-- Ты совсем ничего не съел! -- Миссис Джонсон обеспокоенно посмотрела на своего супруга, отодвинувшего тарелку. -- Ты не заболел?
-- Мистеру Джонсону надо выпить малость для аппетита, -- посоветовал мистер Смит.
-- Не говорите глупостей! Вы же знаете, что он ничего не пьёт!
-- Совсем ничего? Спаситель пил вино со своими апостолами. Почему бы не последовать их примеру?
-- Послушайте, сейчас не время для шуток. После того, что сегодня произошло...
-- Тем более...
-- Оставьте, пожалуйста. Вы должны понимать, насколько это неуместно.
Преподобный Джошуа Джонсон выглядел не вполне здоровым.
-- У меня не выходят из головы эти молодые люди, -- сказал он. -- Такие весёлые, жизнерадостные... Двадцать три года, окончили университет... Это было их свадебное путешествие... Не могу понять -- почему они это сделали?
-- Говорят, она упала за борт, а он прыгнул, чтобы её спасти, -- вмешалась миссис Смит.
-- Чепуха! -- категорически заявила миссис Джонсон. -- Мы сидели недалеко и всё видели. Они почти одновременно взобрались на фальшборт и спрыгнули. Никто не успел их остановить. Им бросили спасательные круги, но это было бесполезно: они больше не появились на поверхности.
-- Может, им попали кругом по голове? -- предположил мистер Смит.
Миссис Джонсон строго посмотрела на него. Мистер Смит почувствовал, что перехватил через край.
-- Извините. Конечно, это не предмет для шуток.
-- Я видела, как спасатели с аквалангами ныряли со шлюпки, -- сказала миссис Смит...
* * *
За неделю до этих событий мистер Смит, жизнерадостный бизнесмен лет сорока пяти, овдовевший полтора года назад, стоял в зале агентства Кука, рядом со своей второй женой Элизабет, которая была лишь немного старше его дочери, и обсуждал планы поездки вдвоём на двухнедельный отдых. Перед ними на стене был налеплен большой красочный плакат, приглашавший посетить "Левиафан" -- недавно построенный корабль-гигант, корабль-колосс, корабль-неизвестно-что -- настоящий плавучий город, рассчитанный на 85.000 обитателей.
Увидев преподобного Джошуа Джонсона, вошедшего в агентство со своей супругой, и тоже заинтересовавшегося рекламой, он указал на плакат и сказал, подмигнув:
-- Настоящий ковчег, а? Почти миля в длину! Ной мог бы позавидовать...
Преподобный Джошуа Джонсон обладал достаточным чувством юмора, чтобы относиться терпимо к легкомысленным шуткам, и спокойно спросил:
-- Вас не пугает название?
-- Название?.. А почему оно должно пугать?.. Ах, да, ведь это какое-то страшное морское чудовище!.. Двойные челюсти, пламя из пасти... Помню, помню... Нет, не пугает. А вас?
Преподобный Джошуа Джонсон улыбнулся.
-- Нет, не пугает. Но я бы не стал всё же давать кораблю такое имя. Разве что военному судну... Вы собираетесь посетить его?
Преподобный Джошуа Джонсон отрекомендовался и представил свою супругу, Мэри Джонсон.
-- Выглядит заманчиво, -- сказал мистер Смит, кивая на плакат. -- Как ты думаешь, дорогая? -- обратился он к Элизабет.
-- Я бы хотела поехать туда. Узнай, есть ли места в гостиницах и сколько это будет стоить...
* * *
Так началось знакомство Смитов и Джонсонов. В результате они оказались на "Левиафане", находившемся в это время милях в четырехстах к юго-западу от Бермуд. Смиты сняли каюту первого класса, с двумя ванными, на третьей верхней палубе, с видом на океан. Эта палуба считалась самой престижной, так как на двух первых собиралось слишком много народу, а в каюты самых верхних палуб, несмотря на мощную звукоизоляцию проникал шум от аэродрома, расположенного на "крыше мира". Кроме того, на этих палубах довольно ощутима была качка. Хотя в рекламных проспектах утверждалось, что "Левиафан" качке вовсе не подвержен, на самом деле это было не так: ведь даже верхние этажи небоскребов, стоящих на твёрдой земле, раскачиваются с амплитудой порядка метра...
Джонсонам пришлось довольствоваться более скромным обиталищем, расположенным несколькими палубами ниже, с окном, выходящим в коридор, что, впрочем, нисколько не умаляло их достоинства. Обедали они вместе, занимая один столик на четверых в ресторане на нижней прогулочной палубе, поближе к океану.
Это был третий день их пребывания на корабле. Утро было прекрасным -- таким же, как и в первые дни. Солярии, или, скорее, искусственные пляжи с бассейнами манили и молодых и пожилых поклонников солнца, воздуха и воды. Любившая позагорать, пока солнце ещё не поднялось высоко, Элизабет мазалась каким-то патентованным кремом, а Эдвард, сидя в шезлонге под навесом, любовался её стройной фигурой в мини-бикини. "Левиафан" шёл курсом зюйд-ост, и солнце освещало его правый борт. Пассажиры, предпочитавшие тень, расположились по левому борту и любовались дельфинами, играющими вокруг корабля: они вылетали один за другим из гладких волн, описывали плавную дугу в воздухе и плавно входили в воду. Чайки, с противными криками, ныряли за кормой в пену, где всплывала оглушённая рыба, и кружились вокруг корабля, подхватывая на лету кусочки хлеба, подбрасываемые пассажирами...
