Темнота туннеля скрыло улыбающееся лицо девушки. Ее белоснежные зубы уже больше получаса пытались убедить человека в магических способностях жевательной резинки. Плакат гласил: "Я просто счастлива". Рядом что-то щелкнуло, и в вагоне загорелся свет. Бледный, желтый - он намного уменьшил представительность плаката, но на лице девушки это никак не отразилось. Беззаботно улыбаясь, она продолжала смотреть мужчине в глаза. Он медленно встал, покачнулся и подошел к ней. Его правая рука погрузилась в недра бокового кармана пальто и извлекла на свет складной ножичек. Человек бесстрастно замкнул проведенный ножом полукруг и оторвал не нравившуюся часть плаката. По вагону прошелся редкий шепот. Женщина, сидевшая по соседству с ним, поспешила сменить место и направилась к двери. Человек не обратил на это никакого внимания и, вернувшись назад, закурил. Постепенно стук колес затих, и поезд выехал на открытую местность. Лампочки грустно прожужжали напоследок и погасли. Из оторванного куска бумаги человек смастерил пепельницу и положил на колени. Подходя к очередной станции, поезд замедлил ход. Эта станция была конечной. Люди подошли к дверям и каждый, кто с любопытством, кто со страхом, оглядывались на человека. Наконец последний пассажир покинул вагон и за мгновение до того, как двери окончательно захлопнулись, внутрь ворвался крик. "Хулиган, - подумал он про себя, - значит, хулиган". Когда поезд тронулся, он подошел к разбитому окну и вскочил на подоконник. Раз, два, три... Отсчитав нужную арку, шарада которых тянулась вдоль железной дороги, человек спрыгнул. Он посмотрел по сторонам и зашагал по направлению к развалинам бывшей электростанции. Под одной из высоковольтных вышек находился неприметный люк. Человек присел на корточки, развернул на земле плакат и с наслаждением, понятным ему одному, погасил сигарету о слово "просто".
Опустив за собой люк, человек оказался в темноте. Подождав, пока глаза начнут различать очертания стен, он пошел дальше. Разные мелочи, незаметные неопытному глазу, свидетельствовали, что место обитаемо и сюда часто наведываются. В воздухе пахло сыростью. Под потолком вперемешку с трубами тянулись провода. Некоторые из них уходили куда-то наверх, заворачивали в боковые проходы, другие же попросту обрывались. Разные ответвления его не интересовали, хотя иногда оттуда до его слуха доносились странные звуки. Время от времени он приостанавливался и чиркал зажигалкой под невысоким потолком. Вскоре он замедлил шаг и перед тем как сделать очередной, недоверчиво проверял присутствие пола носком ботинка. Наконец его подозрения оправдались, и он ступил на первую ступеньку уходящей вниз лестницы. Весь путь человек шел пригнувшись и, лишь когда потолок ушел куда-то вверх, он смог идти в полный рост. Отсчитав нужное количество ступенек, он свернул налево. К этому времени лестница успела расшириться и, чтобы дойти до стены, ему понадобилось сделать с десяток шагов. Там была дверь......
Комната, заваленная тысячами ненужных вещей, одновременно напоминала что-то среднее между работами Пикассо и мусорной свалкой. Рядом с дверью стояла не заправленная кровать, ножками которой служили три стопки книг и одинокий аккумулятор, от которого к люстре тянулись два проводка. По соседству с допотопным радиоприемником внушительных размеров располагался новенький Пентиум. Пепельниц по всей комнате было в огромном количестве, и все они были переполнены. По середине всей этой неразберихи в купе с высокими стульями стояла невесть как сюда попавшая барная стойка. Казалось, единственной чистой вещью было мусорное ведро. Такому неординарному жилищу полагались соответственные постояльцы.
- Кого я вижу? - Черт как всегда был пьян. Он выскочил на середину комнаты, где было хоть сколько-то свободного места и лихо подпрыгнул. - Зацени обновку, братец Гуннар.
