Мы с женой и двумя детьми-дошкольниками вышли с хуторского двора по утреннему холодку. Июльское солнце еще не успело раскалить воздух, и идти по грунтовке было одно
удовольствие. Через десять минут мы уже были около моста через речку, точнее, как указывали онлайн карты, ерик Подпольный. К месту назначения - рисовым чекам, где обычно бывает хорошая рыбалка - идти с полчаса, вдоль стены камыша, мимо зарослей терновника и редких кривоватых маслин. Так в этих местах называют деревья с длинными, светло-зелеными листьями и маленькими, овальными, терпкими на вкус плодами. Вроде бы настоящее их название - "лох".
Военных первым увидел Коля, наш старший сын.
- Папа, там опять солдаты.
Неожиданно. Вообще-то они должны были уехать еще вчера, но что-то их задержало.
Вход в район за нашей речкой и до самого Дона, который протекал километрах в восьми севернее, на три дня был перекрыт военными. Причем основательно так перекрыт. Посты стояли на всех дорогах, а между постами ходили патрули. Необычное событие для этих, Богом забытых мест.
Мы всей семьей каждое лето приезжали на хутор к моим родителям и любили выбираться в эту безлюдную глушь - на рыбалку или просто гулять, собирать мелкие степные цветы, дышать горячим, наполненным ароматами разнотравья воздухом, купаться и загорать.
Несколько дней назад мама пришла из магазина, центра здешней общественной жизни, и принесла новость о том, что за речкой собираются проводить антималярийную обработку, поэтому проход туда будет закрыт. Местных жителей это не удивило, лишь слегка раздосадовало, потому что за речку каждый день гнали пастись хуторское стадо коров.
- Доброе утро, - обратился я к старшему сержанту, стоявшему возле уже разобранной и лежавшей на земле армейской палатки. - Как успехи в борьбе с малярией?
- Здравия желаю. Все в порядке. Малярия побеждена.
- Уже можно проходить?
- Можно. Мы тоже скоро отчаливаем.
- Так что там, распыляли что-то? Мы ничем не траванемся?
- Нет. Там вообще никакой химии не было. Говорят, ультразвуком облучали или что-то типа. Нанотехнологии, ха-ха. Была бы химия, нам бы дали противогазы. Вчера уже все закончили. Нас обещали забрать час назад, но машина сломалась. Короче, идите, не бойтесь. Вы на рыбалку?
- Не, купаться. На рыбалку мы обычно по вечерам ходим.
- А что тут, ловится что-нибудь?
- Не поверишь, иногда даже сомиков килограмм на десять вытягивают. Но в основном мелочевка.
- А давай я с вами пройдусь до того поля. Там вроде подсолнухи созрели.
- Пойдем. Но им еще рано. Хотя может и найдешь что.
До желтеющего поля было метров пятьсот, и все время, пока мы шли, старший сержант - то ли соскучившийся за три дня по новым слушателям, то ли чисто на инстинктах решив рисануться перед моей женой, симпатичной, стройной, молодой женщиной в коротких, обтягивающих шортах - развлекал нас своими разговорами. Оказалось, что он и двое его сослуживцев на этом посту - музыканты-контрактники из полка ВДВ, что им было в лом сюда ехать, "комаров кормить", как он выразился, что дирижер им строго-настрого запретил ходить с поста на хутор, даже в магазин, что проверяли их несколько раз за ночь, "похоже особисты". На этом месте сержант похоже решил, что ляпнул лишнее и прервал свой словесный поток. Тут мы как раз подошли к полю с подсолнухами, он попрощался и принялся выискивать шляпки поспелее. Мы же пошли по пыльной грунтовке дальше.
Коля подобрал палку, убежал чуть вперед и стал сбивать сиреневые головки здоровенных чертополохов. Младший, пятилетний Жорик, поспешил за ним.
- Лиза, ты пользуешься успехом у местного командования, - сострил я.
- Я уж испугалась, что он напросится с нами купаться, - поддержала шутку жена. - Но ему наверно привиделся строгий дирижер.
Мы засмеялись, и я сделал движение, желая обнять жену. В этот момент у меня помутнело в глазах, все тело обожгло невыносимым жаром, и, кажется, я на миг потерял сознание от болевого шока. Детский крик вернул меня к реальности. Я проморгался, увидел впереди и вокруг высокую, пожелтевшую траву и ломанулся сквозь нее, расчищая себе путь руками. Шаг, другой, третий. Метрах в пяти шевельнулась трава. Быстро туда. На примятой траве лежит ребенок, лицом вниз, поджав под себя колени, полностью голый и уже не кричит, а скулит. Подскакиваю. Это Коля.
- Коля, Коля, я здесь. Где болит?
Он схватился за меня:
- Папа, папа.
Сын только всхлипывал, крепко держась за мое туловище. Я гладил его по голове и осматривал.
- Где болит?
Он продолжает повторять:
- Папа, папа.
Никаких видимых повреждений не заметно, только в некоторых местах покрасневшая как от ожога кожа. Я отцепил его от себя, взял за руку, огляделся по сторонам. Вокруг трава. Дорога куда-то пропала. Бред какой-то. Кричу:
- Жорик! Жорик!
Справа, за стеной все той же травы тихий плач. Иду туда. Коля висит на правой руке как привязанный. Жорик сидел на коленках и тихо плакал. Тоже голый. Что за дьявольщина?!
Присел и обнял его:
- Все хорошо, все хорошо.
Оба ребенка уцепились за меня, дрожали и всхлипывали.
- Пойдемте поищем маму.
Волшебное слово "мама" немного привело их в чувство. Держась за руки, мы медленно пошли туда, откуда минуту назад примчался я.
Лиза лежала прямо у нас на пути. Одежды нет. Никакой. Дотронулся до нее. Тело горячее. Пульс? Есть. Слава Богу! Бедра обожжены. Сильный ожег чуть ниже пупка. Вид лежащей без сознания матери ошеломил детей. Я сел на землю и положил ее голову к себе на колени. Дети прижались ко мне, и я начал им что-то спокойным тоном рассказывать: про тепловой удар, про потерю сознания, про болевой шок, про то, что это быстро проходит. Через пару минут моего успокаивающего монолога, звука насекомых и чириканья степных пичуг дети почти успокоились, а Лиза пришла в себя.
- Что это было?
- Не знаю. Похоже на тепловой удар.
- Что с детьми?
- Все хорошо. Немножко испугались. Уже почти пришли в себя. Как ты себя чувствуешь?
- Как кипятком ошпарили. Все тело ноет.
- Полежи немного и потихоньку пойдем домой.
Я встал и уже более осознанно огляделся по сторонам. Высокая трава, кусты терновника, заросли камыша, отдельные невысокие деревья. Грунтовой дороги не видно.
"Так, что это было? Глюки от остатков антималярийной химии? Ну, а что еще? Но где, блин, дорога? Где наша одежда? Чертовщина какая-то".
Я забрался на прибрежный бугор и осмотрелся. Речка на месте, но нет поля с подсолнухами. Ничего похожего на дорогу или какую-нибудь тропку не видно. И вообще все вокруг выглядит как-то совсем не так, как должно. Такой травы я поблизости не припомню. Так, ладно, можно пойти вдоль речки назад, в сторону хутора. Авось выберемся.
Когда я подошел к жене, она уже сидела и прищурившись осматривала детей:
- А где вся наша одежда?
- Понятия не имею. Я пришел в себя голый. Когда нашел детей, они тоже были без одежды и без обуви. Мой рюкзак тоже исчез.
- Там же твой смартфон!
- Похоже, исчез вместе с рюкзаком.
- Что за дурдом?!
- И я о том же. Ладно, давайте соорудим из травы какие-нибудь юбки и пойдем потихоньку.
- Куда?
- Вдоль берега, в ту сторону, откуда пришли.
Мы сплели и напялили на себя какие-то папуасские одеяния, скорее, чтобы защитить от солнца обожженные участки тела, и двинулись. Прошли метров сто, не спеша, раздвигая высокую траву.
Вдруг Коля схватил меня за руку:
- Папа, там что-то шевелится.
И указал вправо. Присмотревшись своими близорукими глазами, я увидел, что в траве действительно кто-то или что-то лежит и пытается двигаться, от чего трава дрожит. Мы потихоньку стали приближаться. Это был человек, тот старший сержант.
Я подошел к нему. Дети с женой остались чуть поодаль. Все его тело было красным, в страшных ожогах. И ни следа одежды, как и у нас.
- Сержант, ты слышишь меня?
В ответ невнятный стон.
- Браток, ты слышишь? - Я не решался дотронуться до него, боясь причинить боль обожженному телу.
Вдруг он тихо, но разборчиво пробормотал:
- Позови моих.
- Да, сейчас позову, потерпи.
- Ждите три года.
- Что ты сказал?
- Ждите три года. Так ... говорили ... на разводе. Ждите три года. Сами поймете. Позови моих.
Я подумал, что ничем не могу в этот момент ему помочь, надо идти к его товарищам, которые вызовут врачей.
- Держись, браток. Сейчас мы позовем твоих.
Я нарвал травы и, как мог, укрыл ею от поднимающегося солнца тело впавшего в забытье парня. Мы прошли вдоль речки метров пятьсот. Где-то здесь уже должен быть пост. Но ничего и никого не было. Вообще нет никаких следов. Прошли еще какое-то расстояние. Вот поворот реки. Здесь должен быть мост. Вон холм, за которым обычно виднеются крыши хуторских хат. Не видно ни моста, ни крыш. Только обычная пойменная растительность. Девственная природа донского края. Ни единого следа человека.
- Так, ждите меня здесь. Я переплыву речку, заберусь на холм, осмотрюсь и сразу назад.
- Саша, не теряй нас из виду!
Осторожно пробравшись сквозь камыш, я переплыл неширокий ерик. Растительность на выжженном склоне холма была менее приятной. То и дело попадались какие-то колючки. Пока взбирался на невысокий холм, два раза сильно уколол ступни. Но поднявшись наверх и оглядевшись вокруг, я и думать забыл о такой мелочи. Здесь пойма Дона заканчивалась, а к югу начиналась настоящая степь - километры желто-буро-зеленой травы, островки ковыли и невысокого кустарника. И ни следа цивилизации. Ни домов, ни линий электропередач, ни дорог, ни лесополос. На севере виднелась широкая пойма Дона, со всеми ее ериками, озерцами, старицами, болотцами. Видна была и зеленая, извивающаяся, сплошная полоса пойменного леса, за которым должна нести свои воды великая река. Пока я стоял и всматривался в эту прекрасную, завораживающую и абсолютно нереальную для современной Ростовской области картину, у меня в голове носились мысли, состоявшие исключительно из нецензурных слов.
Когда мы вернулись к сержанту, он был мертв. Я оттащил тело поближе к песчаному берегу, вырыл палкой и руками неглубокую могилу, которую мы забросали глиной, песком и дерном. Место отметили пирамидой из трех палок метра по полтора, связанных сверху полосками мягкой коры. Жена прочитала молитву, а я по своему обычаю минуту помолчал.
Обряд погребения совершается в какой-то степени на автоматизме. Он полезен для исполняющих его людей, как психологически, так и духовно. На какое-то время наш мозг занимает себя сравнительно простыми "техническими" мыслями вместо того, чтобы тяжко горевать или изводить хозяина невеселыми думами о бренности бытия. Но после совершения обряда неизбежно приходит черед задуматься о будущем, в моем случае, прежде всего, о будущем моей семьи.
Размышляя о последних словах старшего сержанта и вообще о всем, что он рассказал, я составил у себя в голове такое представление о случившемся. Это не были какие-то там антималярийные мероприятия, их не должны проводить с привлечением такого числа военных, и тем более с активным участием особистов. Это, скорее всего был некий секретный эксперимент, в результате которого участников могло забросить в иную, скажем так, реальность. Забросить только тела, без одежды и снаряжения из нашего мира. И вернуться назад участники эксперимента смогут каким-то образом через три года, в лучшем случае. Примерно так я и описал свое понимание ситуации жене, упустив фразу "в лучшем случае".
