Аннотация: посвящается Нине Б. Мир, который мы не заслужили.
Резкий порыв ветра, внезапно подувшего со стороны гор, принёс с собой волну холода. Михаэль поежился и, запахнув поплотнее куртку, дотронулся до сенсорной панели на её правом боку, включив обогрев. Полюс был совсем недалеко, километрах в сорока, не больше Михаэль уже заканчивал обход своего участка леса, но в этот момент очки лесника зажгли предупреждающий значок, сфокусировавшись на еле заметном темном пятне под широким кустом. Человек, скорее всего, прошел бы мимо, если бы не встроенный в очки тепловизор и умная программа. Под нижними ветками куста оказался свернувшийся и дрожащий от холода детёныш горного оленя с травмированной передней ногой. На перелом было не похоже, но нога распухла, и встать на неё оленёнок явно не мог. Он только пристально, не мигая, смотрел на человека своими большими печальными глазами. Михаэль попробовал поднять зверя, но сразу понял, что дотащить его до избушки будет непросто. На долю секунды мелькнула мысль вызвать помощь, всего один звонок и через пару минут из долины поднимется тяжёлый электролёт с командой спасателей, загруженный разнообразным оборудованием на все случаи жизни, но эта мысль тут же была отвергнута, как малодушная. В конце концов, на три недели, это его участок леса, и порядок тут будет такой, который наведёт сам Михаэль. Ему уже целых одиннадцать лет и в этом лесу нет ничего такого, с чем бы он не смог справиться сам. С этими мыслями Михаэль положил оленёнка на траву, снял рюкзак и достал оттуда универсальный нож, топорик, несколько десятков метров крепкого шнура и плотно упакованную тончайшую фольгу. Через пятнадцать минут на поляне перед кустом, в котором прятался оленёнок, была готова крепко связанная основа из сухих веток, щедро устланная хвойными лапами, травой и мягким мхом. Сверху Михаэль аккуратно положил раненного малыша, заботливо обернув его фольгой, чтобы предотвратить потерю тепла. А потом впрягся и осторожно, стараясь держаться центральной части тропинки потащил импровизированную волокушу в сторону избушки.
*****
У чёрного Марсика чёрные же бусинки глаз, которые внимательно следят за мной. И гидроцефалия. Из-за непропорционально большой головы мы называем его гуманоидом. Обычно такие не живут. Мы стараемся вытянуть шанс для Марсика, но я сознаю, что, скорее всего, рано или поздно мне придётся его убить. В первый раз он начал умирать когда ему было полтора мецяца отроду, тогда-то он и попал ко мне. Алекс показывает мне на экране ультразвукового сканнера двухсантиметровый слой жидкости у котёнка под черепом и точку у него на голове, где у малыша ещё не срослись кости. Туда свободно входит короткая игла и можно с осторожностью выкачать лишнюю часть жидкости. После процедуры внутричерепное давление падает и на неделю котику становится легче. Марсик играет, как обычный котёнок, с удовольствием лопает лечебные паштеты и мурлыкает на руках. Необходима операция, но Алекс пока не готов её делать - Марсик слишком маленький. А если не Алекс, то кто? Алекс ведь первый после бога, даже если не осознаёт этого. Другие доктора только взглянув на Марсика издали машут руками: "Никто не хочет оперировать? И правильно, что не хочет!". Надо дождаться пока подрастёт, если доживет. А пока раз в неделю, когда Марсик начинает ходить задом наперёд и отказывается от еды, я протираю ему головку медицинским спиртом и аккуратно ввожу в заветную точку короткую иглу - выкачиваю лишнюю жидкость. Марсик кричит, бьётся, потом затихает у меня на руках, через пару часов ему становится легче и вот на неделю он снова обычный весёлый и игривый котёнок.
