Новый год я решил встретить в деревне. Собираясь в дорогу, я почувствовал недомогание.
-Наверное, простыл,- решил я. Но всё равно отправился в путь.
В поезде меня совсем разобрало, знобило, сильно болело горло и голова. Я еле доехал до своей станции и с трудом сел в автобус. В автобусе мне было так плохо, что я почти терял сознание.
Бабушка с дедом ахнули, когда встретили меня.
-Что, паря, с тобой такое? Мобудь укачало?- загудел обеспокоено дед.
-Да какое там укачало! Он еле на ногах стоит!- сказала тётя.
-Дима, да у тебя жар, ты весь горишь.
В голове у меня были будто раскалённые угли. Я что-то хотел ответить и не смог. Всё поплыло перед глазами, в ушах зазвенело и я потерял сознание.
И вот теперь я пришёл в себя.
Я лежал на кровати, укрытый большим стёганным лоскутным одеялом. Из окна лился ослепительный солнечный свет. Голова была тяжёлой, тело меня не слушалось, но с каждой минутой мне становилось легче.
На стуле у кровати стоял кувшин. Я приподнялся и попил немного. Это был не морс, а какой-то очень вкусный травяной настой. Он мне очень понравился и я попил ещё. Стало хорошо, легко. Я полежал немного с закрытыми глазами, подставив лицо лучам солнца, потом сел и посмотрел в окно.
За окном была зима. Всё было белым-бело. Снег лежал ровным пушистым ковром, причудливыми кружевами украсил деревья. Он блестел под солнечными лучами, будто по белому покрывалу рассыпали голубые звёздочки. И такое великолепие простиралось до самых сопок. А там, за белой гладью, на сопках, укутанная в пуховые платки, синела тайга.
Было очень тихо. Голубое небо раскинулось над этим простором, и солнце щедро посылало свои лучи, украшая землю голубыми искорками.
Из другого окна был виден двор. Он тоже был занесён снегом, но дорожка от калитки к крыльцу была почищена.
У забора была сложена поленица берёзовых дров, а рядом с поленицей, прислонённая к забору, стояла пушистая ёлка и лежала крестовина.
-Ну, Миш, дело-то доделаешь аль нет ? - услышал я бабушкин голос.
Уж уставлять надо. Таня вон игрушки разбирает.
-Ты не ори, Ульяна, а то парня разбудишь. Трофимовна сказывала, что сон для него самый пользительный.
-Да смотрела я. Он спит. Вот ёлку снарядим, а там и побудим его, как раз к столу. Энко его как прихватило! Я испугалась страсть.
-Да, великое у нашей Трофимовны мастерство! Дохтур и тот чуть не отступилси,- сказал дед.- Боюсь, говорит, что это незнакомая форма гриппа. А она враз его осмотрела, и питьё сготовила да чем-то его растёрла. А питьё-то разно всё.
-Да ты чё, Миш, мне рассказывашь, будто я не знаю! Я ить при вас была.
Дед будто не слышал и продолжал:
-Она как сказала, что на третий день поправляться начнёт, так и вышло. Теперь пусть спит. А там - баню, да мёду, да ухи жирной! Рыбу, вон, Пётр
принёс. Он на поправку-то и пойдёт.
-А на крещение я святой воды принесу. Она тоже помогит. Нарошно с Дуней на проруб тот сходим, там само лучше всего,- вдруг сказала бабушка.
-Ну, ты у Трофимовны спроси: надо ли это?
-Дак она туда в энтот раз и ходила с Дуней. Аль забыл?
-Да не забыл - помню.
Дед стал вставлять ёлку в крестовину. В избе вкусно пахло пирогами и чем-то ещё.
Я почувствовал, что очень хочу есть. Выходит, я болен уже несколько дней и спасла меня наша Трофимовна.
Скрипнула дверь и в комнату вошла тётя.
-Ой, Димушка, да ты проснулся! Ну, вот и ладно. Пойду стариков кликну. Ты, Дима, странным гриппом заболел, испугал всех. Трофимовна какое-то чудо-лекарство приготовила, три дня от тебя не отходила.
-Сегодня, - сказала,- готовьте ёлку. Он к вечеру проснётся.
-А я вхожу, а ты уже даже сидишь!- Тётя Таня радостно хлопотала вокруг меня.
Вошли дед и бабушка. Дед стал меня обнимать. Бабушка сначала заплакала, а потом засмеялась, перекрестилась и пошла поклониться иконам, которые висели в горнице.
Я хотел встать. Дед кинулся помогать мне:
-Ты полегче, не спеши, Дима.
Но я чувствовал, что силы возвращаются ко мне.
Пришёл дядя Саша. Обрадовался моему выздоровлению, помог, несмотря на мои протесты, встать с кровати.