- Так может быть кто-то еще оказался здесь? - задала резонный вопрос Лиза.
- Может быть. Будем следить за окрестностями. Дым костра - самый очевидный знак присутствия других людей. Но давай особо на это не надеяться. Я понимаю ситуацию так: нам нужно выжить здесь в течение трех лет.
- Три года? Кошмар!
- Кошмар, но реально.
- Может быть они увидят, что люди пропали - мы, этот солдат - как-то свяжутся с нами?
- Честно говоря, я бы не стал на это надеяться. Не зря же он сказал "три года". Ну и кроме того у меня впечатление, что они толком сами не понимают, что и как у них работает. Иначе не случилось бы такое - ни с нами, ни с сержантом. Скорее они действуют наугад, ставят эксперименты, точно не зная, что из этого получится.
- А может это прошлое, кайнозой какой-нибудь?
- Если и прошлое, то не очень далекое. Климат, вроде, не особо отличается. Реки на том же месте... Слушай! Если здесь нет технической цивилизации, Дон не перекрыт плотинами, то весной вот это все уходит под воду. Раньше тут были очень сильные паводки. Три года мы вот именно на этом месте не продержимся. Надо искать какую-то возвышенность.
- Нам нужна чистая, питьевая вода, родник или колодец.
- Еще нужен лес - для строительства и дров. И охоты, если получится.
- Здесь бывают грибы?
- Бывают, но редко и часто ядовитые. Здесь должно быть много рыбы и дичи.
- И соль нужна.
Мы много еще о чем рассуждали, расположившись на траве в тени небольшой прибрежной группы деревьев, и в итоге решили перебираться в более подходящее место, но где-то с неделю ждать, оставаясь именно здесь. Нужно было прийти в себя, осмотреться, немного изучить окружающую нас действительность. Ну и была какая-то надежда, что за это время нас может быть как-то отсюда вытащат, или же мы обнаружим поблизости еще кого-нибудь.
Если здесь нет или очень мало людей, то, значит, много зверей, в том числе хищных. От них нужна какая-то защита. Днем в случае опасности можно залезть на дерево, а вот ночью... Всю ночь на дереве не просидишь. К тому же у реки к вечеру будет кишмя кишеть комарами, которые нас попросту съедят. Исходя из всего этого, я выбирал место для предстоящей ночевки. Подходящей мне показалась полянка в центре С-образных зарослей терновника, метрах в двухстах от берега. С трех сторон полянку надежно защищала стена колючего, непролазного кустарника высотой выше человеческого роста. Оставшийся проход я перегородил двойным плетнем. Для этого пришлось выломать дюжину здоровенных сучьев, вкопать их в землю, вплести между ними ветки потоньше и кое-где связать стенки между собой ивовыми прутьями. Благо грунт был податливый, с песком. Промежуток шириной сантиметров тридцать дети стали забрасывать чем попало: ветками, травой, кусками земли, дерном. А я перешел к сооружению узкой, плетеной двери. Пока занимался "фортификацией", Лиза нашла под невысоким обрывом пласт глины и стала лепить из нее посуду, экспериментируя с составом глины и формой сосудов. Никаких следов родника быстрый осмотр местности не принес. Поэтому нам срочно нужна была посуда для кипячения воды. В крайнем случае можно пить и некипяченую воду, но это лишний риск подхватить какую-нибудь кишечную инфекцию или даже что-нибудь похуже.
Я надеялся, что огонь трением мы получим хотя бы минут за десять, но пришлось помучиться почти полчаса, прежде чем натертая палочкой деревянная пыль породила искорку. Времени качественно обжигать глиняную посуду у нас не оставалось. Был уже полдень, летнее солнце пекло невыносимо, ужасно хотелось пить. Слегка обожженную изнутри глубокую тарелку Лиза выложила листьями лопуха, налила воды и стала опускать в нее раскаленные в огне камни, удерживая их кусками толстой коры. Один, два, три. Вместе с четвертым камнем мутная вода забурлила. Пока она проделывала ту же операцию еще с одним сосудом, я ходил по колено в воде и выдергивал камыш, тот, который на самом деле рогоз, с красивым сигарообразным венчиком. Наломал и обмыл целую горку корневищ. Их мы запекли в углях. Подостывшая, с травянистым привкусом, не сильно прозрачная вода и невнятного вкуса корни рогоза стали нашей первой пищей в этом мире. Меня сильно удивило, что дети, хоть и морщили носы, кривились, но ели. Мутноватая, теплая водица вообще пошла на ура.
После обеда жена набрала охапку конопли и занялась плетением тонкой веревки для удочки. Мы с детьми занялись хижиной.
Наше временное жилище я решил сделать прямоугольной формы, два на три метра. По периметру врыл парами колья. Те, что покороче, образовали стенку высотой метра полтора, чуть выше старшего сына. Из длинных получилась стена высотой метра два, повыше меня. Крыша была односкатной. Угловые колья на верхних концах заканчивались рогатинами. При обработки дерева пришлось изрядно поработать камнем с острым краем. Крышу я смастерил из уложенных вдоль и поперек длинных веток, в некоторых местах стянул их тонкими, гнущимися ветками и полосками коры.
Через какое-то время после наполнения животов младшему захотелось перейти к финальному этапу естественного человеческого процесса переработки пищи. Я тщательно исследовал содержимое "посылки" из нашего мира и в итоге аккуратно сложил на широком листе высыхать в тени около двух десятков семян помидоров - остатков салата, которым бабушка кормила нас каждый день. В последствии я проделал ту же операцию с бывшим содержимым каждого из нас, итогом чего стало порядка 80 семян помидоров.
Время от времени я залезал на одиноко стоящее дерево, у которого к тому времени отломал много веток, и оглядывал окрестности. Заметил лишь какое-то небольшое животное, типа косули, больше ничего интересного. На речке спокойно плавала большая стая диких уток.
Камыш для хижины я сначала попытался срезать острым камнем, но быстро отказался от этого способа и стал подрубать его палкой, прокручивать несколько раз, тогда он обламывался. Пока приноровился, расцарапал руки до крови. Обмотал ладони тонкими ветками, после этого дело пошло быстрее. Не очень толстыми связками камыша мы застелили крышу. Листья с него не срывали. Поверх камыша набросали куски дерна. Уже ближе к вечеру тем же камышом закончили заполнять стены. Камыш несильно утрамбовывали и фиксировали перемычками из тонких веток. Все щели старались забить пучками травы. Умудрились сделать даже подобие камина. Ближайшие к нему участки стены обмазали глиной, чтобы не дай Бог не загорелись. Дверной проем сделали узким, низким и с высоким порожком. Сама дверь была приставной, из толстых связок камыша, скрепленных лозой.
Пока жена занималась испытанием очага и мелкими доработками внутреннего пространства хижины, я взял тонкую веревку, которую она сплела, и отправился на рыбалку. Под крючок я приспособил отточенную косточку из давно уже выбеленного скелета какого-то животного. Несколько червей нашел, пока рыл ямы для столбов. Безуспешно промучившись с четверть часа и истратив всех червей, я бросил это занятие. Уже почти в темноте мне удалось довольно быстро наловить руками три десятка раков. Сначала я собирал и складывал с вырытую на берегу ямку раков всех размеров,! , Папа ьи g конце самых мелких уже стал отпускать.
Как стемнело, мы забаррикадировали проход в нашу терновую крепость и принялись готовить ужин. Я вырыл неглубокую яму. Накидали туда листьев, добавили воды, положили раков, еще слой листьев, сверху камни и небольшой слой земли, а поверх разожгли костер. В костре накалили камни, вскипятили ими воду, напекли корней рогоза. Примерно через полчаса разобрали головешки от костра - раки были готовы. Хоть и без соли, но голод не тетка. Ели вприкуску с кислыми листиками дикого щавеля. Вполне съедобно.
Лиза попробовала заварить чай из листьев терновника, но в такой посуде вкус почти терялся.
Забравшись в хижину, уставшие, с набитым желудком дети быстро уснули. А мы с женой еще долго сидели, при свете огня плели из травы циновки, вслушивались в ночные звуки и говорили, говорили, говорили.
Вообще-то она человек не очень болтливый, но тут дала волю своим чувствам и эмоциям. Интересно, что никакого отчаяния у нее не было. Ситуацию она восприняла стоически - есть проблема, значит, ее надо решать. Беспокоилась скорее о детях, чем о себе. Слезы были, но немного, для снятия стресса. Их обилие делу не помогает.
Уже засыпая на ворохе травы, Лиза вдруг сказала:
- Мы не почистили зубы.
- Утром почистим.
Ночью я несколько раз просыпался из-за комаров и опять засыпал. Дети ворочались, чесались, но не просыпались. Это хорошо, крепкий сон идет на пользу. На рассвете раскочегарил камин - чувствовалась утренняя свежесть. Выбираться наружу не хотелось, но я понимал, что график сна придется менять. Рабочий день здесь будет начинаться на рассвете, а то и раньше.
Как только совсем рассвело, я опять забрался на дерево и осмотрел окрестности. Ничего напоминающего человеческое присутствие. Заметил несколько низкорослых диких лошадей, пасущихся на сочной прибрежной траве в полукилометре от нас.
В этот раз мы не забыли ни умыться, ни почистить зубы распушенными концами веточек.
Глиняные сосуды, вылепленные вчера, подсохли. В мягком прибрежном обрыве я сделал печь для обжига, заложил в нее горшки, забил дровами и затопил. Поддерживать огонь оставил своих, а сам принялся сооружать высокий навес перед хижиной, для тени - днем пекло стояло невыносимое.
- Если появятся какие-нибудь хищники, лезьте на дерево.
- Думаешь, поможет?
- Ну, от волков должно. Они вроде по деревьям карабкаться не могут.
После завершения навеса поблизости больше не осталось ровных и достаточно длинных ветвей, которые подошли бы для сооружения каких-нибудь еще конструкций.
Позавтракали мы все теми же запеченными корнями рогоза с добавлением молодых листьев дикого щавеля. Я попробовал зажарить беззубок, больших двустворчатых моллюсков. Их в речке было полно. Есть можно, но мяса с гулькин нос. Раков ловить практичнее.
Навес получился хоть не очень прочный, но большой. Он давал много тени, а это было именно то, что нужно в знойный день.
Обжиг керамики - процесс небыстрый и требующий большого количества дров. Сушняк мы поблизости весь выбрали: на костер, запасы для камина, для начала работы печи. В дело пошел и старый валявшийся ствол. Его я расщепил камнями и деревянной колотушкой. Пришлось исследовать близлежащие островки древесной растительности. Подвязав к ногам сандали из цельного куска коры, сделанные ночью перед камином, вооружившись длинной заостренной палкой, я отправился вдоль стены прибрежного камыша. Первой моей целью была группа деревьев, видневшаяся в полукилометре в сторону Дона. Шел я не спеша, внимательно глядя под ноги и в то же время стараясь замечать, что происходит вокруг. Один раз чуть не наступил на змею, она быстро уползла в высокую траву. Какой-то мелкий зверек метнулся с берега в воду. Из высокой травы тяжело выпорхнула дрофа. Я было кинул в нее копье, но, конечно, не попал. Плохой из меня охотник. Наткнулся на старый костяк какого-то сравнительно крупного животного. Кости для хозяйства решил подобрать на обратном пути.
Подошел к деревьям, забрался на одно из них и осмотрелся. Опять ничего необычного. Впереди, в сторону Дона виднеется настоящая рощица деревьев. До нее километра полтора. Но перед ней ерик распадался на два рукава, и левый постепенно превращался в небольшое вытянутое озерцо, гладь которого была усеяна водоплавающей птицей.
