Аннотация: Это моя первая попытка что-либо написать. Не судите строго))
1 глава.
Боль... это первое что я почувствовал. Попытался открыть глаза - получилось. Фигуры... Все размыто... Тут в сознании все сразу прояснилось, я увидел как ко мне подходит какой то человек самой бандитской наружности, тот ухмыляется и говорит:
- Ну, как тебя зовут, червяк?
Пытаюсь пошевелить руками - слышу металлическое бряцание. Тяжелые, железные браслеты... Кандалы... Кандалы?! Кандалы!!! Как? Почему? За что? Не ужели поняли кто я!? Хотя, нет, если бы они поняли бы кто я, то тогда бы меня сразу же убили. Пересохшее горло хрипит, не слушается, но я из себя смог выдавить слова:
- Кто ты? И что я тут делаю?
Тот меня пнул, не сильно, но, показывая этим власть и, то положение, в котором я нахожусь, и прошипел мне:
- Замолчи раб! А если тебя так интересует твое местонахождение, то ты на корабле! И мы плывем в Ригор на рабский рынок, где я продам тебя и другое мясо. И так я повторяю вопрос - как тебя, скотина, зовут?
Только сейчас я заметил несильную качку и других людей, измученных, уставших и все они были в кандалах. Я попытался ответить - не получилось. Измученное, пересохшее горло не смогло произвести слова, только злой и бессильный хрип. Работорговец злорадно улыбнулся. Ему нравилось видеть мои мучения, да не только мои - ему нравилось видеть чужие страдания и боль. Ему нравилось видеть себя господином, ему нравилась власть, да вот только он ее имел над рабами, но вот тут он уже отыгрывался по полной. Садист, ненавижу садистов! Ненавижу тех, кто с малолетства мучил животных, издевался над другими. По моему мнению, лучше сразу убивать, не доставляя лишнюю боль, но иногда приходится... Ничего, на следующий день я восстановлюсь, и на твоей улице будут поминки!
Наконец тому надоело смотреть на мои потуги, наверное, он думал, что это я так пытаюсь высказать все свое почтение ему! Ха, разбежался! Это я так тебя посылаю, подальше и с приключениями. Работорговец оглянулся и жестом подозвал мальчонку, лет семи, что-то ему сказал и повернулся ко мне:
- Сейчас, мясо, принесут тебе воду.
Я ему даже не кивнул. Только с ненавистью посмотрел, мечтая, поскорее восстановится, и разорвать эти проклятые кандалы. Посмотреть, как эта глумливая улыбочка стирается с этого надменного лица. Тот посмотрел как-то на меня озадаченно и спросил:
- Так ты оборотень?
Я ему не ответил. Да я оборотень и причем ой какой непростой... Но тебе "господин" этого знать не положено.
- Да... Вижу что ты оборотень зрачки вертикальными стали, к тому же еще и имеешь огромные магические способности как сказал колдун. За тебя немало денег дадут. Все равно хоть ты и оборотень ты не вырвешься. На тебе противомагический ошейник с добавлением никра. Так что не поколдуешь, не перекинешься.
Подумаешь! Ты не знаешь, кто мой отец и кто я. Думаешь простой оборотень с магическими способностями? Такое хоть и редко, но бывает. Я же совсем другой... Противомагический ошейник меня не остановит, точно так же как и никр который не дает оборотням использовать свою звериную часть души и перекинуться. На таких существ как я, все это не действует и очень сильно злит. Ох, как я не завидую, этому короблю, если тут попал бы в такое положение как я чистокровный как мой отец, не то, что я полукровка. На половину человек, на половину... Лучше тебе этого не знать работорговец, лучше тебе этого не знать. Как говорил мой учитель: "Много будешь знать - рано будешь умирать". Только может все равно ты, и не знаешь, кто я, но ты все равно умрешь не от старости, а от моих когтей.
Пришел мальчишка с чашкой воды. Я попытался сесть, странно это движение не вызвало не какой боли. Я очень быстро восстанавливаюсь, наверное, потому, что едва не перекинулся, а в другой своей ипостаси ты хоть мне руку отрежь, через пять минут новая отрастет. Расслабляю мышцы, пытаюсь вернуть себе полостью человеческое тело. Сразу на меня вылилась из огромного кувшина слабость, но ничего, потерплю. Я беру чашку и маленькими глоточками медленно выпиваю воду. И возвращаю тару мальчишке, который сразу же скрылся с глаз. Работорговец снова повторил свой вопрос:
- Твое имя, мясо?
