Аннотация: Выставили оценки восьмой группе в 1/8 финала конкурса "Сказки зеленого леса". Сразу родилось продолжение моей пролетевшей сказки.
В ОСАДЕ-2: В пролете
Я убежден, что между Автором и его Персонажами существует связь. Правда, только при условии, что Персонажи - живые. У Автора, который конструирует вещь, как ребенок собирает из конструктора "Лего" самосвал; который управляется со своими Персонажами так же, как тот же ребенок гоняет по полу пластмассовых солдатиков, переставляя их с места на место - у такого Автора, как правило, нет связи. Вернее, она односторонняя. Его Персонажи послушно следуют указаниям, они - всего лишь шахматные фигуры, готовые подставить голову под топор противника благодаря прихоти шахматиста. Впрочем, временами им удается выиграть партию, но в их игре нет изящества.
Живые Персонажи сами подсказывают Автору, чего они хотят. Они живут своей жизнью и не терпят насилия. Автору остается просто записывать.
Во вторник вечером они позвонили. С тех пор, как их изгнали из родной вотчины - усадьбы "Курьи ножки" в лесах Вологодчины - и по моей прихоти отправились в Великий Устюг под крыло Деда Мороза, они меня ни разу не побеспокоили. Они только прислали новогоднюю открытку, в которой сообщили, что с ними все в порядке. Я полагал, что они действительно неплохо устроились - у Деда Мороза сейчас режим крайнего благоприятствования, бесперебойное финансирование, да и с "бородачами" нет никаких трений. Но, видимо, я ошибался.
- Алло! - сказал я.
- Здоров, мил человек, - донесся до меня знакомый голос. - Как твое ничего?
- Мое ничего себе. А как ваше?
Леший Федяка ничего не ответил, только смущенно прокашлялся.
- Федя, не томи! - поторопил я. - Рассказывай, что стряслось?
- Кхм... эта... Говорят, нас засудили. Правда, что ль?
Я выдохнул. С ними все в порядке, они просто беспокоятся. Что ж, имеют право.
- Ты о конкурсе "Сказки Зеленого Леса"?
- Ага. Слушай, чего ж так низко-то? Я-то думал, что мы хоть где-нибудь в серединке на половинку пересидим до какого-нибудь полуфинала, а тут такой... эт самое... ну, блин...
Я улыбнулся: Федяке определенно хотелось выматериться.
- Федя, я ничего не могу поделать. Такова се ля ви.
- Чаво?
Я вздохнул. Конечно, им нужно было объяснить, только не по телефону.
- Хорошо, Федя, я сейчас подойду.
- Лады! - обрадовался Леший, и по этой его радости я понял, что он соскучился.
Я заварил себе кофе, уселся перед ноутбуком...
... и закинув ногу на ногу, развалился в роскошном кожаном кресле, стоящем перед камином. Камин был огромен, сам особняк был огромен. Здесь в Великом Устюге вообще все какое-то огромное и величавое, как во времена комсомольских строек. В мое отсутствие перед камином, наверно, отдыхают Федяка с Иваном-Царевичем - курят трубки, пьют коньяк и рассказывают друг другу истории из своего туманного сказочного прошлого. Но сейчас оба они стояли по стойке "смирно" за моей спиной.
- Ребята, расслабьтесь, - бросил я, глядя на огонь.
Эх, до чего же тут хорошо, в этой вотчине Деда Мороза! Сам бы здесь поселился на какое-то время, в таком же деревянном коттедже, слушал бы вой ветра в трубе и треск поленьев...
Я услышал всхлипывания. Обернулся. В углу на маленьком диванчике сидел Водяной Петруша, утирал слезы полой своей безразмерной рубашки.
- Что с ним?
- Убивается, - ответил Федяка, усаживаясь во второе кресло перед камином. - Как увидел эти два "трояка" от судей, так и куксится до сих пор. Уж и не знаю, что с ним делать. Может, водки ему, а?
- Буль, буль... бль... - откликнулся Петруша.
- Слабак! - констатировал Иван-Царевич, лязгнув мечом. Он тоже присел перед камином на березовый пенек. - Ну, рассказывай, как такое приключилось.
Я кивнул, поставил чашку с кофе на пол.
- Причин может быть много. Во-первых, мы сами элементарно могли не дотянуть, я - как рассказчик, вы - как Персонажи.
- Как это?! - не поверил Федяка. - Мы же старались!
- Конечно, старались, - согласился я. - В отсутствии старания нас точно никто не упрекнет. Но могу вас успокоить - причина, скорее всего, в другом. Вот смотрите. - Я вытянул перед собой ладонь с растопыренными пальцами. - Несколько читателей ознакомились с вещью... ну, округлим до шести, чтобы удобнее было считать. Двоим вещь очень понравилась, один из них даже попросил продолжение. Двое ее никак не отметили, прочли и забыли. Двое последних отнеслись к ней... ну, скептически, что ли. Что из этого следует?
Они молчали. Иван барабанил пальцами по ножнам меча, Федяка чесал жидкую бороденку. Они походили на школьников, которые делают вид, что вспоминают ответ на вопрос, хотя на самом деле - ни в зуб ногой.
- По неписанным правилам, - продолжил я, - сомнения трактуются в нашу пользу. Если даже из двух читателей один остался доволен, а второй - нет, то вещь, скорее всего, удалась и имеет право на жизнь. А тут у нас целых шестеро, из которых только два человека остались чем-то недовольны.
