Гребенников Андрей : другие произведения.

Ключи от Земли

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Главный герой повести "Ключи от Земли", самый обычный парень Максим Серьга, внезапно попадает в параллельный средневековый мир. Здесь он переживает целую серию приключений, участвует в походах и сражениях, и постепенно превращается в настоящего ктара,- благородного воина Тасканской империи. Главный герой обзаводится несколькими друзьями, и встречает девушку своей мечты по имени Носящая Ночь, дочь вождя одного из племён кочевников. Преодолев множество препятствий, Максим Серьга получает ответ на вопрос, почему оказался в чужом мире и вместе со своей верной спутницей возвращается домой, получив ключи от Земли,- возможность путешествовать через портал между двумя мирами.

КЛЮЧИ ОТ ЗЕМЛИ

  
   Безмолвие. Изрезанное извилистыми фьордами плато покрыто налётом позднего весеннего снега. Его поверхность девственно чиста, никаких следов, ведь это место табу и для людей и для животных. Только ветру нет преград, и он свободно разгуливает по ровной поверхности, не рискуя всё же подходить к краю обрыва, внизу которого плещет свои чёрные холодные воды бескрайний океан. Белое молочное небо, едва приправленное розоватыми утренними облаками. Кажется, что они навсегда остановились над горизонтом, превращая пейзаж в застывшее полотно мастера живописца.
   Лишь только одинокий высохший дуб нарушает однообразие белой пустыни. Могучий когда-то, он потерял почти все свои ветки, и теперь походит на согнутого годами старика. Под этим дубом недвижно сидит человек, сидит, не шелохнувшись, уже давно. За это время Близнецы успели трижды сменить холодное тусклое солнце на молочном небосклоне. Человек этот одет в небрежно наброшенную поверх старого пончо медвежью шкуру, на ногах штаны из оленьей кожи и старые мокасины. В его пепельно-серых волосах снег, но человек этого не замечает. Он уже давно не обращает внимания на такие мелочи, как холод или жара, ветер или дождь. В его серых глазах отражается безмолвие снежной пустыни, пустота и апатия. Человек смотрит в одну точку, ему смертельно надоело и это молочное небо и тусклое солнце, он изведал в своей жизни всё, и теперь всё казалось скучным и ненужным.
   Слава? Он обладает неувядаемой славой, во всех уголках земли, от самых крошечных лачуг, до роскошных дворцов сказочных южных городов, люди при одном его имени трепещут и украдкой оглядываются по сторонам. И тому есть веские причины. Власть? Его слово - закон, ни один вождь, король или император никогда не посмеет пойти ему наперекор. Потому, что непослушание повлечёт немедленное наказание. А наказание он знает только одно,- смерть, смерть быстрая и неотразимая. Женщины? Их было так много, он уже перестал запоминать их имена, крепкие низкие дочери рудокопов, дерзкие всадницы Великих Равнин, стройные темнокожие жительницы далёкого юга, изнеженные красавицы империи, кого только не было среди его жён, сколько великих династий вели свой род от его семени. Обладание женщиной давно утратило для него новизну и превратилось в рутинный ритуал.
   Богатство? Он владеет всем...и ничем, ведь нет радости в его жизни. Давно миновали те времена, когда он вышел победителем из соревнований Большого Круга, одолев всех соперников и приняв наследие прежнего Великого, его Браслет Силы. Тогда он был молод и любознателен, перед ним лежал весь мир, манящий своими неизвестными чудесами и диковинами. Ему казалось, что чудесная, полная героических подвигов жизнь только начинается. Тогда, по возвращение из чертогов неизвестного бога, он посадил этот дуб на границе суши и моря и дал клятву, что его будут помнить, пока будет стоять этот дуб. И его помнили, хотя двухсотлетний дуб уже высох и загнил. А вот он сам уже давно потерял интерес к своей жизни.
   Это была дьявольская ловушка. Получив силу Великого, он стал равен богам, и не сразу понял, что на земле для него больше нет противников. Он вырезал целые армии, уничтожал целые города и народы, с таким же успехом он мог бы играть в оловянных солдатиков, как это делают дети зажиточных семейств на юге. Он убивал лучших бойцов, словно колол глиняные горшки. Это было так скучно. Великие колдуны на поверку оказались полным ничтожеством, они лизали его ноги, упрашивая подарить им жизнь. Но он никогда не любил обманщиков. Тогда он поплыл через море на юг, услышав, что там воины используют быстрых и кровожадных зверей, которые на поверку оказались такими же неповоротливыми и слабыми, как и местные хищники. Отчаяние в нём всё росло. Он захотел умереть, но умереть как воин, в сражении, с мечём в руках. Но никто не желал подарить ему такую смерть. А вот отравить его пытались. Неразумные, они не знали, какое наказание их ждало.
   В конце концов, он вернулся сюда, на север, в свои родные края и поселился в своей старой охотничьей хижине, стоявшей особняком в деревне клана Сучки, который владел землями на самой границе вечных снегов. Единственной отрадой воина стала охота на борга, белоснежного хищного зверя, сильного как пещерный лев, быстрого как инза и хитрого как старый охотник. Великого радовали непредсказуемые внезапные атаки зверя, когда даже от него требовалась мобилизация всех возможностей нового тела. Но хищник этот встречался всё реже и реже, пока совсем не исчез, сколько воин ни искал его следов, подозревая зверя в новой уловке.
   Так что теперь ему осталось только приходить сюда, к старому дубу, свидетелю его юности и вспоминать былые дни. Долго так продолжаться не могло. Жизнь стала невыразимо скучна. Ему пора было умирать.
   Внезапно тишину одинокого плато прервал скрип снега под быстрыми человеческими шагами. Великий поморщился, он не хотел подниматься и пачкать свой клинок. Но тут же морщины на его лице разгладились. Переваливаясь на своих коротких ножках, к дубу изо всех сил спешил местный дурачок, единственный человек, которому Великий мог простить нарушение своего табу. Румяный пухлый человечек неопределённого возраста, у него даже борода не росла никогда, радостно улыбаясь, перевёл дух, поклонился и заговорил. Великий не сразу разобрал нескладную речь запинающегося от волнения вестника. А когда разобрал, то поднялся и благословил дурачка. Давно ему не приносили таких добрых новостей.
  
  

Часть первая

  
   Многие имена собственные в повести были изменены автором на более привычные для современного человека. Ведь не станешь пользоваться таким, например, названием города: Ста'скунептекос Нара, так появилось название Тасканар, что в переводе значит: Каменное жилище дракона.
  
  

Глава 1

  
   Я опоздал на электричку до города, только хвост увидел. До следующей было полтора часа, такое вот окно в расписании, надо было как-то убить время. Возвращаться к деду не хотелось - мы поругались, и я его сейчас люто ненавидел, даже приготовленный в город бидон с малиной не взял, хлопнул калиткой и ушёл. На полустанке, если не считать толстой потной кассирши, которая грызла семечки в дверях билетной будки, не было больше ни души. Стояла июльская жара, время приближалось к полудню. Планируя вечернее свидание с девушкой, с которой познакомился всего неделю назад, я стал прогуливаться вдоль железной дороги, потом встал на рельс и попробовал пройтись, - получилось. В детстве мы с Димастым даже бегали наперегонки по ним, пока он себе руку не сломал, когда оступился. В общем, отошёл я за поворот, вздохнул свободнее - никто не смотрит, а мне не очень хотелось, чтобы меня кто-нибудь увидел за таким занятием, и погнал себе дальше. По рельсу.
   Думая о своём, я не заметил, как дошёл до стрелки, только пару раз оступился. Дальше в сторону отходила заброшенная ветка с ржавыми рельсами, я машинально свернул на них. Их коричневая шелушащаяся поверхность то пропадала, то вновь выныривала из зарослей лопухов и прочей растительности, напоминая о том, к какой разрухе привели страну псевдодемократы.
   В голове вертелся наш диалог с дедом, сам ведь начал, посоветоваться хотел. Проблема простая - люблю я свою работу, но не платят за неё, товарищ предложил один вариант и деньги обещал, но дело незнакомое, и торговать я не люблю. Думал дед меня поймёт, что я отказался...В общем, поговорили. Да ещё малина эта, всё-таки зря я бидон оставил, человек старался для меня, а я...Подумал, может пойти что-ли, забрать, времени то ещё вагон.
   И вот на этой самой мысли, я споткнулся и полетел в придорожные заросли, успев только, чисто автоматически, выставить вперёд руки, чтобы о рельсы не удариться. Всё-таки железные они, так и голову можно разбить. Приземление было удачным, ни камней, ни битых бутылок, только мягкая трава. Я поднялся, отряхивая свои потёртые джинсы и радуясь, что никто не видел моего падения.
   В этот момент я вдруг понял, что нахожусь в неизвестном месте. Рельсы исчезли, как будто и не было их, в землю ушли. Я стоял на невысоком холме, по пояс в траве, вокруг была ровная степь. Тишина, только вокруг трещали кузнечики, пахло полынью и ещё какой-то травой. В небе заливался жаворонок. И никаких следов железной дороги, и нашего дачного посёлка тоже. Посмотрел бы я на себя со стороны в этот момент, наверно челюсть до колен отвисла, когда я во все стороны вертеться стал,- ничего, только стадо коров увидел невдалеке, да далеко в стороне виднелся лес.
   - Так, как бы мне и на следующую электричку не опоздать,- подумал я вслух.
   Какое может быть объяснение подобной ситуации? У меня их было целых два:
   - Может это глюки? Да уж больно реально всё, - пощупал себя, чувствую руки, ноги на месте, из-под ног всякая живность во все стороны прыгает.
   Достал зажигалку, сигареты, закурил:
   - Или я временно отключился? Как лунатик? Шёл, шёл и пришёл вот. Посмотрел на мобильник - часы показывали, что если я и отключился, то минут на десять не больше, а за такое время уйти так далеко я не мог. Ушёл я точно далеко, у нас поблизости подобной местности не было, уж в этом я был уверен.
   - Что ж делать, впереди коровы, где стадо, там и пастух. Пойду, спрошу дорогу.
   Сказано - сделано. Надо сказать, что идти без дороги было не особенно приятно, в кроссовки сразу набилось всякой травы, ладно хоть к джинсам колючки не очень пристают. Через пять минут ходьбы, я понял, что животные впереди были совсем не коровами. Это были лошади, только низкорослые как пони, в основном гнедые одноцветные, но несколько было пятнистых, как коровы. Увидев моё приближение, они испугались и помчались прочь, выбивая копытами из земли шлейф пыли. Пастуха нигде не было видно.
   - Тут что-то не так,- вслух сказал я.
   Конечно, мне нравилось читать фантастику, и я мог бы объяснить происшедшее переносом во времени или в параллельный мир, но в реальной жизни такое ведь не случается.
   - Значит - это галлюцинация,- рассуждал я,- а если так, то реально, что я сейчас делаю? Может быть, валяюсь где-нибудь на рельсах. А по ним поезд идёт?
   От этой мысли я содрогнулся и так себе съездил в челюсть, что взвыл, а после понял - в здравом уме я. Сел в траву. В голову лезли мысли одна глупее другой.
   - Вот, дурак!- хлопнул себя по лбу и достал мобилу. Телефон оказался отключённым, и когда я попробовал его включить, выдал: "Поиск сети. Failed", - и вырубился. И так пять раз подряд. А потом ещё, после того, как я разобрал его, вынул Sim-карту и аккумулятор, проверил и собрал вновь.
   - Это значит только одно - мы вне зоны доступа, а там, где пасутся дикие мустанги и не должно быть связи с Мегафоном.
   Решив, что сидеть вот так глупо, я поднялся и пошёл в сторону леса,- с вершины дерева можно что-нибудь интересное увидеть. Идти было трудно, становилось жарче, очень хотелось пить. Я достал жвачку Orbit - иногда это помогает от жажды, слюни нагоняет в рот. До леса было далековато, через двадцать минут стало видно отдельные деревья - смесь осин и сосен.
   Я нашёл одинокую сосну, которая росла прямо в поле, недалеко от края леса. Сосна была корявая, разлапистая, доступная для лазания. Хотя ветки, покрытые красноватой корой, были далеко друг от друга, мне всё же удалось взобраться на вершину и осмотреться. С высоты примерно восьми метров, я увидел только степь, над которой медленно парили хищные птицы, наверно коршуны. Разбросанные по степи в разных местах паслось несколько стад, очевидно, всё это были уже знакомые мне лошади. Над всем этим простором в синем небе лениво плыли редкие белые облака, да светило ослепляющее солнце.
   - Так, Солнце есть, притяжение есть. Где мы? Мы - на Земле,- вспомнил я вслух.
   С другой стороны от меня нависал лес. Он был довольно редким и низкорослым и шёл всё дальше и дальше. Лёгкий ветерок шевелил листья на берёзах, и, глядя на это монотонное движение, я вдруг ощутил Великое Одиночество. Эти деревья могли стоять здесь веками и не видеть человека. Мне представилось, как зима сменяет лето, затем снова весна и снова лето, и так без конца, а ветер всё также безучастно перебирает листву в этих кронах, что-то шепчет на своем непонятном языке и просто не видит, что здесь люди умирают.
   - Чёрт, чёрт, чёрт. Вот попал!
   Снова посмотрев в сторону степи, трудно сказать, удивился я или нет, когда увидел, что в мою сторону, рассекая высокую траву, движутся фигуры двух всадников. Чувство, испытываемое мной в этот момент, не имело ничего общего с удивлением, это был страх пополам с какой-то дурацкой надеждой. Когда они приблизились и стали отчётливо видны, остался только страх.
   Всадники были одеты в видавшую виды серо-коричневую одежду, что-то среднее между халатом и шинелью. На одном был нагрудник, склёпанный из толстых прямоугольных кусков кожи, на поясе висел тесак приличных размеров. У обоих были колчаны со вставленными в них луками и стрелами, сзади сёдел виднелись какие-то тюки, похожие на свёрнутые одеяла. Я был учителем истории в прошлой жизни, несколько раз был на сражениях, которые устраивали исторические клубы нашей области, так что доспехами меня не удивить, но когда я увидел лица этих двоих, то понял, что попал. Меня всегда удивляли старые фотографии, люди на них такие же, как мы, но выражение лиц - другое, и чем старше снимок, тем заметнее разница. У этих всадников были не наши лица. Явно европейские черты у них сочетались с восточными чертами и чем-то ещё другим, абсолютно незнакомым. Чёрные волосы обоих были тронуты сединой. У первого, того, что в нагруднике, была буйная шевелюра, второй был лысоват. Оба носили бороды, у первого это были густые нечесаные рыжие заросли, у второго - реденькие прямые волоски.
   Я сначала подумал, что они просто едут мимо, куда-то по своим делам. Но спохватился - мою красную майку с Чегеварой на груди трудно было не заметить на этой реденькой сосне. Значит, ехали они ко мне... или за мной. Меня охватила паника: "Зараза, и ведь не убегу. Даже слезть с сосны не успею".
   Эти минуты своей жизни я запомнил очень отчётливо и как-то отстранённо, у меня давно уже возникло странное ощущение, что всё это происходит не со мной. Вот я смотрю сверху, почти с вершины сосны, сквозь её редкие лапы с пожелтевшими от сухости иголками, как внизу, в круг, образованный тенью дерева на траве, плавно въезжают две усталые лошади, облепленные мухами. Всадники отпускают поводья, и они наклоняют головы на изящных шеях к траве и начинают щипать её колючими губами...
   Тут я понял, что этот рыжебородый голубоглазый всадник в нагруднике, который смотрел на меня с ухмылкой людоеда, что-то сказал мне. Второй, лысоватый сухопарый тип с гримасой как от зубной боли на кривой физиономии, мельком взглянул вверх, на меня, и сказал Рыжей Бороде что-то вроде:
   - Казар ив лаух.
   Рыжая Борода крикнул мне:
   - К'хар! - и похлопал по колчану со стрелами, типа: "Слезай, всё равно достану".
   - Мужики, как до станции...- машинально крикнул я заготовленную фразу, а потом тихо добавил: - ...добраться.
   Они переглянулись, и Сухопарый сказал:
   - Чанга.
   Рыжая Борода лениво достал лук, неторопливо наложил стрелу на тетиву и как бы нехотя кивнул мне на землю:
   - К'хар.
   А я уже прятался за стволом, волосы шевелились у меня на голове, вдруг этот троглодит стрелять начнёт. Было понятно, что мне никуда не убежать, и спрятаться на этой голой сосне от двух стрелков было невозможно. Но спускаться вниз мне было страшно - не известно, что они собирались со мной делать, уж точно не подбросить меня до электрички. Секунду помедлив, я решил всё-таки спуститься. Сердце бешено колотилось, ноги были словно ватные, так что я даже оступился и чуть не звезданулся с высоты третьего этажа.
   В голове хороводом кружились мысли, странно, как много всего пришло в голову за какие-то полминуты, пока спускался. Подумал, что если это не галлюцинация, то попал я, скорее всего, в другое время и, наверное, в то же самое место на Земле, ведь город наш расположен в похожей местности, великая казахская степь там встречается с древними русскими лесами, у нас полно перелесков, которые чередуются с полями. По снаряжению всадников, я почему-то решил, что они либо половцы, либо сарматы, которые в древности жили на нашей территории, (хотя лысеющего сармата я раньше себе представить не мог). Значит, я нахожусь где-то в диапазоне от 1 тысячелетия до н. э. - 13 в. н. э. Разброс большой, и как назло народы эти мне были практически неизвестны. Я помнил только, что сарматов истребили гунны около 4 в. н. э. во время Великого переселения народов, а половцев разгромили татары на реке Калке в 1223 году. В любом случае, если мне сразу не отрежут голову, то попаду я в рабство - это факт.
   Если придётся драться, то кончится всё плохо, тут нужно быть Брюсом Ли, чтобы с голыми кулаками на вооружённых всадников. Хотя Сухопарый казался хлипким, и если повезёт, я смог бы свалить его с коня. А что потом? Ездить верхом я всё равно не умею. Зато Рыжая Борода явно был бывалым рубакой, от этого не уйдёшь. Оставалось только присматриваться и выжидать, как дальше пойдут дела.
   Наконец, ободрав локти и измазавшись в пахучей сосновой смоле, я спрыгнул на землю. Теперь можно было рассмотреть противников вблизи. Лошади их были низкорослые, как те дикие, что паслись в степи, да и всадники были меньше меня ростом минимум на полголовы. Я это понял машинально, стоя в оцепенении у ствола дерева.
   Рыжая Борода повернулся к товарищу, блеснув серьгой в ухе, и подмигнул ему, так что у меня внутри всё опустилось. Потом тронул лошадь и подъехал ко мне чуть ли не вплотную. Показывая рукой куда-то вбок, в окружающую нас степь, он что-то сказал мне. Я был словно во сне, иначе бы не попался на эту простую уловку. Повернув голову в ту сторону, чтобы посмотреть, куда он тыкал своим грязным пальцем, я почувствовал краем глаза взмах, и меня окружила темнота. Я вырубился. Вернее, меня вырубили.
  
   Очнулся я уже без майки, со связанными впереди руками. Длинный кожаный ремень соединял мои запястья с седлом Рыжебородого. Всадники тронулись, ремень натянулся, и меня потащило вслед за ними по траве - от этого я и пришёл в себя. Церемониться с пленником никто явно не собирался. Пришлось срочно подниматься и бежать, вынуждал натянутый ремень. Лошади припустили неспешной лёгкой трусцой, но следовать за ними по неровной земле через высокую густую траву было нелегко. За всадниками роем летели мухи, скоро я вспотел и они облепили моё лицо, плечи и спину. Борьба с ними отняла последние силы, скоро я выдохся и бежал только благодаря натянутому ремню. Мысли о том, что ждёт меня впереди, быстро иссякли. Начал было считать шаги, я всегда так делал, когда преодолевал физические нагрузки, но потом наступило отупение, какого мне не приходилось испытывать ни разу в жизни.
   Вдруг мы оказались на краю длинной пологой ложбины. По её низу извивалась серая полоска дороги, вдоль которой растянулся караван или обоз: всадники и повозки, плетущиеся неспешным шагом, вереница пеших людей...Меня пробил идиотский смех:
   - А вот и они,- пешие люди с всклоченными грязными опущенными головами были прикованы к общей цепи, никаких сомнений,- это рабы.
   Всадники разделились: Сухопарый поскакал в конец колонны, а мне пришлось следовать за косящим на непрошенную обузу конём Рыжебородого в противоположную сторону.
   Во главе обоза, в окружении пятерых воинов, облачённых в разномастные кожаные доспехи, ехал на сером высоком жеребце богато одетый пожилой человек с седой бородой. Из-под зелёного в узорах кафтана с длинными ложными рукавами, развивающимися за спиной, выглядывала блестящая красивая кольчуга с великолепным геометрическим узором, составленным из серебряных, медных и золотых колец. На голове его была высокая белая с золотом шапка, отороченная черным мехом. С пояса свисали роскошные серебряные, покрытые гравировкой, ножны. В свободной руке, пальцами, унизанными золотыми перстнями, он держал яркий веер. В общем, сомнений не было,- это был купец, владелец этого обоза.
   Когда всадники поравнялись, Рыжая Борода почтительно обратился к хозяину каравана. Показывая на меня, он достал из складок своей шинели мою майку и развернул её, показывая изображение Чегевары купцу. Понятно, что в этом "каменном" веке, фотография живого лица должна была казаться чем-то чудесным, воины с любопытством обступили товарища. Но купец был видно человеком, лишённым воображения,- он и бровью не повёл.
   Последовал короткий диалог между хозяином и Рыжебородым, а я повалился на дорогу, прямо под копыта лошадей. Сердце выпрыгивало из груди после бега, пот заливал глаза, во рту всё спеклось. В голове стояла картина, как я встречаю свою подругу, и мы входим в прохладное фойе кинотеатра, там огромный бар-буфет, повсюду стоят бутылки с напитками...
   Меня привели в чувство, развязали, дали напиться тёплой воды из кожаного бурдюка с таким гнилым вкусом, что меня чуть не вырвало от отвращения. Вокруг суетились люди, видимо караван сделал остановку. Купец и Рыжая Борода терпеливо ждали, когда я оклемаюсь. Я встал на ноги и вот, наконец, хозяин каравана обратился ко мне:
   - К'а ситк'а сотк'апаки,- сказал он, лицо его было бесстрастным. Я молча покачал головой.
   - Шурай ша прашка,- попробовал он снова. Видимо старый торговец пробовал заговорить со мной на разных языках, чтобы определить, что я за птица.
   - Я твоя не понимай,- сказал я.
   После ещё нескольких безрезультатных попыток между купцом и моим пленителем разгорелся спор. Рыжебородый что-то доказывал просящим тоном, а тот ему отказывал резкими властными фразами. Наконец они ударили по рукам, купец что-то передал Рыжей Бороде и подозвал здоровенного загорелого лысого дядю с лицом малолетнего садиста, одетого в необъятный пыльный чёрный балахон, со связкой ржавых железок на поясе.
   Первое, что сделал этот громила,- попытался завладеть моим амулетом, который я всегда носил на шее на счастье. Мне его наш преподаватель по археологии подарил, сказав, что купил эту вещицу в самом Бомбее на базаре, где он был на какой-то конференции. Амулет имел круглую форму с отверстием посередине, и был похож на небольшую медную монету, по полю которой шла круговая надпись на неизвестном языке красиво изогнутыми буквами. Учитель сказал, что эта надпись на санскрите читается как "исполнение желаний". Такого амулета больше ни у кого не было, и я им страшно гордился.
   Подёргав медный кружёк, висевший на простой тесёмке, чёрными от грязи пальцами, лысый дядя погнал меня тычками в самый хвост каравана. Шёл он, чуть припадая на одну ногу, так что я успел хорошенько рассмотреть и крытые деревянные повозки и возниц, спрыгнувших на землю, чтобы размять ноги во время незапланированной остановки. Из одной повозки выглядывали женщины, простоволосые, загорелые, грязные.
   Я понимал, куда меня ведут, но не знал, что делать. Меня хотят сделать рабом, но может это лучшее,- куда я пойду в незнакомом мире, что буду делать, как мне выжить здесь одному, как найти выход? Я вымотался и морально и физически, хотелось принять ванну, сытно поесть, одеться в свежее чистое бельё и лечь спать. А в реальности меня ждало совсем другое, и я просто не был готов к новым испытаниям.
   Наконец мы дошли. На обочине дороги сидели, прикованные к цепи рабы. Загорелые угрюмые бородатые грязные лица без намёка на интеллект, обноски, едва прикрывающие тело. Запах стоял, как в общественном туалете.
   Я не мог представить себя рядом с ними, извините. А дядя в чёрном этого не понимал, он отстегнул от пояса две стальные ржавые скобы, шагнул ко мне и силой нагнул мне голову, чтобы пристегнуть ошейник. Дальнейшее произошло само собой: я вырвался и въехал ему в улыбающуюся морду кулаком. Он был здоровым, ростом с меня, свалить сразу его не удалось, но я уже нанёс ему удар ногой в пах, он согнулся и я опрокинул его в дорожную пыль новым ударом в голову.
   Рабы что-то одобрительно кричали, ко мне со всех сторон уже бежали обозники: охранники и возницы. Я кинулся в сторону - вверх по склону ложбины. Один из обозников взмахнул кнутом, и мне больно обожгло плечо ударом. Втянув голову в плечи, я рванул через траву, откуда только силы взялись. Сзади слышались топот и крики. Взбежав на гребень ложбины, я на секунду обернулся и окинул взглядом погоню. Меня догонял молодой парень, он уже нацеливался подсечь меня своим кнутом. Остальные отстали, воины внизу вскакивали на лошадей, но я уже не обращал на них внимания,- я увидел белую звезду в небе, и она была так похожа на самолёт, что я остановился, открыв рот от удивления.
   Взлохмаченный парень сбил меня с ног, набежали другие, скрутили мне руки и пинками снова подняли, поставив меня на ноги. А я, не отрываясь, смотрел вверх. Звезда превратилась в летательный аппарат необычной конструкции, похожий на несоразмерно длинного переливающегося жука. Это было фантастическое зрелище. Сделав плавный разворот, он завис над обозом. Теперь и обозники, окружавшие меня, пооткрывали рты - заметили. Аппарат снизился и завис неподвижно метрах в четырёх над землёй, трава под ним полегла, словно примятая невидимым грузом.
   Я интуитивно рванулся к этому неземному видению, не знаю, на что я рассчитывал, сбил двоих на землю, упал, покатился вниз кубарем, не давая схватить меня снова, вскочил, побежал вниз, как вдруг раздался громкий хлопок, и в нос ударил незнакомый запах, как будто в рот насыпали ядовитого пепла. Вокруг бесновались кони, люди метались, кто пытался поймать коня, кто лез в повозку, некоторые почему-то лежали неподвижно, одну повозку без возницы помчали кони, из неё с ужасом выпрыгнула женщина. Всё это я увидел в какое-то мгновение, необычайно отчётливо и потерял сознание.
  

Глава 2

  
   Я открыл мокрую после дождя калитку и вошел в сад. Старые вишни с тяжёлыми от мокрых листьев ветками словно притихли. С них редко капали крупные капли воды,- задень такое дерево и окажешься мокрым с головы до ног. Свинцовое неуютное низкое небо готовилось разразиться новым ливнем. Я поспешил по старой узкой дорожке из серых бетонных плит к домику в глубине сада. Привычно погладил облезающую бледно голубую краску стены, осторожно открыл дверь. Было тихо, но я чувствовал, что дед дома. На застеклённой террасе всё было так знакомо - на стенах висят большие старые знакомые календари: вот Людмила Гурченко, 1988 год, Ольга Кабо, 1989...Старый тяжёлый комод, с кипой газет на нём. Запах сушёных яблок, они разложены на газетах на деревянном полу, вдоль стены. Стол, покрытый старой клеёнкой, на нём, вместо вазы, бутылка с высохшими цветами. Рядом с этим букетом стоит белый бидон, полный малины,- тот самый.
   Скрипнула дверь, я обернулся. Вошёл дед, чуть припадая на правую ногу, в руках сложенная вчетверо газета, на лбу треснувшие очки с самодельной дужкой. Изрытое морщинами, покрытое однодневной ровной седой щетиной, лицо. Серые выцветшие глаза, взгляд удивлённый и немного растерянный, и ещё радостный. Он всегда интересовался не только политикой, но и разными интересными вещами: новыми изобретениями, животными, различными загадками Земли. Вот и сейчас, видимо, он прочитал что-то любопытное и рад был поделиться этим с внуком. Дед взмахнул газетой, собираясь мне что-то сказать, но вместо этого изо рта у него вылетело:
   - Грбол вантр гра шираннджапур.
   Я хотел засмеяться, а вместо этого произнёс, уже понимая нереальность происходящего:
   - Шур ша грахлум брагерр.
   Дед поправил очки, развернул газету и склонился над ней, ища глазами интересное место, затем начал читать вслух, словно выжигая каждое слово в моём сознании:
   - Гра шурнуд грун бривет, крагои шира карагерш, - слова превратились в какой-то клубок толстых белесых скользких ниток, вращающийся вокруг меня, словно я был в гигантском коконе. Я попытался вырваться из этого круговорота липких образов, но гигантский спрут с тысячью щупалец не выпускал меня, сдавливая голову, облепляя лицо, его бесчисленные хоботки проникли мне в рот, нос, глаза, уши. Я забился, словно рыба, вытащенная из воды, и закричал.
  
   С моей головы, с тихим щелчком, съехало нечто похожее на шлем. Я очнулся и обнаружил себя одетым в свои джинсы и какую-то странную незнакомую куртку. Руки свободно лежали на полированных поручах удобного глубокого кресла. Это я понял сразу, чисто автоматически, но моим вниманием тотчас завладела комната, в которой я находился, и человек, стоявший ко мне лицом, а спиной к высоким, во всю стену, мозаичным окнам, в которых белые и изумрудно зелёные цвета образовывали необычно свежий узор.
   - С пробуждением,- сказал мне высокий стройный незнакомец. На вид, лет ему было около тридцати - тридцати пяти, одет он был в белый удобный шерстяной комбинезон, на ногах - сандалии на босу ногу. На левом предплечье незнакомца бала нашивка с рисунком фиолетового солнца на чёрном небе.
   Лицо его, с тонкими губами, волевым подбородком, какими-то нездоровыми глазам и длинным носом с лёгкой горбинкой, показалось мне необычным, а может быть, это сработал мой "московский синдром". Когда я приезжаю в незнакомый город, например в Москву, сажусь в транспорт, смотрю на людей, все они мне кажутся незнакомыми и странными. Уже к вечеру это ощущение пропадает, я сажусь в то же метро, смотрю на людей, и не понимаю, отчего ещё утром они казались такими чужими. Как же описать лицо этого незнакомца, где черты сильного человека, привыкшего командовать, сочетались с признаками этакого хлюпика, капризного старшеклассника, непризнанного гения? Во всяком случае, он был мне несимпатичен. Незнакомец чем-то напоминал киношного нациста, то ли из-за чересчур светлой, молочной кожи и белых волос альбиноса, заплетённых в странную замысловатую причёску, то ли из-за застывшей на лице гримасы расового превосходства, которую он неудачно пытался скрыть под нарочито дружелюбной улыбкой.
   - Ну что ж, Мэкс,- заговорил незнакомец вовсе не по-русски, но я почему-то понимал его так, как будто он говорил на родном мне языке, вот только имя моё он переврал, не Мэкс, а Макс, Максим, от слова максималист.
   - Моё имя Штрэх. Постараюсь сразу ответить на твои возможные вопросы. Я командир корабля "Нетопырь". Это патрульный корабль Периферии, впрочем, это название не о чём тебе не говорит. Мы выполняли обычную годовую программу, по мониторингу систем включённых в Содружество, произошла авария в накопителе Кви-подачи, в результате мы оказались в совершенно незнакомой звёздной системе на корабле, готовом в любую минуту разлететься на элементарные частицы. Перед экстренной эвакуацией на эту планету нам удалось лишь выпустить сигнальный зонд на орбиту. Сразу оговорюсь: определить наши координаты по расположению звёзд ему не удалось, это значит мы за пределами освоенного космоса, ждать спасателей почти не имеет смысла.
   Капитан заходил по солнечным бликам на паркете пола, а я молча смотрел на него снизу вверх, ничего не понимая и уже ничему не удивляясь. За окнами был яркий летний день. Солнечные лучи пронизывали воздух полукруглого зала, освещая стены, покрытые спокойным растительным орнаментом и высокий полукруглый свод потолка.
   - Изучив планету, абсолютно варварский мир с обобщённым коэффициентом развития не выше 32-х, мы выбрали это поселение аборигенов как наиболее цивилизованное. Но никто из нас не ожидал, что мир может быть настолько некомфортным, здесь даже душ принять было негде, но вариантов не было. Нам пришлось остаться здесь.
   - Сутки назад, наш орбитальный маяк засёк слабый сигнал, в коротком диапазоне волн, идущий с поверхности планеты. Спутник переслал снимок местности, откуда шёл сигнал, и туда сразу отправился антиграв. Меня очень заинтересовала эта аномалия в мире, где даже электричества нет. Дальше ты видел, в процессе движения за источником сигнала была обнаружена группа туземцев, после их обработки был определён и обнаружен источник сигнала,- Штрэх подошёл к изящному столику у стены, рядом с моим креслом, и поднял лежащий там мой мобильник. На столике, между прочим, стояла ещё синяя, блестящая как ёлочная игрушка, маска-шлем, вся в отростках проводов,- вот что слезло с моей головы, когда я проснулся.
   - Но я ведь выключил телефон, он всё равно не ловил сеть,- удивился я звукам незнакомой речи, слетевшим с моего языка.
   - Тем не менее, этот прибор испускает слабый сигнал, который привёл нас к тебе. Сначала, у меня, было, возникла надежда, что представитель довольно развитой цивилизации сможет нам помочь вырваться отсюда, но надежда не оправдалась.
   - Как вы могли это узнать, или модель мобильника слишком старая?- попробовал пошутить я.
   - Пока ты был без сознания, мы подключили тебя к "Обучателю", вот к этой машине,- Штрэх указал на шлем-ёлочную игрушку, - и записали тебе в память официальный язык Содружества.
   - Так вот почему я вас понимаю, теперь понятно,- я встал с кресла и оказался чуть ли не одного роста с капитаном, он почему-то невольно отшатнулся от меня.
   - Несколько дней будешь путаться в словах, других побочных эффектов нет. После обучения, я провёл небольшой допрос с помощью того же самого прибора,- он это говорил так, словно не было ничего плохого в том, чтобы вытаскивать информацию из человека без сознания, мол, обычное дело, скукота.
   - Теперь я знаю, что ты не из этого мира. Очутился здесь непонятным тебе образом незадолго до того, как мы тебя подобрали. Тебя зовут Мэкс Серьга. Ты учитель, человек мирной профессии. Твой мир более развит, чем этот, хотя ты очень слабо разбираешься в технике, но всё же гораздо лучше любого из местных жителей. Как и мы, ты чужой здесь, и у тебя нет привязанностей в этом мире, Мэкс.
   - Только не Мэкс, а Макс,- поправил я его.
   - Я предлагаю тебе работать на меня, Макс. У меня нехватка людей. После смерти оператора бортового оружия, нас осталось четверо. У нас довольно шаткое положение при дворе местного монарха, и мне нужны надёжные люди. Я оформлю тебя младшим членом экипажа, инструкция по чрезвычайным ситуациям позволяет. Если нас разыщут, ты сможешь улететь с нами, как член экипажа, получишь гражданство Содружества.
   Вообще то это было удивительное предложение. Слишком заманчивое. Кто из нас не мечтал в детстве быть космонавтом, увидеть иные миры? Вот только, я в хорошие сказки не верю, в отличие от плохих. Скорее всего, тут был подвох, вот только в чём он заключался? С другой стороны, меня спасли от рабства, обращались по-человечески и обещали пристроить в этом незнакомом мире. Чего ещё я мог желать? Пока меня смущало только одно: когда я подходил близко, Штрэх старался сохранить дистанцию, как будто он брезговал мною. Это было неприятно, но я старался не обращать внимания. Оставалось выяснить несколько вопросов:
   - В чём будут заключаться мои обязанности?
   - Будешь выполнять мои поручения. А между делом выучишься управлять оставшимся у нас после потери корабля оружием.
   - Оружие это здорово, а поручения будут какого рода?
   - Самые разнообразные, связанные с необходимостью обеспечить наше выживание здесь. Но не волнуйся, ничего противоречащего моральным принципам цивилизованного человека делать не придётся.
   - Что случилось с вашим оператором, отчего он погиб?
   - Это был суицид, депрессия от безвыходности нашего положения.
   Это было понятно, у меня тоже бывали приступы, от моей житухи-бытовухи, объяснение принимается.
   - Ещё одно, какое положение вы тут занимаете?
   - Аборигены ещё не доросли до осознания концепции межзвёздных перелётов, они принимают нас, исходя из своих религиозных представлений, за мифологических героев. Может это и не лучший вариант, но так уж вышло. Так что мы существуем, с одной стороны независимо и без материальных проблем,- капитан говорил явно без энтузиазма.- Нам предоставлен старый дворец со всеми службами, я занимаю пост Первого советника при особе императора, но есть и сложности.
   -?
   - Во-первых, ты не представляешь, какие обязанности это наложило на нас, от защиты страны, до участия в бесчисленных обрядах. Приходится всё время быть на виду и отказывать себе в разных вещах, которые не соответствуют нормам местной морали. Это всех нас, мягко говоря, тяготит очень.
   - А во-вторых?
   - Во-вторых, после смерти Куша второго, некоторые при дворе стали сомневаться в нашей божественности. И не только при дворе, у империи много врагов, не всем нравится политика, которую мы проводим... Как пробный шар, к нам подсылали ночного убийцу, правда сработала охранная сигнализация, но нет гарантии, что попытка покушения не повториться в новом месте... так что ситуация не самая лучшая.
   - Так в чём проблема?- удивился я,- Просто надо сменить место жительства, поселиться где-нибудь на островке, в большую политику не лезть...
   Штрых взглянул на меня с нескрываемым нетерпением:
   - Или, как Эритон предлагает, выжечь город в радиусе пяти километров вокруг дворца? Нам пока ещё нужны человеческие ресурсы, не в пещере же прикажешь нам тут жить?
   - То есть всё дело в комфорте? Люди вам нужны только как рабочие руки?
   - Да,- поморщившись, ответил кэп,- если речь идёт о местных жителях.
   - Ну что ж, что-то меня смущает во всей этой истории, но я принимаю ваше предложение,- сказал я. Вот так просто я стал членом экипажа инопланетного корабля и гражданином неизвестного мне Содружества. В последствии мне не раз вспоминался этот разговор, и всегда казалось, что слишком легко я согласился, слишком многого не спросил. Впрочем, другого варианта у меня всё равно не было.
   Капитан поднёс к моей руке какую-то чёрную коробочку, размерами и формой сильно смахивающую на обычный канцелярский степлер:
   - Сунь большой палец правой руки в разъём,- сказал он мне.
   - Зачем это?- запротестовал я, заподозрив какой-то подвох, ведь недаром меня с самого раннего детства учили пальцы куда попало не совать.
   - Мне нужно нанести тебе штрих код, видишь, у меня такой же,- кэп поднял большой белокожий палец, и я увидел на подушечке рисунок тонкой синей спирали.- Этот код содержит всю информацию о носителе, у нас он заменяет удостоверение личности, паспорт, допуск к оборудованию корабля. Не бойся, это не больно.
   - А его можно будет потом свести?
   - Если возникнет такая необходимость, да.
   - Ну, тогда ладно,- успокоился я и вставил палец в аккуратное овальное отверстие. Раздалось еле слышное жужжание, которое отозвалось в пальце лёгким покалыванием. Повинуясь кивку капитана, я отнял палец от странного прибора и принялся рассматривать похожий на спираль узор.
   - Вот и все. Слуга проводит тебя в твои комнаты, осмотрись, отдохни, вечером я представлю тебя членам экипажа,- Штрэх подошёл к высоким полукруглым дверям и дёрнул за свисающий с притолки шнур алого цвета. Где-то глухо звякнул колокольчик.
   - Приходится пользоваться местными средствами,- обернувшись, прокомментировал он.
   Двери бесшумно открылись и в залу, низко кланяясь, вошли два человека в странных красных одеждах, с чёрно-белым узором. Один из них, более пожилой на вид, держал в руках красивую шкатулку.
   - Возьми, там вещи, которые были при тебе,- указал на нее Штрэх,- да, и обязательно займись своей гигиеной.
   Что он имел в виду? По-моему я был во вполне приличном состоянии. На всякий случай я кивнул и отправился вслед за двумя молчаливыми слугами.
   За дверями был светлый широкий коридор с высокими потолками и высокими окнами вдоль одной стены. Вдоль противоположной стены стояли люди. Вернее мне так с начала показалось, а потом я понял, что это удивительно похожие на живых людей статуи, выполненные в человеческий рост и искусно раскрашенные в естественные цвета. Вот мальчик в набедренной белой повязке с разноцветным узорчатым поясом. У него довольно длинные чёрные волосы и любопытные чёрные глаза на загорелом лице. На голове он одной рукой придерживает позолоченный кувшин. Вот молодая женщина, закутанная в белый в чёрную полоску, плащ. В опущенных руках она держит непонятный предмет, похожий на странный головной убор. В лице её ожидание и надежда. Вот две танцовщицы с высокими причёсками, одетые в гирлянды бус и браслетов без намёка на какую либо другую одежду. Они обернулись друг к другу в таинственном незнакомом танце,- очень эротичная скульптура. И ещё десятки других статуй: воины с масками в руках, вельможи в пышных одеждах, какие-то непонятные, раскрашенные красивыми узорами с ног до головы, шуты и даже человек с головой бизона.
   Я заметил, что слуги терпеливо ждут меня, и поспешил вслед за ними.
   Мы стали спускаться по лесенке на другой этаж, и тут мне пришлось испытать некоторый шок, когда мои молчаливые сопровождающие вдруг утратили ту уверенность, с которой они вели меня до этого момента, и быстро расступились в разные стороны, давая дорогу странному существу.
   Это я мягко сказал, странному. Прямо на меня двигал скачками по лестнице голубокожий монстр двухметрового роста. Туловище, которое бугрилось мышцами, как у Шварценеггера, а также руки и ноги, если не считать крючковатых когтей, у него были как у человека. Зато хищная вытянутая голова была как у остроухого гоблина с узкими прямыми рогами. Из оскаленной пасти торчали крупные острые и абсолютно белые клыки. Из-под гривы прямых чёрных волос на меня смотрели два жёлтых глаза с кошачьими зрачками. В общем, ходячий фильм ужасов.
   Я не успел никак среагировать, а он уже поравнялся со мной, хлопнул своей здоровенной рукой меня по плечу и прорычал на уже понятном мне языке:
   - С прибытием, я Хэнк,- и поскакал дальше по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Я постоял несколько секунд на месте с открытым ртом, потом сказал:
   - Вот это я и называю контактами близкой степени,- и пошёл себе тихонько дальше, раздумывая о том, в какую же команду я записался.
   Наконец, через череду залов и проходов, меня привели в зал поменьше. Пожилой слуга поставил шкатулку с моими вещами на столик с фруктами и попытался мне что-то объяснить, но, видя моё непонимание, показал на шнур как в той первой зале, мол, звони, и мои сопровождающие исчезли. Я осмотрелся по сторонам. Новые русские отдыхали,- у нас в школе актовый зал был только чуть больше моей первой комнаты. Стол с горой неизвестных мне фруктов стоял на полу, покрытом шикарными толстыми коврами. В зале было ещё несколько разных столиков, плетёных лёгких кресел и манящих лежанок. Я потрогал витой подлокотник одного из кресел и понял, что это было не дерево, как мне сначала показалось. Судя по всему, это была кость.
   - Офигеть,- только так я смог прокомментировать своё открытие.
   Ещё в зале было несколько статуй, совсем не похожих на те, что я видел наверху в коридоре, но тоже мастерски выполненных и красивых. На стене сияла золотом и серебром коллекция холодного оружия. Под потолком находилась огромная люстра с горящими масляными светильниками, от неё в комнате было достаточно светло. В воздухе витал ласкающий обоняние аромат неизвестных благовоний.
   За шторками в стене обнаружилась дверь в следующую комнату. Это была спальня, огромная двуспальная кровать с горой овальных подушек на ней, занимала половину комнаты.
   - На эту бы кровать, да Дженифер бы Лопес, голую,- я тихо балдел.
   Здесь были двери в ванную комнату с квадратным бассейном, скромных размеров, наполненным прозрачной водой, двери в гардероб с горой не только одежды разных фасонов, но и с латами и кольчугами, словно в маленьком арсенале, а также дверь на балкон. Я вернулся в первую залу и открыл шкатулку с моими вещами. В ней находились мои ключи, жвачка Orbit-арбуз с четырьмя оставшимися пластинками, двести тридцать "деревянных", зажигалка и пачка "Примы". Не густо. Я закурил и вышел на балкон. Надо было всё хорошенько обдумать, а у меня оставалось едва ли полпачки сигарет.
   В общем, подведём итоги: мне невероятно повезло, меня не убили, не сделали рабом. Мало того, я, похоже, великолепно устроился, буду жить во дворце, под крылышком пришельцев из космоса, они ещё и забрать меня с собой обещают. Нужны мне их иные миры, я домой вернуться должен, представляю, что будет с дедом, когда он узнает, что я пропал. Ведь кроме меня, у него никого не осталось.
   Тем не менее, из всех возможных вариантов, мне достался просто исключительно наилучший. Однако оставалась нерешённой главная проблема, как вернуться домой. И я не представлял себе на данный момент пути её решения. Я по-прежнему считал, что нахожусь в прошлом, и вид городской гавани, который я рассматривал, облокотившись на каменные широкие перила балкона дворца, никак не опровергал этих предположений.
   Передо мной за зеленью дворцового сада, спускающегося вниз, к морю открывался вид на огромную бухту, далеко внизу был виден целый лес мачт, видимо там был причал. Дальше в водах залива белели бесчисленные паруса кораблей, лодок и лодочек. Ещё со своего места я видел с одной стороны, красную черепицу крыш с узкими разрывами улочек между ними. Над домами торчало множество шестов с флюгерами. Дальше была узкая полоска крепостной стены и стройный ряд мощных квадратных башен. Даже отсюда были видны установленные на их вершинах какие-то ажурные конструкции, возможно метательные машины. Больше мне ничего не было видно, и этого было недостаточно, чтобы делать какие-то выводы, основываясь на знаниях истории.
   Огромный город с гаванью, это может быть Константинополь, а может быть Никомидия или один из городов на побережье Средиземного моря, надо было спросить Штрэха, название города и год, хотя если я попал во время до Рождества Христова, то год мне не поможет.
   - Чёрт, ни греческий, ни латынь в институте не преподают, тоже мне, высшее образование,- выругался я. Да, знание этих языков мне сейчас бы очень пригодилось. Сигарета выгорела, и я с сожалением встряхнул полупустую пачку: - Курить придётся бросать.
   Доспехи и оружие, которое я уже видел здесь, во дворце, были очень разными, как будто собранными со всего света, по ним тоже сориентироваться было невозможно. Что ещё? Да, Штрэх сказал, что их команду принимают за каких то Посланников, но даже у нас слово ангел переводится как вестник, посланник. Ангелы есть и у иудеев, и у мусульман, да у кого угодно могут быть посланники,- связующее звено между небом, где боги, и землёй. Скажем, у индейцев майя тоже были посланники, они приносили их в жертву,- посылали к богам с просьбами и ждали ответа. Вот только те статуи наверху меня смущали, ничего подобного ни в одном археологическом справочнике я не встречал, хотя и это можно было объяснить тысячью причин.
   В общем, оставалось ждать новых фактов, вот только поможет ли это вернуться домой.
   - Там видно будет,- решил я и отправился заниматься фруктами, одеждой и "гигиеной".
  

Глава 3

  
   Вечером я предстал перед "членами экипажа" расположившимися в большом круглом зале, совершенно непохожем на всё, что я видел до этого во дворце. Начиная с искусственного освещения, и кончая несколькими приборами или тренажёрами непонятного назначения, а также робота с подносом, всё говорило о том, что над залой специально поработали мои новые друзья, пришельцы. На идеально ровных белых стенах висело множество движущихся трёхмерных изображений, я даже принял их сначала за окна. Представляете, комната, в которой каждое окно смотрит в разные миры. Здесь были пейзажи странных городов с непонятными металлическими высотными конструкциями, воздушная трасса, по которой над облаками двигалась цепочка необычных вытянутых летательных аппаратов, ночной пейзаж огромного космического порта, и многое другое.
   Меня поразила одна "картина", на которой два человека со снятой кожей, словно только что сбежавшие макеты из кабинета анатомии, дёргались как рыба на сковородке, в безумном беззвучном танце. Впрочем, танец не был беззвучным, металлическая дикая мелодия, которой была наполнена эта зала, лилась именно от этой картины. У меня зародились нехорошие подозрения.
   - Вот наша кают-компания,- прокомментировал Штрэх, ступая по мягкому пружинящему ворсистому полу,- обставляя этот зал, мы пытались сделать место, которое напоминало бы нам о доме. Первое время мы собирались здесь два раза в день, а теперь только по особым случаям.
   После встречи с Хэнком на лестнице, меня очень волновал состав экипажа, хотелось, чтобы это были обычные люди, и я был рад, что в кают-компании, кроме Хэнка, больше не было чудовищ. Мой синий знакомый запустил свой длинный, раздвоенный как у змеи язык, в бокал с оранжевой жидкостью, и дружески подмигнул мне.
   Впрочем, и из людей здесь была только изумительно красивая девушка с глазами чистейшего изумрудного цвета и с такими же зелёными губами. На её теле было что-то вроде блестящего белого облегающего платья, которое позволяло рассмотреть её идеальную фигуру, но во взгляде её был такой холод, что можно было на лету замёрзнуть, поэтому у меня к ней не возникло никакой симпатии или просто влечения. У нас тоже некоторые из себя строят этаких королев, причём снежных, показывая остальным, что они люди второго сорта, не люблю таких. Четвёртый член экипажа пока отсутствовал, зато у столика с напитками стоял странный, будто собранный из одних шарниров, робот с подносом.
   Пока капитан задумался над чудовищно сложным вопросом, с кем из двоих членов экипажа меня познакомить первым, к нам подскочил какой-то маленький пушистый зверёк и стал прыгать вокруг Штрэха. Он бал похож на большого полосатого бурундука с пушистым хвостом.
   - Это Пушистик, любимец команды,- объяснил мне капитан,- Пушистик, познакомься с младшим членом экипажа, Максом.
   Зверёк весело подбежал ко мне, ткнулся носом мне в джинсы, потом вдруг резво отскочил и внезапно заявил:
   - Капитан, младшему члену экипажа необходимо пройти курс санитарной обработки на предмет удаления источников инфекции.
   Вот такой милый зверёк, но Штрэх уже забыл о нём, он хлопнул в ладони, привлекая к себе внимание:
   - Друзья, позвольте вам представить нового младшего члена экипажа, Макса. Я кивнул и помахал им ручкой.
   - Это Эритон, наш корабельный врач,- представил красавицу кэп. Она кивнула.
   - Продукция самого Андамана, каким ветром её занесло в Периферию? Загадка,- шутливо добавил капитан, похлопывая Эритон по плечу.
   - В каком смысле продукция?- не понял я.
   - Я биоробот,- шокировала меня док, мило улыбнувшись. Теперь стало понятно отсутствие должной реакции на молодого симпатичного парня. Оказывается, дело было вовсе не в высоком её о себе мнении. Ну, что ж, биороботу, как говориться, сам Бог велел.
   - Так значит вы не член экипажа?- спросил я у продолжавшего улыбаться неестественно белоснежной улыбкой существа.
   - Ты ещё многого не знаешь, интер,- ответила она, - поэтому я тебя прощаю. Я член экипажа, как и Ф145.
   Я бросил испуганный взгляд на железного официанта с условным обозначением человеческого лица:
   - Как, и этот тоже?
   - Нет, это примитивный робот-уборщик, его Хэнк собрал из железа, уже тут, на месте, - ответил Штрэх.
   - Ф145 - это боевой робот, его сейчас здесь нет,- принялась ласковым голосом объяснять Эритон,- как и я, он имеет блок эмоциональной мотивации, поэтому по законам Содружества он относится к существам чувствующим, что вкупе с обладанием ИИ по правилам Содружества, делает нас равноправными гражданами общества. Статья 218, пункт 13.8.10, "Уложения о введении критериев позволяющих урегулировать статус гражданского лица"...
   - Дальше налегает на местный алкоголь наш механик, неформал Хэнк,- потянул меня к другому широкому дивану капитан, на котором развалился мой давешний знакомый, с початой бутылкой в одной руке. Рядом с ним стояла какая- то странная прозрачная штука размером со средний аквариум, разделённая на несколько этажей, по которым перемещались маленькие разноцветные монстрики. Я кивнул голубокожему чудовищу.
   - Мы уже знакомы,- улыбнулся он мне в ответ, обнажив длинный ряд белых зубов, с чудовищными клыками, одним глазом разглядывая жёлтого лучника в своём аквариуме, который вдруг прошил огненными стрелами целое скопище фиолетовых чудовищ.
   - Завтра закачай ему наш тасканский разговорник и начинай обучение по программе управления турелью,- распорядился Штрэх.
   - Сделаю,- прорычал монстр.
   - Ну вот, собственно и всё, есть ещё, как ты уже слышал, боевой робот Ф145, но он сейчас на Перевале дежурит,- казалось, Штрэх вздохнул свободнее, словно до этого ждал неприятностей.
   - Поздравляю с вступлением в экипаж патрульного корабля Периферии "Нетопырь",- он протянул мне пластинку с такой же эмблемой, которая была у него на рукаве.
   - Вот твой шеврон, будешь носить его, когда мы выберемся отсюда. Сейчас отдыхай, получай удовольствие, завтра начнёшь обучение с Хэнком. Да, и обязательно зайди к Эритон в медотсек на втором этаже, она посмотрит, что можно сделать с твоими зубами.
   "А что с моими зубами?"- подумал я, хотя мне уже становилось понятно, что у команды были совсем другие требования к чистоте. Сами они выглядели какими-то идеально стерильными что ли, может, поэтому они и относились ко мне несколько брезгливо, хотя старались и не показывать этого.
   - А теперь, прошу всех за стол,- капитан сделал широкий жест рукой, отметим вступление в должность нового члена экипажа. Хоть что-то у них было по-человечески.
   - Так у тебя возникли какие-нибудь догадки о том, как та попал сюда?- неожиданно спросила врач, когда мы набросились на вкуснейшие блюда. Впрочем, набросился один я, а остальные с любопытством и каким-то высокомерием за мной наблюдали.
   - Я считаю, что каким-то образом попал в прошлое,- ответил я, чуть замявшись.
   - Есть основания так думать?
   - Здесь такое же Солнце, воздух, сила тяжести, растительность, животные, люди, всё как на Земле,- ответил я.
   - Поправка, всё это похоже на твою Землю, а звёзды ты видел?
   - Нет. Но я в них и не пойму ничего, кроме Большой Медведицы, ни одного созвездия не знаю.
   - А в животных и растениях ты хорошо разбираешься?
   - Ну, я не специалист, но я видел лошадей, кузнечиков.
   - Ты ведь знаешь, что мы общаемся на языке Содружества,- невпопад сказала Эритон.
   - К чему вы клоните?
   - Как ты думаешь, почему на нашем языке есть такие понятия, как лошадь и кузнечик?
   - Хотите сказать, что у вас они тоже есть?- удивился я. Честно говоря, я представлял себе иные миры немного другими.
   - Хочу сказать, что наличие внешнего сходства ещё не доказательство, хотя твоя гипотеза интересна, это хороший показатель уровня вашего развития.
   Вот и пойми, хвалит она или насмехается.
   - И, всё-таки, как ты сюда попал? В твоём мире уже были случаи переноса во времени?- это спросил уже Штрэх. Они начинали меня доставать: не дают поесть по-человечески.
   - Да, согласен, фантастическая идея, но ситуация, что я нахожусь в каком то средневековом дворце в компании пришельцев из космоса, сама по себе фантастична. А как попал, не знаю, разрыв во времени и пространстве какой-нибудь.
   Хэнк откровенно заржал, а я начинал злиться:
   - Может быть, вы сможете предложить объяснение получше. Милости прошу. И кстати, вас не удивило, что из всех возможных вариантов, вы оказались в системе с планетой пригодной для жизни?
   - Нет, не удивило, иначе и быть не могло,- почему-то ответил Штрэх.
   - У меня действительно есть одно предположение,- сказала врач,- Известен аналогичный случай. Существует так называемая Планета Дворцов, пустая планета. Группа археологов исчезла там, на развалинах одного из комплексов. К счастью, исчезновение было снято роботом для расчистки. Члены группы шли через площадь между развалин, пять человек, и, вдруг, исчезли, одновременно все. Специально созданные для расследования инцидента комиссии не нашли никакого объяснения происшедшему, никаких неизвестных механизмов в развалинах, никаких намёков на какие-то аномалии в этом месте, ничего. Некоторое время спустя одна из членов группы была обнаружена на вновь открытой планете кораблём первопроходцем, остальные члены группы погибли в столкновении с местными племенами. Оставшаяся в живых археолог не могла объяснить происшедшее. Она помнила, только то, как их группа шла через площадь к накануне расчищенной башне. И вдруг они оказались по пояс в ледяной воде какой-то горной речки, среди заметённых снегом скал.
   Я поёжился, выходит, мне повезло, попади я в своей майке куда-нибудь на мороз, я бы пропал.
   - Было много попыток объяснить случившееся, но удовлетворительного объяснения так и не нашли.
   - Хотите сказать, что я на другой планете, что меня также вдруг перебросило без видимой причины,- мне не хотелось принимать такую версию, чувствовать себя на Земле было бы намного легче.
   - Не без причины, конечно, просто мы её пока не установили. Такое объяснение более вероятно, раз уж это было один раз. Працивилизация, очевидно, разработала и твою Землю,- сказала Эритон, наблюдая за моими усилиями прожевать слишком жёсткий кусок мяса. Сама она к еде и не притронулась, ещё бы, она ведь робот.
   - А вот это уже спорный вопрос,- прервал её Штрэх, и они заспорили о чём-то своём, оставив меня, наконец, в покое.
   Я налёг на пищу, название которой даже не знал и скоро опустошил свои тарелки, или, верее чашки, в которых подавалась пища. Хэнк, вызвал стоящего в стороне робота и велел ему обслужить меня. Когда робот ушел, я спросил у голубокожего, с какой он планеты.
   - Мы не так это называем, мы говорим, из какого ты мира или из какого человечества,- ответил он,- Я из Новой.
   - Ну, насчёт человечества, ты положим, слегка приукрасил,- сказал я.
   - Почему?- удивился голубой монстр, с хищным интересом разглядывая меня своими кошачьими глазами.
   - Ты в зеркало давно смотрелся?- спросил я невинно. Он принялся ржать:
   - Да ты слышал когда-нибудь о пластической хирургии, генной инженерии, целевом росте?
   - В общем слышал. Ты хочешь сказать...
   Он не дал мне договорить:
   - Да, я такой же человек, как все остальные. Вот, поэтому, таких как я и называют неформалами.
  
   В общем, в этот день я узнал много нового. Между прочим, город, в котором мы находились, назывался Тасканар, или в переводе с местного языка "Каменный дом дракона". Насколько я знал, в Средиземноморье не было городов с драконьим названием, хотя кто может это утверждать. Во всяком случае, когда я перед сном вышел на балкон и посмотрел в безоблачное небо, я не нашёл там Большой медведицы, зато там было две луны. Одинаково круглые, одинакового голубого оттенка, одинаково небольшие, они висели на небосклоне, как будто тут и должны были быть. Я только плюнул с досады и отправился спать.
  

Глава 4

   Следующие несколько дней я провёл во дворце, обучаясь азам пользования инопланетными автоматами. Каждое утро я ходил в гавань, замеченную мной с балкона. Встав специально пораньше, пока на улице было ещё прохладно, я выбирался через лабиринт залов и коридоров из дворца в огромный парк с тихими дорожками, фонтанами и беседками, затем спускался на мощёную городскую дорогу и выходил к безлюдной широкой лестнице, которая вела к прогулочному причалу. Мне очень нравилась эта тенистая лестница, окружённая густыми деревьями неизвестного мне вида, которые образовывали как бы некую зелёную арку вокруг спуска, покрывая его таинственным полумраком.
   На причале внизу стояли лёгкие прогулочные парусники, которыми, как я позже узнал, пользовалась исключительно семья императора и члены знатнейших фамилий. Торговый причал был чуть дальше, за высокой грядой скал. Попасть туда можно было, преодолев крутой подъём через холм по чреде узких солнечных улочек. Торговая гавань была огромной, здесь и днём и ночью кипела жизнь, сновали грузчики, какие то чиновники, стража. Здесь мне нравилось рассматривать людей, можно было увидеть очень живописных типов от простых рыбаков и пьяных матросов, до важных купцов и воинов в доспехах всех возможных разновидностей. Здесь, между прочим, я увидел одного, поразившего меня рыцаря. Это был, чуть ли не двухметровый гигант, здоровенный, массой наверно килограмм двести, одетый в невероятно мощные доспехи, я специально подошёл поближе, чтобы убедиться: толщина стали на его наплечниках бала миллиметров пять, такую броню и из крупнокалиберного пулемёта не прошибёшь. Он стоял, задумавшись о чём-то своём, склонив голову, люди обходили его стороной с явным страхом. Я тоже задумался, против каких же врагов нужна была броня из такой толстой стали?
   В первый же день Хэнк закачал мне в память разговорник местного языка. Произвёл он эту операцию с помощью того самого синего шлема, или Обучателя, с которым я уже успел познакомиться. После этого я долго путал слова и думал по очереди на трёх языках. Зато я мог понимать разговоры горожан и с интересом прислушивался к ним, глядя по сторонам. Хэнк советовал мне не афишировать мою принадлежность к пришельцам, да мне это было бы трудно сделать. Я не выделялся из толпы: по местным стандартам я был высоким, но не из ряда вон выходящим гигантом. У меня светлые волосы и серые глаза, и, хотя коренное население Тасканара - кареглазые брюнеты, здесь было много блондинов и не только среди откровенных чужестранцев. Одежду я выбрал в моём новом гардеробе самую простую,- зелёный костюм из плотной ткани с облегающими штанами. Я чувствовал себя в нём неловко, каким то Робин Гудом, и заменил узкие брюки своими джинсами. Большинство бедных горожан ходили в простых кожаных шлёпках и сандалиях. В моём гардеробе самая простая обувь была покрыта чуть ли не золотой пудрой, поэтому сразу же после первой прогулки я попросил приставленного ко мне слугу достать мне не такую бросающуюся в глаза обувь, что он тут же и исполнил.
   Кстати говоря, слугу этого звали Абдо Рабат, но я про себя назвал его Хаттабычем. Он и по внешности подходил под этого литературного героя и желания мои исполнял, да и имя его было созвучным: Абдорабатт - Абдурахман, Абдурахман Ибн Хаттаб, или просто Хаттабыч.
   На входе в гавань мне всегда попадался улыбчивый лысый толстяк в цветастом шёлковом халате с рукавами до земли. Он со всеми приветливо раскланивался, мне он тоже делал поклон, щуря чуть раскосые глаза, словно от удовольствия, а на третий примерно день он даже заговорил со мной, сказал что-то вроде: "Добро пожаловать, чужестранец".
   Каждый день, возвращаясь после моей утренней прогулки во дворец, я встречал на лестнице носилки, которые бодро несли вниз четыре мускулистых человека. В этих носилках, словно в кресле, томно сидела молодая женщина в длинном белом платье. В своих обвитых змейками золотых браслетов руках она держала большой белый сложенный зонт. Нужды в нём под тенью деревьев не было. И она легонько размахивала им в такт неслышимой мелодии. Эта женщина была очень хороша собой: стройная, загорелая, чёрные глаза с густыми ресницами, тёмные волосы, заплетённые в сложную и необычайно красивую высокую причёску. Всё это могло стать предметом зависти и у наших топ-моделей. В этой женщине была какая-то загадка. На вид, она была ничуть не старше меня, но взгляд её сияющих глаз был таким проницательным, словно принадлежал другому, умудрённому жизненным опытом, пожилому человеку. Её осанка, наклон головы, манера держаться, всё говорило о том, что это ой какая не простая особа. Странное дело, в тот день, когда со мной впервые поздоровался весёлый толстяк на пристани, и эта женщина кивнула мне со своего сиденья, когда мы снова встретились на пути.
   А я спешил на занятия с Хэнком, от которого я узнал, среди всего прочего, очень много о моих новых товарищах по несчастью, хотя товарищами их я не торопился бы называть. Они, похоже, смотрели на меня как на существо второго сорта. И у них были на то свои причины. Я это узнал из "Истории Содружества", с которой дал мне вкратце познакомиться мой новоявленный учитель.
  
   История началась с Андамана, родной планеты нашего биодоктора. Этот мир назван так по имени столицы и главного интеллектуального центра содружества. Андамитяне быстро достигли исторической стадии всепланетного правительства, то ли благодаря тому, что в их мире был всего один единственный материк, то ли по каким-то другим причинам. Они давно вышли в космос, быстро развили двигателестроение и достигли околосветовой скорости, преодолеть которую им так и не удалось. Многочисленные исследовательские экспедиции были ограничены несколькими ближайшими системами в пределах дальности около двадцати световых лет. Были открыты безжизненные миры вроде нашего Юпитера или в лучшем случае Марса, где жизнь без скафандра невозможна. До этих пор на Андамане бурно развивалась наука, люди были увлечены идеей освоения новых миров, ждали возможного контакта с другими цивилизациями. Были очень популярны физика, математика, робототехника, биоинженерия и прочие науки. Однако после того как попытка вырваться в космос потерпела полный крах, из-за ограниченности человеческой жизни при невозможности существенно увеличить скорость межзвёздного полёта, в андаманском обществе началась Великая Депрессия.
   В отличие от американской, эта депрессия была чисто психологической. Люди потеряли интерес к проблеме межзвёздных путешествий, науки пришли в упадок, вместо них стала развиваться индустрия развлечений и всё больше экстремального характера. Андамитяне смогли добиться небывало высокого уровня жизни для всех людей. Комфорт, игры, развлечения, секс,- только этим жило их человечество несколько сотен лет, переложив весь физический труд на дешёвых синтетических роботов.
   Внезапно некий учёный гений, проводивший эксперименты в области искривления пространства, сделал неожиданное открытие. Был обнаружен способ перемещения через некие "туннели" в пространстве. "Туннелями" их назвали из-за странного свойства - из определённой стартовой точки пространства, которой являлась любая звёздная система, задавая начальный импульс определённой мощности, можно было забросить предмет, например космический корабль, в определённую другую точку пространства (звёздную систему). Было открыто всего шесть вариантов мощности импульса преобразователя, или "векторов", которые переносили из одной системы в другую, причём эти системы были совершенно в разных уголках Вселенной, без намёка на какую-либо последовательность, если не считать того, что все эти звёздные системы имели одно общее свойство.
   Первый же эксперимент с космическим кораблём привёл к открытию необитаемой планеты, не просто "земного типа", эта планета оказалась идентичной Андаману на 99.9%. она была готова к колонизации и обживанию без каких либо изменений состава атмосферы, регулирования солнечной активности или притяжения.
   Это открытие всколыхнуло общество, у нации Андамитян появился новый энтузиазм, целая волна желающих записалась добровольцами в программу освоения нового мира. Все последующие исследования привели к открытию новых систем с планетами, не просто пригодных к освоению, но и заселённых людьми, находящимися на разных стадиях развития.
   Возник вопрос, почему пространственные каналы соединяют системы, расположенные в разных концах Вселенной, но обладающие одним общим признаком - планетой, пригодной для обитания человека? Дальнейшая мирная экспансия Андамитян, осуществлявшаяся посредством строительства "станций переноса" около вновь открытых звёзд, привело к открытию целой сети подобных планет. Среди тысячи этих новых миров была обнаружена только одна негуманоидная цивилизация,- разумные насекомые, все остальные, если не считать систем с уничтоженными планетами, были заселены людьми или человекоподобными существами на разной стадии развития. Существа эти принадлежали к множеству рас, и часто были очень не похожи друг на друга, но продолжали оставаться человекоподобными, словно эволюция действительно не могла предложить ничего более совершенного.
   Некоторые из обнаруженных цивилизаций были достаточно развиты, вышли в космос, но были ограничены световым порогом, как Андамитяне незадолго до этого. Эти передовые миры, которые уже перешагнули этапы межнациональной и межгосударственной розни, и образовали Содружество с человечеством Андамана в качестве всеми признанного лидера.
   Учёными Содружества было выдвинуто ряд гипотез в попытке объяснить странную закономерность подпространства. Среди них были и спиральные и кристаллические модели Вселенной, другие модели, в сущность которых я не стал вникать, да и не смог бы, наверное, я же не физик. Некоторые исследователи данной тематики пришли к выводу об искусственном происхождении подпространственных каналов. Возникла "гипотеза об неестественном происхождении обитаемых миров", согласно которой существовала некая древняя цивилизация предположительно гуманоидного типа, которая, распространяясь по космосу, находила пригодные для жизни миры, и, обживая их, создавала связующие каналы в подпространстве для удобства сообщения между ними.
   В процессе своих исследований, Андамитяне столкнулись с множеством миров, с достаточно высоким уровнем развития, но которые ещё не преодолели религиозные, национальные, социальные барьеры. Миры вроде моей Земли, где наука, гуманизм, декларируемая на словах свобода личности соседствовали с нищетой, диктатом, бесправием. Сначала с такими мирами вступали в контакт в наивной надежде облагодетельствовать "братьев по разуму" новыми технологиями, которые могли резко повысить уровень жизни. Ожидалось, что когда необходимость повседневной заботы о хлебе насущном исчезнет, туземцы смогут реализовать себя, захотят перенаправить общественные идеалы от тупого стяжательства на путь развития науки, искусства. Андамитяне смогли искусственно подтянуть до своего уровня несколько миров и приняли их в своё Содружество. Поток жителей с этих новых миров хлынул в центральные планеты, где жизнь была намного комфортнее, безопаснее и давала вновь прибывшим новые возможности. В большинстве своём переселенцы оставались бесполезными членами общества, ведь, получив все возможные блага, они не стали развитей и почти ничего не могли вложить в дальнейшее развитие науки, до которой ещё просто не доросли. Зато они принесли свои социальные болячки,- преступность, грубость, нечистоплотность, антисанитарию и прочее. Размножались они пугающе быстро для привыкших наслаждаться долгой жизнью хозяев. Скоро кварталы "интеров", а именно так называли выходцев из миров с низким уровнем развития, были во всех крупных центрах Содружества. А когда на одной из вновь принятых планет вспыхнула война, которая перекинулась через кварталы для переселенцев и на центральные планеты, члены Содружества прекратили приём в свою организацию, выдворили приехавших, и ограничили в правах интер-миры.
   Теперь мне было понятно натянутое отношение членов команды ко мне. Для них я был вроде нелегального рабочего из Средней Азии,- личностью недалёкой, нечистоплотной и абсолютно необразованной. Что ж, по их понятиям об образовании, так наверняка и было.
   Другой проблемой Содружества были неформалы. Среди них попадались абсолютно отмороженные типы. Главной общей их чертой было то, что они никогда не работали, ничем полезным не занимались, а только получали удовольствия от жизни всеми возможными способами. Не раз были случаи, группы неформалов высаживались на закрытых средневековых планетах, они устраивали там свои диктатуры, затевали войны, в общем, отрывались на свой манер. С целью наблюдения и защиты таких миров, или Периферии, и был создан патруль, формальным членом экипажа одного из кораблей которого я стал.
  
   Выполняя приказ капитана, я посетил также, корабельного биодоктора Эритон. Во время медицинского осмотра, со мной произошёл пикантный случай. Я разделся и расположился в медицинском кресле, которое тут же ухватило меня десятком щупалец и зажимов. У меня мурашки пошли по коже, такими живыми показались эти прикосновения. В это время Эритон ходила по медотсеку, так она называла ту маленькую комнатку на втором этаже, выкрашенную в стерильный белый цвет, и мурлыкала себе под нос какую то мелодию, поглядывая на голографические экраны. Очевидно, на них кресло выводило результаты исследований моего озябшего организма. На меня биоробот даже не взглянула ни разу.
   - А вот мне интересно,- не выдержал я такого абсолютного невнимания к своей персоне со стороны доктора, - что у тебя под одеждой?
   - Хочешь посмотреть? - обернулась она с дежурной улыбкой на лице. И тут же одним движением выскользнула из своего облегающего платья, открыв моим глазам идеальную фигуру. Я почувствовал, как сердце заколотилось у меня в груди с новой силой. Эритон была само совершенство: под гладкой нежной кожей вздыбились купола грудей с розовыми сосками, упругий живот спускался к лону, изгиб её бёдер, тонкий стан, красивая спина, всё это могло свести с ума и более искушённого зрителя. Вообще то я ничего такого не ожидал, просто хотел позлить её.
   - Как я тебе?- игриво спросила биоробот, делая поворот, чтобы я мог рассмотреть её со всех сторон. Я невольно захотел приподняться, разглядывая её тугие ягодицы, кресло не пустило.
   - Хватит!- взмолился я внезапно охрипшим голосом,- а то я за себя не отвечаю.
   Эритон довольно рассмеялась и вновь накинула свой халатик.

