Гришина Ирина Николаевна : другие произведения.

Ах, почему Он не один, или Испытание выбором

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Девушка. Интересная и далеко не глупая. Неожиданно оказывается перед сложным выбором. Но выбор - это компромисс. А в любви компромисс для нее не возможен. Как быть? Ждать в надежде, что сердце подскажет? А время идет... И она все больше вязнет во взаимоотношениях, завязывая сложные узлы на нити своей жизни...
   Часть первая.
  
   Отроду мне двадцать три года. По утверждению моего отца - самый прекрасный возраст: голова на месте, то есть мировоззрение устоявшееся, и "крышу" уже вряд ли снесет; с другой - все еще впереди, и есть время на ошибки. Согласна. Фигура?.. Грудь, попка, талия... И тут все как будто хорошо: пропорции соблюдены. Но в современные стандарты все же не вписываюсь. Кабы существовал такой станок... Или агрегат? В общем, нечто такое... Одним словом этакое. Пристегивают тебя там за руки - за ноги к разным штуковинам и начинают тянуть в разные стороны. Долго тянут: недели две - три... Потом отстегивают и отпускают на волю. Красота!.. Впрочем, нет. Ерунда какая-то получится. Ну, предположим ноги сантиметров на... Ну сколько?.. Трудно сказать, но чем длиннее, тем лучше. Ноги вытянут - это хорошо. А руки? Я же не обезьяна, чтобы руки у меня свешивались ниже колен. Хотя... Как они ловко передвигаются, опираясь на руки. Нет, руки пачкаться будут. И вообще... Как-то это не слишком эстетично. Значит, за руки тянуть нельзя. М-да... Не понятно. Видимо поэтому до сих пор ничего подобного и не придумали. Но существует хирургия. Малопривлекательно, но зато реально. Тебя режут, ломают, что-то вставляют... Года два реабилитация, костыли... Это уже двадцать пять. Зато с новыми ногами! Хорошо-то как, Боже мой!.. Смотришь на всех сверху вниз, снисходительно улыбаешься знакомым, взирающим на тебя с недоумением. Все требуют объяснений. А что тут объяснять?.. И зачем? Взгляните на мужскую вереницу, неотступно следующую за мной словно длинный шлейф парадного платья королевы. Всмотритесь повнимательней. Узнаете? Разумеется. Случайных людей в свиту не берем. С них довольно на такую красоту с обочины посмотреть.
  
   - Заснула что ли?
   Низвергшись с высоты новых умопомрачительных ног, я вновь оказалась при своих ста шестидесяти трех сантиметрах в буфете Ленинградского вокзала.
   - Ты слышала, что я говорила?
   - Да.
   - Поняла?
   - Да.
   - Значит, я могу быть спокойна?
   - Да.
   - Уверена?
   - Абсолютно.
   - И все-таки ты что-нибудь перепутаешь.
   - Не волнуйся. В чем мне путаться-то?
   Людмила Станиславовна внимательно на меня взглянула. Вернее ей очень хотелось, чтобы это так выглядело. Но, несмотря на то, что она была актрисой и актрисой очень недурной, сегодня игра в озабоченность ей явно не удавалась.
   - Который час?
   - Четверть седьмого.
   -Так много?! Где же Нина?
   В ответ я лишь пожала плечами.
  
   Нина - это моя сестра, а Людмила Станиславовна - наша мама.
   Мои родители, являясь людьми творческими, а стало быть, необузданными в фантазиях и темпераменте, в браках состояли не единожды. Дети, родившиеся в этих браках, теперь невольно путаются в своих родственных связях, что часто приводит даже к некоторым курьезам, но об этом позже.
   Нина - мамина дочь от последнего на данный момент мужа. Ей десять лет. Хорошая девочка, но очень нервная. Взбалмошная мамаша таскает ее везде за собой, как другие всюду возят мягкие игрушки или какие-нибудь другие безделушки, считая, что они приносят им удачу. Нина - мамин талисман. Несчастный ребенок.
  
