Аннотация: Эта история о жизни четырнадцатилетней девочки, у которой была сложная и местами печальная судьба. Главы 0-5. Короткий рассказ. (Всего глав будет 10-15) ОБНОВЛЕНО от 27.06.14.
Имя мне Либерита
0
Кто говорил, что жизнь двоюрной племянницы короля проста? Старшая дочь знаменитого Орила - Кишеримита - очень сообразительна, любопытна и своевольна. Она не слушает своего отца, мачеху и даже дядю-короля! Она не любит заниматься женскими делами - вышивкой, рисованием, составлением букетов. Кишеримита не владеет магией, не умеет петь, танцевать или охотиться. Ее называют позором королевского рода. Но даже ничем непримечательная девушка сможет заслужить свое законное место в обществе. Только какой ценой?
1
Дочь Лавер
Высшее общество собралось в просторном зале дворца. Кишеримита тоже была там. Девушка пряталась в тени колоны, когда к ней подошла маленькая девочка с ярко-оранжевыми глазами и рыжими прямыми волосами забранными назад.
- Что ты делаешь здесь? - Выделяя слово "ты", презрительно сложив руки на груди, спросила девочка.
- Я была официально приглашена его величеством на празднование в честь победы в столетней войне, сестра! - Слишком официально отчиталась Кишеримита.
- Ну и стой тут, а то не дай Лаата, тебя кто-нибудь увидит! - Фыркнув произнесла она, отворачиваясь от того места, где стояла ее старшая сестра.
Такое отношение к себе девушка замечала практически каждый день. Отец вел себя с ней как с подчиненными, мачехе вообще было все равно, а вот у младших сестер сейчас играли гормоны, и девочки постоянно бесятся без повода. Еще у Кишеримиты был старший брат - глава магической академии, уж он-то, несомненно, являлся примером для подражания. Но не к этому стремилась младшая сестра Ликента. Она не любила заниматься ничем из того, что считалось почетным в семье Лавер.
До конца речи короля ее так никто и не заметил. А потом девушка затерялась среди пышных юбок, дорогих лацканов и цветочного парфюма. Вряд ли кто-то заметил ее невзрачное лицо, и уж точно никто не запомнил. Девушка отлично умела не привлекать к себе лишнего внимания.
Только зайдя в свою комнату, Кишеримита дала волю своему характеру: скинула с себя ненавистное платье, смыла легкий макияж и со вздохом плюхнулась на просторную кровать, зарываясь в подушки и одеяла. Даже если она и была "позором рода", она все еще являлась членом семьи Лавер. И посему в ее комнате имелось все то же самое, что и в комнатах сестер-чародеек.
Девушка увлекалась чтением приключенческих книг, поэтому полки в ее комнате были заставлены произведениями про девушек и юношей, которые рискуя жизнью, исследуют разнообразные горы, моря, равнины и пустыни в своих путешествиях. Она часто представляла себя на месте героев, ощущала на себе все "прелести" горных дорог, пустынных степей и посещения морских жителей.
Но помимо книг она по-настоящему любила сон. "Когда ты засыпаешь, то становишься другим человеком, теряешь настоящего себя!" - так думала она об этой жизненной потребности. И, опять же, сон - это то, что отличало ее от других людей. Когда каждое утро отец спрашивал детей о том, что им снилось, девочки чаще отвечали: "ничего". А вот Кишеримите каждую ночь снились разные сны. Во снах она видела причудливых и необычных существ. Они были мягкие, как кошка, гладкие, как вода, или покрытые рыбьей чешуей. У них были глаза всех возможных цветов, лапы, хвосты или крылья несли их по покрывалу, состоящему из звезд. Они имели щупальца, уши, когти и клыки. Не все из них был дружелюбны: скалились, шипели, хрипели и пытались навредить путешественнице, но не могли. Сама Кишеримита чувствовала себя во сне неоднозначно: иногда ей хотелось оскалиться в ответ нахальным существам, а иногда махнуть на них рукой и полететь к звездам. Но она всегда стояла, будто приколоченная к месту. Какая-то часть ее мешала спящей двигаться по этому миру.
А когда она просыпалась, снова возвращалась к насущным проблемам.
- С завтрашнего дня ты отправляешься в "Сонму", твой брат позаботится об этом. - Возвестил за обедом следующего дня Орил.