Среди деревьев мне попался камень, который я положил на видное место, чтобы позже забрать и сделать из него топор. Ухватив, сколько смог, толстых сухих веток, медленно пошел назад. Взял немного в сторону от своего следа, обогнул островок терновника и был за это награжден, - заметил скопление крапивы. Насколько я помнил, ее молодые листья можно употреблять в пищу. Но главное, тут же росло немного цветущего зверобоя. Прекрасный получится чай.
Сушняк дотащил. Сходил с небольшой корзинкой, сплетенной женой, за зверобоем и подорожником, прихватил несколько больших костей. Опять сходил к месту, где оставил камень. Забрал его и захватил еще сушняка. По возвращении сел обтесывать камень. Потом прожег в подходящей палке угольками отверстие, вбил в него камень. Топор вышел так себе, большое дерево не свалишь, но толстые сучья обрубать сойдет. Обматывать для фиксации ничем не стал. Все равно не поможет. Лучше пользоваться аккуратнее.
Опять наловил крупных раков - их было видимо-невидимо - и запарил в яме с влажной травой. Листочки молодой крапивы, дикого щавеля, подорожника, корни рогоза, мясо раков были съедены без остатка. Попробовали было запечь корни обычного камыша, который с метелками, - нет, почти несъедобно.
Обмыл кости и показал детям, как затачивать их о камни. Сам заточил с обеих сторон тонкую косточку длиной с фалангу пальца, привязал к ней метровой длины веревочку, а ее - к гибкой трехметровой палке. Насадил червя и забросил в воду среди камышей. Поплавком служил кусок коры. В этот раз хотя бы клюнуло несколько раз, но рыба не заглатывала косточку полностью, не удерживалась на ней, просто съедала червей.
После обеда, проведенного около горящей печи, я наносил с берега песка к хижине, а Лиза принялась плести небольшую, квадратную сеть-телевизор. Дети помогали как мне - набирать кучи песка, так и маме - плести веревки. С песком у них явно получалось лучше.
В полдень мы перестали подкладывать в печь дрова и замазали глиной все отверстия, чтобы плавнее остывала.
Метрах в двухстах от нас был небольшой песчаный пляжик. При очередном осмотре окрестностей я обратил внимание, что рядом с ним плавает дикая утка. Это натолкнуло меня на одну мысль. Я набрал кучу беззубок, чуть обжарил их, вытащил мясо из раковин, отнес его на этот пляжик и разбросал на песке. Через полчаса сначала одна утка, а потом и вторая подбирали на берегу кусочки мяса. Съев все подчистую, они уплыли, а я перешел ко второй части своего плана. Для этого очень пригодилась веревка из конопли, сплетенная Лизой. На том же пляжике я воткнул в землю под наклоном не очень толстую, достаточно гибкую длинную палку, так, чтобы ее верхний конец, будучи наклоненным к земле, оказывался в метре над центром пляжика. Если его отпустить, он, разогнувшись, по дуге взлетал вверх. К его концу я привязал двухметровую веревку, заканчивающуюся петлей. В центре пляжика я загнал как можно глубже в землю еще одну палку, так, чтобы она прочно сидела в земле и выступала над поверхностью сантиметров на десять. На конце этой палки была убрана кора и сделан камнем не очень глубокий пропил. Метр веревки оставался на петлю, которая лежала на песке. На расстоянии сантиметров тридцати от петли к веревке был привязан 1-образный колышек. Веревка, привязанная к гибкой, изогнутой палке тянула колышек вверх, но крючочек был зацеплен за пропил, и это не давало палке разогнуться. Стоило чуть потянуть за колышек со стороны петли, как он выскальзывал из пропила, палка мгновенно подскакивала вверх, унося за собой всю веревку и, соответственно, то, что захватывалось петлей.
Установив эту конструкцию, я разложил в середине петли и дорожкой к берегу кусочки обжаренного мяса беззубок, а саманнамама притаился в камышах. Ждать пришлось с полчаса. Утка приступила к трапезе, постепенно дошла до петли, наступила в нее, потянула веревку. Механизм сработал. Утку, чья лапа оказалась схваченной петлей, подбросило вверх. Она затрепыхалась, стремясь вырваться. Я бросился к ловушке, боясь, что веревка не выдержит и порвется. Но она выдержала. Ура! Первый улов!
Печь остыла. Некоторые обожженные сосуды треснули - из-за некачественного состава глины или из-за чего-то еще - но самый большой горшок литров на пять, крышка к нему и два горшка литра по два выдержали закалку и отдавали звоном, если по ним постучать ногтем.
До вечера я носил воду в яму возле хижины, месил из глины, песка и сухой травы раствор, которым обмазал стены хижины и подправил вытяжную систему камина. Соорудил под навесом очаг.
На ужин у нас была похлебка на основе утиного бульона, с добавлением мелко накрошенных листьев щавеля и молодой крапивы. Куски вареного утиного мяса ели каждый из своей одноразовой тарелки, сделанной из листа лопуха. Бульон пили по очереди из самого маленького горшочка. Зелень доставали ложкой из створки беззубки, привязанной к расщепленной палочке. На третье был отвар из зверобоя.
Время перед сном посвятили одежде. Теперь мы уже сможем закрыть свои тела от палящих лучей солнца. Перед тем, как уснуть, я вышел наружу, прислушался к окружающим звукам - ничего необычного. Проверил калитку, вырубил и бросил перед ней пару больших веток терновника.
Ночь прошла спокойно. Комары досаждали меньше - частью из-за того, что мы постарались забить травой и замазать глиной видимые щели, частью благодаря новому механизму плотного прижатия двери. Не было никаких тревожащих звуков. Мы с Лизой время от времени просыпались, изредка подкидывали дров в камин. В эту ночь мы уже могла накрыться циновками из мягкой травы.
Утро я встретил в приподнятом настроении. У этого было несколько причин: ночью не донимали комары, вчерашний удачный эксперимент с охотой, обильный и относительно вкусный ужин, замечательный результат Лизиных опытов с керамикой и плетением. Первым делом я залез на дерево и осмотрелся - ничего необычного. Отмыл песком большой горшок, набрал воды, запалил очаг и поставил кипятиться воду. Затем вошел в протоку между камышами, воткнул в дно две палки, так, чтобы они чуть выступали над водой, и закрепил между ними квадратную сетку-телевизор. Вдоль верхней стороны квадрата была привязана простая сухая палка, обеспечивающая плавучесть, вдоль нижней - палка потоньше, на ней ближе к углам крепились два камня в мешочках из коры, которые опускали свой край вниз.
Дети с женой оделись, пришли к реке, умылись, почистили зубы, набрали воды. Мы все вместе прогулялись по окрестностям, прежде всего в поисках полезных трав. Насобирали щавеля, нашли еще немного цветущего зверобоя, сорвали еще каких-то незнакомых травок на пробу.
Вернувшись, я проверил телевизор - пусто. Принялся сооружать на дереве метрах в двух от земли площадку-гнездо. Сделал лестницу, чтобы в случае опасности мы могли быстро забраться вверх. Нашел и затащил на площадку несколько булыжников. К сожалению, камней поблизости было маловато. Сделал три коротких копья-дротика с заточенными костяными наконечниками. Также складировал их в "гнезде".
Взял топор, дротик покрепче и отправился к дальней группе деревьев. Вырубил там, или скорее выломал, три палки подлиннее. Притащил их к хижине и стал мастерить лестницу-стремянку на трех ножках. Пока занимался этим, услышал крики жены. Схватил копье и выскочил за ограду. Они с детьми бежали ко мне и что-то хором кричали. Оказалось, что просто стал дергаться телевизор. Лиза сама не решилась его проверять и помчалась ко мне.
- Ну ты даешь! - Я перевел дух. - Так можно и разрыв сердца получить.
- Ну а как тебя еще звать?
Вернулись к берегу, я залез в воду. В телевизоре трепыхался окунек на полкило. Вытащил его вместе с сетью на берег. Жена принялась его потрошить, а я занялся починкой сети, которая была порвана в нескольких местах.
Скромный улов мы запекали в листьях и глине. Потом Лиза сидела и отделяла от мяса мелкие косточки, чтобы дети не поперхнулись. Мы с ней позавтракали травками и запеченными корнями рогоза.
Я поставил телевизор чуть поглубже и отправился доделывать наблюдательную лестницу. Все ее три ноги я развел на равное расстояние, а в промежутке двух из них закрепил корой перекладины. По этим ступенькам можно было забираться наверх и видеть, что находится за пределами терновой стены.
Удивительно, что за все это время мы не заметили в непосредственной близости от нашего жилища ни одной змеи. Но это не значит, что они не могут заползти к нам. Наше убежище было как-то защищено от зверья, но змеи и прочая мелкая нечисть могли спокойно пробраться сквозь терновник. Поэтому по внутреннему периметру дворика, впритык к кустам, я натыкал парные палки, между ними на землю наложил камыша, травы и коры. На внутреннюю сторону получившегося с метр высотой заборчика насыпал земли и дерна. Хоть какая-то преграда.
Сплавал на противоположный берег речки, набрал в корзину беззубок. Показал детям, как их обжаривать, складывать в корзинку, остужать в воде, разбивать и мясо бросать в воду, поближе к телевизору.
На берегу берегу вырыл яму, ее стенки по периметру подпер палками. Дно, а затем и стены обмазал глиной с песком. Чтобы высушить стенки, развел внутри костер. Получилось хранилище литров на двадцать. Опять отправился с корзинкой на противоположный берег. Набрал раков, ссыпал их в хранилище, залил воду, накрыл яму ветками и крупными листьями. Сверху придавил листья палками, чтобы ветром не унесло. Сходил за раками еще пару раз. Наловил их в общей сложности десятков восемь. Весь улов разместил в яме.
То ли приманенный обжаренным мясом, то ли чисто случайно, в телевизор попался сазан кило на два. Если бы я сразу не бросился к нему, то, думаю, в итоге он порвал бы сетку и ушел. Но повезло, что дети быстро заметили дрожащие палки сети и позвали меня, а я находился поблизости.
Из сазана мы попробовали сварить уху. Не из цельного, порезали камнем с острым краем на куски. Помимо листочков крапивы и щавеля попробовали добавить корень лопуха. Получилось нормально. Есть можно. Раков трогать не стали, оставили на вечер.
После обеда вооружились копьями - даже Жорик нес свое, с настоящим острым костяным наконечником, - и отправились на небольшую разведку на север.
- Если что, бежим к ближайшим деревьям. Если деревья слишком далеко, прыгаем в реку. Дети держатся за маму, я отбиваюсь копьем. Внимательно смотрим по сторонам и под ноги.
Дошли до ближней группы деревьев, осмотрелись. Все в порядке. Пошли дальше. Еще полкилометра. Я влез на одинокое дерево и огляделся. Ничего. Наконец подошли к тому месту, где русло раздваивается. На противоположной стороне располагалась рощица деревьев, и среди них виднелась довольно большая ива. Нам встречалась одна, но совсем крошечная. Мы ее уже полностью ободрали. А хорошо гнущиеся ветки этого дерева будут очень кстати.
Жена с детьми расположились в тени одинокого дерева, на которое можно было залезть в случае опасности, а я, сняв с себя все, поплыл к роще. Встав на берегу, я осмотрелся и прислушался. Ничего. Прошелся вдоль берега, нашел пару камней, расколол один о другой, получив острый осколок. Нарезал большую охапку прутьев, обмотал с двух краев. Еще из одной гибкой ветки сделал подобие лямки, чтобы всю эту связку можно было закинуть за спину, а руки оставались свободными, ну или хотя бы одна рука. Развернулся, чтобы плыть назад, и увидел, что дети и жена лезут на дерево, однако не кричат. Чуть испугался за них, но подплыв поближе, не заметил у них следов страха. Похоже, они просто решили полюбоваться с высоты новыми видами.
- Папа, там стадо, - закричал Коля.
- Какое стадо?
- Много маленьких коровок.
- Лиза, ты видишь?
- Нет.
- Это не коровки. Это барашки, - закричал Жорик.
- Да, барашки, - подхватил Коля.
