Мы искали пещеру весь день, но на вход, заваленный ветками и камнями, случайно наткнулся Тихон, когда собирал дрова для костра. Все устали и решили сделать привал и пообедать.
Наш отряд стоял перед входом, не решаясь войти. Из пещеры пахло сыростью, по спине пробежали предательские мурашки. Я не любитель острых ощущений, даже в обожаемую Славкой пещеру ужасов пошла только из вежливости. Все дешевые спецэффекты, вампиры, скелеты и зомби были смешными и забавными, они могли напугать разве что маленьких детей, или впечатлительного Славку, но не меня. Эта же пещера выглядела по-настоящему жутко, даже без паутины и страшных масок. Все во мне кричало: не надо, не ходи, я была готова завизжать и броситься назад, не разбирая дороги, как слабонервная барышня при виде маленькой мышки. Веста испуганно прижалась к Егору. Тихон зажег факел, но так и не смог перешагнуть порог. Даже любопытный ученый не рискнул сунуться в пещеру. Мы в молчании сидели у костра, да и что скажешь, проделать такой путь, отыскать вход, и не суметь войти. Отсюда пещера казалась нестрашной, но стоило подойти к входу, как в груди возникал неприятный холодок, ноги подкашивались, а в горле становилось сухо, как летом в Африке. Я была на экскурсии в египетской пирамиде, там и вход был уже, и истории рассказывали одна другой круче, но не было такого первобытного ужаса.
- Если мы вернемся, нас назовут трусами, - высказал общую мысль Егор.
- Мне было так страшно только в детстве, когда я застряла в заброшенном туннеле. Моя сестра - наставница отыскала меня через три часа, а мне казалось, что я сидела там месяц, - призналась Веста.
- А мне, когда в два года мой старший брат закрыл меня в погребе, я потом долго не мог оставаться один в темноте - сказал Тихон.
- В одной из экспедиций отца, мне было лет семь, нас накрыло снежной лавиной, сами мы не могли выбраться, и если бы не помощь..., - вспомнил Афиний.
Мне тоже было что рассказать. Лет в пять, Сашка уговорил меня посмотреть на летающую тарелку, которая, как он уверял, каждую ночь приземляется на пустыре. Мы вышли на улицу. Внезапно повсюду отключили свет, и мы остались в темноте, на холодном осеннем ветру, не зная куда идти, и что делать. Этот знакомый с детства страх поджидал меня в пещере.
- А ты что вспомнил? - спросила я Егора.
- Колодец, я туда упал маленьким, хорошо отец был рядом, успел вытащить. Мне потом часто снилось, что я тону, - признался он.
Ну не могли же пять человек сразу стать такими трусами. Я где-то читала, что самые большие страхи детские. Маленький ребенок испугался, а потом взрослый человек страдает всякими фобиями. Может, мы не просто боимся, может нас кто-то заставляет бояться, внушая самые жуткие кошмары детства. Если хорошенько подумать, скорее всего, так оно и есть. Но ребята не согласились со мной, ох, уж эта мужская гордость, им легче бросится на амбразуру, чем признаться в своем страхе. Даже ученый засомневался, а Веста неожиданно поддержала.
- На практике в одной отдаленной славянской деревне я видела обряд посвящения. Там было такое испытание, ведунья внушала подросткам их самые затаенные детские кошмары, заставляя все вспомнить и пережить. Мне она потом объяснила, что пока ребенок не преодолеет свои детские страхи, он не сможет считаться взрослым.
- Может это своеобразный тест, нас проверяют. Мы должны сами победить свои кошмары иначе нам не пройти, - обрадовалась я.
Но как это сделать. Веста призналась, что такое ей не по силам, все-таки она жрица Оракула, а не ведунья. Я ведь тоже не психолог. Дедушку бы сюда, он в последнее время увлекся психологией, книжки всякие читает. Его статью о поведении подростков даже напечатали в каком-то скучном журнале. Он бы смог подсказал, что-то путное. Но придется снова выкручиваться самой. Не жизнь, а сплошная головоломка, решение обязательно должно быть, но как его найти. Я в этом мире только и делаю, что отгадываю всякие кроссворды, одни пророчества чего стоят. Я задумалась. Вестина знакомая ведунья заставляла подростков вспомнить и пережить страхи заново, психологи тоже используют подобный прием. Может и мне стоит попробовать. Я уселась поудобней, и попыталась все подробно представить. Мы шли по освещенной улице, внезапно погасли фонари, Сашка вцепился в мою руку и шепнул: "Вот, начинается, сейчас появится летающая тарелка, из нее вылезут зеленые человечки и ... помогите!" - Заорал он тонким срывающимся голосом. А вокруг стояла кладбищенская тишина, никого и ничего, только два перепуганных ребенка, дрожа, жмутся друг к другу, даже сейчас меня прошиб холодный пот. Но ведь все, в конце концов, закончилось хорошо, нас нашел сторож и отвел домой. Родители были перепуганы нашим исчезновением не меньше нас. Помню, как родичи меня отругали, затем стали утешать, в общем, вели себя странно и нелогично, как часто и поступают взрослые. Но это было много лет назад, я не ребенок, а взрослый человек и меня не испугаешь ни темнотой, ни тишиной, ни, тем более, летающими тарелками.
- Я все поняла, - обрадовала я друзей. - Эти страхи остались в прошлом. Мы должны просто об этом помнить, и о том, как все закончилось. Афиния откопали под снегом, Егора спас отец, Весту нашли и вытащили, меня вернули домой.... Надо просто идти и думать, что все будет хорошо. Вооружившись факелом и веревкой, мы ринулись на штурм пещеры.
На словах все выглядело прекрасно, а в жизни оказалось совсем по-другому. Вглядываясь в темный зев пещеры, я вспомнила тесный шкаф и как в нем застряла в три года, детский страх розеток, в которых живет ужасный ток, гипсовую маску африканского колдуна... Я давно об этом забыла, но вот напомнили. Меня подобные глупости разозлили, ну что я ребенок, еще бы Бабой Ягой напугать попытались, ее я тоже боялось когда-то. Закрыв глаза, я решилась, и первая сделала шаг в темноту. Неожиданно словно лопнула натянутая до придела струна, и страх ушел. Перед нами была просто темная и узкая пещера. Раздался общий вздох облегчения.
- Староват, я стал для таких приключений, - вытирая пот со лба, заметил Афиний.
- А мне хотелось закрыть глаза и умереть, - призналась Веста. Тихон с Егором промолчали, казакам не пристало бояться. Мы шли по одному. Впереди Егор, за ним Веста, я, Афиний и Тихон. Мужчины держали факелы. Наш отряд двигался довольно долго, не останавливаясь, и никуда не сворачивая, я не заметила ни одного бокового коридора.
