Granovsky Irene. Пушкин в Британии

3 июня в столице Великобритании стартовал 8 Международный литературный фестиваль "Пушкин в Британии". В рамках Фестиваля проводился Поэтический турнир, в финал которого мне выпали и большая честь и огромное удоволствие попасть.

В этом году участникам турнира было предложено написать стихотворение, начинающееся строкой из "Евгения Онегина": "Торгует Лондон щепетильный..."

Вот мое конкурсное стихотворение и, далее, несколько старых стихотворений, вошедших в заявку, которая в числе прочих, была отобрана Жюри Фестиваля для Большого Открытого Финала

Кабинет

Все, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

...Все украшало кабинет

Философа в осьмнадцать лет.

"Торгует Лондон щепетильный*..."

Как там? Для прихоти обильной?

Нет, щепет, точно, обошел

Мой кабинет...Старинный стол

Давно утратил глянец модный:

Но лишь коснусь его сегодня,

И ощущаю связь времен,

И деда теплую ладонь.

Стеллаж в глубинах кабинета

Стараньями семьи моей

От Гуттенберга до офсета

Хранит преданья прежних дней.

Вот кресло с потускневшей кожей...

Как много лет назад, о, Боже,

В нем сказкой на исходе дня

Мой папа баловал меня,

А мама приносила чаю.

И вот теперь я здесь читаю

По трещинкам и меткам дней

Историю семьи моей

А черно-белые портреты,

Скрыв лица от дневного света,

Глядят так нежно и тепло

На нас с дочуркой сквозь стекло

В часы забот и вдохновенья,

И знают то, что одобренье

Их мне нужно.

Но только лишь

Смущает взгляды старых снимков,

Как через стол посерединке

Скользит оптическая мышь

* в XIX в. у этого слова был иной смысл - "связанный с торговлей галантерейными, парфюмерными товарами", поскольку у старого существительного щепет было значение "щегольство".

Old Study

''And all that luxe from trendy London

To satisfy demanding taste would decorate

This 18 y.o. philosopher's place...''

You say that luxe from trendy London

To satisfy demanding taste?'

No, not here, the trend had bypassed my old study...

An ancient table which lost its lustre

I feel the link of times by touch

The warmth of granddad's palm Is here

That rack of shelves in the depths of my study

Holding memories of old days

Linking Guttenberg to Offset

Thanks to efforts of my folks

The faded leather of armchair

Holds the memories from years,

Here my father spoiled me with wondrous tales,

As my mother did with honeyed teas..

These cracks and marks enable me

To evoke my family's history

Black and white Portraits hiding from day light

Gazing at me and my daughter through glass

Warmly, they send us their approval

They know we will need those

In times of trouble and muse

The lone discordant note to those old pictures is

The optical mouse crouched on the old table.

Ностальгия си-минор

" -- Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то,
что дьявол существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует седьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено."
М.Булгаков "Мастер и Маргарита" гл.3 "Седьмое доказательство

Март, воскресенье, день седьмой,

Семь на часах, пока прохладно,

И сердце, будь оно неладно,

На си-минор звенит тоской

Шезлонг, песок, закрытый зонт,

Пустынный пляж в анабиозе,

У моря чайка в глупой позе

Застыла, глядя в горизонт

И ветер, семь гитарных струн

Настроив на покой в миноре,

Летит, едва касаясь моря,

Сбивая гребешки в колтун,

Туда, где сладок даже дым,

Где ждут погоду по приметам...

Узнать бы, есть дорога к свету

За доказательством седьмым? *

Хоть я уже боюсь ступить

На эту лунную дорожку...

День нарастает понемножку,

И горизонта блекнет нить.

Ласкает солнце города:

В Святой Земле какие зимы?

И нет снегов в Ершалаиме,

Но что так тянет в холода

Оставив Гефсиманский Сад,

Семь ангелов в небесной сини

Назад в Россию белым клином,

Меня забыв, летят, летят...

