Они въелись, впечатались в память - картинкой, выжженной на коже тлеющей сигаретой. Неторопливо. Обстоятельно. Точка за точкой.
Давай. Лапку. Лисенок.
Слова звучат снова и снова. Сквозь багровую муть он видит силуэт Эда со шприцем в руке. Эд рядом, значит, сейчас все будет хорошо. Протяни руку - и боль уйдет, растворится страх, чудовище скроется, затаится в своем зверином убежище, заснет, и до следующей вспышки все будет хорошо.
Точка за точкой. Целая череда темных точек вдоль голубых вен. Дорога, ведущая... куда?
...Эд ему сразу понравился. Глаза-стекляшки, льдистые леденцы - вроде бы холодные, прозрачные, как вода, но в них был свет, которого он не видел ни у кого в городе. Усмешка недобрая, да. А добрые бывают? Эд взял его за подбородок и прищурился. Он даже дышать перестал: "Пожалуйста, пожалуйста, Кара, пусть это случится... пусть мне повезет!". И Кара услышала. Ему повезло...
- Игги, малыш, принеси нам вина!
Четыре года назад он вошел в этот дом. Теперь ему пятнадцать, но он все еще - "Игги, малыш". Он все еще - лисенок. Правда, давать лапку приходится все чаще и чаще. Чудовище засыпает ненадолго. И очень легко просыпается.
У Эда гость, Риман Охотник. Друзья хлопают друг друга по плечу, непонятно шутят и вспоминают "те дивные деньки". От их смеха - слишком громкого - почти звенит в ушах. Они беспрерывно гоняют его в погреб и открывают бутылку за бутылкой. Время от времени гость искоса, словно тайком, бросает на Игги странные взгляды. Будто смотрит на то, на что смотреть запрещается. На что смотреть неприятно - но все равно тянет.
- Что-то он бледненький, твой ученик, - наконец произносит Риман. - И тощий. Не кормишь ты его, что ли? Или в вампиры подался?
Эд отсылает его наверх, как будто это что-то изменит. Игги послушно поднимается в комнату. Ложится на пол и подслушивает. Нет, слушает. Он же не виноват, что так хорошо слышит.
- Они не заплатили?
- Они попались, - Эд доволен, он усмехается и отхлебывает из бокала.
- Ты должен был увести всех детей, - смеется гость.
- Зачем? Мне и одного хватит, - в тон ему отвечает Эд. - Видел бы ты, как они были счастливы, что я забрал именно его.
Голос гостя становится серьезней.
- Ты не боишься держать в доме... такое?
- Все под контролем, - теперь смеется Эд.
- Самоубийца, - непонятно, чего в голосе Римана больше - осуждения или восхищения. - Мальчишку нужно учить управлять этим. Или усыпить к чертям. Ты выбрал самый худший вариант. Когда река прорывает плотину...
- Не преувеличивай, дружище, - Эд слегка перебрал, и ему сейчас море по колено, не то что река. Чего бояться? Изможденного подростка, который привязан к нему как к родному, да еще и сидит на самом крепком из возможных поводков?
Они не заплатили. И они поплатятся.
- Я не преувеличиваю. Твой парень способен...
Со стены тяжело падает обсидиановая маска. Стук заглушается толстым ковром, но Эд мгновенно трезвеет.
- Сейчас вернусь.
2. Эд
Игги не выходит из комнаты - собирает картинку из мелких цветных камешков. Не слишком увлекательное зрелище. Эд и не смотрит, он и так знает, что происходит наверху. Рука Игги движется к коробке. Ненадолго зависает над ячейками. Пальцы подхватывают яркую точку, и рука возвращается назад, чтобы уронить камешек на предназначенное ему место. И так - раз за разом. Точка за точкой. Дело почти не продвигается. После вспышек Игги еле шевелится, словно замороженный. Эд чувствует себя по меньшей мере Королевой Льда, но другого выхода все равно нет. Не убивать же его, в самом деле. Да теперь уже и не получится. Теперь надо идти до конца.
...Их умыли, причесали, даже одели поприличнее - но это уж как получилось, - и выстроили на городской площади. Эд, обманутый Эд, совершивший невозможное, шел вдоль шеренги оборвышей и брезгливо вглядывался в лица, настороженные и слегка испуганные. Взрослые окружали площадь плотным широким кольцом. Ждали.
- Этот. Я возьму этого.
Вздох облегчения разнесся по толпе. Облегчения - и недоверчивой радости. Неужели так повезло? Неужели - двойная удача? И от одной напасти избавились, и другую сейчас сбагрим? Он возьмет этого. Только бы не передумал.
Этого было не жалко.
Совсем не жалко.
