Разорванная цепь (часть 7)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Собирателю информации, который охотится за главным героем, попадает в руки интересный документ. Его еще именуют "Предсказаниями Казота".
|
Часть седьмая
Подмосковные вечера
Глава тридцать восьмая
Предсказание Казота
Егорьевск. Переулок Чкалова, 23. Дача генерала Переделкина. 01 апреля 2010 года.
Константин Львович Переделкин не знал, что такое плохое здоровье. Каждое утро он ровно час отдавал на зарядку, причем достаточно (для его возраста) интенсивную. Суставы уже похрустывали, иногда появлялись какие-то неприятные ощущения во время упражнений, но ничего из этого не могло заставить отставного генерала отставить в сторону привычку держать себя в форме. Возраст? А при чем тут возраст? День всегда должен начинаться с зарядки, особенно, если этот день еще будет полон работы.
В работе генерала Переделкина были успехи, большие успехи, победы, поражения, неудачи. Было все. Но был и опыт, то, что делает труд человека на такой работе незаменимым. Работа не отпустила генерала, который ушел в отставку. Он продолжал сотрудничество с Конторой, и его опыт как никогда был нужен именно сейчас.
Достаточно было вспомнить то, что операцию по изменению мирового общественного мнения про чеченских "борцов за свободу", в результате которой их стали воспринимать с мире как опасных террористов, разрабатывали именно под руководством генерала Переделкина. А когда Константин Львович вышел в отставку, его опыт понадобился снова, на этот раз чтобы разработать план информационного воздействия на Запад, когда там возникла серьезная угроза интересам России в связи с Осетинской войной. Не смотря на то, что война оказалась неожиданностью (именно в эти сроки), России удалось изменить общественное мнение Запада таким образом, что дальше воинственных заявлений со стороны самых заклятых противников России дело не пошло.
Константин Львович привык постоянно находиться в рабочем состоянии. Не было дня, когда он отдыхал от работы, потому что и во время отдыха он думал о работе, потому что отдых для него был тратой времени, а когда он не думал о работе - трата времени была совершенно пустой. То, что при таком отношении к работе, генерал Переделкин умудрился еще и семью завести, было фактом большого везения. Просто в свое время он встретил женщину, которая всю жизнь была его тылом и опорой. Она умерла уже шесть лет назад. Неожиданно, грубо, безвозвратно, человек, который никогда не болел на неделю лег в постель и за эту же неделю сгорел, не оставив после себя ничего кроме горечи утраты, горечи, которую нельзя было ничем излечить. Это было страшно, никто из врачей не мог с этим ничего сделать. Всего неделя, ей даже диагноз не сумели поставить. Но он пережил это. Пережил. Вот только почему-то дети и внуки почти что перестали навещать старого генерала - только в дни праздников и дни скорби.
Константин Львович так и не простил себе того, что не мог уделять жене того внимания, которое она заслуживала. Но эту боль он носил при себе, он просыпался с нею, засыпал. Иногда ему становилось немного легче, иногда он забывался, и боль его чуть-чуть проходила. Но полностью боль так и не прошла, и пройти не могла. Он знал только одно лекарство от такой боли - смерть, но принимать это лекарство отставной генерал не спешил, он-то помнил, что из его Конторы в отставку не уходят. И пока его требуют, пусть изредка, из Конторы, все-таки требуют, его жизнь имеет какую-то ценность.
В этом плане работа на Организацию стала еще одним Делом, делом, которое заполнило житейскую пустоту генерала Переделкина. Ему катастрофически не хватало работы. И когда Организация стала вербовать отставного генерала - он согласился с неожиданной для себя охотой. И только потому, что ему надо было быть востребованным, надо было куда-то применить свои знания, кому-то отдать свой огромнейший опыт. Не жажда власти - властью он был сыт по горло, не жажда денег или материальных благ, Константин Львович не нуждался ни в чем, а в отношении денег считал, что важно не то, сколько их есть, а то, сколько их надо, и даже не жажда положения в новом тайном обществе, именуемом Организацией, у отставного генерала положение в обществе было достаточно значительное, нет, жажда поделиться знаниями, жажда работы, жажда решения сложных задач, вот что руководило Константином Львовичем Переделкиным, когда он дал согласие работать на Организацию.
Его устраивало то, что направление деятельности Организации не противоречило его убеждениям, а, более того, позволяло решать такие задачи, которые во время пребывания его в Конторе решить было невозможно: государственная служба накладывала на своего служащего определенные ограничения, которых в Организации не существовало, да и по сути своей, существовать не могло.
Константин Львович выпил кофе, выкурил сигару и приступил к своим утренним делам. А дел у него сегодня было по горло, и успеть основную массу надо было до вечера: вечером генерал ждал гостя.
Он открыл компьютер, перечитал докладную записку и остался доволен. Нашел одну грамматическую ошибку, исправил ее, перечитал еще раз. Это была разработка операции по прикрытию тех агентов, которые остались работать в Англии и США, не смотря на предательство полковника Потеева, чтобы минимизировать потери от предательства, в распоряжении Конторы всегда оставались агенты, которые находились в подчинении только у самых главных лиц Конторы. И именно их надо было вывести из-под удара, потому что именно они должны были восстановить агентурную сеть внешней разведки в Соединенных Штатах Америки. План был достаточно хорош, главное, он был прост и выполним. Конечно, чтобы его выполнить нужно было два условия: наличие толковых исполнителей и строгая секретность. Ни то, ни другое уже от генерала Переделкина не зависело. Пришли новые кадры, в Конторе появились люди, которые раньше не при каких условиях в Контору попасть не могли бы. Тем более было невозможно, чтобы у кого-то из Конторы дети жили за границей и имели там свой бизнес. Так получилось в результате объективных причин: в период распада СССР Контора потеряла много сотрудников, настоящих профессионалов: кто-то ушел в отставку, не смирившись с изменением курса государства, кто-то остался служить в теперь уже суверенных государствах бывшего СССР, изменились и условия работы - не было дружественных разведок, которые поставляли информацию и оказывали свою помощь, не было и идеологии, благодаря которой вербовки проходили намного легче. Пришлось перестраивать и саму философию разведки и контрразведки. А тут еще и первые годы независимости, разруха, неразбериха, тотальное отступление России на всех фронтах: от экономики до политики, плюс элементарное отсутствие финансирования. Это все не способствовало притоку хороших кадров. Правда, ядро профессионалов осталось, но, когда Россия стала сильнее, когда потребность в кадрах возросла... их неоткуда было взять. Вот так и получалось, что даже на самые ответственные должности стали попадать люди, которые попасть раньше на них не могли. Константин Львович знал не понаслышке, что последний провал стал серьезной встряской в Конторе. Там стали серьезно пересматривать подходы работы с кадрами, а кадровые вопросы в работе Конторы всегда были главными. Это давало надежду. Надежду на то, что работа Конторы станет намного более эффективной.
Константин Львович еще раз, последний, перечитал докладную, отправил ее после последнего недолгого размышления. Дела Конторы занимали все меньше времени в его распорядке дня. Теперь ему предстояло заниматься делами Организации. На первом плане была разработка спецоперации против одного из звеньев конкурирующей организации, именуемой Стервятниками. Благодаря неожиданной удаче и помощи недавно завербованного агента Сергея Сергеева удалось полностью вычислить имена членов Северной ячейки Стервятников, группы влияния, которая стремительно набирала вес, темпы развития и уже старалась вмешаться в глобальные процессы, идущие на планете. Но имена - это не все. Важным фактором деятельности любой организации подпольного типа, даже самой децентрализованной, становится связь между группами и связь с законспирированным центром. В организациях без центра настоящий мозговой центр, центр принятия решений законспирирован под рядовую группу. И главной целью Организации было теперь проследить все связи членов ячейки Стервятников с их другими ячейками, выяснить, кто и где на самом деле руководит этой группой влияния. Ее деятельность становилась слишком опасной, поэтому подлежала нейтрализации. Вот только операцию нейтрализации следовало провести очень аккуратно, чтобы на Организацию не пало и тени подозрений, в частности в том, что Организация существует. Из всех молодых групп влияния, которые начали активно формироваться в послевоенные годы, Организация пока была самой глубоко законспирированной. Приток новых членов в Организацию был вызван тем, что она начала ставить более активные задачи, под новые задачи понадобились новые исполнители. Под этот "призыв" прошла и вербовка генерала Переделкина. Но принцип максимальной секретности оставался без изменения.
