Почему? Почему получается так, а не иначе. Не знаю. Я просто пытаюсь выжить, даже не потому, что хочу жить или не хочу умирать, а потому что обязана выживать из-за четвероногих попутчиков. Или я, действительно, умерла, а со мной остались мои хранители? Как у скандинавов ... мёртвая лошадь и пёс на берегу реки из гноя и слёз?
Или, как в сказках о перевёртышах, нужно умереть здесь, в этом мире, и только тогда я воскресну в том же месте и в тот же час, и опять будет чистый и светлый вагон, приветливые и услужливые стюарды...
- Слышишь, Серый, я прогуляюсь в багажный, пока вы в ресторане сидеть будете?
- Надоела ты мне, знаешь ли. Что ты, как заезженная пластинка?
- Раз я тебе надоела, то я СВОЮ компанию навещу. И ныть никто не будет под руку. Пока. А сейчас дай мне термос с кофе.
- Ну, неугомонная ты личность, Юлич! Давай, не забывай наше двуногое членораздельно говорящее общество, а то начнёшь громко ржать или облаивать собеседников, что тогда будет со всеми нами?
И это были его последние слова, которые я услышала...
Эх, Серый. Почему ты мне и запомнился таким: слегка растрёпанным и немного помятым. Немного удивлённым и слегка раздосадованным. Неудобно было перед приятелями за жену. Интересно, а что ты говорил тогда, когда вы поняли, что стряслось что-то непонятное? Что во всём виновата я? Что я должна была остаться рядом с тобой? Что я... впрочем, какое это имеет значение сейчас? А тогда.... Тогда словно ты проплывал мимо чахлых осин и засохших на корню елей, косо натыканных в болотину с редкими зеленеющими кочками и весёлыми заплатками ветреницы и пролески. А небо было по-весеннему чистое и высокое. И знать ничего не знало о букашках-человеках, суетящихся под его "крышей".
И я не знала, что я смотрю на тебя в последний раз.
Как ты думаешь, мы могли тогда успеть, что-то изменить, или нет?
Могло или нет, сложиться всё как-то иначе? В какой миг для нас с тобой всё закончилось?
В какой миг всё закончилось для меня?
Ту-тук. Ту-тук. Ту-тук.
Оставив за собой вагон-ресторан с забронированными для нашей весёлой компании столиками, миновав не менее десятка пассажирских вагонов и вдвое больше тамбуров, через два декорированных неопрятного вида курильщиками самой неприглядной наружности и разболтанных манер, я добралась до персонального багажного вагона, закрытого на качественный электронный замок.
Наконец-то. Собралась приятнейшая компания из пары жеребчиков и милого пёсика, не считая молодой приятной женщины с неприятнейшим настроением в моём сиятельном личике.
Орька, мрачно насупившись, глодал жердь временного стойла, щедро посыпая длинными щепками копыта и опилки. Скосив глаз под длинными мохнатыми ресницами, он лениво фыркнул и лягнул загородку. Брент испуганно прянул в сторону, похоже, в бессчётный раз впечатался в стенку стойла и жалобно заржал.
Джинджер лениво постучал хвостом по подстилке и демонстративно, с подвыванием и лязганьем челюстями, зевнул.
Выпустив пса из клетки и удобно устроившись в дорожном скарбе, сваленном рядом с клеткой, я лениво провожала глазами проплывавшие за окном серо-жёлтые облака, исполосованные ободранными стволами и суками покосившихся хилых деревьев.
Ту-тук. Ту-тук. Ту-тук. Дура-я-дура-я-ту-тук-та-да-раз-тук. На стыках. Ту-тук-ту-тук... и гудок. Собачьим воем по покойнику.
Ди-дзинь-ди-дзеньк-ди-шкряб-ди-шкряб... Воем? Джинджер застыл в боевой стойке. Глухой рык. Шерсть дыбом.
