Состав преступления: халатное отношение к служебным обязанностям группы строителей, возводивших продуктопровод "Тюмень - Казань". К ответственности по делу было привлечено десять должностных лиц, в основном строителей.
Причина аварии: некачественное выполнение "врезки обвода" на продуктопроводе из Нижневартовска в Уфу.
Время и место действия: 3 июня 1989 г., 1710-й км перегона Аша - Улу Башкирского отделения Куйбышевской железной дороги.
В 23 часа 10 минут пассажиры железнодорожных поездов Љ211 "Новосибирск - Адлер" и Љ212 "Адлер - Новосибирск" попали в ад. Раньше эти поезда никогда не встречались на этом промежутке дороги у Улу-Теляка. Опоздание одного поезда и остановка другого на промежуточной станции для высадки женщины, у которой начались роды, привели к большим человеческим потерям...
За 40 минут до встречи этих поездов из магистрального продуктопровода сжиженного газа, расположенного в 900 метрах от железной дороги Челябинск - Уфа, произошла утечка газа. Газообразная смесь в ожидании искры растеклась по площади 2,5 кв. километра. Как только поезда на курьерской скорости влетели в разлив - раздался страшный взрыв. Температура в районе взрыва достигала +900...+1000 градусов. Пожар охватил около 250 га прилегающей территории.
На следствии выяснили, что утечка газа стала возможной из-за повреждений, нанесенных путепроводу за четыре года до катастрофы, в октябре 1985 года, ковшом экскаватора "Като" при осуществлении строительных работ у деревни Средний Казаяк. Из-за халатного отношения к своим обязанностям целого круга должностных лиц продуктопровод был засыпан с механическими повреждениями. Да и сооружение его осуществлялось с грубыми нарушениями проекта и строительных норм. Прежде всего это касалось качества сварных швов. Один из них не выдержал давления в трубе и разорвался. 40 минут газовый фонтан выбрасывал в атмосферу сжиженный газ, заполняя окрестности смертоносной смесью.
В тот день в огне погибли 575 человек, 623 получили тяжелые ранения, 317 из них умерло в больницах.
История заканчивается, герои забываются...
Может, забыть все это и не ворошить прошлое? Все равно ведь мертвых не воскресить, искалеченных не исцелить... А горе живых, которые лишились тогда самых близких, родных людей, тоже списать в архивы за давностью? Забывается история, но для тех, кто это пережил... Да, похоже, что и те, кто погибли спасая людей остались не у дел. В их числе Александр Ребро, 20-летний паренек, который возвращался из армии домой в Костанай. Три года назад с его памятника на могилке в поселке Щербаковка украли бронзовый барельеф, а знают сегодня о его подвиге только местные школяры.
Все что вез с собой из армии Саша - красивый фотоальбом, сделанный своими руками, многочисленные грамоты и благодарственные письма, которыми его поощряло командование - все сгорело.
Все пассажиры в плацкартном вагоне укладывались спать. Ритмичное постукивание колес и мерное покачивание вагона... Напротив Саши на верхней полке разместился его сослуживец и земляк Василий Кириллов из племзавода "Казахстанец". Наверное, из наших земляков костанайцев, которые служили в одной части повезло только Кенжебаю Унайбекову из поселка Красный Октябрь. Он был уволен в запас чуть раньше всех и не попал в этот поезд Љ 212. В одном вагоне с четырьмя солдатами ехала и Зинаида Портнова с 16-летней дочкой Мариной. Они возвращались в Костанай после отдыха в одном из сочинских санаториев.
"На столе у ребят не было еды, там стояли сувениры для родителей. Среди военных был и Саша Ребро со своим товарищем из Челябинска, который тоже умер от ожогов. Я его узнала по фотографии в газете после трагедии. - вспоминает Зинаида Николаевна. - Все проснулись от сильного удара. Было много огня, и я вначале пыталась развести его руками, но сразу же вместо кожи на руках появлялись черные свисающие лохмотья. Много пассажиров попадали с полок от удара. Мне как-то удалось выбраться из горящего поезда. Дочь выпрыгнула в окно. Босиком мы бежали в сторону леса по горячим разбитым стеклам. Кругом бушевал огненный смерч. На земле лежали обесточенные высоковольтные линии электропередач. Взрывались вагоны. Из окон прыгали обезумевшие от ужаса люди. Во втором поезде на сбор черешни в Адлер ехали дети. Многие из них так и остались там, в огне. Родители узнавали их по этикеткам на одежде".
