Как только жена успокоилась и притихла под одеялом, Александр выключил телевизор. Интересных передач ни по первому каналу "Останкино", ни по каналу "Россия" не было, и он решил дождаться программы "Вести": нужно узнать новости из столицы. До 20:00 оставалось более получаса, и Александр взял шестой номер журнала "Техника - молодёжи", чтобы дочитать последнюю часть фантастического боевика Эдмонда Гамильтона "Звёздный волк". Осторожно присел в скрипучее горбатое кресло.
В минуты приступа тоски и равнодушия к жизни он всегда брал в руки журнал "Техника - молодёжи" с захватывающей зарубежной фантастикой, которая уносила в другой, нереальный мир. Подписка на произведения западных фантастов была очень дорогой, не по карману молодой семье. В этом журнале, кроме фантастики, Александру нравилось с замиранием сердца читать о феноменах и таинственных случаях, знакомиться с историческими расследованиями, новинками военной техники, узнавать о различных изобретениях, самоделках, смеяться над курьёзными случаями из жизни знаменитостей.
Времени на чтение Александру каждый раз не хватало: очень уставал на работе, чаще от общения с работницами фабрики (с женщинами ему было непросто общаться), а после женитьбы хотелось хотя бы немного внимания уделять жене, говорить с ней о планах на будущее, делиться своими мыслями обо всём, что его волновало. Ни один номер журнала за первое полугодие 1993 года не был им прочитан до конца, поэтому Александр не стал продливать подписку на второе полугодие.
Молодой мужчина сидел не шевелясь. Иногда он отрывался от журнала и смотрел в окно, как будто за окном существовал иной мир, где не было страха перед подлостью и смертью, а царствовали благородство и бесстрашие.
Он дочитал историю о Моргане Чейне - звёздном волке, и ему больше ничего не хотелось читать. Александр листал журнал, рассматривал иллюстрации и фотографии, изредка пробегая глазами заглавие очередной статьи.
В комнате витал дух непокорности и бунта космического пирата, такого недосягаемого и в то же время близкого по духу. Александру хотелось сбросить с себя старую кожу удобного всем человека и показать себя обновлённого. Но каким он, преобразившийся, должен быть, Александр не знал. Шестое чувство подсказывало, что ему необходимо измениться. Его звезда готова была вспыхнуть, но когда, он тоже не знал.
"Какой-то суматошный день сегодня. Люди раздражительные, взрывные. Наверно, магнитные бури так действуют на человеческую психику, - улыбнулся он. - Новое веяние - магнитные бури. Вот и Валя купилась на эти россказни: приобрела в киоске брошюру о влиянии магнитных бурь на здоровье людей. Пополнила чей-то кошелёк. Девочка ещё совсем: всему верит. Магнитные бури - в людских головах. Нужно сдерживать свои эмоции, хорошо думать, прежде чем что-то говорить или делать, вот и всё, - мысленно рассуждал Александр. - Валя сегодня взорвалась, наговорила много неприятного, а если бы сдержала себя, то могла бы мягче выразить свои мысли. Своё недомогание, плохое настроение оправдывает вспышками на Солнце - так по телевидению говорят. Прав булгаковский профессор Преображенский: "Не читайте перед завтраком советских газет". И в Москве снова смута, убивают друг друга. Трудно понять, кто прав, кто виноват. Одни выступают за президента, другие - за Советы. Обливают грязью друг друга в телевизионных передачах, газетах, по радио. Разве нельзя договориться, мирно обсудить все спорные вопросы? А может, это воздействие психического оружия?- осенило Александра. - Но кому это надо? Дяде Сэму*? - Александр вспомнил хлёсткие речи Иваныча в адрес западного мира, особенно США, его высказывания о подрывной работе ЦРУ* в России.
Неожиданно взгляд выхватил необычное название статьи - "Пожар в ракетном двигателе: полёт протекает нормально". На рисунке была изображена схема российского ракетного двигателя РД-170. Первый же абзац поразил Александра. Автор, инженер-конструктор Вадим Чернобров, возвеличивал интеллектуальный потенциал российской науки на фоне её полной бесправности: "В конце 1992 года два гиганта аэрокосмической продукции - НПО "Энергомаш" и американская фирма "Пратт энд Уитни" подписали соглашение. Последняя готова продавать на мировом рынке российский ракетный двигатель, а впоследствии и производить его по нашей лицензии. Предмет сделки - самый мощный в мире 4-камерный жидкостный ракетный двигатель РД-170. Аналогов ему нет и, видимо, в ближайшие 5 лет - примерно столько надо на проектирование и доводку - не будет. Некто из западных журналистов уже окрестил его "венцом тысячелетней истории ракетных двигателей".