Что там такое? Вроде никаких промежуточных станций быть не должно, насколько мне помнится. Какого хрена потребовалось так тормозить, да ещё и свет вырубать? Придурки косорукие! Пообрывать бы им верхние конечности и в задницы запихать за такое экстренное торможение, чтобы в следующий раз неповадно было.
Навострив уши, и поджав хвост, Джини с укором оглянулся на меня и опять зарычал в пространство. Лошади нервно танцевали в стойлах и громко фыркали, встревожено прядая ушами.
Хоть бы свет включили, идиоты. А то уже дышать совсем темно!
Впрочем, почему темно? Вполне достаточно света проникало сквозь щели... Чёрт, какие щели? И... и где дверь? Ничего не понимаю. И что теперь делать, как быть? Понятно, что если я ушла к животине, то в вагон-ресторан заявлюсь не ранее, чем через час, но если я застряну здесь гораздо дольше, меня сообразят навестить? Или примут за данность, что я решила здесь зависнуть до самого ужина и отбоя. И что делать, если вагон раскрыт нараспашку, и любая длиннорукая сволочь может пожаловать на раздачу халявных бонусов? А потом все СМИ цвета застоявшейся мочи будут похабно верещать, что гидропресс на четырёх лапах с двухдюймовыми клыками от поганых олигархов закушал насмерть случайного пешехода, заглянувшего на огонёк... Огонёк? Откуда бы это? И гарью зверски тянет, аж, в глазах щиплет и в горле першит до рвоты.
Ну, и ладненько.
Сейчас проясню ситуацию.
Серый! Скотина полосатая! Вот сволочь. И почто ты, княжья харя, трубку отключил? За что, ты, княгинюшку обидел смертельно?
Ёж кривой! Что же делать?
Что же делать, когда в стенку вагона впилась стрела с пёстрым оперением и дымящейся паклей вместо наконечника? Когда она реально горит вместе с тлеющей стенкой. Интересно бы узнать, куда смотрит пожарная охрана? Не иначе в заметно потяжелевший кармашек. Гады! А если солома вспыхнет? Тогда что делать будете? Игрища они, бля, устроили. Развлекалово для мирно дремлющих и скромно скучающих пассажиров. Каким ещё, блин, фокусам научились, что новенький багажный вагончик превратился в одну большую щель, отделённую от мирового пространства халтурно спрессованными занозами.
И Серый, зараза, даже предупредить не удосужился. Как испугаюсь, да приложу недобитым сатанинским статистам этой стрелкой промеж гляделок... У меня нервы не железные, между прочим.
Ди-дзинь-ди-дзеньк-ди-шкряб-ди-шкряб...
И что же день грядущий нам преподнёс на блюдечке с голубой каёмочкой? Толпу бродячих мамонтов? Стаю папонтов? Или орду злобных и коварных слонопотамов? Что же там такое снаружи делается?
Под шумок нас прицепили к какой-то допотопной развалине, плюющейся сизым вонючим дымом, от которого слезились глаза и щипало в носу. Чихнув и зависнув в проёме, я обалдело хлопала глазами (и от потрясения, и от паровозного едкого чада, и от долетающих до меня хлопьев сажи), пытаясь въехать в суть происходящего.
Медленно проплывала каменистая земля странного красновато-охристого оттенка, скудно щетинясь сизовато-голубыми кустиками и лилово-зелёными заплатками странной волнистой травы. Небо с пухленькими облаками напоминало дешёвый ситчик из сельской лавки времён тотального дефицита. А вдалеке виднелись самые настоящие горы такого же красноватого оттенка, заросшие редкими лысыми ёлками пыльного зелёного цвета.
У этого горе-декоратора фантазия была явно больного человека, обчитавшегося в детстве вестернами. Он бы ещё натыкал канделябры картонных опунций, водрузив на них унылых тощих грифов. Самое время, когда вокруг чудовищного тепловоза наворачивали круги кургузенькие гнедые и пятнистые лошадки. Где же их столько набрали-то, бедняжек. Эти воющие придурки ещё покалечат их идиотскими скачками. Тоже мне, Дикий Запад. Идиоты! Разве это прерия? Это же чёрт знает что, а не прерия. Халтурщики неучёные. Неужели трудно было немного книжек умных почитать, а не маёвку устраивать, гондурасы несчастные!