Человек, которого звали Гуннар, безразлично посмотрел на позолоченные копыта.
- От Версачи, - второй и последний обитатель комнатки выплыл из шкафа. Это был Дух, - ручная работа, так сказать. Развивает тысячу километров в час, мощность в миллионы ишачьих сил, но, к сожалению, оформлено в рассрочку.
- Сам ты дух ишачий, - обиделся Черт, - весь кайф обломал.
Гуннар ничего не сказал и, оттолкнув Черта, устроился возле стойки.
- Наш друг не в духе, - прокомментировал происходящее Дух.
- Причем здесь ты? - Черт явно был доволен своей остротой. - Я лучше пойду подберу нам что-нибудь крепенького. Тебе налить? - В очередной раз подколол он Духа.
- Все равно не отыграешься, - фыркнул последний и завис над стулом, по соседству с Гуннаром. Не прошло и секунды, как Черт вернулся с литровой бутылкой, наполненной мутноватой жидкостью.
- Мое, - с гордостью произнес он, со стуком поставив бутыль на стойку. Потом повернулся к Духу и добавил, - А вам, милейший, может подушечку? А то стул жестковат.
- Да прекратишь ты или нет, козел кастрированный, - зашипел Дух, - не видишь человеку плохо.
Черт решил, что раз ему наконец удалось вывести Духа из равновесия, то победа за ним и довольно улыбнулся.
- А человекам всегда плохо. Так уж устроен мир. Ну, колись, - он повернулся к Гуннару, - в чем дело? Чем смогем, тем помогем. А-а-а, неужели согрешил Праведник? - Черт повел носом в воздухе, - хотя не похоже. Чистый как младенец, аж тошно становиться.
- Может дашь наконец человеку сказать? - Уставшим голосом произнес Дух.
- Ладно, - Черт наполнил стаканы, - разрешаю излить нам душу, а ты, подлое создание, спецэффект трехмерный, перестань вырисовываться и называть его человеком. У него имя есть!
Гуннар залпом осушил предложенный стакан.
- Ко мне на восходе Банши приходила, - сказал он, - она плакала.
- Та-а-ак, - растянул Черт. При этом он умудрился одновременно причмокнуть и звонко щелкнуть зубами. - Мне однажды приходилось видеть банши. Правда она тогда была в приподнятом настроении. Красивее их разве что валькирии и сирены. А от твоего вида мне не то что плакать, вешаться хочется. Слушай, а она случайно свой номер не оста...
Встретившись глазами с Гуннаром Черт осекся на полуслове. Потом молча выпил свою порцию и, хрумкая неизвестно откуда появившимся огурцом, обратился к Духу.
- Что я такое сказал? - Спросил он.
- Ты вообще много говоришь, - Грустное лицо Духа стало еще грустнее. - Банши приходят к ирландцам в канун их смерти.
За время их разговора Гуннар еще раз налил себе и выпил.
- А мне не налил, - казалось, известие ни чуть не тронуло Черта, - а я, если бы знал, что ты ирландец за мест самогона виски бы притащил. Оно хоть и не мое, но тоже бы сошло. Или виски шотландцы пьют?
Дух неожиданно сорвался с места и пронесся сквозь Черта. Того передернуло, и наполненный до верху стакан разлетелся на осколки. Последнее задело рогатого больше всего на свете и он заорал:
- Что? Что-то необычное? Все умирают. Ничего не поделаешь. Только вот не каждому об этом сообщают заранее, да еще такая баба. Меня, к примеру, в переулке зарезали, без суда и следствия. А этот вон в жизни ни греха не совершил. И это в наши то времена. Охренеть можно. В рай ему дорога, а с его то хваткой скорое повышение обеспечено, крылья выдадут. А с крыльями этими можно везде и всегда, хоть сквозь время. Это вам не мои копыта, что только через пространство. И зарплату вовремя дают и отпуск положен. А зарплата, между прочим, в два раз выше нашей. А после работы нажираться не надо, чтобы работу это чертову, мою то бишь, забыть хоть на часок.