*****
Избушка, опознав нагруженного хозяина, автоматически открыла дверь и спустила пандус. Втащив оленёнка внутрь, Михаэль присел на пару минут отдышаться. Малыш удивленно осматривал незнакомое помещение. Обычная домашняя медицинская платформа справилась бы за считанные минуты, но избушка не была ей укомплектована. Так решили те, кто создавал лесничество, а им было виднее. Развернув оленёнка и, призвав в помощники компьютер, который управлял избушкой, Михаэль, со всей возможной осторожностью, стараясь не причинить малышу боли, подробно осмотрел и ощупал повреждённую ногу. После, протерев ногу антисептиком, он залил ее регенерирующим гелем из баллончика, наложив сверху повязку из самосцепляющегося бинта. Последовательно сделал малышу уколы обезболивающего, поливалентного антибиотика и витаминный комплекс. Оленёнок не отказался от предложенной ему миски с водой и не был сильно обезвожен, поэтому с капельницей было решено подождать. Михаэль задал тепловой режим пола комнаты, в которой лежал малыш и вышел из избушки - обход необходимо было завершить. К тому же надо было позаботиться о корме для оленёнка.
*****
Проходит пару месяцев. Марсик немного подрос, но всё равно ещё остаётся очень маленьким для своего возраста. Жидкости набирается всё больше, и прокалывать приходится чаще. К тому же кости черепа срастаются и точка, где может пройти игла всё меньше. А самое главное, состояние котёнка медленно ухудшается, теперь он не играет, так много как раньше. Теперь, по ночам, я забираю котёнка спать с собой, и Марсику это очень нравится. Перед тем, как заснуть он прижимается ко мне и заводит свою нехитрую песенку. Наши шансы на успех минимальны, но операцию откладывать больше нельзя. Алекс тоже это понимает и наконец, соглашается. И в этот момент выясняется, что необходимый для операции шунт нам не продадут, даже за те бешеные деньги, которые он стоит. Он используется только в человеческой медицине. Пока друзья достают мне шунт, предназначенный для младенцев с подобной проблемой, состояние Марсика становится совсем плохим. Теперь он почти всё время лежит. Я не верю в успех операции, но отступать уже некуда. Возможно, не проснуться после наркоза, не самый плохой вариант для этого котенка.
*****
Заканчивал обход своего участка Михаэль с полным рюкзаком, компьютер избушки сбросил на очки лесника базу данных по корму для маленького горного оленя и очки сами подсвечивали подходящие ягоды, грибы и травы. Когда тропа проходила рядом с границей участка, в нескольких сотнях метров показалась симпатичная белокурая ровесница - хозяйка соседнего участка, они по привычке улыбнулись и кивнули друг другу. По условиям нахождения возле полюса сопричастности, разговаривать с другими лесничими было запрещено. Но ничего страшного, в следующем году Михаэль должен был провести пару недель возле полюса справедливости, очередного из восьми полюсов планеты, обязательных для посещения каждым подростком, там они наверняка познакомятся. Смысл дежурства в одном из лесных секторов, прилегающих к полюсу сопричастности, состоял в том, чтобы маленький человек осознал свое единство и связь со всем живым миром планеты, ее растениями и животными. Каждый ребёнок проходит через лесничество на полюсе сопричастности, но не к каждому является горный олень. Малыш лежал на том же месте, где Михаэль оставил его, но явно чувствовал себя бодрее. И не отказался от предложенного угощения. Первые пару минут Михаэль не мог отказать себе в удовольствии покормить оленёнка с руки. Тот осторожно брал сладкие ягодки с ладони бархатными губами. Потом Михаэль высыпал оставшееся в магнитную миску с широким верхом, крепко прилепившуюся к полу рядом с поилкой.
*****
Всё-таки у Алекса золотые руки. Я сомневаюсь, что кто-нибудь ещё в мире может сделать подобную операцию такому малышу. Марсик выжил, проснулся, он снова стоит на собственных лапках и самостоятельно ест. Мучительные проколы больше не нужны, шунт работает. Но, возникла новая проблема. Пока я искал шунт, мы задержались с операцией и деградация по сравнению с начальным состоянием заметна. Тут может помочь только время и забота. В придачу, из-за частных вмешательств, несмотря на все меры предосторожности, у котика развился менинго-энцефалит. Пытаюсь задавить его, подбирая наборы антибиотиков проходящих, через гемато-энцефалический барьер. Под кожей у него теперь видна выходящая из черепа трубка шунта, как у киборга. На неподготовленных зрителей вид котёнка после операции производит очень глубокое впечатление. Теперь мы называем Марсика не гуманоидом, а терминатором. Через месяц относительной стабильности состояние Марсика снова начинает потихоньку ухудшаться. Виной ли этому воспаление или деградационные процессы в мозгу зашли слишком далеко, никто сейчас сказать не может. Котёнок по-прежнему спит со мной, теперь это необходимость, ночи стали холодными, а у него проблемы с терморегуляцией. На тёплой электрической простыни Марсик прижимается к моей груди, кладёт голову мне на руку и умиротворенно тихонько мурлыкает.
