Я стоял у ворот сердца своего, запечатанного коваными вратами. По правую руку мою высился стог Материальных благ, по левую - стог Духовного просветления. Задачка для Буриданова осла - философский парадокс рационального - выбирать сторону большего добра. Мой осёл может в конце концом вкусить и от обеих копен, это правилами не запрещено. Можно определить на вкус от каждого стожка, а затем, ограничив себя в чревоугодии, познать взаимосвязь духовного и материального, наладить связь между явлениями и упокоиться на ложе всеобщей причинности - что все происходящие в мире события, включая ход человеческой жизни, определены Богом. Вполне приемлемый вариант для существа жующего. Выходит, если у меня закололо в груди до темноты в газах, то это определено Богом и никак не является следствием моих поступков. И будь я самим Просветленно- одухотворенным, это не избавит меня от простого запора. А где будет в это время Бог, когда я буду тужиться в месте всеобщего посещения? Туки-туки за себя? или Я иду искать?.. Я шагнул мимо стожков и пошел к воротам моего запечатанного сердца.
- Торопишься? А ты не торопись. К сердцу дорога прямая, да путь окольный. Удивлен! Да ты не шибко удивляйся - у нас тут все по-простому: кому пряник - тому пряник, кому кнут - тому кнут.
- Да как то все просто...
- Рад, что ввел тебя во смущение. Ведь ты подозревал, что наша встреча будет, так сказать, инкогнито. Мол, я предстану в образе Прекрасного, буду пыль очарования рассыпать над твоей важной персоной, пудрить тебе изяществом мозг, осыпать тебя лестью соблазна и т.д. и т.п. Признайся: думал так?
- Признаюсь.
- Это хорошо. Сегодня я для тебя не гад, а гид. Прямо каламбур получился, - ну пошли, пошли. Да не туда, - вне туда без разрешения хозяина нельзя. А ты ведь не разрешаешь? Ну я так и думал. Нам вот туда, где река берет свое начало.
И только сейчас, когда мы поднялись на погорок, я увидел живописный ландшафт. Мой спутник виртуозно скользил рядом и даже не отсвечивал своей Арлекиновой внешностью. И чем, скажите на милость, я заслужил в сопровождающие Арлеконового аспида, - видно я чересчур увлекся эстетизмом. А ландшафт был живописен.
Громада сердца, как необработанный кристалл рубина, в солнечном мареве растекалась, колыхалась, теряя свою форму и объем. Сапфировые кованые ворота уже не представлялись непреодолимой преградой, а напоминали только наглухо закрытую декоративную калитку, которую потому и не открываешь, что боишься встретить разочарование. Слева из кристалла, а справа от меня, вытекала алая река, полная силы и энергии. Река разделялась на два полноценных противоположных русла, которые, растекаясь по долинам, ущельям, косогорам, лесам, степям, пустыням распадалась на речушки, ручейки, болотца и питала собой всю жажду востребованной жизни. Совершая круговорот, река изменяла цвет до темно-синего, и медленно втекала обратно с противоположной стороны. Алый исток и темо-синее устье, а в середине пурпурный рубин с сапфировым глазом.
- Где-то тут должен быть Смотритель этого великолепия. Эй! Смотритель! выходи, - по-пастушечьи делово щелкнув хвостом, заорал мой гид. - Спит, бродяга, а вот я его за селезенку и пощекочу, Да и не время мне ему на глаза показываться, - еще заупрямиться, сердечный. Смотритель, Смотритель! А вон он, - спит в траве густой, принакрывшийся росой. До скорой встречи, господин. Аспид пропал в густой траве, а я последовал к реке в указанном направлении, пытаясь разглядеть хоть какой либо след, оставленный сыном черного петуха.
Ангел Распорядитель, в задумчивости придерживая факс двумя перстами десницы, перстами шуйцы отыскивал местность, указанную в послании. Голографическое изображение плоской Земли в деталях и мелочах четко прорисовывалось, создавая всеобъемлющую иллюзию присутствия. Жизнь существ на плоской Земле непоколебимо шла своим чередом, никак не придавая значения извечному пророчеству... впрочем, как и иным.
"И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши, и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляться будут; и на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать; и покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма: солнце превратится во тьму, и луна в кровь, прежде нежели наступит день Господень великий и славный; и будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется"..
Ангел Распорядитель определяясь с координатами, скрутил факс трубочкой, сунул его в ближайшую звезду, которых было натыкано на небесном своде, как игрушек на новогодней елке, по куриному отряхнулся и, не пользуясь телепортацией, крыльями, лифтом, в раздумье прошествовал долу. Прозрачные золотые ступени лестницы спускались вплоть до самой земли, пронизывая небеса солнечным лучом, так что обозревались все семь небесных уровней. Но ангелу сейчас не было дел до небесной жизни. А взгляд его устремился на обитателей плоской земли, которые вдруг возомнили себя живущими на шаре, что бестолково несется в неизведанную бесконечность.
"Eppur si muove - вертится она или не вертится это не проблема, размышлял ангел, подходя к чаше Гнева, - проблема в камнях..."
Какие тут душевные муки, извечный поиск истины, созерцание, умиротворение, всепрощение... Камень брошен - и бегом за новым, ибо сосед уже бросает свой. А тут подтянулись и другие ближние. Ехидненько так наблюдают,- глаз с прищуром, рот в ухмылки, злорадство пятнами по телесам открытым проступает, внутрях и по груди чесоточный зуд, а в паху и в зобу - отрыжка вековой неприязни. Так что не до созерцания философского, - тут бы с любопытством искренним справиться, въедливость житейскую проявить, да ещё ехидство свое успеть припрятать от глаз всё замечающих. Ибо надо думать и о завтрашнем дне, и не обидеть кого-нибудь значимо-нужного. А что соседи бранятся, так это праздник души, который завсегда между сожителями пребывает. "А куда ж она, едритвую за кочерыжку, свой то камень втихаря из пазухи близкому да родному подсовывает?" "Йгогэ! это дело так ей с рук не сойдет! Вот тебе, уважаемый куманек, мой камушек, отполированный от долгого пребывания на груди, хранящий тепло сердечное. Бери, бери по доброте душевной... а то лучше я сам его брошу... А ну, расступись, крещеная душа!" И полетел камень в колодец, - и глаз с прищуром ищет, ищет, за что ещё зацепиться. И слова, самой ехидной рожденные, с языка так и капают, так и капают, как обличение и приговор безвозвратный. "А что он сказал? Вы все слышали: что он сказал!" А в колодец никто и не смотрит. Что там созерцать? Вода, - не водка же. А если бы и нашелся созерцатель, то кроме черноты разбегающейся кругами вдоль и поперёк, что еще бы увидел. Звезды? Но это из колодца смотреть надобно. А кто по колодцам сидит, тот и не человек вовсе, а дух. А духу наши дела мирские и не к чему вроде. Вот и завалим мы в громах и молниях запазушными булыжниками да шумой сердечной колодец братский, чтобы опостылевшего ближнего источника животворящего лишить, из которого и сами хлебаем,- да разве в эту минуту об этом помниться. Засыпай, Христа ради! А там хоть трава не расти. Сто лет нам внушали: Бога нет! Наконец-то убедились и поверили. Ибо то, что твориться под солнцем, опровергает наличие Того, Кто всю эту галиматью сотворил. Так что выходит то что выходит, а именно: не связаны мы по рукам и ногам заповедями поповскими, и очень даже праведны во гневе своем.
2
Сельский супермаркет еще не открыт, а женщины, по заведенной привычке рано вставать, подходят и подходят к старому зданию с новой начинкой. Располагаются в тени старых деревьев, которые когда-то были ухоженным парком и осеняли своими кронами сельского завсегдатая, а сегодня дарят тень тому же завсегдатаю, но с городской пропиской. На ветвях уселись разморенные ангелы-хранители, давно не востребованные и потому захиревшие, как эти деревья. Среди ангелов попадаются и полные сил - эти охраняют детей: до двенадцати лет ребёнок автоматически принадлежит царству небесному.