Высказавшись, Черт перевел дыхание, и, не церемонясь, приложился прямо к горлышку и повернулся к Гуннару.
- Ты уж меня извини браток, начал он виновато, - это все работа, да и дома этот вот, - Черт кивнул на Духа, - сокамерник, всегда добрым словом поможет. А ты не тушись. Все путем будет. Только вот мне с тобой долго базарить не получится. У меня на ангелов аллергия.
- Вряд ли тебе это поможет, - Дух подлетел к ним, - но я слышал, что банши не плачут, это язык у них такой. Они перед смертью избранным так вопрос задают, ежели ответить сможет, то жить ему дальше, ежели нет, то сам знаешь...
- Я б тебе сказал, что ей ответить, да вот жалость, Духу в карты желание проиграл. А у него ума палата, пожелал, видите ли, чтобы я сквернословить перестал. Может отыграешься за меня Гунни, ты же у нас мастер в таких делах. Сколько турниров брал, а?
Гуннар не обратил внимания на слова Черта.
- А какой вопрос они задают, - спросил он у Духа.
- Ты особо не задумывайся, друг, - ответил ему Дух, - еще никто не сумел на него ответить. А вопрос, если мне память не изменяет, относительно будущего. Вроде, сколько ирландцев останется на свете после твоей смерти или типа того.
- Так вроде или точно? - Гуннару стало интересно, он явно приободрился, и в глазах появился лучик надежды. - Ну?
- Точно, но ты, брат, на этом не особо зацикливайся, ты лучше к жене езжай, тебе ведь есть, что ей сказать...
- Нечего мне ей говорить, - глаза Гуннара увлажнились, - она у меня в роддоме. Врачи сказали, если все нормально пойдет, через два дня сына родит. А мне его уже не увидеть.
Наступила долгая тишина. Наконец Гуннар хлопнул по стойке и спросил Черта:
- А ты серьезно тогда насчет копыт и пространства?
- Да хоть на Канары. Перед смертью и позагорать не грех, - Черт улыбнулся.
- В Швейцарию можешь? Там, говорят, последний дракон живет. Мне к нему надо.
- На фига он тебе? Давай лучше...
- Так можешь или нет? - Перебил его Гуннар.
- Ну могу, - недовольно ответил Черт.
- Тогда пошли.
- Что? прям щас?
- Да. - Гуннар раздавил остаток сигареты в пепельнице.
- Как хочешь, Черт пожал плечами, - Ты только не очень дергайся, пожалуйста, - он посмотрел, как Гуннар обматывал хвост вокруг руки, - а то он совсем облез, начальство постоянно замечания делает.
- Не беспокойся, я с ним, как с родным. Мне глаза закрыть?
В ответ Черт кивнул, пробормотал что-то невнятное, потом глубоко вздохнул, настраиваясь на нужный лад, и резко подпрыгнув, со всей силой ударил копытами по полу. Во все стороны от места, где он приземлился, начали разбегаться маленькие трещинки. Они быстро доползли до стен, по пути становясь все шире и шире, и продолжили взбираться к потолку. Из щелей высунулись языки пламени, искусственный свет куда-то пропал, и комната наполнилась пляшущими тенями. Становилось жарко. Когда трещинки закончили свой путь и встретились на середине потолка, раздался оглушающий звук. Комната раскололась на тысячи обломков, и пламя мгновенно поглотило их. Гуннар решился открыть глаза и сразу пожалел об этом. Они висели в пространстве полностью окруженным огнем. Постоянно движущаяся стихия, ее сумасшедший танец создавали такие замысловатые узоры и рисунки, что Гуннар не сумел найти в себе сил для борьбы и лишился чувств.