Глава 5

   Я стоял в увитой местным подобием винограда беседке дворцового парка и вспоминал дом. По крыше вяло барабанили редкие крупные капли дождя, у меня начиналась ностальгия. Прошло всего несколько дней, как я поругался с дедом. Так хотелось увидеть его снова, а вместо этого какие-то пришельцы, дворцы, иные миры. Я всё это, не задумываясь, обменял бы на то, чтобы оказаться сейчас дома, в нашей двухкомнатной квартире на втором этаже дома номер 8 по улице Металлистов. Особенно я переживал, что был виноват перед дедом и теперь уже не мог загладить свою вину.
   В таких раздумьях меня нашёл Хэнк:
   - Пошли быстрее, Макс, Штрэх подписал у малолетки вердикт о присвоении тебе титула "Носитель копья", и тот потребовал тебя пред свои ясны очи.
   Малолеткой Хэнк называл юного императора. Штрэх выступал в роли советника при этом несовершеннолетнем правителе и был частенько занят на каких-то собраниях и встречах в резиденции императора.
   - Зачем мне понадобился этот титул?
   - Не пугайся,- по-своему понял меня мой ужасный друг,- Малолетка абсолютно инфантильный ребёнок, ему ещё в куклы играть. Пошли.
   - Переодеться надо?- спросил я, не каждый день бываешь на приёме у императора.
   - Ничего, перебьются.
   Я не бывал ещё в императорском дворце, хотя он находился совсем рядом, через площадь с девятью колоннами, напротив парадного входа в наши апартаменты. Дворец императора ещё называли Голубым дворцом, потому что весь он был выложен плиткой цвета неба в яркий весенний день. Перед входом здесь всегда стояла охрана, человек восемь, в красных пластинчатых доспехах,- дворцовая гвардия, отряд подобный преторианцам в Древнем Риме. Они без лишних вопросов пропустили нас внутрь, Хэнк вызывал почтение и страх даже у бывалых воинов.
   Здесь обстановка разительно отличалась от внутренностей нашего дворца не столько напыщенной роскошью убранства, сколько неожиданным многолюдством. Вокруг сновали сотни деловитых людей,- чиновники в парчовых одеяниях, офицеры стражи в плащах разных цветов, знатные дамы в шикарных платьях и умопомрачительных причёсках и старающиеся быть незаметными слуги. Я только что покинул безлюдный сад в какой-то сотне метров отсюда, и вот я уже находился на неожиданном празднике жизни, словно я попал на карнавал.
   Я бы запутался в бесчисленных переходах, лестницах и галереях, но мой проводник ни разу не сбился с курса, похоже Хэнку не один раз приходилось бывать здесь. Наконец, мы вошли в большую, расписанную фресками по оранжевому фону, залу. Здесь в ожидании стояло несколько важных богато одетых людей в независимых позах. При появлении Хэнка все они молча поклонились. Я совсем ещё не разбирался в местных знаках отличия и не мог знать, что это за люди. Были ли это какие-то особые слуги, ожидающие распоряжений высокого начальства, заседающего там, за высокими двойными дверями, покрытыми изумительной резьбой. Или это чиновники, ждущие вызова на доклад, а может быть знатные просители, пришедшие на приём.
   Хэнк громко потребовал распорядителя и тотчас к нам подошёл благообразный человек в свободном оранжевом халате, расшитом серебряной нитью. У него было одно из тех лиц, которые невозможно запомнить. Распорядитель поклонился с почтением и достоинством, узнал цель нашего визита и принялся объяснять мне, как вести себя, как и когда кланяться и как отвечать, когда ко мне обратится император. Я старался ничего не упустить,- всё-таки я невольно робел перед предстоящей аудиенцией. Единственно, я не понимал, с какой стати мне бухаться в землю перед кем бы то ни было:
   - Ты тоже будешь раскланиваться перед малолеткой?- спросил я Хэнка.
   - Мой приход всегда вызывает нездоровую реакцию, так что ты пойдёшь туда один,- ответил он, рассматривая со скучающим видом фрески, на которых были изображены люди и всякие фантастические существа.
   - Посмотри,- указал он на одно из этих изображений,- это Чёрный Демон, носитель болезней, меня здесь считают одним из его четырёх проявлений. Так что встреча со мной не к добру. Ты заметил, как у всех посерели лица, когда мы вошли?
   Я хотел, было, внимательнее всмотреться в окружающих, но тут двери отворились, и распорядитель кивнул мне:
   - Ваша очередь.
   Слуга накинул мне на плечи простой серый халат, как того требовал протокол, и я вступил в громадный зал. С высоких потолков, подпираемых лесом стройных гладких колонн, на меня смотрели всё те же изображения благообразных людей и страшных чудовищ. Зал был полупуст, только вдоль стен стояли гвардейцы, с накинутыми поверх чешуи доспехов плащами, на которых красовалась эмблема императорского дома: белый дракон, обвивающий башню на синем фоне.
   В центре зала, окружённый вертикальными солнечными лучами, которые падали откуда-то сверху, стоял трон, вокруг которого расположилась группа людей в позах почтительного ожидания. Лишь двое из этой группы держались прямо, не преклонив головы. Одним из этих двоих был Штрэх, одетый в свой белый комбинезон. Другой - человек средних лет с окладистой рыжеватой бородой, одетый точно павлин в широкие, расшитые золотом и драгоценными камнями, одежды. Вся его поза, осанка, взгляд, говорили о том, что остальные люди для него,- просто мусор под ногами. Не люблю снобов, а это был всем снобам сноб, так что он мне сразу не понравился.
   На троне полусидел, полулежал мальчик в красном кафтане, расшитом золотыми цветами и птицами, бирюзовых облегающих штанишках и красных мягких сафьяновых сапожках. На голове юного императора была небольшая бархатная шапочка, расшитая жемчугом. Было заметно, что юный правитель устал и откровенно скучал. "Ему бы в машинки играть, а не решать государственные проблемы", - подумалось мне.
   Конечно, я нервничал, когда делаешь любое дело в первый раз, всегда нервничаешь. После чреды положенных поклонов, я на коленях вошёл в освещённый круг и застыл в коленопреклонённой позе, уткнувшись лицом в блестящий гладкий пол. В зале пахло очень необычно и приятно. Краем глаза я видел, как один из стоявших развернул свиток и начал читать нараспев:
   - Благословенный Единым Владыкой, отец наш, Божественный муж, Владетель всей Вселенной, Великий Император. У ног твоих достойный среди смертных сынов этого мира, верный ваш раб и слуга...,- слишком витиеватая речь, чтобы воспроизводить её здесь дословно, смысл её был в том, что за мои несуществующие заслуги перед троном, Первый среди Посланников, Штрэх, просил о даровании мне одного из титулов местной знати. Я устал от неудобной позы, колени затекли, поясница устала поддерживать меня в согнутом положении, мне стало понятно, что долго я так не выдержу. И тут эта бесконечная декламация была прервана юным голоском:
   - Подними голову,- чтец сбился на полуслове и замолчал, в зале воцарилась тишина. Я не сразу понял, что это ко мне обратились, а потом поднял голову и посмотрел в глаза царевичу. Он с интересом разглядывал моё лицо, поигрывая маленьким веером.
   - Он не тасканец,- сказал он.
   - Это мой человек,- быстро ответил Штрэх,- для выполнения заданий, которые всецело направлены на благо вашей процветающей империи, мне необходимо, чтобы мой эмиссар пользовался определённым уважением у ваших подданных.
   - Уже бывали случаи, когда титулы гораздо более высокие были дарованы варвару,- тихо заговорил, наклоняясь к самому трону, тот самый важный человек. Я как-то не ожидал, что он будет за меня заступаться, с чего бы это?
   - Ваш благословенный родитель даровал титул Великого Дракона правителю Кароса, а этот титул может носить только член императорской фамилии,- продолжал вельможа.
   - Да знаю, знаю, Никромах: мой родитель то, мой родитель сё, вечно вы меня тыкаете моим родителем. Носитель копья, это титул прославленного воина, его надо заслужить в бою, а вы низводите всё к интересам и деньгам...
   - Ваша Божественность, но вы можете дать поручение вновь посвящённому Носителю. Ведь мы уже отправили молодых аристократов, учеников столичной академии, на помощь почтенному Нарву Карию против разбойника Варды. Вот пусть и этот слуга уважаемых Посланников присоединится к ним, и мечем, оправдает вашу милость,- от этого предложения Никромаха, мне стало нехорошо: "На кой чёрт Штрэху сдался этот грёбанный титул? Кто его просил меня облагодетельствовать! Меня хотят куда-то отправить махать мечём в компании местных головорезов! Неужели Штрэх допустит это?" Я с надеждой посмотрел на него, он то должен понимать, что драки с разбойниками, это занятие не для цивилизованного человека. Но Штрэх только коротко кивнул мне, и сказал, обращаясь к юному императору:
   - Согласен, это справедливо. Он оправдает вашу щедрость,- у меня при этих словах челюсть отвисла: "Чёрт бы тебя побрал, с твоей справедливостью!". Я прекрасно понимал, что одно дело читать о великих полководцах и сражениях древности, сидя в удобном кресле, и совсем другое попасть в такое сражение самому. Там ведь убить могут запросто.
   В общем, меня облагодетельствовали титулом "Носитель копья" и вручили личный флаг,- голубую широкую ленту вдоль древка символического копья. Потом я выяснил, что это был боевой знак, который крепился за спиной, как у японских самураев. Ещё я получил голубую с серебряной окантовкой перевязь для ношения меча, так называемый "знак общества", который служил отличительным признаком Носителя в мирное время. Да, теперь я уже был не просто Максим, а ктар Макс Серьга.
   Но все эти подачки меня не очень радовали, слишком легко капитан послал меня на войну, о которой я не имел ни малейшего понятия. Моё будущее под крылышком астронавтов потеряло для меня свою радужную привлекательность. Похоже, я подрядился выполнять всю чёрную работу, и неизвестно что ещё ждёт меня впереди.
   Я уже не замечал ни скульптуры дворца, ни величественная колоннада посреди площади. Хэнк, несмотря на свою нечеловеческую внешность, терпеливо выслушал мои претензии и постарался смягчить моё недовольство:
   - Не кипятись, ну съездишь на недельку, новые места посмотришь. Никто же тебя не заставляет подвиги совершать, твоё дело- сторона, а если хочешь подстраховаться, попроси у Штрэха бластер и дело с концом.
  
   Но Штрэх отказался дать мне лучемёт:
   - В твоём распоряжении арсенал нашего дворца, выбирай что угодно, но бластеров у нас всего три, да ты и не научился с ними обращаться.
   - Я научусь, я понятливый,- настаивал я, хотя уже видно было, что всё это бесполезно.
   - Бластеры всё равно запрограммированы так, чтобы никто посторонний не мог им воспользоваться.
   - Я не посторонний.
   - Неизвестно, что может случиться, оружие может здесь понадобиться, для защиты.
   - У вас есть боевой робот для таких случаев и турель,- возразил я, начиная заводиться, не люблю, когда мне врут в лицо.
   - Робот на Перевале, в двух часах лёта, а турель не для уличных боёв, ты ведь должен был изучить её свойства с Хэнком,- его бесстрастный тон действовал мне на нервы.
   - Да изучил я,- буркнул я,- ну так дай мне эту турель, Хэнк сказал, что вы всё равно собирались снять её со шлюпки.
   - Я не собираюсь нянчиться с каким-то...,- тут кэп немного замялся.
   - Интером,- подсказал я, - так бы и сказал, а не обещал "равные привилегии с членами команды".
   - Ты можешь рассчитывать на первоклассное медицинское обслуживание, Эритон мёртвого на ноги поставит.
   - Если мне голову снесут, очень сомневаюсь, что твоя красавица мне поможет,- отозвался я.
   - Я не заставляю тебя воевать там, так или иначе разбойников всё равно отловят и казнят, в этом будет и твоя заслуга, тебе надо лишь быть формальным участником событий,- объяснил он, смягчая тон.
   - Послушай, я ведь совершенно чужой здесь, даже не знаю, как вести себя, о чём говорить, что одевать, я чувствую себя как овца среди волков,- объяснил я.
   - Я тебе всё расскажу. Вот деньги,- он с видимым усилием взял со стола и протянул мне шкатулку, в которой что-то глухо звякнуло.- Здесь пятьсот золотых монет, на каждую можно купить лошадь, на десять,- породистого скакуна. На эти деньги купишь всё необходимое для дороги. Да, тебе надо нанять отряд наёмников. Человек десять, не больше. Для этого найди в торговых доках человека по имени Кава. Скажи ему, что тебе нужны чужеземцы, чтоб меньше вопросов задавали. Он поможет.
   - Отряд наёмников!- вырвалось у меня невольно. Мне эта идея не очень понравилась, само слово "наёмник" для меня всегда несло негативную окраску,- беспринципный человек, готовый за деньги на всё, вот что такое наёмник в моём представлении.
   - Дорогу я тебе объясню, карту дам, у нас есть электронная карта всей планеты,- продолжал Штрэх, не замечая моих эмоций.- Всё необходимое купи на рынке, рекомендую тебе приобрести повозку, поездка верхом на коне убивает.
   - Опять двадцать пять,- вырвалось у меня,- я вообще то думал, что вы меня на шлюпке подбросите.
   - Шлюпка, робот, турель, вообще всё оборудование,- только для экстренных случаев. Не забывай, мы здесь на долго, а энергоресурсы наши очень ограничены.
   - Ладно, продолжай,- я решил махнуть рукой, надо, так надо.
   - Пункт твоего назначения,- усадьба Нарва Кария, это где-то в районе Шатров на Западном тракте. На месте передашь Нарву письмо,- оно тоже в шкатулке,- Это императорский указ о твоём задании. Они там ждут помощи из столицы, так что вопросов не будет. Только не афишируй связь с нами, не советую.
   - Но почему?
   - Сам посуди, друг всемогущих Посланников и простые вояки, кого первым попросят продемонстрировать свои возможности в бою? Риторический вопрос, правда?
   Это было понятно, с маленького человека и спрос маленький, я это на своей работе хорошо понял.
   - А зарплата у всех одинаковая,- продолжил я мысль вслух.
   - Что?- не понял Штрэх.
   - Ничего. Средство связи?
   - С ними та же проблема.
   - Значит, если что-нибудь случится, обходиться своими силами?- ведь с самого начала я подозревал что-то подобное.
   - Только так,- подтвердил Штрэх.
   - Ладно, понял. Сколько у меня времени на сборы?
   - Особенно не торопись, здесь другие представления о точности. Дня три-четыре на все дела тут тебе хватит, закончишь приготовления и поезжай.
   - Слушаю и повинуюсь,- только и оставалось ответить мне.
  

Глава 6

   В доки я дорогу знал. Утром следующего дня я отправился туда, позвав с собой Хаттабыча, другого помощника у меня всё равно не было. Найдя розовощёкого толстяка, того самого с кем мы раскланивались каждое утро, я обратился к нему:
   - Доброе утро, уважаемый. Не поможешь ли ты мне найти человека по имени Кава?
   Толстяк сделал умильное подобострастное лицо и низко поклонился мне:
   - Зачем понадобился презренный раб почтенному господину моему?
   "Какое твоё собачье дело?",- подумал я, а вслух сказал:
   - Что у вас здесь так принято, на вопрос отвечать вопросом? Мне посоветовал обратиться к нему один человек, большой человек, он сказал, что Кава должен помочь в моём деле.
   Толстяк умильно кивал. Не нравился он мне, слишком сахарный на вид, слишком податливый, видали мы таких.
   - Я понимаю, господину нужна помощь в деликатном деле. Чем же именно, может помочь ему сей недостойный слуга?
   Кажется, я начал понимать, в чём дело:
   - Так это ты, Кава?
   - Великий господин наделён даром проницательности, он видит суть вещей. Недостойный Кава у ног твоих. Назови и ты своё имя, господин мой,- поза нижайшего почтения. Толстяк согнулся, опустил глаза долу, полуприсел, подметая плиты мостовой длинными рукавами своего халата. Ну, прямо робкий послушник на приёме у кардинала.
   - Макс, ктар Макс,- назвал я свой новый титул. В общем, то мне положено было носить перевязь, но я не стал слушать Хаттабыча, который пытался одеть её на меня утром. Не люблю я все эти знаки отличия. Каву отсутствие перевязи не удивило, он уже несколько дней видел меня здесь по утрам и, наверное, уже составил обо мне своё мнение.
   - Мне срочно нужен небольшой отряд воинов, человек десять, нездешних, лучше чтобы они вообще не понимали по-таскански. Ничего противозаконного или деликатного, как ты сказал. Маленькое правительственное задание.
   - Понимаю,- улыбаясь, поклонился толстяк в сотый раз,- Правительственное задание...и головорезы, готовые за деньги на всё. Понимаю. Какой суммой мне прикажете оперировать в переговорах?
   - А сколько надо?- я даже ориентировочно не представлял.
   - Зависит от срока службы и от предстоящей работы, поэтому я и спрашиваю о вашей цели.
   - Понятно,- протянул я, похоже, этот скользкий тип всё-таки добьётся своего. - Я должен присоединиться к одному из военноначальников, Нарву Карию. Он попросил помощи у императора против разбойника по имени Варда, кажется.
   - Понимаю, понимаю, о ком идёт речь. Благородный Владетель Нарв Карий собирает в своих землях войско, и наш Божественный Владыка милостиво посылает ему в помощь столичную знатную молодёжь. Что ж, такое дело обойдётся тебе монет в сто, может меньше. За услуги я прошу себе десять монет.
   Я согласился, и мы договорились встретиться здесь же, на причале, на следующее утро. Не знаю, поверил ли Кава мне или нет, чужестранные наёмники для вполне законного дела? Зачем молодому ктару платить лишние деньги, ведь всё импортное всегда дороже? Однако Кава не стал больше проявлять настойчивость в своих расспросах. "Интересно, почему Штрэх рекомендовал обратиться именно к нему? Может, он просто никого больше не знал в городе?",- подумал я тогда.
   - Что скажешь, Хаттабыч, пошёл бы ты с этим Кавой в разведку?- спросил я своего молчаливого спутника, когда мы возвращались и шли по узким приморским улочкам.
   - Каву все здесь знают, он плутоват, но явных проступков не совершал. Такие люди дорожат своей репутацией, иначе потеряют своих клиентов,- неожиданно пространно ответил слуга. Совсем неглупый мне достался помощник.
  
   Весь день я занимался приготовлениями к моей "командировке". Сначала составил список необходимых вещей и поручил Хаттабычу купить их на рынке. Оставшееся время я посвятил выбору доспехов. Тут пришлось повозиться, ведь доспехи - не одежда, они от смерти защищают.
   Сначала я решил выбрать сплошные стальные латы, подобные рыцарским. Они состояли из пластинчатой кирасы, наплечников, закрывающих руки до локтей, налокотников, перчаток, юбки до колен из железных полос и стальных поножей. Когда я надел на себя всю эту конструкцию, то сразу понял, что смогу проходить в ней не более получаса. Весила эта сбруя под тридцать килограмм. Кроме того, такой наряд сковывал движения, тяжело давался взмах рукой, ладони и ноги быстро затекли. К тому же отчаянно вспотел в стёганном поддоспешнике, предназначенном для смягчения ударов.
   Я стал прикидывать и так и этак, и, в конце концов, оставил только стальную кирасу и правый налокотник. Шлем выбрал простой, с открытым лицом, чтобы не ограничивать обзор. Наплечники и юбку я решил заменить кожаными аналогами, железные перчатки - простыми рукавицами, а от неудобных поножей совсем отказаться.
   К сожалению во всём дворце я не нашёл простых кожаных доспехов и решил купить их в городе. К тому же нигде не было ни одного щита, кроме тех, что украшали стены в залах, а мне ни к чему было парадное позолоченное оружие, я же не маршал Советского Союза.
   Наконец, я перешёл к оружию. Во-первых, мне нужен был клинок. У меня была целая коллекция на стене, от коротких, вроде скифских акинаков клинков, до мощных двуручных мечей метровой длины. Я перебирал это оружие очень тщательно: вынимал, пробовал в руке, пытался фехтовать, ничего не поделаешь, у всех у нас с детства любовь к таким вещам. Больше всего мне понравился удобный, чуть изогнутый, как самурайская катана, узкий острый меч. Вдоль его лезвия длиной около 65 сантиметров шла канавка с фиолетовым плетёным узором.
   Одним из достоинств клинка были сравнительно простые серебряные ножны, потемневшие от времени. На них были изображены в довольно примитивной манере различные батальные сцены. Причём на одной из них я с удивлением обнаружил мамонта. Да, именно мамонта, а не слона. Он был горбатый, весь покрыт густой шерстью, с длинными сильно изогнутыми бивнями. На шее могучего животного сидел едва намеченный погонщик. Это было интересное открытие,- неужели здесь есть боевые мамонты? В конце концов, я выбрал именно этот клинок.
   Также я хотел обзавестись арбалетом, я думал, что для того чтобы им пользоваться особого умения не требуется, но ничего стреляющего во дворце не обнаружилось. Поэтому я решил перенести свои поиски на рынок.
  
   Итак, на следующее утро я снова встретился с моим толстым посредником. На этот раз я одел перевязь и нацепил ножны с моим новым мечём,- для представительности. Хаттабыч деликатно посоветовал мне держаться надменнее, и я старался изо всех сил следовать его науке, даже спина устала.
   На причале меня уже ждали. Издалека я увидел сладко улыбающегося Каву, а рядом с ним две высокие бронзовокожие фигуры. Неужели я напросился на таких дикарей? Чуть в стороне, под раскидистым деревом, расположилась группа темнокожих людей, наверное, их товарищей. Чем ближе я подходил, тем шире улыбался мне Кава, и тем меньше мне нравилась перспектива командовать таким отрядом.
   Одним из стоявших с толстяком был суровый бесстрастный человек средних лет с тяжёлым взглядом. Вид его был пугающим и мрачным: лицо было изрезано шрамами, одного уха не было, зато во второе была вставлена чудовищная серьга, искусно вырезанная из зелёного камня. Она оттягивала мочку до безобразных размеров. На шее его висело ожерелье из длинных клыков неизвестного зверя, а весь пояс был увешан уменьшенными копиями сморщенных человеческих голов. Одет он был, как и все его товарищи, в белую рубаху и замшевые штаны, на ногах - настоящие мокасины. Ну, прямо настоящие индейцы, только вместо орлиного пера в волосах у них был воткнут пучок красного пуха.
   Рядом с этим вождём краснокожих стоял парень моего возраста, без тени бесстрастия в лице. Его выражение лица, наоборот, дышало жизнью, любопытством и задором. Из всех украшений на нём была только нитка зелёных бус. Оба в руках держали короткие копья с невероятно длинными наконечниками, наверняка таким оружием можно пользоваться, как двуручным мечём.
   - Будь благословен, Носитель копья!- приветствовал меня Кава,- Я рад сообщить тебе, что выполнил твоё поручение, хотя это было и нелегко, ведь после того как император распустил Бойцовых Орлов, в городе трудно найти иностранных наёмников, для них нет работы. Но тебе благоволят боги. В начале поста, буря разбила корабль посла из Длинного Острова, следующий из самого Кайлафа. Люди спаслись, но всё имущество их было утрачено. Послу отказали в помощи при нашем дворе, по понятным причинам, и ему пришлось отправиться домой одному, оставив охрану в Тасканаре. Позволь представить тебе вождя племени Колья, знаменитого воина, прославленного в битвах Спафара по прозвищу Плохая Улыбка. Он почти не говорит по-таскански, переводчиком служит его племянник, этот достойный юноша, которого ты видишь перед собой. Его зовут Харка Сокол. Я убедил их выслушать твоё предложение. С ними дружина - одиннадцать бойцов. Мне кажется, что для выполнения твоего благородного задания они подходят лучше всего.
   Кава кланялся и слащаво улыбался, а я не знал, как отказаться от этого предложения. Как-то неуютно было с ними рядом, на Земле я никогда не испытывал таких ощущений, поэтому даже не знаю как описать мои чувства. Я был охвачен смутной неясной тревогой. Любой человек, увидев нож в руках другого, будет чувствовать себя тревожно. Эти люди вызывали у меня сходные опасения одним своим видом.
   - Мне не знакомы боевые качества воинов Длинного Острова,- попробовал я схитрить.
   Плохая Улыбка видимо всё-таки понимал наш разговор. Он на меня так посмотрел, что у меня по спине пробежал холодок. Чёрт меня дёрнул требовать нездешних воинов. А Кава уже рассыпал хвалы доблести островитян:
   - Колья знаменитые наездники, говорят, они воспитываются вместе с жеребёнком, им не требуется даже узды, чтобы управлять конём. Они превосходные лучники, знающие люди говорят, что колья загоняют свои стрелы до середины древка в ствол дуба со ста шагов. Трудно найти им равных и в ближнем бою, об этом могут поведать оставшиеся в живых участники Второго Святого Похода. Раньше избранных бойцов Длинного Острова набирали в Дикий полк дворцовой гвардии, но теперь его распустили по воле Божественного.
   - Так ты служил здесь?- спросил я у Спафара. Сокол перевёл мой вопрос, и я понял, почему вождь получил своё прозвище. Улыбка у него была действительно плохой.
   - Если бы я был здесь, кто бы лишил голов десятерых Пожирателей,- перевёл его ответ племянник, и сделал выразительный жест рукой, предлагая рассмотреть трофеи.
   Так значит, на поясе его были головы настоящих людей, и это от них шёл лёгкий приторный аромат. "Жуть",- меня чуть не передёрнуло.
   - Я жил здесь два года и учился в школе для благородных юношей,- сказал Сокол. - Ты сам видимо чужой здесь и многого не знаешь. Наши воины заслужили уважение по всему побережью, мы не продажные Фусы и не Пожиратели.
   Этот парень мне нравился, похоже на него можно было положиться, тем более, он был знаком хоть с какой-то цивилизацией. Пожалуй, именно он примирил меня с необходимостью найма такого неожиданного эскорта.
   - Сколько вы просите?- спросил я.
   Видимо процесс торга был для диких воинов таким же тягостным, как и для меня. Поэтому, за них ответил довольный Кава.
   - Они просят всего семьдесят золотых, причём половину вперёд, им надо купить лошадей для предстоящего похода. Колья обязуются служить тебе честно до смерти или до твоего возвращения из похода.
   "До чьей смерти?",- подумал я, а вслух казал:
   - Я дам вам сразу пятьдесят монет и в конце ещё столько же,- протянул я им мешочек с деньгами. - Купите всё, что вам необходимо в походе. Выступаем послезавтра утром, встретимся на этом самом месте.
   - Щедрость твоя достойна,- поклонившись в сотый раз, сказал Кава. Спафар с Соколом коротко кивнули и мы разошлись.
  

Глава 7

  
   Рынок Тасканара занимал целый район, полный кривых улочек и переулков приветливо встречающих покупателей открытыми дверями всевозможных лавок. Торговцы и зазывалы громко расхваливали свои товары: приправы, благовония, драгоценности, ткани, посуду, комнатных птиц, пирожки, различные инструменты и целые станки. Здесь можно было купить всё, что душе угодно: от прекрасной невольницы в прозрачных воздушных одеждах, до живого слона. Да что там слон!
   Проходя по центральной рыночной площади, на которую вели все улочки, я увидел совсем неожиданное существо. С краю, у рядов торговцев живым товаром, стояла на двух ногах огромная птица размером с племенного быка. Она была похожа на гигантского страуса, только гораздо массивнее. Длинные ноги, похожие на узловатые стволы деревьев, долгая шея с огромной головой, хищный клюв размерами с торс взрослого человека. Птица стояла, нахохлившись, так что её коричневые перья грозно торчали во все стороны. За поводок, простую железную цепочку, привязанную к когтистой лапе, свою пленницу держал совсем невзрачный мужичок, едва достававший своей макушкой до груди гигантского создания. Он дремал стоя на ногах, не обращая внимания на стайку любопытных мальчишек, собравшихся вокруг. Когда птица переступала с ноги на ногу, цепочка звенела, и дочерна загорелый продавец испуганно открывал свои глаза. Он делал это с таким видом, как будто сам не верил, что сможет справиться с этим огромным созданием.
   Потолкавшись в толпе зевак, я продолжил свой путь в поисках оружейных магазинов. Мне удалось купить в оружейном ряду на рынке всё, что я хотел: арбалет с колчаном, полным коротких бронебойных болтов, нож, овальный щит с красным однотонным полем и недостающие кожаные детали амуниции. Нагруженный всем этим добром, я отправился в обратный путь, через бесконечную вереницу узких улиц.
   Завернув в очередной переулок, я вдруг услышал где-то впереди женские крики. И тут же моим глазам открылась следующая картина: две личности в тёмных одеждах угрожали кривыми ножами высокой молодой женщине в богатом ало-золотом длинном платье. Они окружили её с двух сторон, прижимая к глухой стене здания. Путь к отступлению их прекрасной жертве был перекрыт, и она громко звала на помощь.
   - Кричи сколько угодно,- зло сказал один из бандитов, - здесь тебя никто слушать не станет.
   - Неправда,- неожиданно спокойно ответила пленница,- вот идёт мой спаситель.
   Она сразу увидела меня за спинами своих обидчиков. Распознав во мне благородного ктара по моей перевязи, попавшая в беду ни секунды не сомневалась, что я приду к ней на помощь. А вот я растерялся. Не важно, что у меня был меч и даже щит. Пользоваться ими как следует, я всё равно не умел. А у двух разом обернувшихся грабителей были ножи. Секунду мы стояли в оцепенении, рассматривая друг друга. Лица бандитов не предвещали мне ничего хорошего, сразу было видно, что это профессиональные головорезы. Бежать? И бросить беззащитную красавицу, которая показалась мне такой знакомой? Я так не мог поступить. Что ж, надо было драться, и драться всерьёз.
   Оценив, таким образом, обстановку, я сбросил свои покупки на плиты мостовой и выдернул меч из ножен. Он выскочил с еле слышным гудением, и удобно лёг в моей руке, ощутимо придавая уверенности. Двое бандитов среагировали вовсе не так, как я ожидал. Они молча развернулись и бросились к ближайшей подворотне.
   - Трусливые собаки!- крикнула им вслед прекрасная незнакомка, оправляя своё яркое красивое платье.
   - Благодарю вас, благородный ктар,- произнесла она, величественно поклонившись.
   Разглядывая её лицо, обрамлённое тёмными волосами, собранными в высокую красивую причёску, я, наконец, понял, откуда мне так знакома её внешность.
   - Простите, а это не вас я видел сегодня на лестнице, у старого императорского дворца?- спросил я после недолгого молчания. Она была похожа и непохожа. Куда девался её проницательный взгляд, принадлежащий зрелой женщине? Передо мной стояла обычная, даже немного легкомысленная, девушка.
   - Право, мне даже обидно, что кто-то может меня не узнать,- ответила она, подходя ко мне ближе грациозной походкой королевы. - Но я вас прощу, если вы меня проводите до дома. Мне немного не по себе, после того, что только что произошло.
   - Кончно, конечно,- сейчас же отозвался я, и принялся подбирать брошенные на пыльную мостовую вещи. Я немного растерялся, потому что не знал, как вести себя в обществе такой красивой женщины.
   - Бедный и храбрый, как все ктары,- прокомментировала мои сборы неожиданная знакомая. Мне стало одновременно приятно и немного неловко, ведь я не был таким храбрым, как хотелось бы.
   - Спасибо за комплимент,- отозвался я, распрямляясь под тяжестью своих закупок.
   - Вы его вполне заслужили,- ответила она, беря меня под руку своей унизанной драгоценными перстнями красивой рукой. Меня окутал дурманящий запах благовоний, окружавший мою нежданную спутницу сладким облаком.
   - Я так не думаю.
   - Вот как?- заинтересовалась моя спутница, направляя наши шаги через лабиринт тихих заспанных улиц. Только что рядом со мной была попавшая в беду девушка, а теперь я вдруг снова видел уверенную в себе женщину. Как будто две личности одновременно жили в одном человеке.
   - Конечно, ведь эти разбойники просто испугались, когда увидели ктара с мечём в руках. Кстати, почему вы одна, без своих обычных спутников?
   - Просто у меня было деликатное поручение от моего господина,- вновь превращаясь в беззаботную девушку, отозвалась она после некоторой паузы.
   - Господина?- переспросил я. Неужели эта шикарная молодая женщина с царской походкой была всего лишь рабыней.
   - Я Аглая, фрейлина из свиты господина Никромаха,- представилась моя неожиданная знакомая,- а как имя моего спасителя?
   - Ктар Макс Серьга,- представился я в свою очередь.
   - Никогда не слышала более странного имени,- призналась она, пристально глядя на моё лицо сбоку. - Вы иностранец?
   Я повернулся и встретил направленный на меня задумчивый взгляд её карих глаз. Она была прекрасна, и я испытывал сладостное волнение, видя её полуоткрытые губы в двадцати сантиметрах от своего лица.
   - Да,- ответил я, подозревая, что её следующим вопросом будет, из какой я страны. Но, оказалось, что наш путь уже закончился. Очередной солнечный переулок вывел нас к высокому витому железному забору, ворота в котором охраняло двое скучающих стражников в блестящих золотом доспехах. За забором виднелся шикарный фасад двухэтажного здания, окружённого красивым парком с бесчисленными статуями вдоль дорожек.
   - Вот мы и пришли,- Аглая отпустила мою руку, и сделала шаг к воротам. Затем остановилась и обернулась ко мне:
   - Надеюсь, мы с вами увидимся завтра, на лестнице?
   Я покачал головой:
   - Завтра меня уже не будет в городе.
   - Как жаль!- сказала она, задумавшись. Это прозвучало почти искренне. Только не расставаться со мной, ей было жаль.- Надеюсь, вы скоро вернётесь.
   - Я тоже надеюсь,- отозвался я.
   - Возьмите это,- протянула она мне один из своих великолепных перстней с голубым драгоценным камнем,- в знак моей признательности.
   - Да берите же,- чуть не насильно сунула она в мою руку драгоценность.- Я хочу, чтобы вы не забывали обо мне.
   - Вас невозможно забыть,- ответил я чистую правду.
   Прекрасная женщина кивнула и медленно пошла к дому своей царственной походкой.
   Мне тоже надо было возвращаться во дворец. Всю дорогу я думал, что бы значил этот прощальный подарок Аглаи? Только не признание в любви, я в эти сказки не верю. Скорее прекрасная скучающая светская львица просто развлекалась, видя какое впечатление производит на молодого неискушённого человека.
   Миновав уже знакомые мне приморские кварталы, я прошёл небольшой парк с фонтаном посередине и вышел на площадь рядом с главным храмом города. Храм этот не был похож на наши церкви или мечети. Вытянутое огромное здание из розового камня, окружённое открытыми галереями с множеством арок, колонн и скульптур. Этот храм напоминал корабль, необычайно лёгкий и изящный, не смотря на свои огромные размеры. В чёрных проёмах арок мерцали огоньки, оттуда волнами катилось пение хора, покрывая всю площадь. У многочисленных входов толпились люди, похоже, здесь был какой-то местный праздник.
   Я невольно замедлил шаг, проходя мимо храма. Потом, повинуясь безотчётному желанию, я повернул к ступеням одного из входов. Но только я собрался войти внутрь, туда, где видны были только головы людей, стоящих плотной массой в дымке фимиама, пронизанной солнечными лучами, как на меня выскочила, чуть не сбивая с ног, стайка девушек. Одна из них обернулась, что-то говоря подругам на ходу. Она не успела вовремя затормозить, когда я появился у неё на пути, и она врезалась мне в грудь со всего разбега, я еле устоял на ногах.
   Эта девушка была непохожа на всех, кого я видел здесь до этого, почти совсем ребёнок, худенькая, с беленькими, неумело заплетёнными, волосами и большими глазами. Полная противоположность моей новой знакомой, царственно прекрасной Аглае, она произвела на меня неизгладимое впечатление. Такое сильное, что я молча застыл на месте, наблюдая, как она вся вспыхнула, подняв глаза на меня и обнаружив, что со всей скорости въехала в грудь знатного господина с перевязью Носителя копья. Затем она потупилась и отвесила мне низкий поклон:
   - Простите меня.
   Подруги её что-то щебетали вокруг, подхватили её под руки и увлекли куда-то дальше. Я только и успел ответить:
   - Ничего, пустяки,- я развернулся и пошёл своей дорогой, не подозревая, как скоро я увижу эту девушку снова.
   Один из нищих, просящих милостыню на храмовой площади, вернулся в этот день домой богатым. Думаю, золотое кольцо с голубым топазом стоило не мало денег.
  

Глава 8

  
   Итак, мы выступили. Хэнк подарил мне электронную записную книжку, в которую закачал карту всего полуострова с отмеченным маршрутом. Про эту книжку надо рассказать особо. Это была пластинка из чёрного материала, размером с карточку для банкомата. Экран у неё был голографический, он появлялся прямо в воздухе и его размеры я мог увеличить до размеров хорошего телевизора. Память у этой штуковины была больше, чем у самого современного компьютера. Насчёт этой электронной карты, я сильно сомневался, что смогу сориентироваться по ней, ведь для этого надо хорошо знать местность. Проще было строить маршрут по остановочным пунктам. Дорога была короткой, на антиграве я проделал бы её за полчаса, но на конях она должна была растянуться на целых три дня.
   Я сидел в повозке рядом с Хаттабычем, который подгонял пару рыжих лошадей. За нами следовал мой эскорт из тринадцати бронзовокожих всадников на низкорослых коньках, похожих на тех, что я видел в свой первый день в степи. Колья были облачены в кожаные панцири, каждый нёс короткий лук, короткое копьё с длинным лезвием, или "тукан", как они его называли и круглый щит. Кроме того, у каждого воина на левом предплечье были прикреплены ножны с острым кинжалом.
   Сначала поездка казалась мне интересной. По бокам вымощенного гладким серым камнем тракта тянулись бесконечные поля, сады и виноградники. Горизонт выглядел клетчатым, как у нас на даче до Перестройки. Западный тракт был широким и прямым как хорошая автострада. Даже были столбы с указанием расстояния до центральной площади Тасканара. По этому ровному шоссе в город двигался нескончаемый поток повозок, всадников и пешеходов. В обратном направлении поток людей был значительно слабее, только пару раз нам повстречались длинные порожние обозы с пьяными возчиками, да колонна каких то босых бедно одетых людей.
   - Паломники,- объяснил Хаттабыч.
   Однажды на встречу нам попался военный разъезд,- двадцать всадников в блестящих доспехах на прекрасных рослых конях. Офицер, сорокалетний воин, с белым шрамом, пересекающим левую бровь, одетый в красный плащ поверх позолоченной брони. Через его плечо шла алая с золотой вышивкой перевязь. Он коротко кивнул мне, распознав во мне по моей перевязи ктара. Я привстал на козлах повозки и поклонился.
   - Скажи, Хаттабыч, что это за офицер. Он тоже Носитель Копья?- спросил я своего немногословного спутника.
   - Да, это офицер дворцовой гвардии, он Носитель Копья, из общества Золотых Львов.
   - Расскажи мне об этих Львах,- попросил я слугу. Хаттабыч оказался очень осведомлённым в местном табеле о рангах собеседником. Из его рассказа я узнал, что в древности, ещё до первых императоров, когда основную силу армии Тасканара составляло ополчение, горожане делились на несколько отрядов по своей социальной принадлежности. При императорах эти отряды превратились в военные общества, членом которых мог стать по праву рождения только аристократ (или ктар), а заслуженные воины из низов, получали членство в таком обществе только за боевые заслуги.
   Сейчас в империи существовало всего шесть таких обществ. Носители Ворона и Полосатые Волки - общества провинциальной аристократии, их цвета чёрный и чёрный в жёлтую полоску. Голубые клинки, к которым я теперь принадлежал,- общество столичной знати, голубой цвет. Нефритовые посохи - общество храмовых служителей, цвет изумрудно зелёный. Серебряные драконы - высшая знать империи, цвета синий и серебряный.
   Золотые львы - общество избранных воинов, золотой и красный цвета.
   Из всех перечисленных военных обществ только Золотые Львы образовывали реальную воинскую единицу,- элитный отряд императорской гвардии.
   Часа через три мне стало скучно, я устал сидеть на жёсткой скамье повозки,- это далеко не мягкое сиденье междугороднего автобуса...Не хочу рассказывать, как я изнывал, ожидая привала, как пытался ехать верхом, что было ещё неудобнее. Тогда я лёг в повозку на мягкие тюки с одеждой, чем вызвал заметное неодобрение моего экскорта. К вечеру, когда мы, наконец, достигли постоялого двора, я был разбит и хотел только одного, - чтобы эта поездка поскорее закончилась.
  
   На следующий день дорога изменилась. Ровные плиты тракта сменил мелкий гравий. Изменился и пейзаж, вместо ухоженных усадьб - пустоши, леса, ни одного поселения, редкие путники, будто мы были не в часе езды на автомобиле от столицы, а где-то в местной Сибири, на краю света. Вечером мы приехали в место нашей второй ночёвки, крохотный городок под названием Шатры. Он мне живо напомнил наш фильм "Охота на пиранью", где два столичных жителя оказались в пограничном городке с похожим названием, Шантарск. Они идут по раздолбанной, грязной улице и смотрят по сторонам, на местных пьяных жителей, словно в Россию первый раз попали. Местный Шантарск также не походил на столицу и вообще на всё, что я до сих пор здесь видел. Ветхие деревянные дома, сгнившие заборы, серые выцветшие одежды жителей, чумазая ребятня, свиньи, валяющиеся в луже посреди дороги... Добро пожаловать в реальный мир.
   На третий день мы свернули с тракта и продолжили путь по разбитой просёлочной дороге ведущей на север. Погода ночью изменилась, периодически моросил мелкий дождь, небо было затянуто серой пеленой. Колья невозмутимо переносили такие мелкие неприятности, а мне, жителю города, было тошно мокнуть в тряской колымаге. Я закутался в плащ, пытаясь хоть как-то спастись от сырости.
   Дорога становилась всё хуже. К полудню копыта коней стали выбивать из неё комья грязи, а пара, тянувшая повозку, шла всё медленнее и медленнее, преодолевая бездорожье с видимым усилием. Вот в такие минуты и начинаешь ценить такие простые вещи как чашку горячего чая, тёплый душ, мягкий диван, телевизор с пультом дистанционного управления. Единственное, что радовало - появились берёзы, ну или деревья очень похожие на них. Я люблю берёзы, они всегда вызывают у меня ассоциации с ранним детством, когда я часто ездил к деду в деревню. Там были берёзовые посадки, и мы там играли с Димастым и его огромной овчаркой Джеком.
   Я боялся, что мы собьёмся с дороги, хотя мы выслушали подробные инструкции в таверне, но попадалось столько развилок, что мы вполне могли свернуть не в ту сторону. Я полагался только на Сокола, он вместе со мной расспрашивал хозяина той забегаловки, где мы ночевали, и теперь выслал вперёд дозор,- двух молодых парней, дав им свои инструкции. Кстати, у хозяина таверны я узнал кое-что о разбойнике Варде. Оказалось, что он был дворянином, да ещё и офицером одного из распущенных полков столичного гарнизона. Будучи вынужден покинуть армейскую службу, он быстро промотал в столице деньги, присылаемые из родной усадьбы, заложил всю свою собственность, и, не имея средств её выкупить, взялся за разбой, досаждая своим более богатым соседям. Всё это рассказал нам хозяин таверны, сопровождая свои слова отборными проклятиями. Люди Варды не пропускали и богатых корчмарей.
   Мои воспоминания прервал вернувшийся дозорный, он стал что-то говорить Спафару. Поведение моих обычно невозмутимых сопровождающих неуловимо изменилось. Они оживились, словно хищники, почуявшие добычу.
   - Ну, началось,- простонал я внутренне, глядя, как ко мне направляется Сокол, отделившись от группы воинов, окруживших дозорного.
   - Ктар Макс,- обратился он ко мне официально как обычно племянник вождя,- наши разведчики обнаружили в лесу лагерь твоих соотечественников, на это стоит взглянуть.
   Я не понимал, зачем нам туда ехать, но решил довериться своим спутникам. Забравшись на своего конька, я медленно направился за ними, быстро ехать верхом я ещё боялся. Мы проскакали недалеко вперёд и выехали на небольшую поляну. Здесь я впервые в жизни увидел мертвецов и пожалел, что не приобрёл шлем с забралом, чтобы скрывать свои эмоции от подчинённых. Впрочем, это забрало могло мне и помешать, когда я резво спрыгнул со своего конька, чтобы меня вырвало на землю, а не себе на ногу.
   Посреди поляны было воткнуто десяток шестов с насаженными на них человеческими головами. Молодые застывшие лица, спутанные волосы, синяки, кровоподтёки и ссадины. Тела нашёл второй дозорный, чуть в стороне, в лесу, где небольшой отряд останавливался на ночлег. От лагеря остались только потухшие угли костров, да несколько деревянных обломков непонятного назначения. Чуть в стороне, там, среди редких голых стволов, прошлогодняя листва была изрыта копытами, вокруг кострищ, в невысокой траве лежали голые мокрые трупы, более двадцати, у половины не было голов.
   - Там были их лошади,- прокомментировал Сокол.
   - Что здесь произошло?- спросил я.
   - Это молодые господа, - ответил племянник вождя, а потом объяснил,- У каждого был слуга. Они, наверно, заблудились в лесу и решили ночевать здесь. Караул они не выставили, ночью на них напали и перебили, ктарам отрезали головы. Колья унесли бы головы с собой, чтобы сделать буру.
   В его голосе было сожаление. Я уже догадался, что сушёная голова, или буру, была у воинов Колья признаком мужчины. У всех в отряде Спафара была минимум одна буру на поясе, и только Сокол был "безголовым".
   - Нападавших было около полусотни. Обошлось без потерь. Тасканцы были слишком беспечны,- продолжал он.
   - Когда это произошло?
   - Сегодня ночью или на рассвете.
   - Кто это сделал?
   - Скорее всего, те самые разбойники, ради которых мы здесь.
   Какие мысли бродили у меня в голове, когда стоя под дождём посреди поляны, окружённой стволами высоких деревьев с тёмными волнующимися кронами, в окружении диких темнокожих воинов, я взирал на человеческую плоть под ногами? Надо было что-то делать с телами моих мнимых соотечественников, а я даже не знал, как принято хоронить в Тасканаре. Впрочем, зачем притворяться, будто меня волнует судьба этих трупов.
   - Оставьте мёртвым погребать своих мертвецов,- процитировал я вертевшуюся в голове фразу. - Продолжим путь, скоро должна быть деревушка Красный бор. Там расскажем обо всём.
   Примерно через два часа впереди над лесом показался дым. Сначала один мощный столб, потом сразу три и всё больше и больше. Мы остановились. Стали слышны далёкие неясные звуки, словно удары клюшек по шайбе во время трансляции хоккейного матча. Вернулись дозорные. Сокол перевёл мне их короткий доклад:
   - Впереди деревня, на улицах схватка, кто напал непонятно.
   - Пойдём, посмотрим. Высовываться не будем, а дальше видно будет,- решил я.
   Всё сильнее и сильнее меня охватывал страх. Он появился ещё на поляне, когда я представил себя лежащим в траве посреди покрытых холодными каплями трупов. Этот страх звал бежать без оглядки, прочь от деревни, и лишь боязнь потерять уважение моих невозмутимых спутников сдерживала меня. Я наскоро натянул свою броню и кое-как взгромоздился в ней на коня. Мы тронулись, Колья рассыпались редкой цепью. Справа от меня был равнодушный Спафар, слева - повеселевший Сокол. Хаттабыч, человек сугубо гражданский, остался у повозки.
   С деревьев градом лилась вода. Ветки заставляли нагибаться, я судорожно сжимал поводья, то и дело, щупая рукоятку своего меча. Наконец, в просветах между деревьями показалось небольшое поле, а за ним пылающая деревня. Отсюда не было видно подробностей, и мы двинулись вдоль кромки леса в сторону, туда, где деревья росли у самых построек.
   Внезапно наши передовые всадники наткнулись на кого-то в лесу. Последовала короткая погоня с треском ломаемых сучьев и пляской мокрых веток, по окончании которой два бронзовокожих бойца представили нам свою добычу - насмерть перепуганного мокрого и босого бедно одетого мальчишку лет двенадцати. Его трясла крупная дрожь. Он молча уставился широко раскрытыми, круглыми от страха глазами на Спафара, самого устрашающего из моей живописной команды. Мне стало жаль мальчугана, я слез с коня и обнял его за плечи:
   - Не бойся, мы не бандиты,- сказал я ему. Он только поёжился. - Кто напал на вашу деревню, это разбойники?
   Мальчишка молчал не в силах отвести взгляд от пояса Плохой Улыбки с корчащими на его поясе свои гримасы головами. Я легонько встряхнул паренька:
   - Кто напал на деревню, это люди Варды?- повторил я свой вопрос.
   Его лицо внезапно стало меняться, искажаясь гримасой боли и ненависти:
   - Они вчера приходили, ночью, а утром ушли. Отец сказал - беда будет...- он начал всхлипывать.- Матушка сказала нам с братом: "Бегите", я и побежал, а его со мной уже нет. Я обернулся, а он исчез, а её саму схватили, я видел, там солдаты со всех сторон, они дома поджигают и Лунька убили...- он тараторил так, что я еле ухватывал содержание.
   - Так что это за солдаты, это разбойники?- терпеливо повторил я свой вопрос.
   - Нет, это люди Нарва, они Лунька убили...- он начал плакать.
   - Значит так, в деревне ночевали разбойники, накануне уничтожившие отряд ктаров, в отместку Карий напал на деревню, "за пособничество врагу",- расшифровал я полученную информацию. Так действовали бы у нас при Сталине, но такие методы в этой красивой просвещённой стране? Впрочем, что я знал об этой стране.
   - Сокол,- обратился я к единственному человеку, который меня понимал,- как вы с вождём думаете, похожа эта история на правду?
   Молодой воин, переводивший Спафару слова мальчугана, ответил, задумчиво перебирая зелёные камни своего ожерелья:
   - Знаешь, в нашем родном языке нет такого понятия как ложь.
   - Понятно,- протянул я, потом добавил,- что посоветуете делать?
   Зря я это спросил. Действовать надо по-своему, а не оглядываться на то, как поступают другие.
   - Пойдём в деревню, и ты выяснишь, свои это, или нет,- ответил Сокол.
   Меня снова охватил липкий страх. Легко ему говорить, выяснять то мне придётся, а я даже ездить верхом толком не научился.
   Всё равно, надо было решать, что предпринять. Мои мысли путались, перед глазами возникала одна и та же картина, где моя голова висела на шесте посреди поля в компании голов таких же горемык. Впрочем, решение уже было готово.
   - У тебя есть рог?- спросил я Сокола.
   - Какой рог?- не понял он.
   - Ну, рог или горн, чтобы подать сигнал,- пояснил я.
   - Есть ревущая стрела.
   Теперь я его не понимал.
   - Ну, стрела, летит и поёт, не хуже вашего полкового горниста.
   - Годится,- оценил я изобретательность дикарей. - Поедем с тобой вдвоём. Спафар с остальными останется тут наготове. Будут прикрывать нас. В случае опасности пустишь свою стрелу, это будет им знак, что нас надо вытаскивать. Переведи.
   Он перевёл. Плохая Улыбка кивнул и коротко распорядился на своём языке, доставая свой, украшенный хвостами каких-то животных, лук из притороченного к седлу колчана. Остальные последовали его примеру, рассыпаясь среди деревьев.
   Я отпустил плечи мальчика.
   - Я с вами пойду,- угрюмо сказал он.
   - Нет. Это может быть опасно,- возразил я, с усилием влезая в седло, переступающего на месте коня.
   Мы выехали из леса. Сокол слева. В последний раз я обернулся на редкую цепочку моих телохранителей. Под тенью деревьев в этот пасмурный день они предстали предо мной в тот момент некими сумеречными духами, молчаливо ожидавшими сигнала к атаке.
   Мальчонка упрямо шёл за нами. Мы шагом въехали в сад, раскинутый вокруг крайнего дома, двигаясь среди невысоких деревьев, осыпанных белыми некрупными плодами. Простая бревенчатая постройка без окон с довольно низким распахнутым входом. Высокая соломенная крыша. Этот дом не горел, зато следующий жарко полыхал. От крыши поднимался столб пламени и искр метров на десять.
   Мы выехали на грязную улицу, изрытую копытами. Невдалеке, на небольшой, такой же грязной площади, плотно стояли понурые серые люди. Цепь всадников в кожаных доспехах окружила их со всех сторон. В центре площади на помосте стоял человек в дорогой кирасе и что-то кричал в толпу.
   Я оценил количество людей человек в сто. Включая детей. Всадников и спешившихся воинов было примерно в два раза меньше. То есть, шансов победить их в случае столкновения, у нас не было никаких.
   Человек в блестящей кирасе вещал:
   - ...которых сам Божественный Император объявил вне закона. За помощь разбойнику, проклятому Варде и его поганым дружкам, вы все заслужили смерти. Но наш милостивый господин, благородный Нарв Карий повелел нам, его верным слугам, сохранить вам жизнь, всем, кроме человека, которому владыка наш в доброте своей так безмерно доверял, ожидая честного и верного служения. Ваш староста (или старшина, а может старейшина,- всё это тонкости перевода) обвиняется...
   В этот момент нас, наконец, заметили. К нам шагом направилась группа всадников, четыре человека. Впереди ехал воин средних лет в чёрной кирасе, без шлема, с чучелом ворона на плече. По этой детали я узнал в нём ктара из общества Носителей Ворона. Он рассматривал меня прищурясь. Выпятив грудь, гарцуя на своём красивом вороном жеребце.
   Тем временем оратор продолжал гипнотизировать народ своей речью:
   - Ваш староста обвиняется в сговоре с разбойниками. Цветущие юноши из самой столицы сложили головы по вашей вине, и вам придётся ответить за ваше злодеяние и в этой жизни и в будущей.
   Мальчонка, следовавший за нами, убежал вперёд и теперь вертелся между всадников, высматривая родных.
   - Кто ты?- кинул мне подъехавший, будто по моей перевязи не видел, что я такой же ктар, как он.
   - Ваши дома и всё ваше имущество сгорит в огне...- вещал оратор.
   - Что здесь происходит?- задал я встречный вопрос.
   Носитель Ворона не торопился отвечать. Его люди медленно окружили нас, взяли в круг. Сокол положил ладонь на рукоять тукана, торчащую из деревянного широкого чехла.
   - Вы отныне не свободные люди. Отныне вы рабы, вас продадут с торга в разные концы империи, и само имя вашего рода исчезнет,- в толпе поднялся вой.
   - Я ктар Макс Серьга. Еду из Тасканара по воле императора на помощь Нарву Карию против разбойника Варды.- сказал я.- Что здесь происходит?
   - Что-то я не слышал раньше такой фамилии,- усмехаясь, бросил, поглядывая на своих, готовых к действию, воинов, ктар.
   - Я только что получил титул,- переводя взгляд с одного на другого возможного противника, ответил я.
   - Ваш староста приговаривается к смертной казни,- неслось с помоста.
   - Твои бумаги,- потребовал ктар.
   Я взмок от пота, письмо Карию было в повозке, кто же знал, что здесь, в диком средневековье, с собой надо носить документы.
   - В чём повинны эти люди?- спросил я слабым голосом.
   - Приговор будет приведён в исполнение немедленно,- голос оратора. Женщины на площади заголосили. Два воина вытолкали на телегу понурого человека средних лет с русой окладистой бородой. Теперь я понял, что это телега, а не помост.
   -Бумаги,- потребовал мой собеседник.
   - Они у моего слуги. Он ждёт нас за деревней,- во мне начала закипать злость.
   На телеге человека согнули двое дюжих молодцов, оратор в доспехах взмахнул мечём...
   - Взять их,- коротко кивнул своим людям Носитель Ворона.
   Две головы покатились одновременно. Одна была с русой бородой, она под громкий женский вопль немного опередила рухнувшее на колени обезглавленное тело старосты. Вторую голову с коротким свистом отделил от тела левого нападающего тукан Сокола.
   Хотя я такого продолжения событий не ожидал, но всё же успел увернуться от удара зашедшего справа воина. Это был рыжий детина с красной рожей. Он, видимо, не рассчитывал на сильное сопротивление и слишком вяло попытался оглушить меня шестопёром. Дубина лишь скользнула по моему шлему, выбивая из головы абсолютно все мысли. Конь шарахнулся в сторону, развернулся, встал на дыбы, вынося меня из разорванного кольца противников, а Сокол уже вонзил своё оружие в горло заднему воину.
   В руке Носителя Ворона сверкнул клинок. Моя душа ушла в пятки,- я свой даже не достал, мне бы в седле удержаться. Действуя интуитивно, я хлестал коня как сумасшедший, вжимаясь в него всем телом. Он быстро набирал скорость, скача по улице, прочь от площади. Раздался протяжный вой, словно ветер затрубил в гигантскую витую раковину, это Сокол пустил свою сигнальную стрелу. Я набрал скорость и мчался, не разбирая дороги. Сзади нарастал топот, я повернул голову и увидел моего друга, он пускал на ходу стрелы, одну за другой, обернувшись в седле назад. В другое время им можно было бы залюбоваться, он, словно составлял со своим конём единый механизм, стремительный и беспощадный. Но сейчас не до того было. Мой напарник обогнал меня и свернул в сторону, зовя меня за собой. Я не справился с конём и помчался через сад, сквозь кусты и деревья. Получая хлёсткие удары тонких веток.
   Когда я смог остановиться, то был уже в лесу. Развернув коня, я поскакал назад, туда, где, по моему мнению, должны были быть мои телохранители. Но навстречу мне уже выезжали мои сумеречные всадники, один за другим. Спафар держал в одной руке голову за густые рыжие пряди,- добыл себе новый трофей. Сокол обратился ко мне, во взгляде его что-то изменилось, я так понимал, что моё бегство подорвало мой авторитет:
   - Носитель Ворона отступил, но они будут здесь через минуту. Надо уходить. Ты поезжай со своим слугой дальше, а мы отвлечём внимание.
   Долго раздумывать не приходилось. Я повернул коня, и, сориентировавшись, поскакал туда, где мы оставили Хаттабыча с повозкой. Колья исчезли в другой стороне.

Глава 9

   До усадьбы Кария мы с Хаттабычем добрались без приключений. Больше всего мне, честно говоря, хотелось развернуть повозку и вернуться в Тасканар, сдались мне все эти дела. Надо же, я еду помогать какому-то фашисту, способному запросто сжечь деревню и казнить жителей без суда и следствия. А теперь, когда мои люди убили его людей, чем кончится для меня такой поворот событий? Но возвращаться было опасно,- погоня ведь осталась где-то позади на этой самой дороге. Подъезжая к усадьбе, которая походила больше на укреплённый рыцарский замок, я думал, как бы так представить события хозяину, чтобы оправдать схватку. В конце концов, я решил, что это будет самое худшее, если я буду оправдываться.
   Усадьба была обнесена четырёхметровой каменной стеной с квадратными башенками. В центральной башне располагались распахнутые ворота. В них нас встретила стража. Я объяснил цель своего визита, и нас впустили внутрь, в огромный двор, в котором лагерем расположились воины. Был уже вечер, кругом горели костры, виднелись десятки шатров, слышались разговоры, смех, песни.
   Мне пришлось долго искать хозяина поместья и ходить из одного места в другое, пока кто-то подсказал мне поискать Кария в поселковом храме, расположенном среди домов многочисленных работников за восточной стеной усадьбы. Я отправился туда, имея при себе все свои бумаги: письмо императора и указ о даровании мне титула. Теперь я был учёным.
   Было уже поздно, и в храме почти никого не было. Внутреннее помещение было ярко освещено светильниками, приятно пахло благовониями. Впереди, на ступеньках небольшого возвышения, негромко разговаривали два человека, сверху на них взирала фреска изображающая собрание из местных божеств. Один из говоривших был одет в бирюзовые блестящие одежды, на груди его висела золотая прямоугольная пластина,- обычный атрибут местных священников. Второй, невысокий коренастый мужчина с сединой в волосах, был одет в синий кафтан и подпоясан широким кушаком. Это и был Нарв Карий, хотя по его лицу нельзя было сказать, что этот человек может вот так запросто распоряжаться чужими жизнями. Обычное лицо, немного усталое, немного надменное, чуть-чуть задумчивое. Я направился к нему и поклонился, как здесь было принято:
   - Господин Нарв Карий?
   Он обернулся и смерил меня взглядом, остановившись глазами на моём мече, который продолжал висеть в ножнах на моём боку. Я вдруг похолодел,- неужели опять прокол, может сюда нельзя входить с оружием? Но хозяин поместья ничего не сказал мне об этом, лишь подтвердил:
   - Да, что у вас?
   Надо было брать быка за рога, и я ответил:
   - Ктар Макс Серьга, прибыл по повелению императора помочь вам против разбойника Варды. Вот мои сопроводительные бумаги.
   - Помочь? Ты что же, привёл с собой из столицы войско?- в его голосе появился слабый интерес.
   - Нет. Со мной лишь небольшой отряд моих телохранителей, Колья,- ответил я. - По дороге в лесу мы обнаружили трупы, мои проводники определили в них молодых тасканских аристократов...
   - Да знаю я, знаю. Один из парней сумел спастись и рассказал нам. Откуда у тебя этот меч?
   - Мой покровитель дал его мне,- ответил я, чуть помедлив. Не говорить же, что я мог выбрать любой меч в нашем дворце.
   - Разреши посмотреть,- попросил Карий, и я неловко расстегнул перевязь и протянул ему тусклые серебряные ножны.
   Он взял их осторожно, на вытянутых руках, рассматривая гравировку, потом чуть выдвинул клинок, блеснувший синим цветом, и с лёгким стуком вернул его на место.
   - Это "Зубастый", меч моего отца. Он добыл его во время последнего Святого Похода и подарил императору. Это древняя мурийская ковка, ему цены нет. Так кто твой покровитель?- он с видимой неохотой возвратил мне клинок.
   - Простите, благородный владыка, я, кажется, догадываюсь,- вмешался в наш разговор священник, поглаживая свою длинную бороду одной рукой.
   - Мой покровитель рекомендовал мне не разглашать его имени,- сказал я, хмуро взглянув на второго собеседника. - И позвольте мне закончить то, что я собирался вам сказать. Деревню Красный Бор спалил отряд какого-то Носителя Ворона. Он назывался вашим слугой, но я не могу поверить, что благородный господин может быть причастен к такому беззаконию. У нас вышла стычка с этим ктаром, и мои Колья убили несколько человек. Это действительно были ваши люди?
   Карий заметно помрачнел:
   - Ты думаешь, что высокое покровительство позволяет тебе чинить беззакония?- кинул он мне зло. - Это моя земля, моя область. Я выношу приговор здесь, и я привожу его в исполнение. Жители деревни помогали Варде, мне доподлинно известно, что двое из них его ватажники. Вы что там, в столице, с лун все попадали? У нас тут настоящее восстание! Все совенские деревни поддерживают Варду, а это вся Северная территория. У него в отряде уже несколько сотен человек, а мне в помощь присылают каких то юнцов, которые понятия не имеют, как меч в руке держать.
   Внезапно он остыл:
   - Твоё дело с Крэком я улажу. Найди моего распорядителя, он отведёт тебе комнату в доме. Твои Колья пусть располагаются за стеной, нечего им тут делать, в моей усадьбе.
   Моё дело было закончено, и я медленно пошёл к выходу. Вроде бы надо радоваться, но меня терзала совесть, ведь я собирался вступиться за мирных жителей. Итак, я шёл всё медленнее и медленнее, около самого выхода остановился и обернулся назад.
   - А что будет с жителями той деревни?- спросил я громко через весь храм.
   Странно, те двое всё ещё смотрели мне вслед. Карий ответил:
   - Я приказал продать их на торге, но вот мой брат уговаривает меня простить их.
   "Интересно, это действительно его брат или простое обращение к духовному лицу как в наших монастырях?", подумал я невольно, а вслух неуверенно предложил:
   - Я мог бы заплатить вам, чтобы их оставили в покое.
   - Их деревня уже сожжена, они подадутся к Варде. Зачем мне это?- возразил мой собеседник, изучая меня со своего возвышения.
   - Почему они обязательно пойдут к Варде?- горячо возразил ему священник. - Если благородный ктар Макс заплатит за них, то на часть этих денег можно нанять артель плотников и отстроить деревню заново до зимы. Я сам готов внести деньги на это доброе дело. Построят деревню, соберут урожай, им и время разбойничать не останется.
   Карий рассмеялся:
   - Да, следует сжечь все совенские деревни, чтоб им было не до бунтов.
   Он снова изучающе посмотрел на меня:
   - Я отпущу их всех и полностью возьмусь отстроить деревню заново, если взамен ты отдашь мне "Зубастого".
   - Я согласен, ответил я, не колеблясь. Конечно, я любил свой меч и предпочёл бы заплатить золотом из шкатулки, но ведь каждый человек дороже любого меча. Правда, здесь, похоже, абсолютно все думали иначе.
  
   На следующее утро появились, наконец, мои Колья. Я отдал им шатёр из моей поклажи. В то время как они принялись разбивать лагерь у леска, напротив южных ворот усадьбы, я попросил Сокола рассказать подробности их приключений. Его ответ был лаконичен:
   - Мы больше не взяли ни одной головы,- он стоял рядом со своим дядей, который отдавал какие-то распоряжения остальным бойцам.
   Я спросил напрямик:
   - Ты считаешь, что я струсил, там, в деревне?- сам то я считал, что поступил разумно, куда мне лезть в такую драку, когда я на коне еле смог удержаться. В глазах моих телохранителей моё поведение должно было выглядеть иначе, вот их вождь, увешанный боевыми трофеями, явно никогда не бегал от врага. Но Сокол удивил меня своим ответом:
   - Ты ведь не воин. И на повозке едешь не потому, что был ранен. Это я стегнул твоего коня, чтоб он вынёс тебя.
   Я был благодарен ему за эти слова, хотя теперь понял, что их отношение ко мне было как к беспомощному младенцу. А это было тоже не приятно.
   - Ты умеешь обращаться с обычным мечём? - спросил я.
   - Немного. Когда я учился в Тасканаре, выучил несколько приёмов.
   - Научишь меня?
   - Конечно.
  
   Мы тренировались до самого вечера в тени придорожных деревьев. Я никогда в жизни так не уставал. Руки уже отказывались держать полено, которое мне заменило тренировочный меч, с меня сошло сорок потов, и я выпил ведро воды. Сокол показал мне один приём, как коротким кистевым движением выбить меч у противника, и я отбил себе правую ладонь, пытаясь воспроизвести это движение. У меня ничего не получалось, мой учитель не играл в поддавки.
   Я был уже на последнем издыхании, когда нас нашёл Хаттабыч.
   - Господин,- обратился он ко мне, переводя дыхание как после бега.
   - Господин, простите, что прерываю вас, но должен передать вам приглашение Кария на ужин, который он устраивает сегодня вечером. Я взял на себя смелость приготовить вам ванну, ведь там будут благородные барышни.
   - А мне это надо?- задал я риторический вопрос.
   - Не принять приглашение хозяина,- это может быть расценено как оскорбление,- предупредил меня Сокол, который все слова понимал буквально.
   - Я что-то такое и предполагал, - ответил я и отправился вслед за своим слугой.
   Оказалось, что Хаттабыч захватил в поход один из парадных костюмов моего гардероба. Впрочем, это не был костюм в строгом смысле этого слова. Здесь носили другую одежду. Простые люди одевались просто,- рубаха до колен, подпоясанная ремнём или матерчатым пояском, сандалии и всё. В холодную погоду поверх рубахи надевали кафтан или плащ, в который можно было целиком закутать всё тело. Лишь всадники пользовались штанами. Знать же одевалась ярко и пышно. Например, мой костюм, который мне пришлось одеть в тот вечер, состоял из рубахи тончайшего шёлка, мягких замшевых штанов, расшитых золотой нитью и чёрного бархатного кафтана шитого бисером. На ногах мягкие красные сапоги до колен. Через плечо шла моя голубая перевязь, правда без ножен,- ведь свой меч я отдал Карию. На мою голову мой усердный слуга пытался нацепить бархатную чёрную шапку, но я решительно отказался. Я и так чувствовал себя скованно в парадной одежде, которая оказалась мне слишком узка, а тут ещё это.
   В дверях в обеденную залу я столкнулся с Крэком, Носителем Ворона. Он смерил меня презрительным взглядом и молча прошёл вперёд, оттеснив меня плечом. Я проглотил это оскорбление и вошёл следом. В зале, ярко освещённом светом многочисленных светильников, за длинным накрытым столом, сидело человек сорок. Было много дам разного возраста в высоких головных уборах. У меня нет агорафобии, и выступать перед многочисленными слушателями я привык, но здесь я растерялся, не зная, как положено вести себя в подобной ситуации.
   - Господа, позвольте представить вам моего гостя, ктара Макса Серьгу,- пришёл мне на выручку хозяин. - Это его Колья вчера произвели переполох среди наших поселян. Молодой человек прибыл только что из столицы по воле самого императора. Это и по его вине мы с вами сегодня собрались. Он вернул моему дому нашу семейную реликвию. Прошу любить и жаловать.
   Он указал мне место слева от себя, рядом со слегка смущённой черноволосой девушкой.
   - Это моя дочь, Катарина,- представил он её. Она сегодня вернулась из Тасканара, окончив школу для благородных девиц.
   - Очень приятно,- сказал я, чувствуя, что весь вспотел от натуги. Потом я взял себя в руки. Какой смысл мне здесь напрягаться, в абсолютно чужом мире?
   Ужин был более чем обильным. Одно блюдо сменяло другое, от простого закопчённого поросёнка с мочёными яблоками, до удивительного вида рыбы-змеи, нашпигованной мелкими птичками. Вино лилось рекой, и я скоро слегка захмелел. Разговор в ближайшем окружении вертелся в основном вокруг политики. Скарима громко ругал какой-то новый вердикт о землевладении, а женщины в это время обсуждали между собой новый покрой платья, который привезла Катарина.
   - Ктар Макс,- вдруг обратилась ко мне хозяйская дочка. - А где вы жили в Тасканаре?
   Я поперхнулся, памятуя о том, что Штрэх советовал мне быть осторожным.
   - Просто Макс,- поправил я её. - А почему вас это интересует?
   - Мне кажется, я вас где-то видела. Но я никак не могу вспомнить, где и когда.
   - Должен вас разочаровать, я пробыл в столице всего несколько дней, и, если бы мы с вами там встретились, я бы запомнил.
   Она была красивой, но очень юной. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, почти на десять лет моложе меня, так что я не собирался распускать перед ней хвост. Кроме того, мне не нравилось, что она считала себя первой красавицей, это её немного портило.
   - Это комплимент? - спросила Катарина покраснев.
   - Нет,- ответил я равнодушным тоном, стараясь дать ей понять, что не расположен к беседе. Она так и поняла и оставила меня в покое.
   Тем временем вино делало своё дело, голоса за длинным столом становились всё громче, некоторые ктары уже несколько раз вскакивали, что-то доказывая, какая-то дама слишком громко смеялась. Мой сосед справа, довольно пожилой господин, с печальными коровьими глазами на худом нездоровом лице, разгадав во мне чужестранца, стал упорно допытываться, откуда я родом. Я был не силён в местной географии, поэтому решил покинуть собрание. В такой обстановке, это легко было сделать незаметно.
   - Эй, Пальская каланча,- услышал я вдруг громкий окрик. Меня ещё никогда не называли каланчёй, и поэтому я не сразу сообразил, что это мне кричит, перекрывая всеобщий шум, в дупель пьяный Крэк.
   - А покажи нам, как ты улепётывал от меня в Красном Бору, спрятавшись за своих вонючек! Ну что, наложил в штаны? Тебе бы на скачках выступать, а рожа то у тебя была вот такая,- и он скорчил гримасу.
   Это было оскорбление, все притихли, ожидая, как я прореагирую. Я мог лишь догадываться, какого от меня ждали ответа. В девятнадцатом веке за такие слова вызывали на дуэль, у нас бьют в рожу. Но я как-то не склонен к насилию, во всяком случае, выпитого мною вина было явно недостаточно, чтобы я терял голову.
   - Ты пьян,- сказал я и пошёл дальше.
   - Да я сейчас тебе уши на задницу натяну,- взревел он, хватаясь за ножны.
   - Прекрати, Крэк, ты у меня в доме,- оборвал его Карий.
   Я постоял немного и пошёл к выходу: "Пусть думают, что хотят, мне их уважение без разницы".

