Аннотация: Альтернативная история. Социально-психологический роман.
Аннотация:
Книга написана на стыке - альтернативная история/ попаданцы с социально-политическим уклоном и является вступлением к циклу: "Сов. Секретно. Альтернативный СССР".
Все события, как и героев в этой повести можно считать достоверными, и в то же время вымышленными.
1917 год. Полыхает война, Россия только что пережила февральскую революцию, в стране разброд и шатание. Временное правительство настаивает на продолжении войны, всячески противится выводу Русского Экспедиционного корпуса с территории Франции, воюющего на ее фронтах волею царских генералов.
В далёком будущем группа ученых проводит эксперименты по перемещению сознания человека, используя космическое торсионное поле. Перебрасывают в тело Христофора Трофимова, умершего от последствий контузии, полученной в ходе боевых действий русских войск под французским городом Курси, сознание генерал-лейтенанта Никиты Трофимова, конструктора электронного оружия, убитого неизвестными в 2015 году.
Герой книги предполагает: все, что с ним происходит не иначе как фантастика. Не сразу приходит понимание: - мир вокруг изменился, а он продолжает жить в чужой оболочке, но со своим сознанием, с теми же мыслями, надеждами, вопросами. Попав в непривычную, лишь слегка знакомую по истории прошлых лет обстановку, он не заморачивается моральными аспектами, которые раньше всегда были основополагающими и обязательными в его жизни. Правда гложет сомнение: верно ли понята цель миссии? И нужна ли она кому-то еще кроме него?
Идея не допустить в этом мире распространение оружия массового поражения, связанного с гибелью людей, толкает на поступки, которые несовместимы с понятиями об их этической стороне. Он уверен, именно путем физического уничтожения виновников в массовых смертях людей планеты сможет исправить будущее. Лишь со временем начинает понимать, убирая предпосылки к одной беде, совсем не означает ее полное устранение. Подстелив "соломку" - еще не гарантия, что событие произойдет именно здесь. Очень непростое это дело - изменять историю. Даже если ты из далекого будущего.
Высокие цели не делают героя книги маниакальным убийцей, пытающегося с помощью терактов исправлять историю. Помогают оставаться человечным, доверчиво связавшие с ним судьбы люди, и любовь к девушке. Они поддерживают героя в достижении определенных результатов в миссии, в верности выбранного пути и не дают повторять ошибки, известные по прошлой жизни.
Любое хорошее и нужное в его понимании дело спотыкается о простые вещи. Задумав совершить перемены, он осознает: - не имея средства, тот же презренный металл в виде золота или хотя бы червонцев с Российской символикой ничего из намерений ему не осуществить. Выбранный в ходе обдумывания вариант получения необходимых финансов требует определенных усилий для воплощения.
Привлечение ради этой цели доверившихся ему людей потребуют от героя огромных усилий нравственного характера. Убедительность при разъяснении необходимости выполнения задуманного им переустройства будущего России дается нелегко. Приходится по ходу действия напрягать память, искать приемлемые варианты для решения возникающих сложных вопросов. Одной из таких задач, требующих личного участия, стала идея спасения однополчан из Особой русской бригады. Он знает - солдат ждут проблемы, связанные с естественным желанием вернуться домой.
Знания, почерпнутые героем из прочитанных в прошлой жизни мемуаров, а также некоторые факты истории полученных из документов и хроник этого времени дают представление о трагической судьбе всеми забытого Русского Экспедиционного Корпуса. Герой считает виновными в этой трагедии всех людей, так или иначе заинтересованных в желании погубить Российскую империю, невзирая на их национальность, принадлежность к элите, гражданству, и какому - либо сословию. А количество убитых, раненых, увечных и морально разложившихся участников событий семнадцатого года, дает ему полное нравственное право вершить правосудие, так как он это представляет.
Получится ли у героя выполнить придуманную им миссию? Прав ли он, приняв решение самому определять и объявлять обвинительные приговоры или нет? Не растеряет ли уверенность под напором жизненных обстоятельств? Такие вопросы задает себе попаданец в историческое прошлое своей Родины, ответы появляются по ходу действий, и тому, кто захочет их узнать, достаточно прочитать книгу, побыть немного рядом с героем и получить ответы.
ИМ НЕ НУЖНА РОССИЯ.
"... Удивительное, должно быть, ощущение - переживать то, что случилось с другими, и заставлять других переживать то, что случилось с тобой..."
Бернар Вербер.
"... Я умер, а вы живы. Через тысячу лет я буду по-прежнему мертв, а вы будете живы. Воспользуйтесь тем, что вы живы, чтобы действовать..."
Бернар Вербер.
Глава 1
Ничем примечательным и вполне нормальным явлением было бы для стоящих на автобусной остановке людей видеть, как старый человек присел на скамейку в ожидании своего транспорта. Обычное и даже привычное, если бы не деталь в одежде, бросающаяся в глаза своим несоответствием нахождения в этом месте. Военная форма, причем парадная, и к тому же генеральская, явно не вязалась с тем, что офицер находится здесь, среди обычных людей, ожидающих каждый свой автобус. Как-то не принято в этом социуме генерал-лейтенантам ездить на городском общественном транспорте. Эта странность и заставляла людей вглядываться в офицера. Уже немолодой, можно даже сказать пенсионного вида, он производил впечатление человека забывшего, каким образом попал сюда. Взгляд когда-то серых, а в настоящий момент выцветших глаз, перебегал с предмета на предмет, не задерживаясь конкретно ни на одном из них. Он как будто что-то пытался увидеть или узнать, не решаясь потревожить окружающих людей своим вопросом. Одна из женщин не утерпела и, подойдя к сидевшему военному, с участием в голосе спросила:
- Вам плохо? Вы что-то ищете? Наверное, впервые в автобусе решили проехать, и не знаете на какой из них надо? Вы скажите, куда хотите попасть, я подскажу.
Отрешенный взгляд генерала замер на лице женщины, он, пытаясь понять, что она от него хочет, ничего лучшего не придумал, как в свою очередь спросить ее:
- Извините, уважаемая, мы знакомы? Я плохо стал запоминать лица людей, так что прошу прощения, если не признал.
- Да нет, и я вас в первый раз вижу. Странновато только, обычно генералы на своем транспорте рассекают и не замечают окружающих, тем более не знакомятся с женщинами на улице. Я просто подумала, глядя на вас, вероятно, впервые оказались здесь и не представляете, на чем доехать до своего дома, вот и решила помочь вам.
Генерал, как бы подтверждая слова собеседницы, вновь стал осматривать место, где он непонятно каким образом очутился.
- Вы знаете, возможно, я действительно оказался здесь случайно. И в то же время есть ощущение, будто место мне знакомо. Я вспоминаю, что именно на этой остановке впервые увидел свою жену, и встреча с ней врезалась в память, которая и привела сюда.
- Наверное, давно это было, тут уже много чего изменилось, не мудрено, что ничего не узнаете.
Дама видимо решила продолжить разговор, автобуса нужного ей не было, да и любопытство, свойственное почти каждой женщине, не давало отойти от человека, в непривычной для гражданских лиц генеральской военной форме.
- Да, точно, так и есть. Сама остановка прежняя, зато вокруг почти все другое. Это закономерно, было бы странным увидеть все в прежнем виде. Лишь только память может зафиксировать и сохранить на полочках сознания увиденное, я это понимаю, как и то, что вернуться обратно, в прошедшее время, нереально. И очень хорошо, когда память может сохранять все, чем стоит дорожить. Возвращая нас в прошлое, она помогает тем самым более спокойно относиться к подошедшей старости. А встреча с будущей женой, с которой прожили душа в душу много-много лет как раз и есть то, что хочется вновь пережить. Подобные желания заставляют нас, я имею в виду стариков, вспоминать приятные сердцу моменты прожитой жизни. Вот и меня потащили сюда воспоминания. Я хоть и живу в этом городе, но редко позволял себе бесцельно бродить по улицам и тем более по остановкам автобусным, просто некогда было. А вот сегодня почему-то захотелось вновь пережить незабываемые мгновения, минуты и часы счастливого времени минувших лет, сохранившихся в моей памяти. К сожалению, такой шаг во вчерашний день приходится делать в одиночку.
Вероятно генералу требовалось с кем-то поделиться своими мыслями, воспоминаниями. Странным выглядело, что его никто не сопровождал. Он это понимал, и, предупреждая естественный вопрос, поспешил пояснить незнакомому человеку, каким образом здесь оказался.
- Сел на трамвай и поехал. Давно так уже не ездил, подзабыл, как раньше скакал с подножки на подножку вагона. Да и некогда было по городу бродить. Заботы, знаете ли, проблемы всякие. А вот не стало дел и как-то вдруг потянуло на воспоминания. Ко всему еще и день у меня выдался непростой. На пенсию сегодня отправили, сказали: - старый стал, отдохнуть предложили.
В это время подъехал автобус женщины, и она поспешила попрощаться с интересным ей человеком. А тот так и продолжал говорить, даже не замечая, что на остановке остался в одиночестве. Да и не нужен ему сегодня никто, воспоминания о прошедшей жизни заполнили его голову, и мысленно он был там..., в прошлом. Он видел себя в курсантской форме военно-инженерного училища, наглаженного, наодеколоненного до безобразия, летевшего как на крыльях на свое первое свидание в городе, где уже второй год обучался в военном училище. Познакомился с девушкой Катей благодаря сокурснику, тому хотелось остаться наедине со своей девушкой, и ради этого сплавил подругу одногруппнику и соседу по койкам курсантской казармы. Друзей нужно выручать, он и выручил. В течение трех часов развлекал девушку, а при расставании договорились о встрече. Вот и спешил он, боясь опоздать на свидание. Но видно судьба планировала совсем иное и вместо одной Кати преподнесла другую Катю, девушку с которой он и прожил всю жизнь.
Пытаясь вскочить на этой самой остановке в дверь автобуса, который вот-вот должен был тронуться, он столкнулся с девушкой, опаздывающей выйти из салона. Она буквально чуть ли не спихнула молодого человека с подножки отъезжающего транспорта. Со стороны могло показаться - девушка бросилась в объятия встречающего ее молодого человека в курсантской форме. В результате оба пострадали и оказались на земле в объятьях друг у друга. Поднявшись, они принялись извиняться, а Никита попытался даже отряхнуть ее от пыли. При этом задел за грудь и вмиг стал красным от своей неловкости. Девушка, увидев, как он смущается, весело рассмеялась, и совсем для него неожиданно, протянув руку ему навстречу, представилась:
- Катя.
Никита от смущения и неловкости схватил ладонь девушки, крепко ее сжал, да так и оставил в своих руках. А Катя, загадочно улыбаясь, и не пыталась освободиться, она мужественно терпела боль от неслабого мужского пожатия. Рука курсанта была под стать самому хозяину, такому же большому и неуклюжему в попытке отряхнуть одежду девушки от пыли.
Генерал усиленно начал искать платок, глаза в последнее время частенько становились мокрыми, любое волнение выливалось появлением слез. В результате он и раньше ничего не замечавший вокруг, не заметил, как возле автобусной остановки притормозил автомобиль с приоткрытым стеклом. Выстрелы из бесшумного оружия, поразившие сердце пожилого военного, никто не услышал, и не обратил внимания на поникшую фигуру человека. А между тем мужчина в генеральской форме был мертв.
Если бы кто-то смог прислушаться, о чем говорили люди в отъезжающем автомобиле, то могли услышать несколько фраз, то ли разговора между собой, то ли доклада по телефону:
- Объект устранен, все прошло, как и было запланировано.
Не удивился бы произошедшему убийству и сам генерал. Причина простая. Ему откровенно сказали на совещании, что в его услугах ведущего инженера конструктора по разработке электронного оружия, никто не нуждается. Тема закрывается, люди отдела распускаются, а ему давно пора на пенсию. Человек, в голове которого сосредоточены знания, неподлежащие разглашению, не может просто так быть вычеркнутым из когорты людей, допущенных к секретам государственной важности. Вероятно, это и послужило причиной его устранения. Возможно, была другая. Все-таки ликвидация ведущего конструктора института по созданию электронного оружия таким способом как-то не вяжется с его заслугами, но..., как говорится: "нет человека - нет проблем". Тайна! И ее можно, наверное, отнести к тайнам века.
Глава 2
Смутное мерцание света, видимое из-под повязки на глазах, почему-то напомнило известную мне игру детства. Помнится, она применялась, для того чтобы не подглядывал за друзьями, которые перемещались по комнате. Ты с завязанными глазами пытаешься кого-то из них поймать и угадать, кто же попался в твои руки. Давно это было, и я вспомнил игру чисто случайно просто потому, что не мог ничего другого придумать, более или менее объясняющее мое недоумение. Ко всему еще страшно болела голова, она раскалывалась на части, и напрягать ее какими-то догадками явно противопоказано. А надо, я только-только стал себя чувствовать человеком, причем думающим и анализирующим обстановку. До этого какая-то темнота окружала, причем во всем. Такая... - тягучая, и долгая, и полный провал в памяти. Может, поэтому все, что связано с прошлым вспоминается как нечто расплывчатое и не совсем внятное по ощущениям. Да и боль эта.... Не давала она сосредоточиться и понять, где нахожусь. Но себя осознавал, причем довольно-таки четко.
Я, генерал-лейтенант инженерных войск, ведущий конструктор по разработке новейших образцов электронного оружия. Последнее изобретение, над которым трудился конкретно мое, я мог гордиться своим детищем, оно вызвало очень большой ажиотаж среди военных. И если бы мне дали возможность довести образец до ума, то по значению и силе этому оружию на планете не было бы равных.
