Грозовская Марина : другие произведения.

Круглые столы короля Артура

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Анри Ришелье, по прозвищу Артур, с детства неравнодушен к карточным играм. Становясь лидером среди своих сверстников, он решает, что карты могут быть для него больше, чем просто увлечением. Однако, он еще не догадывается, что его набирающая силу игральная болезнь приведет его на скамью подсудимых.
  Людям не нужен резон, чтобы сделать то,
  что они хотят, им нужно оправдание. ( С. Моэм)
  
  
  Четверг. Пасмурный и дождливый. Я сидел за столом в моем кабинете и писал письмо. Письмо следующего содержания:
  
   "Дорогая Лилит! Считаю своим долгом Вас уведомить, что после того, что произошло вчера, наше совместное дело больше не имеет смысла. Не вините себя. О последствиях не беспокойтесь, формальности я улажу. Думаю, что лучше нам больше не видеться.
  Анри."
  
  Я писал быстро и небрежно, моя перьевая ручка то и дело ставила кляксы. Я поставил подпись и позвал слугу. В комнату вошел пожилой сгорбленный человек, но с живым, несмотря на свой возраст, блеском в глазах.
   - Жан, передай письмо мадам Алар.
   - Хорошо, - кивнул он и двинулся к выходу.
   - Подожди, - остановил его я. - Ты не должен отправлять ей письмо на городской адрес.
   - Как же я тогда передам его?
   - Сегодня она должна быть в Версале в три часа дня.
   - А если я ее там не встречу?
   - В таком случае, иди прямо от вокзала и сверни в первый переулок справа. Там у третьего дома будет стоять старая ваза. Брось письмо туда.
   - Но ведь на улице дождь, мсье. Чернила размоются.
   - Ты меня хорошо слышишь?
   - Да, мсье, я все сделаю.
  
  Жан вышел, и какое-то странное чувство всколыхнулось во мне.
  
  Знаете ли вы, какую эйфорию, какой азарт испытывает игрок? Вряд ли это можно описать.
  Когда ты вечером идешь в клуб на очередную игру, названия которой ты даже не знаешь... Когда ты садишься за этот круглый, пропахший картами и спиртным, стол, обитый зеленым сукном...Когда карты начинают хрустеть в твоих руках, глаза горят, сердце учащенно бьется, а голова при этом остается совершенно холодной и спокойной...
  А какая радость разливается по всему твоему телу, проникает во все, даже самые закоченелые клетки, и пробуждает их к жизни, когда ты получаешь выигрыш.
  Именно такое состояние я сейчас испытал. Почему оно меня удивило? Просто я давно уже не испытывал подобных ощущений ни при игре в карты, ни вообще. Возможно, моя игральная болезнь перешла в такую стадию, когда все былые восприятия и ощущения атрофируются. А может быть, я уже привык, что последние три года вместо меня, по сути, играет Лилит. И я уже не способен испытывать никакой эйфории от карт...А может, я уже вылечился?
  
   Я вспомнил вчерашний день, среду. Он был такой же унылый, как и сегодня. Вчера я играл в клубе на Елисейских полях. Игра началась очень многообещающе. Лилит держала в памяти все карты, следовательно, все ее ходы приносили нам выигрыш. К середине игры у меня было уже двадцать тысяч франков. Был объявлен перерыв. Я подошел к барной стойке и заказал себе мартини. Когда я вернулся к круглому столу, Лилит там еще не было. Напротив меня сидели неизвестные мне два господина и о чем-то оживленно беседовали. Через пятнадцать минут вошла Лилит с господином де Валле. Нельзя сказать, что она была взволнована. Ее лицо с грубыми чертами оставалось непроницаемым, ее черепаховые глаза были стеклянными. Она села рядом со мной, начался второй раунд. Лилит словно подменили, она не поставила ни одной правильной карты, и концу игры мой проигрыш составил тридцать пять тысяч.
   - Что с вами, Лилит? - спросил я, когда мы вышли из клуба.
   - Я плохо себя чувствую, - холодно ответила она.
   - Но вы непревзойденный игрок, вы не угадали ни одной карты за второй раунд! - я пытался говорить вежливо, но негодование кипело внутри меня.- Мы с вами всегда выигрывали партии.
   - Я тоже живой человек и имею право на ошибку, - сказала она и отвернулась. -Уже поздно, мне надо идти.
  
  - Овца! - сплюнул я, как только она скрылась за поворотом. - Решила помочь отыграться де Валле. Очевидно, он предложил ей крупную сумму. Дешевка!
  
  Я решил пойти пешком до дома, чтобы успокоиться. В ту минуту я ее ненавидел, я готов был ее убить.
  
  Я начал баловаться картами еще в пятнадцать лет. Каждый вечер после занятий в гимназии мы бежали к старому заброшенному дому и играли там. Не на деньги, правда. У нас была своеобразная манера игры: тот, кто проиграл больше всех, должен был делать за остальных домашние задания. Не могу сказать, что я никогда не проигрывал. Бывало и такое. Но я был страшным лентяем, и мне ужасно не хотелось делать домашние задания для себя, не говоря уж о моих товарищах. Со временем я уловил суть игры. Она заключалась во всевозможных махинациях, самой простой из которых считалась "подтасовка карт". Освоив всю эту хитрую систему, я добился непопрекаемого авторитета в кругу моих товарищей-гимназистов. Мне дали прозвище Артур, а наши собрания стали называться "Круглые столы короля Артура" (в дом, где мы играли, ребята принесли круглый стол, почти такой же, какие стоят в элитных игорных клубах Парижа, разве что без зеленого сукна).
  Я окончил гимназию довольно хорошо. Этому способствовали мои карточные выигрыши (т.е. сделанные за меня домашние задания и помощь мне на экзаменах). После гимназии я не мыслил себя без игры. Я решил, что мне нужно пойти попробовать свои силы в каком-либо настоящем месте. Для начала я решил заглянуть в клуб в пригороде Парижа. То, что нужно для начинающего игрока!
  Был теплый июльский вечер четверга. Я шел в своем вычищенном до блеска парадном костюме по переулку на окраине города. Я был переполнен решимости показать всем закоренелым игрокам того клуба, на что я способен. Я - юнец, выпускник гимназии. Кровь стучала в висках, перебивая стук моего сердца. Я вошел в клуб под названием "Реверанс". Бармен неприветливо посмотрел на меня. Пока игра не началась, у меня было время изучить обстановку.
  За столом сидело шесть человек, и, очевидно, приходить больше никто не собирался. Из сидящих я явно различил двух старушек, скорее пришедших сюда ради того, чтобы как-то скрасить свою скучную и однообразную жизнь, нежели ради выигрыша. Рядом с ними сидел пожилой джентльмен. В его глазах было не больше карточного азарта, чем у старушек. И вовсе он был какой-то серый, туманный и унылый. При взгляде на него меня начинало клонить в сон, и дабы сохранить чистое сознание, я посмотрел на трех оставшихся членов предстоящей игры. Это были два студента, едва постарше меня, и я не увидел в них потенциальной опасности. Оставался еще один господин. Он важно восседал, подперев подбородок рукой. Взгляд его был непроницаем. Таким образом, я оценил обстановку и сел за стол. Самым опасным соперником для меня являлся этот господин.
   - Добрый вечер! - сказал он мне.- Разрешите представиться, Марсель де Валле.
   - Очень приятно, - ответил я, пожав протянутую руку.- Анри Ришелье, или просто Артур.
   - Очень приятно, - кивнул он.- Ну что ж, можно начинать игру!
  И игра началась. Она отличалась от той, в которую я играл с ребятами, сильно отличалась. Нет, не количеством игроков. Игроков было двое - я и де Валле. Сложность в том, что он знал эту систему махинаций, которой пользовался я, причем знал ее в совершенстве. Осознал я это, когда к концу первой партии я проиграл де Валле все деньги, которые у меня были, а именно около тысячи франков. Надо было срочно отыгрываться, ведь эту сумму денег я занял у отца "для поступления в университет".
  Был объявлен перерыв. Де Валле подошел к барной стойке и заказал себе виски. Я остался за столом и задумался, решив обойтись без спиртного. Из раздумий меня вывел голос:
   - Артур, кажется?
   - Что вам угодно? - спросил я и обернулся. За мной стоял тот самый "серый" джентльмен.
   - Я Виконт Алар.
   - Очень приятно! - я пожал ему руку безо всякого энтузиазма.
  - Вы новенький в этом клубе?
  