Пусть по иссушенному горлу прокатилась живительная влага воды, но голосовые связки все еще не сильно хотели мне повиноваться. Все равно я ответил, на одном лишь упрямстве, решив не скрывать свое настоящие имя:
- Арихорт.
Тот кивнул, напоследок назвал меня жалким червем, и сказал, как ему повезло, что он заметил, что я оборотень и за это получит дополнительные деньги от его господина. Меня так и подмывало перекинуться и разнести все в клочья, но нельзя. Я сейчас на корабле и если я его уничтожу, то я не знаю, куда мне потом лететь, а ясли я узнаю, то не думаю что нужно светить свою вторую ипостась. Рядом со мной раздался хриплый голос:
- Ну что, брат оборотень, влипли мы, а?
Я повернул голову. Рядом сидел смутно знакомый и где-то мельком виденный мной парень лет двадцати трех. Я меланхолично ему ответил:
- Этот корабль влип, а не я. Меня никр и противомагические ошейники не действуют, только очень сильно злят, - и тут я понял что проболтался. Язык мой - враг мой!
- Здорово! Жалко что у на меня действует... Завидую я тебе! Повезло те сильно, - сообщает мне этот парень, завистливо глядя на меня, и он продолжил. - Меня Волчонком зовут я оборотень в волка, а ты в кого?
- В леопарда, - зло соврал я, хотя бы так можно попробовать объяснить вертикальные зрачки. - Слушай, не трогай меня, ладно? Я сейчас очень опасен, для всех включая самого себя. - После этого заявления я посмотрел на Волчонка, пытаясь вспомнить, где я его видел. Потом минут через пятнадцать прекратил это бесполезное занятие и спросил. - Где мы встречались? У тебя лицо знакомое, но где я тебя видел - ума не приложу.
Тот грустно и со злостью посмотрел перед собой. Затем ответил:
- Мы виделись в трактире "Треххвостая сельдь". Трактирщик, что б его демоны сожрали, меня чем-то напоил и когда я очнулся здесь и в кандалах. Тебя притащили на следующий день. И этот "господин" стоит рядом с такой мерзкой улыбочкой говорит: "Добро пожаловать в рабство!"
Ну, трактирщик! До чего же я тебе не завидую! Только вырвусь - найду и убью! Медленно, показав тебе свою вторую ипостась! Думаю, тебе будет весело, очень весело! Перед глазами встала противная, жирная рожа с нахальным, плутоватым выражением глаз и ехидной усмешкой.
Таким порядком мы и доплыли до Ригора. С Волчонком я неплохо от скуки общался во время путешествия, о дружбе и заикания быть не могло. Порой в его речи проскальзывали изысканные обороты и повелительные интонации, скорее всего он был аристократом, но это его тайна, а тайны нужно уважать, у меня у самого их как блох на собаке, особенно весомая у меня одна. Ее знал только я и моя мать, которая выгнала меня из дома в десять лет.
Утром нам, в смысле рабам, приносили воду и серые комки какой-то гадости за место еды. Вечером приносили тоже самое. Еда была ужасной, но мне не привыкать, какую только гадость не приходилось, есть в городе на улице, когда я первые два года бродяжничал и побирался. По этому, я не воротил носа от предложенной серой бурды, в отличие от Волчонка. По началу приходилось едва не силком в него еду впихивать, объясняя, что без еды у него не будет сил, потом он ел уже не сопротивляясь, но, так морщась, что, глядя на него, хотелось заплакать.
Кровь моего отца течет в моих жилах как проклятие. По тому, что он демон. Причем Высший Владыка, который мог принимать человеческое тело. А я полудемон. Полукровка. Говорят что демоны это такие твари, которые не могут испытывать чувства. Скорее всего, это неправда. Ведь я же чувствую... или же это из-за того, что я только наполовину демон? Не знаю.
