Я опять сильно задерживался. Благо, на этот раз моя благоверная сидела смиренно дома и, как часы, звонила каждые 30-40 минут с возмущениями. Снова стемнело... А каждый день лета до этого мы наблюдали вместе закат. На улице включили фонари, заморосил неощутимый дождь. Постояв перед дверями морга, наслаждаясь прохладой и спокойствием вокруг, я отстранённо подумал о том, что дома, возможно, будет скандал. И в который раз по одной и той же проблеме: моя неблагодарная работа. Платят-то прилично, но терять на рабочем месте в компании мёртвых часы, которые я мог бы провести рядом с Азалией, - такое себе удовольствие. Её это тоже не устраивает.
Хотелось бы прийти, молча поужинать и лечь спать. Хотелось бы, чтобы я, придя домой, обнаружил жену спящей. А на утро хотелось бы видеть её нежную улыбку и услышать довольное, протяжное "Доброе утро-о", которое я слышал сравнительно редко. И хотелось бы, чтобы мне дали внеплановый отпуск. Вот просто так взяли и дали. И я бы провёл все эти выходные вместе с Зали. Увёз бы её подальше отсюда...
Последний час она не звонила. Обиделась, наверное... Буду увольняться. Мы слишком долго сидим на одном месте, пора переезжать.
Надо хотя бы примирительные конфеты ей, что ли, купить...
Неспешным шагом я прошёлся по улице вниз от рабочего здания, всё больше намокая с каждой минутой, наслаждаясь тишиной даже в собственной голове. Вот уже и вывеска круглосуточного магазина, я подошёл к двери и потянулся к ручке, как в кармане брюк зазвонил телефон.
- Ам Вассертурм 11, срочно, - взволнованно проговорил голос с того конца телефонного сигнала.
- Фрид, я только вышел с работы, - устало выдохнул я, закрыв глаза и помассировав переносицу, - а это в другую сторону от моего дома...
- Все твои тирады я выслушаю потом, - торопливо пообещал, - а сейчас ты нужен здесь. Прямо сейчас! - И сбросил.
Вздохнув ещё раз, я с тоской посмотрел на закрытую дверь магазина прямо перед собой, развернулся и побрёл в сторону улицы Ам Вассертурм. Это не так уж далеко, пойду посмотрю, что он там на этот раз нашёл. Может, так Зали придёт в ещё большее бешенство и накричит на него... Было бы неплохо, вдруг тогда он угомонится?
*
И не зря я всё-таки пришёл. Очень не зря. Прям максимально не зря.
На углу одного из домов, где было небольшое расстояние между зданиями, стояли и машины полиции, и машина скорой помощи. Ни за что бы не поверил Кёнингеру на слово, но вот увидев собственными глазами...
В своей "больничке на колёсах" медики оказывали первую помощь моей жене. Полицейские рассматривали место, где её, видимо, нашли. На земле у стены валялась разодранная в клочья светло-розовая кофта, которую императорская дочка носила не снимая, псиный труп, превращённый едва ли не в фарш, и целёхонький женский рюкзачок. И вот у меня только один по этому всему поводу вопрос:
- Что за нахрен? - Меланхолично спрашиваю сразу же подлетевшего ко мне возбуждённого парня, отчего он опешил.
- Что это с тобой? - Оторопело пробормотал. - Шок?
- Усталость, - я хмыкнул и сунул руки в карманы штанов. Становилось всё холоднее. - Откуда такая картина?
- Не хочешь сначала проверить состояние Азалии, нет?
- Ближе к делу.
- Ладно, - сдался. - Не знаю, как и почему, но художниками сего пейзажа предположительно являются бездомные собаки.
- Сомневаюсь...
- Дело было так: полчаса назад к нам в участок поступил звонок. Какая-то женщина видела из своего окна, как за угол дома зашли парень и девушка, потом слышался лай собак, и в итоге под нескончаемый вой и лай вышел только парень. Предполагали изнасилование, но можешь быть спокойным, там всё целое и нетронутое никем другим, кроме тебя. - Под моим безэмоциональным взглядом следователь кашлянул нервно в кулак и перешёл к сути дела: - Так вот, найдены: искусанная девушка, убитая собака, которая, скорее всего, и нанесла ей ранения, но никаких следов таинственного парня. Кошелёк, ключи от квартиры и телефон в рюкзаке остались нетронутыми. А! И ещё приблизительная порода собаки - доберман.