"Неужели мы сами не можем продать свои двигатели? - возмутился молодой человек. - Почему появляется американский посредник, который в дальнейшем будет ещё и производить наши двигатели? А это означает, что американцы бесплатно воспользуются трудом наших учёных. Неплохо придумал дядя Сэм. А наши-то руководители государства куда смотрят?"
Александр увлёкся чтением публикации, где раскрывалась эволюция жидкостных ракетных двигателей, благодаря которым наступила эра космических полётов: от предложения Циолковского до разработок советских конструкторов. Подробно описывался принцип работы нового РД-170 в сравнении с предыдущим РД-253, который выводил "Протоны" в космос.
- Растрезвонили всем, - уже вслух досадовал Александр. - Такие бы изобретения хранить, как тайну. А мы открылись. "Нам ничего не жаль для американских друзей", - съязвил он.
В конце статьи автор с расточительностью миллионера замечал: "Многое в РД-170 вызвало восхищение американских специалистов. Но для НПО "Энергомаш" это уже пройденный этап. На столе генерального директора, доктора технических наук Бориса Каторгина уже лежат чертежи первого в мире трёхкомпонентного (кислород, водород, керосин) ЖРД. Пока его назвали РД-701... Определено уже и применение нового двигателя - космические челноки, взлетающие с самолёта типа "Мрии".
"Вообще-то ракетные двигатели используются и для системы противоракетной обороны. Что же получается: мы поставляем американцам двигатели для ракет, которые против нас же и направлены? - ужаснулся мужчина. - Что это - глупость или предательство? Конечно, в России дураков всегда хватало, но что-то не очень верится, чтобы таким авторитетным предприятием руководил глупец".
И Александр невольно вспомнил сегодняшний дебош на фабрике и утверждение Иваныча о предательстве руководства страны.
На работе с утра все только и говорили о вчерашнем расстреле демонстрации в Москве (расстреле мирной демонстрации 3 октября). Сергей Иванович Коренков, начальник ОТК, придя на работу, сразу включил телевизор в своём кабинете, чтобы в утреннем выпуске программы "Вести" посмотреть новые репортажи из столицы. В кабинет зашли несколько сослуживцев, те, кто хотел узнать о новых событиях. Среди этих работников фабрики был и Александр.
Всё случившееся в Москве Иваныч называл "народным горем". Старик всем говорил, что, если бы не старость, сам поехал бы в столицу поддержать народное возмущение действиями Ельцина и политикой антинародного правительства, продавшегося дяде Сэму.
- Эх, был бы я помоложе, хотя бы годков на пятнадцать, - горевал он, - я бы с этими дерьмократами побился до кровяных соплей. Но силы не те - уже шестьдесят восемь.
"Старый коммуняка", как между собой называли его фабричные за работу парторгом в советские времена, презрительно отзывался о бывших коммунистах, перебежавших на сторону новоявленных демократов в России.
С каждым часом настроение Иваныча снижалось, а нервозность - повышалась. Он ворчал что-то себе под нос, цеплялся по пустякам к мастерам бригад, работницам раскройного и подготовительного цехов. Александр за несколько лет прикипел душой к этому человеку с обострённой совестью. Он с первого дня взял Александра под свою защиту и стал его наставником. А Иваныча, ветерана войны и труда, все уважали и боялись одновременно. Его седая голова, хромая нога, синий рабочий халат поверх костюма и крепкое матерное слово на многие годы стали символами качества работы фабрики. Никто не смел при нём на рабочем месте бездельничать, праздно смеяться, гнать брак.
После просмотра новостей в 14:00 произошёл громкий скандал. Рассказывали, что в кабинет Коренкова зашли мастер второй бригады Изотов и водитель директора, который только что привёз шефа на фабрику и ожидал следующего вызова. Изотов, недолго думая, злорадно посмеялся:
- Это очень даже неплохо, что войска стрельбу устроили. Хотя бы полторы сотни зажравшихся москвичей уничтожили.
Старый коммунист, трубным голосом выкрикивая матерные ругательства и обзывая Изотова "мразью" и "предателем", подскочил к нему с кулаками. Водитель стоял около двери и посмеивался, поглядывая на Иваныча. Изотов попытался вступить в спор с начальником ОТК, но это лишь распалило его ещё больше. Изотов отмахнулся от старика:
- Не всё коту масленица. Какая разница, отчего умирать - от голода, как мы в провинции, или от пули в столице. Может, дойдёт до москвичей, как вся Россия подыхает.