Epitaph:

`'- But I beg you at parting; believe at least that the devil exists! I am not asking for more. Keep in mind that there is the Seventh proof to it, and the most reliable one! And it will be now shown to you." M. Bulgakov "Master and Margarita" Chapter 3 "The Seventh proof''

Nostalgia B-minor

March, Sunday, Sevens day

Seven o'clock , still cool

And this dammed heart of mine

Rings a melancholy B-minor chord

A chaise lounge, the sand, the closed umbrella,

Deserted beach in anabiosis,

At water's edge the seagull in a silly pose

Has fallen asleep, facing the horizon

And a wind, like seven guitar strings

Coming to rest in a minor key,

Blows steadily, hardly touching the waves,

Forcing watery combs back into the sea,

There, where even the smoke is sweet

Where the weather on signs predicted...

I marvel if there is the Path of Light

Behind the Sevens Proof ?

Though I am already scared

To step into this lunar path...

Day approaches, ray by ray,

And the stark horizon fades away.

The Sun caresses villages and towns

Across the Sacred Wintry Land.

Alas, there is no snow in Jerusalem,

But do I long for cold again?

Having left Gethsemane Garden,

Seven angels in blue skys,

Return to Russia in a white wedge,

They fly so far above that I wonder,

Have they forgotten me below?

Пустынник

Пустыня ширится сама собою: горе тому, кто сам в себе свою пустыню носит.

Фридрих Ницше

Увяз в песке последний отблеск дня,

Сухие губы тронул жаркий ветер.

Ты здесь один и ты один на свете.

И, пламенем по треснувшим ступням,

Шаг... И еще... Но не видать ни зги.

Ночь не несет прохлады, день - забвенья.

В глазах - песок угасшего стремленья

Полвздоха на алтарь своей тоски

Нести, подобно верному пажу,

И до ядра раскапывать колодцы....

Но чем-то же ты врос в песок и солнце,

От миража шагая к миражу

Epitaph:

''The desert spreads itself: a grief to the one who carries the desert in himself' Frederic Nizshe .

The Wanderer

The last moments of the day disappear into the sand

Hot wind touches your dry lips

You are alone here

You are alone in the world

The soles of your burning feet scream with pain

One more step, then another, still nothing can be seen

The night does not bring cool

The day - forgetfulness

Sand fills your eyes like the flame of dying dreams

A half sigh to place on the altar of your melancholy

To bear, like the true servant,

And to dig wells to find the kernel of life.

But somehow you have merged into this sand and sun,

While moving from one mirage to another!

Пути

Жизнь течет тут и там. Не увязнув в воде по колени,

Как в смоле, не поймешь всех красот притяженья земли;

Не найдешь никогда ни ты сам и ни те корабли,

Что плывут, что летят, бороздя и пространство и время,

Ни причала, ни сада, где корни твои проросли

Не раздвинут Москва, Вашингтон и само Средиземное Море

Жестких рамок, что давят на грудь клеткой белых костей.

Утоливши печалей своих и недетских страстей

В тайных мыслях, надвинешь обратно привычные шоры,

Лишь во сне окропляя кармином рисунок любви на холсте

А ответы давно записали в какие-то тайные книги,

Нам лишь швырнув по схемке, что плотно вписалась в ладонь.

Потому наполняется красным короткий предутренний сон,

Что, обрезав края, мы не видим развитья интриги,

Но, проснувшись, секунду еще подсознательно ждем

Сейчас

От пустующих пляжей вдоль зимних морских побережий,

От песчаных барханов пустыни к песочным часам,

По изгибам запястий, по белым сухим волосам

Протекает Сейчас, в пыль стирая мечты и надежды,

Сожаленья пусты, переварен прошедшего ком,

Память с детством ушли обивать где-то чьи-то пороги,

Нам дано лишь желать, а решать - преимущество Бога

Как не живо Вчера, так сомнительно наше Потом

Быть

Сквозь души и тела проложен путь,

Ланцет. Надрез. Игла. Бинты и вата.

И вечное, как клятва Гиппократа,

Желание забыться, отдохнуть

Немного тишины, глаза закрыть,

И вычеркнуть себя из всяких списков,

Плыть к свету, исчезая по-английски

Из самых разных обязательств "БЫТЬ"

Двенадцать. Бутерброд. За суетой

Повыцвели изрядно идеалы.

