Аннотация: Повесть, а может быть роман. Пока не закончен. Так - черновые наброски.
1.Предложение, от которого не откажешься.
Витька Горбаткин был неплохим парнем. В меру всяким и добрым и злым. Мог одинаковым успехом помочь перейти старушке через дорогу и ни за что обругать случайно задевшего его плечом прохожего. В общем, был самым обычным человеком своего времени и своего общества. В девятнадцатом веке такого, как он, должно быть, назвали бы мещанином. Но мещанин - человек работающий, а Витька на настоящий момент был самым что ни на есть форменным безработным. То есть человеком не имеющим рабочего места и перебивающемся случайным заработком. Поднести там что-нибудь за сотню, разгрузить "Газель" на рынке или вагон на сортировочной, иногда играл в переходе на гитаре и пел не совсем еще севшим от пьянства и куреня дешевых сигарет голосом песни, которые помнил по не совсем уж и далекой юности. Иного заработка Горбаткин позволить себе не мог, поскольку стоял на учете в службе занятости и получал от государства пособие в не сильно большом размере. Казалось, устройся Витька на работу, и все беды решены. Однако, работать Горбаткин не желал совершенно. Он не был лентяем. Напротив, любил работать. Да и делать мог многое. Но не хотелось ему делать то, к чему не лежала душа. Хотел он найти работу по себе, да вот только такая работа никак не находилась. Так и мыкался Витька туда-сюда, а почти третий год, а в перерывах пил беспробудно, пропивая то, что нашабашил.
Вот и сейчас молодой человек - а было Витьке без трех дней тридцать два - сидел во дворе дома, где проживал, и, подставив лицо апрельскому солнцу, переваривал очередную порцию беленькой. Безжалостно опустошенный мерзавчик валялся рядом, а Горбаткин, блаженно вытянув ноги, дожевывал нехитрую закуску - горбушку "Бородинского", намазанную плавленым сырком, имевшим звучное и само за себя говорящее название "К пиву. С луком".
Рядом присел высокий сухопарый парень. На вид примерно ровесник Витьки. Парня звали Шурик Кальценбоген. Был он и впрямь ровесником Горбаткина, даже одноклассником. Вот только его судьба была удачливей витькиной. Все у Кальценбогенов было расписано как по нотам - и день, и неделя, и год, и сама жизнь. И во всем дотошное еврейское семейство соблюдало этот распорядок. Причем, очень пунктуально и скрупулезно. Шурик закончил общеобразовательную школу одновременно с музыкальной. Поступил, правда, не в Гнессинку, а на юридический. Ровно в двадцать два окончил институт и женился на однокурснице. Теперь работал у своего отца в нотариальной конторе и нянчил двоих маленьких Кальценбогенов. Вероятно, Витька тоже стал бы успешным юристом или адвокатом или даже помощником нотариуса, а в будущем и нотариусом, но его родители, в отличие от Кальценбогенов, не имели нескольких тысяч долларов, чтобы откупить свое чадо от армии. И пошел Горбаткин со второго курса юрфака топтать кирзу в морской пехоте. Парнем он был здоровым, имел разряды по плаванию, боксу, занимался в военно-патриотическом кружке прыжками с парашютом, стрельбой и рукопашным боем. Одним словом, оснований для освобождения от строевой службы у военкома не было. Отслужив срочную на Северном и Черноморском флотах, демобилизовался в звании старшего сержанта, восстановился в институте на второй курс, откуда его и забрали на службу. Все было радостно и даже радужно, вот только пока Витька служил, мир изменился. Слишком сильно изменился. Потому-то Горбаткин и запил. Пил, доучиваясь в институте. Пил, проходя практику в прокуратуре и Счетной палате. Пил, защищая диплом и устроившись на работу. Пил даже когда женился. Когда развелся, тоже пил. В результате остался без работы, которую, кстати говоря, знал не так плохо. Ни куда больше пробиться не смог. И как следствие, остался на задворках.
- Привет Витек, - подал голос Шурка после непродолжительного молчания. Горбаткин почему-то даже не удивился присутствию здесь человека, который жил едва не на другом конце города. Появился - значит надо ему.
- Че надо? - неприветливо осведомился Витька. - Ты чего вообще не на работе?
- Дело одно есть - нервно оглядываясь понизил голос Кальценбоген.
- Опять, небось, подстава какая? - насторожился Горбаткин. Он помнил, как в прошлом году Шурка предложил ему выступить в качестве риэлтора и купить для Кальценбогена или какого-то его приятеля квартиру. Обещал неплохую сумму процента. В результате этой махинации Горбаткин чуть не отправился на скамью подсудимых за мошенничество и едва не лишился квартиры.
- Да нет, что ты - затараторил Кальценбоген. При этом его глазки нервно забегали.
- Ну, выкладывай, что за дело - великодушно разрешил Витька, поудобней усевшись на скамейке.
Шурка помялся, подождав пока пройдет дворничиха, которая окинула Горбаткина злобным, а Шурку, соответственно, неодобрительным взглядом, процедив что-то типа "алкаш проклятущий" и спросил:
- У тебя одежка приличная еще осталась?
Витька ухмыльнулся:
- Да будет вам известно, любезный, что Виктор Горбаткин вещи из дома не пропивает. На свое бухло я зарабатываю сам. - и ехидно добавил. - А что, тебе уже одеть нечего на торжественный обед?
- Нет, с этим, сам знаешь, все в порядке. Ты можешь мне помочь продать одну штучку?
- Какую - настороженность не проходила. Несмотря на то, что процент алкоголя в крови превышал допустимую норму, Витька чуял опасность порам кожи.
- Да так - безделицу - попытался придать своему голосу как можно более безразличный тон Шурка. - Полтинничек царский, серебряный.
- А я причем? Почему сам не продашь? - недоуменной вскинул брови Горбаткин.
- Ну, я не могу. Скажут, помощник нотариуса, лицо заинтересованное.
- А ты думаешь, что меня, значит, с такой пропитой рожей все нумизматы города примут с распростертыми объятиями!
- Тише ты, не кричи - скривился, словно от зубной боли, Кальценбоген. - Ладно, скажу. На самом деле его хочет продать один мой хороший знакомый, который не в очень хороших отношениях с местными собирателями монет.
- А что так?
- Ну, да понимаешь, он, этот мой знакомый, кладоискатель.
- Так нумизматы таких как раз и любят! - воскликнул Горбаткин. - у них всегда что-нибудь водится. И не шибко дорого это стоит.
- Мой знакомый очень быстр на расправу, и не так давно пересчитал ребра одному нумизмату, который хотел его надуть.
- Ага, так он еще и не в ладах с законом. Впрочем, правильно сделал. Я бы тоже ребра пересчитал.
- Так ты берешься? - прерывая Витькины разглагольствования вернулся к делу Шурка. - Заодно деньгу на днюху срубишь.
- Горбаткин задумался. День рождения и вправду был не за горами, а денег, чтобы его спраздновать, как обычно не было.
- И сколько мне причитается?
- Тридцать процентов от суммы - процедил Кальценбоген.
- А это сколько конкретно должно быть? - настырно уточнил Витька.
- Это примерно... - Шурка назвал сумму.
Витька аж присвистнул.
- Что, неужели за него столько дадут?
- Да, дадут-дадут - суетливо закивал головой бывший одноклассник. - Вещь ценная, раритетная. Так что, берешься?
'А, была не была, где наша не пропадала' - мысленно махнул рукой Горбаткин.
- Давай, только за положительный исход дела я не ручаюсь.
- Если не продашь, все равно денег дам, - сказал Шурка и торопливо сунул в пальцы Витьки бумажный конверт. После чего встал и метнулся к своему подъезду.
- Как-то подозрительно все это - пробормотал Витька, убирая конверт в карман. - Уж больно шустро слинял этот пройдоха. Ну да ладно. Разберемся. Сегодня протрезвею, помоюсь, постираю рубашку. А завтра на Таганку к нумизматам в гости.
