текста удалена по просьбе издателя
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"