- Такое впечатление, что мы ходим по кругу, - выразил общее мнение ученый, ставя очередную отметку на стене.
Я читала и не раз видела по телевизору, что пещеры бывают огромными, с причудливыми сталактитами и сталагмитами, подземными озерами и реками, наша пещера походила на узкий тоннель, никакой романтики, просто проход в скале, который к тому же никуда не ведет. У Егора погас факел. Мы остановились. Веста пыталась отыскать в сумке светящийся шарик, Тихон, идущий последним, предложил ученому передать свой факел Егору, что тот и сделал.
- А что у тебя светится на шее, заинтересовался Афиний.
- Это кулон Финеи, - удивилась я, - странно, но раньше я подобного не замечала. Небольшой хрустальный шарик-подвеска, легко умещался в моей ладони и светился золотистым светом.
- Почему-то он не голубой, да и странный какой-то, - высказалась Веста.
- Ничего странного, - возмутилась я, - такой же, как и твои светящиеся шарики, только цвет другой.
- Эти шарики делают из светящейся паутины пещерных пауков. Очень редкий вид. Их специально выращивают в храмовых подземельях, они всегда голубые, как и паутина, и я никогда не слышал, что бывают другого цвета, - пояснил Афиний.
- Обыкновенная солнечная батарея, - легко нашла я объяснение. Стоп, но в этом мире не может быть солнечных батарей, значит это что-то другое, только бы узнать что. Все заинтересовались, кулон пошел по рукам, любопытно, что у каждого он светился по-разному, у Весты слабее, у Егора сильнее, у Тихона он почти не давал света, но ярче всего он становился в моих руках.
- Ты же Светоносец, - пояснил Егор.
- Хорошая шутка, - усмехнулась я.
- Это не шутка, - не согласилась Веста. - Об этом предсказывала еще Марфа Казачка.
- Очередная легендарная личность, которая жила тысячу лет тому назад, и умерла, оставив после себя кучу туманных пророчеств, - устало спросила я.
- Она прабабка моего отца, - неожиданно ответил Егор. - Ей удалось провести казаков в этот мир. И именно она уговорила императора дать нам пограничные земли.
- О ней действительно ходят легенды, - согласился Тихон, - даже храм в ее честь строить собираемся.
- Она стала бы величайшей жрицей, если бы не возраст. У нас в библиотеке хранится около сотни ее пророчеств, многие из них стали хрестоматийными. И мы изучаем их на уроках, - подтвердила Веста.
- Необыкновенная была женщина, у меня в коллекции есть несколько копий ее пророчеств, они уникальны. К тому же я слышал, что на Большом христианском соборе, казаки обратились с просьбой признать Марфу Казачку своей святой покровительницей, - заметил Афиний.
- Перед смертью, - тихо заговорил Егор, - она предсказала, что приплывет из иного мира по Великой дева юная, имя ее будет Светоносец, и предстоят ей великие дела. Она свершит то, что не под силу воинам, по слову ее прекратится война. Тиран преклонит перед ней колени, и прославится род казачий, и получит венец...
- Не пора ли нам в путь, факелы догорают, - неожиданно прервал рассказ Тихон на самом интересном месте. - Ты, Егор, для этого выбрал неподходящее время.
Тихон конечно прав, но стоило бы дослушать Егора, а то он со мной почти не разговаривает, сторонится, не смотрит в мою сторону, виновато отводит глаза, когда я его о чем-то спрашиваю, может, чувствует себя неловко как Веста, или я его нечаянно обидела. Мне всегда было трудно понять мужскую психологию.
- Слушай, Егор, а Марфа Казачка не говорила, вернусь ли я домой? - Задала волнующий меня вопрос.
- Нет, - коротко ответил он, снова замкнувшись в себе.
- Если хотя бы половина предсказаний правда, то мне при жизни стоит поставить памятник, - пошутила я.
- Когда вам удастся остановить Меченого и прекратить войну, поставим, - серьезно согласился ученый. Он почему-то не воспринял шутку.
Мы пошли дальше. Я держала подарок главной жрицы в руке, освещая себе дорогу. Странно, но желтый огонек неожиданно стал тускнеть, мне показалось, мы что-то упустили.
- Теперь я уверен, мы ходим кругами, - возмутился Афиний. - Вот нарисованная мной стрелка, и мы движемся в том же направлении.
- А ведь боковых коридоров не было, я внимательно смотрел, - задумчиво заметил Тихон. - Получается, мы не только вход не найдем, но и выход потеряли.
- Возможно здесь тайный вход, - предположила Веста, - как у нас в храме, непосвященный его не найдет.
- А как он должен выглядеть, - спросил Егор, - может знак есть особый, или нужно повернуть рычаг.
- Нет, просто стена, можно ходить мимо годами, и не догадаются.
- А как жрицы находят вход? Или тоже ходят кругами, пока случайно не наткнутся, - стало интересно мне.
- У меня есть талисман, около входа он нагревается, - объяснила Веста.
- А если отойдешь, становится холодным, - предположила я.
- Да, откуда ты знаешь, - поразилась моей осведомленностью Веста.
- Научный склад ума, - скромно ответила я. - А светящиеся талисманы бывают?
- Не знаю, может и есть, - растерялась она.
- Юные барышни, вам не кажется, что нам нужно искать вход, или выход, как повезет, а не вдаваться в ненужные дискуссии, - влез со своими замечаниями Афиний.
- Вы не правы, профессор, дискуссии очень даже нужные,- не согласилась я.
- Откуда вам известно мое звание, - удивился ученный, - я не распространяюсь на эту тему.
- Вы мне очень напоминаете одного профессора из моего мира, у вас даже речь похожая, но это не важно. Я заметила, что мой неправильный шарик меняет яркость, возможно, это и есть наш ключ. Финея тоже говорила что-то такое. Вот смотрите, сейчас он снова тускнеет. Давайте я пройду вперед. Все заинтересовались моим открытием.
- Это надо было сделать сразу, ведь вы руководите нашим отрядом, - заметил ученый.
Руковожу, он, что, издевается, я всю дорогу чувствую себя живым балластом, и если бы не друзья, забилась в уголок и жалела себя бедную, несчастную. Увы, у меня даже на это время не хватает. Я с трудом протиснулась вперед, шар медленно разгорался, но через десяток шагов, снова стал терять яркость.
- Всем назад, - скомандовала я, - вот рядом с этим уступом он светится ярче всего. И что дальше? - Спросила я Весту.
- Найди место, где шар светится сильнее всего и проведи рукой, - посоветовала она.
Я честно попыталась следовать совету, провела рукой вверх, вниз, увы, ничего, может головой об стенку постучать. В сердцах я треснула по стене кулаком и ощутила под рукой пустоту.