Какой-то придурок решил почтить визитом и мой вагончик. Неловко уцепившись за перекладину и поболтавшись в воздухе, эта гадостно размалёванная харя на сквернейшем английском посмела поинтересоваться состоянием моего кошелька. Интересно, надо спасаться собственными силами, спихнув вниз его крашеную тушку, или ждать спасителя? Наверно разрешу ему себя украсть. Я им такого "Вождя краснокожих" устрою, что они ещё год по ночам от кошмаров рыдать будут, просыпаясь в мокрых простынях.
Показав грабителю язык, я слегка посторонилась, чтобы тому было удобнее закрепиться.
- Привет! А вы, от какой фирмы тут безобразия нарушаете? Ты, вообще, кто такой? Тебя кто так обубожил? Думаешь, если тебя расписали под папуаса, так ты сразу индюком стал? Не. Это тебя нагло и подло обманули, милуша. - Похититель вылупился на меня так, словно у меня выросли хвост и рога одновременно, а затем извлёк на Божий свет жуткого вида самый настоящий шестизарядный револьвер! С барабаном, как на картинке! - Эй, дай мне пульнуть, я тогда не накатаю на вашу фирму жалобу, по рукам?
Он проревел мне опять нечто совершенно невразумительное относительно моих умственных и внешних данных. На себя бы посмотрел, чучело крашеное. Думает, что если провалялся в солярии несколько часов кряду, размалевал тупую рожу полосками и напихал в грязные волосики куриные крашеные перья, так я сразу от восторга швырнусь ему в объятия?
- Хэй, май литтл бэби! Хау а ю? - Ах, да, он же в индюка раскрасился. Я его сейчас сражу наповал! - Хоку хэй.
Громыхнуло. Словно сплюнул Змей-Горыныч. Тот самый, которого впрягли вместо электровоза. Опалив жаром, мимо пронеслась "шаровая молния".
И отчаянно завизжала лошадь...
Они что там, с ума посъезжали, такие опасные трюки... трю...
Брент с развороченным выстрелом коленом. Бился в отсеке... по-настоящему развороченным... пятная грязную подстилку и доски кровавыми ошмётками...
Как в замедленной съёмке ублюдок крутанул барабан и ... Господи, что происходит... Что это... Ноги перестали меня держать, словно расплавились кости, и я медленно, словно наблюдая за собой со стороны, сползала по стене вагона.
- Назад, назад, Джини, фу, лежать. - Мой визг донёсся до меня откуда-то со стороны. Прогрохотало ещё раз. Прямо над головой расцвел желтовато-охристый цветок расщепленной древесины.
Крашеный сполз вбок и назад на размалёванную лошадь, послушно скакавшую рядом с вагоном всё это время. И с гиканьем резко рванул в сторону, вихляя в седле.
Пальба шла вовсю.
Кавалерия. Доблестная кавалерия появилась как всегда вовремя... во врЕмя, когда...
Почему? Почему обязательно Брент? А я? Почему в голове вертится одно и то же, что, слава Богу, что не Орька, не Джини...
Зачем я их взяла с собой. Ради чего я понеслась сломя голову, на какие-то паршивые игрища? Экзотики дуре захотелось? А Брент изувечен ... и что Натахе говорить? Подарок, называется, преподнесла.
А мне здесь что делать, когда на хвосте две души беззащитных повисли? Насколько всё было бы проще, будь я одна. За что им придётся отвечать? За мою сраную хотелку, будь оно всё проклято. Рада, да? Рада, что есть кто-то рядом, на кого можно точно положиться. Лошадь, которая умеет ездить... пёс, который может охранять... барахло наше, что валяется рядом ...