Очнулся он по середине альпийского луга. Первое, что он почувствовал, было удивление заржавевших легких. Те даже не представляли, что на свете может быть такой воздух. Потом удивились глаза, за ними нос и уши. От такой красоты Гуннару захотелось бросить начатое и прожить здесь последний день, но волосатая рука, протянувшая ему зажженную сигарету, вернула его к действительности.
- Это там, - Черт показал на деревянное сооружение в нескольких сотнях метров от них.
- Ты не пойдешь?
- Нет, что ты, что ты, - засуетился Черт, - у меня от него, как от ангелов, даже хуже.
- Шучу, я, - Гуннар по-дружески похлопал Черта по плечу. - Я сам все сделаю.
- Ты только не серди его, - Черт явно чувствовал себя неловко и пытался хоть как-нибудь это скрыть.
- О чем ты, дружище? - Гуннар рассмеялся. - Я могу дать ему пинка, и все равно он не сможет убить меня. По крайней мере до завтра.
- Это смотря с какой стороны посмотреть. Вряд ли тебе хочется провести остаток дня и всю ночь в обществе ожогов первой степени.
Трактир "Жирный Барашек" служил скорее большой обеденной комнатой для своего хозяина, нежели приносящим доход заведением. Небольшие постройки на заднем дворе отчасти были временным пристанищем для нечастых путников, а отчасти маскировали огромный вход в пещеру - истинное жилище дракона. Слуги, как правило, не оставались здесь на ночлег, а уходили в деревню, расположенную ниже по склону.
Войдя в открытые ворота, Гуннар пересек маленький дворик и зашел в дом. Внутри никого не оказалось. В комнате царил полумрак. Столы и стулья одиноко жались к бревенчатым стенам, окна были занавешены, камин молчал. Хоть и было видно, что гостей тут не ждали, все буквально блестело чистотой. В противоположной стене Гуннар заметил дверь, за которой положено было находиться кухне, и прямиком направился туда. Открыв ее, он чуть не налетел на необыкновенно толстую женщину. После многочисленных извинений с обеих сторон женщина спросила:
- Желаете отобедать или приготовить вам комнату? - при этом ее губы расплылись в обаятельнейшей улыбке, такой, которые присущи только полным женщинам.
- Благодарю вас, но у меня важное дело к вашему хозяину, не будете ли вы столь любезны проводить меня к нему, - Гуннар еле выговорил непривычное для него предложение.
- Следуете за мной, - коротко ответила толстушка и направилась вперед по коридору.
Комната была средних размеров. Стен не было видно из-за полок с книгами и картин занимавших все видимое пространство. Единственное, что стояло в комнате, был огромный стол, на котором грудились опять же книги, разные свертки и пергаменты. Под одной из картин стоял смуглый, атлетического сложения высокий человек. Он внимательно исследовал картину, сантиметр за сантиметром, глазами без зрачков. Это и был хозяин заведения. В его замершей фигуре чувствовалась мощь и мудрость.
- Здравствуй, - начал разговор Гуннар.
- Привет, - ответил дракон, в человеческом обличье. - Что ты хочешь, Сын Адама?
- Твою кровь.
- Прямой ответ, - дракон подошел к окну и закурил, - Хочешь показаться быстрым, честным или бесстрашным?
- Нет, - Гуннар тоже решил закурить. Разговор предстоял не из приятных. - Просто вы часто забываете об очень важном для нас факторе.
- Время.... - Дракон в первый раз взглянул на человека. - А кто сказал, что оно для нас маловажно? Солнце восходит и заходит одновременно для меня и тебя, и лишь ночь подводит итог, кто из нас прожил дольше за день.
- Все верно, только для тебя ночь уже давно устала подсчитывать итоги.
- Всматривайся, Праведник, думай, взвешивай, и может быть твой путь к мудрости будет короче моего.