Зовут меня Трифонов Никита Сергеевич, являюсь, вернее - был, ведущим конструктором и разработчиком электронного оружия в строго засекреченном учреждении. Проживал в военном городке и вообще я, можно сказать, очень непростой человек. Взять хотя бы тот факт, что мои мозги, вернее тело с мозгами, постоянно два телохранителя пасли. Моя семья в лице моей жены Кати всегда жила со мной, вплоть до ее смерти, а потом я куковал один. Не было у меня детей, как-то не получилось у нас с Катей. Кто виноват в этом? А шут его знает, ни я, ни она не пытались уточнять.
- Черт! Как же голова болит. И повязка на лице..., вернее наглазник. Неужели с глазами непорядок? Это что же получается? Я не совсем здоров?
Попробовав приподнять руку и на ощупь определить, что за шоры висят на глазах, тут же понял - не получится. Мне не удалось, так как привязан ремнями к лежаку, зато четко ощутил - пальцами могу шевелить.
- Ну и ладно, хорошо хоть так. Просто отлично. Жив, здоров..., и это главное. А то как-то стремно становится от последней мысли, застрявшей в голове. Вроде как смертушка в черном, но без косы, посетила. А последующее уже совсем ни в одни ворота не входит, что-то такое..., малопонятное, не ощущаемое, лишь голимая пустота в голове. Так иногда бывает при потере сознания, я знаю не понаслышке, подобное происходило раньше. Например, при испытании своего детища, нового оружия. Тогда излучение высокочастотных сверхзвуковых волн коснулось всех, кто находился в бункере, надеясь на защиту из бетонных стен, и оказались не правы, вырубило вмиг. Не рассчитали тогда, ошиблись в расчетах. Волна настолько сильной оказалась, что всех людей, кто был на командном пункте, лишила сознания, хорошо еще, поваляться долго в бессознанье не дали, откачали. Но вот тогдашнее ощущение потерянности во времени запомнилось, и оно повторилось сегодня. Очень напомнило состояние, когда находился между небом и землей.
- Ну вот, я же говорю, что все хорошо со мной.... Мертвые не потеют. Ишь ты, еще и шучу, значит, жив.
Поделился сам с собой очевидным, так как почувствовал, вернее, услышал - кто-то подошел. И шаги, и едва уловимое дыхание, все указывало - рядом находится человек. Он осторожно пробует снять повязку с моей головы. Ни слова не говоря, делает свое дело, лишь негромко сопит. Мне не больно. Вероятно, бинт наложен на глаза лишь для того, чтобы дневной свет не раздражал. Даже если в результате несчастного случая какая-то рана и была, то она уже зажила. Во всяком случае, никаких болей я не чувствовал. Незнакомец, осторожно снимая ткань, открывает мне сначала один глаз, затем другой и.... О! Счастье! Я вновь могу видеть....
Но! Лучше бы не видел. То, что открылось глазам, явно не было госпиталем на знакомом мне, военном объекте. Совсем даже не нашим, ничего общего с ним я не наблюдал. Во-первых, санитарка. Вернее, санитар, почему-то я так подумал, не доктор или врач, а именно санитар. К тому же он был мужчиной, и я его раньше не встречал, а в военном городке все знали друг друга. Тем более такого вот: - с бородкой и усами на лице. В каком-то сером от времени или просто застиранном халате, который больше бы подходил под определение, как ряса священнослужителя, причем не по цвету, а по длине, и к тому же без пуговиц, просто перехваченным тонким пояском на талии. Все это так и кричало, что я не тут, или вернее не там, или нет, не здесь. Наверное. Тьфу ты, черт. Мысли скачут шальными всплесками недоумения, и я никак не могу точно определить: - Где я и кто я?
Кровать, на которой лежу, и десяток таких же коек в длинном и узком помещении. Снующие санитарки в сером платье до пола с белыми передниками и ярко выделяющимися повязками с намалеванными поверх красными крестами. Вокруг в разных позах лежат на койках люди - все это вместе кажется странным и заставляет напрягаться в поисках ответа.
- Может, я сплю и вижу сон? Тогда срочно нужно просыпаться. Да нет же, вижу, все отчетливо. Вон, вокруг меня... не поймешь сразу, толи раненые, толи увечные. - Удивленно таращусь, пытаясь рассмотреть окружающую меня обстановку. Сразу не удается все рассмотреть. Могу наблюдать, лишь слегка повернув голову в сторону, но то, что кровати явно металлические, с непривычным окрасом, напоминающим желтовато-песочный цвет - вижу, и знаю достоверно - все это никак не могло быть в нашем эксклюзивном, модерновом, военном госпитале.
Я поспешил выразить свое недоумение по поводу увиденной картины. Голос мой вполне слышен, но какой-то..., несколько незнакомо звучащий и от этого казалось, что говорю не я, а кто-то другой. Я даже поспешил убедиться, нет ли рядом еще кого-то. Нет, только я и санитаро-доктор.
- Вы не подскажите, где я нахожусь, и как сюда попал?
"Санитар", всматриваясь в мое лицо, достал из кармана халата небольшой медицинский молоточек и принялся им водить перед моими глазами, отслеживая их реакцию. Удовлетворенно хмыкнув, спрятал инструмент обратно, и бесцеремонно ухватив пальцами веко, оттянул его, продолжая внимательно вглядываться в глаза. Все так же молча продемонстрировал свой открытый рот, и высунутый язык, затем жестом показал - нужно повторить это действие. Я послушно исполнил. Нет, я же понимаю, надо значит надо. Если я больной, то передо мной человек, явно понимающий, что делает, а раз так, то и поступать в этом случае нужно, как, и положено пациенту. Не стану же я тут возмущенно "качать права", доказывая, что нахожусь не там, где должен находиться.
Окружающая действительность между тем продолжала бросаться в глаза, и она все больше и больше напоминала мне исторический кинофильм. Или спектакль по Чехову: - "Земской врач" - кажется. Не помню точное название, но вот такую именно сельскую больничку тогда и видел. Кроватей, на которых валялись мужики разных возрастов, было много, стояли друг к другу чуть ли не впритык, благо тумбочка разделяла. Я уже понял - лежат в палате забинтованные полотняными повязками люди, которым явно не повезло, вполне вероятно после попадания в дорожно-транспортное происшествие, а может и с огнестрельными ранами. Осмотреть всю комнату не мог, так как был непонятно почему привязан ремнями к койке, но мне хватило и того, что удалось рассмотреть. От всего увиденного хотелось сбежать, или просто выйти в другое помещение. В надежде на то, что это какой-то розыгрыш и за дверью все встанет на свои места, и я успокоюсь.
- Может, все-таки сплю? - На всякий случай слегка ущипнул себя за ягодицу. Больно, значит не сон. Я вновь попытался заговорить с доктором. То, что он не санитар, а доктор я уже догадался. Санитару ни к чему водить молоточком перед глазами, это привилегия лекаря.
Врач сам обратился ко мне с вопросом:
- Parlez-vous franГais?
В общем-то, я мог говорить, и не только на французском диалекте. Я хорошо знал еще английский, испанский и немного немецкий языки. Не понятно только мне, почему именно французский? С какого такого перепугу? Хотя..., какая разница. На французском? Да ради бога, будем говорить на этом языке. Странно конечно....
-Vous ne me dites pas Ce qui EST arrivИ Ю moi? Et oЫ suis-je?
-Vous Йtes Ю l'hТpital Corps expИditionnaire russe en France Ю Reims. Pendant la bataille de Fort Pompelo vous Иtiez griХvement blessИ et vous amenИ ici.
Доктора несколько удивили мои познания, и, тем не менее, объясняя мне ситуацию, он сомневался, понимаю ли я, о чем он говорит. А каково мне? Услышать-то я услышал, и французский язык мне не помеха, но вот поверить.... Все, что он тут наговорил, было, если не странным, то уж точно мне не понятным.
- Quelque chose que je ne me souviens de rien. Qui suis-je? Pourquoi je mens ici? Et de toute faГon ....
- Vous ne vous souvenez? Eh bien, il est pas Иtonnant, aprХs tout, est une sorte de concussion, donc pas de surprise qu'il se souvenait de rien. Mais ne vous inquiИtez pas Гa va passer bientТt. Au fil du temps, bien sШr. Vous devez restaurer la mИmoire de communiquer plus avec ses amis.
Может и в самом деле. Но не настолько же. Ладно, помолчим пока, переварим полученную информацию.
Доктор, по всей видимости, решил, что он выполнил требуемые действия с очередным больным, развязал ремни, которыми я был притянут к кровати, аккуратно свернул их и направился к следующему пациенту. Процедура осмотра повторилась. Продолжая наблюдать, отметил: - соседу по койкам не до разговоров, или он просто не понимал доктора. Из доносящихся вскриков и матов во время ощупывания эскулапом раны, причем на великом и могучем русском языке, стало понятно - в палате я не один русский. И только сейчас до меня дошло, о чем док пытался мне сказать.... Что же получается? Выходит, я нахожусь во французском госпитале и являюсь представителем славного русского экспедиционного корпуса. Какой там город называл врач? Что-то не могу вспомнить? Кажется, Реймс. Никогда здесь не был. Да и кто бы сомневался? Я в большей степени сидел в своем институте, так как не выездным считался. Правда я неплохо знаю историю, по книгам естественно, а то, что он тут мне поведал, очень напоминает малоизвестный людям прецедент про русский экспедиционный корпус заброшенного волею царского правительства России на поля боевых сражений во Франции.
Глава 3
Рассказывать мне про то, что русские во все времена очень "доброжелательно" оказывали "братскую" помощь своим союзникам совсем не обязательно. Общеизвестный факт. И Франция не исключение. Как постоянному "другу", а зачастую и "партнеру", Россия, в лице официальных представителей власти - будь там князь удельный, или царь, генсек, или президент - не важно, все они по первой просьбе спешили на помощь слабому и обиженному, в данном случае французскому государству. Народ воспринимал подобные деяния с восторгом, и никогда не отказывался, и от услуг, и от желающих ее оказать. Будь то негры или арабы, русские или евреи - без разницы. Уверенно и самонадеянно считали - такую страну как Франция все люди, живущие на планете, просто обожают, любят и мечтают о том, как бы помочь маленькой, но очень влиятельной на международной арене стране. И надо отдать должное политикам, а вернее закулисным заправилам, тем, кто с помощью больших денег и руководили государством, все они очень неплохо наловчились управлять мыслями и желаниями власть имущих и в других государствах. В том числе и в России. Вот как в этом деле. Долг Российской империи, за счет взятого кредита у Французских банкиров, был очень внушительным. Возвращать его надо обязательно, но в этот период, я имею в виду начало двадцатого века, царская империя не могла отдать. Нее-е-чем! Ну и кому, какое дело, что Россия страна огромная, и переполнена всеми возможными и невозможными ресурсами недр своих, и вся таблица Менделеева построена на этих богатствах. Из коренных жителей, проживающих на территории империи, никому и в голову не пришло, что подобным достатком можно при рачительном хозяйствовании и совсем в незначительной пропорции используемым, просто засыпать такую страну как Франция золотым дождем, она по размеру не больше Чукотки. Но нет. Живя в столь благодатном крае, никто из людей так и не придумал, как "сделать" деньги, достаточных, для того чтобы Россия стала процветающим государством. В этой огромной, с необъятными просторами и с людьми, работающими не покладая рук.... Невероятно, но факт. Карманы жадных и глупых чиновников, добравшихся до власти, оказались еще больше. Туда нескончаемым потоком уходили, уходят, и видимо в дальнейшем будут уходить все богатства, что хранит земля Русская, и производит народ, живущий на ее просторах. Как порой говорят: "Ни конь без узды, ни богатство без ума", но зато умными "дураками" Русь всегда славилась. Замкнутый круг какой-то получается. Пока внизу, вроде понимает, как надо руководить делами государства, но стоит только попасть наверх, как сразу куда-то все исчезает и он становится очередным посягателем на народные деньги.
Но это у меня так..., мысли ни о чем, можно сказать нервное. Вернусь-ка я к воспоминаниям о многострадальном экспедиционном корпусе с русскими солдатами, которые по воле царя защищают российские интересы во Франции. Как видно и я..., вместе с ними здесь загораю.
Насколько помнится, Россия являлась на тот период равноправным членом Антанты, то есть участником военного союза, который основан Англией, Францией и Россией в предвидении войны с Германией и Австрией. На самом же деле царская Россия была по рукам и ногам связана кабальными займами с Францией и занимала в Антанте подчиненное положение. Эта зависимость сказывалась и на военных планах России. В итоге России пришлось вступить в войну лишь на 60 процентов к ней готовой. И, тем не менее, 800 тысячная военная группировка поспешила вторгнуться в пределы Германии. Как результат непродуманной правительством торопливости наступление оказалось неудачным. Зато "услужили", и помощь имела большое значение для Франции. Российские войска смогли оттянуть на себя несколько армий австро-венгерской империи. Наступление на востоке заставило командование Германии ослабить свои действия на западных фронтах, и в итоге австро-германская военная коалиция не смогла захватить Париж - столицу Франции.
Людских резервов становилось все меньше и меньше. Ни французскому правительству, ни английскому посылать своих людей в эту мясорубку не хотелось. Банкиры тут же вспомнили огромный долг русских и предложили частично вернуть заем. Нет денег? Не важно, можно пополнить человеческий резерв их страны солдатами из России. Правительству ничего не оставалось, как выполнить эти требования. После целого ряда переговоров военное командование России при поддержке царя Николая второго приняло решение направить воинский контингент во Францию.
Все это мне известно из документов, ну и частично вспомнил то, что когда-то изучал в училище, потом в академии, да и самостоятельно читал немало литературы, где этот вопрос освещался. Без подробностей, но представление я имел. Одно меня смущало. Я-то, с какого такого перепугу оказался здесь. Как я понял из рассказа доктора сегодня на дворе 1917-й год, а я из 2015-го, и, судя по тому, что нахожусь в госпитале и четко осознаю себя, я и в самом деле во Франции. Числюсь младшим унтер-офицером одной из бригад в рядах Особого Русского Экспедиционного Корпуса.