- Что? - Перебила отца Кишеримита. - Какую "Сонму"? Я не маг!
- Тебе уже четырнадцать. Все наши предки поступали в "Сонму" в этом возрасте. И ты - не исключение. - Ровным голосом с нотками раздражения ответил глава семьи.
Девушка с противным скрипом отодвинула стул и резко вскочила из-за стола:
- Я не еду! - Громко, так что голос Кишеримиты разнесся по обеденному залу, крикнула она, обозначив свое решение.
И тут же скрылась за дверью, чтобы найти укромное место в глубине поместья и скрыться там.
Кишеримита даже не сомневалась, что отец пропустил эту ее реплику мимо ушей, но внутри нее все буквально взрывалось от беспомощности, от неспособности противостоять этому властному человеку, который был ее родственником. "У нас общая кровь, но души наши никогда не найдут точек соприкосновения!" - в приступе ярости думала девушка.
Но на самом деле она знала, что это не правда, что у них много общего. Кишеримита была такой же настойчивой, как ее отец, такой же любознательной, такой же независимой, по крайней мере, очень старалась проявить и защитить эти свои черты характера. Девушка даже выглядела, как отец: темно-коричневые густые волосы, такие же темные брови полукругом, теплые карие глаза в обрамлении пушистых черных ресниц, аккуратный нос с небольшой горбинкой, розовые губы, обычно упрямо сжатые, волевой подбородок и смуглая кожа. Фигура у Кишеримиты еще не сформировалась, поэтому говорить о ней не было смысла. В свои четырнадцать лет она выглядела весьма серьезно и необыкновенно грациозно двигалась. У нее не было никаких талантов, поэтому ее можно было только выдать замуж за богатого и знатного человека, где бы она провела свою жизнь в поместье в качестве украшения, обворожительной красоты статуэтки. Там бы у нее отобрали все, что она сейчас имела: волю, желания, мечты и свободу. Пусть эти четыре слова - это все, что она может сложить в свой багаж, все, с чем она может покинуть свою семью, но именно они - то, чем она является.
Этим же вечером Кишеримита отдала своему отцу прошение об изгнании ее из семьи. Это - то, что она так давно хотела сделать, то, на что она не решалась прежде.
Прошение было одобрено в тот же вечер, в тот же вечер она ушла.
С тех пор прошла четверть столетия. Королевскую власть свергли в результате восстания. Король был прилюдно казнен. Его семья была изгнана из столицы в прилежащий к ней лес. Прошло достаточно времени, чтобы история Кишеримиты была забыта. Но бывшая дочь Лавер уже была готова напомнить ее всем, кто забыл.
2
Либерита значит "Свобода"
Она вернулась, когда никто уже не ждал ее, когда память о "позоре рода" была похоронена под дождем слез из облаков горя. Сначала на пороге обветшалого дома появилась девочка одиннадцати лет в легком платье, потом к ней подошла красивая женщина в самом своем расцвете в мужском охотничьем костюме с мечом за спиной. Раздался стук в дверь, женщина пожилого возраста, кряхтя, спустилась по лестнице и отворила тяжелую дверь. Когда выцветшие от возраста глаза старухи поднялись к лицу незнакомки раздался судорожный полувздох-полувсхлип. Женщина подошла ближе к порогу, ведя перед собой девочку, на дорожку к дому вышел мужчина, больше похожий на наемника. Старуха дернулась было закрыть дверь, но рука подошедшей сзади молодой дочери остановила ее.
- Что ты забыла здесь? Тебя изгнали! Вали отсюда! - На глазах Кэйлин появились слезы. Она даже сама не знала от чего: от ярости или от боли.
- Отец еще жив? - Спросила гостья, проигнорировав гневные крики бывшей сестры.
- Да. Проходи, - вступила в разговор старуха, хотя ей не было и шестидесяти.
Кэйлин лишь недовольно нахмурилась, но впустила женщину в дом.
Старуха снова поднялась на второй этаж, ведя за собой сначала дочь, следом изгнанницу и девочку. Мужчина остался снаружи.
Второй этаж выглядел не многим лучше внешнего вида дома. Стены были завешаны коврами и занавесками, в которых проели дыры моль и мелкие грызуны, пол скрипел и выл под ногами, а дверей там вообще не было. Вдоль стены в комнате, в которую они зашли, стояла огромных размеров кровать, обсыпанная потолочной пылью. На полу лежал уже знакомый женщине погрызенный ковер, на нем был стол и пара табуреток. Свет в помещение проникал только из небольшого окна на противоположной проходу стене и дыры в потолке, которую явно никто не спешил заделать.