Дети, птенцы жизни, взрослеют и женятся или выходят замуж. Вот дефилирует по проселочной дороге, выложенной новенькой тротуарной плиткой, отменная пара подлетышей на выданье. Очередное селфи. Она прекрасна, как перезревший пион, бывшая дочь Лютиковых; он - флокс, из семейства Синюховых. Самого Лютикова в деревне не просто побаивались, а боялись больше, чем могли. Не связывались и с бывшей женой Лютикова, ныне Пионовой. А вот дочь уже становилась своей бабой на деревне, так что и ее побаивались. Внимательно, как бы не роняя собственной значимости в собственных глазах, оглядевшись по сторонам, женщины забросили удочку в сей молодой омут.
- На свадьбу позовешь, молодайка?
- А холера вас побери, приходите. На зло папаше приходите. Всех приглашаю.
- Чем же тебе папаша не угодил: и сыта и обута и в институт устроил.
- А он, козел старый, эстет недоделанный, нас с матерью на суку променял. Так что приходите, бабы, на Купалу и приходите. Ешьте, пейте, жизни радуйтесь. Папаше это как гвоздь в печенку, быстрее издохнет.
И отошли подлетыши к реке искупаться. Очередное селфи - и ангелы на деревьях только с сочувствием могли провожать глазами своих собратьев, ангелов-хранителей сей пары, превращающихся постепенно в призраков под воздействием цифровых технологий.
Вот ковыляет живописный мужчина: берет служителя муз, а сапоги кирзовые, в руках увесистая отшлифованная палка в виде посоха, у которого сегодня иссякли чувства жизни кроме одного - выпить ту дрянь, которую по какой-то издевке от розничной торговли продолжают именовать вином, а в народе окрестили "бырлом". Живописца сопровождает девочка лет десяти, чистенькая юница с глубокими как у лани глазами.
Женщины зачесали языками, получив повод к искушению. Что может быть слаще для вечно гнобимой семейными обстоятельствами души, чем не проехаться на чужой счет; мужчина не остался в долгу - и полемика с употреблением сексологических терминов растревожила не на шутку ангелов, которые постоянно вздрагивали под розгами языковых идиоматических оборотов. Ангелам остался только комментарий.
- Вот если бы хоть на минутку умолкла моя, так распаренная словесной запаркой, тогда бы ее муж не пришел бы домой пьян, и она бы ночевала с детьми дома. - Ангел с почерневшим от горя ртом заикал, - и детки не заболели бы...
- А моя бы не поругалась бы со своей свекровью, и та бы не сделала на неё "заговор"... и родила бы здоровую девочку... а так...- ангел почесал горб о ствол дерева.
- Ничего - сказало дерево - девочка будет лазить по моим ветвям, как птичка, и я в любой момент смогу сбросить ее наземь.
- А я, наконец то, ухожу в отпуск. Я лечу в отпуск. Да! Да! Йес! Йес! - и стал исполнять вроде как гопака, - никогда не радовался. Тридцать пять лет не радовался. А сейчас и слезу пущу от умиления, и старушку через дорогу в час пик на руках перенесу, и огород прополю один, и даже два пожизненных заключения могу отсидеть,- ибо кончились мои муки. Вишь, как она его отборным матом то кроет, да всех родственников вспомнила до белесого колена, да по девочке прошлась своим помелом.
Любо! Любо, братцы, любо! любо, братцы, жить!
А с моей кикиморой, больше мне не жить.
Любо, братцы любо! Любо, братцы, жить!
Сам себе хозяин! - вот и не чего тужить!
Эх! И отплясывал же ангел гопака.
- Отмаялся я! Вечером её придушат любовник с мужем, послезавтра ее снесут на кладбище, - и через сорок дней - прости прощай, юдоль земная! Улечу на самую глухую планету, залезу в какую-нибудь пещеру, и буду наслаждаться тишиной три тысячи лет три года и три дня. Фу!
- Размечтался. Всучат тебе, да хоть бы и горбатенькую, вот и отдохнёшь на пленере. - Сказал ангел, у которого не было ушей.
Над местностью поднималось молодое июльское солнце и обещало длинный, предлинный день довольства, блаженства, неизреченного томления и ласки, - неги, одним словом. И в этом утреннем мареве неги в созвучии со всем живым билось в томящейся надежде зарождающаяся жизнь. И материнство тихо поскуливало и подставляло распухшие бока доброму солнцу для поцелуя. А доброе солнце гладило бока и бубнило о какой то там выгоде, но счастье подвывало и от этих слов.
Предместье даже старым деревьям казалось отзывчивым да душевно расположенным к людям. И аркады новой кольцевой дороги; и тонкая лента немноговодной реки; и зажиточное село с коттеджами да избами и со всей инфраструктурой; и бледное двухэтажное здание для тихих больных на косогоре; и лысый лесной массив с запрятанной усадьбой; и керосиновый заводик, как градообразующее предприятие, за колючей проволокой; и поросшая быльником и чертополохом полукилометровая пустошь разрушенных очистных сооружений во все стороны, как плешь на затылки; и конечно же кладбище с новенькими памятниками о былом. Да еще свежесрубленная деревянная церковь с подворьем и колодцем-журавлев. А город гигант, угадывающийся в мареве бетонно-асфальтных испарений, радовал кроны деревьев постольку, поскольку был по соседству и многие обитатели, живущие под сенью дерев, кормились со стола индустриализации.
Грохот и рев мотоциклов без глушителей на время прервал сельскую идиллию у городского продмага. Подкатило молодо-зелено - бравые парни местного разлива: стриженный под ноль хлющавый с воровской фиксой и плотный недоросль с обильно выступающим подбородком.
- Что за кипишь на болоте?- и четкий плевок через золотую фиксу под ноги бичу, - ты чой то, мазила, на наших баб заришься?
- А он, Венечка, вдовый, ему сам бог велел, - минуя плюгавого да фиксатого, пошла поплыла к обладателю подбородка.
- Здравствуй, крестник,- и молодайка, с туманной поволокой в коровьих глазах и грудях, уже прижималась и терлась телом о набухающие мужской силой сочленения подростка с крупным подбородком. И горячим полушепотом: - приходи, поздравлю тебя с окончанием девятого класса.
- Опять рыжая сексапильность включила. Гляди, мужик твоему крестнику подбородок то укоротит, - сплюнул под мотоцикл фиксатого мазила, местный художник, опираясь на посох.
Фиксатый стал сползать с мотоцикла, но, то ли шлейка спортивных штанов намертво зацепилась за педаль ножного тормоза, то ли он сам как-то умудрился зацепить, а потом стал демонстративно отцепляться, - сие для зрителей и участников осталось за семью печатями. Повисла предгрозовая пауза, которую и нарушили дети, блаженно игравшие со смартфонами и телефонами в песочнице.
Зашумели, заныли, как от застоявшегося ревматизма, крылья растревоженных ангелов, а один ангел, падая, угодил ногой в развилку ствола и порвал ногу до самого живота, - но тут же все срослось и ангел бросился спасать крестника, сотрясая вековой клен порывом ветра, но чуть-чуть опоздал.
В песке дрались дети, то есть избивали одного. Художник было бросился на помощь дочке, но грудасто-мускулистый дегенерат девятого класса ловко ударил ногой под зад мужчину, тем самым вызвав и восхищение и одобрение и крестной и окружающих.
Ангел девочки закрывал тело ребенка от ударов, а ангелы нападающих детей дрались с бесятами, которые вылезали просто из детских искорёженных ртов и смортфоном.
А вошедший в раж подросток, с подбородком вместо лица, уже выволок из кучи-мала тельце девочки, стащил с нее трусики и завязал подол юбки на голове...
А крестная и женщины хохотали под забором, а из глаза их крокодильей слезой вымывались последние капли милосердия.