Контуженный ветеран, прошедший через страдания в немецком плену, через унижения в фильтрационном лагере ГПУ, через ужасы войны в штрафбате, рассвирепел. Вопли Иваныча были слышны на весь второй этаж, но никто из управленцев, находившихся в тот момент в кабинетах, не вышел даже в коридор. Седовласый начальник схватил за грудки молодого оппонента, оттолкнул его от телевизора к окну и в гневе кулаком дважды успел ударить наотмашь по лицу. Изотов, защищаясь, нанёс ответный сильный удар, сбивший с ног взорвавшегося яростью старика. Водитель даже не попытался успокоить дерущихся. Незаметно для них выскользнул из кабинета.
Падая, Коренков ухватился за край второго стола, на котором стоял ротатор*, возвышались стопки папок и валялась всякая мелочь. Стол покачнулся, и мелкие предметы вначале подпрыгнули, словно испугались, затем некоторые из них упали на пол, другие, удержавшись от падения, зазвенели, завертелись на месте. Толстые белые и оранжевые бумажные папки с развязанными тесёмочками задрожали в раздумье. Одна за другой ползли они вниз и глухо шлёпались на пол и на распластавшегося Иваныча, освобождая себя от множества исписанных бумаг, увлекая за собой оставшиеся на столе мелкие предметы. Массивный ротатор немного наклонился вперёд, как будто рассматривая упавшего человека, и снова принял важный вид.
На громкую брань поспешил прийти директор фабрики. Войдя в кабинет начальника ОТК, он увидел кровь на лицах Изотова и Коренкова. Продолжения драки не было. Удар, нанесённый Изотовым, образумил старого воина лучше словесных убеждений. Он медленно поднялся с пола и сел на стул для посетителей. Выглядел смирным и тихим, непохожим на себя. Изотов чувствовал себя героем, держался самоуверенно, даже грозился написать в милицию заявление об избиении. И директор растерялся: только приехал с совещания руководителей предприятий города, где районная администрация требовала поддержать Бориса Ельцина в борьбе с Верховным Советом и Съездом народных депутатов. Строго воспрещалось проводить агитационную работу членам коммунистической партии на предприятиях, а также приносить на работу и читать запрещённые газеты "Советская Россия", "Правда", "Гласность", "День". Не успел получить указание, как у него под носом уже случилась идеологическая разборка.
Известие о драке облетело все цеха. Одни работники утверждали, что Иваныч, как всегда, не смог сдержать своего взрывного характера. Он был известным на фабрике правдолюбом, подкреплявшим свою позицию отборной матерщиной. Люди в возрасте с пониманием относились к проблеме больного и одинокого ветерана войны, молча терпели его выходки. Многие же молодые работники возмущались, что Иванычу всё сходит с рук. Видимо, кто-то из молодых решил, что более удобного случая может и не быть, чтобы свести счёты с крутолобым стариком, которому уже давно пора сидеть на пенсии и ухаживать за смородиной на дачном участке.
Другие высказывали версию о желании центральной власти избавиться от соперника - коммунистической партии, всё ещё имевшей большое влияние на людей в стране. Иваныч считал себя правильным коммунистом, ведь недаром он был отмечен благодарностью председателя ЦК КПРФ Г.А.Зюганова "за верность и преданность идеалам социализма, патриотизм и организационную работу среди молодёжи". Просто кто-то на фабрике умело спровоцировал скандал, используя для этого Изотова.
Оставалось около пяти минут до окончания беспокойного рабочего дня. Александр быстро накинул плащ. Он сегодня спешил на автобус. До остановки рукой подать: рядом со "швейкой". За пять минут неотработанного времени его никто не будет ругать. Это всего лишь один раз. Многие управленцы уходят с работы на десять минут раньше - обычное дело на фабрике. А когда директор уезжает, то женщины из бухгалтерии, отдела снабжения и сбыта уходят с работы на полчаса раньше, чтобы успеть занять очередь в продовольственном магазине. Но осуждающего взгляда Иваныча они боятся больше, чем порицания директора, поэтому, прежде чем незаметно уйти с рабочего места, следят за передвижением начальника ОТК.
