Аннотация: Глазам хотелось скакать по собственным Вами строчкам, очень затягивает. Попросту читабельно - значит, цель писателя "служить народу" выполнена. Катерина Шатрова 23.02.2015 11:07
10.35 Ч1 Необъяснимые странности Жизнь под гипнозо
Надежда Грушинина
Часть 1 Необъяснимые странности
X
Сокращения
Анна с интересом пересчитывала новенькие шуршащие купюры одна тысяча девятьсот девяностого года выпуска. Семьсот рублей, полученные ею взамен старых, мало чем отличались от прежних, были точно такими же по размеру, с изображением портрета Ленина.
- Всё правильно, эта реформа нас не коснулась, - сказал Никита, рассматривая новые деньги, - один к одному. Пострадали те, у кого нетрудовые доходы, кто хранил в матрасах нечестно заработанные большие деньги.
Семнадцатого марта одна тысяча девятьсот девяносто первого года с утра по радио звучал гимн Советского Союза. Празднично одетые Никита и Анна шли голосовать на всесоюзный референдум о сохранении СССР. На избирательном участке в бюллетене для голосования Анна вычеркнула слово "нет". Да, она считает необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик.
Из окружения Анны никто не сомневался в результатах голосования.
- Здравый смысл победил, абсолютное большинство проголосовало за сохранение союзного государства, - довольно сказал Генчик.
- Конечно, - согласилась Катерина Ивановна, - это наша Родина. Как можно голосовать за разрушение собственного дома? Референдум нужен только для того, чтобы заткнуть рот злопыхателям, которые воспользовавшись свободой слова и плюрализмом, кричат по телевизору, якобы от имени всего народа, о невыносимой ситуации. Даже, если в стране есть недостатки, исправлять их нужно своими силами, не вынося сор из избы и не создавая паники.
В кабинет влетела Мартышкина, самая шустрая женщина из их отдела:
- Бегите в наш магазинчик, он закрывается, товар распродают почти даром. Со второго апреля цены аж в три раза повысят.
Женщины стали шуршать сумками, собираясь в рабочее время отлучаться по личным делам за проходную завода. Уже не было жёсткого контроля. В любое время можно было пройти через вертушку на проходной без разрешения вышестоящего начальства, достаточно было показать равнодушному охраннику пропуск.
В расположенном недалеко от завода невзрачном, но очень полезном магазинчике, расстроенные из-за предстоящего сокращения продавщицы обсуждали недавно открывшуюся в центре города биржу труда.
Анна набрала на все бывшие при ней деньги разной необходимой в обиходе мелочёвки: нитки, ножницы, тетрадки, краски, фломастеры, посуду, мыло, стиральных порошков, спичек; столько, сколько смогла унести. Никто, как это было раньше, не стал на проходной требовать оставить сумки в камере хранения, охранник даже не смотрел на свободно вращающуюся вертушку. Так что работники свободно входили и выходили, когда им хотелось.
Анна, по совету Мартышкиной, ходила по магазинам в середине рабочего дня, прихватив обеденный перерыв. Утром всё-таки нужно было прийти вовремя или опоздать на несколько минут, в конце рабочего дня необходимо своим присутствием подтвердить, что ты работала. Если кто-то не являлся на работу, ему с удовольствием ставили день без сохранения заработной платы. Аванс уже не платили, зарплату задерживали, выдавали частями.
Не выгодно сокращать работников, в этом случае нужно выплачивать выходное пособие, а денег нет, министерство прекратило финансирование важных для завода изделий. Рабочих посылали в отпуска без сохранения заработной платы по собственному желанию, а не по производственной необходимости.
Дисциплина постепенно разбалтывалась, раньше никто не произносил вслух, что предприятие оборонное, стратегическое. Все изделия были зашифрованы.
- Каэшку сорок вторую сняли с производства, а ведь это новое изделие, на экспорт, - сетовал Генчик, - талдычат о хозяйственном способе, самим нужно зарабатывать. Как может огромный завод, связанный министерством с другими предприятиями, производящими комплектующие, сам выбираться из кризиса?
- Да, рекомендуют заниматься только ширпотребом.
- А куда девать прекрасно оборудованные новые цеха? Квалифицированных рабочих?
- Продукция нашего завода никому больше не нужна. Выводят наши ракеты средней и малой дальности из Европы, сокращаются ядерные вооружения, войска вывели из Афганистана; с Албанией и Израилем восстановили дипломатические отношения, - разъясняла Тамара, - напряжённость в мире снизилась, советско-американские отношения значительно улучшились. Наконец то отменили шестую статью конституции. Ещё в мае восемьдесят девятого года в Кремле на заседании первого съезда народных депутатов СССР лидер оппозиционной группы безуспешно требовал включить в повестку вопрос об этом.