За квартиру ныне он не боялся. Теперь Витька проживал в однокомнатной квартире своей покойной двоюродной бабушки. Из квартиры, где он жил с отцом и матерью он выписался пару лет назад, за год до смерти бабки, прописавшись у нее и, купив родителям элитную породистую кошку, которая, рожая несколько раз, в год приносила старикам существенную прибавку к пенсии. Так что рискнуть, в принципе, было можно. Тем более, что квартира не приватизирована, а значит, продать ее просто так в любом случа нельзя. Да и кроме него в ней была прописана еще и мать.
Горбаткин собрался было отрываться от скамейки с целью похода домой, как вдруг во двор плывущей походкой от бедра вошла сама королева красоты! Этакая миниатюрная рыженькая секси не выше метра шестидесяти пяти с крутыми бедрами, длинными стройными ногами, осиной талией и третьим размером груди. На ее кукольном личике не отражалось сколь либо осознанной мысли, но на лицо, как правило, мужской взгляд и не поднимался. Тем более, что одета рыжая была таким образом, что вещи не столько скрывали, сколько подчеркивали ее прелести. Горбатикин как раз привстал со скамейки, но так и замер в этой позе, растянув рот в глупой ухмылке. Он был слабоват по женской части, а на смазливеньких представительниц прекрасной половины человечества вообще заглядывался так, что хрустели шейные позвонки. Особенно, когда был в изрядном подпитии. Появившись в убогом дворе пятиэтажки, рыжая огляделась. По причине рабочего дня во дворе никого кроме сидевших у песочницы двух-трех мамаш с детьми не было. И девушка решительно двинулась к Горбаткину. Окинув презрительным взглядом гуляющих домохозяек, секси приблизилась к Витьке.
- Молодой человек - проворковала рыжая, остановившись в двух шагах от Горбаткина. - Вы не могли бы мне помочь? Там за углом остановилась машина. Он привезла мою сумку. Сумка большая и тяжелая. Так вот, ее нужно принести к третьему подъезду. Поможете мне?
Витька вдохнул, чтобы ответить и у парня мгновенно закружилась голова от запаха великолепных духов.
- Ага,- сглотнул Горбаткин, кивнув головой. И поплелся вслед за рыжей красавицей. Они зашли за угол, где и впрямь стоял микроавтобус с тонированными стеклами. Около автомобиля действительно стояла объемистая сумка из разряда "мечта челнока". Не успел Витька удивиться тому, что у такой хорошо одетой девушки такая неприглядная сумка, как боковая дверца микроавтобуса отъехала в сторону, открывая черный зев салона, откуда выскочили два бритоголовых накаченных молодца в кожанках и, схватив Горбаткина под белы ручки, потащили к автомобилю. Однако Витек был совершенно не согласен с подобным обращением. Он попытался затормозить ногами, выдрать руку у одного из бандитов и даже протестовать.
- Э-эй, деда..., - только и успел сказать Горбаткин, как качки развернулись к парню и вдарили своими пудовыми кулаками. Тот, что справа - поддых, тот что слева - по темени, как быка кувалдой на скотобойне. Этого оказалось достаточно, чтобы Витёк кулем обвис на руках на руках качков, погрузившись в беспамятство.
Очнулся Горбаткин от голосов, раздававшихся над самым ухом. Голоса было три -два мужских - тонкий визгливый, глухой сиплый и один женский. Женский голос Витек узнал сразу - он принадлежал рыжей красавице, которая просила его поднести ей сумку до подъезда.
- Ну что, нашли монету? - вопрошал тонкий, визгливый голос.
- Мы его не обыскивали, Сивый, - отвечал глухой и сиплый.
- А почему, тупые идиоты, вы сразу его не обыскали? Зачем приволокли сюда?!
- Дык, ведь, сказали притащить, мы и притащили. - оправдывался обладатель сиплого голоса, которого назвали Сивым.
- Ты точно уверена, что полтинник у него? - снова визгливый.
- Точно-точно! Я сама видела конверт, который ему передали. - ответила рыжая. - В этом конверте тот хмырь монету и держал. Только обыскивать я его не буду - грязный больно.
- Ладно, - в визгливом голосе появились нотки уверенности. - Брюква, обыщи этого ханурика, да сваливаем. И так задержались прилично. Босс будет недоволен.
Горбаткин поморщился - голова раскалывалась после удара и попытался открыть глаза. Это у него получилось. Осмотрелся. То, что перед собой он увидел - оптимизма не внушало. Витька сидел на стуле, плотно примотанный к спинке скотчем. Ноги Горбаткина также были прикручены, но только к передним ножкам стула. Руки были плотно притянуты к телу все тем же скотчем. Над ним склонился один из качков. Видимо, Брюква.
- О, очнулся! - воскликнул Брюква.
- Жаль, - снова тонкий, визгливый голос. - А мог бы жить.
Витька повел глазами. Голос принадлежал человеку, который сильно напомнил Горбаткину одного из харьков из анимационного фильма "Кто подставил кролика Роджера?". Такой же тощий, гадкий и безумный, но в сером костюме и без автомата. Судя по всем, его и звали Сивым.
- Вы что, мужики?! - испугался Горбаткин?
- Мужики на зоне, чмо - Брюква несильно ткнул Горбаткина кулаком в нос. Этого вполне хватило, чтобы из глаз Витька брызнули слезы, а из ноздрей - кровь. - Мы пока что ничего, - деловито ощупывая карманы пояснил Брюква. - Но будешь вякать, пострадаешь.
И хохотнул над своей шуткой. Горбаткину же было вовсе не до смеха. Его похитили, а сейчас обыскивают неизвестные. С какой целью - парень даже догадки не строил. Богатством он не владел, фирмой не управлял. Что из него - маленького человека - выбивать можно. Причина, впрочем, незамедлила найтись.
Качек радостно взревел и извлек из заднего кармана Витькиных джинсов (и как он туда залез?) конверт, который ранее передал Горбаткину Кальценбоген.
- Вот конверт! Его передал этому фраеру тот меняла.
Похожий на хорька из мультика бандит взял конверт. Повертев его в руках, он разорвал бумагу и вытряхнул на ладонь. другой конверт - только меньше и прозрачного пластика. Сквозь пленку просвечивала серебром обычная полтина. Точнее, не обычная, а царская. Не столь редкая, не столь древняя, но по каким-то причинам очень нужная бандитам. По каким, Горбаткину не сильно хотелось узнать. Он страстно желал остаться в живых. Понимал, если попал в лапы к бандюгам, может и погибнуть. А умирать в самом рассвете лет ой как не хотелось.
- Господа, может теперь отпустите? - попросил Витька. - Что искали, вы нашли, таки, может мне пойти уж.
- Господа в Париже - отозвался Сивый. - Посидишь пока здесь. Мне эту монетку боссу показать надо. Если это она, то отпустим, и еще денег получишь. Если нет, по кусочкам резать будем пока не узнаем, где та, что нужна боссу.
Горбаткин уже хотел спросить, о том, что "не задумывались ли господа бандиты о том, что он может ничего не знать", но, поглядев на угрюмый вид Брюквы и второго качка прикусил язык. Выбора у него особого не было, а лишний раз раздражать бандитов не хотелось. К тому же, Витьке совсем не верилось, что после похищения бандиты выпустят его живым. Парень украдкой огляделся. Стул стоял в довольно просторно, комнате, какие бывают в стандартных панельных домах советских времен постройки Окна были занавешены плотными гардинами.. Судя по звукам, доносившемся снаружи, дом стоял в городской черте. Обстановка в комнате была самой обыденной - посредине обеденный стол, вокруг него три стула, к стоящему поодаль четвертому был привязан Витька. Диван-кровать у дальней от Горбаткина стены.
Между тем Сивый достал мобильный телефон, раскрыл створки и набрал номер.