   - Где Нина? - раздражаясь, повторила Людмила Станиславовна. - Куда она могла запропаститься?
   - Да мало ли?..
   - Что ты имеешь в виду?
   - Пописать она, например, могла захотеть?
   - Что ты говоришь?!
   - Что?! Желание вполне естественное! Или Нина как-то иначе устроена?
   - Не груби матери!
   Обычно после этой фразы следует лекция о правилах приличного поведения. В конце длинного монолога Людмила Станиславовна вздохнет с нервным придыханием и миллион две тысячи сто восьмой раз посетует на жизненные обстоятельства, не позволившие ей заниматься моим воспитанием. Взирая на меня при этом с таким осуждением, будто это не она в свое время оставила меня, а я в двухлетнем возрасте, перебирая пухлыми ножками, ушла от нее к деду. Благоразумнее всего было извиниться за невольную грубость (что я и сделала) и отправиться на поиски Нины.
  
   Нину я увидела у журнально-газетного развала.
   Когда я обняла ее за плечи, девочка вздрогнула и подняла голову, испуганно взглянув на меня своими огромными черными глазами. Сосредоточенно разглядывая какой-то журнал, она, видимо, не заметила, как я подошла.
   - Мороженого хочешь?
   - Хочу, - кивнула она.
   - Тогда пойдем. Или хочешь купить журнал?
   - Нет. Мама вряд ли одобрит мой выбор.
   - А, что ты рассматриваешь?
   - Да так...
   Нина положила журнал на место и потянула меня за руку.
   - Пойдем, а то не успеем.
   Скрытная девочка. Но это издержки безмерной опеки Людмилы Станиславовны. Мне в этом смысле повезло больше. Впрочем, далеко не каждый назвал бы везением тот факт, когда тебя в двухлетнем возрасте бросает родная мать. Но я на Людмилу Станиславовну зла не таю. Ну, сложилась моя жизнь так, а не иначе. И что?.. Не так уж плохо, между прочим.
  
   Брак моих родителей распался, когда мне не было еще двух лет. Не знаю, что у них там не сложилось, но из дома ушла мама. Формально я осталась на попечении отца. Но на практике это было не совсем так, а, вернее сказать, совсем не так. В самых ранних детских воспоминаниях у меня сохранился лишь образ бабы Лины, старой няньки, которая вырастила моего отца, да так и осталась при нем, меняя адреса, но, не меняя привычек. На момент нашей с ней встречи ей было уже 66 лет. Внешне она выглядела очень обыкновенно. Носила темные платья одинакового покроя, из мягких, шелковистых тканей в горошек или мелкий цветочек. Выходя на улицу, всегда покрывала голову платком, коих в ее "гардеробной" было великое множество. Платки ей дарили по любому поводу и без всякого повода вовсе. Будь баба Лина хоть сколько-нибудь склонна к коллекционированию, то могла бы гордиться своей коллекцией, но подобными глупостями она не увлекалась. Однако за внешней простотой моей няньки скрывался весьма неординарный человек, с огромным потенциалом природного здравомыслия. Психологом баба Лина была что называется "от Бога". Она умела все и всех расставить по своим местам, никогда не насилуя чужой воли. Как это ей удавалось при безмерной доброте и терпимости к слабостям близких людей? "Понимание приходит от любви" - говорила она мне. И в нескупом на любовь сердце бабы Лины всем находилось место, хотя все же один человек занимал в нем особое положение - мой отец. Привязанность к нему была, можно сказать, даже чрезмерной. Много позже, когда я уже выросла, а она все чаще погружалась в воспоминания, она объясняла мне это тем, что пришла в дом деда вскоре после смерти моей бабушки и практически заменила ему мать, а ничего сильнее материнской любви в мире не существует. Отцу она прощала практически все, даже то, за что других поругивала, пытаясь наставить на путь истинный. Но с появлением в доме меня, то есть с того момента, когда моя мамуля передоверила заботы обо мне моему папуле, баба Лина была вынуждена на время изменить приоритеты. Теперь у нее на руках оказался другой ребенок, лишенный материнской заботы, а стало быть, ответственность за него, то бишь меня, полностью ложилась на ее плечи. И в один прекрасный день собрала она наши с ней пожитки, сгребла меня в охапку и перебралась на ПМЖ к моему деду, Сергею Ивановичу Епанчину. Свой поступок баба Лина объяснила тем, что старухе и маленькому ребенку никак не угнаться за стремительным темпом жизни моего папочки, сменившему только за полгода после ухода моей матери трех возлюбленных, поочередно представляя каждую нам с бабой Линой новой хозяйкой не только его сердца, но и дома.
  