Около двух километров прошли вдоль железнодорожного пути мать с дочкой. Подошли к какому-то домику, где уже было много людей, все бегали с ведрами воды. Под утро туда приехали автобусы и забрали часть людей в райцентр, откуда на вертолетах пострадавших доставляли в ожоговые центры Челябинска, Уфы и Москвы.
Открыв глаза, Саша Ребро увидел огненное месиво. Со всех сторон доносились крики людей. Окликнув ребят и не услышав от них ответа, парень увидел небольшой просвет и кинулся в него. Боли от удара о шпалы не почувствовал. Надеясь найти спасение, он, как и все, побежал в сторону леса. У первого дерева остановился и чтобы не упасть оперся о ствол. Откуда-то издалека из какого-то тумана до его сознания доносились детский плач и крики о помощи. Отшатнувшись от дерева, заметил на нем какие-то лоскутки. Парень еще не понимал того, что это была не что иное, как его собственная кожа. Увидев своего друга у пылающего вагона, он отправился назад.
Горячий удушливый газ обжигал горло. Первыми, кого увидел Саша в пылающем вагоне, была беременная женщина с ребенком на руках. Обезумевшая мать долго не отпускала ребенка, тогда Саша схватил ее за руку и пытался сбросить из окна.
"Давай прыгай или я тебя выброшу, кричал он ей. Схватил девочку, на которой загорелся халатик, потушил его, и вслед за ее матерью выпрыгнул из вагона. Потом оставил девочку и побежал в следующий вагон, с тех пор они его больше не видели. Сейчас мать этой женщины живет в Петропавловске и приезжала к нам благодарить за то, что сын спас ее дочь и внучку. Разыскала нас, а узнала что это был Саша по фотографии в газете. - рассказывает мать Александра Валентина Ребро. - Оказывается, еще до отправки поезда муж той женщины спросил у ребят, кто едет до Костаная и может помочь его беременной жене по прибытию пересесть на другой поезд".
Детей в вагоне Саша находил по стону. Выносил одного за другим. Уже тогда ему самому нужна была помощь. Он упал и последние силы тратил на то, чтобы доползти до небольшого домика, возле которого было много людей. В результате Саша оказался на больничной койке в городе Аше, где ему оказали первую помощь и отправили в Уфу. Диагноз - ожог II и III степени, повреждение дыхательных путей и пищевода. Телеграммой известили родителей.
"Когда мы вышли с поезда, на вокзале было много родственников пострадавших. Все искали своих детей. Кто-то нашел только кисть руки своего сына, которую узнал по наколке. Было много слез. Ходили много людей с обожженными лицами. Когда приехали в больницу в палате лежало четверо, и поначалу сына там мы не увидели. Трое из них были полностью забинтованы. - с трудом рассказывает Валентина Ребро. - Саша окликнул нас только когда услышал, что мы вошли. Он начал расспрашивать про сестер, интересовался домашними делами и беспокоился за то, что у него сгорели все документы. "Мама, все что ты мне выслала - все сгорело, а мне ведь поступать учиться".
Саша Ребро рос в обыкновенной семье. Очень любил ремонтировать радиоприемники и телевизоры, копался в схемах, паял, покупал различные запчасти, занимался фотографией и держал хомячков. Окончив 8 классов в Щербаковской школе, поступил учиться на электрика в Затобольское СПТУ-9. По окончании работал в Аракарагайском лесхозе учеником токаря, в селе Красный Кордон и учился водить машину. Его мечта стать телемастером так и не осуществилась.
За тот день, когда с парнем были родители, он съел всего одну лишь ягодку. Он хотел есть, но не мог. Не мог даже пить и глотать, говорил, что все стоит комом у него в груди и горит. "Вы идите, отдыхайте и не беспокойтесь за меня. Придете завтра" - сказал вечером Саша родителям, когда захотел спать. На другой день его перевезли в реанимацию.
"Когда я приехал, меня не запускали в ожоговый центр. Вокруг бегали замминистры и журналисты. - вспоминает муж Зинаиды Портновой Александр Николаевич. - Но так как я в то время носил погоны, то все же добился пройти в госпиталь. И то, что я там увидел, это было ужасно. Моя супруга 18 суток пролежала с поднятыми кверху обожженными руками, перевязку давно никто не делал, через марлю просачивался гной. Тогда я договорился с профессором из Саранска, чтобы он осмотрел жену. Сразу после осмотра ее определили в операционную под наркоз".