Смех каплями-пузырьками поднимался ввысь, вбирал в себя отражение домов, улиц, спешащих и просто идущих людей, ползущих и просто летящих по автобанам автомобилей, заводы и фабрики и всякую другую индустриализацию за небо, достигал чаши Гнева и проливался выжатой кровью. Пузырьки то смешивались, то вновь появлялись на поверхности, как глаза, наполненные униженьем и болью.
Ангел Распорядитель взял кубок, зачерпнул жидкости, передал кубок ангелу Вестнику. Вестник пригубил из кубка, скривился как от зубной боли, выплеснул содержимое кубка на женщин, детей, дома, скотину, а горечь выплюнул, куда глаза глядят, и попал на вседержавное здание исполкома.
3
Бассейн - это вам не колодец. А если с шампанским или, тьфу-тьфу-тьфу, только бы не слазить, с коньячком?! Да за такой бассейн, не раздумывая, все свое потомство аж до четвертого колена посвящают судьбе,- тем более что для них и стараются. Вы когда-нибудь входили в бассейн с шампанским? Молите Бога, что бы мимо пронес посудину сию. Ну а коль не молились, то упирайтесь из последних сил: мажьте себя грязью, рвите на себе волосы, закатывайте истерики, пейте водку ведрами, сыпьте пепел на голову, спрячьтесь в психушку - избавляет от искушения. Но если все сие противно вашей натуре - то вступайте, ибо и власти служат вселенной, как навоз пшенице, потому что в доме имеются сосуды, как для чистого, так и для нечистого употребления.
В зал заседаний вошла внушительная тень Призрака коммунизма под флёром демократического отпугивания. Внутри ореола призрака контурами просматривался расфокусированный облик грузного человека. Демократические опричники исполнительной власти в глубоком диссонансе совести и бытия, с жирными фигами за щеками учтиво выразили своё подобострастие Входящему; в руках опричники зажимали персональные гаджеты, так мило напоминающие вазелиновые тюбики.
Призрак коммунизма урановым пылающим взором, который ничем не залить и не засыпать, даже не посмотрел на согбенные спины державных телохранителей, зато цепко сосчитал количество штук гаджетов. Количество как бы "вазелиновых тюбиков", выданных из государственной казны для поддержания выправки, осанки и авторитета рукамиводителей, соответствовало кворуму.
Демократический флёр, прикрывший Призрак, как голое платье короля, флёр, скрывающий от свободы равенство и братство, покрыл личную гвардию своим присутствием и моментально изгнал с балконов и подоконников и стайку ворон либерализма, и голубей социализма с человеческим лицом. Воссев над присутствующими, Призрак приготовился сладострастно вкусить, от имеющих приятный вкус кондитерских изделий. Перед ним как бы растелилась скатерть-самобранка десертных блюд из подданных, поданных для приятного, доставляющего удовольствие время препровождения. Нежные, умильные сласти возбуждали аппетит и страстно взывали к удовлетворению либидо.
Власть - это сласть!
И какая сласть поиметь власть!
Страстная увлеченность, наслаждение, одним словом, сладострастие целиком завладело Призраком, и он отдался этой чувственности безгранично, самозабвенно, само удовлетворяясь под слащаво умильные, приторно-нежные, льстивые, лицемерные речи.
А "соль земли" жалась по церквушкам и молилась за власти, чтобы и народу немножко перепало от "сласти".
Ангелам в сии державные палаты доступа не было. Воротит ангелов от сладенького.
Пожилой человек чувствовал себя внутри призрака, как рыбак, подцепивший на спиннинг громадное и верткое, - порой казалось, что ты его, порой хотелось - а ну его. Тут Призрак сменил урановое пламя очей на любовный огонь очага - на трибуну юркнула человеческая личность главного Казначея, ангел-хранитель которого поджидал свое сокровище исключительно в сортире, где и побратался с крысами, ибо другое место общения человеку и ангелу было заказано в связи с занимаемой должностью первого. Под журчание тенорка выступающего, да согретый по-домашнему пламеньком камина, человек внутри Призрака потупил взор и впал в бессознательное - и пришло к нему сновидение.
...и подступили к нему будто бы сыновья.
... сказал он, будто сыну: отдаю тебе на откуп адресный стол; какое место захочешь, такое и переиначь. Был проспект Всенародный, а ты сделай его Общенародный; с того и жить будешь и потомство твоё.
... а другому отдаю производство Живой и Мертвой воды...но знаю тебя и наследственность твою, потому чтобы не жгла тебя расточительность на производственные нужды - гони Мертвую воду... и та вода, и та вода...
... а младшенького я Призраку обещал... за долголетие своё... да чувствую, надул меня бес - в карты Альцгеймеру проиграл...
Казначейский тенорок расхваливал бы да расхваливал бы бюджетное усердие своё, но ангел-хранитель подрался за золотой запас с крысиным королем в сортире, и по подземно-телесным коммуникациям уже урчали миазмы, вызванные узкоглазыми бактериями, посягнувшими на святое.
"И они в эту истинно невыносимую из глубин нестерпимого ада исшедшую ночь, располагаясь заснуть обыкновенным сном, то были тревожимы страшными призраками, то расслабляемы душевным унынием, ибо находил на них внезапный и неожиданный страх".
А предродовые муки конвульсиями проходили по телу, так что даже выть не было сил. Тот, кто должен бы облегчить муки страдания, усердно зарабатывал на хлеб насущный с икрой и гордо рассчитывал на прибыль от потомства, так что бедной роженице только и оставалась надежда.
Ангел Вестник вздохнул, попридержал взор над вседержавным зданием, будто надеясь на чудо, еще раз вздохнул и вернул чашу ангелу Распорядителю.
4
Колодец завалили. И соглядатаев поставили. А не разумеют, что откапывать колодец некому, потому что все на фронт ушли - воевать с жизнью. А соглядатаям только мертвая вода в утешение досталась да прятки с жизнью.
Ку-ку!.. Слышу, как разбегаются по укромным местам обитатели дома, прячутся в потайных местах, чтобы как можно дольше не осалили. А мне водить, мне искать сих обитателей, выслеживать по укромным местам, да еще стараться добежать до спасительного места первым. Промедли я или поленись - и всё начнется сызнова. В этой игре нет победителя, потому что эта игра ради игры, как жизнь ради жизни. И нет тут ни какого смысла: ни низкого ни возвышенного. А есть игра ради игры, как рука или нога или голова ради руки, ноги, головы. А кто ищет иного, тот теряет ориентацию. Руки, ноги, голова не считово никогда...
Спящий пытался согреться под солдатским одеялом. Но сколько бы он ни подкомшивал бумазею на и под себя, студеный воздух очевидности находил уставшее тело и создавал нервный дискомфорт.
...померзнем, померзнем, как клопы померзнем...отче наш...отче наш... но и молитва не шла, бежала молитва. Губы выжимали слова, а горло пережимал спазм видения. Хотелось спать, спать, спать и не дай бог видеть хоть какой-либо сон. Но, виденное накануне постепенно забиралось под одеяло, в голову, материализуясь, обретало вес и формы. И встало враз во всей силе впечатления, обрело краски, запах, вкус, звуки и душило, как земля на могиле, или как нежданный многоярусный сон.
...человек содрогался, укутывался в одеяло с головой и мерз, мерз, мерз. Перед глазами мелькали черви человеческих пальцев, черви человеческих волос, нос наполнялся запахами человеческих испражнений. И неустанно буравил память бескровный лик с разодранными губами и вырванным языком, закрывающийся от белого света фонарей выпученными совиными глазами. Человек походил на личинку майского жука, вывернутую по весне из чернозема. Эту личинку спешно грузили на носилки суетливые надзиратели под грозное молчание двух штатских и серого как мрамор цивильного с плотницким инструментом в руках.
В голове Плотника зарождался вакуум, темный и бесплотный, как безысходность, как полное отсутствие яви и даже одноярусного сна.