  "Неужели мой проигрыш утверждает обратное?"
  
  - Да.
  - И давно вы играете в карты?
  - Весьма. Уже шестой год. Зачем вы меня спрашиваете? - сказал я, повысив голос. При всем моем уважении к старшему поколению, этот старичок, явно недооценивающий ситуацию, начинал меня раздражать.
  - Я наблюдал за вами всю игру.
  
  " И что дальше?"
  
  - Я вижу в вас потенциал.
  
  " Да кто ты такой, чтобы что-либо видеть? Ты наверняка даже не знаешь, что означает "мостик"! "
  
  - Вы думаете, я никогда не играл в карты? - спросил он, наконец-таки обратив внимание на мой недоверчивый взгляд.- Это весьма ошибочное впечатление. Я, так же, как и вы, в молодости играл, хорошо играл. Даже моей дочери передалась моя страсть к картам. Сейчас, с возрастом, во мне все угасло, но, тем не менее, я часто прихожу сюда, чтобы вспомнить молодость.
   Я смотрел сквозь него и не слушал. Я пытался как-то осознать систему игры де Валле.
  - Артур, вы проиграли сумму, наверное, весьма крупную для вас? - продолжал он.
  - Какое это имеет значение? - ответил я вопросом на вопрос.
  - Вам нужно отыграться.
  
  "Это я и без тебя знаю."
  
  - Вы, очевидно, знаете как? - спросил я с некоторым сарказмом.
  - В любом деле главное - вера, - сказал старик. - И запомните, юноша: безвыходных ситуаций не бывает! Выхода всегда как минимум два: либо надо искать этот выход, либо выходить через вход. Не думаю, что выход через вход приемлем в вашем случае.
  - В моем случае это означает - бросить игру, - я начал понимать, куда он клонит.
  - Совершенно верно, - мсье Алар горячо закивал. - Вы ведь этого не хотите? Значит, ищите способы. Они все в ваших руках, ибо вы строитель своей судьбы!
   - Мудрые слова, - сказал я. - Спасибо.
  Насколько ошибочно было мое впечатление об этом человеке, сером, пасмурном и скучном. А ведь теперь я действительно почувствовал веру в себя, в свои силы, готовность к выигрышу.
   - Вот мой адрес, - Алар протянул мне карточку. - Заходите в гости, если что.
  
  Де Валле захлопал в ладоши: "Перерыв окончен!" Старушки выпрямились в своих креслах и попытались принять заинтересованный вид. Студенты подошли, допивая свой ликер, и сели за стол. Началась вторая партия.
  У меня была светлая, не затуманенная спиртным, голова, чего нельзя было сказать про де Валле. Возможно, это сыграло свою роль. Я предугадывал все его уловки и на ход опережал его. В итоге эта игра была полностью моя: я не только отыгрался, но и заработал деньги для путешествия в Лондон. Де Валле пожал мне руку, однако его взгляд был полон ненависти. Мсье Алар украдкой подмигнул мне, и я улыбнулся ему в ответ. Я попрощался со всеми, нанял экипаж и поехал домой. Теперь было не стыдно прийти домой и показаться отцу. Я был вполне доволен своей первой крупной игрой.
  
  Через месяц я уехал поступать в Оксфорд на юридический факультет. Экзамены я сдал не на отлично, но так как баллы были проходные, меня приняли. Первый год я прилежно учился, и на игру времени совершенно не оставалось. В конце второго семестра я попал в десятку лучших студентов Оксфорда. На каникулах я вернулся домой в Париж. Отец был мной очень доволен. Он снабдил меня достаточным количеством денег для следующего учебного года и пообещал по окончании Оксфорда найти мне работу у себя в конторе. Приехав в Лондон в сентябре, я решил, что слишком сильно забросил карты. В конце первого учебного дня я отправился в клуб, не сказав моим товарищам по комнате о цели моей "прогулки". Играл я в тот вечер довольно таки неплохо после столь большого перерыва. После второй партии местная элита с нескрываемым уважением смотрела на меня. Снова я почувствовал эту неописуемую "карточную эйфорию", это блаженное ощущение победы!
  
  С тех пор я все свободные от занятий вечера проводил в различных игральных клубах - от самых затрапезных до дорогих и элитных. Я завоевал себе славу и авторитет среди знатных карточных шулеров, стал грозой всех матерых игроков: стоило мне зайти в зал, они начинали трепетать от одного взгляда на меня. Разумеется, мое увлечение не могло не отразиться на учебе. Учителя не понимали, что со мной происходит, и не знали, что делать. Студенты также выдвигали предположения о причине столь серьезного ухудшения моей успеваемости. Был вариант, что я влюбился, но он быстро отпал за неимением возможности наблюдать "объект моей страсти". Какой-то частью сознания я понимал, что надо прекратить походы в клубы, хотя бы на время. Все происходящее было чревато серьезными последствиями. Но во-первых, прекращение моей карточной деятельности означало бы потерю всякой значимости моей персоны в данной сфере, а во-вторых, меня было не остановить.
  
  В итоге, один из моих соседей по комнате в один прекрасный вечер выследил меня и не помедлил доложить о моих похождениях администрации университета. Моему отцу немедленно было направлено письмо в Париж с требованием срочно приехать в Оксфорд. После многочисленных разбирательств, мне дали академический отпуск и направление на обследование в психиатрической клинике на предмет карточной зависимости.
  
  Экспертиза действительно выявила у меня карточную зависимость, но врачи сказали моему отцу, что случай небезнадежный. Вылечиться возможно "при прекращении посещения Анри игральных клубов и постоянном наблюдении у психиатра". Я вышел из клиники вне себя от злости. Эти изверги не понимали, насколько важна для меня игра. Ведь это моя жизнь! Лишить меня возможности играть в карты означало убить меня. Вслед за мной вышел мой отец, я видел, что он был зол на меня, но злость свою усердно скрывал.
  
  "Теперь еще будешь жалеть меня, обращаться как с психически больным! Тьфу!"
  
   -Анри, поехали домой, - сказал папа.
   -Мне надо побыть одному, - возразил я.
   -Хорошо, - на удивление легко согласился отец и быстрыми шагами пошел прочь от клиники.
  
  Я постоял на месте, пытаясь успокоиться. У меня это плохо получилось, и я начал судорожно шарить по карманам. Вдруг моя рука нащупала какую-то твердую картонку среди груды мягких бумажек в правом кармане моей куртки. Я вынул ее, и это оказалась карточка господина Алара.
  
  "Вот что мне нужно, чтобы успокоиться."
  
  Я еще раз взглянул на карточку и пошел по указанному адресу.
  
  Мсье Алар жил в небольшой уютной квартирке на улице Муфтар. Дверь мне открыла пожилая служанка. Она же проводила меня в гостиную и попросила подождать. Спустя десять минут пришел сам хозяин: он был аккуратно выбрит и пострижен, хорошо одет, и даже выглядел он не так мрачно, как в день нашей первой встречи.
  - Я вас припоминаю, - сказал он, надвигая очки на нос. - Вы Артур из "Реверанса".
  - Так точно, - я кивнул и пожал ему руку. Раздражение начало меня потихоньку отпускать, атмосфера этого дома действовала на меня успокаивающе.
  - Что привело вас в мою скромную обитель? - участливо спросил Алар.
  Я молчал, понимая, что не стоит злоупотреблять сердечной добротой этого человека и обременять его своими проблемами. Так продолжалось минут десять, а может и целое мгновение. Потом в комнату вошла девушка. Я бы не назвал ее красивой, скорее миловидной: светлые волосы, связанные в опрятный пучок, черепаховые глаза. На ней было скромное серое платье и черные туфельки с каблучками.
  - Если вы не хотите поделиться со мной вашими переживаниями, можете поведать о них моей дочери, - сказал он улыбаясь. - Лилит, познакомься, это Анри Ришелье, или Артур. Тот самый молодой человек, с которым мы играли в карты в "Реверансе". Отличный игрок.
  - Мне очень приятно, - сказала девушка, она обладала приятной тембральной окраской голоса. - Отец мне рассказывал про вас.
  Мы пожали друг другу руки. Как ни странно, я почувствовал в себе силы рассказать всю свою историю этой едва знакомой мне девушке, почему-то мне показалось, что ей можно доверять - и рассказал...
  