Я вышел в горницу. Изба была красиво убрана к празднику.
В углу уже стояла ёлка. Я почувствовал свежий запах тайги, увидел знакомые ёлочные игрушки и остановился с радостным детским восторгом. Такого со мной давно не было.
Тётя заволновалась:
-Ну, Дима, ложись, ложись, а то устанешь.
Дед обрадовано гудел:
-Ничего, всё хорошо... Теперь будем готовиться к празднику! Саш, давай оповещай всех. Собирайтесь, ввечеру будем встречать Новый год.
Бабушка, поцеловав, перекрестила меня.
-Пойду к Дуне, пусть пораньше придёт. Будем стол собирать.
-Тётя Таня,- обратился я к тётке.- Там в сумке гостинцы. Вы, наверное, её и не разобрали.
-Да не до них было! Ужо разберём.
-Я специально привёз для бабы Дуни её любимые конфеты.
Тётя распаковала сумку.
-Таня, ты эти пакеты сама раздай, а Трофимовне я потом отнесу. А может она к нам придёт.
-Не знаю, Дима, она, как тебе полегчало, поехала с бабой Пашей к Петру. Там орочи прикочевали. Ну, ты, Димушка, ещё полежи. Вон пей снадобье, а мы теперь стол готовить будем. Снадобье целительное! Оно тебе силы придаст и всю оставшую хворь из тела выгонит.
Я пошёл в комнату, захватив с блюда горячие пирожки. Только устроился, как вошла баба Дуня.
-Я, Дима, с тобой посижу. Вот тебе подарки к Новому году.- И она положила на кровать свёрток.- Паша прислала и мой тож.
Обняла и перекрестила:
-Господи, как тебя болезнь-то скрутила! Да теперь всё обойдётся.
Я очень обрадовался её приходу.
-Баба Дуня, а что это за напиток? Ты не знаешь? Он такой, прямо волшебный,- спросил я.
-В нём, Димушка, вся сила тайги. Трофимовна его сготовила, она-то знает, что и как надо. Слава богу, он тебе помог!
-А бабушка ещё про какую-то воду говорила целебную и рыбу?
Мне очень хотелось услышать очередную историю.
Баба Дуня улыбнулась.
-Ты, Дима, ложись, а я расскажу тебе, коль интересно.
У нас как-то случилось большое наводнение. Всё помокло. Почти ни у кого ничего на зиму не было. И в государстве нашем какое-то неустройство произошло. Ни тебе муки, ни крупы, ни каких жиров. У нас в леспромхозе очень плохо было. В магазине пусто. Пекарню закрыли - хлеба не из чего ставить. Привозили поначалу немного - на два дня буханку на семью. Хорошо мы одинокие. А у кого дети, да и мужики не емши в тайге?
Так уже с месяц лихо. Помогаем друг-дружке пережить зиму, с начальством ругаемся, а что толку? Нет продовольствия и с дровами худо. Тайга вон за порогом, а не выписали-то дров. Они что-то там неправильно хозяйство лесное повели и дров почти не заготовили. Доставайте сами, как хотите!
У нас по осени были дрова, да зима холодна выдалась вот всё и стопили.
Новый год и Рождество невесёлые были. Кто в тайге белку выстреливал или колонка, соболя добывал, у того продукты ещё были. Они их на шкурки меняли. А мы, где возьмём?
Крещение подошло. Маня с Пашей пришли.
-Пойдём, Дуня, за святой водой! Туда, в сопку к пасеке, что в распадке у реки. Там у сопки река поглубже и легче прорубь пробить.
Ну, пошли. Зашли на стару вырубку, посмотрели - нет ли дров?
Вроде под снегом поленницу нашли. Придём, решили, опосля возьмём, нелишне. Тут снег повалил. Паша говорит:
-Зря мы тайгой пошли. Надо было берегом! Оно, конечно, дольше, зато надёжней. Ещё заплутаемся!
Идём и никак к берегу не выйдем.
-Ой, бабы, да кто нас так закрутил! Сколь идём, а реки никак нет. Здеся идти-то рядом было!
-То летом, а сейчас зима! Зимой всё по-другому.
Ну, идём гуськом. Смотрим, впереди, будто ктой-то идёт. Да вроде на лыжах.
Я Паше говорю:
-Смотри, Паш, не твой ли знакомый ороч? Можа покличем?
А Трофимовна возразила:
-Не надо. Не знаем кто, от греха подальше.
Ну, всё же за ним идём и вышли к берегу реки, спустились. А река вся снегом заснежена. Где тут место найти для проруба? А смотрим - тропка утоптана. Мы по ней и пошли к повороту. А там большое такое место, как озерко посреди реки, лёд блестит чистый и луночка маленькая, заледенелая.
А берег-то высокий да обрывистый. С сопки сюда никак не сойдёшь, токмо по реке в это место попасть можно. Мы никогда тут и не бывали.
А Трофимовна говорит:
-Здесь, должно омут. Надо осторожно быть.
Ну, мы стали, где лунка, долбить. Долбим, расширяем его, проруб-та. И вдруг как из него чтой-то плеснёт и на лёд. Мы испугались, отбегли от проруба, смотрим, ещё чёй-то вылетело и бряк рядом на лёд. Подошли, глядим, а энто рыбины на льду здоровы две лежат. Мы их подхватили. Такой ещё рыбы в жисть не видали! Дед Яковлев нашто отменный рыбак был - сетями ловил, завсегда сколь привозил, но такой ни разу!
Ну, Трофимовна нагнулась воды черпануть, смотрит, а там рыбы этой! Ох, Иисусе Христе!
-Давай,- говорит,- лунку хворостом отметим и снегом призавалим.
А Паша:
-Где хворост-то взять? Сугробы, вон какие! Да и на берег не влезем. Ну, всёж-таки, лунку кое-как приметили и - в деревню. К деду твоему пришли. Так, мол, и так. Рыбу ему показали. А он нам:
-Вы, девки, сидите тут и молчок - никому ни слова! А то начальство леспромхозско узнает и нам рыбы не видать. А я счас... и ушёл.
Через полчаса пришёл Григорий Степанович, а потом дед Яковлев со своим парнем.
-Ну, поехали!- говорят.
-Вы, бабы, вперёд ступайте, у реки нас ждите, а мы вас на санях догоним.
За деревней у реки встретились. Парень на лыжи встал, по реке на лыжах пошёл, а мы по лыжне за ним в санях. Это, чтоб коню легче было.
Как до места добрались, мужики глянули и ахнули.
Дед Яковлев говорит:
-Ох, сколько лет эту золотую рыбу не находили, а тут вона её сколько! Стал указывать, как полынью делать, сеть запускать. Вытащили сеть, а она полна.
Рыба крупная, жирная, на солнце чешуя золотом горит. Ещё раз и ещё! Полны сани нагрузили.
Оттуда мы все пешком шли, а дед Яковлев на санях один ехал. Привезли, рыбу сгрузили. Мужики лесничего позвали. Хороший человек был. Хата его у мари стояла. Слышим, спрашивает у деда про какие-то бумаги. Ну, мы в том тогда ничего не понимали. Погуторили они, он ушёл, потом приходит:
-Вот вам бумаги!- Быстро всё обделали.
Ну, как с рыбой-то будем?- Григорий Степанович спрашивает.
Трофимовна говорит:
-Надо детным выделить по рыбине, ну, себе, конечно, тоже немного. А остальную - на продукты сменять.
Ушли. Потом приехали на машине. Рыбу погрузили и уехали. Мы домой пошли. Обед сготовили - уху и так рыбы наварили. Она вкусная страсть какая была.
А мужики через два дня вернулися и полон грузовик продуктов привезли: муки, сахару, масло-комбижиру, гречневой каши в брикетах и ещё разного. Всё распределили по совести. Пекарню наладили, хлебы выпекли. Паша с пекарихой и бабушка твоя заправляли там. Даже и булок белых детям настряпали.
А вода-то, каку из проруба принесли, прям голубая в ведёрках была, целительная.
Мужикам нашим досталось от начальства, особенно Григорию Степановичу. Даже судом грозили и из партии хотели снять за самоуправство. Однако, побесились да ничего им не сделали. Ну, а мы, благодаря этой рыбе, зиму пережили.
И вот, что ещё, Дима, удивительно. Трофимовна ведёрко своё там, на проруби оставила - потеряла в снегу. А через дней пяток смотрит, а ведёрко-то её с водой у неё во дворе стоит. А поверх воды резной ковшик плавает. Мы все сдивовались! Ну, кто принёс? Так и не узнали.
В горнице раздались весёлые голоса.
-Ну, где вы там?
В комнату вошёл Слава и дядя Саша.
-Давайте за стол, скоро Новый год наступит. А то праздник прозеваем, добром не встретим.
Мы пошли в горницу. Разноцветными шарами блестела ёлка, переливались гирлянды, горели свечи. Посреди стола, заставленного деревенскими яствами, на большом блюде красовалась рыба, которую принёс Пётр.
-Ой, батюшки,- ахнула баба Дуня.- Да вот же она рыба-то волшебная!
Такого хорошего праздника у меня давно не было. Вокруг меня были родные и друзья. Мы подняли стаканы и выпили за Новый год, за здоровье, за целительную силу нашей святой воды и земли.