Мать, скорее всего, знала кто я. И поэтому она меня боялась. Она боялась меня постоянно. Я раньше не понимал ее страха, и мне хотелось ей помочь по тому, что я любил ее. Мне казалось, что все хорошо и все будет хорошо. Первые десять лет жизни я прожил беззаботно и радостно. Пока не случилось то, что было.
Кошка Никта разбила мамино любимое зеркало с серебряной рамкой, которое ей досталось от бабушки, и когда мама это заметила, то очень сильно ругалась и долго. И самое обидное она тогда не поверила, что это сделал не я, а кошка. И из-за этого мне попало еще и за правду. Поэтому я обиделся и разозлился, очень сильно разозлился. Злость текла по моим жилам как огонь. Злость демона. А когда мать меня попыталась выпороть пришла еще и ярость. Ярость плескалась волнами в моем теле. Ярость демона. Я тогда тихо зарычал. Рык вырвался из моей груди по мимо моей воли, он был одновременно глухим, высоким и низким. Потом изменилось зрение. Оно стало, каким-то иным. Я все видел. Видел мамин страх, который, серым с красными искрами, облаком расползался по комнате. Видел ауру мамы, по которой прокатывали серые волны страха, перед тем как отсоединится от ауры и разлететься по комнате. Я видел мамину душу! Она была, какой то припыленной, сломленной, уставшей. Я видел за стенами нашей хижины как мальчишки самодельными, деревянными мечами сражаются в потешном бою друг с другом, видел, как девочки шьют кукол, вышивают, или помогают матерям по хозяйству. Видел всех односельчан, чем они занимаются, их чувства, души. Я видел неупокоенные души на кладбище, духов которые в страхе убегали куда-нибудь подальше, только чтоб рядом не было меня, я видел домового, который забился, подвывая от страха, как можно дальше от меня. Я видел магические потоки, которые пронзали мир, я видел сам мир, я видел силу сущего этого мира. Я видел все.
Изменился слух. Я слышал, как в погребе дышат мыши, слышал, как кошка бежит по крыше, слышал разговоры людей на улицах, слышал стенания неупокоенных душ над своими могилами, слышал птиц, которые летели над деревней, слышал животных, которые чувствовали меня и поэтому пытались как можно быстрее убежать и как можно дальше. Слышал мамин страх, он был тягучим, дрожащим, тихим и каким-то жалким. Слышал биение сердец всех живых в округе. Я слышал всё.
И тут пришел голод. Нет, не так, ГОЛОД!!! Он сковывал все мое естество, пронзая огненной и в одно и тоже время ледяной болью. Я тогда не знал, что мне надо есть, что бы насытится. Это чувство до того преобладало над всем что мне открылось, и чтоб не чувствовать больше этот невообразимый голод я перекинулся обратно.
Мать сидела на полу, прижав руки к сердцу, и с ужасом смотрела на меня. Я ей улыбнулся, стараясь успокоить, но ужас и страх в ее глазах только усилился. Потом она встала на ноги, не отнимая рук от груди, и сказала мне:
- Уходи, я отказываюсь от тебя, ты больше не мой сын! - и она указала на дверь.
Я не хотел уходить и не понимал, зачем мне это. Я тогда считал, что мама меня не бросит, не оставит. Просто детское наивное чувство любви и защищенности. И тогда, когда она меня схватила за шкирку и выставила за дверь, у меня было такое чувство, будто рушится моя личная вселенная. Что чувствует Бог, когда те народы, за которыми он следил и о которых заботился на протяжении многих тысяч лет, предали его и разрушили его храмы? Что испытывает низший демоненок когда Высшего демона его Господина его Владыку уничтожили? Или еще хуже, что испытывает Творец, когда Его тщательно и любовно созданный мир, обрушивается в тартарары и Он ни чего не может сделать? Я тогда получил подробный ответ на этот вопрос, хотя лучше, чтоб я его не получал. Было больно, непередаваемо больно... Десять лет спокойной, не всегда легкой жизни сгорели, превратившись в пепел, который с легким шорохом осыпался за мной.
Я стоял, ощущая спиной закрытую дверь, и смотрел на вечернее небо. В душе или что там у меня, полукровке за место нее была настоящая буря, ураган, землетрясение состоящие только из боли и отчаянья.