  Лилит слушала меня с большим участием и поддержкой. Также, она мне рассказала про свое увлечение картами. Оно было не менее сильным, чем у меня. Просто ее отец вполне адекватно относился к этому, короче говоря, "не раздувал из мухи слона", не то, что в моем случае. Она мне посочувствовала и сказала, что также как и ее отец, она верит в то, что безвыходных ситуаций не бывает.
  - Наверное, ваш папа очень сильно вас любит? - поинтересовалась она.
  - Да, потому и опекает меня чересчур, - пожаловался я и выразил свои опасения.- Я думаю, он не разрешит мне больше играть в карты.
  - Возможно и такое, - задумчиво проговорила девушка. - Но я помогу вам найти выход из этой ситуации.
  
  Она немного помолчала и потом спросила:
  - Вы ведь играете в карты не ради денег. В смысле, я имела в виду, что в игре деньги для вас - нечто второстепенное. Так ведь? - дождавшись, когда я утвердительно кивнул, она продолжила. - Значит, вы, как и я, играете ради азарта, получения адреналина, эмоций. Следовательно, вам нужна только та самая атмосфера. Вы можете играть фактически.
  - Это как? - не понял я.
  - Значит, кто-то должен играть за вас, - пояснила Лилит. - А вы будете принимать пассивное участие в игре. Просто будете присутствовать там, но это ваше присутствие не будет причинять вреда вашей психике.
  - Что?! - рявкнул я, забыв, что передо мной девушка. - Вы хотите, что бы какой-нибудь подставной дурачок сидел и подсказывал мне ходы? Вы думаете таким образом устранить меня, как конкурента, я вас понял, прекрасно понял! Вы хотите, чтобы я перестал всячески мыслить! Не дождетесь! Я все равно буду играть в карты, не взирая на все запреты! Даже ценой моего здоровья...
  
  У меня закружилась голова, и я свалился на пол. Не помню, что было со мной в эти мгновения. Когда я очнулся, Лилит протягивала мне стакан с водой. Я выпил бесцветную жидкость и пришел в себя. В дверях стоял господин Алар и подозрительно косился на меня.
  - Отец, вы можете идти, - спокойно проговорила Лилит, - я сама с ним справлюсь.
  
  "Справишься??? Как бы не так! Я еще вполне в здравом уме, чтобы окружающие принимали меня за психа".
  
  - Артур, - обратилась ко мне девушка. - Вы не в себе, вы сами это знаете. Я прекрасно понимаю ваше состояние, потому и не приняла во внимание всю ту ерунду, которую вы мне только что наговорили. Подумайте над моим предложением, все же. Если вы не можете жить без игры, если карты - это ваше все, найдите себе человека, который будет играть за вас. Хотя бы на время обучения в Оксфорде. Ведь вам необходимо получить образование, а игра в карты - не такое уж и легальное дело, особенно для студента юридического факультета. Верно?
  
  Она примирительно улыбнулась. Я ничего не смог ей ответить, и только лишь в прихожей, сняв шляпу и пальто, тихо прошептал ей: "Простите!"
  Вышел ее отец, и я попрощался с ними.
  
  Придя домой, я все-таки решил пересказать отцу предложение Лилит. Хоть какой-нибудь, но выход. Папа встретил сей вариант без особого восторга, зато матери он понравилось: "Шарль, посуди сам, - сказала она. - У мальчика все время будет посвящено учебе, а если он захочет пойти в клуб - он туда и пойдет, и даже играть будет. Только не по-настоящему. Но это ведь лучше, чем он будет играть в тайне от тебя."
  
  "Действительно!"
  
  -Ладно, - кивнул отец. - Кого ты можешь предложить?
  
  Я подумал, и решил, что Лилит могла бы идеально подойти на эту роль. Вот только расстались мы не очень хорошо, вряд ли после моей грубости она согласится мне помогать. Но если папа напишет ей письмо и пообещает вознаграждение, может, она будет играть за меня. Я сказал отцу, и он ответил, что попробует ее уговорить. Этим же вечером он сел писать письмо.
  
  Ответ очень долго не приходил, и когда я совсем потерял надежду, Лилит явилась сама к нам. Около полудня в дверь позвонили, и кинулся открывать. По правде говоря, я был весьма удивлен, ведь с тех пор, как отец написал письмо, прошло больше месяца.
  -Добрый день, Артур, - поздоровалась девушка. - Я бы хотела поговорить с вами и вашим отцом.
  Через несколько минут мы уже сидели в гостиной и внимательно слушали Лилит.
  - Я долго думала и решила, что все-таки я могла бы вам помочь. Есть только один вопрос, - она посмотрела на меня. - Вы ведь не собираетесь играть в Лондоне?
  - Почему же не собираюсь? - возразил я. - Каникулы в Оксфорде всего два раза в год, и они ничтожно малы. Я думаю, что все-таки буду играть в Англии.
  - В таком случае, это будет без моего участия, - отрезала Лилит. - Я не смогу ездить в Лондон, а тем более, жить там. К тому же не забывайте, что я тоже игрок, и мне куда комфортнее играть в родном городе, нежели чем в чужом.
  Она решительно встала и направилась к выходу. Мой отец остановил ее:
  - Стойте! - крикнул он. - Анри, кончай быть дураком! Ты сам прекрасно понимаешь, что Лилит не поедет в Англию. Соглашайся играть в Париже на каникулах.
  
  Папин взор был непреклонен, я слишком уважал этого человека, чтобы отказаться. Он действительно слишком любил меня, да и вообще, многое для меня сделал. И я кивнул.
  
  - Вот и отлично! - отец радостно потер руки. - Осталось договориться о вознаграждении.
  - Я готова помочь вам практически безвозмездно, - сказала Лилит, и, встретив наши удивленные взгляды, пояснила. - Мне будет вполне достаточно, если Артур будет делиться со мной "своим" выигрышем. Просто мне хватает того, что я имею от своей игры.
  На том и договорились.
  
  Я спокойно учился в Оксфорде, почти восстановил свою былую успеваемость. Каждые каникулы я приезжал домой в Париж, и там каждый день мы с Лилит ходили в разные пригородные клубы. Я присутствовал на игре, даже сам ставил карты, но думала за меня она. Поначалу, меня это раздражало, но потом я понял, что ее игра приносит не такой уж плохой доход, несмотря на то, что часть выигрыша все-таки доставалась ей. Еще я понял, что слукавил, когда сказал ей, что деньги в игре для меня - не главное. В таком варианте игры, который был у меня, я начал посещать клубы не ради атмосферы, а ради денег. Не знаю, как все это отражалось на моем здоровье, но врачи, у которых я наблюдался, были вполне довольны, они утверждали, что в моем состоянии появился прогресс.
  
  Но университет мне с красным дипломом мне все-таки закончить не удалось. За месяц до экзаменов тяжело заболел мой отец. Мама написала мне об этом в письме, и я срочно приехал в Париж. Папа был уже в бреду и мало что мог мне сказать, я понял лишь то, что в его кабинете, в шкафу, лежит фамильный клинок семьи Ришелье, который некогда принадлежал моему прадедушке. И этот самый клинок перешел ко мне по наследству.
  