   - Агаш...
   - Что?
   - Мороженое, конечно, хорошо...
   - Ну не тяни, - поторопила я, замолчавшую в нерешительности Нину.
   - Я есть хочу.
   - Пойдем в буфет.
   - Там же мама!
   - Ну да... - вздохнула я. - Что же делать? Слушай, на улице хот-доги продают, пойдем?
  
   Нина с аппетитом уплетала второй хот-дог, запивая его "шипучкой" из пол-литровой бутылки. Наконец, проглотив последний кусочек, Нина расплылась в довольной улыбке.
   - Мама совсем свихнулась на почве диет. Сама постоянно жует капусту с морковкой и нас с папой в кроликов превратить хочет. Папе-то что?.. Он где хочет поесть может. А я? Я-то под неусыпным контролем. Но я же расту! Вот мне есть постоянно и хочется. Только маме этого не объяснить.
   - Да, - согласно кивнула я, зная, что переубедить Людмилу Станиславовну в том, в чем она была уверена, дело абсолютно безнадежное.
   - У нее, вообще, очень странный взгляд на мир.
   - Мама - творческая натура...
   - У папы тоже творческая натура, но он не живет в придуманном мире. И я, Агашенька, не хочу! Не хочу жить в придуманном ей мире.
   - Все образуется, Нинок.
   - Тебе легко говорить, - вздохнула девочка.
   М-да... Я в ее возрасте была сущим ребенком: беззаботным и жизнерадостным. А бедная Нина в свои десять лет стала "философом", живя в полноценной семье. Парадокс?
   - Пойдем, нам пора.
   - Вот и сейчас она меня тащит в Питер. Зачем?
   - Не хочет с тобой расставаться. Вот подрастешь еще немного, и у нее это пройдет.
   - Не уверена. Но это все пустяки... Ты не знаешь, что она еще придумала!
   - И что же она придумала?
   - Она уговаривает папу отправить меня в Англию, в закрытую школу.
   - Может это и к лучшему. Много сверстниц. Девочки из разных стран. Это должно быть интересно.
   - Да из каких из разных!? Там почти одни русские. Богатенькие детки с проблемами.
   - Почему с проблемами? Это что?.. Какая-то спецшкола?
   - Ну да. Спецшкола для озабоченных проблемой как в наиболее короткий срок потратить как можно больше денег.
   - Нин...
   - Там наша соседка учится, Кира Ростовская. Она на Новый год домой приезжала. Такого порассказала!.. Жуть!
   - Не накручивай себя. Что там может быть такого ужасного?
   - Там голодом морят. Это раз. И холодом. Называется закаливанием.
   - Ерунда. Не могут девочек держать в холодных помещениях.
   - Еще как могут! У них там постоянно холодно. И зимой и летом.
   - В Англии? Полная ерунда. Там климат гораздо мягче нашего.
   - Климат может быть и мягче, а вот воспитание гораздо суровее. За малейшую провинность - штраф. Накопишь десять очков штрафных - наказание. Задумаешься о чем-нибудь на уроке, а тебе сразу - бац! - по рукам указкой...
   - Это уж чистая фантазия. Телесные наказания в Англии запрещены.
   - Для тех, кто бесплатно учится. А за большие деньги отлупят. Кирке самой не раз доставалось. Главное, представляешь, когда она в Москве училась, ее мама была готова растерзать любого, кто на Кирку только косой взгляд бросит, а теперь ее мамаша только и твердит: "В Англии прекрасная система образования".
   - Может все это еще и неправда?
   - А зачем Кирке врать?
   - Не бери в голову. Во-первых, ничего еще не решено. Ведь так? И потом... Я поговорю с мамой. Хочешь? И у нее случаются моменты просветления.
   - Поговори, Агашенька. Хотя...
   Девочка обреченно махнула рукой и побрела в сторону вокзала.
  