- Правильно диссидентов освистали большинство депутатов, но они в дни работы съезда организовали митинг в Лужниках, теперь обиженные на коммунистов решают наши судьбы, непонятно на чьи деньги, - вставил Генчик, - отойдя от созидательной деятельности на благо своей страны, занялись политикой, их критические статьи на передовицах западных газет; встречаются за рубежом с капиталистическими лидерами, после этого становятся народными депутатами.
- Что будет? Наши руководители коммунисты, - беспокоилась Катерина Ивановна.
- Оппозиция призвала к политической забастовке, в феврале девяностого в Москве организовали тысячные митинги, в итоге отменили закон о руководящей силе партии, ввели пост президента, - продолжал Генчик, - Растёт моральный авторитет вероотступников, политзаключённых, ссыльных.
- Ты, не прав, наболтал ерунды. Сверху виднее. Если их показывают по телевизору, значит они правы. Тебя, Генчик, туда не подпустят, - разнервничалась Валя.
- Немецкий пилот, говорят, восемнадцатилетний любитель, беспрепятственно перелетел на спортивном самолёте через границу из Финляндии, приземлился в центре Москвы, - ёрничая, добавил Глупа, - довели страну до полномасштабного кризиса, до пустых полок в магазинах. Хорошо, что отменили их монопольное командование. Плюрализм, многопартийность, привыкайте, понимать надо.
Анна переживала за страну, за тех, кому грозит сокращение и за те районы, где, говорят, пустые полки в магазинах. За себя она была спокойна, увольнение ей не грозило, она была незаменимым работником на своём месте, в течение девяти лет оклад у неё со ста шестидесяти рублей поднялся до двести семидесяти рублей. Это был неплохой оклад, выше, чем у коллег. Хватало на питание, одежду. На этот оклад можно было скромно прожить семье из четырёх человек. Квартплата была двадцать пять рублей, за детский садик платили десять рублей, проезд на автобусе стоил пять копеек. Одежда отечественного производства стоила недорого. У Анны была хорошая швейная машина. Модную одежду она нередко заказывала в ателье, ходила на примерки. Оставшись как-то недовольной работой портнихи, она предпочла сама себя обшивать, подглядев фасон в журнале или по телевизору, тут же делала выкройку, покупала качественный материал. Уже через неделю сотрудницы осматривали её новый наряд. Конечно, опытная модница могла раскритиковать еле заметный неровный шов или найти другой изъян, скорее из зависти, но в целом, наряд красиво облегал статную фигуру Анны, был ей к лицу. Нравился противоположному полу, она замечала, как незнакомые мужчины на улице провожают её восхищённым взглядом. А это главные эксперты, замечания придирчивых сотрудниц мастерица пропускала мимо ушей.
Специалист считала, что будет жить лучше, нерадивых работников сократят, а ей повысят зарплату, как ценному работнику. Ей не нравилась уравниловка в отделе. Основную работу тянули несколько человек, штат отдела был раздут, зарплата тех, кто ни за что не отвечал и почти ничего не делал, была всего рублей на десять, двадцать ниже, чем у Анны.
Но в апреле девяносто первого она поняла, что реформы касаются лично её. Цены на товары поднялись в два-три раза, фактически, её зарплата уменьшилась. Уменьшились, а не увеличились, вклады. В убеждениях Анны стала мелькать неустойчивость, появлялись пессимистические настроения.
- Тратьте все деньги, цены будут расти, - советовала Мартышкина.
- Куда же ещё больше, - сетовал Генчик, - итак еле концы с концами сводим.
В выходной, добравшись на электричке до дачи, Никита обнаружил, что кто-то ночует в их домике, собирает урожай. Раньше такого не было. У всех не огороженные дачи, домики закрывались чисто символически, окна без решёток. Как при коммунизме, ничего не охранялось, но никто ничего не воровал.
- Пусть живут, - сказал Никита, - сейчас много беженцев, на национальных окраинах раздуваются кем-то сепаратистские настроения, имеют место межнациональные конфликты, выгоняют людей не основной национальности из собственных домов. Люди разных национальностей бегут к нам, в гостеприимную область. Замок взломали, не будем больше замыкать домик, кто хочет, пусть живёт до заморозков, зимой холодно.
- Да, - согласилась Анна, - только они, если уж едят наши овощи, могли бы и грядки прополоть, не хочется даром на них работать.
- Я больше не буду ездить на дачу, пользы никакой, езди одна с детьми, а я лучше в воскресенье работать буду, деньги зарабатывать.
Фонд заработной платы отдела постоянно сокращали. Увольняться по собственному желанию никто не хотел, только пенсионеров могли уволить без скандала.
- В связи с трудным финансовым положением у нас пятичасовой рабочий день, работаем три дня в неделю. Зарплату понижают всем, мне в том числе, - оповестил на собрании начальник.