На "Левиафане" царил "на палубах мир и в человецех благоволение". За три с половиной месяца, прошедших со дня, когда мисс Вселенная своей прелестной ручкой разбила о нос "Левиафана" традиционную бутылку шампанского, на борту не было ни одного ЧП или сколько-нибудь серьезного заболевания. Это имело, впрочем, вполне естественное объяснение: пассажиры сочетали в себе и богатство и здоровье, а команда подвергалась тщательнейшей проверке и отбору.
Ничто не предвещало трагедии... Как вдруг с левого борта в океан бросилась молодая пара... Попытки спасти оказались безуспешными...
Имена их установить было нетрудно. Выяснилось, что они помещались в каюте на той же палубе, что и Джонсоны, а в ресторане занимали обычно столик, расположенный недалеко от них, ближе к выходу на палубу, в компании с двумя пассажирами постарше. Эти двое, тоже супружеская пара, познакомились с молодыми людьми здесь, на "Левиафане", довольно часто они проводили время в одной компании, но ничего не могли сказать в объяснение их поступка. Для них тоже это было полной неожиданностью...
* * *
-- Я видела, как спасатели с аквалангами ныряли со шлюпки, -- сказала Элизабет, попытавшись ввести разговор в более спокойное русло.
-- Мы тоже это видели, -- сказала миссис Джонсон. -- Мы стояли у борта прямо над ними. Нужно признать, что шлюпка очень быстро подошла к тому месту, где они упали в воду. Любой, умеющий хоть немного плавать, мог легко продержаться на воде столько времени. Миссис Браун -- та леди, что обедала с ними за одним столиком, сказала, что они были прекрасными пловцами. По крайней мере, они сами так уверяли. Говорили, что они даже выступали на соревнованиях за свой факультет. Они вместе учились.
-- Хотел бы я понять, почему они это сделали, -- сказал преподобный Джошуа Джонсон. -- Такие милые дети...
-- Однако вы отказались помолиться над океанской могилой этих милых детей, -- сказал Смит.
-- Церковь осуждает самоубийство. Вы же знаете, что самоубийц запрещено хоронить на освящённой земле. Их могилы -- за оградой кладбища.
-- Да, знаю. Но не думал, что это соблюдается до сего времени... Ну, что ж, придется поискать какого-нибудь синтоиста, чтобы упокоил их души. Наверняка здесь есть японцы, а у них самоубийство не грех, они любят делать харакири... вернее, любят тех, кто делает харакири.
-- Я вижу, вы знаток японских обычаев, но едва ли эти молодые американцы при жизни исповедовали синтоизм, -- сказал преподобный Джошуа Джонсон. -- Я молюсь за спасение их душ.
-- Ваши шутки часто бывают довольно неуместны, -- заметила миссис Джонсон. -- Я понимаю, что вы атеист, но...
В этот момент завыла сирена. Элизабет уронила вилку.
-- Опять?!..
Она выскочила из-за стола и потянула своего мужа за руку.
-- Пойдем!
Они побежали к выходу на прогулочную палубу. Джонсоны поспешили за ними. На палубе ещё было немного народу, и они нашли свободное место у фальшборта.
* * *
За борт полетели круги. Команда спасателей после утреннего происшествия была наготове. Семь человек прыгнули в шлюпку, когда она уже начала спускаться: мичман, моторист, четверо аквалангистов и врач.
За кормой "Левиафана" забурлила вода. Все двигатели отработали "полный назад". Белая пена потянулась вдоль бортов от кормы к носу.
Как только шлюпка опустилась на воду, взревел мотор, и шлюпка понеслась к плавающим кругам.
Четыре аквалангиста прыгнули за борт шлюпки.
Пассажиры на всех палубах "Левиафана" прилипли к фальшбортам. Бинокли, фотоаппараты и видеокамеры нацелены туда, где плавают красно-белые круги, но, кроме этих кругов и пены, на поверхности воды не видно ничего... Переговаривались вполголоса, как на похоронах... Это и были похороны...
Прошли бесконечные пятнадцать минут, прежде чем над водой появилась одна голова в маске, потом вторая, третья, четвёртая. Аквалангисты поплыли к шлюпке. Все молчали. Всё было ясно.
"Левиафан" продолжал медленно двигаться по инерции, проплывая мимо спасательной шлюпки, в которую моряки подбирали сброшенные за борт круги.
Преподобный Джошуа Джонсон, миссис Джонсон, Элизабет и Эдвард стояли вплотную друг к другу, стеснённые с обеих сторон другими пассажирами.
Преподобный Джошуа Джонсон смотрел, не отрываясь, туда, где скрылся под водой самоубийца.
-- Уже третий... -- сказал он хриплым голосом.
Он перегнулся через борт и теперь вглядывался в глубину под собой.
Миссис Джонсон стояла прижатая к нему и почувствовала, что он дрожит, несмотря на жару и тёплую одежду. Она повернулась к нему. Он стоял, вцепившись руками в фальшборт, и смотрел вниз. Она заглянула ему в лицо, покрытое потом, и увидела его глаза, немигающие, остекленевшие, как у рыбы.
-- Джошуа! Что с тобой?! -- Она положила ладонь на его влажную руку. -- Тебе нехорошо, дорогой? Пойдём скорее отсюда. Тебе нужно лечь.