   Людмила Станиславовна не любила долгих прощаний. Поэтому, едва затащив их с Ниной чемоданы в СВ, я была немедленно выдворена из вагона. Проходя мимо окна их купе, я остановилась и жестами попыталась приободрить младшую сестричку, но мама, заметив мои манипуляции, состроила строгую мину и замахала на меня руками. Дабы не доводить матушкин гнев до более высокого градуса, я послушно ретировалась.
  
  
   Часть вторая.
  
   Самый конец февраля, а морозы в Москве по-прежнему нешуточные. Москвичи не избалованные теплыми солнечными днями, уставшие от бесконечной нашей русской зимы, выглядят угрюмыми. Ну и мне это жизнерадостности не прибавляет. Раньше я к зиме относилась вполне терпимо. Но с какого-то момента я зиму не люблю почти патологически. Вот только этот момент я никак не могу вычленить в своем сознании, хотя пыталась сделать это не раз. Так и мучаюсь. Не знаю, как бы я себя чувствовала в стране вечного лета... Один мой знакомый, недавно вернувшийся из Калифорнии, где прожил без малого три года, жаловался, что из-за перманентного лета жизнь ему там казалась настолько однообразно-пресной, что, в конце концов, он не выдержал и вернулся в Россию, и только здесь вновь почувствовал вкус к жизни. Но я все равно мечтаю, просыпаясь по утрам видеть безоблачное синее небо, слышать нежное шуршание занавесок, раскачиваемых теплым и влажным океанским (или морским - все равно) бризом, вдыхать полной грудью воздух, впитавший в себя соленую влагу... И пусть так будет всегда. А нытье Костика, истосковавшегося в Калифорнии по запаху весны, я считаю прямым издевательством над нами, северными жителями. Хотя... По запаху весны я тоже жутко тоскую. Но это, Костик, совсем другая история!
  
   Раздумывая, спуститься ли мне в метро, или, избежав суеты подземки, отправиться домой на такси, я остановилась, в который раз, изумившись перенаселенностью Москвы.
   Люди, люди... Вокруг столько народу. И все куда-то спешат, не обращая друг на друга никакого внимания. Щелчок в голове, который я едва улавливаю, потому что это, скорее всего, лишь мое воображение, и все вокруг - просто фоновая картинка. Ну, все равно, что смотреть на мелькание телевизионного экрана, выключив звук. Сначала ты просто перестаешь понимать, что же там происходит, а потом реальность и собственная фантазия меняются местами, и ты уже видишь не то, что тебе показывают, а то, что тебе хотелось бы видеть. Нет, с психикой у меня все в порядке. Даже наоборот. Как мне объяснили это очень здоровая защитная реакция. Так мой организм защищается от ненавистной ему суеты. Разумеется, существует некая грань, за которую переступать опасно. Но разве в жизни мало подобных граней? Тот, кто живет в большом городе, наверняка, хоть раз в жизни испытывал нестерпимое желание спокойствия и размеренности. Да, что здесь особенно объяснять. Каждый находит свой путь в борьбе со стрессом. Для меня в свое время спасительным оказалось серьезное увлечение старой московской архитектурой, и теперь я иногда вижу наш город таким, каким он был в позапрошлом веке, а то и в более давние времена. И вот на месте огромной заасфальтированной площади с грязно-разжиженным снегом даже в мороз, светлое от чистого хорошо утрамбованного снега пространство. Лошади, сани... Ну и люди, конечно. Только степенные, неторопливо шагающие по своим делам. Конечно, я идеализирую прошлое, но мне так хочется оказаться там. Не навсегда, на время. Надышаться старой Москвой, а потом опять вернуться в наш сумасшедший мир. А Москва...У каждого она своя. Я, например, знаю людей, которым очень нравится ее стремительное обновление. А меня это удивляет. Удивляет и то, как бесцеремонно искажают ее облик, и то, что кому-то это всерьез может нравиться. К несчастью, я до сих пор не утратила привычки к пешим прогулкам, поэтому, наверное, замечаю то, на что другие на бегу или, проезжая мимо на машине, просто не обращают внимания. Но, видимо, с привычкой бесцельно бродить по улицам пора прощаться. Разочарований слишком много. И я тоскую. Глупо тоскую по Москве моего детства. Кто-то живет надеждами на будущее, кто-то воспоминаниями о прошлом (мой случай). А я завидую людям, которые живут настоящим. Вот уж кто может без всяких психологических тренингов жить полной насыщенной жизнью. Или я ошибаюсь?
  