Я не буду рассказывать, как оказался в малом, захудалом городке Деоре, не буду рассказывать, как я побирался и нищенствовал первые два года, когда пойманная и убитая мной и затем зажаренная на костре, на самых бедных улицах городка, собака воспринималась как самый большой праздник. Не буду рассказывать, как меня избил пекарь, когда я пытался стащить краюху хлеба и как он скинул меня в канаву для помоев, где я просидел два дня, харкая кровью, и ждал смерти, пока не восстановился, и не выполз оттуда. Не буду рассказывать эти проклятые два года, не буду. Зато я расскажу, как моя жизнь переменилась.
Я брел хромая, прижимаясь к стенам домов стараясь, стать как можно незаметнее. Драная одежда с чужого плеча не спасала от осеннего холода, а пронизывающий, порывистый ветер забирался под рубашку, взъерошивал грязные патлы волос, заставлял трястись от холода. Начал накрапывать дождь. Капли воды стекали за шиворот, из-за чего я совсем замерз и, спасаясь от холода, я зашел в трактир "Пьяный мясник". Этот трактир имел самую плохую репутацию, в нем постоянно собирались бандиты самых различных мастей. От мелких воришек до вольных баронов. От простых разбойников до наемных убийц-мастеров. В этом притоне каждый день кого-нибудь убивали и стражи, которые давно продались преступникам, на это закрывали глаза. И это был единственный постоялый двор, в котором не было вышибалы и поэтому, никто не выкинул меня за дверь.
Зайдя, я серой тенью метнулся в самый темный угол и начал озираться по сторонам. Ни кто не обратил на зашедшего внимания, это хорошо, я смогу согреться, и обсохнуть, главное чтоб на меня, пока я буду тут, никто не обратил на меня внимания и когда стану выходить тоже.
Я сидел в углу и понемногу обсыхал, настороженно озираясь. Я не ел уже три дня, и желудок отчаянно завывал и молил о пище. Кушать так хотелось, что, наплевав на осторожность, решил стащить что-нибудь у кого-нибудь со стола. Рядом была компания в стельку пьяных разбойников. Подобравшись и стараясь двигаться, как можно тише я на четвереньках подобрался к их столу. Одно место пустовало. На тарелке, за которой ни кто не сидел, лежал большой наполовину съеденный кусок мяса, ароматный, хорошо приготовленный кусок мяса и половина буханки хлеба. Разбойники были пьяны и уже почти ни чего не соображали двое из них уже давно лежали на столах и выводили рулады немелодичным храпом.
Я схватил с тарелки еду и серой молнией шмыгнул к своему углу, пряча честно наворованную пищу за спиной затравленно озираясь. Сердце отчаянно стучало в груди, едва не вырываясь наружу через туго обтянутые кожей ребра. Разбойники, которых я обворовал, ни чего не заметили, и остальные посетители трактира тоже, хотя... Сухощавый мужчина лет сорока - сорока пяти, с коротко подстриженными седыми волосами, холодными голубыми глазами, со шрамом на лице, сидящий за дальним столиком в гордом одиночестве пристально смотрел на меня, слегка нахмурив брови. Шрам начинался на лбу шел вертикально вниз, рассекая на две половины правую бровь, и заканчивался на впалой щеке. Взгляд мне его не понравился. Он был пронизывающим, как будто мужчина видел меня насквозь, оценивающим. Я в ответ посмотрел ему в глаза. В моем взгляде не было ужаса, мольбы, я смотрел на этого человека со страхом, вызовом и отчаяньем. Если он обратит внимание других посетителей трактира на меня, то меня убьют. Если бы я просто зашел и меня заметили, то возможно всего на всего избили, но теперь после того как я украл... Мужчина со шрамом тоже это понимал, как он мог не понимать! Но я все равно буду драться до конца. Я не научился еще контролировать свою вторую ипостась, но когда я на взводе, то она иногда проявляется. Вспомнить хотя бы одну шайку, главарь которой на меня давил...
Минут через пять борьбы взглядов, мой противник слегка улыбнулся, его глаза перестали быть двумя ледяными стрелами и потеплели, затем он отхлебнул из кружки и стал изучать содержимое своей тарелки.