Глава 10

  
   На следующий день я увидел, что отношение окружающих ко мне изменилось неоднозначно. Если Крэк и молодые ктары открыто демонстрировали мне своё пренебрежение, то люди постарше сохранили ко мне ровное отношение, как будто я не продемонстрировал свою слабость, отказавшись вступиться за свою честь. Зато все простые ратники единодушно посмеивались мне в след, это напрягало.
   Хозяин устроил охоту для своих гостей, от участия в которой я отказался. Вместо этого я занялся тренировкой с Соколом, которую прерывал поездками верхом. У меня стал немного получаться приём с выбиванием меча, хотя обезоружить моего партнёра мне так и не удалось. Позже я узнал, что у них в племени, как и у многих других народов, считалось наихудшим позором для воина лишиться оружия, позволив врагу выхватить его из рук.
   Под вечер, когда я смертельно устал и чувствовал себя дряхлым стариком, я отпустил своего коня пастись, а сам побрёл к пруду за усадьбой, желая немного побыть в одиночестве. По дороге я написал несколько строк в записной книжке, которую подарил мне Хэнк. Я взял за правило вести дневник, под каждым числом записывая основные события дня. Я это делал, чтобы не сбиться со счёта дней, как будто это была единственная ниточка, которая связывала меня с Землёй. По моим подсчётам, сегодня была суббота 30 июля, день рождения деда. Как он там? В прошлом году мы собирались у него в этот день, пили водку и яблочное вино собственного производства, пели наши старые песни.
   Вспоминая тот день, я стал невольно напевать, глядя на водную гладь озера: "Ой, да не вечер, да не вечер", как вдруг услышал хихиканье и обернулся. В высокой береговой траве стояли две девушки с букетами полевых цветов в руках. Первой оказалась Катарина со смеющимся лицом, а вторая....Вторая тоже была мне знакома. Это была та самая девушка, с которой я столкнулся в дверях главного храма столицы, я сразу её узнал.
   - Ктар Макс,- обратилась ко мне Катарина,- это моя кузина Оливия, мы вместе учимся, то есть учились в школе благородных девиц.
   Я поклонился, пряча пластинку записной книжки за пояс:
   - Рад знакомству.
   Теперь мне удалось рассмотреть её подробнее. Стройная, необычайно милая белокурая девушка с большими голубыми глазами, почти совсем ещё ребёнок.
   - Я хотела поблагодарить вас за жителей Красного Бора, отец сказал мне, что только благодаря вам удалось отменить наказание.
   Странно, она искренне переживала за простых крестьян, а вот я не знал, что ей ответить и протянул:
   - Эээ, да, всегда, пожалуйста.
   - Мы вам помешали?- поинтересовалась Катарина. - Кажется, вы что-то пели? Ведь вы иностранец?
   Разговор переходил не на те рельсы.
   - А вы не сказали, кто ваши родители,- сказал я Оливии.
   Эта скромная девушка уже стояла в стороне, передав инициативу своей бойкой кузине. Она уже успела о чём-то своём задуматься, так что мой вопрос застал её врасплох.
   - Её отец, ктар Гавард Карий, брат моего отца и местный священник, а мать Оливии умерла много лет назад во время мора, как и моя,- вместо подруги ответила Катарина.
   - Простите, я не хотел вас расстроить,- извинился я, всё также обращаясь к Оливии. - Вы тоже закончили учёбу?
   - Да, мы вместе учились,- опять робкая девушка не успела и слова сказать, впрочем, на этот раз Катарина заметила свою излишнюю готовность отвечать на мои вопросы и покраснела. Я решил выручить её:
   - А я не видел вашей сестры вчера за столом, её не было на ужине?
   - О, она слишком скромна для таких мероприятий. Она у нас особенная, знаете, как её прозвали в школе?
   - Не надо, Кэт,- совсем смутилась девушка.
   - Не буду, не буду. Так откуда вы, Макс?
   - Из Конотопа,- ответил я первое, что мне пришло в голову.
   - Никогда не слышала. Где это, Оливия?- обратилась Катарина к кузине, а потом объяснила мне: - Она у нас первая ученица, спит в обнимку с книгами.
   - Я не знаю,- честно призналась вновь покрасневшая девушка. - Это название похоже на Такалимский язык, вы не калимец?
   - Вот, о чём я вам говорила,- дёрнула говорившую за рукав сестра.
   - Вы прямо как на экзамене,- усмехнулся я. - Будем считать, что я калимец, вас это устраивает?
   - Вы не поехали с остальными, вы не любите охоту?- не унималась Катарина. Похоже, её вопросам не было конца.
   - Юная госпожа, боюсь показаться вам дерзким, но я пришёл к пруду, чтобы побыть в одиночестве. Вы меня понимаете?
   Она уже открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но удержалась и протянула:
   - В таком случае, мы вас покидаем. Приятно было увидеться.
   Они секунду постояли и пошли сквозь траву, вверх, по небольшому береговому взгорку. Я смотрел им вслед, возвращаясь к прерванным воспоминаниям о доме. Я не думал каждый день о своём возвращении, но это было моей первоочередной задачей. Однажды определив возможные пути её решения, я придерживался их. Пути были неопределённые и долгосрочные. Во-первых, я рассчитывал на Штрэха с командой. Был хороший шанс, что их найдут свои, и, пользуясь возможностями их цивилизации, можно было рассчитывать вернуться домой. Хотя шансы были невелики, ведь моя Земля была среди ещё неоткрытых планет и могла ещё долго таковой оставаться.
   Другая возможность была связана с этим миром. Как я оказался здесь? Была ли это случайность или существовали какие-то ворота между этими двумя мирами? Если так, то есть ли возможность вернуться назад? Сплошные вопросы. Для того чтобы ответить на них, надо было лучше узнать этот мир. Существовала гипотетическая возможность, что я смогу найти какие-нибудь ключи, которые подскажут мне решение моей проблемы.
   - Катарина!- крикнул я вслед удаляющимся девушкам и бросился за ними вслед. Они обернулись и с интересом наблюдали за мной.
   - Простите, я забыл у вас спросить, есть ли у вас в усадьбе библиотека?
   - Да, но мы почти ей не пользуемся, хотя, впрочем, Оливия там раньше часто брала книги.
   Я обратился к белокурой девушке:
   - Вы мне покажете библиотеку?
   - Да, конечно,- ответила она.
   - Когда для вас будет удобно?- поинтересовался я.
   - Да хоть сейчас, если вас не затруднит.
   Но в библиотеку попасть в этот раз нам не удалось. Когда мы вышли за рощицу, на берегу пруда и обогнули стену усадьбы, я увидел толпу ратников, собравшуюся вокруг лагеря моих телохранителей. Туда спешили всё новые и новые люди, причём у многих в руках было оружие, и настроены они были решительно. Две девушки, конечно, ничего этого не замечали и шли себе дальше, о чём-то щебеча. А мне было не до церемоний, назревало что-то серьёзное. Я бросил моим спутницам: "Извините", и побежал разбираться.
   В центре нашего небольшого лагеря, окружённые возбуждённой толпой, кучкой стояли Колья с обнажёнными туканами в руках. На них наступал какой-то вояка, что-то грозно крича и ругаясь, он размахивал топором. Другие ополченцы, кто с любопытством, кто со злостью, теснились вокруг.
   В нос мне ударил запах подгорелого мяса, этот аромат испускала опрокинутая в костёр туша освежёванного оленя. Народу набегало всё больше, видно пока их ктары развлекались охотой, бойцы решили тоже поразвлечься. Всё это мне очень не нравилось, и хоть я здесь был вовсе не учителем среди послушных учеников, надо было вмешаться:
   - Что здесь происходит?- заорал я не своим голосом, проталкиваясь в середину.
   Толпа притихла, все-таки для них я был хоть каким-то олицетворением власти, пусть они меня и не уважали. Решительный мужик с топором обратился ко мне:
   - А, добродетельный господин!- с желчью начал он. - Посмотри, что вытворяют твои поганые дикари.
   Он указал мне на кол, вокруг которого сгрудились мои телохранители. На этом колу была насажена голова с рыжими волосами. Это был тот самый трофей Спафара, который он взял во время столкновения в Красном Бору.
   - Это голова Сада, нашего товарища по оружию. Вы со своими проклятыми Колья убили его и ещё двоих наших. Но мы смирились с этой потерей. Тем более что Сада никто из нас особенно не любил, но так гнушаться над прахом нашего товарища мы никому не позволим. Или вы отдадите нам его голову по-хорошему, или мы возьмём её сами, по-плохому. Решай!- он свирепел с каждым словом, да и народ вокруг, похоже, распалялся. Особенно выделялся один усатый, татуированный с ног до головы малый. У него было такое выражение лица, что было ясно,- ещё немного, и он порвёт всем нам глотки.
   - Что скажешь?- тихо спросил я у Сокола, который с мрачным спокойствием стоял рядом со своим дядей.
   - Это трофей Спафара,- ответил он лаконично. Я мельком взглянул на вождя, тот улыбался своей нехорошей улыбкой.
   - Они всех перебьют,- сказал я немного вопросительно. Сокол промолчал. Нас окружала толпа уже человек в полтораста.
   - Вы не могли куда-нибудь подальше эту голову повесить?- обречённо буркнул я.
   Сокол взглянул на меня, немного помолчал и ответил:
   - Тут птицы.
   - Так что ты решил?- зло спросил владелец топора. Времени думать уже не было.
   - Что Спафар скажет?- спросил я Сокола. Тот обратился к вождю и перевёл мне его ответ.
   - Жаль, что мы не выполнили свои обязательства перед тобой.
   "Какие ещё обязательства, они что же, действительно решили умереть здесь из-за этой ерунды?"- мысленно простонал я.
   - Ну!- выдохнул бугай с топором, раздувая ноздри, словно роющий землю бык.
   - Он может продать эту голову?- я лихорадочно искал выход из ситуации.
   - Это трофей. Колья не торгуют доблестью.
   - А подарить?
   Сокол замялся.
   - Думай быстрее,- торопил я его.
   Сквозь толпу протолкалась какая-то старуха в видавшем виды сером платье, и, не решаясь подойти к моим телохранителям, упала на колени горько плача.
   - Посмотри, это мать Сада, она потеряла единственного сына... Неужели я стану терпеть, как вы издеваетесь над старой женщиной!- вдруг взревел дядя с топором. Перехватив топорище удобнее, он обернулся к окружающим нас бойцам:
   - Ребята, порвём их на части!- заорал он в неистовстве. Большинство поддержало его громким рёвом. Но вдруг весь этот шум перекрыл мощный красивый голос:
   - Стойте! Остановитесь!- и как по мановению волшебной палочки, они стихли.
   Растолкав толпу, к нам подошёл Гавард Карий, священник и отец Оливии. Осмотрев собравшихся,- меня с готовыми ко всему Колья, плачущую женщину, вид которой разрывал мне сердце, мужика с топором и жаждущую нашей крови толпу за ним, он поднял вверх руки.
   - Вы все сейчас разойдётесь по своим местам,- зычным голосом провозгласил он. Толпа неодобрительно зашумела.
   - Я богами клянусь, что сделаю всё, чтобы вернуть останки Сада его матери. Но если вы сейчас затеете убийство, я вам всем обещаю,- вас ждёт дыба.
   Он был братом владельца усадьбы, священником и уважаемым человеком. Толпа притихла, но расходиться никто не собирался, все ждали развязки этого дела. Гавард обратился ко мне:
   - Ты показал себя добросердечным, милостивым человеком, неужели тебе не жаль этой бедной женщины? Почему ты не хочешь вернуть голову её сына и избавить её от боли этого поругания?
   - Я очень сочувствую горю матери,- ответил я,- но, я уважаю обычаи своих телохранителей, и не хочу оскорблять товарищей.
   - Я знаю, что во время Второго Святого Похода, Колья поднесли командующему нашей армией голову его оруженосца, захваченную ими во время знаменитой Ночной Битвы. Почему бы твоим наёмникам не подарить эту голову моему брату, предводителю собранного здесь ополчения?
   Я посмотрел на Сокола, тот видимо взвешивал его предложение:
   - Это знак войны до конца,- пояснил он.
   - Но вы ведь не собираетесь воевать с нами до конца?- продолжал гнуть свою линию священник.
   - Мы служим ктару Максу. Как он прикажет,- мне понравились эти слова.
   - Но если Спафар поднесёт голову Карию только в знак готовности войны до смерти, это не будет неправдой. А саму войну оставим на моё усмотрение,- предложил я.- И потом, Сокол, я не могу выносить слёзы этой женщины. Уговори как-нибудь Спафара, а?
   Сокол уговорил. И проблема была улажена. Плохая Улыбка вручил голову Гаварду Карию, как брату хозяина дома. Толпа разошлась, а священник повёл плачущую женщину, бережно завернув ужасный предмет в чистый платок.
   Вот такие приклюения. Хорошо, что девушек уже и след простыл, какая уж тут библиотека, если тебя только что не порубили на мелкие кусочки.

* * *

   Наш предводитель, Нарв Карий, ожидал прибытия одного из своих влиятельных друзей с дружиной, и каждый день развлекал своих знатных гостей охотой и пирами. На востоке от рабочего посёлка, который располагался сразу за стеной усадьбы, начинался лес, который назывался Оленья Дубрава. Там водились не только олени, но и лоси, косули, кабаны, даже туры. Именно там пропадали ктары целыми днями. Простые ополченцы тоже развлекались,- пили, буянили, устраивали драки, так, что то и дело приходилось их унимать. Эта тяжкая обязанность досталась мне и священнику, остальные господа целыми днями пропадали в окрестных лесах. Вообще всё это мероприятие по поимке Варды напоминало мне пикник, а не военную операцию.
   После того, как я передал через Гаварда деньги семьям убитых моими телохранителями воинов, ко мне потянулся поток людей с просьбами о помощи. У нас дома, там, на Земле, я всегда обходил нищих стороной. Обычно такие люди, что просят милостыню, считают тех, кто им подаёт, лопухами. Это по лицу видно, и ещё по лицу видно, зачем им деньги.
   Здесь приходили люди совсем другие. Сначала пришла бабуся с двумя маленькими внуками. Она осталась одна, без детей, и не могла прокормить этих мальчуганов. Бабуся слёзно молила дать ей хоть пол мешка муки, и я, конечно, помог ей. После этого люди потянулись один за другим, из дальних деревень стали приходить.
   Дни напролёт я тренировался с Соколом, ездил верхом, а по вечерам изучал библиотеку. В этом мне помогала Оливия, Катарине книги были неинтересны. Дочь Нарвы была настоящей барышней, она интересовалась модой, драгоценностями и кавалерами. Интерес ко мне у неё скоро остыл. С нами ей было скучно, и она нашла себе другую компанию в лице жён двух молодых ктаров, которые гостили в усадьбе.
   Библиотека в усадьбе была не такой большой, как я ожидал,- всего небольшая тёмная комната с несколькими полками, на которых лежали тома в кожаных футлярах. По их названиям нетрудно было определить содержание, но я попросил Оливию, в наше первое посещение библиотеки, подобрать мне книги по истории и географии. Надо же было хоть с кем-то общаться в этом мире.
   Книг по истории оказалось несколько: "Записки по истории Империи", "История Тасканара", "Великий Трор", "Подвиги Серебряных Драконов".
   Про другие страны рассказывалось лишь в "Описании Первого Святого Похода", и в "Морском пути из Тасканара в Кайлаф".
   Я начал с истории Первого Святого Похода, ведь я уже не раз слышал здесь упоминание об этом мероприятии. Книга была написана на превосходной толстой бумаге и снабжена иллюстрациями в местном стиле: максимум узоров, минимум действующих лиц. История вкратце была следующей. Несколько сот лет назад на территории империи возникла некая секта, последователей которой называли просто Отступниками. Долгое время небольшая община Отступников не интересовала правительство. Они жили незаметно в небольшой прибрежной области Великих равнин, что за Обсидиановыми горами, пока среди них не появился некий человек, которого отступники стали почитать как Посланника. В книге сообщалось, что он обманывал простодушных людей ложными чудесами, привлекая людей в свою веру. При нём религия отступников быстро распространилась по приморским городам и проникла даже в сам Тасканар.
   Императоры здесь всегда были религиозны, да это и не удивительно для подобного общества. Они по-разному относились к инакомыслящим, но открытых гонений никогда не объявляли, тем более, что положение страны, как я понял, постоянно было шатким. В то время правил император Дока Сильный, именно он объявил отступников вне закона. В ответ правители ряда прибрежных городов Великих равнин, принадлежащие к этой вере, подняли мятеж и откололись от империи. Опираясь на жречество, император объявил Святой Поход против отступников, под знамёна которого собирались ктары со своими дружинами со всей страны. В результате этого похода цветущие города Приморья были стёрты с лица земли. Сам посланник был пойман и казнён.
   Во всей книге меня заинтересовал только один момент,- Посланник. Он появился из неоткуда, показывал "ложные" чудеса, люди ему верили. Храмовая комиссия установила, что он был иностранцем, но так и не добилась у него, из какой он страны. Сам он называл себя посланником из другого мира. Религиозный фанатик? Сумасшедший? Или такой же горемыка, как я?
   - Ты знаешь, я ведь многого не знаю про вашу веру. Кто такие Посланники?- спросил я у Оливии при нашей очередной встрече. Я стал замечать, что она внешне изменилась, стала надевать нарядное красивое бежевое платье, по-другому заплетать свои белокурые длинные волосы и даже серьги начала носить,- совсем другая девушка. Я понимал эти знаки, и мне было приятно. В то же время я не хотел, чтобы между нами возникла привязанность.
   - Посланники, это слуги богов. Иногда они приносят его милость и благословение, но чаще - наказание людям. Отец говорит, что это зависит от нас самих, сами люди заслуживают своих Посланников,- ответила мне девушка. Она была очень религиозной.
   - А что ты скажешь про посланников, которые сейчас служат императору в Тасканаре?
   - Посланники не служат людям. То, что они появились сейчас, когда на нашу страну обрушилось столько бед, это милость богов. Мы только могли молить о таком благословении.
   - Как ты объяснишь, что их несколько, разве не хватило бы одного?
   - Об этом много спорят. Отец говорит, что это разные проявления Их воли, и лишь будущее покажет, какое из них мы заслуживаем.
   - Звучит не очень оптимистично,- прокомментировал я,- а что, эти посланники, они такие же люди, как мы?
   - Никто не может знать этого. Иногда они бывают людьми, иногда они только похожи на людей, а иногда это явно не люди. Говорят, что среди посланников в Тасканаре есть сам Чёрный Демон, чудовище, которое дышит огнём и серой.
   - Интересно. Знаешь, Лили, (я её так уменьшительно называл), я прочитал о Первом Святом Походе. Там тоже упоминается Посланник, который принёс новую веру и его казнили. Как такое может быть?
   - Не тасканцы считали его Посланником, он сам объявил себя им.
   - Ты оправдываешь его казнь?
   - Я?- она растерялась. Оливия была слишком возвышенной, чтобы оправдывать казни и слишком верующей, чтобы критиковать решение жрецов.
   - Тогда был созван собор, самые учёные отцы со всех концов страны собрались вместе и определили, что он самозванец... Я никогда не...
   - Я понял, понял,- перебил я её. - Ты не знаешь, не осталось ли каких-нибудь книг этих отступников? Я хотел бы познакомиться с их учением.
   - Насколько я знаю, все их книги были сожжены, но есть несколько наших авторов, которые рассматривают их учение и опровергают его.
   - Я могу почитать?
   - Боюсь, что у дяди в библиотеке нет таких книг. Вот у нас в школе целый огромный зал с книгами, там такие удобные столики и очень светло всегда, мне там очень нравилось.
   - В детстве я тоже любил ходить в библиотеку...- признался я.
   - У вас там много книг?- поинтересовалась девушка.
   - Дома? В смысле лично у меня?- я забыл, что у них тут не было общественных библиотек.
   - Вы читали "Рассказы странника", я их очень люблю,- поинтересовалась Оливия.
   - Боюсь, что нет. У нас там другие книги.
   "То есть, совсем другие",- подумалось мне.
   - Жаль, а я хотела обсудить её с вами. Может быть, вы захотите её прочесть? У меня есть эта книга, я была бы рада дать её вам почитать.
   Девушка определённо заинтересовалась мной.
   - Да, конечно, с удовольствием, если время позволит,- ответил я вслух. А сейчас, может быть, выйдем на свежий воздух? Сходим к пруду или ещё куда-нибудь?
   Оливия ответила не сразу, обдумывая что-то своё. Эта всегдашняя загадочная задумчивость немного действовала мне на нервы. О чём может думать девушка в семнадцать лет?
   - Да,- наконец сказала она робко.
   Я взял под мышку огромный том "Истории Тасканара" и повёл юную барышню на улицу.
  

Глава 11

   Но погулять нам не удалось. Меня отвлекло очередное разбирательство: один из Колья подстрелил оленя в заповедной роще, а это, как оказалось, было строго запрещено. Мне удалось быстро уладить это дело, послав упрямого лесника подальше и посоветовав ему жаловаться кому угодно. Я уже обернулся к терпеливо ждавшей меня девушке, как вдруг со стороны Оленьей Дубравы донёсся звук рога. Наша благородная команда опять была на охоте, и звук рожка был не в диковинку. Но этот звук был другим, тревожным, словно рёв раненного зверя. Колья замерли, лесник, только что севший на свою лошадь, вздрогнул. Как будто холодный ветер подул. Гул лагеря стих, только слышно было бестолковый гогот гусей, которых прутом гнал по дороге босоногий мальчишка.
   В разных концах леса запели знакомые рожки наших охотников. Лагерь, который уже давно не умещался в стенах усадьбы, ожил, суетливо забегали бойцы, послышались крики и ругательства.
   - Это рог Варды!- закричал мне лесник, гарцуя на своей рыжей лошади.
   Я посмотрел на Оливию. Обычно спокойная девушка тоже встревожилась. Я в невольном порыве чуть обнял её за плечи:
   - Найди Катарину, и никуда из дома,- рядом с ней я чувствовал себя на голову выше и сильнее.
   В храме ударили в било. "Словно набат при набеге татар",- мелькнуло в голове. Колья уже одевали оружие. Сокол подвёл мне своего боевого коня:
   - Скачи, собирай людей. Я принесу твои доспехи,- подсказал он мне.
   События снова разворачивались не так, как мне того хотелось.
   - Эй,- крикнул я леснику, на боку которого я уже давно разглядел рог, он был мне сейчас нужен. - Скачи за мной и труби в эту штуку!
   Тем временем в лесу многоголосье охотничьих рожков стихло, и ревел только один. Рог Кария. Он уже стал знаком по звуку за эти дни. Теперь к нему прибавился ещё рог лесника.
   Колья последовали в полном вооружении за мной. Их было так мало. У ворот в усадьбу была чуть ли не давка, вояки бежали к своим палаткам с разных сторон. Я встал напротив ворот и стал ждать, когда соберутся дружинники многочисленных ктаров. Честно сказать, я пребывал в каком-то ступоре, словно всё это происходило не со мной. Мне никак не удавалось проникнуться мыслью, что вот сейчас придётся вести в бой эту разношерстную беспорядочную средневековую армию. Здесь были и простые крестьяне, оторванные от своих полей и огородов, едва вооружённые топорами, кистенями и дубинами. Были и дикого вида наёмники, здоровенные татуированные мужики, вооружённые секирами и мечами, были и хорошо вооружённые, облачённые в стальные доспехи воины,- настоящие дружинники.
   Я знал, что это ополчение превышало цифру в пятьсот человек, причём четверть были всадники. Многие из них были на охоте, исполняя роль загонщиков, и сейчас вокруг меня собралось лишь пятнадцать конных воинов. Остальные беспечно отпустили коней пастись по окрестным полям, и теперь они бежали за ними с упряжью и сёдлами в руках.
   Зато вся пехота уже собралась, готовая к бою, когда в лесу воцарилась тишина. Рог Кария смолк.
   Сокол принёс мои доспехи и меч.
   - Скажи Спафару, чтобы он выслал разведку вперёд,- попросил я его.
   - Уже сделано,- ответил племянник вождя. Так вот куда делись недостающие воины.
   Я за минуту натянул своё боевое облачение, пристегнул личный флаг за спину и окинул взглядом войско. Одиннадцать Колья, полтора десятка конных дружинников и несколько сотен пеших бойцов ждали моего приказа. Море внимательных глаз, меня это смущало, хотя в тот момент это было где-то в стороне. Гораздо больше меня смущало предстоящее дело.
   - Слушайте все!- как можно громче крикнул я. Кажется, меня начал бить нервный тик,- стали дрожать губы от напряжения. - Мы идём в Оленью Дубраву, на выручку Карию. Но вот вы,- указал я на группу крестьян в простых стеганых бронях. - Вы останетесь в усадьбе, закроете ворота, и никого, кроме меня или хозяина не впустите. Пойдём шагом, чтобы остальные всадники нас смогли догнать. Вопросы есть?
   Последняя фраза была из какого-то фильма про войну, сейчас она была неуместна, здесь простым воинам не полагалось задавать вопросы. Мы тронулись.
   - Помяни, Господи, Давида и всю кротость его,- сказал я мысленно молитву, которую говорил перед каждым экзаменом. Меня ей дед научил, а для меня это много значило, тем более теперь, в чужом мире.
   Вдоль стены усадьбы торопливо шли простые поселяне,- женщины, старики, дети. Они были испуганы, тащили какие-то узлы, гнали скотину. Я увидел священника, он вёл под руку хромую старушку с клюкой. Гавард отыскал меня глазами и коротко кивнул.
   В этот момент Сокол, который с невозмутимым видом держался рядом, указал мне на юг, там, на фоне леса, наши всадники ловили своих коней в высокой луговой траве. Я не понял, что он мне показывает, и он пояснил:
   - Птицы.
   Над лесом кружила стая птиц, и теперь они кричали как кошки, отсюда было слышно.
   - В лесу люди,- объяснил мой друг.- Много людей.
   Пока я соображал над этими словами, среди занятых своими конями всадников, там, вдали, началась какая-то суматоха. Мне хорошо было видно, как один конь встал на дыбы, крутанулся на месте, дико заржал и рухнул на землю.
   - Лучники!- понял я.
   - Надо выручать,- сказал Сокол, выжидающе глядя на меня. Возле леса падали всё новые и новые кони и люди, так и не успевшие вскочить в седло.
   Опять мне надо было что-то решать самому. Сколько исторических книг я прочёл, сколько фильмов видел, сколько компьютерных игр переиграл, и ничто из этого не могло мне пригодиться сейчас. В реальности было всё проще и грубее, и неразбериха была не только у меня в голове.
   - Всадники, за мной!- крикнул я. Это прозвучало вяло. Я бы предпочёл "Всадники вперёд". Интересно, что было у меня написано на лице в тот момент? Впереди была Смерть, она прыгала меж деревьев с длинными охотничьими луками и готовилась собирать свой урожай.
   Я поскакал крупной рысью, на галоп я ещё опасался переходить, ведь на коне я ездил без году неделю. Свой щит я даже не брал в руки, боялся не справиться с поводьями, в общем,- "лихой" командир.
   Колья вырвались вперёд натягивая свои луки. Они прикрывали меня на совесть. Среди деревьев были уже видны серые рубахи стрелков. Свистнули первые стрелы моих телохранителей, они ринулись к лесу, доставая на ходу туканы. Я поскакал за ними, на моих плечах висели дружинники. Они, похоже, не привыкли лезть вперёд батьки, за это ктаров можно было только уважать. Мы миновали группу коней, которых в спешке осёдлывали наши. Я вытащил из ножен меч, купленный мною у местного кузнеца по высокой цене. Жаль, но мой учитель фехтования показал мне только один конный приём с мечём, да и тот я ещё не освоил.
   Стрелки рванули вглубь леса, прячась среди деревьев и зарослей. Колья, как борзые собаки, следовали за ними, готовые пустить в ход оружие ближнего боя, как вдруг они круто развернулись на месте.
   - Засада!- взревел Спафар. Я его понял без перевода.
   В нас густо полетели стрелы. Если бы я скакал немного быстрее, то не успел бы увернуться от столкновения с лесом деревянных кольев, которым встречала нас вдруг ожившая чаща.
   - Поворачивай! Все назад!- заорал я дружинникам, остановив коня. Когда я стал разворачиваться, в спину что-то сильно толкнуло, и я понял, что падаю. Вернее падал мой наповал убитый конь,- несколько стрел вонзилось ему под рёбра, и теперь он хрипел, испуская кровавую пену. До противников было метров сорок, они уже рванули к нам с диким рёвом, предвкушая добычу. Меня опять выручили Колья. Пребывая всё время в движении, они начали пускать стрелу за стрелой в подбегавших разбойников. Один из моих телохранителей отдал мне своего коня, сам запрыгнул в седло к товарищу, и мы вырвались из леса снова в поле.
   Здесь уже заканчивали свои потуги оседлать коней около двух десятков дружинников, остальные остались лежать в высокой траве,- лесные лучники хорошо постарались. Но и мы их успели укусить. Колья действовали хладнокровно, точно в тире, они подстрелили человек пятнадцать, не меньше. Моё сердце стучало как барабан, я впервые испытывал такое возбуждение. И только сейчас заметил, что мой личный голубой флажок поломан и торчит в сторону, словно продолжение моего левого наплечника.
   Отъехав на приличное расстояние от леса, я затрубил в рог, который забрал у лесника "по законам военного времени". Я призывал пеших бойцов, чтобы очистить лес от засевших там партизан. На удивление эти разномастные вояки сразу сообразили, что к чему, и ринулись к нам нестройной толпой. Впереди бежал парень с секирой, тот самый, кто устроил разборку из-за трофейной головы Спафара. Я уже знал, что он был одним из пеших старшин дружины Кария.
   - Мы перебьём лучников!- заорал он мне на подходе. - А ты спеши на помощь господину!
   - Потом идите за нами!- крикнул я ему вслед, но мой голос уже перекрыл рёв сотен глоток возбуждённых запахом смерти людей. Пешее войско бегом ринулось к лесу.
   В окружении дружинников, я поскакал через посёлок по дороге на восток, к Оленьей Дубраве, где уже смолкли всякие звуки. Колья по-прежнему держались впереди. Остальные всадники, числом около сорока, следовали за мной. Я перестал о чём-либо думать,- недавняя схватка, быстро меняющаяся ситуация, чувства возбуждения и страха, всё это выбило меня из колеи.
   Когда мы пересекали поле с невысокими побегами молодых злаков, из-за первых лесных деревьев впереди, беззвучно, словно дух, вырвался всадник. Он пролетел, как стрела, вжавшись в спину своего вороного коня, только прошлогодняя павшая листва, взбитая копытами, медленно кружилась за ним в воздухе.
   Шорох. Это ещё двое подобных беглецов, ничего не замечая вокруг, вынеслись из леса и помчались мимо нас к усадьбе. Это были наши загонщики, без доспехов, без оружия, шеи коней взмылены, кровь.
   - Эй! Что там случилось?- крикнул я со всей мочи, но они не услышали. Беглецы мчались так, словно за ними гнались все лесные демоны разом.
   Снова шорох. Это уже человек пятнадцать. Я узнал двух пожилых ктаров.
   - Слава Богу!- вздохнул я мысленно. Радуясь, что смогу избавиться от роли главнокомандующего. Задняя лошадь несла двоих седоков. Это молодой оруженосец вёз окровавленное тело Нарва Кария. У него были открыты глаза, но взгляд был нехорошим, неживым. Рядом с хозяином усадьбы на высоком вороном жеребце скакал Крэк, окровавленный меч в руке.
   - Назад, к усадьбе!- заорал он нам.
   Мы развернули коней и последовали за ним. В этот момент я обернулся и увидел сквозь редкую цепочку моих телохранителей, как лес зашевелился, и из темноты между стройными стволами деревьев вынырнула плотная группа всадников. В коричневой коже доспехов, в шлемах с фигурными масками, закрывающими лица, они гнали могучих коней с длинными расчёсанными гривами, и на остриях их копий играло солнце. Земля загудела под мощными копытами. Колья пришпорили коней, выхватывая луки, чтобы отстреливаться на ходу. Я тоже рванул коня: "Если они ударят нам в спину, шансов у нас не будет",- мелькнуло в голове. Дружинники впереди уже почуяли опасность и стали нахлёстывать своих лошадей.
   Коричневые всадники медленно, но верно сокращали дистанцию. Мы были уже у храма, если они настигнут нас у ворот в усадьбу, где всем сразу всё равно не пройти, будет плохо. Видимо это все понимали, потому что Крэк вдруг поскакал по улице куда-то в сторону, трубя в рог и увлекая нас за собой. Похоже, его план был или увлечь погоню за собой, спасая раненого хозяина, или, если это не удастся, обогнуть посёлок и ударить врагу во фланг, перед усадьбой. Коричневые всадники последовали за нами.
   Мы вырвались на луг за домами.
   - Уходи влево!- до меня дошло, наконец, что это мне орёт Носитель Ворона, обернувшись в седле. Дружинники мчались вдоль низких яблонь вперёд. Я свернул влево, Колья за мной. Погоня должна была оказаться в клещах.
   Десять коричневых всадников в глухих пластинчатых доспехах отделились от основной группы и помчались за нами. У них были великолепные лошади,- высокие, широкогрудые, с мощными ногами. Раздувая розовые ноздри, они упорно мчались вперёд, нагоняя низкорослых коней моих телохранителей, словно стая борзых, тощую голодную дворнягу.
   "Это те самые бандиты?"- вертелся у меня в голове неуместный вопрос.
   Но Колья не были лёгкой добычей. Снова свистнули стрелы, ещё и ещё. Три всадника отстали, их лошади были ранены, один упал на землю со стрелой в шее. Наверное, если бы меня с ними не было, мои телохранители избежали бы прямого столкновения с погоней. Но они честно защищали своего нанимателя. Развернув коней так быстро, что я за ними фатально не успевал, они охватывающей дугой с диким визгом ринулись навстречу коричневым всадникам, словно стая лёгких дракаров против тяжёлых византийских галер.
   Я отстал лишь на две секунды. Глухое столкновение. Ржание коней, визг туканов, предсмертные вопли. Падение тел, пляска всадников, звон мечей, бранные крики. Я среди этого смертельного хоровода. Я словно скован, не могу ударить. Спафар, размахивающий отрезанной головой. Падение Сокола, бешеные глаза лошади без седока. Летящий на меня гигант в оскаленной маске. Оцепенение, страх, вечность.
   И вдруг всё прошло, словно выключатель сработал, я нырнул под опускающийся мне на шею меч и воткнул свой клинок страшному всаднику под мышку. Удар, меч вырвало из рук. Карусель смерти пролетела мимо. Я спешился, чтобы поднять оружие. Наклонился. Храпящий конь вдруг рванул в сторону и на меня беззвучно кинулся коричневый пеший воин с длинным узким мечём,- кто-то из потерявших коня.
   Колющий удар. Я смотрю на лезвие, по желобу которого толчками стекает кровь, моя кровь. Жгучая всепроникающая боль. Встающий на дыбы мир. Низкое небо, два коршуна, коричневые пластины доспехов. Сокол, поднимающий за волосы окровавленную голову, лучи солнца, бьющие из-за серых плотных туч. Трава, много травы, сплошная трава.
  
   Блаженное спасительное Небытиё всё не приходило. Страх и боль. Но и в сознании я был лишь отчасти, всё видел отчётливо, но ничего не понимал. Сокол, сдирающий с меня кирасу, конь с перебитой спиной, делающий попытки подняться, беснующиеся Колья, совершающие кровавый танец над поверженными врагами. Изумрудный кузнечик, севший мне на рукавицу.
   Сокол сам был ранен, но держался, как ни в чём не бывало, он перевязал меня, обмазав рану каким-то снадобьем. Племянник вождя показывал мне на поле перед стенами усадьбы, туда, где сшиблись всадники в блестящем и всадники в тёмном. Он что-то говорил мне, но я не мог его понять. Я сидел в траве, мокрой от моей крови и мечтал только о том, чтобы всё это скорее кончилось. В моих ногах лежал безголовый обнажённый труп со странной татуировкой в виде двух скрестившихся молний на груди. Вокруг маячили чёрные силуэты, их было странно мало. Они о чём-то совещались. Их разговор касался меня, но мне было всё равно.
   Уже словно сквозь туман я видел вытоптанное поле, по которому бродили грустные осёдланные кони без седоков. На ветках деревьев,- чёрные птицы. Я уже восседаю на каких-то носилках. Колья с натугой несут меня, обходя павших. Живые отступают в сторону. Человек в сверкающих латах с седыми усами смотрит на меня выцветшими глазами. В руках его серебряный щит с переплетением красных линий...
   Последним я запомнил забрызганного кровью Крэка. Он сидел на крупе убитой лошади в одной рубахе и пытался разжать пальцы своей правой руки, вцепившиеся в рукоятку меча. У него не получалось, и он ревел от натуги и боли.
  

Часть 2

Глава 12

   Я находился посреди светлого дворцового зала с головокружительно высокими потолками. На зеркально натёртых полах с идущим по окружности сложным узором, тут и там стояли незнакомые люди в роскошных одеяниях. Независимые позы, точно соблюдаемая дистанция в три шага. Зала напоминала какую-то фантастическую шахматную доску, оставленную игроками посреди партии. Те же фигуры разной величины и важности, словно вырезанные из слоновой кости талантливым мастером. Каждая из них,- совершенство. Короли и королевы, офицеры и ладьи, они стоят на огромной доске в свободных позах, глядя сквозь друг-друга пустыми безразличными глазами.
   Такая же пёстрая, богатая и безразличная компания собралась здесь в ожидании приёма. Хэнка со мной на этот раз не было, и я затерялся среди этого собрания, словно случайно уцелевшая к концу партии пешка. Ожидая аудиенции у императора, я поглядывал по сторонам, невольно прокручивая в голове события последних дней, моё ранение и тяжёлое выздоровление, прощание с Колья, которых осталось лишь семеро после той памятной битвы. Вспомнились встревоженные и печальные глаза Оливии, когда она провожала меня. Ведь я держал от неё дистанцию как мог, хотя она и ухаживала за мной раненным.
   В столице я был всего несколько дней, и только встал с медицинской койки, на которой корабельный биоврач окончательно залатала мою рану, я теперь двигался и рукой владел как прежде, а то ведь каждая попытка вызывала адскую боль.
   - Ктар Макс Серьга,- вдруг прервал мои воспоминания распорядитель.
   Пришёл мой черёд. Я облачился в серую бесформенную хламиду поверх моего парадного чёрного камзола, и последовал в зал для просителей, как называлось это место за высокими двустворчатыми дверями. После положенного унизительного ритуала поклонов и коленопреклонений я замер, по уставу уткнувшись лбом в холодный мраморный пол перед троном, на котором восседал император-мальчуган, в окружении склонившихся подчинённых, среди которых как два столпа стояли капитан Штрэх и уже знакомый мне Никромах, регент при малолетнем правителе.
   - Высочайшим повелением,- прервал тишину елейный голос одного из стоявших чиновников,- Ктар Макс Серьга, участник похода на разбойника Варду, проливший первую кровь в бою с предателями Его Высочайшей милости, возводится в чин Левофлангового Серой сотни.
   - Ваше Величество!- прервал размеренное напевное чтение голос Штрэха,- я намеревался поставить ктара Макса во главе моей наёмной дружины. Мне нужен командир...
   - Предоставьте нам самим решать такие вопросы, раз уж вы отказались сами участвовать в этом деле,- перебил его уверенный голос Некромаха. - Позвольте вам заметить, Светлейший, ваши наёмники очень хороши, слишком хороши, чтобы ими командовал неопытный юнец. При всём уважении... Ктар Макс храбрый юноша, добродетельный Нарв Карий чрезвычайно лестно отзывался о его роли и поведении, но он недостаточно опытен. Ваших наёмников в предстоящем походе возглавит блестящий офицер из братства Золотых Львов, ктар Эбендем.
   При этих словах в зале возникло лёгкое волнение, как порыв ветра, и я, скосив глаза, увидел, как от стены на шаг вперёд выдвинулась фигура гвардейца в красных латах. Крупный мужчина средних лет, с волевым суровым лицом, покрытым шрамами. Он коротко поклонился и отступил назад в тень.
   - А ваш протеже возглавит один из отрядов городского ополчения, прошу прощения, Серой сотни,- завершил свою речь Никромах.
   - В таком случае я прошу Ваше Величество,- обратился Штрэх к молчавшему императору,- мне набрать новый наёмный отряд, чтобы его возглавил ктар Макс.
   Император молчал. Я всё ещё переваривал услышанное. Честно говоря, я решил, что заслужил небольшой отпуск "по ранению" и периодически порывался заняться гораздо более важной для меня проблемой,- найти дорогу домой. Для начала вплотную заняться местной литературой в поисках аномалий, которые могли бы дать мне ключ к разгадке. К сожалению, до настоящего момента я не прочитал ничего более интересного Истории Святого похода. Оливия расхваливала книгу "Рассказы странника", но на поверку она оказалась сборником сказок, содержащий такие, например, "правдивые" истории:
   "Далеко-далеко на севере, за тремя реками, за тремя горами, за тремя степями, лежит долина, в которой снега не тают круглый год. В этой долине стоит хрустальный дворец", и т.п. Естественно, что, прочитав несколько страниц этой книги, я забросил её подальше.
   - Вы же сами ходатайствовали о присвоении ктару офицерского чина, - наконец ответил регент. - Боюсь, что наёмников в столице в настоящий момент не найдёшь при всём желании, после наших сборов.
   Никромах со Штрэхом рассмеялись чему-то своему.
   - Добровольцев в Серую сотню последнее время недобор, ну, вы помните, мы уже обсуждали эту проблему. Так что, я считаю, такое назначение должно было всех устроить,- закончил Некромах.
   - Серосотенцы плохо вооружены, необучены, "пушечное мясо", как сказали бы у... неважно. Я не хочу случайно потерять своего человека в бою только потому, что его окружали такие неумелые бойцы,- стал объяснять Штрэх с ноткой недовольства в голосе. Внезапно, до сих пор молчавший император прервал его:
   - Слова Посланника устрашают. Мы потеряем наше ополчение?
   - Я этого не говорил,- медленно ответил Штрэх.
   - Верно. Вы сказали, что мы справимся с десантом Медноголовых.
   - Да, я считаю, что это в ваших силах.
   - Но при этом мы можем потерять наше ополчение?- гнул своё маленький правитель. Определённо он относился к Штрэху не как к просто человеку. Теперь я начинал понимать, в каком скользком положении находился кэп при дворе.
   - Я всего лишь хотел сказать, что могут пострадать в первую очередь плохие необученные воины. Есть такая вероятность, это естественно. Но мы с вами договорились, что будущее я не предсказываю, и не надо все мои слова принимать за абсолютную истину.
   - Истинный всегда говорит истину,- ответил император какой-то местной идиомой. - Вы сами сказали, вероятность есть. Вы оберегаете одного своего человека, а я в ответе за всех своих людей.
   - Понимаю,- помолчав, ответил капитан патрульного корабля Переферии,- в этом есть доля здравого смысла.
   "О чём это они?",- подумал я.
   - Сегодня у меня встреча с предводителем Серой сотни,- вставил Никромах,- я порекомендую ему назначить вашего, уважаемый Посланник, протеже Левофланговым роты арбалетчиков, там он должен быть в относительной безопасности.
   - Что ж, благодарю,- вяло отозвался кэп.
   - Значит, решено,- подытожил довольный регент. - Ктар Макс, вам надлежит сейчас же направиться в канцелярию, а оттуда в расположение вашей части.
   Я был лишь безмолвным свидетелем этого разговора. "Плюнуть бы на все эти дела",- пронеслось в голове. Поднявшись с колен, я мельком окинул взглядом собравшихся. Придворные стояли всё также покорно склонив головы, Никромах откровенно скучал, ожидая моего ухода и новой аудиенции, которая последует за ним, Штрэх был непроницаем, а юный император с интересом наблюдал за мной. Забавный мальчик.
   Выйдя из зала, я узнал у одного из слуг направление и отправился искать канцелярию через оживлённые галереи и внутренние дворики дворца украшенные статуями, фонтанами, обвитыми листьями винограда беседками и морем цветов. Здесь царила прямо праздничная суета, стража в сверкающих доспехах, офицеры в парадных мундирах, придворные дамы в шикарных платьях... Я шёл сквозь эту толпу, а в голове вертелись слова старенького хита:

Как был прекрасен карнавал,

Он словно ветер ворвался в зал.

Мне трудно затеряться средь толпы,

Я знаю где-то рядом ты, рядом ты.

   Ощущения были немного нереальными, ведь все эти люди были абсолютно чужды мне, они жили в каком то параллельном мире, в прямом и переносном смысле. И теперь они казались мне призраками какой-то сказочной мистерии из тех, что длятся лишь одну ночь, и лишь один раз в сто лет.
   В общем, не похоже было на всеобщую мобилизацию.
   Наконец, ноги принесли меня в другую часть дворца. Здесь царило совсем иное настроение,- деловито пробегали по своим поручениям писари с гусиными перьями за ухом, важно шествовали чиновники в строгих бордовых мантиях. Атмосфера почти настоящего госучреждения. Дома я её ненавидел, здесь она вызывала лишь улыбку.
   Канцелярия располагалась в огромном зале, с высокими узкими окнами, сквозь стёкла которых били косые солнечные лучи, освещая бесконечные ряды столов со склонившимися над ними головами. Походив от одного стола к другому, я, наконец, нашёл пожилого обрюзгшего потного господина, постоянно прикладывавшегося к огромной хрустальной кружке, который выдал мне свиток с моим назначением в Серую сотню. Узнав у него также примерное расположение штаба ополчения, я покинул дворец.
  
   -У меня два вопроса,- сказал я Штрэху при нашей встрече. Из лагеря ополченцев, который располагался за городскими стенами, я вернулся лишь вечером, когда на темнеющих улицах Тасканара уже зажигали фонари. С предводителем Серой сотни мне так и не посчастливилось встретиться, один из офицеров объяснил мне, что всё командование было приглашено во дворец на бал по случаю завтрашнего выступления войска. Мне мой новый знакомый порекомендовал явиться на место пораньше утром, что называется "с вещами". Так что разговор со Штрэхом не терпел отлагательства.
   - Кто такие Медноголовые?
   Кэп сидел в кресле за полированным столом из чёрного дерева. Он, как всегда, имел слегка безразличный вид, словно мысленно был занят вопросами высшего порядка, а к нему всё время пристают со всякой чепухой, и отвечал, глядя куда-то мне за спину:
   - Медноголовые, или Люди моря, довольно малочисленный народ, обитающий на островах Мраморного архипелага, известны как прекрасные мореходы и морские разбойники. Обычно они небольшими группами грабят торговые корабли, но на этот раз они устроили хорошо организованный масштабный набег. Десант около двух сотен кораблей Медноголовых высадился неделю назад на южном побережье и с ходу захватил порт Элполь. В принципе в этом нет ничего необычного, все подобные сообщества проходят период объединения, когда появляется сильный лидер, способный объединить родственные группы в новую укрупнённую структуру. Обычно это сопровождается войнами с соседями за передел территории. Так и сейчас, мы имеем типичный случай. Медноголовые высадили десант, пограбили город и там остались. Похоже, они готовятся к обороне, и уходить не собираются. Проблема только в том, что как бы воинственны не были эти Люди Моря, их не более четырёх-пяти тысяч, и они не могут не понимать, что с войском Империи им ни за что не справиться. Значит, у них есть союзники, на помощь которых они рассчитывают...
   Штрэх достал откуда то, словно из рукава, жёлтый шарик и раздавил его со смачным щелчком.
   - У империи много врагов: Лига независимых городов, Владетели Го, кочевые племена Великих равнин, наконец. Их атаку мы отбили год назад.
   - Помню эту историю,- вставил я.
   - Так вот, велика опасность вторжения кочевников с севера. Их праздник летнего солнцестояния давно закончился, но количество шатров на так называемом "Поле паломников" не уменьшилось. Наоборот, туда продолжают собираться самые отдалённые кочевья со всей степи.
   Штрэх поднялся, прошёл через кабинет своей скользящей походкой, достал с полки какой-то предмет и вернулся к столу. В руке у него был маленький электронный аппарат размером с сотовый телефон. Я уже догадался, что кэп развернёт передо мной глобус, Хэнк показывал мне такой во время моей учёбы, и я знал, что это электронная карта поверхности планеты, сделанный на основании снимков из космоса. Этот глобус поразил меня сразу, мало того, что это было точное рельефное голографическое изображение, простым прикосновением руки можно было выделить и увеличить любой участок поверхности. Это было необычайно удобно для такого наглядного пособия.
   С помощью такого глобуса я впервые познакомился с географией планеты. Здесь было четыре материка, причём три из них располагались в одном полушарии, а четвёртый в другом. Три материка сходились подобно трём лепесткам цветка вокруг Внутреннего моря. Северный лепесток, самый большой, тянулся до самого полюса и даже дальше. Изрезанный горными цепями с ледяной шапкой на вершине, он производил сильное впечатление своими просторами и диким размахом. Казалось, сама жизнь на нём маловероятна, но, между тем, южный его конец был более ровным, здесь находились Великие равнины, да и сам Тасканский полуостров с городом Тасканар, принадлежал именно к северному материку.
   Южный материк, средний по размерам, начинался на экваторе и тянулся дальше к югу. Поверхность его представляла череду равнин и невысоких горных цепей. Восточный материк был самым маленьким, не больше нашей Австралии. Похоже, большую часть его поверхности занимало довольно ровное плато. Посредине, между тремя материками располагалась голубая чаша Внутреннего моря, или Пуповины, как его здесь называли, унизанная бусинами островов и нитками целых архипелагов.
   Штрэх увеличил участок Великих равнин и Обсидиановых гор с редкой цепочкой крепостей, которые прикрывали наш полуостров с севера.
   - А вот снимки сделанные спутником два дня назад,- он продолжил колдовать над своим прибором. Появилось изображение плоской зелёной равнины покрытой бесчисленными скоплениями пятен. При ближайшем увеличении, пятна побольше оказались шатрами, а поменьше - всадниками.
   - Судя по всему, они собираются рассчитаться с нами за прошлогоднее поражение,- продолжил Штрэх. - Конечно, эта самонадеянность им дорого обойдётся, но мы, зная об этих приготовлениях, не можем распылять силы. Поэтому я отказал императору, когда он обратился ко мне за помощью против Людей Моря.
   - Не совсем понимаю,- удивился я,- имея вооружённую шлюпку и боевого робота, вы можете воевать не только на два фронта, но преподать урок всем врагам империи, если сочтёте это необходимым.
   - В том то всё и дело, что не можем,- ответил кэп. Видя, как я недоверчиво пожал плечами, он пояснил: - У нас недостаток энергии.
   - А как же реактор на элементарных частицах?- удивился я, вспомнив уроки Хэнка о технике братьев по разуму.
   - Поверь мне,- поморщился Штрэх,- это к делу не относится. Долго объяснять.
   - Ладно. В ваших делах я не специалист.
   Мы помолчали, затем кэп продолжил свои комментарии.
   - Против Медноголовых выступает целая армия. Кроме Серой сотни, в которой на самом деле около четырёх тысяч горожан ополченцев, выступают около сотни ктаров со своими дружинами и наёмниками. Это ещё более трёх тысяч бойцов. И, наконец, основная сила - три гвардейских полка. В итоге более десяти тысяч против четырёх-пяти тысяч Людей моря.
   - Звучит обнадёживающе, если не считать, что половина нашей армии -новички, а другая половина в принципе не признаёт над собой никакого командования,- подытожил я.
   - Не надо сгущать краски,- поморщился Штрэх. - У вас будет тяжёлая кавалерия, осадные машины, мы поделились с аборигенами технологией изготовления горючих бомб. У Медноголовых только легко вооружённая пехота, они обречены.
   Мне сразу вспомнились мои легковооружённые Колья, окружившие на низких лошадках тяжеловооружённых Бойцовых Орлов. Да, те коричневые всадники принадлежали к одному из распущенных по приказу императора гвардейских полков. Их легко было опознать по татуировке на груди в виде орла, держащего молнии в своих лапах, или Птицы Грома, как её называли. Исход боя тогда был вовсе не в пользу тяжёлого вооружения.
   - Ты меня не убедил,- сказал я в слух,- но хватит об этом. Ещё я не понял, о чём вы там говорили с "Его Величеством", зачем именно я ему сдался?
   - Всё очень просто. Как ты знаешь, он считает меня и всю команду Нетопыря божествами. Я тебе явно покровительствую, значит, буду оказывать свою "божественную" помощь всему отряду, в который ты вступишь, то есть всему городскому ополчению.
   - Ясно,- протянул я, переваривая информацию. Штрэх поднялся из-за стола, показывая, что наш разговор закончен: - Ну что ж, успехов.
   - Да прибудет с тобой сила,- ответил я в шутку.
  

Глава 13

  
   Утром следующего дня город встретил меня праздничной суматохой. Когда я проезжал по прохладе улиц центральных кварталов, они были наполнены празднично одетыми горожанами. Здесь были дети, мужчины и женщины, они с радостными лицами приветствовали любого встречного воина. Вдоль главной улицы Тасканара тут и там воздвигали украшения из цветов, разноцветных лент и флагов. Из открытых дверей приятно тянуло запахом выпечки, жаркого и других праздничных кушаний. Повсюду ощущался приятный аромат, словно улицу специально побрызгали духами.
   До лагеря ополченцев я добрался примерно за час. Здесь тоже царила совсем не боевая суета. Командиры пытались выстроить новобранцев в серых накидках в неровные шеренги вдоль дороги. Это у них никак не получалось, и они крыли громкой бранью нерасторопных бойцов.
   Неизменный Хаттабыч, которому предстояло отправиться со мной в новый поход, подвёз меня прямо к палатке Немера, генерала (или, по местному, Владетеля колесницы) Серой Сотни. На шесте над его палаткой развивался флаг с рисунком, который показался мне странно знакомым, но я не придал этому значения. У входа стояли часовые всё в тех же серых плащах поверх доспехов. Эти выглядели куда более внушительнее остальных ополченцев. Два крепких воина средних лет, они и бровью не повели при моём появлении. Я вылез из повозки и остановился в нерешительности.
   "Понахальнее!- напомнил я себе,- это я ктар, а они чернь безлошадная".
   - Я к господину генералу,- объявил я, продвигаясь к входу.
   - Они почивают,- ответили мне, и стража сдвинулась плотнее, преграждая мне путь к входу.
   Но тут полог шатра откинулся, и, потягиваясь, на свет появился седовласый господин, одетый в помятый камзол, из-под которого выглядывала дорогая серебряная кольчуга. Караульные тотчас расступились. Генерал сладко зевнул, затем потянулся, прогоняя остатки сна. Только потом, щурясь на ярком утреннем солнце, он посмотрел на меня.
   - Ктар Макс Серьга,- представился я,- направлен в ваше распоряжение в качестве Левофлангового Серой сотни.
   - А, тот самый ктар,- секунду помедлив, ответил он, голосом громким и уверенным. - Как там дела у Нарва, пошёл он на поправку?
   Я опешил на какое то мгновение. Причём здесь Нарв Карий и его ранение? И тут до меня дошло, где я уже видел этот самый герб из странного переплетения алых и серебряных нитей, что был вышит на флаге, лениво колыхающемся над моей головой. В тот день, когда я был жестоко ранен, и верные Колья несли меня на самодельных носилках в полуобморочном состоянии, у ворот усадьбы стоял седой воин, на щите которого был этот же символ. Этот образ отпечатался с фотографической точностью у меня в сознании. Так значит, генерал Немер и был тем самым другом Скаримы, дружина которого тогда и решила исход сражения, так вовремя появившись в тылу у Бойцовых Орлов. Я кивнул ему:
   - Когда я покидал усадьбу, он, вроде бы, пошёл на поправку.
   Нарв тогда потерял руку и истекал кровью, когда его доставили в усадьбу, выхватив из самых рук разбойников. Но местный лекарь оказался достаточно хорош, чтобы не угробить своего господина.
   - А как твоя рана?- поинтересовался мой новый начальник. - Не слишком ли быстро напросился в новое дело?
   - Я не напрашивался,- отозвался я угрюмо. - Полностью здоров.
   - Ну, ну,- генерал хлопнул меня по плечу. - Вижу, Нарв вернул тебе Зубастого.
   Он кивнул головой, показывая на мой меч.
   - Скорее, всё-таки, подарил,- возразил я.
   Потеряв в бою правую руку, вместе с этим самым мечём, суеверный Нарв решил, что сами боги велят вернуть меч, который был получен не совсем праведным способом, как плата за жизнь и свободу притесняемых им крестьян.
   - Ну что ж, я рад видеть тебя в добром здравии. Ты назначен сотником в роту арбалетчиков при инженерной турме. Найди своего турмарха, он введёт тебя в курс дела.
   Генерал хотел сказать что-то ещё, но видимо передумал, повернулся и скрылся в своей палатке. А я отправился искать турмарха, гадая, что это за соединение такое: турма.
   Как и можно было предположить, турма оказалась следующей воинской единицей после сотни. Если перейти к аналогии с нашей российской армией, то если я командовал ротой, то турма была батальоном. Правда, в батальоне всего три роты, а в турме их было шесть. Но это я уже потом узнал, а пока что меня ждал сюрприз. Командиром инженерной турмы оказался ни кто иной, как Крэк, мой "старинный" недруг. Я застал его на обочине дороги, где он со своей всегдашней недовольной гримасой распекал одетых в серое солдат. Те и вправду вызывали сложные чувства,- натуральная толпа деревенщин с простыми загорелыми во время сенокоса лицами, без всяких признаков интеллекта. Вместо того, чтобы стоять ровной шеренгой, они сгрудились, как стадо жвачных животных на водопое, и с недоумением смотрели на своего командира.
   Направляясь к Крэку, я весь похолодел, не так давно мы с ним враждовали, он меня оскорбил перед всеми, потом, правда, мы вместе сражались с разбойниками, но длилось это всего несколько минут, а теперь вот, он мой непосредственный начальник. Что мне ждать от него? А ну как он начнёт опять меня публично унижать?
   Но Носитель Ворона встретил меня на удивление радушно. На свой манер.
   - Снова ты? - буркнул он, когда закончил свои ругательства в адрес солдат и передал их младшему офицеру.
   - Да, прибыл Левофланговым в твоё распоряжение.
   - Так вот для кого освободили роту арбалетчиков. "Важная шишка из столицы"! Рад, что будем снова вместе сражаться?
   Я не сразу нашёлся что ответить.
   - Вижу что не очень,- заметил он,- не можешь забыть ту историю. А ведь мы с тобой почти уже родственники.
   Мои брови поползли вверх.
   - Нарву нужна крепкая рука в хозяйстве, он предложил мне взять в жёны его дочь. Ну а ты, насколько я помню, был влюблён в её кузину, Оливию.
   Я промолчал.
   - У нас с ним договорённость,- схожу в последний поход и осяду. Ну а ты, собираешься жениться?
   - Не решил ещё,- выдавил я.
   - Ну, ну. Одна беда,- добавил Крэк, тронув меня за плечо, направляя к группе палаток,- я хотел поучаствовать в настоящем деле, но то ли Нарв послал весточку своему дружку, "Железному" Немеру, то ли тот сам решил меня опекать. Генерал сунул меня в эту поганую тыловую инженерную турму. Ты же знаешь, мне нужен настоящий боевой отряд, мы же так войны не увидим...Ну, с тобой то всё понятно, ты и раньше особо не блистал...
   Крэк подвёл меня к тенту, под которым стоял деревянный столик, заставленный простой глиняной посудой, налил из кувшина красноватой жидкости до краёв в две огромные пузатые кружки и протянул одну мне:
   - Угощайся.
   Красноватая жидкость оказалась прохладным ароматным вином. Оно заметно подняло мне настроение. Крэк перестал мне казаться таким отрицательным типом. Всё вокруг, от солдат, топчущихся вдоль дороги в ожидании выступления, до мечущихся между ними командиров, брызжущих слюной, суета лагеря и стоявшие в отдалении городские зеваки, всё вдруг приобрело в моих глазах новые притягательные черты.
   Крэк, как командир турмы, представил меня сначала своим офицерам - пятерым ктарам разного возраста, а затем и моей роте (или сотне). Я рассматривал лица солдат, с которыми вместе предстояло встретиться лицом к лицу с неизвестным врагом. На взгляд вооружены они были немного лучше других ополченцев, под серыми плащами просматривались кожаные с железными бляхами доспехи. У многих кроме арбалета были луки со стрелами, оружие более привычное для охотников, из которых, по большей части, и была сформирована рота. Это были простые парни, к достоинствам которых я бы мог отнести открытость, доброжелательность и простодушие. Вот только какими они окажутся в бою? Впрочем, такой же вопрос я мог бы задать и себе, ведь мой опыт ограничивался одной небольшой стычкой, во время которой меня окружали искусные Колья.
   Но сейчас было не время для вопросов, пришлось мне тоже включиться в процесс построения. Чему-чему, а строиться нас с детского сада научили: "на первый-второй рассчи-тайсь, вторые номера два шага впе-рёд, нале-во, равняйсь, смир-но!" Впрочем, эти деревенщины в детский сад не ходили, пришлось обучать их азам.
   Потом появился ротный старшина Луц с редкой песочного цвета бородкой и выбитыми передними зубами. От него я узнал, что к моей роте приписаны две подводы с провиантом и амуницией. Погрузку на них полевых палаток завершили, но оказалось, что у одной из лошадей сломалась, как на грех, подкова. Срочно требовался кузнец. Почему-то старшина решил, что я привёз его с собой в своей повозке. Я ему спокойно объяснил понятными словами, построенными в короткие простые фразы, что я человек интеллигентный и матом ругаться не люблю, но такой старшина, которому нянька нужна на каждом шагу, мне не нужен. Через двадцать минут у лошади была новая подкова.
   В общем, я быстро вошёл в курс дела, благодаря выпитому вину, конечно.
   Мы ждали войска из города на пыльной обочине Южного тракта до полудня, наконец, на дороге показалась пышная процессия. Возглавлял колонну всадник на белом коне в блистающих доспехах. Это был наш предводитель, как я только что узнал, член императорской фамилии, Великий Дракон Клаврий. За ним скакали такие же блистающие золотом, серебром и сталью всадники. Далее, издавая резкие непривычные звуки, маршировал духовой оркестр. То, что он исполнял, на вальс совсем не походило,- сплошной рёв.
   За оркестром, сразу перекрыв все звуки гулом копыт холёных серых жеребцов, проскакали новые всадники в закрытых шлемах.
   - Полированная дружина,- пронеслось по рядам ополченцев. Краем уха я слышал раньше это название, и знал, что это один из лучших гвардейских полков империи. За нескончаемой вереницей всадников, последовали стрелки в красных кожаных доспехах, потом копьеносцы, потом снова всадники. Вдоль обочины дороги рядом с войском бежали стайки мальчишек, девушки в белых платьях бодро вышагивали с цветами в руках, провожая своих любимых, шли простые и знатные горожане. Стоя у обочины дороги перед строем арбалетчиков и наблюдая эти проводы, я на миг почувствовал себя частью этого мира. Но только на миг.
   Мне очень хотелось, чтобы какая-нибудь тасканская девушка тоже провожала меня цветами. Я усмехнулся, представив на этом месте Аглаю, которую я встретил накануне. Томная красавица остановила меня на улице возле самого императорского дворца, когда я торопился в лагерь Серой сотни. Она была великолепна, как обычно. Одетая в невероятно красивое полупрозрачное чёрное платье, украшенное узорами из золотой нити, фрейлина прогуливалась по дворцовой площади, помахивая большим чёрным веером.
   - А вот и мой спаситель!- воскликнула она, ничуть не стесняясь стражников, пялившихся на красавицу во все глаза.- Наконец то вы снова в столице. Я так скучала!
   Я стоял смущённый, не зная, что ей ответить. Я ведь и думать про неё совсем забыл после встречи с Оливией.
   - Ну что же вы молчите! Или вы не рады нашей встрече?- она подошла ко мне почти вплотную, сложив веер, чтобы я мог лучше её рассмотреть. Она прекрасно знала, что была неотразима в этом плотно облегающем её шикарную фигуру просвечивающим платье.
   - Почему же, рад,- ответил я, оглядываясь на прохожих,- это просто от неожиданности.
   Между тем фрейлина придвинулась ещё ближе, так что почти коснулась меня грудью, и взяла меня за обе руки.
   - Вы такой милый, такой робкий. Отчего вы так покраснели?- положительно, Аглая решила меня смутить.
   - От злости,- ответил я,- мне совсем не нравится, когда меня ставят в неловкое положение.
   - Извините,- она отодвинулась и пристально на меня посмотрела.
   - Первую атаку вы отбили, но не думайте, что я так легко от вас отступлюсь,- сказала она серьёзно.
   - Что вы хотите от меня?- мне давно хотелось прояснить ситуацию. Было непонятно, отчего едва знакомая женщина, да ещё такая красивая, скучает по мне, будто её больше делать нечего. Кругом столько офицеров, которым я и в подмётки не годился.
   - Я так устала от двора,- сказала она, как будто прочитав мои мысли,- там все такие лицемеры, или, вернее, лицедеи. А вы ни на кого не похожи. Вы мне нравитесь за это. Что ж тут такого. Разве я вам не нравлюсь?
   - Простите?
   - Ну, вот, вы опять решили, что я вам себя навязываю,- сказала она, глядя себе под ноги, - И это правда.
   Она подняла свои умные глаза и посмотрела на меня в упор, ожидая моей реакции. Приятно, когда женщина признаётся в своём к тебе интересе, да ещё такая красивая. Однако, что-то во всей этой истории меня смущало. Почему-то эта её "атака" дала осечку, не помогло даже просвечивающее в нужных местах платье. Не знаю, может я просто человек такой, упрямый. Однако, в нормальной жизни, ни одна женщина так настойчиво не искала моего внимания. Она определённо чего-то хотела от меня, и вовсе не любви.
   - Вы мне не верите,- уверенно определила она. Я продолжал молча смотреть на неё, ещё раз отмечая про себя до чего же прекрасно её лицо, обрамлённое мягкими вьющимися локонами тёмных волос, её шея, обернутая жемчужными бусами, томно вздымающаяся грудь. Мне вдруг сильно захотелось изучить всё это поближе. Я отвернулся, чтобы скрыть своё желание.
   - У вас кто-то есть,- сказала Аглая. - Кто она? Боже, я всё делаю неправильно.
   Она нервно закусила губу и стала перебирать в руках свой роскошный веер. Я смотрел на женщину и не верил своим глазам. Куда делась вся её уверенность в себе, её королевская осанка, властный взгляд. Неужели действительно для неё всё это было так важно?
   - Вот что, приходите сегодня на бал в честь созыва ополчения. Придёте?
   Я только покачал головой:
   - Меня зачислили в Серую сотню. Я сейчас как раз должен предстать перед начальством, и не знаю, что дальше будет.
   - Но если у вас будет возможность, приходите. Обещаете?
   - Простите, мне надо идти,- я не любил давать пустых обещаний.
  

Глава 14

   Пройдя всего несколько часов по ровному тракту, мы, вместе со всем войском, остановились и встали лагерем прямо в поле, заняв всё обозримое пространство шатрами и палатками.
   Я оставил Хаттабыча заниматься устройством ночлега, а сам пошёл побродить по лагерю, наполненному деловитой суетой и перебранками. Ополченцы, развалившись прямо на вытоптанной траве, затеяли разговоры, пока ротные повара (были здесь и такие) разжигали костры, чтобы готовить ужин. А вот в других местах было куда интереснее. Лагерь кишел людьми в самых разнообразных одеждах и доспехах. Здесь были наёмники, дружинники ктаров и даже какие-то чиновники. Во многих местах затевались тренировочные схватки среди бойцов разных отрядов. Я подошёл посмотреть на поединок двух полуобнажённых загорелых парней, которые бились на деревянных мечах. Зрители образовали вокруг них живой круг, они с азартом наблюдали за схваткой, громко выкрикивая советы обоим сражающимся.
   Увлёкшись зрелищем, я не сразу заметил рядом чёрную кирасу Крэка. Он ел спелые жёлтые сливы, доставая их из своего шлема, и с интересом наблюдал за поединком.
   - А ты сможешь так?- поинтересовался он, наблюдая мастерские выпады и ответные удары бойцов.- Мы сейчас проверим.
   - Эй! Кто хочет сразиться с Левофланговым Серой сотни?- крикнул он и вытолкнул меня вперёд, внутрь живой ограды. Желающих оказалось много, тут же нашлась ещё одна пара учебных мечей, и образовался новый круг из зрителей. Мой противник - молодой смуглый черноволосый парень был на голову ниже меня, но невероятно крепко сложен. И в центр круга он вышел такой мягкой кошачьей походкой, которой обычно на ринг выходят мастера восточных единоборств. Это был профессиональный боец, в его взгляде читалась уверенность и интерес. Зрители подбадривали его:
   - Задай серым халатам. Покажи им, как мечём владеют.
   - Давай ктар, не подкачай!- это уже голос Крэка.
   Первый пункт под одобрительный гул голосов я выиграл, удалось провести выученный у Сокола приём с выбиванием меча, только рука загудела.
   - Один-ноль за ополченцев,- кто-то громко считал среди зрителей, может мой турмарх. Потом парень разозлился и насел на меня. Он провёл серию ударов, после которой, я оказался отжат к зрителям и получил три касания по корпусу.
   - Три - один.
   Потом был мой удачный выпад и снова пропуск. В общем, закончили мы со счётом десять-три, не в мою пользу, конечно, но для меня это уже была победа, я на такой результат и не рассчитывал, и готов был опозориться в очередной раз. Поэтому, когда я шел, вытирая пот с лица сквозь зрителей, я чувствовал, что не ударил лицом в грязь. Однако Крэк меня несколько приземлил:
   - Да, даже обидно, такой клинок тебе достался. Нет в жизни справедливости.
   - Я не волшебник, я только учусь,- вспомнилась мне подходящая фраза.
   Схватки продолжались, но я не остался. В голову пришла идея. Я сбегал за примеченным мною пугалом, торчащем на шесте посреди поля, и наскоро смастерил из него мишень. Захотелось проверить, что за чудо стрелки собрались в моей роте.
   Посмотреть на стрельбу собрались ополченцы соседних сотен. Только каждый пятый смог попасть в мишень из арбалета,- мешок, набитый соломой. Остальные промахнулись под громкое улюлюканье и насмешки зрителей. Зато из своих луков ни один из охотников не промазал. Всё равно картина была на лицо: рота арбалетчиков, не умеющих стрелять из арбалета.
   Войско было в пути ещё пять дней. Жара всё не кончалась, и солдаты двигались нестройными колоннами без доспехов. У меня плохая память на лица, но к концу этого похода я уже отличал своих солдат и многих знал по именам. Это была разношерстная компания, частью охотники, частью простые крестьяне, несколько столичных подмастерьев, пара рабов, которых вместо себя отправили на войну их состоятельные хозяева, обещав им свободу. Был даже один каторжник, угрюмый жилистый мужик лет сорока. Звали его Сусаном.
   Он сторонился остальных ополченцев, а те, в свою очередь, избегали его и относились к нему с некоторой опаской и непонятным уважением. Наблюдая за ним, я замечал многое, что позволяло видеть в этом молчаливом воине не банального жулика. Например: во время наших длинных привалов Сусан крошил остатки пайка птичкам, и те охотно слетались к нему. А однажды он помог подвернувшему ногу товарищу нести амуницию, в общем, вырисовывался образ совсем не вора или бандита.
   Было это под вечер третьего или четвёртого дня нашего пути. Я, как всегда, заставил своих арбалетчиков упражняться в стрельбе, пока наш повар готовил похлёбку в огромном прокопчённом котле. После очередного удачного выстрела я подошёл к Сусану, который стрелял довольно посредственно.
   - Ты ведь каторжник? - спросил я его.
   - Да, господин,- ответил он, с натугой возводя тетиву для нового выстрела.
   - Как попал в ополчение?
   - Пообещали свободу,- Сусан был лаконичен.
   - А почему именно в роту арбалетчиков, я ожидал, что ты окажешься первоклассным стрелком.
   - Я из лесных совян,- пояснил он. Мне вспомнились лесные лучники, под обстрел которых я попал не так давно. Насколько я мог судить, совяне пользовались репутацией прекрасных стрелков, стрелков из лука.
   - Понятно, арбалет не ваше оружие.
   - У нас говорят, что его придумали ленивцы, но я приспособлюсь,- пообещал он.
   - Ну, а из лука как стреляешь? - поинтересовался я. Он ничего ответил, но под зарослями на его лице появилась лёгкая улыбка. Я посмотрел по сторонам и показал ему на любопытную птицу, устроившуюся на верхушке высохшего придорожного дерева, стоявшего метрах в ста. Отсюда она казалась маленьким бело-чёрным пятном.
   - Попадёшь?
   Он кивнул:
   - Да вот только нет со мной моего старого лука.
   - Ничего, я достану тебе лук, - пообещал я. - За какие грехи ты на каторге оказался?
   - За разбой,- ответил мой собеседник, смерив меня долгим взглядом.
   - Не больно ты похож на разбойника,- заметил я.
   - Благодарю на добром слове.
   - Так не из тех ли самых ты стрелков, что собрались вокруг Варды?
   Он взглянул на меня и ответил:
   - Я слышал об одном ктаре среди псов Кария, он помогал неимущим, и вроде даже бесценный меч отдал, чтоб вызволить жителей Красного Бора.
   - Ну, ну,- я решил прекратить этот обмен догадками.
   Позже я поинтересовался у Крэка, который время от времени давал мне уроки фехтования, как он относиться к тому, что в его турме могут быть люди, воевавшие против нас. Можем ли мы им доверять? Он как раз показывал мне новый приём на учебных мечах, и уже раза три пребольно въехал по моей руке, так что пальцы отказывались сжиматься. Я решил передохнуть, для этого и затеял разговор.
   - Лично я никому не доверяю,- ответил он,- кроме Дрона (Дрон был его денщиком). Эти совяне с превеликой радостью пустят стрелу мне в спину, но до тех пор, пока дела будут складываться удачно, не посмеют. Ну а если мы попадём в передрягу, то всё возможно. Поэтому не жалей своего Сусана, ставь его в первом ряду, пусть его лучше Медноголовые прикончат.
   Крэк снова насел, мне пришлось защищаться и отступать.
   - Спасибо за совет,- ответил я, переводя дыхание после очередной атаки моего соперника. - Мне хотелось бы знать, что за нелюбовь такая у совян к представителям имперской власти.
   - Причин сколько угодно,- ответил он, нанося рубящие удары справа и слева. - Во-первых, это совяне, они привыкли жить по своей воле, а не в положении зависимых крестьян. Во-вторых, земли свои они честно отвоевали, когда кочевники равнин вытеснили их с севера, а теперь эти земли объявлены за казной, а они вроде как их арендуют. В-третьих, после того восстания, тридцать лет назад, когда гвардейцы вырезали всё их мужское население, они постоянно ножи точат на императора. Так что, сам видишь, всадить нож нам тобой в спину всегда найдутся охотники.
   По-всему выходило, что имперцы сами себе нажили врагов. Отняли земли, согнали в резервации вольных охотников, устроили резню. Лично я всегда был на стороне американских индейцев.
   Перед самым отбоем я вручил Сусану лук и стрелы, купленные мною у несговорчивого интенданта гвардейцев. Пусть лучше во время боя от него будет толк.
  