Доплыв до берега, я поспешил наверх. У детей зрение гораздо лучше, чем у нас с женой, но и я смог разглядеть скопление каких-то животных далеко на западе. Стоят на месте, не бегут.
- А на лошадок они похожи?
- Нет, лошадки большие. Эти маленькие.
Возможно, это какие-то небольшие дикие животные, например, сайгаки.
Проследил взглядом за направлением течения нашей речки. Левый рукав, что переходит в озерцо, никакого заметного продолжения не имеет. Правый, идущий к северу, петляет, теряясь в итоге в камышах. А камышей дальше полно, и не поймешь, есть ли среди них глубокая вода, или же это скорее болото.
- Да, похожу отсюда до Дона нет водного пути, - поделился я мыслями с Лизой.
- Все-таки будем уходить? - с чуть заметной настороженностью спросила она.
- Нам нужен лес. Здесь мы долго не протянем. А весной, во время разлива, просто утонем.
- Когда пойдем? Зачем тогда оттягивать?
- Сплетем нормальную корзину с лямками, как у рюкзака, для большого горшка. Нажарим утятины, если охота будет, и можно идти. Наверно, послезавтра утром.
- А если на плоту?
- Боюсь, наша речка скоро кончится. Я не видел ее продолжения. Пойдем по тому берегу. Переправимся и двинемся вдоль берега, переходами от дерева к дереву.
Я не стал озвучивать мысли о том, что если здесь есть стада мелких животных, то должны быть и те, кто на них охотится. Не надо лишний раз пугать ни жену, ни детей.
Вернулись мы без приключений. По дороге старались собирать знакомые растения, чтобы не тратить время на их сбор в предстоящем походе. Раки не разбежались и не протухли, потому что в яме оставалась вода. Вторую половину дня мы потратили на плетение двух корзин - для меня и для Лизы - и на изготовление дополнительной обуви, на всякий случай. В телевизор, оставленный в воде на время нашей экскурсии, попало что-то большое, сильно изорвало его и ушло. Чинить сеть мы не стали.
Раков к ужину мы сварили необычным способом - я сначала ошпаривал каждого рака в кипятке, потом отрезал у него шейку, отрывал клешни и только эти части кидал в кипящую воду. Так удалось сварить максимум мяса за один раз.
К вечеру поднялся небольшой ветерок и разогнал комаров. Поэтому мы смогли подольше посидеть у костра под открытым небом. Ночь прошла спокойно. Все хорошо выспались. Ожоги, полученные в первый день, уже никого сильно не тревожили. Больше всех досталось Лизе, но она терпела.
Утром я первым делом сходил за дровами, обложил ими одно из деревьев, растущих на берегу, и подпалил. Лиза осталась поддерживать огонь, а я отправился за охотничьей приманкой - беззубками и корнями камыша. Нажарив и того, и другого, поискал в округе уток - к сожалению их поблизости нигде не оказалось. Пришлось идти по вчерашнему маршруту к речной развилке, а оттуда сворачивать к озерцу. Там, после долгих поисков подходящего места, я соорудил сразу две ловушки.
Пока я таился в камышах, наблюдая за ловушками, мимо меня проплыли две утки, метрах в пяти - один раз, другой. На третий моя охотничья натура не выдержала, и я метнул в них свой дротик. И, о счастье, попал. Не сильно, но ранил. Кость наконечника с зазубриной зацепилась за плоть и не позволила утке уплыть, пока я спешил к ней.
После этого еще часа два пришлось ждать. Утки не спешили к ловушкам. Одна сработала, но неудачно, петля не ухватила лапу. Я взвел ловушку еще раз. Через полчаса в нее наконец угодила утка. Я снял обе петли с ловушек и с богатой добычей отправился в обратный путь.
К моменту моего возвращения обжигаемое дерево уже перегорело внизу и рухнуло. Мне оставалось только обломать и обрубить с него ветки. После этого я затащил его в воду и проверил на плавучесть. Проблема была в том, что наши дети не умели плавать. Одного из них я бы кое-как смог перетащить на себе через речку, а вот другого жена не смогла бы. Значит, на какое-то время один ребенок должен будет оставаться в одиночку на берегу. Этого мы допускать не хотели, поэтому решили переправляться все вместе, держась за ствол дерева.
Одна утка стала нашей едой в этот день. Вторую мы разделали и зажарили на завтра, решив, что жареное мясо портится медленнее вареного.
Я сделал четыре глиняных таблички и на каждой из них выдавил цифру 4, фигурку человечка и слово "КУМШАК". Затем, оставив таблички высыхать возле костра, выбрал пригорок повыше и вырыл в нем яму глубиной с метр. Высохшие таблички обжигались в костре весь вечер.
За вечер мы напекли большое количество корней рогоза. Уже после ужина вскипятили большой кувшин воды. В один из малых горшков сложили куски жареной курицы, в другой - замотанную в листья и траву одну из глиняных пластинок. Вторую и третью пластинки я отнес в небольших ивовых корзинах, набитых травой, к месту нашего появления и к могиле сержанта и оставил там. Кроме того, на могиле я поставил крест, а треножник перенес на место нашего появления. Возвращался уже в темноте. Долго мы сидеть не стали, легли пораньше. Завтра нас ждал трудный день и долгий путь.
К Дону
Скорость пешехода - пять километров в час. Значит, теоретически расстояние в восемь километров можно спокойно преодолеть за два часа. Но в нашем случае были нюансы. Нам предстояло идти по незнакомой пересеченной местности, поросшей высокой, кое-где труднопроходимой травой. Мы должны были выстраивать путь от дерева к дереву, чтобы как можно ближе находиться к месту спасения от типичных хищников здешних мест, степных волков. Нужно было внимательно смотреть вниз, чтобы не наступить на гадюку или не попасть в нору какого-нибудь зверька, рискуя сломать себе ногу. Нашей обувью следовало пользоваться осторожно, чтобы не лишиться защиты для своих непривычных к такой поверхности ступней. Наверняка впереди нам встретятся заболоченные участки, а то и речки, через которые придется перебираться детьми, которые не умеют плавать. Плюс ко всему жара, испепеляющее июльское солнце. Все это крутилось у меня в голове, когда я размышлял о предстоящем походе.
Чуть только рассвело, я уже сидел на дереве и рассматривал окрестности, прежде всего в направлении предстоящего пути. Все в порядке, никакой видимой опасности. Вместо умывания у нас была переправа на другой берег в прохладной воде. Дети, конечно, очень трусили. Они просто ухватились и крепко держались за ствол с разных сторон. К бревну также были накрест привязаны в качестве балансира две длинные ветки, а между ними из камыша сооружена площадка для перевозки двух корзин-рюкзаков с горшками внутри. Так мы потихоньку переплыли. Затем я вернулся на свою сторону с бревном, перетащил его к выкопанной вчера яме, вставил в нее и вкопал. На высоте выше человеческого роста закрепил корзинку с горшком, в котором лежала одна из глиняных табличек. Последнюю, четвертую табличку оставили в хижине внутри малого горшка. В нашем убежище мы сохранили такой порядок, что в случае чего можно было бы вернуться и жить в нем дальше.
Шли друг за другом: я впереди, Лиза сзади, дети между нами. У нас с Лизой за спинами располагались корзины на лямках. В моей был закреплен большой горшок с кипяченой водой, замотанный поверх крышки листьями лопуха, лежади веревки для ловушек и топор. У жены был малый горшок с кусками жареного утиного мяса. Корни рогоза и прочую легкую мелочь мы распределили поровну. В руках все держали копья, в начале пути даже Жорик. Потом его ноша перекочевала ко мне.
Наши головы покрывали широкополые шляпы на вьетнамский манер для того, чтобы защитить от солнца как можно большую площадь тела. Самой прочной частью нашей с женой одежды являлись сплетенные из ивовой коры и соединенные между собой наплечники. На них ложилась основная тяжесть ноши. В местах, где лямки корзин надавливали на плечи, более мягкий материал быстро бы протерся. Плетение у просторных одежд было сделано из широких лубяных полосок. На всех были не сковывающие движение юбки с бахромой, которая не давала коленям обгореть.
На правом берегу трава была не такая густая, она сильнее выгорела под солнцем. Встречалось больше колючек и полыни. Кое-где даже виднелась глинистая, серая земля. Довольно бодро дошли до места развилки нашей речки, сделали короткий привал, осмотрелись. Следующая приметная группа деревьев располагалась в полукилометре на северо-восток. Дошли до нее. Я опять забрался на дерево, посмотрел по сторонам, наметил маршрут. Еще один бросок с километр длиной. Остановились в тени нескольких высоких деревьев. Попили воды, немножко перекусили.
Даже с высоты дерева не слишком было понятно, куда теперь идти. Путь напрямик, на север в километре от нас преграждали протяженные заросли камышей, которые могли скрывать как болотце, так и речку. Кроме того, на этом пространстве не было высоких деревьев, только островки высокого кустарника. Это был не терновник, а что-то другое, более проходимое, и в тени кустов вполне могли устроиться нежеланные хищники. Паранойя усиливается, когда рядом жена и два маленьких ребенка, поэтому я выбрал направление на северо-восток, тоже к зарослям камыша, в которых терялась наша речка, но там хотя бы виднелись отдельно стоящие высокие деревья. Как преодолевать камышовую преграду, решим на месте.
Один переход. Другой. Разнотравье становится гуще и зеленее. Попадаются отдельные лужи с влаголюбивой растительностью. Около одной из них мы спугнули большую птицу, наверно канюка, который недовольно закричал и стал наматывать круги высоко над нами. Подошли к деревьям, за которыми начиналась полоса камыша шириной метров пятьдесят. Оставил своих под деревом, а сам пошел искать проход. Нашел что-то вроде тропы, судя по следам проделанной какими-то копытными. Перебрался на другую сторону и вернулсч, - глубина воды максимум по колено. Дно илистое, с остатками сгнившего камыша, но, если пробираться аккуратно, то ноги не наколешь. Преодолели преграду с минимальными потерями - с Коли в иле слетела сандалия. Нашли. Не порвалась, уже хорошо.
До ближайших высоких деревьев метров двести по густой траве. Вдруг что-то с шумом бросилось, пересекая нам путь, и скрылось в зарослях камыша. Я даже как следует испугаться не успел.
- Что это? - испуганным голосом спросила Лиза.
- По-моему, маленький кабанчик.
"Или очень большая крыса", - хотелось мне добавить, но решил придержать язык за зубами и не пугать своих. Для городских жителей крыса звучит опаснее, чем кабанчик.
С высоты дерева стала видна длинная естественная насыпь, разграничивающая пойменные зоны. За ней мало что было видно. Западнее замечаю озерцо и больших белых птиц на нем. Наверно, цапли. Намечаю путь. Цель - дерево сразу за насыпью. Идем медленнее - мешает высокая трава на бугристой земле. Стали чаще попадаться змеи. Что это - безобидные ужи или ядовитые гадюки - различить не пытался, просто давал им самим отдалиться от меня и только тогда продолжал путь.
Взобрались на насыпь, преодолев у ее подножья узкую, но глубокую речушку. Вода доходила Лизе по шею. Детей и поклажу перенесли на руках. Отсюда как на ладони были видны земли, простирающиеся до сплошного пойменного леса: мелкие озера, множество больших луж, заросли камыша, кое-где рощицы из кустарника и кривых деревьев. Напрямую по суху нигде не пройти. Чуть восточнее уже не столь далекая стена деревьев изгибалась к югу. Между нами лежало лишь километра три густой травы, короткая широкая речка, да несколько островков камыша. И ни одного достаточно высокого дерева. Поэтому мы пошли ровно на восток по заросшей травою насыпи, к следующему высокому дереву.
Время шло к полудню, и уже началось самое пекло. Мы засели под деревом, бросающим редкую тень. Сильного аппетита ни у кого не было, но все же пожевали мясца - чтобы ему не пропадать на такой жаре. Далеко на востоке я заметил стадо каких-то животных. Но мы до них не дойдем, нам скоро сворачивать на север, к пойменному лесу. Итак, предстоит последний бросок, километра на два. Между нами и лесом нет высоких деревьев, только трава, островки кустарников и камыша. Осмотрелся внимательно еще раз, и мы тронулись в путь.