Я перевел дух и вытер холодный пот со лба. Достал из-за спины мясо с хлебом и начал быстро их поедать, время, от времени чувствуя тяжелый, но в тоже время мягкий взгляд шрамированного. Поев, я осмотрелся, прокрался к двери и серой тенью выскользнул на улицу.
На улице уже была ночь. Тяжелые тучи закрывали небо, свет звезд и луны не освещали землю, но я уже давно хорошо вижу в темноте. Завернув за угол, я остановился, решая, какой дорогой пройти к моему убежищу, что бы не нарваться на патруль стражи. Рука, опустившееся мне на плечо, заставила меня вздрогнуть. Я уже собрался убегать или отбиваться, как услышал тихий, глубокий голос:
- Не бойся, не обижу.
Я медленно обернулся и увидел того самого человека со шрамом из трактира. Он слегка насмешливо улыбался, затем спросил:
- Как тебя зовут? Меня Коран Меченный.
Думаю, что у меня было очень удивленное лицо. Коран Меченный являлся самым лучшим наемным убийцей. Живая легенда, его боятся все, сколько на его счету убитых знатных людей, не знает ни кто. Точно известно, что в его списке есть два принца и одна королева. Если кто-нибудь из вольного народа (так называют себя различные преступники) переходил ему дорогу или затрагивал его интересы и, не вняв предупреждению от Меченного, то того глупца находили мертвым. Очень опасный человек, очень. И очень плохо, что он обратил на меня внимание. Вспомнив вопрос, мгновенно пересохшим горлом, ответил:
- Арихорт.
Коран продолжил расспрос:
- У тебя есть родители?
- Нет.
- Это хорошо... Ты состоишь в группе других беспризорников? - Чего хорошего в том, что я сирота я не понял.
- Нет.
- Еще лучше... - Протянул убийца. - Значит ты одиночка?
- Да, - ответил я. Была одна группа, которая попыталась на меня давить, только потом всех членов той шайки нашли в разобранном виде. Довели они полудемона до состояния ковки железа. Тогда я и узнал, что утоляет мой голод - души.
- Как отвоевал право быть одиночкой?
- Убил их всех.
Меченный улыбнулся. У этого человека с ледяными глазами жестокого убийцы была на удивление мягкая улыбка. Затем он скомандовал:
- Иди за мной.
После этого он развернулся и пошел в обратном направлении. Я последовал за ним, не осмеливаясь ослушаться или просто поинтересоваться куда. Мы прошли мимо "пьяного мясника" и он свернул налево. Пройдя еще две улицы, он остановился напротив трактира "Жирный индюк". Посмотрел на меня, открыл дверь и зашел в здание я последовал за ним, но мне пригородил путь вышибала. Он схватил меня за шкирку и уже собрался выкинуть меня на улицу как неожиданно замер. Убийца стоял возле нас и кинжал в его руке щекотал горло парня. Меченный ледяным голосом произнес:
- Он со мной.
Вышибала аккуратно, медленно отпустил меня. Меченный усмехнулся. От его усмешки меня передернуло, да и не только меня. Коран положил руку мне на плечо и его сжал, кинжал исчез как по волшебству. Потом убийца подошел к трактирщику, кинул ему две золотые монеты и все тем же ледяным тоном сказал:
- Комнату с двумя кроватями. Пусть слуги принесут бочку теплой воды, мыло, одежду на мальчишку и лучшую еду.
Трактирщик, кланяясь, отдал ключ от комнаты и бегом бросился на кухню.
Коран пошел на второй этаж, поднялся по лестнице, нашел нужную дверь, и втащил меня в комнату. Затем зажег щелчком пальцев свечи, (он оказывается еще и маг!) уставился на меня тяжелым, пронизывающим взглядом. Минут десять сверлил меня своими глазами, потом начал говорить:
- Когда я увидел, как ты стащил еду в "мяснике" я решил, что ты самый обыкновенный, но чересчур наглый воришка. Когда ты заметил, что я смотрю на тебя, ты ответил мне взглядом, в котором были вместе страх, вызов, отчаяние. Ты знал, что будет, если я про тебя сообщу другим, но ты решил драться до конца. Ты не смотрел с ужасом и мольбой, нет. Ели бы ты просил глазами тебя не выдавать, то я бы тогда тебя сам убил. Но ты так не поступил. Осмотрев тебя истинным зрением я увидел, что ты очень сильный темный маг, кстати, я тоже темный. А теперь ответь, ты бы хотел стать моим учеником?