Теперь он открыл присланное досье. Тут были материалы по всем членам ячейки, данные слежки, их контакты, многочисленные, связи, бизнесовые и политические партнеры, сферы влияния. Аналитика казалась бесконечной. Фотографии, распорядок дня, привычки, пристрастия, этим блоком материалов Константин Львович занялся в первую очередь. Он прекрасно понимал, что для эффективного вскрытия хорошо законспирированной ячейки нужен крот, а чтобы заполучить крота, необходимо было вычислить, какое звено в ячейке может оказаться самым слабым. Он сразу отмел две кандидатуры - начальника службы безопасности одного арабского шейха, не тот материал, слишком подготовленный ко всему боец, немного подумав, он отбросил еще и женщину. Если женщина занимается таким бизнесом, как производство оружия, ее психика должна быть совершенно не женской, она должна быть сама оружием. Такую женщину сломать будет очень сложно. Да еще эти мутные истории с ее ближайшими родственниками, если она способна отдавать приказы на уничтожение, то... Оставались две кандидатуры... Министр северной державы и советник президента Франции. И все-таки какая-то бешенная интуиция подталкивала руку Константина Львовича к выбору господина советника. Почему-то ему казалось. что этот человек и окажется тем слабым звеном, которое даст возможность расколоть эту ячейку.
Немного посомневавшись, Константин Львович перешел на изучение фактической части досье. Его интересовали все действия исследуемого объекта за время активного наблюдения. Неожиданно он наткнулся на строчку, которая привлекла его особое внимание. Он перечитал скупое сообщение еще раз, ухмыльнулся, и тут же задумался. А подумать было над чем.
Сообщение гласило: "Через подставных лиц купил на аукционе так называемый Архив Казота - письма и рукописи книг времен Великой Французской революции. Стоимость лота превысила первично заявленную в семнадцать с половиной раз".
От предчувствия какой-то удачи, неожиданной и ценной находки Константин Львович аж припрыгнул на стуле, два раза крякнул, стал потирать руки, что происходило с ним крайне редко, и только в стадии чрезмерного возбуждения. Чтобы не спугнуть удачу, Переделкин встал и прошелся по комнате - из угла в угол, он сделал три-четыре таких маневра, потом вышел на кухню, согрел остатки кофе, выпил, посмотрел на часы - приближалось обеденное время. Но Константину Львовичу было не до обеда, его сжигало любопытство, а любопытство - это такая азартная штука, с которой мало что можно поставить рядом. Сделав подряд три глотка так и не согревшегося кофе, Константин Львович стремительно направился к верному компьютеру.
Интуиция - интересная дама, подсунет какой-то там материал, сиди, думай, ищи... За то время, когда генерал был на кухне, он вспомнил, откуда ему показалось знакомым имя Казота. Это называлось предсказанием Казота, и было связано с Эдуардом Радзинским. Верно, это у Радзинского он прочитал, или смотрел в какой-то из передач... Вот только детали выветрились из головы, но самое главное восстановить не будет проблемой. Кажется, Казот был писателем, математиком, мистиком, жил во Франции во времена перед Великой революцией. Он предсказал свою смерть на гильотине тогда, когда еще и гильотина изобретена не была. Это случилось, если мне, старику, не изменяет память, во время какого-то светского раута. Он предсказал не только свою смерть, но и гибель всех присутствовавших на приеме особ. Конечно же, ему не поверили, а когда одна из дам пошутила, что она отправится на эшафот в своей карете, Казот уточнил, что в карете на эшафот проследует только король, остальных будут везти на позорной телеге. Предсказание Казота сбылось с точностью в сто процентов.
Генерал тут же открыл справочный архив, в котором были более подробные данные по событию, так его заинтересовавшему. Тут было описание архива: рукописи книг, письма. Некоторые когда-то были опубликованы. Константин Львович выделил это предложение, дал командной строкой "найти" и нажал Enter. Теперь можно было читать далее. Рукопись незаконченного исследования мистического характера. В превью выставки были ксероксы двух страниц из этой рукописи. Константин Львович вытянул сканы из архива и бросил на печать. Надо будет посмотреть, а вот это было интересно. Список участвующих в аукционе. Весьма любопытный список. Да тут были представители и разведок, и нескольких масонских лож, и даже тайный агент Ватикана, а еще мистер Юджин Смолл, агент тех, кого принято называть иллюминатами. Вот как, неужели господа иллюминаты что-то такое интересное пронюхали? Список лотов, стартовых сумм и конечных. Да... Если бы не архив Казота, аукцион можно было бы считать провальным. Возможно, остальные лоты были только прикрытием? А настоящей целью торгов был именно архив Казота? Ход торгов. Вот как... точно! Все игроки вступили в игру именно на архиве Казота. И не говорите мне, что это из-за рукописей его художественных книг. Бред... Он не был выдающимся беллетристом. И письма... Извините... круг его знакомств был интересен... для своего времени. Но сейчас им мог заинтересоваться разве что институт истории Франции или какой-то частный коллекционер, но чтобы из-за переписки двухсотлетней давности в торг вмешивалось ЦРУ, это нонсенс. Ну, Ватикан, это крайняк, хотя старцы из Рима активно действуют только тогда, когда нужный документ представляет серьезную, и отнюдь не только историческую, ценность. А ведь грызня шла по-крупному! И не слишком-то честно... или мне так кажется? Ведь дважды аукционист спешил объявить победителем человека моего советника. Но ему мешали, накручивали цену в самый последний момент, а все одно победил господин советник. И кого! ЦРУ, Ми-6, китайцев, Ватикан, даже Моссад с весьма ограниченным бюджетом присутствовало при этих играх. Обе масонские ложи, два частных коллекционера. Они-то и держались больше всего. Кто стоит за ними? Это надо разузнать, и как можно скорее. Нас должны заинтересовать все силы, которые что-то знали про этот архив. И что они знали?
Перечитав все материалы, генерал Переделкин стал смотреть распечатку. Да! Это был шифр. Вне всякого сомнения, это был хитроумный шифр, который с налету расшифровать было очень и очень трудно, если вообще невозможно. Шифровальщики прошлого, особенно, если это были умные люди, а в уме господина Казота генерал уже не сомневался, умели создавать такие хитрые комбинации шифрующих принципов, до которых нам, не их современникам, было невозможно добраться.
Что там по описаниям? Шестьдесят две страницы незаконченной рукописи мистического содержания с рисунками. Значит, именно эта рукопись стала предметом охоты всех этих агентов? А почему наши это прошляпили? Впрочем, за всем-то не уследишь, хотя такую редкость... А... что там думать. Надо теперь понять, что же там могло быть зашифровано, и в этом ключ.
А когда есть шифр и понимаешь, о чем идет речь, то легче вычислить, как к этому подобраться. И тут генерал одернул себя, все-таки неожиданность находки делала весь процесс ее обнаружения особо приятным.
Тут прозвучал негромкий сигнал программы о том, что пришел искомый документ, поиск писем еще не был завершен. Но заказанная ранее подробная биография господина Казота пришла. Это был крайне интересный документ, интересный еще и потому, что программа вылавливала все упоминания про Казота, склеивала фрагменты, давала перекрестные ссылки, моменты, которые вступали в противоречие, тут же выделялись. Константина Львовича заинтересовало то, что в период, когда Казот сделал свое предсказание, он сильно изменился. Из легкомысленного журналиста, автора глупых книг он превратился в ученого-мистика. Его отличные знания математики стали основой его новых исследований. Как и большинство ученых того времени Казот обладал познаниями в самых разных областях, но никаких научных трудов Казот не публиковал. И это было еще более странным, в то время любое найденное знание становилось предметом публикации и общественным достоянием. Но такая секретность ученого наводила на серьезные размышления. И что дальше? И тут генерал стал читать про обстоятельства смерти Казота. Получалось так, что революция и революционеры практически не интересовались аристократом-отшельником. Казот погрузился в исследования, в политической жизни роли заметной не играл, казалось, у него были все шансы так и не познакомиться с гильотиной. На него пару раз приходили доносы, но революции было не до господина Казота. Вплоть до одного дня, когда сам Робеспьер приказал арестовать и казнить господина Казота. При этом Неподкупный потребовал, чтобы приговор был приведен в исполнение незамедлительно, да еще и проследил за этим, так что в Консьержери Казот не задержался. В тюрьме, где казни ожидали порою месяцами, он задержался всего на полторы суток, так чего же испугался господин Робеспьер? Что заставило злого гения революции так мгновенно расправиться с таким мало опасным противником? Что? Почему-то казалось, что ответ на эту загадку истории поможет расшифровать тайну архива Казота.
Пришла и справка о том, как архив Казота попал в аукционный дом. Еще одна интересная деталь. Архив принадлежал известному коллекционеру древностей, еще не слишком пожилой человек скончался от сердечного приступа на фоне относительного здоровья и благополучия. Есть такой медицинский термин "внезапная сердечная смерть" - она поражает мужчин цветущего возраста на фоне идеального здоровья и того же благополучия. Наследников у господина коллекционера не нашлось. Его коллекцию выставили на аукцион. Странная, точнее, весьма и весьма странная история, да еще и с душком.