От одной только мысли о таком выверте в моей жизни пробило испариной, а в голове тревожно забили колокола, напоминая про контузию. Я внимательно стал осматривать себя. И вновь, теперь уже холодным потом, обдало с ног до головы все тело. Дьявол побери, чур, меня! Тело-то, не мое!
- Ни хрена себе девки скачут, - не удержался от восклицания, да и как тут не материться. Мало того, что чужое, так оно еще и молодое. И даже находясь в лежачем положении, в полосатой пижаме я смог при небольшом осмотре разглядеть накаченные икры ног, крупные мышцы на руках, отмечая попутно наличие мышечной массы на грудной клетке и животе. У меня, прежнего, она никогда не была настолько четко выражена, даже будучи курсантом военного училища, я не имел ничего подобного. Тело смотрелось всесторонне развитым и выглядело неплохо, к тому же на первый взгляд возраст не превышал тридцати лет, а может и меньше. Захотелось увидеть и лицо.
- Надо зеркало, чтобы полностью рассмотреть себя - я заозирался в поисках этого девайса, но ничего подобного не увидел, лишь ряд все тех же коек с лежащими на них больными. Медперсонала рядом нет, кричать, чтобы принесли зеркало - глупо. Сосед слева, от осмотра доктором, слегка впал в небытие, а справа лежал весь в белых бинтах черный человек.
- Во, блин, и негры здесь имеются. Нет, он мне не поможет, не мой это сослуживец.
Я уже не сомневался, что находящийся на койке человек не я, не генерал-лейтенант инженерных войск Трифонов Никита Сергеевич, а действительно солдат Русского экспедиционного корпуса, контуженный в боях за Францию. Вот только каким образом мое сознание в этого человека попало? Совершенно непонятно и очень, я бы сказал, интригующе.
Голова еще больше закружилась. Все сильнее и громче в ней раздавались удары, отдаленно напоминающие теперь уже грохот барабана. Решив - всему найдется объяснение в дальнейшем, а также надеясь на мудрость русской пословицы: "утро вечера мудренее" и на то, что придумана она не просто абы как, решил поспать, в надежде проснувшись, увидеть привычную для меня обстановку родного госпиталя.
Разбудили запахи пищи, мое..., или не мое, короче - ТЕЛО ТРЕБОВАЛО еды. Я огляделся в поисках места, откуда исходил волнующий обоняние и желудок запах. Оказывается, кормили с ложки чернокожего соседа, причем делала это медсестра, или нянечка. Что-то не припомню, как назывались в лечебных учреждениях прошлого обслуживающий медперсонал. Вроде бы сестра милосердия, да и не важно, главное я ее вижу и понимаю, это не сестричка в нашем военном госпитале, а именно сестра милосердия. В длинном, почти до пола платье темного цвета. Поверх него надет белый передник, с большим красным крестом, на отдельной повязке. В косынке - накидке, полностью закрывающей голову вместе с шеей..., тут сомневаться не приходится. Вижу, не что иное, как модную и популярную одежду этого периода истории. Именно в годы империалистической войны так одевались медики. Милое очарование сестрички, ее очевидная забота и чувство сострадания к больному, в очередной раз резануло по моим нервам пониманием попадалова, вызывая при этом, целую гамму чувств. От страха до недоумения. Ну, никак я не могу отождествлять с новым телом себя. Нет, я, конечно, ничего против переселения души не имею, но и принять на веру то, о чем талдычили всегда все реинкарнисты в моем мире, провозглашая возможность повторного воскрешения в других телах, как-то вот так сразу не могу. Ярым поборником буддизма никогда себя не считал. Я и во Христа не особо-то верую. А может, и зря? Ведь факт переселения, нет, не всего меня - лишь сознания..., вернее даже души, в тело другого человека, причем в прошлое время, не что иное, как волеизъявление Всевышнего. Я на всякий случай перекрестился, ибо в сочетании с возможным даром господа это также могут быть и происки дьявола. Мой жест заметила сестричка, она тут же поинтересовалась:
-Monsieur, je ne veux pas que vous preniez un peu de nourriture?
- Je veux, je veux!
- Vous Йtes libre de garder la plaque ou vous nourrissez?
Взявшееся откуда-то желание подольше пообщаться с молоденькой француженкой заставило меня произнести:
- Oui, madame, je ne me mЙle pas de votre aide.
- Eh bien, je Suis fini soldat d'alimentation ET apporter de la nourriture Ю vous. Juste Йtre patient.
Ничего вкуснее не пробовал! Волшебное чувство вкуса, и оно мне не мерещится, оно всамделишнее, не галлюцинация. Да еще само действо происходит из рук милой сестрички.... Пусть ей и не привыкать, заниматься подобными делами, особенно при наличии большого контингента мужчин, когда изо дня в день видишь восхищенные взгляды, осознаешь, какие чувства у них вызывает твое красивое личико. Трудно оставаться равнодушной в этом случае, ох как трудно. Я ей уже сочувствовал, но поделать с собой ничего не мог, мне в настоящий момент казалось, я-то не они, и точно ей не безразличен, даже вижу это по ее лицу. Под моим восхищенным взглядом оно краснеет, и девушка слегка теряется.
А чувство соприкосновения? Я же ощущаю - наши тела касаются друг друга. И даже одежда не мешает почувствовать, насколько горячи они. Вполне вероятно лишь я один это испытываю, все происходит лишь в моей больной голове. Но как приятно вновь чувственно осязать бархатистую упругую кожу девушки, пусть сквозь одежду, и пусть это всего лишь мое горячечное воображение. Боже, как же оно волнительно и бесподобно прекрасно! Жить, чтобы любить, чтобы любимым быть, чтобы вновь почувствовать обилие ощущений и чувств. Слов нет, мне просто хорошо и хочется, чтобы это никогда не кончалось.
Я с великим трудом пытаюсь отвлечься от греховных мыслей, в большей степени свойственных озабоченным подросткам. Стараюсь напомнить - я пенсионер, грешно так думать в моем положении, да еще и в новом облике. Хотя..., о чем я? Это у меня сознание старого пердуна, а тело то молодое и как понимаю горячее в своих желаниях.
И все-таки необходимо переключиться. Хотя бы воспользоваться присутствием сестрички и уточнить насчет меня. Где нахожусь и в качестве кого уже понял, но вот кто такой этот самый "Я" пока в тумане.
- Excusez-moi, madame. Vous Йtes probablement au courant que je perdu la mИmoire? Donc, si vous ne le faites pas plus difficile d'aider les pauvres soldats et me rappeler qui je suis et comment s'y rendre?
- Ну и накрутил.... Еще бы немного и, как та собачка, встал бы на задние лапки и завилял хвостиком от умиления.
- Mlle Julienne, propose monsieur. Je Sui une infirmiХre de paroisse.
- Un Ruse, one belle mademoiselle Julienne, vous ne possИdez pas?
- Oui, monsieur ... - Девушка явно ждала, что я в ответ тоже назовусь, но...
Так и не дождавшись желаемого, медсестра, коверкая русский язык, да еще и с французским прононсом стала рассказывать:
- Ви, месье есть рюський зольдат. - Достав откуда-то из-под фартука записную книжку и пролистав до нужной информации, продолжила:
- Трифонофф Христофор Е-е-евсттегневич - она при этом старательно выпячивала губки вперед, отчего мне очень захотелось их поцеловать. Видимо поняв по моему взгляду, что у меня мысли далеко не церковные, смешалась и вновь мило покраснела. Погрозив пальчиком, продолжила:
- Ви, есть, контужен, лечить вас доктор Жан Лерон.
- Случайно не Д, Аламбер Жан Лерон? - непонятно откуда, как бы само по себе, выскочило это знание из истории Франции.
- Жульен засмеялась, поняв о каком Д, Аламбере я говорю, и как бы поддерживая шутку продолжила:
- Нет, не то. Наш Леро еще не академИк. Но он, есть Бог от мЕдицины. И вам повезло, что вы в его руках.
- Понятно....
В меня как будто вселился кто-то незнакомый и несвоевременно веселый, и он все порывался шутить, хохмить и вообще... произвести впечатление на девушку, что для моего реального возраста было вроде несвойственно. Я и в молодости не считал себя донжуаном, а тут прямо как из рога изобилия, так и сыплются шутки, перемешанные с попытками ухаживания. И когда Жюльен после моей неудачной попытки пошутить, насчет того, что я бы с удовольствием попробовал "Жульен с грибами", посмотрела с недоумением и явным желанием отправить меня к психиатру, то я начал пытаться себя остановить. Чрезмерная эйфория била струей через край, и я стал понимать - неспроста бред несу. Ощущение что я -- это "Я", живой и невредимый, относительно конечно, да еще и в молодом теле.... Естественно, меня это будоражило, отсюда и странные желания. Так и в самом деле можно диагноз поставить неутешительный, типа какого-нибудь психического расстройства. А в моем положении только этого и не хватает. Да и информация, поступившая от Жульен, просто требовала, внимания и осмысления.
- Трифонов - моя фамилия. И здесь я Трифонов.... Так-так, Христофор значит.... Но ведь это же выходит... - брата моего деда Трифонова Ивана Евстигнеевича звали также. Неужели я каким-то образом заполучил тело двоюродного дедушки? Ошибка? Или однофамилец? Вряд-ли. И насколько я помню он погиб в империалистическую войну в двадцать пять лет. Совсем еще молодой. Был. Даже семьей еще не обзавелся. Остались лишь две фотографии - все, что сохранилось. Вспоминается, но расплывчато, и я как-то не удосужился в свое время более подробно узнать о брате деда. Так только, что-то не очень существенное. Был брат, погиб в войну на германском фронте. А где? Как именно? Ну, вот такой я, историей семьи не интересовался особо. Может кто-то и проявлял любопытство, и где-то в папке с моей автобиографией лежат такие данные, но я о себе и генеалогическом древе семьи знал только то, что мне рассказал мой дед.
Очень интересно! Каким же "макаром" меня занесло в это тело и причем - не в будущее, а в прошлое время. Зачем? Случаи, когда в детей подселяются чьи-то чужие знания, мне приходилось слышать, да и в прессе иногда мелькало, а там, как я понимаю, и не такое могут написать и выдать за правду, никем не подтвержденную. В основном за фантастику сходит, так как наукой не доказаны подобные случаи переселения душ. Одни предположения, но, тем не менее, было такое, было. Пусть и на слуху всего лишь, чаще из домыслов состоящих. Но вот чтобы подобное перемещение произошло со мной.... Это что-то! Короче - охренеть.
Глава 4
Мое желание добраться до сути, все размышления и сомнения заканчиваются с появлением доктора. Он с помощью переводчика обращается громко ко всем лежащим с новостью. Оказывается, сегодня, госпиталь посетит кое-кто из командования Французских военных сил и даже будут высокопоставленные члены правительства с благотворительной миссией.
Не знаю, как все здешние раненые понимают переводчика, в палате, насколько я знаю, кроме французов и англичан лежат и русские. Я в недоумении, это что же получается, они никаких прав тут не имеют, даже переводчиков нет? Ан, нет. Оказывается, не так. Врач обращается к сидящей на краю моей кровати Жульен и просит повторить сообщение на русском языке. Та, недолго думая рекомендует меня в качестве толмача. Доктор, видимо вспоминает, как я уверенно говорил по-французски, и уже обращаясь ко мне, просит помочь с переводом. Тут же торопливо добавляя уточнение - если я смогу встать с кровати.
Мне и самому не терпелось попробовать подняться, поэтому поспешил согласиться. С помощью Жульен я встаю с койки, при этом мои полосатые "пижамные" штаны чуть не сваливаются с тела. Торопливо хватаюсь за убегающие вниз шаровары, натыкаюсь на руки Жульен, которая тоже пытается поймать за пояс мои брюки. Ситуация получается смешная и несколько неловкая. В основном для меня. Других не затрагивает моя неуклюжесть, для них вполне естественная, сестричка помогает раненому, а в моем случае контуженому солдату. Что тут такого? Ей и "утки" подкладывать приходится под зад мужиков. Так что все нормалек. Это я, неуклюжий и "застенчивый". Фиксирую рукой сползающие шаровары, и вот уже стою на ногах. Вполне уверенно себя чувствую и даже особо не напрягаясь, перевел все, что говорил доктор, получив одобрительный гул русской аудитории. Заодно и осмотреться получилось. Когда обзор был с кровати, то помещение представлялось немного по-другому, а вот сейчас вижу - палата рассчитана примерно на тридцать коек в один ряд и все они заняты лежащими в различных позах перебинтованными больными. Запах тут естественно, как..., ну примерно так воняет в плацкартном вагоне, "набитым" людьми, с их съестными припасами и вдобавок давно не мытыми гнойными ранами.
Я бы и дольше постоял, чуть ли не в обнимку с девушкой. Моя правая рука, как бы ища поддержку, лежит на талии Жульен. И я не ошибусь, если стану утверждать - талия присутствует, и я бы сказал, фигурку девушка имеет неплохую, весьма впечатляет, да и фактурная задняя часть тела тоже на месте. Девушка, вроде как ничего против моего "нечаянного" прикосновения к притягательной части тела не имеет. А для меня чуть ли не испытание. Может это всего лишь опять разыгравшееся воображение, тело то у меня молодое, требует любви и женской ласки, а для нее всего лишь привычная работа. Вполне возможно, что так ей удобнее поддерживать неустойчивого пациента. Вот только чувствую, меня эта поддержка заводит и, не смотря на общую слабость - возбуждает, а мое "естество" реагирует соответствующим образом. Испугавшись, что вполне нормальная реакция тела со стороны может показаться не совсем приличной, я поспешил улечься на кровать. Слава богу, никто не обратил внимания или сделал вид, что не заметил. Только насмешливый взгляд карих глаз Жульен мне как бы говорил:
- Я не против..., проказник.
