По телевизору на сегодня передали плюс тридцать, но Анне Васильевне почему-то было холодно. Она выглянула в окно - медленно и неторопливо всходило малиновое солнце, безжалостно кромсая череду туч острыми, как нож, лучами. Тучам не хотелось уходить, но вдруг подул ветер и они, лениво поводя боками, поплыли к югу.
Анна Васильевна нараспев произнесла благодарность солнцу и попросила пожалеть старуху: хотя бы двадцать пять градусов, а то при нынешней духоте Таисье не миновать криза. Петр Иванович тоже в последнее время жаловался на сердце. Давно они вместе не встречались. Полгода будет...
Последний раз Владеющие Словом виделись на поминках супругов Казаковых, которые, как водится у старых людей, умерли в один день. Николай Петрович долго болел, а три года назад и совсем слег. Наталья ухаживала за ним, почти не спала ночами, искала верные Слова. Когда к ней приходила Анна Васильевна, женщина тихо, беззвучно рыдала, сморщенными руками обнимая подругу. Та уводила ее на кухню, шепча утешения и наливая мятный чай, но они знали: помочь уже нельзя. Здесь нужен был молодой, свежий голос, который не только Словом, но и самим звуком прогонит болезнь. Но у супругов не было учеников.
После смерти мужа Наталья не ждала никого. Прибрала в доме, постирала половики и перегладила накопившееся белье. Потом она легла рядом с Николаем и произнесла Последние Слова - те, которые приходят сами в нужный момент. Эхом прозвучали они в пустой квартире, и усталая женщина закрыла глаза.
Тела Казаковых нашли на третий день, когда пришла медсестра. Она долго стучала в серую дверь с аккуратно выведенной циферкой "28", но в ответ не раздалось ни звука. Потом девушка звонила соседям, из глубин двадцать седьмой ответили, что никого нет дома и открывать не будут. Второй сосед - коренастый, небритый мужчина окинул ее мутным взглядом и приглашающе махнул рукой.
Медсестра поплотнее запахнула на груди коротенький халатик, ссутулилась и прошептала:
- Скажите пожалуйста, вы давно видели бабушку из двадцать восьмой?
Мужчина поморщился, посмотрел на противоположную дверь и гнусаво ответил:
- Да померла она наверно, старая ведь уже.
- Нет, она еще очень ничего была, это муж ее... - девушка хотела добавить "при смерти", но почему-то стушевалась и опустила глаза.
- И муж помер. Все мы умрем. - Собеседник осклабился, улыбка получилась нездоровая, черная и несло от него совершенно отчетливо. - Проходите дамочка, может, хоть меня еще вылечите.
Медсестра отступила еще на два шага. Дальше уже начинались ступеньки, каблучок соскользнул, и она с визгом опрокинулась назад.
Мужчина равнодушно посмотрел ей вслед, пожал плечами и пошел вызывать "скорую": "Там эта... ваша... лежит".
В приехавшей через полчаса машине оказался очень надежный и понимающий врач. Он вколол девушке обезболивающее, поднял на руки и послал водителя опросить соседей. Когда выяснилось, что старушку ни вчера, ни сегодня никто не видел, он позвонил в милицию и вызвал участкового.
На поминках, опрокинув ритуальную стопочку, Петр сказал:
- Зря медики отказываются от помощи Слов. И Николая бы спасли, и самим бы помогло.
Таисья покачала головой - ее крашеные рыжие кудряшки даже не шелохнулись.
- Петенька, чтобы отказаться, нужно знать, от чего. А в нас уже давно не верят - мало ли бабки рассказывают. Мы же не зажигаем сигарету волшебной искрой и не накладываем на себя молодые личины.
Тем временем Анна уже наливала по второй. Соленые грибочки, запасенные прошлым летом вместе с покойницей Натальей, были чудо как хороши под беленькую.
- Молчите, молчите! Давайте лучше вспомним.
Выпили.