  Через несколько дней папа скончался. Мы с мамой очень тяжело переживали эту потерю. После похорон мама решила переехать жить к сестре в Лион. А я отправился в Лондон сдавать экзамены. Я пытался собраться, но в результате три из десяти экзаменов я сдал на четверки. Университет был окончен, и ничто больше не удерживало меня в Лондоне. Я общался тесно лишь с двумя людьми - это Кайл и Сильва, брат и сестра. Они пообещали, что пригласят меня к себе в гости, а я в свою очередь сказал, что приглашу их. Я уехал в Париж. Я понимал, что теперь можно играть в полную силу, и Лилит мне совершенно ни к чему. Но за последние три года это стало настолько привычно, что я уже не мог представить себе ни одной партии без нее. И у меня появилась гениальная идея: один полноценный игрок - это сила, а два таких игрока - еще большая сила! Можно разработать свою систему игры, и тогда я уже буду не "королем Артуром" среди ребят-школьников, а им же на более высоком уровне. Что и говорить, я мечтал о славе, еще большей, чем была раньше. "Картежник с юридическим образованием". А Лилит ведь играет не ради денег, а ради атмосферы. Вот пускай и довольствуется восьмой долей нашего совместного выигрыша.
  
  Я поделился с Лилит своими соображениями. Она, то ли будучи слишком наивной, то ли доброй, согласилась. Мы заключили своеобразный договор. За два вечера мы с ней придумали, как будем атаковать игроков "с обеих сторон". Принцип таких махинаций был прост для объяснения: она начинала игру, я заканчивал. То есть, первую половину игры я был пассивным игроком, как и раньше, а во второй половине мне предстояло играть главную роль - делать решающие ходы. После таких ходов, придуманных нами, минимум половина денег в кассе должна была быть нашей.
  
  Наши подсчеты нас не слишком обманули. Хотя, когда мы шли на первую нашу такую совместную игру, ни я, ни она не были уверенны в хорошем результате. Но все прошло просто отлично, за один вечер мы выиграли пятнадцать тысяч франков. Мой давний "знакомый" де Валле был в ярости. Он слышал, про то, что мне было запрещено играть в карты, и теперь явно был не рад моему возвращению. Он видел во мне противника и конкурента.
  
  Так мы и играли с Лилит на пару, весьма успешно. Мы делили свой выигрыш по нашей договоренности - она получала восьмую долю, и вроде бы, ей этого было вполне достаточно. Я получал весьма хороший доход и вскоре открыл собственный небольшой карточный клуб на северо-западной окраине города, который так и назвал "Круглые столы короля Артура". Лилит сказала, что это "слишком британское название, вносящее оттенок экзотики в уютную атмосферу Парижа". Она думала, что такой клуб будет отталкивать посетителей. Но она ошиблась. Сие заведение очень быстро начало пользоваться популярностью и вскоре обрело огромную известность в городе. Я решил, что можно уже перевести мой клуб на другой уровень, снять для него помещение в центре города, сделать рекламу, пригласить моих знакомых английских картежников. Тогда бы можно было не ходить в другие клубы, а играть лишь в собственном. Но для этого нужны были еще средства, и потому мы с Лилит продолжали нашу совместную кампанию.
  
  Все было просто прекрасно до вчерашнего вечера. Я был уверен в причастности де Валле к этому нашему проигрышу. Ему ничего не стоило подкупить Лилит, т.к. недавно умер ее отец, который, так или иначе, ее содержал. А теперь ей было трудно прожить лишь на восьмую долю выигрыша. Но ведь она сама дала на то свое согласие! По отдельности мы теперь играть уже не могли, это было тоже одно из условий нашего договора. Так что она вполне могла выдать наш план игры этому господину, и вот результат - он наконец-то отыгрался.
  
  Мое вчерашнее желание ее убить никуда не исчезло. Я все продумал. Я довольно таки хорошо разбирался в женской психологии, хоть и общался с немногими представительницами женского пола. Во-первых, полученное мною образование как-никак обязывало меня разбираться в причудах человеческого поведения, а во-вторых, конкретно особенности женской и мужской психологии мы не раз обсуждали с Кайлом и Сильвой. Так вот, я знал, что когда я отправлю письмо Лилит с мягким намеком на то, что видеться нам больше не стоит, она обязательно отправит мне ответ. Скорее всего, в этом ответе будет предложение встретиться и все обсудить. Это как раз то, что мне было нужно. Встреча - замечательная возможность расквитаться за предательство, эта встреча означала бы убийство. Я попросил Жана кинуть письмо в вазу в Версале, т.к. знал, что этого никто кроме нее не зафиксирует. Когда мы с ней ходили по этой дороге в клуб, она довольно часто заглядывала в этот сосуд, очевидно, из-за сильного интереса к греческой культуре. Также я знал, что по четвергам в три часа дня она ездит на прогулки в Версаль. И сегодня тоже она пойдет по этой дороге, снова заглянет в вазу и достанет мое письмо. Она может даже не прочесть текста письма, ибо идет сильный дождь, и, Жан верно предположил, чернила могут размыться, и слова, написанные мною, могут быть не слишком понятны. Главное, что она увидит мою подпись моим настоящим именем. Почему-то я был уверен, что именно на подпись она обратит внимание. Короче говоря, я ожидал от нее ответного письма, и долго ждать мне не пришлось.
  
  
  Вечером Жан мне принес письмо от Лилит. Оно было написано на какой-то серой бумаге с пожелтевшими краями, чернила были очень плохо видны (то ли письмо попало под дождь, то ли она плакала, когда писала его), но суть я понял: она назначала мне встречу в парке недалеко от моего карточного клуба в девять часов вечера и просила дать ей возможность все объяснить. В конце стояла аккуратная подпись, по сравнению с остальным текстом, на удивление четкая.
  
  Я спросил Жана, передавал ли он письмо лично или бросил в вазу, на что он ответил, что сам застал Лилит в Версале, и она, прочитав мое послание, тут же написала ответ на каком-то старом бланке. Также я выяснил у Жана, что Лилит была одета в серый плащ, и мое письмо она положила в левый карман последнего. Напоследок, осведомившись у слуги о самочувствии Лилит, я отправил его спать. Я посмотрел на часы. У меня было полчаса, чтобы добраться до парка, где должна была состояться встреча. Я схватил висящий на стене фамильный клинок и вышел.
  На улице по-прежнему шел дождь. Пешком идти не хотелось, но я знал, что если я возьму экипаж, то буду вовремя, а в мои планы это не входило. Потому я вернулся, взял в прихожей зонт и пошел в парк. Постепенно смеркалось, сумерки сгущались над Парижем, окна города зажигались, как огоньки, и прохожих на улице становилось все меньше. Что ж, тем лучше, значит, не будет свидетелей. Когда я шел, я был абсолютно уверен в том, что я делаю, я знал, что мне станет легче, когда я ей отомщу.
  
  Я вошел в парк в двадцать пять минут десятого. Лилит уже сидела на скамейке, нервно теребя своими костлявыми пальцами часы на цепочке. Она была в том самом сером плаще, про который сказал мне Жан. "Значит, письмо в кармане!"
  
  Я огляделся вокруг и никого не увидел, да если там кто и был, я бы все равно не разглядел бы - уже было очень темно. Я начал лихорадочно соображать, как действовать. Я находился сзади нее, можно было подкрасться со спины и вонзить клинок ей в горло. В таком случае, она не успеет крикнуть. Главное ступать тихо, ибо она обладала отличным слухом. Я начал осторожно к ней подкрадываться, доставая на ходу клинок. Однако, это было не так то легко. Нож находился во внутреннем кармане моей куртки. Эту куртку я купил недавно, она была на молнии, которую часто заедало. Вот и сейчас ее заело. Я выругался про себя и стал пытаться залезть рукой в карман, минуя молнию, через горловину. Это было очень непрактично, так как мокрая одежда, и без того узкая, прилегала к телу еще больше. И поэтому моя рука с трудом пробиралась внутрь куртки. Наконец, добравшись рукой до кармана, я вдруг закашлялся, и Лилит обернулась. Я не видел выражения ее лица, мог наблюдать лишь блеск глаз.
  