   В кармане завибрировал мобильник. Иллюзия размеренного прошлого рассеялась, уступив место будням современной цивилизации.
   - Да, - отозвалась я, приложив к замерзшему уху, выуженный из теплых недр телефон.
   - Привет. Ты где?
   - У Ленинградского вокзала.
   - Дуй ко мне!
   - Зачем?
   - Секрет, - довольно ехидненько захихикала Олька.
   Вообще-то все ее "секреты", как правило, заканчивались для меня довольно утомительно. Было о чем поразмыслить.
   - Ну, что ты молчишь?
   - Я устала и замерзла. И есть хочу...
   - Приезжай, я тебя вкусненьким накормлю.
   И не дав мне времени придумать, как бы половчее отвертеться от приглашения, Олька скороговоркой пробормотала: "Давай, давай", и отключилась.
   Олька была из тех людей, которые никогда не останавливаются на полпути. Качество очень достойное, но не всегда удобное для окружающих. Если ей приспичило зачем-то со мной встретиться, то она непременно этого добьется. Не приеду я, приедет она. А согласитесь, что "слинять" из гостей всегда гораздо проще, чем выпроводить таковых из собственного дома. Поэтому, прикинув все за и против, я решила пристроиться в "хвост" многочисленным приезжим, желающим как можно скорее "раствориться" в нашем мегаполисе.
   Желающих им в этом помочь было тоже достаточно много, но они привередничали, пытаясь выловить в толпе клиентов, называющих адреса не столь отдаленные от центральной части столицы. В то время как большинство, желающее попасть в "спальные" районы, обреченно сидело на своих чемоданах, вокруг меня собралась целая стайка мужичков с азартом рекламирующих свои транспортные услуги. Когда есть выбор, я обычно теряюсь. С любым из них я бы поехала не задумываясь, если бы он был один. Но теперь, переводя взгляд с одного на другого... Все физиономии мне решительно не нравились. Наконец, нервы у одного из них сдали, и он, схватив меня за руку, потащил к своей машине. Я с негодованием выдернула у него свою руку и демонстративно повернулась к нему спиной. Мужик принялся рассыпаться в извинениях, но, разозлившись на столь бесцеремонное поведение, я его не слушала. Ужасно глупое положение. Пора было заканчивать бесплатное представление для скучающей в ожидании подходящего транспорта приезжей публики и шлепать к метро. Но тут я заметила, что из стоящей рядом машины за нами наблюдает мужчина. Лицо его мне показалось знакомым, и хотя никаких конкретных воспоминаний у меня не возникло, я все же улыбнулась ему. Он улыбнулся мне в ответ. Все. Ничего похожего на приглашение с его стороны не последовало, но я направилась к его машине.
   - Здравствуйте, - сказала я и снова улыбнулась.
   Он кивнул и приспустил стекло.
   - Вы не могли бы меня подвезти?
   - Далеко?
   - На Солянку.
   Он распахнул дверцу.
   - Садитесь.
   Я села.
   - Значит, на Солянку?
   Особого энтузиазма я в его голосе не услышала. Но отступать было поздно, и я кивнула, придав своему лицу самое простодушное выражение, на которое только была способна.
  