Глава 15

  
   На пятый день нашего марша, по сторонам от дороги стали попадаться выжженные поля, обезлюдевшие хутора и целые деревни. Стаи чёрных ворон расселись на ветвях придорожных деревьев, их привлекли трупы десятков и десятков повешенных, беззвучно раскачивавшиеся на ветру. Та ещё картина. К вечеру мы достигли вершины холма, с которого открывался вид на город Эльполь, захваченный Людьми моря. Мы были у цели.
   Это был маленький городок с розовой, в лучах заходящего солнца, стеной, опоясывавшей жилые кварталы с высокими покатыми крышами. Даже издали было видно, как щедро прошёлся по этим кварталам пожар, оставив полуразрушенные закопчённые развалины тут и там. Город словно вымер. В мрачном пердсумрачном освещении, он навевал мрачные предчувствия, словно ходячий полуразложившийся труп в темноте.
   Мы встали лагерем, опоясавшим стены на приличном расстоянии. Крэк взялся за исполнение обязанностей турмарха. Он отвечал за все осадные работы и сборку осадных машин, которые путешествовали с нами в разобранном виде на подводах. Так что утро следующего дня встретило меня бойким перестуком молотков, топоров и визжанием пил. Осаждённый город уже не казался пустым, на стенах виднелись воины в пластинчатых бронзовых панцирях. Это и были Люди Моря.
   Я чуть-чуть напряг мозги и решил соорудить переносные щиты для прикрытия арбалетчиков, такие я видел на картинках к описанию ведения средневековых войн. На организацию этой работы ушёл весь день. А вокруг кипела работа, одни солдаты валили лес, другие его тесали, третьи ставили частокол вокруг лагеря, в общем, готовились к планомерной долгосрочной осаде. С окрестных деревень, где ещё остались жители, согнали крестьян и заставили рыть землю и набивать ею мешки, предназначенные для заполнения рва.
   День прошёл в поисках гвоздей, которых не оказалось во всём обозе, а без них не могли начать собирать осадные машины. Кому-то точно должны были дать по шапке "за халатность". Я думал для этого нас, левофланговых, и собрал Крэк в своей палатке уже под вечер. Но турмарх застал нас врасплох своей новостью:
   - Медноголовые не обнаружили потайной ход в город. Его прорыли ещё во времена Доки Первого. Ктар Эбендем проверил проход до самой Восточной башни, ночью он со своими людьми проберётся в город и откроет ворота. Наши гвардейцы будут наготове, так что к утру город будет наш.
   "Ктар Эбендем",- мелькнуло у меня в голове,-"это же тот самый гвардеец, которому вручили командование собранными Штрэхом наёмниками". Перед моим мысленным взором тут же возникла картина, как я лезу в темноте по узкому проходу и вдруг натыкаюсь на синюю холодную сталь вражеской пики. Ведь это я должен был командовать этими отборными бойцами. А Крэк тем временем продолжал:
   - Нам с вами поручено создать заслон напротив северных ворот на случай попытки прорыва. Но Медноголовые рванут к своим кораблям, я уверен, так что, к несчастью, поучаствовать в завтрашнем деле нам не удастся,- было видно, что Носитель Ворона не на шутку обозлён.
   Я посмотрел на остальных офицеров, неужели все они также хотят подраться? Нет, судя по лицам, только наш командир был настоящим авантюристом, остальные ктары не скрывали облегчения от мысли, что скоро они смогут живыми и здоровыми вернуться к своим семьям.
   - Имперский флот блокирует порт с моря, похоже, мы, наконец-то, покончим с пиратством в Пуповине,- продолжал наш турмарх, ни на кого не глядя. - Ночью по сигналу горниста построите своих людей, арбалетчики в центре. Да, и возьмите на всякий случай свои щиты, которые вы сегодня сколотили,- добавил он, обращаясь ко мне.- Все свободны.
  
   Стрела чиркнула о каменный карниз у меня над головой, отбила нос у мраморной глупо улыбающейся головы одного из барельефов, высившихся над крышей, и стремительно унеслась вниз, в глубину двора. Старшина Луц зло ругнулся и пустил ответную стрелу в окно соседнего дома. Туда, где засели пережившие эту ночь Медноголовые.
   Люди Моря бросились к своим кораблям, когда поняли, что проиграли и город им не отстоять. Их легкие гребные катамараны встретил имперский флот. К дыму городских пожаров в утреннем небе добавились столбы дыма от горящих кораблей в портовой бухте,- имперцы использовали зажигательные гранаты. Часть Медноголовых, не успевшая пробиться к судам, забаррикадировалась на узкой портовой улочке, захватив целый квартал. Все попытки имперцев выбить их оттуда они пресекали с большим уроном противнику. Тогда командование распорядилось разместить лучников на крышах домов прилегающих к занятому противником кварталу, чтобы занять "господствующее положение".
   Так я оказался здесь со своими арбалетчиками, вынужденный вести эту вялую перестрелку, словно снайперскую дуэль. Наши крыши, как назло оказались чуть ниже вражеских, поэтому ни о каком "господствующем" положении и речи не шло. Нас прикрывали переносные щиты, которые я так предусмотрительно заставил сделать накануне, но всё равно моя рота несла потери,- около десятка убитых и раненных. О потерях Медноголовых можно было только догадываться, своими глазами я видел только двоих, когда они спикировали вниз и глухо шмякнулись о мостовую.
   Зато море отсюда было как на ладони, испещрённое белыми пятнами парусов, которые становились всё меньше и меньше, сливаясь с облаками на горизонте. Видимо Люди моря смогли таки прорвать блокаду, и теперь тяжёлые имперские корабли безуспешно пытались их настигнуть. Внизу на занятой нашей армией улице горели костры, вокруг которых располагались вперемежку ополченцы и наёмники, гвардейцы держались особняком и никого к себе не подпускали. Наш "ротный" повар суетился вокруг огромного чёрного котла, и даже отсюда, с высоты крыши, я чуял манящий аромат. Есть очень хотелось.
   Между тем, ситуация с блокированными Медноголовыми зашла в тупик. Поддержать пехоту с крыш мы не могли, а наши бойцы на земле не могли воспользоваться своим численным преимуществом в узких улочках и проходах между домами, где загнанный в ловушку противник стоял насмерть. Так триста спартанцев сдерживали лавину персов в Фермопильском проходе. Медноголовые были воинами, ничего другого они не умели, только сражаться и убивать. Так что ликвидация этого последнего их убежища обещала обернуться серьёзными потерями. Когда я шёл со своими арбалетчиками в первых лучах рассвета через обезлюдевший город, я, наконец, увидел Людей моря вблизи, вернее их трупы. Это были безбородые бронзовокожие черноволосые люди с телами, покрытыми татуировкой, и лицами, которые даже после смерти хранили печать первобытной свирепости и силы. Наш налёт застал их врасплох, и почти все они были без доспехов, но, сколько же наших они положили! Они бились до смерти, никто не сдавался в плен. Как обернулась бы для нас эта компания, если бы не хитрость с подземным ходом? Я видел собственными глазами труп гигантского воина, он лежал, не выпустив мечей из рук, в круге, образованном телами наших дружинников. Словно бомба взорвалась, разбросав десятки людей вокруг, и это сделал всего один человек. В тот момент я очередной раз убедился в некомпетентности Штрэха и Никромаха, да и всего двора. Как легко они говорили о маленькой численности врага, видя в этом его главную слабость. А ведь любая такая ошибка может иметь страшные последствия для всей страны.
   В одном из серых оконных проёмов мелькнул голый торс Медноголового и стрела чиркнул по черепице возле моих ног, возвращая меня к действительности. Противники был изобретательней нас, они постоянно были в движении, постоянно меняли позиции, нанося неожиданные удары. Мы же сидели за своими щитами, которые так пригодились здесь, на открытой со всех сторон крыше. Мы отставали на шаг, лишь отвечая ударом на удар. Вот и сейчас, на наших позициях щёлкнуло сразу несколько тетив, но полуголый дикарь уже скрылся. Теперь с обеих сторон царило молчание, а ведь сначала стрелки соревновались во взаимных оскорблениях, посыпая каждую пущенную стрелу отборнейшей бранью.
   Вдруг стрелки на противоположной крыше оживились, сразу несколько стрел полетели в какую то цель у меня за спиной, затем ко мне под прикрытие щита нырнул Крэк, которой и стал причиной внезапного всплеска активности наших врагов.
   - Как дела? - бросил он, не глядя в мою сторону и, кажется, не ожидая ответа, внимательно изучая стены противоположных домов. Его серый плащ был покрыт густым слоем пыли и паутины, эта паутина была даже на чучеле ворона, который заменял его братству личный штандарт. Крэк почуствовал мой взгляд и отряхнулся.
   - Побродил тут по округе немного,- прокомментировал он свой внешний вид.
   - Что там внизу?- поинтересовался я.
   - Готовятся к штурму.
   - Опять?
   Турмарх, наконец, взглянул на меня.
   - Там Горбун, вождь Медноголовых, за его голову назначен приз в десять тысяч золотых.
   - Горбатый,- протянул я, поёжившись, мне вспомнился фильм с Шараповым и Жигловым.
   - Горбун. Вон видишь тот балкончик,- кивком головы Крэк показал мне направление,- когда начнётся штурм, и наши завязнут, мы перекинем на него мостик и переберёмся к ним как снег на голову.
   От такой идеи у меня мороз пошёл по коже, сидел бы уж он лучше дома со своей инициативой. "Чёрт, ведь придётся лезть под обстрелом через шестиметровую пропасть за этим чёкнутым воякой! И ведь никуда не денешься,- он командует. Стоп!",- меня осенила спасительная мысль.
   - Всё бы хорошо,- стараясь скрыть внутреннее ликование, заметил я,- но откуда ты возьмёшь здесь этот мостик?
   - А чем я, по-твоему, до сих пор занимался? - ответил Носитель Ворона и кивнул мне за спину.
   Обернувшись, я увидел головы четырёх бойцов под командованием Дрона, ординарца Носителя Ворона. По расположению и позам, было видно, что они присели на корточки вокруг некоей длинной прямоугольной конструкции. "Не иначе как мостик". Дрон кивнул мне, и я отвернулся. До сих пор крыша представлялась мне довольно безопасным и уютным местом.
   - Отбери десяток лучших бойцов, пусть будут здесь наготове,- распорядился мой турмарх.
   - Они уже здесь,- ответил я и взглянул на своего старшину Луца, тот отвёл глаза и стал смотреть куда-то вниз, на серую мостовую. Там как раз возобновилось движение, строились шеренги латников. Гвардейцы в полированных доспехах наполняли полумрак переулка бликами солнечных пятен.
   - Сейчас начнётся,- сказал старшина, смачно сплюнув.
   Послышался гул, это латники били рукоятками мечей по своим щитам. Темп ударов стал постепенно нарастать, из сотен глоток вырвался рёв, в ответ с невидимой стороны дома послышались боевые кличи Медноголовых. Латники устремились в проём между домами, а я взглянул на Крэка.
   - Подождём,- ответил он на немой вопрос.
   Гвардейцы сгрудились в проёме, создавая давку и тесноту, своим напором и всеми движениями, и тем, что носили шлемы и наплечники, они напоминали огромную команду игроков в рэгби, разыгрывающую мяч. Команду противника видно не было из-за угла дома, зато был слышен их рёв и громкие удары по полированным щитам. Вдруг что-то мелькнуло на уровне второго этажа, и прямо в группу латников спрыгнул бронзовокожий гигант с огромной булавой, сверкнувшей в лучах солнца тусклой медью. С невероятной лёгкостью он расчистил пространство вокруг себя, раскидывая латников как мешки с ватой. Гвардейцы оказывали сопротивление, но ничего не могли поделать с этим вихрем из мускулов и силы. По обнажённому торсу бритоголового гиганта текли ручьи крови, но здоровяк словно не чувствовал боли и продолжал свой завораживающий смертельный танец.
   - Пора,- крикнул Крэк. Дрон кивнул из-за гребня крыши, и четвёрка парней подняла удивительно ненадёжную на вид конструкцию, состоящую из двух сбитых вместе несколькими перекладинами брёвен. С той стороны запоздало свистнули стрелы, в ответ щёлкнули наши тетивы, один из парней упал, его тут же заменил Дрон. Четвёрка быстро поставила мостик на краю крыши вертикально, и, придерживая дальний конец за прибитый к нему канат, опустили его прямёхонько на балкон дома напротив.
   - Вперёд!- взревел Носитель Ворона и бросился по шаткому мосту на ту сторону. За ним последовал Дрон с парнями.
   - Самоубийцы,- прошептал я, глядя на то, как брёвна ходят под ними ходуном. Дальше события стали развиваться в убыстряющемся темпе. На крыше показались трое Медноголовых, до сих пор прятавшиеся за редкими скульптурными украшениями. Бегом они ринулись к мосту, с явным намерением спрыгнуть на него и перекрыть дорогу турмарху. С другой стороны, словно наперегонки, к мосту бежали мы: я, старшина Луц и десяток отобранных людей. Арбалетчики, как на грех, только что выпустили стрелы и теперь возились с перезарядкой, выручил лук Сусана, бывшего каторжника. Его стрела сбила с ног первого из противников, коренастого воина в медном цилиндрическом колпаке,- шлеме. Видимо из-за таких шлемов Людей Моря и прозвали Медноголовыми, может быть когда то такие колпаки и были у них популярны, но сегодня я увидел таких лишь несколько.
   Второй Медноголовый был уже рядом с козырьком крыши. Ни на миг не задумываясь, он издал боевой клич и прыгнул на Крэка, уже стоявшего на балконе. Наш командир перерубил ему ногу в падении и выбросил за перила. Враг с воем унесся вниз. Крэк обернулся и гавкнул мне этаким звериным рыком хищника, только что победившего вожака стаи и занявшего его место:
   - Ну, чего ждёшь? Давай!
   Я крепче ухватил свой щит и сделал первый шаг через пропасть, стараясь не смотреть вниз, туда, где в широком круге латников бродил "словно лев рыкающий" бритоголовый берсерк. Из его спины торчало древко копья, изо рта потоком шла кровь, он тяжело дышал, мощно вздымая грудную клетку, разбрызгивая вокруг кровавую пену. И никто из гвардейцев не отваживался вступить в круг, очерченный его булавой.
   Крэк со своим сопровождением вломился в дом, оттуда доносились крики, звон клинков и грохот переворачиваемой мебели. На крыше прорисовался третий Медноголовый. Кроме всё того-же колпака, на нём был зеленоватый бронзовый покрытый вмятинами и рубцами нагрудник и красноватые медные налокотники. В руках у него были два узких причудливой формы клинка. Медноголовый завизжал, высоко подпрыгнул на краю крыши, но черепица не выдержала такого издевательства и проломилась. Противник полетел вниз, ударился о перила балкона, извернулся всем телом и повис на правой руке, в левой продолжая держать один из своих клинков.
   У меня мелькнула мысль перерубить ему руку, которой он вцепился в мраморные перила, но сознательно пойти на такой шаг я тогда ещё не мог, я ведь не живодёр, хоть и попал в такие обстоятельства. Я просто отдавил эту руку пяткой, от души, но вместо того, чтобы разжать кулак и полететь с воплем вниз, навстречу одинаковым полированным затылкам гвардейцев, Медноголовый извернулся и попытался достать меня мечём. Я еле уклонился.
   - Руби его!- наседал сзади Луц, и я рубанул по медному налокотнику, подсознательно избегая вонзать клинок в живую человеческую плоть. Зубастый с чмокающим звуком пронзил медь, сухожилия и кости, словно кусок масла, а заодно отколол кусок мрамора от перил. Медноголовый взвыл и унёсся вниз, извиваясь всем телом.
   Я влетел в дом, здесь царил полумрак, видно было лишь густое облако оседающей извёстки. Привыкнув к смене освещения, я разглядел поломанную мебель из полированного дерева и тела убитых. Это всё были враги, только возле дальней двери сидел, держась за булькающее кровью горло, один из парней Крэка. Выпучив в предсмертном ужасе глаза, он жадно вдыхал воздух через ноздри.
   Из дверного проёма высунулась голова Дрона.
   - Поспешите!- бросил он и снова исчез. Сразу вслед за этим послышались крики Медноголовых и звон металла. Мы поспешили на звуки схватки, я впереди, Луц, Сусан и прочие сзади. Дверь вывела нас в просторный зал, с широкой лестницей, ведущей на нижний этаж. На этой лестнице Крэка с командой атаковали трое Медноголовых, и к ним на выручку снизу спешило ещё человек восемь в медных доспехах. Их раскрашенные лица были искажены нечеловеческой яростью. Звериный клич наполнил залу, у меня сердце ушло в пятки. В три прыжка эта новая группа преодолела зал и обрушилась на Крэка.
   - Стреляйте по ним,- только и успел я крикнуть арбалетчикам. Крэка отбросили вверх по лестнице. Двое его людей пали под сумасшедшим натиском, но и Носитель Ворона не сплоховал,- один из врагов скорчился на ступенях в предсмертных муках.
   Щёлкнула тетива Сусана, и передний противник остановился со стрелой в широко распахнутом рту. Хлопнули струны арбалетов, и ещё двое дикарей споткнулись, чтобы уже никогда не подняться. Вот и всё, что успели стрелки, прежде чем волна Медноголовых достигла нас с диким рёвом. Коренастый детина с обезображенной шрамами рожей протаранил мой щит булавой. Меня отнесло на два шага назад, я бы ещё дальше улетел, если бы не врезался в кого-то спиною. Над головой мелькнула тень, я нырнул под защиту щита. Сокрушительный удар. Левая рука онемела. Ещё один удар с разворота, мой щит исчез, улетел, порвав лямку. "Всё, конец".
   Время остановилось. Я чётко, словно при замедленном показе, видел Медноголового, его эластичный панцирь из витых пластин с облезшей позолотой, лицо, искривлённое гримасой ненависти и убийства, волосатые руки, в которых он как пушинку сжимал рукоять десятикиллограмовой палицы. Очень плавно он развернулся для окончательного удара, я покрепче схватил меч двумя руками и ударил противника по шее. Что-то брызнуло мне прямо в глаза, когда я снова открыл их, передо мною стоял человек без головы, только из шеи хлестали тонкие фонтанчики крови. Не самое приятное зрелище, но к своему стыду тогда я почувствовал душевный подъём.
   Место павшего врага тут же занял новый. Этот был уже в летах. В медном колпаке, из-под которого торчали две объёмные серьги цвета морской волны, он прикрылся овальным щитом и атаковал меня неким орудием, больше всего похожим на мини косу(косой ещё косят траву). Деревянное метровое древко, с одной стороны серп, с другой пика. Этой пикой пожилой воин и постарался меня пронзить. Я отступил назад и опустил свой окровавленный меч на деревянное древко, так же легко разрезая его пополам, как если бы оно было бумажным. Обезоруженного врага тут же забили мечами обтекшие меня с двух сторон арбалетчики. Я кинулся на выручку Крэку, который отбивался сразу от нескольких противников, стоя спина к спине с Дроном. Они были всего в нескольких шагах, но дорогу к ним преграждал настоящий клубок из тел. Это мои стрелки сцепились с Медноголовым, и в пылу борьбы перешли к рукопашной. С другой стороны старшина Луц с Сусаном отбивались от наседавшего на них юнца, который мастерски орудовал клинком и кинжалом. Хоть сейчас у нас был почти двукратный перевес в численности, исход схватки был не ясен, напору и искусству Медноголовых на равных мог противостоять только Носитель Ворона.
   Впрочем, я об этом тогда не думал, всё происходило слишком быстро, в такие мгновения рассудок не работает, и ты просто чувствуешь обстановку каким-то звериным чутьём. Словно срабатывают древние инстинкты, выработанные чередой ушедших поколений, есть лишь наитие, когда действуешь так, словно знаешь что делать, чтобы просто выжить в смертельной схватке. Я рубанул по клинку Медноголового уже зная, что разрублю его надвое словно стеклянный. Зубастый был поистине великолепен. Противник не успел опомниться от неожиданности, как его достал топор Сусана и парень рухнул на ковёр. Втроём мы оттёрли от Крэка одного из наседавших на него верзил. Наш турмарх воспользовался моментом и поразил двух других противников одним изящным приёмом. Один из Медноголовых упал, а другой остался стоять. Зажав одной рукой рану, а другой удобнее перехватив меч, он сделал ответный выпад и пал, пронзённый в сердце.
   - Опаздываешь!- весело крикнул Носитель Ворона.
   В этот момент на меня обрушился новый противник. Отшвырнув своим круглым щитом Луца, он занёс свою блистающую секиру над моей головой. Я успел среагировать и парировал её сталью. Увернувшись от пролетевшего возле самого уха обрубка, я встретился головой с вражеским щитом. В голове загудело, из глаз посыпались искры, но сознания я не потерял и был горд этим. Просто с ориентацией что-то не то случилось, во времени и пространстве. Когда я окончательно пришёл в себя примерно через минуту, всё уже было кончено.
   Меня распирала эйфория, когда мы баррикадировали выход на улицу и потом, когда уже на крыше захваченного дома я руководил стрельбой арбалетчиков. Наша диверсия удалась, отгородившись щитами от соседних, занятых противником домов, мои стрелки открыли огонь по спинам бившихся внизу Медноголовых. Крэк куда то исчез, и появился лишь после того, как обстреливаемые нами обороняющиеся дрогнули и во двор хлынули имперские полированные латники. Противники сцепились словно звери. В исторических фильмах такого не показывают. Это был словно дурной сон: шквал человеческих тел, сплетающихся в звериной ненависти и падающих обезображенными обрубками на пропитанный кровью песок двора. Всё смешалось: Медноголовые и гвардейцы, наёмники и ополченцы, дружинники и ктары, резали и убивали друг друга без всякой пощады.
   Я отвёл глаза от этого ужасного зрелища и увидел Крэка махавшего мне рукой из окошка мансарды.
   - Пошли скорее!- крикнул он. Носитель Ворона был в своей стихии. Он набрал новых бойцов из тех немногих, что действительно умели сражаться в нашей инженерной турме и нашёл меня на крыше, чтобы пригласить на новую авантюру.
   - Куда?- только и спросил я, пробравшись к нему короткими перебежками от щита к щиту.
   - За деньгами, конечно,- отозвался он нетерпеливо,- поднимай людей и за мной.
   Пришлось повиноваться, хотя и мелькнула очень соблазнительная мысль послать его подальше, ведь он задумал не иначе как захватить вождя Медноголовых. Но в Крэке какая то заразительная уверенность была, и я последовал за ним, кликнув своих людей.
   Выйдя на улицу, мы оказались за спиной отряда полированных латников, которые широкими мечами прокладывали себе дорогу в сумятице боя. Их возглавлял офицер в позолоченном шлеме и чёрном порванном плаще поверх доспехов. Он уверенно вёл своих людей сквозь сражающихся к центральной группе Медноголовых, которую уже окружили разномастные отряды имперцев. Там, вокруг Медного Знамени собрался цвет Людей Моря. В блистающих золотом и серебром доспехах, ярко раскрашенные, они пели свою последнюю песню, под аккомпанемент предсмертных криков людей, гибнувших с ними в схватке. Полированные гвардейцы врезались в гущу врагов, но быстро увязли, встретив сопротивление воинов, не уступающих им в искусстве убивать. Началась мясорубка, обе стороны стоили друга, и всё же, чёрный плащ командира шаг за шагом продвигался вперёд.
   Я следил за Крэком, вместо того, чтобы поддержать гвардейцев, он остановил нас и теперь ждал чего-то, вертя головой в разные стороны. Сбоку от полированных латников на врагов наседали дружинники незнакомого ктара. В какой то момент они не выдержали и стали отступать, подгоняемые сокрушительными ударами двух рослых бритоголовых гигантов, похожих как две капли воды. Они рванулись в горячке боя вслед отходящим дружинникам, поражая их двуручными мечами, и отделились от основной, уже сильно поредевшей группы обороняющихся.
   - Займись близнецами,- выдохнул Крэк и метнулся в образовавшуюся брешь в обороне Медноголовых, увлекая своих людей. С небольшим запозданием я двинулся следом. Близнецы почувствовали шевеление за спиной и развернулись к нам. Я был высок по местным меркам, но эти были на голову выше. Их руки бугрились мускулами, когда они легко поигрывали своими метровыми мечами.
   Щёлкнула тетива, и стрела Сусана отлетела в сторону, отбитая широким лезвием клинка одного из гигантов. Он ухмыльнулся и прыгнул вперёд, прямо на меня, замахнувшись мечём. В его глазах я прочёл свой смертный приговор. Воин налетел на меня и сшиб с ног, обдавая зловонным дыханием. Я даже не успел понять происходящего, но почувствовал, что противник мёртв. Оказывается, Луц сделал ему подножку, а Сусан перерубил шею своим топором. Поднявшись на ноги, я кивнул моим спасителям и обернулся ко второму близнецу, чтобы успеть увидеть, как он, пронзённый десятком болтов, пытается сделать шаг в нашу сторону. Лицо его вдруг неуловимо померкло, и он упал.
   Вокруг была бойня, звенела сталь, звучали боевые кличи, стонали раненные, но всё шло мимо моего сознания, словно я переключился на другую волну. Заметив чёрный плюмаж Крэка, я кинулся к нему по телам павших бойцов. Он был уже близок к цели, лишь горстка врагов ещё обороняла штандарт. Медноголовые искусно отбивались от наседавших со всех сторон имперцев, наносили поражения и падали под ударами, но всё также продолжали петь свою песню. Она смолкла, лишь когда остался в живых последний Медноголовый, их вождь. Он был безобразен на лицо, нечеловечески могуч и волосат, а искривлённая спина придавала ему и вовсе сходство со снежным человеком. Залитый кровью, горбун поигрывал двусторонней секирой, словно пушинкой, и очерчивал ею в воздухе круги, играючи обрывая жизни нападавших.
  

Глава 16

  
   Когда пали последние защитники Медного знамени и людская свора была готова наброситься на вождя Людей Моря, в самой гуще солдат появился высокий человек в прекрасных доспехах, поверх которых был накинут двуцветный красно-синий плащ. Широко шагая меж бойцов, громким красивым голосом, сразу перекрывшим шум битвы, он приказал остановить бой. Ктары и их дружинники, ополченцы и гвардейцы, предчувствовавшие добычу, встали как вкопанные. Все звуки стихли на миг, а потом возобновились с новой силой. Все что-то кричали наперебой, ругались последними словами, а Крэк кромсал в бессильной ярости своим клинком землю, кусая губы до крови.
   Воин в двуцветном плаще принялся расчищать пространство вокруг вождя Медноголовых, который, похоже, прекрасно понимал, что происходит. Как ни в чём не бывало, он принялся точить лезвие своей секиры шлифовальным бруском.
   - Что случилось?- спросил я у турмарха, когда мы, повинуясь неизвестному воину, отошли от цели, к которой Носитель Ворона так стремился весь этот бесконечный день и к которой был уже так близок.
   - Начальство заставляет нас разыграть право на поединок,- сквозь зубы процедил он. - Когда птичка была уже в клетке, они решили изменить правила.
   - Не совсем тебя понимаю,- признался я.
   - Да что тут понимать! Мы добыли эту победу своей кровью, Мы! Это наш трофей, наш, мой, твой, всех тех, кто сумел прорваться к Медному знамени сквозь цвет Медноголовых ценой своей жизни. И вот теперь, когда осталось только протянуть руку и взять этот приз в десять тысяч золотом, они назначают поединки.
   - Ну и что?
   - А то,- он с ненавистью смотрел на мелькавший сине-красный плащ,- а то, что какой-нибудь любимчик Клаврия заслужит нашу честь и славу и деньги.
   - Надо как-то заявить о своих правах,- посоветовал я ему.
   - Конечно, мы заявим,- буркнул Крэк, очищая лезвие меча пучком травы от засохшей крови и грязи, - только без толку всё. Не для того они прислали сюда Мессира Кодекса, чтобы потом пойти на попятные.
   Между тем бой закончился, хотя кое-где на крышах ещё звенела сталь, там, где сопротивлялись последние выжившие Люди Моря. Но на земле всё уже было кончено. Бойцы занялись своими ранами и грабежом павших. Ещё живых противников тут же на месте добивали. Чтобы не видеть этого гнусного зрелища, я поспешил отойти подальше в сторону от места последней схватки, сел на корточки, привалившись к тёплой стене дома и закрыл глаза. Тут же передо мной возник образ безголового бойца в броне из странных скрученных медных пластинок. Я постарался отогнать жуткое видение и думать о чём-то приятном, но не смог. Воспоминания о доме нагоняли тоску, там я был словно невинный младенец по сравнению с тем, чем ощущал себя теперь, после того, что видел и в чём сам принимал участие. Невольно вспоминались картины убийства, страшных ран, протянутых за помощью рук, изуродованных тел.
   Я разомкнул глаза, только когда что-то тяжёлое звонко ударилось рядом со мной о землю. Оказалось, что не в меру преданный Луц притащил груду медных доспехов и оружия. Делая широкий жест рукой, он возвестил:
   - Ваши трофеи, господин левофланговый,- и для убедительности бросил сверху отрубленную кисть человеческой руки в перерезанном налокотнике. Меня чуть не вырвало прямо на эту груду меди.
   - Убери это,- еле выдавил я,- или лучше разделите это между собой с Сусаном, сегодня вы меня здорово выручили.
   - Слушаюсь,- ответил старшина, и я снова прикрыл глаза.
   - Мне нужны только положительные эмоции,- напомнил я себе вслух и переключился на виденное утром с крыш море, покрытое белыми далёкими парусами.
   Как бы мне хотелось сейчас побыть одному, на маленькой лодочке посреди этой голубой бездны. Вдруг вспомнилась моя учёба в институте. Тогда на первых курсах я не ценил возможность получить бесплатное образование, учился плохо, пропускал занятия, даже подумывал бросить учёбу. Или вместо того, чтобы записывать лекции в тетрадь, занимался другими делами, например в балду играл с Димастым. И вот однажды мне это бесцельное сидение на лекциях так опротивело, что я решил почитать для разнообразия, вместо того, чтобы тупо записывать за преподавателем материал, который мне уж точно в жизни не пригодиться. Я взял с собой на занятия тоненькую книжку Хэменгуэя "Старик и море", которую ещё с детства хотел прочесть, увидев в библиотеке на полке для старших классов. Я начал чтение после первой перемены, книга меня постепенно захватила, и я потерял счёт времени. Помнится, перед глазами всё ещё стояла такая картина, когда я оторвался от чтения где-то в конце второй пары: безбрежный могучий океан несёт на своих голубых волнах крохотную лодочку, а я парю в тёплых восходящих потоках воздуха среди редких чаек и смотрю вниз, на старика, который лежит на дне этой лодки и смотрит в небо, на меня. Я поднял голову от книги, маленький пожилой лектор в старых очках что-то говорил о моделях развития человеческого социума, построении каких-то кривых в биполярной системе координат. Я тут же нырнул обратно в книгу, в океан, под палящие солнечные лучи, прямо в пугливую стайку летучих рыб, которые с любопытством следовали за лодкой, влекомой в неизвестность одним из князей океанских глубин.
   От этих неожиданных воспоминаний меня отвлекли громкие требовательные голоса, раздававшиеся невдалеке уже в этой реальности. Я открыл глаза и увидел группу важных персон, среди которых наш генерал Немер занимал далеко не первое место. Впереди выступал невысокий пожилой господин с прилизанными седыми волосами и стеклянным взглядом. Он даже доспехов не носил, в отличие от остальных сопровождающих. Это и был командующий Клаврий, Великий Дракон, двоюродный дядя императора. Его сопровождали командиры гвардейских полков и наиболее знатные ктары из Белого ополчения. Среди них выделялся один вальяжный латник в великолепных позолоченных доспехах. Он держался так, словно был принцем, или, по крайней мере, мисс вселенной, свысока поглядывал на остальную компанию, а уж простые солдаты вроде нас, для него просто не существовали.
   Ктары, принимавшие участие в недавнем бое, в том числе и Крэк, решительно преградили путь этой важной "комиссии", и стали требовать справедливости на повышенных тонах, отстаивая своё право на поединок с вождём Медноголовых. Надо было видеть этот стеклянный взгляд командующего, чтобы понять, что их горячность и настойчивость на него не подействуют, только хуже будет. Крэк покинул начальство чернее тучи, и принялся распекать подвернувшегося ему под горячую руку ни в чём не повинного Дрона. Выждав немного, я подошёл к ним:
   - Что нового?
   - Всё то же самое,- зло ответил Носитель Ворона,- тех, кто и пальцем не пошевелил, уравняли с нами, теми, кто вырвал эту победу.
   - Как будут происходить эти поединки?.
   - Жребий будут тянуть, кому биться с Горбуном. Я даже знаю, чей перстень вытянут первым, больше никто не носит на своей розовой ручке такой здоровый бриллиант,- зло добавил он, сплюнув в сторону "мистера великолепье", того самого вальяжного латника в позолоченных доспехах, который стоял подбоченясь, с выражением брезгливости на лице.
   - Кто он такой? - поинтересовался я.
   - Любимчик Клаврия, Первый Клинок Императора, мать его.
   - Действительно лучший клинок империи? - уточнил я, оглядываясь на скучающего воина, брезгливо поглядывающего по сторонам.
   - Лучший любовник империи,- зло отозвался Крэк,- ставлю сто золотых на то, что он даже не проснулся ещё, когда мы захватили тот дом.
   - Завидуешь?
   - Ещё как,- Носитель Ворона смачно сплюнул. И вдруг сорвался с места, крикнув:
   - Начинается!
   Вокруг Мессира Кодекса собралась целая толпа ктаров, желающих поучаствовать в вытягивании жребия. Естественно, я и не думал к ним присоединяться, зато Крэк, сдёрнув на ходу перстень со своего пальца, исчез в самой гуще этой группы. Я мог только предполагать, как проходит жеребьёвка, этот процесс мне не посчастливилось рассмотреть из-за многочисленных спин. Я увидел лишь, что Месссир Кодекс поднял что-то в руке, нечто тускло сверкнувшее в лучах набиравшего силу солнца. Все стихли, пытаясь рассмотреть, чей это перстень. Вопреки прогнозам Крэка, первым поединщиком оказался вовсе не любимчик Клаврия, а незнакомый ктар, участвовавший вместе со своей дружиной в бое за Медное знамя.
   Насколько я помню, на Земле во времена средневековья было принято, чтобы вместо господина на поединке мог выступать один из его слуг. Так и здесь, на расчищенный круг вышел вовсе не сам ктар, а один из его дружинников, высокий воин в кольчуге с длинным мечём в одной руке и треугольным щитом в другой.
   Звуки голосов стихли, только слышен был гул сотен ног, когда воины плотнее обступали круг, на котором должна была состояться схватка. Поединок начался. Я видел только головы противников и порхающую в воздухе секиру. Воспользовавшись положением ктара я протиснулся сквозь простых солдат в первые ряды, мельком подумав, что скоро превращусь в настоящего "господина" при таком положении вещей. К счастью, или увы, но к этому времени поединок завершился. На вытоптанной траве лежал обезглавленный труп дружинника, а Горбун, хищно зыркая по сторонам глазами, чистил лезвие секиры пучком травы.
   Мессир Кодекс объявил нового претендента. Опять им оказался не Первый Клинок, а совсем незнакомый ктар, совсем молодой парнишка, дышащий здоровьем и жаждой жизни. Судя по добротным доспехам из вороненой стали, он явно не был беден, но не стал выставлять бойца, как предыдущий претендент. По всему, было похоже, что его привлекала совсем не награда за голову убитого вождя, а возможность прославиться и получить известность. Это был храбрый юноша и искусный фехтовальщик, он был быстр и вёрток, но всего его умения хватило лишь на десяток секунд. Он пал с прорубленной ключицей, истекая кровью, и плачущие слуги поспешили унести его тело.
   Зрители начали волноваться. Некоторые из солдат сзади стали стучать в свои щиты, их поддержали другие, поднялся такой гул, что я не расслышал имя следующего соискателя. На площадку вышел гвардейский офицер в чёрном плаще и позолоченном шлеме. Тот самый, показавший себя в бою настоящим героем, тот, кто прорубал нам дорогу со своим отрядом сквозь ряды лучших воинов Людей Моря. Было бы справедливо, если бы честь поразить вражеского вождя досталась именно ему.
   Горбун тоже запомнил этого офицера. Это было видно по недоброму взгляду, которым вождь обвёл своего противника с ног до головы. Не иначе, как кого-то из близких потерял от руки нашего бойца. Оскалившись, волосатый гигант шагнул вперёд.
   Два выдающихся бойца стали кружить вокруг центра импровизированной арены, короткими ударами прощупывая оборону друг друга. И вдруг эта проба сил перешла в вихрь атак, парирований и контрударов. Секира и меч, меч и секира, секира и щит. Щит гвардейца треснул, прорубленный могучим ударом, и разлетелся на две половинки. В ответ офицер провёл неожиданный приём и разрезал волосатую грудь Горбуна от шеи до паха, одним плавным движением. Хлынул поток чёрной крови. В следующий миг вождь перехватил секиру левой рукой и стал теснить гвардейца, зажимая другой рукой рану. Казалось, его удары невозможно парировать, с такой скоростью порхала секира. Я вдруг подумал, что никогда не пойму ни Крэка, ни этого гвардейского офицера, которые сами искали встречи с этим смертоносным орудием.
   Отжатый к самому краю поля, гвардеец вдруг увернулся от очередного выпада, поднырнув под занесённую для удара руку, и секира Горбуна раскроила череп, одного из зрителей, не успевшего вовремя среагировать. Кольцо болельщиков подалось назад, кто-то схватился за меч, но никто не решился нарушить правила в присутствии командующего. Поединок продолжился с новым ожесточением. Гвардейцу ещё раз удалось задеть врага, кровавое пятно расплылось у того под лопаткой. Однако, вождь Медноголовых словно не чувствовал боли, изловчившись, он схватил правой свободной рукой противника и тут же швырнул его на землю, как тряпичную куклу. В этот момент из разреза на волосатом животе у него выползло отвратительное месиво, но Горбун тут же запихнул его рукой назад. Участь смелого офицера была решена, он успел увернуться от секиры и приподняться, но Медноголовый пинком вновь повалил гвардейца и стал остервенело кромсать своим оружием.
   Вокруг поднялся невообразимый грохот, это солдаты колотили в свои щиты, то ли отдавая честь павшему командиру, то ли давая выход своей ненависти к врагу. Грохот всё нарастал, пока на ринг не вышел следующий поединщик. Им оказался Лучший Императорский Клинок или Мисс Вселенная, или как там его звали. Он надменно окинул взглядом зрителей, легко снял с плеча меч и шагнул в сторону облитого своей и чужой кровью врага. Горбун тяжело дышал и был весь мокрый от пота, видно было, что последний поединок дался ему не легко. Вождь был ослаблен потерей крови, выдохся и устал, и не известно какие боли терзали его от полученных ранений. Самый подходящий момент, чтобы нанести ему поражение наверняка, без лишних усилий. Однако Мистера Великолепье он встретил так же свирепо и стремительно, как первого своего врага. Но Первый Клинок всё же не зря носил свой титул. Он оказался быстр, чудовищно быстр, и непредсказуем. Зрители затаили дыхание, наблюдая за мастерством обоих бойцов, однако вскоре силы стали покидать раненного вождя. В какой то момент он оступился и упал на колено, из разрезанного живота выпали внутренности, и подоспевший противник, не медля ни секунды, отделил его голову от тела.
   Солдаты заорали, поздравляя победителя, и я поспешил выбраться из толпы. Я подозревал, что эти поединки были нечестными от начала до конца, казалось, что кто-то очень умело подтасовал состав участников, чтобы привести к незаслуженной победе этого надменного нарцисса. Уж лучше бы Горбуна победил гвардейский офицер, это было бы справедливо. И всё же радовало то, что со смертью последнего Медноголового можно было считать эту кампанию законченной, а значит можно готовиться к возвращению.
   Однако, если бы я посмотрел на крышу и домов, я бы увидел зрителей, которые отвлеклись от происходящего внизу, и теперь смотрели куда-то в сторону городского порта. И если бы я умел читать по губам, то понял бы, что один из солдат говорит своему соседу, указывая вдаль, на море:
   - Смотри, корабли возвращаются.
   Впрочем, даже если бы я всё это видел, врятли понял бы, какое продолжение будет иметь эта военная компания.
  

Глава 17

   Когда я проснулся, меня мутило, в голове страшно ломило, очень хотелось пить,- обычное состояние похмелья. Я попытался разлепить веки, но перед глазами всё куда-то плыло, и я снова зажмурился. Заботливый Хаттабыч сунул мне под нос флягу с живительной влагой, и мой засохший рот сам собой с жадностью припал к ней. Над ухом раздался голос Крэка:
   - Ну и рожа у тебя, надо же было так надраться.
   Я снова разлепил глаза, пытаясь понять, отчего вокруг так нестерпимо много солнца.
   - Где я?- голос предательски дрогнул, и я икнул.
   - В море,- спокойно отозвался Крэк,- на корабле.
   - В каком ещё море?!- от возмущения я готов был закричать, но изо рта вырвался только жалкий хрип,- ты что, с ума сошёл?
   Я постарался напрячь память, но помнил лишь, как мы пили в кругу боевых офицеров в какой-то чудом сохранившейся в полуразрушенном городе таверне.
   - Пить надо в меру,- спокойно ответил турмарх,- пока мы с тобой отмечали победу, кто-то на самом верху решил, что война ещё не закончена.
   - Чёрт бы побрал этого Клаврия с его внезапными решениями,- злость во мне так и кипела.
   - Клаврий флотом не командует, это не его уровень,- Крэк покачал головой. Теперь я смог его, наконец, рассмотреть. Выглядел он неважно: круги под глазами, тусклый взгляд, запёкшиеся губы, видно сам он тоже выпил немало.- Такие решения принимаются только в самом Тасканаре.
   - Но как они могли так быстро узнать о победе,- изумился я.
   - Не знаю, не знаю,- сейчас Крэк смотрел в сторону, на палубу тяжёлого имперского корабля, туда, где сидели и лежали, завернувшись в свои плащи, мои арбалетчики. У всех был измученный вид, то ли с похмелья, то ли от начавшейся морской болезни. - Возможно, был секретный приказ на случай успешного поворота событий.
   Было свежо, ветер весело надувал тугие белоснежные паруса и снасти дружно поскрипывали под его напором. Целая стая имперских кораблей легко разрезала синие волны океана, наш корабль шёл в самом хвосте флота.
   - Надеюсь, мы задержались не из-за меня,- высказал я вслух мелькнувшую мысль, вспомнив, как однажды мне пришлось с сокурсником волочить домой перебравшего товарища. - Так куда, чёрт побери, мы держим курс?
   - На Мраморный архипелаг,- всё также задумчиво ответил Крэк, - далековато, но не самый край света.
   - От этого не легче,- огрызнулся я. Не то, чтобы я мечтал вернуться в Тасканар к капитану Штрэху и его надменной команде. Наоборот, мне в последнее время ближе стали местные жители. Пусть они и были жестоки, но, во всяком случае, со мной они были честны, дружелюбны и искренни. Даже с Крэком я подружился, а вот найти общий язык с кем-то из членов команды Нетопыря мне так и не удалось, кроме Хэнка, пожалуй. Но накануне, после захвата города, сопровождавшегося всеми ужасами средневековой войны, я твёрдо решил не принимать больше участия в подобных мероприятиях. Я не живодёр и не мясник, я раньше не мог смотреть, как дедушка кроликов режет, а теперь сам вынужден расчленять живых людей как каких-то кроликов. Может в кино бой на мечах и выглядит красиво, но в жизни это кровавый кошмар. Поэтому просто так смириться с тем, что этот ужас продолжится, я не мог.
   - Там что, на этих островах, живут Медноголовые? Будем добивать их остатки?
   - Да, Медноголовые там живут, только наша цель не они. Люди Моря своё получили сполна...
   - Час от часу не легче,- вырвалось у меня, ну и амбиции у Никромаха, или кто там у них в столице кукловод, - если не Медноголовые, то кто же тогда не угодил Тасканару?
   - Малага.
   - Это что, город такой?
   - Да ты не с луны свалился? Не ужели не слышал?
   Услышав мой отрицательный ответ, Крэк кратко поведал мне о цели нашей экспедиции. Город Малага, расположенный на одном из островов Мраморного архипелага, был центром контрабанды и работорговли на Пуповине. Пираты всех мастей находили здесь радушный приём и приют. Город сказочно разбогател, господствуя над торговыми путями из Южного континента и обратно, что очень многим в Тасканаре не давало покоя. Кланы Медноголовых делали свои опустошительные набеги на побережье империи и свозили сюда захваченных пленников. Так что Малага была занозой для империи, но покончить с ней тасканцы не могли, пока в море господствовали Люди Моря.
   - А теперь путь открыт,- понял я,- и всё наше войско погрузилось на корабли...
   - Нет, не всё войско, из гвардейцев лишь Полированная дружина, ктары почти все, а ополчение распустили по домам.
   - Как!? - вскричал я, вскочив на ноги. На нас стали оборачиваться.
   - Плюс абордажные команды кораблей, сил хватит.
   - Да плевать мне! Мы то, что здесь делаем, если ополчение распустили?
   - Кроме инженерной турмы, разумеется,- лицо турмарха расплылось в довольной ухмылке,- осаду то надо кому-то вести.
   Просто готов убить был его в этот момент, таким счастливым он выглядел.
   - Если бы ты не напоил меня, ни за что бы не поехал,- зло сказал я.
   - Я знаю,- ответил он.
  
   Все дни, что мы были в плавании, стояла прекрасная погода. Дул попутный ветер, и имперский флот бодро летел к своей цели длинным белоснежным косяком. Мы двигались куда-то на юго-запад, с каждым днём удаляясь от знакомых берегов. Морская болезнь, быстро начавшись, скоро прошла, и на смену недомоганию пришла скука. Впрочем, по-настоящему скучно не могло быть на море. Трудно даже представить себе такой простор, от горизонта до горизонта, день за днём. Величественные многомачтовые корабли под белыми парусами, уверенно рассекающие волну. Чайки в синем глубоком небе, частые стаи любопытных дельфинов, одинокий хищный плавник акулы, даже огромный фонтан, вырывающийся из гигантских лёгких кита,- где ещё в реальной жизни я мог это увидеть воочию? Эту картину не могли даже испортить регулярные сцены коллективного испражнения ополченцев по утрам.
   А рассветы и закаты в открытом море! Бывает ли ещё зрелище столь же первобытное и прекрасное? Когда огромный оранжевый диск солнца касается своей жидкой поверхностью кромки воды, и стая ушедших вперёд кораблей кажется крошечной на его фоне. А облака в небе, которые то составляют сопровождающий нас небесный флот, то превращаются в одинокие островки, то выстраиваются в виде вечных статуй на горизонте. Красно-коричневые в лучах заходящего солнца, они молча ждут наступления ночи, словно призраки далёких эпох, словно стража извечной тайны.
   Арбалетчики коротали время за азартными играми. Собственно игра была только одна, самая примитивная,- в кости. Я, было, решил попробовать вырезать шахматы и научить Крэка этой игре, но потом передумал. Слишком интеллектуальная игра, и сделал 28 костяшек домино из простой рейки. Игра произвела настоящий фурор, очень скоро кости были отвергнуты, и десятки рук стали забивать козла по всей палубе, мешая команде выполнять свои повседневные обязанности.
   Экипаж нашего транспортного судна составляло около тридцати человек под командованием пожилого костлявого капитана. Этот капитан очень сдружился с Крэком на почве любви к хорошим винам. Я дал себе слово больше не пить до возвращения в Тасканар, чтобы не попадать в новые неожиданные обстоятельства, и поэтому был лишён благородной компании, коротая время с Луцем и Сусаном, с которым мы как-то сдружились. Он рассказал мне, что с ним случилось после поражения Варды. Прежде чем податься со своими товарищами в Великие Равнины, охотник решил навестить дом, маленькую деревеньку в Северной территории и бал схвачен одним из разъездов Кария по подозрению в причастности к бандитам. Только счастливое стечение обстоятельств спасло его от виселицы. А именно это был страх Нарва Кария перед смертью, в результате которого он совершил ряд великодушных поступков, в частности отдал мне мой меч. Вместо смертного приговора, Сусан был приговорён к двадцати годам каторги. Однако недостаток добровольцев в ополчение привёл к изданию указа о замене каторги на военную службу в составе Серой сотни для "отбывающих наказание за разбой". Так Сусан оказался в роте арбалетчиков.
   Всю дорогу дул свежий попутный ветер, и наш вояж до Мраморного архипелага занял меньше недели. Ближе к вечеру шестого дня, на горизонте слева показался первый остров Мраморного архипелага,- просто тёмная полоска на линии раздела двух стихий, воздуха и воды. Этот остров, очевидно, не был целью нашего путешествия, наша армада уверенно плыла мимо, куда-то дальше на юг.
   К вечеру ветер стал крепчать, перед самым закатом полоска земли вдруг превратилась в грозовой фронт, затянувший весь горизонт. На судне поднялась суета, забегали матросы, меняя паруса. Строй нашей флотилии разбился, белые пятна парусов стали расползаться по чернильной поверхности океана в разные стороны. Потом ветер внезапно стих на короткое время, только волны, покрывшие своими пенными гребнями всё пространство от горизонта до горизонта, продолжали бушевать, потряхивая наш корабль при каждом столкновении. На стремительно темнеющем небосклоне вспыхнула первая молния, раздался оглушительный удар грома. Ополченцы притихли, побросали свои обычные игры и забились по разным углам палубы.
   Неистово дохнул ветер, подгоняя стремительные клубящиеся тучи. Сразу несколько трескучих молний вспороло воздух. Оглушительно громыхнуло. Волны подхватили наш трёхмачтовый корабль как игрушечную лодочку и понесли.
   - Все живо в трюм!- орал капитан, бегая по палубе и стараясь перекричать рёв ветра. Хлёстко ударил дождь, его тугие серые струи били в глаза, мешая смотреть на давку, устроенную перепуганными ополченцами у люка на нижнюю палубу. Палубу накрыло волной, кого-то смыло за борт. Там была темнота, в которой лишь редкие призраки белых парусов напоминали о нашей обречённой армаде.
   В трюме было душно и сыро, Хаттабыч отыскал для меня сухое местечко на бухте каких то снастей, где я и устроился. Корабль бился как гигантский сломанный механизм. Иногда казалось, что мы несёмся со страшной скоростью, тогда в животе становилось пусто, как при падении в лифте, то нас подбрасывало, словно корабль налетал на препятствие. А иногда казалось, будто огромный морской хищник вцеплялся в борта стальными челюстями, и начинал трепать судно из стороны в сторону. Корабль при этом жалобно трещал и протяжно скрипел, когда тварь отступала. Было темно и жутко, Крэка нигде не было, и я стал переживать, уж не смыло ли его волной, но потом решил, что он остался в капитанской каюте. Старшина Луц сидел у моих ног, и слышно было, как клацают его зубы. Его била дрожь то ли от страха, то ли от сырости. Зато Сусан, который тоже оказался неподалёку, был спокоен.
   Буря набирала новые обороты, за стеной грохотал гром, надрывно свистел ветер, грохотали волны. И так без конца. Корабль то кружило как осенний листок, то подбрасывало как мячик, то он еле полз, то ухал вниз, словно в бездонную пропасть. Кто-то вышел "до ветра" и не вернулся, у кого-то началась истерика, и соседи успокаивали его уговорами и тумаками, многие шептали молитвы. Всё это происходило словно в кошмарном сне, темнота, в которой виднелись лишь смутные силуэты арбалетчиков, и скрежет корабля, словно сжимаемого гигантскими тисками. Этому не было конца. В какой-то момент мне удалось забыться тревожным сном, в котором пытка темнотой продолжалась. Я летел сквозь чёрный коридор и падал в бездонный колодец, как Алиса в стране чудес, вокруг едва просматривались полки с банками из-под варенья, а внизу меня ждали всё новые и новые тоннели.
   Проснулся я под истошные нечленораздельные завывания, эти звуки издавали насмерть перепуганные бойцы.
   - Нам конец, конец нам,- монотонно бубнил один из них себе под нос. Я не сразу понял, что это был Луц, который держался за мою ногу как за спасательный круг, и я почувствовал, как его сотрясает крупная дрожь. Корабль кружило, словно лист на ветру, казалось, мы не плывём, а парим в сумасшедшем вихре. Того, кто пытался подняться на ноги, просто сбивало с ног, однако один из ополченцев всё-таки добрался до люка на палубу и успел только крикнуть что-то вроде:
   - Да что же это, братцы!? Мачты то, мачты...
   Вдруг его что-то словно выдернуло прямо в воздух, и он исчез. Крышка люка с силой захлопнулась.
   Потом корабль стал падать, это было так страшно, что я чуть не завыл вместе с остальными ополченцами. Удар, оглушительный треск, брызги воды, столкновения тел, сумятица, неразбериха. Меня с силой отшвырнуло в сторону, и я вдруг оказался в воде. Вокруг творилось что-то невообразимое, захлёбываясь вопили люди, падали какие то брёвна, грозя утопить тех, кто и так был на краю гибели. Под руками я нащупал что-то живое и скользкое и в ужасе отпрянул, мы были в открытом море, родине кровожадных акул, но это была всего лишь огромная медуза. Меня захлестнуло новой волной, вода забила нос и горло, и я забыл обо всём на свете, сотрясаясь всем телом в попытке очистить лёгкие. Море ходило ходуном, за одной мутной волной следовала другая, в воздухе сверкали далёкие зарницы, свет их коротких вспышек выхватывал очертания людей на поверхности воды, обломки судна, и ещё какой то белый мусор, плавающий вокруг. Из темноты вынырнула голова Крэка, словно глоток свежего воздуха, он что-то кричал, стараясь перекрыть оглушительный гул моря.
   - Прибой... берег...- наконец удалось мне разобрать по губам. Гул прибоя заглушил все звуки, но где прибой, там и берег. Не помня себя, я рванул на этот грохот, кто-то настойчиво тыкал меня в спину, но на то, чтобы повернуться не оставалось сил. Потом Сусан потянул меня за руку, и я ухватился за обломок палубы, вокруг которого торчало несколько голов арбалетчиков. Вода вокруг бурлила. Едва я успел перевести дыхание, как наш плот со всего размаху швырнуло о прибрежную скалу. Его разнесло на куски, людей оторвало от спасительного дерева, и многие из нас уже никогда не вынырнули из пенных волн океана. Зубастый мешал держаться на воде, тянул на дно, я попытался сорвать портупею, но только запутался и ещё туже затянул её, впрочем, к лучшему, может быть. Удерживаться на воде с дополнительным весом, стоило усилий, благо меч был не тяжёл. И всё равно я наглотался солёной воды и несколько раз захлебнулся, прежде чем волна вышвырнула меня на мелкий гравий берега. Суша, оказывается, была совсем близко. Я побрёл спотыкаясь подальше от набегающих валов, вокруг в свете двух лун ковыляло ещё несколько полусогнутых растрёпанных промокших до нитки фигур. Упав ничком на стылые камни, от которых резко пахло водорослями, я вдруг сообразил, что если видны звёзды, значит, буря закончилась.
  

Глава 18

  
   Бесконечная ночь, которую мы провели в поисках выживших, когда нам пришлось вылавливать тонущих товарищей среди обломков разбитого корабля, наконец, прошла. На рассвете нас подобрало спасательное имперское судно, лёгкий двухмачтовый корабль. Ураган сильно потрепал наш флот, корабли разметало в разные стороны, некоторые из них не выдержали такого испытания и затонули. Командование срочно организовало несколько отрядов спасателей, чтобы подобрать их экипажи. Всё это мы узнали от капитана судна, также он объяснил нам, где мы находились. Это был берег того самого острова, самого северного в Мраморном архипелаге, который накануне первым показался из-за горизонта.
   Все, кто пережил бурю, держались вместе, ища поддержки друг у друга, после пережитого кошмара. Крэк, Дрон, Луц, Сусан, я и ещё тринадцать арбалетчиков без единого арбалета, полуголых, измученных. Сейчас мы напоминали толпу оборванцев, а вовсе не победоносное воинство империи. К сожалению, мой верный мудрый Хаттабыч погиб в волнах, вместе с ним погибли все мои вещи и деньги. Мы разложили нашу вымокшую одежду прямо на бортах судна, и, греясь в лучах восходящего солнца, в молчании стали ждать наступления живительного дня. Мы сидели на влажных досках палубы и молчали, каждому было не до разговоров.
   Спасательный корабль держал курс вдоль берега в надежде встретить других выживших. И действительно, совсем недалеко от места нашей ночной стоянки на берегу махали руками ещё двое арбалетчиков из моей сотни.
   - Из команды никто не выжил, странно...,- наконец прервал общее молчание Сусан, пробуя, не размокла ли тетива лука, который он каким то чудом сохранил.
   - Всю команду смело с палубы в одно мгновенье вместе с парусами и мачтами,- объяснил Крэк, даже после освежающего плавания в океане от него шёл такой характерный аромат, который бывает после капитального запоя. - Я был всё время в капитанской каюте, вздремнул немного. Потом этот психованный матрос разбудил меня... да вот же он.
   Он подозвал держащегося несколько особняком безбородого, в отличие от остальных ополченцев, члена команды затонувшего корабля. В остальном, он ничем не выделялся,- из одежды на нём были только парусиновые измятые штаны, арбалетчики были одеты не лучше. Все они предпочли раздеться, очутившись в воде. Только Крэк был в своём обычном наряде, лишь чучело ворона отсутствовало на плече его чёрного камзола.
   - Когда смерч прошёлся по палубе, господин ктар, он унёс всех людей и мачты со снастями, никто кроме меня не уцелел.
   - А ты, каким чудом, остался?- спросил я.
   - Капитан послал меня за бутылкой вина в свою каюту, где господин турмарх изволили почивать. Я как раз выходил уже, когда это началось. Меня назад выдавило, а когда я поднялся, за дверью уже ни души.
   - И Кирю нашего сдуло,- шумно вздохнул кто-то из ополченцев, которые собрались вокруг. Крэк предупреждающе посмотрел на него: мол, знай своё место, смерд.
   Жаркое южное солнце поднималось всё выше над прозрачным бирюзовым горизонтом, а мы всё плыли вдоль белого песчаного берега, обрамлённого тенистыми пальмовыми рощицами и зарослями изумрудных тропических растений, дающих приют сотням птиц с опереньем всех цветов радуги. Кое-кто из арбалетчиков, как и Крэк, легли спать, а я не мог оторваться от захватывающей дух красоты тропического острова. Поэтому, я первый заметил какое то движение в прибрежных кустах, подступавших в этом месте чуть ли не к самой кромке воды.
   Из этих зарослей вынырнули загорелые полуобнажённые люди самого дикого вида, всю одежду которых составляла набёдренная повязка и наплечник, цвета слоновой кости. Чёрные распущенные волосы у них были собраны в узелок на макушке, на шее каждого висел амулет в виде лицевой кости человеческого черепа. Они были вооружены короткими копьями и луками, лишь у некоторых были мечи. Вид этих незнакомцев не предвещал ничего хорошего. Пока я с удивлением разглядывал их экзотическую внешность, они раскидали кусты, которые оказались искусной маскировкой для трёх огромных пирог, каждая из которых не намного уступала длинной нашему лёгкому судёнышку, и дружно потащили их в воду.
   - Пожиратели!- раздался испуганный крик кого-то из судовой команды. И тут же всё на нашем спасательном корабле пришло в движение. Ударил звонкий корабельный колокол, поднимая боевую тревогу. Судно накренилось, делая резкий поворот, чтобы уйти подальше от берега, где десятки и десятки мускулистых дикарей уже прыгали в свои быстрые пироги. Забегали матросы, поднимая паруса, жидкая абордажная команда взялась за оружие. Крэк с трудом разлепил слипшиеся веки:
   - Что происходит?
   - Пожиратели,- отозвался я, продолжая считать количество вёсел в передней лодке, нос которой был многообещающе украшен человеческим черепом. В ней, не считая кормчего и нескольких пассажиров, было двадцать четыре мускулистых гребца. Они одновременно погружали свои короткие вёсла в воду, так что были видны десятки загорелых плеч, обильно покрытых татуировками. Пироги, украшенные шеренгой деревянных щитов с изображениями различных фантастических чудовищ, то ныряли под волну, то взмывали вверх, уверенно двигаясь вперёд, наперерез нашему маленькому кораблю.
   Крэк резво вскочил и впился глазами в приближающихся противников.
   - Хотят нами позавтракать? Нет, не уйти,- тут же определил он,- Так. Все у кого осталось оружие! Собраться живо!
   Оружие оказалось только у двоих, не считая меня с турмархом: Дрон сохранил короткий меч, у Луца был его топор. Остальные арбалетчики были полностью безоружны, если не считать лука Сусана, к которому на корабле не нашлось ни одной стрелы.
   - Что за сборище идиотов!- выругался Крэк и ринулся выяснять отношения с капитаном корабля, руководившим расстановкой судовой абордажной команды, состоявшей всего из двух десятков легко вооруженных матросов.
   - Я турмарх,- заявил Носитель Ворона,- а значит выше вас по званию, поэтому требую беспрекословного подчинения.
   Нашим судном командовал совсем молодой коренастый мужчина среднего роста с бледно-голубыми, словно выцветшими глазами. Он смерил Крэка безразличным холодным взглядом и громко ответил:
   - Я капитан этого корабля, а вы всего лишь пассажир. Пока мы в море, я командую этим судном и экипажем, поэтому отойдите в сторону. Когда мне понадобится ваша помощь, я сообщу.
   - Хорошо,- не стал спорить Носитель Ворона,- мне нужно оружие для моих людей.
   - Боюсь, что лишнего запаса у меня нет,- отозвался капитан.- Юнга!
   Он подозвал самого молодого матроса, мальчишку пятнадцати лет, который наравне с остальными моряками только что закончил ставить треугольный парус.
   - Отведи господина турмарха в трюм, покажи всё, что у нас есть.
   - Слушаюсь,- отдал честь юнга, и повёл Крэка к люку на нижнюю палубу. В это время передняя пирога, с черепом на носу, уже была на расстоянии выстрела, и моряки стали стрелять по синхронно двигающимся гребцам из арбалетов. Но результаты их первого залпа обещали мало хорошего, только пара стрел попала в цель, остальные просвистели над черноволосыми головами, всё также равномерно пригибающимися и откидывающимися назад, в такт движения мокрых вёсел.
   - Сосуды с секретом! - громко скомандовал капитан, и тут же из дверей задней корабельной надстройки появился матрос с ящиком кувшинчиков из красной глины. Он нёс их как великую драгоценность, каждый сосуд был обвязан пропитанной горючим составом тряпицей, как галстуком. Это был местный аналог бутылок с зажигательной смесью, технология, которой милостиво поделился с местными жителями командир космического корабля. Тем временем лодки приблизились ещё ближе, так что стало отчётливо видны зверские лица преследователей, их горящие глаза, раздуваемые в предвкушении битвы ноздри. Они не сомневались в победе, ведь их было вдвое против нас, даже если считать вместе с безоружными серосотенцами.
   Звонко щёлкнули струны арбалетов, это матросы произвели второй залп. Сейчас они стреляли намного удачнее. Весь нос передней пироги был завален трупами Пожирателей, и она сбавила ход, постепенно уступая лидерство двум другим лодкам, с которых нас начали обстреливать лучники, освобождённые своими товарищами от вёсел.
   Свистнули стрелы, и я пригнулся за бортом корабля, а вот кто-то из моряков не успел и закричал. Дрожащее оперение торчало у него в отвратительной дыре, на месте которой должен был быть глаз. Моряки согнулись, перезаряжая арбалеты, другие доставали огнива, готовясь метать зажигательные снаряды.
   Появился Крэк со своим ординарцем, до верха нагруженным баграми. Не считая нескольких топоров и ножей, это было единственное оружие, на которое могли рассчитывать ополченцы. А лодки дикарей были уже в нескольких десятках метров, они всё также неутомимо слаженно гребли, словно, не знающая усталости машина.
   - Огонь!- скомандовал капитан. Матросы разожгли галстуки на сосудах, и, резко вынырнув из-за борта, метнули их в ближайшую из двух лодок. Разбиваясь, сосуды обдавали горючей жидкостью и деревянные борта, и щиты, и гребцов. Жидкость тут же вспыхнула, превращая пирогу в живой костёр. Охваченные пламенем гребцы, визжа во весь голос, стали прыгать в воду, другие пытались залить охваченные огнем участки, но это им не удавалось. Ещё бы, ведь на самой поверхности волн горели маслянистые пятна в тех местах, куда прыгали охваченные пламенем Пожиратели. Арбалетчики дали новый залп, прерывая жизни борющихся с пламенем врагов.
   Тем временем, вторая пирога немного изменила курс, и стала заходить к нашему кораблю со стороны кормы. Столкновение с новым, доселе неизвестным оружием, не смутило Пожирателей, они и не подумали отступать. Дикари лишь удвоили свои усилия, подбадривая себя громкой ритмичной песней, которая вырывалась при каждом гребке из десятков мощных грудей. Пирога неслась как стрела, быстро сокращая расстояние между нашими судами.
   - Зажгите вторую лодку!- закричал Крэк. Но матросы и сами видели приближение опасности, они переместились на корму и подожгли свои зажигательные сосуды. Однако когда они приподнялись, чтобы метнуть эти смертельные снаряды, их ждали лучники Пожирателей. Двое матросов упали, пронзённые стрелами, горящие сосуды выпали из рук, разливая пламя по деревянной палубе нашего собственного корабля.
   - Песок! Тушите песком! - заорал капитан, и первый бросился к ящику с песком, предусмотрительно установленному на палубе. Матросы и ополченцы, бросились тушить разраставшееся пламя, которое уже пожирало тела убитых. В это время пирога ударилась о борт корабля. Она тоже горела, видимо, кому-то из матросов всё же удалось удачно метнуть свой снаряд.
   - Оттолкните эту лодку, она подпалит наш корабль!- заорал Крэк на ополченцев. Они схватили багры и дружно упёрлись ими в борта пироги, но тут же десяток копий пронзили их тела, и орава Пожирателей полезла на палубу, прикрываясь своими деревянными щитами. Все они были высокими и мускулистыми воинами, свирепыми и очень опасными в ближнем бою. У нас был единственный шанс: не дать им зацепиться и перелезть за борт.
   - Делай как я!- крикнул Крэк, подбегая к передовому воину, уже заносившему ногу, чтобы вступить на палубу. Носитель Ворона ударил его всем телом с разбега и выбросил в море, увернувшись от короткого клинка Пожирателя. Тут же он переключился на нового врага, отсекая ему обе руки, схватившееся за перила. В ответ из лодки полетели копья, от которых Крэк легко увернулся. Зато матросы, тушащие за его спиной дымное пламя, не видели этих копий и двое из них были пригвождены к палубе на месте.
   А на корабль лезли всё новые и новые воины. Повторяя приём турмарха, я ударил молодого Пожирателя ногой, но он только крепче вцепился в борт и, перекинув одним рывком своё тело, вскочил на палубу с душераздирающим криком. В руках его был короткий кривой меч и щит. Он тут же набросился на меня, оскалив рот с чёрными коническими зубами, как у хищного зверя. Я вынужден был защищаться. Перехватив Зубастого двумя руками, сильным ударом я раскроил щит противника, поранив его руку. Молодой Пожиратель заверещал от боли, и я пронзил его загорелую грудь, чувствуя в одно и то же время и отвращение и возбуждение.
   Вокруг моряки и ополченцы топорами и ножами встречали новых врагов, они бились с отчаянием обречённых, ведь если бы дикари вступили на палубу, мы не смогли бы им противостоять. Пожиратели были очень проворны и быстры, очень многие мои соратники не успевали уклониться от их внезапных ударов и падали на скользкую от крови палубу со смертельной раной. Враги постоянно оглашали воздух своими нечеловеческими криками, похожими на рычание крупного зверя, в ответ матросы слали нецензурные проклятья. Я видел вокруг только красное. Красная палуба, которую продолжали лизать красные языки пламени, красные трупы и красный клинок в моей руке, который легко обезображивал тела врагов, продолжавших отчаянные попытки перебраться на наш корабль. Зубастому не могла противостоять ни сталь мечей, ни кость странных наплечников. Крэк, встречающий врагов своей саблей, справа от меня, весело подмигнул в перерыве между схватками:
   - С таким клинком тебе и фехтование ни к чему!
   Тем временем третья отставшая лодка Пожирателей, подобрав команду сожжённой пироги, обошла наше судно с левого борта, чтобы высадить свой многочисленный десант к нам в тыл. Поджигать пирогу в такой близости от корабля уже не имело смысла, и капитан отозвал свою абордажную команду, чтобы встретить новых противников, в то время как мы с ополченцами остались добивать останки первого экипажа.
   Оставшиеся в живых Пожиратели, видя своё неизбежное поражение, бросились в воду и направились вплавь к берегу, который был совсем рядом. Мы подобрали багры и оттолкнули весело горящую пирогу подальше от почерневшего борта судна. Когда мы склонились над покрытой масляными пятнами водой, мы увидели первый хищный плавник акулы, привлечённой запахом крови.
   В это время, Пожиратели начали массированный штурм на противоположной стороне корабля. Оттуда густо летели копья и стрелы, а над бортом корабля появились десятки загорелых плеч. Моряки рубили их мечами и топорами, заставляя отступить, но вот один, широкий и плоский как краб Пожиратель, синий от бесчисленных татуировок, с огромным палашом в руке, раскроил череп одному из матросов и прыгнул на палубу. Глаза воина свирепо сверкали, тонкие губы искривились в отвратительную гримасу. У него не было носа, и это делало его лицо безжалостным и страшным, словно на наш корабль шагнул замогильный гость. В несколько ударов, он расчистил пространство вокруг себя, зарубив ещё двух членов экипажа. Матросы раздвинулись прочь от этого свирепого воина, в то время как в образовавшуюся брешь устремились двое других Пожирателей, следуя за своим предводителем.
   - Вперёд, заткнём эту дыру! - крикнул мне турмарх, устремляясь к прорвавшимся врагам. Безносый между тем схватился с капитаном и отбросил его к мачте, в то время как сбоку от него вставали всё новые соратники.
   - Если мы сейчас не выкинем их обратно в море, то пожалеем об этом! - Крэк как вихрь налетел на вставших плечом к плечу дикарей, сделав удачный выпад, он сходу пронзил грудь правого соседа Безносого. Затем, сильным ударом в челюсть рукояткой своей сабли выбил за борт ещё одного дикаря, который перед этим высоко подпрыгнул, чтобы своим коротким мечём пронзить шею Носителя Ворона. Пожиратель полетел на головы своих товарищей, и Крэк обернулся к главному противнику. Я зарубил дикаря, повалившего на палубу одного из матросов, и впившегося в его шею в пылу драки своими острыми подпиленными зубами. Вокруг продолжалась резня. Пожиратели настырно лезли вверх, всаживая в защитников в упор свои короткие копья, и снова и снова падали под ударами матросов, среди которых оказалось много опытных хладнокровных бойцов.
   Между тем Крэк схватился с Безносым возле мачты, и они яростно наседали друг на друга. Палаш Пожирателя и сабля Носителя Ворона порхали в воздухе как две смертоносные молнии. Противники стоили один другого, ни один не хотел уступать. Вдруг Безносый, выхватил заплечный кинжал и метнул его в Крэка, заставляя его уклониться и забыть об обороне. Но турмарх в этих делах собаку съел. Когда Пожиратель уже думал, что победил, и почти прикоснулся к своему врагу остриём палаша в своём резком выпаде, Крэк отклонился и так наподдал ногой пролетевшему мимо противнику, что тот вылетел за борт.
   - Счастливого плавания! - помахал ему вслед довольный турмарх, видя как Пожирателя окружают со всех сторон акульи плавники.
   Сзади раздался звериный крик, и нас атаковал новый противник, притаившийся за бортом кормы. Очевидно, это был один из тех, кого мы перед этим выкинули с другого борта, я запомнил его татуировку в виде контура человеческого черепа на лице. Он подскочил к нам и одним толчком выкинул за борт Крэка и ещё двух серосотенцев. Я отшатнулся, и вовремя. Его каменная палица просвистела над самым моим ухом и врезала под дых Луцу, так что тот согнулся от боли. Пожиратель взревел как раненный медведь и снова обрушил на меня новый удар чёрной палицы, своей формой больше всего напоминающей скрипку. Я увернулся, в то время, как Дрон вонзил свой короткий меч дикарю в спину. Пожиратель развернулся и сбил ординарца с ног ударом кулака, и тут же сам упал под топором Сусана.
   Между тем Пожиратели, потеряв почти половину своей команды и видя тщетность своих попыток прорваться на борт, оттолкнули свою пирогу от корабля и взялись за вёсла. В воде кишели акулы, привлечённые обильным урожаем кровоточащих тел раненых и убитых людей. Они начали своё отвратительное пиршество, разрывая обезображенные тела бойцов. Пожиратели старались выловить попавших в воду сородичей, а мы принялись поднимать ополченцев, громко плачущих от страха. Крэк выбрался сам, мокрый с ног до головы. Перебравшись через борт, он обернулся и помахал рукой Безносому, который тоже вылез из воды совершенно невредимым. Видимо акулам хватило для своей трапезы и мертвецов.
   - Мы ещё встретиться!- прокричал на плохом тасканском Пожиратель, гордо распрямляясь в пироге.
   - Да хоть сейчас! - весело откликнулся турмарх. Ему не дали договорить арбалетчики, вновь открывшие огонь по удалявшейся лодке. Безносый пригнулся, уворачиваясь от болтов, и присоединился к гребцам, разворачивающим лодку к берегу.
   Так мы познакомились с представителями одного из самых диких и опасных народов Пуповины.
   - Странно, зачем они забрались так далеко на север? - высказал общий вопрос Сусан.
   - Узнали, что Медноголовых нет, вот и приплыли, поохотиться на их угодьях,- отозвался турмарх.
   - А может они хотели присоедениться к Людям Моря? - я вдруг вспомнил о словах Штрэха, что вторжение пиратов не могло не иметь поддержки третьей стороны. А возможно, даже руководилось из некого центра заклятыми врагами империи.
   - Такого быть не может,- возразили Сусан и Крэк одновременно, - они смертельные враги, как Дока Первый с Отступниками.
   - И потом, - добавил Крэк, внушительно взглянув на лесного стрелка,- они живут слишком маленькими родами, чтобы представлять серьёзную угрозу Тасканару.
   - Совсем недавно то же самое можно было сказать и о Людях Моря,- возразил я. - Да и о племенах Великих Равнин тоже.
  