Среди первых зарослей кустарника, который мы обходили стороной, виднелась то ли дикая яблоня, то ли груша, но подходить и проверять мы не стали. Через четверть пути я поставил Колю себе на плечи, чтобы он мог осмотреться кругом. Вроде, все спокойно. Вот и половина расстояния пройдена. Еще одно акробатическое упражнение. Опасности не видно. До опушки, где резко обрываются степные травы и сразу начинаются высокие деревья, уже рукой подать. Сквозь заливающий глаза пот всматриваемся в тень, но не забываем и оглядываться по сторонам.
Вошли в тенистый лес, углубились шагов на двадцать и рухнули на землю возле дерева, низкие ветки которого помогут, если что, быстро забраться вверх. Теперь глаза и тело должны привыкнуть к новой обстановке. Но сидеть долго нельзя. Я встал, решив чуть-чуть осмотреться. Сделал несколько шагов вглубь леса и аж подскочил на месте - у меня буквально из-под ног, из низкого кустарника выскочил заяц и, петляя, стремглав скрылся в глубине деревьев.
Метров через пятьдесят начиналась большая, заросшая высокой травой поляна. За ней продолжался лес. Видимых признаков большой воды не было. Земля не была влажной, никаких запахов водорослей. Через поляну я не пошел, исследовал лес немного влево и вправо. Ближе к опушке он в целом был пореже, дальше появлялись густые заросли кустарника.
Еще немного отдохнув, мы пошли по прямой в ту сторону, где должна быть река. Дон показался неожиданно. То идут высокие деревья, под ними молодняк, плотный кустарник, и тут раз - за листвой уже не привычный зеленый цвет, а синий. Еще десяток шагов, и видна простирающаяся на сотни метров гладь реки.
До воды не так-то просто было достать. Вдоль берега плотной, непрерывной стеной громоздились стволы разных размеров, склоняясь над водной гладью, изо всех сил пробивая себе дорогу к солнечному свету и живительной влаге. В некоторых местах невысокий подмытый берег не выдерживал веса гигантов и рушился в воду вместе с ними. Мы чуть-чуть прошли вдоль берега в поисках удобного выхода к реке и увидели крошечный песчаный пляж, проход к которому был доступен благодаря тому, что не так давно здесь упало в воду массивное дерево. Оно все еще лежало на воде, цепляясь своими ветками за дно и соседние деревья.
- Лиза, если здесь везде такая растительность, то, боюсь, нам придется возвращаться на ночевку в степь.
- Почему?
- Очень мало камыша. Без него я не знаю, как сделать стены хижины.
- А трава?
- Ее мало. Долго собирать. Разве что... та большая поляна. Ну еще ветки с листьями. И было бы неплохо отгородиться от зверья. Надо подумать.
- Может вдоль берега пройдемся? Вдруг дальше больше камыша растет?
- Я бы не стал по лесу шататься. Неизвестно, на кого нарвемся. Вот не нравятся мне пространства без обзора. Давай-ка я отплыву от берега и посмотрю, что со стороны воды видно.
Привычные заросли камыша стояли лишь на другой стороне. Там вроде были какие-то островки. На нашей стороне однообразная картина из редких камышин. Небольшие камышовые заросли виднелись только западнее.
- Думаю, бессмысленно метаться. Надо вставать здесь, пока время есть.
- Да, я тоже так думаю. Вместо камыша травы натаскаем. Не хватит той, что на поляне, в степи нарвем.
Сойдясь во мнении, мы принялись за работу. Я решил ставить шалаш. Место под него выбрали около поляны с травой, метрах в ста от воды. Первым делом я сделал лестницу и приставил ее к раскидистому дереву, на котором дети смогли бы спрятаться. Лиза пошла резать траву, а я вооружившись топором стал рубить молодняк толщиной с руку, которого здесь было видимо-невидимо, и стаскивать его к месту строительства.
Опорными столбами служили стволы двух деревьев, росших в двух метрах с небольшим друг от друга. На высоте полутора метров у каждого из них была достаточно прочная ветка. Между деревьями с опорой на эти ветки я положил прочную жердь, а на нее с двух сторон стал опирать другие жерди, так, чтобы у земли расстояние между стенками было метра два с половиной. Концы палок я придавил к земле старыми бревнами и камнями. Вверху связал лыком. На получившийся вертикальный каркас мы горизонтально наложили связки травы, на них куски дерна, который прижали сверху тяжелыми жердинами. С задней торцевой стороны я вбил в землю в два ряда колья, а пространство между ними забил дерном, травой и землей. И тоже придавил тяжелыми палками. По бокам еще набросали и натыкали колючих веток. В одной половине торцевой стороны мы разместили небольшой камин из глины, во второй сделали узкий проем, скорее даже лаз. С внутренней стороны он был плотно завешан связками травы, а с внешней его защищала массивная плетеная приставная дверь. На пол шалаша была набросана толстым слоем трава.
На удивление, шалаш мы закончили довольно быстро. Я даже поставил перед торцом с дверью штакетник в свой рост. Он образовывал треугольный дворик. Двери из дворика наружу не было. Чтобы выбраться из него, надо было залезть по лестнице на дерево, а оттуда по другой лестнице, которая лежала на скате шалаша, спуститься на землю. Места во дворике впритык хватало на нас всех и небольшой костер.
Заканчивали строительство уже почти в темноте. Легли спать, предварительно подкрепившись похлебкой из молодых листьев крапивы и подорожника вприкуску с остатками корней рогоза.
Ночь на новом месте опять была беспокойная. Новые звуки - шорохи, уханье, гудение, стрекот, один раз даже визг - заставляли напрягаться. Хорошо, что воя не было. Может быть я напрасно так опасаюсь присутствия волков, но лучше перестраховаться.
Ближе к утру от воды сильно повеяло холодным воздухом. Подкинул дровишек в камин и уснул на какое-то время. Стенки были плотные, комары не мешали.
Утром я оставил жену плести веревки потолще, а сам взял копье, веревки для ловушек, свою примитивную рыболовную снасть с кусочком кости вместо крючка, берестяную коробку с червями и пошел к ближайшему озерцу. Идти было наверно с километр. Опять увидел зайца, из травы взлетали какие-то птички. Дошел еще по утреннему холодку. Уток на воде не было, поэтому я закинул удочку. Довольно быстро вытащил подлещика с ладонь, потом еще одного, потом трех окуней. Часа через полтора я возвращался домой с этим солидным уловом, закрепленным на прутике. Не забыл обновить и запас корней рогоза. Это озерцо, оставшееся после весеннего паводка, оказалось настоящим раем для рыбака.
Обратный путь я проложил не напрямую, а так, чтобы подойти к лесу в еще неразведанном месте. Вдоль опушки ничего интересного не было, а вот ближе к воде попались заросли какой-то местной лианы. Ее толстые стебли плелись по стволам деревьев, теряясь в высоте. Я попробовал потянуть за одну лиану, - она порвалась с большим трудом. Нашел камень и почти у земли перебил одервеневший стебель другой лианы, затем стянул его с дерева. По объему четыре скрученные в моток лианы были вполне транспортабельны.
Пошел в сторону шалаша по лесу. "Опа! А это что?" - мой путь пересекала заметная тропка. Я двинулся по ней в сторону реки и выбрался к пологому бережку, удобному для водопоя. Здесь, на влажной земле виднелись следы различных животных. Можно было бы использовать это место для охоты, но, скорее всего, мы уедем отсюда быстрее.
В пути наткнулся на несколько растений дикой ежевики. К сожалению, спелых ягод еще не было.
Вышел к поляне, затем к шалашу. Лиза с детьми сидели во дворике. Она плела веревки, дети мастерили что-то из глины.
- Принимай улов и новый эксклюзивный строительный материал.
- Класс! Молодец.
- Боюсь только, рыба будет костлявая.
Рыбу мы пожарили, даже скорее потушили на новой, быстро вылепленной сковородке. Она выдержала испытание огнем и не раскололась. Костей действительно было много, поэтому детей просили кушать медленно, чтобы не подавиться.
Втрое скрученные лианы образовали очень прочную и в то же время гибкую веревку. Такой можно было связывать бревна, не боясь, что они разойдутся посередине реки. Теперь у нас было все для строительства приличного плота.
Сравнительно недалеко я наметил три поваленных и пять живых деревьев примерно одинакового диаметра, обложил сухие с двух концов дровами и поджег - с таким расчетом, чтобы после пережога от каждого осталось бревно шестиметровой длины. Стоящие деревья пережег у земли. Пока огонь делал свое дело, я обрубал топором сучья. В процессе работы топор сломался. Пришлось делать новый. Он получился поменьше, но покрепче. Подыскал и приготовил сравнительно ровные, круглые ветки, которые можно использовать в качестве роликов при перетаскивании бревен. Около берега очистил небольшую поляну. Из молодых деревьев начал рубить заготовки для хижины, которую собирался установить на плоту. На работу ушел остаток дня. За ночь выточил два костяных рыболовных крючка.
Следующий день прошел примерно по той же схеме: рыбалка, заготовка лиан и жердей для плота. Лиза плела веревки, корзины и маты из лозы, вязала снопы из травы, вылепила и обожгла еще один горшок и три полуметровые трубы - секции будущего дымохода. Новые крючки доказали свою эффективность, - с них реже срывалась рыба. Я уже даже стал избирательно подходить к тому, что нести домой в качестве улова.
Детям мы нашли новую полезную забаву. Они метали дротики в плотный травяной сноп на четырех деревянных ножках, имитирующий небольшое животное. Потом цель сменили на снопик размером с утку. Давно пора было это сделать, но придумали мы это только сейчас. Ну и наконец Лиза начала всерьез их учить плавать.
Из заготовок для хижины я соорудил четыре С-образных заборчика. В центре каждого развел костер. Дети подбрасывали дровишки в костры и время от времени поворачивали палки на 180 градусов. Древесина сохла для того, чтобы в итоге меньшей массой давить на плот.
К вечеру из нетолстых кривоватых жердин я соорудил мостки, выступающие метра на три от берега. На третью ночь у реки выточил еще два крючка. А на следующее утро проверил их, закидывая удочку с мостков. В качестве наживки использовал мясо беззубок. Через час у меня уже было три судака общим весом кило на три и один окунек на полкило. Похоже проблема голода на какое-то время потеряла остроту.
Пришло время высушивать бревна. Я сложил из них квадрат. В каждой стороне два бревна, между ними оставались зазоры. Посередине развел большой костер. Он требовал много дров, и я излазил всю округу в их поиске. Наш участок леса покрылся пеленой дыма, так что даже если поблизости и были какие-то хищники, они наверняка бежали в страхе перед тем, что походило на лесной пожар. Не знаю, насколько полезной была эта операция, но, думаю, и вреда она не принесла. Как мне показалось, высушенные обрубки самых больших сучьев, которые могли помешать подгонять бревна друг к другу, легче обтесывались каменным долотом. Однако некоторые пришлось выжигать углями. На все про все на это ушел целый день. Наконец, на четвертый день нашей лесной жизни я приступил к непосредственному строительству плота.
Сначала решил проверить на земле, как держатся бревна веревками из лиан. Связал с двух концов два бревна. Качество крепления мне не понравилось, - веревка показалась слабоватой. Ну что, распускать веревки и делать их четырехслойными? Попробуем другой способ. Срубил тонкое, гибкое, молодое деревце высотой выше человеческого роста. Привязал его макушку за сук живого дерева, диаметром близкого к получившимся бревнам, и начал обматывать вокруг дерева, при этом проворачивая вокруг своей оси. Размочалив таким образом деревце, обмотал им два бревна и положенную на них поперек жердь, которая должна была придавать плоту жесткость конструкции. Заплел оставшиеся концы, поместив внутрь кол с полметра длиной. Кол стал поворачивать, плотно затягивая воротом место соединения трех составляющих. Когда плетение было затянуто по максимуму, загнул его. Кол намертво забил камнем между тонким стволиком, превратившимся в прочный трос, и бревнами. Вот это другое дело. Такое крепление должно превратить разрозненные части в единое целое.