Человек вяло двигался на работу в тюрьму, а вокруг по-летнему радовался большой город, место пребывания млекопитающих. Толпы мобильников и авто крутились калейдоскопом вокруг: то сновали по магазинам и кафетериям, то присаживались в сквере откушать мороженое и испить прохладительной влаги, то маялись, выходя из ресторана, под воздействием обильной пищи и потраченных денег.
А человек шел в свое место работы в тюрьму. Под ноги попался расплющенный презерватив с жидкостью внутри, выброшенный из окна жилого многоэтажного дома, стеной стоящих вдоль тротуаров. Презерватив был белесого цвета, как лицо вчерашнего заключенного, и упал он на место, где на глубине пятнадцати-двадцати метров уже разлагался, но еще продолжал существовать человек, чьи права и обязанности так бережно прописаны в основном законе государства. Но народ не заметил потери человека, и братья млекопитающие продолжали размножаться и без него.
Замок. Пышные клумбы и сад. Райский сад возделанной красоты. Ансамбль созвучия фонтанов и цветов. Резвятся дети в легких белых платьицах. Хозяйка, княжна по крови и по воспитанию, в гармонии с окружающим и внутренним миром проводит даденное ей время. Хозяин, заботливый отец семейства, блюститель нравственности и законности не пропускает праздничных богослужений, прививает детям этические и эстетические нормы поведения. А в подвалах Замка томятся узники! Семья отходит ко сну. помолились, а может и нет. но спать все легли и уснули. А в подвалах замка узники не спят. А еще какой-нибудь неугомонный и Бога вспоминает. А с обиды да отчаяния и демона помянет. Дети спят. Родители спят. А он, изверг, с потусторонними силами речь ведет всю ночь. И не запретишь ведь, и не проконтролируешь мысли его окаянные. И все это в одной плоскости переплетается. Все это в одних эфирах встречается. Все это в одной паутине сплелось. И хорошо, если ты детям открыл все сие, и про темницу рассказал, и узников показал. Тогда дети твои, как и ты, спать будут спокойно. И богу будешь молиться спокойно и жить спокойно, аки Ирод.
"Тогда ирод, увидев, что мудрецы его обманули, впал в ярость и приказал убить всех младенцев мужского пола в Вифлееме и в округе от двух лет и младше..."
А если ты правду скрыл? То ты и покой детский украл. И каждый день в страхе неведомом дети твои пребывают, аки мухи в паутине.
Господи, я с пеленок знал о Тебе, от родителей вера моя. Укрепи меня сейчас, не дай живым войти в могилу. Но если Ты хочешь, то пусть бездна поглотит меня, пусть мрак черной дыры поглотит меня, но я буду провозглашать милосердие Твое.
И тут зазвучала песня в открытом окне небоскреба.
Человек склонился на колени посреди мостовой и попытался то ли помолиться, то ли рвануть стометровку с низкого старта.
Помоги мне, помоги мне.
В желтоглазую ночь позови.
Видишь, гибнет, ах, сердце гибнет
В огнедышащей лаве любви.
Вакуум в голове бредущего на работу Плотника мгновенно сжался, мгновенно раздвинулся до вселенского масштаба, опять сжался в крошечную песчинку, и вдруг преобразовался в беспросветный мрак Черной дыры...
Упавшее и похороненное в земле зерно таит в себе силы великие и рождается заново, ибо земля живая и поддерживает жизнь, таящуюся в ней. А Черная дыра, принявшая жизнь, принимает эту жизнь как инородное тело и жаждет его исчезновения. Так поступает всякая сущность, не имеющая в себе Милосердия.
Чувствовалось, что сила жизни пытается раздвинуть границы естества и выбраться наружу ко всеобщему наслаждению. Но благодать запаздывала, как и запаздывал хозяин подать воды. Тогда уставшая в ожидании жизнь подняла морду к небу и запела безнадежную песню всех святых.
5
Ангелы шлялись по кабакам. Ну, скажем, по ресторациям, кафетериям... Суть названия дело не меняет. Ангелы шлялись по питейным заведениям под бланманже. Мило расположившись за столиком, ангелы утешались "живой водичкой".
-А мой то, мой в Черную дыру забрался!.. Кто его знает, когда он оттуда выберется, - зажёвывая коньяк нашинкованной курицей, затушенной на розовом молочке, буднично поделился информацией ангел с плешью.
Толстенький принял информацию полу кивком, полу мычанием, - завертелся глазами на окружающих, заценил собравшееся общество, отвернулся к собеседнику.
- Даже и не знаешь, как назвать сие сообщество мобильных зомби. Ты фильмы про зомби смотришь?
- Чур меня, чур... уж лучше порнуху.
- Вот и я того же мнения. А они смотрят, - презрительный кивок в сторону посетителей. - Но с другой стороны, для нас ангелов, наступили времена благодатные,- можно материализоваться в любом месте и под любой личиной, и тебя всё равно не признают.
- Не скажи, есть ещё духовные.
- Кто? Где? - сымитировав испуг, засеменил ручками Толстенький, якобы собираясь растаять в воздухе и становясь прозрачным, так что сквозь него можно было созерцать занятых мобилами посетителей. - Ты имеешь в виду моего подопечного?
Плешивый улыбнулся, с грустью посматривая вокруг. - И даже хозяин-бармен у стойки весь был погружен в интернетную шелупонь.
- И как они плодятся? я имею в виду детей.
- В последние времена женщины перестанут рожать.
- Это точно. А мой то, мой бедненький... как он там, в Черной дыре?- опять заскулил, лишенный дела ангел-хранитель.
За витринами отполированных стёкол ресторации плыли погустевшей толпой мобильные головы с перекосом. Толстенький притащил бутылочку текилы.
- За черные дыры.- Выпили, закусив сыром местного назначения, да и текила отдавала плесенью.
- А ты знаешь, что такое Черная дыра? Вот я тебе скажу. Курить хочется, ну уж потерплю. Черная дыра - это завернувшийся на себя разум, - полный интроверт. Человек здравый балансирует в своем поведении между окружающим миром и миром собственным. Есть планета или звезда, она имеет связь с космосом и связь внутри себя, с процессами происходящими на ней. Это баланс и гармония. Но если этот баланс каким-то образом нарушается, то планета срывается и носится в пространстве, причиняя неприятности вне. Ее можно поймать, вернуть на место, изолировать, т.е воздействовать на нее. Но если планета вдруг уходит саму в себя, суживается до точки, то на ее месте образуется как бы пустота. Процессы вселенной не нарушены, орбита и взаимосвязь с другими планетами в порядке, - а ее просто нет. И на месте ее сгусток плотно-энергетического поля, завернутого на самом себе, потому в нее даже свет не проникает.
- Лечить можно?
- Лечить можно всё, вылечить - не всё.
Сиюминутность настоящего была так глубока и печальна, что разговор на тему помешательства Плотника больше не дал бы результатов. А поговорить хотелось обоим. Ангелы в раздумье уставились в широкоформатный монитор сливающимся с зеркальным потомком, где самозабвенно совокуплялись в режиссерском пароксизме фиолетовые пришельцы с дебелой герлой под ее незабвенное пение.
- Слушай, а что там произошло с инопланетянами? Слухов много, а ведь ты соучастник этой истории. Рассказывай, а я лучше кальвадоса притащу из погребов. - Плешивый пошел в сторону сортира и тут же вернулся с пузатой пыльной бутылкой.
- А почему бы и не рассказать,- рассмеялся Толстенький, разливая яблочный бренди, аромат которого долго заставил посетителей мелко дрожать ноздрями.
- Ты не представляешь, какое мы отчебучили представление с летающими тарелками, зелеными человечками, гуманоидами...
- Зеленые человечки не из нашего ведомства.
