Наши скелеты, не имея
необходимых органов,
бренных, детских;
без обязательств
перед милой своей ношей - плотью;
без особой разницы в массах...
Будут любить по-иному.

В этой первичной жизни,
её начальной школе,
всё, почти, зависит
от приливов, отливов,
затмений крови;
от потаённой работы желез;
от жадных и быстрых мыслей;
от прочего, мягкого...
И мало что, собственно, -
от красоты наших  движений.
Когда всё сводится
к мощи внезапной струи...
Странно...

Ещё и защита
от вероятности надменных предков,
что через нас, безвольных,
проскользнут в потомки, и,
надменность свою приумножив,
доставят немало хлопот.
От
возможности, хмурой,
принять эстафету древнейшую -
палочку порченой Афродиты.
Грустно смотреть, как ты,
оруженосец верный,
облачаешь меня
в гуммерные латы.
Грустно.

Мне нравится чистая графика белых костей.
Сплетенье фаланг,
взаимопроникновенье рёбер...
Арматура человека
оскорблена, затравлена...
Страшилой
ей быть начертано страхом смерти.
Небезызвестные злые силы,
обладая вкусом,
умно воспользовались этой
красотой -  убедительной, странной...
Сделали брендом.
(фашисты, со своей символикой,
видимо, тоже вникли,
в суть предмета).

А нас не пугают наши скелеты.
В их защиту
выступил один почтенный
христианин -
английский классик.
На Страшный Суд,
из состава тела,
первые востанут они,
потом лишь,
обрастая плотью.

Так мы попляшем немного?..

Любовь наша будет звонкой.
Любовь наша будет как ребус:
Третья буква алфавита, прости, не ведай,
не скрежещи зубами!
Наши пунктирные личности
запутают само пространство.
Эвклид, Лобачевский - всё в прошлом!
Вот, мы, как новые геометры,
измеряем вечность.