Впервые попробовав огрызнуться, приемыш сразу получил по зубам. Эд, скривившись, вытер льняной салфеткой измазанную в крови руку... и удивленно уставился на трещину в чаше маленького комнатного фонтана. Она появилась только что. Мальчишку трясло.
Эд подозревал что-то такое, когда смотрел в его глаза - там, на площади. Почувствовал вдруг: ему нужен, пока неясно для чего, но очень нужен, именно он. Похожий на степную лисичку, такую с виду маленькую и безобидную - но которая так больно кусается. Мальчишка шевельнул губами. "Кара", - догадался Эд. Просит Кару помочь. Ну, пусть считает, что чудеса и впрямь случаются.
Он сделал свой выбор. Он сам привел его. И вот теперь это маленькое проклятье поселилось в его доме, смеет ему перечить, да еще и портит его вещи. Все еще злясь, теперь уже больше на себя, Эд замахнулся еще раз - легонько, проверяя внезапную догадку. Чаша раскололась, и вода из фонтанчика потекла на пол. Мальчишка съежился, втянул голову в плечи, ожидая следующего удара.
Эд бросил ему салфетку, чтобы вытер разбитые губы, и отослал спать.
В тот вечер недостающие детали плана встали на свои места...
- Игги, малыш!
Приемыш бесшумно появляется на пороге. Он казался бы даже красивым, если б не глубокие тени под глазами и слишком усталый, затуманенный взгляд.
- Сядь.
Игги опускается на пол рядом с креслом. Эд протягивает руку и запускает пальцы в густые палевые волосы "ученика". Это его странным образом успокаивает. Так же, как Игги на время успокаивают уколы. Воспитанник сидит, прикрыв глаза. Интересно, зачем, по его мнению, он нужен Эду? Для того чтобы после трудного дня трепать его по голове, как кудлатого пса?
3. Игги
Приступ, как всегда, начинается внезапно. Колени вдруг слабеют, в пальцах рождается мелкая дрожь, над губой выступают бисеринки пота. Краткое падение в пустоту - и боль скручивает его, будто чьи-то громадные руки выжимают выстиранное белье. Он дышит часто-часто, но воздуха все равно не хватает. Перед глазами все заливает красным.
Он опускается на мягкий ковер.
- М-м-м-м...
Дом напичкан ракушками-"болтунами", чтобы Эд мог услышать его сдавленное "м-м-м-м..." из любой комнаты. Услышать - и успеть вовремя.
...Давай лапку, лисенок...
После того, как вспышка затихает, - как всегда, не без помощи Эда, - воздух делается густым и вязким, как яблочный джем. Сквозь него трудно продираться, он липнет к рукам и ногам, тело становится каменно-тяжелым и неповоротливым.
Игги сидит запрокинув голову. Эд прикладывает к его переносице лед в салфетке и тихо бормочет:
- Спокойно, малыш, спокойно... Все хорошо, все кончилось, уже все прошло.
- А не прокатиться ли нам, лисенок? Даже мне уже надоело сидеть дома.
4. Эд
Этот момент стоил ему четырех лет жизни. И он их действительно стоил.
Они подъехали к городу со стороны главных ворот - богатый путешественник и его замкнутый "племянник". От ворот, конечно, сохранились только развалины - каменные глыбы по обе стороны дороги. Первая достопримечательность, с которой встречаются все прибывающие. Скоро раздастся щелчок, после которого прибывающим не на что будет любоваться. Собственно, им и прибывать-то будет уже некуда. Мальчик возвращается домой.
...А ведь они уже догадывались - тогда, на площади, когда он выбирал, хладнокровно разглядывая детские лица, а внутри плескалась ярость.
Странно, что мальчишку не усыпили, как только он родился. Скорее всего - сначала ничего не подозревали; а когда его особенность открылась, было уже поздно. Тогда с ним пришлось обращаться бережно и осторожно, чтобы не накликать беду. И чем старше он становился, тем сильнее становилась исходящая от него угроза.
Карвеен. Ветер Кары. Чистое могущество в обличье человека. Могущество, с которым и самому человеку не совладать. Обычно они как-то находят друг друга; взрослые обучают малышей - усмирять, выпускать по капле, держать в узде огромную силу, способную уничтожить свого хозяина, если он не справится. Но в городе не было ни одного взрослого, который смог бы обучить Игги. А тут - надо же, как вовремя, - явился Эд. Избавил жителей от нашествия мерзких тварей и молча проглотил оправдания магистрата: "Наша казна совершенно пуста, и мы ничем не можем отблагодарить вас".
Сила Игги все растет... И он совершенно не умеет с ней управляться. Ему бы учителя хорошего - и мальчику не было бы равных. Но Эд не учитель. Не повезло парню.