Он тяжело дышал и не обращал на неё никакого внимания. Она попыталась оторвать его руку от фальшборта, но он грубо её оттолкнул и начал карабкаться на фальшборт. Она схватила его обеими руками, он обернулся к ней, лицо его исказилось злобной гримасой, зубы оскалились. Она отпрянула, и его зубы лязгнули в миллиметре от её носа. Он сильно ударил её кулаком в лицо, и она упала на палубу. С другой стороны рядом с ним стояла молодая женщина, она тоже попыталась его удержать, и тоже была отброшена сильным ударом. К нему подскочил Смит, оттолкнув Элизабет, стоявшую между ними, и схватил его за рукав. Преподобный Джошуа Джонсон ударил его ногой в живот, Смит отлетел и стукнулся головой о палубу. С неожиданной силой преподобный Джошуа Джонсон отбивался от всех, кто успел к нему подбежать, перевалился через фальшборт, полетел, кувыркаясь в воздухе, и неуклюже плюхнулся в воду.
* * *
На шлюпке услышали крики и звуки борьбы -- они доносились с нижней прогулочной палубы, метрах в двухстах от шлюпки. Моряки увидели, что какой-то мужчина в черном костюме пытается перелезть через фальшборт, его удерживают, он отчаянно отбивается руками и ногами.
-- Уже четвёртый, -- сказал сидевший у руля мичман.
Спасатели только-только успели взобраться на борт шлюпки; они мигом надели снова маски, шлюпка ринулась к месту происшествия и подоспела как раз к моменту, когда мужчине удалось вырваться из удерживающих его рук и свалиться в воду.
Аквалангисты прыгнули за борт и на этот раз им удалось выловить упавшего. С "Левиафана" донеслись радостные крики и... смолкли. Спасённый яростно отбивался от своих спасителей. Наконец им удалось его утихомирить. Трое аквалангистов плыли на спине: один держал его одной рукой за волосы, второй рукой -- за шею, удерживая голову над водой; двое держали его руки, а четвёртый обхватил конвульсивно дергающиеся ноги. С большим трудом удалось водворить его в шлюпку. Он извивался и продолжал отбиваться изо всех сил. Врач закатал рукав его сюртука, сделал ему укол, и он затих. Его подняли на борт "Левиафана", отнесли в лазарет и уложили на койку.
То, что на этот раз в океан бросился преподобный Джошуа Джонсон, вызвало всеобщее изумление. Уж от него-то никак не могли ожидать, что он покусится на самоубийство!
* * *
В лазарет вошёл капитан.
-- Что с ним, док? -- спросил он врача.
-- Напился, наверно.
-- Он не пьёт! -- возразила миссис Джонсон, не отходившая от своего супруга, всё ещё лежащего без сознания.
-- Наркотики? -- обратился врач к миссис Джонсон.
-- За кого вы нас принимаете?!
-- Простите, мадам, доктор не знает, что ваш муж -- служитель церкви.
-- Приношу извинения, мадам, -- сказал врач. -- Мы займёмся немедленно вашим супругом.
В это время снова послышалось завывание сирены, и врач бегом бросился на палубу. Шлюпка уже неслась к месту, где плавали спасательные круги. Но было поздно. Аквалангисты прыгнули в воду, но безрезультатно.
Не успели они влезть в шлюпку, как на нижней палубе снова раздались крики, и на этот раз в воду бросились сразу несколько человек. В этот же момент один из аквалангистов сорвал с себя маску, выплюнул загубник и... нырнул... Его товарищи нырнули вслед за ним, с большим трудом поймали его под водой и втащили в шлюпку в бессознательном состоянии.
-- Пришлось врезать ему слегка, -- объяснил один из его товарищей. -- Иначе нам втроём было не справиться.
Спасённый пришел в себя и пытался снова броситься в воду. Врача не было, чтобы сделать укол, поэтому его просто связали.
Некоторые пассажиры были возмущены тем, что аквалангисты спасали своего товарища, бросив остальных на произвол судьбы, но было ясно, что никому из тех, остальных, они всё равно не смогли бы помочь...
Все двигатели были застопорены, "Левиафан" дрейфовал, слегка покачиваясь.
Капитан приказал спустить на воду все шлюпки, какие можно было укомплектовать спасательными командами, но толку от этого не было никакого: спасти никого не удалось...
Всем пассажирам предложили убраться с прогулочных палуб во внутренние помещения или, ещё лучше, -- к себе в каюты. Однако мало кто последовал этому совету. Все были в сильном возбуждении и собрались в кают-компаниях, буфетах и ресторанах. Все, даже строгие трезвенники, чувствовали необходимость выпить и хоть немного расслабиться.
Больше пока никто за борт не прыгал...
* * *
По вызову капитана, в кают-компании собрались на совещание свободные от вахты старшие офицеры, представитель фирмы и врачи.
Капитан сообщил, что утонули ещё 53 человека, кроме первых трёх, и предложил присутствующим высказаться.
Представитель фирмы взял слово.
-- Джентльмены, фирма на грани краха. Если так будет продолжаться, нам с вами придется подыскивать себе работу. Только что отправился второй самолёт; заказаны ещё девять тысяч билетов. Ваше мнение, капитан?
-- К сожалению, невозможно заковать всех пассажиров в кандалы или приставить к каждому из них по сторожу или спасателю. Я не могу воспрепятствовать самоубийцам бросаться за борт. Спасательная служба рассчитана на нормальных людей -- на таких, которые, упав за борт, пытаются спастись, а не отбиваются от спасателей. Это какое-то массовое сумасшествие. Что вы можете сказать, доктор? -- обратился капитан к главврачу.