- Нашла! - обрадовалась я, - Гениальный Холмс решил очередную головоломку. Ну, пошли, Ватсоны. Мы полезли в проход, но оказались в таком же коридоре. И снова бесконечное кружение. Я внимательно следила за кулоном, он не тускнел, а разгорался ровным светом. Скоро на моей ладони лежала настоящая путеводная звезда. Как оказалось вовремя, у Тихона погас последний факел, и только подарок Финеи давал нам немного света. Поворот, снова поворот, от усталости мне стало казаться, что и стены пещеры отсвечивают желтым светом. Я сомкнула ладони. Мне не показалось, туннель действительно светился.
- Невероятно, - воскликнул Афиний, - такого просто не может быть. Это не грибок и не паутина, это вообще не живой свет.
- Похоже на фосфорную краску, - решила я.
Афиния заинтересовало, что это за краска и как она делается. Он задал мне десяток вопросов, но я ничего не успела ответить. Коридор кончился, и мы вышли в огромную пещеру. Я почувствовала себя Элле в стране рудокопов, подобное возможно в сказке, но не в жизни. Это была не просто огромная, а исполинская пещера. Казалось, она не имеет границ. Тусклый и не живой свет, какой бывает в дождливый осенний день, лился откуда-то с потолка, освещая голый камень. Только где-то в центре, на высокой горе, угадывалось очертание гигантского строения. В пещере стояла мертвая тишина, мы остановились, не в силах пересечь невидимой границы.
- Долина Мертвого бога, - восхитился Афиний, - мы ее все-таки нашли.
- Этого не может быть, - потрясенно шепнула Веста.
Ребята молчали, но это было торжественное молчание.
В моей душе восторг и ликованье боролись с надеждой и липким предательским страхом. А вдруг нам откажут, что тогда мне делать. Прямо у наших ног начиналась ровная широкая дорога, надо было идти вперед, отбросив все страхи и сомненья. Сжав зубы, как перед прыжком в холодную воду, я сделала первый шаг.
- А может, сначала отдохнем? - Жалобно попросила Веста.
- И есть хочется, - согласилась я.
Решили устроить привал.
- Знаешь, - шепнула Веста,- мне все время кажется, что за нами наблюдают.
- Мне тоже, - у меня было такое ощущение, что на нас направлены сотни невидимых камер. - Только ребятам не говори, они не поймут, посчитают нас обычными трусихами. - А ты не боишься? - спросила она.
Я задумалась. Меня трудно напугать. Я не падаю в обморок при виде маленького паучка, не боюсь, змей и тараканов, не верю в привидения и пришельцев, даже сейчас в чужом мире. И вот мы стоим перед великой загадкой. Кто он, этот загадочный Оракул? Как нас примет, вдруг обидится и замурует в этой пещере без еды и воды. Но страха уже не было, только любопытство и опасение, поможет ли он вернуться домой.
- Немного не по себе, - ответила я.
- А я боюсь просто до икоты. Ты такая решительная, такая бесстрашная...
- Ага, вспомни как я орала при нашей первой встречи. Из стены вылезает жуткое светящееся приведение. Даже сейчас мурашки по спине бегут.
- Ты, правда, решила, что я привидение? - засмеялась Веста.
- Ну да, неупокоенная душа замученной девицы. Я же ничего не знала про тайный подземный вход. Может у вас принято приносить в жертву любопытных глупых девушек.
- Но ты все равно полезла, я бы так не смогла,- вздохнув, призналась она.
- У меня от страха дар речи пропал. Вокруг ни души и полоумная, нечесаная девица-привидение тащит меня по темным коридором.
- Тебе было страшно, - не выдержав, засмеялась Веста.
- Еще как, - соврала я.
- А почему ты ничего не сказала?
- Ты мне слово дала вставить? Зато я сразу узнала все страшные тайны храма, с ходу создала великое пророчества и на халяву сходила в баню.
- Я была уверенна, что ты новенькая послушница, ходишь по закрытым храмовым коридорам и ничему не удивляешься, - веселилась Веста.
- О, это великое искусство, меня научил дядя Толя. Открою тебе страшный секрет. Делаешь морду кирпичом и нагло входишь в любую дверь. Все думают, что так и надо. Но если честно, я пролезла через незапертый люк за статуей.
- Прости меня, - неожиданно серьезно попросила она.
- За то, что ты таскала меня по пыльным коридорам? Да в жизни не прощу, - попыталась шутить я.
- Нет, серьезно, я же не знала, что ты Светоносец.
- Послушай Веста, - устало сказала я, - для тебя я Света и ею всегда останусь. Остальные пусть зовут меня как хотят. Светоносец, потомок Мидаса, юная барышня, мне наплевать.
- Но ведь ты непростой человек, ты... ты такая необыкновенная, столько знаешь, и вот провела нас в это место... ты живая легенда!
- И эта легенда сейчас даст тебе по шее, чтоб не болтала глупости. Я просто человек из иного мира, а в нашем мире все по-другому, знания, взгляды на жизнь. Если честно, для меня вы - ожившая легенда, люди, о которых я читала в учебниках по истории.
- Юные барышни, может, вы перестанете расхваливать друг друга. Нам пора идти. - Заявил Афиний. Он подошел как всегда неслышно.
- А разве вам не говорили, что подслушивать нехорошо, - возмутилась я, пряча улыбку.
- Я не подслушивал, я слушал как ученый, - не смутился Афиний. - И меня крайне заинтересовала тема вашего спора.
Я вздохнула, похоже, научного разговора мне не избежать. Веста, предательница, весело засмеялась и убежала вперед, что-то сказала Егору и взяла его за руку. Они так и пошли дальше. Просто влюбленная парочка на прогулке, с иронией подумалось мне. Кажется, я почти перестала ревновать.
- Простите мою назойливость, - некстати встрял в мысли Афиний, но вы действительно читали в исторических книгах о нашем мире?
- При чем здесь ваш мир, я говорила о своем. Вот, например, поволжские казаки, - я посмотрела в след удаляющемся ребятам и вздохнув ответила ученому, - они были практически истреблены или сосланы, а кто остался, со временем утратил свою культуру и обычаи.
- А какие они были ваши казаки? - Спросил любознательный профессор.
- Ну, они были воинами и этому обучались с детства. Казаки охраняли границы, участвовали в военных походах, преданно служили царю и отечеству. За что и поплатились при советской власти. Сейчас в наше стране пытаются возродить казачество, только для многих это просто нарядная форма и ансамбль Казачьей песни и пляски, - вспомнила я возмущение дяди Бори. Он единственный в нашем роду кто поддерживал семейные традиции и стал военным.