  
   Часть третья.
  
   И мы поехали. Улыбки улыбками, но если мы, в самом деле, знакомы, то нужно о чем-то разговаривать. А о чем? Для начала было бы совсем неплохо вспомнить кто это такой. Будучи абсолютно уверенной, что не обозналась, я в ускоренном режиме прокручивала в голове давние и недавние события своей жизни, которые каким-то образом могли пролить свет на погруженную во тьму ячейку памяти, сохранившую образ этого импозантного типа, но не желавшую выдавать никакой дополнительной информации.
   - Кажется, я догадываюсь, о чем вы сейчас думаете.
   - Да?..
   Я растерянно посмотрела на него. Он по-прежнему улыбался, но смотрел прямо перед собой.
   - Да, - подтвердил он. - Пытаетесь вспомнить, где мы с вами встречались, так?
   - Ну...
   - Значит, я угадал.
   - Но мы знакомы, я не ошиблась?
   - Наверное, вы очень общительная девушка...
   - Да как сказать...
   - Я хотел сказать, что вы легко сходитесь с людьми, поэтому у вас много случайных знакомых.
   - То есть?!
   - Ничего обидного. Я имею в виду шапочное знакомство. Ну, знаете... Типа привет-привет, поболтали и разбежались.
   Сначала я решила обидеться. Все-таки сама я себя считаю серьезной девушкой. Что значит поболтали-разбежались?.. Но любопытство взяло верх.
   - Интересно, почему вы так решили?
   - Вы уверены, что где-то меня видели, но не можете вспомнить.
   Что тут возразишь?
   - И еще вы очень мало интересуетесь спортом. Я прав?
   Забавный тип, ничего не скажешь. Играет в "кошки-мышки"... Или в "холодно-горячо"?.. Не важно. Неужели трудно просто ответить на вопрос?
   - Так я прав?
   - Нет. Спорт меня интересует.
   - В таком случае, что-то конкретное. Что?
   Я задумалась. По правде говоря, не такая уж я большая поклонница спортивных состязаний. Смотрю иногда спортивный канал по телику. Пытаюсь научиться играть в теннис. Лет пять уже, наверное... Но получается не ахти как. Что еще? Периодически Машка таскает меня с собой на футбольные матчи, где я с ней за компанию отчаянно болею за победу "Локомотива", потому что в этой команде играет Машкин муж. Смотри-ка, не так уж мало получается.
   - Что-то вы уж очень глубоко задумались. Хорошо, я задам наводящий вопрос. Какие виды спорта вы предпочитаете? Летние или зимние?
   - Летние или зимние... - задумчиво повторила я.
   И тут меня осенило. Господи, ну, конечно же! Как я сразу его не узнала!? Надо же так опозориться! Ужасаясь задним числом собственной наглости, которая позволила мне обратиться к нему с просьбой и плюхнуться в машину, я уставилась на него, не в силах ничего вымолвить. Да и что я могла сказать в свое оправдание? Но его реакция огорошила меня еще больше. Он расхохотался. Он хохотал долго, раскатисто, широко раскрыв рот и, кажется, даже прослезился.
   - Простите, ради Бога, - просмеявшись, обратился он ко мне.
   - Ничего. А чем, собственно, я вас так рассмешила?
   Пока он смеялся, я успела немного прийти в себя.
   - Я так глупо выглядела?
   - Нет. Это со мной что-то не так. Неожиданно понял, что...
   - Что?
   - Это неважно. Нет, в самом деле... Вы только не подумайте, что я смеялся над вами. Я ведь в начале подумал, что вы играете. А теперь вижу, что сам оказался в глупом положении.
   - Мне так стыдно. Честное слово, я не нарочно.
   - Я это уже понял. Теперь, может быть, познакомимся? Вас как зовут?
   - Аглая.
   - Как?
   - Аглая. Имечко еще то, конечно...
   - Очень красивое имя.
   - Спасибо за утешение. Но я уже притерпелась за столько лет. Вот в детстве комплексовала, что было, то было.