-- Пока, к сожалению, ничего. Насколько я в курсе, медицина пока не встречалась с таким явлением. Возможно, психолог сможет нам что-нибудь сообщить?
-- Я могу только присоединиться к словам моего коллеги. Мне подобные случаи также неизвестны.
-- В каком состоянии ваши пациенты? -- снова обратился капитан к главврачу.
-- Без изменений пока. Полностью невменяемы. Не реагируют ни на что. Приходится вводить им снотворное, иначе они начинают буйствовать, как только приходят в сознание. Анализы ничего особенного не показывают. Возможно, поражена каким-то образом нервная система.
-- Что-нибудь можете добавить, психолог?
-- Нет, сэр. Я ничего не могу добавить к словам доктора Сейерса.
-- Начинается паника, -- снова обратился капитан к главврачу, -- пассажиры боятся, что на них действует каким-то образом сам корабль: то ли какие-то вибрации, то ли газы... Вы допускаете такую возможность?
-- Нет, не думаю. По крайней мере, ни я, ни вы, насколько могу судить, ничего не ощущаем. Приборы тоже ничего не показывают. Никто из пассажиров или членов команды ни разу ни на что не пожаловался...
-- Можно ли надеяться на выздоровление ваших пациентов?
Вопрос был риторическим. Главврач развел руками.
-- Будем уповать на милосердие Господа...
Зазвонил телефон. Капитан кивнул одному из офицеров, и тот поднял трубку.
-- Доктора Сейерса к телефону.
Главврач молча выслушал сообщение, положил трубку и обернулся к собравшимся.
-- Джентльмены, дело осложняется. Анализы показывают, что клетки организма Джонсона начинают претерпевать непонятные изменения. Никаких вирусов или микробов по-прежнему не обнаруживается. Боюсь, что моё присутствие там необходимо. Сэр? -- обратился главврач к капитану.
-- Я пойду с вами.
* * *
Лицо преподобного Джошуа Джонсона приняло зеленоватый оттенок. Главврач побледнел.
-- Капитан, необходимо временно закрыть аэропорт. Я обязан сообщить правительственной медицинской службе о происшедшем... И, как вы, конечно, понимаете, нам будет немедленно объявлен карантин...
-- Мадам, вам придется на время покинуть помещение лазарета, -- обратился капитан к миссис Джонсон... -- Сожалею, но это приказ, -- добавил он, пресекая очевидное намерение миссис Джонсон возразить. -- Здесь командую я.
-- Я требую немедленно отправить нас на берег с этой гнусной, вонючей лохани! Необходимо оказать ему квалифицированную медицинскую помощь!
-- Мадам, как бы вы ни относились к "Левиафану", уехать сейчас нельзя: все рейсы отменяются. Если вы не покинете лазарет немедленно, придётся вас тоже поместить в изолятор.
* * *
Свет в зале был притушен, но это не создавало интимной обстановки. Наоборот. Полумрак усиливал подавленность, которая проявлялась во всем, даже в походке официантов. Чувство обречённости постепенно овладевало всеми. Каждый задавал себе вопрос: "Кто следующий? Может, это -- я сам?.." Было шумно, но ни в коей мере не весело, хотя на всех столах стояли бутылки с крепкими напитками. Музыка звучала тихо и траурно.
Смиты сидели вдвоём за своим обычным столиком. Два места оставались пустыми.
-- Когда подойдет наша очередь улететь отсюда? -- спросила Элизабет.
-- Боюсь, что никогда, -- ответила за Эдварда подошедшая к столику миссис Джонсон. -- Мы оказались в ловушке.
Она села на своё обычное место.
-- О... Миссис Джонсон... Как ваш супруг? -- спросил Эдвард.
-- Не знаю. Они ничего не говорят. Меня оттуда выгнали. Могу только сообщить, что объявлен карантин. Все полеты прекращаются. Мы в тюрьме.
Эдвард присвистнул.
-- И не свистите, пожалуйста. Моряки уверяют, что это вызывает шторм. Не знаю, правда, будет ли от этого хуже... А вы всё пьёте. В такой момент...
-- В такой момент -- как раз и пить. Разрешите?.. -- Не дожидаясь ответа, он налил ей коньяка из наполовину опорожненной бутылки.
-- Возьмите конфету. -- Элизабет придвинула к ней коробку...
Миссис Джонсон отрицательно покачала головой.
Эдвард украдкой подмигнул Элизабет.
-- Знаете, что пришло мне в голову? -- нерешительно начала Элизабет.
-- Что, дорогая? -- откликнулся Эдвард. -- Смелее!
-- Может быть, вы подумаете, что я сошла с ума...
-- Не подумаем, дорогая, мы все знаем твой здравый ум. Более здравый, чем у любого из нас.
-- Ну, ладно, не иронизируй... Только вы не смейтесь... "Летучий Голландец"!
-- Что ты хочешь этим сказать?
-- Я знаю, что она хочет сказать: корабль-призрак.
-- А какое отношение это может иметь к нам?
-- Неужели вы не понимаете, Эдвард? Ваша жена имеет в виду, что если мы все, до единого, бросимся в воду, то "Левиафан" превратится в "Летучего Голландца"!
-- Вы это серьёзно?