  - Добрый вечер, Артур, - поздоровалась она. - Вы все-таки пришли.
  - Ага, добрый, - огрызнулся я, вытаскивая руку обратно и негодуя про себя, что все сорвалось. - Что вы хотели мне сказать?
  - Я хотела объясниться, - сказала она, и в голосе ее послышался всхлип.
  "Только слез мне еще не хватало!"
  - Вы думаете, что я вас подставила, что вступила в сговор с этим де Валле. Но это неправда.
  - А что же? - резко спросил я, предчувствуя, что сейчас последует внушительная порция вранья.
  - Де Валле действительно пытался уговорить меня играть с ним на пару. Это было не вчера вечером...давно...очень давно...
  - Почему же вы мне не сказали об этом?
  - Но я ведь отказалась, решительно отказалась! Тогда он стал выпытывать нашу систему махинаций. Я уверила его в том, что ничего подобного не существует, да и вообще, каждый из нас играет сам по себе.
  - Но вчера мы проиграли, - сказал я, стиснув зубы. - Уж не собираетесь ли вы мне сказать, что это случайное стечение обстоятельств? Ха, да вы не хуже меня знаете, что случайностей в нашем деле быть не может! Или может, де Валле нанял какую-нибудь злую ведьму, и она помогла ему отыграться? Не смешите меня! В чем истинная причина, отвечайте!
  
  "Сейчас или никогда!"
  
  - Вчера он отозвал меня в сторонку и угостил меня папиросой, из Америки,- Лилит продолжала говорить, все чаще всхлипывая. - Артур, поверьте мне, в той папиросе что-то было! Он что-то туда подсыпал! Я едва помню, как рассказала ему часть нашей системы, а после и вовсе мой рассудок помутился. Я ничего не понимала в течение игры, да и потом. Лишь сегодня утром я осознала, что произошло, когда Жан передал мне ваше послание.
  
  "Сейчас или никогда!"
  
  Она упала передо мной на колени: "Артур, простите меня, пожалуйста! Не бросайте меня! Пойдемте завтра в клуб, и мы отыграемся! Я вам клянусь! Я же ведь совсем одна, у меня нету никаких средств для существования, кроме нашей игры."
  
  "Они вам больше и не понадобятся."
  
  -Я не мыслю игры в карты без вас. Ведь вы меня простите? Простите?!
  - Ни за что, - я был подозрительно спокоен, спокоен, как никогда. Я наклонился к ней и тяжелой рукой сжал ей горло, она издала звук, напоминающий сдавленный хрип со свистом. - Я не терплю предателей, и вам нет и не может быть оправдания. Вы не должны были не на шаг подходить к этому мошеннику, ибо он давно уже охотился за секретом нашего успеха. И вот он получил его! Получил, благодаря вам, Лилит! И вы говорите, что мы отыграемся? Отыграемся? Это теперь, когда он наперед знает все наши ходы и маневры?! Подмешал он вам что-то, или вы сами ему проболтались - не имеет значения. Важен сам факт!
  
  Я достал клинок (на сей раз молния легко поддалась) и занес его над Лилит. Она в упор смотрела на меня, выражение ужаса застыло в ее черепаховых глазах. Я замахнулся и пырнул ее. Она испустила сдавленный крик, в горле послышалось бульканье, и из груди хлынула теплая кровь. Она стала извиваться в моих руках, как змея. И чем сильнее она дергалась, тем крепче я сжимал ее горло. Я еще раз замахнулся и всадил нож ей в грудь по самую рукоять. Она издала тяжелый стон, вздрогнула последний раз и застыла.
  
  Я окинул ее взглядом. Она - мой партнер и друг (если я вправе так ее называть) - лежала у меня на руках совсем еще теплая, но мертвая. И я убил ее. Я, Анри Ришелье, король Артур. Нет, я не могу сказать, что испытывал какую-нибудь вину. Она поплатилась за свою нелояльность. Но на меня нашел какой-то непонятный страх. Мне казалось, что какие-то случайные прохожие видели эту сцену. Слишком долго я ее выслушивал. Дождь перестал, и я сидел, тупо глядя на тело Лилит. Когда разум мой начал немного проясняться, я сообразил, что ее нужно куда-нибудь убрать. Поскольку я был весь промокший, тащить труп куда-либо было вдвойне тяжело. Тем не менее, я взял Лилит за ноги и поволок к пруду в центре парка. В моей голове пойманной птицей стучала лишь одна мысль: "Я убил ее!" Дотащив ее до нужного места, я вспомнил про мое письмо, вынул его из ее левого кармана и положил к себе. Я толкнул ее тело ногой, и оно с громким всплеском скрылось под водой. Я надеялся, что пруд был глубокий, и что
  его давно никто не чистил. Иначе утром какая-нибудь дамочка с собачкой будет прогуливаться по парку и увидит тело молодой девушки на дне водоема, - сразу побежит к детективам.
  
  Я быстрыми шагами пошел домой, надо было срочно смыть с себя всю эту грязь. К тому же мне хотелось поскорей уйти из этого жуткого парка, а по возможности и вообще сюда не возвращаться. Дома я первым делом разжег камин и швырнул туда влажное письмо, в тот момент мне было безразлично, сгорит оно или нет. Я снял с себя мокрую одежду, достал из шкафа бренди и налил себе. Затем, я открыл чулан, швырнул туда куртку и запер его на ключ. Я лег на диван и стал маленькими глотками поглощать алкогольный напиток, в надежде забыться.
  
  Мое состояние в течение последующих трех дней весьма трудно для описания. Во-первых, я простудился и лежал, не поднимая головы, с ужасной температурой, пока Жан меня поил целебными отварами. Во-вторых, по ночам меня мучили кошмары, связанные с Лилит. Было еще что-то в-третьих, что я никак не мог понять, ибо головная боль мешала думать о чем либо.
   Но потом, усилиями моего верного Жана я пошел на поправку, и даже через неделю решил наведаться в свой клуб - пообедать. Я вошел в помещение, все было как обычно: зеленые надпись над входной дверью "Круглые столы короля Артура" отливала ярким изумрудным свечением, обитые зеленым сукном столы внутри здания были также симметрично расставлены, как и раньше, атмосфера была очень теплая и уютная. Вдруг я заметил девушку, одиноко сидящую за столиком и пьющую горячий кофе. "Странно, - подумал я. - Раньше к нам никогда не приходили посетители в такое время." Но потом я вспомнил, что и сам приходил сюда днем крайне редко, поэтому откуда я мог знать? К тому же сейчас мне было нужно хоть какое-нибудь человеческое общество, пусть даже в лице этой незнакомки. Да и девушка, очевидно, сама была не против посидеть со мной за одним столиком, так как когда я проходил мимо нее, она приветливо мне кивнула, приглашая меня занять место рядом с собой. Я охотно сел.
  - Чудесный кофе, - сказала она.
  - Что верно, то верно, - подтвердил я. - Кофе у нас варят отменный.
  - У вас? - спросила девушка. - Так стало быть, вы и есть хозяин. Вы Артур?
  - Да, - ответил я. - А как ваше имя?
  - Жанетта.
  - Очень приятно, - на самом деле, мне было не очень-то и приятно. Какой-то частью себя я осознавал, что она не просто так здесь. Но, тем не менее, спросил. - Чем обязан вашему визиту?
  - Вы то мне и нужны, - Жанетта обрадовалась и захлопала длинными ресницами. - Когда я сюда шла, я и не думала, что встречусь именно с вами.
  - Извольте выражаться яснее: что-то произошло? Вы имеете какие-то жалобы по отношению к моему клубу?
  - О нет, что вы, что вы, - поспешно затараторила девушка. - Понимаете ли, в чем дело...Я, в общем, подружка Лилит.
  
  "Это ложь! У Лилит никогда не было подружки."
  
  - И десять дней назад она пропала, - Жанетта так ненатурально сфилировала голос на слове "пропала", что я подумал, что не так уж она и сильно обеспокоена этой "пропажей". - Ушла и не вернулась. Я как раз приехала к ней в гости, и я надеялась поговорить с ней по душам, ведь мы так давно не виделись. И, представьте, в тот же вечер она уходит куда-то, и от нее ни слуху, ни духу.
  - Хм...а что вы от меня хотите? - спросил я, пытаясь сохранять самообладание.
  - Видите ли, у нее с вами, вроде было какое-то дело, - взглянув на меня и встретив мой непонимающий взгляд, она поторопилась пояснить. - Ах да, вас, верно, удивляет, откуда я это знаю? Но ведь мы с Лилит - такие подруги - не разлей вода. Я...то есть она...писала мне письма. Там было что-то про вас, и про ваше с ней общее дело. Она даже не объяснила, какое! - Жанетта надула губки, подобно маленькому ребенку, у которого отобрали леденец.
  - Подождите, - попросил я. - Ведь у вас есть время? Я пойду, закажу себе обед.
  