- Не знаю как там насчет мудрости, но к смерти он намного короче.
- Знаю, человек. Банши умеют задавать сложные вопросы. Увы, но ответа я не знаю.
- Я не прошу ответа, я прошу капельку твоей крови.
- Все вы всегда хотели нашей крови, - В голосе дракона почувствовался холодок, - Почему я должен помогать тебе?
- Все - не я. Ты сам назвал меня Праведником.
- Последним праведником на земле был сегодняшний выкидыш в соседней деревне.
- Твое последнее слово!
- Хочешь баранины?
- Не откажусь. С кровью, пожалуйста.
После седла ягненка, поданного к столу с молодой спаржей и зеленой фасолью, а также Шато Лярозе, хотелось курить. На его счастье в пачке остались несколько сигарет. Прислонившись к балке, Гуннар прикурил и с удовольствием затянулся. В голове промчалась бредовая идея бросить курить. Мимо, в обнимку с шуршащими листьями, пронесся ветер. Он напомнил голос Цоя, и Гуннар, вспомнив песню, аккуратно положил пачку обратно в карман.
Из-за угла таверны выехал трехколесный велосипед. Им управлял крепенький мальчуган. На вид ему было не больше четырех лет. Гуннар с интересом посмотрел на него. Это был смуглый, с угрюмым взглядом малыш. В азарте он высунул язык и с бешеной скоростью крутил педали. На повороте карапуз резко крутанул руль и, как следовало того ожидать, вылетел из сиденья. Вместо того чтобы расплакаться, как поступили бы на его месте многие ровесники, ребенок, на удивления Гуннара, моментально вскочил на ноги и с такой силой пнул своего железного скакуна, что тот, ударившись о стенку, разлетелся вдребезги. Гуннар, рванувшийся было к ребенку, увидел происходящее и остановился как вкопанный. Глаза без зрачков равнодушно посмотрели на него, и малыш направился на задний двор.
- Ты не сильно ушибся? - Гуннар достал из кармана платок. Ребенок замедлил шаг, но не остановился. Гуннар догнал его на углу, подхватил на руки и промокнул кровоточащую рану. Ребенок извернулся и, больно ударив его по лицу, спрыгнул на землю. Он негодовал. Из ноздрей вырвались клубы дыма. Крепыш зашипел и убежал.
Дело было сделано. Нужно было побыстрее сматываться, пока малыш не пожаловался отцу. Но Гуннар все-таки не удержался, осторожно провел платком по глазам и посмотрел за угол. Там, прихрамывая на задние лапы, убегал молодой дракончик...
Гуннар бесшумно подошел к Черту. Трава вокруг камня на котором тот сидел была вытоптана и везде валялись окурки. "Значит, переживал, - подумал Гуннар, - волновался". Ему стало приятно от этой мысли, и он решил не мучить Черта, отвечая загадками на его вопросы.
- Ну как? Все нормально? Рад видеть тебя не поджаренным. Кровь достал?
- Кровь у меня, - Гуннар показал платок, - правда, это не он дал ее мне, а его сынишка.
Выслушав первую фразу, Черт принялся отбивать чечетку, но, дослушав до конца, стал серьезным.
- Значит, эти гады продолжают размножаться, - с досады он пнул камень,. который сразу раскололся, - нет чтобы окончательно вымереть, и дать нам спокойно разделить их золотишко.
Гуннар хотел рассмеяться, но, вспомнив о предстоящем переходе, передумал.
- А у тебя самого на счету сколько?
- А тебе зачем? - Когда дело касалось его собственности Черт становился невыносимым скрягой.
- Мне нужно несколько тысяч, три для себя и еще столько же для тебя.
- Ха! Ишь чего захотел. Пир перед смертью конечно идея хорошая, хоть и избитая, но устраивать ее лучше за свой счет.
- Не ломайся, парнокопытный, - Гуннар попытался приобнять Черта, но тот увернулся, - Я верну.