-- Кто знает? Ходят слухи, что такие корабли встречали, и даже побывали на них. И -- никого! Ни одного человека! Ни живого, ни мертвого. Подробностей, правда, никаких не сообщают -- говорят, что сразу же сбегали, испугавшись какой-нибудь заразы. Может, это просто байки, которыми любят моряки поражать доверчивых слушателей...
-- Так что же нам делать? -- Эдизабет казалась не на шутку испуганной.
-- Нужно принимать меры... -- Голос миссис Джонсон не потерял твёрдости.
-- Какие? -- поинтересовался Эдвард.
-- Но нельзя же так сидеть, когда погибают люди! Я уверена, что существуют специалисты, которые могут помочь. Необходимо срочно вызвать их сюда!
-- Но ведь уже весь мир знает о том, что здесь произошло, -- сказала Элизабет. -- Что ещё можем сделать мы с вами?
-- Всё равно, нельзя сидеть сложа руки!.. У вас есть какие-нибудь связи в правительстве? -- обратилась она к Эдварду.
-- К сожалению...
-- Думаю, что здесь немало есть людей с самыми высокими связями. -- сказала Элизабет. -- И собственная судьба наверняка беспокоит их не меньше, если не больше, чем судьба вашего мужа...
Невнятный шум в зале становился всё громче, отдельные реплики выделялись на его фоне, и было ясно, что все присутствующие возмущены невозможностью покинуть "Левиафан" немедленно.
Звучный, хорошо поставленный голос человека, привыкшего выступать перед большой аудиторией, произнёс, как бы в подтверждение слов Элизабет:
-- Леди и джентльмены! Мое имя Стивен Харрис, я вице-губернатор штата Мэн. Здесь я -- частное лицо и представляю только себя самого. Мы не знаем, причин происходящего, но совершенно ясно, что отсюда лучше уехать, и чем скорее, тем лучше. "Левиафан" -- суверенная территория, но мы-то -- граждане Соединённых Штатов, и наше правительство должно позаботиться о нас. Я предлагаю направить в Конгресс петицию с просьбой... нет, -- с требованием, чтобы срочно была налажена эвакуация с "Левиафана" всех желающих!
Его прервал не менее звучный голос миссис Джонсон.
-- Боюсь, что из этого ничего не выйдет!..
-- О, я вижу здесь, в зале, миссис Джонсон, мужественную женщину, супругу преподобного Джошуа Джонсона, оказавшегося одной из первых жертв ужасного воздействия, которому подвергаемся здесь все мы... Миссис Джонсон, я полагаю, что вы обладаете важной информацией. Прежде всего -- как здоровье вашего супруга?
-- Подозревают, что у него какая-то неизвестная болезнь, возможно, заразная. Объявлен карантин. Все рейсы отменены.
В наступившей мгновенно тишине музыка показалась вдруг нестерпимо громкой.
-- Как вы сказали? Объявлен карантин? Кем объявлен?
-- Капитаном.
В зале снова поднялся шум. Послышались возмущенные реплики: "Какое право имеют они задерживать нас здесь?!" "О чём думает наше правительство?!"
-- Я попытаюсь связаться со своими друзьями конгрессменами и выяснить, о чём думает правительство, -- сказал мистер Харрис и направился к выходу. Оказавшись около миссис Джонсон, он остановился.
-- Мужайтесь, мадам! Я уверен, что нас не оставят в беде...
-- Попробуйте расшевелить их там. Пусть, наконец, оторвут свои задницы от мягких кресел.
-- Нужно включить телевизор! -- сказал кто-то.
-- Да, да! Включите, пожалуйста, кто там поближе! -- послышались голоса. -- Может, что-нибудь узнаем.
На стене засветился большой экран. Любовная сцена... Переключили... Бейсбол... Наконец -- последние известия!
Корреспонденты успели заснять и отправить в свои редакции материалы о событиях на "Левиафане". В кадрах, появляющихся на экране, многие присутствующие узнали самих себя и своих соседей, увидели, как преподобный Джошуа Джонсон побеждает в борьбе и бросается за борт... Ничего нового от комментатора они не услышали.
Внезапно экран померк на секунду, и вместо хроники появилась знакомая фигура капитана. В то же время послышались громкие щелчки в репродукторах -- были включены все каналы внутренней связи.
-- Леди и джентльмены, -- заговорил капитан. -- Я хочу принести извинения за временные неудобства, которые пришлось доставить вам в силу сложившихся обстоятельств. Мы надеемся, что предполагаемая болезнь, которой подверглись, увы, многие пассажиры "Левиафана", на самом деле не является опасной для окружающих, и карантин будет вскоре отменён. Правительство Соединённых Штатов, гражданами которых является значительная часть временных обитателей "Левиафана", обещало в ближайшее время прислать сюда компетентных специалистов, которые, уверен, смогут быстро разобраться во всём и принять необходимые меры. До этого необходимо подчиниться запрету на выезд с "Левиафана" и спокойно продолжать свое пребывание здесь. Ещё раз призываю вас всех к полному спокойствию. Как вы могли уже убедиться, атаки невидимого противника прекратились. Я обещаю держать вас в курсе всех событий.
Экран снова погас на секунду, вернулись "последние известия", но теперь они уже никого не интересовали.
Опять поднялся шум.
-- Это возмутительно, -- крикнул кто-то. -- С нами разговаривают, как с малыми детьми! Это называется -- "держать нас в курсе всех событий"!..