Глава 19

   Наш корабль, чёрный от копоти после пожара, взял курс на юг, где находилась конечная цель нашей военной экспедиции, город Малага. Команда судна очень сильно поредела после встречи с Пожирателями, многие были убиты или серьёзно ранены, поэтому ополченцам пришлось взять на себя некоторые обязанности моряков. Кроме того, мы вынуждены были сделать остановку на пустынном берегу, чтобы произвести косметический ремонт давшего течь корпуса судна. Скорость корабля упала, тем не менее, на второй день плавания мы добрались до Серебряного острова, жемчужины Мраморного архипелага, именно здесь находился пиратский порт, который империя намеревалась стереть с лица земли.
   И вот, погожим душным вечером, наш усталый корабль вошёл в гладкие воды прекрасной бухты, окружённой берегами с пляжами из чистого белого песка, обрамлёнными изумрудной листвой тропических деревьев и пальм. Вся поверхность бухты была покрыта сотнями кораблей со спущенными парусами. Казалось, что некие гигантские живые существа, вынырнувшие из бездны морских глубин со всего бескрайнего океана, собрались здесь, чтобы держать совет. Это был имперский флот, достигший Малаги двумя днями раньше.
   В спокойные воды залива впадала небольшая речка, воды которой казались зелёными в отличие от небесно-голубой поверхности бухты. В месте впадения быстрой речки в море стоял город, обнесённый стенами странного жёлтого цвета. Эти стены были покрыты плитами, так хорошо отполированными, что когда я впервые бросил взгляд на город с борта судна, входившего в залив, мне показалось, что стены мерцают тусклым лунным светом. Я имею в виду не голубые местные луны, а нашу родную земную Луну. Издали городок казался совсем небольшим, но чем ближе мы подплывали, тем больше он вырастал в размерах. Его стены превращались из узких полосок в высокие валы, укреплённые необычными полукруглыми башнями. У подножия стен располагался порт, ощетинившийся лесом стройных высоких мачт. Похоже, что этот причал уже принадлежал империи.
   Лес вокруг Малаги был полностью вырублен, и теперь только штабели длинных гладких брёвен указывали на то, что раньше здесь стояли тенистые пальмовые рощи. Издалека были видны остовы огромных осадных машин,- требушетов, которые собирали на некотором отдалении от городских стен серосотенцы. А чуть ниже по берегу белели бесчисленные палатки военного лагеря осаждающих.
   Мы высадились на берег, где Крэк приступил к командованию своей инженерной турмой. Я же остался не при делах, потому что от моей роты арбалетчиков остался едва ли десяток бойцов. Впрочем, и их ещё надо было вооружить, чем я и занялся, бегая от одного интенданта к другому.
   Не знаю, были ли переговоры с осаждёнными, предложения сдаться? Я этого не видел. Лагерь готовился к решительному штурму и жил в предвкушении лёгкой победы и грабежа. Ополченцы вслух предавались мечтам, строя планы на будущее, в которых каждый из них должен был сказочно разбогатеть и швыряться деньгами направо и налево. Кто-то хотел купить новый дом в Тасканаре, кто-то завести красивую невольницу, другие мечтали открыть новое дело или просто повеселиться с друзьями на всю катушку.
   На мой вопрос, почему имперцы совсем не сочувствуют горожанам, ответил старшина Луц:
   - А чего им сочувствовать? Эти горожане сказочно богаты, и богатство их держится на серебряных шахтах. А кто там работает? Рабы, которых пираты со всей Пуповины свозят сюда и продают хозяевам рудников. Любой человек может путешествовать по морю, да что там путешествовать, рыбу просто ловить, любой может попасть в плен к пиратам. Но за некоторых людей есть, кому заплатить выкуп, а остальных они сбывают этим держателям шахт. Невольники в этих шахтах больше двух лет не живут, и назад никто никогда не вернулся. И за что же после этого мне их любить?
   - Если никто, как ты говоришь, оттуда не вернулся, откуда ты знаешь, сколько люди в шахтах живут?- поставил я его в тупик вопросом. - И потом, и здесь есть простые ни в чём не повинные люди.
   - Все они одинаковые,- ответил старшина, зло сплюнув.
   Мне никогда не понять эти средневековые понятия, когда за людей считают только своих, своих соплеменников, своих сограждан, своих земляков, а остальные вроде и лишены человеческого достоинства. Делай с ними, что хочешь, без зазрения совести.
   Когда мне было тринадцать или четырнадцать лет, я читал о походах Александра Македонского и живо переживал судьбу этого героя, его поход на Восток по знаменитым местам древности. Там во время одного сражения с Дарием, македонцы захватили казну царя и его огромный гарем. Я сразу представил, как солдаты врываются в шатры и видят испуганных красавиц в роскошных шёлковых нарядах, украшенных золотом, жемчугами и бриллиантами. Фалангиты накидываются на них, и насилуют покорных плачущих девушек. Я представил эту картину: знойные восточные темноволосые красавицы с соблазнительными полуобнажёнными роскошными телами, их можно безнаказанно трогать, срывать одежды и заставить выполнить все свои желания. У меня был период полового созревания, и такие мысли не могли оставить меня равнодушным. И всё же, всё же... Я вдруг представил, что захожу в такой шатёр и вместо того, чтобы безжалостно истязать запуганную жертву, беру её под свою защиту. Так, чтобы хотя бы одну девушку спасти от поругания солдатни. Благодарная девушка оказывается принцессой, она влюбляется в меня и становится моей женой. Такое развитие событий понравилось мне гораздо больше. Похоже, я сделал какой то выбор, сидя за открытой книгой, который отложил отпечаток на всю последующую мою жизнь. Здесь, в чужом мире, я невольно вспомнил эти свои детские мечты и захотел воплотить их в жизнь, тем более что Крэк решил назначить меня командиром небольшого штурмового отряда, в который он набрал самых отчаянных ребят из своей турмы.
   - Да не волнуйся ты, штурмовать стены вас никто не посылает. Наша задача, захватить дом побогаче, когда начнётся самое интересное, - объяснил он, заметив моё смущение. - Ты видел, какую бригаду набрал Железный Немер? Чем мы с тобой хуже?
   Наш предводитель, действительно, организовал целую маленькую армию, только я думал, не с целью пограбить. Город надо ещё было взять кому-то.
   - Да брось ты, взять город! Ну, десяток пиратов, которые по своей дурости застряли в порту, когда надо было ноги делать, стража, которая только уличные драки умеет разнимать и всё. Вот увидишь, самое трудное начнётся потом, когда мы будем дома внутри брать. Попомни моё слово. У каждого богатея здесь наёмная дружина, совсем не плохие бойцы, я то знаю. Я бывал здесь раньше.
   - Зачем тебе деньги, Крэк? - спросил я его,- ведь ты и так собираешься жениться на богатой наследнице. Или что-то тебя смущает в этом браке с дочерью Кария?
   - Не говори глупостей,- огрызнулся Носитель Ворона,- что может меня смущать? Но по лицу его было видно, что я в чём-то был прав.
   Итак, мы организовали отряд в три десятка мечников, который я соединил с оставшимися арбалетчиками. Получилась совсем неплохая штурмовая бригада, готовая к делу. Мы заготовили несколько переносных щитов, чтобы подобраться поближе к стенам и там ждать приказа Крэка к началу нашего штурма.
  
   И вот, наступил день решительного взятия Малаги. Уже давно город начали обстреливать медлительные метательные машины. Требушет, или по-русски требюще, классическое осадное орудие. Конструкция машины проста. Две опоры, соединённые осью, на которой закреплена метательная балка, с одного, короткого конца к ней подвешивается тяжёлый груз, другой, гораздо более длинный конец - для метания снарядов. Требушеты лениво плевались огромными каменными булыжниками весом в сотни килограмм, сотрясая округу оглушительным скрипом своих перезагруженных деревянных конструкций. Гладкие стены города сотрясали чудовищные удары, вызывая трещины и выбивая целые куски каменной кладки. За несколько дней бомбардировки, были разрушены три башни на городских стенах. За это время ров вокруг городских стен был частично завален мешками с землёй. Командование решило начать штурм стен.
   День начался с обстрела города зажигательными снарядами. Со стороны это было величественное зрелище,- десятки огненных ракет прочертили свой путь в затянутом тучами небе за стены Малаги, вызывая вспышки пожаров и сумятицу в лагере врага.
   Имперские войска двинулись к городу, неся деревянные лестницы и переносные щиты. Их белые плащи и блестящие кольчуги покрыли всё пространство под стенами крепости. Осадные башни двигались над пешим войском, словно молчаливые великаны, пришедшие на помощь армии лилипутов. Я повёл наш отряд следом за латниками Полированной дружины, занявшими позицию напротив центральных ворот. Мы установили свои щиты в тылу у гвардейцев, которых уже встретил рой стрел, пущенных лучниками со стен. Пока мои арбалетчики вели вялый обстрел, я сидел спиной к крепости и смотрел вверх, на огненные шары, прочерчивающие дымный путь под низкими серыми тучами, готовыми разразиться коротким тропическим ливнем. Со стороны стен неслись гулкие удары тарана в бронированные городские ворота, затем раздались крики и проклятия сражающихся, звон мечей. Это первые башни достигли стены. Птицы смолкли, казалось, тоже вслушиваясь в непривычные звуки сражения. Только в траве монотонно звенели кузнечики, да стаи назойливых рыжих москитов неутомимо кружились вокруг вспотевших от волнения людей.
   Вдруг, ритм звуков изменился, совсем рядом раздались истошные крики боли и страха. Горожане подожгли осадную башню гвардейцев и теперь те прыгали из неё вниз, пытаясь сбить пламя с доспехов и плащей. Это было бесполезно, и люди пылали как факелы, валясь на головы своих товарищей. Я заметил, что осаждённые применяли точно такие же сосуды с зажигательной смесью, что были на корабле, спасшим нас от Пожирателей. А я то решил, что это подарок Штрэха своим союзникам! Оказывается, не только имперцы обладали этим "секретным оружием". Гвардейцы увязли. Поднимаясь на стены с помощью ходящих ходуном под их тяжестью лестниц, они натыкались на сопротивление отчаянно бившихся городских стражников. Те встречали Полированных латников копьями и мечами, поливали их смолой и просто кипятком. Не хотел бы я оказаться на месте штурмующих. Иногда горожанам удавалось оттолкнуть шестиметровую лестницу от стены, и тогда гвардейцы сыпались сверху как горох, ломая себе ноги и руки, при падении. Неудивительно, что над полем боя стоял такой всё покрывающий шум, состоящий из проклятий, отчаянных криков, боевых кличей и душераздирающих стонов.
   Наконец, латники ослабили свой натиск и стали отходить от стен под прикрытием начавшегося тёплого ливня. Это низкие тучи, наконец, пролились настоящим тропическим дождём. Гром ударил так оглушительно, что мне даже показалось, как вздрогнула земля. Вода лилась сплошным потоком, она слепила глаза, мешая смотреть, на то, что происходит вокруг. Наверное, поэтому, я не сразу увидел турмарха, который бежал к нам, прикрыв голову чёрным, насквозь промокшим, плащом.
   - Все за мной!- закричал он,- у порта наши прорвались, давайте туда! Ополченцы подхватили деревянные лестницы, и мы последовали за Носителем Ворона, увязая в пропитавшейся водой земле. Когда мы подбежали к огромному каменному завалу, образовавшемуся на месте рухнувшего участка стены, дождь внезапно кончился, и выглянуло жаркое южное солнце.
   - Что это? - спросил я у Крэка, показывая на груду булыжников, заваливших огромный пролом в стене. По этой естественной неудобной лестнице карабкались имперские солдаты и дружинники ктаров, другие уже добивали защитников стены в серебряных доспехах и сбрасывали их окровавленные тела в полузасыпанный ров.
   - Удачный выстрел? - пожал он плечами, - на войне и такое бывает.
   - Бросьте свои лестницы и пошевеливайтесь!- крикнул он ополченцам, беря в свои руки командование маленьким отрядом. На стене, рядом с проломом появился трубач и громко затрубил в блестящий медный полковой рожок, давая знать всему войску, что оборона стен прорвана.
   - Сейчас здесь будет вся армия!- зло крикнул Крэк, устремившись вверх, прыгая по разбросанным желтоватым глыбам.
   - Прочь, серые халаты!- крикнул кто-то из ктаров в возникшей около проёма стены давке.- Не путайтесь под ногами.
   - Я тебе покажу сейчас, кто путается под ногами!- отозвался Крэк, пробивая себе и нам дорогу через тесноту человеческих тел, - Как ты разговариваешь с турмархом Серой сотни?
   Но его уже никто не слушал, люди стремились внутрь, толкая и давя друг друга, они лезли по нагромождениям каменных глыб вверх, туда, где их ждали сказочные богатства жителей Малаги. Передо мной мелькали грязные серые плащи ополченцев, вымокшие белые накидки дружинников, начищенные кольчуги и ржавые панцири.
   Мы перебрались за стену, омытую дождём от потёков крови убитых защитников, которые грудой лежали внизу, в неестественных позах, сброшенные к её подножию. Крэк повёл наш маленький отряд вдоль стены, к воротам, ведущим в гавань. Повсюду было видно, как отчаянно сопротивлялись горожане: вот один из имперцев в белом плаще висит пригвождённый к внутренним створкам ворот сразу десятком стрел, вот лежит другой, с перерубленной шеей, а под ним груда тел в добротных стальных доспехах. Вот поразившие одновременно друг друга противники замерли, уже не имея сил расцепить смертельные узы, вот безголовый лучник в серебряной кольчуге, казалось, присевший отдохнуть у жёлтой стены.
   Мы побежали вслед за турмархом вглубь города по широкой прямой улице, идущей между глухими жёлтыми стенами домов. Над крышами тут и там поднимались чёрные столбы дыма, это горели подожжённые нашими требушетами дома. Впереди мелькали белые плащи дружинников. Крэк вёл нас следом за ними к одной ему известной цели. Чем дальше мы шли, тем явственнее до нас доносились звуки боя: где-то недалеко звенела сталь, гремели кличи, раздавались вопли раненных. Кое-где на крышах домов засели хозяева, кто с луком, кто с пращёй, а кто просто с ведром кипятка. Поэтому арбалетчикам приходилось то и дело останавливаться, чтобы взвести тетиву своего оружия для нового выстрела.
   Внезапно из узкого переулка прямо на нас выскочила группа измождённых перепуганных бородатых людей в рваных халатах. Столкнувшись с нами, они попадали в пыль дороги, закрывая лица натруженными мозолистыми руками.
   - Вот моя дюжина золотых!- весело крикнул, первым опомнившийся Дрон.
   - Брось их, впереди нас ждёт добыча получше!- приказал Крэк, не сбавляя хода. И мы побежали дальше, а эти бедняги стали расползаться в разные стороны, как черви после дождя. Потом город накрыл новый сигнал военного горниста, означавший, что главные ворота пали.
   И тут впереди, в конце улицы, показалось странное существо. Огромное, размером с дом, оно перегородило улицу тёмным пятном. Не сразу я смог понять, что это было. А когда понял, что прямо на нас по улице скачет огромное животное, больше всего похожее на осёдланного трицератопса, меня охватила паника. Да, это был тот самый реликтовый зверь в натуральную величину, он двигался огромными лёгкими прыжками, пригнув увенчанную жестким гребнем голову к земле, и выставив вперёд свои острые рога. Только земля натужно гудела от поступи его могучих колоннообразных ног. Тело зверя было покрыто многочисленными роговыми наростами, так что ему не были страшны ни стрелы, ни пики. Он легко, не останавливаясь, разметал отряд незадачливого ктара, оказавшийся на дороге и продолжил свой путь, несясь прямо на нас.
   - Все к стене! - заорал я не своим голосом, и прижался к желтоватой штукатурке, покрывающей стену ближайшего здания. Ополченцы прыснули в разные стороны, со скоростью, достойной олимпийского чемпиона. В три скачка страшный зверь был рядом с нами, так что я разглядел блеск его тёмно серых глаз. На спине его, прикрытый гребнем животного, сидел возница в золотом открытом шлеме, как он управлялся такой махиной, не имея даже узды, осталось для меня загадкой. Трицератопс боднул своим рогом одного из ополченцев, легко отделяя его от стены, только штукатурка на меня посыпалась, пробуравленная мощным рогом. Серосотенец взлетел в воздух, подброшенный движением массивной головы, перекувыркнулся и упал на дорогу за спиной зверя, корчась от боли. Зверь заревел и бросился дальше вдоль улицы, приложившись бронированным боком о стену противоположного дома.
   На спине зверя я разглядел одетую в золочёное платье изящную девушку, положившую свою точёную головку в диадеме на плечо могучего возницы.
   Кто это были? Слуга, спасающий свою госпожу, или муж, решивший прорваться из города со своей законной супругой, а может быть, молодой любовник похитил даму своего сердца, воспользовавшись всеобщей суматохой? Я этого никогда не узнаю. Они промелькнули, как видение, и скрылись в конце улицы, разметав ещё несколько отрядов в белых плащах.
   - Что это было за чудовище? - спросил побелевший Луц, поднимаясь с земли, куда он нырнул, спасаясь от незавидной участи, быть расплющенным всмятку огромной тяжестью животного о дрогнувшую стену дома.
   - Говорят, что такие звери живут в глубине Южного континента,- отозвался Сусан, отряхивая штаны.
   - Ты не говорил, что мы здесь можем напороться на такое... такую... - я не успел договорить. Крэк оборвал меня на полуслове:
   - Уже не можем. Чего встали? Бегом за мной!
   И мы бросились дальше по улице, где на многих дверях уже висели щиты,- знак того, что дом захвачен победителями. Наконец, Носитель Ворона привёл нас к высокому мраморному зданию, настоящему дворцу, вход в который преграждали тяжёлые бронзовые ворота, покрытые золочёными узорами. Они были наглухо закрыты и отказывались поддаваться любым толчкам.
   - Подсадите нас! - приказал турмарх двоим крепким парням. По их плечам мы забрались на высокий карниз, а оттуда, прижимаясь к стене, пробрались к красивому открытому окну.
   - Это дом главного городского богатея,- подмигнул мне Носитель Ворона, обернувшись на узком карнизе в трёх метрах над каменной мостовой, - он мне должен кое-что.
   За нами последовали Дрон и Сусан. Турмарх первый соскочил внутрь с обнажённой саблей в руке. Я следом за ним. Внутри нас ждали шестеро воинов в прекрасных пластинчатых панцирях. Вернее их было шестеро сначала, но когда я рассмотрел что происходит в прохладном полумраке богато обставленной комнаты, у нас было уже пятеро противников. Шестой лежал на полу, с перерезанной сонной артерией.
   - Осторожнее, сбоку! - предупредил меня Носитель Ворона, парируя удары рослых противников.
   Я тут же обернулся, и вовремя заслонился мечём от рубящего удара чудовищной силы, который мне нанёс невысокий воин в закрытом личиной шлеме. (Личина, это такое забрало в виде человеческого лица). Удар был настолько силён, что противник чуть не выбил Зубастого из моих рук. А с другой стороны меня уже атаковал двусторонней секирой другой воин. Я увернулся от его удара, который в щепки разбил деревянный подоконник, и постарался пронзить выдирающего своё оружие врага. Но меч только скользнул по металлическим пластинам его брони, а на меня уже обрушилась новая серия ударов мечника в личине. Если бы мне на выручку не подоспел Сусан, я бы пропал. Но совянин отвлёк на себя вражескую секиру, и я грамотно, в несколько ударов, оттеснил мечника к стене, заставив врага перейти к обороне. Он сражался молча, в отличие от своих товарищей, которые матерно ругались на вполне приличном тасканском, и падали под искусными ударами рвавшегося к несметным богатствам Носителя Ворона.
   Наконец, изловчившись, я перерубил клинок противника, и отсёк его голову вместе со шлемом и личиной, одним резким режущим движением. Сокол, обучивший меня этому приёму, называл его "серпом жнеца". Голова полетела и звонко ударилась о стену, при этом металлическая маска распахнулась, и я увидел красивые черты нежного детского лица.
   Не обращая внимания на ломящихся в дверь новых воинов, которых встречали наполнившие комнату ополченцы, я наклонился и принялся рассматривать бледное безжизненное лицо моего противника. Когда я расстегнул застёжки и осторожно снял шлем с мёртвой головы, из-под него выбилась копна длинных светлых волос.
   Вот я спас свою принцессу.
   - Ничего, - положил мне руку на плечо Крэк, поняв мои переживания по-своему, - бывают женщины, куда лучшие бойцы, чем большинство наших Носителей Копья. Просто за красивые глаза телохранителей в этот дом не брали.
   Я поднялся с колен и молча взглянул на своего товарища. Вряд ли мы когда-нибудь будем понимать друг друга. Для него всё было слишком просто и понятно в этом мире, он ни минуты не сомневался, что имеет право грабить и убивать. А я так не мог.
   Между тем, ополченцы вытеснили хозяйских телохранителей на лестницу, когда с улицы послышался звук горна, раздавшийся под самым окном. Крэк выглянул наружу и его лицо начало багроветь. И было от чего. Внизу стоял Мессир Кодекс, в своём двухцветном плаще, а отряд ладных мечников в тех же цветах, окружил наших отставших серосотенцев. Двухцветные воины приставили к ним свои мечи, словно беря под арест. Мессир взглянул вверх и громким хорошо поставленным голосом объявил:
   - За особые услуги перед императорской фамилией этот дом находится под охраной гвардии. Приказываю оставить его немедленно!
   Крэк был в бешенстве. Однако, спорить с властями, имеющими к тому же численный перевес, не имело смысла, и мы отправились искать другие не захваченные дома. Однако город был уже полон имперцами, так что мы не нашли ничего, кроме нескольких пустых бедных хибар. Повсюду я видел сцены насилия, убийства и грабежа, только иногда прерывающиеся короткими схватками с оставшимися в живых защитниками. Честное слово, я каждый раз мысленно был на их стороне.
   Взобравшись на крышу одного из домов и глядя сверху на пылавший город наполненный ордами мародёров, я вспоминал свои детские представления о битвах, взятии крепостей и других приключениях благородных героев. Действительность оказалась совсем не такой красивой, как её описывали авторы исторических романов. Один раз испытав её на себе, я был опустошён. Больше я никогда не смогу читать их книги, не вспоминая этот город с дымами пожаров, с заваленными телами убитых улицами, с женщинами, которых "добропорядочные" имперцы насиловали прямо на ступенях их домов, с плачем заживо сжигаемых в главном храме людей, которые предпочли такую смерть, перспективе стать невольниками своих безжалостных врагов. А ещё перед моими глазами стояло лицо обезглавленной девушки, павшей от моей руки при защите своего дома.
  

Глава 20

   Тасканар встретил наше победоносное воинство музыкой и цветами. Снова толпы восторженных горожан выстроились вдоль дороги, чтобы поприветствовать участников Третьего Святого Похода. Именно под таким названием войдёт в анналы местной истории наш поход на несчастных жителей Малаги, когда-то цветущего города, от которого ныне не осталось ничего кроме закопченных развалин. Воины гордо вышагивали стройной колонной, встречая, как должное, рукоплескания толпы, улыбки девушек и венки из цветов, которые сыпались на нас со всех сторон.
   Наша инженерная турма была, как всегда, в самом хвосте. Поэтому мы шли уже по настоящему ковру из роз, покрывших плиты мостовой. Многие горожане узнавали то одного, то другого серосотенца и дружно приветствовали новоявленного героя. Они обступили колонну ополченцев со всех сторон, направляясь вместе с нами к широко распахнутым городским воротам. Постепенно мои арбалетчики растворились в этой толпе, остались только я и Сусан, у которого никого не было в столице. Даже Крэк, сельский житель, куда-то исчез, окружённый группой смеющихся девушек. На улицах царило оживление, всем желающим бесплатно подносили стакан прохладного вина, что только подогревало настроение праздничной толпы. Среди праздных радостных прохожих то и дело мелькали исполненные важности нарядные герольды, которые громко приглашали благородных участников похода на бал в императорский дворец.
   Я предложил лесному стрелку временно остановиться у меня, и повёл его к месту своего обитания, предвкушая удивление Сусана, которое он испытает, когда поймёт, что я живу под одной крышей с самими Посланниками. Вдруг из праздничной толпы вынырнула стройная девушка в розовом шёлковом платье и венком из роз в волосах. Привстав на цыпочки, она протянула мне небольшую хрустальную коробочку:
   - Госпожа Аглая ждёт вас сегодня вечером на балу во дворце,- она осторожно передала мне драгоценную посылку, в которой, на мягкой бархатной подушечке, лежала изысканная атласная роза с прозрачными хрустальными капельками росы на алых лепестках,- Она передаёт вам свои искренние извинения, что не смогла встретить вас в такой день лично. И очень надеется, что вы простите её за это.
   - Да всё в порядке,- пробормотал я, растерянно глядя то на изысканную бутоньерку, то на девушку, черты лица которой, можно бы было назвать привлекательными, если бы не некоторая жёсткость во взгляде. Было очень приятно, что такая обворожительно красивая женщина, как Аглая помнила обо мне даже спустя месяц после нашей последней случайной встречи.
   - Пообещайте, что вы придёте,- подпрыгивая от нетерпения, взмолилась посыльная. Взяв прекрасный цветок своими тонкими пальцами, она приколола розу к моему пыльному камзолу.
   - Хорошо,- пообещал я.
   - О, благодарю вас! - вскричала она и упорхнула, тут же исчезнув в разноцветной толпе.
  
   Мне пришлось пережить целое противостояние с гвардейцами, охранявшими вход в наше жилище, чтобы они пропустили моего товарища внутрь. Только вмешательство Хэнка, убедило несговорчивую стражу, с Чёрным Демоном никто никогда не спорил. Однако, после встречи с неформалом, и у Сусана отпало всякое желание входить во дворец. Переубедить его стоило большого труда. Никто, кроме Хэнка, во дворце меня не встречал, никто не интересовался, как мои дела, только один из слуг робко полюбопытствовал причиной отсутствия Хаттабыча, и отошёл с каменным лицом, когда я сообщил о его смерти.
   Не такого бы я хотел возвращения из настоящего военного похода, однако, приём тёплой ванны несколько примирил меня с всеобщим безразличием. Тем более, что в городе был человек, который помнил обо мне всё это время и ждал со мной встречи. Невольно я стал вспоминать наше короткое знакомство, последний разговор, когда я был слишком холоден и груб, а Аглая старалась растопить этот лёд. Может быть, это действительно любовь? Это было бы просто чудом в этом неуютном мире. Мне вовсе не хотелось думать, что эта фрейлина была из тех дам, которых любовь сопровождает на каждом шагу.
  
   - Приветствую вас, участники Третьего Святого Похода! - громко провозгласил Никромах, стоя в центре огромного бального зала императорского дворца. Он всегда пышно одевался, но сегодня превзошёл сам себя. Регент императора был одет в жёлтую, расшитую золотом и бриллиантами мантию, на шее его висела массивная золотая цепь с государственной печатью, в правой руке высокий посох из красного полированного дерева с сияющим золотом навершием.
   - Да, вы достойные продолжатели дела наших знаменитых предков, которые во времена славного императора Доки Сильного объявили войну настоящей угрозе благосостоянию империи, ереси Отступников, - вещал оратор, поглядывая по сторонам на первые ряды покорных слушателей. Было отчётливо видно, что он откровенно наслаждался своей ролью первого лица государства. убыли обвиты драгоценностями, заинтересованные взгляды противоположного пол самого влиятельного лица империи.красного
   В центральном зале императорского дворца собрался весь цвет высшего тасканского общества. Сотни кавалеров в расшитых камзолах, с гордо поднятыми головами слушали речь регента. Бесчисленные дамы в роскошных облегающих платьях всех цветов и оттенков, кокетливо махали веерами, ловя заинтересованные взгляды представителей противоположного пола. Атмосферу украшенного цветами зала наполнял аромат благовоний и духов. Рядом с высокими полукруглыми окнами, на небольшом возвышении, к которому из зала вели несколько мраморных ступеней, расположился оркестр. Все были в ожидании, когда вступительная речь закончится, и начнётся праздник, на котором, среди безумно богатой надменной столичной элиты, многие виновники торжества, рядовые ктары, своей кровью отбившие десант Медноголовых и захватившие логово пиратов, уже ощутили себя не в своей тарелке.
   Я это почувствовал, когда увидел в этой разодетой толпе Крэка в его простом чёрном камзоле, едва тронутом серебряной нитью. Он нашёл меня около витой мраморной колонны, к которой я прислонился, не зная, что делать дальше. Я ждал встречи с прекрасной дамой, и оделся в самый нарядный костюм из своего гардероба: белый, расшитый золотыми узорами сюртук и алые штаны, заправленные в невысокие лакированные сапоги. Алую розу, присланную Аглаей, я прицепил на груди, и теперь чувствовал себя неудавшимся женихом, ведь моей пары нигде не было видно. Оглядев меня с ног до головы, турмарх только покачал головой:
   - И ты туда же. Я себя чувствую здесь бедным родственником.
   - Всё это ерунда,- ответил я, похлопав Носителя Ворона по плечу,- просто маскарад.
   - Ну да,- пробормотал мой боевой товарищ, беря бокал вина с подноса, проходящего мимо слуги.
   А между тем, речь Никромаха не была такой уж скучной, во всяком случае, для меня. И я внимательно слушал оратора, не обращая внимания на приветливые взгляды придворных дам:
   - Предчувствуя своё неминуемое поражение, когда северные города-еретики были разрушены, нашим победоносным воинством, части их жителей удалось избежать истребления. Лидерам этой группы переселенцев удалось договориться с так называемыми Людьми Моря и основать свой город под защитой морских разбойников в самом сердце Мраморного архипелага. Это поселение росло, богатело и постепенно превратилось в город, пристанище всякого порока и разврата, город Малагу.
   - Насчёт порока, тут он прав,- подмигнул мне Крэк.
   - Ты мне ничего такого не говорил про Малагу,- перебил я его, вспоминая штурм города. Если бы я тогда знал, что там жили те самые Отступники, ведущие своё начало от того таинственного непризнанного Посланника, которого казнили имперцы! Я ведь подозревал в нём пришельца с Земли! Эту догадку надо было проверить, но теперь было слишком поздно, город был сожжён до тла победителями. - Почему же ты ничего этого мне не сказал!
   - Наверное, потому, что я не силён в таких историях,-ответил турмарх, потягивая аппетитную жидкость из бокала.
   Перед моим мысленным взором мелькали картины, виденные мною в Малаге: расползающиеся по грязной улице бородатые рабы, плачущие смуглые женщины, закрывающие лица шёлковыми платками, темнокожие стражники в серебряных доспехах, ревущий трицератопс, раскидывающий тяжёлых имперских пехотинцев, как кегли. Всё это никак не походило на мою родину. Скорее всего, мои догадки были всего лишь желанием найти хоть какой-нибудь ключ к ответу на вопрос: как и зачем я тут оказался.
   - Говорят, где-то в Обсидиановых горах есть город, который построили эти самые Отступники, когда были вынуждены бежать от имперских войск,- прервал мои воспоминания Крэк,- Город-в-горах. Только я думаю, что если бы такой город был на самом деле, имперские власти давно бы до него добрались.
   - Поприветствуем героя нашей победы, освободителя Эльполя и сокрушителя вертепа отступников и пиратов, Великого Клаврия,- возвысил голос оратор, и в центр залы вышел наш непроницаемый командующий в венке из чистого золота на седых прилизанных волосах. Зал разразился овациями, только Крэк не аплодировал:
   - Спорю на что угодно, он и своего любимчика сюда вытащит,- буркнул он, до боли стискивая в руке пустой стеклянный бокал.
   - Спасибо, господа,- поклонился публике дядя императора,- не правильно было бы говорить, что я единственный герой этой победы. Она была бы невозможна без участия таких славных воинов, которыми являются сыны тасканской империи. Поэтому мы все сегодня собрались здесь, в святая святых нашего государства, дворце его божественной милости, чтобы вместе отметить завоёванную нами победу. Так пусть же вино льётся сегодня рекой, и веселье не смолкает до самого утра. Слава императору!
   - Слава императору! - громыхнул зал.
   На этом приветственные речи закончились, дирижёр взмахнул своим смычком, и заиграл оркестр. Всё пришло в движение: блестящие кавалеры зашевелились, ища себе партнёрш, дамы стали оглядываться по сторонам, одаривая офицеров своими очаровательными улыбками. Они были прекрасны. Длинные облегающие платья, дающие простор для фантазии, высокие напомаженные причёски, с продуманно выбившимися локонами, блестящие в предвкушении праздника глаза, яркие улыбки, открывающие ряды жемчужно белых зубов. Впервые я был в таком обществе, пусть даже средневековом, и совсем не знал, что мне тут делать. Крэк потащил меня сквозь эту праздничную благоухающую толпу к фуршетному столу.
   - С победой! - произнёс турмарх, поднимая бокал вина и кивая мне.
   - С победой,- ответил я.
   - С победой, с победой,- послышалось со всех сторон. Всё-таки, мы были не единственными участниками похода, которые чувствовали себя на балу неуютно. Вокруг столов собрались простые бедные провинциальные ктары, которые не привыкли к блеску двора, в отличие от столичной знати и гвардейских офицеров. Хотя, если бы эту мысль кто-то высказал вслух, то ему было бы не избежать дуэли с каждым из этих бедных, но благородных воинов.
   Между тем начались танцы. Нарядные пары закружились по танцевальному залу. Их движения больше всего напоминали наш земной вальс. Все пары были красивы, но одна выделялась среди всех: высокий прекрасно сложенный офицер в роскошном золотом мундире и темноволосая дама в серебряном открытом платье с формами топ-модели, откровенно проглядывавшими сквозь многочисленные фигурные вырезы.
   - Вот о чём я говорил,- зло скривился Крэк, обращаясь то ли ко мне, то ли к обступившим нас офицерам Серой Сотни,- смотри, какую цыпочку он себе подхватил.
   Теперь и я разглядел, что красивым танцором с длинными светлыми волосами был ни кто иной, как пресловутый Первый Клинок, которого турмарх терпеть не мог по вполне понятным причинам. Когда смолкла музыка, и танец закончился, великолепная пара рассталась, простившись дружеским пожатием рук. Прекрасная дама в откровенном серебряном платье направилась прямёхонько к нашей группе, в этот момент я понял, что это была Аглая. Она увидела меня издалека, и моё сердце растаяло от её приветливой улыбки. Кто-то из знатных кавалеров пытался остановить прекрасную фрейлину, но она легко миновала неудачливого ухажёра, не удостоив его своим царственным вниманием. Моё сердце забилось с удвоенной силой. Ещё бы, из всего этого блестящего собрания именно меня выбрала эта прекрасная очаровательная и просто сногсшибательная женщина.
   Офицеры ополчения даже рты пораскрывали, когда Аглая грациозно вошла в наш тесный кружок и непринуждённо протянула мне руку:
   - Я так благодарна, что ты пришёл на этот бал,- сказала она, принимая мой поцелуй. Крэк даже крякнул, и залпом осушил новый бокал вина.
   - Прости, что не смогла встретить тебя утром, я была занята на приёме.
   - Не за что извиняться, - отозвался я, ловя завистливые взгляды ополченцев,- ты ведь прислала мне подарок.
   - Да, - улыбнулась красавица, обнажая белые перламутровые зубы,- это знак.
   - Знак?
   - Знак моего чувства к тебе,- она провела кончиками пальцев по лепесткам розы.
   Смущённые офицеры передвинулись к другому столу, освобождая вокруг нас пространство.
   - Меня немного шокирует такая откровенность,- признался я.
   - Прости,- опустила она свою прекрасную голову.
   - Нет, я просто хотел сказать, что мы ещё так мало знаем друг друга...
   - Я очень хочу узнать тебя поближе,- отозвалась женщина, беря меня за обе руки. Видя, как я зарделся краской, она спохватилась: - Да не в том смысле, хотя и в том смысле тоже.
   И тут же, не дав мне опомниться, Аглая потянула меня за собой:
   - Пойдём, потанцуем?
   - Я ведь не умею совсем! - взмолился я, но было уже поздно. Мы оказались в круге танцующих пар, и мне волей-неволей пришлось подстраиваться под ритм их движений.
   Аглая обняла меня за плечи и прижалась ко мне своей грудью, отчего у меня на миг перехватило дыхание.
   - Я так хотела увидеть тебя вновь,- прошептала женщина. Её полуоткрытые уста были так близко, что я почувствовал, как из её рта вырывается жаркое дыхание. Черты её лица были прекрасны, красивые карие глаза, обрамлённые длинными ресницами, правильный изящный носик, румянец на щеках, красивые губы цвета коралла, вьющиеся тёмные волосы, украшенные жемчужной диадемой. Просто не верилось, что наяву я сжимал в своих объятиях такую красавицу. Она сводила меня с ума. Хотя, может быть, в этом был виноват густой сладостный аромат, исходивший от моей прекрасной партнёрши.
   - Ты вспоминал обо мне?
   - Да,- прошептал я,- мне здесь очень одиноко.
   Аглая прижалась ко мне ещё сильнее.
   - Как я тебя понимаю,- прошептали её полуоткрытые губы. Её взгляд так много обещал мне, что я снова запутался в своих ногах и в третий раз отдавил её миниатюрную ножку.
   Повинуясь желанию моей спутницы, мы вышли из круга танцующих, и Аглая повела меня куда-то вглубь зала, совсем не в ту сторону, где остался Крэк и другие ополченцы. Остановившись у очередного стола с напитками, она взяла два бокала с приятной на вид желтоватой жидкостью, и протянула один из них мне:
   - Попробуй, это особая настойка из плодов винной ягоды.
   Я медленно отпил, смакуя прохладную сладковатую жидкость:
   - Совсем не плохо.
   На первый взгляд, ничего особенного, наливка, как наливка, но уже через полминуты она так ударила мне в голову, как будто я выпил полбутылки водки. В голове моей затуманилось, хоть я и уверял себя, что всё в порядке. Ведь мне хотелось произвести хорошее впечатление на эту красивую женщину при нашем первом свидании. Дальнейшее я помню смутно, какими то урывками. Мы о чём-то говорили, и Аглая весело смеялась. Потом пошли вновь танцевать, расталкивая другие пары, что кончилось разбирательством с незнакомым ктаром, который уже взял меня за шиворот, когда его руку перехватил ни кто иной, как Первый Клинок, в свеём золочёном камзоле. Не знаю, откуда он взялся, и почему вступился за меня, но возникший конфликт он тут же уладил и отвёл нас снова к столу с напитками.
   Кажется, я выпил ещё. И мы пошли целоваться в какое то укромное место, за бардовыми занавесями. Помню, как я обнимал свою барышню и тискал её красивую грудь, как целовал её в ухо, в щёки и в шею, помню приятный вкус её сахарных губ, и сладкое чувство ласковых объятий. Помню, что была ночь, мы стояли на площади перед дворцом, где продолжались народные гуляния. Моя голова была на плече Аглаи, а её неожиданно сильные руки поддерживали меня за пояс. Кажется, я уже не мог стоять на ногах от выпитого вина. Смутно помню гвардейцев, молча впустивших меня с моим ангелом-хранителем в покои старого дворца, где в одной из комнат меня ждала огромная мягкая кровать.
   Последнее, что я помню: лестница на второй этаж, покрытая дорогим ковром. Вокруг ни души, только тихо потрескивают масляные светильники. Аглая задумчиво стоит в своём длинном серебряном поблёскивающем на свету платье. Затем она берёт мою голову двумя своими изящными руками и одним резким толчком сворачивает мне шею. После этого меня окутала темнота.
  
   - С возвращением, с того света! - раздался бодрый голос Эритон. Я открыл глаза и обнаружил себя сидящем в медицинском кресле, посреди маленькой, абсолютно белой комнаты.
   Что за натуральный сон мне приснился! Вот только как я оказался в медицинском отсеке? Двинув головой из стороны в сторону, я невольно застонал, такой дикой болью пронзило при этом мою шею.
   - Ещё бы несколько минут, и тебя никакая медицинская техника не спасла,- биоробот появилась передо мной в своём обычном облегающем белом платье. Вот только на этот раз платье было красным от пятен крови.
   - Посмотри, что с моим телом сделала твоя подруга, асассин, - предложила Эритон, повернувшись ко мне лицом и демонстрируя разрезанную в нескольких местах кровоточащую грудь.
   - Что здесь происходит? - простонал я, начиная понимать, что привидевшееся мне не было ночным кошмаром.
   - Покушение на убийство,- спокойно объяснила биоробот.
   - А мне помнится, не только покушение,- возразил я, снова пробуя повернуть голову. И снова застонав от острой боли в позвоночнике.
   - Я вовсе не тебя имею в виду,- Эритон остановилась у своих голографических экранов и стала изучать цифры и надписи.- Ну, всё, жить будешь.
   - Аглая хотела тебя убить? Для этого она проникла во дворец?- задал я новый вопрос, начиная осознавать, что внимание такой прекрасной женщины к моей скромной персоне было вполне объяснимо в таком случае. Она просто искала возможность попасть в охраняемое гвардейцами здание. Для этого и был нужен я, так легко поверивший в любовь первой красавицы двора. Это было обидно. Очень обидно. Никогда мне с женщинами не везло, но чтоб настолько! Тут я вспомнил, как капитан что-то говорил во время самого первого нашего с ним разговора о политике, которая не всем нравится...
   - Она хотела убить всех Посланников,- догадался я сам и посмотрел на изучающего своё отражение в зеркале врача. Эритон кивнула:
   - Она была не одна.
   Подойдя ко мне вплотную, она развернула моё кресло, и я увидел в открытых дверях труп девушки в обтягивающем чёрном костюме. В руках убитая по-прежнему сжимала два коротких клинка. Она лежала в луже своей крови с разбитой головой. Лицо мёртвой девушки было мне знакомо, я видел её всего несколько часов назад в розовом платье и венком из роз в волосах:
   - Служанка Аглаи.
   - И не одна. Они убили почти всех слуг. Прежде чем я обратила внимание на шум, неуместный в такой поздний час.
   - А где Хэнк? Штрэх? С ними всё в порядке?
   - Всё в порядке, вот только твоя подруга испортила мою грудь, на кого я теперь буду похожа?
  

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

  

Глава 21

  
   Я скакал рысью по пыльной степной дороге на рыжем коне, рядом в тряской повозке ехал Сусан, бывший каторжник и ополченец в одном лице. Я уговорил его остаться со мной после нашего возвращения в Тасканар из "Третьего Святого Похода". Мы крепко сдружились, и я, зная, что у Сусана нет семьи, уговорил его стать моим ординарцем.
   Сейчас мы с интересом крутили головами, поглядывая по сторонам, то на степь, где паслись табуны диких коней, то на горы, которые обрывались, образуя причудливую неприступную стену. Впереди медленно вырастали массивные квадратные башни Перевала - пограничной крепости на стыке Великих равнин, Обсидиановых гор и Северной Территории империи. Я прибыл, чтобы заступить на место коменданта этой крепости, ни много, ни мало. В прошлом году боевой робот устроил здесь настоящую бойню, и поэтому попыток вторжения не ожидалось, но кто знает этих дикарей. Теперь я заступал на длительное дежурство, и не случайно, ведь приближалась местная осень, а всю грязную работу капитан возлагал на меня. Мы скакали по широкой равнине вдоль красно-коричневого горного массива, и никакого моря близко не было, хотя, судя по карте, оно должно было быть видно из крепости.
   Штрэх предлагал забросить меня сюда на шлюпке, он всё равно должен был сделать рейс, чтобы забрать робота, который нужен был во дворце. После неудачного покушения Аглаи, у капитана развился пунктик на заговоры, он постоянно пребывал в страхе перед всякими диверсиями и дворцовыми переворотами. В тот раз биороботу Эритон голыми руками удалось убить трёх асассинов, наёмных убийц, прекрасно владеющих всеми видами холодного оружия. Только самой главной участнице покушения на жизни членов команды Нетопыря удалось скрыться, оставив на груди биодоктора рваные раны. Расследуя это происшествие, капитан заставил меня рассказать все мельчайшие подробности моего знакомства с фрейлиной Никромаха. И тогда я вспомнил, как странно вёл себя Первый Клинок на балу во время моей пьяной стычки с неизвестным ктаром. В свете последующих событий, было похоже, что он хотел помочь избежать ненужного скандала только для того чтобы позволить Аглае беспрепятственно доставить меня в резиденцию Первого советника. Потянув за эту ниточку, Штрэх вскрыл целый заговор, корни которого уходили за море, к некоему правителю, стоявшему за координацией последних событий, включая волнение совян на Северной Территории, неудачный десант Медноголовых и даже прошлогоднее вторжение воинов Великих Равнин.
   Разбираться с последними теперь предоставили мне, и я, скрипя сердце, отправился на далёкую границу. Впрочем, не такую далёкую, если лететь на шлюпке. Однако, коней на этом летательном аппарате не разместить, и я поехал верхом, полагаясь отныне только на себя. На этот раз я был экипирован по полной программе. Не говоря о моём вооружении и миниатюрном приборе связи, в моё распоряжение поступила турель, огневая мощь которой с этой поры должна была сдерживать вторжение кочевников.
   Крепость стояла на холме, опоясанная высокими массивными стенами из огромных серых каменных блоков с квадратными мощными башнями. Над крепостью возвышалась ещё одна, пока недостроенная башня, которую возводили специально под турель, дальность стрельбы которой позволяла контролировать равнину на десятки километров. У подножия крепостных стен ютились бедные лачуги. В степи паслись козы, среди которых лениво бродили мальчуганы-пастухи. Какой-то старик снял поношенную цигейковую шапку и поклонился мне, когда мы проезжали мимо по потрескавшейся от жары дороге.
   Тяжёлые створки ворот в квадратной башне были распахнуты настежь. В воротах скучали, прислонившись к стене, двое оборванцев с копьями. Один задумчиво жевал стебелёк травы, другой увлечённо ковырял пальцем в носу.
   - Вот тебе и первый сюрприз,- сказал я сам себе. Я как-то иначе представлял себе гарнизон самой ответственной крепости в империи.
   При моём появлении эти горе стражники отлепились от прямоугольных каменных блоков стены, с интересом разглядывая меня.
   - Кто вы такой будете, господин?- спросил один из них, выплёвывая изжёванный стебелёк под ноги.
   - Ктар Макс, новый командир гарнизона,- ответил я, оглядывая его с ног до головы. Кроме ржавого нагрудника на этом моём будущем подчинённом не было больше ничего, что говорило о том, что передо мной профессиональный солдат. Оборванец оборванцем. Грязная рубаха из пожелтевшего льна, широкие штаны из мешковины с пузырями на коленях, шитые перешитые кожаные ботинки, видавший виды широкий пояс. Вот он, имперский солдат, ктары по-другому относились к своим дружинникам.
   - Добро пожаловать, ктар Макс, мы уже несколько дней вас ждём,- оживился стражник, и добавил, обращаясь к своему товарищу,- Кроп, покажи господину дом начальника гарнизона.
   - Нет,- перебил я его,- мне сначала нужно повидать Посланника, где он?
   - Двуликого, что ли? Так колдун улетел на небесной колеснице почитай уже как три дня назад.
   - Колдун?- переспросил я его.
   - Прошу прощения за моего необразованного товарища,- поправил Кропа первый стражник,- господин Посланник всё время на Высокой башне проводил, дежурил. Нечисть, сударь, ни ест, ни спит, зато мимо него и муха незамеченной не пролетит, до самого моря всё видел. Ну а три дня назад прилетела небесная колесница из Тасканара, а в ней другой Посланник, весь в белом. Походил тут, посмотрел, сказал, что новый комендант скоро приедет, привезёт силу небывалую, Огненную стрелу, и поэтому, значит, Двуликий здесь больше не нужен. После этого сели они в колесницу и улетели. Оставили нас сиротами.
   - А ведь почитай в крепости гарнизона то осталась одна сотня людей, остальных всех распустили. Потому, как колдун тот в одиночку вторжение орды степняков остановил, мы трупы две недели сжигали потом,- вставил тот, кого товарищ назвал Кропом. - Вот мы и любопытствуем, про стрелу то. Хоть бы одним глазком на неё взглянуть.
   - Лучше вам её не видеть в действии,- ответил я: - хотя, всему своё время.
   Пока не достроили Высокую башню, турель было рано показывать, она бы не произвела должного впечатления своим видом. Наверняка здесь ждали чего то фантастического из детских сказок, а не сравнительно небольшой, размерами с ручной пулемёт, блестящий механизм, похожий на ... ни на что не похожий. Зато его действие могло произвести впечатление на кого угодно. Поэтому не стоило ничего объяснять любопытной страже, я попросил только указать мне дорогу к строящейся башне.
   - Высокая башня то, вон там,- указал Кроп куда-то за стену своим крючковатым пальцем,- её не спутаешь.
   Я отправился, следуя этому указанию, отправив Сусана с пожитками искать дом коменданта. В крепости было пусто, только безмолвные серые здания чернели узкими входами. Лишь в одном месте, в тени стены висел гамак, и в нём сочно храпел полуголый толстяк, прикрывший тряпкой лицо от света. Да ещё о присутствии людей говорила натянутая поперёк узкого прохода между строениями верёвка с сохнущим бельём. Больше ничего на своём пути к башне я не увидел. Зато возле башни кипела работа: здесь грудой были навалены каменные блоки, полуголые рабочие с руганью грузили их на подъёмник, канаты которого спускались с необозримой вышины строящейся башни. Я вошёл в прямоугольный проём входа, сопровождаемый любопытными взглядами строителей, которые, впрочем, не осмелились задавать мне вопросы.
   Внутри было пусто и чисто: голые каменные стены. Башня определённо была предназначена для жилья, ярус за ярусом здесь располагались комнаты с узкими застеклёнными окнами.
   - Здесь все условия,- услышал я неожиданно голос, - внизу кладовые, дальше жилые помещения с каминами на случай холодов, а ближе к смотровой площадке, которую мы как раз достраиваем, кухня.
   В комнату вошёл человек средних лет с невыразительным усталым лицом, одетый в покрытую слоем пыли добротную одежду, на голове его была розовая феска, такие шапочки тут носили обычно чиновники средней руки.
   - Позвольте представиться, Саройя, архитектор, - он чуть наклонил голову,- а вы, несомненно, новый комендант, ктар Макс Серьга.
   - Очень приятно,- отозвался я. - Когда закончите строительство?
   - Думаю, до холодов управимся,- отозвался он,- остался только самый верх, смотровая площадка и крыша. Не желаете ли взглянуть?
   Я утвердительно кивнул, и архитектор повёл меня наверх по пустым тёмным лестницам на самый верх. Отсюда открывался захватывающий вид на окрестности. Башня была высотой метров восемнадцать-двадцать,- с нашу девятиэтажку. Отсюда как на ладони был виден прямоугольник крепости с храпящим внизу в гамаке толстяком и потягивающейся со сна остромордой собакой с обвислыми ушами. Посёлок за сухим, обросшим кустами рвом, степь, горы на востоке и блестящая рябь моря на западе.
  
   Комендантом оказался старик лет семидесяти. Он суетился перед своим домом, в руках у него была деревянная трость, он размахивал ею, покрикивая на слуг, грузивших подводы.
   - Слава Богу, что вы утром приехали!- радостно приветствовал он меня при моём появлении. - У меня же дом в Тасканаре, будете там, заходите. Вы мой избавитель, я в этой ссылке четырнадцать лет провёл. Последний год был самым трудным. Колдуны распустили гарнизон, все офицеры уехали, хоть и штрафники, а всё равно, было общество. А теперь кроме архитектора и поговорить не с кем. Катарина! Иди, познакомься с молодым человеком!- закричал он звонко в распахнутые двери дома.
   - Вот мои бумаги,- протянул я ему свиток.
   - Да, да, конечно,- он достал линзу из складок одежды и стал разглядывать буквы. На крыльцо вышла высокая женщина лет пятидесяти, пожалуй, она была на целую голову выше коменданта.
   - Да. Всё в порядке,- старик комендант протянул мне листки из толстой бумаги. - Катарина, вот новый комендант, угости его своей наливкой, мне погрузку надо закончить. Через неделю уже дома будем!
   - Кроп!- закричал он давешнему стражнику, тащившему к одной из подвод увесистый мешок. - Кроп, беги, сигналь общий сбор, мне до обеда надо выехать отсюда. Хочу завтра к вечеру в Трёх Горах быть.
   В Тасканар отсюда было два пути. Один, длинный, но безопасный, по цепочке пограничных крепостей. Второй, более короткий и более опасный,- напрямик по просёлочным дорогам, через Шатры. Я ехал сюда второй дорогой, и проехал его за шесть дней. Комендант, видимо, выбрал длинный путь.
   - Проходите, проходите в дом ктар. Тем более что он теперь ваш. Катарина угостит вас наливкой из моего винограда. Потом пройдём на плац, я представлю вас гарнизону.
   - Я бы хотел, чтобы вы ввели меня в курс дела,- вымолвил я неуверенно.
   - Старшина Катан всё вам покажет. Задачи гарнизона сведены к поддержанию стен в порядке. Один Двуликий колдун положил в прошлом году десятки тысяч диких, так что они теперь долго не сунуться. А если сунуться,- Посланник нам стрелу огненную обещал.
   Появилась Катарина с подносом, и мне пришлось выпить сладкое красное вино из точёного фарфорового стакана.
   - Всё, пойдёмте скорее,- потянул меня за рукав комендант. - Катарина, прикажи, чтобы оставили бочонок вина молодому человеку.
   - Спасибо, я...
   - Не благодари, ты не представляешь, как я рад отсюда вырваться!
   На плацу, который располагался в самом центре крепости, собралось разношерстное воинство, больше похожее на толпу нищих, чем на армейскую часть. Солдаты были вооружены лишь копьями, одеты кто во что. Здесь было несколько стариков подстать коменданту, парни лет семнадцати, мужики средних лет,- у всех был немного испуганный вид, боялись нового начальства.
   - Что это за сборище?- спросил я у старика коменданта.
   - Гарнизон, вернее то, что от него осталось. Большинство - местные жители, потомственные пограничники.
   - А там кто?- указал я на дикого вида всадника, внезапно выехавшего на плац верхом на крапчатой лошади с розовыми ноздрями. Всадник был молод и уверен в себе. Бесцеремонно раздвинув строй солдат, он остановился и принялся с нескрываемым презрением в упор рассматривать нового коменданта. Бритая голова, причёска ирокеза с волосами, выкрашенными какой то красной маслянистою дрянью, чем-то он мне напомнил Спафара, каким тот должен был быть в молодости.
   - Это Стрелок, вождь отряда наёмников Мани, их лагерь севернее крепости в долине,- объяснил старик-комендант, давая какие то знаки одному из своих подчинённых, высокому, коротко стриженому человеку с квадратной челюстью и шеей борца, производившему впечатление настоящего ветерана. Он мне сразу понравился, хоть на кого-то можно будет положиться в трудную минуту. Ветеран подошёл к зарвавшемуся наёмнику, и тот нехотя отъехал в сторону.
   - Дикари, никакого страха перед высокими чинами... Дружественное племя, но сейчас, когда вся степь точит на нас ножи, им не особенно доверяй, мой тебе совет. А так, эти всадники,- основная боевая единица крепости, то и дело приходиться посылать их в разведку, а остальные - местная беднота, так что...- он не договорил. К нам подошёл отмеченный мною солдат. Он изучающе посмотрел на меня тусклыми светло серыми глазами и обратился к старому коменданту громким уверенным голосом:
   - Гарнизон построен, господин комендант.
   - Это старшина Катан,- представил его старик. - Старшина, это твой новый командир, ктар Макс Серьга.
   Старшина отсалютовал мне, я кивнул в ответ.
   - Сынки!- засунув свой стек под мышку, так что торчала одна рукоятка, обратился комендант к нестройному воинству. - Пришло время мне вас покинуть. Многое пережили мы вместе, многое испытали. Сейчас жизнь налаживается, граница под защитой самих Посланников, жалование стали платить без проволочек, так что оставляю вас со спокойной душою. Теперь у вас новый комендант, ктар Макс Серьга, а я уезжаю. Прощайте, братцы. Мы победим!
   - Наша возьмёт!- ответил нестройный хор голосов.
   - Не посрамите старика! Распусти их Макс.
   - Я бы хотел познакомиться с делами,- настойчиво возразил я.
   - Хорошо, старшина тебя введёт в курс дела. Все свободны!- обратился он к молчаливому строю. - Всё, я побежал. На, держи, знак коменданта.
   Старик протянул мне свой стек из полированного чёрного дерева. Его ручка была выполнена в виде змеи с высунутым языком.
   Экс-комендант ушёл, последний раз оглянувшись на площадь, с которой нестройной толпой расходилось его воинство.
   - Я не понял, почему солдаты так плохо вооружёны?- спросил я у угрюмого старшины.
   - Распоряжение коменданта, свободная форма,- скучающе изучая двор позади моей спины, ответил он,- а на случай войны имеется арсенал с полной боевой амуницией на целую турму.
   - Сколько раз в день пограничники собирается на построение?
   - По уставу, один раз, кроме особых случаев.
   - Хорошо. Завтра утром пусть все будут в полном вооружении, я хочу ближе познакомиться с возможностями гарнизона.
  

Глава 22

  
   Итак, я вступил в должность коменданта крепости с гарнизоном из семидесяти двух пастухов и огородников, которые называли себя пограничниками. Это были хорошие простые люди, они прекрасно знали округу, могли быть следопытами, вот, пожалуй, и всё, солдатами они были никакими, если не считать старшину Катана и ещё несколько опытных бойцов, которым пришлось "понюхать пороху" в своей жизни.
   Пограничники жили очень бедно, всего с десяток человек имели своих лошадей, из них я сформировал конный отряд, чтобы не во всём полагаться на всадников Мани, которые были настоящим проклятием для Перевала. Дело в том, что они в принципе не знали что такое частная собственность, субординация и дисциплина. Залезть в чужой огород за арбузами или пустить коней в поле со зрелой пшеницей, подстрелить ради забавы собаку или устроить скачки за насмерть перепуганной козой, было для них обычным делом. Хотя лагерь их клана стоял далеко от крепости, километрах в десяти к северу, такие происшествия, нарушавшие общественное спокойствие, случались каждый день. Так что местные жители не могли дождаться, когда же наступят холода и Мани отправятся на своё зимовье.
   Однако воины клана были единственным прикрытием для жителей Перевала от грозных военных отрядов из Великих равнин. Целью этих налётов были головы врагов и трофеи. Подобно американским индейцам, враги появлялись из ниоткуда, делали неожиданный набег и снова скрывались. Их могло быть двое, а могло быть и несколько сотен. В погоне за головами они не брезговали ни одиноким путником, ни караваном, ни простой семьёй легкомысленно отправившейся собирать дикие ягоды в предгорных рощицах. Чтобы избежать этих бесконечных разбойных нападений, имперские власти проявили неожиданную мудрость и просто купили дружбу нескольких пограничных племён, в том числе и Мани, стоянка самого южного клана которого была совсем недалеко от крепости Перевал. Эти племена, дотоле нейтральные или враждебные империи стали живым буфером на пути военных отрядов. С тех пор ситуация настолько улучшилась, что несколько лет подряд на границе царило спокойствие и тишина, если не считать массового вторжения объединённых племён в прошлом году. После этого год назад, комендант, обеспокоенный роспуском гарнизона, нанял на свой страх и риск два десятка молодых воинов из соседского дружественного лагеря, в качестве отряда разведчиков и следопытов во главе со Стрелком.
   Клан Мани был невелик, палаток сорок-сорок пять, то есть примерно шестьдесят бойцов мужчин... и примерно столько же женщин. Да, у наших друзей женщины тоже были воинами, и каждая девушка могла выйти замуж только после того как приносила родителям жениха голову убитого врага. Вот такой милый семейный обычай. Так что девушки Мани ничем не уступали своим мужчинам, а одна даже превосходила их. Это была дочь вождя со странным именем Носящая Ночь, и о ней на Перевале ходили настоящие легенды. Будто бы она ещё в детстве осталась без родителей и зимовала в горах в пещере, питаясь мясом убитого медведя. Будто бы однажды она отправилась в военный поход, как это принято у воинов Великих Равнин, и вернулась с огромной головой неизвестного зверя, живущего По Ту Сторону Гор, будто бы она не спит по ночам и бродит по округе, и что однажды она во время такой прогулки в одиночку выследила и уничтожила четверых воинов из враждебного племени, пришедших за головами Мани. А ещё говорили, что, несмотря на все свои подвиги, эта степная воительница не брала головы врагов, нарушая все племенные традиции. Не знаю, на сколько всё это было правдой, но девушку, безусловно, уважали, она была просто местной легендой.
   Всё это рассказал мне, радовавшийся появлению нового человека из самого Тасканара, архитектор Саройя. Он стал частым гостем в комендантском доме, и даже помог нам найти в деревне подходящую прислугу, чтобы было, кому порядок поддерживать в новом жилище. Особенно охотно он расхваливал достоинства дочери вождя, поэтому я как-то спросил уже немолодого инженера:
   - А ты, часом к ней неравнодушен?
   - Просто она выручила меня один раз,- угрюмо пояснил Саройя,- можно сказать жизнь спасла.
   Подробности этого инцидента, рассказывать он отказался. Что ж, скоро я сам узнал, на что способна дочь вождя.
  
   Моё знакомство с Носящей Ночь состоялось при неожиданных обстоятельствах. Я уже упоминал, что недалеко от крепости было море, его даже можно было увидеть, правда, только с крыши строящейся Высокой башни. По вечерам ветер доносил до крепости влажный бриз. В такие минуты воздух наполняло свежестью, пахло мокрым песком и волнами. Эти запахи манили, и я не мог не отозваться на их зов. Поэтому в первые же дни моего пребывания в должности коменданта, я махнул рукой на свои обязанности и отправился к морю.
   Стояли тёплые солнечные дни, по местным меркам здесь было только начало осени, а осень на море - бархатный сезон. Рано утром я взял сумку, в которую положил пирог, один из тех, что накануне испекла кухарка, взял флягу пива, оседлал коня и отправился на запад, так что низкое утреннее солнце светило мне в спину. До моря было не близко - километров пятнадцать, конь покрыл это расстояние часа за полтора. Для меня это была продолжительная поездка верхом, разболелась спина и ноги. Но я забыл обо всех неудобствах, когда перевалил через гребень невысокого холма и передо мной открылся захватывающий душу вид. Видимо, я так и не насмотрелся на море за целый месяц наших странствий на имперских судах. Синяя бездна от края горизонта и до края. Коричневый песок ограничивал буйство высоких, в рост человека, волн. Сразу дохнуло свежестью и всеми теми запахами, которые так будоражили кровь. Берег был высокий и обрывистый, так что мне большого труда стоило найти спуск вниз, зато внизу был настоящий песчаный пляж. Издав индейский вопль, я пришпорил коня и помчался по песку навстречу морю.
   - Живём!- сказал я сам себе, смеясь. Искупавшись и вымыв коня, я пустил его пастись на ближайшие холмы, а сам расстелил кусок полотна, прихваченный с собой, и лёг загорать.
   - Жаль, что у телефона давно аккумулятор сел, а то можно было бы даже музыку послушать,- подумал я.- Но! Не всё так безнадёжно.
   Я достал солнцезащитные очки,- один из тех бесполезных предметов, что были при мне, когда я оказался в этом мире. Медленно, смакуя каждое движение, я нацепил их, представляя как в те далёкие времена, там, на Земле, я лежал на пляже и любовался фигурами девушек в купальниках. Очки тогда скрывали мой интерес, теперь они были одним из немногих предметов, напоминавших мне о прошлой жизни. Хотя с тех пор прошло всего пара месяцев, Земля мне начинала казаться нереальным сновидением.
   Я просто лежал под лучами не по-осеннему жаркого солнца и предавался воспоминаниям. Мерный прибой убаюкивал мой слух, глаза лениво следили за полётом чаек, которые описывали плавные круги в высоком синем небе. Сквозь стёкла очков оно было совсем домашним, земным. Если не смотреть ни направо, ни налево, можно было представить себя на самом обычном городском пляже. Вокруг полно народу, дети старательно строят песчаные замки, другие на разноцветных надувных игрушках пытаются штурмовать волны под неусыпным надзором мам и бабушек. Вдоль кромки воды в песок врыты бутылки пива и кваса. Волны с рёвом рассекают моторки, а вдали тихо идёт белый пароход, с которого доносятся звуки музыки.
   Я проснулся как от толчка. Очки съехали на лоб и в глаза, едва я приоткрыл их, беспощадно ударило солнце. Я рефлекторно зажмурился, разглядывая цветные пятна под веками, которые как фотографический снимок маячили перед закрытыми глазами. Ярко фиолетовый диск солнца, перекрывало другое зеленоватое пятно. Мгновенно я понял, что это может быть, и широко распахнул глаза.
   Положение было не очень. Над моим разморенным телом в старых семейных трусах, привольно раскинувшемся посреди пустого пляжа, возвышалась всадница на вороном жеребце. Она с ухмылкой обозревала мою нелепую фигуру, поигрывая кинжалом в одной руке.
   - Это и есть новый комендант Перевала?- презрительно сказала она без всякого акцента.- Я могла бы перерезать тебе горло как цыплёнку.
   - Ну, так перерезала бы,- буркнул я, ища глазами штаны.
   Кое-как, прыгая на одной ноге, я натянул их и почувствовал себя спокойнее. Теперь я мог лучше рассмотреть всадницу. Эта девушка была необычной. Молодость и красота сочетались в её лице с жёсткостью и уверенностью в себе. Впрочем, это лицо скрывало ещё что-то неуловимое. Достоинство? Властность? Свирепость? Возможно, а возможно и что-то совсем другое. Правая бровь всадницы была рассечена шрамом, на лбу синела геометрическая татуировка, а в абсолютно чёрных волосах белела прядь седых волос, которые только подчёркивали её молодость и силу. Одета она была в потрёпанные чёрные кожаные доспехи, с вереницей редких серебряных блях на наплечниках. За седлом девушки виднелся лук со стрелами. Другого оружия, кроме кинжала в её руках, я не заметил. Конь её был вороной, иссиня чёрный, под стать своей хозяйке. С длинной гривой и нестриженным хвостом, он раздувал кровавые ноздри и чуть переступал под седлом наездницы, тяжело раздувая бока. Видно было, что он проделал долгий путь. Из украшений так свойственных девушкам на всаднице было единственное простенькое латунное кольцо.
   - Ты Носящая Ночь, верно? Хорошо говоришь по-таскански.
   Она хмыкнула, развернула коня и поскакала, не оглядываясь, по мелководью прочь, разбрызгивая вокруг серебряные водные капли.
   Так мы познакомились.
  

Глава 23

   Следующая наша встреча произошла также неожиданно. Началось всё с моей поездки в предгорья. Как я уже упоминал, крепость Перевал охраняла единственный удобный путь из Великих Равнин в земли империи, идущий между берегом моря и неприступным массивом Обсидиановых гор. Вот эти горы меня очень интересовали. Во-первых они были красивы, неприступный скальный массив сложенный из охрово-красных элементов, которые вдруг прерывались, чтобы дать дорогу тёмным синевато-фиолетовым гигантским глыбам. Во-вторых, где-то там должен находиться заброшенный Город-в-горах, где, если верить Крэку, долгое время скрывались от имперских войск уцелевшие после Святого Похода последователи заинтересовавшего меня Посланника. Немного придя в себя от свалившихся на меня обязанностей коменданта, судьи и шерифа, о которых я расскажу чуть позже, я отправился посмотреть на эту красоту вблизи.
   Чем ближе я подъезжал, тем выше становились утёсы. Заметив вдали несколько подвод, я подъехал ближе, оказалось, это каменотёсы везли камень на строительство Высокой башни из каменоломни. Каменоломня представляла изрытую горизонтальными штольнями площадку, к которой вела вырубленная в горной породе лесенка,- тупик между тремя огромными скалами. Ходов рабочие здесь нарыли немало, какого же было моё удивление, когда возле одного из них я вдруг увидел архитектора Саройю. Он стоял, заслонившись одной рукой от солнца, и рассматривал нечто зажатое в другой руке. Услышав мои шаги, он вздрогнул, словно от испуга:
   - Что вы здесь делаете?- вырвалось у него невольно.
   - Я могу вам задать тот же вопрос,- ответил я. - Лично я знакомлюсь с окрестностями, думаю, в этом нет ничего удивительного. А вот вам разве не надо следить за строительством?
   - А? Да. Строительство подходит к концу, моего постоянного присутствия не требуется, и я вот...- он запнулся, явно не решаясь объяснить своё здесь присутствие. Пауза затянулась.
   - Продолжайте,- напомнил я ему.
   - Вы знаете, эта та же самая каменоломня, которую использовали четыреста лет назад при строительстве Перевала,- наконец решился архитектор.
   - Очень интересно,- ободрил я его.
   - Вы слышали историю Безумного Коменданта?
   - Нет.
   - Неужели? Я думал её все знают. Тогда расскажу её вкратце. Он командовал гарнизоном перевала во времена войны с независимыми городами. У него была красавица жена, которую он убил в припадке ревности к одному из своих офицеров, затем велел сделать её посмертную статую и исчез вместе с ней. Неужели никогда не слышали?
   - Что-то такое припоминаю,- соврал я.
   - Так вот, я считаю, что он спрятался где-то в этом лабиринте, и тут доживал последние дни...
   - Ясно, оказывается вы любитель археологии,- прервал я его, этот человек начинал мне нравиться. Я тоже любил археологию, да мне и по профессии положено.
   - Простите, что?- не понял он, ведь слова "археология" не было в тасканском языке и я его произнёс по-русски.
   - Любитель древностей, говорю, да к тому же романтик,- объяснил я ему. Саройя промолчал.
   - Ладно, если найдёте что-нибудь интересное, дайте знать.
   - Обязательно,- оживился он,- вот не хотите взглянуть, что я сегодня обнаружил в одной из штолен.
   Архитектор протянул мне какой-то маленький невзрачный предмет, я даже сначала не понял что это. А когда понял, задохнулся от неожиданности, по коже мурашки пошли. В руках я держал настоящий нательный крестик, пусть он был зелёный и ржавый от старости, но это был наш православный крестик, на нём даже сохранился силуэт распятого Спасителя.
   - Что это?- спросил я не своим голосом.
   - Очевидно амулет одного из рабов-еретиков, что когда-то работал в этих штольнях. Редкий экземпляр... Неужели это вас так удивило?
   - О какой ереси вы говорите?- ответил я вопросом на вопрос.
   - Их ещё называли Отступниками, против них созвали Первый Святой Поход.
   - Всё сходится,- сказал я вслух. Значит, тот Посланник-самозванец был действительно с Земли, может быть даже какой-нибудь древний христианский подвижник, такой как исчезнувший в дальних краях апостол Фома, например. Хотя, впрочем, врятли, он появился здесь всего несколько веков назад, значит, это был современник Петра I или Емельяна Пугачёва, какой-нибудь монах-отшельник, а может, беглый старообрядец. Не важно. Важно, что уже был такой прецедент, значит, между нашими мирами существует портал, другой вопрос постоянный ли он, односторонний ли? Надо сообщить Штрэху.
   - Сколько хочешь за эту вещицу? Спросил я у Саройи, который разглядывал меня с явным любопытством.
   - Берите так.
   - А не знаете ли вы случайно, далеко ли отсюда до Города-в-горах?
   Архитектор посмотрел на меня с любопытством:
   - Только по карте,- ответил он.
   - Расскажите поподробнее,- попросил я.
  
   - Что это даст нам?- задал мне вопрос капитан Штрэх, выслушав мою историю по экстренной связи.
   - Дайте мне шлюпку, координаты Города я знаю, отсюда по прямой это меньше ста километров. Если мы будем уверены в том, что здесь уже побывал землянин, возможно, мы сможем понять принцип переноса...
   - Маловероятно,- перебил меня кэп,- я тебя понимаю, и пойду тебе навстречу при первом случае.
   - То есть?
   - Просто гонять шлюпку туда-сюда я не могу, но когда будет нужда, я предоставлю тебе возможность совершить эту прогулку. Всё, меня ждут дела. Конец связи.
  