- Але, босс? - непродолжительное молчание. - Да, босс, мы нашли монету. Сей момент будем у вас.
Сивый сложил телефон и убрал в карман.
- Так, Брюква и Анжела, - бандит впервые назвал красотку по имени. - Вы остаетесь с этим. Брюква - следи за этим синяком в оба. Если что - головой ответишь.
- А я тут зачем? - поинтересовалась рыжая.
- Тоже следить за синяком, зачем боссу лишний раз глаза мозолить? - Сивый плотоядно глянул на рыжую. - Ты знаешь чем перед братвой отвечать будешь, если что.
- Да пошел ты! - средний палец на правой руке красотки взмыл в ныне интернациональном жесте.
Однако он остался неоцененным, поскольку Сивый в сопровождении второго качка уже покинул помещение. Его пошел провожать Брюква.
- Ты шмара Сивого? - поинтересовался Витек.
- За шмару огребешь - грубо ответила Анжела. - Деваться тебе все равно некуда.
- Это еще почему? - совершенно искренне удивился Витек.
- Надо же быть таким наивом, - завела под потолок глаза рыжая и села на стол, изящно закину ногу за ногу. Она порылась в сумочке, достала оттуда, сигарету зажигалку и прикурила. - Если все будет нормально и монета та, что нужна боссу, тебя просто прирежут ночью на пустыре.
- А если нет - Горбаткин никак не мог понять, шутит Анжела или нет.
- А если монета не та, долго пытать будут - заявила рыжая, выпустив к потолку клуб дыма. - Чтобы узнать, где настоящая.
- Да вы что тут, охренели что ли! - вдруг поняв, что никакие это не шутки завопил Горбаткин.
- А ты, синяк, не ори. Стены толстые - все равно никто не услышит - поморщившись сказала рыжая.
- Что базлаешь, придурок - в комнату протиснулся Брюква. - будешь орать - пасть заткну.
- За что меня убивать будете? - в панике затараторил Горбаткин. - Я ничего не видел, ничего не знаю.- Забирайте свою монету, а меня в покое оставьте.
- Э, нет, фраерок, уже не соскочишь - осклабился Брюква. - Ты замазался с этой полтиной, теперь отвечать придется.
Нависло тяжелое молчание. Витек лихорадочно обдумывал, как же выпутаться? Кальценбоген, сволочь, опять подставил. Но сдавать Шурку - последний шаг. Если и вправду убивать начнут - тогда придется. А сейчас "включить тупильник", "уйти в несознанку" единственный выход. Там, глядишь, и вправду решат, что Горбаткин тут не причем. Может отпустят. Вот тогда мерзавец Шурка ответит за все.
- С тобой, пить? - презрительно скривилась Анжела.
- А чем я плох? Или я не общество? - угрожающе придвинулся бандит.
- Не-а, не общество. Ты - быдло - нагло улыбнулась рыжая. - А развлекаться мануально будешь.
- Это как? - не понял качек.
- Ручками - еще наглее засветилась улыбка рыжей.
- Ах ты курва... - Брюква замахнулся, но Анжела оказалась быстрей. Она соскользнула со стола и отскочила от качка на метр.
-Только попробуй - прошипела рыжая, достав из сумки газовый баллон. - Глаза выест. А если Хафиз еще узнает, что ты на меня руку поднял еще и мошонку отрежет.
Брюква застыл, злобно оскалившись, пробурчал что-то невнятное. Потом вдруг развернулся и со всего маху влепил Горбаткину кулаков в лицо. Витька завопил от боли и свалился на спину, при этом больно ударившись затылком о скрывающийся под зеленоватым линолеумом бетон. Ударился сильно, но искр в глазах это не прибавило. И так было достаточно - бандитский кулак пришелся как раз по свежеразбитому носу.
Бандит пару раз пнул лежащего Витьку ногой - не для того, чтобы излить злость - уже излил, а так - для порядка, и удалился на кухню. Оттуда послышался хлопок открывшейся бутылки и звук льющейся в стакан жидкости. Судя по мягкому приглушенному шуршанию - это было пиво. Витька непроизвольно сглотнул. Несмотря на то, что безумно болела голова - три удара за один день многовато даже для профессионального боксера, Витьку очень хотелось выпить. Водка из мерзавчика давно уже всосалась в кровь, и теперь Горбаткина мучило легкое похмелье.
- Что, выпить хочешь? - рядом присела рыжая.
- Да пошла ты! - выругался Витька. - Нам, покойникам, пить не положено.
- Так уж и не положено - не обратив внимания на первую часть фразы сказала Анжела.
Девушка достала из своей сумки небольшую плоскую металлическую флягу и открыла ее. Даже разбитым носом Горбаткин умудрился учуять запах дорогого коньяка.
- Это у тебя что, - вдруг охрипшим голосом поинтересовался парень. Кадык самопроизвольно задвигался.
- Буду - попытался кивнуть Горбаткин, но голова ответила такой болью, словно внутри черепа взорвали петарду.
- Приподнять башку сможешь?
- Нет, а зачем? - Витька в впрямь не смог бы оторвать голову от пола, даже если ему бы грозила немедленная смерть.
- Захлебнешься.
- В коньяке? Никогда! - Конечно, Витек предпочел бы пива, но, поскольку его не было, для опохмела сошел бы и коньяк.
Рыжая встала на колени и, приподняв Горбаткину голову, влила ему в рот немного темно-янтарной резко пахнущей жидкости. Витек, судорожно сглотнув, проглотил напиток, после чего Анжела вернула голову парня на место. Причем сделала это неожиданно для Горбаткина нежно.
- Ну как, полегчало? - спросила девушка через пару минут.
Витек прислушался к себе.
- Кажись, да, - ответил он после недолгих раздумий. А после спросил: - А что это ты меня опохмелить решила?
- А так вот - вернувшись на стол ответила рыжая. - Жалко тебя, алкаша, стало. Смотрю, лежишь, маешься.
- Не страшно после меня пить-то - глядя как девушка прикладывается к фляжке, поинтересовался Горбаткин. - Вдруг болею чем?
- Не-а, - просто ответила та.
- Так вот в чьей компании тебе интересней пить! - из кухни появился Брюква с объемным стаканом полным пива в руке. - Этот, значит, для тебя не быдло.
И подойдя поближе со всего размаха засадил Витьку ногой под ребра. Горбаткина бы скрючило, но изолента, которой он был прикручен к стулу, не позволила. Парень закашлялся и заскулил от боли. Но как ни странно, боль от удара прочистила Витьку мозги. И он еще страстней захотел жить.
- Слыш, Свёкла - позвал он бандита.
- Для тебя, чмо, я Федор Сергеевич Карлов - злобно зыркнв, примерился снова пнуть бандит.
- Ладно-ладно, Федя - примирительно сказал Горбаткин. - Ты мне лучше скажи, неужели ты, большой и сильный боишься меня - слабого алкаша.
- Я? Тебя?- Брюква от возмущения чуть не разлил пиво.
- А почему ты меня тогда связанного лупишь? Ты же здоровый. - Витек изобразил искреннее удивление. - Или все-таки, боишься?
- Боюсь, значит - бандит обиженно засопел, поставил стакан на стол и нагнувшись, одним рывком освободил Горбаткина от пут. Вытащил нож и перерезал изоленту на руках и ногах.
- И что теперь? - спросил Брюква, отойдя на пару шагов вглубь комнаты.
'Попался' - с торжеством подумал Витек, вставая на ноги. Голова болела не так, как пять минут назад. Заслуга это коньяка или нет, Горбаткин не знал, да и не особо задумывался над этим фактом. Ему было наплевать, Горбаткин хотел как можно скорее покинуть это помещение и желательно, до прибытия основных сил, пока этот бугай еще один. В лучшие годы, когда Горбаткин еще не пил, он был в состоянии легко справиться с тремя такими молодцами, но сейчас дыхалки нет, координация движений и реакция уже не те. У Витька был один шанс и он собирался его использовать.