- А говоришь "бездомных"...
Кивнув, я направился к медицинской "карете". Забравшись внутрь, без слов показал врачам своё удостоверение и подошёл к каталке, на которой лежало смертельно-бледное тело. Первым делом невольно потянулся к её глазам, чтобы открыть один из них и проверить зрачки. Живая. Все открытые участки тела были действительно разукрашены множеством следов звериных зубов. Кровь уже давно остановилась, но тело, видимо, не справлялось с потерей хоть и небольшой её части.
- Собака бешеной не была? - Спрашиваю, проводя рукой по всем ранам.
- Ну, по тому, что мы смогли определить, нет, - пробормотала медсестра, переглянувшись со своим коллегой.
- А если и была, то всё равно не страшно - мы все укусы тщательно обработали, - добавил врач.
Я кивнул, чуть нахмурился и обернулся к ним.
- Ну, и чего стоим? Ждёте, пока я её волшебным поцелуем в чувства приведу? Спирт где?
- Умно, - усмехнулся врач, - но мы и без вас догадаться могли. Нашатырь на неё не действует. Организм, видимо, в момент отключения был и физически, и эмоционально перегружен, поэтому, пока он сам не перезагрузится, предпринимать какие-либо действия бесполезно.
Я задумчиво проскользил пальцами по её животу, также пострадавшему и сейчас оголённому, и мысленно приступил к быстрому анализу полученной информации. Если Азалия не реагирует на нашатырный спирт, значит у неё что-то с нервной системой. Найдя более-менее подходящий способ, который, по моему мнению, должен был сработать, я подвинул немного супругу к дальнему краю горизонтальной поверхности, оперся коленом на ближний край и пригляделся к её шее. Поднёс руки, примеряясь.
- Что, решил, милосерднее будет добить? - Усмехнулся всё тот же мужчина в белом халате.
- Делаю за вас вашу работу, - спокойно парировал я, осторожно надавливая двумя пальцами на горло своей единственной и перекрывая тем самым поток дыхания. - Считай до пятнадцати, - попросил я, можно считать, ни у кого, но врач понял, что делать.
Он вскинул руку, вперил взгляд в циферблат наручных часов, но я не стал ему доверять и мысленно отсчитывал секунды самостоятельно.
- Пятнадцать, - объявил он, опуская руку. - И что теперь?
Я медленно отпустил шею девушки, позволяя сделать необходимый вдох и заставляя сердце забиться в ускоренном темпе от неосознанно выброшенного в кровь адреналина. Прошло ещё секунд десять, после чего веки Азалии затрепетали и медленно открылись. Взгляд был неосознанным, но пытался зацепиться за моё лицо и сфокусироваться.
- Сделайте одолжение, - попросил я медиков, не оборачиваясь, - своими силами такого никогда не повторяйте, иначе на тот свет отправите половину своих пациентов в лучшем случае. - Моя благоверная медленно приходила в себя, и, когда её глаза восстановили свою способность чётко видеть, я склонился над ней и поинтересовался: - Как самочувствие?
- Страшно, - пробормотала, потерев глаза пальцами и неспешно села не без моей помощи. - Что-то меня не радует твоё здесь присутствие, - честно призналась, посмотрев на улицу.
- А меня твоё, - фыркнул я, достал из кармана маленькую шоколадную конфету и протянул ей. - На, порадуйся последние пять минут своей спокойной жизни, - и вышел, направляясь к Фриду.
*
Выяснилось, что за угол императорская дочка забежала сама, пытаясь скрыться от неизвестного преследователя, лица которого так и не увидела. Он был с собакой, но потом собственными руками её убил.
- Голос был хриплый и истеричный. Парень был слишком резвый, трясся всё время. Мне угрожал ножом, но воспользоваться им по отношению ко мне точно не смог бы - руки тряслись так, что я при любом его приближении легко могла бы не только выбить оружие из рук, но и руку ему при этом сломать. Он смахивал на какого-то психа своим дёрганым поведением. Пёс был хорошо натренирован, потому что на команды отзывался мгновенно. Когда я отпихнула его ногой, взвыл, а после того, как парень ударил меня рукоятью ножа по голове для смирения, бросился беспорядочно кусать. На улице, по-моему, убийце послышались шаги и разговоры, потому что он испугался, убил пса и ушёл. Я отключилась минут через 7 после его ухода... Нет, говорю же, лица не видела!
После допроса на месте Кёнингер довёз нас домой, где мы сидели в кухне молча и глазели друг на друга уже 40 минут. Я в упор смотрел на жену, а она пыталась не обращать на меня вниманиея, думая, что это спасёт её от разбора полётов.
- Вот у меня просто один вопрос к тебе: ты нормальная? - Всё же начал я, устало глядя на неё. - Вышла одна из дома ночью, без хоть какой-то защиты, в городе, где орудует серийный убийца... Ты понимаешь, что, если бы этот тип не напридумывал бы себе голосов, всё могло закончиться весьма и весьма плачевно? Ты понимаешь, что могла сегодня умереть вот прямо там, на улице? Ты чем думала, скажи пожалуйста?
- Сердцем, - возмущённо выпалила она, большими глазами уставившись на меня в попытке, наверное, защищаться нападением. - Тебя не было 3 часа, а ругаться на тебя смысла нет, как я вижу. Решила прийти и надавать всем на орехи на месте.
- И поэтому пошла окольной дорогой, - хмыкнул я и откинулся на спинку стула. - Ну, я понял.
- Что ты понял? - Хмуро переспросила она, поджав губы.
- Что ты полнейшая тупица, и пора бы нам наведаться в гости к твоему доброжелательному папеньке, - уведомил и добавил: - Завтра же увольняюсь, и мы переезжаем в Фюссен жить до тех пор, пока Фрид не позвонит мне и не скажет, что преступник пойман и сидит за решеткой.
Она промолчала. Я покачал головой, усмехнулся и встал.
- Куда ты? - Недовольно спросила.
- Спать, - фыркнул я, начав раздражаться. Кто ещё из нас в этой ситуации виноват? - Можно?! - В ответ ничего.
Я ушёл, переоделся и так и застыл, сидя на кровати. Разом снова напомнила о себе жуткая усталость после чересчур долгого рабочего дня. Спать хотелось неимоверно. Но ещё больше хотелось, чтобы Азалия поняла свою ценность для меня. Я вернулся на кухню и застал её в том же положении, в каком оставил. Сел напротив и после небольшой паузы тихо попросил, наклонившись вперёд и опершись локтями в расставленные колени:
- Заль, давай вот сейчас ты отбросишь все свои обиды и просто мне всё расскажешь? - Она посмотрела на меня мрачным блестящим взглядом и промолчала. Вздохнув, я растёр лицо ладонями и спросил: - Что тебе тот тип говорил?
- Всё то же самое, что я уже сказала Фриду, - упрямо ответила она.
- Милая, пожалуйста, - шикнул я, отчего она поёжилась.
- Не называй меня "милой", - почти неслышно буркнула.
Насколько мне известно, так постоянно называет её отец, а с ним у моей благоверной почему-то связаны, видимо, не лучшие воспоминания.
- Расскажи мне, - повторил просьбу, - я не скажу этого полиции. Обещаю, тебя не вызовут на повторные допросы.
Она смотрела таким мученическим взглядом, будто не доверяла мне, но хотела хоть с кем-то поделиться информацией. В этот момент я поблагодарил её бога, - Баала, - что подруг у неё нет.
- Он сказал, - выдохнув, всё же начала она, - что я являюсь причиной появления у него психических отклонений.
- То есть он реально псих?
- По-видимому. Голос был и так высокий довольно, накладывалась хорошо слышимая истеричность, и тогда он вообще срывался чуть ли не на ультразвук. Говорил ещё, что кто-то ему приказал меня сначала запугать, а потом убить. Я, говорит, запугал, конечно, но не ту, и тогда мне приказали тебя просто убить. По его словам, долго не мог понять, на кого именно ведёт свою "охоту", потому что мой образ ему показывали только в видениях, а видения он смутно может вспоминать. И из-за этих видений его сопровождают сильные головные боли.
- Каинит?
- Сто процентов человек. Наверное, поэтому и головные боли - организм человека более хрупкий, нежели организм сородича.
- И кто сказал ему тебя прикончить?
- Не знаю, - поджала губы. - Он называл их богами и передал от них весточку.
- Записка?.. - Я загорелся воодушевлением, но жена покачала головой.
- На словах. "Ты засиделась, дорогая. Пора домой."