Так и получилось. Первым делом я стащил все бревна в воду, подогнал их на плаву так, чтобы выходило поменьше крупных щелей. Наложил на один край поперечную жердь, связал ее и два бревна, не забыв заранее просунуть между последними следующий импровизированный трос. То же самое проделал на другом краю. К ним привязал третье, и так далее, одно за другим все восемь бревен. Ширина плота получилась чуть менее трех метров. Бревна были связаны между собой еще в двух местах, на этот раз веревками из лиан.
Взял длинный шест и провел ходовые испытания нового плавсредства. Оно повело себя вполне удовлетворительно для конструкции с неровными, обгоревшими концами, скрепленной без единого гвоздя. Я поплыл вдоль берега к небольшим зарослям камыша на западе. По течению плот шел вообще чудесно. Набрал камыша, сразу же очищая его от листьев. Заросль свел почти полностью. Смотал камышины в небольшие связки и плотно заполнил ими щели между бревнами, тем самым выровняв поверхность палубы. Обратный путь против течения прошел не столь комфортно, пришлось потрудиться, но плот уверенно достиг мостков.
Я думал, дети сразу же попросят покатать их, но они рассматривали плот скорее с настороженностью.
- Вытащи его подальше на берег и крепче привяжи, а то уплывет, - беспокоилась Лиза, когда пришло время оставлять стапель и забираться в наше жилище. Затащить такую массу на берег я, конечно, не мог. Просто вбил в дно четыре шеста по периметру. На берегу вогнал в землю прочный длинный кол и связал его веревкой с плотом.
На следующий день после небольшой разведки, совмещенной со сбором съедобных трав, и традиционной рыбалки мы принялись за установку на плоту хижины. Основой боковых стен служили полутораметровые палки, вбитые в крайние щели. Их плотно переплели лозой, с внешней стороны обвязали снопами травы, с внутренней обмазали смесью глины песка и травы. На пол постелили впритык ряд связанных ровных палок, на них кинули сухой травы в качестве воздушной прослойки, сверху положили плетеный мат из лозы и полностью обмазали пол той же смесью глины, песка и травы. В центре пола положили широкий глиняный блин и развели на нем костер, чтобы глина быстрее высохла.
Крышу запланировали односкатной, опускающейся в сторону носа. Она была сделана из сплетенных веток и наброшенных сверху плотных связок травы, и пока костер сушил стены и пол, лежала на берегу.
Основной вход в хижину располагался на корме. Дверь открывалась вверх. Ею служили связанные между собой снопы травы. В переднюю стену была вделана маленькая печка для обогрева по ночам, к стене была приделана глиняная труба, секции которой скрепили глиной. А на некотором расстоянии располагалась еще одна, совсем узенькая дверца, фактически окно, которая вела в носовую часть. Мы с женой в хижине встать в полный рост не могли. Она специально была выполнена такой низкой во избежание лишней парусности и для большей остойчивости плота. Особая прочность была не нужна. Основной целью хижины была защита от комаров, от ночной прохлады, чувствующейся на воде, и в какой-то степени от дневного зноя.
Хотя соорудить хижину получилось за один день, мы не спешили отправляться в путь. Еще день ушел на проверку того, как плот ведет себя на воде, и на то, чтобы приноровиться управлять им. Я изготовил несколько шестов и, используя кору, длинные весла, которыми можно было грести стоя. Мы все вместе поплавали вдоль берега, отталкиваясь шестами. Попробовали пройтись на веслах против течения, - трудновато, но если недолго, то терпимо. На месте на воткнутых в дно шестах плот удерживался без проблем. А вот достаточно большого камня, который подошел бы в качестве якоря, я поблизости не обнаружил.
По итогам ходовых испытаний мы определили, в каком месте плота будет лучшее место для очага, и расположили его в центре носовой части. Он состоял из круглого, плоского, глиняного основания толщиной сантиметра три и глиняного кольца толщиной сантиметров пять и высотой сантиметров двадцать. К нему прилагалось несколько камней, из которых можно было соорудить стойку для любого горшка или убрать их вовсе, если что-либо запекалось в углях. Перед долгой дорогой мы сделали запасы еды растительного происхождения.
Плавание
Утро дня отплытия было безветренным. Как рассвело, мы запалили на берегу большой костер, накидали в него травы и сырых веток для дыма, забрались на плот и двинулись вдоль нашего берега против течения. Дым нужен был для обозначения места старта, чтобы, случись что, знать, куда возвращаться.
Цель экспедиции, речка Кумшак, в нашем мире впадает в Дон в километрах 30-40, с севера. Мы находились на южном берегу. Через несколько километров Дон должен был разделиться на два русла - южное основное и северное, так называемую речку Сухую, которая опять сливается с основным руслом примерно там же, где в Дон впадает Кумшак. Где именно это происходит, я не знал. Так что решил, что нам лучше идти по Сухой, к тому же она поуже, изобилует островкам, и в ней, по моим предположениям, течение должно быть помедленнее. Если Кумшак будет впадать в Сухую, мы его точно не пропустим. Ну и еще один момент - северный берег Дона должен быть более возвышенным, а, значит, увеличивается шанс повстречать здесь родники и подходящее место для постоянного проживания.
Я был главным "мотором", толкал плот шестом, стоя на корме. Лиза стояла в носовой части и подталкивала или гребла к берегу, если нас слишком далеко относило туда, где шест уже не достает до дна. Изредка ей приходилось подходить к правому борту и отталкивать нас подальше от приближающегося берега. Шли медленно, виляя, любуясь с безопасного расстояния красотами леса. Через час пути увидели косулю. Затем наткнулись на стаю диких уток, которые подпустили нас на расстояние броска копья. У детей проснулся охотничий инстинкт, они хотели на практике показать, как умеют метать свои дротики. Мы дали им шанс. - Всполошенные утки в целости и сохранности поспешили от нас прочь.
- Ничего страшного, - успокаивал я детей. - И опытные охотники, бывает, промахиваются.
Время от времени мы задевали бортом или дном притопленные коряги. Никакого вреда прочной конструкции плота они не приносили.
Река, изогнувшись, повернула на север. Мы стали подыскивать место для стоянки. Остановились в небольшой заводи среди редких зарослей куцего камыша. По ходу движения виднелся пологий берег с проходами в растительности. Я закинул короткую удочку и внимательно наблюдал за подрагивавшим поплавком из сухой деревяшки.
- Олень! Папа, олень! - вдруг закричал Коля.
Я посмотрел в направлении его взгляда. На берегу стоял большой лось с рогами причудливой формы. Какое-то время мы все смотрели на него, а он на нас. Затем он попил воды, развернулся и степенно скрылся в зарослях.
- Ух, ты! Видели, видели? Я первый его заметил, - хвастался Костя.
А Жорик спросил:
- Мама, здесь водятся динозавры?
- Не дай Бог, сына, - Лиза даже опешила от такого вопроса.
И вот показалось место, где Дон расходится на два рукава. Точнее, здесь он сходится, сливается.
- Слишком далеко в главное русло забираться не станем. Боюсь, что в месте слияния течений будут водовороты. Незачем лишний раз рисковать.
Мы в последний раз оттолкнулись от прибрежной отмели шестами и взялись за весла. Течением нас понесло в обратную сторону. Мы же, как могли, правили к противоположному берегу. Когда мы достигли отмели северного берега, от которой опять можно было отталкиваться шестом, нас отнесло на полкилометра. Что ж, терпимая плата за переправу на другую сторону широкой реки. Постояли, отдышавшись, перекусили.
Здесь берега были в среднем повыше. Кое-где встречались обрывы метра два-три высотой, чаще попадались песчаные пляжи. Из нор, вырытых в обрывах, вылетали стрижи и уносились вверх.
- Низко над водой не носятся. Значит, погода не поменяется.
- И хорошо. Пусть будет жара, чем дождь, ветер и волны.
Вошли в Сухую. Берега сильно сузились, а левый стал еще выше. Правый был изрезан заливчиками, там было больше камышей. Течение действительно стало чуть поспокойнее. Подплыли к участку с высоким, метров в шесть обрывом, поверх которого не было видно деревьев. Приметили место, где можно было вскарабкаться наверх. Причалили. Я забрался на обрыв, осмотрелся. За ровным участком, поросшим травой, видна плоская деревьев, подходящая к берегу по ходу нашего движения.
- Скоро будет устье речки или ручья.
Так и оказалось. После этого опять сплошняком пошли прибрежные заросли. Несколько раз пришлось обогнуть лежавшие на воде деревья.
Остановились у зарослей камыша. Нарезали его, чтобы усилить крышу. Справа очередная протока, а в ней стая диких уток. Было искушение устроить охоту, но решили не терять времени и продолжили путь.
Вечером подплыли к устью речушки, своего рода заливчику. Встали в его центре, где почти не чувствовалось течения, и закрепили по сторонам плота шесты. Нужды в дополнительных припасах не было, и с наступлением темноты мы сразу же легли спать. Хижина была не сильно широкой. Мы вчетвером умещались в ней впритык. Руки ныли от непривычной физической нагрузки, но усталость взяла свое, и я быстро уснул.
Проснулся из-за того, что плот что-то толкнуло. Открыл глаза, - кромешная темнота. Еще раз небольшой толчок. Прислушался, - никаких необычных звуков. Выбрался наружу, осмотрелся. Около носа плота на воде лежит что-то большое. "Лодка? Бревно? Сом?" - мозг быстро стал перебирать варианты. Нырнул в хижину, взял тлеющий уголек и клочок сухой травы, поджег. Мало огня, - не видно, что там. Додумался взять шест и тыкнуть им в странный предмет. Потом потрогал рукой - плавающее дерево. Даже корень торчит. Попробовал оттолкнуть его - не получается. Отходит плот, а дерево остается на месте. Вынул шесты, отодвинул плот чуть в сторону. Проснулась и выбралась наружу Лиза. Мы еще чуть отодвинули плот и закрепили его на шестах. Вроде бы можно спать дальше.
Я залез на свое место, но ворочался и долго не мог заснуть. Проспал дольше обычного. Даже дети встали раньше меня. Безопасное место расслабляет. Ночного дерева на месте не было. Унесло течением.
- Ну как ты, ночью не испугалась?
- Ты спокойно себя вел, поэтому я не думала, что есть какая-то опасность.
Потихоньку отправились в путь. Подошли к обрывистому берегу с песчаным пляжем. Я вылез и наловил беззубок, поджарил их, забросил удочку. Крючок схватило что-то большое и, сильно дернув, разорвало веревку. Хороший был крючок. Жалко.
Достал новую веревку, привязал новый крючок. Сначала попалась мелочевка, а потом зацепилось опять что-то тяжелое. Я аккуратно, медленно подтягивал удочку. Вот уже сквозь толщу воды блестит какая-то рыбина.
- Лиза, неси корзину! Заводи снизу!
Мы с женой вытащили корзину. В ней трепыхался лещ кило на четыре. Вот это рыбалка! Дети возбужденно обсуждали улов, жена принялась за приготовление завтрака, а я неспешно, уже с наработанным за предыдущий день мастерством повел наше плавсредство дальше.
Плот преодолел несколько очень крутых изгибов реки и вышел на сравнительно прямой участок. Вскоре мы пристали к длинному, песчаному острову, который лежал ровно между двух берегов. На нем не было ни одного высокого дерева, лишь трава и несколько кустов. Здесь, около кустов и принялись завтракать прекрасной жареной рыбой, в которой было очень мало костей. Во время трапезы наблюдали за прибрежными пейзажами.
- Как ты думаешь, сколько нам еще плыть? - спросила Лиза.