-- Ничего конкретного! Ни диагноза, ни даже сроков прибытия экспертов!..
-- И о чем думает наше правительство?! Оно-то могло бы держать нас в курсе событий!..
Со стороны палубы донеслись крики, затем откуда-то издали -- автоматные очереди и одиночные выстрелы. Шум в зале немедленно стих. Все замерли, прислушиваясь. Послышался рёв самолётного двигателя, он постепенно затихал, удаляясь, и выстрелы прекратились...
-- Этого ещё нам не хватало! Война началась?!..
Некоторые повскакали со своих мест и ринулись на палубу, но большинство замерли в тревоге. Опять стало шумно. Слышно было звяканье стекла -- дрожащие руки наполняли бокалы.
С экрана теперь неслась совершенно неуместная весёлая песенка с пошленькими словами на такую же пошленькую мелодию, но никто не обращал на неё внимания. Песенка прервалась сама, и взволнованный диктор произнес:
-- Мы только что получили сообщение от нашего корреспондента с "Левиафана". Несколько неустановленных пока лиц захватили самолёт и вылетели в неизвестном направлении... В результате перестрелки были ранены двое охранников.
На экран вернулись скачущие и кривляющиеся безголосые певцы.
Со своего места поднялся кряжистый мужчина и заговорил зычным голосом с южным акцентом:
-- Джентльмены... Э-э... Леди и джентльмены! Мое имя Джеймс Грин. Мы только что слышали, о трагическом происшествии. К списку погибших от неизвестной болезни добавились ещё двое пораженных пулями. Возможно, есть ещё раненые или погибшие на этом самолёте. Действия захватчиков, конечно, преступны. Но их можно понять (хотя и не простить): не выдержали нервы. Мы с вами таким путём не пойдем: законы для нас святы, а нервы в порядке. Но и бездействовать тоже нельзя. Не будем терять времени! Давайте приступим к сочинению петиции. Позвольте мне, прежде всего, высказать некоторые соображения по поводу способа эвакуации. Совершенно очевидно, что самолётами эту проблему не решить. Как мы знаем, посадочная полоса "Левиафана" не допускает приёма аэробусов. Самые большие самолёты -- на пятьдесят пассажиров. Подсчитайте, сколько времени займет эвакуация хотя бы десяти тысяч, даже если отправлять самолёты каждые полчаса. Если болезнь действительно заразна, то мы все тут можем загнуться!
-- А что можно ещё предложить? Может -- на спасательных шлюпках?
-- О спасательных шлюпках, я, правда, не подумал. Не исключаю такой вариант. Но я имел в виду другое. Здесь поблизости наверняка болтается немало судов -- и военных, и торговых. Мы их часто встречали...
-- Авианосец нужен! Он сразу много народу примет на борт... Два авианосца! Они всех заберут... -- раздались выкрики с разных сторон.
-- Конечно, конечно, джентльмены! Нужно привлечь все транспортные средства, какие только возможно...
В зал вернулся мистер Харрис. Все обернулись к нему; вперебой посыпалось "Что произошло?.."
-- Я знаю ровно столько же, сколько и вы, слышал то же самое сообщение. Мне удалось связаться с одним сенатором. Меры принимаются. К сожалению, получается всё не так быстро, как хотелось бы.
На экране вновь появился капитан.
-- Леди и джентльмены! Только что был совершен вооружённый захват одного самолёта лицами, решившими покинуть "Левиафан", несмотря на объявленный карантин. При этом погиб один из охранников и один ранен. Правительство Соединённых Штатов сообщило, что самолёт не получит разрешения на посадку на территории страны. Предупреждены также правительства других стран. Для предотвращения подобных попыток объявляю чрезвычайное положение. Выход на прогулочные палубы после наступления темноты запрещён. Появление посторонних лиц на взлётной полосе категорически запрещается. Прошу сохранять полное спокойствие. Чрезвычайное положение будет продолжаться до прибытия специалистов с материка и выяснения степени опасности распространения инфекции, если таковая вообще существует. Повторяю: прошу соблюдать полное спокойствие!..
-- Хороший совет, -- сказал Эдвард. -- Для полного спокойствия необходимо выпить.-- Он наполнил три рюмки. -- Будем спокойны, -- сказал он, поднимая свою, и посмотрел на миссис Джонсон. -- За здоровье преподобного мистера Джонсона!
-- Грешник вы сами, -- сказала она, беря рюмку, -- и меня совращаете...
-- Внимание! Внимание! Срочное сообщение капитана, -- загремело из динамиков.
На экране возник капитан. Рядом с ним стояли два вооруженных охранника.
-- Леди и джентльмены, вы уже слышали о захвате самолёта. Могу сообщить вам о его дальнейшей судьбе. Соединённые Штаты отказались принять его и потребовали возвращения на "Левиафан". Захватчики отказались подчиниться этому требованию и предпочли сделать попытку приземлиться в третьей стране. Они полетели в Гавану и были сбиты кубинской ракетой...
* * *
В лазарете для команды было тихо. Действие снотворного прекратилось, и старшина второй статьи Ричард Троттер лежал с открытыми глазами и дышал с трудом.
Старшина второй статьи Денис Хьюит огляделся по сторонам и прошмыгнул в палату.
Ричард лежал в смирительной рубашке и пристёгнутый ремнём к койке. Он смотрел вытаращенными, остекленевшими глазами на вошедшего, явно не узнавая его.
-- Как ты себя чувствуешь, Дик? -- спросил Денис.