Пока генерал обдумывал эту ситуацию, пришло сообщение, что программа закончила поиск. Из всех писем Казота ранее публиковалось не более десятка. Программа сумела обнаружить сканы и публикации шести. Причем один документ был и сканирован, и опубликован. Константин Львович начал с него. Сначала прочитал публикацию. Ничего интересного. Потом вернулся к отсканированному документу. Он был написан размашистым быстрым почерком. Но документ оказался вполне читаемым даже для генерала. Знание французского было приятным коньком Константина Львовича. И тут он обратил внимание на одну строку, которая по какой-то случайности не попала в опубликованный документ.
"Меня постоянно посещают дурные мысли и предчувствия. Пытаюсь математически обосновать свои предчувствия. Они сбываются! Храни нас Бог".
А в опубликованном тексте было:
"Меня постоянно посещают дурные мысли и предчувствия. Они сбываются! Храни нас Бог".
В скане видно, что фраза о математическом обосновании перечеркнута. Достаточный повод, чтобы ее не публиковать. Вот только не верится мне, что ее перечеркнула та же рука, которая писала эти строки.
С этим выводом Константин Львович Переделкин пришел еще к одному, не менее фантастическому, умозаключению: именно математическое обоснование возможности предвидеть какие-то события стало тем крючком, на который клюнули не только спецслужбы различных стран, но и другие игроки глобального масштаба. И игнорировать такую находку Переделкин права не имел. Он составил докладную с изложением своих мыслей, сформировал файл справочных материалов, посмотрел, достаточно ли убедительно звучат формулы выводов, остался доволен: еще может писать убедительно, отправил пакет документов по защищенному каналу в зашифрованном виде. Вспомнил, что время-то обеденное, и быстрым шагом отправился на кухню.
Глава тридцать девятая
Бегом из Москвы
Москва - Егорьевск. Автомобильная трасса. 01 апреля 2010 года.
Длинная кишка шоссе казалась загруженной автотранспортом по самое не хочу. День был будний, но время - почти час пик. В такое время лучше всего затеряться где-нибудь на стороне и не думать о дороге, уткнуться в даль, бескрайнюю даль русской равнины, лесные посадки, чередой плывущие вдоль трассы успокаивают и создают видимость полного умиротворения. Ничто так не успокаивает, как вид мирной спокойной равнины. Но Павлу все равно было неспокойно. Он не знал, сумел ли проскочить через паутину, которую ему сплел невидимый враг.
Он и не подозревал, что на этот раз паутина получается намного более прочной, чем немногим ранее. В любом случае, враг не дремал. И от того, что враг не дремал, а Павел прекрасно осознавал этот прискорбный факт, тревога на душе становилась еще более сильной.
Ему не очень-то нравился план крестного Людмилы, но на этот раз ничего лучшего у него не было. Сюрпризом, еще более неприятным, оказалось то, что Люда не захотела уходить с работы, это было фактором риска, оправданного в данной ситуации. У Валентина Андреевича Куприянова, дальнего родственника и крестного отца Людмилы в этот момент не было более надежного убежища, чем дом одного отставного старичка-генерала в Егорьевске. А, поскольку в Егорьевске находились и родители Людмилы, уходить Людмиле в бега - это сразу же наводить преследователей на след, и самыми прогнозируемыми действиями с их стороны было бы захват тех же родителей в качестве заложников. И что было бы делать в этом случае? Люда с какой-то безудержной лихостью и легкостью согласилась остаться в Москве, они долго разрабатывали легенду, возможность прикрытия.
Потом Люда ушла, а Павел остался с полковником милиции наедине. Куприянов был мужчиной крупным, но не толстым. В нем просто было много всего: энергии, тела, голоса, волос. Форма казалась мала ему, хотя и была сшита по мерке. Пистолет Макарова казался в его руке махонькой детской игрушкой, а импортный тяжеленный Магнум всего на всего водяным пистолетом. Крупные черты лица были грубоваты, подбородок слишком тяжел. Но глаза, скрытые волной густых тяжелых бровей и частоколом ресниц были слишком умными, цепкими, всезамечающими.
- А теперь, голуба, нам надо поговорить с тобой с глазу на глаз. Я Люду предупредил заранее... что такой момент наступит. Вот она пока кофеек сварит, да на кухне втихаря посидит, а ты мне расскажешь, какие жизненные расклады привели тебя в такое состояние, что превратился ты в апрельского зайца, на которого объявили охоту по всей Москве.
Павел рассказал все, без утайки. Он заранее решил, что ничего скрывать не будет, даже то, что от Людмилы считал, надо было скрыть. Приняв решение, он его выполнял, тем более, что незнакомому человеку намного проще рассказывать все как есть, не надо думать о том, что и как о тебе будут думать люди. Павел рассказывал, и чувствовал, что ему становится хоть немного легче. Но чем легче на душе становилось у Павла, тем более мрачным становился его собеседник. Павел подошел почти к самому концу рассказа, когда у Куприянова заговорил мобильный телефон. Валентин Андреевич был несколько озадачен. Этот номер не был зафиксирован в его телефоне, но и номер этого телефона он давал только очень и очень немногим, точнее, самым нужным людям. Полковник извинился, вышел в соседнюю комнату и ответил на звонок. Звонил его старый наставник по Конторе, человек, которого он безмерно ценил и уважал. Генерал был давно уже на пенсии, отсиживался в Егорьевске. Впрочем, Куприянов был уверен, что отставной генерал Переделкин все еще консультирует Контору по тем или иным вопросам, если не продолжает курировать втихаря какое-то направление. Насколько помнил Валентин Андреевич, генерал Переделкин раньше курировал тринадцатый отдел - отдел перспективного развития, промышленного шпионажа и передовых технологий. И тут Куприянову пришло в голову, что звонок от Константина Львовича Переделкина оказался более чем кстати. Нет, он не собирается спасение племянницы сваливать на голову старика-отставника, отнюдь. Но помочь-то ему, предоставить убежище этому недотепе старик не откажется, уверен в этом. Уверенность росла в Куприянове все больше к концу разговора. Переделкин просил помощи в довольно простом дельце, Куприянов был рад помочь. Вот только в самом конце разговора попросил и генерала оказать ему небольшую услугу. Спрятать у себя на даче человечка, на три-четыре дня, пока сам Куприянов не отыщет ему более надежное убежище. Как и ожидал, в помощи Переделкин отказать не пытался.
Куприянов дослушал постоянно сбивающийся рассказ Павла Полянского, изобразил живейшее участие. Так было надо, на самом деле судьба Павла его мало интересовала, как и не слишком интересовал тот куш, который Павел держал в своих руках. Полковник прекрасно знал принцип: кусай столько, сколько можешь проглотить, иначе подавишься. А вот Павел по молодости не соображал этого. Куприянова волновала судьба племянницы, которая из-за этого... прохвоста оказалась под ударом. А племянницу свою и крестную Валентин Андреевич любил. И не слишком-то скрывал это.
Разговор проходил на тайной квартире полковника в Москве. Прямо тут Валентин Андреевич помог Павлу изменить внешность при помощи парика, Людмила позаботилась об одежде (размеры Куприянова Павлу не годились, он в них тонул, как Титаник в океане, окончательно и бесповоротно). Дал им три минуты на прощание, Люда поехала к себе, а Павел подался в метро, потом оказался на автостанции, и вот уже полтора часа трусился в автобусе прямо к Егорьевску. В город он должен был приехать под вечер. На станции взять такси, подъехать к гостинице. В гостиницу устраиваться не надо было ни в коем случае, а уже из гостиницы маршрут движения пешком был расписан до самых подробностей. Как настоящий профессионал, Куприянов снабдил Павла подробнейшими инструкциями.
За окнами автобуса мелькали поля, еще черные, еще не всюду на них сошел снег, но весенний дух чувствовался в этой грустной пока еще картине. Вот-вот немного прибавит тепла, вот-вот солнце переберется повыше, и заиграет весна всеми красками, набухнут почки на деревьях, вылезет из земли трава, изумрудными мазками вылезут самые первые листики на деревьях.
Сначала дорога шла по загруженному шоссе, затем все меньше машин становилось на дороге, все более пустынным становился пейзаж. Вскоре стало ясно, что они подъезжают к городу.
Скоро автобус подъехал к обычной заштатной автобусной станции, Павел вышел, в магазинчике при станции купил кефир и пачку миникруасанов. Зарисовавшись, будучи уверенным, что его заметили, Павел взял такси и отправился в центр города.
Он шел точно по инструкции. Сначала зарисовался в гостинице, поинтересовался ценами на жилье, которые оказались более чем приемлемыми. Гостиница была в самом центре города, улицы которого были, в основном, из двухэтажных дощатых домов. Впрочем, центр Егорьевска казался более цивилизованным, а гостиница находилась как раз в самом водовороте этой цивилизации. Как и в любом районном центре, тут все было рядом: около гостиницы отделение милиции, рядом с милицией банк, на этой же улице все самые крутые магазины в Егорьевске, а в гостинице чуть ли не единственный на весь город приличный ресторан.