- Так что теперь? - бандит поднял руки к подбородку и "заплясал" в типичной боксерской стойке.
- Ничего, Брюква, я сейчас уйду. - просто ответил Горбаткин и двинулся на бандита неспешным шагом.
Качок отскочил назад. Потом опустил руки и осклабился.
- Пугаешь, фраерок.
И внезапно ударил. Сильно, быстро, точно. Ногой в промежность. Но Витек сделал то, чего бандит никак не ожидал. Горбаткин просто отшагнул назад и ударил плотно сжатым кулаком навстречу летящей в ударе ноге Брюквы. Прямо в голень. Пальцы хрустнули, по руке хлестнуло болью, но и удар попал в цель. Бандит взвыл и рухнул на пол, схватившись за ногу. Стараясь не обращать внимания на боль в отбитых пальцах, - голень у качка оказалась наредкость твердой, - Горбаткин, не теряя времени, подскочил к лежащему Брюкве, и двинул того ногой в район виска. Бандит удивленно хрюкнул и потерял сознание.
"Выключив" своего основного противника, Горбаткин повернулся к Анжеле. Но та как сидела на краешке стола, так и осталась сидеть с широко открытым ртом.
- Ладно, покедова, подруга. - помахал рукой девушке Витек. - Пошел я, пока его дружки не возвернулись. Спасибо за коньячок!
И направился к входной двери. Но его остановил голос рыжей.
- Некуда тебе идти, фраерок. Если домой вернешься, Сивый тебя там найдет. Попробуешь скрыться, все равно отыщет. У него связи даже в ментовке есть.
- Пусть ищет, - пожал плечами парень. - Мне все равно. У меня все едино нет того, что хочет ваш босс, а подставлять за кого-то свою голову мне недосуг. Прощай, красавица, спасибо за коньяк.
И снова направился к двери.
- Эй, хоть врежь мне, что ли? А то этот - она кивнула на поверженного Брюкву, - скажет, что я тебя выпустила.
Горбаткин мотнул головой и продолжил движение к выходу. Ну не мог он ударить Анжелу, даже принимая во внимание то, что именно она заманила его в лапы бандитов. Несмотря даже на это ударить девушку у него рука не поднималась. К тому же Витьку Анжела безумно понравилась. Но девушка решила все сама. Соскочив со стола, рыжая с громким воплем попыталась стукнуть Витька по голове своей сумкой, на что Горбаткин отвесил Анжеле ладонью такую оплеуху, что девушка села на ягодицы и заскулила, скривившись от боли. Правая половина ее лица стремительно наливалась краснотой.
Развернувшись, Витек кинулся вон из квартиры. С легкостью преодолев преграду замков, Горбаткин выскочил на лестничную площадку. Тихонько прикрыл за собой дверь и огляделся. Площадка стандартная - коридор с дверью в конце. Внутри Горбаткина все похолодело. Если в двери, ведущей на лестницу, окажется замок-личинка, просто так ему не выбраться. К счастью, замок был стандартным. Выскользнув из коридора, Горбаткин рванул на лестницу и бегом, несмотря на одышку, припустил на первый этаж. Как выяснилось, квартира располагалась довольно высоко - на двадцать третьем этаже многоэтажной панельной новостройки. Опасливо озираясь, Горбактин вышел из подъезда и, стараясь выглядеть как можно естественней, пошел в направлении, где по его разумению, могли встретиться автобусы. В кармане позвякивала кое-какая мелочь, да и что-то из бумажных денег, типа десяток у него пару штук в кармане шуршали. Так что на проезд до дома хватить должно. Район был совершенно незнакомый, и Горбаткину все время казалось, что на него смотрят из-за каждого угла. Он боялся, что вот-вот выскочит из-за поворота черный микроавтобус с тонированными стеклами, его схватят бандиты и снова куда-нибудь увезут. Но в этот день судьба, вероятно, решила больше неприятных сюрпризов Витьку не подбрасывать. Потому что, дойдя до дороги, он довольно скоро "поймал" маршрутку идущую до метро Перово. По дороге, Витек все удивлялся про себя насколько далеко - на западную часть Москвы его умудрились завези бандиты. Взяли - то Витька в его родном Леонозове, отвезли едва не в Реутов.
Но удивлялся Горбаткин недолго. Вскоре его мыслями завладел план действий.
"Бандиты будут меня искать - это к бабке не ходи - думал Витек. - Что же делать? Адрес мой они найдут быстро. Значит, домой можно, но не надолго. Взять чистые шмотки, заначку, если еще не пропил и ...." Вот тут-то мысль и дала сбой. Куда? К родителям? Их адрес бандиты откопают быстрее, чем его собственный. Залечь у собутыльников? Они первые наведут бандитов. Спрятаться у друзей? Единственный друг подставил так, что теперь деваться некуда. И тут Витька осенило ...
2. Армейский товарищ.
Двери электрички с шипением закрылись за горбаткинской спиной. Электропоезд, набирая обороты, двинулся со станции и скрылся где-то за поворотом. Витек стоял на старой обшарпанной платформе с давным-давно отбитым названием. Да и сама платформа была донельзя обтрепана временем и местными вандалами. Асфальт, покрывавший строение кое-где вздулся и треснул, являя взору неискушенного зрителя, бетон плит, на основе которых и была возведена платформа. Кроме крупных, платформу испещряла еще масса мелких трещинок, из которых пробивалась трава, а кое-где - у перил - и совсем еще крошечные деревца. У платформы располагалось станционное здание с небольшим залом ожидания и билетной кассой, пару продуктовых палаток, которые ныне неизбежно сопутствуют любому сооружению, связанному с транспортом, будь-то остановка автобуса, станция метро или электропоездов. Рядом со станцией была еще автобусная остановка. Но судя по нетронутой пыли у павильона, какого-либо маршрутного транспорта не было достаточно давно. От станции или к станции, Витек так и не понял куда, рассекая еловый лес, шла грунтовая дорога.
Горбаткин подошел к палатке и, купив батон хлеба, попытался расспросить продавщицу - полноватую тетку лет сорока пяти - об особенностях передвижения местного транспорта. В ответ, получив неопределенное пожимание плечами, отошел и еще раз оглядел витрину. Не найдя для себя ничего съестного, Витек прикупил бутылку какой-то газировки, а заодно и поинтересовался как добраться до села Дороховки своим ходом.
- Здесь километров десять будет по шоссе - предупредила тетка.
- А мне хоть двадцать - все одно автобуса нет, а после электрички и прогуляться не грех.
- Как знаешь, парень, - ответила продавщица. - Пройдешь по этой дороге через лесок и выйдешь к шоссе, повернешь направо и иди себе пока не дойдешь до развилки с указателем на Дороховку. Ты как идти будешь, оглядывайся. Под Дороховкой археологи копаются. Говорят, нашли какой-то дом под землей, где сговаривались убийцы то ли Петра первого, то ли Ивана Грозного. Глядишь, машина какая, что туда идет и подберет тебя.
- Так на ней же не написано, что она из археологической партии.
- Так у тебя язык есть, - сердито ответила тетка. - Ладно, иди, не мешай работать.
Откусывая хлеб прямо от батона и запивая все это дело газировкой прямо из бутылки, Горбаткин шел вдоль дороги к шоссе и раздумывал о сложившейся ситуации. Теперь, когда горячка прошла, можно подумать, что делать дальше. В тот день - это было два дня назад - Витек, вроде бы сделал все верно. Добрался домой, привел себя в порядок - быстро умылся и обработал раны йодом. Забрал заначку - триста рублей. Она хранилась на черный день. Но, как выяснилось, этих денег архимало и хватало только, разве что на дорогу в один конец. Поэтому, собрав пару смен белья, футболку, джинсы и легкую куртку на случай потепления, Витек запаковал все это в сумку и, стараясь, чтобы его не заметили, покинул двор, через черный ход, Направил Горбаткин свои стопы к родителям, которые жили в районе метро Аэропорт, на улице Часовая. Стыдясь своего вида - откуда только взялось это чувство у многолетнего пропойцы, которому было дано наплевать, что скажут люди о его внешности, - Витек прокатился в метро. Вышел на одноименной станции и поднялся в город сразу на Школьную, которая начиналась едва не от метро. Родителей Витек застал в блаженном неведении. Они только что продали очередной помет Мурцеллы - персидской кошки розовой масти - и посчитывали барыши. Появление непутевого сына озадачило стариков, а после того как Витек рассказал всю историю с таинственным похищением, то и встревожило. К счастью отец - полковник артиллерии в отставке - не был склонен к панике. В течение пятнадцати минут было собрано все необходимое - деньги, документы, одежда, кормилица-кошка, перекрыта вода, газ и родители отбыли к отцовому двоюродному брату, который проживал где-то под Обнинском. Родительские сборы были столь стремительны, что Горбаткин едва успел перехватить несколько тысяч взаймы, чтобы не пропасть с голоду. Ехал-то надолго. Возможно, до осени, а может и на год. Знать, как сложится дальнейшая жизнь не дано никому. И вот он на пути к Дороховке. А там живет его хороший армейский друг Пашка Брылькин, с которым служили еще в морпехе. Он-то не откажет Горбаткину в доме. Даст возможность спрятаться и переждать полгодика. Заодно можно сезонным рабочим наняться в совхоз. Трудовой не требуется. Знай, получай деньги мимо кассы. Там, глядишь, годик пройдет, все уляжется, все забудется. Бандитов, может пересажают, а может и поубивают. Одно непонятно. Что же они искали у Горбаткина. Витек понял, что какую-то полтину. Вот какую? И зачем она бандюкам? Ведь не просто же ностальгия по царским временам замучила уголовников? Впрочем, дать ответ на этот ребус могли два человека: таинственный босс и старинный приятель, норовивший подставить Витька - Шурка Кальценбоген. Горбаткину действительно было любопытно, что же происходит и из-за чего его чуть не прирезали. Вот только не чувствовал парень сейчас себя готовым лезть в это дело. Одно Витька решил четко - с пьянкой надо завязывать. Иначе пропадешь ни за грош. И он очень надеялся, что тяжелый физический труд пьющей ныне деревне поможет ему справиться с неодолимым желанием прильнуть к стакану.
Путь вдоль шоссе занял у Горбаткина почти три часа. Сказывалось долгое пьянство и изрядно потраченная алкоголем печень. Несмотря на чистый воздух, быстро возникла одышка. Как и обещала продавщица. дорога была довольно пустынна. Изредка проносились легковушки, иногда - большегрузные фуры или цистерны, кабины которых венчал оранжевый проблесковый маячек. К полудню Витек вышел к долгожданной развилке с указателем, на котором белым по синему указывалось, что направо дорога до Дороховки. Еще значилось расстояние - пять километров. Об этом продавщица упомянуть забыла. Или не сочла нужным. Горбаткин остановился у развилки и вздохнув повернул на проселочную дорогу. Как и все трассы такого масштаба, эта не отличалась особой ровностью, изобилуя ухабами и ямами. Посему Горбаткин в очередной раз мысленно возблагодарил создателя за сухую погоду. Иначе месить одинокому путнику грязь до самой до деревни.
Отойдя от шоссе метров триста, Витька услышал стук двигателя. Обернувшись, парень увидел как с шоссе на проселок съезжает колесный трактор. Какова модель Горбаткин сказать затруднялся, но такую машину видел впервые. Трактор напоминал отечественный "Беларусь", только корпус был изящней, да и сам поменьше и покрашен красной краской. Тащила машинка за собой открытый бортовой прицеп. Что в лежит прицепе, видно не было. Трактор протарахтев, остановился у замершего Горбаткина.
- В Дороховку идешь? - спросил молодой парень, выглянувший из кабины.
- Да, туда. А что? - настороженно ответил Витька.
- А к кому? Я сам дороховский.
- К Пашке Брылькину. Знаешь такого?
- Кому Пашка, а кому и Павел Сергеевич - назидательно поднял палец тракторист.
- Ух ты ж - усмехнулся Витька.
- Садись, дядя, довезу, раз по дороге - парнишка кивнул на кузов.
- Кому дядя, а кому Виктор Евгеньевич - проворчал Горбаткин, закидывая в кузов свой нехитрый скарб и забираясь следом. Но тракторист этой реплики не услышал.
В кузове оказались инструменты - лопаты, мотыги, тяпки, грабли, топоры. Всего несколько десятков. Зачем столько Горбаткин представления не имел. Может для своих нужд - огород вскопать, рубить чего. А может и для археологов. Ему-то, по сути, что за разница? Своих забот полон рот - не разгребешься. Так чего о чужих задумываться?
Трактор ходко трясся по ухабам, поглощая метры грунтовки один за другим. Кончилась лесополоса, пошли поля, разделенные тонкими полосками березовых рощ. Наконец, трактор загромыхал по мосту и въехал в деревню. Горбаткин вовсю завертел головой. Он был в этой деревне много лет назад. Тогда Дороховка разваливалась. Колхоз обанкротился, землю распродали. И сейчас на домах лежала печать обветшалости. Но уже было видно, что Дороховка поднимается. Краска на наличниках и заборах обновлена. Кое-где синеют и зеленеют новые кровли, слышится веселый гомон мелкой домашней живности, какая бывает в избытке во всяком дворе. На берегу реки, которую миновали только что, лениво прохаживалось стадо коров голов в двести. Животные лениво щипали начавшую вылезать из земли зелень. Среди старых деревянных домов торчали несколько кирпичных построенных недавно двух-трехэтажных особнячков. На улицах, правда, все еще был беспорядок - глубокая лужа от забора до забора, куда ухнул прицеп почти до самого кузова, кое-где стоящие остовы разобранных или сгнивших автомобилей еще советского автопрома. Однако деревня строилась и обновлялась, и это было неплохо заметно.
Трактор с прицепом миновал деревню и, поднявшись на пригорок, въехал во двор церкви. Что это подворье храма Горбаткину стало ясно, как только над головой промелькнула арка с крестом на самой ее верхушке. Трактор остановился. Витек недоуменно огляделся.
- Эй, чего мы тут встали? - парень развернулся к трактору. - Пашка, что, тут живет?
- Нет, не живет. Мы просто помогаем восстанавливать храм.
- А где тогда Пашка? - Витек огляделся. Во дворе церкви и впрямь шли работы. Кто-то месил бетон, кто-то таскал носилки, кто-то волок на себе доски. Двое крались с двигателем от, стоящего тут же грузовика.
- Пашка? - переспросил тракторист. - Да вон он. - И указал на колокольню. Там на красного кирпича башне накладывал кровлю крупный мужчина. Он был гол по пояс и бос. Его спина блестела на весеннем солнце.
- Павел Сергеевич! - завопил тракторист. - К вам гость! Городской!
Мужчина обернулся, и как есть махнул по свисавшей рядом со шпиля веревке вниз. Не прыгнул - спустился, шустро перебирая ногами по стене, а руками по канату. Оказавшись на земле, мужчина - на поверку настоящий гигант - подскочил к Горбаткину и с силой обнял парня за плечи.
- Эх, чертяка, наконец, приехал навестить старого боевого товарища! - заревел Брылькин на весь двор.
Горбаткину показалось, что он попал под пресс. С натугой вдохнув, Витек попытался похлопать по плечам старого армейского друга, но ввиду непомерной ширины последнего похлопать получилось только по спине.
- Ладно, Витек, рассказывай, где ты, что ты, надолго ли приехал.
- Э-э-э - Горбаткин был смущен таким бурным проявлением эмоций со стороны Брылькина. Но тот заминаку воспринял по-иному.