*****
На третий день оленёнок встал на ноги, а к исходу недели уже весело бегал по своей комнате, благо в ней нечего было разбить. Когда Михаэль снял повязку то увидел, что от регенерирующего геля не осталось и следа, а нога ничем не отличается от здоровой. За эти дни мальчик привязался к оленёнку, но пора было возвращать малыша в его естественную среду. С помощью компьютера избушки, связавшегося со спутником наблюдения, Михаэль выяснил, что группа горных оленей, от которой по всей видимости отбился его малыш, откочевала несколько дальше, в сторону гор полюса. Загрузив в очки геопозиционную информацию с прогнозом дальнейшей миграции группы, Михаэль, закончив утренний обход, вышел с малышом в сторону гор. По дороге им пришлось сделать привал, Михаэль не чувствовал усталости, но опасался что пройти весь путь без отдыха будет слишком большой нагрузкой для оленёнка. Они устроились на сухой хвое под огромной сосной. Малыш послушно лёг рядом. Было свежо и Михаэль опять включил было обогрев куртки, но тут же устыдился и стянув куртку накрыл ею собой и оленёнка, прижавшись к его и без того теплому боку. К оленям они вышли за два часа до заката. Малыш радостно бросился к своим, но потом подбежал к Михаэлю и прижался к нему, прощаясь. Потом подошла самка, нежными губами взяла из руки Михаэля горсть вкусных ягод, прожевала их и с благодарностью уткнулась головой в руки мальчика. Олененок тут же принялся сосать ее, Михаэль не удивился, он уже знал, что до года оленята могут сочетать траву с материнским молоком. В последний раз, погладив маму с малышом, Михаэль пошел обратно к избушке. Он чувствовал, что в след ему глядят добрые и умные глаза, но не оборачивался, ощущая и радость и грусть одновременно. Спускаться обратно одному было легче и быстрее, но всё равно часть пути ему пришлось пройти в темноте, пользуясь мощным фонарём, который был предусмотрен в очках лесника.
*****
Котику тяжело есть самому - движения недостаточно скоординированы. Я начинаю самостоятельно кормить его три раза в день со шприца специальными мясными пастами с витаминами. Глотает их он с огромным удовольствием. Слава богу, на аппетит Марсик не жалуется. Почти всё своё время он проводит в тёплой кровати, где довольно урчит и потягивается. Согласовываем с Алексом следующую операцию. Попробуем разобраться, что происходит, возможно понадобится заново отрегулировать шунт. За несколько дней до операции я нахожу Марсика мёртвым. Слава богу, он не мучился, буквально ещё несколько часов назад поел с аппетитом, а теперь живые чёрные бусинки глаз остановились навсегда и смотрят в какую -то точку мимо меня. Что ты сейчас видишь, Марсик? Я сделал всё что мог и даже больше. Виноват ли я что не усыпил его на три месяца раньше? Кто-то скажет что да. Ну и валите, усыпляйте своих близких, находящихся в домах престарелых и хосписах, и ведущих там полурастительное существование. У них то точно нет никакого шанса. У нас он был, просто нам не повезло ухватить жар-птицу за хвост. Эй алё, критикующее меня быдло. У вас же именно так принято обращаться к незнакомым людям на улицах: "Эй, алё!". Вы все такие правильные, такие избранные, что вас даже не смущает, когда взрослые дяди в сорокоградусную жару, ногами опрокидывает мисочки с чистой водой, чтобы уличные кошки не смогли напиться. А детишки ваши, с молчаливого одобрения взрослых заживо кидают в праздничные костры котят и прочую мелкую живность. Зато вы очень хорошо научились предъявлять счета всему остальному миру. Погодите крутить пальцем у виска за моей спиной, вас самих-то от себя не тошнит? Я мог бы устроить вам локальную "кузькину мать" прямо здесь, но у меня есть выход получше, я сижу рядом с мёртвым Марсиком и сморю в мерцающую глубину кристалла системы переноса. Очевидно, я должен быть там, пусть это и огорчит моих немногочисленных добрых друзей, с большинством людей, живущих вокруг меня, я не одной крови. Да и вобще, что такое люди? Это кто-то одни из двух, либо те кто спасает животных, либо те кто их уничтожает, но никак не те и другие вместе.