   - Да нет! В самом деле, очень красивое имя. Аглая... Приятно произносить. Правда, правда. Сразу вспоминается галька на морском берегу и плеск волн.
   Его ассоциация меня сильно удивила. Никто и никогда не связывал моего имени с морским пейзажем. И галька... При чем здесь собственно галька? Наверное, он просто любит море. А в морозной заснеженной Москве, конечно, приятно вспоминать о далекой экзотической стране, теплом море, крике чаек...
   - Вы любите море?
   - Люблю.
   - Я тоже. Неплохо было бы купить себе маленький островок в океане и жить там постоянно.
   - Нет.
   - Почему?
   - Скучно.
   - Извините, если мой вопрос покажется вам бестактным...
   - Хотите поинтересоваться, почему я до сих пор один?
   - Нет, я не об этом хотела спросить.
   - В самом деле?
   - В самом деле. Понять, почему вы один не так уж сложно.
   - И вы понимаете?
   - Думаю, что понимаю.
   - Может быть, и мне объясните?!
   - Совершенно напрасно вы так... Я не очень люблю всевозможные умозаключения Толстого, но согласна с тем, что счастье всегда довольно однообразно, в то время как несчастлив человек может быть на тысячу ладов.
   - Так вы полагаете, что я несчастлив?
   - Я не знаю. Но на абсолютно счастливого человека вы не похожи.
   - Милая Аглая, абсолютно счастливых людей не бывает. Это противно человеческой натуре. Противно от слова противоположно, чтобы вы, не дай Бог, не истолковали мои слова превратно.
   Какое-то время мы ехали молча, и я все пыталась понять: разозлился он или просто не хочет больше разговаривать? Наверное, это даже хорошо, что он молчал. Если уж совсем откровенно, так ли мне интересна его жизнь? Но то, что меня игнорируют, было досадно. Повернув голову, я довольно бесцеремонно стала его рассматривать, отдавая себе отчет в том, что это должно его раздражать. Только мой бесенок за левым плечом так разрезвился, что я уже не могла с ним совладать.
   - Чему вы улыбаетесь? - спросил он действительно немного раздраженно.
   - Сколько вам лет?
   - И это все? Не скромничайте. Я бы мог назвать вам номер своего банковского счета и количество денег на нем!.. Неужели не интересно?
   Вполне невинный вопрос, как мне казалось. Никак не предполагала, что он так отреагирует. Но всякое случается.
   - Я думала, что подобный вопрос может задеть только молодящуюся особу женского пола.
   Он не ответил. Понятно, что ему не вопрос мой не понравился, а то, как я на него смотрела. Глупо с моей стороны было так себя вести. Ведь именно я была заинтересованной стороной: я попросила его отвезти меня на Солянку. Уже раскаиваясь, что поддалась искушению, я собиралась как-нибудь исправить положение, но в этот момент он резко свернул к тротуару и остановил машину. Решив, что на этом наше совместное путешествие закончилось, и наступила расплата за мое, мягко говоря, необдуманное поведение, я стала нащупывать какое-нибудь подобие ручки или кнопки, чтобы открыть дверь и, рассыпаясь в извинениях и благодарностях, покинуть машину знаменитости. Но у меня есть одна странность, которую Олька называет "автомобильным кретинизмом"... Машина для меня просто машина. В названиях, марках и моделях я не разбираюсь. А уж, что касается внутренней требухи, то здесь я вообще... Многим довелось полюбоваться на мой позор, когда обращались ко мне с какой-нибудь невинной просьбой. Вот и теперь, шаря в поисках устройства предназначенного для открывания двери, я Бог весть какой раз дала себе страшную клятву досконально, ну или хоть как-нибудь, изучить весь этот железный табун от самых первых до наисовременнейших представителей.
   - А как вас зовут близкие? - спросил он, не без ехидства наблюдая за моими манипуляциями.
