Санька отогревался с комфортом - в сауне. Старательно выпаривал холод из тела - он совсем не хотел простудиться перед началом репетиций.
Потом он заехал к одной знакомой девушке. Основная цель, конечно, была расслабиться и отдохнуть, но была и дополнительная - собрать как можно больше информации о ее однокурснике Перове.
Девушку звали Эля. Естественно, у нее было и полное имя, но оно было какое-то сложное, и Саня решил его не запоминать. То же самое с фамилией. Ну, Элька и Элька.
Позже, хорошенько "расслабившись", он устроил Эле подобие допроса с пристрастием. Ну, то есть с поцелуями. Вот что ему удалось узнать (в сокращенном и упрощенном виде).
Перов поступил в училище не сразу. Сначала он пытался поступить в Академию (между их училищем и Академией была незримая вражда), но туда его не взяли. Элька тоном сплетницы сказала, что "ходят слухи, что к Перову "приставал" (большие глаза) какой-то дядька из приемной комиссии, а Перов его послал "далеко и надолго". После этого путь в Академию для Перова был, естественно, заказан.
Санька усмехнулся. Бывает же судьба. Ему после школы был прямой путь в Академию - там когда-то учился отец. Саньку бы приняли без вопросов. Но вечный дух противоречия победил - Санька не хотел ни в чем походить на отца, "айсберга в океане", как он его однажды обозвал. И поступил в их училище без проблем - блат он везде блат. Отцу не надо было кого-то просить - он бы этого и не сделал - все желали угодить знаменитому актеру, приняв в училище его сына. Хотя, большим одолжением было бы убить Саньку или убрать с отцовских глаз подальше - человеку, который бы сделал это, отец был бы благодарен по гроб жизни. Все это Санька высказал Эле и только потом начал спрашивать снова про Перова.
Никита Перов считается одним из лучших на курсе и очень талантливым молодым человеком. Среди однокурсников он популярностью не пользуется - молчаливый, вечно в себе. Говорит мало, быстрыми короткими фразами, часто что-то цитирует. Создает впечатление начитанного человека. Бегло говорит по-английски и по-французски. Говорил, что знает испанский и румынский - правда, сама Элька не слышала. Возможно, Перов и врет. Поет он хорошо, голос у него великолепный (тут Санька мысленно обзавидовался). Однажды на лекции запел. Сам сказал, что случайно задумался. Правда, что он пел и какая была лекция, Элька забыла.
Потом пошел допрос на графу, в паспорт не входящую - "Половая ориентация подозреваемого".
Задумавшись, Элька сказала, что на девушек Перов не смотрит, впрочем, и на мальчиков тоже. Скорее всего, у него есть девушка или парень не из их училища. А может, он в свободном полете.
Это было все, что Эля смогла вспомнить про однокурсника.
Впрочем, Саньке и этого было достаточно.
Пообещав жениться при ближайшей возможности, он поехал спать домой.
Назавтра Перова в училище не оказалось. Сачковал, наверно, под предлогом недавнего утопления. Но Саньке он был пока не нужен, он еще не знал, как претворить в жизнь план по заставлению Лягушки "попрыгать".
Подумав "Чего я один мучаюсь раздумьями?", он решил озадачить маму.
В одном из его любимых спектаклей ("О, шут мой, я схожу с ума!") есть сцена, когда Шут приходит к родителям и заявляет о скорой женитьбе, от которой его всеми силами отговаривают. Санька решил следовать пьесе.
- Мама, я женюсь! - заявил он с порога.
Мама вязала крючком какую-то очередную фигню и смотрела по телевизору такую же фигню. Озадачиваться она не хотела.
- Что, как честный человек? - Это означало "На каком месяце?" Она спрашивала это всегда в таких случаях.
- Нет, просто так.
- А, ну тогда это скоро пройдет.
Санька поднял к небу взгляд, символизирующий "И так каждый раз!" и смылся в более приятную компанию.
- Привет, Вано. Как дела?
- Привет, джигит. Все в порядке. Вроде.
На "все в порядке" было не похоже. Вано выглядел... ужасающе. Очень похудел и... постарел, что ли. В общем, на свои 22 года он никак не выглядел.
Грузином Вано не был. И вообще не был "кавказской национальности". Он был наполовину еврей (а наполовину русский, естественно), но почему-то считал, что грузином быть лучше, чем евреем.
А вообще - Вано был человек умный и интересный. Недавно, например, прочитал, что древние римляне обедали, возлегая на ложах. Он подпилил ножки у стола, поставил его в комнате у дивана и с тех пор ел там. И отдыхал тоже. И гостей принимал лежа. Поэтому вместо "Проходи, садись" можно было услышать "Проходи, ложись".
