- Ты, Димушка, пойди, пособи Тане баню истопить. К нам Дуня с Пашей придут, мы попариться хотим.
К обеду баня была готова.
После бани сели во дворе пить чай. Дед принёс свежего медку, а тётя тарелку с горячими блинами.
Бабушки были очень довольны парилкой.
-Раньше у нас баня леспромхозска была,- сказала баба Паша.- А счас хорошо-то, кто себе поставил, а так - в корыте мойся.
-Зачем в корыте,- сказал дед.- Мы завсегда натопим. Пару что ль аль воды жалко?
-Да это у нас, как праздник был! Собирались загодя, дела все накануне завершали. Баня у реки стояла под сопкой. Хорошая баня была! Тоня Голубева баней заведовала, а помощницей у ей была Лена Портнова. У Лены ещё дочка Галя была - пела хорошо. Рыжие волосы у неё были - густая, длинная коса.
-Тань, а вы с Галей подружки были?
-Нет,- ответила тётка.- Она меня старше была. Я ещё в младшие классы ходила, а она уже школу кончала.
-Я помню Галю,- сказал дед.
-Это ей Трофимовна гребнем волосы украсила на выступление?
-Ей,- ответила баба Паша.
-Если бы не украсила, то до сей поры был бы цел. А то - государству пришлось сдать.
-Да, редка, старинна находка!- поддакнул дед.
-А она его что - нашла?- спросил я.
-Да, нашла,- подтвердила баба Дуня.
-Нашла-то нашла, вместях мы с ней тогда были, но думаю это ей Хозяин тайги подарил. Нарошно положил для неё.
-А что, никто не поверил этому?
-Не поверили. Да мы ничего про него, Хозяина-то, и не сказывали. Нашла и нашла,- сказала баба Паша.
Мы дружно стали просить бабу Пашу рассказать про находку.
-Да мы в то лето на пасеке Бондарю помогали,- начала баба Паша.
-Туда ещё орочи прикочевали. Поначалу-то они кажный год кочевали. Это потом перестали. Оседло жить в деревнях начали. А зря! Это им впрок не пошло. Кажный своим делом должён заниматься и жить, как деды и прадеды жили!
-Ну, не митингуй, Параня, не митингуй. Что дале-то было?- спросил дед.
-Ну вот, они прикочевали и за километр от пасеки встали у реки. А мы с Трофимовной пошли к ним.
-Знамо дело!- буркнул дед.
-Да ладно, Миша!
Там баба молодая родила. Трофимовна у ей роды принимала, роды тяжёлые были, вот навестить и пошли. А ты всё думаешь, что я из-за Одоя ходила! Он же, Миша, приятель твой был, Одой-то!
Дед хитренько улыбнулся. Но бабушка Паша не обиделась.
-Ну вот, мы пришли: и девка, и ребёнок в порядке. Проведали и назад пошли. День жаркий был. Мы вышли с Трофимовной на земляничну поляну, где в стары времена хутор был. Стали в туески ягоду собирать.
-Землянику. Да там завсегда её много было,- вставил дед.
-Да ты, что перебиваешь-то, аль угорел?- рассердилась бабушка.
Дед пересел поближе ко мне.
-Вот мы землянику-то собираем, а я оступилась да и провалилась в яму. Да глубоку с водой ржавой. Откуда она средь поляны взялась ума не приложу. Ну и кричу:
-Манька помоги!
-А кто эта Манька?- спросил я - вроде вы с Трофимовной вдвоём были.
-Да ты, Дима, чё?- старики дружно засмеялись.
-У Трофимовны, поди, имя есть. Мария, Маша её зовут. А мы, подружки, завсегда Манькой звали. Это потом, когда она в пору вошла, её Трофимовной по батюшке кликать стали.
Я стушевался. А ведь действительно - Мария Трофимовна! Почему-то я раньше об этом даже и не подумал. Может потому, что для меня, сколько себя помню, она всегда была просто Трофимовна.
Баба Паша продолжила:
-Ну, она руку мне подала. А я руку-то её достать никак не могу. Она платок сняла - на хватайся! Яма-то глубокая. Я за платок, а она тож оступилась и бух ко мне! Вот беда! Не знаем, то ли плакать, то ли смеяться. Кто поможет? И вдруг смотрим, вниз плеть от винограда, с руку толстая, как верёвка свисает. Мы за неё ухватились и полезли. Друг-дружке помогаем. И чувствуем, вроде сверху нам тоже кто-то помогает. А выбрались - никого нет! Обе мокрые, грязные, в ржавой воде. Глянули - туески наши с земляникой стоят. Земляника крупная, туески полные с горкой. Откуль так? Кто добрал? Огляделись, даже покликали:
-Кто здеся? - Никого.
Я говорю:
-Это, наверно, Одой балует.
-Ну, понятно, у тебя первы мысли об нём, косоглазом, были,- вставил тут же дед.
Бабушка сердито на него посмотрела.
-Да я, Ульяна, любя! Я шутю,- стал оправдываться дед.
-День жаркий,- продолжала баба Паша.- Ну, мы на реку пошли. Верхнюю одёжу сняли, постирали и мыться давай. Вода тёплая, чистая, камни на берегу горячие. Тайга тёплым ветром шумит. На берегу, к сопке повыше, цветов много. Ветер в нашу сторону дунет - цветами запахнет, благодать!
Мы искупались. Манька гребень достала, мне дала. Гребень старый, зубья поломаны, осталось их половина. А причесаться можно. Да и волосы ещё хорошо держит. У Маньки-то волосы хорошие были!
-Да, и у тебя тоже,- сказала бабушка, ты кудрява была.
-Была,- заулыбалась баба Паша. Из её светло-серых глаз будто брызнули радостные лучики.
-Ну, вот,- продолжила она,- я причесалась, волосы собрала. Манька стала свои поправлять, а гребень из рук выскочил и утоп. Пошарили, пошарили в воде - не достали.
Она говорит:
-Ладно, Паша, другой купим. Закажу Петрушенчихе.
Это в сельпо продавщица была. Чё в сельпо не было, попросишь, она на базе и закажет. Глядишь и привезёт. Не сразу, конечно, а как появится, так и привезёт. Всегда уваживала! Да мы не часто и просили! Чего, откуда часто, денег-то не было.
-Я,- говорит Маня,- давно хотела новый гребень купить да всё старым обходилась.
-Ну, накупались, обсохли, чисты, опрятны стали. Одёжа враз высохла на солнце-то. Стали сбираться домой.
Вдруг смотрим, лодка плывёт, а в лодке парень. Парень не нашенский. Можа из другого какого посёлка - их вон сколь по берегам-то стоит.
-А ты, наверное, подумала...- начал дед.
-Нет, не подумала, я зоркая была, - опередила деда баба Паша.- Мы сразу углядели, чё чужой. Высок и одет не по нашему. Он лодку к берегу направил, легко так на берег вышел и улыбается, а глаза у него зелёные, как трава весенняя.
-Не бойтесь!- говорит.
-Вы раков ловите?- спрашивает.
-Я молчу, оробела. А Трофимовна отвечает:
-Нет, я гребень обронила в воду. Он утоп.- И добавила:- Да, бог с ним!
Парень опять улыбается. А она ему туесок с ягодой протянула - угощайся, мол!
Он ягодку взял.
-Спасибо,- говорит.
Ну, Трофимовна ему:
-Извиняйте, мы пойдём.
И пошли. А он стоит, смотрит в след и улыбается.
Мы домой притопали - рядом были. Трофимовна чёй-то загрустила.
Говорит:
-Вроде я его раньше тоже видала...
Я спрашиваю:
-Кого видала?
А она отвечает:
-Парня этого лесного.
А я говорю:
-Вот то и оно, чё лесного.
Ну, дале делами хлопотать стали, она и успокоилась.
А на следующий день постирались и полоскать на реку пошли. День ещё жарче вчерашнего. Вода в реке тёплая плещется. Мы по колено в воду вошли, бельё переполоскали, на берег вышли. Тут ветер набежал. Манька косынку сняла и рядом положила.
-Ох,- говорит,- хорошо ветерок-то.
Ну и сидим, передыхаем. А ветерок косынку-то вдоль берега погнал. Она, как листок отлетела - тонка была. Ветерок лёгонький, а косынку угнал. Манька за ней. У воды токмо догнала. Нагнулась, смотрит, а в воде у берега средь камушек чтой-то блестит. Она подняла и зовёт меня:
-Паша, скорей, гляди, каку вещь нашла!
Подхожу, а у ей гребень в руках.
Я ахнула:
-Да это гребень!
А она смеётся:
-Да вижу чё гребень! Ты глянь, какой он изукрашенный!
Даёт мне его. А он золотой, как ёлочна игрушка на солнце сият. Будто веточка кедровая иголочками вниз, а на ветке бурундучок сидит и камушки, как росинки переливаются.
Она мне говорит:
-Кто-то потерял, наверное.
-Да,- отвечаю,- потерял. Только давно.
Она опять:
-Река, наверно, принесла его.
-Ну, принесла и принесла, пойдём-ка домой!
Подошли к корзине с бельём. А на корзине цветок лежит голубой, красоты не писанной.
Ну, кто положил? Взяли корзину и пошли. Идём - дивимся чуду. Обе как-то сразу оглянулись, смотрим, а у реки стоит энтот зеленоглазый.
Пришли, Бондарю гребень показали. А он говорит:
-Маня, убери до сроку, он дорогой - больших денег стоит. Глядишь, когда и понадобится.
Я тоже гуторю:
-Убери да никому не сказывай.
Она согласна была.
-Да,- говорит,- им и причёсываться страшно, а не то чтобы носить.
Ну и положила его в сундук.
И всё бы было хорошо, кабы не её добра душа.
Ну, про это потом как-нибудь расскажу.
Старушки засобирались домой.
-Вы, девки, завтра приходите,- попросила бабушка.
-Приходите,- загудел дед.- Я на рыбалку пойду. Мобудь рыбы наловлю, уху спроворим.
-Ну, лови. Придём на уху-то,- согласились старушки.
Они ушли. Вечерело. Давно пригнали стадо. Кое-где в избах зажёгся свет, пахло сеном и смолой. Далеко-далеко запела гармоника. Это на мосту собрался деревенский молодняк. Мы с дедом сидели на лавочке. Дед курил трубку и молчал.
-Вот это сказка!- сказал я.
-Про чё ты гуторишь?- спросил дед.
-Да про гребень и зеленоглазого парня.
-Про парня мобудь и сказка, про гребень - нет. Он точно был.
Дед поднялся.
-Пойдём спать!- и ушёл в избу.
Вскоре пошёл и я. Завтра пойдём на рыбалку, нужно рано вставать.
Утром я спросил деда.
-Мы куда пойдём? Может на Серебрянку?
Дед рассмеялся:
-Ты, Дима, тоже, небось, хочешь найти чё-нибудь в реке? Зря! Там окромя рыбы и раков ничего нету. Ещё в те поры всё излазили. Ничего боле не нашли. Давай-ка мы пойдём лучше на Говорушку. Это добрая река. Если повезёт, будем с хорошей рыбой.
Дед оказался прав. Рыбалка была удачная.
Когда вернулись домой, дед сразу же стал хвалиться бабушке уловом.
Она взглянула и похвалила:
-Молодцы, удачно порыбалили. Давно так-то не приносил. Здесь и на уху и на жарево хватит и Дуне с Параней отделим.
Бабушка с Татьяной тут же занялись рыбой. Через час уха была готова и бабушка ушла за подругами.
-А то сами-то не придут,- сказала она,- токмо обещают.
Мы с дедом уселись за стол и стали ждать. Аромат ухи разносился по всему двору, но я не так обеда ждал, как продолжения рассказа бабы Паши. Дед это отлично понимал.
Старушки вскоре пришли. Подивились улову. Стали спрашивать, где мы рыбачили, на какой реке?
Дед собрался было подробно рассказать о рыбалке, но взглянул на бабушку и ответил коротко:
-На Говорушке мы были, там рыбалили.
Потом стал торопить её:
-Ну, Ульяна, подавай на стол, а то уха простынет! Да и про гребень охота дослушать.
-Вот пообедаем, и за чаем Параня доскажет,- ответила бабушка,- я и сама послушаю.
Отобедали.
Татьяна убрала со стола и принесла самовар, мёд и ватрушки. Бабушка разлила по чашкам чай и баба Паша продолжила рассказ о чудо-гребне.
-Ну, прибрала Трофимовна гребень в сундук, и думать мы про него за делами забыли. Зима пришла. Маня пошла ремонтны мастерские и гаражи убирать. Я с ней тоже. Работаем. Кто занедужит - к Мане идёт. Больница-то в районе - до неё далеко.
Фельдшерица уехала - другу пока не прислали. Вот и идут к Мане. Она помогает, лечит. У кого вывих аль животом мается, аль ребёнок запоносил, а то по ночам кричит - к ней идут. Она травы для отвару аль мазю даст - то и ладно.
К Рождеству дело шло. Вот мы с ней вечером убрались в гараже, домой топаем, а она мне и говорит:
-Давай Параня к Лене Портновой зайдём. Баба Наташа в обед мне сказывала, что дочка Ленкина просила к ним зайтить, мать посмотреть.
-Ты, Дима,- обратилась ко мне баба Паша,- не помнишь, небось, бабушку Наташу. Она уж в те поры была старенька старушка. А рукодельница великая. На машинке шила, портниха. На всю деревню - одна, все у ней шились.
-Да помним мы Наталью, как же - не забываем!- сказала баба Дуня.
-Ну, ладно,- продолжила баба Паша,- Лена тогда как раз руку обварила. В больницу ездила. А рука всё болит, пухнет. Вот и попросила Маню помочь.
Ну, пришли к ним. Лена с больной рукой сидит грустная, а Галя, дочка ейная, и вовсе плачет.
Манька-то с порога и говорит:
-Вы, девки, чё огорчаетесь? Пройдёт рука-то! Я вам мазю сготовила и настой. Счас руку уделаем!
Посмотрела руку, говорит:
-Дело поправимо!
И стала Ленину руку по своему знахарству обвязывать. Обвязала.
Мы домой собрались. А Галя всё слёзы точит.
Я и спрашиваю:
Да ты чё, девка, расстраиваешься. Мамке уже полегчало.
- А Лена нам говорит:
-Да её из самодеятельности сключили! Она всю осень готовилась, ей и обидно. Там парторгска дочка заместо её выступать схотела. Наряд изготовили, а та взяла. Они наряды-то готовили в клубе. Всем, кто выступать должен. А Гале и не в чем выступать таперича, она и льёт слёзы. А у меня ничего нет, наряд-то сшить! Она без наряду осталась.
-К нам в те поры,- пояснила баба Дуня,- нового парторга в леспромхоз прислали. Он с семьёй приехал. Парень и девка у него были. Девка его така кручёна задавака. Сама как жаба огородна, а красавицей себя считала - артисткой. Ну, как же - парторгска дочка! Девчонок забижала. И всё, коль чё не по ней - я папе скажу! Один только Григорий Степаныч, директор школы, её урезонивал. Коли созорует, пропесочит её, как следоват, и иди - жалься папе-то. А тут он уехал на учёбу какую-то и за себя учительшу одну оставил. Вот учительша и порешила: Галю из самодеятельности выключить, а Светку-парторгшу поставила и наряд ей, вестимо, отдала. А не понимает будто, что не в наряде дело. Чтоб петь-то, голос нужен!
-Ну,- продолжила баба Паша,- Трофимовна Гале и говорит:
-Не печалься девонька. Ты будешь выступать! Мы тебе такой наряд справим, что обзавидуются. Когда представление-то?
А Лена говорит:
-Да на Новый год. В клубе.
Ну, на следующий день мы к бабе Наташе пришли.
-Надо Гале нарядно платье концертно сшить.
А она нам:
-Да из чего? Лена ко мне уж приходила, просила помочь, думала у меня чё найдётся. Нету!
-Сидим, думаем, как быть. Тут ты, Ульяна, пришла. Забыла чё ли? Ты пришла рубаху Мише сшить - к Рождеству ему подарок хотела сделать. Ну вот, Дима, бабушка твоя пришла и спросила, чё мы обсуждаем. Мы ей и сказали. Она нам и говорит:
-У меня стара бархатна скатерть большая. Потёрлась местами, да можа выкроем из неё чего путное!
Пошла принесла.
-Да я помню эту скатерть,- сказал дед.- Это бабка моя нам на свадьбу подарила.
Она, скатерть-то, и тогда уж не новая была, а красивая. Значит, вы из неё-то сготовили наряд?
-Из неё Миша, из неё. Наташа посмотрела, говорит - выкроим, мол, платье-то. Ну и сшила.
Платье богато получилось! Я ворот на коклюшках кружевной связала.
Новый год пришёл. Обрядили мы на концерт Галю. До чего красавица! Волосы ей распустили, лентой перехватили. Из края скатерти-то ленту сотворили. А Трофимовна её волосы ещё и гребнем украсила.
-Гребень,- говорит,- закрепит ленту и волосы.
Все вместе в клуб пошли. Идём, а навстречу Григорий Степанович!
-Я,- говорит,- Галя, за тобой послал, да тебя дома не было. Давай, пойдём, выступать будешь!
Ну, мы обрадовались. Хорошо, во время возвернулся он! Теперь порядок будет, справедливость.
В клубе в залу вошли. Там собрание торжественное. Вызывают на сцену передовиков. Премии, подарки и грамоты за хорошую работу дают.
Только сели, а нас с Маней и выкликают. Сперва её, а потом меня. Мы, значит, тоже в хорошие работники попали. И тебя ведь, Миша, отметили. Помнишь?
-Да помню. Грамоту и премию дали. Грамоты-то вон все целы. Цельный ворох и медали за войну тож. Раньше ценилось! Как же! А счас - рухлядь это, говорят. Страна, мол, другая!
Дед вздохнул и пошёл курить.
-Ну, а дальше-то, что дальше?- спросила тётя.
-Ну, Ульяна побегла домой стол справлять. Дуня с ней - помогать. А мы с Маней решили Галино выступление послушать. Вот её объявили. Светка аж побелела вся. Её подлизные подружки возмущаются. Как же! Не по ихнему получилось!
Галя вышла. Зал так и ахнул. Красавица Галя-то! Бабы зашептались. Откуль, мол, такое платье богатое и гребень чудесный?
А потом запела Галя. И так-то пела она задушевно да красиво, аж до слёз прошибало.
Зал ей долго в ладоши хлопал. Перво место заняла. В район её на конкурс выдвинули за это выступление и премию дали и подарки.
После концерту мы из клуба к вам пришли, посидели, Новый год отметили и по домам разошлись. Маня меня к себе позвала. Мы и пошли. Только пришли, вдруг Григорий Степаныч прибёг и прямо с порога:
-Маня, у тебя гребень золотой откуда?
-Да нашла в реке у пасеки.
-А кому ты говорила про то откуда он у тебя? Кто спрашивал?