Павел купил бутылку водки и пачку печенья в центральном гастрономе, который походил больше на привычный минимаркет, где всего всегда было понемногу. Уверенный, что его запомнили и здесь, он сел на маршрутку под номером 3, вышел на остановке "магазин Лесной", зашел в этот самый магазин, купил еще какую-то мелочь, зарисовался, пошутил с продавщицами, прошелся пешком, поймал маршрутку в обратную сторону, вышел у дома культуры, оттуда по улице Калинина прошел к мосту, перебрался через реку, сел на маршрутку, которая шла к больничному комплексу, доехал до конечной, вышел, и уже через лес стал добираться к даче, на которой его уже ждали.
Глава сороковая
Вечерний гость
Егорьевск. Переулок Чкалова, 23. Дача генерала Переделкина. 01 апреля 2010 года.
Любая разведка любой страны коллекционирует секреты. Некоторые потому, что они представляют угрозу для их государства. Некоторые потому, что они представляют угрозу для других государств. Некоторые потому что представляют угрозу для всего человечества. А некоторые так, на всякий пожарный случай. Любая разведка серьезного государства имеет подразделение, которое изучает непонятное, занимается поиском перспективных исследований, решает, какие изобретения надо спрятать от общества, чтобы обществу не навредить знаниями, к которым общество еще не готово.
Одним из отделов Конторы, который курировал Константин Львович Переделкин, был и такой отдел (тринадцатый), который занимался всеми подобными мутными делами. Надо сказать, что при Берии это был один из очень важных отделов, на нем замыкалась работа научных и инженерных "шарашек", институтов и конструкторских бюро, в которых трудились исключительно заключенные. Потом этот отдел курировал в том числе и ядерную программу СССР, проводил операцию прикрытия разработок ядерного оружия и настолько успешно, что американцы были уверены, что СССР получит атомную бомбу не раньше конца пятидесятых годов. Потом значение это отдела стало падать, людей в нем стало меньше, шарашек не было, но вот гениев в России меньше не становилось. И эти гении выдавали порой такое, от чего надо было спасать все человечество. Как минимум... В свое время именно этот отдел похоронил разработки по получению альтернативной энергии, потому что благосостояние государства строилось на экспорте нефти, а потом и газа богатым странам Европы. И когда в Контору пришли бумаги о господине Дэне Кэрпентере, ученике знаменитого Николы Тесла, знакомого с изобретениями своего гениального учителя не понаслышке, именно генерал Переделкин возглавил операцию по доставке ценного ученого уже в Россию. К тому времени СССР приказал долго жить. Полученные материалы полностью окупили все затраты Конторы на эту операцию, хотя время внедрения большинства из них еще не наступило. Ложка хороша к обеду.
Различные секреты, особенно подобного плана, кроме государственных структур всегда интересовали и другие организации: масонские ложи, церковь, транснациональные корпорации, которые являлись своеобразными государствами вне всяких государств, различные группы влияния, которые должны были стать прообразом мирового правительства, и которые к мировому господству, собственно говоря, и стремились. В таких структурах всегда были подразделения, которые занимались коллекционированием и сбором подобных тайн.
Так что число групп, которые могли бы заинтересоваться архивом Казота, было более чем предостаточно. Константин Львович подогрел вчерашние щи. Он почти никогда не ел свежеприготовленные щи, давал им сутки настояться. Только после этого божественное блюдо приобретало тот неповторимый вкус, который так требовался гурману-генералу. Покойная жена разбаловала его, он любил поесть вкусно, но ел простую пищу. Вкусной ее делали умелые руки жены. Если гречневая каша, то рассыпчатая, чтобы крупинка от крупинки откатывалась. Если щи, то наваристые до умопомрачения, и обязательно с грибами, можно без мяса, а вот без сушеных или свежих белых грибов - увольте! И с завидным аппетитом Константин Львович Переделкин взялся за поедание щей.
На ужин генерал-отставник задумал сделать картошку и немного рыбы. Рыбу он засолил еще утром - филе лосося должно было просолиться часа через два-три, не более. А картошку решил приготовить самым простым и надежным способом - отварить в мундирах. Чем проще тем вкуснее - основной принцип здоровой кухни. Картофель, немного масла и кусок красной рыбы, что еще нужно человеку для того, чтобы ощутить настоящий вкус жизни? Разве что немного трав, которые украсят стол, жаль, если бы было лето, траву можно было сорвать прямо в огороде.
Пока было время, генерал вернулся к работе. Он вновь включил компьютер, подождал, когда база данных пополнится, попросил доставить аналитические сводки из других источников Организации. Аналитика пришла практически немедленно, Константин Львович углубился в сводки других аналитиков Организации, тенденции, которые он отмечал в последнее время так или иначе подтверждались выводами других аналитиков. В этом месяце ему предстояло сделать общий аналитический анализ, что-то вроде анализа выводов аналитиков, поэтому он собирал еженедельную аналитику и готовил файл главного аналитического отчета. На основании этого документа будет формироваться тактика Организации на ближайший период. В тоже время кто-то составлял аналитический прогноз, на основании прогноза строилась стратегия Организации на достаточно долгосрочный период, что-то около года. Коррекция и совершенство планов было одним из основных условий успешной работы Организации.
Генерал не знал, кто читает эту аналитику, кому достаются сводки и планы, он не был посвящен в то, кто стоит во главе Организации, но пока цели и методы Организации не противоречили целям и методам самого Переделкина, отставной генерал был готов трудиться на неизвестное начальство на страх и на совесть. В том, что в Организации существует строгая иерархия, генерал Переделкин не сомневался ни на секунду. Его место в этой иерархии мало волновало пожилого человека, он слишком хорошо знал то, что главное в жизни - это хорошо делать свою работу и не задавать лишних вопросов. Ответы придут вместе с вопросами, так его учили наставники Конторы, люди, стоявшие почти что у самых источников его дела. Закончив работу отставной генерал вышел на открытую веранду - перекурить пока не появился гость. Он вытащил сигару нового сорта, откусил кончик, закурил, предаваясь наслаждению, которое всегда было с ним. Впрочем, полного наслаждения не получилось. Сигара оказалась слишком плохого качества. Она была дорогой, но никакого отношения к Доминикане не имела. Это была дешевка, которую изготавливали если не в Индонезии, так, несомненно, в Китае. Китай был тем местом, где изготавливались почти что все подделки в мире, во всяком случае, так думал генерал Переделкин.
А вот и гость. Переделкин увидел человека, который пересекал дорогу, направляясь к его воротам. Он был достаточно молод, по меркам Константина Львовича, одет несколько легкомысленно, так, как одевается современная молодежь. Чем ближе гость подходил, тем яснее становилось, что он загримирован. Загримирован на скорую руку, что, впрочем, для его миссии на сегодня казалось вполне достаточным. Человек давно находился в состоянии стресса. Он был бледен, нервы-то расшатаны, держится, какой-то запас силы еще есть, а это хороший знак. Интересно, чем вызвана такая устойчивость? Что давало ему сил продержаться такое длительное время? Вот он открыл калитку, молодец, за все это время ни разу не оглянулся назад, увидел хозяина, подошел к нему без опаски, интересно, что дальше?
- Здравствуйте, вы Константин Львович? Я от Валентина-лейтенанта.
- Из какого отдела?
- Шестерки.
- Мы все в этом мире шестерки.
Генерал Переделкин усмехнулся. Он ни на секунду не сомневался в том, кто его гость, а импровизированный пароль был нужен только для того, чтобы оценить степень психологической устойчивости своего гостя. Результатами первого теста он оказался доволен.
- Прошу, проходит в дом. Можете снять парик и грим, привести себя в порядок, пойдемте, покажу вам комнату. Вы будете не против, если я поселю вас наверху? Этот дом старый, в то время не разрешали строить в два этажа, но люди умудрялись сделать на чердаке под крышей иногда и целую комнату.
- Спасибо. Меня зовут Павел.
- Пока что не за что. Лестница тут. Осторожно. Поднимайте люк. Мое имя вы знаете, так что знакомство можно считать состоявшимся.