Он сидел справа от окна, голова Орила была повернута к свету. Было такое ощущение, будто время остановило свой бег в этом проклятом доме. Даже когда путешественница подошла к нему, старик, который больше походил на скелет, прикованный к стулу, ничуть не изменил своего положения. Тогда женщина тряхнула за плечо мертвецки бледного человека, он слегка наклонил голову в сторону раздражителя. Тогда изгнанная дочь начала говорить:
- Помнишь меня? - Сначала ее голос звучал глухо и грубо, потом начал немного оттаивать. - Я твоя бывшая дочь, помнишь?
- Лийшана? - В глазах человека-скелета заговелся призрачный огонек надежды.
- Я ее дочь, - так же мягко произнесла она.
- Кишеримита? - Видимо путаница в голове безумца уступила место воспоминаниям.
- Нет, - снова погрубевшим голосом сказала женщина, - теперь меня зовут Либерита.
- Звезда? Ты поможешь мне? Солнце встало. Уже пора. - Начал бессмысленные речи старик.
- Он уже давно в маразм впал - морщась, пошептала в углу комнаты Кэйлин.
- Я отведу тебя. - Первая дочь Орила понимала, о чем говорит старик, ума у которого осталось меньше, чем у младенца. - Только сперва ты услышишь все, что я пережила за это время.
- Молви, Звезда - на потрескавшихся губах старика появилась легкая улыбка.
- Это моя дочь - Лийшана, я назвала ее в честь моей матери. - Либерита тихонько подтолкнула девочку к старику. Тот лишь протянул вперед свою высохшую руку, чтобы прикоснуться к волосам малышки, к таким же волосам, которые были когда-то и у него.
Либерита молча наблюдала за действиями отца, но, когда он посмотрел на нее, продолжила:
- Помнишь, о чем мы говорили в тот вечер?
- Ребенок.
- Значит, помнишь, - в уголках ее глаз появились морщинки, и лицо женщины стало мягче.
3
Путь в 14
В тот день, когда я покинула дом, я думала, что никогда не смогу простить этих жестоких людей. Мои родственники казались мне самыми ужасными из знати. Возможно, это было так потому, что раньше я считала их всем, что у меня было. Я ненавидела их всех, когда уходила.
Даже разговор с отцом никак не повлиял на меня.
- Раз уж ты решила уйти, то пообещай мне, что никто не узнает, кто ты такая, - угрюмо сверля меня взглядом, сказал тогда мне отец.
- Не бойся, я больше не являюсь твоей дочерью, да и там, куда я пойду, никто не спросит меня о том, кто я такая.
- И еще кое-что - было видно, что его просьба будет необычной - Когда ты вернешься, если у нас будет такая возможность, я хотел бы познакомиться с твоей семьей. - Говоря о "семье", он немного улыбнулся, но потом на лице отца снова возникла та непроницаемая маска, которую он так тщательно удерживал после смерти моей матери.
- Договорились. - Я развернулась к нему спиной и вскоре навсегда исчезла из жизни моей "семьи". Так я думала тогда.
Я шла по каменной мостовой, прикрывая ноги теплым плащом. У моря ветер всегда был холодным, пронизывающим буквально до костей. Я собиралась уплыть на корабле в ту же ночь. Немного постояв у пристани наблюдая за действиями моряков, я двинулась к небольшому кораблю, приглянувшемуся мне своим названием. На борту стоял мужчина лет тридцати с ярко-рыжими волосами и бородой. Он был упитанным, и в глазах его я разглядела некую зависть, направленную в мою сторону. Когда я спросила о том, сколько нужно заплатить за место, мужчина усмехнулся и ответил мне вопросом:
- Куда ты торопишься?
- Вперед - Не особо задумываясь над ответом, сказала я.
- Ха! - Он задорно подмигнул мне. - За десять твоих ответов!
Я никогда раньше не слышала о том, что билет может измеряться в ответах, поэтому немного ошеломленно кивнула.
- Я бы не советовал тебе садиться на этот корабль, но ты меня заинтриговала, поэтому, даже если ты захочешь сбежать, то я тебе не позволю - все в том же шуточном, но уже более уверенном тоне, сказал мужчина, которого звали Олов.