- Чем? - Черт нервно захихикал. - Райскими яблоками или ежели к нам то мешками с углем? Ты хоть представляешь, чего мне стоило накопить такие деньги?
Тут Гуннару в голову пришла оригинальная идея.
- А что ты скажешь, если я завещаю тебе свою дачу. Двухэтажную, со всеми удобствами.
Черт думал. И нервничал. Это было заметно по мечущемуся хвосту, а волосы между рогами шевелились.
- И ты будешь жить один, - Гуннар поставил ударение на слово "один", - Без Духа.
Последняя фраза решила дело.
- А что мне делать со своими тремя тысячами? А хотя ладно, - Черт махнул рукой, - расскажешь по дороге.
- Лучше после, - ответил Гуннар.
Швейцар улыбаясь открыл дверь. Они всегда дарят свои самые красивые улыбки и желают удачи. Искренне, от всего сердца. Удача игроков - их чаевые. Они также искренне сожалеют и качают головой вслед уходящему, который проиграл все, даже деньги на обратную дорогу. Но кому как не швейцару знать, что не пройдет и недели, как этот уходящий вернется с занятыми деньгами и надеждой отыграться.
Гуннар поблагодарил швейцара и зашел.
Запах. У каждого заведения, будь то ресторан или вокзал, он особый. В одном он пробуждает аппетит, в другом тоску о дальних странах и воспоминания о расставаниях. В казино все иначе. Здесь он заставляет сердце стучаться с удвоенной силой, дыхание сбивается, пальцы дрожат. Так всегда. Без разницы, пришел ли человек сюда, мечтая выиграть немного денег, или же богач решил интересно провести время. В Трех Тузах было три зала. О первых двух знали все, а третьем - только мастера.
В первом зале, где очутился Гуннар, располагались автоматы. Тупые, холодные, мертвые - как две капли воды похожие на своих игроков. Они ровными рядами стояли вдоль стен, время от времени попискивая или награждая противников простенькой мелодией, которая свидетельствовала о выигрыше. О временном выигрыше, о привале по дороге в ад. Хотя, каждый игрок может рассказать о своей беспроигрышной системе, с помощью которой он не раз срывал джек-пот. Гуннару вспомнились слова духа, некогда заядлого игрока в бридж: казино не постучится в твою дверь и не будет искать возможности отыграться, но если пришел ты, то это означает лишь одно...
Аппарат силен не из-за встроенной в него при рождении программы, а потому что лишен чувств, или главного из них в этом мире - азарта.
Первый зал - дешевый зал. Дешевые официантки, которые разносят дешевые напитки и дешевые подарочные сигареты для дешевых игроков. Там много курят, много матерятся и радуются чужим неудачам. И никто из них не знает, что игра называется Игрой, если в ней есть Красота. Красота, как выигрыша, так и проигрыша. Красота соревнования.
Второй зал - зал живых автоматов. Там казино представляли дилеры. Отшлифованные вольты, пасы, уловки как и аппараты не оставляли игрокам шансов на победу. Туда хаживали люди, занимавшие более высокое положение на социальной лестнице, нежели чем игроки из предыдущего зала, но внутри они были идентичны. Они курили дорогие сигареты, сигары, реже - трубки, мало матерились и радовались чужим неудачам.
Третьим залом владели игроки, и лишь скромный процент от выигрыша уходил Казино.
Черт увидел вошедшего Гуннара и встал из-за стола.
- Че то мне сегодня не фартит. Стол сегодня холодный.
- Согласен, - ответил ему рослый детина, лицо которого полностью покрывали веснушки.
- Кому как не тебе заметить это, Чистый, но последнее слово будет за мной. - Черт щелкнул копытом и поклонился.
- Буду ждать. - Бросил ему вдогонку здоровяк.
Черт подошел к Гуннару и остановился за его спиной.