Павел поднялся наверх, в свою комнату. Ему сразу понравился и дом, и его хозяин. Это было редкое чувство, чувство защищенности, то чувство, которого так не хватает беглецам, и на приманку именно этого ощущения их чаще всего и ловят. Говорят, что о доме можно сказать по тому, как в нем пахнет. Дом отставного генерала был пропитан запахами леса, свежести, хвои, здоровья и настоящего покоя. Никогда еще Павел не думал, что в доме старика не будет запаха старости. Но не только отсутствовал запах старости, не было и тех запахов, которыми обычно запах стараются убить или замаскировать. В небольшой комнатке, где потолок практически нависал над головой, приходилось постоянно нагибать голову. Кровать находилась почти по центру комнаты, недалеко от входного люка, около кровати располагалась небольшая тумбочка и сундук, в котором находилось постельное белье. Постель была приготовлена заранее. Возможно, не новейшая, но чистая, это уже было самым большим плюсом. На кровати аккуратно разложили полотенца и халат. Тапочками любезный хозяин снабдил гостя сразу же при входе в дом. Чердак был обит деревом изнутри, отчего в комнате создавалось впечатление особенного уюта. Павел понял, что ему предстоит еще и долгий вечер. Наверняка, придется повторять свою историю хозяину, а это достаточно утомительно, тем более не следовало терять время. Павел вздохнул, взял халат и одеяло, после чего направился в ванную комнату.
Глава сорок первая
Паутина
Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 01 апреля 2010 года.
Что значит быть пауком и находится в самом центре паутины? Что значит ждать, когда дернется хоть какая-то ниточка, ждать, и чувствовать, как время течет сквозь пальцы, а голод, голод-хозяин заставляет тебя подспудно нервничать и совершать импульсивные действия, за которыми могут последовать ошибки? Роман Газарян прекрасно знал, что такое состояние еще называют в простонародье "мандраж", а еще он знал, что в его положении права на мандраж нет. Он сделал все, что можно было сделать, но человек, которого он искал, исчез, растворился, затерялся в мегаполисе и пока что никаких следов не было. Удачей было видео, но пока что это было единственной удачей. Поиски девушки пока что никаких результатов не принесли. Цепкие глаза нищих и попрошаек тоже не выследили искомый объект. Да. Объект, именно объект - о предмете поиска нельзя говорить как о живом человеке, иначе возникнут неправильные эмоции. Надо сказать, что у ребят Газаряна работы было более чем в избытке: кроме основной операции "Паутина" они вели еще слежку за двумя объектами, слежку плотную, такую чаще всего ведут не для того, чтобы потом шантажировать объект, так готовят устранение объекта. В таких нюансах Роман разбирался более чем. Тут пришел сигнал - босс незамедлительно требовал Романа к себе в офис. В трехэтажном офисе, который занимал фонд под управлением Погожина, Роман расположился на втором этаже. Кабинета босса был на третьем. Точнее, весь третий этаж занимал кабинет, приемная, конференц-зал, комнаты отдыха, в которых располагался исключительно Арсений Ростиславович Погожин. Этаж был напичкан противошпионским оборудованием и был своеобразной крепостью в крепости, которой являлось здание фонда. Тут больше полагались на технические средства, но кроме этого была нанята целая армия профессиональных охранников, что было не совсем понятно, зачем заштатному фонду с не очень большими капиталами такое количество охраны. На чем на чем, а на охране и технике Погожин не экономил. Руслан прошел к лифту. На третий этаж нельзя было попасть по лестнице: только лифтом. Карточка открыла двери. Лифт мягко поднялся так, что Роман даже не почувствовал движения, этот лифт был сделан на лучшем заводе, иного Погожин бы не допустил. Так же бесшумно открылась дверь: Рома был уже на месте.
Арсений Ростиславович Погожин ждал его в своем кабинете. Он был в привычно плохом настроении. Точнее, к такому плохому настроению шефа за последние дни все в офисе привыкли. Главное, не было вспышек гнева, которые приводили порой к непредсказуемым последствиям, а это уже хорошо. Человек склонен в самой плохой ситуации выискивать что-то хорошее. Правда, были и локальные успехи. Так, пришло сообщение, что документ, который так интересовал господина Рогожина, вот-вот будет в его руках. Без этого документа ему было никак не продвинуться в работе с одним из подопечных. Сейчас он ждал, когда придут копии нужного документа. Его только приобрели на аукционе, сумма была значительная, ее надо было еще закинуть в банк, без гарантии которого вообще сделка не состоялась бы. Аванс уже зачислили акционерам. Сейчас финансисты работали над тем, чтобы необходимая сумма легально оказалась на нужном счете, выбирали самую правильную схему финансирования. Главное требование было в одном - привлечь к этой операции как можно меньше внимания со стороны контролирующих финансовые потоки органов, налоговые службы интересовали Погожина меньше всего - их он почти не опасался. А вот других, совершенно незаметных и независимых от государственных, властей Арсений Погожин действительно боялся.
Вошел Роман Газарян. Новый шеф службы безопасности, точнее, службы внешней безопасности. Эта группа должна была заниматься акциями вне корпоративного центра Погожина, вся внутренняя безопасность, в том числе личная безопасность Арсения Ростиславовича зависела от совсем других, многократно проверенных людей. Доверял ли Погожин Газаряну? Конечно же, нет. Он не доверял никому, даже внутренней охране, даже своим ближайшим помощникам. Тем более не было смысла доверять наемнику, который работал на тебя без году неделя. Но вести поиск Газаряну Погожин предоставил так, как тот считал нужным. План мероприятий понравился Арсению Ростиславовичу сразу же, он был детальным, тщательно обоснованным и должен был принести результат. Принцип работы Погожина был в жестком контроле подчиненных, но без ограничения инициативы. Конечно, сроки и некоторые условия устанавливались жестко, но за пределы оговоренного Погожин не выходил и контролировал только самое главное - результат. И если результат достигался другими, не оговоренными заранее средствами, Арсению было на это наплевать, лишь бы был результат. Все ради его Величества Результата.
- Вызывали, Арсений Ростиславович?
- Да, что у нас нового?
- Ищем. Следим. Пока изменений нет.
- Поиски девушки дали какой-то результат?
- Нашли три объекта, похожие, но запись нечеткая... Так что ведем наблюдение. Если из них хоть кто-то приведет к объекту, будет хорошо. К сожалению, в самом ресторане в тот день система видеонаблюдения была на профилактике. Был только визуальный контроль. Мы попробуем показать наши фотографии девушек охране. Но это чисто ход на удачу.
- Скажите, Роман, вы уверены, что наш объект все еще в Москве?
- Нет. Не уверен... уверен, что он еще в России, а где: в Москве или Подмосковье, выбрался ли за пределы столицы - не могу знать точно.
- Хорошо, почему он не выехал за пределы России?
- Арсений Ростиславович, Москва полностью перекрыта. Ни по воздуху, ни поездом не выезжал. По данным таможни никто с такими паспортными данными из России не выезжал. Мы дали через ваш банк информацию, что Павел Полянский имеет кредитную задолженность. Павлов завтра вынесет определение, а с решением суда его официально через таможню уже не пропустят.
- Так...
- Сделать фальшивые документы он еще не успел, это гарантия. Мы уже переговорили со всеми специалистами, его ни у кого не было. Думаю... если мы его еще какое-то время не найдем, перед объектом станет вопрос: как уйти подальше. Понадобятся фальшивые документы. Он не дурак, понимает это, поэтому прятаться будет в Москве или ближайших к Москве населенных пунктах. А из тех, кто изготавливает документы, никто с нами ссориться не захочет, так что на этом этапе он точно завалится.
- Логично... А все-таки, он в Москве или где-то еще?
- Арсений Ростиславович, все дальние направления мы перекрыли самыми надежными людьми. Если может где-то скрыться, так это куда-то по ближним селам или райцентрам. Ближние села - там маршрутки уходят от станций метро, контролировать сложно, но я туда отправил летучку, ребята опрашивают по селам, не появился ли кто новый, шерстят. А вот по райцентрам сложнее. Автостанции самое сложное направление. Мы работаем с данными камер видеонаблюдения... Мне бы еще два-три компьютера помощнее. Да ребят толковых - программистов. Мои зашиваются от объема информации, которую надо анализировать. Ресурсы на пределе.
- Дам. Арапкин тебе направит все, что необходимо. Что-то еще?
- Информация по объектам слежения на этом диске.
- Хорошо, спасибо... вот что... Роман, как на мой взгляд, можно было бы с девушками поработать активнее, пропажа трех девушек в столице на статистике странных происшествий не отразится.
- Арсений Ростиславович... если это приказ...
Роман напрягся, ему показалось, что шеф хочет отдать приказ, но не хочет делать его напрямую, скорее всего, хочет, чтобы подчиненный проявил инициативу, но в правильном (по мнению Погожина) направлении. Роман знал такой демократичный тип руководства: я не ограничиваю вашу инициативу. Я только намекаю, какой эта инициатива должна быть. Дудки! Не на того нарвались!
- Нет. Это не приказ. Это мои размышления, Роман. Только размышления.