Вспомнили, как однажды Николай, поссорившись с женой, перебрал маленько и уснул на лестнице, а огромный соседский кот Саня утром подошел к нему и начал принюхиваться. И мурлыкать - ласково так. Мужик полез его обнимать, а кот ему когтями все лицо исполосовал - пришлось у друзей отлеживаться.
Как Наталья, впервые занявшись огородом, нашла в канаве рассаду, похожую на капустную и два месяца ее выращивала - оказалось, сурепка.
Припомнили все случае, которые происходили на рыбалке, на даче, на совместных праздниках... За долгую жизнь было чего вспомнить.
А потом собеседники все равно вернулись к наболевшему.
- Написано в Книге Книг: "В начале было Слово"! - Анна, растрепанная и красная, давно уже вскочила со своего стула. - Значит, когда Слово исчезнет, не будет ничего! Понимаете, ничего! А они не понимают!
Таисья нарочито лениво подперла голову рукой и в очередной раз произнесла:
- Так я же и говорю: это им не надо. Анечка, ты только себя гробишь. Сколько учеников у тебя было?
- Десять, - отозвалась Анна.
- А у тебя, Петя?
Петр задумался на секунду и неуверенно сказал:
- Семь... И в прошлом году еще двое приходили. Только не остался никто.
Рыжая подхватила со стола яблоко, отрезала кусочек и, жуя, пробурчала:
- И у меня - четверо. А сколько доучились?
Ни у кого не хватало терпения для овладения Словом. Дети были невнимательны, подростки - небрежны, а взрослые - недостаточно гибки. Все куда-то торопились. Волшебство им требовалось в целях чисто бытовых: ну, там скрыть круги под глазами после бурной ночи или на пару секунд задержать уходящий автобус.
Старики во всем винили американцев и фильмы про вампиров по телевизору.
Так или иначе, всеобщая лень не позволяла вырастить хоть сколько-нибудь приличных учеников. Смены не было, а силы кончались.
Теперь Владеющих Словом осталось всего трое.
Внезапно Петр Иванович тихонько заскулил, схватился рукой за грудь и начал сползать на пол. Женщины стремительно кинулись к нему.
- Таблетки, таблетки где? - закричала Таисья.
Анна отрицательно покачала головой, обхватила мужские плечи, прикрыла глаза и прошептала Успокаивающие Слова. Тихий шелест пролетел по комнате, Петр обмяк и задышал ровнее.
- Да, я и не подумала, ты же лечишь...- Таисье было стыдно, что она сказала про лекарства.
- Какое лечу... Я и Наталье помогала, а все равно не то уже...- Анна отошла и повернулась к окну.
- Сердце...- пробормотал Петр, будто никто не догадался. - Вы не думайте, у меня нечасто такое бывает. Я ведь еще ого-го!
Восклицание вышло слабеньким, сорвалось где-то посередине, и последний слог выговаривался уже с трудом.
- Сиди уж, гренадер! - нервно ответила Таисья, поправляя на нем измятую рубашку. - Знаешь же, что беречься надо.
Все трое вдруг замолчали. Бетонные стены замкнутого пространства давили на них, и даже основательная старинная мебель не придавала уверенности. Семь фарфоровых слоников сочувственно глядели на людей.
- Мы пойдем наверное, а, Тая? - обратился к рыжей Петр.
- Может, посидите еще? - жалобно спросила Анна. - Или давайте, позвоним от соседей, такси вызовем. Я заплачу, у меня есть еще с пенсии... Только не ходите так поздно по улицам.
Расставаясь, толкаясь в маленькой тесной прихожей, они судорожно обнимали друг друга, просительно заглядывая в глаза:
- Берегите себя...
- Берегите себя...
- Берегите себя...
Анна Васильевна вздохнула и открыла окно. В квартиру метнулся свежий ветер, но порыв не достиг и середины комнаты, решив, очевидно, что дальше лететь не стоит. Хозяйка улыбнулась ему и принялась за ежедневную уборку. Потом она пошла на рынок.
