Благодаря Витькиной оперативности, вся информация до его родителей доходит с большим опозданием, когда наказывать уже не имеет смысла.
Мне в этом плане не повезло: у меня сестра, как ищейка, везде дневник найдет и наябедничает. Вот и сегодня сижу я под домашним арестом.
Наказание знакомое, можно сказать, привычное, но почти невыносимое из-за хорошей погоды и несправедливости.
Мы, в общем, ничего и не натворили. Вся наша вина заключается в крохотном опоздании на урок английского языка. Ну, задержались чуть-чуть в столовой, минут на пять, самое большое, на десять. На урок нас не пустили, да еще и замечания записали. А сестра, тут как тут, сразу доложила кому следует. Говорит, выйдешь на улицу лишь в том случае, если книжку с английского языка на русский переведешь.
Я сижу за письменным столом и размышляю, не поднять ли мне мятеж против заведомо невыполнимого задания, но разница в весовых категориях с сестрой наводит меня на мысль, что восстание будет быстро подавлено.
Витька сидит со мной из солидарности, вернее, неутомимо роется в книжном шкафу. Он надеется отыскать детскую книжку-раскладушку и, надо сказать, его старания приводят к успеху. Перед нами крохотная книжка, в которой больше картинок, чем слов, да и те набраны жирным шрифтом.
- За работу! - командует Витька. - Сначала переведем, что поймем без словаря, а остальное придумаем. Тут главное начало рассказа точно перевести, потому что дальше никто и смотреть не будет. Записывай название. This Russian doesn"t like vegetables.
- Этот русский не любит овощей, - перевожу я.
- I was born 10 years ago in Vorkuta, Russia; a place that is so cold, the city has outdoor ice sculptures.
- Я родился десять лет тому назад в Воркуте, на севере России, - диктует Витька. Потом с переводом у него не ладится, и я дописываю от себя, что это зона вечной мерзлоты, поэтому на улицах города можно увидеть ледяные скульптуры. Пока я вывожу последнее слово, Витька занимается дешифровкой третьей страницы.
- Первые двадцать месяцев своей жизни я провел в интернате. Потом меня усыновили приемные родители из Новой Зеландии, - неуверенно говорит мой друг. Я понимаю, что у него возникли проблемы с переводом, и заглядываю на третью страницу.
- I lived in an orphanage until I was 20 months old. Then, when I was still a baby, I was chosen to live in New Zealand.
Лучший вариант перевода на ум мне не приходит, поэтому я оставляю все, как есть. Темп работы просто ошеломительный, мы уже на четвертой странице. Витька объявляет перерыв и начинает перелистывать книжку.
- Если я правильно понимаю, учительница дала ему задание, посмотреть по Интернету, что мы кушаем, - приходит мой друг к заключению о замысле рассказа, опираясь на многочисленные картинки.
Я скольжу взглядом по открытой странице, и меня удивляет, что Интернет отказывает нам в любви к пицце, шоколадному торту и макаронным изделиям быстрого приготовления.
- В данном случае Интернет вводит ребенка в заблуждение! - заявляет Витька. - Лично я, вермишель быстрого приготовления очень уважаю.
Свидетелей у него много. Когда Витька куда-нибудь торопится, он съедает пакет вермишели на ходу, а потом запивает холодной водой.
Подкрепившись бутербродами, мы возвращаемся на четвертую страницу и вновь принимаемся за перевод.
- В Новой Зеландии теплее, чем в России, - диктует мне Витька. - Когда я хочу показать моим друзьям, как холодно в России, мы по очереди стоим перед открытой дверью холодильника. Мой рекорд 17 минут.
- Слушай, - говорю я другу, - этот парень наш ровесник. Давай утрем ему нос.
Витьке моя идея нравится. Он открывает холодильник и чуть ли не влезает в него, но уже через пять минут сдается.
- Конечно, в Новой Зеландии тепло. А мне зимой зимы хватило. К тому же, он родом из Воркуты, значит, у него закалка прежняя осталась.
- Достойный противник, - размышляю я.
Мы снова принимаемся за перевод.
- My friend and I make a tower from the frozen freezer food and I crawl underneath, - читает Витька.
Из рисунка нам ясно, что наш новозеландский друг строит башню из замороженных продуктов и заползает в нее.
- Умеют развлекаться люди! - завидует Витька и тут же предлагает. - Давай и мы проведем испытание.
- На башню у нас продуктов вряд ли хватит, - сомневаюсь я.
Но Витька уже захвачен идеей и предлагает в ответ построить подземелье, как в Тауэре.
- В этом соревновании у нас есть свои козыри. Сомневаюсь, что в Новой Зеландии столько ягод и грибов, как в наших лесах, - убеждает он меня.
Я понимаю, куда он клонит. Мы вытаскиваем из холодильника банки с вареньем и используем их как опорные столбы нашего сооружения. Стены тщательно выкладываем пакетами с замороженной петрушкой и укропом.
Для потолка подземелья используем решетчатые полки холодильника, на которых размещаются банки с тушенкой и рыбными консервами, пакеты с пельменями и майонезом, замороженной клюквой и брусникой.
- Ну, я полез! - говорит Витька. Он снимает рубаху и, как ящерица, заползает в созданное нами сооружение.
Нормально, только с ягод сильно капает, - слышится его голос.
Наш творческий эксперимент прерывает крик сестры, которая возмущается устроенным нами беспорядком.
- Мы тебе половину книги перевели, - врет Витька. - Теперь испытываем прочитанный материал на достоверность.
Сестра не очень тепло отзывается о нас и проделанной нами работе.
- Отправляйтесь в огород и вскопайте мне землю под грядки, лодыри несчастные, - командует она.
Я вытаскиваю Витьку за ноги из тающего подземелья. Хорошо, что мы не додумались построить башню. Если бы она грохнулась, мы бы так легко не отделались. Но Витька со мной не согласен.
- Стоило ли так трудиться, чтобы попасть с одной каторги на другую, - ворчит мой друг.