- Мы не можем привлекать к своим поискам слишком активное внимание. Иначе... Одно дело искать человека, когда начнут пропадать люди, кто знает с какими родственниками, кто знает, как и кто начнет их искать, а когда обнаружат связь с нашим... Дозором... Работать станет очень трудно. Результат тогда никто гарантировать не сможет. Уже сейчас серьезные люди задумываются, кого это по Москве ищет Руслан Аликперов и его команда. А, главное, что начинают задаваться вопросом, почему это ищут какого-то неприметного прыща с Украины? Согласитесь, это еще хуже. Кроме того, что труднее станет искать, стоимость поисков станет куда как больше.
- Убедил. Убедил... Ладно, не мешаю. Завтра жду с докладом в девятнадцать. Расскажешь, что еще надумал.
- Слушаюсь, Арсений Ростиславович.
- Свободен.
Глава сорок вторая
Душевный разговор
Егорьевск. Переулок Чкалова, 23. Дача генерала Переделкина. 02 апреля 2010 года.
Чайник уже закипел. Свисток проорал нехитрую мелодию, призывающую прекратить это буйство энергии, горячий пар вырывался из носика сначала тонкой струйкой, потом же яростно, грубо, жестко. Павел недолго наблюдал за этим зрелищем: в последнее время он стал почему-то останавливать свое внимание на самых простых и обычных вещах, на которых раньше никогда внимание не задерживал бы. Он мог следить за облаком, которое зависло в окне напротив кровати, удивиться необычайной форме дерева, о которой не подозревал, хотя проходил мимо него неоднократно, а форма кленового листа, сорванного мимолетом, могла вызвать даже слезы. Конечно, такие мысли не могли не отвлекать от главного - бегства, мешали, не могли не мешать, но почему-то постоянно всплывали в голове, стоило только опасности отступить хотя бы ненадолго.
- Аааа... уже закипел.
Хозяин дома зашел на кухню с охапкой высушенной травы. Это был подготовленный сбор, который следовало измельчить. Константин Львович тщательно всполоснул кипятком большой заварочный чайник, потом стал ножницами нарезать туда подготовленную траву, когда травы оказалось достаточно, залил заварочник кипятком, закрыл крышкой и накрыл полотенцем.
- Ну что, молодой человек, приступим к утренней трапезе? Еда у меня скромная, но ее будет достаточно, чтобы поддержать молодые силы.
Павел ожидал, что расспросы начнутся вечером, но вечером его никто не трогал. Павел принял душ, поужинал вместе с гостеприимным хозяином. Простая пища оказалась не совсем уж и простой: отварной в мундирах картофель удивительным образом сочетался с нежной, умеренно просоленной семгой. После ужина хозяин ушел к себе работать, а Павел пошел отдыхать. Усталость сделала свое дело: он спал крепко, глубоко, как говорят, без задних ног, без снов и видений. И проснулся Павел бодрым и полным сил. Теперь пришла пора завтрака и пора серьезного разговора.
- Я знаю, что вы ждали моих расспросов еще вчера.
Начал разговор Переделкин, когда они закончили ужинать и разлили чай по чашкам. К травяному чаю прилагались сушки, но никто и не собирался сушками увлекаться. Ароматная и вкусная овсяная каша на молоке оказалась такой сытной, что Павел даже удивился, что овсянка может быть такой вкусной. Наверное, именно небольшое количество янтарного изюма делало кашу такой аппетитной.
- Я не хотел торопить вас, Павел, чтобы дать возможность отдохнуть и собраться силами. Может быть, я мог бы и не расспрашивать вас, меня не просили о том, чтобы оказывать вам какую-то помощь, кроме как предоставить убежище. Я мог бы ограничиться этим, к сожалению, на старости лет я стал слишком любопытным. И меня стало интересовать, что это за молодой человек, из-за которого поднялся такой шум-гам в столице, что даже ко мне, в мое стариковское пристанище, докатились отзвуки этого события.
Генерал Переделкин сделал осторожный глоток: чай был еще слишком горячий, немного подул на чай и отставил чашку на блюдце. Теперь он смотрел Павлу прямо в глаза. Павел почувствовал себя несколько неуютно - он понимал, что принимающему его человеку надо будет что-то рассказать, но тут к нему дошло, что рассказать надо будет все, с мельчайшими подробностями. Он стал рассказывать - медленно, обстоятельно, стараясь не упустить ни малейшей детали. Не то чтобы он проникся к этому старику доверием, отнюдь, наверное, Павел настолько устал от погони, и теперь ему казалось, что искренность будет той самой ценой, которую он может заплатить за гостеприимство. Константин Львович несколько раз останавливал Павла, переспрашивал, уточнял детали, этот разговор разительно отличался от того допроса, да, именно допроса, который Павлу устроил Валентин Куприянов. Павел чувствовал, что отношение к его истории заинтересованное, искренне заинтересованное, кроме того, чувствовалось, что собеседник доверяет рассказу Павла, понимает и знает многое, очень многое, а потому рассказывать было легко и просто. Со стороны Константина Львовича это было обычное применение профессиональных навыков - умение создания особого доверительного тона в разговоре с источником информации. Впрочем, отставному генералу тема разговора казалась интересной: он курировал направление поиска изобретений, сейчас, в виду острого дефицита кадров, в этом направлении в Конторе работало слишком мало людей, перекрыть отток мозгов и изобретений, поставленный практически на промышленный поток они не могли. Несколько очень сильных игроков полностью монополизировали этот рынок, отправляя в США, Японию и Германию плоды ума российских ученых, а тут получилось так, что в руках Переделкина оказался интересный свидетель, показания которого можно было использовать в игре, которую давным-давно задумал отставной генерал Константин Львович Переделкин.
- И все-таки... из-за чего поднялась вся эта буча? Что за изобретение?
Константин Львович выдержал паузу, стал ждать. Это был самый главный момент разговора. Будет юлить или нет, выложит всю правду, Переделкин был уверен, что копии документов Полянский держит при себе, но покажет их или нет, вот в чем вопрос.
- Минуточку, сейчас принесу. У меня копии сохранились.
- Не смотря на взрыв в метро, сохранились?
- Да, я их на себе держал, а не в сумке.
- Хорошо, хорошо, неси...
Павел пошел в отведенную комнату. Переделкин был доволен тем, что за все время разговора его собеседник говорил с ним честно и откровенно. Доверие - хорошая основа для дальнейшей работы. В голову отставного генерала пришла интересная задумка, но пока это было только задумка, замысел простой но эффективной операции, проведение которой могло стать важнейшим фактором изменения расстановки политических сил в России.
- Вот они.
Павел уже принес документы: несколько страниц, снятых ксероксом.
- Давай, посмотрю, что за сокровище скрывают эти листы бумаги.
Константин Львович говорил эти слова в шутливом тоне, но когда он увидел, что попало в руки Полянского, губы его тут же пересохли, сердце застучало в бешеном темпе, он увидел то, что никак уже увидеть не ожидал.
- Павел, вы можете еще раз описать человека, который продал вам этот документ?
Павел старательно описал внешность невзрачного человечка, с которым свела его нелегкая в научной библиотеке. Описание было достаточно точным, настолько точным, что на какое-то мгновение Переделкину аж зубы свело - это был Алексей Сургачев, племянник гения, на которых так щедра была русская земля, изобретателя Егора Степановича Кашинского. Делом Кашинского генерал когда-то занимался. Сначала предлагали изобретателя закрыть, арестовать, слишком его изобретения казались опасными для современного общества, не готового принять необходимость экономить углеводородные ресурсы. По настоянию Константина Львовича Переделкина Кашинского оставили в покое, дали возможность работать, но все его работы оперативно изымались сотрудниками КГБ, вплоть до самой кончины гениального ученого-самоучки. А вот получилось так, что Сургачев сумел-таки что-то из архива старика-ученого умыкнуть. Жадное отродье. И за что продавал-то! За такую малость! А ведь был под подозрением, работали с ним. Работали да не доработали. Сумел-таки утаить... Ах ты ж... Мелкая душонка...
- Так, с этим понятно... а теперь уточни, на кого тебе покойный Растопшин указал...
- Руслан Алекперов, вот на этой визитке все было написано.
Павел протянул Переделкину картонный прямоугольник с несколькими фамилиями и телефоном. Действительно, Алекперов. Тот самый Алекперов, которого никак на чистую воду вывести не могут, покровители у него. Как начинаешь выводить на экран его связи - в самые верха уходят, далеко-далеко, даже не усмотришь, как далеко. Константин Львович уставился в другую фамилию, усмехнулся.
- А с этим... господином Ричардсоном связываться пытался?
- Да... только эти данные старые. Там уже все телефоны поменялись, да и фирмы такой не существует. А в Штатах этих Ричардсонов как собак нерезаных. И большая половина из них Адамы.
- Ну да... большая половина... Этот господин Адам Ричардсон персона в своих кругах более чем известная. Сейчас он заместитель директора ЦРУ, шишка значительная, так что, помочь с телефончиком? Связать с ним? В долю-то возьмешь?