  Она горячо закивала, и я пошел в соседний зал. Найдя официанта, я заказал лишь горячий чай с медом и лимоном, потому что аппетит совершенно отсутствовал. Пока чай готовился, я спросил:
  - Гиймо, скажи, а кто та девушка, которая сидит за крайним столиком?
  - Не знаю, мсье. Но она приходит сюда в одно и то же время четвертый день подряд.
  - Она никого не спрашивала, не искала?
  - Нет. Я сам спросил ее, не ждет ли она кого. Она ответила, что нет. Сказала, что недавно сюда приехала, и ее знакомые рекомендовали ей это заведение, как место, где варят очень вкусный кофе.
  
  Чай был готов, я поблагодарил Гиймо и вернулся в зал. Жанетта там еще сидела.
  - Хорошо, что вы пришли, - начала она своим беззаботным тоном. - Пока вас не было, я тут подумала... Вы поможете мне найти Лилит, а я помогу вам в вашем деле.
  - Я полагаю, вы вряд ли можете мне помочь, - сказал я. - А поисками Лилит я займусь сегодня же. До свидания! Спасибо за компанию!
  
  Я быстрыми глотками допил свой обжигающий чай и вышел на улицу. Снова шел проливной дождь. На улице не было ни души. Эта девушка явно что-то знала, может быть даже слишком много. Каковы были ее планы, я пока еще не мог понять. Но одно я знал точно, надо было что-то делать. Я услышал легкий стук каблуков, и вскоре Жанетта сама показалась на крыльце клуба.
  
  - А, вы еще здесь? - восторженно сказала она. - Не могли бы вы проводить меня до конца парка? Мне не хотелось бы идти в одиночку под таким сильным ливнем.
  
  Вообразить невозможно, как страшно мне не хотелось идти через тот ужасный парк. Но это была, пожалуй, единственная возможность выяснить, что известно этой "подруге" Лилит. И потому я согласился.
  
  Мы шли, натянув на голову капюшоны. Жанетта болтала без умолку. Она рассказывала про то, как ей нравится Париж, несмотря на всю свою осеннюю дождливость и унылость. Сказала, что сама живет в Марселе, что сейчас, в сентябре, там еще очень тепло, не то, что здесь. Но все равно тут есть что-то такое, от чего сердце восторженно бьется и душа поет. Вдруг она неожиданно прекратила свои изречения и, сославшись на то, что у нее болит нога, попросила меня сесть с ней на скамейку. На ту самую скамейку! Я, скрепя сердце, пошел за ней.
  
  Она села, не спеша сняла туфельку. Оказалось, действительно, бедняжка натерла ногу. Она достала из сумочки тряпочку и аккуратно подложила под пятку. Я сидел, как на иголках.
  
  - Ну вот, теперь можем идти, - Жанетта встала, улыбаясь.
  - Подождите, - я махнул рукой, приказывая ей сесть. Она, наверное, не ожидала, но повиновалась. - Кто вы такая?
  - Кто я? - она засмеялась звонким смехом. - Я добрая фея, несущая людям мир.
  - Еще раз спрашиваю: кто вы? - спросил я уже более строго и угрожающе придвинулся к ней. Она дрогнула, и веселости на ее лице поубавилось. - Вы ведь не подруга Лилит, так? У нее никогда не было подруг.
  -Я ... ее сводная сестра, - сказала она серьезно, но тоном, менее уверенным, чем раньше. - Это правда. Я на самом деле приехала к ней в гости. Вернее, я ехала в гости к отцу, но выяснилось, что он погиб.
  - И что? - я взглянул прямо в ее глаза и прочел там страх. - Я знаю, про то, что вы приходили в мой клуб четыре дня подряд и, верно, искали меня. Не отпирайтесь! Искали - говорите, что вам от меня нужно!
  - Что нужно ... - Жанетта невесело усмехнулась, она как будто сняла с себя маску простой провинциальной дурнушки и в один миг стала величественной леди. - Она сидела вот здесь, на этом месте, а я была вон там, - она сделала жест рукой в сторону густых кустарников, находившихся справа от нас.
  - То есть вы за нами следили? Вы все видели?! - чуть ли не вскрикнул я.
  - Выходит, что так, - спокойно ответила она. - Когда Лилит вечером вышла из дома, я подумала, что что-то здесь не так. Ведь она девушка приличная, а приличной девушке не пристало гулять в такое время одной. И я чисто из любопытства ... не подумайте, из любопытства пошла за ней. И тут такое! Я и подумать не могла, что стану свидетелем столь компрометирующей сцены! Я всегда была обделена вниманием отца, так надо хотя бы получить выгоду от смерти сводной сестрицы.
  - Дрянь! - не сдержался я. - И вы хотите сказать, что собираетесь меня шантажировать?
  - Да не то что бы, - на ее лице промелькнула едва заметная ухмылка. - Пятьдесят тысяч франков за молчание меня вполне устроят.
  - У вас даже нет улик! - в отчаянии вскричал я. - Они вам не поверят!
  - Почему же? - спокойно сказала она. - Напротив. Во-первых, я знаю, где тело Лилит.
  - Это ничего не значит, - возразил я, немного успокаиваясь. - Это мог сделать любой! Сперва им надо будет отыскать хотя бы орудие убийства.
  - И кстати, про орудие убийства, - спокойно продолжала Жанетта. - Это, как раз, во-вторых. Второпях вы обронили вот это.
  
  Она встала, не снимая перчаток, открыла сумку, достала какой-то сверток. Когда она его развернула, я узнал свой фамильный клинок. Моя рука потянулась к нему, на Жанетта оказалась быстрее.
  - Пятьдесят тысяч франков, - настойчиво произнесла она, твердо зажав свою находку рукой. - И я отдаю вам ваш нож и первым же поездом еду в Марсель.
  
  Все произошло быстрее, чем я успел сообразить. Я зло прошипел: "Никогда!" Затем я схватил ее за руку, пытаясь выхватить единственную улику. Жанетта оказалась сильным противником. Она яростно вцепилась в нож, но мне все-таки удалось его выхватить, так как по-прежнему шел дождь, а у меня был опыт драки под дождем. Я, не раздумывая, всадил клинок в ее тело. На сей раз, жертва сразу обмякла и свалилась на асфальт. Я машинально оттащил ее в кусты и под проливным дождем побежал из парка, выбросив на ходу нож в пруд.
  
  Должен заметить, что второе убийство отнюдь не входило в мои планы. Это было роковое стечение обстоятельств. Да и к тому же я не мог оставить в живых свидетеля, так нагло вымогавшего у меня сумму денег, которой у меня не было. И так вот, всего за две недели, я стал серийным убийцей.
  Состояние мое, и без того плохое, заметно ухудшилось. Я совершенно потерял сон. А когда Жан предлагал мне снотворное, я решительно отказывался, ибо знал, что если засну, кошмары с утроенной силой будут мучить меня. Я ничего не ел и совсем исхудал. Все мои мысли и желания сводились к одному, чтобы этот серый затяжной дождь никогда не прекращался. Тогда никто не придет в парк и не найдет тело Жанетты.
  
  
  Но все же, спустя какое-то время я решился выйти на улицу. Утром, приведя себя в порядок, я решил, что вечером пойду играть в какой-нибудь центральный клуб. Но дома я все равно не останусь, несмотря на дождь. Неужели опять весь день мучиться, терзать себя? Итак, я вышел из дома и пошел в сквер рядом с улицей Революции. Как только я зашел под сень деревьев и кустарников, мне сразу захотелось спать. Наверное, свежий воздух так подействовал на меня. Я не смог воспротивиться своему желанию, лег на ближайшую лавочку и сразу же заснул.
  