- Не придирайся к словам. Тогда эти ребята из отдела Запудривания мозгов наломали дров, усердствуя в завивке и запаривании мозгов, что мама не горюй. Вот у моей очередной подопечной века ушедшего был супруг, ловелас отменный, и устроили мы для него шоу, по слезным молитвам благоверной. Начитался и наслушался человек тот новомодных по тем временам речей о потусторонних мирах, о братьях по разуму с других планет, о марсианах да плутонянах, хоть и в церковь ходил и Богу молился. Но от душевных, а то больше от любострастных измышлений, а скорее всего, чтоб прослыть оригиналом в дамском обществе, намерился её благоверный войти в контакт с инопланетным разумом.
- Дитя Железного века, внук Серебренного... Да-с, появились новые души, искатели эстетической чувственности, поборники мистики и оккультизма...
- Animalia vivunt crescunt et sentiunt - животные живут, растут и чувствуют,- уточнил рассказчик. - Заря уфологического ажиотажа. Да-с, ребята в отделе попались с креативным мышлением. Крутанулись они туда-сюда, по рукописям старинным прошлись,- а деваться им некуда, потому я им "поляну" славную накрыл, - откапали короче источник. У Леонардо да Винчи позаимствовали - ведь мы сами лишены творческого начала.
... Вот картина в пастельных тонах: идет это наш блудный романтик очередную жертву охмурять, солнышко этак за сини горы закатывается. лазорь по небу блестками стелется, переливается, ветерок травы да деревья поколыхивает, там камнепады да речушка по ущельям клокочут - лепотать внеземная. А тут, хвать, появляются в небе десяток тарелок тютелька в тютельку как у Леонардо. Да давай крутится в неизреченной радости встречи с мыслящим существом, да цветомузыкой беднягу ублажать, мол: здрасте вам наше инопланетное... Бедняга то дар хомосапиенса, то бишь человека разумного, в горах и оставил, да еще мужскую сущность потерял пока до нужника бежал. Но быстро очухался. Потерю естества, дабы перед женой оправдаться, на зверство инопланетян списал. А чтоб подстраховаться, журналисту, другу- собутыльнику историю о пришельцах поведал в красках да с убеждением. Тот статейку и намахни. Вот тут то и бум на уфологию разразился... и пошло и поехало. А ребята тарелки на склад утилизации утащить забыли после "поляны" - и разлетелись тарелочки по шарику, и посыпались очевидцы сначала по больничкам, а затем на телевидение. А Янки совсем страх потеряли, обвинили во всем Призрак коммунизма, боевую готовность объявили, - так что всему Воинству небесному пришлось Янки за шиворот держать, дабы совсем с катушек не сбрендил. А Призрак в амбиции не полез, сам малость труханул. Вот и летают тарелки...
- А гуманоиды?
- Я ж тебе говорю, ребята из отдела Запудривания креативные попались, они добросовестно выполняют свои обязанности. Напихали по тарелкам тварей всяких, ну таких, которых только дети и рисуют. Да хотели театрализованное представление разыграть - хлеб-соль изобразить, а мужик уже на тарелках сник. Вот и путешествуют бедолаги до сей поры, умы смущают.
- А утилизировать?
- Ты же знаешь природу творчества - если изделие создатель не уничтожил, то изделие начинает жить своей самостоятельной жизнью. А создатели в это время "поляну" приговаривали.
6
К столику подходил красавец Беллерофонт.
Идиллия пропала, как обнаруженная женой заначка, - и к тому же придется еще давать отчет праведной в своем гневе фурии. Толстенький, хлебнув из горла храбрости, смиренно сник. Его собутыльник пытался засунуть пузатый флакон в брючный карман, расплескивая ароматную жидкость, - пробка была уже в руке въедливого красавца.
- Пьем? - сарказм отдыхает. - Значит пьем...
Но тут случился неожиданный поворот в поведении красавца, и вместо ожидаемого укора раздраконенной пассии, красавец взял рюмку толстенького, и протянул Плешивому вместе с пробкой. Явись сюда да хоть сам Авадона и попроси: плесните, братцы,- эффект был бы скромнее.
Влюбился!.. молния-догадка озарила ангелов... пропал красавчик! А в дверях уже стояла Она - и мир изменился.
Чистое небо вошло в ресторацию. Мобильные посетители зависли в загрузочной паузе. А красавчик Беллерофонт просто прилип к стулу, забыв о всяком этикете.
- Эфра! - пришибленно выдохнул счастливец. - Моя Эфра! - Вот тут он жестоко ошибался.
Девушка в данной реинкарнации наслаждалась юностью по своему усмотрению. Скромный талантливый психиатр скромного психоневрологического диспансера. Это там, в прошлых воплощениях она была и дочь царя, и весталкой в храме Афины, и служанкой измученной красотой госпожи, и матерью героя; и христианской святой в Средние века, благополучно замученной в монастыре и поспешно канонизированной; и верной комсомолкой, получившей пулю за свои убеждения из рук народной власти. А ныне ей предстояло прожить жизнь по своему усмотрению и желанию. Так, добравшись до двадцати восьми лет, она была на перепутье - то музыки и цветов жаждала душа её, то самоотверженного подвига. Нынче она пришла за цветами, потому что вдруг осознала, что годы уходят, а красавчик подвернулся как бы вовремя. Да и знакомство их состоялось при весьма романтической оказии: потребовалась помощь престарелой женщине, получившей солнечный удар прямо на остановке общественного транспорта. И этот красавчик не только не побрезговал видом корчащейся в эпилептическом ударе женщины, но и проявил смекалку и находчивость в деле оказания помощи больной. И ещё очень важный момент, молодой мужчина не был одет в белое в такую жару. Белые костюмы, брюки вызывали у девушки чувство гадливости. Ибо она видела, что за белой одеждой мужчины прячут свою патологическую нечистоплотность, как в обиходе, так и в душе.
По дороге на свидание Эфра нежданно-негаданно отстояла молебен в православной церквушке, карлицей уцелевшей среди блочных гигантов со дня основания и напоминающей блудного котенка в стае раскормленных ротвейлеров.
Сопровождал девицу взвод ангелов-хранителей в боевом монашеском одеянии.
Толстенький приободрился - и отобрал бутылку у красавчика. Красавчик понял, что обаяния на всех не хватит. С монахами он разобрался бы быстро, но загвоздка была в Ней... и даже не в Ней, а в нем. Так коварно проник в его великую душу Мага огонек любви, который грозил сжечь всё, что так кропотливо и бережно нажито под сенью эзотеризма, где обитают только посвященные в психодуховные сферы.
Любовь без взаимности, что водка без градусов. Но совладать с собой, у мистика не хватало паранормальных сил. И вот он сидел в ресторации и тихо потел под мышками. А Она уселась просто на Плешивого и пила из его рюмки. Плешивый ушел в блаженство. Красавчик Беллерофонт отплясывал предлинными ногтями лезгинку по влажной столешнице. И только один Толстенький радовался жизни в купе с кальвадосом. Монахи-воины сохраняли дружелюбно-любопытную атмосферу и изучали окружающих. Такой красивой пары за столиком не наблюдал и сам хозяин-бармен заведения с времен прошлого века, а он был истинный ценитель изяществ - эстет, одним словом. Тихая элегия наполнила присутствующих, а аромат пролитого в спешке водочного нектара только усугублял романтичную атмосферу свидетелей свидания.
- С удовольствием выпью. - Она нежно и чуть заметно вздрогнула ноздрями, как будто вспоминая что-то. - Это, как жест ветра в утреннем тумане... это, как осенний сад в морозную пору... это, как запах тёрна на рассвете... - Эфра могла находить сколько угодно метафор и сравнений, но, взглянув через опущенные ресницы на красавчика, благосклонно замолчала.
Красавчик засуетился, потянулся длинной рукой, по дороге растирая рукавом кожаной куртки белесое пятно, отнял бутыль у захмелевшего толстяка, и поставил сосуд перед леди, полный и запечатанный.
- Кальвадос, несравненная.