Дик ничего не ответил. Слышно было только тяжёлое сипенье
-- Ты что, не узнаешь меня? Твоего старого друга Дениса?
Дик продолжал так же тупо смотреть перед собой.
-- Знаешь, что я тебе принес? Уверен, ты от этого не откажешься. Это ведь настоящий ямайский ром!
Денис оглянулся, чтобы убедиться, что никого поблизости нет, вытащил из кармана фляжку, отвинтил колпачок, наполнил его и подн с к губам Дика. Тот никак не реагировал.
-- Нет, так дело не пойдёт.
Денис выпил из колпачка сам, затем поднес фляжку ко рту Дика и наклонил. Жидкость смочила губы Дика и стекла по его подбородку. Вдруг Дик слизнул ром с губ и приоткрыл рот. Денис воспользовался этим и влил ему в рот немного рома. Дик поперхнулся, и закашлялся.
-- Так тоже не годится... Хорошо бы соску...
Денис немного ослабил ремень, удерживающий Дика, подложил ему под плечи подушку, приподнял голову и снова поднес фляжку к его губам. Дик приоткрыл рот, и Денис осторожно начал вливать ему в рот жидкость. Дик теперь не захлебывался. Глоток за глотком, он выпил всё содержимое фляги. Дыхание его стало ровнее, в глазах появился проблеск сознания. Прошло ещё минут пять, Дик уставился в упор на Дениса и... грязно выругался.
-- Ты узнаёшь меня, Дик? -- радостно закричал Денис.
-- Конечно, узнаю тебя, сукина сына! Какого чёрта ты меня связал?
-- Это не я, Дик! Ты слегка приболел. Потерпи минутку, я сейчас врача позову...
Но врач сам вбежал в лазарет.
-- Кто разрешил вам сюда входить?! -- закричал он на Дениса.
-- Какого хрена вы меня здесь держите? -- заорал на него Дик. -- Чего пасть разинул? Развяжите меня, чёрт бы вас драл!*
-- Минутку! Потерпи чуть...
Врач достал мобильник и вызвал главврача.
-- Сэр? Это доктор Питерс. Больной Троттер пришел в себя, требует развязать его... Да... На мою ответственность?.. Да, сэр... Развязывайте! -- Последнее адресовалось Денису.
Денис расстегнул ремень, привязывающий Дика к койке, и развязал рукава рубашки.
-- Ф-фу-у... Какого дьявола?!..
Дик разминал занемевшие руки и ноги.
-- Что тут произошло? -- обратился врач к Денису.
Денис скосил глаза в левый верхний угол палаты.
-- Да вот, пришёл проведать товарища, старого друга... Поговорил с ним...
-- И всё?
-- Думаю, вы не будете сердиться, доктор... Я слегка угостил его...
-- Чем?
Денис нехотя вытащил из кармана фляжку и протянул врачу. Тот отвинтил колпачок, понюхал.
-- Так, так... Вообще-то за такую самодеятельность следовало бы наказать... А может быть -- наградить?.. Оставим это на усмотрение начальства...
-- А вы бы что сделали, док?
-- ...Расходы на "лекарство" -- за мой счёт.
Дик хотел тут же отправиться, но врач задержал его, сказав, что необходимо сделать все анализы, учитывая, в каком тяжёлом состоянии он был целые сутки...
Выздоровление преподобного Джошуа Джонсона протекало значительно медленнее, чем Дика, ввиду его возраста, более слабого здоровья, а также отсутствия привычки к алкоголю.
* * *
Журналисты пытались получить интервью у преподобного Джошуа Джонсона, но его супруга не допустила их к нему, сказав, что она сама сообщит им всё, что их интересует, когда здоровье преподобного Джошуа Джонсона позволит ему рассказать обо всём ей.
Тогда они пошли к Дику, но это оказалось делом безнадёжным, так как он с момента своего выздоровления боялся протрезветь, чтобы не заболеть снова.
* * *
В уютном салоне первого класса небольшой кружок интеллектуалов собрался обсудить происходящее на "Левиафане". Среди пассажиров давно уже ходили разного рода домыслы и предположения; теперь они надеялись прийти к каким-либо определённым выводам. Впрочем, ничего нового они придумать не смогли. Люди науки делали упор на вполне материальные причины: микробы, вирусы, газы, вибрации, излучения... Слабым местом всех этих версий было то, что никакие анализы, микроскопические исследования тканей, крови или выделений организмов двоих пострадавших ничего не показывали. Не удалось также обнаружить с помощью приборов никаких физических воздействий со стороны "Левиафана".
Приверженцы различных эзотерических учений выдвигали более или менее фантастические теории, предполагая, например, причастность Космоса, или даже темных сил Ада -- не зря корабль носит такое зловещее имя -- "Левиафан"... Известный уфолог утверждал, что это происки инопланетян...
Ученые-материалисты стояли на своем и отвергали какие-либо сверхъестественные причины, признавая лишь, что в Бермудском треугольнике могут действовать какие-то неисследованные геофизические воздействия на человеческие организмы. Вспомнили при этом, что в прежние времена матросам выдавали ежедневно по чарке спиртного.
Таким образом, все сошлись только на том, что всё это связано с тайнами Бермудского треугольника. Известно, что этот Бермудский треугольник -- Богом проклятое место. Всякие таинственные происшествия случаются именно здесь. Теперь, правда, после событий на "Левиафане" можно понять, откуда берутся "Летучие Голландцы" -- корабли, покинутые командой и носящиеся неуправляемые по океанам: на "Летучих Голландцах" никогда не обнаруживали ни капли алкоголя; видимо, этим объясняется исчезновение их команд и пассажиров.