  Не знаю, сколько времени я так спал. Помню, что сновидения не тревожили меня. Вдруг я почувствовал, что кто-то аккуратно трясет меня за руку. Я нехотя открыл глаза и увидел перед собой девушку. Капюшон скрывал ее волосы, но некоторые непослушные пряди вылезали наружу. По ним я определил, что ее волосы рыжего цвета. На плече ее была тяжелая сумка, скорей всего, с книжками. Ее оливковые лучистые глаза сочувственно смотрели на меня.
  - Вы спали? - спросила она чистым мелодичным голосом.
  - Да, - сонно ответил я.
  - Но на улице дождь, - сказала она. - Вы ведь промокли!
  - Я не могу находиться дома, - я заметил веснушки на ее лице, нетипичные для француженки.
  - У вас что-то произошло? - спросила она с участием, присаживаясь на край скамейки и ставя на асфальт тяжелую сумку. Увидев, что я нехотя кивнул, она добавила. - Можете не рассказывать, вам трудно об этом сейчас говорить.
  - У вас очень тяжелая сумка, - сказал я.
  - Пустяки, - отмахнулась она. - Это литература, которую я только что взяла в библиотеке.
  - Вы где-то учитесь?
  - Да, я этим летом поступила в Сорбонну и теперь учусь на первом курсе медицинского факультета.
  - Вы ведь не француженка?
  - Англичанка.
  - Вы живете в общежитии?
  Она кивнула.
  - Тогда пойдемте, я помогу вам донести сумку, - предложил я.
  - Если вас не затруднит.
  
  Я взял ее ношу. Наверное, она была тяжелая, но я не почувствовал той тяжести. Вообще, ощущение было странное. Я, который еще недавно лежал в бреду, мучаясь кошмарами, и отказывался принять снотворное, сейчас вдруг ощутил такую легкость, словно девушка, идущая рядом со мной, одним своим появлением забрала все свои переживания и проблемы. Я ни разу не влюблялся, и может, это было то самое чувство. Не знаю ... От рыжеволосой девушки веяло добром. Она была красивая, вернее, это была внутренняя красота, красота души. Хотя и внешность у нее была приятная, необычная. Тут меня осенило, что я не знаю имени моей незнакомки.
  
  - Как ваше имя? - спросил я.
  - Молли. А ваше?
  - Артур. Приятно познакомиться.
  - Мне тоже.
  
  Я не стал ей говорить своего настоящего имени не потому, что не доверял. Я очень хотел ей доверять. Просто мое прозвище звучало с большим английском оттенком, нежели чем мое настоящее имя. С английским именем я почувствовал себя ближе к Молли. Тем временем, мы уже дошли до общежития, где она жила. Это было неприметное четырехэтажное здание. Она подошла к центральной двери, взяла у меня сумку и сказала:
  - Спасибо, что помогли мне.
  - Не за что, был рад.
  
  Она уже собралась войти внутрь, но я остановил ее:
  - Молли, - она обернулась. - Я расскажу вам, я решил. Вы сможете меня выслушать?
  - Если вам необходимо, то да, - сказала она. - Давайте завтра с утра, потому что потом у меня лекции до вечера. В том сквере.
  - Хорошо, - кивнул я.
  - До свиданья, - она улыбнулась.
  - До завтра.
  
  Признаться честно, я совершенно забыл о моем намерении идти в клуб, и потому пошел домой. Тот вечер я провел в состоянии полного умиротворения, так спокойно я уже давно себя не чувствовал. Я продумывал, в мельчайших подробностях, как завтра буду рассказывать Молли свою историю. Спать я лег рано и даже неплохо выспался.
  
  Утром опять шел дождь, ослабевать он даже не думал. Жан принес завтрак, я поел, оделся и пошел в сквер. Я увидел Молли, которая шла с противоположной стороны парка.
  
  - Добрый день, Молли, - поздоровался я.
  - Здравствуйте, Артур, - ответила она. - Имейте в виду, у меня есть полтора часа, в половину одиннадцатого я должна быть в университете. Итак, я вас слушаю! - властным голосом сказала Молли.
  
  И я начал рассказывать свою историю по заранее продуманному сценарию. С самого начала своего увлечения картами. Рассказывал все очень ярко, со всеми подробностями. Я дошел до первого убийства и замолчал. Я украдкой взглянул на Молли, она спокойно сидела и слушала. Немного помедлив, я отвернулся. Вдруг, Молли, узнав, что перед ней убийца, возьмет и уйдет. Она наверняка испугается и вовсе не захочет знать меня.
  
  - Что же вы замолчали? - вывел меня из раздумий голос Молли.
  
  Я, набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании и не вдаваясь в подробности, рассказал ей про убийства Лилит и Жанетты. Когда я закончил повествование, голос мой дрожал. Молли смотрела куда-то вдаль, наверное, обдумывала услышанное. Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь шумом дождя. Наконец она сказала: "Я подумаю, над тем, что вы мне сказали. Возможно, я смогу вам помочь. Где вы живете?"
  Я назвал ей адрес.
  
  - Хорошо, мне пора идти. Ждите моего ответа, - она развернулась и пошла. Ее походка была легкая, как у эльфы из британских сказок. Меня охватил страх, что, возможно, сейчас я потерял ее навсегда. Она больше никогда не вернется, и эта наша встреча была последней. И зачем я только ей все это рассказал?
  Но мои предчувствия меня обманули. Вечером Жан принес мне конверт, на нем был штамп Сорбонны. Не думая, я разорвал конверт и достал письмо, написанное на белоснежном листе бумаги аккуратным почерком.
  
  "Артур! Все, что Вы рассказали мне сегодня - это все ужасно. Преступление - всегда ужасно и нечеловечно, не мне Вам об этом говорить. Никакие предпосылки не могут послужить оправданием для совершенного злодеяния, никогда - запомните! Но ежели Вы мучаетесь, раскаиваетесь, значит, Вы чувствуете вину. Значит, еще не все потеряно. Не в моих силах помочь Вам скрываться от следствия, а оно начнется, лишь закончится этот период дождей, как Вы сами верно заметили. Но я обещала Вам помочь, и я готова поддерживать Вас, быть Вашим другом. Если хотите, я расскажу Вам свою историю, может быть Вам станет легче. Может, мы что-нибудь придумаем. Приходите завтра в то же время, на то же место.
  Молли"
  
  На следующий день Молли поведала мне, как и обещала, свою историю. В ее семье было шестеро детей. Жили они очень дружно, родители учили их быть добрыми и отзывчивыми, говорили, что надо помогать людям. В общем, прививали положительные качества. И вот однажды, когда Молли с мамой и сестрой рано утром ушли на рынок, в их доме начался пожар. Когда они вернулись, отец Молли и три брата сгорели, так как не успели выбраться. Оставшаяся семья переехала жить к бабушке в Йоркшир. Молли очень сильно переживала, сильнее всех остальных. Тогда у нее появилось это безумное фанатическое желание спасать людей, поэтому она решила учиться на врача. С помощью бабушкиных соседей она доставала книжки по медицине и усиленно их изучала. Еще в пятнадцать лет она решила поступать в университет Парижа. Видя рвение девочки, друзья семьи как могли, старались помочь финансово. И вот, собрав нужную сумму, мама отправила ее учиться за границу. Молли было нелегко пережить разлуку с семьей, но она понимала, что так нужно. Что, оставаясь в Йоркшире, она не сможет получить медицинского образования.
  
  Для своих двадцати лет, Молли была слишком мудрой, наверное, из-за пережитых ею событий. Беседы с ней успокаивающе действовали на меня. Мне просто было хорошо. Мы виделись с ней каждый день и говорили обо всем на свете. Я уже не думал ни о предстоящем следствии, ни о доходах моего карточного клуба. Молли уверяла меня, что все будет хорошо. Что я снова буду играть, играть не ради денег и славы, а играть так, как играл когда-то давно. Она говорила, что с моим образованием я найду себе работу в какой-нибудь приличной конторе. Но мне что-то подсказывало, что хорошо уже не будет. Лучше, чем сейчас уже не будет. Я понимал, что самое позднее, через неделю, мои злодеяния раскроются, и меня арестуют. А там приговор, быть может, даже смертный. И я уже никогда не увижу Молли, а ведь я полюбил ее, полюбил всем сердцем. Но самое страшное другое. Она тоже ко мне привязалась, я чувствовал это. И каково будет ей, если меня не станет. Я буду еще одной потерей в ее жизни. Я понимал, что мне нужно перестать видеться с ней, и в то же время понимал, что не проживу без нее ни дня. Да, у нас еще было время, но крайне мало. С одной стороны, я все еще надеялся, что дождь будет лить вечно, а с другой, я хотел, чтобы он кончился, чтобы посмотреть на веснушки Молли при свете солнца.
  