Эд усмехнулся. Не повезло. А тот считает - сама Кара снизошла до него и окатила золотым дождем. Хорошее имя у их покровительницы, говорящее. И говорит каждому - свое. Кому-то "дорогая", кому-то - "черная". Кому-то просто Кара. Проклятье с большой буквы... Проклятье. Это значение нам подходит.
Портье был необыкновенно любезен. Дядюшку с племянником ввели в "самый роскошный номер", который и впрямь оказался роскошным. Мальчик из обслуги отбарабанил перечень мест, "которые господа обязательно должны посмотреть", и добавил, что приехали господа как раз вовремя, ибо город несказанно похорошел со времени "той неприятной истории - ну, вы, наверное, слышали, той истории, четыре года назад". Эд усмехнулся. "Ту неприятную историю" слышали все, еще бы. Но никто почему-то не запомнил ее главного действующего лица - люди стараются забывать тех, кому причинили зло. Не удивительно, что его опять не узнали.
- Ты знаешь, Игги, а ведь я тоже здесь родился, - сказал он, выпуская колечки дыма к перламутровому сводчатому потолку.
Игги не ответил. Он зачарованно смотрел в окно.
5. Игги
Город оказался красивее, чем ему помнилось. Острые шпили вонзались в прозрачно-синее небо. Стрельчатые окна венчали каменные розетки, будто случайно созданные переплетениями изысканных цветов и фантастических тварей. На ажурных мостиках, перекинутых через узкие каналы, с царственным спокойствием восседали рисовальщики и продавцы сувениров. Город манил, очаровывал, зазывал: "Вспомни меня!" Оторваться от этого зрелища было просто невозможно.
Эд не стал распаковывать чемоданы - "успеется". Надвинул на глаза светлую мягкую шляпу и предложил прогуляться. После краткого променада он сунул в карман Игги деньги и сказал:
- Мне нужно сделать кое-какие дела. А ты можешь еще погулять. Город твой. Развлекайся, малыш.
И Игги отправился развлекаться. Прошелся по улице Сладостей, сплошь уставленной прилавками с грушами, вываренными в прозрачном меду, засахаренными орешками и марципановыми фигурками сказочных героев. Полюбовался Садом Фонтанов с высоты Траурной Башни. Примерил деревянные башмаки, которые так смешно стучали по булыжной мостовой. Получил запутанное предсказание из рук гадалки в чернявом парике и многослойной оборчатой юбке. И устал. Но возвращаться в гостиницу не хотелось. Эд наверняка еще не закончил свои таинственные "дела".
Он опустился за столик в кафе на площади.
- Эй, ты откуда такой?
Голос принадлежал девчонке его возраста. Синеглазая, тоненькая, стриженые черные волосы легко разлетаются в разные стороны.
- С Побережья.
- А-а...
- Что - "а-а"?
- Глаза у тебя... вот такие, - она широко распахнула глазищи и, приоткрыв рот, начала оглядываться. - Сразу видно - издалека.
- Я здесь вырос.
- Что-то не похоже, - хмыкнула она.
- Я плохо помню город, - признался он.
Он хорошо помнил жизнь у Эда. Почти каждый день - они все были похожи.
Вспышка. Укол. Игги, принеси вина.
Вспышка. Укол. Пшёл вон, ублюдок.
Прости, лисенок, у меня неприятности. Не обижайся, малыш. Иди искупайся, водичка сегодня - просто чудо.
Вспышка...
Все, что было до этого, как будто скрыли мутные волны Серого моря.
Ее звали Иванна, и она была любопытна, как только что вылупившийся из икринки головастик.
- А правда, что у вас на Побережье всё... ну, не так, как везде?
- Не так, как здесь - это точно. А везде я не был.
- И что, там рыбы гуляют по берегу?
Игги сунул руку в сумку и извлек на свет "болтуна". Протянул перламутрово поблескивающую раковину Иванне.
- Послушай.
Она послушно поднесла ракушку к уху и наклонила голову. Игги достал другую, поднял к губам и тихо произнес:
- Привет, Иванна.
Она взвизгнула и выпустила ракушку из рук. Игги засмеялся:
- Вот болтуны на берегу всегда валяются. А чтобы рыбы гуляли - нет, не видел. Они ночью гуляют, когда все спят. Но если проснешься до восхода и очень тихо выйдешь на берег, можно увидеть их следы.
- Следы?
- Ну да. Как будто метелкой по песку - вжик-вжик. У них же ног нет, они на хвостах ходят.
Иванна испытующе взглянула на него.
- По-моему, кто-то здесь нагло врет.
- И я даже знаю, кто, - легко согласился он.
Они бродили по городу до вечера, пока у него не начала кружиться голова от острых высоких крыш и бесконечных запутанных улочек. Булыжники под ногами пестрели, складывались в мозаику, стеклышками в калейдоскопе меняли картинки...