9
"Удача улыбается смелым. А потом над ними долго смеётся"
Брент опять попытался вскочить, и беспомощно забился в вагонном стойле.
- Брент, малыш, тише, всё хорошо, всё будет хорошо.
Безумие в глазах. Хлопья розовой пены. Колено разворотило выстрелом. Ирреально белая корона... кровавая мантия... нет.
И ничего не будет. Для него... только вечная тьма...
- Брент, потерпи. Я сейчас. Я сейчас...
Жалобный нечеловеческий стон... и тоска... Он понял. Он ВСЁ понял...
Почему я должна решать за него. Я же не Бог. Я не хочу...
А тебя, сволочь, я достану. Я достану тебя и с того света. И ты ещё успеешь пожалеть, что на свет родился. Но ты ещё успеешь пожалеть.
Крупная дрожь по мокрой горячей шкуре... мокрые непонимающие глаза полные боли...
Стрелять? Не знаю... Рука дрогнет... поднести ствол... Нож... Да.
Прижать запульсировавшую под пальцем артерию... прижать нож, самой превратиться в последние толчки жизни... предсмертья... самой быть на грани страшной яви и покоя безвременья.
- Тихо. Стоять. Стоять. Назад. - Не покалечился бы, дурачок.
Говорят, лошади не переносят кровь. Запах... цвет...
Кровь? Словно опрокинут таз клубничного варенья... сгустки крови размазались спелой клубникой.
- Живые есть?
Что? Опять на этом совковом английском шпрехают. Какой английский? Хау ду ю ду, сэр. Гудёвый денёк выпал на зеро... Что мёртвым, что живым. Впрочем, и это потом. Вероятно, и мне лучше трындеть на английском.
- Не уверена.
В проёме нарисовалась страхопутная мужская морда в карикатурной кепочке. Ну и хрень в глазах мелькает с самого утра или вечера.
- Мэм? Вы ... не ранены?
- Я? Не уверена. Не знаю. Я не понимаю, что происходит ...
- Мэм, Вы одни? Где Ваши спутники, он живы?
- Сожалею. Я ничего не знаю. Мой... Моя свита в четвёртом вагоне ... была. Я только отлучилась посмотреть на животных, сами понимаете, мистер, что от прислуги никакого толка. И, сами видите...
- Помощь требуется?
- Спасибо. Нет.
За стенкой вагона раздавались командные вопли, женские визги и рыдания. Отдельные выстрелы.
Оглушительно гудела муха ...
Другая потирала розоватые крылышки на слепом фиолетовом лошадином глазу. Смахнула её. Прикрыла лошадиную голову каким-то грязным мешком, вытряхнув из него какой-то сор ...
10
Ну, не так и высоко.
Мародёры. Мародёры были, будут и есть. Быстро стянув ремнями чемоданы, я увешала ими Орьку. Спасибо местным воякам, что незаметно приладили к вагону сход, и я благополучно свела вниз недовольного жеребца.
Прости, Брент. И прощай.
11
Некоторые вагоны дымились. Ну, и гадость, этот ваш допотопный состав. На какой только свалке его разыскали. Реконструкторы хреновы. Дореконструировались. Но причём тут я? За что весь этот ужас бедному Бренту?
Лежит, некрасиво раскинув ноги, какой-то парень. Рядом с ним сидит неподвижно девица в шляпе. Ну и хламиду же она на себя нацепила.
Группа рыдающих женщин в средневековом тряпье...
Возбуждённо размахивает руками мужик в чёрном, что-то втолковывая троице раздолбаев в форме.
Воспользовавшись тем, что на меня не смотрят, я погнала жеребца за станцию, пытаясь на размашистой рыси брать приметы, запоминая дорогу. На небольшой полянке, под огромным корявым деревом, я покидала чемоданы в овражек, закидала их еловыми лапами и задрапировала дерниной. Надеюсь, что не найдут.
Убедившись, что тайник надёжно замаскирован от любознательных мародёров и хорошо опознаваем для меня, я пустилась в обратный путь.