- Константин Львович... можно мне с вами честно... Да я и так честно... извините... сбивчиво получается...
Переделкин наклонил голову, потом положил руку на плечо Павла, успокаивая его, потом медленно, с расстановкой, произнес:
- Просто сосредоточься и выскажи главную мысль. Хорошо?
- Я постараюсь, - Павел облизал губы, мгновенно пересохшие, потом выпалил, практически сжав предложение в одно слово. - Янехочувсехэтихденег. Яхочужить.
- Успокойся. Говори спокойно, хорошо...
- Понимаете, так сложилось... Мы влетели в этом деле... Но я не чувствую, что смогу этим вот изобретением купить себе спасение, мне кажется оно слишком опасным... Если тут меня хотят за него убить, почему это не могут сделать там? Я ведь там совершенно беззащитен. Это же нонсенс, я не вижу, что смогу его реализовать. Но... главное не это... моей мыслью было даже как-то вернуть эти бумаги Алекперову, но... уверен, меня это не спасет... Он не оставит мне жизнь в обмен на бумаги. Ему это не нужно.
- Здравая мысль...
- Я понимаю, что эти бумаги представляют ценность, в первую очередь для государства... Но... но я не знаю, к кому обратиться, у кого попросить защиты... И вообще, сможет ли меня кто-то в этой ситуации защитить.
- Понял тебя... И если защищать некому, ты ведь продумывал и этот вариант?
- Продумывал... Так получилось, что я вовлек в это дело еще одного человека... Это меня огорчает. Придется вместе бежать на Запад и пытаться продать эти бумаги. Других вариантов не останется.
- Ну что, Павел, спасибо тебе за откровенность. За честность спасибо.
- Да что вы, Константин Львович, наш разговор для меня такое облегчение...
- Облегчение... это возможно... Отдыхай. Не возражаешь, если я на досуге немного покумекаю над твоими проблемами, кто знает, может быть, что-нибудь да надумаю...
- Спасибо вам...
- Не за что...
Глава сорок третья
Идущие по следу приветствуют тебя
Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 02 апреля 2010 года.
Газарян ощущал, что не смотря на то, что босс отпустил ему времени более чем достаточно, внутренне тот хочет, чтобы результат был как можно быстрее. Было что-то, какой-то фактор, неизвестный Роману, который заставлял его нового шефа спешить. Но Роману было на этот фактор наплевать, он знал, что делает все правильно, но понимал, что дать результат, немедленный результат не в силах. Сейчас он шел использовать единственный шанс, который мог дать какой-то результат. Ни одну из трех девушек охрана не опознала, не смотря на хорошие фотографии, сделанные ребятами Газаряна. Роман познакомился с двумя из них. Осталась третья. По какому-то странному стечению обстоятельств ни у одной девушки на время той видеозаписи алиби не было. Но и поход в ресторан с бильярдом обе девушки отрицали. Третья девушка работала в магазине мобильной связи. Ну что же, попробуем...
Новый посетитель Людмиле активно не понравился. В магазине уже появлялись ищейки, она это чувствовала тем обостренным чувством, которое присутствует у людей, над которыми сгустилась беда. Но если раньше она видела ищеек, то сейчас перед ней был совсем другой тип, невысокий накачанный спортсмен армянин или азербайджанец, он был не из тех, кто ходит по дешевым салонам мобильной связи. Да и его машина, которую он небрежно припарковал напротив магазина, говорила о совсем другом статусе посетителя. Теперь Люда ждала, к кому обратится посетитель к ней или напарнику, который сейчас ковырялся во внутренностях поломанного мобильника. Направился к ней.
- Девушка. - что-что, а говорил Роман без этого "кавказского" акцента, ставшего притчей во языцах. - Скажите, какой мне телефон взять, мой вышел из строя.
- Простите, не знаю, или есть что вам предложить, минуточку... Пожалуй, есть, вот этот... Двадцать три пятьсот.
- Интересно, а почему именно этот?
- Он полностью функциональный, почти что компьютер, в нем новое поколение протоколов связи, надежный, хорошая камера, карточка памяти, а, самое главное, он вам удивительно подходит по дизайну...
- Да, странно... но у меня точно такая же модель...
- Она появилась в продаже полгода назад. Неужели вышла из строя? В продаже только белые модели, серых ведь нет?
- Это я ее об стенку в сердцах... Знаете, темперамент иногда берет верх...
- Вот как... из-за чего такие чувства?
- Девушка вывела из себя... да... Мы тут третьего дня в ресторанчике сидели, даже не в ресторанчике, а так, клубе, а в бильярдном зале одна девушка играла с парнем на раздевание, тот ее совсем раздел, до трусиков... моя как начнет ныть, я тоже хочу с тобой поиграть... достала... а вот вы так на ту девушку похожи...
- Извините, я третьего дня лечилась, весь день пролежала в постели, по ресторанам не ходила, в бильярд не играла. Телефончик покупать будете?
- Не играли... Буду, конечна, заверни...
- Стартовый пакет?
- Не стоит... а все-таки так на вас похожая, я как в магазин зашел, глазам не поверил... да...
- Прошу. Год гарантии. Это ваша сдача. Приходите к нам еще...
И вроде бы не она... и разговор прошел как обычно, но что-то, какое-то внутреннее напряжение он почувствовал. Он не знал, что именно привлекло его внимание, все как обычно... Реакция такая, какая должна была бы быть у нормальной девушки, если к ней начинают клеиться да еще и с глупыми расспросами... И все-таки, все-таки, все-таки... Роман ехал к офису, ехал быстро но аккуратно, перебирая в голове все три встречи. Люда, Марина, Каролина... Ну... И все-таки ему казалось, почему-то казалось, что Люда повела себя как-то не так, как-то немного неестественно. Брать ее в оборот? Ели бы Роман был просто исполнителем, тупым, грубым, прямым, он бы так и поступил, но у Романа была голова на плечах, и привычка работать медленно, осторожно, точно. Он набрал номер мобильного брата.
- Амаяк, как у тебя дела, родной?
- Все идет по плану.
- Вот что... за девушками надо установить наблюдение, а за номером три, ее Людмила зовут, особенно тщательно. И проверьте ее родственников, связи, подруг, у нас кто-то еще не задействован? Вот как... Тогда пусть он один и займется. По очереди. Установит жучки... у всех... По очереди, я сказал... Точно. Действуй.
Роман столкнулся с Погожиным на первом этаже у лифта - тот шел на парковку и увлек шефа охраны за собой.
- Ну что там у тебя, Рома? Хоть какие-то движения есть?
- Роем землю, у меня сейчас все люди задействованы, даже группа оперативного реагирования и та... буду привлекать новых исполнителей. Мне надо, чтобы оперативники были на оперативной связи, знаете, без резерва чувствую себя как-то неуютно.
- Вольному - воля... а спасенным - рай, - почему-то Погожин был в более-менее добродушном настроении, что для Газаряна оказалось полной неожиданностью. - Рома, я тебя об одном хочу попросить, главное, это чтобы объект от тебя никуда не ушел. Потому что если он найдет концы за рубежом, для меня это будет крайне неприятным фактом. А чем у него больше времени, тем больше шансов эти самые концы отыскать. Так-то вот.
- Понимаю, Арсений Ростиславович, сделаем что сможем...
- Ладно, ладно... свободен...
Погожин сел в машину, он очень спешил: только что пришли нужные ксерокопии, еще теплая от принтера бумага лежала в портфеле, он даже не устроился, как привык, удобнее, в сидении, как дал команду водителю быстро ехать домой. От нетерпения он еще раз вытащил на поверхность присланные бумаги. Тут было сложно что-то разобрать. Ряды цифр, расчеты, потом знаки, скорее, алхимические, ведь алхимия для того времени была передовой наукой, знаки были объединены в группы, по восемь групп на каждом листе. Между некоторыми группами существовали стрелки, указывающие направление связей. И ничего более. Магические знаки, которые, скорее всего, означали нумерацию страниц, находились в нижнем левом углу. Они были одинакового размера, прорисованные красными чернилами. Это могло стать ключом к расшифровке кода, впрочем, код ли это... было кому над этой проблемой подумать, но Арсений Ростиславович спешил показать эти знаки не своим ручным ученым, отнюдь. Главный его интерес был в том, чтобы эти записки просмотрел человек, который находился у него в заключении. И это могло стать самой большой личной удачей Погожина за последнее время.
- Куда же ты несешься, придурок!
Резкий скрип тормозов вывел Арсения Погожина из состояния созерцания. Он мгновенно включился в дорожную обстановку. Вылетевший из маленькой улочки джип фирмы Ниссан чуть было не врезался в бок неприметной Погожинской машине. Удар был бы для нее практически неощутимый, но привлекать внимание к своему авто Арсений не хотел, тем более ему не хотелось заниматься разборками с непонятными объектами, о которых он не знал толком ничего.