- Если без приключений, то послезавтра должны быть там.
- Еще две ночевки на плоту?
- Думаю, мы будем на нем ночевать и несколько дней после того, как доберемся до места. Надо будет выбрать место для дома, построить что-то на первое время.
- Как хорошо звучит - дом.
Плыли весь день без происшествий. Пару раз остановились в тех местах, где не было деревьев, чтобы посмотреть, что находится на левом от нас берегу. Там были типичные пойменные луга, но вдали уже виднелись массивные холмы. Где-то перед ними должен был течь Кумшак.
Заночевали на мели около островка с редкой растительностью. Ночь прошла спокойно. Утром русло повернуло на север, потом резко на юг. На крайней северной точке излучины стала хорошо видна протяженная возвышенность и длинная полоса деревьев, обозначавшая какую-то речку. Скорее всего это и есть Кумшак. Реки сближались в этой точке километра на два, но потом расходились опять, чтобы окончательно слиться где-то там впереди.
К полудню мы достигли места, где Сухая расходится на два рукава. Выбрали северный. До вечера еще не подошли к месту, где сливаются оба русла Дона. Уже в сумерках увидели, как со стороны степи к берегу приблизилось несколько низкорослых диких лошадей. Наступившая темнота не позволила понаблюдать за этими животными.
Утром сделали последний рывок, борясь с усилившимся течением, обогнули высокий яр и вошли в устье сравнительно узкой, шириной метров двадцать речки, поросшей по обоим берегам лесом. Это и должен быть Кумшак. Его дальний берег был склоном высокого холма. Склон этого холма формировал дальнейший берег Дона. И такие же возвышенности тянулись вдоль его берега дальше, насколько хватало глаз.
Сухая соединялась с Доном в сотне метров дальше. Мы прошли туда и увидели, что противоположная сторона широкого Дона представляет собой сравнительно ровную, типичную луговую пойменную поверхность с зарослями камыша, островками деревьев и кустов.
Вернувшись и пройдя пару сотен метров по Кумшаку, мы очутились в долине с высокими, но довольно покатыми берегами. То здесь, то там на правом берегу на различной высоте виднелись большие ровные террасы и отдельные площадки. Еще пару-другую сотен метров по изгибающемуся руслу, и мы оказались в месте, где речка образует небольшую заводь, расширяя свои берега больше чем обычно. Ну что ж, здесь и остановимся.
- Пожалуй, приплыли. Бросай якорь! Следующий пункт программы - пешее обследование местности. Задача номер один - найти родник. - Меня переполнял восторг из-за того, что мы смогли без проблем добраться до места назначения.
Было заметно, что в этой местности, со всех сторон защищенной от ветров, микроклимат немного другой. Растительность слегка изменилась - видны были высокие травы с широкими, ярко-зелеными листьями, какие-то новые кустарники, лианы. Даже звуковой фон изменился - слышны были новые голоса птиц.
Я взял короткий дротик и выбрался на берег. Лиза отвела плот обратно на середину заводи. Вглядываясь в заросли и прислушиваясь, стал медленно продвигаться сквозь плотную стену деревьев. Услышал знакомый гул, присмотрелся - где-то наверху расположился рой пчел. Обогнул это место. Прошелся на полсотни шагов вправо, влево - ничего настораживающего. Отправился вверх по склону. Заросли стали редеть, началась ровная терраса. Залез на дерево, посмотрел по сторонам. В конце террасы приметил что-то вроде небольшой балки с густой растительностью. Через кусты шиповника и, как мне показалось, облепихи пробрался к ней, - небольшая промоина с сырой землей. Еще несколько шагов выше вдоль промоины, еще. Наметил место, где заканчивается один вид растительности и начинается другой. Вот уже под ногами хлюпает жижа. Царапаюсь о колючий кустарник, но лезу вперед. И вот почти отвесная каменная стена, из трещин в которой сочится частыми каплями вода. Пробую на вкус - идеально, не малейших признаков соли. Ура!
Пока с азартом ломился вперед, не сильно обращал внимание на то, что растет вокруг. А здесь есть на что посмотреть: дикий виноград, ежевика, незнакомые мне травы с сочными стеблями и листьями. Да здесь просто мини-рай по сравнению с тем местом, откуда мы пришли.
Решил забраться еще выше. Там расположена еще одна терраса, заросшая преимущественно травой. Уже по ней прошел вглубь долины, взобрался чуть выше и внимательно всмотрелся в склоны. Вот найденный родничок, выделяющийся цветом и типом растительности на общем фоне. А вон там, метрах в двухстах, у следующей нижней террасы, что-то похожее, но большего размера. Спуск привел меня к низкому дереву с зелеными плодами. Да это яблоня! А вон еще одна, и еще. Яблочки мелкие и зеленые, пока не поспели.
Приблизился к искомому месту. Это был выступ каменных пород, образующий обрыв с человеческий рост. По камням не просто капала, а мелкими струйками стекала вода, собираясь внизу в небольшой ручеек, терявшийся в зарослях кустарника. Здесь тоже было полно интересных растений.
Я опять забрался на обрыв и рассмотрел террасу. Она была метров двадцать шириной и метров восемьдесят длинной. На ней росло лишь с десяток высоких деревьев, однако четверть площади покрывал кустарник. Разумеется, в паводок вода сюда не доходит, слишком высоко. Склон от террасы до уреза воды зарос густым лесом, в котором есть как высокие деревья, так и подлесок из деревьев пониже и кустов.
Обошел территорию по периметру, а также вдоль и поперек. Ближе к центру обнаружил возвышенное место, на котором можно ставить дом, не боясь, что его зальет дождевой или талой водой, стекающей с холма. Выходы глины есть недалеко от ручья. Песок был на предыдущей террасе. Камни, правда немного, видны ближе к вершине. Не ближний свет, но вниз таскать - это не вверх.
"Вот здесь и остановимся", - стало моим выводом.
Новое место
Я отправился за своими и привел их к новому месту. Мы, как обычно, определили дерево в качестве экстренного убежища. Жена стала облагораживать родник, а я полез вверх по склону, к самой вершине холма. Отсюда стало понятно, что это не столько холмы, сколько возвышенность, которую Дон естественным образом обходит. Ничего примечательного в северном направлении я не увидел - степь с небольшими буграми, оврагами, травой и редкими вкраплениями деревьев. Самым интересным были небольшие стада каких-то животных, трудно различимых с большого расстояния.
Была уже середина июля, и чтобы получить нормальный урожай помидоров, тянуть с высадкой семян не стоило. Лиза соорудила четыре прямоугольных глиняных корытца, наполнила их хорошей землей с добавлением золы и небольшого количества песка, полила и посадила в них бережно сохраненные мною семена. Корытца были поставлены недалеко от родника и огорожены со всех сторон невысоким плетнем.
После примерной планировки участка мы занялись строительством жилья. Что первым делом ставят на строительном участке? Бытовку. В нашем случае это был сарай, приспособленный для ночлега, который впоследствии можно было переделать в баню или летнюю кухню. Так как жене слово "сарай" в качестве названия нашего временного
жилища категорически не нравилось, мы условились называть его летней кухней.
Она была запроектирована прямоугольной формы два с половиной на три метра, высотой от двух до двух с половиной метров, с односкатной крышей. Ровных, не очень толстых деревьев поблизости было достаточно, поэтому найти то, из чего можно сделать девять основных несущих столбов, не составило труда. Мы ускорили процесс тем, что, пока я рубил шесть деревьев каменным топором, Лиза построила вокруг трех других глиняные печки, развела в них огонь и пережгла стволы. Противоположные концы я уже не обрубал. Вместо этого стащил все деревья вместе, вырыл канавку, расположил стволы над ней нужными местами и устроил в канавке костер. Пока Лиза их пережигала, я копал ямы. Для размягчения грунта доливал воду. Затем вставил получившиеся столбы в ямы, засыпал землей и утрамбовал. Вверху каждого столба были очень крепко притянуты лозой две палки, образующие вилку. В каждую вилку я вставил края горизонтальных бревен и опять же крепко привязал.
Около каждого столба вкопал жердины потоньше. В первую очередь посередине задней низкой стены сложил из камней и глины печь с дымоходом. Дымоход из-за своей высоты получился довольно массивным. У печи сверху было отверстие, на которое можно было поставить горшок. В промежутки между столбами вставил горизонтально ровные палки. В это время Лиза плела из прутьев маты с широкими ячейками. Маты на вбитых в землю жердях мы стали закреплять параллельно стенам. На землю сначала наваливали камни, а затем сверху заполняли все пространство сырой смесью глины, песка и сухой травы. Внизу толщина стен получилась пятнадцать-двадцать сантиметров, сверху - сантиметров десять. Делать толще стены не стали, потому что дополнительная толщина стен означает дополнительную нелегкую и долгую работу по перемешиванию и переноске глины. На крышу на некотором расстоянии друг от друга уложил длинные поперечины, так, чтобы они как можно дальше выступали над стенами. Когда пойдет дождь, на стены будет попадать меньше влаги, и их не будет быстро размывать. Плотно притянул поперечины к несущим горизонтальным балкам. Застелил плетеными матами, толстыми и плотными связками травы, которые предварительно опускал в очень жидкий глиняный раствор. На самый верх внахлест настелил полосы дерна. В верхней части боковых стен оставил узкие горизонтальные окна, скорее для вентиляции, чем для освещения. Они закрывались снаружи сверху вниз плотно связанными снопами травы на плетеном ивовом каркасе. Дверной проем традиционно был узким, низким, с высоким порожком. Каркас двери был сплетен из веток потолще, к нему были примотаны толстые связки камыша. Изнутри дверь плотно закрывалась двумя засовами.
На постройку кухни ушло три дня. Все это время мы ночевали на плоту, который отводили на середину заводи. Рыбную диету старались разнообразить новыми травами и кисленьким соусом из диких яблок.
В первую ночь после перехода в новое жилище спали на толстом слое свежей травы. На следующий день я уже смастерил четыре кровати. Лиза сделала для них ивовые решетки и постелила сверху матрацы из травяных снопов.
Стали всходить первые ростки рассады. В итоге проклюнулись двадцать шесть семян. Мы бережно обращались с каждым из них, особенно с хиленькими.
Перед дверью мы огородили небольшое пространство высокими тонкими жердями. Копать ямы для жердей не пришлось, они вбивались в землю сверху тяжелым камнем. Для этого мне понадобилось сделать трехногую лестницу-стремянку. Жерди стали оплетать тонкими прутьями. Эту часть работы жена могла уже закончить сама, поэтому я отправился в дальнюю разведку вдоль Кумшака.
Мой путь лежал метрах в пятидесяти от опушки леса, там, где уже была в основном травянистая растительность, но встречались еще кусты и отдельные деревья.
Я двигался не спеша, внимательно всматриваясь во все, что лежит у меня на пути. Метров через триста я заметил на опушке целое скопление деревьев с мелкими плодами. Подошел поближе, - дикие яблони, усыпанные пока что неспелыми плодами. Замечательная находка! И совсем рядом. Отошел от них метров на сто вдоль опушки, завернул за выступающий язык леса. Впереди показалась уходящая в сторону степи балка, заросшая лесом. Какие-то странные в ней деревья. Необычный цвет. Да это же плоды желтого цвета! Ближе. Ближе. Это жерделы, дикая абрикоса. Вся балка фактически представляет собой абрикосовый сад. Мягкий, желто-оранжевый плод, а какой сладкий! Я уже забыл, когда пробовал что-то сладкое. Абрикосы уже поспели, опадают. Земля под деревьями усыпана переспевшими фруктами.
Мигом созрел план: "Так, надо пройтись поглубже в лес, посмотреть, нет ли чего опасного, а потом срочно возвращаться. Разведка и все остальные дела пока подождут".
В лесу и рядом не было никаких опасных следов, никаких звериных троп. Все в порядке.