Присутствовавший на этом собрании индийский йог воздерживался от каких-либо предположений. Он сказал, что для постижения тайны ему необходимо погрузиться в нирвану.
Он снял с себя одежду и, оставшись в одной набедренной повязке и тюрбане, уселся на коврике в позе лотоса, скрестив ноги и положив руки на колени ладонями вверх. Так он просидел, не шевелясь, двадцать четыре часа, после чего сообщил, что неведомая нематериальная субстанция "Омикрон-минус" появилась из морской пучины и целенаправленно вселилась в пассажиров, не защищенных алкоголем. Сам он также подвергся атаке "Омикрона-минус", но сумел противостоять ей силой своей воли. Для него пока ещё остается неясным, является ли происхождение этой субстанции земным или космическим, но он рассчитывает узнать это со временем.
* * *
Прошло двое суток после тех трагических событий, "Левиафан" уже вышел из проклятого треугольника и находился на траверсе острова Сомбреро, когда Смиты и Джонсоны вновь оказались за своим столиком в ресторане... И вновь раздалось зловещее завывание сирены!..
Опять?!..
Снова этот кошмар?!!..
Теперь, к тому же ещё -- ночь!
Если днем не удавалось никого спасти, то теперь -- какая может быть надежда?!..
Когда пассажиры высыпали на палубы, то услышали доносившиеся снизу истошные вопли о спасении...
Прожекторы зашарили по воде и сошлись в точке, где барахтался бедолага, и на поверхности воды то появлялась, то вновь исчезала его голова. Ему бросили спасательные круги. Незадачливый пловец смог ухватиться за один из них, и был выловлен подоспевшими спасателями. Принюхавшись к нему, врач без колебаний определил:
-- Алкогольный синдром...
* * *
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Приобретя модем к своему компьютеру, я, как свойственно новичкам, стал экспериментировать, набирая наугад различные адреса. Однажды, к моему изумлению, я понял, что попал на сайт, содержащий не что иное как информацию из будущего. Адрес этого сайта: [http://www.futurumus.com].
Как известно, в наше время американский миллионер Норман Никсон спроектировал и приступил к постройке подобного плавучего города под названием "Freedom Ship", что означает "Корабль Свободы". (См. [http://www.freedomship.com].) После событий 11 сентября 2001 года строительство было заморожено, и навряд ли возобновится ввиду угрозы террористических нападений. Очевидно, в дальнейшем, после ликвидации, или, по крайней мере, ослабления этой угрозы, был заложен новый такой корабль. (Старый за это время успел сгнить, если не был продан на металлолом.) Технические данные "Левиафана" приведены в Приложении 1.
. Это оказался рассказ о загадочных событиях, имевших место на громадном корабле под названием "Leviaphan" ("Левиафан"), представлявшем собой настоящий плавучий город. Тексты были на разных языках, в том числе, на русском.
Я "скачал" то, что мне показалось интересным.
К сожалению, просмотрел я этот сайт слишком бегло и вполне мог пропустить ещё много интересного, однако попасть на него при повторных попытках мне пока не удалось. Возможно, это было окно в будущее, или, наоборот -- из будущего в прошлое, открывшееся в нарушение каких-то законов, и впоследствии оно было снова закрыто.
Ю. Г.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
OСНОВНЫЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ "ЛЕВИАФАНА"
Длина корпуса -- 1.300 м Ширина -- 220 м Водоизмещение -- 2.700.000 т Осадка максимальная -- 14 м Высота от ватерлинии до верхней палубы (посадочной полосы аэропорта) -- 85 м Крейсерская скорость -- 8 узлов Максимальная скорость -- 10 узлов Номинальная мощность главных двигателей (20 двигателей по 40.000 л.с.) -- 800.000 л.с. Количество мест в жилых помещениях (включая команду) -- 85.000 Утилизация отходов -- 100 %
* * *
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
ЦИТАТЫ
"Не пей много, не пей мало, но пей средственно". (Лесков)
"Наукой установлено, что человеку полезно принимать алкоголь в количестве 15 мл (примерно, 12 г этилового спирта) ежедневно". (По материалам СМИ)
"Голландские ученые из Университета Эразма пришли к выводу, что умеренное потребление алкоголя спасает от старческого слабоумия и болезни Альцгеймера. Пока неизвестно, правда, распространяется ли это на женщин". (Из сообщения по радио.)
"Женский алкоголизм неизлечим". (Общеизвестно)
"Пиво делает человека ленивым и глупым". (Бисмарк)
"Весьма остроумно замечает Фейербах, что взоры беспутного сапожника следят за штопором, а не за шилом, отчего и происходят мозоли" (Козьма Прутков)
--------------------------------------
ПРИМЕЧАНИЕ
*Слова Дика, выражающие его возмущение, пришлось существенно смягчить, дабы пощадить нравственность читателей, а в особенности, потенциальных читательниц. Дело в том, что в международном морском лексиконе для выражения наиболее сильных эмоций используется русская ненормативная лексика, и если для русского уха слово "fuck" и его производные звучат относительно безобидно (по крайней мере -- пока ещё), то откровенный русский мат в нормальной литературе категорически недопустим (по крайней мере -- пока ещё).