Так как я раньше никогда не слышала таких простых имен, то по глупости спросила, как его полное имя, на что Олов с улыбкой ответил:
- Тебе не хватает этого?
Мне вполне хватало.
Я спала в каюте вместе со всеми матросами и пассажирами. Нас там было всего шестнадцать человек: семеро матросов, Олов, являвшийся старшим матросом, мужчина лет семидесяти с двумя сыновьями и дочерью, женщина не старше тридцати с телохранителем и я. Койки распределялись по принципу "кто успел, того кровать", всего их было двенадцать, поэтому четверо из нас ночевали на палубе. Первые ночи я провела в каюте, укачиваемая волнами. А вот на четвертый раз я, Олов, взявший надо мной опеку, телохранитель и один из матросов остались на палубе.
Как только я начинала засыпать, волны поднимались в небо, чтобы разбудить меня своим шумом и солеными брызгами. Олов веселился, когда я подскакивала от неожиданности вся мокрая и отплевывалась водой.
В ту ночь мы так и не заснули. Я узнала, что телохранителя леди зовут Изрэль, и он сопровождает свою нанимательницу на континент под названием Корд. У Изрэля есть две маленькие дочки, одна из которых моего возраста, и жена, к которым он поплывет сразу после выполнения этого задания.
Матрос оказался приветливым пареньком ненамного старше меня. Его имя было слишком сложно для меня, поэтому я сокращала до "Леви". Он вел себя со мной, как с младшей сестрой, что мне очень нравилось. У самого у него не было семьи, и когда он спросил, как меня зовут, а я ответила, что у меня нет имени, он придумал мне одно:
- Тогда как на счет "Либерита", - так назывался корабль, на котором мы плавали, - тебе очень подходит.
- Почему ты так думаешь? - Я не понимала его азарта.
- "Либерита" - значит "Свобода". - Просто пожал плечами Леви.
Тогда я тоже осознала, что это имя мне прекрасно подходит.
- Либерита... - Я "попробовала" свое новое имя "на вкус" и улыбнулась, счастливая от, вроде бы, такой мелочи. - А что, мне нравится!
Мы дружно рассмеялись над чем-то понятным только нам четверым.
И именно в ту ночь Олов задал мне свой первый вопрос.
"Что, как ты думаешь, мы здесь делаем?"
"Смотря, кто мы такие, и где мы находимся. Если смотреть с точки зрения этого корабля, нас с тобой и нашего нынешнего места положения - палуба, то мы пытаемся заполнить ночь болтовней. Если же ты имеешь в виду всех людей и планету, то я отвечу так же: мы пытаемся быстрее прокрутить свою линию жизни вперед. Но если речь идет о том, что именно я здесь делаю, то этот вопрос я не задавала даже себе. Наверное, я просто мечтаю о том, чего мне никогда не достигнуть, а может я просто брежу идеей о том, что моя жизнь может измениться, если я откажусь от ее части."
"Ха! И снова, твой ответ привел меня в некоторое замешательство. Вот не умеешь ты думать, как все!"
"А разве это плохо?"
"Смотря с кем ты думаешь!"
И я снова рассмеялась. И действительно, там, где я жила раньше, мои мысли были плохими, а здесь их полностью принимают.
Тогда я поняла, что Олов не был обычным человеком. Никто кроме него не продал бы мне билет за десять ответов. Такую цену мог назначить только такой безумец, как Олов.
4
На горизонте "Земля"
Спустя два месяца, проведенных в компании моряков и пассажиров "Либериты", я познакомилась с ними со всеми. Все они стали для меня большой хоть и необычной семьей. Мы двигались к концу нашей маленькой жизни, но я знала, что она была счастливой для каждого из нас.
Леди Шерон, которую сопровождал Изрэль, направлялась к своему жениху, пускай не очень желанному, но необходимому для разорившейся семьи Шерон. Сама леди была очень мягкой, хотя поначалу казалась неприступной и грубой. Она научила меня готовить, когда мы вместе помогали коку, и шить, когда зашивали дырки в одежде матросов. Чаще всего рвались почему-то носки, и мы, улыбаясь и рассказывая друг другу истории, вместе с дочкой старика - Лондой шили, изводя нитки и коля пальцы.