Утверждать, что именно так и было, не стану. Странный я какой-то. Да и я ли это вообще? Чувства человека, только-только осознавшего себя, явно не мои. Я и в молодости не особо увлекался девушками. Однолюб, и к тому же верный избраннице. Вероятно, для мужчины подобное положение вещей и не свойственно, но вот такой я. Поэтому все происходящее со мной можно отнести к стрессовому состоянию организма, в который вселилось нечто, пусть и с моими мыслями. Только вдуматься, во что я вляпался, и то уже ум за разум заходит. И непонятно при этом, толи плакать, то ли смеяться и прыгать от счастья, то ли тихо - мирно лежать в ожидании, когда же все исчезнет и я в том числе.
Жульен вновь присела на мою кровать, помогая мне напиться. Вовремя, в горле от волнения пересохло, и я с удовольствием подставил свой заросший волосами рот, принимая ее помощь, заодно жадно впитывая ее слова на русском языке, совершенно не обращая внимания на страшный акцент. Мило картавя и тягуче растягивая сложные слоги, получая, судя по мимике лица, огромное удовольствие от разговора, она старательно произносила:
- Я нисколько не удивлена, увидев месье, имя ближайшего сподвижника Господа нашего Христофор, и тебе подходит как никому другому. Ведь согласно догмам и канонам христианской веры он отличался высоким ростом и огромной силой. Не всякому мог доверить Христос себя при переправе через реку. Увидев тебя, мне не нужно было узнавать, какое имя ты носишь, оно само просится на язык. Внешне, во всяком случае, ты именно такой и есть. Только уж очень длинное имя, можно я тебя стану называть Крис? Так переводится имя Христофор на наш язык.
- Я не против, называй...те, как будет удобно и привычно вам произносить.
- А ты в курсе, что именно он, имея сан святого, может исцелять раны? Видимо он и тебе помог вылезти с того света.
- Я был так сильно контужен?
- Мы все думали, что ты не выживешь, почти пять дней без сознания, а когда приходил в себя, то бредил, непонятные слова какие-то говорил. Но это и следовало ожидать, не ты один в таком положении оказался. Тебя же привезли товарищи чуть ли не мертвого. Они и рассказали, в каком состоянии нашли тело. Двенадцать часов пролежал под землей засыпанным в результате артобстрела на нейтральной полосе. Глубокой ночью, когда санитары стали собирать погибших с поля боя, тебя откопали. Думали мертвый, а ты вот, живой и ..., - она видимо хотела добавить типа того, что я чересчур живой, но постеснялась и сказала совсем другое - бородатый и усатый. Ты не возражаешь, если я тебя немного приведу в порядок. Может ты не такой уж и страшный на вид, и я смогу... - она удержалась от неловкого слова и постаралась все перевести в нейтральную плоскость - увидеть таким, каким ты и должен быть.
Мне и самому интересно лицезреть свой облик, и я вдогонку уходящей сестричке попросил, чтобы она захватила и зеркальце. Пока Жульен готовила причиндалы к бритью, я вновь стал пытаться проанализировать случившееся со мной. Было, честно говоря, немного не по себе от такого выверта судьбы, и хотя в жизни многое приходилось принимать на веру, но я всегда искал ответы на непонятные для меня вопросы. Так уж устроен, тем более что и относился я по жизни к формации военных инженеров - ученых теоретиков. Даже сумел адъюнктуру закончить вполне успешно и, хотя докторантуру не получилось, в связи с нехваткой времени, но, тем не менее, мои работы широко известны в кругу заинтересованных и допущенных к ним лиц, и я считался одним из ведущих специалистов в своей электронно-технической специализации. Узковат был мой круг, так как и тут большую роль играла необходимость изоляции и секретности проводимых работ по созданию оружия. Но именно поэтому специфика моей жизни сама по себе подразумевала наличие мозгов в голове, так что думать и анализировать, мне не привыкать. Единственно плохо - незнание и неумение себя позиционировать в других обыденных жизненных позициях. Я не уверен, что смогу вот так вот сразу, взяв в руки винтовку, понять, как из нее произвести выстрел, хотя знаю оружие не понаслышке, и даже стрелять случалось периодически, но это было давно, уже и не помню, когда в последний раз держал оружие в руках. Вероятно, и отличия в приемах есть, меня учили одному, а сегодня на дворе семнадцатый год, оружие другое, не то что в будущем, совсем не то, а мне предстоит не просто держать его в руках, но еще и стрелять, и в атаку ходить. Не стану же я, попав в это время в тело военного, постоянно отлеживаться на койке? Нет, конечно. Вот только одно смущает. Как себя вести в таком случае? Какую придумать причину, объясняя мое незнание и неумение? Рассказать правду...? И что тогда со мной будет? Чего ждать? Психушку? А может и в самом деле спихнуть на контузию? Мол, тут помню, а тут забыл, так что учите вновь азам солдатской науке воевать, или комиссуйте. Да, уж, хоть и маленькая, но проблемка вырисовывается. Видимо так и надо себя позиционировать, по-другому не получится.
- А вот и я. - Оперативность появившейся медсестры показывала, я не первый попадаю в руки девушки с необходимостью привести неходячего раненого в порядок. Да еще и обещание доктора, что к нам приедут гости, тоже сыграло роль в желании персонала госпиталя навести внешний лоск на лица пациентов. Я смотрю, тут не одна Жульен торопится ко мне с прибором для бритья, вон еще несколько сестричек с подобными приспособами спешат к не ходячим больным, а два солдата в униформе принялись возюкать швабрами по полу. Тут как там. Начальство любит порядок и красоту, грязь сочтет безобразием и всыплет по "самое не хочу" за нерадивое исполнение обязанностей. Надеюсь, что "елочки" втыкать в землю не будут. Как-никак на дворе война, которая все спишет.
Приведение лица в порядок проходило быстро и со сноровкой, указывающей на приобретенные навыки по уходу за ранеными. И я подумал, что вот такие люди как сидящая на кровати, рядом со мной Жульен, делают очень большую работу по излечению телесных ран, и не только их, душевные травмы воинов требуют не меньшего участия и усилий. Именно эти вот сестрички лечат их своей заботой, вниманием. Где лаской, где строгим окриком помогают вновь приобрести уверенность, что и ты на этом свете не лишний.
А вот моему соседу слева уже ничего не нужно. Пришедшие санитары неторопливо укладывают тело на носилки. Умер..., солдат! Кто-то не дождется родного человека, кому-то он долго будет сниться в его живом облике. А может, как и мне, ему предстоит переселиться в другое тело...? Кто знает? Неизвестно нам наше предназначение после смерти. Мне вот можно сказать повезло, только не знаю, кого благодарить за вторую жизнь? Да и надо ли это делать? Неизвестно что лучше - сгинуть безвозвратно или еще раз пройти по дороге жизни, гадая, чем отплатить за предоставленную возможность. Вопрос еще тот....
- Не смог доктор его вытащить - прошептала Жульен, вытирая слезы со своего прекрасного лица, и все так же шепотом произнесла напутственную молитву:
- Sainte Marie, MХre de Dieu, priez pour nous, pauvres pИcheurs, maintenant ET Ю l'heure de notre mort. Amen.
Перекрестившись, она продолжила приводить меня в порядок, одновременно поясняя причину смерти человека: - Ногу отрезали, но гангрена уже пошла по телу. Жалко солдатика. Мир праху его.
Мне стало грустно, и весь мой задор куда-то испарился. Непонятное явление все-таки - жизнь. Рождаемся, надеемся, что не просто так нас вытащили на свет, а кто-то, не успев понять, что же это за штука - жизнь, умирает. И следа не останется, хорошо, если наследника бог дал. И ведь ничего не поделаешь. Карма у всех разная. Кто-то считает, так Господь распорядился, понадобился якобы ему в его небесном войске. Но мне, кажется, все более прозаично. Не Всевышний призвал на небеса человека, а людская глупость и жадность закопали в землю. Желание кто-то потешит поиграть в солдатиков, за счет чужих жизней возвеличит значимость своего суперэго. И этот кто-то даже не подумает, что он грешит, выполняя свои похотливые вожделения, ему глубоко на...ть на возможное попадание в ад, он живет только своими ощущениями, и устремлениями. И на людей ему начхать, они для такого человека - пыль под сапогами.
- Все Крис, я привела вас в порядок. Смотрите - Жульен поднесла к моему лицу зеркальце. И хоть оно было маленькое, наверняка из ее сумочки, но я смог увидеть в кого я так нахально вселился. Ну что сказать? Я всегда считал себя немного мужиковатым внешне и грубоватым внутри человеком. Ну не красавец я, и не "мачо", правда, жена моя была другого мнения, и нередко говорила своим подружкам, что я - Мужчина, причем именно так и подчеркивала, с большой буквы. Вот и сейчас разглядывая себя в зеркало, видел в нем большелобого с четко очерченными губами, Жульен зачем-то оставила еще и усы, лишь немного их подравняла, отчего нос казался несколько крупноватым, правда, вполне себе греческого профиля, подбородок тоже немного..., тяжеловат. Вероятно, из-за ямочки на нем. А так ничего личико, смотрится, слегка напоминает меня в молодом возрасте. Даже глаза мои, они под почти сросшимися бровями кажутся серыми, с едва заметными коричневатыми вкраплениями. Лицо, как лицо, русское, даже впечатление наивности, и какой-то разухабистости, свойственной всем русским людям, особенно рязанским или самарским коренным жителям присутствует. Ну а я, судя по внешнему сходству физиономий, попал в тело своего родственника, и оба мы родом из-под Самары, а если еще точнее, местом рождения и проживания, было: - село Балаково, Николаевского уезда, Самарской губернии. Уезжал поступать в военное училище уже из города, Саратовской области. Почему я это помню? Так я же оттуда родом, и все мои родственники тамошние, живут и поныне. Вот будет потеха, когда я вернусь на свою Родину. Хотя почему это потеха? Вернется же Христофор, а не я. Если, конечно, уцелеет. Я знал со слов деда, его брат сгинул на фронтах империалистической войны, но он не знал где тот погиб и когда. Тут, как говорится, "бабка надвое сказала", возвратится Христофор домой или нет. Вполне вероятно, именно здесь, во французском госпитале он и умер. И не вернулся в свое Балаково.
Я еще знал, что в этом же селе проживал герой Гражданской войны Василий Иванович Чапаев. Дед его хорошо помнил, вместе воевали на гражданской. Каким-то образом родственник поначалу окунулся в "чапанное" восстание крестьян самарской губернии, оказавшись в числе солдат, затеявших смуту против большевиков. Все они были за Советы, но без коммунистов. За что и поплатились. Деду удалось тогда выжить, вступив в армию красных, и это спасло ему жизнь. Чепаевцем закончил боевой путь. Тогда многое было непонятным, порой за три года гражданской войны человек мог побывать и у красных, и у белых, и у зеленых, и бунтовщиком прослыть. Чехарда еще та была. Смутное время, и понять тому же крестьянину за кого воевать, порой представлялось сложным вопросом, вот и переходили люди от одних к другим. А иначе и нельзя было, расстрелять в это лихое время человека, что два пальца об... асфальт, особо никто и не заморачивался с разбирательством, почему ты за зеленых, а не за красных воюешь, а то, что тебя силком призвали никому не интересно. Я это от очевидца слышал, от деда, а не только при изучении истории КПСС.
- Крис, о чем мечтаешь? - Напомнила о себе Жульен. - Давай зеркальце, я должна идти к следующему моему подопечному. У меня еще пятеро таких, кого кормить приходится, самостоятельно сходить, позавтракать, не в состоянии.
Я с сожалением проводил свою кормилицу взглядом, отметив, что она видит мой заинтересованный взор. И не удивительно. Походка ее была не только деловой, но еще и с неуловимо - интуитивной грацией, в которой большую роль играют покачивающие в такт бедра и которую женщины любят демонстрировать перед возбужденными от такой картины мужчинами. Она отлично понимала, почему молодой человек так пристально смотрит ей вслед, а мне даже мешковатое платье на ее фигуре не мешало представлять соблазнительные, стройные ножки.
- Ну, ты дед даешь! - Сделал себе замечание. -- Вот уж никогда бы не подумал, что я буду так неравнодушен к первой встречной женщине. Мне бы тут в истерике биться, или в обалдении находиться от всего произошедшего, а я вместо этого фигней страдаю. И в тоже время, если вдуматься: - а что я теряю, мне что же вновь свою жизнь, которую непонятно зачем подарили, потратить на всякие научные разработки? Что-то не тянет. Тем более мне в последние годы той жизни не всегда нравилось, чем я занимаюсь. Секрета нет, изделия, придуманные мной, служили для убийства людей, и если еще и тут подобным делом займусь, то точно в ад попаду. Это же не трактор и даже не машина создавались коллективом отдела. Мы изобретали оружие, и оно применялось по назначению, служило средством уничтожения противника, то есть тех же людей. И выходит я такой же убийца, как и те, кто замыслил эту вот войну. Нет, я, конечно, понимаю, не ребенок, все что создавал, шло на пользу моей Родине, делая ее сильной и могучей державой. Но вот сейчас нет желания вновь заниматься чем-то подобным. Во всяком случае, вначале следует разобраться, с какого такого бодуна залетел в прошлое время, а уж потом думать, чем заниматься следует. Тем более не надо забывать я сегодня солдат и мое место в окопах. Ну и тот момент, что я сюда попал из будущего. Зная, какой путь предстоит людям пройти, и не попытаться его улучшить, хоть как-то сгладить шероховатости, тоже неправильно будет. Я ведь могу каким-то образом повлиять на ход истории, изменить или хотя бы не допустить повторения трагедий связанных с массовым убийством людей. И совесть в таком случае не будет зудеть о неправедной жизни. И не важно, будет это война или землетрясение, боевой вирус или атомное оружие, главное, что я могу помочь человечеству миновать страшные испытания, выпавшие на будущее поколение.
