Нарком внутренних дел сидел за рабочим столом и седел на глазах ( вот так встретились "сидел" и "седел"). Во всяком случае, ему так отчётливо казалось. Он ощущал это почти физически. Да и любой на его месте потерял бы ориентиры и впал в тяжёлый ступор. Замогильным и жутким веяло от небольшого чёрно-белого снимка, лежащего перед Ежовым. С фотографии в упор на Николая Ивановича смотрели Гитлер и...Сталин. Оба держали в руках пивные кружки и плотоядно улыбались. Взяв мощную лупу, нарком обнаружил аккуратную подпись "МЮНХЕН.1929 год." Непостижимо! Зато теперь многое становилось на свои места. Репрессии против высшего командного состава армии, странные решения по подготовке мирного договора с немцами, и не просто с немцами , а с потенциальным агрессором.."ОН-ПРЕДАТЕЛЬ! Иосиф Сталин-первое лицо государства, самый что ни на есть банальный враг народа. Значит, данные о связях Джугашвили с царской охранкой совсем не липа. Как же Владимир Ильич с Феликсом Эдмундовичем проворонили шпиона и пригрели змею на груди советской власти?! Но ничего, я разоблачу супостата,- решил Ежов,- арестую его прямо в кабинете. Риск, конечно, есть, но ведь, дело-то благородное. Спасать Отечество- важнее миссию и не придумать! И останусь я в памяти потомков не злобным гномом с извращёнными наклонностями , а героем на все времена". Манящие картинки недалёкого будущего сменялись одна за другой и нарком с удовольствием их рассматривал. Воображение разыгралось не на шутку и Ежов уже начал причмокивать от нетерпения. Защёлкнуть наручники на руках Генерального секретаря самой могущественной партии в мире дорогого стоит. Вот так погрузившись в нирвану, сменившую страх, нарком не заметил вошедшего Сталина. Откуда было знать тщедушному человечишке о том, какой божественной энергетикой обладал Иосиф Виссарионович?! Среди прочих достоинств видимых и скрытых от посторонних, Сталин мог непринуждённо читать мысли на расстоянии.
"Ну как тебе фотография?- лукаво прищурившись ,спросил Иосиф Виссарионович. Хороша подделка?" Эйфория внезапно исчезла и уступила место традиционному трепету и волнительной дрожи в конечностях. Глаза, вскочившего со стула Ежова, подобострастно смотрели на вождя, тело вытянулось в струнку, но было поздно. Николай Иванович подписал себе смертный приговор. Нарком поставил не на ту лошадь и проиграл свою жизнь.
Перед расстрелом Сталин великодушно подсластил пилюлю.
-Ты всё-таки, молодец, Николай Иванович. О Родине беспокоился, но немного заигрался,- с неподражаемым грузинским акцентом произнёс вершитель судеб.- И забыл, что Родина у тебя одна- это ТОВАРИЩ СТАЛИН. Засомневался ты во мне. Не выдержал проверку. Непростительная ошибка. Прощай, товарищ Ежов.