- Давайте работать восемь часов, как и раньше, а за неоплачиваемые часы брать дни без содержания, составим график, может быть кто работу получше в это время найдёт, - предложила Тамара.
- Как хотите, лишь бы не возмущались, - начальник скрылся в своём кабинете, предоставляя коллективу право самому решить эту проблему.
"Уравниловка осталась, - рассуждала Анна, отправляясь в свой неоплачиваемый день на дачу, - некоторым вообще на работе делать нечего, а я должна за уменьшенную мизерную заработную плату делать прежний объём работы."
На электричку она опоздала, ехала час на автобусе, с автобусной остановки ещё полтора часа шла пешком, собираясь, добравшись до загородного домика, отдохнуть; лёжа на кровати почитать книгу, из просторного окна любуясь своей цветочной клумбой.
Но ни мебели, ни книги, не оказалось на месте. Кто-то на машине вывез две кровати вместе с постельным бельём, покрывалами, одеялами, подушками; тумбочку, стулья, табуретки, разбив стекло, вынесли всё через окно, оставив только мусор, варварски растоптав её любимую клумбу.
- Народ нищает, - успокоил вечером усталую и нервную Анну Никита, - если стали старую мебель с дач воровать. Мебель не жалко, жалко своих трудов. А ведь не поленились нанять машину, воруют не нищие. Ладно, не переживай, огородим участок.
- С какой любовью мы всё благоустраивали, для себя трудились, а сейчас даже ездить на эту дачу не хочется, - изводилась Анна. Но заставлять бесполезно трудиться в свои редкие выходные измученного и постоянно усталого Никиту, она не отважилась:
- Любимый, не нужно огораживать, у соседей забор стащили, на металлолом, наверное. Все сваи выкопали, он их из арматуры капитально сделал и глубоко вкопал. Ты здоров?
- Здоров, просто достали все криминальные новости. Кому мы нужны? Забудь про эту дачу, не бери в голову. Жалко людей, что остались без жилья в результате разных катастроф и катаклизмов.
- Люди безрассудно покоряют природу, мама, ты не осознаёшь опасности экологической катастрофы, - неожиданно выйдя из своей комнаты, держа на руках кота, встрял в разговор Стас, - вы издеваетесь над Мурзиком, он должен делать то, что ему нравится.
Анне не хватало терпения понять, что происходит в душе Стаса. Её саму воспитывала школа, радио, она с интересом впитывала в себя патриотические настроения, даже критиковала иногда родителей, за то, что они не разделяли восторженно её веры в светлое коммунистическое будущее. Как воспитывать сына, когда эта вера рухнула. Пусть современные идеалы ему прививают педагоги, на родительский собраниях нареканий в его адрес не было. Впрочем, собрания, как правило заканчивались добровольным сбором дополнительных денег с родителей, а начинались с разъяснений, почему необходимо раскошелиться.
- Ремонт приходится делать своими силами. У кого профессия штукатура? Помогите сделать ремонт, - выясняла воспитатель, - нет таких? Придётся нанять бригаду. Нужно сдать деньги. Это ваши дети.
- Я не против, я сдам, но пусть все сдают.
- У меня список, кто сдаёт, кто не сдаёт. У кого нет при себе денег, можете передать после. Как можно не сдавать деньги для своих детей? Садик хотя и на государственном обеспечении, но денег на ремонт не хватает. Я не трачу эти деньги на себя, спросите у родительского комитета, - беспокоясь, просила воспитатель.
- Выйди на минуту, - подтолкнула её единственный представитель родительского комитета, властная женщина с наглым взглядом, работающая в этом же детском садике, только в другой группе:
- Ещё нужно сдать деньги на подарок воспитателю, подходим и быстро сдаём, - нахрапом сверля сомневающихся глазами, приказала она.
Анна понимала, что родительские собрания проводятся с одной целью-собрать с родителей деньги. Осмотрев хорошо отремонтированное помещение, не нуждающееся в новом ремонте, она безропотно отдала деньги, чтобы не подводить сына, ведь на должников тыкали пальцами, обижая их.
- Ну как собрание? - встретил мать Стас, - сдала деньги?
- Всё нормально, сдала. Ты кушал?
- Нельзя есть мясо и рыбу. Ты заставляешь меня пить молоко, это насилие над коровой!
- Стас, поешь хотя бы яичницу, это не мясо.
- Это куриные зародыши, - закричал Стас, - вы хищнически эксплуатируете животных. Ты носишь кожаную куртку с убитого животного! Я не буду есть мясо! А если животные начнут поедать людей? Вы, люди, носите шапки, сдирая шкуры с убитых животных!
- Кто внушил тебе такие мысли? - оторопела Анна, в ужасе глядя на висящий на стене рисунок, с изображением животных, поедающих людей.