- Откуда вы это знаете, - спросил Афиний. Он разговаривал со мной и пытался записать что-то на ходу.
Надо обязательно посмотреть о чем он все время пишет, а то так ославит, что мало не покажется.
- Прадед моей мамы был поволжским казаком. Я интересовалась, читала, даже доклад готовила по этой теме, но не думала, что самой придется плыть на казачьем судне. А ваш храм Оракула! В нашем мире не сохранилось ничего подобного, все было разрушено. Археологи бережно собирают каждую крупицу, по обломкам пытаются восстановить, как все выглядело. Имена греческих и славянских богов у нас изучают на уроках истории. Поэтому для меня ваш мир и есть ожившая легенда, сошедшая со страниц учебника.
- Это интересно, наш мир как отражение исторических событий вашего мира, - восторженно воскликнул Афиний.
Я его, конечно, уважаю, без знаний ученого мы бы не далеко ушли, да и за разговорами дорога кажется короче, но сейчас мне необходимо было подумать, о чем спросить Оракула и как уговорить его отдать нам жезл Деметрии. Что мне делать, как начать разговор, о чем спросить. Сотня вопросов и не одного ответа. Я тороплива, прибавила шаг, пытаясь догнать ребят. Афиний остался позади. Кажется, мы топаем по этой дороге целую неделю, а к цели так и не приблизились. Я оглянулась назад, проверить, как далеко мы ушли. Вход в пещеру темнел метрах в пятистах, но по моим подсчетам мы прошли несколько километров. Чепуха какая-то получается, дорога прямая как линейка, а вход сместился левее.
- Подождите, - позвала я всех.
- Что случилось, - недовольно выразил общее мнение Афиний, - нам надо спешить.
- Оглянитесь, - попросила я.
- Но мы столько шли, - возмутилась Веста.
- Этого не может быть, - поддержал ее Егор.
- Как в пещере мы движемся по кругу, - согласился Тихон.
- Больше похоже на спираль, мы идем вперед по прямой дороге, а смещаемся в сторону, - задумавшись, пришла к выводу я.
- И что делать, - спросила Веста.
Повинуясь загадочной интуиции, я сошла с дороги, что ж, попробуем напрямик.
- Подождите здесь, мне надо кое-что проверить,- сказала я и пошла вперед. Идти по неровным камням, это вам не топать по мощеной дорожке, но я упорно шла, считая шаги. На семьсот шестьдесят третьем неожиданно вышла на дорогу. Я оглянулась назад. Ребята решили сделать привал, все, кроме Егора уселись на землю, хорошо было видно, как Веста махнула мне рукой. Я решила осмотреть новую дорогу. С одной стороны виднелся храм, мне даже показалось, что он немного приблизился, а с другой где-то вдалеке едва угадывалась фигурка Егора. Это что, обман зрения. Если смотреть вдоль дороги я прошла несколько километров, а если повернуться назад, то метров пятьсот.
- Афиний, Егор идите сюда, - крикнула я.
- Любопытный эффект, - согласился со мной ученый. - Мы прошли не один километров по дороге, но почти не приблизились к цели.
- Искривленное пространство, такое бывает только в фантастических романах, - возмутилась я. Что ж придется идти напрямик. И мы пошли. Дорогу наш отряд пересекал раз двенадцать. Идти по неровным камням было неудобно, зато цель значительно приблизилась. Я немного отстала, завязала шнурок кроссовки. К моему удивлению Егор не пошел со всеми, остановился рядом со мной.
- Прости, - он прямо обратился ко мне впервые после бегства из храма.- Я не должен был идти вперед.
- Почему? - Растерялась я.
- Это твоя дорога, а мы всего лишь твои спутники, - ответил он и виновато улыбнулся. У него была хорошая улыбка, и я улыбнулась в ответ, только в груди что-то сжалось.
К горе мы вышли неожиданно, словно пересекли невидимую границу. Высокая неприступная гора и мраморная лестница, ведущая прямо к храму Василия Блаженного. Я застыла потрясенная, совсем как в детстве, когда впервые его увидела.
- Невероятно, это египетский акрополь, - пораженно сказал Афиний.
- Храм Оракула, но он кажется еще прекрасней, - эхом откликнулась Веста.
- Собор Божьей матери, - восхитился Егор.
- Так я и представлял себе храм Марфы Казачки, - прошептал Тихон.
Мы удивленно переглянулись.
- Очередная загадка, похоже, каждый видит храм по-своему, - вздохнула я.
- Нечеловеческой рукой
Построен древний храм,
Творец всего, но мертвый бог, Он обитает там. -
Процитировал пророчество Афиний. - Мы все-таки его нашли, кто бы мог подумать, что древняя легенда окажется правдой.
- А вы разве сомневались? Тогда зачем отправились с нами, - решила подшутить я над Афинием.
- Я же ученый, и не доверяю непроверенным фактам, - смутился он.
- Что ж, можно сказать мы научно доказали его существование. Вперед, на штурм последний высоты, - и я первая ступила на лестницу. Эта лестница сама по себе была произведением искусства. Широкие ступени, выточенные, как мне показалось, из единого куска мрамора, ажурные перила, напоминающие воздушные кружева. На каждой лестничной площадке стояли прекрасные статуи. Я в очередной раз пожалела, что у меня нет с собой фотоаппарата, а лучше камеры. Да все музеи мира передрались бы за подобные экспонаты. Мы с Вестой восхищенно ахали, Афиний как заведенный повторял: "невероятно", даже ребят проняло.
Я начала уставать, Веста споткнулась и Егор, как настоящий рыцарь бросился ей на помощь.
- Отдохнем, - предложила я.
Мы сели на ступеньки, разглядывая очередной шедевр. Влюбленные девушка и юноша протягивали друг другу навстречу руки, пытаясь соединиться. Мне они напомнили Весту и Егора. Интересно, мы все видим одно и тоже, или каждый видит свое. Но спрашивать я не стала, в конце концов, это не так важно. Мы слишком медленно продвигались вперед, у меня уже не оставалось сил восхищаться очередной скульптурой. Я заподозрила, что лестница, как и дорога к этому храму идет по спирали. Пожалуй, такое человек бы построить не мог. Просто какая-то садистская фантазия. И самое обидное, напрямик не пойдешь, кругом обрывы. Но больше всего меня угнетала мертвая тишина этого места. Стоило всем замолчать, и ты ощущаешь себя пылинкой в микроскопе под внимательным взглядом неведомого наблюдателя. Я шла на автопилоте, считая ступеньки, ожидая, когда у меня откроется второе дыханье, но оно не спешило открываться. У меня уже не было сил смотреть по сторонам, хотелось упасть и закрыть глаза. Поэтому я так удивилась, когда уперлась лбом в ворота.