Позже, устроившись с вязанием под тополями, она неторопливо перебирала в уме, что еще нужно сделать за день. Прочие бабушки, выгуливавшие внуков, не обращали на нее внимания: живет одна, детей нет, никого нет. Изредка что-то спрашивали, интересовались болезнями или видами на урожай, но больше разговаривали между собой.
На другом конце детской площадки обосновалась компания молодых людей лет восемнадцати. Двое парней с бутылками в руках настойчиво добивались внимания девушки. Она втиснулась между ними, взяла в рот изящную длинненькую сигаретку и спросила:
- Ну-ка, кто первый?
Оба щелкнули пальцами, и кончик сигаретки вспыхнул.
Девушка затянулась, выпустила сизый дым и улыбнулась.
- А еще чем завлечь можете?
Посреди площадки стояла деревянная трехметровая горка. Ее обожали и маленькие, и большие - зимой под Новый год даже взрослые дяди и тети, визжа, скатывались по крутому обледенелому склону.
А молодые мамы уводили своих отпрысков подальше.
Но не всем это удавалось. Уже десять минут один из юных покорителей пространства стоял, держась за низкие перила, на самой вершине. Внизу взволнованно прыгала родительница. Ей хотелось одновременно оказаться в трех местах: у лестницы, у спуска и еще рядом с ребенком, чтобы удержать его.
Анна Васильевна пристально следила за ярким пятном комбинезончика. Ей не раз приходилось ловить таких малышей, падающих с качелей, лесенок и дважды - с балкона. Тем не менее, никто не пожелал научиться "как бабка это делает".
Так что она просто ждала.
Вот ребенок покачнулся и мать застыла на месте, протянув руки. Один из молодых людей, улыбнувшись девушке, небрежно сложил пальцы щепотью и послал к верхушке горки сноп искорок. Не долетев, искорки бессильно рассыпались, а малыш покачнулся и рухнул вниз.
Тут Анна Васильевна напряжено выдохнула Охраняющие Слова. Облачко тумана приняло на себя маленькое тельце и бережно опустило его на землю.
Старая женщина подошла к молодой. Та обняла ребенка, будто хотела укрыть его собой от всех опасностей.
- А не хотите научиться... Вот так... Это на самом деле несложно. - Анна Васильевна заискивающе посмотрела на растерянную мать.
Та смутилась под этим взглядом, и еще сильнее впилась в ребенка. Теперь уже она им защищалась.
- Я не могу... У нас на работе дается подписка о неприменении волшебства. Даже косметику не разрешают... А ребенок - ему же нужно внимание...- она отступила еще на три шага, повернулась и побежала, на бегу выкрикивая: - Спасибо вам! Спасибо! Но я не могу!
Анна Васильевна снова принялась за вязание.
Она привыкла.
Окружающие бабушки как будто и не заметили. Они тоже привыкли.
Мимо нее пробежали четверо мальчишек. Один из них нес полосатый шарф, конец которого волочился по земле, собирая песок и сухие травинки. Мальчишки устроились на лестнице-радуге и принялись ожесточенно спорить:
- Ты вчера был за наших! - орал тот, что в синей футболке на обладателя полосатого шарфа.
- Но это мой шарф! - возражал тот.
- А я себе палочку сделал! Совсем как в кино! - кричал третий, в драных джинсах.
Четвертый - очкарик добавил:
- А у меня очки есть!
- Ты без них все равно не видишь! - оборвал его первый. - Ну почему я постоянно играю Волдеморта?
- Потому что похож! - расхохотался очкарик, его смех подхватили и остальные.
- А сегодня - не буду! Сегодня я хочу быть Гарри Поттером!
Анне Васильевне не хотелось подойти к мальчишкам и предложить Слово. Ей хотелось заплакать.
Придя домой, она обнаружила в почтовом ящике письмо от Таисьи.
"Дорогая Анечка!
Пишу тебе, наверно, в последний раз.