- Да что же это я! - он звучно хлопнул себя широченной ладонью по не менее широкому лбу. - Андрюха! Отвези гостя ко мне. Хозяйке моей скажешь, чтобы накормила, напоила и баньку истопить велела.
Супруга Брылькина - Василиса - полная светловолосая девушка с голубыми глазами и длинной - до пояса косой, радушно приняла довезенного до дома Брылькиных трактористом-Андрюхой Горбаткина. Витек был препровожден в гостиную и посажен за стол. Затем Василиса бросилась накрывать на стол и греть еду. Витька она узнала сразу - помнила еще с Петькиных армейских времен, когда они вместе приехали на побывку сначала в Дороховку, а потом в Москву. С тех времен прошло не так много лет, но все изменилось. Сама Василиса стала настоящей красавицей и матерью троих детей - двух мальчиков и девочки. Изменился дом Брылькиных. Рядом с деревянной русской избой-пятистенком теперь высился трехэтажный кирпичный особняк со спутниковой тарелкой на крыше и с подземным гаражом. Сам Павел шагнул, по меркам деревни, очень высоко. В начале девяностых он собрал вокруг себя всех рукастых и непьющих мужиков деревни и начал поднимать колхоз. Но местные бандиты решили объяснить выскочке что к чему и попытались сначала словесно запугивать, а потом, видя тщетность попыток, перешли к активным действиям. Сожгли только что восстановленный с большим трудом свинарник, угрожали начальнику хоздвора расправой, если тот не прекратит готовить технику к посевной, предприняли попытку избить зоотехника. Брылькин сначала пытался бороться законным путем, призвав милицию, но та, как в те годы было везде, не смогла или не стала ничего делать. Тогда Петр попытался с бандюками договориться. Но и этого не вышло - уж слишком жадные оказались уголовники. Хотели колхозные земли под дачные участки продать и деньги меж собой разделить. На пять частей по числу соучастников. Но однажды бандиты пропали. Просто исчезли в неизвестном направлении. Говорили потом, что их выловили в пяти километрах от Дороховки в реке. Туда снесло машину, в которой все пятеро бандитов и сидели как живые. Только на их лицах застыл ужас неописуемый. Было расследование, но оно ничего не дало. Просто ехали-ехали пятеро парней в машине и ни с того, ни с сего ухнули в реку. После этого мешать развитию хозяйства стало некому, и Брылькин развернулся. Построили новую ферму, конюшню - элитные породы лошадей разводить на продажу, восстановили свиноферму, птицефабрику, элеватор и поставили на ноги мехчасть - трактора, комбайны и прочую сельхоз технику. И Дороховка стала подниматься. За последние пять лет молодежь перестала уезжать в город. Только учиться. Кто закончил учебу возвращаются работать. Прибыли хозяйство дает неплохие. Даже храм потихоньку восстанавливать начали всем миром. А над всем этим народ, сместив старого председателя, поставил Петьку Брылькина, как человека, начавшего все дело.
- И не ошиблись люди - с гордостью заявила Василиса, накладывая Витьку в объемистую тарелку риса затушенного с мясом, морковью и лавровым листом.
- Еще неизвестно правильно или нет. Всего лишь пять лет прошло. - проворчал сидящий в углу гостиной дед Петра. - Вот еще лет пять пройдет, тогда станет понятно, что люди не ошиблись. А пока так - первые плоды.
'Главное, не изменился бы характер Брылькиных' - подумал Горбаткин, глядя на все эти изменения и слушая рассказ о житье-бытье семьи армейского друга.
Но характер, судя по всему, не изменился. Витька определили на постой в шикарную гостевую комнату на третьем этаже, постелили постель и отправили подремать после сытного обеда. Витек с удовольствием растянулся на хрустящих простынях. Он впервые за последние два дня засыпал спокойно, не боясь ничего.
А вечером было застолье и баня. Гуляли, впрочем, не долго - с рассветом снова на работу. И хоть Горбаткину, как гостю можно было потреблять, сколько душе потребно, он ограничился стопкой за здравие хозяев. Дал себе зарок бросать пить - надо исполнять.
Завернувшись в простыни, распаренные после бани, гость и хозяин сидели в гостиной, и пили чай. На столе в изобилии были расставлены блюда со сладкими пирогами, булочками и прочей выпечкой - продукт труда Василисы. Со всем этим изобилием соседствовали мед, шоколадные конфеты и зефир с пастилой. Мед, кстати, с Брылькинской же пасеки.
- Богато живешь, Петро - заметил Горбаткин. прихлебывая из чашки.
- Да не жалуюсь, Вить. Все, ведь своими руками - пробасил армейский друг.
- Мне уж Василиса понарассказывала про тебя, как ты тут порядок наводил . При том с таким восхищением.
- Да ну тебя - смутился Петр. - Это ж мы всем миром. Не я один. А с Василисой мне повезло преизрядно.
- Любит она тебя - улыбнулся Горбаткин.
- Для нее и стараюсь. - Брылькин раскинул руки. - Для нее, да для детишек своих.
- Откуда ж ты такую прорву деньжищ-то взял?
- Да нашлись добрые люди, - неопределенно ответил Петр, по-купечески прихлебывая из блюдца.
- А как же ты тех бандюков-то уговорил? Ведь их не просто, наверное, было газком-то травануть. - глядя исподлобья не своего армейского друга, напрямую спросил Витек. Ему все равно терять было нечего и бояться лишней проблемы не имело смысла.
Брылькин долго молчал. Очень долго. Лицо его ничего при этом не выражало, но дыхание было относительно спокойным.
- Как тебе сказать, Витя - наконец заговорил председатель колхоза, подозрительно спокойным голосом. - Ты прав. Они не сами ухнули в речку с моста.
- А меня теперь закопаешь на заднем дворе? Или в закатаешь в бетон под фундаментом коровника? - Горбаткин с напряжением усмехнулся, снимая с кипы плюшек верхнюю.
- Зачем? У меня что, так много друзей? Все равно, если в ментовку побежишь тебе никто не поверит. Да и дело давнишнее, ни свидетелей, ни улик нет.
- Ага. А, если сам признаешься, не поверят - в тон ему подхватил Горбаткин. - Да только не учитываешь ты, Петро, что не на каждое преступление срок давности в уголовном кодексе определен два года. Да и побегут-то не в милицию, а сразу в прокуратуру.
- И что - голос не дрогнул, но в глазах появилась сталь.
- Ничего. Предупреждаю просто. Остерегись и не сознавайся всякому встречному типа меня ни о чем и Василисе скажи, чтобы не очень-то хвалилась. Люди-то разные бывают. Я друг, поэтому предостерегаю. И потом, не забывай, я на юридическом учился.
Еще некоторое время мужчины вспоминали армейское прошлое, товарищей по роте, офицеров, приключения.
- Рассказывай, что после армии делал? Ты же институт заканчивал.
- Ну закончил. А потом так все было - ни шатко, ни валко. Все как-то через пень-колоду - неопределенно покрутил пальцами Витек.
- Понятно. Выглядишь ты не лучшим образом. Ко мне-то по делу или просто в гости?
- Если честно, то по делу, - и Горбаткин поведал старому другу невеселую историю, случившуюся с ним накануне.
- Отсидеться бы мне полгода или год. Там, глядишь, уляжется все, и вернуться смогу.
- Отсидеться не проблема. Два дома. Живи хоть десять лет.
- Ты не думай - замахал руками Витька. - Я нахлебником ни-ни. За постой заплатить есть чем. А если больше чем на три месяца осяду, так и работу найду.
- Обидеть хочешь? - насупился Брылькин. - Я тебе что, буржуй какой - с лучшего друга денег брать, когда он ко мне за помощью пришел. Кстати, если надо, и работу найдем. Мне юрист сейчас не помешал бы. Не забыл ведь как документы составлять?