Несколько секунд я смотрела на них, как тот несчастный баран, пока не догадалась отойти подальше. Это были настоящие золотые ворота. Ажурные переплетения из цветов и листьев создавали ощущение легкости и массивности одновременно. Все потрясенно молчали. А вдруг они закрыты, испугалась я, мы пришли, а хозяев нет дома, или это очередная загадка, как попасть в дом, минуя дверь. Я толкнула створку, она сдвинулась с трудом и скрипом на пару сантиметров. Мы навалились все вместе, отвоевывая у строптивых ворот по миллиметру, пока их не заклинило окончательно. В узкую щель пролазили по очереди, как какие-то воришки. Хорошо, что толстых среди нас не оказалось. Но Тихон все-таки умудрился застрять. Мы с Вестой и Егором тащили его вперед, Афиний толкал сзади. Если таинственный Оракул и наблюдал за нами, то умирал от смеха.
- Тихон, выдохни, Вини Пух, несчастный,- пыхтела я,- а то будешь сидеть, пока не похудеешь.
- Это не жир, а мускулы, - возмутился зажатый казак.
- Еще хуже, мышечная масса плохо убирается, - ответила я, - ну куда такие плечи накачал.
- Может вытолкнуть его назад, - предложил Егор. Мы мучились минут двадцать, но только окончательно порвали на нем одежду. Тихона заклинило намертво.
- Если бы смазать его маслом, - задумалась я. - Сашку родители однажды так вытащили, когда он застрял в заборе. Только масла у нас не осталось.
- У меня есть специальное масло для волос, - обрадовалась Веста, пока она искала его в сумке, красный от натуги Тихон пытался возмущаться. Все-таки для казака это такое унижение. Ребята часто смеются над женской логикой, а как понять логику мужскую. Он капитально застрял в узкой щели, но гонор ему не позволяет использовать ароматизированное масло. Я разозлилась и высказала ему это в лицо, Тихон обиделся, но сдался, а что ему оставалось делать. Он не мог даже пошевелится. Весь измазанный розовым маслом, красный от натуги и стыда, Тихон со стоном упал на плиты. Мы свалились рядом.
- Это очень хорошее и дорогое благовоние, подарок подруги. Жаль, но его почти не осталось, - огорчилась Веста.
- Я тебе куплю тебе еще, - пообещал Егор.
- Пусть лучше Тихон покупает, - не согласилась я.
- Если ребята узнают, буду посмешищем все оставшуюся жизнь, - вздохнул Тихон. От него шел аромат, как от куста роз. - Этот запах держится неделями.
Занятые насущными проблемами, мы забыли, зачем сюда пришли. Все заготовленные мной слова вылетели из головы, но зато я перестала робеть перед этим местом. Мы оказались во внутреннем дворе. Внутри храм выглядел не менее впечатляюще. Строгие ряды колон уходили в туманную бесконечность. Дальше вход преграждали мраморные двери.
Ну, если и они заперты, я разнесу здесь все по камушку. К счастью, ворота легко открылись, и мы вошли в большой, совершенно пустой круглый зал. Белые стены, белый пол, а вместо потолка где-то в вышине клубился туман. То ли операционная палата, то ли дворец бракосочетания. Ни кто не спешил нам навстречу. Спят они что ли? Мы так шумели, что, и мертвый бы проснулся.
- Эй, есть кто-то дома, - заорала я во всю силу своих легких.
- Кто вы такие, и почему тревожите мой покой, - властный голос зазвучал в моей голове.
- Мы в гости, по делу пришли, - я растерялась, но отступать не думала, не для того я лезла по этой проклятой лестнице. К тому же за моей спиной стояли друзья, не могу же я их подвести, даже если придется ругаться с таинственным голосом.
- Вы не можете показаться, а то как-то невежливо, люди пришли уставшие, и вы их даже не встречаете.
- Я давно не принимал гостей, - в средине зала стоял невысокий худощавый мужчина в сером костюме. Ничего особенного, стриженые темные волосы тронуты сединой, живые черные глаза, усталая улыбка. Это или мой глубоко уважаемый учитель истории, или его двойник. Я так растерялась, что, не подумав, ляпнула:
- А сесть у вас не найдется?
Мужчина показал рукой на круглый стол и мягкие кресла, раньше их не было. Мы расселись, все молчали, кажется, переговоры придется вести мне.
- Удобные кресла, и стол тоже ничего, да и время обеденное, - себе под нос проворчала я.
- Ну что ж не будем нарушать традиций, - сказал наш хозяин. По столу прошла рябь, и все восхищенно ахнули. На белоснежной льняной скатерти стояли тарелки с дымящимся супом, столовые приборы отливались серебром, блестели хрустальные фужеры и салатницы, все как в московских ресторанах. Не спрашивая разрешения, я схватилась за ложку.
- С фрикадельками, мой любимый суп, спасибо. - Друзья последовали моему примеру. За супом на столе появилась жареная картошка с грибами, ну, просто объедение. Кто и как поменял нам тарелки, я даже не заметила. Когда на столе оказался десерт, я уже была белая и пушистая, готовая к задушевной беседе с нашим гостеприимным хозяином.
- А вы, почему не едите, - удивилась я, - все очень вкусно, большое спасибо. И, простите, не знаю, как к вам обращаться, - на сытый желудок я вспомнила о вежливости и хороших манерах.
- Я не ем, а звать меня можете Андреем Александровичем, - с улыбкой ответил наш хозяин.
Я чуть не подавилась пирожным, что было бы просто преступлением, такие пирожные я не пробовала даже в Москве. Но Андреем Александровичем зовут моего учителя.
- А ваше настоящее имя? - Не унималась я.
- Как вы люди любите давать имена, чтоб все их запомнить не хватит твоей жизни.
- Но вы ведь не Андрей Александрович, да и выглядите наверно не так, - проявила я чудеса сообразительности.
- Ну что ж, - вздохнул он, - выбирай.
И вот передомной сидит старик с длинными седыми волосами и пронзительным взглядом, его сменила ослепительно красивая женщина, суровый воин, человек с птичьей головой, дама в черной вуали, чудовище с хищным оскалом..., лица менялись как кинокадры.
- Давайте остановимся на первом варианте, - робко попросила я.
-Я тоже так подумал, - усмехнулся он. Перед нами вновь сидел ироничный профессор. - Но если тебя это так смущает, можешь звать меня Оракулом.
Сказать, что я была удивленна, это слишком банально, я была ошарашена, разбита, раздавлена.... Весь мой маленький мирок, мои взгляды, мое неверие в сверхъестественную чушь, все осталось в прошлом. Так атеисты и превращаются в верующих фанатиков, мелькнула мысль на задворках моего сознания.