   После разговора со Штрэхом, я углубился дальше в горы. Коня пришлось оставить и двигаться пешком по козьим тропкам. Определённой цели у меня не было, я то любовался открывающимися красотами, жалея, что со мной нет фотоаппарата, то ловил себя на том, что продолжаю думать о находке Саройи и ничего не вижу вокруг. Потом я снова вернулся к электронной карте Обсидиановых гор. Даже с помощью подсказок Саройи, найти заброшенный город здесь было нелегко. Единственном ориентиром служило маленькое горное озеро, которое затерялось среди бесчисленных долин, ущелий и расселин. Обнаружить его я смог только при помощи поисковика географических объектов, был в моей записной книжке и такой.
   При ближайшем рассмотрении, я обнаружил горную долину, изрезанную ступенями террас, окружающих со всех сторон озеро, которое питали несколько крошечных ручьёв. На одной из верхних террас стоял город. Каменные одноэтажные и двухэтажные постройки с обрушившимися крышами и пустыми дверными проёмами. Всего несколько кварталов. Но эта крохотная горная долина и не могла прокормить много жителей. Город был давно заброшен и пуст. Хотел бы я знать, какие тайны он хранил все эти годы!
   Я так увлёкся созерцанием голографии города, что внезапный резкий окрик прозвучал для меня как гром среди ясного неба:
   - Сзади!- на противоположной стороне небольшой расселины согнулась с луком Носящая Ночь. Резко обернувшись, я увидел только быстрый силуэт в воздухе, свистнула стрела, и на меня обрушилось ревущее и бьющееся в предсмертной агонии существо. Страшным ударом оно чуть не расплющило мою грудную клетку, я отлетел спиной на камни, вскочил, выхватив Зубастого из ножен. Но всё было уже кончено. На земле корчилась в предсмертных судорогах громадная кошка, которую местные обитатели называют горным львом. Во рту, разбрызгивающем пенную кровь, торчал обломок стрелы с чёрным оперением, тварь перекусила её своими клыками, другая стрела засела в спине между рёбер.
   Меня начало трясти, я опустился на нагретый солнцем валун и уставился на издыхающего зверя, который спокойно мог откусить мне голову. Это был самец размером с земную львицу, серо-коричневая шкура сливалась цветом с валунами, усеивающими склоны Обсидиановых гор, огромные мягкие лапы были унизаны острыми чёрными когтями. Машинально я провёл рукой по своей груди, камзол был цел, если не считать правого рукава, который болтался на нескольких нитках. Чёрти что.
   Тем временем, подошла перебравшаяся через расселину Ночь. Девушка показалась мне ещё более высокой и красивой, чем в нашу первую встречу. Окинув быстрым взглядом открывшуюся ей картину, она остановилась у поверженного зверя и извлекла из ещё подрагивающей туши свои стрелы. Потом, вытерев кровь с загорелых рук, она направилась к пребывавшему в прострации коменданту, ко мне то есть.
   - Ты не ранен, комендант? - спросила она, машинально опробуя прочность тетивы своего чёрного лука.
   - Вроде нет,- наконец очнулся я,- спасибо, что спасла мне жизнь.
   - Там вверх по склону ложбина, видишь? В конце этой ложбины логово, там должна быть львица с детёнышами, пойдёшь со мной?
   Еле успел я придумать достойный ответ, как Ночь перекинула спокойный взгляд своих карих глаз с меня куда-то вверх. Опять, всё не слава Богу.
   На фоне голубого полуденного неба у входа в ложбину появился силуэт второго зверя. Оттуда, сверху мы наверняка были видны ему, как на ладони. Несколько секунд потребовалось львице, чтобы оценить ситуацию: впереди двое охотников, сзади пещера с котятами. Молча, она кинулась в атаку. Короткий стремительный разбег и прыжок. На миг она зависла в воздухе, так что отчётливо были видны растопыренные пальцы с наполовину выдвинутыми когтями. Падала она прямо на меня, так что я нырнул вперёд, навстречу, краем глаза заметив летящую навстречу зверю стрелу. Перекатившись через голову, я вскочил, с клинком в вытянутой руке. Львица со стрелой в ключице разворачивалась, разбрасывая уходившую из-под ног землю когтями, чтобы атаковать лучницу, которая также отпрыгнула в сторону, и теперь поднималась, вытаскивая заплечный кинжал, отбросив бесполезный лук с лопнувшей тетивой. Но Ночь чуть-чуть не успевала. Сильные лапы львицы, наконец, вынесли зверя на твёрдую почву. Она была всего в метре от своей жертвы. Львица оскалила пасть в немом рыке, обнажив огромные острые клыки. Я сделал отчаянный рывок и Зубастый рассек хребет хищницы, словно сухую жердь. Зверь пал как подкошенный, уткнувшись слюнявой мордой в мокасины слегка побледневшей Ночи. Затем девушка нагнулась и подала мне выпавший из моего кармана крестик, находку Саройи.
   - Теперь мы квиты, комендант,- помолчав, сказала она ровным голосом, во взгляде её что-то изменилось, неужели я произвёл впечатление?
   - У тебя редкий меч, обычным клинком львицу можно только раздразнить.
   - Это Зубастый, мурийская сталь,- ответил я, очищая тусклый клинок пучком сухой горной травы,- иногда я чувствую себя всего лишь двуногим придатком к этому мечу.
   - Такое бывает с древними магическими мечами,- ответила Носящая Ночь.
   Я усмехнулся, вот откуда берутся сказки о магии, а дело всего лишь в том, что меч просто придавал мне уверенности, ну и резал уникально.
   - Второй раз мы с тобой встречаемся, сначала у моря, теперь в горах. Наверное, мы ходим по одним и тем же дорогам, - сказал я девушке.
   - Уже несколько дней я выслеживала семейство горных львов, которые воровали лошадей из табуна моего отца, не думала, что найду их логово так близко от каменоломни,- объяснила Носящая Ночь.
   Она опустилась на колени, чтобы вырезать свою стрелу и вдруг добавила:
   - Мне уже очень давно приходиться бывать в горах.
   Глядя на её склонившуюся голову, с красивыми вьющимися чёрными волосами, я невольно спросил:
   - Откуда эта седая прядь?
   - Эта часть той зимы, когда я...Не спрашивай меня, комендант.
   - Макс, Максим,- представился я,- Называй меня так, а то комендант это слишком официально.
   Она посмотрела на меня внимательным долгим взглядом, и впервые опустила глаза, встретив мой ответный внимательный взгляд. Резко поднявшись с колен, она легко зашагала вверх по склону.
   - Куда ты?- невольно вырвалось у меня.
   - Надо позаботиться о выводке,- объяснила она, едва обернувшись.
   - Я с тобой,- крикнул я, поспешно поднимаясь,- только одну штуку найду.
   При нападении горного льва я выронил свою драгоценную записную книжку, и теперь мне пришлось вдоволь поползать на коленях среди острых камней, чтобы найти её. Пока я совершал эти гимнастические упражнения, мне в голову пришла идея.
   - Так ты говоришь, тебе часто приходиться бывать в горах?- спросил я Носящую Ночь, которую я настиг уже на выходе из глубокой пещеры, заваленной грудой костей разных животных. - А ты знаешь, как добраться до Города-в-горах?
   Девушка замерла, почему этот вопрос вызвал у неё такое напряжение? Снова она посмотрела на меня новым взглядом своими лучистыми карими глазами:
   - Да.
   - А ты сможешь меня туда сопроводить?
   Девушка надолго задумалась, я стоял с замершим дыханием.
   - Нам понадобиться тёплая одежда и провизия на двенадцать дней,- наконец решила она.
   - Ес!- мысленно воскликнул я.
   - Но если что,- добавила Носящая Ночь, делая выразительный жест рукой и хлопнув себя по ножнам с заплечным кинжалом.
   - Нет,- уверил я девушку, - я не такой.
  

Глава 24

   Итак, на следующее утро я отправился в путь. Носящая Ночь наотрез отказалась показывать дорогу кому бы то ни было ещё, кроме меня, поэтому мы выступили незаметно. Крепость я оставил на попечение старшины Катана, дом под присмотром Сусана, а турель просто запер в чулане. Штрэху я, конечно, ничего не стал сообщать. Если буду нужен, найдёт меня по маячку, встроенному в прибор экстренной связи. С собой я взял мешок провизии, одеяло, арбалет и меч. Основную часть пути предстояло проделать на своих двоих, так что много вещей нагружать было бессмысленно. Только до гор мы доехали верхом и сдали лошадей моему ординарцу, договорившись с ним, что он вернётся на тринадцатый день.
   Сначала было весело и интересно. Причудливые горные ландшафты, украшенные скальными замками, абсолютно дикие места, где никогда не было следов цивилизации, и только, может быть, одинокий охотник забредал сюда в погоне за раненным зверем.
   Носящая Ночь сменила свой боевой черный наряд на удобное замшевое платье с разрезами по бокам до пояса, так что оно не мешало карабкаться на скалы. На ногах у неё были замшевые лосины и шитые бисером мокасины, обычная одежда всадников Великих Равнин. Девушка легко несла за плечами рюкзак со всем необходимым и колчан с луком и стрелами. Свои чёрные волосы она заплела в две косички, отчего стала немного похожа на земную школьницу. По дороге я то и дело поглядывал на этот детский затылок. Воительница была молчалива всю дорогу, односложно отвечая на мои редкие вопросы. Но и не до разговоров было. Мне стоило больших трудов не отстать от легконогой проводницы, привыкшей к движению с младенчества. И хотя мы сделали короткий привал, к вечеру я так выдохся, что стал сомневаться, что смогу дальше поддерживать заданный Носящей Ночь темп.
   Ночевка была беспокойной, кто-то выл высоко в горах жутким замогильным голосом. Моя проводница объяснила, что это голос Мёртвой богини, ничего, мол, страшного, но толком выспаться я не смог. Да ещё, откуда ни возьмись, появился занудный комар, спрашивается, что ему делать в горах? Вот ведь привязался, но прихлопнуть его я так и не смог. Так он и прерывал мой беспокойный сон до самого утра. Наверное, поэтому на второй день нашего похода у меня было отвратительное настроение, и я молчал всю дорогу, что удивило мою спутницу, которая приготовилась к новому потоку моих расспросов.
   То и дело происходили какие то маленькие незначительные события, наш путь пересекала то пропасть, с чахлыми деревцами глубоко внизу зацепившимися среди сплошного нагромождения каменных глыб. То приходилось преодолевать быструю горную речку с такой холодной водой, что ноги скручивало узлом. Несколько раз я замечал небольшие стада горных коз, которые замирали при нашем появлении и разом поворачивали свои изящные головы с большими влажными глазами в нашу сторону. Всё эти вещи поднимали мне настроение, а вот моя проводница, наоборот, начинала злиться, из-за того, что я задерживал наше движение из-за таких обыденных в её представлении вещей. Иногда она давала мне понять, кто главный в нашем маленьком отряде. Это ей хорошо удавалось. Например, когда она встречала меня насмешливым взглядом, свежая и подтянутая, потного с ног до головы и едва переводящего дыхание после очередного подъема по осыпающемуся из-под ног грунту. Или когда легко спускалась с такого неровного склона, что сам чёрт ногу сломит, а затем с интересом наблюдала за мной, как я прыгаю, словно горный козёл, через валуны, спотыкаюсь и кубарем качусь вниз, потеряв и заплечный мешок, и ненужный арбалет. Иногда от нечего делать Носящая ночь начинала демонстрировать свою меткость, посылая в воздух стрелу и догоняя её второй. Она догадывалась, что я никогда не смогу повторить такой фокус.
   А впрочем, идти рядом с ней было приятно и волнительно, особенно когда моим глазам открывалась кожа на её бедре, выглядывая в прореху между разрезом платья и кромкой лосин. Вообще то я ни о чём таком не думал, я испытывал слишком глубокое уважение к степной воительнице, просто это было приятно. И это чувство, чувство радости находиться рядом, возрастало каждый день, хотя я и вида не показывал, да и себе не хотел в этом признаваться.
   Тем временем, местность каждый день менялась, растительность то оживала, то совсем исчезала. На пятый день пошли голые скалы цвета асфальта после дождя. Высокие, узкие они выстроились огромной неправильной колоннадой, по которой можно было блуждать целый день и не обойти её из конца в конец. Когда мы достигли конца этого лабиринта, был уже вечер.
   Носящая Ночь подвела меня к краю очередного обрыва, откуда открывался вид на относительно ровную площадку диаметром несколько сот метров, лежащую на той стороне расселины ниже нас метров на тридцать-сорок. С трёх других сторон площадку окружали неприступные скалы, и в одной из них виднелся чёрный прямоугольный проём, похожий издали на маленькую замочную скважину.
   - Храм Мёртвой богини,- указала на него моя проводница.
   - Разве нам туда?- удивился я.
   - Другой дороги в город здесь нет.
   - Разве эта твоя богиня имеет какое-нибудь отношение к Городу-в-горах?
   - Она охраняет вход к нему.
   Опять какая-то путаница, я то ожидал здесь встретить нашу христианскую символику, а тут какая-то непонятная богиня, да к тому же ещё и мёртвая.
  
   С большим трудом мы преодолели расселину, на это ушёл остаток дня, и уже на закате вступили на "храмовую площадь". Внизу площадка была гораздо больше и уже не казалась такой ровной. Её пересекало несколько ломаных неглубоких расщелин - огромных трещин в огромном монолите. Я подошёл к одной из этих трещин и бросил вниз подобранный рядом камень. В своём падении он несколько раз ударился о стены и затих где-то далеко внизу.
   - Ничего себе глубина,- вырвалось у меня. Тем временем моя спутница уже нетерпеливо оглядывалась на меня, стоя в проёме огромной двери, которая высотой была метров шесть, не меньше. Ничего себе "замочная скважина"!
   - Вблизи было хорошо видно, что покрытая сильной эрозией скала носила следы человеческой обработки. Внутри было темно, но Ночь извлекла из мешка факел и зажгла его. Мы двинулись вглубь каменного коридора, едва озаряемого неровным светом пламени. Пройдя несколько десятков шагов по ровному тоннелю, мы оказались в зале. Это я определил по гулкому звуку шагов и по исчезновению стен, полный мрак окружил нас со всех сторон, лишь позади светлел прямоугольник входа.
   - Мёртвая богиня,- внезапно нарушила тишину воительница.
   Свет факела выхватил из тёмной пустоты обвитые бусинами браслетов каменные ступни огромной статуи, уходящей в высоту на добрый десяток метров. Потом я разглядел сильные ноги с плоскими коленями, юбку из нитей, унизанных изображениями украшений, массивное ожерелье, закрывающее грудь, плечи и живот, и, наконец, голову.
   - Теперь вижу,- согласился я.
   Фигура была такой огромной, что ей пришлось чуть согнуться, в потолок она упиралась плечами, а голову опустила к нам. Жуткое зрелище. Так и казалось, что её миндалевидные глаза следят за каждым нашим движением. Их взгляд гипнотизировал, а может быть, так получалось потому, что я вдруг ощутил себя лилипутом, когда задрал голову и увидел склонённую ко мне гигантскую голову с расширенными ноздрями и кровожадной улыбкой на пухлых каменных губах.
   - Эх, если бы я нашёл такую пещеру у нас, я бы прославился,- мечтательно протянул я.
   Ночь испуганно обернулась ко мне:
   - Неужели тебе не страшно?- спросила она удивлённо.
   - Нет,- ответил я, - каменных изваяний я не боюсь,- хотя немного жутко вообще то.
   Девушка довольно хмыкнула. Было очень тихо и в этой тишине было слышно, как откуда-то сверху сорвалась капля воды и звонко булькнула в стороне.
   - Наверно тут должны быть сталактиты,- предположил я вслух. Мы двинулись вокруг подножия статуи, и, наконец, достигли небольшого проёма в стене. Дальше пришлось идти согнувшись. Мне вдруг вспомнились приключенческие фильмы про охотников за сокровищами, в гробницах их, как правило, ожидали хитроумные ловушки и другие приятные сюрпризы в виде оживших мертвецов.
   - Ты хорошо знаешь дорогу?- обеспокоено спросил я свою спутницу.
   - Я проходила здесь однажды много лет назад,- спокойно ответила она.
   - То есть? Я думал ты сюда периодически заглядываешь. Ведь ты так уверенно шла...
   - Это долгая история.
   - Готов её выслушать,- оживился я, Ночь ничего не ответила.
   Открылась небольшая зала, перегороженная частоколом сталактитов.
   - Раньше проход здесь был больше,- сообщила воительница, с трудом протискиваясь между двумя белыми колоннами.
   - Не может быть, сталактиты очень медленно растут,- недоверчиво возразил я. Ночь не стала спорить.
   Найдя продолжение коридора, мы двинулись дальше. Внезапно в свете факела на полу что-то забелело. Это оказался человеческий череп странной формы,- он был не круглый, а вытянутый, как недоразвитый баклажан. Я знал, что некоторые народы древней Америки проделывали такие штуки со своими головами. У индейцев майя, например, голову младенца зажимали между двумя дощечками, в результате чего она деформировалась сходным образом. Такая форма считалась там обязательным признаком красоты, как и косоглазие, и подпиленные зубы. Так что ничего нового в деформированном черепе не было. Странно, что других костей рядом не оказалось. Но всё объяснилось просто, когда я спросил об этом свою спутницу.
   - Это я,- просто ответила она,- когда была здесь, споткнулась о стража прохода, и его голова укатилась, а я была так напугана, что даже не оглянулась. Нехорошо так поступать с мёртвыми.
   Ночь нагнулась и аккуратно подняла череп. Пройдя несколько метров до поворота, мы увидели остальные кости.
   - Теперь всё в порядке,- сказал я, помогая Ночи приставить череп на место. - И всё-таки, что это был за человек, почему у него такая голова?
   - Слуги Мёртвой богини, их тут много в проходах.
   - Надеюсь, они не встают по ночам,- пошутил я.
   - Я тоже надеюсь,- серьёзно ответила моя проводница.
   Несмотря на то, что мне много раз приходилось принимать участие в археологических раскопках, возиться с костями я всегда брезговал. Гораздо интереснее мне было изучать глиняные черепки или наконечники из полированного камня. Вот и сейчас, я испытывал брезгливость, когда наклонился над опавшей грудной клеткой, рассматривая почерневшие кости в неровном свете факела.
   - Ничего интересного,- и сейчас же что-то блеснуло в районе тазовых костей. Это оказался кинжал из идеально отполированного синего камня. Но Носящая Ночь заставила вернуть его на место, я не стал спорить. Такую бы находку у нас на Земле, а тут мне и без неё экзотики хватает.
   Не пройдя и десятка шагов по ровному полу коридора, мы снова остановились. Пол, стены и потолок впереди шевелились и поблёскивали тысячью слабых бликов.
   - Какая гадость,- передёрнуло меня, когда понял, что это была колония каких то отвратительных жирных насекомых, похожих на двухвосток, только крупнее. Их были тысячи, десятки тысяч. - А другой дороги точно нет? От одного их вида меня выворачивает.
   - Это всего лишь жуки,- ответила Ночь, вытягивая руку с факелом вперёд, чтобы увидеть, что там дальше по коридору. Увы, до самого поворота кругом копошились эти омерзительные твари. -Побежали!- вдруг рванула она вперёд, дёрнув меня за руку. И я кинулся следом по противно похрустывающими тельцам.
   Как они всполошились! Только что еле ползали, а тут завертелись волчком, словно волна прошла. Возбуждение тут же передалось насекомым на стенах и потолке. Сверху на меня свалилось несколько тяжёлых липких извивающихся тварей. Гадость. К счастью мы уже миновали потревоженную колонию, и теперь с остервенением вытирали подошвы своих ботинок о каменный пол.
   Дальше проход превратился в настоящий лабиринт, ответвления, залы, тупики. Оставалось удивляться умению Носящей Ночь ориентироваться под землёй. Постепенно туннель изменил свою форму, если до этого он носил следы человеческой обработки, то теперь они исчезли, мы оказались в естественной пещере. Повеяло прохладой, откуда-то из глубины стало доноситься журчание воды.
   Внезапно Ночь остановилась, наш путь перерезала расселина, которая рассекла проход и сдвинула противоположную часть туннеля вниз, относительно той части, где остановились мы.
   - Этого раньше не было,- отметила проводница.
   - Отсюда можно перепрыгнуть, а вот обратно не получится. Ничего, на обратном пути прихватим доску или деревце срежем,- предложил я. Носящая Ночь перекинула через трещину свой вещмешок и отошла по узкому проходу для разбега. Я последовал её примеру, преодолев расселину, мы продолжили свой путь через скальный лабиринт. Проблуждав ещё не меньше часа, мы, наконец, почувствовали дыхание свежего ветерка, и вышли под своды покрытого яркими звёздами неба. День кончился, пока мы шли через толщу скал, и наступила тёплая ночь.
   Привычно нарубив сушняка, мы расположились на ночлег в одной из естественных зал пещеры недалеко от входа. Девушка развела огонь, чтобы приготовить походный ужин. Я всегда считал себя спецом в разведении костров, за плечами было столько экспедиций, много раз на спор я разжигал костёр с одной спички. Но здесь спичек не было, только огниво, поэтому я предоставлял эту почётную обязанность своей спутнице.
   - Я, кажется, начинаю понимать, почему толком никто не знает о Городе-в-горах,- заметил я, когда мы расположились вокруг огня.
   - Есть другие дороги, но все они ведут на север, в равнины.
   - Остаётся вопрос, как ты сюда попала, через все эти препятствия?
   - Я родилась здесь,- просто сказала девушка.
   Не надо говорить, что я был немало удивлён, и хотел узнать больше о происхождении девушки, но Носящая Ночь не торопилась посвящать меня в историю своей жизни. Все мои настойчивые просьбы рассказать о себе она встретила молчанием. Я и раньше несколько раз пытался узнать о девушке больше. Обычно после этого она замыкалась в себе и отказывалась поддерживать хоть какую-то беседу. Поэтому я не стал настаивать. Мы поужинали супом из сушёного мяса с размоченными сухарями и легли спать. Вместо пожелания спокойной ночи, девушка сказала мне, сидя у входа в пещеру, спиной ко мне:
   - Считается, что под покровом Мёртвой богини снятся вещие сны. Добрых сновидений.
   Вообще она не часто была ласкова со мной во время всего нашего пути, так что я уснул умиротворённым и довольным собой, пожелав добрых снов и своей спутнице. Даже особенно громкие завывания в горах не могли нарушить мой сладкий сон в эту ночь.
  

Глава 25

   Конец длинного летнего, по-настоящему жаркого дня. Только самый краешек огромного оранжевого Солнца пылает над далёким горизонтом, окрашивая жёсткую шершавую растительность на краю плато в неестественные серо-фиолетовые цвета. Посреди колючих на вид стеблей, около маленького костерка сидит девушка. Такая знакомая девушка. Закат окрасил всю её стройную фигуру с высокой грудью в красновато-коричневый цвет. Волосы заплетены в длинную косу. Красивые европейские черты лица, во взгляде заинтересованность и сила. Её кожа сливается с замшей облегающей тело рубашки, я вижу её чуть сбоку, и если прищуриться, то можно представить мою спутницу обнажённой. Но это обстоятельство вовсе не вызывает во мне желания, мною владеет гораздо более сильное чувство, которое сложно описать. Это и радость быть с ней рядом, и тревога от предстоящего нам важного дела, и Великий покой, который возник уже давно, как только я очутился посреди этих пустынных равнин. Отчего-то я сижу со своей рваной кроссовкой в руках и молча смотрю то на мою спутницу, уверенно восседающую на своих коленях, то на фантастические картины в небе, то на берег океана, который отсюда, сверху, кажется лишь чёрной далёкой полоской.
  
   Вот такой мне приснился сон под покровом Мёртвой богини. Когда я открыл глаза, то на фоне светлого проёма входа увидел спину Носящей Ночь. Похоже, она так и не сомкнула глаз. Мы молча перекусили и отправились в путь. До конечной цели нашего путешествия оставалось совсем немного. Я был под впечатлением сна и смотрел на свою спутницу совсем другими глазами. В вещие сны я не верю. Но иногда сон помогает разобраться в мыслях и чувствах, мозг как то обрабатывает информацию и выдаёт решение, которое я и так интуитивно знал, хотя не обращал внимания или не придавал должного значения.
   - Знаешь,- внезапно для самого себя сказал я в спину своей спутницы,- я бы хотел, чтобы этот сон сбылся.
   Она остановилась и внимательно посмотрела на меня задумчивыми глазами, как будто хотела что-то сказать, но так и не решилась. Я невольно залюбовался ей, впервые, в её облике просквозила неуверенность и робость, которую я никогда прежде не замечал.
   - Я тоже видела здесь сон много лет назад,- наконец выдавила она,- что вернусь сюда, не одна.
   - Хочешь сказать, ты видела меня во сне?- обрадовался я.
   - Я видела человека с крестом,- снова это была собранная и решительная степная воительница. Развернувшись, она зашагала вперёд, легко перескакивая с одного валуна, из тех, что огромной грудой засыпали чашу долины перед нами, на другой. Мне оставалось только приложить все усилия, чтобы не отстать от моей проводницы. Вот и поговори с ней.
   За долиной мы преодолели долгий крутой подъём, а потом начали спускаться вниз. Обогнув кромку скал, мы оказались на старой кольцевой дороге,- первом признаке близости человеческого жилья. Эта дорога привела нас к краю естественной котловины, склоны которой были превращены в террасы, спускающиеся к тёмным спокойным водам горного озера. Впереди, на самой верхней искусственной площадке, сливаясь со склоном скалы, стояли дома Города-в-горах, чернея пустыми дверными проёмами. Над горной долиной царила тишина, нарушаемая лишь журчанием ручья, который весело спускался со ступеньки на ступеньку старой каменной лестницы к озеру. А вокруг росла малина и папоротник. Странное сочетание. Малина была низкой, выродившийся, она пряталась в тени сочной зелени листьев папоротника. Я подошел и сорвал позднюю ягоду, случайно отставшую от своих товарок. Тот же знакомый вкус, всего три месяца назад я объедался ими у деда.
   Мы направились к домам из рыжего песчаника без следов штукатурки, сложенным из крупных прямоугольных блоков. Кое-где стены потрескались, но в целом, дома были в приличном состоянии, только крыши почти везде обрушились. Носящая Ночь не останавливаясь вела меня мимо пустых проёмов, за которыми виднелись груды хлама. Мы миновали два крошечных квартала и подошли к зданию, на вид более обжитому, чем остальные. Моя проводница остановилась на мгновение перед дверным проёмом, и решительно вошла внутрь.
   - Это мой дом,- бросила она через плечо.
   Внутри было всё хорошо видно, свет попадал через прорехи в просевшей крыше. Одна большая комната, простая обстановка, очаг из глиняных кирпичей в центре, сломанный ткацкий станок в углу, обломки стола и черепки битой посуды, маленькая грубая деревянная лошадка, два лежака покрытых взъерошенными шкурами. Ночь осторожно опустилась на один из них, и тут же вскочила, когда из-под шкур с громким писком прыснули в разные стороны перепуганные мыши. Девушка подошла к ветхому сундуку в углу комнаты, откинула крышку:
   - Пусто,- выдохнула она.
   - Это что-нибудь значит?
   - Пока не знаю,- ответила она и осторожно выглянула на разогретую солнцем улицу. - Что ты хотел найти здесь, в этом городе, комендант?
   - Странно, что ты только сейчас спросила,- отозвался я,- Мне это и самому толком непонятно. Больше всего меня интересуют старые документы и книги.
   - Тогда пойдём в храм, возможно, там что-нибудь сохранилось.
   По вымощенной камнем дорожке с жёлобом для водостока, мы вышли на площадь более чем скромных размеров перед небольшим крестообразным в плане зданием, сразу возбудившим мой интерес. Внутри нас ждали вовсе не груды строительного мусора и поломанной мебели. Здесь был совсем другой беспорядок, который я не смог сразу хорошенько рассмотреть из-за полумрака. Зато запах ударил в нос сразу, и пахло отнюдь не розами. Отчаянно воняло мертвечиной, просто сбивало с ног волной запахов гнилого мяса и чего-то, ещё более мерзкого. Потребовалось несколько секунд, чтобы наши глаза смогли что-то разобрать внутри: чёрные скамьи, стоящие без всякой системы, кучи мусора, груды костей и черепа на самых видных местах.
   А потом одна из этих куч внезапно поднялась и молча повернулась, словно страшное приведение из ночных кошмаров, а затем бросилась к нам с жутким криком. В темноте я не разглядел, что это была за тварь, но передвигалась она как огромный волосатый согнутый дугой орангутанг с могучими покатыми плечами и длинными узловатыми руками. Черный развивающийся балахон, в который было одето это существо, поднимался в воздух и тяжело опадал при каждом шаге, он был накинут прямо на голову, и что там скрывается под ним, было не разглядеть. Я с надеждой посмотрел на Носящую Ночь, ожидая увидеть в её руках чёрный лук с натянутой тетивой, но, похолодев, обнаружил её пребывающую в странном оцепенении. А захлёбывающаяся своим рыком тварь уже протянула ко мне одну из своих чудовищных лап, с роговыми наростами вдоль всего предплечья. Из сумрака капюшона на меня взглянул жуткий нечеловеческий круглый бесцветный глаз. Я резко отпрянул и пронзил тварь Зубастым в область сердца, Чудовище взвыло и схватило меня за грудь, так что кости затрещали и как сухое полено швырнуло меня через голову, назад, в полумрак своего логова. Я рухнул на что-то жёсткое и омерзительно скользкое.
   Меч мой остался в теле монстра, так что я был безоружен, если не считать никчёмного арбалета, который к тому же сломался во время моего удара об опрокинутую скамью. Но когда я поднялся, тварь уже билась на земле в бешеной предсмертной агонии, а Носящая Ночь всё наносила удар за ударом, вонзая свой заплечный кинжал в извивающееся тело.
   Наконец, тварь стихла. Девушка тяжело поднялась и вышла на воздух. Я подобрал свой меч и последовал за ней. Мы сели рядом на каменные ступеньки, нагретые щедрым солнцем ранней осени, и моя спутница рассказала мне историю своего детства.
  
   Итак, Носящая Ночь родилась здесь много лет назад, она была тогда совсем другим человеком, никто не учил её выслеживать и убивать, и имя у неё было тогда другое, человеческое. Невольно перед глазами возникает картина: зима, горы, покрытые непроходимыми снегами, ледяная корка на скалах и девочка в простой одежде, идущая с вязанкой хвороста домой, где её ждали такой же белый как горы вокруг старик-отец и мама. Мать была намного моложе отца, и много лет спустя Ночь поняла, что она была чужой в этом ветхом городе, где даже молодёжь выглядела столетними стариками. Кем она была, беглой рабыней, пленницей военного отряда, или заблудившейся в горах дочерью пастуха? Кто знает? Во всяком случае, она была необычайно красивой и высокой, передавшей свою красоту единственной дочери.
   История маленького вырождающегося человеческого сообщества, оторванного от всего остального мира. Когда отсутствует приток свежей крови, начинают рождаться дети с отклонениями, физическими и интеллектуальными. Так было и здесь, но это не мешало общине горожан оставаться небольшой любящей семьёй. Девушка забыла многое, но отчётливо помнила это ощущение счастья, когда все вокруг были с ней ласковы и приветливы, старушки соседки, старший мальчик, живший в доме напротив, и даже глава их общины, или вождь, как она теперь его называла. Он всегда ходил в чёрной одежде, и от него всегда пахло чем-то невероятно вкусным, когда он брал девочку на свои большие мягкие руки.
   Пережитые потрясения многое стёрли из памяти девушки, она помнила лишь отрывки своего детства. Вот, вместе с отцом, они катят снежный шар по льду озера, чтобы слепить снежную бабу. Отец без шапки, его седая борода и усы в крошечных сосульках, девочка тянет к себе эти сосульки своей маленькой ручкой, отец вырывается и радостно смеётся. А вот она уже старше, на улице за дверью ночь, молчаливая мать суетится возле очага, а отец сидит с дочерью за столом и проверяет написанные ей на каком-то клочке бумаги буквы. По всему видно, что он доволен своей дочерью, потому что на столе вдруг появляются яблоки, поздние кисловатые плоды той единственной яблони, которая смогла прижиться высоко в горах. Вот мать учит её искусству прядения, которое девочке кажется слишком нудным. Она сидит на высокой лавке, болтая ногами, и ждёт не дождётся, когда выполнит работу и пойдёт гулять. В общем, простая размеренная сельская жизнь, когда обыденное богослужение в храме, которое проводит их "вождь", воспринимается как праздник. И снова они с отцом идут с бреднем по озеру, а потом вместе весело разбирают улов, отпуская маленьких рыбёшек обратно в воду.
   А потом наступила та зима, которая навсегда оставила отпечаток в душе девушки. Она не замечала изменений вокруг, разве что прекратились службы в храме. Потом в их доме собрались мужчины, которые совещались о чём-то очень важном, это она поняла, потому что её выгнали на улицу. Объединившись с большим неповоротливым мальчиком из дома напротив, они постарались проникнуть в дом через чёрный ход, но их встретила мать и отстегала обоих веником. Разговоры о каком то Людоеде, плачущая целыми днями и ночами мать.
   Отец вернулся из того похода один с повреждённой правой рукой, все остальные мужчины города погибли. Но наступило успокоение, мать перестала плакать, девочка узнала, что отец поразил Людоеда в сердце, и теперь опасность миновала. Но в её светлые детские сны вошли кошмары, в виде ужасного чудовища, которое стояло под дверью и ждало. От этих снов веяло нечеловеческой жутью. Девочка стала бояться ночи и тёмных углов и, поэтому, ложась спать, забивалась в самый дальний уголок постели, прячась от опасности за тёплой спиной матери или отца.
   Прошли самые сильные холода, зима повернула на убыль. В полуразрушенном городе воцарилась какая-то странная торжественная тишина, словно перед грозой. Престал слышаться смех и пение, и даже всегда весёлый отец девочки перестал улыбаться, подолгу он сидел на крыльце и смотрел куда-то в морозную даль, до боли в глазах. В один из таких дней, он рассказал дочери, как найти дорогу в лабиринте через храм Мёртвой богини, тогда же он подарил кольцо, которое стало для девушки единственным напоминанием о прежней жизни. Когда мать услышала их разговор, она, почему-то, заплакала. Очень скоро девочка поняла причину этих слёз.
   Это случилось, когда отца не было дома, девочка с мамой, занимаясь самым унылым занятием,- сучением нити из грубой овечьей шерсти. Вдруг за задвинутым пологом двери раздались женские крики. Мать отшвырнула веретено и бросилась наружу. И тут полог странно колыхнулся весь сверху донизу, словно живой, так что сердце в груди девочки подскочило и затрепыхалось, как пойманная птичка. За миг, до того как это произошло, всё существо ребёнка пронзило понимание того, что вот сейчас, на её глазах, оживут её страшные ночные кошмары.
   Разорвав пополам тяжёлый меховой полог, в комнату шагнуло то самое существо, огромное и неестественно ужасное с леденящим душу взглядом единственного круглого глаза. Мать кинулась ему в ноги, умоляя пощадить маленькую дочку. Людоед обвёл взглядом комнату и остановил свой тусклый взгляд на девочке, в ужасе прижавшейся к стене и крепко вцепившейся в своё рукоделье. Этот взгляд потом снился ей долгими ночами в палатках племени Мани, она не выдерживала и уходила в степь, совершая подвиги отваги, лишь только для того, чтобы суметь встретить новые сны не маленькой девочкой, а не знающим страха воином.
   Людоед забрал воющую мать, легко перекинул её через плечо и ушёл своей неестественной широкой походкой, только половинки разодранного полога сиротливо колыхнулись в дверях.
   А потом было бегство по заснеженной горной долине, в котором кроме неё и отца, несущего свою покалеченную руку на перевязи, участвовали три соседские женщины и крупный неловкий мальчик из дома напротив. Это были все, кто уцелел после посещения Города-в-горах Людоедом. Они шли к храму Мёртвой богини, чтобы потом спуститься вниз, к людям. Но страшное существо вынырнуло из полумрака во время их ночлега в пещере и набросилось первым делом на взрослых.
   - Бегите!- крикнул детям отец, заслоняя их от чудовища. В руке его был лишь жалкий обломок копья, что мог он против монстра, у которого даже не было сердца. Таким он и запомнился Носящий Ночь, согнутая спина, широко расставленные ноги, словно он пытается собой загородить проход дико визжащей твари, морщины на загорелом лице, прядь седых жёстких волос, любовь и тревога в серых выцветших глазах. Больше она его не видела.
   А потом наступили дни скитаний по безмолвной каменной пустыне, когда голодным детям пришлось преодолевать расселины, спуски и подъёмы, и спать, крепко обнявшись, в толще снега, которого навалило выше человеческого роста. Когда они переходили через незамерзающую горную речку, соседский мальчик оступился и упал в воду. В условиях, когда у детей не было ни сухой одежды, ни огня, чтобы согреться, это был смертный приговор.
   Так девочка осталась совсем одна в негостеприимной снежной пустыне. От голода, страха и усталости у неё начался бред, потому что следующие дни своих скитаний она помнила лишь урывками. Вот она стоит у подножия огромной вертикальной гладкой серой скалы, которая своими очертаниями напоминает человека в мантии, вот грызёт сбитую с низкого горного деревца сосульку, вот наблюдает закат с вершины заснеженного перевала. Девочка всё шла куда-то на юг, как советовал ей отец, иногда забывалась коротким сном, завернувшись в короткую накидку из овчины, иногда отключаясь прямо на ходу. После очередного такого беспамятства она вдруг обнаружила себя у потухающего костра в неглубокой пещере. Рядом лежал убитый медведь с надрезанной для свежевания шкурой. Найдя оставленный неизвестным охотником нож, девочка нарезала себе свежего мяса и стала печь его на углях. Прошло несколько дней, измученная путешественница то забывалась беспокойным сном, то просыпалась, чтобы съесть очередную порцию медвежатины и подбросить хвороста в огонь.
   Охотник, убивший медведя, так и не вернулся. Что стало с ним, осталось тайной. Может, оступился и упал в расселину, или был истерзан голодными дикими зверями, или просто ушёл, оставив девочке еду и огонь. Когда через три дня, после продолжительной снежной бури в пещеру заглянули охотники Мани, они не смогли обнаружить ничьих следов в округе, кроме отпечатков войлочных дырявых крохотных валенок. Так возникла легенда о маленькой девочке, убившей медведя и зимовавшей в горах. Героиню этой истории взял к себе на воспитание Чёрный Котёл, вождь клана Мани, он приложил всю свою мудрость и любовь, чтобы сделать из перепуганного истощённого нравственно и физически ребёнка легендарную воительницу Великих Равнин.
  
   Мы молча сидели рядом, так близко, что я чувствовал, как вздымается при дыхании грудная клетка девушки. Я затаил дыхание и вовсе на потому, что чудовищно ныли рёбра, просто боялся спугнуть возникшую между нами близость. Носящая Ночь закончила свой рассказ, и я не мог найти подходящих слов, чтобы выразить ей своё сочувствие, а просто обнять за плечи боялся, она всегда казалась слишком жёсткой для такого проявления чувств. Наконец я решил выяснить интересовавший меня вопрос, чтобы только не молчать:
   - И ты не была здесь с тех самых пор?
   - Нет,- подтвердила она, наклонившись вперёд и чертя странные знаки на глине под нашими ногами вынутой из колчана стрелой с чёрным оперением.
   - Как же ты так хорошо запомнила дорогу?
   - Дорогу я совсем не помнила, но потом, когда повзрослела и почти перестала бояться, я часто ходила в горы, когда мы на лето переезжали к Перевалу, и постепенно добралась до храма Мёртвой богини.
   - Но дальше не пошла?
   - Нет.
   - Это из-за того сна?
   Она промолчала, и снова склонилась над своим рисунком, но я заметил, что Носящая Ночь смущена.
   - Ты не хочешь его рассказывать?- осторожно поинтересовался я.
   - Может потом,- ответила она поднявшись.
   - Постой,- сказал я, удерживая её. - Прости, что не смог сказать этого сразу, но я действительно очень тебе сочувствую, и не знаю, что я могу для тебя сделать такого, чтобы хоть немного заживить твою душевную рану.
   - Ты уже сделал,- серьёзно кивнула она,- Людоед убит, мои родители отомщены. В моём сердце больше нет тревоги. Я благодарю тебя.
   Девушка поправила свои растрепавшиеся волосы рукой, чёрной от высохшей крови, в крови была и всё её замшевое платье с множеством шнурков вместо застёжек. Последствия нашей схватки с людоедом.
   - Что будем делать с трупом? - поинтересовался я.
   - Сожжём.
   Она направилась к прямоугольнику входа, но, заметив, что я продолжаю стоять, держась за больной бок, обернулась:
   - Ты ведь хотел посмотреть, что там внутри? - всё-таки, у Носящей Ночь были железные нервы.
   - Нет, спасибо, что-то не хочется,- ответил я,- воняет слишком. Девушка скрылась внутри постройки.
   - Если увидишь книги, прихвати!- крикнул я в темноту.
   Но книг внутри не оказалось. Там был такой... бардак! Мы решили оставить всё как есть. Когда-нибудь, лет через пятьсот, сюда придут археологи и наведут свой порядок. Я собрал обломки стропил с рухнувших крыш окружающих домов, и мы устроили погребальный костёр для закутанной в свой балахон твари, которая весила килограмм сто двадцать. После перетаскивания такой тяжести мои рёбра совсем разболелись, поэтому я не испытывал того морального удовлетворения, которое демонстрировала моя спутница, глядя на оранжевые языки пламени. Она держалась прямо таки торжественно, прямая спина, чуть расставленные ноги, гордо поднятая голова с чуть растрепавшимися косами, сквозь которые проглядывали косые лучи оранжевого заходящего светила. Солнце сотворило фантастические вещи с нашими тенями, коснувшись горизонта. Они поползли по каменным плитам маленькой площади, посреди группы удовлетворённо молчащих домов, превращаясь в фантастические фигуры, двух героев анимационного боевика.
   Там, на этой площади Носящая Ночь, следуя неясным указаниям заходящего солнца, показала мне ещё один дом, дом их "вождя", в котором я нашёл подтверждение моей гипотезы, о том, что передо мной здесь уже побывал человек с нашей Земли. Среди беспорядка и разрушения лежал единственный свиток из тонкой кожи, на котором от руки были написано несколько псалмов на церковно-славянском языке. "Блаженни непорочии в путь ходящии...", по-моему, ещё известный литературный герой, Том Сойер, учил его для своей воскресной школы, хотя, может, я путаю. Итак, цели нашей экспедиции были выполнены.
   Переночевав в старом родительском доме Носящей Ночи, мы выступили в обратный путь по уже знакомым местам. Ночь опять отдалилась от меня и замкнулась в себе, но больше она не демонстрировала своего "расового" превосходства, не вырывалась вперёд и не заставляла нестись за собой с высунутым языком, хотя, несмотря на все мои просьбы всё также называла меня "комендант". Может быть, девушка стала мягче всего лишь оттого, что видела, какой болью в моих рёбрах отдаётся каждый неловкий шаг по неровной местности? Но мне хотелось думать, что причина другая.
   Мы шли налегке, всё больше спускаясь вниз, поэтому путь домой был даже приятным, тем более что по ночам перестала выть замогильным голосом Мёртвая богиня.
  

Глава 26

   По возвращении меня ждало сразу несколько сюрпризов, по большей части неприятных. Началось всё с того самого момента, как мы бодро шагая, спустились в долину и направились к своим лошадям, которых, как мы и договорились, пригнал на тринадцатый день Сусан. Но мой ординарец был не один, с ним приехали нас встречать все десять всадников конного отряда, сформированного мною из пограничников. Они пустили коней пастись и те разбрелись по всей долине. Привыкли к беззаботной жизни. За этим многолюдством я не сразу заметил, как на холме с противоположного края долины появился ещё один всадник и шагом направился в нашу сторону. Скоро стало видно, что это Стрелок, предводитель наёмников Мани. Ветер, играющий двумя чёрными перьями в гребне волос, загорелый мускулистый торс, свёрток с оружием, перекинутый за спину. Он был мрачнее тучи. Подъехав вплотную, Стрелок остановил своего крапчатого коня, и безжалостно коверкая слова, грубо крикнул мне:
   - Так вот куда деваются наши девушки! Комендант хочет поиграть...
   Носящая Ночь резко прервала его, в ещё более повышенных тонах она что-то стала выговаривать ему на языке Мани, очевидно, послала его подальше, потому что, зло сплюнув мне под ноги, воин развернул коня и отправился восвояси. Всем своим видом он демонстрировал огромное желание, по меньшей мере, снять с меня скальп. Ещё одна причина, по которой я симпатизировал этим дикарям, то, что у них всё на лице написано. Любит, значит, любит всем сердцем, ненавидит, так от всей души. Такие просто не могут предать. Вот и сейчас, я отчётливо видел, что Стрелок считает меня самым заклятым врагом.
   - Твой поклонник?- кивнул я вслед мерно раскачивающейся в седле фигуре.
   Ночь промолчала, только губы презрительно сжала, хотя я и так видел, что прав.
   Плохие новости сообщил Сусан, когда мы оседлали коней и тронулись по направлению к виднеющимся вдалеке башням Перевала. Оказывается во время моего отсутствия, в окрестностях крепости появился военный отряд воинов Великих Равнин, который уже нанёс несколько внезапных ударов, встревоживших округу. Поэтому старшина Катан и послал вместе с моим ординарцем всадников нам на встречу.
   Ночь не удержалась и громко хмыкнула, наблюдая за тем, как наш эскорт ловит своих коней. Даже Сусану, который многозначительно поглядывал на нас, стало неловко. Я улучил момент, когда моя проводница отвернулась, и, глядя в весёлые глаза ординарца покачал головой, давая понять, что ничего не было и не стоит ему так о нас думать. Он понял и стал серьёзным.
   - Чёрный Котёл делал нам визит, господин комендант, - вспомнил он по дороге.
   - Чего он хотел?
   - Кто же знает. Может, просто по-соседски заехал.
   Я подумал, что по-хорошему, мне самому, как новому командиру гарнизона, давно надо было навести визит вежливости своему союзнику.
   Итак, волшебный поход в горы с прекрасной проводницей закончился, и начались тусклые будни.
   Мы поскакали к крепости. Носящая Ночь, снова отдалившись, пустила своего вороного коня вперёд. Мы с Сусаном едва поспевали за ней, остальные пограничники плелись сзади.
   Когда мы приближались к Перевалу, я невольно залюбовался величественными башнями, строгими и молчаливыми, если не считать одиноких дозорных, которые громко приветствовали нас, когда мы проезжали мимо. С дисциплиной здесь были ещё те проблемы. А крепость была великолепна, правильный прямоугольник пятиметровых стен усиливали десять башен высотой чуть не с пятиэтажный дом, одиннадцатая же почти завершённая башня возвышалась над остальными постройками словно небоскрёб. Высотой она была двадцать метров, я это точно знал из чертежей Саройи.
   Один недостаток был у крепости, не было полноценного рва, вернее ров был, но неоконченный. Когда бедолаги-каторжане его рыли, они наткнулись на базальтовую плиту, которая не поддавалась никаким инструментам, даже отколоть от неё несколько камней стоило невероятных усилий. В конце концов, работы пришлось оставить, и теперь, с восточной стороны стену опоясывал окоп едва ли не полутораметровой, в некоторых местах, глубины. Эту проблему отчасти решили увеличением высоты южной стены, что несколько нарушало общую симметрию этой фортификационной постройки.
   В крепости было двое ворот, но сейчас одни из них, северные, были наглухо заложены, так что оставались только южные, к которым мы и подъезжали всё в том же порядке. Вдруг Ночь, ехавшая впереди, придержала коня. Когда я взобрался на холм, поросший жёсткой степной травой, и поравнялся с ней, то увидел перед воротами отряд вооружённых всадников, несколько десятков, расположившихся вокруг открытого экипажа. Коренастая фигура старшины Катана, прикрывала вход в крепость ещё двоим спешившимся людям, один из которых, в полном боевом доспехе, о чём-то горячо спорил с пограничником, а другой, одетый в серый хитон, стоял, заложив руки сзади за пояс, и задумчиво смотрел вверх, на зубцы крепости. Это были Гавард Карий, и Дрон, ординарец Крэка и мой товарищ по оружию.
   - Всё в порядке,- успокоил я окруживших нас воинов, которые придерживали коней и потянулись к оружию, - это друзья.
   Мы живо спустились с пригорка и поскакали к воротам. Неожиданные гости тоже заметили нас и дружно обернулись. Лица некоторых из них мне показались знакомыми, ещё бы, совсем недавно я пытался многих из них вести в атаку на Бойцовых Орлов. Вспомнив свои ощущения в тот день, я невольно ухмыльнулся, теперь я был немного другим.
   Носящая Ночь поравнялась со мной и, перекрывая гул копыт, крикнула:
   - Прощай, комендант,- она чуть повернула своего вороного и поскакала прочь.
   - Когда мы снова увидимся? - робко крикнул я вслед девушке.
   Она ответила, было, не оборачиваясь, мол, увидимся, но вдруг придержала коня ногами и внимательно посмотрела на фигурку в голубом платье, появившуюся из экипажа. Это была Оливия, она сделала несколько шагов в мою сторону и остановилась, смущённо теребя свою светлую косу. Юная девушка заметила изучающий взгляд всадницы и правильно оценила его. Я понял, что совсем скоро меня ждали неприятные разбирательства.
   К дочери подошёл отец, и, взяв её за руку, повёл мне навстречу. Носящая Ночь стеганула коня и поскакала прочь, больше не оборачиваясь.
   - Рад видеть тебя в добром здравии, комендант,- ещё издали возгласил своим звучным голосом Гавард. Я слез с коня и мы обнялись,- А то ушёл в горы и не вернулся, а в округе, говорят, неспокойно. Ты изменился за это время.
   Гавард отстранил меня на вытянутых руках, но, заметив, что я схватился за бок, спохватился:
   - Рана всё ещё болит?
   - Какая из них?- горько посетовал я.
   - Я тоже начала тревожиться,- сказала девушка, робко стоявшая рядом.
   - Да, девочка совсем извелась, ещё с тех пор, как вы с Крэком записались в Серую сотню. Совсем аппетит потеряла, смотри, какая стала, кожа да кости,- отец нежно обнял дочь за плечи. - Ну, вот мы и приехали к тебе.
   - Правильно сделали, что приехали,- сказал я, кивая и улыбаясь ей,- добро пожаловать.
   Я подошёл к оживлённо беседующему с моим ординарцем Дрону, и крепко пожал его руку. Он был облачён в новый пластинчатый доспех.
   - Дела пошли в гору?- поинтересовался я.
   - Я теперь старшина,- гордо подтвердил мой старый товарищ.
   - Рад,- встряхнул я его. - А как у Крэка дела? Свадьба скоро?
   - Вот из-за свадьбы я и приехал,- ответил верный ординарец моего друга, и протянул мне свиток, в котором оказалось написанное красивым почерком приглашение на торжество, которое должно было состояться ровно через месяц.
   - Что передать моему господину? Вы приедете?
   - Конечно! - пообещал я,- ну, что ж заходите, гости дорогие, места всем хватит.
   Откуда мне было знать, что моему обещанию не суждено было сбыться.
  
   Спокойной жизни впереди не ожидалось. Мало мне головной боли с военным отрядом, рыскающем по округе, тут ещё этот визит. Сразу же было понятно, что Гавард не просто так привёз свою дочь сюда, на самую границу. Я догадывался, о чём пойдет у нас речь, лишь только уляжется суматоха с устройством гостей и их вооружённого сопровождения, и мы останемся со священником с глазу на глаз. Но я не был готов к этому разговору. Даже если бы я был обыкновенным ктаром, тут было о чём подумать. Оливия была славной девушкой, и теперь, когда я вновь увидел её, она снова очаровала меня словно нежный горный цветок, робко раскрывающий свои лепестки навстречу холодному солнцу. Такие я видел высоко в горах. Носящая Ночь была другой, пусть более красивой и, вместе с тем более грубой, не это главное. Я испытал такую гамму чувств к дочери вождя, от унижения и злости, до непередаваемого сочувствия и великой радости, что она раз и навсегда затмила собой образ Оливии в моём сердце. К сожалению, Носящая Ночь не была такой предсказуемой, как дочь священника, и я просто не знал, как будут дальше развиваться наши отношения, и будут ли, ведь моя проводница продолжала относиться ко мне подчёркнуто официально.
   Насколько смог, я постарался отдалить момент нашего разговора, сначала проследив за размещением трёх десятков прибывших всадников в пустующей казарме, а затем выслушав доклад старшины о последних тревожных событиях. Но я всё время думал о своём, и отвечал невпопад, так что даже наша кухарка махнула рукой на попытки добиться от меня рекомендаций по приготовлению трапезы в честь дорогих гостей.
   И вот, наконец, когда я вкратце поведал о своих приключениях во время последней военной компании, и время было уже далеко за полночь, Гавард отправил дочь почивать, и мы остались одни в тускло освещаемой масляными светильниками зале. Он устроился за столом напротив, положив свои большие ладони на белую скатерть. Мы помолчали.
   - Ты стал другим,- наконец прервал тишину Гавард,- ты уже не тот юноша, который не знал, как ответить на выходку пьяного Крэка.
   - Наверное, я слишком многое пережил с момента нашей последней встречи,- ответил я, понимая, как он прав. Раньше я не мог руки поднять на человека, а теперь влюблён в девушку, которой для свадьбы надо принести отцу жениха отрубленную человеческую голову.
   - Кто эта всадница, что была с тобой утром?- задал мне следующий вопрос собеседник. Оказывается, и от него не укрылось, какими взглядами обменялись девушки.
   - Носящая Ночь, дочь, вернее, воспитанница вождя Мани,- ответил я, а про себя подумал, вот сейчас он начнёт допытываться, что у нас с ней было. Но вместо этого Гавард заметил:
   - Она влюблена в тебя.
   - Что-то не замечал,- угрюмо проворчал я.
   - Хорошо,- поднял он на меня свои тёмные глаза,- ты ведь уже догадался, о чём я хотел с тобой поговорить?
   - В общих чертах,- согласился я.
   - Правильно, об Оливии. Девочка ничего не знает, она просто хотела тебя видеть, удостовериться, что с тобой всё в порядке. Я, как отец, конечно же желаю ей счастья, и хотел бы видеть рядом с ней такого человека как ты, а не какого-нибудь головореза, вроде Крэка.
   Гавард поднялся из-за стола и прошёлся по комнате взад-вперёд:
   - Что скажешь?
   Я немного помедлил, собираясь с мыслями.
   - Я тоже, желаю счастья вашей дочери, поэтому не могу вам не сказать, что вы насчёт меня глубоко ошибаетесь.
   Священник остановился и недоумённо поднял на меня глаза.
   - В чём же, если не секрет?
   - Вы знаете, что я чужестранец.
   Отец Оливии кивнул.
   - Так вот, я попал в Тасканар не по своей воле. Меня приласкали те, кого вы называете Посланниками, но я хочу вернуться домой, и приложу к этому все усилия...Оливия не сможет удержать меня здесь.
   Гавард пожал плечами:
   - Возьми её с собой, конечно, мне будет не легко...
   - Нет,- я покачал головой,- и не спрашивайте, почему.
   - Ты уже женат,- священник понял меня по-своему. Я посмотрел на него долгим взглядом, стараясь не покачать головой. Такое объяснение было как нельзя кстати. Но оно ставило крест на наших отношениях с юной девушкой, которыми я всё-таки сильно дорожил.
   - Мне жаль.
   - Мы уедем утром,- принял решение Гавард, поднялся, и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.
   Однако утром поездку пришлось отложить из-за начавшегося ливня, который плавно перешёл в нудный моросящий осенний дождик. Грунтовые дороги развезло и мои гости вынуждены были задержаться в ожидании, когда погода наладится и хоть немного просохнет земля.
  

Глава 27

   У меня было поганое настроение, к тому же шея начала снова ныть, как всегда бывало в плохую погоду, после моего близкого знакомства с Аглаей. Я ходил из угла в угол, согнув голову, чтобы не треснуться об ужасно низкий потолок моей горницы и сожалел, что спокойная жизнь на Перевале была так недолговечна.
   Итак, началось всё с исчезновения трех девушек Мани, отправившихся к морю купать своих коней. В их отсутствии не было бы ничего удивительного, они были вооружены и могли увлечься преследованием зверя или военного отряда, поэтому родные отправились на их поиски только на третий день. Поисковый отряд, который возглавил Стрелок, обнаружил следы копыт, ведущие к морю, и всё бы ничего, если бы не некий предмет, которым играли волны прибоя. Это оказалось кожаное седло одной из всадниц, оно было в песке и иле. Значит, девушки расседлали коней и вошли в воду, чтобы вымыть их, а вот назад они не вернулись. Сёдла так и остались лежать на песке, пока вода, поднявшаяся с приливом, не унесла их, оставив одно, самое дальнее. Значит, с девушками случилась беда, и врятли их съели акулы. Воины прерий могли не оставлять следов, если хотели, но и так было ясно, что три наездницы стали жертвой военного отряда. Ещё недавно такое было в порядке вещей. Враги могли сделать девушек рабынями, которые выполняли в их домах всю тяжёлую работу, а могли просто отрезать им головы.
   Вот только насколько велик был этот отряд? Может, это была всего пара юнцов, которые, добыв трофеи уже возвращались к своим домашним очагам с доказательствами своей воинской доблести и смекалки. А может, это было полсотни опытных воинов, сумевших мастерски скрыть все следы своего присутствия? Хотя чем крупнее отряд, тем труднее ему было пробраться незамеченным по землям дружественным Мани кланов, а те всегда предупреждали об опасности своих союзников.
   Ещё один аргумент в пользу небольшой численности отряда высказал Чёрный Котёл, рассудив, что если бы врагов было так много, для них не было бы более удобного случая увеличить количество своих трофеев, чем напасть на поисковую партию, в которую вместе со Стрелком входили ещё два десятка воинов.
   Старшина Катан, узнав эти новости, усилил охрану ворот и удвоил караулы на стенах. Так же в деревне у подножия крепости, пограничники принимали все меры предосторожности, чтобы защитить своих близких от внезапного налёта дикарей. Люди стали бояться далеко отходить от своих домов, за водой к источнику ходили группами с охраной из нескольких полностью вооружённых мужчин, матери не пускали детей даже в огороды, а тех, кто не слушался, пугали Жнецом, местной аналогией нашего бабая.
   Тем временем осень вступала в свои права, ночи становились всё холоднее, а по утрам всю степь окутывало густым туманом. В одну из таких ночей из стада местного богатея и "скотовладельца" пропал годовалый бычок. Такое случалось, до гор, где жили дикие звери, было рукой подать, но горные львы обычно оставляют следы, а в этот раз никаких следов не было, ни звериных, ни человеческих. Об этом хозяин и сообщил старшине, который в моё отсутствие стал олицетворением власти и закона на Перевале.
   Сусан, который лично осматривал место происшествия, заявил, что следы есть, но тщательно стёртые, и по ним не определить, кто были люди укравшие бычка, сколько их было, и куда они направились. Одно было несомненно,- это были не горные львы и ни какие-либо другие звери.
   Годовалый бычок весил несколько сот килограмм. Это пища не для двоих-троих. Похоже, в округе притаился военный отряд приличной численности, и враги ждали только удобного момента, чтобы нанести удар в самое уязвимое место. Скоро так и случилось. Накануне нашего с Носящей Ночь возвращения, были убиты шестеро каменотёсов, перевозивших камень на строительство Высокой башни. Это произошло недалеко от каменоломни, разбитую подводу нашёл сам старшина Катан, которому обеспокоенный артельный староста сообщил о подозрительно долгом отсутствии своих людей. И снова никаких следов, хотя следопыты Мани прочесали всю округу. Вот в такой неспокойной обстановке застал я крепость.
   Но самый экстраординарный случай произошёл на следующий день после моего возвращения. При загадочных обстоятельствах исчез архитектор Саройя. Он ушёл из крепости ранним утром во время ливня. К полудню, когда дождь приутих, архитектор так и не вернулся в крепость. Поэтому старшина, обеспокоенный его отсутствием, счёл своим долгом прервать мой сладкий сон и сообщить о происшествии. В любое время я бы его убил, честное слово, я же толком не спал почти две недели, но сейчас был не тот случай. За стенами крепости таилась реальная опасность, и надо было срочно выручать потерявшегося архитектора.
   Для начала мы попытались выяснить, куда мог пойти Саройя в такую рань один. Пришлось организовать целое расследование, но никто ничего не знал. Строители, которые стали очевидцами этого события, сообщили нам, что в это утро архитектор был необычайно грустным и неразговорчивым. Несмотря на ливень, он как всегда взошёл на башню, чтобы проверить ход выполнения внутренних работ и отдать необходимые распоряжения. Их было немного, ведь строительство уже подходило к концу. Закончив дела, Саройя подошёл к одному из окон и стал пристально смотреть в сторону гор, дождь в тот момент как раз припустил с новой силой, что он мог разглядеть за стеной дождя, никому не было ясно. Скорее всего, он просто скучал без своих археологических исследований, которые были прерваны с появлением враждебного военного отряда, поэтому и смотрел с грустью в сторону каменоломен.
   А потом, вдруг, словно безумный, Саройя кинулся вниз по лестнице, подобрав полы своей чёрной будничной мантии. Больше его не видели. Один строитель, молодой деревенский парень с волосами цвета зрелой пшеницы, торчащими пучками в разные стороны, из любопытства подошёл к окну и будто бы увидел необычный отблеск, словно белый силуэт человека за струями дождя, там, внизу у самых предгорий. Конечно же, стражники у ворот и не думали останавливать архитектора, они только посмеялись ему вслед, таким смешным им показалось выражение его лица.
   Старшина Катан, узнав причину веселья стражи, обеспокоился как бы с архитектором чего не случилось, и, прихватив нескольких пограничников отправился за ним следом. Но из-за сильного ливня они скоро потеряли следы Саройи и вернулись ни с чем.
   - Чертовщина какая-то,- прокомментировал собранные факты Сусан. С ним нельзя было не согласиться.
   Пришлось организовывать полномасштабные поиски, к которым присоединились и наёмники Мани, которые, какими бы они не были недисциплинированными, каждый день наведывались в крепость в ожидании распоряжений. Я ожидал стычки со Стрелком, но он был необычно сдержан и невозмутим. На меня он старался даже не смотреть, и я понял почему, когда, случайно обернувшись в воротах, увидел его глаза, в них была лютая ненависть и затаённое торжество. В тот момент я почувствовал себя, как в том стихотворении говорится: "У меня заныли кости, значит жди дурного гостя".
   До вечера наши кони месили грязь, но без всякого результата. Мы обшарили все окрестности, заглянули даже в лабиринт каменоломен, но никаких следов Саройи или вражеского военного отряда не нашли. Конечно, коменданту не обязательно было самому принимать участие во всём этом, я просто хотел избежать нового разговора с моими гостями. Однако, уклониться от объяснения с Оливией мне не удалось.
   Она ждала меня в своём голубом платье, поверх которого был накинуто расшитое бледно-серыми узорами покрывало. Девушка стояла у окон, слушая, как в стёкла бьются капли снова припустившего дождя. Эти стёкла были здесь такой же редкостью, как белые Мерседесы на наших просёлочных дорогах. Ближайший дом со стеклянными окнами был километрах в ста, хотя может, я немного преувеличиваю.
   Когда я вошёл, девушка обернулась ко мне и вспыхнула румянцем.
   - Я слышала о несчастии,- опустив глаза, сказала она.
   - Жаль, что всё так складывается,- ответил я, снял мокрый плащ и опустился на стул, предлагая моей гостье последовать моему примеру.
   Оливия села у окна, и внезапно пробившийся из-за туч луч солнца осветил пушистые светлые волосы девушки. Мы надолго замолчали. Я не хотел серьёзных разговоров, только не сейчас. Но другого времени для объяснения у нас может и не быть.
   - Вы читаете "Рассказы странника"?- наконец осмелилась задать вопрос моя гостья. Я улыбнулся, про себя: "милая девочка, разве до книг мне было всё это время".
   - Несколько раз начинал,- вслух признался я,- они мне кажутся слишком сказочными.
   - Отчего же?- возразила она совсем уж безучастно.
   - Ну, взять хотя бы начало: за тремя горами, за тремя равнинами, стоит хрустальный дворец,- на память процитировал я,- уже это звучит как чистая выдумка.
   - А, вы тот рассказ начали,- оживилась любительница книг,- мне он тоже кажется неправдоподобным. А вот насчёт гор, здесь правда. Первая гора - Обсидиановые горы, вторая...
   - Это всё очень интересно,- прервал я девушку,- я обязательно прочту, хотя и не верю ни в какие хрустальные дворцы, просто у меня не было подходящего момента.
   Оливия посмотрела на меня недоверчиво. "Обычная история, я хочу поделиться с друзьями, предлагаю им любимые книги, а они не хотят их читать",- прочёл я в её грустном взгляде.
   - Нет, ты не так всё понимаешь. Я люблю читать хорошие интересные книги с удовольствием,- поспешил я объяснить,- когда не надо никуда торопиться, можно не о чём не беспокоиться, лечь на кровать, или там, забраться на чердак, и спокойно читать.
   - Простите, я поняла,- закивала девушка, вновь опустив свои тоскующие глаза, и внезапно выпалила,- У вас действительно есть жена?
   Что я мог сказать ей? Соврать? Почти невозможно. Обрадовать её? Тоже нет. Из затруднительного положения меня неожиданно выручил Сусан, с грохотом возникший в дверях:
   - Там человек из Трёх Гор прибыл, господин. Господином он называл меня только перед посторонними.
   - Ты видишь, я разговариваю,- остановил я его, а потом переспросил,- один?
   - Один,- подтвердил Сусанн, сразу уловивший мою мысль,- с ним всё в порядке. Извините, господин комендант.
   Дверь захлопнулась и вновь повисла напряжённая тишина.
   - О чём это мы, а да,- опомнился я. - Оливия, я всегда относился к тебе, как к младшей сестре, как к хорошему другу, разве хоть раз я дал тебе повод думать иначе?
   - Нет,- вырвалось у неё почти шёпотом.
   - Ты ещё так юна, я уверен, что повстречается тебе по-настоящему хороший парень, вы полюбите друг друга и будете счастливы,- ненавижу говорить такие банальности, но что я ещё мог сказать, ведь отчасти это правда. Хотя далеко не всем попадаются хорошие парни.
   Оливия подавленно молчала, отвернувшись к окну. Снова вырвавшийся из-за облаков луч солнца влажно блеснул на глазах девушки.
   - Ну вот,- протянул я,- этого ещё не хватало. Мне захотелось её утешить, я даже поднялся со стула и сделал первый шаг, наблюдая, как набухают глаза девушки, наполняясь горькими слезами.
   Пробормотав извинения, Оливия выскочила за дверь. Мне осталось только развести руками:
   - Детский сад, какой то,- чувствовал я себя при этом последним гадом.
  

Глава 28

  
   Итак, накануне вечером прибыл гонец из Трёх Гор, соседней крепости имперской пограничной линии. Он привёз весть от тамошнего коменданта, что к нам едет казначей с годовым жалованием гарнизона. От нас требовалась охрана на половину дороги, как было здесь заведено.
   Мы выехали на рассвете, десять всадников гарнизона, Сусан и я. С нами в обратный путь тронулись Гавард Карий с дочерью, в сопровождении своего внушительного эскорта. По дороге нас были должны догнать двадцать всадников Стрелка. Многочисленная получалась компания. Сусана я посадил на подводу, которую мы взяли с собой для перевозки казны. А ещё я положил в подводу турель, обёрнутую парусиной. Я испытывал смутное беспокойство, кусочки мозаики последних событий складывались в моей голове в какой-то тревожный знак. Но вот в какой?
   И ещё меня беспокоило поведение Носящей Ночь, которую я случайно заметил со стены ранним утром, когда делал последний обход дозорных. Она вынырнула из степи со стороны лагеря Мани и понеслась к крепости на всём скаку. Черный конь легко раздвигал грудью высокую степную траву, его длинная грива развивалась по ветру, как и волосы всадницы в чёрных доспехах, чтобы узнать которую, мне не надо было видеть её лица. Вдруг она придержала коня и перешла на шаг, а затем совсем остановилась, в задумчивости опустив голову. Постояв так несколько долгих минут, всадница как бы нехотя развернула коня и медленно поскакала обратно. Потом снова остановилась и, обернувшись в седле, бросила на башни Перевала долгий прощальный взгляд. Мне сердце защемило, неужели она уезжает, и я больше её не увижу? А немного спустя, насытившись навалившейся на меня грустью, я вдруг подумал, что поведение девушки могло иметь и другое объяснение. Тогда я и положил в подводу к Сусану турель, обёрнутую парусиной.
   Мы выступили весело. Тучи на небе разошлись, выглянуло тёплое осеннее солнце, которое уже к полудню высушило степь, после чего остался только душный запах разогретой земли и увядающих трав. Когда Перевал остался далеко позади, а склоны Обсидиановых гор отодвинулись далеко на восток, нам стали попадаться озёра, с которых тучами поднимались в воздух утки и другие птицы, готовящиеся к перелёту. Дружинники и пограничники, а также воины Стрелка, которые догнали нас ближе к полудню, принялись соревноваться в меткости и настреляли целый ворох уток, которыми мы вдоволь наелись вечером, остановившись у маленькой деревушки для привала.
   По дороге я несколько раз пересаживался в экипаж Кария и поболтал со своими гостями. Гавард был радушен и весел, показывая, что мы остаёмся хорошими друзьями. Оливия была печальна и молчалива, хотя старалась изо всех сил этого не показать. Наоборот, она давала понять, что с ней всё будет хорошо. И это было совсем неплохо. Глядя на отца с дочерью, дружно обнявшихся на сиденье экипажа, раскачивающихся в такт движению по неровной дороге, я начал успокаиваться. Будто и не было никаких тревог.
   Но вечером меня вернул к действительности сигнал экстренной связи. Отойдя подальше от костров нашего лагеря, я ответил на вызов.
   - Ты что, уже уснул?- недовольным голосом начал кэп вместо приветствия.
   - Добрый вечер, капитан,- беззаботно ответил я.
   - Не такой уж и добрый. Судя по тому, что я сейчас тебе сообщу. К Перевалу движется армия кочевников, их около сотни тысяч, похоже войной на нас идут все Великие Равнины. Упрямые дикари пригласили даже подкрепления из-за гор.
   - Как вы их различаете,- буркнул я.
   - Я перешлю тебе их фото,- со злым сарказмом ответил капитан.
   - Над равнинами долгое время была облачность, так что мы прозевали всё самое интересное, у тебя в лучшем случае есть дней восемь-десять, чтобы наладить оборону,- вновь ровным бесстрастным голосом продолжил капитан.
   - Десять дней?- протянул я, рассчитывая в уме, что я успею вернуться в крепость с деньгами, которых так ждали мои пограничники.
   - Я высылаю тебе на подмогу Ф145,- закончил Штрэх.
   - А вот за это спасибо,- сказал я уже в пустоту. Кэп вышел из связи.
   Я вернулся к кострам и грустно опустился на землю рядом с Сусаном. Каких же масштабов должно быть вторжение, что Штрэх отказался от охраны дворца, и высылал мне боевого робота? Сотня тысяч кочевников, это наверняка десятки племён, да ещё эти загадочные гости из-за гор, чем они так отличаются от прочих дикарей, что кэп смог определить их присутствие по снимку из космоса?
   Очень скоро я получил ответ на этот вопрос. Аппарат экстренной связи сообщил мне беззвучной вибрацией, что поступило новое сообщение. Я снова отошёл подальше в ночную степь и включил прибор. Появились изображения какой-то горной речки с перебирающейся через неё вереницей людей. Впрочем, это были не только люди, при увеличенном изображении у меня дух захватило:
   - Мамонты!- действительно стало хорошо видно этих лохматых тёмно-рыжих гигантов, на спинах которых угадывались корзины из прутьев и шкур, в них сидели дикари, целыми семьями. Если мы не остановим это вторжение, то империю ждут тяжёлые времена, понял я.
   В таком тревожном настроении прошёл весь второй день нашей поездки. Местность стала меняться, сплошная степь всё чаще стала прерываться перелесками и рощицами. Наконец, уже ближе к вечеру наш отряд добрался до места встречи, где нас ждала казначейская подвода и отряд стражи из Трёх Гор, крепостцы незначительной, больше похожей на тюрьму. Дело в том, что в основном гарнизон занимался надзором за каторжниками, которые обслуживали три медные шахты в горах. Отсюда и название - Три Горы.
   Здесь мы провели вторую ночь, а наутро стали собираться в обратный путь. Казначейская карета оказалась разбитой в хлам, не вынесла местного бездорожья, так что прав оказался старшина Катан, настоявший на том, чтобы мы прихватили с собой свою телегу. Пограничники перенесли тяжёлый обшитый потемневшими металлическими полосами сундук в подводу к Сусану. Туда же пересел краснощёкий толстый казначей. Я отпустил стражу Трёх Гор. Настала пора прощаться.
   Гавард с дочерью ждали меня возле своей повозки. Мы обнялись с пожилым священником, затем я поцеловал в щёку, робко склонившую голову девушку. Когда были сказаны все положенные прощальные пожелания, я за руку увлёк священника в сторону.
   - Обещайте мне одно,- попросил я его. Он кивнул и поднял на меня внимательные глаза.
   - Если услышите, что Перевал пал, берите Оливию и бегите в Тасканар. Это ваш единственный шанс пережить вторжение.
   - Вторжение? - переспросил он, сразу побелевшими губами.
   - Да, орда с Великих Равнин идёт,- подтвердил я,- Волноваться нечего, Посланники не дадут им пройти, но на всякий случай имейте в виду. Это войско небывалое. И Крэку обязательно расскажите.
   - Я всё сделаю, спасибо,- поклонился Гавард. - Поэтому они тебя сюда прислали?
   Я молча кивнул в ответ. Отец Оливии немного постоял, словно собираясь ещё что-то сказать, вздохнул и пошёл к ожидающей его в волнении дочери. Беленькая девочка в голубом платье, она смотрела на нас полными надежды глазами и теребила в руках сорванный полевой цветок.
  
   Обратную дорогу нам затруднил новый короткий ливень, превративший дороги в непролазную грязь. Подвода с казной то и дело начала застревать, и моим пограничникам приходилось спешиваться, чтобы помочь четырём стражникам, сопровождавшим казначея, вытаскивать телегу из колдобин.
   Мани в этих делах участия не принимали, считали ниже своего достоинства. Они гоняли на своих лошадях по округе, то отставая, то уносясь вперёд.
   Это случилось около полудня, когда солнце немного подсушило дорогу, так что мы перестали останавливаться возле каждой лужи. Воины Стрелка, как обычно ускакали далеко вперёд и что-то долго не показывались. Я устал от поездки верхом и перебрался в телегу к Сусану. Пограничники затянули песню. Мы обогнули очередной перелесок и взобрались на небольшой заросший полынью пригорок. И тут песня смолкла. Воины Стрелка ждали нас внизу собравшись тесной кучей, они были раскрашены в красное. Вперёд выехал Стрелок:
   - Мы хотим наши деньги,- сказал он, приподнявшись на стременах и оглядываясь на своих сторонников.
   - Прав был комендант,- пробормотал я себе под нос.- Всё получите в крепости,- это уже громко, чтобы все слышали. Пограничники стали доставать оружие.
   - Ты не понял,- усмехнулся Стрелок,- никто из вас крепости не увидит. Он поднял руку и из леса за нашими спинами выехали верхом на пятнистых конях ещё три десятка воинов, раскрашенных в чёрное. Лица их были жёстки, рты крепко сжаты, в глазах читалась готовность убивать. Воины Великих Равнин. Я заметил, как озноб пробил толстяка казначея.
   - Я сделаю из твоей головы буру и повешу перед входом в свою палатку, чтобы все входящие могли плевать в твоё белое лицо,- заорал зло Стрелок. Лица пограничников посерели, они озирались по сторонам, ища выход. Только Сусан смотрел на меня с надеждой, протягивая мне свёрток из парусины. Я кивнул ему, указав глазами на Стрелка.
   - Так это вы подстроили все эти исчезновения?- поинтересовался я, краем глаза наблюдая, как окрашенные в чёрное головорезы берут нас в полукруг.
   - Наконец то догадался,- скривился Стрелок.
   - А девушки?
   - Они станут жёнами наших новых друзей,- воин повел рукой, показывая этих друзей, приготовившихся вонзить свои копья в наши спины.
   - Одного не пойму,- моя ладонь уже была под парусиной,- как вы ухитрились выманить из крепости Саройю?
   - Его страсть к древним диковинкам сыграла мне на руку,- самодовольно ответил предатель. - Мы показали ему статую, которую он так долго искал, я сам был этой статуей.
   - Ты так доволен собой, Стрелок,- крикнул я ему, нащупав выключатель, раздался еле слышный щелчок и я ощутил приятное гудение в руках,- а ведь ты всего лишь предатель и трус.
   - Что-о-о-о?! - взревел воин.- Убить их всех!
   Сразу всё пришло в движение, чёрные тени диких всадников, бритые головы со вздутыми от натужного крика венами, блики солнца на клинках, сбившиеся в кучу пограничники, толстяк казначей ныряющий под телегу.
   - Комендант мой!- визжал Стрелок, озираясь по сторонам. Сусан натянул тетиву, чтобы выбить его из седла. Я развернулся назад, стоя во весь рост на подводе с турелью наперевес, которая весила не меньше чем шестиствольный пулемёт. Белый гудящий луч описал петлю по группе визжащих людей, окрашенных в чёрное, превращая их в груду дымящихся обрубков. Перелесок за ними вспыхнул как бенгальский огонь, срезанные деревья стали медленно оседать. Луч прошёлся по белым облакам, и снова упёрся в землю,- лошади дёрнули, и я вывалился из телеги, успев снять палец со спускового механизма. Когда я обернулся, то увидел Стрелка, который оседал в подводе за моей спиной, на его лице застыли удивление и злоба, а в затылке дрожала стрела с чёрным оперением. Яростный натиск Мани сменился паническим бегством, они развернули коней и рассыпались веером, уходя от ужасающей силы "Огненной стрелы". Горстка уцелевших пограничников пребывала в оцепенении, никто не мог поверить в то, что произошло. Они смотрели на меня с откровенным испугом.
   Внутри у меня всё тряслось. Противно пахло палёной землёй и обуглившимся мясом. Я со злостью швырнул проклятую турель себе под ноги. Всё, хватит, отвоевались. Я был в настоящем шоке от того, что сделал с людьми своими собственными руками.
   Не сразу я понял, что не вижу моего ординарца. Сусан лежал на земле около подводы, из его груди торчали две стрелы, череп был раскроен ударом сабли. Он пал, прикрывая мне спину. Пограничники зализывали раны и ловили коней, в короткой схватке мы потеряли пятерых, не считая двух охранников казначея. Я закрыл голубые глаза Сусана и поднялся с колен. Передо мной стояла Носящая Ночь, во взгляде её было что-то странное, но мне не до этого сейчас было.
   Толстый казначей, вылезший из-под телеги, что-то тараторил мне в самое ухо, но я его не понимал. О какой благодарности он говорил? Я сел на траву возле колеса и закрыл глаза, перед моим мысленным взором возник образ деда. Вот он стоит на садовой дорожке в своей праздничной жёлтой рубахе и молча улыбается мне. На ногах старые брюки, и разношенные туфли без шнурков. Сколько я себя помнил, он всегда ходил в такой одежде. Мне надо вернуться к нему, тогда я забуду случившееся, как страшный сон.
   Кто-то дотронулся до моего плеча, я открыл глаза, это была Носящая Ночь, она держала моего коня за уздечку. Я схватил её за руку.
   - Надо возвращаться,- сказала она, отвечая мне тёплым пожатием,- Великий герой древности восстал, он ведёт племена равнин к Перевалу.
   Я послушно забрался в седло, не глядя на молчавших пограничников. Тронул поводья и поскакал рысью по рыжей глинистой дороге, ничего не говоря и не оборачиваясь назад.
  