Чтобы увидеть сына Валентина Федоровна осталась в больнице ухаживать за больными, где провела три дня. С сыном больше так и не поговорила. Вечером 8 июня в регистратуре ей сообщили, что Александр Ребро скончался. В честь него назвали внука - с таким же именем, фамилией и отчеством. Сейчас Александр Ребро-младший учится в восьмом классе СШ Љ 21, занимается в военно-патриотическом клубе "Легион" и не соглашается менять имя.
Семью Саши Ребро разыскал один учитель из Молдовы и назвал в честь него школьный отряд. Просил прислать фотографии. А через пять лет начались судебные разбирательства.
"Когда я с родителями Ребро приехал в Уфу на суд, нам оплатили и питание и проживание, но так толком ничего не решили. Отправили на дальнейшее разбирательство в Верховный Суд в Москву. Там обошлись с нами по-хамски, мы за все платили сами, а когда приехали - нам сказали, что нас вообще никто не звал, а просто известили что суд состоится. - рассказывает Александр Портнов, держа в руках целую папку документов и писем из российской госдумы. - Всю вину свели на железнодорожников и строителей, приговор - наказать стрелочников. Никаких исков на материальный и моральный ущербы семьям погибшим и потерпевшим так и не удовлетворили".
Как выяснилось, единственным в этой истории, кто чего-то добился - это Ассоциация, созданная в помощь потерпевшим в Омске, которую организовал и возглавил ветеран войны И.П. Михеев. Он дошел до самого Ельцина. После чего небольшую помощь получили родственники товарища Саши Ребро в Челябинске, так как его друг имел российское гражданство. Компенсации добились россияне. Всем остальным было сказано, что Казахстан не имеет отношения к аварии. Портновым удалось добиться лишь трех тысяч тенге. А Валентина Ребро, мать героя получила одну путевку в санаторий "Сосновый бор". После Московского суда дело вновь передали в Уфу. В заключение всей этой судебной истории было сказано, что заявления от потерпевших о том, чтобы удовлетворить иски в Уфу не поступало. Сегодня у семьи простого парня из Щербаковки, костанайского "героя Молдовы" остается не испробованным последний шанс - это обращение в Страгсбургский Суд в Бельгию. Только вот сил на это уже нет, да и все уже забыто и списано в архив за давностью лет.
По масштабам последствий эта трагедия является крупнейшей в мире сухопутной катастрофой на транспорте. Причем этой катастрофы было не избежать. Как установило следствие, за два часа до трагедии на приборах стало отмечаться резкое падение давления на именно этом участке трассы трубопровода Западная Сибирь - Поволжье. Однако никаких мер дежурный персонал не принял. Что же касается автоматики, то она не работала, так как газопровод по распоряжению руководителей Министерства нефтяной промышленности, кстати, в суде они были свидетелями, пущен в эксплуатацию по "временному варианту", без устройств автоматики и телемеханики. Обходчики трассы были упразднены в целях экономии. За три дня до аварии Управление магистральными нефтепроводами Миннефтепрома опубликовало в местной районной газете сообщение о возможной утечке сжиженного газа из магистрали и опасности пожара. Однако Куйбышевская железная дорога никакой информации по этому поводу не получила.
И все же горькие уроки прошлого забываются. В пределах Куйбышевской железной дороги насчитывается около 500 пересечений путей продуктопроводами нефтегазоперерабатывающего комплекса. Несколько лет назад на перегоне Кинель - Алексеевская чуть было не стряслась подобная беда. Работавший вблизи железнодорожного полотна экскаватор разорвал трубу газопровода, и газовый фонтан рванулся ввысь. Правда, тогда были приняты экстренные меры, движение поездов тотчас остановлено. Однако до сих пор осталось неизвестным почему земляные работы экскаваторщик вел, не имея схемы подземных коммуникаций?
Сегодня родственники погибших кладут цветы к монументу на 1710 километре, плачут, поминают мертвых и проклинают человеческую безответственность, ведь именно она - надежда на "авось" и является главной подсудимой вечного суда людской памяти. А осужденные за аварию 1989 года отбыли свои сроки наказания. Теперь и судимость их погашена. И все же...