Многое из пришедших в голову мыслей явно исходило от желания понять свои возможности, причем желательно безо всякой эйфории от осознания случившегося переноса в тело родственника. Находясь на краю географии от России, мечтать о том, как я развернусь со своим знанием будущего, было сродни чему-то навроде фантазий Мюнхгаузена. Обдумав сложившуюся ситуацию, пришел к решению: нужно быть более приземленным, и реально смотреть на свое пребывание в теле другого человека. Наметить хоть какой-то план внедрения в эту жизнь, а уж потом что-то предпринимать. Тут бы думать, как в живых остаться, и каким образом домой попасть. Вот это главное в моем положении, а не то чтобы с мировым злом бороться. Реалистом нужно быть господин Трифонов - подытожил я свои размышления.
Глава 5.
Пока я тут вопросами и ответами занимался, время шло минута за минутой, причем только вперед. Призыв доктора подготовиться к встрече с военными руководителями не остался без внимания. Сестрички привели в порядок все воинство, кому требовалось - сменили повязки, у кого-то заменили белье, заросших волосатиков побрили и причесали. Потратив время и усилия, мы с нетерпением окунулись в ожидание. Оживление и шум в коридоре сами по себе сказали - спектакль "Явление начальства перед очами больных и страждущих героев войны" начался. Подошло и наше время встречать "артистов".
Такое необычное сравнение мне пришло на ум при виде многочисленной пестрой толпы, моментально заполняющей "подмостки". Появление разодетых в яркие костюмы господ, с цветущими лицами и глазами, полными нескромного любопытства, с заранее подготовленными выступлениями, иначе, как спектаклем и не назовешь. Люди в военных мундирах всех расцветок и покроев были выше похвал, особенно два генерала. Свита, среди которой выделялись своими нарядами женщины, тоже впечатляла. Двустворчатая дверь в палату оставалась открытой, желающих отметиться, и зафиксировать присутствие на таком мероприятии явно больше, чем свободного пространства, вследствие чего образовалась давка и соответственно заминка, непредусмотренная режиссером. Этого бедлама могло и не быть, не будь тут фотографа. Первым выступил французский генерал. Прежде чем заговорить он вдоволь попозировал перед объективом. Зато потом его красноречие всех нас удивило и что мне показалось странным, явно вдохновило лежавших до этого в полной прострации раненых солдат.
Оживились еще больше, когда после слов генерала: "Ваши раны, полученные на поле сражения, по праву считаются неоспоримым признаком доблести и геройства, и самое малое, что мы можем для вас сделать сегодня - это всех наградить "медалью Раненых", после чего какие-то юркие офицеры кинулись их раздавать. Вот тогда меня и удивила восторженная импульсивность раненых французов, лежавших на кроватях. Мне показалось, они готовы хоть сейчас подниматься с коек и идти воевать. Для меня такое рвение выглядело несколько странным. Я никак не мог понять, за что раненые благодарят генералов, неужели еще не дошло до них, ведь именно в результате бездарного командования при проведении боевых операций такими вот "павлинами" они и получили раны. А эти "медали Раненых" - своего рода всего лишь знак, обозначающий, что солдат уже побывал в боях. Ко всему этому еще не понятно, каким "героем" он показал себя на поле боя, лежат-то в палате люди, как с ранами, так и с обычной простудой. Им-то за что? За какие такие боевые заслуги? Может, я что-то не понимаю, или просто время и место не мои? Во всяком случае смотрится мероприятие именно как спектакль, я угадал, причем все это не только странно, но и унизительно для тех, кто действительно был ранен на поле боя. Хотя..., мне ли судить, я это время знаю только по документам, ну еще чуть-чуть по рассказам деда и обсуждать существующие порядки мне вроде, как и не по чину.
Между тем восторженность от этого действа явно зашкаливает. Осталось только кинуть клич: "Все на баррикады!" Не хватает лишь Жанны Д'Арк, чтобы было кому вести столь импульсивных вояк в бой против ненавистных бошей. Утрирую, конечно, придумываю, бог знает что, уж больно все происходящее напоминало плохо сделанную рекламу по телевидению, а она всегда раздражала именно своей глупостью, мешая смотреть новости. Помирили меня со всей этой клоунадой слова генерала, отметившего героизм русского воинства. Говоря со всей возможной искренностью и уважением к проявленной русскими солдатами воинской доблести, тот отметил: - "Именно русские воины сумели в ходе проведения апрельской военной операции выполнить поставленные перед ними задачи и заняли под городом Курси опорные пункты врага. За отличное выполнение воинского долга, французское командование пожаловало на знамена 1-го и 2-го Особых полков 1-ой Особой бригады "Военный крест с пальмовыми ветвями". А когда еще к тому же наградили четверых русских солдат, лежавших в нашей палате Георгиевской медалью, в том числе и меня, я, честно говоря, тоже слегка воодушевился и порадовался за своего родственника. После речи француза и ее перевода на английский язык присутствующим на встрече переводчиком, с кратким словом выступил и русский генерал, но он в основном благодарил французов и клялся от имени всех русских, что они, не щадя живота своего, будут и впредь воевать за правое дело. Мне его речь не понравилась, может, потому что и он говорил на французском языке. А мог бы и по-русски поблагодарить своих солдат, или хотя бы спасибо сказать.
Скрасил мое недоумение полковник, который ходил от одной койки к другой и по подсказке медсестры вручал награды русским солдатам, произнося при этом: - "Живи и здравствуй во славу России". Я внимательно стал разглядывать подошедшего офицера, кого-то он мне напоминал, а тот в свою очередь удивленно уставился на меня. Моя знакомая Жульен, сопровождавшая полковника прошептала:
- Vierge Marie! Pour ce que vous aimez! йtes-vous liИ??
Явное сходство наших лиц вызвала удивление не только у Жульен. Легкая оторопь и заинтересованность наблюдалась и у полковника. А я в замешательстве пробормотал:
- Incroyable ....
Полковник слегка смутился и добавил: - Тут явно Божий промысел проглядывается. Редко, но встречаются двойники, не обязательно быть родственниками. Тут надо разобраться, поговорить, узнать родословную, в конце концов. Не исключается возможность наличия общих предков.
Для меня это действо, в столь необычной мизансцене, виделась как продолжение чертовщины, происходящей со мной. Что-то подобное, наверное, испытывают и мои собеседники, в их глазах я вижу и удивление, и непонимание вместе с вопросом: - Как такое может быть? Я, продолжая рассматривать офицера, так же, как и он был поражен нашим сходством. Внешне один в один, и даже рост тот же самый. Когда стоял в обнимку с Жульен, заметил, возвышаюсь над ней, и полковник так же выше на голову. Блин, усы и те похожи. Вот разве только прическа была другой.
- Разрешите представиться: - при этом он чуть-чуть наклонил голову - военный агент, полковник Игнатьев. Затем торопливо достал из фуражки, служившей в настоящий момент в виде своеобразной емкости, две медали и, протягивая их мне, проговорил:
- Иначе и быть не может, мы русские и независимо от того, на каком посту стоим, всегда славились и славимся своей доблестью и храбростью. Мне вдвойне приятней вручать награду воину проявившего отвагу при выполнении приказов командиров и человека, в крови которого возможно есть капелька моей. Пусть вижу перед собой не родного брата, но уверен - корни наши в предках, и вполне возможно где-то, как-то пересекались.
- Оба-на, все страннее и запутанней, чертовщина какая-то. Я совершенно точно знал, эта метаморфоза или даже вернее метемпсихоза, произошла без моего волеизъявления. "Не виноватая я" - так и хотелось выкрикнуть цитату из кинофильма "Бриллиантовая рука", которую мы вместе с женой смотрели раза три еще при жизни последней.
- Судьба! Иначе и не скажешь. - Добавил мысленно про себя. Легко вспомнилось, что именно этого военспеца нам преподносили в академии как пример человека без предрассудков, верного присяге и своей Родине. Офицер, выполняющий приказ царя даже после его свержения. Находясь в должности военного атташе в союзной Франции, и будучи безраздельным хозяином оставшейся после революции суммой в 250 тысяч золотых рублей, он, не потратив на себя и свои нужды ни одного франка, передал деньги в руки своего народа. При этом, не особо разглядывая, что за люди находятся у руля власти в его Отчизне, зная лишь, что страна твердо встала на ноги. Для этого ЧЕЛОВЕКА главным было служить не кому-то конкретно, а народу и Родине в их лице.
- Какой, однако, киносюжет пропадает - невольно мелькнула в моей голове мысль - на "Оскара" наверняка бы потянул. Вот только не знаю тот это Игнатьев или другой? Хотя какая разница? Не бросится же он ко мне с распростертыми объятиями и не станет, как в том же индийском сериале, кричать, что нашел наконец-то своего пропавшего из колыбели единоутробного брата. Он граф, а я крестьянин, в его понимании я могу быть и родственником в результате посещения своей симпатичной крепостной дедом. Такую возможность он может допустить, но не более.
Все что происходит в настоящее время так и просится на экран, в виде фантастического триллера, при просмотре которого захочется лишь добавить: "огласите весь список". Понятно одно - не по моей прихоти я тут лежу в чужом теле, и как бы ни хотелось обратного, видел и прекрасно понимал - все действующие лица вокруг меня не артисты розыгрыша. И выход тут просматривается один: - необходимо подстраиваться под ситуацию. Совсем не удивился, когда в мою голову пришла идея попробовать использовать создавшееся положение. Мысль проста и немного наивна, если смотреть на нее со стороны. Ну и пусть, главное, чтобы она получилась. Я тут же поспешил ее развить и воплотить в нужном направлении.
- Господин полковник, я понимаю, медаль за ранение дают сегодня всем, кто тут находиться на излечении, и она явно французская. А вторая, за что мне дадена?
-- Это Георгиевская медаль четвертой степени "За храбрость". Тут и говорить особо нечего. Конкретно, за какие подвиги ты удостоен награды, узнаешь, когда вернешься в свою бригаду. Носи с честью.
Полковник, как я понимаю, не располагал временем, да и не уполномочен был объяснять, какой подвиг я совершил, тем не менее, задержался и стал прояснять ситуацию с награждением:
- Приказом генерала Лохвицкого Николая Александровича, командующего Особой бригадой во Франции, вы в числе воинов, особо отличившихся в боях под городом Курси представлены были к Георгиевской медали. Он имеет право награждать героев, и ты, в числе немногих из достойных солдат получил ее. Мне было приятно взять на себя обязанность выполнить ответственное поручение. К сожалению твои подвиги во славу России и предыдущая воинская служба, мне неизвестны. Но ты меня очень заинтересовал. Надеюсь, после выздоровления, сможем встретиться и поговорить. Я поспособствую этому.
Как раз то, что нужно, я даже не удивился, так бывает, мысль..., штука такая, она вполне осязаема. Я подумал, а ему это передалось. Четко. Главное именно он, а не я, предложил встречу. И ведь буквально минуту назад пришла в голову идея - использовать забавное сходство в целях своего успешного внедрения в общество. Заинтересовать Игнатьева я смогу, и убедить, в необходимости применения знаний, человека из будущего, тоже не проблема. Так что появившийся вариант легализации, как нельзя, кстати, грех им не воспользоваться. Быть убитым, как мой двоюродный дед на этой войне, мне не хочется. Умирать ради чьих-то интересов.... Избави боже! Нет и ещё сто раз нет.
Полковник обратился к стоявшей рядом с ним Жульен, которая с любопытством вслушивалась в наш разговор.
- Прошу прощения мадемуазель... Жульен. Не соизволите ли назвать свое полное имя? Мы не настолько близко знакомы чтобы, обращаясь к вам произносить лишь имя.
- Вы правы. Можно я на французском языке объясню? Мне так проще. Вы же оба прекрасно понимаете и разговариваете на нем.
Полковник осмотрелся вокруг, его явно смущало, что ему приходится вести беседу с простолюдинами как с хорошими знакомыми. Все-таки старший офицер и к тому же военный агент, не прилично - с. Тем не менее, продолжал разговор, видимо для него правила этикета не пустая формальность, заложены воспитанием и примером высокопоставленных родителей.
- Будьте так добры, продолжайте на французском языке.
- Plusieurs difficile que j'expliquИ Ю mon pХre pourquoi il est arrivИ avec mon nom. Le fait que je suis nИ au mois de Juillet, qui est le mois de Jules CИsar, et mЙme avec une tЙte bouclИe, il a Иgalement jouИ un rТle. Par les mu prХs de ma maison, IL y a une Иglise qui a ИtИ construit en l'honneur de Saint-Julien. En latin, mon nom est Julia ressemble Ю Julia. Tous ensemble est le fait.
- Очень хорошо, но я имел в виду всего лишь ваше полное имя.
Жульен немного стушевалась, ей не хотелось более подробно рассказывать про себя. А мне стало интересно узнать дополнительно что-то о ней, и я поддержал полковника.
- Наверное, она королевских кровей и поэтому не хочет называться.
Фыркнув на это предположение, девушка ответила:
- Я не имела бы ничего против королевской фамилии Валуа, но и моя династия не хуже, во всяком случае, вполне меня устраивает несмотря на то, что не французская. - Она немного интригующе поиграла своей прелестной головкой, наклоняя ее из стороны в сторону - не скрою, это у нее получилось мило, и, увидев заинтересованность, поспешила раскрыть свое инкогнито.
- Джулия Ситроен к вашим услугам. И я только наполовину француженка, папА мой - еврей, мамА - француженка.