С каждым шагом всё ещё нервно вздрагивающего жеребца, проваливавшегося в мягкий торфяник, терзавшего копытами осоку, стелющийся кустарник и широколиственные приземистые растения, чей пряный аромат иногда даже перебивал тошнотворный смрад тлеющей древесины, палёной плоти и свежей крови, я всё глубже и глубже погружалась в трясину сонного безразличия.
У "своего" по-прежнему дымящегося вагона, тормознув Орьку, я тяжело сползла вниз и опустилась на заляпанную сажей и кровью траву. Никогда в жизни не притронусь к клубничному варенью. Джинджер замер рядом в боевой стойке. На всякий случай, я опустила ладонь ему на холку, и пёс, оглянувшись на меня, тихонечко поскулил.
От стелящегося чада слезились глаза, и першило в горле.
Сон. Это только сон. Сейчас я очнусь от этого страшного наваждения, навеянного излишне плотным ужином и неудобной позой, удивляясь, как только может присниться подобное дерьмо...
- Мэм? Что с вами? Где Ваши спутники? Чем мы можем быть полезны Вам в данное время?
Что? Я слепо повернулась на голос.
- Извините. Я ничего не понимаю.
Меня начало трясти, и кто-то накинул на меня тяжёлую куртку. Где же Серый? Куда все подевались, и почему меня до сих пор не сподобились отыскать?
- Мэм, Вы ранены? Вы знаете, что у Вас в крови вся одежда? ... Мэм? ... Вы нас слышите?
- Да-да, извините. Слышу. Я в порядке. Это Брент. Он... убит. Тело в ... вагоне.
Какой-то юнец, вымазавшийся в саже, с расплывшимся на рукаве куртки тёмным пятном и в рваных на коленях брюках отделился от подошедшей по мою душу компании и заглянул в вагон.
- Мэм? Убитых нет. Только дохлая лошадь ... и всё... - Он с недоумением смотрел на меня.
- Это Брент. Это его кровь. Ему раздробило колено... нельзя было помочь ... И я не успела достать... эту гадину, которая... Я не ожидала нападения. Его нужно похоронить... я не смогу сама выкопать ... И в этот проклятый вагон ... не могу... Извините... Где можно распорядиться относительно похорон?
Рядом присел на корточки какой-то господинчик в штатском и протянул какой-то сосуд, напоминавший флягу. Только сейчас я поняла, как у меня пересохло во рту.
- Спасибо. - От воды невыносимо несло кровью и тухлятиной. Кровью... жирной от сажи... Меня немедленно вывернуло наизнанку, и целую вечность корчило рвотными спазмами. Извинившись, я отрицательно покачала головой и вернула флягу.
- Простите, мэм, но нам необходимо определиться, что с Вами делать. Здесь Вам оставаться нельзя. И сейчас Вы, как я полагаю, не в состоянии давать осмысленные показания относительно нападения на состав. Куда Вы направлялись?
- Я? Я не понимаю, извините. Я не знаю, где сейчас находятся мои люди... Мне необходимо увидеть мужа и сопровождающую свиту...
- Свиту?
- Да. Мы путешествовали. Извините, я забыла представиться... Но, понимаете, и вы мне не представлены... Перед вами - Их Сиятельство, удельная княгиня Тверская Юлия. Из России. Мой муж, их светлость князь Сергий, находится здесь по каким-то делам, я его сопровождаю, как и положено жене. Цель поездки мне не известна... - Они с недоумением переглянулись, и кто-то сказал что-то быстро и вполголоса. - У него все наши необходимые бумаги. А потом ... Размалёванные индейцы какие-то без ряженых ковбойцев. Вопли. Пальба. Кавалерия скачет. Я думала, что это нас развлекают. Шоу Дикий Запад... Я не понимаю, почему меня посмели оставить здесь одну без всякой помощи? - Кажется, я начала приходить в себя, поскольку сообразила немедленно войти в роль княгини. Беспомощной женщины, которая сама не может сделать ни шагу. - Где Их Светлость? Я ... я требую, чтобы за ним послали ... кого-нибудь. Куда можно обратиться за помощью?