Александр спустился по лестнице со второго этажа на первый. Выйдя из здания управления, увидел во дворе Иваныча. Он выглядел растерянным, хотя и старался бодриться, и, казалось, кого-то ждал. Сам остановил Александра. Молодой управленец узнал, что директор по-доброму просил Коренкова не проводить пропаганду коммунистических идей, иначе будет вынужден его уволить: областная администрация поддерживает президентскую сторону.
- Я не поступлюсь своими идеалами. В них - вся моя жизнь. Я за них фрицев бил, вместе с русским народом уложил на лопатки фашистского зверя, - громко и решительно чеканил Иваныч, как будто вещал с трибуны. Мимо проходили управленцы. Кто-то с укором поглядывал на строптивого старика, другие же не пытались скрывать ехидных улыбок. - За что, скажи, столько народу полегло в войну? За идею коммунизма, за справедливое общество. И что теперь? Предатели, врагам землю русскую отдают, - и разбавлял душевную боль матерными словами. - Сами врага в дом ведут, отродье продажного полова*. И что прикажешь - молчать?! Нет, не буду молчать! Пусть увольняет.
Александру стало жаль наставника. Он несколько раз порывался сказать Иванычу, что в аппарате партии давно нет кристально честных коммунистов, каким является Иваныч, что такие, как он, станут первыми, кого принесут в жертву ради интересов верхушки партии. Но Иваныч прерывал его первые слова, запальчиво обвиняя во всех грехах президентскую власть. Когда Александр смог вставить несколько своих слов после первой тирады гневных обвинений Иваныча в адрес Ельцина, то уже не захотел переубеждать взволнованного наставника, а просил его не поддаваться плохому настроению, не принимать решения, пока основательно не подумает. Иваныч снова разразился яростной речью. Теперь он ополчился против тех, кто не разделял его точку зрения о правилах советской морали. Александр даже обрадовался, что не смог сказать Иванычу своего мнения о коммунистах: оградил себя от брани. А мимо, не оглядываясь по сторонам, спешили домой уже рядовые работницы фабрики.
Закончив назидательную речь, Иваныч нервно похлопал Александра по плечу:
- Сынок, это государственный переворот. Предатели захватили власть. Сейчас все подлецы поднимутся вверх. - И, подойдя ближе, заговорил тише: - Но народ и патриоты просто так не сдадутся. Будет заварушка. А ты, Сашок, - впервые, как-то по-свойски, обратился к нему Иваныч, - пробивайся выше. Ты хороший парень, главное, с головой, я тебе много опыта передал. Ты наш, я знаю. - Развернулся и быстро заковылял к проходной.
Александр стоял, как оглушённый, и смотрел вслед уходящему наставнику, пока тот не скрылся за дверью проходной. Чего от него хотел Иваныч?
Когда опомнился, посмотрел на часы. Минут двадцать потерял и опоздал на автобус. Хотел постричься: директор сегодня сказал, что на этой неделе нужно ехать в командировку. Все парикмахерские работают до 18:00. В июле в центре города открылась новая цирюльня "Фея" - с мужским и женским залом. Пять-семь минут ходьбы от швейной фабрики. Говорят, интерьер и обслуживание выгодно отличаются от простых парикмахерских, но цены ненамного выше, поэтому там всегда очередь. Можно наведаться в парикмахерскую около завода стройфарфора: там мало народа. Небольшой общий зал, но вполне уютный. И девушки-мастера молодые и разговорчивые, Александра уже два года как постоянного клиента обслуживают. Только пешком быстро не дойти - ехать надо пять остановок.
На остановке "Швейная фабрика" сидели только две пожилые женщины. Опоздавший подошёл к расписанию.
- Автобусов не было, сынок. Ни "единички", ни "двойки", - сказала женщина в вязаном берете. - Небось, опять водители самовольно куда-нибудь поехали по своим делам. Не в первый раз такое безобразие.
- А вы давно ждёте?
- Без десяти пять пришли, - ответила другая женщина, на вид постарше первой. Из-под выцветшей, блекло-синей вязаной шапчонки выглядывала прядь седых волос. - Все, кто стоял здесь, побежали на "Заводскую площадь".
- От "Стадиона" тоже туда люди пошли, - махнула рукой в сторону центра города женщина в берете. - Оттуда можно на любом автобусе уехать. Мы не пойдём, у нас ноги больные. Через полчаса будет следующая "единичка".