Полковник Игнатьев как мне показалось, забыл, о чем вообще он ее хотел попросить. Настолько его заинтересовала ее фамилия. Меня если честно тоже.
- Ваш отец Андре Гюстав Ситроен?
Жульен протестующе помахала ладонью.
-- Вот так всегда. Нет, он не мой отец, дядей приходится. Мне непонятно..., почему вы знаете, кто такой Андре, а моего отца нет? А между тем он хорошо известен в Париже. У нас есть большой ювелирный магазин, в квартале Маре, и вы там возможно нередко появлялись. Своим женщинам покупаете ювелирные украшения? Ну вот, они у моего папА в огромном ассортименте, а на вывеске магазина крупными буквами написано имя честнейшего еврея города Парижа - Ситроен.
- Вообще-то я обычно посещаю для таких целей магазины Бушерона. Кстати, если будете в Санкт-Петербурге, ах да, извините, по привычке назвал, сейчас это Петербург, наш царь Николай второй недавно переименовал город, так вот, там тоже есть ювелирный магазин от Бушерона. Мы с женой были на его открытии в 1911 году, во время отпуска как раз попали на это мероприятие, и нам понравились их изделия. Но я не поэтому спросил про Андре. Мы с ним связаны по причине наших общих дел, и я его хорошо знаю, но, насколько мне известно, дочка у него еще маленькая. Такую прекрасную леди как вы я бы точно приметил. Но, увы....
Полковника окликнули из свиты, и ему пришлось попрощаться с нами. Напоследок успел сказать именно то, что мне и хотелось услышать от него.
- Простите молодые люди, необходимость заставляет покинуть вас, дела, понимаете ли. Вся наша компания пошла в другую палату, военному агенту надлежит быть там, вместе со всеми. Я бы хотел попросить вас милая мадемуазель Ситроен чтобы вы после выздоровления - он широким жестом руки показал на меня - военного, помогли ему встретиться со мной. Вы же в курсе, где наше русское представительство находится? Нет? Вам это ни к чему? Жаль, мне было бы приятно поговорить с вами при встрече тет-а-тет. Можете записать адрес: улица Элизе Реклю 14, бюро военного атташе полковника графа Игнатьева.
- иcoutez mon colonel, sera fait.
Шутливое подтверждение Жульен еще не говорило, что она тут же кинется выполнять желание русского дипломата, и Игнатьев, поняв это, с просительной интонацией в голосе добавил:
- Если, конечно, вам не составит труда и не будет обременительно.
- Я постараюсь, все зависит от состояния больного.
Пока они вели шутливый разговор, договариваясь каким образом сопроводить меня к полковнику, мне вспомнилось, что Ситроен не только фамилия отца сестрички милосердия, существует еще и автомобильный концерн "Ситроен". В моем времени известная фирма, и я хорошо осведомлен насчет нее. Он одним из первых владельцев автомобильных предприятий в Европе поставил на поток производство машин.
- Надо же, как складываются обстоятельства вокруг меня, все как-то вовремя и к месту. Игнатьева кто-то подтолкнул ко мне, и Ситроен, кстати, всплыл. Или просто везение? Как бы там не было, а пока сплошные плюсы в моей новой жизни. Я мысленно попытался прикинуть, каким образом смогу использовать образовавшиеся удобные для меня обстоятельства, но отвлекла Жульен.
- Очень интересное сходство, ты не находишь?
Тот факт, что мы с Жульен уже на "ты", прошел для обоих вполне обыденно. Она привычная к своим пациентам, обращается ко мне, равно как и к остальным раненым, я же счел мое поведение в отношении незнакомой девушки результатом эксцентричного появления в другом теле. Вариант, что она на меня смотрит всего лишь, как на странноватого чудика, тоже не исключен. Я же контуженный и мне все можно. Ну..., не в себе мужчина. Хотя она и не представляет, насколько точно звучит подобная идиома. Не в себе я, и это не убрать. Совершенно не тот человек, которого она видит. Даже не догадывается, зато я знаю, и в моих интересах не показывать себя настоящего, а то увлекся, понимаешь, демонстрирую полное несоответствие действительности. Одно знание французского языка чего стоит. Хотя, чему тут удивляться? Мало ли по какой такой причине пришлось изучать? И все-таки, вижу, немного перебарщиваю, нужно себя сдерживать. Знаний больше, чем положено простому крестьянскому парню не выказывать. Если получится, конечно. Девушка Жульен мне нравится, да и связи ее можно использовать в будущем моем житие, а, не показав свою эрудированность, вряд ли заинтересую ее. И кстати, что она тут в госпитале забыла? Подвигов захотелось, или славы? Спросить?
- Скажи-ка мне красавица, - я решил пока продолжать играть роль чудика, - а зачем тебе, богатой и вполне самодостаточной девушке, заниматься подкладыванием посуды под зад мужикам? Это что, своего рода обязательства перед господом нашим? Или другие, более возвышенные идеи, движут тобой.
- Нет, это никакой не обет господу, как ты подумал, все гораздо более прозаично. Я же тебе говорила - учусь врачеванию. А тут обстоятельства сложились такие, что я просто обязана направить знания на пользу народу. Да, я патриотка Франции, и я решила -- это мой долг. Имея неплохие навыки в медицине, можно и нужно использовать их в эту лихую годину, да и практика для меня тоже немало значит. Правда, моих знаний хватило только на то, чтобы стать палатной медсестрой и поэтому я здесь. Все ясно?
Офигеть. Насколько необычное для молодой девушки понимание своего предназначения. И это во Франции. Хотя почему бы и нет? На дворе не 21-й век, а начало двадцатого. Людей склонных к подвигу, а то, что она тут работает для нее подвиг, и еще какой, так вот, таких самоотверженных и уверенных, что именно так следует позиционировать себя - много. И в нашей России патриотов тоже хватает. Конечно, это время для меня - ежик в тумане. Вроде знаю, а если конкретно рассматривать, то могу и ошибиться. Тот факт, что война в Европе всколыхнула на первых порах большинство людей, сделав их патриотами, я в курсе, по тем же книгам, документам и кадрам сохранившейся кинохроники. Также осведомлен, что в конечном итоге все разуверились в войне, и уже никто в настоящий момент не настаивает на продолжении войны. Все устали и всем стало наплевать на конечный результат. Многое мне известно про время, в которое заброшено мое сознание, но в тоже время мало, очень мало. И мне сейчас жаль упущенных возможностей заниматься подобными изысканиями. Не сподобился в свое время, мне вроде тогда такие знания мало помогали в работе, историком не был. Знать бы заранее, но..., сё ля ви, как говорят французы.
Искать причины, послужившие для переноса моего сознания из одного времени в другое, надоело. Понятно же, не изменить случившегося, сопли жевать, ахать и охать уже поздно. Раз я тут оказался, необходимо себя настроить и легализоваться. Как вариант - попытаться рассказать кому-то, например Игнатьеву, вовремя он появился на горизонте. Если правильно и достоверно изложить ему мою историю, то мы сможем наладить неплохое сотрудничество. Почему-то хочется в это верить. Не скрою, и мои знания про его жизнь тоже сыграют мне на руку. Вовремя мне тогда в академии подвернулись мемуары полковника, я с большим интересом их прочитал. Будет чем козырять при нашей встрече. Во всяком случае, попытаюсь доходчиво преподнести мой бред, а я уверен, что он именно так на первых порах и станет воспринимать рассказ о моем перевоплощении. Естественно, не обязательно это делать сразу. Пусть пройдет немного времени, посмотрю, что он предложит, ведь я же видел его интерес к моей личности. Значит, могу рассчитывать на благосклонность полковника. И если постараться, то и в его команде окажусь. Короче так и буду действовать. А девушку Жульен? Просто использовать ее в своих "наполеоновских" планах мне не хочется, да и кто знает, как она отреагирует на меня и мой к ней интерес в дальнейшем. Тут надо посмотреть. Далеко заглядывать не будем.
Глава 6
Времени на обдумывание своего положения, было больше, чем требовалось. Это и хорошо с одной стороны и плохо. Закономерное желание куда-то бежать, что-то делать, причем, не откладывая ни на минуту, заставляло искать варианты для воплощения в жизнь моих намерений, к этому добавлялась боязнь упустить наметившуюся возможность, легализовать себя в новом времени в ином обличии. Хотя новым его можно считать лишь для меня. Для окружающих я как был младший унтер-офицер Трифонов Христофор Евстигнеевич, так и оставался им. То, что внутри тела находится другой человек, знать никто не знает и даже не догадывается. Правда, со стороны Жульен я стал замечать недоуменные взгляды. И я ее понимал.
Я успел наговорить кучу странных слов, да и знание языка, тоже повлияло на ее возможный интерес ко мне. Не помешало бы и мне узнать подробности про себя. Непосредственно со мной из документов, удостоверяющих личность, был лишь круглый солдатский жетон из металла, который при осмотре приобретенного тела обнаружил висящим на шее рядом с крестиком. Еще кое-какие сведения удалось почерпнуть из истории ранения, записанной со слов солдат, доставивших меня в госпиталь в карту больного. Разглядывая жетон, с трудом разобрал набитые цифры и буквы: 2р 1оп 1об 25, затем, особо не напрягаясь, расшифровал эту аббревиатуру следующим образом: - вторая рота первого особого полка, первой особой бригады, 25-й по списку. Ну а сам список должен быть в канцелярии полка, дубликат, наверное, находится где-то в России в одном из ведомств военного министерства. Если и есть что-то типа солдатской книжки или военного билета, то только не у меня. Жульен дала почитать амбулаторную карту и историю ранения, все они были составлены со слов ротного санитара и ефрейтора Степана Пичугина. Но вот встретиться со своими сослуживцами, здесь в лазарете, к сожалению, я не могу. Со слов Жульен я узнал, что в отношении русских солдат введены жесткие правила и никого никуда из расположения воинских частей не отпускают. Тем более что бои еще продолжаются, раненых становится все больше и больше, и их приходится размещать уже и в коридорах госпиталя. В такой обстановке нижние чины русской армии прикованы к своим подразделениям не только приказами командования, но и суровой необходимостью.
Выуживая из своей памяти все, что мог вспомнить про этот самый русский военный контингент, воюющий на фронтах Франции, я к своему огорчению понял - помню совсем немного. Зато очень неплохо вспоминается провалившееся наступление войск Антанты на севере страны. Мы, слушатели инженерной академии, это сражение подробно изучали как пример бездарности командования, полного незнания, каким образом и где, нужно использовать танки. Из-за неумелой корректировки огня артподготовка оказалась почти бесполезной и как результат поднявшиеся в атаку войска попали под губительный огонь пулеметов противника. Французы, потеряв в "наступлении Нивелля" убитыми и ранеными 180000, а англичане 160000 солдат и офицеров, так и не добились успеха в проводимой ими военной операции.
Честно говоря, меня мало заботило, что и как в настоящий момент происходит на фронтах этой мировой бойни. Исправить или хотя бы подсказать, где необходимо подстелить соломку я просто не в состоянии. Никто меня слушать не станет, даже если я и смогу пробиться к высшему командованию. Мне лишь оставалось в данном случае успокаивать себя, произнося первые пришедшие, на ум мысли, типа: если истина не понята людьми, то либо это еще не истина, либо для нее не настало время. Реальное положение вещей в данном историческом периоде никто из воюющих сторон так и не понял. Даже обогащение финансовых воротил на этой кровавой бойне проходило незаметно для общества. Нищета, разруха, голод, революции, и просто бардак в умах людей, вот и весь результат войны, и вся истина заключена в этих результатах. Что хотели то и получили, даже не поняв сами, что же приобрели. Еще многие годы предстоит прожить, прежде чем смогут хоть что-то понять в прошедшей кровавой бойне. И сделав определенные выводы, все одно продолжат наступать на те же самые "грабли". Конфликты между государствами вновь потребуют людские жертвы, и ради достижения надуманных целей придумают массу нового оружия. Понимая, что военные действия ведут к гибели миллионов людей, все одно будут торопиться опередить других чокнутых и получить для себя хоть какие-то дивиденды, оправдывающие жертвы ни в чем не повинных жителей планеты.
Я один из таких!
Ну что же, делаем вывод для себя. Не стану я использовать свои умения в разработке и изготовлении убийственного оружия. Наоборот, я сделаю все возможное, чтобы не допустить его появления. Каким образом? Да любым. Вплоть до физического уничтожения людей, замешанных в создании оружия массового поражения. Независимо от того, где "творец" проживает, и какие цели преследует в своем творчестве.
Круто?
Да, круто. Но если вспомнить, что о подобном думал в последние годы часто, то вполне естественно появление в голове одиозных намерений. На мой взгляд, правильно будет выделить в будущем плане действий и возможную нейтрализацию маниакальных вождей бросающих людей в подобные бойни. И даже не стану оглядываться на шкалу Альтмана, ибо совершенно ни к чему. Я и так хорошо знаю всех по их делам. Пусть и выглядит такой подход сплошной утопией, и кое-кто мог бы сказать на подобный демарш как о глупости, так как свято место пустым не бывает. Возможно, так оно и есть. Но вот почему-то уверен - можно таким образом отвести беды и не дать людям уничтожать самих себя. Нет, я понимаю, моя предполагаемая террористическая миссия, к которой склоняюсь в своих планах на будущую мою жизнь тоже не что иное, как маниакальная линия поведения. И вполне вероятно в какой-то степени я мало чем буду отличаться, от того же, допустим Гитлера. Хотя..., как сказать. Он в своих желаниях не скрывал, что хочет всех недочеловеков, уничтожить, стереть с лица земли. Судя по результатам его "шизофренического буйства" многие миллионы подпадали под его понятия о лишних людях. Я же наоборот, хочу не допустить подобного. В моем понимании каждый человек это, прежде всего личность. При этом каждый должен понимать: - ОН существует лишь настолько, насколько себя осознает. Именно понимание, что человеком становятся не по результату его появления в этом мире, а лишь вследствие осознания им самим, что он мыслящий индивидуум, можно отождествлять его как человека. Гомо сапиенс стал человеком лишь тогда, когда осознал, что может сделать все сам, своими руками. И только в результате тренировки мозговой деятельности головы может развиваться, а значит, и совершенствоваться как человек.