-Да бабы в клубе, да конторские кто-то. А что?
-А ты что сказала?
-Да то, что и тебе. Что нашла его. Не украла же! Преступление что ли?
А он:
-Быстрей собирайся тогда.
-Да куда собираться-то?
-А ты больше ничего не нашла?
-Нет, боле ничего.
Степаныч говорит:
-Видишь ли, Маня, дорогая это вещь, старинная. Ценная находка. Государству нужно сдать.
Ну, объяснил нам. Не дай бог, ещё привяжутся. Ещё осудят. Времена-то какие были! Суровые.
-Счас не лучше!- сказал дед. Он вернулся со двора, где курил, и снова сел за стол.- Чё дальше-то?
-Ну, собрались по быстрому и на трассу - попутну машину ловить.
Степаныч говорит:
-Утром в городе будем. Куда надо зайдём, заявку сделаем и сдадим гребень. Успеть бы!
И убегли.
-Успели?- спросил я.
-Успели,- ответил дед.- Я лошадь запряг и до развилки их довёз, чтоб на трассе у деревни их не увидали. А там они на лесовозе уехали.
-Ну, а дальше,- продолжила баба Паша,- всё чин-чинарём. Гребень сдали. Григорий Степанович проследил, чтоб всё по закону было. Премию дали, бумаги выправили. Всё как следоват сделали. Выплатили всё. Конечно, настоящую цену не дали! А так что ж! Грамотой опосля наградили и в газету пропечатали. А зря в газету-то! Набегли весной всяки-разные. Весь берег перебрали, перекопали, в реку ныряли, а ничего не нашли.
-Да!- хмыкнул дед.- Как они в город убегли, мне всё думалось:
-Чего Степаныч так спужалси? Чего торопился в ночь уехать?
А оказалось-то правильно!
Утром полномочный приехал, а с ним ещё двое - парторг и какой-то мужик с конторы.
Пришли, спрашивают:
-Где Марья Трофимовна?
А мы говорим:
-Не знаем где. Не видали!
-Они не догадались, чё она со Степанычем в город уехала,- пояснила баба Паша.
Ну, а чё Степаныч по приезде им сказывал, никто не ведает. Он знал, чё сказать, умный был, образованный.
Вот так всё хорошо и вышло.
Маня на премию всех нас одарила. Бабе Наташе швейну машинку нову купила. Старая-то у ей сколь раз ремонтированная была! Григорию Степановичу - костюм фабричный хороший. А то он сколь годов всё в стареньком ходил. Себе да нам по плюшевому жакету справила - модны были. Бабы обзавидовались!
Бабушка вздохнула:
-Ох, и хороши они были!
-Ну и стол, конечно, собрали хороший. Вот так-то!
-А по мне,- сказала баба Дуня,- лучше бы гребень у ней остался. Я тож думаю - ей его зеленоглазый Хозяин тайги подарил. Не иначе он! А Маня, проста душа, не спрятала, не уберегла.
-Ну, а девочка эта, певица Галя, с ней потом что случилось?- спросил я.
-Да что, обыкновенно! Галя школу кончила и учиться уехала. Ей леспромхоз
направление дал на учёбу.
А Светка-завистница после концерту бесновалась, ох бесновалась! Прям жуть! Потом отца ейного кудай-то от нас забрали и они уехали.
Баба Паша вздохнула, достала красивый костяной гребень и показала его мне:
-А нам вона какие Одой подарил. У тебя Дуня цел?
-А как же, цел.
-И у меня цел. Меня он тоже не забыл,- бабушка показала свой гребень.- Хорошо им причёсываться. А ценный он, слава богу, только для нас.
-А в реке-то сколь потом искали, а боле ничего не нашли,- задумчиво повторила баба Паша.
Потом помолчала и добавила:
-А и хорошо. А то всё равно отобрали бы. Оно может, где и есть эти вещи дорогие, да не про нашу честь!