Приближаясь к центральной площади города, мужчина увидел большую толпу на остановке. Решил заглянуть в новую цирюльню, которая располагалась недалеко от остановки. Пройдя небольшой тёмный коридорчик, увидел две двери. Зашёл в мужской зал. Работали два мастера. На лавках из искусственной кожи ждали своей очереди парни. Молодая мастер грубо выкрикнула:
- Не занимайте больше очередь, хоть бы этих всех постричь!
Александр подумал, что в маленькой парикмахерской, где он стрижётся, обращение к клиентам несравнимо лучше.
На остановке тихо сидели и стояли взрослые люди. Молодёжь, разбившись на пёстрые кучки, отошла подальше. Парни и девушки что-то весело выкрикивали, задорно смеялись, некоторые смачно курили.
Александр подумал, что уехать ещё долго не удастся - всех вместить не смогут даже два автобуса, если в них плотно набьются пассажиры. Увидев знакомую на остановке, подошёл к ней:
- Вы ещё не уехали?
- Как видите, - сердито сказала она. - За десять минут один "заказной" автобус прошёл.
Очень толстая женщина, сопевшая на лавке, поддержала недовольство:
- И утром не уедешь без нервотрёпки. Всё оправдываются тем, что детей возят в совхозы на картошку. Как будто все автобусы разом на картошку выезжают.
Знакомая Александра выговорилась:
- У нашей автоколонны всегда проблемы. Осенью у водителей бензина нет, зимой - гололёд, дорога песком не посыпана, боятся перевернуться. А люди жди на остановках целый час. Бардак!
- Уже, говорят, люди жаловались в райисполком на этот дурдом, - пыхтела толстая женщина, - да толку от этого никакого.
- А какой толк мошет быть от раишполкома? - зашепелявил за спиной Александра старческий голос. Мужчина обернулся. За ним повисла на самодельном костыле подошедшая худенькая маленькая старушка. - Пошобрались там одни пьяницы и воры. Ни одного путёвого нет, - шамкала старуха беззубым ртом. Привлекательная женщина средних лет уступила ей место на лавке.
- Это правда. Вся грязь туда забилась, как и в наше заводоуправление, - заговорил дребезжащим голосом измождённый рабочий.
- А так оно и есть, - вступила в разговор женщина средних лет. - Сколько раз приходила в собес* насчёт пенсии дедушке по инвалидности, ни разу по-нормальному не ответили. Всё время недовольные, всё рывком. Гоняют из одного кабинета в другой. Больше месяца ходила.
- Они злятся, когда к ним в кабинеты простые люди приходят, - нараспев произнесла толстуха. - Я тоже несколько раз была в собесе. Что ни приду, всё чаи гоняют. Когда им работать? Поэтому и отфутболивают.
- Так они гошпода, а мы никто - хвосты собачьи, - заключила беззубая старушонка. - Вот, всё вернулось, как при царе когда-то было. Зачем тогда штолько людей погубили в гражданскую?
- Поджечь им павлиньи хвосты надо, как в Москве, чтобы помнили, кто в доме хозяин, - выпалил коренастый мужчина. Кожа на его лице шелушилась, и небольшие серые трещинки, словно паутина, покрыли всё лицо и шею.
- Помилуй бог, - возмутилась старушка, - пушть живут. Что вы, такой грех на душу брать. Мы люди, а не звери.
- Бабуля, у них грехов намного больше, и то не боятся бога, - басом напомнил высокий жилистый мужчина. - Только им бесполезно красного петуха пускать, - оглянулся он на коренастого мужчину. - Их надо всех под корень вырубать, чтобы даже и семени их на свете не осталось.
Другие женщины, которые до того стояли молча, сразу набросились на смутьянов:
- Что зря вы, мужики, говорить стали - заработались.
- Что вам спокойно не живётся?
- Надо делать так, чтобы все успокоились, а не на войну людей поднимать.
- Заработаешься! На "чугунке"* опять сокращения. Нам уже объявили, что ещё пятьсот рабочих уволят. Куда мужикам идти работать? Как семьи кормить? - вскипел обладатель баса. - Сейчас один рабочий за двоих лямку тянет, а потом один за троих лопатить будет.
- Что ты бабам объясняешь? - разочарованно произнёс рабочий дребезжащим голосом. - Они всё равно не поймут.
- Нормы выработки увеличили, а денег не прибавили, - продолжал басить жилистый мужик. - Бери больше - кидай дальше. И мы должны безропотно на это смотреть? Мы кто, немцы военнопленные?
- Сейчас все терпят, - не унимались женщины.