  И вот, когда я проснулся в среду утром, я обнаружил, что дождь перестал. Я, ни думая ни о чем, побежал в сквер. Там было много народу, особенно ребятишек, которых все время, пока лил дождь, держали дома взаперти. Молли стояла на солнце и жмурилась. Дул легкий ветерок, он нежно ерошил ее вьющиеся рыжие волосы, аккуратно собранные сзади заколкой. Ее веснушки светились на солнце красивее, чем я предполагал. В светло-лиловом платье она была больше похожа на эльфу, чем когда бы то ни было. Увидев меня, она приветливо замахала рукой.
  - Артур, - крикнула Молли. - Идите сюда, посмотрите, как осенью листья падают на улицы Парижа!
  
  Я взобрался на холмик, на котором стояла она, и увидел это зрелище. Листья всех цветов и оттенков кружились в каком-то необычном вихре осеннего вальса, композитором которого был ветер. Накружившись вдоволь, листья опускались на землю, как бы желая передохнуть. Но упрямый ветер все равно поднимал их с земли и заставлял участвовать в своем танце. Это было чудесно!
  
  Мы спустились вниз и пошли по аллее, по которой так часто гуляли под дождем. Мы говорили о всяких глупостях и беззаботно смеялись, как дети.
  Дети ... Дети с шумом бегали по скверу, очевидно, затеяв какую-то игру. Присмотревшись, я понял, что они шутливо мутузят друг друга из-за какой-то газеты. Мы с Молли сели на скамейку, продолжая за ними наблюдать.
  
  - Дождь кончился, - Молли произнесла эту банальную фразу с такой интонацией в голосе, понять которую мог только я.
  - Да, - кивнул я. - Но что бы нам не сулила перемена погоды, в любом случае это начало новой жизни.
  
  Я взял ее за руку, она улыбнулась. Дети кончили возиться с газетой, оставив объект своего интереса недалеко от моих ног. Это была обыкновенная утренняя парижская газета, но издалека видневшийся заголовок заставил меня похолодеть изнутри. Я выпустил руку Молли, и, всей душой надеясь, что я ошибся, встал и поднял газету. Там красовалась огромная надпись: " В ПАРКЕ МОНСО СОВЕРШЕНО ДВА УБИЙСТВА. ЕСТЬ ВЕРСИИ, ЧТО ОБА ПРЕСТУПЛЕНИЯ КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ СВЯЗАНЫ ДРУГ С ДРУГОМ."
  
  Руки мои затряслись, и я выронил газету.
  "Все кончено!"
  - Артур, что с вами? - спросила подошедшая Молли.
  - Молли, - я схватил ее за плечи. - Все кончено! Они меня найдут. Спасибо вам за все! Вы лучший человек, которого я когда-либо знал. Я люблю вас!
  
  Я судорожно обнял ее и поцеловал.
  "Будьте счастливы! Прощайте!" - сказал я и быстро пошел из сквера, чтобы она не видела моих слез.
  
  Я пришел домой и попытался взять себя в руки. Ничего изменить уже было нельзя. Скоро за мной придут, а значит надо быть готовым. Я стал собирать свои вещи. Среди них я нашел золотые статуэтки, принадлежавшие моему отцу. Я решил сделать доброе дело.
  
  - Жан, подойди сюда, - крикнул я.
  - Да, мсье.
  - Жан, скоро меня арестуют, - сказал я. - Не смотри на меня так удивленно и не спрашивай за что. Ты сам скоро все узнаешь. Так вот, видишь эти золотые статуэтки? Возьми их себе.
  - Мсье, помилуйте ... - начал, было, он.
  - Я их тебе дарю, - не дал ему договорить я. - И еще, будь добр, если придет письмо от моей матери, напиши ей все как есть. И передай ей, пожалуйста, что я ее очень сильно люблю.
  - Мсье! - по щекам Жана покатились крупные слезы, и я обнял его.
  
  Вечером, когда солнце было еще высоко, а именно в шесть часов в дверь постучались. Я сам пошел открывать.
  - Господин Ришелье?
  - Да.
  - Я из полиции, инспектор Колле. Это ваше? - он показал мне мой фамильный клинок. Я решил не отпираться и утвердительно кивнул.
  - Анри Ришелье, вы арестованы по подозрению в убийстве мадам Алар и мадам Легаль.
  
  ***
  
  Молли Грей было очень тяжело. Узнав, что Артура арестовали и заточили в тюрьму Консьержи, она безуспешно пыталась добиться свидания с ним. Мера пресечения не предусматривала свиданий для серийных убийц. До Молли лишь доходили слухи, что Артур активно сотрудничает со следствием, плохо ест и постепенно сходит с ума. Молли понимала, что ей нужно было получать образование, и из последних сил, а порой и через силу продолжала обучение. Она мучилась, ибо ничем не могла помочь Артуру, не могла даже его увидеть. И еще она очень сильно жалела, что не успела сказать ему о своих чувствах.
  
  Вскоре стала известна дата суда. Судебное разбирательство назначили на двенадцатое октября. Молли отпросилась с лекций и пошла туда. В зале заседаний за решеткой сидел Артур, его темные глаза помутнели и не выражали ничего, его коричневые волосы были всклокочены. Когда он столкнулся взглядом с Молли, он выдавил из себя что-то, похожее на улыбку, от которой ей почему-то стало жутко.
  
  Начался процесс. Артуру предъявили обвинение в убийстве двух женщин, он ничего не отрицал и со всем соглашался. Была предъявлена его куртка с кровью Лилит, фамильный клинок - орудие убийства в обоих случаях. В качестве свидетеля был приглашен некий Марсель де Валле, который поведал следствию о шулерских махинациях Артура и о причастности к ним Лилит Алар. Потом Артуру предоставили последнее слово. Он встал со скамьи, весьма уверенно, взгляд его наполнился решимости. Он обвел зал заседаний глазами и столкнулся глазами с Молли. Она сразу поняла, что просить суд о милости он не собирается. Что-то до боли милое, и в то же время страшное было в его взгляде, и ей во второй раз за сегодняшний день стало жутко. Артур откашлялся и начал:
  
  "Прячьте себя, свои мысли, чистую бумагу. Пустое пространство вечно будет стремиться к заполнению, жажды жизни - чужой, крови - горячей, чувств - глубоких, ваших, крепких, личных, искренних.
  Бумага. Она не терпит. Бумага - пустота - требует. Бойтесь чистоты. Она просится к контрастам, ведь ее белизна видна лишь на фоне черноты ваших переживаний. Но что ж, все хотят быть чисты? Пусть. Тоните в черноте меня!"
  
  Он закончил и сел. В зале стояла гробовая тишина, которую спустя некоторое время прервал чей-то возглас: "Бедняга совсем тронулся умом!"
  У Молли болезненно сжалось сердце.
  "Тихо! - крикнул судья и стукнул молоточком. - Объявляется перерыв."
  
  Артуру, то есть Анри Ришелье, суд присяжных вынес смертный приговор за убийство Лилит Алар и Жанетты Легаль. Приговор должен был быть приведен в исполнение пятнадцатого октября, в пятницу.
  
  
  Артура вели на казнь. Он не боялся смерти, да и почти ни о чем не жалел, кроме как о несостоявшейся встречи с Молли. Но он чувствовал, что она стояла за оградой, и это придавало ему сил. Молли действительно стояла на возвышении и могла наблюдать верх гильотины. Она хотела заплакать, но не могла, ибо знала, что должна быть сильной и должна поддерживать Артура мысленно.
  
  
  Когда часы на башне пробили двенадцать, гильотина поднялась и опустилась. Артура не стало. Молли села на пожелтевшую травку и дала волю слезам. Несколько осенних листьев сорвалось с ближайшего клена, закружилось и упало к ее ногам.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"