Что Санька и сделал. После разговора о здоровье, делах и здоровье Вано, которое ухудшалось, дежурных упреков "Что ж ты себя не бережешь!" он приступил к делу, по которому пришел.
- Вано, ты человек умный. Так?
- Наверно.
- Слушай, мне надо, чтоб один человек помучался. Морально. Очень сильно помучался. Что мне делать?
- Ну... действовать через сердечные привязанности.
- Чего?
- Объясняю. Если тот человек - женщина или, например, мужчина... ммм... нашей ориентации, просто влюбить его в себя, до одури. А потом бросить. Мучаться будет... Правда, может, потом за тобой бегать станет. Но... пройдет. Если мужчина нормальной ориентации - отбить у него девушку. Правда, может, побьет, но... тоже пройдет.
- А если у него нет девушки?
- Познакомить с девушкой, влюбить в нее, потом отбить. Можно с девушкой договориться.
Саня задумался, что-то прикидывая, и вдруг нахмурился:
- А ты не заревнуешь?
Вано хрипло засмеялся.
- Сань, я похож на ходячий труп. Я умру скоро. Я просто не имею права претендовать на какие-то твои чувства, и уж тем более - ревновать тебя к кому-то.
- Ты сам довел себя до такого состояния. Раньше ты был совсем другим.
Раньше... раньше... это было какое-то ненормальное чувство, непохожее на любовь. Просто двое вдруг увидели друг друга совсем по-другому. Ненормальная связь наркомана и депрессивного, ненавидевшего всех вокруг, запутавшегося в самом себе и в окружающих подростка. Это чувство нахлынуло и исчезло. Они редко вспоминали об этом, считая теперешние отношения "просто дружбой".
- То раньше... А теперь... я себе жизнь сломал к чертовой бабушке. Хочешь, чтоб я и тебе сломал?
- Слушай. Но ведь есть... больницы... лечение... Как же я раньше не подумал? Прости... Я слышал, где-то могут совсем излечить от наркомании. За границей где-то...
- За границей все есть. Только у меня денег нет в России вылечиться, не то, что за границей.
- У меня есть! Не очень много, правда, я на ноутбук копил и чтоб летом в Испанию поехать. А если не хватит, я заработаю. У меня очень много предложений от разных сериалов. Я буду сниматься... хоть в пяти сериалах одновременно! Я квартиру продам и машину!..
- И все ради меня? - грустно улыбнулся Вано.
- Ванечка, я очень хочу, чтоб у тебя все было хорошо. Чтоб ты был здоров. Я... Если понадобится, я у отца денег попрошу!
- Даже так? То есть, занять у отца - это крайняя мера?
- Он, правда, давать не захочет, но я упрошу!
- Что ж вы так друг друга ненавидите, что даже одолжить друг у друга не можете?
- Я уже рассказывал. Раньше.
- Это не ты рассказывал. Это говорил семнадцатилетний мальчишка, который был готов наброситься на каждого, кто скажет ему слово поперек. Злобный зверек. А мне интересно, что думает взрослый, уравновешенный человек.
- Ну, он меня ненавидит просто за то, что я есть на свете. Вот есть люди, которые обожают своих детей, есть - которым все до лампочки. А он меня просто ненавидит. С рождения.
- А ты?
- А что я? Я его в детстве о-бо-жал. Вот подбегал к телевизору, если, например, "Златоглавую" показывали, пальчиком тыкал и говорил: "Папа, папа". Он к нам сначала каждую неделю приходил. Потом раз в две недели. Потом все реже, реже... Потом вообще исчез. На год, наверно. Я его только по телику и видел. Я так соскучился... мне восемь лет было... Я нашел у матери его адрес. Вышел из дома и пошел. А я же тепличный ребенок. Меня погулять одного не выпускали! И я... через весь город к нему доехал. Пришел, позвонил. А у него вечеринка была - пьяный был. Он говорит: "Ты что здесь делаешь?" Я: "К тебе пришел. Я так соскучился..." А он: "Хорошо, малыш. Потом поговорим. Иди домой". Он даже меня не впустил! Он даже не подумал, что мне ехать далеко! Я вернулся, меня мама поругала, потом ему позвонила, с ним поругалась... Ему на меня наплевать было! Я это понял... и начал его за это ненавидеть...
- Ты чего плачешь-то, солнце?
- Это... просто глаза слезятся. Вот так, в общем.
Он взял Ванину руку - худую, исколотую - прижал к щеке.
- Вань, я все узнаю. Я найду деньги. Только пообещай, что... ну, не будешь слишком много... только если совсем невмоготу... - Поцеловал синяк на руке. - Обещаешь?