Глава 29

   Всю дорогу Носящая Ночь держалась рядом, хотя мы едва ли перекинулись с ней двумя словами. Она, против обыкновения, даже не вырывалась вперёд, держась всё время сбоку и чуть позади моего коня, так что я невольно любовался ею, когда поворачивал голову. Её присутствие успокаивало меня лучше всяких лекарств.
   - Что это за древний герой?- обратился я к девушке, наконец, прогнав остатки своего оцепенения.
   - Воин Севера, - объяснила она, поравнявшись со мной,- мы называем его Быстрым, а вы зовёте его Жнецом.
   - Разве ты веришь в эти сказки?- удивился я, вспомнив, что в книге, которую мы обсуждали совсем недавно с Оливией, где говорилось про хрустальный дворец на далёком севере, было сказано и о Жнеце. О том самом бабае, которым местные мамаши пугали непослушных детей.
   Она посмотрела на меня с огорчением, что я, мол, сомневаюсь в таких очевидных вещах. Я только пожал плечами в ответ. Всё-таки, не надо требовать от девушки, провёдшей всю жизнь в племени диких охотников, наличия аналитического склада ума.
   - Отец... вернее, Чёрный Котёл, сказал мне,- выдала всадница самый свой веский аргумент.
   - Когда он узнал о вторжении?- уточнил я, хотя не всё ли мне было равно.
   - Несколько дней назад, когда прибыли вестники Окрашенных в Чёрное.
   - Выходит, он предал союз с империей,- заключил я, медленно соображая, как должен был поступить вождь маленького клана, зажатого между двумя могущественными силами. - Разве он не боится Двуликого или Огненной стрелы?
   - Огненная стрела страшна,- подтвердила Ночь, и я невольно опустил голову,- но Быстрый страшнее.
   Я только вздохнул, вроде серьёзный взрослый человек, а иногда такую чушь сморозит. Меня нисколько не взволновало это известие о неизвестном герое, у нас была технология будущего. Самый выдающийся воин никогда не сравнится с боевым роботом, вооружённым настоящими бластерами. Без вариантов.
   Девушка уловила моё отношение и отвернулась. Я думал, она сердится, но рассмотрел, что она старалась скрыть улыбку. Ничего не поделаешь, когда человек так уверен в своей правоте, его не переубедить.
   - Значит, ты хотела предупредить, когда приезжала утром к Перевалу?
   Носящая Ночь кивнула.
   - Правильно сделала, что передумала. Ты бы предала свой народ.
   - Больше это не мой народ,- спокойно ответила девушка.
   - С каких это пор?
   - С тех пор, как я застрелила Стрелка.
   Мы долго молчали. Я вспоминал поведение девушки, в то утро когда я наблюдал за ней со стены. Как она разрывалась между двумя противоречивыми желаниями, заставляя коня скакать то в одном направлении, то в другом. С одной стороны верность воспитавшему её клану, а с другой...
   - Почему ты это сделала?
   Носящая Ночь посмотрела на меня долгим взглядом. Я замер, понимая. А потом остановил коня и спрыгнул на землю. Вороной унёс мою спутницу вперёд, она тоже остановилась и уже разворачивала его, когда я подошёл и крепко поцеловал её руку. Пограничники деликатно поскакали дальше, разумно рассудив, что нам может помешать их общество.
   А я стоял и держал её руку двумя своими руками, испытывая необычайное чувство, словно не было никакого вторжения, и я не устраивал никакой резни, и теперь всё будет хорошо. Я смотрел на загорелое лицо Носящей Ночь и не мог оторваться, обычная жёсткость и решительность исчезли, её лучистые глаза смотрели на меня из-под длинных изогнутых ресниц с нежностью и лёгким смущением, только где-то далеко в них притаилась печаль. Щёки девушки покрыл румянец, который медленно переполз на самую шею. Она сделала осторожное движение свободной рукой, чтобы ослабить застёжки своего чёрного нагрудника, которые мешали ей дышать.
   - Я твой,- словно клятву высказал я, то, что было на сердце.
   - Я твоя,- ответила Носящая Ночь, глядя мне в глаза. Даже вороной замер, боясь переступить с ноги на ногу.
  
   Так что на Перевал мы вернулись супругами. Всё вокруг мне виделось в розовом свете, даже смерть Сусана не могла омрачить моего настроения. Вторжение, выбор Чёрного Котла, таинственный Воин Севера, всё это потеряло для меня всякое значение. В крепости царила суета, обитатели поселка перебирались с пожитками под защиту стен. Боялись, что воины Мани, которые открыто выступили на тропу войны, подожгут деревню. Улицы крепости запрудил скот, домашняя птица, собаки и дети, прямо Ноев ковчег какой-то. Я предоставил старшине Катану разбираться со всем этим кавардаком, тем более, что у него самого была семья в посёлке.
   И всё-таки, меня ждала одна встреча, которая ненадолго задержала меня буквально на пороге комендантского дома. Это был боевой робот Ф145, или Двуликий, как прозвали его местные жители.
   - Младший член экипажа, Макс Серьга?- оглушил он меня басом вместо приветствия, распахнув дверь навстречу нам с Ночью. Я кивнул. Робот был человекоподобен, двухметрового роста, весь блестел зеркально отполированным металлом и походил на древнегреческого воина. Такой же атлет, закованный в сталь. Только на его шлеме не было гребня, и прорези для электронных глаз находились с двух сторон, так что робот мог видеть сразу на триста шестьдесят градусов. Поэтому его и прозвали пограничники Двуликим. Он был весь гладкий, даже утолщение на спине в виде ранца не имело острых углов. И ещё, он был каким-то влажным на вид, словно его только что протёрли сырой тряпкой, и на нём осталась тонкая плёнка воды.
   - Где турель?
   - Турель в телеге,- спокойно ответил я, слегка заведённый его резкостью, - но, может, ты представишься сначала.
   - Это лишнее, ты и так знаешь, кто я,- ответил механический голос, и Ф145, прошествовал мимо нас к появившейся сзади телеге, необычайно легко ступая для такой высокой механической конструкции. Казначей со своими стражами так и прыснули в разные стороны, когда металлический атлет, подошёл к подводе и стал в ней рыться.
   - Эй, Ф145, а ты не чересчур самостоятельный? Разве ты не должен подчиняться человеку? - крикнул я ему, пока робот вертел в руках турель.
   - Я подчиняюсь капитану.
   - Второй раз вижу настоящего робота, и этот опять с характером,- пробормотал я себе под нос.
   - Откуда ты знаешь язык посланников?- спросила Ночь.
   - Ведь я работаю на них,- ответил я, понимая, как много ещё мне предстоит ей рассказать.
   Мы вошли в осиротевший после смерти Сусана дом, а Ф145, вооружившись турелью, зашагал мимо стайки любопытных ребятишек к Высокой башне. В любой другой день я бы присоединился к любопытным зрителям, которые не отрывали глаз от влажно поблёскивающей фигуры, в руках которой двадцатикилограммовая турель казалась невесомой. Но не сейчас, когда я держал за руку самую замечательную девушку на свете.
   Во всяком случае, теперь я мог вздохнуть с облегчением, избавившись от Огненной стрелы.
  
  
   Он пришёл на Перевал на рассвете, с первыми лучами поднимающегося из-за гор солнца. Одинокий путник, вынырнувший из степного разнотравья. Те из дозорных, которые не дремали на посту в этот момент, не придали появлению этого пешехода никакого значения.
   Мало ли людей бродит по степи пешком. Тут бывали и беглые рабы, ищущие спасения от своих хозяев-кочевников, пастухи, бродившие в поисках пропавшего животного, а ещё отшельники, жившие в горах, иногда спускались вниз в поисках целебных трав. Кому было дело до одинокого путника, когда на горизонте должна была появиться стотысячная армия. Одно было ясно - это был чужак, иначе бы он знал, что северные ворота крепости уже много лет не открывались, потому что были заложены изнутри каменными блоками. Но утренний гость, завернувшийся в старый плащ, этого не знал и направился к заколоченным воротам. Только ветхий деревянный мостик, который давно следовало разобрать на дрова, жалобно заскрипел под широкими уверенными шагами.
   А потом крепость потряс сокрушительный удар. Так что проснулся не только стражник, нёсший дозор на северной надвратной башне. Залаяли собаки, пограничники повыскакивали из домов в нижнем белье, заплакали на своих ложах испуганные дети.
   Второй удар, сопровождаемый протяжным треском и гулким звуком падения. Ещё не понимая, что происходит, стражник высунулся из бойницы и взглянул вниз. Там, на небольшой ровной площадке перед воротами лежали две половинки вырванных из стены вместе с петлями крепостных ворот. Только тогда пограничник сообразил, что это как раз тот случай, когда надо поднимать тревогу.
  
   Меня выдернул из сладкого сна тревожный звук гонга. Я выскочил на улицу в одних штанах. В дверях меня догнала Носящая Ночь, она то успела одеться и даже косу заплести. Девушка протянула мне перевязь с Зубастым, и я кинулся узнавать причину всеобщей сумятицы, бросив быстрый взгляд на Высокую башню. Всё-таки приятно было чувствовать, что пока боевой робот в крепости, с нами ничего не может случиться.
   Так думал я, а вот собаки почуяли беду, потому что вдруг дружно смолкли, а потом разом протяжно завыли.
   При подходе к плацу, меня чуть не сбила с ног удирающая группа пограничников в белых рубахах. Они бежали, побросав оружие, так, будто сзади них вот-вот должен был раздаться взрыв водородной бомбы. Всё-таки один из них притормозил около меня, чтобы крикнуть, оглядываясь назад широко открытыми от страха глазами:
   - Спасайтесь, Жнец за нами пришёл!- и бросился дальше за своими товарищами, увернувшись от моей попытки остановить и привести в чувство.
   - Остановитесь, вы что, все с ума посходили?- крикнул я вслед уже скрывшимся за углом беглецам.
   На плацу было пусто, лишь рыжий заблудившийся щенок с болтающимися кончиками ушей завилял куцым хвостом при моём появлении. Как и я, он не понимал, что вокруг происходит. Все будто попрятались. Несколько шагов по квадратным плитам плаца, я озираюсь во все стороны, в полумраке дверного проёма одной из казарм мне бешено машет белая фигура, словно беззвучно кричит: "прячься!"
   Повсюду звуки паники: женские крики, детский плач, мычание скота, ржание лошадей, удары бича, топот многочисленных ног, а на плацу не души.
   И тут на площадь передо мной вышел чужак. Жнец. Он был среднего роста, но чрезвычайно могуч, его мощную грудную клетку не могло скрыть даже бесформенное пончо из грязно серой шерсти. На ногах простые замшевые обвислые на коленях штаны, заправленные в истрёпанные мокасины. Длинные давно нечесаные пепельно-серые волосы. Загорелое лицо, покрытое двухнедельной щетиной, морщины вокруг глаз, крепко сжатые тонкие губы, орлиный нос. В левой руке короткий изогнутый клинок, правая рука в стальной рыцарской перчатке, больше никакого оружия. Что же было такое нечеловечески страшное в образе этого воина, отчего я сразу признал в нём того, чьим именем мамаши пугали детей? Почему его окружала невероятная, почти физически ощутимая аура смерти? Словно это была сама старуха с косой. Я бы не хотел с ним схватиться на мечах. Даже если бы со мной были все мои пограничники.
   Когда Жнец взглянул на меня, в его серых глазах был арктический холод. А выражение лица было такое, будто он смотрит на червя, которого достал из банки и собирается насадить на крючок, та же смесь безразличия и отвращения. Разомкнув свои сжатые губы, он громко рявкнул, коверкая слова:
   - Мне нужен Двуликий.
   - Меня здесь так называют,- раздалось бас за спиной Носящей Ночь, молчаливо следовавшей за мною по пятам. На плац легко выбежал Ф145, блестя своими влажными доспехами.
   Они шагнули навстречу друг другу, робот попытался что-то сказать нашему незваному гостю, но тот не дал ему. В два странно длинных шага он подскочил к Ф145 и махнул клинком, собираясь отделить металлическую голову от тела. Если бы на месте его противника был я, то моя голова катилась бы теперь по квадратным серым плитам. Но у боевого робота была нечеловеческая реакция. Он увернулся и пробасил на всю крепость, ещё не принимая пока никаких агрессивных действий:
   - Оружие на землю, или я...- чудовищный удар в грудь железной перчаткой отбросил двухметровую машину на добрый десяток метров. Перевернувшись в воздухе, Ф145 впечатался спиной в стену казармы, только трещины во все стороны разошлись.
   Я аж рот открыл от неожиданности. Нереальная сила была у этого парня, но то, что началось дальше, заставило меня засомневаться в том, что Воин Севера вообще был человеком.
   Мелькнул силуэт Жнеца, с невероятной скоростью метнувшийся вслед за роботом. Мне почудилось нечто лишнее в нём, чего у человека быть не должно, и вовсе не необычно низкий наклон туловища. Не сразу я осознал, что заметил вылезший из под развивающегося пончо хвост, коленчатый подрагивающий хвост, словно состоящий из отдельных сегментов. Впрочем, Жнец перемещался так стремительно, что глаз не в силах был за ним уследить и рассмотреть все детали.
   Раздался оглушительный хлопок, так что заложило уши, это Ф145 попробовал оглушить противника узконаправленной звуковой волной. Но Жнец, похоже, её даже не заметил. Он вихрем налетел на поднимающегося робота и вогнал свой клинок по самую рукоятку ему под лопатку, туда, где у человека находится сердце. Но нашему защитнику это не принесло никакого вреда, только меч увяз в броне из сверхпрочной стали. Ф145 ответил веером выстрелов из встроенных в его руки лучемётов. Невероятно, но факт, Воин Севера уклонился, он просто исчез из линии огня и появился с другой стороны от робота. Так невероятно быстро для глаз он двигался. Коротким движением, Жнец скинул пончо и накинул его на своего неуклюжего противника, а затем проявился в середине плаца, уже сняв со спины то, что я раньше принял за хвост. Это оказалось новое оружие, полоса, составленная из сегментов, которую Жнец стал раскручивать до скорости вертолётного пропеллера. Звука её я не слышал из-за лёгкой контузии, но потому как свело мои зубы, я понял, что эта штука создавала ощутимую вибрацию в воздухе. Без верхней одежды Жнец был похож на культуриста, пока не повернулся спиной. От затылка до поясницы всё его тело сзади покрывала чешуя, отливающая металлическим блеском. Кем же был наш враг?
   Всё это я рассмотрел за те долгие две секунды, которые понадобились нашему металлическому атлету, чтобы выпутаться из наброшенного на него пончо. Робот вновь открыл огонь по противнику, две очереди прошили пространство плаца, отчего весело вспыхнула казарма напротив. Жнец словно двигался короткими рывками, его фигура то появлялась, то исчезала в самых непредсказуемых местах зоны обстрела, всё время сокращая расстояние до робота. Вот он уже рядом и его вертолётный пропеллер, словно нож кусок масла, перерезал обе руки Ф145. Дальше события пошли уже выше уровня моего восприятия. Почему-то вместо обычных ног, у робота появились длинные щупальца, которые забросили его на крышу ближайшей казармы, два таких же щупальца торчали у него вместо рук из открывшейся спины. Жнец легко последовал за противником, просто взбежав по вертикальной стене двухэтажной казармы, но Ф145 там уже не было. В несколько прыжков, он достиг Высокой башни и оттуда полоснул белым лучом турели, не щадя ничего вокруг.
   Когда стих грохот рухнувшего участка южной стены, над Перевалом повисла тишина. Только слышно было, как жалобно скулит насмерть перепуганный пушистый рыжий щенок, ставший свидетелем этого невероятного поединка.
   - Что же это за существо?- сказал я вслух, глядя сквозь поднимающийся от горящих зданий дым на обезображенную Высокую башню.
   - Мы называем его Быстрый, - отозвалась Носящая Ночь.
   С плаца было видно, как на недостроенной вершине башни возникла мощная фигура Жнеца, в руках он держал овальный предмет, похожий на шлем древнегреческого воина, только без гребня. Тяжёлой рукой Носящая Ночь пригнула меня к земле.
  

Глава 30

   Жнец покинул Перевал. Пребывая в некотором ступоре от увиденного, я автоматически пытался оценить урон, причинённый крепости. Жарко пылали несколько казарм, попрятавшиеся по углам пограничники и не думали их тушить, верхний этаж Высокой башни был словно надрезан гигантским ножом, но самым худшим было отсутствие надвратной башни вместе с участком южной стены. Вернее от башни остался косой обрубок, а её вершина съехала вниз, опрокинула срезанную стену и засыпала каменными блоками ров. Теперь крепость была открыта врагу.
   - Это не человек,- в который раз обратился я к Ночи, глядя на горящую степь.
   - Нет,- терпеливо ответила она снова.
   - Тогда кто же? Только, пожалуйста, не говори, что это Быстрый, я уже в курсе.
   Она пожала плечами. Для неё и боевой робот был такой же ожившей легендой, как и неизвестно откуда взявшийся Жнец. Хотя откуда взялся этот древний герой или Воин Севера, у меня уже появились кое какие соображения. Просто надо ещё раз перечитать "Рассказы странника", подаренные мне Оливией. А вот кем могло быть существо в лёгкую заставившее спасаться бегством боевого робота? "Она никто иной, как терминатор терминаторов",- вспомнил я фразу из известного фильма. Точно. Киборг более высокого поколения, сделанный под человека. Не случайно у него вся спина железная, какому нормальному человеку придёт в голову нашивать на живую плоть металлические пластины. Скорее всего, это экзоскелет, или ещё что-то в этом роде.
   На плац стали подтягиваться подавленные пограничники, одетые в нижнее бельё. Первым появился старшина Катан, я оставил его организовывать тушение пожаров, а сам, вместе со своей неизменной спутницей зашагал на Высокую башню, посмотреть на останки Ф145.
   Его обезглавленный корпус был прибит над входом в башню двумя строительными скобами. Влажно поблёскивающая грудь была рассечена в нескольких местах, вместо конечностей свисали лишь обрубки. Это всё что осталось от блистательного металлического гиганта. Покойся с миром, друг. Но самое худшее было то, что турель, которую пытался применить Ф145 в последней отчаянной попытке спастись, оказалась тоже разбитой. Мягко говоря. Очевидно, Жнец приложил её о стену со всей своей немереной силы, и она разлетелась на множество маленьких и больших частей, которые засыпали всю верхнюю площадку башни. Отныне крепость была беззащитна перед врагом, да что там крепость, путь на Тасканар орде степных налётчиков, которые не щадили ни женщин ни детей, был открыт. Крупные капли пота выступили по всему моему телу. Как же ты допустил это, комендант?
   Ночь поняла моё состояние, и прижалась ко мне, успокаивая. Я вызвал Штрэха и сообщил ему о последних событиях во всех подробностях. Кэп разразился потоком незнакомых слов, которых не было в моём словарном запасе, я понял только последнюю фразу:
   - Если ты хоть немного неискренен, пеняй на себя. Мы вылетаем.
   Что он имел в виду под этим "неискренен"? Что я баловался с турелью и случайно угробил робота? А потом придумал глупую сказку о "древнем герое - киборге" в своё оправдание? Согласен, цивилизованный человек скорее примет такую версию, чем признает существование необъяснимых сил на этой дикой планете.
   - У тебя было видение? Ты разговаривал сам с собой,- сообщила Носящая Ночь, когда я закончил сеанс связи.
   - Я говорил с главным Посланником из Тасканара, скоро они все будут здесь,- прошлой ночью я многое рассказал ей о себе, так что она была в курсе многих фактов моей биографии, но вот объяснить ей некоторые технические термины, такие как связь, например, я был не в силах.
  
   Антиграв со всеми тремя оставшимися членами экипажа прибыл примерно через час. Он приземлился всё на том же многострадальном плацу, на который тут же собралось всё население крепости, чтобы поглядеть на гостей из Тасканара. Пограничники, строители, пастухи и огородники, старики, женщины и дети радостно приветствовали Посланников. У людей появилась надежда, что они смогут одолеть Жнеца и остановить вторжение орды, тем более что здесь был сам Чёрный Демон. А вот у меня были сомнения насчёт этой компании, и я лихорадочно пытался решить, как мне быть со всеми этими людьми, до жизни и смерти которых астронавтам не было никакого дела.
   Штрэх первым выбрался из открытой дверцы блестящего корпуса шлюпки. В контрасте с его идеально белой одеждой, лицо капитана казалось особенно красным. За ним, под одобрительный гул толпы выбрался голубокожий Хэнк, он щурил на солнце свои жёлтые глаза со зрачками-щёлочками и приветливо улыбался во все стороны, показывая ряд ровных белых клыков. Восторг людей был вполне естественен ведь, кто лучше может противостоять одному монстру, чем другой, ещё более страшный монстр. А вот появление биоробота Эритон в обтягивающем серо-оранжевом комбинезоне не вызвало такого энтузиазма. Хотя именно она была основной боевой единицей в этой группе, врач не производила впечатления бойца, да и понятия о женской красоте у пограничников были совсем другие. Эритон тут же заметила отсутствие у зрителей энтузиазма, и, скорчив презрительную гримасу, встала, скрестив руки на груди. Штрэх велел мне разогнать пёструю толпу возбуждённых обитателей крепости. Неужели ему и здесь мерещились заговоры и покушения?
   - Что это за женщина рядом с тобой, похожа на телохранителя,- спросила биоробот, когда я повёл гостей к башне, чтобы показать им останки Ф145.
   - Жена,- коротко ответил я, взяв Носящую Ночь под локоть. Девушка была верна себе и не снимала руки с рукояти сабли.
   Эритон только хмыкнула:
   - Ну у тебя и вкус.
   - Что она говорила,- спросила не понимавшая наш разговор девушка.
   - Завидует нашему счастью,- ответил я.
   - Просто бесится, что на неё никто не обращает внимания,- вставил сзади Хэнк, по-таскански. Эритон обернулась и смерила его испепеляющим взглядом. Всё-таки классная у неё была программа.
   Вид прибитого к каменной стене башни робота произвёл впечатление.
   - Где голова?- спросил меня Штрэх.
   - Жнец унёс её в качестве трофея,- пожал я плечами. Вдруг понимая как это глупо звучит, киборг, охотящийся за головами.
   - Отлично,- обрадовался Хэнк,- нам будет легко его найти.
   - И что же, у него не было никакого оружия, кроме этих железок?- поинтересовалась бортовой врач, проводя рукой по рукояти моего меча.
   - Держи себя в рамках,- сказал я Эритон, силой отстраняя её от себя.
   - Давайте вернёмся к делу,- прервал нашу перепалку Хэнк,- где турель?
   - Наверху,- ответил я зло, - я же сказал, что от неё осталась только куча мусора.
   - Посмотрим,- примирительно буркнул голубокожий неформал.
   Мы поднялись на смотровую площадку, где только накануне Ф145 разместил турель, готовясь к встрече с племенами Великих Равнин. Хэнк присел у груды "железа". Затем, видя всеобщие ожидающие взгляды, горько покачал головой:
   - Не починить, словно под прессом побывала.
   - Хорошо, подключи зонд, пусть определит место положение этого Жнеца, далеко он уйти не мог,- распорядился Штрэх, доставая из скрытой кобуры похожее на пистолет оружие и выразительно производя с ним какие то манипуляции.
   - Вам его не одолеть, со всеми вашими бластерами,- предупредил я.
   - Увидим,- спокойно отозвался кэп,- мы не можем упустить такую возможность.
   - Может, нам удастся просто вступить с ним в контакт,- вставила Эритон.
   - А если не удастся? Что же будет тогда с людьми, если вы не вернётесь? Вы об этом не думали?
   - Кто здесь комендант,- возразил Штрэх,- вот ты и думай.
   - У этого существа явно не местное происхождение,- постарался сгладить обстановку Хэнк,- боевого робота просто так нельзя победить голой силой, тут нужна более совершенная технология. Такая технология была только у Древних, которые предположительно создали все эти обитаемые миры. Может быть, на этой планете мы найдём их действующую технику. И кто знает, вдруг это поможет нам связаться со своими.
   При упоминании о Древних капитан поморщился:
   - Хватит разговоров, нам надо пойти и всё выяснить, твоя помощь нам пока больше не нужна.
   - Делайте что хотите,- махнул я рукой и пошёл вниз по гулким каменным ступеням. Сзади бесшумно двигалась Ночь.
   - Посланники отправятся за Жнецом,- объявил я громко собравшимся около башни притихшим жителям. В их глазах светилась надежда. Что я мог им ещё сказать. - Будем надеяться, что они вернуться... с победой.
   Довольные они разошлись по своим делам, а я думал, что прав был Штрэх когда говорил, что ответственность за жизни этих людей теперь лежала на мне.
  
   Над притихшей крепостью спустилась ночь, от команды астронавтов не было никаких вестей. Шагая взад и вперёд по скрипучим половицам комендантского кабинета, я уже не раз прикинул в уме, что если антиграв мог долететь до крепости за пару часов из Тасканара, то теперь он должен был быть где-то на северном полюсе. Кстати о северном полюсе. Насколько я помнил глобус, на планете северный полюс лежал на том же самом материке, что и Тасканский полуостров. От столицы империи его отделяло три горные цепи, то же самое говорилось в "Рассказах странника", о местоположении некоего хрустального дворца, откуда и выходил будто бы Жнец в свои непонятные походы. А что если автор не придумал всё это и где-то на севере есть хотя бы остатки базы Древних. Какие тайны там могут скрываться! Возможно, там есть ответ на вопрос, как мне вернуться домой на Землю. Только для этого нужно было, чтобы с командой Штрэха всё было благополучно, чтобы им удалась их безрассудная миссия... и чтобы они обо мне не забыли. А это могло быть не меньшей проблемой.
   - Ты ведь не покинешь меня,- прервала тишину Носящая Ночь, оставалось только удивляться, как тонко она почувствовала моё настроение.
   - Никогда,- пообещал я,- просто мне бы так хотелось, чтобы ты согласилась пойти со мной.
   - Куда ты, туда и я,- повторила она мои слова, сказанные в башне.
   Взявшись за руки, мы вышли на балкон комендантского дома, чтобы полюбоваться на небо, в котором по-праздничному ярко сверкали звёзды, да два лунных диска освещали землю странным голубым светом. В этом небе, таком чёрном на фоне силуэта башни, было что-то притягательное, словно что-то обещало нам удачу. И в то же время, оно было таким чужим, особенно если представить в какой бездне световых лет от нас находился мой дом. Внезапно, небо закрыла тень, чёрный силуэт антиграва бесшумно спланировал вниз, за домами. Мы спрыгнули на землю, прямо с балкона и побежали к плацу. Силуэт приземлившейся шлюпки был чёрен, вокруг было ни души, и я сразу почуял неладное. Постояв в нерешительности в тени домов, мы приблизились к аппарату. Его гладкая обтекаемая поверхность, отражающая сияние лун, была тёплой на ощупь. Нащупав большим пальцем замок, я открыл дверь своим штрих-кодом, внутри было достаточно светло, так что я сразу увидел полуобнажённое тело Эритон у пульта управления. Голова её была неестественно запрокинута, в груди зияла чудовищная рана, больше никого внутри шлюпки не оказалось. На полу валялся бесполезный бластер, которым я всё равно не мог воспользоваться.
   - Макс, я умираю,- внезапно произнесла ожившая мисс робот. Она попыталась поднять голову.
   - Что с остальными, где Штрэх с Хэнком?- спросил я, стараясь помочь принять правильное положение тела.
   - Убиты, это существо отрезало им головы, не бросай меня, Макс, меня ещё можно восстановить, - при последних словах в груди робота вспыхнула голубая искра и она смолкла, уставившись на меня стеклянными глазами.
   Итак, Штрэх потерпел полное поражение. Я поднял взгляд с застывшего лица биоробота и посмотрел в сторону гор. Там я теперь видел единственное спасение для жителей Перевала.
  

Глава 31

   В лагерь Сучки пришёл гонец из Великих Равнин. Весь почерневший от голода, он еле держался на ногах, за плечами его была дорога длинною в год, проход по территориям вечно враждующих между собою племён, зимовка в горах. Для обычного человека это было немало. Гость принёс послание о просьбе помочь в очередной войне, в этом не было ничего интересного. Великий никогда никому не помогал вести войны. Но путешественник принёс ещё одно известие, которое обещало настоящего противника, известие о двуликом колдуне, который сжёг десятки тысяч воинов при штурме пограничной крепости. Гость не отрёкся от своих слов, даже когда Великий рассказал ему, что он сделал, когда его пытались обмануть в прошлый раз. Такому свидетельству можно было верить.
   Великий выступил сразу же, всё его достояние всегда было с ним: Браслет Силы, Терновый Клинок и Поющая Лента. В дорогу пришлось только взять мешок мокасин, путь впереди был немалый. Было самое начало короткого северного лета, к концу которого он уже будет на месте. Он не простой человек, он - Великий, Быстрый, как его ещё называют. И горе тем, кто пробовал им воспользоваться, если рассказ о могучем колдуне окажется неправдой.
   Он бежал так, что ветер не успевал следом, иногда переходил на шаг, чтобы перевести дыхание, иногда сворачивал с пути, чтобы раздобыть немного еды. Быстрому не нужны были для этого лук и стрелы. Иногда на его пути встречались люди, они либо прятались, либо становились на колени, и он проходил мимо, не удостоив их даже взглядом. Маленькие городки рудокопов он старался обходить стороной, чтобы не задерживать движения. А вот жителей одного города пришлось наказать, за то, что перекрыли единственную дорогу в горах. Напрасно они предлагали ему своё золото и посылали остановить его своих дев, они забыли, с кем имеют дело. Ещё долго в его ушах звучал звук набата, для него не было музыки более желанной.
   Затем началась страна наездников на этих неуклюжих волосатых животных. Люди здесь были проще, городов у них не было, когда они узнавали путника, Великий проходил мимо. Но несколько раз ему пришлось напомнить о себе. В обезлюдивших после этого кочевьях память о нём будет жить особенно долго. Снова горы, здесь пришлось прикончить пару забрёдших далеко на юг саблезубых тигров, чем Великий заслужил благодарность членов обескровленного охотничьего клана, терроризируемого страшными хищниками. Он понимал этих охотников лучше всего, ведь сам когда-то вышел из такого же скромного рода охотников на гигантских оленей.
   И вот, наконец, равнины. Великому понадобилось немного времени, чтобы найти вождя племени, пославшего за ним своих гонцов. Пиры и дочерей знати он оставил на потом, пообещав, что попирует этими самыми дочерями, если обнаружит, что пришёл напрасно, а сам лёг спать после долгой дороги и проспал трое суток как убитый. А когда проснулся, обнаружил многочисленную армию бесчисленных племён Великих Равнин. Их вожди приходили к нему с выражениями покорности и восхищения в течении нескольких дней. Он был благосклонен, и даже удостоил поединка одного молодого бойца, которому мог бы и сразу срубить пустую голову за его дерзкий вызов. Он наслаждался атмосферой большого военного лагеря, невольно вспоминая дни своей юности.
   Но вот время праздности подошло к концу, вожди готовы были выступить в поход. Он ушёл под покровом ночи, и в несколько дней преодолел расстояние до имперской пограничной крепости, оставив конное войско далеко позади, вновь оправдывая своё прозвище. В крепости Быстрый появился на рассвете, по старой охотничьей привычке, когда сон особенно сладок. Здесь ему повстречался первый по-настоящему интересный противник за много-много лет. Пожалуй, со времён своей молодости, когда он ещё не был Великим, ему не приходилось прикладывать столько усилий для победы. Он даже едва не был ранен одной из белых молний, которые на редкость быстро метал этот действительно великий колдун. Быстрого выручил браслет, как это уже бывало несколько раз. За какой-то миг до того, как первая молния чуть не прошила его незащищённую пластинами грудь, он вдруг почувствовал небывалый прилив силы, такой силы, что он сам стал быстрее этих молний. Противник был обречён, хотя он сражался мужественно, и даже рана под лопатку не смогла остановить его. Великий почувствовал невольное уважение к этому закованному в красивую начищенную до блеска броню воину. Но когда тот лишился своих рук, и настало время умирать, он повёл себя недостойно мужчины, бросился бежать, используя какое то невиданное колдовство. Великий догнал его на самом верху одинокой башни, и, увернувшись от очередной молнии, отрезал голову, после чего понял, что сражался не с человеком, а с големом из золота и стали. Впервые за многие годы, он испытал душевный подъём. Вождь кочевников не обманул, ради такого противника, стоило идти с самого севера.
   Обратный путь был лёгок и приятен, небо затянул дым, горела степная трава и стада кобылиц старались убежать от пожара. Они были быстры, но он быстрее. Никто не может тягаться с ним, потому что он Великий. Он бежал и всей грудью вдыхал свежий ветер, наслаждаясь запахом степных трав, разогретых тёплым осенним солнцем. Не сразу он заметил высоко в небе точку, не похожую ни на какую из степных птиц. Он решил не обращать на неё внимания и продолжал свой бег до самого заката, иногда ему слышались непонятные хлопки, похожие на взрывы грибов-пузырей из южных джунглей, но он не замечал их, вновь и вновь вспоминая поединок.
   Перед наступлением ночи Великий увидел фигуру на холме, и сердце его забилось радостью, потому что путник был явно не человеком. Предвкушая новую схватку, он пошёл к нему, наблюдая, как тот поднимает свои когтистые синие лапы вверх, показывая мирные намерения. И тут в шею его что-то ужалило, словно большая пчела, так что руки опустились, а ноги связала неведомая дотоле слабость. Это использовал усыпляющее колдовство прятавшийся в кустах белый колдун. Неразумный, он не знал, что организм Великого неподвластен никаким ядам. Он рассёк обоих: хитреца отвлекавшего внимание и белого колдуна одним ударом. А затем на него набросилась девушка, которая бросала молнии не хуже голема из крепости. Ему было жаль её убивать, хоть она и была некрасива, худа и изнежена на вид, зато удар её был как у молотобойца рудокопов, которые гвозди забивают кулаком. Долгое ожидание Великого было вознаграждено, наконец, он встретил противника, от руки которого хотел потерпеть поражение.
  

Часть четвёртая

Глава 32

   Я поднял антиграв в воздух, описал круг над новыми крышами Города-в-горах и взял курс на север. В кресле второго пилота сидела Носящая Ночь, с восторгом глядя на удаляющиеся уже совсем игрушечные постройки. На маленькой площади перед заброшенным храмом собрался десяток пограничников, вышедшие проводить нас. Запрокинув головы, они смотрели вслед похожему на гигантского жука летательному аппарату, кое-кто махал руками, ведь мы улетали, возможно, навсегда. Во всяком случае, энергии антиграва должно было хватить только в одну сторону, да и то только до предгорий третьей горной цепи, из числа тех, которые отделяли нас от "хрустального дворца". Дальше предстоял путь пешком в неизвестность, ведь у нас не было точных координат этого загадочного здания, в котором я предполагал обнаружить если не присутствие загадочных Древних, то, во всяком случае, ответы на вопросы как я здесь оказался, и как вернуться домой.
   Мы вылетели на рассвете, и теперь в экран бокового обзора на нас смотрел гигантский жёлто-оранжевый диск восходящего светила. Казалось даже, что от падающих на наши лица оранжевых солнечных бликов становится тепло, хотя это было невозможно, корпус антиграва был полностью герметичным и защищённым от любых воздействий извне. Я даже в космос мог выйти на нём при желании, если бы не боялся понапрасну растратить остатки энергии. А ведь я и так удлинил себе дорогу, когда, не разобравшись, взялся помочь предпринятому по моей инициативе переселению жителей Перевала в этот заброшенный город.
   Только сделав два пробных полёта на ручном управлении, чтобы перебросить в город партию строителей, я решил покопаться в электронной системе управления летательного аппарата. Антиграв был великолепен. Это была мечта любого любителя техники. Размером с небольшой автобус, он был похож на гигантское насекомое, покрытое непроницаемым хитиновым покровом, широкое и приземистое, словно втянувшее голову под панцирь. Сходство было настолько велико, что служило прекрасной охранной системой, заставляя ещё в Тасканаре всех немногочисленных любопытных обитателей старого императорского дворца держаться от него подальше. Снаружи корпус летательного аппарата был тёплым и живым на ощупь, придавая машине ещё большее сходство с одушевленным существом. Внутри антиграва был абсолютно белый салон. Команда Нетопыря вообще любила стерильность и всегда предпочитала этот цвет всем остальным. Пульт управления, шесть мягких удобных кресел, покрытых хрустящими полимерными кожухами, и небольшое багажное отделение,- вот и вся обстановка кабины.
   Панель управления спасательной шлюпки был простым на вид: ряд одинаковых кнопок с надписями на языке Содружества, да полукруглый штурвал. Когда я первый раз приложил свой персональным штрих-код к одной из этих кнопок, с характерной овальной впадиной под подушечку большого пальца, на пульте прямо перед моим лицом развернулся голографический экран. Затем, приятный женский голос приветствовал меня:
   - Добро пожаловать на борт, младший член экипажа Макс Серьга.
   Признаться в первый момент я был удивлён не меньше, чем сопровождавшая меня Ночь, которая и так чувствовала себя в роскошном салоне очень скованно. Пограничники, которых я рассадил на белые шикарные кресла, и вовсе боялись лишний раз пошевелиться. А уж когда мы в воздух поднялись, им стало совсем плохо, только девушка держалась молодцом, правда слишком крепко вцепилась в мою руку. Зато я испытывал настоящую эйфорию, наслаждаясь послушностью инопланетной техники. Машина управлялась одним штурвалом и парой кнопок, расположенных на нём. Это было очень похоже на компьютерный джойстик, только надо было привыкнуть пользоваться ими, не делая резких движений, от которых антиграв легонько потряхивало.
   Система управления выполняла звуковые приказы пилота, при этом на голографическом экране появлялась графическая информация. Забросив в город вторую партию строителей, которые должны были начать приводить дома в порядок, я устроил себе перекур и принялся знакомиться с возможностями программы. Именно тогда я обнаружил нанесённую на карту местности цветную окружность, показывающую максимальную дистанцию полёта при данном уровне энергии. Эта зелёная окружность пересекала все три материка. А на севере проходила по самым снежным вершинам огромной горной цепи. Именно тогда, рассматривая эту цветную карту, плод работы Хэнка, я понял, что немного поторопился с благотворительными полётами. Переселенцы вполне могли обойтись и без моей помощи, тем более что до настоящих холодов было далеко.
   После того как стало известно, что из погони за таинственным Жнецом вернулась только смертельно раненная Эритон, настроение жителей Перевала было близким к отчаянию. Гарнизон крепости был недальновидно распущен, укрепления разрушены, и где-то совсем рядом рыскали передовые отряды грозной армии кочевников. И это всё, не считая непредсказуемого Жнеца, хотя старики и говорили, что он два раза за одним и тем же человеком никогда не приходит. В таких обстоятельствах большинство обитателей крепости с радостью подхватили идею коменданта эвакуировать население в труднодоступный Город-в-горах, чтобы переждать там нашествие свирепой орды. Жители собрались за несколько часов и отправились в путь. Отказался идти в горы только местный богатей, владелец большого стада быков. С несколькими работниками он погнал своих животных на юг, проклинаемый за свою жадность собственной женой. Я поторопился облегчить это переселение, пропустив мимо ушей слова Штрэха об энергетическом кризисе.
   И всё же мне пришлось, скрипя сердце, сделать третий рейс, не будь которого, моя дальнейшая судьба могла бы быть иной. В горах совсем не было подходящего леса, а без него починить крыши большинства домов было невозможно. Рассудив, что теперь уже всё равно придётся идти пешком, я отвёз партию лесорубов к ближайшему лесному массиву, который я видел сверху во время полётов. Там мы за пару дней нарубили гору прямых ровных стволов. Воспользовавшись полимерным тросом, который я обнаружил среди прочих полезных вещей в багажном отделении антиграва, мы прикрепили деревянный штабель к грузовым крюкам шлюпки и подняли его в воздух. Словно грузовой вертолёт, антиграв тяжело полетел через вереницу расселин и скал, а я с ужасом наблюдал, как ощутимо ползёт вниз индикатор заряда энергии. После этого полёта, радиус дальности сократился на добрую сотню километров, он уже не пересекал горный массив, а шёл по ровной равнине, кое-где только касаясь предгорий.
   И вот теперь, мы вылетели, решив не дожидаться основной парии переселенцев, которыми руководил опытный старшина Катан. Бросив прощальный взгляд на казавшийся игрушечным посёлок, я развернул антиграв на север и поставил управление на автопилот.
   - Курс принят,- сообщил приятный женский голос.
   Я откинулся в кресле, наблюдая за показаниями высоты и скорости полёта, которые выводил на экран компьютер. Мы поднялись над облаками и полетели над фантастическими замками, с жемчужно белыми витыми шпилями. Я посмотрел на лицо моей спутницы, вцепившись в подлокотники кресла, она прильнула к обзорному экрану, в её глазах был восторг и ужас.
   - Как красиво!- сказала она, обернувшись.
   - Ты гораздо красивее,- улыбнулся я в ответ. Мы взялись за руки и принялись смотреть вниз, где в разрыве между облаков мелькали молчаливые склоны гор, глубокие тёмные ущелья, скалы, покрытые пятнами разноцветных лишайников. Они возникали на миг, чтобы снова исчезнуть и уступить место покрытым выцветшей растительностью склонам, покрытым беспорядочной россыпью огромных серых валунов.
   - Мы уже на северной стороне Обсидиановых гор,- сообщила Ночь, поправляя свою тяжёлую косу.
   Впереди в степи показались песчинки всадников, очевидно, какое то племя запоздало стремилось присоединиться к великому нашествию. Повинуясь моему приказу, компьютер вывел увеличенную картинку на голографический экран антиграва. Мы увидел плотное скопление наездников, неровный лес копий, развивающиеся гривы коней, шлемы, украшенные витыми тяжёлыми рогами. Из какой дали должны они были появиться, что даже Ночь не смогла определить какого они племени. Что ожидает Тасканар? Выстоит ли он? Надеюсь, что да, иначе что будет с Оливией?
   Первым же делом после возвращения выведенной из строя Эритон, которую мы похоронили вместе с останками Ф145 в подвале Высокой башни, я послал двух вестников. Первого, чтобы сообщить о падении Перевала и гибели Посланников коменданту соседней крепости, второго, с тем же известием, к Гаварду Карию. Последует ли он моему совету? Доберутся ли они по вечно неспокойной Северной территории до столицы? Послушает ли мое предупреждение Крэк? Оставалось только надеяться на это.
   Через час полёта мы привыкли к мелькающим внизу картинам. Тем более, что долгое время под нами проносилась лишь однообразная увядающая степь, только иногда прерываемая маленькими блестящими речками. А вот привыкнуть к тому, что в кресле второго пилота рядом со мной сидела самая прекрасная девушка на свете, я не мог. Было очень приятно просто сидеть так и смотреть ей в глаза, в которых читалась нежность. Я испытывал любовь. Всепоглощающую и всеохватывающую любовь к этому драгоценному для меня человеку, согласившемуся стать моей женой и ставшей моей спутницей на всю жизнь.
   Мы летели в течении долгих часов. Антиграв то нырял в облака, и вокруг всё окутывало молочным туманом, то взлетал над ними, паря над снежными долинами, которые вновь уступали место зелёной степи, когда облака пропадали. Степь внизу перешла в предгорья, потом начались горы, их величественные белые пики завораживали своей вечной красотой и величественным спокойствием. Солнце поднялось в зенит и начало снова спускаться, когда я забылся коротким сном счастливого человека, откинувшись в отчаянно удобном кресле пилота. Когда же открыл глаза, мы летели высоко над огромным грозовым фронтом. Оранжевый шар солнца клонился к горизонту, окрасив небо охрой. На востоке уже стояла ночь, с высоты нашего полёта было видно, как она наступает на землю бескрайней сумеречной полосой, за которой была только чернота. А внизу под нами словно живые клубились мрачные серые тучи, вспыхивали бесчисленные молнии, высвечивая своими мгновенными вспышками отдельные участки грозовых облаков.
   - Величественная картина, невольно чувствуешь себя ничего не значащей песчинкой,- сказал я Носящей Ночь, которая сидела, затаив дыхание. - Ты не испугалась?
   - Когда ты уснул, мне вдруг стало страшно,- призналась она. Для человека, который в одиночку вышел победителем из поединка с четырьмя воинами Великих Равнин, это были не просто слова. Только теперь я стал догадываться, какого самообладания стоило девушке оставаться спокойной во время нашего полёта. Многие среди моих сограждан боятся летать в самолёте, чего же требовать от человека, который никогда в жизни ничего подобного не видел.
   - Мы уже садимся,- успокоил я свою спутницу,- глядя на голографический экран с выведенным курсом. По нему нам оставалось лететь не более ста километров, то есть минут десять-пятнадцать. Индикатор заряда батарей был почти на нуле.
   Действительно, скоро приятный женский голос компьютера сообщил:
   - Начинаю снижение, убедительная просьба прекратить перемещения по салону, спасибо.
   Машина начала снижаться, прямо сквозь поредевшие тучи. Экраны заволокло серым туманом, который иногда вспыхивал короткой далёкой вспышкой. Испытывая ощущение свободного падения, я взял Носящую ночь за руку:
   - Не бойся.
   - Я стараюсь,- отозвалась она серьёзно.
   Мы вынырнули из низкой тучи. Навстречу понеслась мокрая после прошедшего дождя степь.
   - Переключаюсь на ручное управление,- сообщил я электронному пилоту.
   - Выполняю,- отозвался компьютер, и я ощутил лёгкую вибрацию штурвала. Я повёл машину над самой травой, время от времени, распугивая небольшие стада остророгих антилоп и лохматых бизонов.
   - До полной остановки антигравитационного двигателя осталась одна минута,- предупредил компьютер. - Пятьдесят секунд, сорок...
   Я израсходовал запасы энергии антиграва до конца. Аппарат плавно опустился в траву высотой по пояс человека. Когда открылась дверь, в кабину наполнил запах степи, стрёкот бесчисленных кузнечиков и отдалённое мычание местных травоядных обитателей. Выйдя наружу, мы обнаружили, что здесь не было дождя, хотя тучи были совсем близко. Они заволокли горизонт, насколько хватало глаз. Необъятная тёмно фиолетовая стена, под которой тут и там бесшумно вспыхивали ломаные ростки синих молний. Мы стояли обнявшись, и глядели на эту торжественную картину, вокруг лежала ровная степь, по которой нам предстоял долгий поход в поисках неизвестности.
  

Глава 33

   Много дней мы шли по плоской как стол степи, через густую высокую растительность, которая являлась главным кормом огромных стад разнообразных копытных от оленя до шерстистого носорога и мамонта. Водились тут и хищники, но они не были настолько агрессивны, чтобы связываться с таким непредсказуемым противником как человек. Много раз мы видели волков, крупных серых животных, которые предпочитали держаться небольшими группами, также встречались разнообразные кошачьи от сравнительно скромных горных львов, до хозяина степей, саблезубого тигра, или, вернее какой то аналогии этого земного хищника. Огромный, с мощной зубастой пастью и сильными лапами, этот серо-коричневый зверь однажды вышел нам навстречу, и мы поспешили уступить ему дорогу. Свирепый зверь устало прошествовал мимо, в каких-то двух десятках шагов, даже не взглянув в нашу сторону. Глядя на его четырёхметровое пружинистое тело, я обливался холодным потом, и рассчитывал наши шансы выйти из схватки с ним живыми. Они были равны нулю. В тот момент я невольно вспомнил книжку "Борьба за огонь", в которой бравый неандерталец десятками глушил подобных хищников. Мне подумалось, что нужно было быть по меньшей мере Кинг-Конгом, чтобы суметь деревянной дубиной проломить пуленепробиваемый череп этого страшного хищника. Но тигр прошёл мимо, не удостоив двух путников своего царственного внимания, ведь вокруг и так было столько еды. Я стал спокойнее после этой встречи, оказывается можно научиться сосуществовать с самым грозным зверем, если иметь репутацию такого же хищника.
   Сначала меня поражало такое разнообразие животного мира, но потом я так привык, что все эти спины вокруг превратились для меня просто в часть пейзажа. Главное было не оказаться на пути вспугнутого и обезумевшего от страха стада. Особо опасными в этом отношении были мамонты, которые в случае опасности двигались напролом, не разбирая дороги. Один раз мы видели, как они раздавили семью, слишком уверенных в своей силе львов.
   Мы шли и шли на север, выпутываясь из колючек, перебираясь через заболоченные ручьи и иногда взбираясь на редкие невысокие холмы, чтобы посмотреть на прозрачный силуэт гор на горизонте. Это на карте брошенного антиграва до гор было всего ничего, какой то крохотный отрезок, в реальности этот отрезок имел длину несколько сотен километров, так что всегда был хороший повод поругать себя за то, что я так легкомысленно растратил энергию летательного аппарата. И это я делал при всяком подходящем случае: выливая протухшую воду из мокасин или снимая с ноги раздувшегося от моей крови клещеобразного. Всего бы этого могло и не быть, если бы я вовремя заглянул в компьютер нежданно доставшегося нам летательного аппарата. Но это были мелочи жизни, в основном наш путь был на удивление спокойным от всяких происшествий. Если не считать натёртых мозолей и назойливой мошкары, меня ничего не беспокоило. Я старался ни о чём не думать, просто шёл, смотрел по сторонам, разговаривал со своей возлюбленной, облачённой в чёрные кожаные доспехи, и дышал свежим запахом трав.
   Мне нравилось идти вот так, только вдвоём, самым главным для меня в этой жизни стала Ночь, просто быть с ней рядом было незаслуженным мною чудом. Каждое утро мне казалось солнечным только оттого, что со мной была любимая девушка. Если бы не дед, я бы и домой не стал возвращаться, даже, несмотря на то, какое количество раз меня пытались здесь убить. Но деда я не мог подвести, ведь он заменил мне родителей, кроме него у меня никого не было, и что там скрывать, я скучал по нему.
   Ночи в степи были с каждым днём всё холоднее, по утрам на траве лежал такой толстый слой инея, что всё вокруг казалось покрытым сахарной пудрой. У нас не было кроме одеял ничего тёплого, и мы решили запастись зимней одеждой. Моя верная спутница нашла подходящий овражек, посреди которого плескалось маленькое озерцо, и мы встали лагерем на несколько дней. Убить двух бизонов оказалось самой лёгкой частью нашего плана, труднее было догнать убитых бизонов, которые не желали вот так сразу покоряться своей участи. А потом для меня настал час испытаний. Я сам вызвался, на свою беду, помогать женщине Великих Равнин, выполнять её работу. Весь в крови с ног до головы, облепленный липкими мухами, под одобрительные возгласы развеселившейся охотницы, мне пришлось снимать шкуру, стараясь не смотреть на обезображенную тушу бедного животного. Потом эту шкуру пришлось скрести, сушить, мять, замачивать и снова сушить. Зато в итоге у нас была хоть какая то защита от наступавших холодов и целая гора мяса в придачу.
   Наконец, появились первые признаки приближения Безымянных гор, так я их буду называть, потому что ни я, ни Ночь не знали другого названия. Ровная как стол степь стала заметно подниматься к северу, на пути стали попадаться возвышенности и группы скал. Я уже стал удивляться, что за всё наше долгое путешествие нам не разу не попались наездники на мамонтах, те таинственные местные обитатели, с фотографией которых меня ознакомил погибший капитан. Здесь, в предгорьях, мне, наконец, удалось их увидеть.
   Мы шли по траве, покрытой первым снегом, завернувшись в меховые плащи. Вокруг всё было белым-бело, в воздухе продолжали лениво кружиться редкие снежинки. Было необычайно тихо, ведь все обитатели травяного царства попрятались и примолкли. Я шёл впереди, протаптывая дорогу новыми меховыми мокасинами, и раздумывал о том, действует ли здесь наша земная примета, которая говорит, что после первого снега, настоящая зима установится только на сороковой день.
   Внезапно Носящая Ночь дёрнула меня за меховую накидку, привлекая моё внимание к каким то необычным звукам, доносившимся из-за небольшого скального массива. Соблюдая все меры предосторожности, мы обогнули вереницу огромных серых глыб, и нашему взору далеко впереди открылась площадка неправильной овальной формы, окружённая слегка припорошенными снегом скалами. На одной из этих скал, которая была похожа на ступенчатую трибуну, расположились завёрнутые в шкуры чумазые зрители, которые с интересом наблюдали за происходящим внизу действом.
   На площадке с изрытой гигантскими ногами почвой столпилась группа взнузданных мамонтов, на спинах которых восседали одетые в шкуры наездники. Вернее, это только говориться так, восседали, на самом деле они прибывали в постоянном движении, вскакивали и приседали на загривках волосатых гигантов, руками и ногами, а также азартными криками, управляя своими животными. Очевидно, они играли в игру, но вот в какую, я так и не успел понять. Одно из животных, мамонт с шерстью особенно яркого рыжего цвета, находившийся к нам ближе всего, вдруг взбунтовался и постарался хоботом скинуть беспокойного возницу. Это у него не получилось, возница сидел в кожаном мешке, заменявшем ему седло, как клещ, тогда разгневанный мамонт встал на дыбы. Это тоже не помогло. Мамонт яростно заверещал и бросился к ближайшему просвету в окружающих площадку скалах с налитыми кровью глазами. Мы с Ночью еле успели спрятаться за каменными валунами, как огромная туша протопала мимо, разбрасывая комья земли своими ногами-деревьями. Зрители на скале подняли гвалт, а группа других наездников погнала своих животных вслед взбунтовавшемуся собрату.
   Мы предпочли не привлекать к себе внимания и скрылись, воспользовавшись поднявшейся суматохой. Больше наездники мамонтов на нашем пути не попадались.
  
   Теперь наша дорога лежала через предгорья, по неровной местности, где долгие подъёмы чередовались внезапными спусками. К тому же, сразу после выпадения первого снега выпал второй снег, третий, и как-то сразу установилась зима. Не повезло, так не повезло. В придачу, здесь дичи было не в пример меньше чем на равнинах, и нам приходилось прилагать немалые усилия, чтобы добыть немного еды.
   Впереди виднелись заснеженные горные вершины, один взгляд на которые заставлял задуматься о реальности нашей затеи, перевалить через горный хребет до наступления настоящих холодов. Спать по ночам становилось всё холоднее, хотя мы и грели друг друга своим теплом, ложась спать, обнявшись и закутавшись во все одеяла и плащи, что у нас были. Даже в этой дикой неприветливой местности, лёжа на жёсткой земле, едва прикрытой короткой шкурой, быть вместе было настоящим блаженством. Каждую ночь я крепко прижимался к упругому прекрасному телу моей жены, это было неперестающим чудом.
   И всё же, по неволе, мы стали задумываться о поиске места для зимовки. Ночь предлагала вернуться на равнину, потому что там было больше дичи, но я не хотел отступать и уговаривал её согласиться подождать ещё немного и продолжать двигаться вперёд, где нам может повстречаться удобная пещера, в которой мы проведём зиму вдвоём. По-моему, это произошло как раз во время такого нашего разговора. Ночь шла на этот раз впереди и обернулась, чтобы выказать своё отношение к моему плану:
   - Сзади люди,- вместо этого произнесла она, глядя за мою голову.
   Четыре крохотные человеческие фигурки на фоне белого безмолвия, вот их уже стало шесть, семь... пятнадцать.
   - Идут по нашему следу,- закончила подсчёт Носящая Ночь.
   - Чего они хотят?- задал я глупый вопрос. Уж, наверное, не дорогу до библиотеки узнать. На Великих Равнинах появление военного отряда заканчивается всегда смертью для таких вот одиноких путников, как мы. Мы поспешили вперёд, вверх по скользкому склону, проверяя на ходу оружие. Два меча, два ножа, лук и одноразовый арбалет, не так уж и плохо. Необходимость тащить мешки с мясом, одеяла, кожаные панцири, усталость многодневного перехода, всё это было против нас. Когда мы поднялись на вершину долгого покатого холма, покрытого крошевом мокрого снега, и обернулись назад, погоня стала заметно ближе, уже можно было различить развивающиеся при беге плащи наших преследователей. Ночь повела меня через ущелье, в надежде, что погоня потеряет наши следы на его каменном дне, только кое-где покрытом ледяной коркой.
   Мы долго бежали, петляя по извилистому проходу между серых отвесных скал, покрытых потёками превратившейся в лёд воды. Только гулкое эхо отвечало топоту наших шагов.
   - Всё, больше не могу,- наконец не выдержал я и перешёл на шаг, чтобы перевести дыхание. Ночь обернулась и посмотрела на меня с сожалением, но ничего не сказала. Просто подошла и сдёрнула с меня мой заплечный мешок с пристёгнутым к нему одеялом, и зашвырнула всё это подальше за скалы одним движением руки.
   - Постой, там же деньги,- поздно спохватился я.
   - Потом вернёмся,- коротко ответила она, проделывая ту же процедуру со своей кладью. Во взгляде её появилась решительность и жёсткость. Я невольно подумал, что уже отвык видеть в Носящей Ночь грозную воительницу. Со мной она была совсем другой. Словно прочитав мои мысли и собираясь усилить впечатление, девушка сняла свой чёрный лук и положила на тетиву одну из своих стрел.
   Мы поспешили дальше, внимательно глядя по сторонам, но там были лишь голые, изрезанные трещинами от сдвигов породы, скалы, отвесно поднимавшиеся к необычайно чистому в тот день голубому небу. Только изредка попадавшиеся низкорослые деревца с ветками, превратившимися в прозрачные сосульки, немного разнообразили этот естественный пустой каменный коридор. И ни одного ответвления, ни одного бокового хода или поперечной расселины.
   - Ловушка,- понял я, когда мы, наконец, достигли выхода из ущелья и очутились в устье заснеженной лощины, у подножия двух величественных гор. Впереди, в нескольких десятках метров, нас молча ждала ватага из десятка воинов одетых в грубые подобия зимних пальто, сделанных из шкур мехом внутрь. Снаружи одежда воинов была украшена разноцветными геометрическими рисунками по бежевому фону. Такими же яркими и красивыми были их штаны и обувь. А вот угрюмые лица не были привлекательными, они смотрели на нас и молчали, в их глазах читалось затаённое торжество. Разного возраста, они были одинаково крепкими и жилистыми. Только двое держали в руках луки. Остальные ещё не доставали оружие, маленькие метательные топоры и огромные боевые молота, длинные полированные ручки которых виднелись из-за могучих плеч. Вождь, высокий воин, в длинных развевающихся волосах которого проглядывала седина, первым среагировал на наше появление. Он сделал шаг вперёд и произнёс на непонятном языке длинную фразу.
   Я взглянул на Ночь, она только покачала головой, ей не был знаком этот язык. Тогда вождь повторил свои слова на языке жестов, основном средстве общения среди разнородных племён от самого севера, до Великих Равнин. Раз он так настойчиво ищет общения, подумалось мне, значит, может быть, всё еще обойдётся.
   - Что он сказал?
   Ночь бросила на меня долгий грустный взгляд, один из тех, которые заставляли меня почувствовать, что я ещё так мало её знаю.
   - Если ты отдашь меня им, они позволят тебе уйти,- наконец перевела девушка.
   - Так,- отозвался я, в последний раз оглядываясь на заснеженные молчаливые скалы позади. Эти люди собирались надругаться над моей любимой. Они чувствовали себя хозяевами положения. Безнаказанными. И даже позволяли мне уйти, оставив девушку им для отвратительной оргии. В душе моей медленно закипала ярость.
   - Так.
   Я снова взглянул на небрежные позы замерших в ожидании моего ответа воинов. Десять. Почти все уже не первой молодости, в глазах похотливые огоньки.
   - Переведи ему, что я убью их всех,- сказал я, выдыхая каждое слово всё с большим и большим остервенением. В моих руках уже блеснула сталь, красноречивее всякого ответа.
   Это произошло мгновенно. Вожак всё понял, поэтому он, каким-то чудом, успел увернуться от первой стрелы Носящей Ночь, которая не стала тратить время на разговоры. Он уже почти отстегнул свою кувалду, блеснувшую чистым серебром, когда вторая стрела остановила его, и он опустился в снег, держась за расшитую красным и зелёным грудь. Щёлкнули тетивы двух вражеских лучников, и я споткнулся, почувствовав в ноге посторонний предмет. Боли не было, я ощутил простое неудобство, как будто мышцам что-то мешало в районе таза. Размахивая боевыми молотами, ко мне бросились враги. Выпученные глаза, вздутые жилы на шеях, распахнутые в крике глотки, слюна на губах. Ночь на ходу застрелила одного из стрелков, увернулась от метательного топора, и бросилась вперёд, давая мне время подняться. Навстречу девушке дружно протянулись железные навершия боевых молотов, и Носящая Ночь упала на спину, отброшенная сильным ударом в грудь. Сабля выскочила из обмякшей руки девушки, и, сделав несколько неуклюжих разворотов в воздухе, вонзилась в снег у моих ног. Медленно Носящая Ночь начала приподниматься, а вокруг уже месили снег кожаные сапоги ватажников. Я с ужасом увидел, как один из них, поднял ржавый молот, намереваясь прикончить встающую со снежного наста противницу, самого дорогого для меня человека на белом свете.
   - Нет,- вырвался вместе с паром шёпот из моего рта.- Н-е-е-е-е-т!
   От моего рёва поднялись замёрзшие птицы с деревьев, редкого леска на склоне ближайшей горы. Крик, вырвавшийся откуда-то из глубины моего существа, был так внезапен, что остановил бегущих, и заставил обернуться поднявшего молот воина. С силой отчаяния я метнул свой меч, и Зубастый, мелькнув в воздухе хищной рыбой, обезобразил обернувшееся лицо. Воин упал на девушку, придавив её к земле, девственно белый снег вокруг стал красным. А я уже был в круге врагов, подхватив саблю Ночи. Я рубил и рубил, пребывая в настоящем исступлении, дерево, кости, плоть, сухожилия, на меня со всех сторон сыпались удары, вокруг хороводом кружились враги. Я старался отвлечь их от безоружной и раненной девушки. Они то отступали, то вновь оказывались на расстоянии меча, из-за их спин выныривал молодой лучник, пытавшийся достать меня стрелой. Я метался в их круге, словно футбольный мяч, заставляя отступить одного, я тут же оборачивался к другому. Долго так продолжаться не могло.
   Но вот в кругу окружавших меня воинов образовалась неожиданная брешь. Свистнули стрелы, и ещё один схватился за пронзённую руку. Ватажники побежали преследуемые новыми врагами, ими оказались воины, шедшие по нашим следам через ущелье. Я не знал, чего ждать от этого нового отряда, да и не хотел знать. Меня волновало лишь состояние моей бесценной подруги, которая продолжала тихо лежать в луже крови, не подавая никаких признаков жизни. "Неужели её так сильно ранили?",- мелькнуло страшное опасение. Я упал на негнущихся ногах в снег рядом с ней, и сбросил тяжёлое тело убитого, пригвоздившее Носящую Ночь к холодному ледяному насту.
   - Ночь, очнись, - я бережно приподнял голову девушки и стал целовать её в закрытые глаза. Вокруг кто-то ходил, меня трогали за плечо и что-то говорили, но я не мог оторваться от моей возлюбленной. Я всё тряс и тряс её, стараясь привести в чувство. Наконец я догадался приложить ухо к её груди, я не мог поверить своему счастью, когда услышал удары сердца. Я снова посмотрел на лицо девушки, и увидел, что глаза её открылись, она пришла в себя. Не надо говорить, какое я испытал облегчение. Я ведь только что мог потерять её навсегда.
   Один из воинов отряда, догнавшего нас, что-то настойчиво говорил мне на языке жестов. В его лице и движениях не было угрозы.
   - Он хочет помочь нам,- произнесла Носящая Ночь.
   Так мы нашли новых друзей.
  

Глава 34

   Эта была хорошая зима. Правда очень длинная, и однообразная, но в этом и заключалась её прелесть. Не надо было никуда спешить, ни о чём заботиться. Единственное наше с Ночью занятие составляла охота, так мы пытались отблагодарить приютивший нас клан Ткачей. Воины этого клана спасли нас от отряда Рудокопов, рыщущих по их окрестностям в поисках женщин. Город наших нежданных врагов вырезал Жнец по дороге на юг. Великий, как его здесь называли, убил всех жителей до последнего старика. Выжил только отряд горняков, работавших в тот момент в забое. Спасая нас, Ткачи убили всех, никто не вернулся в опустевший город, стоящий на единственной торговой дороге, соединявшей кланы ткачей по эту сторону гор и кланы рудокопов по другую.
   Итак, нас приютили Ткачи, получившие своё название за специализацию на производстве добротной материи из какого то местного родственника крапивы. Они жили в посёлке, больше всего похожем на маленькое компактное пуэбло. Домики расположенные один над другим в два-три этажа, образующие как бы крепостную стену своей тыльной стеной. Общий двор, на который выходят все дверные проёмы. И в каждом доме, в каждой комнате обязательно ткацкий станок, постоянная работа на котором была обязанностью женщин и пожилых мужчин. От бесконечного сучения нити, у них на большом и указательном пальцах руки образовались рубцы, своеобразный тотемный знак Ткача.
   Наши домохозяева оказались простыми весёлыми людьми. Они вели почти первобытный образ жизни, не пользуясь никакими достижениями цивилизации, кроме редких стальных инструментов. Да и эти инструменты, а также своё оружие, они выменивали у многочисленных кланов Рудокопов, на свои ткани. Однако Ткачи ни в чём и не нуждались. Еду они добывали огородничеством и охотой, а недостаток мяса восполняли торговлей с Хозяевами Мохнатых из степи. Впрочем, не буду вдаваться в доисторическую экономику, отмечу лишь то, что, несмотря на простоту, Ткачи были очень общительными, любили узнавать что-то новое и обожали праздники, которые им устраивала группа жрецов-мимов, во главе с нашим новым другом по имени Птица Заслонившая Солнце, или просто Птица.
   Это он поставил нас с Ночью на ноги после ранений. Он предложил нам свой кров и, узнав о цели нашей экспедиции, посоветовал присоединиться к торговому каравану Ткачей, который отправится на север, как только горы станут проходимыми. Птица был пожилым человеком с морщинистым лицом и орлиным носом, который делал его похожим на индейца. Ещё большее сходство с жителем прерий ему придавали длинные абсолютно чёрные волосы без следа седины. Это именно он первый вступился за чужаков в горном ущелье, когда нам не откуда было ждать помощи.
   Потом он не раз рассказывал сородичам, как происходила наша драка с Рудокопами, и даже показывал целый спектакль с костюмами и масками. В этом спектакле, который происходил в окружённом со всех сторон центральном дворике посёлка, он сам играл главную роль. Мою роль. В его изображении я получался настоящим монстром, от рыка которого падали деревья в лесу. Потом Птица заставлял меня отбиваться от целой толпы масок одетых в бежевые плащи, и я чувствовал себя Последним самураем из одноимённого фильма. В конце этой сценки, он изображал, как я пытался оживить свою спутницу, он прижимался к маске, изображавшей Носящую Ночь, слушал сердце, встряхивал её как тряпичную куклу, не обращая внимания на все её отчаянные попытки привлечь к себе внимание. Получалось немного комично, каждый раз зрители сидели на крышах своих домов, затаив дыхание до этого момента, а здесь начинали улыбаться и показывать на меня пальцем. Так, что мы с Носящей Ночь стали местными знаменитостями.
   - Мне нравится, как этот человек защищал свою женщину,- такими словами обычно заканчивал Птица своё представление под одобрительные возгласы зрителей.
   Не надо говорить, о том, что мы очень привязались к нашему доброму другу, в свою очередь, он очень интересовался историей наших приключений. Ему всё было любопытно, и почему Ночь ходит в чёрном, откуда у неё седая прядь в волосах, почему я не умею стрелять из лука и зачем брею бороду. Особенно нашего домохозяина заинтересовал мой верный меч. Много раз Птица выпрашивал у меня Зубастого, получая от возни с ним искреннее удовольствие. Он играл с ним как ребёнок с любимой игрушкой, рассматривал рисунки на ножнах, водя по ним пальцем и цокая от удовольствия языком. Изучал плетёный узор лезвия, рассматривая его на вытянутых руках. Всегда этот осмотр заканчивался одним и тем же разговором:
   - Это меч волшебный,- переводила Носящая Ночь. Самому мне ещё только предстояло освоить язык жестов.
   Я качал головой в знак несогласия.
   - Вот увидишь, он ещё не раз спасёт тебе жизнь, только верь ему.
   Наш друг был не только актёром, он являлся главным жрецом посёлка и очень осведомленным собеседником. От него я узнал, что хрустальный дворец не был придуман автором "Рассказов странника". Об этом потаённом месте здесь ходили легенды, Птица даже знал точное место, вернее остров, где располагалось это загадочное строение. Однако, по словам Птицы, никто из живущих не мог видеть Хрустальный дворец.
   - Откуда же вы знаете, что этот дворец и вправду существует, если никто его не видел своими глазами?- спросил я через Носящую Ночь.
   - Старики так говорят,- спокойно отвечал Птица, раскуривая маленькую деревянную трубочку. "Многообещающий" источник информации. Так что был повод задуматься о целесообразности моих поисков. К тому же зима была такой долгой, что я много раз успел потерять и веру, и надежду, и решимость продолжать начатые поиски. Я чувствовал себя членом большой дружной семьи, здесь не было начальников и подчинённых, выдуманных правил, законов, кроме закона заботы о близких. Чего ещё может желать уставший от фальши нашей пластмассовой цивилизации человек? Однако, Носящая Ночь показала ещё одну сторону своей цельной натуры, когда не приняла моих неуверенных намёков, и сомнений в целесообразности продолжения нашего путешествия.
   - Ты не должен останавливаться на полпути, иначе не будешь знать, каким будет его конец,- ответила она мне поговоркой племени Мани.
   В посёлке было несколько подземных церемониальных помещений, часть из которых использовалась жителями под парильни. В других происходили какие то таинственные обряды, на которые доступ непосвящённым был закрыт. Но однажды Птица пригласил нас с Ночью поучаствовать в одном из них. Мы охотно согласились, в основном из уважения к хозяину и любопытства. В круглой пустой комнате, наполненной запахом каких-то благовоний, собрались жрецы. Они расселись в своих живописных нарядах и масках на низеньких скамьях вдоль стен, а нас усадили в центре комнаты прямо под круглым окном в потолке, через которое на нас лились яркие лучи дневного солнца.
   - У каждого человека,- сказал Птица на языке жестов,- есть дух-покровитель. Мы неразрывно связаны. Необходимо знать своего покровителя, чтобы понять сильные и слабые стороны своей души. Сейчас мы проведём обряд, посвящённый вашим духам-покровителям, вы погрузитесь в состояние тонкого сна, где в видении сможете увидеть своего двойника.
   Мы сели на колени в круге света лицом друг к другу и взялись за руки. Жрецы принялись читать заклинания, ударяя в такт ногами о каменный пол залы, и встряхивая своими церемониальными погремушками. Я смотрел на лицо Ночи, и оно казалось мне всё красивее и красивее. То ли от падающего на него света, то ли от действия наркотических благовоний, сладковатый запах которых окружал нас душной плотной пеленой. Скоро мне стало казаться, что мы остались вдвоём в шахте какого-то колодца, стены которого скрывались за стеной тумана. И вдруг мы оказались посреди огромного зала, наполненного людьми, лиц которых было не разглядеть.
   Носящая Ночь, которую я продолжал держать за руки, блистала просто неземной красотой. Почему-то она стала блондинкой, с распущенными волнистыми волосами. В ушах её были бриллиантовые серьги, на открытом декольте белого платья, роскошное ожерелье. Девушка опустила голову мне на грудь, мы кружились в медленном танце. За огромными окнами зала стояла ночь, темноту которой расцвечивали бесчисленные разноцветные огни. Эти огни появились и в зале, они мигали разными цветами, подчиняясь ритму незнакомой музыки. Потом девушка подняла голову, и, глядя в синие глаза красавицы, я вдруг понял, что это не Носящая Ночь. В ужасе я отпрянул, тут же очутившись в круге света посреди круглой подземной залы, окружаемый равномерными причитаниями заклинателей. Вместе со мной от наркотического сна воспрянула моя подруга, которую я продолжал крепко держать за руки.
   - Ну, кого ты видел?- спросил Птица, когда церемония закончилась, и мы вернулись в его жилище.
   - Никого,- ответил я, не желая тревожить девушку своим видением.
  