Лишь память скрипнет, и шепнет устало:

Кто алчет света, обретет покой

Покой. Приемный. Суета и плач.

У лифта санитар с боксерской мордой.

Больные по палатам и по сорту,

И утки - знак сезона неудач

Изъезжена бессчетно вертикаль

От шахты лифта и до дверцы рая.

И шкаф с морфином вечно запирают:

Итог любой мечты закован в сталь

Зима - успокоенье для ума.

В окне январь. И снег. Пейзаж могильный.

Что ж, Йорик, значит БЫТЬ... Звонит мобильный

И снова мир: Москва... трамвай... дома

И телефон (будь проклят): "Да, сейчас..."

Меняется погода, ломит ноги.

Диагноз распадается на слоги,

Сквозь линзы слез из покрасневших глаз

И "до" и "после" связывают в нить

Надрезы, швы, больничный суп без соли...

Усталость все ж немного меньше боли

Которую удастся исцелить

Я рядом с тобой иду...

Я с тобой рядом,

На руку твою опираясь,

Молча иду, улыбаюсь,

Чувства храню в секрете,

Который написан на лбу...

Я за тебя в ответе,

За нашу судьбу

И за зеленую зависть

Прохожих,

Грустных, друг на друга похожих,

Читающих знак на челе...

А вечер светлей и светлей,

Назло всем законам природы;

И западный край небосвода,

Подобно стреле,

Пронзил шалый лучик восхода...

Звуками нежных мелодий

К тебе прикасаюсь,

И, согреваясь

Ветром любви,

Я вижу в вечернем восходе

Подарки твои

Cum grano salis

Она пришла

Пришла, как будто бы по ней скучали, закрыла окна, приспустив чуть шторы, свой плащик светлый в бежевых узорах сняла, повесив в старый шкаф... И стали ласкать ей кожу тени, полутени, и зайчики из отблесков камина; чулки из сетки тонкого кармина скользнули вниз, облобызав колени. Щелчок, и нежный звук наполнил залу: она включила музыку Шопена, мелодия, ударившись о стены, как падающий жемчуг, засверкала. При звуках первых нот упало платье, чехлом, что без зонта уже не ценен... Эй, Босоножка, кто же твой Есенин, когда тебя найдут его объятья?

Она же, заварив некрепкий чай, надев халат, присела у окошка. По ней два дня как некому скучать: два дня назад пропала ее кошка

Лучший выход

(Племянник мой был честных правил, когда не в шутку занемог...)

Не подавайте мне стакан с водой, не надо!

Да, пить, себе представьте, не хочу.

Ах, услужить вы мне "безмерно рады"?

Ну хорошо, зажгите-ка свечу.

Вот три тут Ваших долговых расписки,

Возьмите, сударь, ну а Бог простит

(В глаза мне смотрят с лаской одалиски

Все те, кто у меня просил кредит).

Конечно, мои силы на исходе:

Хоть Вы мне дядька, но моложе чуть...

Устал... чуток прилягу отдохнуть,

А вы закройте дверь, когда уйдете

Да знаю про стесненность Ваших средств!

Вот потому вам и вернул расписки

Совсем без денег...Я ж их на тот свет

Взять не смогу. Душе-то путь неблизкий.

Да полно, сударь, Вам благодарить.

Пить не хочу, не надо же, не на-до!

Да нет, не опускайте долу взгляда,

Скажу Вам сразу, дядя, так и быть:

Чтоб не изображать Вам состраданья,

И не платить за траурный наряд,

Я... исключаю вас из завещанья.

Вы рады? Я за Вас безмерно рад!

Комментарии: 132, последний от 26/08/2010. © Copyright Granovsky Irene (granovsk@gmail.com) Размещен: 19/06/2010, изменен: 26/10/2012. 27k. Статистика. Стихотворение: Поэзия, Лирика Конкурсные и бумажные стихи

Granovsky Irene : другие произведения.

Пушкин в Британии