- Весьма сожалею, мэм, что всё так неудачно для Вас складывается, но в указанном вагоне никого не было. Мы осмелимся Вам предложить временно обратиться в городскую общину при церкви. Вам предложат место для ночлега, пищу, снабдят самым необходимым. А я уверен, что ваши люди скоро отыщутся.
- Спасибо господа. - Воспользовавшись протянутой мне рукой, я поднялась на ноги. - Корона Российской Империи в лице моего сиятельства выражает вам искреннюю благодарность.
Господинчик сделал жест рукой, и к нам подошли три ... монашки. Как с картинки о средневековье сошедшие.
- Вы ранены? На Вас кровь? - Холодно поинтересовалась женщина постарше. Я была вынуждена повторить объяснения, и попыталась опять безуспешно распорядиться насчёт похорон. Бедняга Брент...
И тут я совершенно натурально разревелась, как последняя истеричка.
Подскочили две хорошеньких монашки. Одной стало дурно, она опустилась на траву. Моя первая монахиня укоризненно покачала головой, помогла подняться подопечной, приведя ту в чувство хлёсткими оплеухами. Радикальный, надо признаться метод. Чтобы я ещё здесь попыталась упасть в обморок! А ещё говорили, что палёными перьями обморочных дам в старину приводили в чувство.
К нам подошла группа военных в синем и сером. Выходит, что это не добрая викторианская Англия, а народившиеся злобные и голодные Штаты, будь они неладны вместе с индейцами и ковбоями. Тогда придётся начать считать, что занесло меня к унионистам с конфедератами. Глупейшая ситуация, но её необходимо принять за факт. Интересно, а гражданская война здесь, закончилась? И если закончилась, то, как давно? И кто тут в президентах числится? А кто у нас царь? Сашка или Николашка, хоть убей, не помню. Никогда не была сильна в истории. Но где мне здесь найти российское консульство и попросить там помощи. Ах, да. Какая же тут может быть помощь попаданке из другого времени? За интриганку примут, самое малое. Ну, и срань! Ещё хорошо, что княгиней меня уделали. Князь, он и в Юзерии белый человек.
Один серый тип накинул на меня длиннющий балахон, вероятно, решив подготовить к аутодафе, поскольку решили, что я прилетела на помеле из Салема.
Я вопросительно посмотрела на первую монахиню.
- Не беспокойтесь, деточка. Совсем уже скоро Вы сможете немного передохнуть и привести себя в порядок.
И всей компанией мы направились в эту самую миссию.
Ну и хреновая получилась экскурсия по городу.
По улице меня водили, как видно напоказ. Для демонстрации, что бывает с теми нехорошими тётеньками, которые отправляются на майские праздники потрошить деревянными мечами викингов самурайские толстые брюхи. Глупо, братцы, глупо... так хреново жить. Орька неодобрительно косился на меня и на окружающих меня людей. Джинджер мрачно тащился рядом, уныло повесив башку в глухом наморднике. Молоденькие монахини, скромно потупясь, нескромно кокетничали с мрачными типами в форме, не обращая никакого внимания на заигрывание молоденьких субчиков в серых... сюртуках.