*****
Рано утром, за шесть дней до окончания дежурства, по каким-то, ведомым только ему критериям компьютер избушки определил, что миссия завершена досрочно. Михаэлю оставалось только привести избушку в порядок и покинуть её. Зайдя в электронный дневник лесничества, он увидел, что там появилась новая папка с его именем. Среди прочего там оказалось видео, на котором он стоял в обнимку с двумя горными оленями мамой и её малышом. Почувствовав наворачивающиеся на глаза слёзы, Михаэль дал команду отослать копию видео на его личное хранилище и быстро покинул директорию, заметив, что папки с именами появились также в разделах некоторых из соседних с ним лесничеств. Ради любопытства он глянул в несколько из них. Вот, светловолосая соседка, с которой он обязательно ещё познакомится, выпускает в траву ёжика. А вот чернокожий мальчишка, обосновавшийся в лесничестве через один сектор, относит к озеру утку, голова которой доверчиво лежит у него на плече. А вот, хоть плачь, хоть смейся, рыжий веснушчатый парень, с непослушными вихрами, занимавший соседний сектор с другой стороны, сам похожий на лису, выпускает на поляну такого же рыжего лисёнка, а вокруг него вьётся и путается под ногами, нетерпеливо тявкая, взрослая лиса с остальным выводком. Урок усвоен, и когда у Михаэля будут свои дети они тоже пройдут через дежурство у всех восьми полюсов. Причём, полюс сопричастности будет одним из самых важных. Грусть прошла, как отогнанное свежим ветром лёгкое облако. На душе стало легко и светло от осознания, что именно с такими людьми Михаэлю предстоит вместе идти по жизни, дружить, влюбляться, а самое главное, строить светлое Завтра, которое плохим быть не может.
*****
Будет ли мой уход трусостью и бегством? Кто-то решит, что да. Гораздо легче плюнуть на всё и свалить в готовый и обустроенный рай, легче, чем переделывать вонючий местный ад. Мне наплевать, кем вы меня сочтёте, проблема заключена в другом. Я не заслужил сверкающее Завтра соседнего мира, и никто из нас не его заслужил, включая даже тех, кого вы считаете святыми. В порыве чувств, я хватаю молоток и ударяю по кристаллу, который выращивал четыре года и который был моим пропуском, моим счастливым билетом туда, где всё устроено так, как должно быть. Разлетающиеся во все стороны сверкающие брызги и прощальный мелодичный звон. Прощай незаслуженный рай, мы будем догнивать здесь. Всё объясняется достаточно просто. Они изначально были лучше нас. Они гораздо меньше тратили отпущенного им времени и сил на убийство себе подобных и других живущих с ними на одной планете. Они заслужили свой мир. Мир с чистым воздухом и не отравленной водой. С почти волшебными лекарствами, доступными каждому и домашней медицинской платформой, способной победить практически любую болезнь. Со спасательными электролётами и умными компьютерами. Поэтому, вместо цепей сонаров, тянущихся вдоль побережья для охоты за подводными лодками, там были развернуты буйки системы обращения волнового фронта, способной остановить любое цунами, а вместо боевых спутников на орбите дежурят станции климатического контроля и комплексы противоастероидной защиты. Они заслужили свой мир, а мы, пусти нас туда, смогли бы его только изгадить. Даже самые лучшие из нас. Поэтому я и закрыл, построенную мной дверь, как закрыли многие до меня и закроют многие после. Чтобы наш смрад, не дай бог, не дошёл до чистого соседского дома. Может быть когда-нибудь, через сотни или даже тысячи лет, мы сумеем стать такими, как они. Я не испытываю даже слабого оптимизма, когда задумываюсь по этому поводу. Скорее наоборот, мы совсем скоро задохнёмся в собственном дерьме. Поэтому их ждут далёкие звёзды, новые открытия и вертикальный прогресс, а нас ядерная война или, в лучшем случае, вечное прозябание в цифровом концлагере под железной пятой горстки людей, возомнивших себя элитой, только на том основании, что когда-то им удалось украсть больше, чем другим.