- Вы кто, бог? - с ужасом спросила я. Этот ужас как в зеркале отразился на лицах моих друзей, все застыли как каменные изваяния в ожидании ответа, а наш хозяин вдруг искренне расхохотался.
- Нет, подумать только, они прошли такой путь, преодолели защиту, обошли охрану, напросились в гости на обед, чтобы спросить, не бог ли я. Он смеялся так заразительно, и я не смогла удержаться. Через минуту хохотали все.
- Тысячу лет так не смеялся, - успокоившись, заговорил он. - Так изображали меня люди. Чего они только не придумывали, но лучше считайте меня Оракулом, это больше соответствует истине.
- Значит вы не бог, - заговорила Веста. В ее голосе звучало разочарование. Набравшись храбрости, она спросила. - А бог, бог есть? Мы все напряженно ждали ответа.
- Милое дитя, - устало вздохнул Оракул, - то, что я не бог, еще не означает, что бога нет. Я могу точно сказать, что бог есть и это доказано. Существует бесконечно мудрая и не подвластная нашему пониманию высшая сила. Сила способная создавать миры, сила перед которой мы все лишь песчинки. Все ваша религия - это попытки понять и приблизиться к ней. Это то, ради чего я живу все эти бесконечные столетия.
- Если вы не бог, значит вы человек, - сделала логический вывод я.
- Гомо сапиенс, - усмехнулся он, - все слишком сложно и вряд ли вы сможете понять.
- Ничего, я девочка сообразительная и понятливая, - нагло ответила я.
- Что ж, это долгая и не очень счастливая история, сказка с печальным концом. Вы, - кивнул он мне, - уже догадываетесь, что не первые разумные существа на планете. Первыми были мы, наша раса, от которой на земле практически ничего не осталось. Мы были великими, вы назвали бы нас богами, но, увы, при всех наших знаниях и умении мы были смертны. Да, можно растянуть свою жизнь на тысячелетия, что и делали, но смерть все равно находила нас. Мне сложно объяснить различие между нашими народами. Даже люди двадцать первого века с электронными игрушками и ядерной бомбой, всего лишь неразумные дети рядом с мощью ушедшей цивилизаций. - Он вздохнул и закрыл глаза. - Нас погубила гордыня. Мы решились на то, что по силам лишь творцу. Расщепление атома опасная забава, а мы мечтали создать вселенную в миниатюре, уподобится богу. Гордыня наказуема, эксперимент вышел из-под контроля, страшный выброс энергии уничтожил практически все живое. Планета выжила и не раскололась только чудом, как это случилось с одной из наших колоний. Огонь и вода в считанные минуты уничтожили то, что мы создавали тысячелетиями. Материки меняли очертания и уходили под воду, на земле наступил ад, который мы сотворили своими руками. - Оракул надолго замолчал и с болью добавил. - Люди, не совершайте нашей ошибки. Были среди нас и те, кто предчувствовал надвигающеюся катастрофу. Мы нашли ненаселенный разумными существами мир, этот мир, запасное убежище и построили то, что вы называете Оракулом.
- Гигантский суперкомпьютер, - решила я.
- Нет, скорее гигантская библиотека, в ней хранится все наследие нашей цивилизации. К несчастью никто не ожидал такой скорой развязки. Оракул еще не был отлажен, но он предсказал крах эксперимента. Мы готовились к эвакуации, но не успели, все проходы из нашего измерения были заблокированы раньше, чем сумели что-то предпринять. Я остался жив лишь потому, что вносил, новые данные в Оракула, чувствовал, как гибнет мой народ, но ничего не мог сделать. И только через несколько дней услышал крик о помощи. Двое ученных изучали зарождение жизни в экстремальных условиях. Им чудом удалось спастись. Их лаборатория находилась высоко в горах, и ее не затопило, но я не мог им помочь, разве что советом. Мы общались много лет, пока не удалось разблокировать проходы в наш мир.
- Но как вы общались, ведь все погибло, и телефоны, и компьютеры. - Спросила я. Мне ужасно хотелась связаться с родными и предупредить, что я жива. Может, сотовая связь все-таки работает.
- Прости девочка, - ответил он, я все время забываю какая между нами разница. У нас не было ваших электронных игрушек, они нам были не нужны. Мы раса телепатов и создавали с помощью мысли, а не примитивных механизмов, как вы.
- Это тот потоп, о котором пишет библия, -
Я медленно переваривала услышанное, и не догадалась спросить ничего глупее.
- Нет, в те времена человека еще не было и в проекте, - улыбнулся он. - Вы появились позже. Благодаря спавшимся супругам Адаму и Еве.
- Так звали по библии первых людей, - влез в разговор ученый Афиний.
- Да, так звали первых людей и последнюю пару пережившею великую катастрофу. Мы сразу поняли, что нам никогда не восстановить численность своего народа. Поэтому решили создать новую разумную расу. Вначале это были всевозможные амфибии и русалки, поверхность планеты, в то время почти полностью покрывала вода. И мы небыли уверены, что она спадет.
- Русалки, - восхитилась я. - Они действительно существовали?
- Они существуют и сейчас, только в другом измерении. К сожалению, вы, люди, крайне агрессивны к любому иному разуму. Чтоб избежать конфликта их пришлось переселить в незаселенный разумными существами мир. Русалки оказались весьма одаренными телепатами, и я постоянно нахожусь с ними в постоянном контакте. А вот с вами, все оказалось значительно сложнее.
Когда вода начала спадать, Адам и Ева стали восстанавливать флору и фауну планеты. Увы, многое было безвозвратно утрачено. Некоторые материалы пришлось позаимствовать из других миров. Тогда же супруги попытались создать и первых разумных наземных существ. Но, как это часто бывает среди ученых, не сошлись во мнении. Каждый пошел своим путем. Прошли столетия, пока у них вышло что-то путное. Но гномы, созданные Адамом, оказались слишком замкнутыми и приземленными, Евины эльфы, несмотря на одаренность и восприимчивость, недостаточно жизнестойкими. Затем были дриады, нимфы, полулюди, а так же кентавры и минотавры. Они сумели гармонично вписаться в окружающий мир, но быстро достигли потолка в своем развитии.
- Я думала, что это легенды, - пораженная услышанным сказала я.
- Все эти легенды живут и сегодня, вытесненные людьми, они переселились в соседний мир. - Пояснил Оракул. - Человек стал венцом, совместным созданием, любимым детищем, ученных. С огромным потенциалом, легко обучаемый, находчивый, изобретательный, с невероятной жаждой знания, способный выжить в любых условиях, быстро восстанавливающий свою численность, вы оказались лучшим нашим творением. Адам больше работал с мужской моделью, заложив в него логическое мышление, стремление к лидерству, прямолинейность, умение добиваться своей цели. Ева сделала женщину более эмоциональной, привив ей любовь к прекрасному, утонченность, интуицию, мягкость, дипломатичность. По всем нашим расчетам они должны были быть идеальной парой, дополняя друг друга. Мы считали, что со временем, человек станет достойным приемником нашей цивилизации. Но дети не всегда идут по пути, выбранным для них родителями. Вначале все шло, как и было задумано, но когда люди начали жить самостоятельно, они стали тяготиться контролем. Мужчина дал понять, что он не нуждается в советах и опеке. Женщина же полностью попала под его влияние. Мы решили дать человеку возможность развиваться самостоятельно, на выживание. И люди выжили, прекрасно приспособившись, дали жизнестойкое потомство, женщина научилась справляться с мужской агрессивностью, направляя ее в нужное русло. Наша раса предпочитала телепатическое общение, люди же сделали звуковую систему главной. Телепатию необходимо развивать, она отнимает много сил и времени, человечество выбрало более легкий путь. Чтобы передать новые знания мы находили среди людей телепатически одаренных детей. Они становились пророками, мессией и вождями. Люди быстро всему учились, редкие поселения перерастали в города, появились первые государства. Мы радовались, что скоро сможем передать человечеству свой опыт. Но в наших расчетах оказались две серьезные ошибки. Во-первых, стремление к лидерству переросло в агрессивность и воинственность, и, во-вторых, с каждым поколением уменьшалась продолжительность жизни, со временем, процесс удалось стабилизировать. В ваш век намечается некоторое увеличение человеческой жизни, но даже сейчас, по расчетам, вы должны жить около ста пятидесяти лет, однако, живете вдвое меньше. За этот сравнительно короткий промежуток вы успеваете сделать так много. Иногда я сравниваю людей с детьми, играющими в песочнице. Один ребенок строит из песка прекрасный замок, другой его разрушает. Возможно, возомнив себя творцами, мы совершили ошибку, но человек был нашим любимым детищем, мы не могли его бросить. И поэтому решились на эксперимент. Поселили группу людей на другой материк и стали учить их с первых шагов, как детей. Вместе нам удалось создать величайшую цивилизацию нашего мира. Непревзойденная культура, музыка, живопись, скульптура, поэзия. Беломраморный город на берегу моря, быстроходные суда. Она стала нашей гордостью и печалью. Ее, как и нас погубило стремление к запретным знаниям, материк ушел под воду, вы создали свой великий потоп. Немногие уцелевшие попытались начать все сначала. И снова взлет, и падение, заигрывание с недоступными для вас знаниями, разрушенные города и бесконечная череда войн.
- Так погибла Атлантида, - с ужасом спросила я.
- Нет, Атлантида погибла позже, но по той же причине. Тогда, мы и решили не вмешиваться в жизнь людей напрямую. Любое знание вы умудряетесь использовать себе во вред.
- И Адам с Евой согласились? - Спросила я.
- Они согласились, хотя уже были мертвы. Я же говорил, что мы живем долго, но не бессмертны. Как в прочем и я.
- Вы умерли, - испугалась я.
- Уже давно, но снял слепок сущности, вы бы назвали это матрицей, или компьютерной программой и поселил его в Оракуле.
- А Адам с Евой, мы могли бы их увидеть, - мне захотелось взглянуть, как выглядели первые, нет, последние люди.
- Сейчас они пытаются погасить конфликт между гномами и эльфами. У нас, как вы поняли, много работы, мы следим за развитием четырех миров.
-А в четвертом мире живут эльфы и гномы, - заинтересовалась я.
- Нет, они живут в третьем, четвертый мир заповедник чудовищ. Там обитают циклопы, гигантские змеи, драконы, оборотни, химеры...
- Оборотни, - я не поверила своим ушам. Драконы и змеи понятно, но оборотни, это же очередной миф.
- Один из правнуков Адама попытался внести в человеческий ДНК ген животного. Люди с таким набором генов намного сильнее, способны мгновенно регенерировать, а в животной ипостаси остаются по-человечески разумными, но по-звериному хитрыми и агрессивными.
- Волки с человеческим разумом, - я вспомнила так любимые Сашкой ужастики, - это действительно страшно.
- Не только волки, он использовал гены почти всех крупных хищников. Нам с трудом удалось выловить и уговорить их переселиться в заповедник, но, к сожалению не всех, некоторые успешно скрывали свои способности, а их потомки обитают в вашем мире и сегодня. Люди-лисы, люди-волки, люди-тигры, люди-медведи, это ни миф. Со временем ген становится пассивным. В ваш век оборотней практически не осталось.
- Оно и лучше, - заметила я, - а то устраивали бы облавы, серебряные пули, амулеты, все это хорошо в кино, но не в реальной жизни.
- Любая жизнь по-своему ценна, вы начинаете взрослеть, понимая это. Поэтому мы и создали заповедник опасных форм жизни.
- Скажите, а Мидас действительно мог превращать все в золото? - я вспомнила о цели нашего визита. Все это безумно интересно, но от подобных откровений можно свихнуться. Где-то я читала, что знания тоже надо строго дозировать. Даже мне не по себе, а как себя чувствуют ребята, казаки люди верующие.
- Хорошо, - в моей голове раздался знакомый голос. - Я ориентировался на тебя. Подобные знания для людей этого мира преждевременны, они принесут только вред. Твои спутники забудут наш разговор.
- Но только не весь, а то потом замучают меня вопросами, - мысленно попросила я.
- Мидас был уникальным, телепатически одаренным человеком, - продолжил в слух наш хозяин. - Он мог подключаться к Оракулу, как вы подключаетесь к Интернету и получать любую информацию. Люди на первое место ставят золото, он захотел иметь его как можно больше. Алхимики во все времена мечтали создать философский камень. Мидас ее осуществил. Но затем он пожелал власти. В те времена ворот между мирами было больше, Мидас сумел проникнуть в этот храм. Знаете, Светлана, по манере поведения вы мне напомнили вашего далекого предка. Он, первым делом, заговорил о законе гостеприимства.
- Накормить, напоить, в баньке попарить. А разве я это просила? - Возмутилась я. - Да и какая здесь банька, голый камень и не капли воды.
- Сходство на лицо, - засмеялся Оракул.
Настроение человеку подняла, это хорошо, но шутом работать не нанималась, сердито подумала я.
- Ваш предок объяснил мне, что как царь он мечтает остаться в памяти людей мудрым правителем.
- Постойте, - удивилась я, - может я не такой знаток истории как вы, но точно помню, что этот Мидас по жизни был лохом. Он с кем-то там поспорил и получил ослиные уши. Я читала в книге по древней Греции.
- Да, этот факт, действительно имел место, но не совсем так, как его описывают историки. С возрастом Мидас стал быстро
глохнуть, но всячески старался скрыть недостаток. В те времена были популярны музыкальные конкурсы, где главным судьей являлся царь. Вот он и присудил приз не общему любимцу, а малоизвестному исполнителю. Никто так и не понял, что тот был единственным музыкантом, которого он услышал. Разразился страшный скандал. Мидас обиделся и решил проблему со слухом весьма оригинальным способом. У Евы и Адама были дети. Они, как и все мы оказались телепатически одаренными, способными к телекинезу, могли перемещаться в любое место и генерировать энергию огромной мощности. Люди принимали их за богов. Сыновья Евы всегда нравились женщинам. А так как человек имел практически идентичный набор генов,... короче говоря, герои, цари, полубоги, все это потомки смешенных браков, как в прочем и сам Мидас. Он отыскал одного увлеченного биологией полукровку и попросил вылечить его от глухоты. Тот с энтузиазмом пообещал сделать ему самый острый слух в мире. Но как все недоучки, напортачил, и получил Мидас не только невероятный слух, но и ослиные уши в придачу. Когда все открылось, мстительные поклонники маэстро объявили это божественной карой.
Мне стало смешно. Как искажает человеческая фантазия реальные события. Но ослиные уши все-таки были, это исторический факт. Мне же не давал покоя один вопрос.
- Может, я что-то не понимаю, но Мидас не стал великим правителем. Даже от умения превращать все в золото, он отказался.
- Это спорный вопрос, - не согласился со мной Оракул. - В дар от меня он получил три вещи. Венец, жезл и ключ, который весит у тебя на шее.
- Кулон жрицы, - догадалась я.
- Да, ключ, как и венец, и жезл, был настроен на уникальный генетический код Мидаса. Вы смогли им воспользоваться потому, что являетесь его потомками, иначе не прошли бы и первый уровень защиты. Венец, это нечто вроде улавливающего устройства, а жезл энергетический накопитель. Сам по себе жезл может немного, но вы люди, и палку способны превратить в оружие, а если высвободить накопленную жезлом энергию,... в общем, опасная игрушка. Но как я говорил, Мидас был уникален тем, что мог подключаться к Оракулу. Мне трудно объяснить вам, что такое Оракул. В вашем мире, - он улыбнулся мне, - вы его называете информационном полем, пожалуй, это самое верное сравнение. Оракул хранит в себе не только информацию прошлого, но и рассчитывает линии вероятности будущего. Многие люди неосознанно подключаются к Оракулу, так и появляются гениальные изобретения, открытия, произведения искусства, предсказания. Вы называете это озарением или интуицией. Вот Мидас и обладал невероятно развитой интуицией, возможно, какое-то генетическое отклонение или удачная мутация, но это не важно. Венец помогал своему владельцу выбрать правильный путь. Как это не парадоксально звучит, - кивнул он ученому, - но ваши императоры принимали верные решения интуитивно. И благодаря этому империя Мидасов процветала столько веков. Венец помогает установить связь с Оракулом, а тот, просчитывая всевозможные варианты, подсказывал самый оптимальный. Жрицы в своих предсказаниях используют несколько иную систему, - улыбнулся он Весте.
- Странный прибор из зеркал и хрустального шара, - предположила я.
- Да, и воспринимают они предсказания по-иному, переводя в словесную форму, почему-то стихотворную. Но сколько людей, столько и вариантов. Эта система прекрасно работала не одно столетие.
- Увы,- вздохнул Афиний, - мы стоим на краю пропасти, Оракул предсказал гибель государства, когда трон займет Меченый.
- Да, все варианты с Меченым приводят к войне и развалу империи. Но из него получился бы прекрасный император, если бы не амбиции. Таких людей нельзя подпускать к власти, - согласно кивнул Оракул.
- Но больше нет достойных претендентов, потомков Мидаса,
Неужели нельзя ничего сделать? - с надеждой обратился к Оракулу ученый.
- Это вы так считаете, у Мидаса было больше сотни детей.
- Нет, я не стану императором, я слишком молодая и хочу еще погулять, и вообще мне домой надо, - возмутилась я. Мне не понравилось, как все с надеждой уставились в мою сторону, нашли крайнего.
- Не бойся, Светлана, - загадочно улыбнулся Оракул, - ты вернешься домой, но пророчество необходимо исполнить
- Тоже мне пророчество, непонятные, двусмысленные стишки, что, ваш Оракул не может говорить яснее, - проворчала я.
- Не может,- согласился он, - мы решили не вмешиваться в жизнь людей, но любой представитель разумной расы в праве получить знания Оракула. Поэтому в пророчествах нет
прямых указаний, наставлений, объяснений.
- Вот для чего нужны жрицы. Жрицы занимаются правильным толкованием, - обрадовалась Веста.
- Вы все правильно поняли. Но будет обидно, если рухнет империя, просуществовавшая столько веков. Она уникальна, поэтому из другого мира и был призван потомок Мидаса. Ты, Светлана, неучтенный фактор, своеобразный катализатор, - объяснил Оракул.
- Ну, спасибо, - разозлилась я, - мало того, что притащили в чужой мир, так еще и обзываетесь.
- А разве ты никогда не хотела стать героем, свершать великие дела, оставить о себе громкую славу, - удивилась Веста. Глаза ее восторженно блеснули, - да это мечта любого...
- Нет, я всегда была здравомыслящим человеком, - сердито перебила я ее.
- За это тебя и выбрали, - усмехнулся Оракул. - Все потомки Мидаса унаследовали его интуицию, это проявляется по-разному, но помогает в жизни найти свое место, свое призвание, достичь цели. Венец усиливает способности...
- А жезл, - невежливо перебила я, - мы пришли за жезлом.
- Жезл, в случае с Мидасом, усиливает действия венца. Если венец помогает сделать правильный выбор, то жезл показывает, к каким результатами этот выбор приведет. Я бы назвал его своеобразным индикатором ответственности. Каждый наш поступок имеет в дальнейшем свои последствия. И чем больше людей от тебя зависят, тем сложней выбор. Доброе дело сегодня, обернется страшным злом через несколько лет. Сложно просчитать, как аукнутся твои действия для тысяч людей, но еще сложнее сделать единственно правильный выбор. Это и сломило Мидаса. Он отказался делать золото, потому, что узнал - в дальнейшем это приведет к страшной войне и гибели государства. Со временем он вообще стал бояться принимать решения, а потом и вовсе отошел от дел. Жезл, венец и ключ, перед смертью он передал своим детям от любимой женщины.