Уверен, мое решение не возникло спонтанно. Не было в моей бытности в той жизни таких намерений, а здесь вдруг появились. Так не бывает. Похоже, кто-то поставил на мне свой эксперимент и не только осуществил перенос сознания, но и внушил определенные цели, причем для меня чуждые. Понять бы ещё, так все обстоит или я выдаю свои желания, прикрываясь чужими? А может и не надо, зачем думать об этом? Пусть все идет, как шло. Со временем разберусь и пойму кто крутит карусель. Пока же намерения исключительно мои, и никто не заставляет делать то, к чему не лежит душа. Накручиваю себя не по делу сам, а все от того, что произошедшее со мной непонятно, загадочно, трудно воспринимаемое, в конце концов. Возможно, именно поэтому потянуло придумать реально трудновыполнимую миссию?
Хотя.... Нет! Не думать, не получится. Непроизвольно возникают мысли, голова забита ими, того и гляди мозги закипят от перенапряжения. Валяясь всю неделю на госпитальной койке, от безделья стал докопаться до истины и даже пытался анализировать, сравнивая себя прежнего и сегодняшнего, искал причины, приведшие к тому, что я жив, пусть и не в своем обличии, но, тем не менее.... Факт налицо - я живу и здравствую, и думаю, думаю..., а ещё строю планы.
Причем сумел выделить, как мне кажется, главное: если уж ставить цель перед собой, то значительную, в какой-то степени даже не логичную, но она должна быть выполнимой и нужной для людей. Вот и придумал. Будет от возможных перемен в истории благодаря моему вмешательству толк или ничего не изменится - я естественно не знаю, а вот попытаться спасти будущие жертвы бездумного отношения к людям вполне по моим силам. Главное не увлекаться и не планировать трудновыполнимые задачи.
А вот как воспримут меня с такими планами другие люди? Нормальным? Или немного не в себе? Фантастические идеи или как еще называют подобное: "парафренный бред" - это признак болезни, шизофрении. Заболевание, зачастую переходящее в хроническое. Не секрет - одной из характерных черт "шизика" является наличие идеи, например, как моя идея реформаторства. Такое, знаете ли, очень четкое желание изменить мир. Рассуждая на эту тему - невольно попадаю под одну из характеристик распространенной болезни человечества - шизофрении.
Вот ведь дьявол! Додумался! И в тоже время, почему бы и нет? Может я и нахожусь сейчас в своем времени, в психиатрической больнице, и все что со мной происходит всего-то на всего мое больное воображение?
От такой мысли переход в неадекватное состояние - один шаг. Хочется каким-то образом проверить, а вдруг.... Успокаивает лишь то, что я могу объяснять свое поведение, а для шизиков это не доступно.
Уф-ф-ф..., аж пот прошиб. Нет, даже не стоит сомневаться.... Не больной у меня мозг, мое сознание отвергает подобный вариант. Уж лучше думать о своей миссии. Придуманной мной или данной свыше, без разницы.
Глава 7
Я офицер более поздней формации, чем тот же Игнатьев, но и мне не чужды патриотизм и любовь к своей Родине. Чувство долга и обязательств перед страной, в которой родился и проживаю, перед людьми, наконец, все это знакомо и мне. Успев пожить и в СССР, и в новой России, отлично понимаю - мое "Я", мои желания, плотно замешаны и переплетены этими чувствами. Я родился и рос в обычной рабоче-крестьянской семье, ничем особо не отличавшейся от миллиона других. Никогда не слышал, чтобы мои отец и мать рассуждали о долге, о любви к Родине, о чести и достоинстве, в отличие от некоторых "говорунов". Нет, такого не было, вернее это все подразумевалось, как само собой разумеющееся. Ничего особого или героического в таком подходе к жизни никто из них не видел. Они даже не задумывались над такими понятиями, это была обыденная и естественная линия поведения, но вот то, что они всей жизнью, личным примером, делами, наконец, смогли воспитать во мне такие положительные качества - этого не отнять. Именно от отца перешло желание познать, изведать, разобраться, обратиться за советом к старшим товарищам или к книге. Уверен такой подход к воспитанию детей и подготовил меня человеком, любящим Родину, и не на словах, а на деле.
Пафосно? Может и так. Раньше никогда за собой не замечал склонности к высокой патетике. Я думаю, пафос присущ мне, как и любому другому человеку, подобные мысли в глубине души имеются у каждого, кто неравнодушен к своей отчизне. И патриотизм мой не искусственный, я, как и прежде готов служить Отечеству и защищать его интересы и это не показушное, а мое внутреннее "Я". Не "служить" ради денег и не "прислуживать" каким-то людям, желающих заполучить власть любой ценой, маскирующие корыстные цели словами о патриотизме и любви к Родине, нет, уж что-что, но в этом я неплохо разбираюсь. Слава богу, наделен знаниями и примерами бескорыстной службы Родине, так же, как и примерами людей, заинтересованных в первую очередь личной выгодой и ради этого идущих на все, даже на преступления против своего народа.
Высокий стиль моих мыслей видимо, навеян еще и тем, что я оказался в выгодном положении, и будь я человеком с другими идеалами, мог бы особо не заморачиваться и создать для себя сладкую жизнь. Трудностей при этом полностью можно избежать, жить, как говорят припеваючи, в свое удовольствие, но я знаю точно -- это не мое. Не хочу уподобляться тем людишкам, которые сумели, пользуясь случаем, хапнуть, а порой просто украсть все, что плохо лежит, а затем, безнаказанно жить. И в их понятии именно так - "припеваючи", хотя я не уверен, действительно ли счастливо. Где-то в дальних отсеках души есть у них частичка, которая осознает свое ничтожество, понимает, насколько они мелки в этой жизни. Мне с такими людьми не по пути.
Ставя перед собой задачи, хоть и сомневался в их нужности, но считаю, что мое предназначение именно в этом. Если я смогу предотвратить вторую мировую войну, или сумею накормить людей в годы голодомора в России, то уже можно надеяться - мои знания будущего, моя вторая жизнь, дарованная непонятно кем, не пропадут напрасно. Вероятно, не лишним было бы при этом добавить - от скромности я не умру. Это точно, всегда придерживался правил: хочешь получить результат - планируй цель, слегка завышенную. Затем стремись к ее выполнению, и... - будет счастье. Голод, произошедший в стране по ряду причин в двадцатых годах и унесший миллионы жертв -- это ли не цель для человека, знающего, по чьей вине такое произошло, и каким образом можно было его избежать. А если я смогу еще хотя бы отодвинуть время создания атомного оружия, то вообще будет отлично. Утопия? Не скажи.... При умелой организации подготовки к подобным мероприятиям может и получиться. Ясный перец для этого необходимы финансы. А они у меня, пока, поют романсы. Значит, необходимо их добыть. Закономерный вопрос, каким способом? Тут обычной экспроприацией, как это сделали большевики в свое время, не обойдешься. Да и нет у меня таких возможностей. Разве только, как запасной вариант. Зато есть знания. Взять хотя бы того же Ситроена. Чем не способ заработать деньги, подсказав ему ряд изобретений в автомобильной промышленности. Не за бесплатно естественно, хоть они и не мои. Но почему-то вот думается, любой, из авторов узнав цель, ради которой займусь плагиатом, не станет возражать против подобного использования их знаний уже сегодня. Кроме этого, присутствует уверенность, если я все расскажу про себя, и наше общее будущее тому же Игнатьеву, то вряд ли такая история оставит его равнодушным. Если только он именно тот человек, о котором я знаю, как о патриоте. Вложится в мой проект, причем использует не только доставшиеся ему деньги России, но и свои кровные. Смущает одно. Узнав о моих знаниях будущего, и всех новинках в технике и вооружении, не помчится ли Игнатьев в верха с докладом? Хотя тут как раз имеется возможность убедить его не спешить с этим делом. Рассказать сегодня обо мне -- значит развязать новую войну. Я не преувеличиваю. Именно мои знания могут стать причиной подобных действий. В моей голове сосредоточено множество идей насчет создания оружия, например электронного. Ясно, до такого производства любому государству как до Китая пешком, но уж про атомную бомбу вспомнить я могу, особо и не напрягаясь. Теоретически. На практике слишком многое ещё не доросло, нет производственных возможностей, нет технологий, нет людей, способных претворить мои теоретические выкладки на практике. Но тем не менее. Ради такой головы любое государство, вернее финансовые воротилы, пойдут на все, чтобы ее заполучить.
Интересно, а если побежит с докладом, то к кому? Царь отрекся от престола в начале марта, у власти сегодня в России непонятно кто, армия разваливается. Так кому он пойдет докладывать? Временщикам? Он и раньше этого не сделал. Я имею в виду, когда, зная, что все деньги, выделенные правительством России на закупку военной техники за границей, оказались на его счетах, и только он может ими распоряжаться, не спешил их отдавать непонятно в чьи руки. Лишь убедившись, что большевики встали у руля власти надолго и серьезно, только тогда решился их переуступить. Так почему бы не воспользоваться и не убедить его до передачи этих денег России, пустить их в дело и заработать еще большую сумму. А потом можно и отдать, но не деньгами, а теми же, допустим автомобилями, или технологиями, которые мы вместе с Игнатьевым и Ситроеном создадим. Вот блин, все-таки правильно говорю, что от скромности не умру.
Мысли, планы, соображения, основанные на предположениях так и сыпятся гроздьями, а ведь все может оказаться пшиком, мыльным пузырем, стоит только мне сгинуть. Понимание возможности подобного исхода заставляет искать выход. Окажись здесь, вместе со мной в этом мире хотя бы диктофон, то я мог просто записать выкладки знаний, воспоминания моего прошлого, вернее, будущего, и соответственно необходимые действия людей по предотвращению ошибок. Наследство мое в таком случае будет очень существенным. Но нет здесь записывающих устройств. Записать на бумаге...? Жизни не хватит. Тогда и мои планируемые дела на благо людям так и останутся в виде проекта. А это не есть хорошо. Знаю по прошлому, если что-то изобрел, но не сделал сразу, то ждать результатов не следует. Очередь может и не дойти до твоих задумок, лишь спустя некоторое время возникнет желание попытаться претворить в жизнь. И то под вопросом будет. А тут такие грандиозные планы....
А не развяжется ли у тебя Никита пупок от непосильного груза? Подобный вопрос мелькает у меня в голове периодически, и я понимаю, он не праздный, наоборот весьма важный и вполне возможный как вариант моего разыгравшегося воображения. И уж точно, нужно ставить именно непосильные задачи, чтобы хоть что-то получить впоследствии. Я повторяюсь, но это важный момент в моих рассуждениях. Идеальным вариантом было бы стопроцентное их выполнение, но зарекаться не буду. Главное начать, а потом уже видно станет.
И "начало" не заставило себя ждать. К концу седьмого дня доктор сделал вывод и высказал его мне, не заморачиваясь особо соблюдением врачебной этики.
- Так, солдатик, мы тебя подлечили, не совсем, конечно, но для того, чтобы ты мог участвовать в боях и уверенно бежать в атаку, вполне здоров. Было бы хорошо тебе отпуск по контузии предоставить, я напишу об этом в твоих выписных документах. Как отнесется к предложенным мною советам твое командование - им решать. Заслать тебя обратно в окопы, или дать возможность отдохнуть зависит от них. Так что завтра будешь выписан. Желаю тебе успехов, а самое главное - не попадай больше на койку в военный лазарет. Жаль, память не вернулась, будем надеяться, окунувшись в привычную среду, она восстановится. Об этом я тоже написал в сопроводиловке, так что командиры твои возможно и учтут мои рекомендации. Если не отпуск, то хотя бы учебный лагерь тебе пропишут.
Утром следующего дня после завтрака меня отвели в комнату, где я смог переодеться в солдатскую форму. Чистая и выглаженная, она сидела на мне как влитая, и я мысленно поблагодарил бывшего хозяина за тщательную подгонку обмундирования. Даже такая мелочь как пять пуговиц, изготовленных из незнакомого мне металла, были пришиты по вороту в тон хлопчатобумажной гимнастерки нитками защитного цвета. Коричневый поясной ремень с металлической бляхой и с государственным гербом на ней, твердая фуражка с маленьким зеленым козырьком и сапоги с высокими голенищами поверх шаровар дополняли мой бравый вид. Обратил внимание на тесьму темно-зеленого окраса на обшлагах и черную кокарду на околыше фуражки, о чем они говорили, точно не знаю, возможно, что я унтер-офицер из разведроты. Еще бросилось в глаза наличие лычек на погонах, ничем не отличимых от тех, которые были известны и в будущем.
- Хорошо выглядишь - без стука появившись в комнате, Жульен напугала меня и одновременно порадовала своим появлением. Я-то боялся, что она про свое обещание помочь мне попасть к Игнатьеву забыла, а это значило бы большую проблему. Добраться самостоятельно, в форме русского солдата до Парижа, и найти там бюро военного атташе было бы нелегким делом.
- Я выправила сопроводительный документ и убедила начальство доверить мне "честь" доставить тебя к графу Игнатьеву. Так как его неплохо знают в госпитале, где он иногда появляется в качестве представителя русских, то и уговорить мое руководство выполнить поручение военного агента особого труда не составило. Так что мы выдвигаемся в Париж. Ты был в Париже? Нет? Я тебе сочувствую, ибо человек, не видевший самый прекрасный город на планете, не видел ничего. Поехали, я проведу экскурсию для тебя по Франции.