Бармен тревожно пошарил глазами по барной витрине и раскрыл было рот, но под брошенным мельком взглядом посетителя тут же забыл о претензии. "Интересно, как бы повел себя этот красавчик и его фея, если бы у меня уже были щенки Фараоновой собаки? О, боги! Когда же опоросится моя сука?"
7
Надо было навестить суку. Хорошо, что езды тут минут на десять и можно перепоручить ресторацию на часик. Моложавый эстет пятидесяти лет с хвостиком, хозяин ресторации от младых ногтей, гнал на допустимой скорости своё элитное авто в предвкушении счастья. Два года назад он, будучи в Соединенном королевстве на фестивале подобных себе, приобрел Фараонову собаку. Родословная с гербовыми печатями и медицинскими сопутствующими бумагами не уступала по силе впечатления самой легенде о происхождении данной породы: что Фараонова собака - это огненное божество, спустившееся на Землю со звезды Сириус и принявшее облик собаки, дабы жить рядом с человеком ради спасения цивилизации. К слову сказать, что данная порода относится к аборигенным, точнее сказать, первичным, как Азиатские волки и шакалы.
Цивилизация и тем более ее спасение не входили в планы эстета ресторатора, а вот заработать на продаже щенков - это ли не предел совершенства для каждого бизнесмена. Чуть больше пару месяцев назад, с великими усилиями и материальными затратами, все ж таки удалось найти пару для его божества. Правда кобелино попался тот еще: темной ночью разворотил клетку, наделал переполоху по всей деревне, задрал пару рослых сторожевых псов по соседству, и, усталый, под утро вернулся к своей избраннице, что тихо и как то уж подозрительно пассивно отнеслась к его ласкам, всё поглядывая томно-удовлетворенным зрачком в темные заросли туевых насаждений. Но хозяин, вымотавшийся за ночь в ночной погоне за кобелино, не придал поведению своей богини должного значения. А на утро, отблагодарив любовничка от души изрядным пинком под зад, с лучезарной улыбкой передал в собственные ручки синьорине баронессе и ее сыну макароннику и увесистый конверт и лапоньку-паеньку, который дрожа и озираясь, рвался в автомобиль с итальянскими номерами.
Проезжая по надоевшим с детства улицам эстет ревниво замечал новшества и нововведения незаметные глазу обывателя. Вот странные перетяжки появились на стенах учреждений тут и там. Аляповатые фотошопы, которые несли в себе информационную эссенцию рекламного содержания. Как там бишь эти штуки прозываются... баннеры... футы-нуты, изысканная пакость - назвать флагом эту выцветшую на солнце и дождях тряпку и, как в старь, призывать становиться под ее знамена. Произошла полная подмена патриотизма. Не дай бог, кому-либо приспичит ввести эту жуть в массовое употребление - выхолостим мозги народу, разменяем суть патриотизма на служение фирме, учреждению. А представите себе этакий баннер на больнице - все под знамя медучреждения, хорошо, если не психушки. Чумовое время - бубонная и черная чума нашего века - воспитание патриотического отношения к месту своей работы - фирменный кретинизм патриотической идиосинкразии.
Alienation mentis - помрачение ума.
Amabilis insania - приятное безумие.
Мысли эстета переключились на дворцы и хижины знакомых с детства мест. Архитектурная белиберда начала века стала уступать место классическим канонам новомодернизма. Но изживать отпечаток мещанства у застройщиков не получалось: классическая линия тут и там обрамлялась завитушками тщеславия, выставленного на всенародное любование. Особенно заметно выделялись коттеджи "значимых людей": хлебом не корми, а дай шелковый вензелечек в резиновые сапоги облачить, чтоб до ветру сподручней ходить было. А так ничего, с шиком строились сельчане да заезжие молодцы. Вот только здания социального назначения по совдеповски ветшали в своем историческом застое, но на их место планировалось закопать в землю что-то стеклянно-бетонное и многоуровневое. А вот перелицованное из бывших торговых палат желтое здание власть попридержащих с государственным баннером на кровле.
Автомобили, от которых избавилась старушка Европа, важно разъезжали по нашим весям и давили наших кур, все еще обитающих в глухих подворьях сермяжной действительности. Деревянные церковь и поповский дом с колодцем-журавлем - ну это полный анахронизм, который не помешало бы облечь в сайдинг. Что это я? Я же эстет. Итак, подъезжая к собственному бунгало, эстет ощущал себя женихом первой брачной ночи.
Это свершилось! Жизнь комочками вывалилась из ее истерзанного тела и мокрыми мордочками уже тянулась к соскам. Блаженство разливалось по всему телу. Заслышав любимые долгожданные шаги, мать тихо завизжала от восторга, приподнялась на шатких ногах и стоя встретила хозяина.
Подходя к крыльцу моложавым молодцом, он заметил в кустах туевых насаждений пегого псину беспородных кровей, который как бы пытался выразить и преданность, и благоволения, и подобострастие танцуя всей лохматой статью. Острый шип терновника вошел в сердце, и ноги непроизвольно согнулись в коленках, и отчего-то дала знать о себе предстательная железа,- так что дверь открывал пожилой мужчина неопределенного возраста.
Шаркающей походкой, проходя фисташково-кремовый холл и открывая стеклянную дверь на террасу, эстет цеплялся за надежду всем своим богатым возрастом. Но!.. богиня встречала стоя, а в помете лежали пегие "дворяне".
8
Черная дыра.
Какая густая тьма, ножом можно резать, а куски раскладывать по тарелкам, как праздничный торт. Черный горький шоколадный торт, торт для избранных на заклание.
...заклание кому,- пытался ухватиться за мысль обалдевший от реалии разум.
... мысль есть - значит я существую... а если я существую, то есть надежда... а надежда не постыжает... вот, вот, вот...вот, это и есть мой якорь, мой парус, моя шхуна, моя бригантина! Но куда мне плыть? Тьма окружает меня, и даже слова мои прилепились к языку моему... Что же я хотел сказать там, где упал этот шмоток несостоявшейся человеческой плоти, на того, кто был когда-то венцом творения, а теперь превращался в студенистое желе - и милосердие бежало от него...
... отче наш! - возопил я тогда, но лучезарная дива Сомнения скривила рот в ухмылке - и напрасной показалась мне молитва моя. Оставил я вопль свой, огорчилась душа моя - и дух человеческий стал говорить во мне.
- Тебе это надо? Тебе больше всех надо? Тебя не "имеют" - ты не подмахивай. С вилами на танк не попрёшь. Тростью обуха не переломишь. Хочешь жить - умей вертеться...
Я даже не пытался спорить. Я отвернулся от тьмы, порожденной человеческой амбицией: обостренным самолюбием, спесивостью, чванством, претензией на притязание своих прав, ради которой уничтожают себе подобных. Сделал шаг в сторону, чтобы не видеть вопящего о помощи, - и попал в Черную дыру. Трусость или безысходность? Что может сделать один человек со спрутом Амбиции, если щупальца монстра пускают яд власти и сжимают в прагматично-лицемерных объятиях ставших под знамена бюрократической опричнины. Добраться до спрута невозможно, потому что он растворился в каждом, кто хоть мало-мальски прикоснулся к руководящей должности. Кровь заряжена, и умерло детство. Юная душа мумифицируется, засыхая в клещах паразитизма, и рождается уродливый симбиоз, когда один организм питается за счет другого. Жаловаться паразиту на паразита - что делать себе харакири под наркозом...
И осталась человеку только Надежда, которая обитает во Святое Святых.
И осталась человеку только Надежда, ибо не имеющий Надежды не имеет и Бога.
И осталась человеку только Надежда, которая не постыжает.
И достались человеку в наследство седые глаза Надежды.
Кто ты?
Был ли это вопрос, или подсознание вторглось в сознание.
Кто ты? - это снова повторилось. И не подвергая внутреннему анализу происходящее, не пытаясь призвать разум на помощь, а инстинктивно ухватившись за саму суть своего "я", он завопил всем своим существом:
- Иисус Христос, Господь мой и Бог мой! Спаси и сохрани! я есть дитя Твоё!