И пока мы так блуждали по пыльным узким улочкам и проулочкам между пыльных каменных стен и странных вывесок, мне неоперативно доложили, что сопровождают меня возничий и горнист "С"-роты Чаппи и Хэнк. Пожилой тип в обгорелой форме, сержант, мистер Амброз, этого же полка, но роты "Б", что серые в штатском - здешние клерки, ответственные за быт и спокойствие местных горожан. Я не стала добиваться от них ответа на вопрос, зачем от меня нужно оберегать быт и спокойствие местных жителей. Лучше бы занялись безопасностью пассажиров железнодорожного транспорта. А монашки оказались самыми обыкновенными прихожанками местной методистской епископальной церкви Салли Рурк и мисс Пегати Уотсон. Почему Салли Рурк не относилась ни к мискам, ни к миссискам, я тоже не стали допытываться. Да и какая разница. Я их всех встретила в первый раз. Надеюсь, что в ближайшее время наша встреча закончится столь же стремительно, сколь непродолжительно было знакомство. Я ещё и несколько раз попыталась безуспешно грохнуться на землю под ноги хранителей безопасности жителей, но эти попытки решительно пресекал юный горнист. Но тут прирысил ещё один тип в синей форме с "головой обвязанной, кровью на рукаве" и бесформенными бурыми штанами с дырой на колене и вручил второму сержанту какую-то невзрачную бумажонку. После чего откозырялся и скрылся в ближайшем переулке. Все немного потоптались на месте, вполголоса переругались и начали меня конвоировать, кажется, совсем даже в другую сторону. Но мне было уже на всё наплевать. Тем более что у горниста был прекрасно развит хватательный рефлекс.
12
Лучше колымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме
И... Меня подставили. Если выразиться неформально. Формально же, меня поставили и представили, как "Титаник" айсбергу некой почтенной вдовушке миссис Ларсон. Она была та ещё чёрная вдова. Высокая. Сухопарая. Перетянутая завязками наподобие сливочной колбаски и затиснутая в жестяное по виду платье цвета издыхающей мыши. Но с ослепительно белыми воротником, манжетами и передником.
Глаза её были странного цвета арктического льда. Они проедали насквозь, до самых печёнок.
Вместо того чтобы приткнуться в местный филиал приюта сирых и убогих, моё "темнительство" доставили в какой-то благотворительный пансион для обездоленных вдов, сбившихся с праведного пути юных дев и несчастных жён под неусыпный бдительный надзор этой накрахмаленной и заутюженной миссис Ларсон.
- Доброго дня, миссис Ларсон. Рада приветствовать Вас. - Начала я первой, поскольку серьёзно начала опасаться, что немедленно вспыхну и аннигилируясь под её кислотным взглядом. - Смею надеяться, что не доставлю вам излишних хлопот.
А теперь что? Сколько мне ещё торчать неумытой кочергой перед этой ведьмой? Или я что-то не то ляпнула?
- Как дела, миссис Ларсон. - Робко и неуверенно, покашляв для приличия в заляпанный сажей рукав, сержант тоже решил попытать счастья общения с миссис Ларсон. - Надеюсь, всё в порядке? Позвольте представить Вам, мэм, ещё одну Вашу подопечную. Они сегодня в поезде том самом ехали. А после ограбления совсем пропали. И мужа потеряли. И людей. И имущество. Имею честь представить Их Сиятельство, удельную княгиню Тверскую Джулию. Из самой Российской Империи, бедняжка. И такие, вот, ужасные обстоятельства. Всё пропало.
- Понимаю. - Прошелестела мне в ответ эта жестяная особа. Словно по гнилой траве прополз скелет гадюки.
Даже она понимает. Кто бы потрудился объяснить мне, что происходит, кто в этом виноват, и что делать дальше. Кажется, для полного парада и протокола не хватает только прилечь на этой безупречной дорожке из гравия в глубоком обмороке. Или даже в вечном сне.
- Чтобы не слишком утруждать хлопотами Ваших, мэм, подопечных, с Их Сиятельством останется Салли. А ты, Хэнк, возьми лошадь и собаку княгини. Отправишься к муниципальным конюшням. Объяснишь ситуацию. Оставишь животных там. Не забудь взять расписку. Понял? Заплатит муниципалитет. Раз так получилось. И ещё, мэм. Вот, возьмите чек. На покрытие расходов. Внизу есть приписка. Указанную часть Вы, мэм, выделите княгине лично на руки. В качестве компенсации за причинённые неудобства.
Юнец успел намотать Джинкин поводок себе на руку и взял Орьку под уздцы. Жеребятина шумно выдохнула и попыталась тяпнуть Хэнка за плечо. Тот шустренько отскочил в сторону.