Говоря, в своей обычной манере "мамочки", она и делала все остальное, как "мамочка". При ее молодости это выглядело шуткой, и я порой терялся, не понимая, когда Жульен дурачится, а где говорит серьезно. Мое удивленное и вопрошающее лицо ее смешило, и она принималась еще больше балагурить. Но я не обижался, все ее проказы казались милыми и забавными, и вообще, я стал замечать, при ее появлении мои губы сами по себе расплывались в глупой улыбке, и поделать с таким проявлением моей симпатии к ней ничего не мог. Мне несказанно приятно было разговаривать с ней, наслаждаясь ее выходками. Вот и сейчас, приподняв свою головку, вплотную приблизилась, слегка привстала на цыпочки, я даже почувствовал ее дыхание на лице, показалось через миг она поцелует меня, но..., облом. Всего лишь новая ее шутка. Жульен медленно подняла свою руку между нашими телами и, позвякивая наградными медалями перед моими глазами, с волнующим придыханием прошептала:
- Награды сам нацепишь или мне помочь? - И тут же залилась звонким смехом, моментом опуская меня с облаков на землю.
- Шутки ваши мадемуазель Ситроен могут довести вашего больного до состояния, когда может потребоваться кровать.
Двоякость моих слов Жульен показалась забавной, и она моментально отреагировала, сводя их вновь к шутке:
- Ничто нас, девушек, так не заводит как упоминание о постели прозвучавшие из уст мужчины. Но вот беда, для меня, как мне кажется, на всю жизнь останется подобное напоминание о кровати лишь воплем раненого о помощи. Других эмоций в этой просьбе я не смогу уловить уже никогда.
Мне было неудобно говорить на подобные темы, все-таки перед ней стоял только внешне молодой человек, а на самом деле взрослый, почти старик. И пускай у меня не было значительного опыта в амурных похождениях, но, тем не менее, я про все это знал гораздо больше, чем она, и считал ниже своего достоинства воспользоваться пусть и незначительным, но опытом, особенно знанием психологии женщин.
Хотя..., эти милые создания всегда были непредсказуемы в желаниях, порой и не подумаешь, что она тебя "тащит" в умело расставленные сети. Еще со времен Адама известно насколько они хитры и предприимчивы в достижении цели. Так что гадай не гадай, а понять, зачем ей нужен какой-то русский мужик, недавно сменивший лапти на казенные сапоги для меня, остается тайной. Ей, богатой, красивой, и уверенной в себе девушке, у которой возможно есть более солидные претенденты на ее внимание? Зачем она тогда со мной флиртует и заигрывает? Или я ошибаюсь? Ну и пусть. Предположим, что она, имея такой вот характер, и не помышляет о подобном, просто ребячество или вернее девчонка играет роль взрослой девушки. Как бы там не было, мне приятно видеть рядом с собой прекрасную девушку, слышать ее голос. И то, что думаю о ней, строю меркантильные планы, в которых ей отводится определенная роль, вполне закономерно. Не безразлична она мне и даже больше. Не знаю, что из этого получится? Но другом стать я просто обязан. Мне это необходимо. А уж во что разовьются в дальнейшем наши "шутки", в какие отношения выльются, одному богу известно.
- Однако ты у нас герой. - Жульен, цепляя медали на мою грудь, стояла совсем рядом, и мое волнение от ее притягательной близости отвлекало от самого процесса. После ее слов я невольно обратил внимание, что наград у меня прибавилось, откуда-то появился Георгиевский крест, так же, как и Георгиевская медаль четвертой степени. Убей, не вспомню, за что и когда был награжден, можно сказать солдатским орденом.
- А как ты хотела? Я такой.... - Ничего более умного в моем лексиконе не оказалось. Зато появившаяся мысль, что было бы неплохо встретиться со своими однополчанами и узнать кое-что про себя, Христофора имею в виду, меня уже не покидала. Ибо, только они могли прояснить прошлую жизнь, а то я тут как "Иван, не помнящий родства", ничего не знаю о себе и своих сослуживцах.
- Не помню, за что награждали, контузия, видишь ли, у меня была, память пострадала и вообще.... И раньше-то особых знаний не замечал, а тут считай, выбило все, что когда-то было заложено в мою голову.
- Бедненький ты мой герой, ничего то ты не помнишь. А вот французским языком владеешь неплохо, и разговор у тебя, прямо скажем не свойственный простому фермеру, больше бы подошел интеллигенту, ты даже знаешь кто такой Д. Аламбер. У нас его не все знают, а ты в курсе. Мне очень интересно: - у вас в России все крестьяне такие грамотные? Ты же и писать можешь, я видела твои записи, хоть и прятал их под подушкой? Заметив, с каким недоумением, слушает мои приколы Жульен, я прекратил шутить и постарался замять разговор.
- Мне тоже интересно. Но пока не могу вспомнить. Забыл даже кто мои родители, и тем более не помню, откуда появились знания, которые мне не свойственны. Порой кажется, что в голове поселился человек другой эпохи или из другого мира. Память о прошлом заменилась на знания совершенно мне несвойственные, явно принадлежащие человеку, которого я и сам не знаю. Только я тебя прошу, не смейся, я серьезно говорю. Как бы не звучало дико, но после контузии я как бы разделился на двух человек. Возможно, такое ощущение со временем пройдет, и я стану тем самым Трифоновым каким и был. А пока оба мы будем знакомиться с незнакомцем, не помнящим ни родства, ни друзей, ни истории, короче - НИЧЕГО! Но знающего многое, чего не знают другие люди.
Жульен смотрела на меня во все глаза, они, по мере того как я продолжал пудрить ей мозги все больше и больше увеличивались, в них мелькали то искорки смеха, то изумление, а порой и страх.
Я и сам не понимал, зачем все это ей говорю, вроде решил же никому кроме Игнатьева не рассказывать про себя, но вот, не удержался. И самое странное несет из меня как из брандспойта пожарного, сплошная "вода", ничего существенного, ничего конкретного, но голову ей запудрил. Думаю, надолго хватит размышлять и анализировать.
То, что нам предстоит преодолеть почти девяносто миль до Парижа, Жульен сообщила сразу же после нашего начала пути. Я с интересом разглядывал открывшуюся мне панораму прифронтового города, и первое что бросалось в глаза это разрушенные здания. Вслушиваясь в ее воспоминания о том счастливом времени, когда не было войны, и люди не вздрагивали при грохоте разорвавшихся снарядов, понимал, насколько неподдельно ее горе от осознания значительного ущерба для города. Удивление и непонимание, звучавшие в ее словах были искренними, она никак не могла понять, что движет людьми в их стремлении разрушить, уничтожить, сравнять с землей прекрасный некогда город. Всякий раз при виде развалин девушка с горечью в голосе рассказывала, что именно на этом месте находилось до войны, какое здание, и с чем оно связано исторически.
- В Реймсе всегда было на что посмотреть, и сам город и многие здания представляли культурную ценность, но многое, как видишь, уничтожено артиллерией противника, да и так, когда боши захватили его в сентябре 1914 года, за месяц что они здесь были, немало нагадили. Ущерб нанесли непоправимый, да что говорить, как были вандалами, так и остались ими. Грабили все, что считали ценным. Ведь здесь очень много погребов с винами. Вывозили бочки круглосуточно, но все вывезти им так и не удалось. Жаль нам некогда, а то я бы тебя сводила к моему знакомому виноделу. Шампанское игристое, у него бесподобно, особенно мне нравится белое игристое вино из винограда сорта "пино менье". Пробовал?
Я посмотрел на Жульен с недоумением. Мне было непонятно, или она просто не представляет, как живут крестьяне в российской глубинке, или продолжает подшучивать надо мной. Я решил, что кашу маслом не испорчу, и подыграл в ее желании не говорить о грустном.
- Ты знаешь Жульен, я не особо разбираюсь в сортах винограда, и не могу вспомнить, какими винами забиты наши погреба, но скажу честно, шампанское под названием "Вдова Клико Брют" мне приходилось пробовать. Как сейчас помню, разлил Николай Александрович, второй который..., ну или просто царь, так вот, разливает он по фужерам из бутылки и говорит мне : давай Христофор дерябнем по маленькой. Вот только запамятовал, что именно мы с ним пили, то ли "Вино кометы" то ли "Посарден".
Заметив, с каким недоумением, слушает мои приколы Жульен, я бросил пристебываться и постарался замять разговор.
- Шучу я, шучу. Ты же вроде как медсестра и должна знать, на контуженных иногда находит, и они могут говорить что угодно. Но и сама посуди, я простой крестьянин, и у меня нет дома виноградников, а значит и погребов с винами. Самое лучшее из спиртного, что может себе позволить простой народ пить -- это самогон, правда иной раз он бывает не хуже вашего коньяка, а уж от виски совсем не отличить. Рецептура у всех разная, соответственно и вкус разный, но большинство россиян все-таки употребляют обычную сивуху.
- А что такое сивуха? И почему именно ее пьют? - Заинтересованно спросила девушка, при этом стараясь заглянуть в мои глаза, чтобы понять, не шучу ли я вновь.
- Сивуха... - я несколько растерялся, если честно я и сам не знал, почему так назвали самогон. Видимо что-то связанное с сивушными маслами, которые в большом количестве накапливаются в процессе брожения браги. Объяснять девушке долго и вряд ли ей будет интересно. Я раньше на винных изысках не зацикливался, лишь иногда мы с женой распивали шампанское. Под тихо играющую музыку, сидя за столиком в нашем баре, мы, с ней наслаждаясь тишиной и покоем, смаковали шипучее вино, которое Катя безумно любила и неплохо в нем разбиралась.
- Водку продавать в России запретили в связи с войной. Правильное, на мой взгляд, решение. Но не для россиян, они всегда найдут выход, особенно если это касается спиртного. Гнали, гонят и будут гнать самогон. Так вот, при его производстве закладывают в емкости, наполненные водой зерно, и дают время отстояться. Полученная смесь во время брожения выделяет сивушные масла, которые и называют сивуха. Фор штейн, понятно я рассказал? Нет? Если честно я мало чего знаю про самогон, так что давай замнем это дело. А насчет вин.... Не могу точно сказать, откуда у меня имеются знания про французское вино, но они есть, и разговор на эту тему поддержать вполне способен. Так что там про него ты говорила?
-Я и пытаюсь рассказать тебе о шампанском, которое, вы с вашим царем пили. - При этом Жульен хихикнула, как бы показав тем самым - шутку она поняла.
- в нем смешан виноград нескольких сортов - продолжала просвещать меня в вопросах виноделия, - а если конкретно, то это сорта Пенье Нуар, Шардене, и Пино Менье, причем в разных пропорциях. Здесь играют большую роль именно пропорции и технология, но это, как понимаешь, секрет изготовителя. Множество нюансов имеется у владельца виноградника при производстве вин, даже от того, где конкретно вызревают эти сорта, зависит вкус и запах. Хорошее шампанское обладает сложным, богатым и тонким букетом. В нем могут присутствовать ароматы цветов, фруктов, пряностей, миндаля, грецких орехов и еще множество разных оттенков запаха... да что там говорить, это может понять только француз.
- Ну да, где уж нам сирым да убогим лапотникам. Мы же одну водку хлещем, причем на пару с медведем.
- Вот-вот, французы представляют себе русских именно такими, но не все. Лично я думаю, у людей, причем независимо кто какой национальности, хватает детей веселого ужина, которым совершенно без разницы что пить.
Продолжая разговор, мы отвлеклись от осмотра последствий артиллерийского обстрела, да и время поджимало, поезд ждать нас не будет. Увидев конечный пункт нашего небольшого путешествия по улицам города, Жульен коротко проинформировала:
- Как ни странно, но железнодорожный вокзал не пострадал, видимо немцы надеются захватить город, считают, поезда и пути им еще пригодятся, поэтому и не обстреливают. Сам вокзал построен в 1858 году, с тех пор тут ничего не изменилось, жаль, прямого поезда до Парижа нет, придется добираться с пересадками. Ты к неудобствам готов?
- Я-то привычен к неустроенности, русскому солдату все по плечу. Непонятно только, тебе-то, зачем тащиться со мной?
- Ну, это как раз понять не трудно, просто свою цель преследую, мне ужасно как хочется дома побывать. Вот и воспользовалась ситуацией. И тебе помогу и с родителями встречусь, соскучилась страшно.
***
Я в столице Франции ни разу не был. Читал много, в основном восторженные впечатления каждого кто здесь отметился и что-то написал на память для потомков, но вот я бы не стал утверждать - увидел и выпал в осадок от восторга, было бы чересчур. Я хоть и не выездным по понятным причинам считался, но посещал и Москву, и Санкт-Петербург, и как мне показалось, сегодняшний Париж, смотрелся чуть ли не провинциальным городишкой, если сравнивать со столицами моего времени. Я это понял даже по той небольшой экскурсии, устроенной мне Жульен по пути к месту назначения. Нет, я не могу сказать, что он мне совсем не понравился. Определенно, прекрасный город, во многом опережает другие столицы Европы, и это уже само по себе притягательно для людей, посещающих его, несмотря на военное лихолетье. Но мне милее мои родные места. Несравнимые ни с чем просторы степей, лесов, многочисленные реки и озера, города, имеющие множество разнообразных архитектурных особенностей. Даже плохие дороги и стоящие вдоль них деревушки вспоминаются с ностальгией свойственной русскому человеку. Никто не станет восхвалять подобное, лишь мы, россияне, можем с таким восторгом восхищаться на первый взгляд незначительными, но значимыми для каждого жителя России мелочами, милыми взгляду и душе любого, кто влюблен в свои края, в малую Родину. Особенно заметно такое отношение, когда читаешь стихи наших поэтов, взять того же Есенина с его словами: