Но наступил август, и последний месяц лета был явно жарче двух предыдущих.
Алексей Карамазов в очередной раз уехал в Скотопригоньевск, а Раскольников увязался за ним, чтобы, как он объяснил, лучше изучить жизнь в небольшом городке для своего романа. Правда, о чем будет его будущая книга, Алеша пока не знал, но, похоже, уже начинал догадываться.
Авдотья Романовна и Аркадий остались в здании одни, то есть слуги теперь не жили в нем, а лишь приходили, делали свою работу и уходили, так что с вечера до утра они в доме были предоставлены сами себе. И как-то, поужинав при свечах, они вдруг стали играть в догонялки по длинным коридорам. Дуня неожиданно почувствовала себя молодой девушкой, да она и была всего на несколько лет старше сына Версилова, поэтому все это ей очень нравилось. Тем более, что, догнав, Аркадий ее целовал.
- Какая же вы сладкая!
- Может, перейдем, наконец, на "ты"?
- Перейдем! Какая ты медовая!
- Вот так-то лучше!
Словом, они так бегали-бегали несколько дней и понятно до чего добегались. То есть случилось то, что и должно было случиться, и оба были от этого совершенно счастливы. А Аркадий даже начал сочинять стихи и посвящать их Авдотье Романовне. Та же на это только смеялась, но ей было очень приятно.
А так, позавтракав, они обычно отправлялись гулять по паркам и кататься по окрестностям Петербурга, то есть совсем не скучали.
В конце же лета вернулись Карамазов и Родион Романович, которые быстро все поняли про отношения Аркадия и Дуни. Раскольников был рад за сестру, а Алексей винил себя за то, что уехал.
Влюбленные же все так же после завтрака уезжали кататься, а возвращались только под вечер. И Карамазов каждый раз смотрел из окна своей комнаты, как они покидали дом, а вот их приезд он уже наблюдал из окна гостиной, где обычно в это время находился с Раскольниковым.
Родион за этим с усмешкой наблюдал, но ничего не говорил, потому что вечерами они обычно с Алексеем вели взаимовыгодные разговоры. Он рассказывал ему про Авдотью Романовну и даже намекал, что в будущем собирается написать о своей сестре книгу. Взамен же Карамазову приходилось рассказывать о своих отношениях с отцом и братьями, то есть Раскольников продолжал упорно работать над своей книгой, и ему были важны всякие мелочи и подробности.
Но ночами для Алексея наступало тяжелое время, потому что сначала сын Версилова и Дуня расходились по своим комнатам, а потом, когда они думали, что все уже спят, Аркадий шел к Авдотье Романовне и возвращался оттуда только под утро. И так каждый день! Алексея же мучили всякие фантазии, в которых он представлял себе то, чем они там могут вдвоем заниматься. Поэтому он не мог никак уснуть до тех пор, пока Дуня не оставалась в своей спальне одна.
Также Алексей без конца ругал себя за то, что уехал в Скотопригоньевск, потому что, если бы он остался здесь, то она, скорее всего, была бы его, а не Аркадия.
И все это потому, что Карамазов предполагал, что Авдотья Романовна будет тосковать по князю и из деликатности не хотел ей мешать. А она даже не подумала этого делать, а сразу отдалась другому! Нет, из этой ситуации есть только один выход - она будет моей! Будет!