- Вот из-за таких наседок и держим на себе всех паразитов, - завопил измождённый рабочий. - Вы всё время боитесь, как бы хуже не было. Ребята-афганцы не побоялись. Несколько лет назад избили прямо в кабинете тогдашнего председателя райисполкома Агапкина. И никто их даже пальцем не тронул. А почему? - выплёскивал он злость. - Потому что Агапкин разбазарил квартиры, которые должен был дать афганцам. И председатель быстренько ушёл с должности, вроде как по состоянию здоровья. А на самом деле побоялся разоблачения. Так и сейчас надо. Подожгли бы свой белый дом, а в Москве бы разобрались, почему. Всех бы грязной метлой выбили из райисполкома.
С разных сторон послышались женские голоса:
- На их место другие воры придут.
- Конечно, так же будут воровать и другие.
- Свято место пусто не бывает.
- С вами каши не сваришь, - махнул рукой обладатель баса. - Привыкли ярмо тянуть.
Люди на остановке гудели, хрипели, плевались. Лишь показался жёлтый автобус, женщины встрепенулись, молодёжь с воплями и визгом рванулась к месту посадки.
Когда "шестёрка" подъехала к остановке, толпа ухнула и разом повалила в открывшиеся белые двери. Женщины ругались, толкали друг друга, чтобы протиснуться в салон автобуса первыми и захватить места себе и своим знакомым. Молодые парни, схватив девушек за руки, пытались с ними прорваться внутрь, но женщины встали стеной на защиту своего права приехать домой раньше, чтобы занять место у кухонной плиты.
Один автобус не мог всех вместить. Молодые люди силились протолкнуть хоть немного вверх висевших на ступеньках взмокших пассажиров и просили их чуть-чуть продвинуться вперёд. Те огрызались. Водитель безрезультатно несколько раз пытался закрыть двери, пока не вышел из кабины и не приказал подняться выше, иначе снимет со ступенек "висячих груш".
Наконец, двери натужно взвыли, постепенно скрывая висевших людей своими крыльями. Автобус тронулся с места и медленно пополз по дырявому асфальту. Счастливчики, успевшие занять места на сиденьях, победно глядели через стекло на менее расторопных, чем они.
Оставшиеся отхлынули. Самые терпеливые из них разместились на лавке, в надежде сесть в следующий автобус, а раздосадованные неудачей отправились пешком.
Александр осмотрелся. Старушки не было - уехала! И как она могла взобраться с костылём по ступенькам в такой давке?!
Ожидать следующего автобуса было бессмысленно. Александр решил оставить свою затею и ушёл домой.
Услышанный разговор на остановке не отпускал Александра. Зрительная память не спешила расставаться с образами заводских рабочих. Возмущение рабочих людьми, привыкшими тянуть ярмо, подталкивало к однозначному решению общероссийской проблемы: свержению закоренелой власти Советов и утверждению демократии, дарующей всем свободу личности.
Сидя в кресле, Александр старался разобраться в себе. Он искал ответ на неожиданное предложение директора совмещать обязанности технолога и начальника ОТК с ощутимой для семейного бюджета доплатой. Уже с завтрашнего дня. "Почему Коренков решил уволиться по собственному желанию? До сегодняшней драки и разговора об этом не было. Как сказал директор, отрабатывать положенные две недели он не будет. По-моему, Сергей Иваныч чего-то не договаривает. Он с директором всегда жил душа в душу. Подумаешь, драка. Ну и что? Иваныч ещё не так крендели закручивал".
Душа тянулась к старику-правдолюбу, надёжному, как вековой дуб. С любым вопросом или сомнением Александр обращался к Иванычу. Он ему был вместо рано умершего деда, такого же правильного и решительного в своих действиях. Без опытного наставника Александру не справиться с таким объёмом обязанностей. Он по сравнению с Иванычем хлипкий побег, пытающийся тягаться в силе с самим деревом. Александр колебался, стоит ли соглашаться. Иваныч посоветовал пробиваться выше, а он зря не посоветовал бы.
Валентина резко дёрнулась во сне и открыла глаза. Неуклюже повернулась на тахте. Александр посмотрел на часы. Программа "Вести" уже началась.
Дядя Сэм - очеловеченный образ Соединённых Штатов Америки.
ЦРУ - центральное разведывательное управление. Основной орган внешней разведки и контрразведки США.
Ротатор -- аппарат для размножения машинописного или рукописного текста.
Полово - старославянское название кочевых племён половцев.