Иванна погладила болтуна, которого все время носила на руках, как котенка, и протянула его Игги.
- Можешь оставить его себе, - разрешил он. - У меня два...
И тут, наконец, ему стало ясно, почему яркий день портило царапающее невнятное беспокойство где-то на самом дне души. Два. А должен быть - один. Потому что второй всегда был у Эда.
Хватая ртом воздух, он влетел в холл гостиницы.
- Ваш дядя? - удивился портье. - Но он уехал, еще утром.
6. Эд
Эд раскуривал трубку. Облачка сизого дыма поднимались к обитому бархатом потолку купе первого класса. На мягком диванчике напротив сидел его самый благодарный слушатель. Впрочем, сейчас на его лице не видно было особого восторга.
- Поверь мне, это самый удобный момент.
- Конечно.
- Они сами напросились.
- Ты прав.
- Их давно пора было поставить на место. Рано или поздно за все приходится расплачиваться.
- Что я слышу! Эд Крысолов ударился в философию.
- Они это заслужили. Жадные равнодушные мерзавцы. Им было плевать, когда я ночевал под мостом и рылся в мусорных кучах. Обо мне никто не вспомнил, когда я ушел, и меня никто не узнал, когда вернулся, чтобы помочь им. Они думали только о своей выгоде, когда я спас их город от крыс. Они умудрились извлечь выгоду даже из моего решения вместо оплаты забрать мальчишку. На него им, кстати, тоже было плевать.
- Ах, да... "Когда я был маленький, мне не купили вертушку, и поэтому я стал убийцей". А месть - это блюдо, которое подают холодным. Ты все рассчитал, да?
- Я всего лишь вернул им их сокровище. Посмотрим, как они теперь смогут им распорядиться. Что с него поимеют.
- Может быть, и крыс на город ты сам напустил?
- А не все ли равно? - Эд равнодушно посмотрел в окно.
- Мальчишку-то... не жалко?
- Когда ты стреляешь, тебе жалко патроны? А, Риман? Ведь им же больно, наверное.
- Иди ты...
Мерно стучали колеса, отстукивая ритм старого танца, популярного еще в детстве Эда. Мимо проплывали игрушечные домики и ненастоящие деревья. Проклятый город оставался за спиной, все дальше и дальше.
7. Игги
Он закрывает глаза, чтобы не видеть, как воздух становится красным.
Чудовище рвется наружу, выкручивая суставы, взрывая мозг. Неуправляемый монстр, сокрушающий все препятствия. Сила, разрушающая миры и воздвигающая новые, если уметь держать ее в руках. Но он - не умеет.
- М-м-м-м...
А Эда нет.
Чудовище в бешенстве. Оно требует подчинения. Оно готово раздавить несносного мальчишку, который вздумал сопротивляться. Королевский фарфор на круглом столике с гнутыми ножками звенит и разлетается на кусочки. Стекла дребезжат, готовые вот-вот брызнуть осколками. Ветер подхватывает с мостовой обрывки бумаги и сухие листья, срывает вывески и ломает ветки. Стаи птиц с тревожными криками снимаются с места. Сами собой принимаются звонить колокола на древних сторожевых башнях, а во дворах заходятся в вое собаки.
- М-м-м-м...
Его долго выворачивает - прощай, дивный ужин, и безнадежно испорчен ковер... Но это неважно - о ковре некому будет вспомнить. Игги носит в себе чудовище, которое вот-вот обретет свободу. Как там говорил Риман? "Твой парень способен..."
...способен целый город разнести в пыль...
Сам обратившись в нее же.
Пыль. Если чудовище выберется на свет - кругом будет только она. Пылью станут каменное кружево мостов и острые крыши соборов. В мелкое крошево превратятся булыжники мостовой. Разлетится по ветру синеглазая Иванна. Не останется следа от города, который, оказывается, так ненавидел Эд.
Чудовище хочет власти.
И Эда нет рядом.
Пальцы холодеют, дыхание превращается в частые всхлипы. Он сжимает зубы - и держится, держится, держится из последних сил.
Город растекается, плывет. Его размазывает по мирам, размывает во времени. Но он все еще продолжает существовать. Город, который назовут Мерцающим. В который перестанут верить - разве что как в легенду. Город, который теперь будет жить нигде - и всюду. Если только Игги удастся не уничтожить его совсем. Если только получится...
Не может быть, чтобы Эд его здесь бросил. Этого просто не может быть. Надо только его дождаться - и все кончится. Все будет в порядке. И он дождется. Он будет держать чудовище, пока не сдохнет. И ждать Эда.
Эд вот-вот вернется, он обязательно вернется и скажет это...