По городу письмо идет два дня, но сегодня я уйду совсем. Понимаешь, во вторник был приступ, и я теперь ничего не могу делать левой рукой. Доктор сказал, что следующего раза не переживу. Уж лучше сама, чем ждать... Ждать страшно. Не беспокойся, ты же знаешь, что это даже хорошо - наконец-то отдохну.
Я люблю тебя, люблю Петеньку. Не хочу быть обузой.
Берегите себя, а со мной все будет хорошо.
Тая".
"Жара... Как же так?" - подумала Анна Васильевна и заплакала. Крупные, ясные слезы катились по старческому лицу, оставляя влажные дорожки. Тут же сами собой затряслись губы, и старушка спрятала лицо в ладонях.
В дверь постучали.
Анна Васильевна не сразу поняла, что это за звук.
Она вскочила рывком, отозвавшимся ломотой во всем теле, и побежала в ванную. Кое-как умылась и вытерла лицо жестким полотенцем. Мельком глянула в зеркало и позавидовала тем, кто может наложить на себя личину. Самой ей было совестно: как будто божьим огнем печку разжигаешь...
Открыв дверь, она обнаружила за ней Петра Ивановича, постаревшего еще лет на десять. По лицу догадалась, что он тоже получил письмо.
- Как же так... - прошептал он, обнимая Анну.
- Лечить ей надо было учиться. Впрочем, теперь уже все равно.
Они замолчали, глядя друг на друга. "Двое..."
- Поедем к ней? - спросил Петр. - Я один почему-то боюсь.
Анна согласилась, ей было нехорошо оставаться одной в квартире.
- Сейчас, только возьму кошелек.
К остановке они пошли самым коротким путем. Петр не мог быстро идти, постоянно задыхался, Анне приходилось тащить его за собой. "И почему женщины выносливее мужчин?" - подумала она. В очередной раз, останавливаясь, она увидела, как из-за поворота выруливает автобус под заветным номером "101" и грустно сказала:
- Уходит. Еще час ждать теперь.
Петр собрал все силы и метнулся через дорогу:
- Подождите! Подождите пожалуйста!
Черный блестящий джип из разряда тех, кого не останавливают ни угрюмое бездорожье, ни постовые, пролетел на зеленый сигнал светофора. Не остановило его и маленькое старческое тело.
Анна Васильевна застыла на месте. По улице полился людской поток, бурля и захлестывая, и лишь маленький островок - безжизненное тело - напоминало о трагедии.
Хмурые парни в оранжевых жилетах, работавшие поблизости, оттащили старичка на обочину.
Побродив дотемна по городским улицам, она решила, что завтрашний день уже не наступит. Этот мир не нужен никому. Найдя цель, Анна Васильевна заторопилась домой.
Родная квартира встретила ее темнотой, пустотой и появившимся откуда-то запахом затхлости. Старушка торопливо зажгла свет: впервые в жизни она испугалась одиночества.
Оглядевшись, она решила, что менять уже ничего не стоит. Только вот протереть фарфоровых слоников. Анна Васильевна любила их всех - белокожих и синеглазых, но больше всего ей нравился маленький. Если бы она завела слона... Странная мысль, но почему бы и нет? Маленького и точно с такой же улыбкой и выражением глаз.
Она сняла слоненка с полки и стала внимательно рассматривать. Художник постарался... или художница? Такая трогательная мордашка бывает только у малышей...
За окном раздался резкий звук.
Слоник выпал из рук и разбился.
Анна Васильевна вздохнула: что ж, конец света уже начался.
Старушка выключила свет и прислушалась. Откуда-то доносилась музыка: дробные, четкие звуки "Умц-умц" вперемежку с дикими завываниями "Яу!"
Она скривила губы и произнесла Последние Слова.
Мир для Анны Васильевны перестал существовать.
В небе раздался неожиданный громкий треск. Падали рубиновые, алые и зеленые звезды. Молодежь, сидевшая на скамейке, встретила фейерверк громкими криками: "Ухты-Ухты"! "Оле-оле"! "А-а-а"!!!