Небытие рухнуло - и я вспомнил всё!
Как молния от края до края на мгновение освещает окрестность блистающей вспышкой, так что успеваешь увидеть всё, как будто с высоты птичьего полета. Так и я рассмотрел всё сердце моё, растворившееся во вселенной. В тот миг открылась для меня глубина и высота, широта и долгота. Открылась, наполнила светом и укуталась во мрак. В один миг познал я всё: начальное и безначальное, великое и малое, прошедшее. сущее и предстоящее. И Дух Святый вошел в меня.
После воскресной службы, которую посещал исправно от случая к случаю, он в дремотной неге возвращался в давно холостяцкую квартиру, из которой лет десять назад сбежала жена. С работы давно ушел и перебивался заработком чернорабочего. Кому нужен специалист с дипломом филолога, которому опротивели ученики; кому нужен писатель, который неугоден читателям; кому нужен друг, которому опротивело все мирское. Но случай нашел его в миллионном городе - и похожий на знакомого, имя которого он так и не вспомнил, предложил поработать плотником в тюрьме. Дремотная нега усталости жизни видно решила сыграть с ним крапленой колодой.
Наутро он был на объекте, и, как это всегда и всюду происходит, где в жизнь вмешивается человеческий фактор или провидение, его из служебной зоны, сидящего смирно в ожидании оформления бумаг, двое в штатском, со словами: плотник? - плотник, вначале повели под землю, а затем и повезли под землей. И выдали хороший инструмент, и привели для замены нар в комнату с человеком личинкой, где двое надзирателей в спешке грузили на носилки для транспортировки что то бесформенно белое, с глазами слепого филина. Светлый костюм, светлая рубашка, светлые туфли, облачавшие существо, носившее эти дорогие вещи бог весть когда, - все это стало похоже на образ и подобие человека. Человек, похороненный заживо, должен благодарить палача, что отделался так легко... Как выгребал гнильё и как ставил нары из свежей древесины, и как очутился на улице возле метро, это он теперь вспомнил как с большого бодуна. А в списках тюремной обслуги он никогда и не значился.
9
Мать истекала молоком и любовью. Пока бог поминал сатану и всех его присных и стрелял с охотничьего ружья по туевым зарослям, где ему все мерещился кровный обидчик, пегая псина беспородных кровей, мать зацеловывала деток до блаженного обморока внутри себя. Детки старательно приобщались к существованию и все настойчивее и настойчивее впитывали нектар материнского молока, тем самым заявляя свои права на обладание жизнью. Вселенная, мир, бытие стали так светлы и понятны, так просты и доступны, а умиротворение таким родным, что просто хотелось благоговеть перед жизнью. Кто-то такой родной взял ее за шиворот, и она взлетела над землей и летела в благодатном бесконечном покое истекая молоком и любовью.
Когда нечестивый проклинает сатану, то проклинает свою душу.
Мать истекала молоком и любовью. Запертая в вольере, она пристально смотрела через прутья решетки, как бог грузит в багажник машины черный шевелящийся мусорный пакет, как загрузил саперную лопату в чехле, как раздраженно саданул по решетке вольера ногой, как матерился по мобильному телефону, как непривычно громко газовал и отъезжал. Сердце щемило от такой боли, что даже движение глаз вызывали пароксизм чувств.
И вдруг машина остановилась, и, как в тумане, мать очутилась в багажнике вместе с детьми, пусть даже и спящих в пакете. Она боялась от счастья пошевелиться и всю дорогу только принюхивалась к теплому родному запаху. Ее вывели и привязали к какой-то бетонной дряни. Вокруг простирались очистные сооружения, издававшие такой смог, что собаки обходили эти места за версту. Она смотрела на хозяина, который быстро, быстро копал землю. А потом вынесли ее детей, и она рванулась навстречу... опомнилась от удушья, когда бог притаптывал ногами землю и что-то говорил, непереводимое ни на один собачий язык. А потом она ехала домой одна без пакета. И когда бог повел ее в вольер, то она вырвалась и побежала к детям. Но злые запахи заставляли ее подолгу кружиться в поисках, и только время спустя она нашла то место. Разрыла яму. В пакете тихо спали холодные дети... И тут сердце матери не выдержало, и она запела...
И песня ее поднималась всё выше и выше, пока не достигла Пятого неба. И души животных, которые когда-то обитали по лицу всей земли, внемлюще сопереживали. И детишки, которым были доступны все уголки небес, обнимали за шеи братьев меньших, и плакали безутешно. И вопрошали:
- Почему загасить свечу легче, чем зажечь?
- Почему один обирает карманы, а другой перевязывает раны?
- Почему плоды солнца один считает своими, а другой общими?
- Почему все призывают творить добро. И никто не призывает творить зло?
- Почему даже слепой может поймать блоху, а зрячий не видит истины?
- Отчего сестра иронии - спесь, а сестра спеси - глупость?
- А брат глупости - зло, а отец зла - безумство?
- Глупо быть злым, а вести себя глупо - равносильно безумству?
Человек стоит у ворот сердца своего. запечатанного коваными вратами. По одну руку его высится стог Материальных благ, по другую - стог Духовного очищения. А человек есть душа живая. Задачка для Буриданова осла - философский парадокс рационального - выбирать сторону большего добра. Мой осёл может в конце концов вкусить и от обоих копен, это правилами не запрещено. Можно определить вкус каждого стожка, а затем, ограничив себя в чревоугодии, познать взаимосвязь духовного и материального. Наладить связь между явлениями и успокоиться на ложе всеобщей причинности - что все происходящие в мире события, включая ход человеческой жизни, определены Богом.
Вполне приемлемый вариант для существа жующего. Выходит, что если у меня закололо в груди до темноты в глазах, то это определено Богом и никак не является следствием моих поступков?
И тут ослы заговорили промеж меня.
- Торопишься? А ты не торопись. К сердцу дорога прямая, да путь окольный. Удивлен? Да ты не шибко удивляйся. У нас тут все по простому: кому пряник - тому пряник, кому кнут - тому кнут.
- Да как то все просто...
- Рад, что ввел тебя во смущение. Ведь ты подозревал, что наша встреча будет, так сказать, инкогнито? Мол я предстану в образе Премудрости. наполню твой мозг знаниями? Признайся, думал так?
- Думал.
- Это хорошо. Сегодня я для тебя не гад, а гид. Прямо каламбур получился. Ну, пошли! пошли! Да старичкам поклонись. Это они уважают. Как безнадежно они состарились в юности своей, ибо интересовались только сиюминутным.
И пошли мы мимо сидящих на лавочке. А под ногами у сидящих укрытая первозданной пылью и паутиной покоилась услада,- невостребованные за жизнь увлечения юности, которые позволяют человеку воспарить над рутиной бытия и держать ум молодым и гибким: книги, музыка, живопись, шахматы, бирюльки... И глаза у сидящих на лавочке были подозрительно злы. И только смертельная печаль на дне глазного колодца роднила сидящих с живыми. Чего не собрал ты в юности, - как же можешь приобрести в старости твоей?
10
Подростки катались на мотоциклах и скутерах вечерним летним днем под гром дискотечных динамиков, что призывали наслаждаться жизнью до упада. И уже некоторые падали от избытка Мертвой воды и всякой дряни, так любезно распространяемой из клоаки криминального мира. Быть круче Крутого - это ли не счастье в осьмнадцать лет. А запасов в клоаке на всех хватит.
Как то всезнающий психолог проводил тест: склеил два листа бумаги, выдержал время, и предложил желающим разъединить листы. Конечно же, у желающих ничего путного не получилось, только бумагу зря извели. Вот и в противостоянии двух миров - общества и криминала - наблюдается похожая ситуация. Полезли из клоаки миазмы да разложения - общество в лице правоохранительных органов бросит туда фугаску, рубанет жижу мечом правосудия, вспенит могучим штормом бумажно-превентивных мер, закинет невода из омоновских микроавтобусов по притонам и хазам, и благодушно отчитается перед самим собою в несокрушимой борьбе с криминалом. Затаиться Клоака, похоронит в дубовых гробах безвременно ушедших братков-авторитетом и подобную бациллу, а через малое время вырастают новые паханы-бактерии, более устойчивые к окружающей среде. Так и существуют эти миры в сиамском сожительстве, как Исав и Иаков в материнской утробе.
А в Клоаке свои правила, свои законы, своя иерархия, ну все как у людей, да вот напрочь отсутствует Милосердие. Христианская сказочка о покаявшемся воре, это просто сказка, над которой смеется каждый уважающий себя Вор. Живая душа там деформируется, ежесекундно распинается, приобретая образ и подобие святых куполов на груди пахана с бубновым тузом на спине.. Дети, подростки Вору нужны как сексуальные игрушки для физиологической потребности. А совокупляющийся с себе подобным и есть мужеложник. Нет Вора, который бы не был бы педерастом в прямом и переносном значении.
Блатная романтика - это миф, придуманный больным воображением эстетов или шизофреников. Воровской мир - это лепрозорий, из которого один выход на свободу - по-детски наивная вера в христианскую сказку.
Девушки, уже не ждущие ни романтиков ни принцев, а жаждущие брутального кошелька на лимузине; и юноши, с мечтою о кошельке и принцессе на лимузине, - собрались около обнесенной сеткой рабицей танцплощадки. В танцевальный загон пускали по билетам. Вне загона было веселее. И каждый изгиб тела снимается на видео носители, и ангелы-хранители в этой толпе бессильны.
- Что? Слабо помериться силенкой с моим мерином? - шикарный плевок через золотую фиксу - разудалая бравада откинувшегося недавно по амнистии несовершеннолетнего волчонка. Бравада вызывала зависть и жгучее желание подражательства у вскормленных материнским молоком детенышей.
- Слабо, бздуны?- и шикарный плевок через фиксу - высший знак воровского презрения, и тут же еще по-детски поправляемые одной рукой спортивные штаны.
Маменькины сыночки, а некоторые из них были покрупнее и сильнее волчонка, все же испытывали утаенное чувство здравого смысла. Но всегда находится тот, кто из-за авторитета мнимого пожертвует будущностью и своей и близких и самых близких. Что ты скажешь в ответ, если и сам говоривший был в местах не столь отдаленных, и крестный у него командует карабинерами. Ничего не скажешь! Доказывать надо что ты не бздун!
Развели мотоциклы, мощные мотоциклы, на которые не имели ни водительских прав, ни права собственности, ибо куплены мотоциклы были за пот, кровавые нервы и вздохи родительские. Развели по концам площадки двора, который окаймляет местный дом культуры. Развели на глазах бдительных блюстителей порядка, которые давно лишены всех прав воздействия на качающих права недорослей. Развели... плотно уселись... газанули... миг-рёв - и вышибли ногой друг друга из седла.
Да соскользнула нога у девятиклассника дегенерата, да попала в мотоциклетную защитную дугу - и вывернуло ногу вместе с пахом и внутренностями. Еще не остыл нервно напряжённый девичий смех само значимости, еще ревели мотоциклы по кустам, еще названивали телефоны и рации, а ангел уже нес на руках, прихрамывая, новопреставленную душу на поселение. И женский смех, рожденный у магазина, все ещё кровавыми пузырьками вился вокруг них.
Отделение учреждения департамента "Экстренный прием внезапно новопреставленных душ" посетила тайная надзорная комиссия с внеплановой проверкой. Шерстили всех и вся. Прошла информация, что некоторые клиенты отделения, пользуясь смягчающими обстоятельствами, попадают в отдел Реинкарнации не вполне законным путем. Вот это и пытались выяснить члены тайной надзорной комиссии, внедрив в соглядатаи своего сотрудника.
Обычно, просканировав последние мысли и слова внезапно скончавшегося, сотрудники отделения направляли ходатайство на повторное воплощении души усопшего в человеческом теле. Пройдя очередной жизненный цикл, у души появлялся шанс переселиться в мир иной в здравом уме и твердой памяти, чтобы не возникало у Высшего суда никаких подозрений в дальнейшей судьбе покойного, носителя бессмертной души. Но служащие данного отделения учреждения департамента, испокон веков пользующиеся гуманным подходом ко всякой внезапно новопреставленной душе, и исходя исключительно из мотивации человеколюбия, так забросали отделение Реинкарнации ходатайственными направлениями, что создали авральную ситуацию в обозначенном отделе,- ибо образовались две параллельных очереди, которые внесли сумятицу в работу отдела Реинкарнации.
Вопрос: Вы знали о существовании последних слов, которые нужны человеку для спасения его души?
Ответ: Да. Слышал пару раз.
Вопрос: Назовите вескую причину, что помешала вам произнести их даже мысленно в минуту расставания с телом?
Ответ: Не думал, что это серьезно.
Вопрос: Если бы ситуация повторилась, то вы бы их произнесли?
Ответ: Я потерял их.
Вопрос: Если бы вам вновь даровали жизнь, вы искали бы эти слова? И хранили их как сокровище?
И вот тут-то он и захлюпал своим недетским подбородком, потому что отец учил его не доверять никому.
А на очередь за бессмертием подходила веселая душа с задорной ухмылкой всезнающей твари,- крестная представилась...
11
Хоронили крестную и крестника.
Когда город поглотил деревню, то и сельское кладбище приватизировал под себя. Старые могилы стушевались, распались, ушли в землю. И поговаривают злые языки, что хоронить городских будут поверх деревенских, что смычка города и деревни уже началась. И показывают в сторону новенького грейдера, который хозяином возвышается в плешивой роще; и будто, со слов очевидцев, по ночам берет уроки вождения сама Марена - богиня смерти.
Сельским жителям с городской пропиской еще разрешают подзахоронить родственников к родственникам, но положили на этот песчано-сухой взгорок завидущий взгляд ответственные похоронные учреждения,- и уж точно вскоре разлучат любимых покойников. А что любят у нас покойников - это к бабке не ходи. Все сделано лицом государства, чтобы предать земле милый прах,- ну а сама жизнь "милого праха" в руках самого праха.
О! сколько неизреченной нежности и витиеватой фантазии вкладывают всякие живые, обреченные на существование, в могилы лучших членов общества. О, муза Эпитафия! к тебе не зарастет народная тропа. О! мать Марена! Ты можешь кататься по ночам и даже днем на грейдере по нашим могилам, но всю нерастраченную нежность на опостылевшего при жизни покойника мы вкладываем в кладбищенско-архитектурный ансамбль, по средствам и даже не имея таковых.
Тебе, тебе незабвенно-единственному усопшему мы воздвигаем памятник (чтоб придавить понадежнее, - осиновые колы у нас не приветствуются),
ставим ограду (не дай бог покинешь место упокоения)
и обязательно приносим букет (без букета на кладбище и не ходи, анафема) - в пластиковых бутылках искусственные цветы.
Спи спокойно, дорогой товарищ, - мы всегда будем помнить о тебе (фраза произносится в голос, а обращение по обстоятельствам: папа, мама, брат, сестра, сын, дочь, скотина. сука, стерва, гад, выродок. любимый и т.д. и т.п.).
Почему же Марена - богиня смерти осваивает по ночам грозную технику? Да потому что тот свет не резиновый. Нормы площади для успокоения душ отведены изначально от сотворения мира и меняться не будут. А тут нашествие усопших с личными вещами, т.е. с памятниками да оградами да с остальным кладбищенским антуражем. И попробуй разместить вновь прибывшего по ПМЖ (постоянное место жительства) с его хозяйством. Да тут у любой богини крыша поедет. Вот и катается Марена на грейдере, спасая свой департамент от ненужного покойнику хлама.