- Да какой из меня юрист. Уже несколько лет не работаю. - отмахнулся Витек.
- Ничего, вспомнишь, ежели что - в Москву за новыми книгами поедешь. Я знаю, новые законы у нас сейчас часто принимаются.
- Остался последний вопрос. - Витек сделал паузу. - А жить-то мне где? Тебя стеснять не хочу. И так народу хватает, а тут еще я.
- Да, ладно, не стеснишь. - проворчал Петр, но прочтя во взгляде товарища упорство в отстаивании вопроса предложил. - Есть тут у меня изба старая. Еще родительская. Я ее ломать не стал - просто отнес глубже в сад - за баню. Ты помнишь - у меня за садом пустырь был. Вот избенка вместе с хлевом теперь там.
- Почему бы и нет - ответил Витек. - Главное, чтобы печка топилась, тепло давала и еду готовила.
- Кушать у меня будешь - отрезал Брылькин. - Даже не возражай! Будет говорить кто, что нахлебника пригрел - мне скажи, вмиг голову откручу.
- Да я и сам, вроде, в состоянии открутить - улыбнувшись, возразил Витек.
- Не забыл, стало быть еще как это делается - сверкнув глазами, в ответ улыбнулся Брылькин. - У меня там за избенкой под навесом до сих пор деревянный человек вкопан, груша висит, да турник с брусьями вмонтирован. Так что, ежели что - можешь и форму восстановить.
- Я и хотел-то, с завтрашнего утра кроссы начать бегать. Костюм спортивный у меня есть - добавил Горбаткин, глядя на недоверчиво косящегося друга.
- Ну-ну - с сомнением пробасил Брылькин. - Не переусердствуй только, а то ищи тебя потом запалившегося в полях. Ладно, утро вечера мудренее. Спать пошли. Сегодня здесь, а завтра, если приспичило, в избе.
Наутро, Брылькины как нарочно старались ходить тише - чтобы не разбудить гостя. Но Горбаткин проснулся сам. На удивление ровно в шесть утра. Поднявшись с постели, потянулся, хрустнув суставами.
'Пора переходить на ночевку на досках' - решил он и, одевшись в спортивный костюм, двинулся на пробежку. Солнце, несмотря на раннее утро, палило уже во всю. Горбаткин, двинувшись через задний двор, мимо старой избы вышел на пустырь, на котором сиротливо приютились пять толстых бревен, и не спеша, побежал по тропинке, ведущей куда-то в поля. Трасса была неровной - тропинка то опускалась в низину. то взмывала на холм. Несколько лет пропивавший свою печень, а бегавший в основном за автобусами или бабами, Витек выдохся через полкилометра. Ноги стали ватными и отказывались слушаться, в правом боку что-то отчаянно кололо, сердце стучало так, что, казалось, пробьет ребра или выскочит через горло, воздух стал густым и шершавым и никак не хотел вдыхаться. В общем, Витек почувствовал себя как шестиклассник, впервые бегущий километровый кросс. Парню ничего не оставалось делать, как развернуться и с видом побитой собаки плестись обратно. Добредя до деревни, он ввалился на двор Брылькиных и рухнул у навеса со спортинвентарем, благо никто не видел. Ноги еще оставались ватными, но дыхание более или менее восстановилось. Поднявшись, Витек попытался сделать несколько упражнений на растяжку. Это более или менее получилось. Затем Горбаткин перешел к брусьям и турнику. Здесь его постигла неудача. Сделать те упражнения, которые он когда-то делал - подъем переворотом, выход "на две", "склепку", "Бонивурчика" и прочие у парня просто не хватило сил. Тело помнило, а сил не было. Подрыгавшись и сделав несколько простых упражнений, Горбаткин решил постучать по висящему боксерскому мешку. Это у него тоже получилось не очень удачно, поскольку давно не было практики. В результате, едва не вывихнув запястье, Витек бросил это дело и попытался вспомнить базовую технику - передвижения в стойках, какие помнил, удары. Кое-как что-то выходило. Плохо, но выходило.
Через два часа полностью выжатый, но страшно собой довольный Витька отправился в душ. Он прекрасно знал, что назавтра встанет с большим трудом, и все-таки Горбаткин ощущал себя уже другим человеком.
Позавтракав, парень отправился к строящейся церкви. Нужно было как-то приложить себя, а гулять без толку не хотелось - еще выпить потянет, а Витек совершенно определенно решил бросить пить. Спросив у местных бабок, где тут церковь, парень поднялся на пригорок, на котором стоял храм, и подошел к ограде. Работа уже шла вовсю, и несколько мужиков сноровисто месили цемент и таскали кирпичи. Другие мостили плиткой дорожки. Третьи красили стену церкви. Все мужики как на подбор были бомжеватого вида.
- Вы, молодой человек, работу ищите или из праздности пришли - Горбаткин вздрогнул от внезапно раздавшегося голоса. Обернувшись, Витек столкнулся взглядом с насмешливыми и добрыми одновременно голубыми глазами. Глаза принадлежали невысокому человеку в черной опоясанной рясе с золотым крестом на груди, висящем на золотой же цепочке. Местный батюшка. Человек был молод. Лет, на первый взгляд двадцать пять. Не больше. Такого даже батюшкой назвать язык не поворачивается. Батюшка был без головного убора. Его длинные русые волосы были убраны в хвост за спину, подбородок был увенчан куцей, бородкой.
- А у вас тут что, бомжи работают? - вдруг растерялся Витек.
- Случается - степенно кивнул священник. - Разные люди забредают.
- А мне что можно сделать? Я, правда, не бомж. Я гость вашего председателя.
- Я видел вас вчера - ответил священник. - Пойдемте, я отведу вас к прорабу.
Через десять минут Горбаткин вовсю таскал кирпичи. По замыслу, рядом с храмом должны были возвести еще несколько строений. Над одним из них и трудилась сейчас мини-бригада, в составе которой был и Витек.
Целый день Горбаткин вкалывал как проклятый без перекуров, удивляя истовостью своих товарищей по бригаде. За работу не платили. Только кормили и давали кров. Поэтому мужикам было не вполне понятно, зачем так вкалывать. С аппетитом, умяв нехитрый обед - борщ, картошку и рыбой и стакан чая, Горбаткин, едва вымыв руки, снова кинулся к кирпичам. С наступлением темноты, Витек едва дополз до дома и, отказавшись от ужина, рухнул в кровать, даже не раздевшись. А на утро тоже самое - подъем в шесть утра, разминка, пробежка, силовая и техническая тренировка. Завтрак и снова на работу.
В таком режиме прошел конец апреля и май. Не работали только по воскресеньям. Но в эти дни Горбаткин загружал себя - добавлял дополнительную пробежку и упражнения с грушей. Витек хотел бросить пить и курить. Он отчаянно пытался за короткий период восстановить былую форму. Получалось слабо, но все-таки получалось. К концу мая Горбаткин свободно бегал три километра по пересеченной местности и довольно легко выполнял на турнике и брусьях те упражнения, которые делал раньше. Правда, количество повторений оставляло желать лучшего. И, тем не менее, форма возвращалась. По вечерам, если были силы, Витек сидел над юридическими книгами, которые ему приволок из сельсовета Брылькин. Надо было многое вспомнить, чтобы быть хоть чем-то полезным хозяевам.