Я был ошеломлен. Стать учеником знаменитейшего убийцы. Я сначала решил отказаться, но потом вспомнил, свою конуру, побои, которые я получал, когда попадался, стражей от которых я скрывался. Я уже убивал. Я убийца. Так почему бы мне не стать наемным мастером-убийцей, невидимым в ночи? Я темный и нигде не смогу обучатся магии, если другой темный не возьмет меня в ученики. Так по чему бы не согласится стать учеником? Твердо посмотрев в глаза Корана Меченного я хрипло ответил:
- Я согласен стать твоим учеником.
***
Утром четвертого дня мы прибыли в порт. Пришли работорговцы, пинками и палками построив нас около стены, на мою долю пришлось только два тычка под ребра оббитым железом концом дубинки, Волчонку же досталось еще и пинок. Через некоторое время вошел "господин" с толстым, носатым, обвешанным золотыми украшениями мужчиной. "Господин" старательно кланялся и лебезил перед своим спутником, обремененным пониманием собственной значительности.
- Господин, это очень сильные, выносливые рабы... - начал заливаться "хозяин", но богач заткнул его небрежным взмахом руки и начал придирчиво рассматривать нас заплывшими жиром маленькими поросячьими глазками.
Потом он подошел ко мне и спросил у "хозяина":
- Оборотень? - Блин опять зрачки стали вертикальными!
- Да, господин Женак, - подобострастно ответил "господин".
- В кого? - спросил он уже меня.
Я мгновенно вспомнил ответ, который дал Волчонку и повторил его:
- В леопарда, - показав немного удлинившиеся и заострившиеся клыки. Никр не дает перекинутся, но высшие оборотни (элита, правящая верхушка или их бастарды) могут трансформировать глаза, зубы, ногти. Кстати меня приняли за бастарда из-за того, что у меня нет особой татуировки на лбу, показывающей, что я чистокровный.
Господин Женак кивнул, и обратился к "хозяину":
- Кир, еще оборотни есть?
- Да, - мелко закивал он. - Еще один в волка, - и Кир ткнул пальцем в Волчонка, пожирая начальство глазами.
Это самое начальство, сухо кивнуло и вылезло из трюма. Надсмотрщики стали выталкивать нас по одному на палубу, я же специально пошел последним, выходя, я оглянулся на Кира и тихо произнес:
- Меченный стал на твой след.
Работорговец, не просто побледнел, а помертвел, схватившись за горло, пытаясь судорожно вздохнуть, его рот перекосился в ужасе и на лбу выступили капли холодного, липкого пота. Он, наверное, пытался вспомнить все свои грязные делишки и найти среди них тот момент, когда он перешел дорогу Меченному. Я же решил его добить:
- Так же он встал на след Горварда Женака, передай это ему, - я знал имя этого человека, еще мой учитель как-то, раз дал мне его портрет с характеристикой и сказал, что однажды он затрагивал интересы учителя, но внял предупреждению и поэтому остался жив. А повторно Меченные не прощают.
Из-за того, что я остановился, один из надсмотрщиков ткнул меня дубинкой по ребрам, и я поспешил выйти наружу.
Я путешествовал вместе с учителем пять лет, пока его не убили. За это время он научил меня всему тому, что он знал. По традиции ученик, после смерти учителя всегда получает прозвище учителя, если оказался достоин. Когда умирает учитель, то Знак прозвища переходит к ученику, так что на моем лице красовался Знак в виде шрама пересекающего мою правую бровь. Хорошо, что он становится видимым, только тогда, когда я это захочу, иначе все бы охотники за головами носились за мной толпами. Охотники за головами тоже наемные убийцы, но только на службе закона. Кстати, мое полное имя Арихорт Меченный.