Отца Лонды звали Карин, а ее братьев - Гир и Тиса. У них был один характер на троих - добрый, мягкий, но в то же время строгий и воспитывающий. С ними я не очень любила общаться, ведь даже если они и хвалят, это выглядит так, словно я та еще неумеха. Хотя, возможно, так и было.
Четверо матросов оказались братьями, но общей чертой у них была только внешность: все имели широкий лоб, русые кудрявые волосы, задорные ямочки на щеках и истинно мужское телосложение. Самый младший из них - Кас - имел характер мартышки, вечно смеющейся и приставучей. Второй брат - Лайр - обладал незаменимой чертой любого отца - строгостью. Триан - третий из детей - относился ко всем с добротой и вниманием. А самый старший брат - Вей - был серьезен и задумчив.
Еще один матрос, как и Леви, был сиротой. Его звали просто "Рыба". Он редко попадался на глаза, но всегда хорошо выполнял свою работу.
Последний же матрос носил имя Марин и любил общаться с девушками. Ему нравилось наше внимание, особенно Лонды, которая была с ним примерно одного возраста. Марин часто сидел с нами, когда мы занимались шитьем и рассказывал, несомненно, выдуманные истории.
Так же на корабле находились капитан и кок, но видеть их нам приходилось не часто, поэтому ничего не могу сказать о них.
- Всего мы будем плыть полтора года. - Сказал Олов, когда я спросила о сроках прибытия.
- Восемнадцать месяцев? - Я не думала о том, что путешествия могут быть такими длинными. Как мне представлялось, корабль - самое быстрое средство передвижения. В книгах герои быстро преодолевали непроходимые джунгли, крутые горные склоны и бурные реки. Наверное, это были лишь выдумки...
- Да, Рита, восемнадцать, - улыбнулся мужчина.
- Не могу поверить, что люди проводят такое количество времени в море, среди одних и тех же пейзажей и личностей. Но, как ни странно, я себя чувствую тут как дома, даже лучше, учитывая то, кем я была там. Я была лишь обузой...
- Этот корабль становится домом для всех, кто плывет на нем через океан.
Спустя неделю после этого разговора, я услышала следующий вопрос моряка.
"Если бы ты оказалась на острове, где никого нет, чтобы ты хотела иметь при себе?"
После недолгих раздумий я ответила:
"Я не знаю. Ведь я никогда не оказывалась там. Наверное, мне понадобилось бы запастись смелостью, ведь я не знаю, что есть на этом острове такого, раз уж даже люди ушли оттуда."
После каждого такого ответа на губах Олова появлялась отстраненная улыбка, и он уходил в себя на весь остаток дня.
Мне было очень интересно узнать, о чем он думает. Но Олов ничем не выдавал своих мыслей.
Когда прошли полгода с начала нашего путешествия, и большинство вопросов были заданы, а ответы на них получены. Тогда мы впервые высадились на причале для пополнения запасов и отдыха.
В тот день я проснулась рано от крика Марина: "Земля!"
Сначала я ужасно испугалась, ведь он кричал не на моем родном языке. И крик этот был похож на пение дельфинов и морских птиц одновременно. Олов перевел мне, и я успокоилась. Он раньше рассказывал, что значит это слово. Скоро мы причалим к пристани.
Город был полон звуков. Даже наша столица была тише, чем Лаксан, портовый город, куда мы прибыли.
Первой задачей было остановиться в тавернах, которые в это время, как оказалось, были забиты до отказу. Я сказала Олову, что буду искать себе место сама, а он и не стал возражать.
Ближе к вечеру, обошедши все гостиницы, таверны и дома вблизи порта, я ничего не нашла. Пришлось идти до деревни, которая находилась в нескольких километрах от места высадки. Я шла вместе с женщиной, которая так же направлялась туда. По дороге в деревню мы говорили о жизни моей спутницы. Так я узнала, что Мител, красивая разговорчивая женщина высокого роста лет тридцати с необыкновенно серебристыми глазами и короткими русыми волосами, сама живет в деревне Шул, что означает "Лесная поляна". У Мител есть дочь, ее зовут Лука, ей девять лет, и она любит рисовать. Потом, узнав о моей проблеме, женщина предложила мне пожить у нее, на что я охотно согласилась.
Деревня, в которую мы пришли через два часа, представляла собой десяток домов с аккуратными садиками и грядками около них. На улице уже никого не было, видимо, люди готовились спать.
Мител тихо отворила дверь одного из домиков, украшенную золотистыми буквами "У. А.", и проводила меня в комнату, на время исчезнув в темноте. Потом женщина пришла со свечкой и гостевым матрасом, расположила его на полу и снова ушла, пожелав тихой ночи. Это была моя первая ночь за полгода без корабельной качки и соленых брызг. За время, проведенное на "Либерите", я научилась мало спать и разучилась видеть сны о необыкновенных животных. В первый раз, когда я проснулась и поняла, что мои сны исчезли, я испугалась до смерти. Но, видимо мое время для развлечений закончилось. Та ночь отделила новую эпоху моей жизни от старой.
Я жила в Шул уже второй день. Мител, как и все жители деревни, приняли меня как родную дочь и сестру. Лука, светловолосая, сероглазая девочка с загорелой кожей, сразу захотела научить меня рисованию, и я, чтобы не обидеть ее, согласилась. Теперь каждый день в полдень мы приходили на лесную полянку с натянутыми на палки специальными тканями, кисточками, красками и кувшином с водой, девочка ходила рядом со мной и объясняла основы живописи. К концу первого урока я сильно вымоталась, но моя тканевая картина обрела основные линии и цвета. Лука похвалила меня за старания, и мы, все еще болтая о картинах, пошли домой. Там нас уже ждала Мител и дети, которые ежедневно собирались в ее дворе. Я заметила, что Мител была негласным лидером жителей Шул, ее уважали другие женщины, к ней прислушивались мужчины, ее обожали дети. Так же я заметила, что все детишки называли хозяйку дома "Кейла Мител". Когда я спросила об этом у одной из женщин, которая забирала свое дитя к обеду, она ответила мне, немного поджав пухлые губы:
- Этим словом называют женщин, у которых есть ребенок, но нет мужа. Такое положение для женщины считается позором. Если у тебя погиб муж, ты должна найти нового мужа. Это негласный закон. Если ты одна с ребенком, то ты - шлюха! - Закончила свою тираду женщина.
- Но почему Мител не вышла замуж снова? - Поинтересовалась я у нее.
- Кто ее знает!? - Все с той же возмущенной интонацией сказала жительница Шул.
Тогда я серьезно задумалась над словами этой женщины. Я замечала, какое уважение все испытывают к Мител, с какой нежной интонацией дети зовут ее "Кейла Мител", как они любят ее. Тогда я поняла, что даже если это слово означало что-то плохое, то в этом словосочетании оно приобретало другой смысл. Возможно, что раньше оно означало что-то другое... Слова меняются со временем в зависимости от того, к кому они относятся.
5
Возлюбленные корабля
За время, что я прожила в Шул, я научилась рисовать, собирать целебные травы и готовить новые блюда. Удивляясь самой себе, я впитывала в себя знания. Раньше мне не было интересно ничего из того, что было предложено дома. Наверное, это было из-за того, что я не чувствовала что в том доме, мне когда-либо может понадобиться что-либо подобное. У меня просто не было интереса к таким вещам.
В день, когда мы должны были отплывать, утром многие жители Шул пришли попрощаться со мной. Подгоняемая хорошими напутствиями я покинула деревню и отправилась в порт. В назначенном заранее кабаке меня ждал Олов, Марин и, пришедшие попрощаться Изрэль и леди Шерон.
Утерев непрошенные слезы леди крепко обняла меня. Шепча прощания и благодарности, мы начали прокладывать свои пути отдельно друг от друга. Изрэль же пожелал мне найти свою собственную, неповторимую судьбу и подарил маленький метательный ножик, который можно было легко спрятать в специальном отделении на поясе, подаренном мне ранее. Я поблагодарила наемника за такой щедрый подарок и в ответ протянула ему тонкую материю, расписанную цветами сирени. Такой же дар я преподнесла и леди Шерон, только изображавший прекрасные холмы и реки, тогда она вытащила из своей резной шкатулки большую жемчужину с небольшой дырочкой. Я вежливо приняла украшение и тут же вплела красивую обновку в отросшую уже до талии косу.
На такой немного грустной ноте мы расстались. Леди с телохранителем покинули таверну, а Олов и Марин проводили меня на корабль, с которым мы теперь имели одинаковые имена.
На борту меня встретили как старую знакомую, которую не видели в течение года. Все обнимались и рассказывали, что произошло с ними в эту неделю. Кто-то закупился необычными фруктами, кто-то побывал на охоте на диких свиней, а кто-то ходил на прекрасное представление акробатов.
Меня сразу же заинтересовали новые лица: девушка на пару лет старше меня, выражавшая недовольство всем своим видом и юноша, выглядевший не старше меня. У девушки были светлые, почти белые волосы и нежно-голубые глаза идеальной, миндалевидной формы, однако у нее был непропорционально длинный нос с горбинкой и почти невидимые ресницы и брови, но фигура девушки вызывала восхищение своей пышностью и одновременно легкостью с тонкой талией переходящей в округлые бедра. Она сердито хмурила брови, и все время поглядывала на людей, копошащихся на палубе. Пару раз она встречалась со мной глазами, но поспешно отводила взгляд. Ее брат, а это был несомненно близкий родственник светловолосой девушки, не сильно отличавшийся от нее внешностью, вел себя гораздо более мирно по отношению к экипажу "Либериты".
Я неуверенно подошла к нелюдимой компании и скромно представилась.
- Анелгедри де Вотле! - Гордо задрав подбородок, провозгласила девушка. - Весьма приятно, - и столько яда было в этих двух словах, что мне захотелось немедленно от нее отшатнуться.
- Шио, - дружелюбно сказал юноша, протягивая руку, на что его сестра как-то пренебрежительно фыркнула.
- Очень приятно познакомится, - я пожала руку Шио и, вежливо поклонившись, ушла по своим делам.
Мне не хотелось видеть лицо Анелгедри, и поэтому я забилась в один из самых ароматных углов на всем корабле - на кухню. Там, помешивая большим половником что-то весьма вкусное, правил своим маленьким королевством кок. С этим мужчиной я познакомилась недавно, поэтому раньше рассказывать о нем не было смысла. Кок, он же Кальмар, был достаточно молод и имел привлекательную наружность: лицо его не имело никаких отметин прошлого и считалось мною типичным, но каким-то слишком нежным для мужчины. У Кальмара были кудрявые черные волосы, которые он аккуратно забирал в хвост и небольшая щетина, ничуть его не портившая. Вопреки всем моим представлениям о том, что корабельный кок, как и любой другой повар, должен быть толстым, Кальмар имел довольно щуплое телосложение.
Мужчина встретил меня радостной улыбкой и тарелкой ароматно пахнущего супа, которую я перехватила на ходу и поставила на стол, заваленный продуктами. Ложку я нашла на том же столе и чуть помедлив, принялась за быстро остывающее блюдо.
- О! - Восхитилась я, отправив в рот первую ложку - ты добавил новые специи?
- Да, я нашел на рынке редкий для твоей родины корень дубук. Он придает бульону немного горьковатый привкус и душистый запах. - Восторженно скороговоркой произнес кок.
- Мне нравится! - Уплетая горячий суп, я чуть не обожгла язык, но все равно смогла благодарно улыбнуться Кальмару.
Я проболталась у кока до самого отбытия, обсуждая новые рецепты и меню на этот вечер.
Когда капитан отдал приказ отчаливать, все уже собрались на палубе и провожали взглядами берег с его аккуратными домиками, питейными заведениями и людными рынками.
Вскоре все познакомились с нашими новыми соседями. Анелгедри показалась всем слишком надменной, я же думала, что у нее приключилось какое-то несчастье, поэтому она так агрессивно себя ведет. Однако девушка ничуть не пыталась изменить свое положение, все больше обостряя напряженность между нами. В Шио, наоборот, стал любимцем пассажиров "Либериты". Однажды, когда мы болтали в общем-то ни о чем, Шио вдруг предложил мне стать его девушкой. Я никогда раньше не имела права завести такие отношения, поэтому мало представляла о том, что это такое. Но ответ мой был положительным, мне нравился Шио, может быть не как любовник, но как друг, и я точно не хотела портить эти отношения.
С тех пор мы чаще находились вместе, рассказывали друг другу о местах, откуда плывем, я готовила для Шио сладости, а он учил меня пользоваться подаренным ножиком. Со временем я поняла, что чувства, которые я испытываю к своему парню больше чем дружеские, и это мне даже нравилось. Мы были всем известной парочкой "Либериты".