   Наконец наступила долгожданная весна. Горные склоны сбросили снежный покров, реки вернулись в свои русла после продолжительного периода наводнений, торговый караван Ткачей собрался выступить в путь. Вместе с нами в путь засобирался и Птица:
   - Схожу, навещу Каменную Голову, старого жреца из Логова Рудокопов. Он то уж точно знает про хрустальный дворец.
   Вот такой он был неравнодушный человек.
   Ранним утром мы отправились в путь, неся наравне со всеми по тюку с тяжёлыми рулонами ткани. Это не считая нашей обычной поклажи. Так что путешествие было не из лёгких. Мы миновали разрушенный Жнецом город на горном перевале. Там стояла абсолютная тишина, только стая ласточек вила свои гнёзда под карнизами пустых зданий. Ткачи были рады, что им не придётся платить непомерную пошлину хозяевам перевала за проход. Потом было ещё два городка, во всём похожих на посёлок Ткачей. Бородатые рудокопы охотно обменивали свои изделия на принесённые нами ткани. Про хрустальный дворец они знали не больше, чем наш спутник.
   - Откуда вы знаете о существовании этого дворца, если никто из вас никогда его не видел?
   - Старики так говорят,- я эту фразу уже узнавал без перевода.
   - Ничего, скоро я вас познакомлю с одним из этих самых стариков,- успокаивал Птица.
   И вот этот день пришёл. Наш караван достиг самого дальнего пункта на своём пути, городка на северных склонах Безымянных гор под названием Логово. Каменная Голова был похож на старую-престарую старуху. Такое впечатление он производил, потому что не носил бороды и заплетал седые волосы в косицу, в полную противоположность своим собратьям Рудокопам. Старик сидел у стены города на солнышке и курил длинную трубку, завернувшись в ветхое промасленное одеяло.
   - Это он,- шепнул нам Птица,- будьте с ним терпеливы.
   Мы переглянулись с Носящей Ночь. Что значит "терпеливы"?
   - Приветствую тебя, мудрейший!- поклонился Птица чуть не до земли. Старик в ответ даже глазом не моргнул, всё также сидел и сосал свою трубку.
   - Большие изменения произошли в мире, великие народы сошлись в смертельной схватке, Воин Севера снова вышел на тропу войны, но я спокоен за этот мир, пока вижу тебя таким бодрым и полным жизненных сил,- стал развивать свою льстивую речь наш провожатый. Каменная Голова довольно кивнул:
   - Продолжай.
   - Я привёл тебе двух путников, вождей своего народа. Из далёкой южной страны пришли они искать твоей мудрости.
   Старик вынул трубку изо рта и одобрительно кивнул нам. При этом его голова едва не скатилась с тощей высохшей шеи.
   - Живо поклонитесь!- шепнул Птица, и мы бухнулись в придорожную пыль, подыгрывая нашему доброжелателю.
   - Пусть говорят,- прошамкал беззубым ртом старик.
   - Мудрейший, мои друзья ищут дорогу к Хрустальному дворцу. Никто не знает о нём больше тебя.
   Старик задумался, даже трубка выпала из его сухой старческой руки. Косо взглянув на нас, он спешно подобрал её и, тщательно выбив, спрятал в складках своего одеяла.
   - Никто не может увидеть Хрустальный дворец,- наконец заговорил он на языке знаков. Я уже достаточно хорошо понимал этот язык, чтобы не нуждаться в помощи переводчика.- Только тому, кто обладает Браслетом Силы, дворец открывается сам.
   - Браслет Силы носит Великий на своей правой руке. Значит, никто кроме него не может попасть во дворец?- переспросил Птица, а затем пробормотал про себя: - Что-то такое я и предполагал.
   Каменная Голова важно кивнул:
   - Никто.
   Взглянув на меня, Птица задал мой коронный вопрос:
   - Прости мою дерзость, мудрейший. Тебе нет равных под небом, но всё же, откуда ты знаешь так много о дворце, которого никто из людей не видел?
   - Много-много зим назад, когда умер предыдущий Великий, произошли состязания Большого Круга. Тогда дворец открылся тем, кто последовал за победителем на остров, среди этих немногих людей был мой предок,- спокойно ответил старик.
   Итак, выходило, что без браслета Жнеца наша затея была напрасной. Как же достать этот браслет? Убить Жнеца? Невозможно. Да и не собирался я никого убивать, чтобы вернуться домой. Украсть? У Быстрого? Еще более невероятно. Выходит, если верить этому смешному старику, наш долгий путь сюда был напрасен.
   - Удача сопутствует вам,- внезапно прервал наступившую тишину старик, окинув нас весёлым взглядом.
   - Клан Сучки из охотников на оленя объявил о созыве участников на новые состязания Большого Круга.
   - Но ведь такое невозможно, если только не...- Каменная Голова не дал высказать нашему другу свою догадку.
   - Да, Воин Севера мёртв. Его останки доставили на родину из Великих Равнин.
   - Разве такое возможно?
   - Кто убил его?
   - Когда прибыли останки?- наперебой стали задавать мы вопросы.
   Каменная Голова довольно улыбнулся, ему нравилось быть в центре внимания, поэтому он не спешил делиться интересующей нас информацией. Снова достав из складок одеяла трубку, он набил её и, не торопясь, закурил. Мы замерли в напряжённом ожидании.
   - Его останки прибыли с отрядом воинов Великих Равнин. Странно, что вы не столкнулись с ними на перевале. А кто убил его, лучше знают твои друзья,- он взглянул на Носящую Ночь.- Я слышал, что это была неизвестная героиня. Она смертельно ранила Великого, но и сама пала от его руки.
   - Не понимаю, откуда известны такие подробности,- сказал я, соображая, почему Эритон ни словом не обмолвилась о том, что убила Жнеца.
   - Всё это рассказал сам Великий. Он также огласил свою последнюю волю, согласно которой его тело должно быть похоронено на родине, после чего будут проведены состязания на право обладания Браслетом Силы. Это ваш единственный шанс попасть в Хрустальный дворец.
   - Так тому и быть,- вынес решение Птица.- Идём в лагерь Сучки.
   - Я пойду с вами,- заявил старик Каменная Голова, мечтательно глядя на молодую сочную зелень, которой поросли склоны окружающих городок гор. - Я тоже собираюсь посмотреть на эти состязания.
  

Глава 34

   Мы прибыли в лагерь клана Сучки, когда на низкорослых деревьях уже начали распускаться первые листья. Родной посёлок Жнеца стоял у самого побережья холодного северного моря. Дом первобытных охотников, примитивный и бедный. Не верилось, что здесь мог жить столь знаменитый герой. Несколько больших общих строений, сложенных из хвороста и шкур, да маленькая деревянная хижина, в которой отдельно от сородичей обитал Великий. Чумазая детвора, женщины в старых коричневых шкурах, охотники с копьями, никогда не знавшими железных наконечников. Радовались они или печалились, что великий истребитель, наконец, покинул их земли? Кто знает. Во всяком случае, вели себя они с достоинством, и к встрече гостей, прибывающих для участия в Большом Круге, они подошли со всей ответственностью. Приветствуя представителей каждого клана праздничным пиршеством под открытым небом.
   Вокруг домов Сучки расположились большим лагерем вновь прибывшие. В основном это были представители таких же диких охотничьих родов, как сами хозяева, было много рудокопов из разных горных посёлков. Ещё здесь были охотники на морского зверя, их раскрашенные деревянные остроносые лодки загромождали берег удобной бухты рядом с лагерем. Даже несколько представителей племён наездников на мамонтах увязались за отрядом Окрашенных в Чёрное, привёзших тело Жнеца с далёких Великих Равнин. С предводителем отряда этого враждебного империи племени, по имени Ловец, мне пришлось столкнуться, когда мы отправились проститься с останками Жнеца.
   Он узнал во мне имперского ктара по изрядно выцветшей, но всё ещё голубой перевязи, знаку Носителя Копья. Я всюду носил её, так как не расставался с мечём. Окрашенные в Чёрное взяли на себя почётную обязанность охранять останки Жнеца. Их вождь сразу выделил меня из толпы. Высокий, мощного телосложения, с гребнем чёрных волос на бритой голове, с изуродованным шрамами лицом, Ловец производил впечатление опытного и сильного воина. За спиной его торчала рукоятка длинного меча. Это было совсем не похоже на обитателя равнин, которые предпочитали лёгкую саблю.
   - Откуда тут взялась имперская собака?- сказал он хриплым голосом на ломаном тасканском. Признаться, я если и задумывался над вопросом, кто и зачем совершил такой дальний переход, чтобы доставить тело Жнеца домой, то не ожидал столкнуться с открытым проявлением враждебности так далеко от места боевых действий между империей и кочевниками. Поэтому, встретив такой недружелюбный приём, остановился в замешательстве в двух шагах от двери одинокой хижины, где покоилось тело падшего героя.
   - Ты не получишь ключ к дому богов, - продолжил вождь, произнося каждое слово как ругательство. Похоже, он тоже был в курсе, что браслет силы открывает доступ в заветный дворец. Вокруг стали возникать фигуры других воинов в чёрной раскраске.
   - Я просто убью тебя как собаку,- закончил свою приветственную речь вождь.
   - Ещё увидим,- сказал я, глядя на него в упор.
   - Но не сейчас,- Ловец осклабился и позволил нам пройти, видя, что Ткачи за нашими спинами схватились за оружие.
   Каменная Голова внимательно рассмотрел вождя Окрашенных в Чёрное, и вынес своё резюме:
   - Это ему не видать Браслета Силы.
   Тело Жнеца покоилось на возвышении посреди маленькой пустой комнатки с земляным полом. Его останки были завёрнуты в толстую пожелтевшую ткань, словно в кокон, поэтому я не смог узнать, действительно ли он был человеком. Зато хорошо было видно оружие героя, которое он мастерски использовал в схватке с боевым роботом: короткий изогнутый клинок и длинная лента с ручкой как у меча. Металл ленты имел лёгкий коричневый оттенок, словно слегка был покрыт ржавчиной, определённо это был натуральный цвет неизвестного сплава. В общем, ни на что не похожая штука, словно из другого мира. Может быть "более высокие технологии", как говорил Штрэх? Время покажет. Зато Браслет Силы никакого впечатления не производил. Обычный потёртый медный браслет без следов каких-либо украшений. Просто бесполезная вещичка. И из-за этой побрякушки десятки и десятки людей готовились убивать друг друга.
   Большой Круг предполагал проведение поединков, в результате которых должен был определиться лучший боец, наиболее достойный звания Великого. Правил при проведении поединков не было, в них мог принимать участие любой желающий и пользоваться любым доступным видом оружия. Узнав об этом, Носящая Ночь высказала пожелание, тоже принять участие в этом турнире, но я не мог на это согласиться. После столкновения с Рудокопами в горах, когда я чуть не потерял свою возлюбленную, я не мог больше подвергать её риску. Кое-как мне удалось убедить супругу отказаться от этой затеи, Ночь уступила. Несмотря на то, что она была гораздо лучшим бойцом и охотником, она признавала за мужчиной последнее слово. Такое воспитание.
   Естественно, что я считал себя далеко не главным претендентом на звание Великого, достаточно было взглянуть на некоторых молотобойцев Рудокопов, или китобоев, чтобы трезво оценить свои шансы. Но мои друзья не желали и слушать моих сомнений.
   - У тебя волшебный меч,- твердил мне Птица,- просто доверься ему.
  
   Никакой организации в проведении поединков не было. Как только останки Жнеца были перенесены на площадку, где должно было происходить главное действо, всё население огромного лагеря оставило свои палатки и костры и перекочевало следом. Десятки кланов, небольшими группами окружили старейшин и вождей, собравшихся вокруг регалий Великого.
   - Пусть выйдут те, кто считает себя достойным стать новым Великим,- провозгласил вождь клана Сучки. В нём было столько достоинства, словно это был не предводитель дюжины доисторических охотников, а президент великой державы, проводящий внеочередной саммит с высокими зарубежными гостями. Я нерешительно двинулся вперёд, но Птица остановил меня, взяв под локоть:
   - Постой, не торопись,- прочитав на моём лице удивление, он довольно пояснил: - Поспешность свойственна молодости, а зрелости - рассудительность.
   После этих слов, он указал рукой в сторону начинавших собираться перед старейшинами претендентов. Всё это были молодые горячие охотники и рудокопы, хотевшие всему свету доказать какие они прекрасные бойцы. Ни одного вождя, ни одного прославленного воина среди них не оказалось. В эту группу претендентов даже затесался местный дурачок, маленький круглый человечек, со свалявшимися волосами, выпученными глазами и нездоровым румянцем на пухлых щеках. Он где-то раздобыл настоящее копьё с каменным наконечником и старый кожаный шлем, один из тех, который носили на праздничных церемониях. Дурачка быстро прогнали, это был акт милосердия. Молодой рудокоп в снежно белой кожаной рубахе, выдернул из его рук копьё, другой подставил подножку и подхватил слетевший головной убор. После этого, маленький человечек покинул площадку, обливаясь горючими слезами и что-то бормоча себе под нос.
   Молодые воины разбились на пары, и начали поединки. Подбадриваемые своими сородичами, окружившими сражающихся за право стать новым пугалом для маленьких детей, они мерились силой до полудня, молодые охотники на оленей и морских котиков, рудокопы и ткачи, каждый со своим набором хитростей и оружия. В конце концов, верх одержал парень из рудокопов в белоснежной кожаной рубахе. Он был достаточно силён, чтобы, не уставая, вращать своим боевым молотом, нанося поражение за поражением своим соперникам. Многих покалечил его молот, тускло блестевший сталью в лучах яркого весеннего солнца. Черноволосый боец был также свеж, как в начале первого поединка, недаром говорили, что рудокопам приходится целыми днями работать в забое такими же молотами, прогрызая горную породу.
   Оставив лежать на вытоптанной траве с переломанным черепом своего последнего соперника, молодого охотника, вооружённого двумя дротиками и дубинкой, рудокоп направился к старейшинам и громко потребовал браслет силы.
   - Я лучший из всех,- заявил он без лишней скромности.
   - Есть ли желающие оспорить право этого воина на звание Великого? - громко возгласил один из вождей, пожилой рудокоп в такой же белоснежной рубахе, на которой были вышиты красные узоры.
   Мы наблюдали за ходом состязаний с пригорка. Я, Ночь, Птица и кое-кто из Ткачей. Каменная Голова был в "президиуме" вместе с другими уважаемыми стариками. Когда пожилой рудокоп задал свой вопрос, я, было, дёрнулся подняться с мягкой травы, но Птица вновь удержал меня:
   - Рано.
   На площадку окружённую сотнями зрителей вышел китобой. Огромный квадратный дядька с мощным обнажённым торсом, покрытым густой порослью седых волос. Он был вооружён лишь гарпуном, широкий зазубренный наконечник которого был сделан из кости неизвестного морского зверя.
   - Я сильнее,- заявил он, с прищуром глядя на молотобойца, стоящего на противоположной стороне площадки.
   - Вот теперь начинаются состязания,- прокомментировал Птица.
   Полуобнажённый китобой бросился на противника, выставив вперёд длинное желтоватое лезвие своего короткого копья. Не добежав до молодого рудокопа всего несколько шагов, он вдруг с силой метнул своё оружие. Гарпун с чавкающим звуком пронзил навылет дёрнувшееся тело парня. Черноволосый молотобоец рухнул на землю, выпустив свое грозное оружие, и остался лежать без движения, только красное пятно медленно расползалось по белоснежной рубахе.
   - А вот со мной попробуй,- выскочил на площадку другой Рудокоп. Этот уже был не молод, высокий и могучий, он скинул рубаху, под которой бугрились мышцы, и встал на месте унесённого сородичами парня. Когда китобой начал свой разбег, повторяя сценарий предыдущего поединка, пожилой рудокоп размахнулся и метнул навстречу противнику увесистый молот. Каким-то чудом китобою удалось уклониться от встречи с металлическим снарядом, молот лишь скользнул по плечу. Однако стремительный разбег охотника на морского зверя был прерван, чем поспешил воспользоваться его противник. Рудокоп бросился вперёд и схватился за гарпун, пытаясь рывком выхватить его из рук китобоя. Так они стояли несколько мгновений, две горы вздутых мышц, пытаясь завладеть оружием. Затем китобой первым выпустил гарпун и полоснул отшатнувшегося противника выхваченным из-за пояса ножом. В ответ житель гор ударил его древком гарпуна прямо по голове. От души приложил, древко разлетелось на две половинки. А китобой, словно ничего не почувствовал, только над глазом у него моментально вспухла синяя шишка. Он второй раз полоснул ножом по груди пожилого рудокопа, тот отпрянул, перехватил сломанный гарпун и всадил его в грудь противника. Китобой упал на колени и выпустил нож из своих мозолистых ладоней.
   - Ты победил,- произнесли его губы, и он упал на траву.
   - Есть ли желающие оспорить право этого воина на звание Великого?- вновь провозгласил один из вождей, когда, подняв свой молот, рудокоп направился к зрителям, нисколько не заботясь о ране в виде кровоточащего креста на груди.
   - Есть,- раздался хриплый голос, и на площадку вышел Ловец, предводитель отряда Окрашенных в Чёрное, облачённый в полный кожаный доспех. Он налетел на раненного противника как ураган, мастерски орудуя своим длинным мечём. Всего за полминуты Ловец победил рудокопа, которому не хватило ловкости, чтобы противопоставить свой тяжёлый молот быстрой стали меча. Пронзив противника в сердце, Окрашенный в Чёрное отсёк его голову, и поднял за волосы высоко над головой, демонстрируя свой трофей зашумевшим зрителям.
   - Где ты, имперский пёс, выходи!- закричал он, закончив демонстрацию своей доблести.
   Вот и настал мой черёд. Я поднялся с мягкого травяного ложа и шагнул на арену, извлекая на ходу клинок.
   - Удачи,- пожелала мне Носящая Ночь.
   - Верь своему мечу,- крикнул мне в след Птица. Я и верил, что мне ещё оставалось.
   Окрашенный в Чёрное не стал дожидаться меня на своём конце арены. Перехватив меч двумя руками, он ринулся ко мне, кожаные доспехи нисколько не стесняли его движений. Ловец обрушил на меня серию яростных ударов, и каждый удар отдавался в моей руке сильной вибрацией. Зато каждый раз на клинке врага оставались глубокие рубцы от лезвия Зубастого. Мой меч был короче, но куда легче. Мне надо было только выждать момент, чтобы поразить врага, в момент, когда он занесет свой клинок для очередного удара. Ловец понял это и стал нервничать, тем более что я ещё не совершил ни одной ошибки. Гримаса превосходства сменилась на лице воина Великих Равнин досадой и нетерпением. Выхватив заплечный кинжал, он стал орудовать двумя руками. Тогда я провёл выученный у Сокола приём и выбил тяжёлый меч из правой руки противника. Поняв, что если он не предпримет никаких решительных действий, то проиграет, вождь метнул заплечный кинжал мне в лицо. Смертельный снаряд сверкнул у самых глаз и вонзился в землю где-то у самых ног зрителей, восседавших вокруг импровизированной арены.
   - Ты проиграл,- сказал я, приставив лезвие клинка к шее обезоруженного противника, - сдавайся.
   - Никогда,- прохрипел он, краем глаза наблюдая, как по лезвию Зубастого бежит ручеёк его крови.
   - Сдавайся,- повторил я,- стоит мне немного надавить, и ты покойник.
   - Я не сдаюсь,- гордо ответил он. Мы стояли в самом центре арены, окружённые возбужденными зрителями, которые что-то кричали нам на множестве незнакомых языков. Может они требовали смерти моего противника? Но я же не гладиатор, чтобы убивать по первому требованию толпы.
   - Ты и так проиграл,- сказал я и спрятал меч в ножны. Повернувшись, я пошёл к своему краю арены.
   - Это мы ещё посмотрим,- крикнул он мне в спину, коверкая слова.
   Обернувшись, я увидел, как он решительно зашагал по направлению к старейшинам, пройдя сквозь них, он присоединился к группе Окрашенных в Чёрное.
   - Есть ли ещё претенденты?- возгласил один из старейшин, не обращая внимания на действия Ловца.
   - Есть,- раздалось сразу несколько голосов.
   - Мы ещё не закончили,- прервал поднявшийся шум хриплый голос. Мой противник, снова стоял на арене, в его руках был короткий лук. Натянув тетиву, он прицелился и выстрелил в меня.
   - Никогда имперцу не завладеть силой Жнеца,- выдохнул Ловец отпуская тетиву. Всё это произошло в какое-то мгновение, я даже не успел как следует испугаться. Следя за полётом стрелы, словно на замедленном повторе, я взмахнул Зубастым.
   - Верь своему мечу,- успел разобрать знакомые слова Птицы. Стрела звонко щёлкнула по лезвию меча, выбивая из него яркие искры. Я ринулся вперёд, под шум зрителей, недовольных нарушением неписанного правила, использовать равное оружие. Ловец спешно натягивал лук, чтобы поразить меня почти в упор второй стрелой. За моей спиной щёлкнула тетива, и Окрашенный в Чёрное схватился за пронзённую руку. Это Носящая Ночь решила тоже нарушить правила и выступить в роли моего телохранителя. А я уже был рядом с врагом, с занесённым для удара мечом. Ловец приготовился к неминуемой смерти, его изуродованное шрамами лицо напряглось, он смело поднял глаза навстречу Зубастому. Но я лишь срубил верхушку его короткого лука, составленного из рогов неизвестного степного обитателя.
   - Мне не нужна твоя смерть,- сказал я под неодобрительный гул зрителей.
   - Мы ещё встретимся, и ты заплатишь мне за мой позор,- пригрозил мне Ловец.
   Я развернулся и зашагал к своим болельщикам, в то время как старейшины вызывали на бой нового претендента. Ночь стояла хмурая, то ли оттого, что попала в руку моего противника, то ли оттого, что я не зарубил врага. Зато Птица приветливо кивал мне в знак одобрения.
   После ловца мне пришлось сразиться с двумя охотниками. Первый был из наездников на мамонтах, он попытался завалить меня как дикого жеребца при помощи болы, снаряда, состоящего из ремня о трёх концах, с каменными шарами на них. Такой снаряд применяли индейцы Анд против конных конкистадоров, он спутывал ноги лошади и всадник падал на всём скаку. Но Зубастый в полёте перерезал кожаные ремни, и три каменных шара полетели в зрителей за моей спиной. После потери своего главного оружия, охотник попытался атаковать меня своей заострённой железной дубинкой, размерами похожей на гвоздодёр, одной из тех, которые используются для управления мамонтами. Однако против меча, даже у такого неважного фехтовальщика как я, он не мог долго продержаться. Он быстро понял это и предпочёл сдаться.
   Следующий охотник был не в пример упрямее. Жилистый парень, одетый в медвежьи шкуры, с головой медведя вместо шапки, он набросил на меня сеть, и пока я прорубал себе дорогу на свободу, попытался оглушить меня кистенём. По голове он не попал, а вот правую руку напрочь выбил из сустава. Я как раз нырял в проделанную в ловушке дыру, и когда поднялся на ноги, мог владеть только левой рукой. Это было сложно, но мне удалось рассечь оружие противника надвое. Тогда медвежий охотник бросился на меня с голыми руками, желая отнять мой меч. Кончилось это плохо для него, в последний момент, когда он резво прыгнул на меня со стороны недействующей руки, я успел развернуться и принять его на клинок.
   А я так не хотел никого убивать, даже ради возвращения домой на Землю.
  

Глава 35

   Пока Ночь вместе с Птицей вправляли мне руку, среди старейшин, до этого молчаливо наблюдавших за поединками, произошло оживление. Они о чём-то посовещались, и на середину площадки проковыляла сгорбленная фигура Каменной Головы. Остановившись, он огляделся вокруг и начал речь на языке жестов, смешно подпрыгивая и размахивая руками, чтобы казаться значительнее:
   - Умер Великий, пал в бою, как подобает воину и мужчине. Мы все скорбим о нём с кланом Сучки. И вот мы собрались здесь, чтобы выявить достойного стать новым Великим. Каким он должен быть? Кто достоин Браслета Силы? Кто достоин попасть в волшебный Хрустальный дворец, жилище неизвестных богов? Непобедимый воин, перед которым трепещут враги? Храбрец, не знающий страха и жалости?
   Разразились одобрительные крики собравшихся. Им нравился ход мыслей оратора.
   - Веками мы жили в страхе перед Великим. В любой момент он мог прийти за нашими жизнями, за жизнями наших близких, детей и внуков. Он никогда не спрашивал, не просил, просто приходил и брал, что ему было нужно. Скольких людей он лишил жизни в своём последнем походе? Ни в чём неповинный город он разорил только оттого, что хозяева не сразу открыли для него ворота. Он убил всех до последнего младенца, до последнего старика. И сегодня я от лица всех собравшихся старейшин говорю вам: довольно!
   Зрители притихли, они не могли понять, к чему клонит этот немощный старик.
   - Довольно жить в страхе перед кровожадным убийцей!
   - Как ты смеешь так говорить!- вскричал на своём языке вождь клана Сучки и также выступил на середину арены. - Как можешь поносить такими словами того, чьё имя боялся произнести в слух. Быть Великим, это честь ни с чем не сравнимая. Нет более славного имени под солнцем...
   - Да? И почему же из всего клана Сучки только дурачок решил побороться за это звание?- прервал его старик. - А я скажу всем, почему. Вы не хотите снова быть рядом с Великим, потому что больше всех от него натерпелись. Только безмозглый дурачок этого и не понимает.
   Зрители разразились бурными протестами. Громче всех кричали молодые парни, с самого детства мечтавшие о славе и воинских подвигах. Люди постарше и поумнее помалкивали. Зато женщины клана Сучки не могли молчать, они набросились на своего вождя, понося его на разные лады. Когда поднялся Птица, подмигнул мне и громко задал вопрос: "Что ты предлагаешь?", я догадался, что стал участником заговора.
   - Я предлагаю вручить регалии Великого тому, кто уже доказал свою терпимость и нежелание проливать кровь! Пусть он заберёт их на свой далёкий юг, и если боги превратят его в кровожадное чудовище, то пусть оно будет хотя бы подальше от здешних мест.
   Поднялся настоящий гвалт. Кто-то поддерживал оратора, другие бурно протестовали, отстаивая свои права. Часть вождей выступила на стороне Каменной Головы, часть - против. Каждый говорил своё, подкрепляя слова жестами. А меня вдруг охватила апатия. Что я делаю здесь, среди этих первобытных дикарей, одетых в старые звериные шкуры и говорящих на неизвестных языках? Но Носящая Ночь была рядом, и я взял её за руку. Она взглянула на меня и улыбнулась, на сердце тут же полегчало. Какого чёрта мне этот Хрустальный дворец? Надо было остаться в Городе-в-Горах. Жили бы там спокойно вдвоём в её родительском доме. Наверное, Ночь была бы рада.
   Разговоры и споры могли продолжаться бесконечно долго, если бы вдруг около вождя клана Сучки не появился вышеупомянутый дурачок. Он что-то стал говорить своему лидеру с испуганным лицом, тыкая пальцем в сторону бухты, над которой показался лёгкий дымок. Вождь отмахнулся от назойливого человечка, тогда тот, заливаясь слезами, подскочил к помосту с останками Жнеца, и, подхватив медное колечко браслета, стал его всем показывать. Вокруг стали собираться люди, вожди и старейшины. Происходило что-то из ряда вон выходящее, все поняли это, и постепенно установилась тишина.
   - Это не тот браслет,- перевёл нам Птица слова Каменной Головы, сопровождаемые удивлённым вздохом сотен воинов.
   - Слушайте все! Окрашенные в Чёрное, совершили страшное святотатство! Они подменили браслет и теперь садятся в лодки, чтобы первыми попасть в Хрустальный дворец. Пусть тот, кто отнимет у них реликвию, станет новым Великим,- провозгласил вождь клана Сучки.
   Остальные вожди закивали головами в знак одобрения, а воины уже ринулись к бухте, над которой поднялся густой столб белого дыма. Это сыны Великих Равнин зажгли остроносые лодки китобоев, сложив из них огромный костёр.
   - Надо было тебе убить Окрашенного в Чёрное,- проворчала Носящая Ночь, когда мы взбежали на гребень холма, и перед нашими глазами открылось море с одинокой лодкой в далёких волнах. В лодке чётко виднелись пять пар человеческих силуэтов. Это Ловец со своими людьми спешили отнять у офицера империи возможность поквитаться с их народом за вторжение в пределы Тасканара. План его был прост: он поплыл на остров, оставив часть людей, чтобы они сожгли оставшиеся лодки и предотвратить преследование. Внизу враги ещё ворочали одно из судёнышек китобоев, пытаясь поднять его на огонь. Увидев разъярённых хозяев, бежавших в первых рядах, они бросились в воду, где их ждали две приготовленные к плаванию пироги. Однако отчалить сразу им не удалось, не было опыта, ведь они были всадниками, а не моряками. Воздух наполнили летящие гарпуны и дротики охотников. Команда одной из лодок была полностью уничтожена, во второй лодке из десяти осталось шесть человек, которым всё же удалось оттолкнуться от берега. Они взялись за вёсла, но настоящие хозяева похищенного судна, бросившиеся за ними вплавь, были уже рядом. Поддерживаемые с берега лучниками, они попытались взять лодку на абордаж. Однако их костяное оружие не шло ни в какое сравнение со сталью мечей похитителей. Китобои только зря окрашивали холодные волны своей кровью, впрочем, кого-то из воинов Великих Равнин им удалось ранить. Зато, когда на выручку подоспела первая лодка, картина резко изменилась. Китобои в упор пронзали Окрашенных в Чёрное своими гарпунами, напрасно те пытались отстреливаться. На качающейся из стороны в сторону лодке для этого был необходим опыт.
   Воины на берегу спешно растаскивали костёр, пытаясь спасти своё имущество, когда нас догнали Птица и запыхавшийся Каменная Голова.
   - Ты должен попасть на одну из лодок,- обратился ко мне старик.
   - Во второй лодке мало гребцов, давайте туда,- посоветовал Птица, указывая на прибитое волнами к берегу только что освобождённое судёнышко.
   Мы вошли в воду, такую холодную, что сердце подпрыгнуло к самому горлу. В этот момент мою апатию как рукой сняло. Обернувшись, я бросил последний взгляд на двух стариков, стоящих у кромки воды, и махающими нам на прощание руками.
  
   Ночью мы потеряли из виду Окрашенных в Чёрное, а на утро обнаружили их лодку далеко на западе. Там, где волны почти сливались с горизонтом. Пришлось нашей маленькой флотилии, состоящей из трёх восьмивёсельных судёнышек, менять курс. Ещё две лодки, которые китобои спасли из костра, отстали в первый же день. Наш доисторический шкипер объяснил на языке жестов, что они должны были рассохнуться от огня и дать сильную течь.
   Итак, мы второй день плыли на север, держа курс на поднимающиеся из воды снежные вершины таинственного острова. Нас сопровождали многочисленные косяки перелётных птиц, возвращавшихся из тёплых стран. Китобои хотели лишь вернуть свою лодку, и только восемь человек плыли за Браслетом Силы. Среди них был один мрачный горный молотобоец и пятеро молодых охотников. Мы договорились, что сначала покончим с похитителями, а уж потом решим, кому владеть реликвией. Меня волновало лишь то, чтобы браслет не достался врагу Тасканара, в котором от нашествия дикарей должны были спасаться десятки тысяч людей. О хрустальном дворце я уже как-то не думал.
   К вечеру мы высадились на пустынный берег острова, покрытый невзрачной травой, в которой кое-где проглядывали бледные цветы. Китобои остались около брошенной похитителями лодки, пообещав ждать возвращения нашего отряда десять дней. Лишь один из них присоединился к нам, и мы вдевятером двинулись по следам Окрашенных в Чёрное. Молодые охотники взяли след, и мы побежали, словно стая борзых собак, вслед за убегающей дичью. Ни продуктов, ни поклажи, ничего, кроме оружия, у нас не было. Так что мы двигались налегке, разминая затёкшие в плавании ноги. Девять против десяти. Одни следопыты и мастера маскировки состязались с другими следопытами и мастерами. Чья возьмёт? В открытой стычке мы уступали в силе, у нас была только одна лучница, и стальное оружие было лишь у троих. Зато при внезапном ударе, мы имели все шансы победить, ведь в наших рядах было пятеро охотников, пусть и молодых. Они могли прокрасться незамеченными в лагерь врага и напасть внезапно. Оставалось лишь выследить Окрашенных в Чёрное и дождаться когда они остановятся на ночёвку. Таков был наш план.
   На следующий после высадки на острове день мы вышли в долину, наполовину заполненную сошедшим с гор снегом. Словно толстое ватное одеяло, часть которого лежала на двух снежных вершинах, а другая небрежно сползла вниз. В "Рассказах странника" что-то говорилось о вечных снегах. Не за этими ли горами находился искомый дворец?
   Мы попали в засаду, когда начали подъём по пологой ложбине, между невысокими холмами, поросшими всё той же невыразительной тёмно зелёной травой с редкими бледными колокольчиками. Лучники, залегшие на вершинах с двух сторон от протоптанной ими дорожки, пропустили вперёд нашего следопыта. Борзого, как я его про себя прозвал за излишнюю самоуверенность. Когда в проход между холмами вошла наша нестройная компания, Окрашенные в Чёрное поднялись и выпустили в нас свои стрелы. Мне повезло, а вот Ночь получила рану в плечо и не могла больше стрелять. Пали пронзённые стрелами и двое из наших охотников. Трое оставшихся парней метнули свои дротики в лучников слева, а мы кинулись на лучников справа, прикрываемые бегущим впереди молотобойцем, от которого стрелы отскакивали, как резиновые мячи. Под меховой курткой нашего товарища оказался кованый нагрудник. Четверо слева, пятеро справа, что-то не сходилось. Их было пятеро против нас, но рудокоп раскидал сходу троих как кегли, однако и сам упал со стрелой в шее. Я отмахнулся от очередного выстрела одного из противников и разрезал его кожаные доспехи от подбородка до пупка. Он упал, истекая кровью, и мы с Ночью прикончили второго из оставшихся на нашей стороне бритоголовых дикарей.
   На противоположной стороне противники гоняли единственного оставшегося в живых молодого китобоя, который догадался подхватить саблю убитого врага и неумело отбивался ею от ударов. Мы поспешили к нему на помощь, но немного не успели. Из зарослей за спиной Окрашенных в Чёрное вынырнул обошедший их с тыла следопыт, и пронзил одного из противников своим копьём. Кожаная кираса не спасла воина от сильного удара, и он упал под ноги своих товарищей. А Борзый уже накинулся на следующего врага. Теперь нас было четверо против двоих, неожиданный расклад при том, что это на нас устроили засаду, а не наоборот.
   В этот момент, когда всё складывалось так хорошо и предсказуемо, я вдруг услышал крик немного отставшей девушки. Полный боли и отчаяния крик, от которого моё сердце сжалось в предчувствии самого худшего. Когда я обернулся, Носящая Ночь стояла с широко открытыми глазами и полуоткрытым ртом, а сзади неё стоял Ловец. Одной рукой упершись в плечо девушки, второй рукой он рывком выдернул меч из поясницы своей жертвы. Взгляд его чёрных глаз был полон удовлетворения. Когда я подскочил к нему в неистовом яростном прыжке, его лицо исказила злоба, он замахнулся мечём, с которого текла драгоценная кровь моей любимой. Зубастый ударил так, что лезвие вражеского клинка отлетело далеко в сторону и зазвенело по камням. Изменившись в лице, Ловец успел крикнуть:
   - Тебе никогда не найти браслет!- голова его отлетела в сторону и покатилась с холма подпрыгивая на кочках.
   Я подхватил оседавшую на землю девушку, такую лёгкую и хрупкую, и посадил на землю. Лицо её оказалось у моего плеча. Я видел, как оно покрывается мертвенной бледностью и не знал, что мне делать. Меч проклятого Ловца попал в печень девушки. Здесь, на пустынном острове, она была обречена.
   - Зачем я пощадил его!- произнесли независимо от меня мои губы.
   - Ты всё сделал правильно,- прошептала девушка,- возьми себе кольцо на память. Она протянула мне свою маленькую ладошку, на безымянном пальце которой тускло поблёскивало латунное кольцо её отца.
   - Нет, не покидай меня,- взмолился я, целуя её лицо снова и снова, забыв обо всём на свете. Я отвлёкся от моей любимой, только когда услышал звук падающего в двух шагах от меня тела. Это был последний из Окрашенных в Чёрное, он уложил молодого китобоя и следопыта, и собирался напасть на меня. Но раненый охотник, Борзый, который сам был разрублен чуть не пополам, метнул из последних сил в его спину своё копьё.
   Теперь я сидел на холме один. Вокруг лежали лишь мёртвые тела врагов и недавних союзников. Я не задавал себе никаких вопросов, и не думал ни о чём, просто сидел и смотрел на лицо своей любимой. Мне хотелось умереть.

Глава 36

   Ирония судьбы, в двух шагах от цели, пройдя столько километров через степи и горы, переплыв море, победив всех врагов, я потерял всё. Идти дальше не имело смысла. На моих руках умирал единственный дорогой мне человек, и я ничего не мог поделать.
   Я взглянул на Зубастого, который служил мне верой и правдой всё это время:
   - Сослужи мне последнюю службу,- сказал я вслух. - Только не сейчас, а когда я останусь совсем один.
   Моя любимая ещё была со мной, в её груди продолжало тихо биться сердце, а из раны, которую я пытался замотать разорванной на полоски рубахой, продолжала течь пульсирующим потоком чёрная кровь. Я смотрел и смотрел на дорогие черты и мои слёзы падали на бледное лицо милой девушки, столько пережившей на своём веку.
   Возлюбленная, это я был виноват в том, что с тобой произошло. Мне надо было быть мудрее и не гоняться за несбыточными мечтами. Вернуться на Землю. Зачем? Кто ждёт меня там? Кроме деда. Зачем нужна была эта идиотская затея с поисками этого Хрустального дворца? Что я получил в итоге? Ничего. А то, что действительно было бесценно, единственного любимого человека, я безвозвратно потерял. Я сидел и молча рыдал, чувствуя, как сердце окутывает ледяной холод отчаяния.
   - Ты хочешь спасти её?- внезапно раздался рядом мягкий голос. Я обернулся и улыбнулся про себя сквозь слёзы. В двух шагах от меня стоял совершенно седой старик с белой бородой и в ослепительно белой одежде. Очень похоже на бред сумасшедшего или на предсмертное видение. А у меня как раз было такое состояние. Но ничего, недолго уже осталось.
   - Если хочешь спасти её,- продолжил незваный гость по-таскански,- Одень Браслет Силы ей на руку.
   - Ловец спрятал браслет, - неожиданно для самого себя ответил я. - Что это со мной? Разговариваю сам с собой?
   Я бережно поправил голову девушки на своей груди. Её чёрные волосы растрепались, и я легонько подул на чёлку, чтобы привести их в порядок.
   - Ты говоришь не с галлюцинацией,- ровным голосом продолжил гость,- я покажу, где браслет. Торопись, через триста десять ударов сердце остановится.
   - Да,- опомнился я, словно где-то в глубине души зажглась неуверенная надежда. Призрак рядом исчез и мгновенно очутился метрах в двухстах. Белая фигура на зелёном ковре из трав.
   - Беги.
   Я рванул что есть духу, приняв помощь неизвестного, как утопающий хватается за соломинку. Старик исчез и вновь появился на таком же расстоянии:
   - Беги.
   Я кинулся дальше.
   -Беги.
   Вот он уже среди каменных глыб, на дне маленького овражка. Когда я подбежал, белый старик указал на грунт у себя под ногами:
   - Копай.
   Я быстро разгрёб рыхлую землю и в моих руках оказался искомый предмет. Схватив медный браслет, я рванул назад. В душе расцветала робкая надежда. Старик был снова возле девушки, когда я надел браслет на её руку, и перевёл дух. Глядя сверху вниз, он отметил:
   - Система жизнеобеспечения стабилизировала состояние организма, но для лечения, девушку необходимо доставить в Хрустальный дворец, как вы его называете.
   Я взглянул на Ночь, вид её мне не понравился. Она лежала на земле, раскинув руки, и была похожа на неживую восковую куклу. "Неужели старик обманывал?",- от одной этой мысли меня пробил холодный пот. Не похоже, что девушке стало лучше, наоборот, мне вдруг показалось, что она умерла. Грудь её не вздымалась, черты лица застыли. Я прислонил ухо, пытаясь расслышать удары сердца, и вдруг ощутил, что тело моей любимой было словно деревянным.
   - Что ты сделал с ней?- зло крикнул я невозмутимой голографии. - Она ведь умерла.
   - Нет. Она жива.
   - Жива? Да у неё сердце не бьётся,- не выдержал я.- Зачем ты появился?
   Этот незваный призрак отнял последние минуты, которые я мог провести с любимой.
   - Будь ты проклят, старик!
   - Она жива,- невозмутимо повторил белый призрак,- система жизнеобеспечения не смогла справиться с лечением ранения и создала временной кокон для тела.
   - Что?- переспросил я, почти не слушая его бормотания. Но что-то в словах незваного гостя привлекло внимание, словно новый лучик надежды блеснул. - Стоп, я не понял, что ты там говорил про время.
   - Браслет создал временной кокон, фактически он остановил время для твоей спутницы. Теперь её надо доставить на станцию, там я смогу ей помочь.
   - А почему она такая...- я замялся, подбирая подходящее слово,- твёрдая?
   - Нам она кажется такой, потому что мы в другом временном потоке, я не смогу объяснить без дополнительных знаний.
   - Сколько у нас времени?- утерев набежавшие слёзы, спросил я.
   - Тысячи лет,- без тени юмора ответил старик. - Подними голову. Видишь эти снежные горы?
   Я кивнул, глядя на две вершины со съехавшим с них снежным одеялом.
   - Видишь станцию?
   Горы перед моими глазами вдруг стали прозрачными, и моему взору открылась долина, покрытая глубоким снегом. Утопая в этом снегу, стоял ажурный стеклянный купол, от зеркальной поверхности которого отражалось яркое голубое небо. Отсюда он казался крохотным, и всё же я мог различить мельчайшие детали его лёгкой конструкции.
   - Кто ты?- спросил я.
   - Смотритель,- ответил старик,- жду тебя на станции.
   Призрак одетого в белое гостя исчез.
   - Ты не поможешь мне доставить Ночь?- запоздало спросил я пустоту.
   - Наверное, нет.
   Я смастерил из дротиков и ремней своеобразную раму и привязал к ней тело любимой. Оно было похоже на статую, даже одежда была на ощупь как каменная. Холодная каменная статуя, я даже засомневался в какой-то момент, что это происходит на самом деле. Затем взвалил раму на спину на двух заплечных ремнях, словно огромный ранец, и двинулся к снежной долине. Переход предстоял не из самых лёгких.
  

Глава 37

   Ночь лежала в герметичном коконе, обвитом десятками проводов и прозрачных трубок с непрестанно циркулирующей жидкостью. Я не отходил от девушки всю ночь, глядя из-за прозрачной преграды на её спокойное лицо, к которому вернулись краски жизни. Она явно шла на поправку, теперь ей надо было просто выспаться. А я не мог спать, потому что ещё не мог поверить этому чуду: моя любимая будет жить! После того, как я поместил деревянное тело Носящей Ночь в медицинский отсек, и автоматическая аппаратура произвела диагностику, Смотритель сказал, что потребуется всего несколько часов, чтобы восстановить повреждённые ткани и раненая будет здорова. Вернее не Смотритель, а Смотрительница, потому что когда я вступил под своды этого чудесного здания, меня встретил уже не старик, а женщина в белых одеждах, ставших оранжевыми в лучах пробивающегося сквозь прозрачные стены заката.
   Дорога к стеклянному куполу оказалась не такой трудной и долгой, как мне представлялось. Наверное, потому что я нёс самый драгоценный груз на свете, я не замечал ни скользкого ледяного наста, ни крутого подъёма. А уж спуск вниз был самой приятной частью похода, я взял тело девушки на руки и съехал вниз на собственном нагруднике как на санках. Уже на закате, я вошёл в бесшумно распахнувшиеся стеклянные двери и оказался внутри купола, который снаружи казался гораздо меньшим, чем изнутри. В огромном круглом холле меня ждала женщина средних лет приятной наружности, похожая на нечто среднее между доброй сказочной волшебницей и терапевтом скорой помощи. Она стояла на покрытом солнечными бликами полу и улыбалась мне.
   - Вот вы и добрались,- сказала хозяйка вместо приветствия приятным мелодичным голосом.
   - Кто ты?- задал я вопрос, переводя дух, носилки с Ночью весили не меньше семидесяти килограммов.
   - Я Смотритель.
   - А где тот старик?
   Приятная женщина исчезла, и на её месте возник давешний старик с белоснежной бородой:
   - Я могу общаться через любой образ, это всего лишь голография,- пояснил он.- Просто согласно твоему душевному состоянию, сейчас ты хотел бы видеть кого-то похожего на целителя.
   Он снова превратился в женщину с мелодичным голосом и приятными чертами лица:
   - Или могу стать таким,- предо мной стоял небритый лохматый парень в надорванной замшевой рубахе, мокрых кожаных штанах и старых меховых мокасинах. Я даже не сразу узнал себя, таким жёстким и угрюмым было моё почерневшее от загара лицо.
   - Или таким,- передо мной был темнокожий атлет в обтягивающей блестящей золотом одежде.
   - Может так будет лучше? - образ снова изменился. Теперь передо мною стояла прекрасная женщина в очень откровенном наряде. Подол её сиреневого платья тянулся на несколько метров, а вот сверху, материи явно не хватало.
   - Это ни к чему,- сказал я, искоса бросив взгляд на свою застывшую спутницу,- думаю, первоначальный вариант был самым лучшим.
   - Так кто же ты?- снова спросил я, когда передо мной вновь возникла женщина в белом.
   - Я - станция, меня зовут Смотритель, я надзираю за планетой. К сожалению, я не могу сказать точнее, в этом твоём языке нет более подходящих слов.
   - Это не мой язык.
   - Я знаю, ты не здешний житель, поэтому ты и пришёл ко мне.
   - Что ещё вы знаете?
   - Предлагаю вернуться к этому разговору, когда я ознакомлюсь с твоим словарным запасом, а теперь давай займёмся твоей раненой подругой. Следуй за мной,- волшебная целительница развернулась и направилась к полукруглой украшенной металлическими узорами двери. Она шла в своём белом развивающемся платье как живая, очень точная была голография.
   - Конечно,- я молча подхватил тело моей любимой и поплелся следом.
   Станция была устроена очень просто: круглый громадный зал посередине, из которого множество дверей вели в помещения по его периметру. Пол залы был украшен металлическими узорами золотого, серебряного и бронзового оттенков, которые на поверку оказались прозрачными как стекло. Такие же узоры были и на стенах по всей станции. Этот зал со стеклянным потолком был абсолютно пуст, если не считать некоего возвышения в самом его центре, ажурную подставку из красивого золотого хрусталя, словно созданную для хранения главной драгоценности этого мира. Вот только сама драгоценность отсутствовала.
   Смотритель подвела меня с моей бесценной ношей к одной из дверей, та бесшумно отъехала в сторону, и мы вошли в нужный отсек. Я уложил Носящую Ночь на низкое овальное ложе, которое тут же ожило. К телу девушки потянулись десятки рецепторов. Когда они встали на нужные места, фигура раненой вдруг обмякла, и она начала снова дышать. Тут же вокруг её тела надулся герметичный кокон, который скрыл от меня дальнейшие подробности лечения.
   - Теперь всё будет хорошо,- ободрила меня Смотритель. - Тебе лучше отдохнуть.
   Но я не мог уйти, пока окончательно не удостоверюсь, что Ночи больше ничего не грозит.
  

Глава 38

   Мы шли на электричку через поле, засеянное молочно зелёными колосьями овса, я и моя жена, Носящая Ночь. Мы были дома, на Земле. Никто никогда не догадается, что именно здесь, в этом самом месте великой русской равнины, огромной сейсмоустойчивой территории, находятся врата между двумя мирами. Они и не похожи на врата в собственном смысле этого слова. Напрасно исткать тут древние развалины и дверные проёмы, их здесь никогда не было. Просто огромная площадка, десять километров в диаметре, размер достаточный для приёма самого большого транспорта из одного мира в другой. Этому порталу было более двадцати пяти тысяч лет. Он был ровесником кроманьонца, который, вполне возможно, появился на Земле не сам по себе. Если верить информации Смотрителя, весь человеческий род на двух планетах, также как и во многих других известных мирах, был искусственного происхождения.
   Смотритель, бывший виновником моего путешествия в другой мир, сегодня вернул меня домой. Ночь была со мной, живая и здоровая. Я был счастлив и не мог дождаться, когда познакомлю её с дедом. Однако, на даче моего старика не оказалось, а я не мог его спокойно дожидаться. Проверив пустой холодильник, я понял, что дед поехал в город за продуктами. Зная, что такие поездки обычно оканчиваются ближе к вечеру, мы решили ехать за ним. И тут же отправились на железнодорожный полустанок, даже черешни в дорогу не нарвали, хотя её было так много, что она буквально напрашивалась на это. Это там у нас была полярная весна, здесь на Земле стоял июнь, и это значило, что я был без вести пропавшим уже почти год.
   Внезапно вдали раздался протяжный рёв раненого мамонта, перебрасывая нас обратно, в другую реальность. Автоматически мы присели, стараясь укрыться от разъярённого животного, глядя в сторону заросшего лесом овражка, откуда доносился нарастающий жуткий гул. Рефлекс сработал. Я даже было подумал, что активировал один из ключей, которыми нас снабдил Смотритель, и мы снова оказались на Великих Равнинах, к востоку от Обсидиановых гор. Там, где я очутился, когда меня подобрал антиграв сбитого космического корабля Нетопырь.
   Да, корабль Штрэха, внезапно вынырнувший в системе, сбил Смотритель. Собственно, даже не сбил, а просто вырубил на нём всю электронику, после чего корабль сгорел в атмосфере, захваченный притяжением планеты. Одна из функций Смотрителя была защищать владения своего хозяина от вторжения незваных гостей. А вот я оказался званым гостем, потому что у меня была вещь, заинтересовавшая моего похитителя.
   Я хлопнул себя по лбу и рассмеялся, выпрямляясь в полный рост:
   - Это же поезд.
   - Он не опасен? - недоверчиво сказала Ночь, вслушиваясь в оглушительный перестук железных колёс. Мой словарный запас она получила, но ей предстояло ещё многое узнать о новом мире.
   - Главное не вставать на его пути, ты поймёшь,- пробормотал я, стараясь вспомнить, когда в расписании электрички должно было быть окно.
   На полустанке, стояли несколько дачников с корзинками, в дверях билетной кассы толстая кассирша всё также грызла семечки, как будто не было этого года, разделявшего простого школьного учителя и ктара тасканской империи. Люди стали оборачиваться на наши фигуры, облачённые в потёртые доспехи, обутые в кожаные меховые мокасины и увешанные с головы до ног оружием. Носящая Ночь предприняла попытку поздороваться с первым же встречным стариком. Она подняла для этого руку вверх, ладонью вперёд, в знак мирных намерений, как это заведено на Великих Равнинах. Но я остановил её:
   - Не надо ни с кем здороваться, у нас это не принято.
   - Почему?- удивилась она,- неужели вы так недружелюбны?
   - Нас слишком много,- попытался объяснить я,- поэтому мы здороваемся только с теми, кого знаем. Понятно?
   - Не совсем,- честно призналась девушка, привыкшая к почти семейным отношениям внутри маленьких кланов.
   Я поцеловал её в обветренную щёку:
   - Старайся сама ничего не предпринимать, смотри на меня и делай, как я.
   - Как скажешь,- отозвалась она, наблюдая за тем, как граждане ожидающие соревнуются за места на единственной деревянной лавке.
   Я, похоже, перестал понимать всех этих людей. Они с таким осуждением уставились на Носящую Ночь, когда она сбросила заплечный мешок на разогретый асфальт платформы и устало опустилась с ним рядом, словно увидели нечто непристойное. Им было невдомёк, что там, откуда мы только что пришли, в безлюдной степи, наполненной голосами диких зверей, устало опуститься на землю, было таким же естественным делом, как для них бухнуться на диван перед телевизором.
   Я подошёл к кассе, чтобы купить билеты. Наблюдая за моими попытками извлечь со дна тощего походного мешка шкатулку с деньгами, кассирша смахнула шелуху с ярко накрашенных губ и лениво поинтересовалась:
   - Чё то вы сильно поотстали от своих, вы с битвы едете?
   - Мы с дачи едем,- ответил я, протягивая ей сотню,- надеюсь, за это время инфляции не было?
   Кассирша подобострастно хохотнула, показывая золотые зубы. Она протянула в потной руке сдачу и два ровных клочка бумаги. Билеты на электричку за время моего отсутствия ничуть не изменились. Я подошёл к Носящей Ночь и сел с ней рядом, игнорируя полные скрытого негодования взгляды граждан. До прибытия электрички оставалось полчаса, делать было нечего, я сидел, смотрел по сторонам и вспоминал события последних дней, проведённых мною в том, другом мире. Смертельное ранение Ночи, появление Смотрителя, станция, наша беседа перед отправкой на Землю.
  
   - Так кто же вы, компьютерная программа?- начал я наш долгожданный разговор, когда мы втроём собрались в центральной зале станции. Я, Ночь и голографическая хозяйка в образе доброй целительницы. Такой милый образ она выбрала не случайно, собираясь провести с нами эту заключительную беседу. Перед встречей я позволил Смотрителю ознакомиться с моим словарным запасом, включавшим не только русский язык, но и язык Содружества. Я попросил хозяйку закачать этот словарь в память Ночи, и теперь в голове девушки царила страшная мешанина из незнакомых понятий на двух разных языках. Поэтому, наверное, она в основном молчала во время нашей беседы.
   Снова мы были вместе, стояли посреди круглой просторной залы и не могли расцепить наши руки. Я надеялся, что вот сейчас все эти приключения действительно закончатся, и мы вернёмся на Землю, где на нас не будут устраивать засады, не будут пытаться убить, оставят в покое. И тогда мы заживём счастливо.
   - Можно и так сказать, хотя называть меня компьютерной программой можно с той же натяжкой, как называть астрологию точной наукой. Я полностью автономная самоорганизующаяся система надзора за планетой, Смотритель.
   - Но смысл тот же, ты существуешь только в памяти какой то сложной машины, которая управляет приборами этой станции.
   - Я и есть эта станция. С таким же успехом, я могу сказать, что ты существуешь только в генетической памяти клеток своего тела, впрочем, ты даже не знаешь, в какой степени это правда,- отозвалась она.
   - Что-то очень сложно,- поморщился я.
   - Мир не так прост, как тебе кажется,- резонно возразила Смотритель.
   - Давайте я лучше сама расскажу всё по порядку. Я всего лишь второстепенная система и мало что знаю, но у меня было очень много времени, чтобы проанализировать имеющуюся информацию, и сделать кое какие выводы.
   Я кивнул и взглянул на Ночь. По глазам девушки было видно, что она с трудом улавливает смысл нашего разговора. Итак, Смотритель начала свой рассказ, из которого я узнал ответы на все свои вопросы.
   Представьте себе, что существовала некая цивилизация, все достижения науки и техники которой воплотились в одном миниатюрном приборе. Этот прибор невероятно сложен по конструкции, но необычайно прост внешне, его название можно перевести как Мультипликатор или Множитель. Он надевается на руку как браслет. Множитель состоит из двух главных контуров: безопасности и собственно, Мультипликатора, а также нескольких вспомогательных, или малых контуров, которые являются лишь хранилищами памяти.
   Контур безопасности отвечает за жизнь носителя, он единственный из всех контуров самодостаточен и не требует дополнительных источников информации. Собственно, так называемый Браслет Силы был именно контуром безопасности. Он мог не только остановить время для смертельно раненного носителя, но и защитить его от любого ранения, переключив ход времени в миг реальной опасности. Поэтому Жнец так стремительно перемещался во время поединка с боевым роботом, он просто находился в более быстром временном потоке.
   Мультипликатор обеспечивает производство или создание материальных ценностей, от ситцевой рубашки до солнечной системы. Вся информация, все чертежи, все достижения науки и техники этой цивилизации, культуры и искусства хранятся в малых контурах, которые вместе с двумя основными составляют единое неразрывное целое.
   Станцию "Хрустальный дворец" построил автоматизированный передвижной завод более двадцати пяти тысяч лет назад. Этот завод был старше станции всего на несколько часов, и знал лишь то, что сам был построен другим, более примитивным, заводом незначительное время до этого. В начале этой цепочки всё упрощающихся производителей, стоял Множитель Хозяина.
   Итак, представьте, что носитель такого браслета может построить свою солнечную систему, может жить вечно, может менять внешность, да что там внешность! Он может войти в другое тело, стать машиной, роботом, чудовищем, тем, что его душе угодно. Он может создавать новые виды животных и новые расы разумных существ и заселять ими целые миры. Он может путешествовать в открытом космосе, посещать тысячи неизвестных планет, искривлять пространство, время и гравитацию, создавать армии боевых кораблей или рои крохотных разумных снарядов, которые сами находят свои цели. Такова была эта цивилизация практически всемогущих индивидуальностей. Каждый из них обладал всеми возможностями общества высочайшего развития, силой целого мира. Каждый из них был владетелем отдельной планеты или группы планет, каждый из них был своим государством, своим законом, своей армией. Таков был Хозяин. Создал ли он эту планету, или просто изменил на ней климат, Смотритель не знал, не имел такой информации. Он никогда не встречался с Хозяином и не знал, как он выглядит. Однако, судя по заложенным в память машины интерфейсам, он должен быть похожим на человека, хотя бы внешне, хотя бы иногда.
   Это был период освоения планеты, период бурного строительства планетологических и климатических станций, под которые создавались специальные карманы пространства, как, впрочем, и для нашей станции. Очень скоро Хозяин покинул планету через пространственные врата, оставив Смотрителя в роли консерванта, обязанного следить, чтобы уровень развития человеческого общества не превышал определённого значения, исключая возможность возникновения беспокойства для настоящего правителя планеты. Станция исправно выполняла и другую свою задачу: служить барьером для нежелательных посетителей из смежных миров. Тем более, что никаких перемещений никогда не было, до последнего времени.
   Шли годы, века, тысячелетия. Никаких известий от Хозяина, никаких новых распоряжений. Время шло, техника, оставшаяся на планете стала приходить в негодность, одна система за другой. Только пространственные карманы, в которых время шло по-другому, позволили сохраниться части основных механизмов, в том числе Смотрителю, невероятно сложной самообучающейся программе, которая пребывала в непрестанном изучении окружающего мира, проводя, между прочим, и исследования человеческого сообщества. Изучая и анализируя новую информацию, она восходила на всё новые и новые высоты самоорганизации. Это буквальный перевод слов нашей голографической собеседницы.
   Между тем, человеческое общество достигло опасного уровня развития. Смотритель, должен был адекватно среагировать, но большинство средств, которыми располагала станция, к тому времени пришли в негодность. Тогда в одном из своих экспериментов, он решил использовать хранившийся в медицинском отсеке станции контур безопасности. Так был создан "механизм саморегуляции человеческого общества", большинству местного населения известный как Великий или Жнец. В погоне за известностью каждый новый Воин Севера шёл и уничтожал целые города и народы, самые великие города, наиболее развитые технологически и культурно, неизбежно снижая общий уровень эволюции общества. "Моё гениальное изобретение",- заявил Смотритель. Жестокое изобретение, ярко характеризующее отношение Хозяина станции к жителям своей планеты. Станция изменяла тело каждого нового Жнеца, перестраивая его на атомарном уровне и превращая в настоящую машину для убийства.
   Прошло ещё несколько столетий, когда от одних из пространственных врат на планете поступил сигнал, о присутствии в них Множителя. Когда Смотритель открыл врата, оказалось, что это был вовсе не Хозяин, а самый обычный человек, среди вещей которого оказался один из второстепенных контуров браслета. Следы этого нежданного пришельца затерялись где-то в тасканской империи, а контур очутился в Обсидиановых горах, где в виде простого латунного кольца его предавали из поколения в поколение потомки гостя с Земли. Да, это было то самое кольцо, которое отец подарил Носящей Ночь перед их паническим бегством от Людоеда.
   Появление части Множителя могло значить лишь одно,- Хозяин мёртв, а браслет перестал существовать как единое целое. Так что Смотритель был заинтересован в том, чтобы Ночь попала на станцию, как был заинтересован и в моём на ней присутствии. Ведь и я прошёл через пространственные врата по той же причине. С самого начала со мной был другой контур чудесного браслета. Тот самый медный амулет в форме колеса, купленный на Бомбейском базаре моим учителем.
   Когда по просьбе Смотрителя я поместил этот маленький медный диск на поверхность подставки в центральном зале станции, он вдруг начал меняться, рисунок на его поверхности зашевелился и ожил. Лучики древних букв стали вытягиваться и виться, и вот перед нашими глазами был один из сегментов браслета. Похожий на лист сказочного растения, цвет его тоже изменился и стал вишнёвым.
   - Контур медицины,- определила Смотритель и взглянула на Носящую Ночь, предлагая ей показать своё сокровище. Старое латунное кольцо её отца ждала такая же метаморфоза, оно превратилось в сегмент цвета яичного желтка.
   - Контур разрозненных данных,- прокомментировала голография женщины в белом.
  

Глава 39

   Оживление среди дачников вернуло меня к действительности. Вдали на блестящих железнодорожных путях показалась голова электрички. Подхватив свои корзинки, садоводы и огородники кинулись к краю платформы, чтобы первыми занять места в полупустых вагонах. Мы нехотя поднялись и отряхнулись в ожидании посадки. Я ещё раз взглянул на себя и свою спутницу, на наши рваные грязные штаны, стоптанные пыльные мокасины с растянутыми кожаными шнурками, латанные-перелатанные нагрудники, выцветшие заплечные мешки. Настоящие оборванцы. Наверное, поэтому местные жители и старались держаться от нас подальше. А может быть, они инстинктивно чувствовали, что наши мечи не просто бутафория, а оружие, не раз изведавшее вкус человеческой крови.
   Поезд остановился, и мы вошли в вагон. Как я и ожидал, свободных мест на деревянных лавках было много, и мы разместились напротив невозмутимого старика в очках и видавшей виды коричневой шляпе, который читал "Аргументы и факты". Вдруг откуда не возьмись, на лавку рядом с ним приземлился парень в коричневом кафтане, штанах на выпуск и кожаных онучах.
   - Вы тоже с битвы? Что-то я вас не припомню. Вы из какого клуба?- приветливо как к старым знакомым обратился он.
   - Мы сами по себе,- ответил я, изучая его открытое доброе лицо. Я уже отвык от таких мягких интеллигентных черт, последнее время мне всё больше попадались простые охотники и воины, для которых убить человека ничего не значило, а это не могло не отложить определённый отпечаток на их внешность.
   - А мы из Йошкар Олы, клуб Вепри, слыхали про такой? Я Фома.
   - Макс,- представился я, затем кивнул в сторону своей молчавшей спутницы:- Ночь.
   - Приветствую тебя Фома,- сказала девушка с лёгким акцентом. Она говорила серьёзно, но прозвучало приветствие довольно театрально.
   - Вы из ролевиков, что ли?- сделал новую попытку определить, откуда взялись два таких натуральных персонажа, наш новый знакомый.
   - Мы разве похожи на них?- удивился я. В моём понятии ролевики, это люди изображающие из себя героев фэнтези: гоблинов, троллей, орков, эльфов на худой конец. По-моему, это они должны носить те навороченные мечи, которые продаются в наших сувенирных магазинах.
   - Немного похожи,- признал Фома,- кто ещё будет носить индейские мокасины с доспехами Великой Орды?
   - Кто такие индейцы?- поинтересовалась Ночь.
   - Откуда ты?- спросил Фома, пропустив мимо ушей вопрос. -Ты иностранка?
   - Да,- ответила девушка.
   - Она из Молдавии,- сказал я первое, что пришло в голову, - Ночь ещё не всё понимает по-русски, поэтому стесняется говорить, - подсказал я.
   - Ясно, мы тут в карты затеяли играть, не желаете присоединиться? Нам как раз двоих не хватает,- предложил наш новый знакомый.
   - Нет, спасибо,- помотал я головой. - Ночь всё равно не умеет играть.
   - Иди, если хочешь,- возразила девушка,- а я в эти экраны посмотрю.
   Под экранами она имела в виду пыльные окна вагона, за которыми проносились деревья, столбы и редкие дома. Я кивнул в знак благодарности, невольно отмечая про себя, как девушка исхудала за последние дни. Ещё бы, нам пришлось столько пережить. И на долю моей любимой выпало гораздо больше испытаний, чем на мою. Как она чувствовала себя в чужом мире, где всё было так незнакомо и непонятно?
   Мы начали играть в дурака старыми засаленными картами со спутниками Фомы, молодым парнем и двумя девушками в древне-русской одежде. Они все были из одного исторического клуба, занимавшегося воссозданием образа жизни древних славян. Все четверо хором критиковали мою одежду за недостоверность комбинации, зато Зубастый им безоговорочно понравился, они восхищались им до тех пор, пока внимательный Фома не обнаружил изображение мамонта на ножнах.
   - А я уж подумал, что это настоящее оружие,- притворно огорчился он,- всё-таки ролевики вы, или как вас там раньше называли: толкиенутые.
   Мы принялись вспоминать старые добрые времена, когда "Властелин Колец" был только книгой, не замечая, что вокруг произошли неуловимые изменения. Я не сразу обратил внимание на смолкшие разговоры и переглядывания пассажиров. А дело было в том, что на остановке в наш вагон вошли двое парней, из тех, которых другие люди обычно предпочитают обходить стороной. Один в клетчатых брюках, через ремень которых выпирало надутое брюхо, в майке-борцовке и шлёпанцах на босу ногу. Другой, повыше и постройней, одетый в джинсовую пару. Оба были коротко стрижены, оба держали в руках початые полуторалитровые пластиковые бутылки с пивом, и оба смотрели на притихших пассажиров одинаковыми наглыми заплывшими глазками.
   Когда я, наконец, обратил на них внимание, эти парни уже собирались пристроиться на лавку рядом с Ночью.
   - Привет, коза, - сказал тот, что был пожирнее, и плюхнулся на лавку рядом с девушкой. Второй сел напротив с довольной ухмылкой наблюдая за действиями своего товарища, который попытался обнять мою любимую. У него был какой-то нехороший взгляд, такой я видел только однажды в детстве, когда мы с друзьями отбили маленького щенка из рук пытавшего его школьника на год старше меня. У него тоже были такие глубоко посаженные глаза и чёрный взгляд садиста. Я поднялся, чтобы во время прийти на выручку. Хотя подозревал, что помощь будет нужна вовсе не девушке.
   Носящая Ночь что-то сказала своему новому соседу, отстраняя его руку.
   - Чего?- заверещал жирный, и своей волосатой пятернёй провёл по лицу воительницы. Зря он так с человеком, который вырос в обществе, где любое оскорбление было просто немыслимым, потому что наказывалось кровью.
   - Я тебя, суку позорную, со всеми твоими железками...
   - Только не убивай!- крикнул я по-таскански. И вовремя, Ночь выхватила заплечный кинжал и, поднявшись, одним резким ударом пригвоздила волосатую руку к деревянной спинке лавки.
   - Ты чё, дура?- заверещал парень. - Колёс, она меня порезала, сделай её.
   Его товарищ выхватил из-под джинсовой куртки пистолет.
   - Сзади!- только успел крикнуть я, как прозвучал выстрел. А парень в джинсовой куртке уже впечатался щекой в толстое оконное стекло вагона. Он застыл с головой вдавленной в брызнувшее концентрическими трещинами окно, которое тут же стало жёлтым и красным. Ночь, как ни в чём не бывало, выдернула из руки онемевшего хулигана свой кинжал и подала мне тёплый дымящийся ствол.
   - Почему я не могу убить их?- произнесла она во всеуслышанье в притихшем вагоне.
   - К сожалению, у нас это запрещено,- ответил я. Пинком подгоняя схватившегося за руку хулигана, который пытался увести своего контуженного товарища.
   - Вы два сумасшедших,- пробормотал старик в коричневой шляпе, поправляя съехавшие очки. Откуда-то сверху ему на лоб падал тонкий косой луч света. Его было хорошо видно из-за поднятой во время короткой схватки пыли. Свет шёл через маленькое отверстие в крыше вагона, которое проделала пуля, выпущенная в Носящую Ночь в упор несколько секунд назад. Спасибо, Земля, спасибо, за тёплый приём. Честно говоря, я уже чувствовал себя здесь чужим, нежданным и нежеланным гостем.
   Я нежно взял девушку за руку, которую украшал невыразительный медный браслет, доставшийся нам в подарок от Смотрителя, Браслет Силы. С ним ей не было страшно никакое оружие. Мы были нужны электронному хозяину Хрустального дворца не просто для того, чтобы доставить на станцию два информационных контура Множителя исчезнувшего Хозяина. Смотритель предложил нам заняться поисками остальных частей, снабдив нас ключами от врат между двумя мирами и пообещав в обмен, ни много, ни мало, вечную жизнь.
   Я отклонил это предложение, устав от бесконечных боёв и погонь. Но теперь, когда у нас были ключи от Земли, кто помешает нам вернуться в мир, где мы были действительно счастливы?

Алфавитный указатель

  
   Аглая - фрейлина Никромаха.
   Андаман - главная планета Содружества, родина высокоразвитой цивилизации к которой принадлежал экипаж космического корабля Нетопырь.
   Безносый - так мы прозвали одного из Пожирателей.
   Близнецы - название двух лун.
   Бура - сушёная голова Колья.
   Варда - разбойник.
   Гавард Карий- священник, отец Оливии, брат Нарва Кария.
   Город-в-горах - заброшенный город в Обсидиановых горах, последнее прибежище секты Отступников.
   Длинный остров - один из крупнейших островов Центрального моря или Пуповины.
   Дрон - ординарец Крэка.
   Жнец - один из ключевых персонажей книги.
   Интер - термин Содружества, обозначающий жителя малоцивилизованной планеты, вроде нашей Земли.
   Кава - посредник с торгового причала Тасканара.
   Кайлаф - один из далёких городов, где-то на востоке.
   Каменная Голова - старейшина и жрец Рудокопов.
   Карос - один из отколовшихся от империи городов.
   Катарина - дочь Нарва Кария.
   Колья (Кусают) - одно из племён Длинного острова, первые наёмники Максима.
   Клаврий - двоюродный дядя императора.
   Красный Бор - деревня, сожженная людьми Нарва Кария.
   Кроп - один из стражников крепости Перевал.
   Крэк - ктар, член братства Носителей Ворона, правая рука Нарва Кария, турмарх ополчения.
   Ктар - дворянский титул, иначе Носитель Копья.
   Ловец - вождь отряда Окрашенных в Чёрное.
   Луц - старшина арбалетчиков Серой сотни.
   Максим Серьга - главный герой повести, учитель истории.
   Малага - город в Мраморном архипелаге.
   Мани - лояльное империи племя Великих равнин.
   Медноголовые - или Люди Моря, племя морских пиратов, обитающее на Мраморном архипелаге.
   Нарв Карий - крупный землевладелец.
   Никромах - регент при малолетнем императоре.
   Носящая Ночь - знаменитая воительница, воспитанница Чёрного Котла, вождя клана Мани..
   Окрашенные в Чёрное - племя Великих Равнин, вождь которого встал во главе нашествия на тасканскую империю.
   Оленья Дубрава - охотничьи угодья Нарва Кария.
   Оливия - дочь Гаварда Кария.
   Отступники - религиозная секта, против которой был созван Первый Святой Поход.
   Перевал - ключевая крепость на границе империи и Великих Равнин.
   Периферия - область необитаемых и малоразвитых миров.
   Пожиратели - одно из южных племён.
   Птица Заслонившая Солнце или просто Птица - жрец клана Ткачей.
   Пуповина - название моря, разделяющего три континента.
   Рудокопы - группа кланов Безымянных гор.
   Саройя - архитектор, руководивший строительством башни на Перевале.
   Серая Сотня - отряд городского ополчения Тасканара.
   Совяне - пришлое население Северной Территории, крестьяне и охотники, славящиеся своими стрелками.
   Спафар Плохая Улыбка - вождь Колья, предводитель отряда наёмников.
   Стрелок - молодой воин клана Мани, вождь наёмников на службе коменданта крепости Перевал.
   Сусан - бывший каторжник, впоследствии ставший ординарцем главного героя книги.
   Тасканар - столица тасканской империи, "Город дракона".
   Ткачи - группа кланов Безымянных гор.
   Три Горы - одна из пограничных крепостей империи.
   Тукан - оружие Колья, наподобие русской совьи и японской нагинаты.
   Хаттабыч или Абдо Рабат - первый слуга Максима.
   Харка Сокол - племянник Спафара.
   Хэнк - неформал, бортмеханик корабля Нетопырь.
   Чёрный Котёл - вождь клана Мани, воспитатель Носящей Ночь.
   Штрэх - капитан космического корабля Нетопырь и Первый Советник императора.
   Эбендем - один из офицеров дворцовой стражи.
   Эльполь - южный порт империи, захваченный Медноголовыми.
   Эритон - бортовой врач корабля Нетопырь, биоробот и просто красавица.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"