- Беда только в том, что эти двое - судьи, - буркнул Царевич.
- Вот именно, Ваня. Если бы на месте судей оказались наши доброжелатели, то и оценки были бы другими. Это элементарная лотерея. Неужели вы никогда не проигрывали в лотерею?
Федяке этот расклад пришелся по вкусу. Он с улыбкой почесал пузо и потянулся к каминной полке за курительной трубкой.
- А теперь, - продолжил я, - рассмотрим следующий момент, вытекающий из предыдущего. Что именно могло не понравиться судьям.
- Да.
- Тут вообще масса вариантов. У них могут быть свои представления о том, какой должна быть сказка, и эти представления не обязательно совпадают с нашими. Ну, допустим, сказка должна быть волшебной, доброй, почти воздушной, как "птичье молоко", и никакой другой она быть не может. Например, "Красная шапочка" - это сказка. "Стойкий оловянный солдатик" - сказка. А, допустим, "Шрек" - это "дешевый голливудский стеб". Знаете, у этих людей могут быть другие представления о литературе вообще. Я знаю довольно много авторов и рецензентов, которые считают, что слов "жопа" и "насрать" в русском языке нет, и уж тем более их не должно быть в литературных текстах. Не говоря уже о сказках.
У Федяки отвисла челюсть. Он приподнялся с кресла, с удивлением посмотрел на свою задницу.
- А скажи-ка, мил человек, что у меня тут вместо жопы?!
- Пятая точка. Ягодицы. Попа, в конце концов. Но никак не жопа.
- И что, срать она тоже не может?!
Федяка чуть не плакал, но я был неумолим.
- Нет, Федя. Она может испражняться, пукать, какать... Но не срать, однозначно.
Федя рухнул в кресло и прикрыл лицо рукой. Я дал ему немного времени, чтобы прийти в себя. Минуты две я просто пил кофе и слушал треск поленьев.
- Пожалуйста. Далее мы с вами, друзья, могли переборщить по части цинизма. Так, во всяком случае, заметил один читатель.
- Это чего такое? - спросил Иван.
- Это... ну, чтобы ты понял, это когда у тебя нет ничего святого.
- Точно! - воскликнул Федяка. - Вчера спер из шкатулки сотню, которую я откладывал на керосинку, и не признался!
- Да отвали ты со своей сотней! - огрызнулся Ваня и по привычке потянулся за рукоятью меча.
- Стоп, стоп, горячие сказочные парни! Забыли об этом... Так вот, насчет цинизма. В нашей с вами истории полно публицистики, и это при том, что я попытался почистить все сомнительные места. Например, совершенно очевидно, что тот бородач, который вас выселял из усадьбы, это просто-напросто священник, да и вообще весь сыр-бор вокруг ваших "курьих ножек" устроили именно представители радикальной православной общественности. Даже статья в газете - это прямая цитата из их официального пресс-релиза. Нужно ли вам напоминать, что православная церковь сегодня - это священная корова, которую задевать нельзя?
Федяка кивнул и с грустью добавил:
- Ага. А мы действительно супостаты, чуждые ихнему мироощущению.
- Вот именно. Следуя правилам конкурса, я попытался замаскировать этот момент. Видимо, не очень удачно.
На Ивана Царевича эти выкладки произвели другое впечатление. Он хлопнул меня по плечу и хихикнул:
- Да, мил человек, не государственник ты! Не патриот! Гляди, скоро за тобой придут.
- Типун тебе на язык!
Ваня продолжал хихикать.
- Давай дальше, - поторопил Федяка. - Что там еще?
- Да много всего. Может быть, первый судья просто не выспался, а второй, посмотрев на его оценки, не стал мудрить и выставил такие же. Может быть, на фоне остальных восьми сказок наша выглядела действительно менее выигрышно. Может быть...
- Короче, судьи виноваты! - резюмировал Царевич и поднялся. В руках его сверкал обоюдоострый меч. - Может, мне их... того?
- Не надо, Ваня. Я уверен, они милейшие люди. И вообще, друзья, не стоит унывать! У нас еще Машка в четвертой группе болтается со своей "колыбельной".
- Да, вот кого будет жалко, - вздохнул Федя. - Она же совсем беззащитная.
- Молчи, грусть, молчи!
Я допил кофе, поставил чашку на пол и сладко зевнул.
- Эх, ребята, погостить, что ли, мне у вас недельку-другую! Как вы на это смотрите?
"Супостаты" оживились. Очевидно, эта часть моего выступления нравилась им гораздо больше.
- Вот сразу бы об этом и говорил! - сказал Леший. - Я тебе, мил человек, давно комнату на втором этаже приготовил. Сегодня в баньке попаримся, чайку с малиновым вареньем погоняем. Завтра можно к Деду сходить, а потом...
Я его почти не слушал, я был в предвкушении...
...Мы погружаемся в эти миры, которые существуют только в нашем воображении, мы растворяемся в них без остатка и с особой неохотой возвращаемся обратно, на эту грешную землю. Потому что тот мир - это Мечта, а в этом мире - судьи, оценки, суждения, мнения, слезы, гонорары и прочая шелуха, которая к Мечте не имеет никакого отношения.
Творите Мечту на этой земле, друзья! А иначе будет -