- Извините, господа. Но у меня нет никакого желания расставаться с животными. Не сомневаюсь, что в уголке этого прекрасного сада найдётся небольшой уголок, куда можно будет пристроить лошадку, а в уголке выделенной мне кровати совершенно спокойно пристроится мой пёсик. Понимаете, миссис Ларсон, это комнатная собачка.
- Собака в доме? Это полный нонсенс, милочка, извиняюсь, Их Сиятельство. Правилами этого благочестивого дома содержание животных категорически запрещено. И никому исключения сделано не будет.
- Сожалею, миссис Ларсон, что я была вынуждена побеспокоить Вас и отвлечь этих господ. Хэнк, Вам не будет столь сложно, если к лошади и собаке присоединюсь и я. Уверена, что владелец конюшен сочтёт вполне уместным выделение уголка стойла пострадавшей по вине безалаберности городских властей женщине. Тем более что к вознаграждению от муниципалитета присоединится и вознаграждение от мужа, Их Светлости князя Сергия. Хэнк, возьмите, пожалуйста, чек у миссис Ларсон.
Похоже, что аргумент оказался убойный.
- Как Вы, Ваше Сиятельство, излишне торопливы. Я ещё не закончила. - Миссис Ларсон холодно оглядела меня в очередной раз, - Мне сложно понять причуды Вашего Сиятельства, но если идёт речь о чести нашего прекрасного города и, не побоюсь этого слова, страны ... Не понимаю, почему женщины, вверившие в мои руки жизни и судьбы, должны и сейчас будут претерпевать немыслимые неудобства из-за Ваших причуд. Однако я могу предложить Вашему Сиятельству занять пустующую веранду. С отдельным входом. Под навесом Вы можете привязать это ужасное животное. Что касается мелкой твари... Что ж, пожалуйста. Можете её взять с собой на веранду. Только там, разумеется, нет никаких удобств. Мы пользуемся ей только в крайних случаях, когда женщины... ну... как бы это сказать деликатно... не могут быть допущены в среду добропорядочных и благочестивых. Их Сиятельство, понимает меня?
- Очень Вам признательна, мэм. - Я была ей благодарна. Самым искренним образом. Поскольку нагло обвисала в цепких ручках Салли Рурк. - Благодарю вас, господа, за помощь.
Благодаря Салли Рурк, Хэнк почти благополучно транспортировал меня за угол двухэтажного коттеджа серого камня, заросшего плющом. Там был не чёрный ход, а слегка покосившаяся пристройка. По скрипучему крыльцу меня втащили наверх и водрузили на скрипучий сундук. Наконец-то стало возможно плюхнуться ничком и спокойно помереть. Увы. Не дали. Салли стащила с меня заскорузлое от крови тряпьё, в которое превратился мой дорожный костюм с ветровкой и запеленала в саван. Вместо ванны я получила тазик с кувшинчиком. Ну и ладно, сойдёт для провинции. Благо Хэнк поставил Орьку под окно, напоил, привесил торбу с овсом. И накормленный Джиник во всю уже задувал на каком-то старом потнике.
Кровать тоже оказалась скрипучей. Матрас был излишне мягкий, обилие подушек и подушечек смущало.... Плевать, раз можно, наконец, плюхнуться ничком и попытаться забыться...
![Атака на поезд [farwest.it]](/img/g/grigorxewa_j_e/rekonstrukciya-1/rek_1.jpg)
![[]](/img/g/grigorxewa_j_e/rekonstrukciya-1/tenistyjruchej.jpg)
![[]](/img/g/grigorxewa_j_e/rekonstrukciya-1/wagon.jpg)
![Вороньи Холмы []](/img/g/grigorxewa_j_e/rekonstrukciya-1/wxezdwholmy.jpg)
![[]](/img/g/grigorxewa_j_e/rekonstrukciya-1/zadworkiholmow.jpg)