   - Что?- ошарашено переспросила я, не оставляя своего занятия.
   - Имя у вас редкое. Я думал-думал, но так и не смог сообразить, как вас можно назвать по-другому.
   Раздался щелчок, и дверь приоткрылась. Я облегченно выдохнула. Накинув ремень сумки на плечо, я снова набрала в легкие воздуха, чтобы не делать больших пауз, когда стану прощаться. Но решительность, с которой я собралась было покинуть уютный салон, вдруг растаяла и растеклась. Я молчала, продолжая сидеть на месте. Более того, я уже была готова снова захлопнуть дверь и дожидаться, когда он сам попросит меня удалиться. Но он не попросил. Он наклонился в мою сторону, перегнулся, едва не касаясь моих коленей, протянул руку... И захлопнул дверцу.
   - День у меня странный выдался. С самого утра все как-то помимо моей воли и желаний.
   - Бывает, - поддакнула я, все еще не решив для себя - должна ли я остаться или все же уйти.
   - Вы живете на Солянке?
   - Нет.
   - В гости?
   - Вроде того... У меня там подружка живет.
   - Вечеринка?
   - Надеюсь, что нет.
   Я действительно очень на это надеялась, хотя от Ольки можно было ожидать чего угодно.
   - А сегодняшний визит к подружке никак нельзя отменить?
   - Никак.
   Это "никак" вылетело у меня машинально, и суть вопроса до меня дошла лишь после того, как я ответила.
   - Жаль. А, если...
   Я сама уже пожалела, что ответила так категорично, но продолжала держать фасон.
   - Нет.
   - Да. Странный день. Бывают такие дни... Когда не хочется оставаться наедине с самим собой.
   - Проблемы?
   - Ничего особенно серьезного, но... Ситуация такова, что нужно принять решение.
   - И решение не простое, а решать ничего не хочется.
   - Да.
   - Сочувствую.
   - Так как вас все-таки называют?
   - Кто как. Особенно в институте некоторые остряки просто-таки соревновались, выдумывая из моего имени прозвища. Вы тоже можете что-нибудь придумать сами.
   - Я никогда не стремился к оригинальности. Это плохо?
   - Почему же непременно плохо?
   - А самой вам, какое имя больше нравится?
   - Никакое не нравится, но привычнее, когда меня называют Агашей или Гашей.
   - Забавно...
   - Вы находите?
   - Нахожу. Гаша - Паша... У нас созвучные имена.
   - Ну и что? Можно еще Даша - Паша или Маша - Паша...
   - А вот и нет! Даша - Дарья...
   - А Маша - Марья.
   - Вот именно. Ничего общего по звучанию с моим именем. А Павел и Аглая... Вы вслушайтесь.
   Он заметно повеселел. И мне стало легче. Мы разговорились. Говорили, конечно, глупости. А что еще могут сказать друг другу незнакомые люди? Но все было прилично и забавно, поэтому разговор получался неутомительным. Я не задумывалась, какое впечатление производит моя болтовня. Он, казалось, тоже не слишком беспокоился о своем имидже. Случаются порой такие встречи, когда человек, с которым судьба свела тебя случайно, становится понятным и близким. И говоришь, говоришь... И уже не о пустяках. Хочется рассказать о чем-то таком, что занимает твои мысли, но что ты никак не решаешься обсудить с друзьями. Кстати, почему-то именно с друзьями говорить о сокровенном становится все труднее. То ли общение наше становится более редким и поверхностным, то ли мы, взрослея, начинаем понимать, что каждый несет свой собственный ворох проблем и втискивать туда еще что-то не гуманно, да и просто малоэффективно? Или это всего лишь трудности переходного возраста из нашей затянувшейся юности во взрослую жизнь?
   И как всегда бывает, в самый неподходящий момент заверещал мой мобильник.
   Продолжение следует...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"