- Долго же тебя не было. Это святая курица обчистила меня на две зарплаты вперед. Даю рог, что при жизни он был священником. Это у них в крови - врать и не краснеть. Мастер блефа. - Когда Черт говорил, он не шевелили губами и изредка кивал проходящим посетителям. - Я про рыжую махину, которая сидела напротив меня.
- Это он? - не оборачиваясь, спросил Гуннар.
- Как пить дать. У меня от него целый день хвост зудеть будет. Верная примета, что перед тобой ангел.
- Ну... Я пошел - Гуннар потер ладони, - с богом.
- Против ангела лучше с сатаной, - сказал Черт и легенько подтолкнул Гуннара. - Твой выход.
Подойдя к столу, Гуннар поздоровался.
- Разрешите? - он потянул за спинку стула, за которым до него сидел Черт.
- Может вам лучше присесть за другой стол? Очень рекомендую вон тот, - Эльф, сидевший по левую сторону от ангела, из жалости к человеку, показал на стол, вокруг которого сидели только люди.
- Там мне нет соперников. Я заметил, как вы преподали урок тому почтенному господину (слово "почтенный" вызвало улыбку на лицах игроков). Я был бы очень признателен, если мне тоже будет оказана такая честь.
- Это не займет много времени, - сухо согласился вампир и посмотрел на других. Те лишь кивнули.
Гуннар уверенно сел за стол. Покер был ему хорошо знаком. Игра эта была основана на психологии и обмане, внимательности и хладнокровии, реже интуиции и риске, и никогда на везении. Обладая кровью дракона, которая позволяет видеть суть, истину, все это просто теряло смысл. Гуннару предстояло теперь просто вывести из игры сперва вампира, одновременно подтачивая капитал эльфа, а потом и самого эльфа. Во время всего этого нужно было также покусывать ангела, все время подтрунивая над ним, чтобы добиться желаемого результата. Ангел, перед тем как остаться с Гуннаром один на один, должен был быть уязвлен и чуть опозорен парой чувствительных и больных поражений. Чтобы добиться всего этого, Гуннару потребовалось три часа.
- У меня нет такой суммы. - Ангел возмущенно посмотрел на окружающих.
- Тогда вам следовало вскрыться, а не поднимать ставку.
- Так не честно!
- Если вам больше нечего сказать, то я, пожалуй, заберу банк.
- Нет!
- А что вы можете мне предложить? Расписку? Я в долг не играю.
- Что ты хочешь? Назови свою цену.
- Моя цена - желание! - Гуннар произнес это с издевкой, как бы будучи уверенным, что соперник не согласится, и резкими движениями начал загребать фишки.
- Сказано - сделано! - Ангел мгновенно решил зацепиться за слова Гуннара, не понимая, что тем самым заглатывает наживку. Он был спокоен, ведь что мог пожелать человек чего не смог бы исполнить ангел, тем более что человек этот, по мнению ангела, не мог себе даже представить, кто перед ним в действительности.
- Твое желание?
- Одолжи крылья на пару часов Ангел, о Ангел.
Рыжий детина побелел настолько, что каждая веснушка отчетливо выделялась на фоне обескровленного лица.
- Ты...- Еле выговорил он. - Ты же чистый. Что ты творишь? Раскайся в своем поступке и Господь простит тебе твое заблуждение. Ты должен...
- Это ты ему должен, пернатый! - Вмешался в разговор Черт. - Лапшу будешь у себя в церкви вешать, а сейчас долг гони...
Ангел не слушал Черта и продолжал:
- Опомнись, человече, я сейчас не о картах и долге говорю, я говорю о твоей судьбе! Зачем тебе мои крылья? Придет время и ты получишь свои...
- Извини, конечно, что перебиваю, чистый, - Гуннар закурил, - но мне сына повидать охота. А крылья ты все-таки одолжи, мне нужно в Дельфы сгонять и спросить кое о чем у оракула.