- Прокурорский Ниссанчик... - вновь раздался голос водителя. Я эту машину знаю, она с конюшни городской прокуратуры, у меня там свояк работает, этих возит...
- Так он тебя по-свойски подрезал? - съязвил Погожин.
- Да нет, свояк за рулем ходит аккуратно, так только сами погоны ездят, им все правила по херу...
Погожин проглотил эту фразу водителя, сам любил закрутить чего покрепче, в зависимости от ситуации, да и работники его простого крепкого слова не стеснялись.
- Ж... да что ж оно сегодня творится, а? как по дороге ездить? Судите сами, Арсений Ростиславович, этот тоже меееня подрезает... сявка на бехе, сопляк за рулем, а туда же...
- Спокойнее, Руся, спокойнее, ехать сегодня надо спокойнее. Слышал такую поговорку: тише едешь, дальше будешь? Так это как раз про нашу поездку. Присмотрись, тот вишневый пыж за нами давно идет?
- Да нет, только-только выскочил, там, вслед за прокурорской... Только он за нами позавчера и вчера шел, эт я точно помню. И водила тот же.
- Хорошо, понял...
Погожин набрал номер телефона, номер сразу же ответил.
- Арсений Ростиславович?
- Макс, пробей номерок машины, что да кто за ней стоит, кто знает, не хвост ли это?
- Минутку, сейчас посмотрим... Руся, диктуй номер.
Водитель продиктовал номер, подключившись к общему каналу связи.
- Машина принадлежит прокуратуре. Нет, это не слежка, эта машина теловоз.
- Неужели прокурора возит вишневая бэха?
- Если прокурор женщина, почему бы и нет?
- А почему он мне перед глазами мелькает, этот авто элегантных расцветок?
- Так вы мимо прокуратуры ездите и хотите, чтобы ваши маршруты с прокурорскими не пересекались?
- Хочу, Макс, хочу, ну ничего, спасибо за консультацию... И все-таки, собери про эту дамочку-прокурора сведений, главное, нет ли у нее каких-то на меня наработок. Вдруг кто-то держит зубок, так его вырвать надо... без обезболивания. Я ясно выражаюсь?
- Будет сделано, Арсений Ростиславович.
- Не сомневаюсь.
Глава сорок четвертая
План. Не тот, который курят.
Егорьевск. Переулок Чкалова, 23. Дача генерала Переделкина. 02 апреля 2010 года.
Когда говорят, что человек живет согласно плану, всегда возникает вопрос: кто же этот план составил? Генерал Переделкин всю жизнь занимался двумя вещами: составлял планы, и делал все, чтобы эти планы претворились в жизнь. Сейчас он разрабатывал план операции по внедрению и уничтожению Северной группы организации Стервятников. Работа была кропотливой и требовала значительных усилий. Не менее важным было составление аналитических отчетов, которые регулярно отправлялись в центральное управление Организации. Но сейчас Константин Львович Переделкин решил, что появилась возможность раскрутить операцию и против Русской группы Стервятников. Удар по двум звеньям Стервятников мог вызвать цепную реакцию в их глубоко законспирированной организации и помочь выявить главное - звено управления организацией, которое было скрыто даже от ее членов. Генерал уже изучил структуру Стервятников исходя из тех косвенных данных, которыми обладал. Тем не менее, структура управления, его состав, взаимоотношение управления с рядовыми звеньями, все эти вопросы оставались открытыми.
Константин Львович действительно погрузился в раздумья. Руслан Алекперов. Только это имя... Руслан Алекперов... Это было только одно имя, единственная зацепка, в которой Переделкин был уверен. В Русской группе, еще одном звене Стервятников, должно было быть четверо членов. Руслан Аликперов был одним из этой четверки. В этом уже давно не было сомнений. Но под подозрениями было не трое, нет, пятеро. Эти связи Алекперова высвечивались на мониторе четкими красными линиями. Двух необходимо было отсеять.
Вопрос был простым: как это сделать. Ответ крылся в поисках Павла Полянского. Поиски велись масштабно, более чем масштабно. Сам Алекперов такого размаха не имел. Да, у него были ресурсы, он контролировал кое-какие финансовые потоки, но фигура Алекперова, скорее всего, фигура вспомогательная. Такую масштабную охоту вести и координировать мог кто-то другой. И, скорее всего, этот кто-то другой занимал серьезное положение среди Стервятников. И именно его надо было вычислить в первую очередь. Но как будет реагировать Павел на то, что должен стать приманкой? Как? И, если активная фаза операции будет необходима, на какие силы можно будет положиться, кого привлечь?
Одно дело раздумья, а совсем другое дело - претворять раздумья в конкретные слова, цифры, расчеты, которые должны обосновать истинность плана.
Вопрос не только в том, будет ли Павел работать в качестве приманки, а как сделать так, чтобы приманка сработала грамотно, чтобы человек, которым рискуют остался жив, и в этом тоже были сложности, которые пока что было сложно учесть. Слишком много упиралось в личностные характеристики.
Личность Руслана Алекперова была у Константина Львовича Переделкина как на ладони: он точно знал его привычки, знал, кто из окружения имеет на Руслана наибольшее влияние, знал, как он реагирует и как действует в сложной ситуации. Но эти знания могли только помешать в планировании операции, и если вместо Алекперова поисками Полянского занимается кто-то другой, то весь план операции пойдет дьяволу под хвост.
Но, чтобы составлять план новой операции следовало уточнить несколько деталей. Первая: кто ищет Полянского? Это было вопросом времени и правильно поставленной агентурной работы. Согласится ли Павел Полянский на дальнейшее сотрудничество? Этот вопрос необходимо было решить немедленно. Константин Львович услышал, что его гость спустился в туалет, когда он вышел, Переделкин громко произнес:
- Павел, прошу вас, зайдите на кухню.
Было видно, что Павел находится в состоянии ожидания. Это уже не было ожидания беглеца, ожидание пули или опасности, таящейся за любым углом, скорее, это было ожидание в суде, ожидание человека, которому должны вынести окончательный приговор.
- Знаете, Павел, я тут, на досуге, размышлял о вашем деле. И я решил вам помочь.
Глаза Павла неожиданно заблестели, он подался вперед, как будто хотел что-то сказать, весь переполненный набором самых разнообразных эмоций, но натолкнувшись на холодный непроницаемый взгляд отставного генерала как-то сразу сник, затух, ощутил, что не все так просто в этом сложнейшем из миров.
- Только, чтобы помочь, мне необходимо, чтобы вы выполнили несколько важных условий. Первое: все оригиналы документов вы должны передать мне. Без всяких условий и возражений. Второе: в ближайшее время строго выполнять все мои инструкции. От этого будет зависеть ваша жизнь. Объясняю.
Константин Львович заметил, что Павел немного дернулся, так, как будто хочет что-то спросить, но сейчас было не время для того, чтобы Полянский задавал вопросы. Сейчас надо было навязать ему свою волю. Ради его же блага.
- Чтобы прекратить ваше преследование, вам придется стать приманкой. Мы постараемся прикрыть вас настолько, насколько это будет возможным. Но риск будет высоким, очень высоким. И чтобы риск свелся к минимуму, строгое выполнение инструкций будет обязательным.
- Записывайте номер почтового ящика...
- Чего?
- Ну вот... Мне знакомая девушка арендовала почтовый ящик в отделении почты... давно. Срок аренды еще четыре месяца. Я туда сам положил документы в конверте - это несложно. Ключ у меня, сейчас принесу.
Павел говорил это таким равнодушным тоном, что Константин Львович Переделкин даже растерялся. Он ждал, что Павел будет торговаться, искать компромисс, вымалывать для себя какие-то условия, что-то оговаривать. Но такого жеста от Павла он не ожидал. Павел принес ключ и клочок бумажки, на котором написал номер почтового отделения и почтового же ящика.
- Отлично. Пока что отдыхай. Сегодня в шесть подойдет один человечек. Он тебя увидеть не должен. Извини, но наверх он поднимется обязательно. Так что ты отсидишься в подполе. Не возражаешь?
- Конечно же нет... Константин Львович, можно один вопрос?
- Да... - Переделкин как-то внутренне напрягся, неужели торговля начнется именно сейчас?
- Скажите, а Люда... та девушка, она... не пострадает?
- Уверен, Павел, что девушку я из-под удара вывести смогу.
- Спасибо, Константин Львович... Спасибо.
Старик усмехнулся. Он не переставал удивляться людям, особенно тому, как они себя вели в стрессовых ситуациях. Порой проявляли такое благородство, что диву даешься, порой же из самых надежных и проверенных товарищей такое дерьмо наружу лезло, что задохнуться было впору... Да... тут человеку ствол к виску приложили, а он о девушке печется, мучается, что ее подставил, вот оно как...
Глава сорок пятая
Дела тюремные
Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 02 апреля 2010 года.