Подойдя к строю других рабов, я увидел, как Кир, словно стрела вылетел из трюма, бросился к Горворду и начал что-то шептать ему на ухо, показывая на меня пальцем. Женак сначала попытался отмахнуться, но, дослушав рассказ Кира, побелел как мел, потом посмотрел на меня с таким ужасом, что, смотря на эту гримасу, я испытывал огромное удовольствие и злорадство. Все-таки Горворд хорошо помнил, как он получил послание от моего учителя. Коран послал ему записку, привязанную к оперению стрелы, выстрелом из лука в плечо. Наконечник стрелы был смазан кое-каким веществом, заставившим бы бледную поганку удавится от зависти. Так что Женак, до сих пор вздрагивает при упоминании Меченного, а теперь... В общем он весь день будет как на иголках сидеть. Эх, правильно говорят, сделал гадость на сердце радость. А спрашивать меня бесполезно, Меченные если передают кому-то предупреждение через человека, то у него пропадает память, затрагивающая эту тему, все это знают.
Дальше все было без происшествий. Нас заковали попарно, и повели через город к рабским баракам. Господин Женак все еще бледный и слегка вздрагивающий от любого громкого звука нас сопровождал сидя в повозке, понимаю я его - узнать, что ты скоро умрешь... В общем Горворду не позавидуешь. Но он сам в этом виноват.
Я же разрабатывал план побега. Нужно снять кандалы, ну за этим делом не постоит. Обыскали меня плохо. Хотя кому придет в голову, что у меня в трусах есть потайной карман, где спрятана великолепная отмычка. Не всегда же есть возможность устроить несчастный случай на охоте? Охота, кстати, вещь такая, на ней и утка научится отравленные дротики метать, кабан стрелами или болтами отстреливаться, заяц метательными ножами швыряться и олень звездочки пускать, если, конечно, заказ хорошо оплачивается. Кроме отмычки у меня там находились три иголки (ими тоже можно убивать, существует аж пятьдесят шесть способов), шесть дротиков с ядом. Снимаю кандалы, выхожу из этих самих бараков под пологом невидимости (маг я или не маг?) затем наведываюсь на корабль, узнаю, где Кир, убиваю его, предварительно узнав, где мои вещи, забираю их (если есть что забирать, вдруг меня тот трактирщик обчистил?), потом наведываюсь к господину Горворду Женаку и убиваю его. Затем иду в какой-нибудь трактир и сплю остаток дня. Ах, да еще я у Кира с Горвордом золото конфискую, мертвецам деньги не нужны, разве что на похороны.
Пока я размышлял, нас довели до нашего нового временного места жительства. Пары стали расковывать, чему я немало обрадовался, у меня в паре был какой то совершенно не переносимо пахнущий субъект, пока мы шли, я едва не задохнулся, к тому же у меня нюх намного острее человеческого.
Блин! Мне не повезло - меня отправили в тот же барак что и Волчонка, а он может помешать побегу. Если он проснется, тогда я встану перед выбором взять с собой его или убить. Оба эти варианта не желательны, хотя лучше всего его оглушить, но он может попытаться защищаться и тогда шум разбудит других рабов и что еще хуже привлечь внимание стражников. Значит, оптимальный вариант сбежать вместе, затем расстаться я пойду своей дорогой, а он своей. Общение общением, но друзей у меня, к сожалению или к счастью, быть не может.
Мысленно махнув на оборотня рукой, я стал укладываться спать, предварительно решив встать через десять часов (если я решаю встать через какое-нибудь время я всегда просыпаюсь тогда когда нужно, был разок, когда я решил посмотреть, сколько я спать могу, загадал неделю - неделю проспал). Пока нас осматривали, вели через город, размещали в бараках, прошло немало времени. И сейчас где-то два-три часа дня, в общем, проснусь я тогда, когда все будут спать, тогда я и начну действовать. Главное чтобы Волчонок мне не помешал, не хочу обузу еще с собой тащить, и так своей головной боли хватает, а интуиция орет что, скорее всего он проснется. Интуиции я привык верить, до встречи с учителем она у меня была и так очень высокая, скорее всего от папани демона досталась, то после занятий с учителем она возросла и отточилась. Учил меня Коран жестко, стоит только вспомнить камень, который мог прилететь в любой момент, зелья и порошки, которые подливал и подсыпал мне в еду любимый учитель, от слабительного до снотворного, да много чего еще.