Несмотря на попытки вести тихую жизнь, успел Витек за столь короткий период и врагов нажить. Однажды - в конце мая в субботний вечер - Витек вышел прогуляться до местного сильпо - купить что-нибудь на ужин. А то постоянно обременять своей персоной семейные посиделки четы Брылькиных уже преизрядно осточертело. Сельпо находилось в другой части села. На так называемой "торговой площади", где располагался местный рынок и остановка, куда приходили автобусы и маршрутки. Чтобы дойти до рынка, нужно было пересечь администрацию. Так местные жители называли еще одну площаденку, по обеим сторонам которой располагался сельсовет, клуб и медчасть с опорным пунктом. Проходя мимо клуба, где по случаю субботы должна была состояться дискотека, Витек столкнулся с компанией местных забияк. Парни примерно горбаткинского возраста сидели на скамейке и по очереди заливались чем-то мутным из бутыли зеленого стекла, курили и смачно комментировали происходящее, пересыпая речь среди мата иногда одним-двумя литературными словами. В общем, типичная деревенская шпана. У клуба, однако, было довольно людно - туда-сюда сновали парочки, стайки девчонок (и откуда столько молодежи взялось в немноголюдной деревне?), взрослые люди. Но компанию это не смущало. Напротив, почему-то страшно веселило. Впрочем, никто с ними не связывался. Да и внимания, похоже, совершенно не обращал. Видимо, привыкли. Или эта троица была здесь местной достопримечательностью. Однако, проходящего мимо Витька эта достопримечательность заприметила. Один из них - субъект в расстегнутой до пояса застиранной рубахе встал со скамейки и, выйдя на дорогу, перегородил Горбаткину путь.
- Стой, баклан - заявил забулдыга.
Витек, помня напутствие, данное когда-то инструктором по рукопашному бою еще времен военно-патриотического клуба, молча обошел забияку и двинулся дальше, хотя за баклана хотелось двинуть парню по зубам. Но забияка не успокоился и попытался схватить почти миновавшего его Витька за рукав, произнеся до безобразия стандартную в этой ситуации фразу:
- Ты че, парень! Э, куда...
Теперь у Горбаткиа были развязаны руки - агрессия произошла. И ответ со стороны Витька не заставил себя долго ждать. Крутнувшись по тянущейся руке, Горбаткин ткнул забияку кулаком в почку, заставив того слегка прогнуться, а локтевым сгибом второй руки поймал его шею на удушающий захват. Помогая себе тычком ноги в подколенный сгиб, Горбаткин заставил драчуна потерять равновесие и повиснуть того шеей на локте. Секунда, и противник перестал дергаться. А Витек отпустил обмякшее тело, тут же рухнувшее в пыль и повернулся к вскочившим товарищам забияки. Те не совсем поняли, что произошло, но по давней привычке все равно поспешили на выручку товарищу. Первого, добежавшего до него парня, Витек свалил ударом ноги в пах. Второй попытался ударить своего супротивника по голове бутылью - той самой, из которой мирно пили чуть раньше, но Горбаткин на сей счет имел иное мнение. Он отшагнул в сторону, перехватил руку с бутылью и крутнулся по вектору движения, ткнув забияку носом в пыль. Вывернув противнику руку, Витек заставил его выпустить свое оружие и закинул выпавшую бутыль в подальше кусты, так сказать, во избежание. После чего Витек отпустил забияку, но тот не унимался. Вскочив на ноги, даже не отряхнувшись, парень снова кинулся на Горбаткина. Пришлось тому успокоить слишком ретивого драчуна классической боксерской "двойкой" прямых ударов в голову, после чего последний кулем рухнул в пыль и больше не делал попыток подняться.
Витька окружили люди, явившиеся свидетелями драки. Собралась небольшая разномастная толпа - человек около двадцати. Появилась и местная власть в лице участкового - усатого мужчины лет сорока в звании старшего лейтенанта милиции. Участкового сопровождали двое рядовых и сержант. По знаку старшего лейтенанта служаки по старой установке, гласившей "если один стоит, трое лежат, значит виноват тот, кто на ногах" подступили было к Гобаткину, но кто-то из свидетелей - плюгавенький мужичек лет пятидесяти громогласно, несмотря на свой маленький рост, заявил, что виноват, де не молодой человек, а эти три оболтуса, которые сами на этого молодого человека напали. А он, мол, защищался и все тут. Плюгавого мужичонку дружно поддержали из толпы и участковому ничего не оставалось делать, как, записав данные, где Горбаткин проживает в Дороховке, покинуть место происшествия, сделав знак нижестоящим чинам прихватить с собой начинавших приходить в себя забияк. При этом, услышав у кого в доме остановился Витек, только покачал головой и пробурчал что-то в усы.
На этом инцидент был, казалось, исчерпан. Витек повернулся и продолжил путь к сельпо. Но тут кто-то осторожно взял его за рукав. Горбаткин обернулся. Это был давешний плюгавенький мужичек, то защищал Витька от нападок участкового.
- Слышь, парень, ты того, осторожней ходи теперь - сказал мужичек, почему-то нервно озираясь.
- А что так? - Витек изобразил недоумение, уже примерно зная, что ответит неожиданный советчик.
- Это друзья Сивого, паря, - понизил голос мужичек. - А знаешь, кто такой Сивый?
- Ну и кто? - как можно небрежней отозвался Горбаткин, но получилось как-то неестественно, потому что у самого парня все словно оборвалось внутри. Сивым погоняли бандита, который при первой и последней встрече с Витьком настойчиво интересовался таинственной монетой.
- Это крутой бандит из Москвы. Он раскопками заправляет, ну, которые недалеко от деревни. Как это - спонсирует археологическую партию. Вроде как филантропствует.
"Ага, знаю я, как он филантропствует" - подумал Горбаткин, а мужика спросил. - Сам-то то кто будешь, мил человек?
- Библиотекарь я местный. Калыванов Михал Иваныч. Кого хочешь спроси, хоть, вон, Брылькина, друга своего.
"Интеллигенция, значит, местная" - подумал Витек. Разговаривать особой охоты не было, но надо было разговор закруглить как-то вежливо. Все же, помог человек.
- А скажите, Михаил Иванович, есть ли в Вашей библиотеке правовая литература?
- Есть, как не быть, заходи, подберем. Если не найдем - выпишу.
- Ну так я завтра и зайду, лады?
- Конечно, - обрадовался библиотекарь. - До завтра.
Благополучно добравшись до сельпо, Горбаткин вошел в магазин и окинул взглядом прилавок. Сразу же бросилось в глаза обилие водки. Бутыли разных калибров, марок, производителей и разной, соответственно, стоимости теснились на прилавке, на стойке за продавцом и даже стояли на полу, не в силах протиснуться в место, где ее заметит потенциальный покупатель. Фактически, это был самый продаваемый продукт в этой точке. "Такое ощущение, что народ здесь пьет только водку, запивает водкой и ей же закусывает", - мелькнула мысль в голове человека, который еще месяц назад беспробудно пил. Тем не менее, Витек опустил глаза, вперившись взглядом в лоток со сладостями. Он боялся искушения, которое подстерегало каждого алкоголика, пытающегося покинуть ряды почитателя зеленого змия. Он где-то слышал, что по статистике, более половины алкоголиков, начавших добровольное лечение, срываются, лишь раз пройдя мимо винно-водочного отдела. Купив печенья, шоколадных конфет, упаковку халвы и пару рулетов, Горбаткин отбыл из сельпо и благополучно добрался до дома.
У подворья Брылькиных его ждал сюрприз в виде ярко-красной приземистой иномарки, явно спортивного типа, стоящей за воротами. Дверь в избу, где он проживал, была открыта настежь и на улицу долетали голоса. Один принадлежал Брылькину - бас Петра было сложно спутать с чем-то другим, другой - веселый с задорными нотками - явно девушке. Войдя в сени, Витек обнаружил гостей - высокого - под два метра - хорошо сложенного, загорелого парня и миниатюрную белокурую девушку. Парень окинул Брылькина презрительным взглядом и нахмурился:
- И с этим забулдыгой Влада жить будет в одном доме?
Мимика девушки была более живая - сначала она склонила свою прелестную головку на бок, внимательно присматриваясь к пришельцу. Затем она наморщила лоб, видимо, пытаясь что-то вспомнить. И вдруг ее голубые глаза озарила радость.
- Дядя Витя! - завизжала она, бросившись Витьку на шею.