Через полчаса мы уже все были здесь. У каждого в руках какая-нибудь корзина, маленькие у детей и большие походные с лямками у нас. Дети буквально набросились на фрукты.
"Не ешьте с земли, рвите с дерева", - останавливала их Лиза.
Первым делом мы стали тщательно подбирать то, что валялось, кроме начавших подгнивать фруктов. Наполнили застеленные листьями корзины и принесли их домой.
Сушить фрукты желательно не под прямыми солнечными лучами. Значит, надо ставить какой-то навес, с крышей, продуваемый со всех сторон ветерком. Наломал в лесу тонких деревьев, оставил жену с детьми сооружать навесы, а сам пошел за новой порцией неожиданного урожая. Вот этим мы и занимались следующие четыре дня. В темноте сидели и разламывали абрикосы, освобождая их от косточек. Утром раскладывали их на невысокие трехярусные навесы.
На второй день к нашим запасам потянулись дикие пчелы. Пришлось разводить вокруг навесов дымные костры, чтобы отвадить непрошенных гостей. Хорошо, что чуть подсохшие абрикосы у них уже не вызывали особого интереса. Потом на те фрукты, что лежали на постеленных на земле листьях, полезли откуда-то взявшиеся муравьи. Их тропки тоже пришлось пресекать кострами. Дети стали колоть камнем косточки, чтобы есть внутренности, но пришлось их огорчить - в косточках жердел есть ядовитое вещество, и есть их в большом количестве небезопасно.
У меня в планах было строительство дома, но пришлось это отложить на потом. Мы не могли допустить, чтобы сгнивали наши будущие зимние витамины. Было непонятно, что у нас получится заготовить на зиму. Без соли ни рыбу не высушишь, ни помидоров не засолишь. А где соль найти, пока неясно. Поэтому сбор того, что гарантированно сможет храниться зимой, был главным вопросом нашего дальнейшего выживания.
Мне приходили в голову мысли переселиться туда, где зимой нет снега, на юг черноморского побережья Кавказа, например. Однако на плоту добраться в те края невозможно. До устья Дона мы еще как-нибудь дойдем, но плыть на нем по Азовскому морю, а тем более по Черному было бы самоубийством. Построить что-то на порядок более серьезное я бы в нынешнем ситуации не смог.
Наш участок превратился в большой сушильный цех. Мы обобрали все деревья в ближайшей балке. Дальше нашли еще несколько отдельно стоящих деревьев. Собрали все с них и под ними. А вот дальше у нас появились опасные конкуренты. Следующая балка с обильными абрикосами располагалась километрах в двух от первой. Подойдя к ней, я заметил, что лежащие на земле переспевшие плоды растоптаны, а земля в некоторых местах изрыта. Похоже, кабаны. Ходить сюда всей семьей было опасно. Думал было запалить среди деревьев дымные костры, чтобы отпугнуть животных, но непонятно, как они себя поведут. Может быть они переберуться поближе к нам. А это нежелательно. Может вообще разъярятся, загонят меня на дерево, и буду я сидеть на нем непонятно сколько. Поэтому решил не рисковать - сходил на это место три раза, обобрал самое лучшее из доступного и хватит. В общей сложности мы разложили сушиться килограммов триста освобожденных от косточек жердел. Если учесть, что вес абрикос при высушивании уменьшается раз в пять, то при правильном хранении к зиме мы уже будем иметь шестьдесят кило витаминных запасов.
Разумеется, я переправился и на другую сторону речки, обследовал тамошние места. К сожалению, вблизи попадались лишь отдельные деревья. Ходить в совсем дальние разведывательные походы я пока не стал. Это не сильно эффективно, да и пора было приступать к строительству дома.
Когда есть, чем заниматься, и работаешь целыми днями, не остаётся времени на переживания и охи-ахи. Мои ожоги давно прошли. Лиза на свои тоже не жаловалась. Дети правда поднывали иногда, но не столько из-за суровых условий быта, сколько от того, что их перемещения были ограничены, с вместо того, чтобы играть, им часто приходилось делать однообразную работу. А вот вопрос о возможности вернуться в прежний мир, они уже не задавали.
На примере наших детей мне хорошо было видно, как быстро может приспосабливаться к изменяющимся условиям человек. Месяц назад от ананасов нос воротили, теперь же за милую душу едят несоленую уху с подорожником и заячьей капустой. Десять дней ходьбы босиком, и ступни грубеют так, что им не страшны неровности на земле. Нет футбольного мяча, но есть копьё, и оно становится любимой игрушкой.
Дом
Дом я решил строить из камня и саманного кирпича. Крышу на нем - из камыша. Если делать кирпич двадцать на двадцать на сорок сантиметров, то на дом внутренним размером четыре на два с половиной метра и высотой стен два метра потребуется около восьмисот восьмидесяти кирпичей. Дом большего размера мы просто не успеем сделать до наступления дождей и холодов.
Как ни странно, основной проблемой оказался песок, точнее все же сравнительно большое расстояние до его залежей. Хорошо, что глина около нашего участка была не очень жирной, и песка в саманный раствор нужно было не так много. И все-таки добавлял его меньше идеальной пропорции, потому что, как я размышлял, даже за три года с таким саманом ничего страшного не случится. Если потрескается, замажем. В конце концов, в следующий сезон можно будет еще слой кирпичей добавить, или сделать качественную пристройку. А сейчас главным приоритетом является скорость строительства.
Целый день у меня ушел на изготовление формы. Сделал я ее из толстого сухого дерева, - аккуратно выжег, а затем отшлифовал камнем края и дно. На дне было отверстие с кулак, чтобы выталкивать заготовку, если она застрянет.
Я построил из камней и глины небольшую дамбу, которая запрудила ручей у самого истока. Вода поднялась на достаточную высоту, чтобы можно было перенаправить ее в сторону ямы для смешивания саманного раствора.
Распределение ролей было таким: жена рвала траву, без колючек, и носила ее к яме; я палкой вырывал глину, добавлял в яму воду и закидывал твердые ингредиенты в нужных пропорциях; дети все это перемешивали ногами. Пока они топтались, я рыл глину, потом заполнял форму. Несколько раз в день ходил с большой корзиной за песком. Время от времени отправлялся на помощь Лизе рвать траву. В это время дети отдыхали. Траву мы старались использовать сухую. Обычно ее безболезненно можно было рвать в грубых рукавицах.
За несколько дней мы отработали процесс, и у нас стало получаться по сорок кирпичей в день. Они сушились на траве. Примерно раз в три дня их переворачивали.
Погода стояла исключительно сухая и солнечная. За все время не выпало ни капли дождя. Но ситуация могла быстро перемениться. Имея это в виду, через десять дней работы с саманом я отправился за камышом. За два дня повыдергивал весь камыш поблизости. Сделал полутораметровые навесы и застелил их сверху очищенным от листьев камышом, чтобы сох. Если что, под навесы можно будет быстро перенести кирпичи.
Еще пять дней непрерывной работы с саманом. Но камыша нужно гораздо больше. В этот раз отправился за ним к Дону. По пути наткнулся на скопление цветущего чабреца. Он тоже нужен, на зиму! Рук на все не хватает. Два дня собирал камыш - монотонная, изматывающая работа.
Пару раз сходили всей семьей за чабрецом. Нарвали его огромные охапки. Дети тоже тащили свою ношу. Разделили его на маленькие венички и повесили сушиться под навесами. А скоро навесы пригодились и по своему основному предназначению - небо стало затягивать тучами, и я поспешил спрятать саман под крышу. На камыш набросал тяжелых палок, чтобы не сдуло ветром. Но большой дождь прошел стороной, нам достались только редкие крупные капли и избавление от испепеляющей жары на пару дней.
Этот дождик послужил нам сигналом к тому, чтобы всерьез заняться заготовкой камыша. Я полностью посвятил этому самому нелюбимому мною занятию следующие два дня. Вышло восемьдесят пять туго связанных снопов, каждый длинной почти два метра и диаметром тридцать сантиметров. Теперь на крышу должно было хватить.
Еще неделя работы с глиной, травой, песком и водой. Результаты тяжелого труда уже видны, но как же выматывает эта работа. Лиза не выдержала первой.
- Нужно сделать перерыв, хотя бы на один день, - сказала она перед сном.
- И внести изменения в нашу диету, - поддержал я ее. - Давай завтра схожу за уткой. Я приметил одно местечко за зарослями абрикос.
- А я сделаю детям из глины доску для шашек. Давно обещала.
- Как будешь делать белые клетки?
- Попробую вставить кусочки известняка. Раскрошу тот камень, который ты принес.
- Попробуй накалить его и сунуть в воду. По идее он должен раствориться и превратиться в белую кашицу. Зальешь ее на белые поля, там она и застынет.
Утром я взял две веревки для ловушек, копье и пошел по лесу к Абрикосовой балке. Ближе к месту стали попадаться следы диких свиней. Этот участок речки по какой-то причине облюбовали утки. В прошлый раз их было штук семь, в этот раз пять. Здесь я увидел небольшой выступ берега с вытоптанной растительностью. На нем и установил первую ловушку. В качестве приманки положил очищенные корни рогоза и сырое мясо беззубок. Прошел чуть вперед, приметил еще один удобный бережок. И здесь установил ловушку. Место для наблюдения выбрал между ними, на дереве. Мое внимание было сосредоточено на утках, поэтому я не заметил, как на берегу произошло неожиданное событие, - в петлю попалась свинка. Она испугалась, стала метаться туда-сюда, разорвала веревку и ломанулась в чащу. Утки насторожились и отплыли подальше. Подождал еще минут двадцать, - у них никакого интереса к приманке. Снял оставшуюся петлю и пошел сначала вдоль реки, а потом в сторону опушки. На опушке наткнулся на землянику. Ее было не очень много, но полный кулек спелых ягод я набрал. Детям был маленький праздник. Монотонность существования очень важно разбавлять яркими моментами.
Оставшийся день я таскал камни, - уже скоро они понадобятся на фундамент. Вечером мы играли в шашки и пили чай из листьев малины.
Прошло еще три дня напряженного труда, и необходимый запас самана и камней был подготовлен. Глину для него я рыл таким образом, чтобы получалась неглубокая, сантиметров тридцать, траншея для фундамента, а также дренажный канал для воды, которая неизбежно будет стекать по склону.
Дело шло к середине августа. На небе все чаще стали появляться серьезные скопления облаков, однажды прошел небольшой дождик. Надо было срочно начинать возводить стены.
Три дня ушло на тощий фундамент из камней, скрепленных раствором из глины и песка. За две недели мы сложили все стены. Кирпичи тоже скрепляли раствором. Для прочности на первом этапе время от времени от кирпича к кирпичу клали дубовые ветки без коры. Жена с детьми мне во всем помогали, кроме самых тяжелых работ.
Уже подходило время для огородных дел. Двадцать три растения помидоров выжили и ждали, когда их пересадят в открытый грунт. И оставалась еще крыша - важнейшая часть дома.
Первым делом в качестве будущего потолка я постелил горизонтально жерди сантиметров двенадцать-пятнадцать диаметром и закрепил их на стенах раствором. В придачу этот настил послужил лесами для удобства работы с наклонной крышей.
Коньковое бревно длиной пять метров из сосны медленно и аккуратно затащил наверх. На него легли толстые стропила, по два с каждой стороны. Пятиметровые жерди диаметром примерно двенадцать сантиметров одно за другим ложились на А-образные стены, с опорой на стропила, и замазывались в глиняных пазах. Плюс к этому мы их привязывали к стропилам и связывали между собой, но не очень часто. Такие жерди было сравнительно нетрудно рубить каменным топором. На более толстые ушло бы гораздо больше времени и сил. Крыша получилась прямоугольная, и когда я замазывал сверху щели раствором глины и песка, держаться на ней было совсем непросто.
Для того, чтобы класть связки камыша, пришлось соорудить Г-образную лестницу, державшуюся крючком за коньковое бревно. Связки положил в два ряда, сначала нижние, потом верхние. Еще один ряд лег изогнутым на верхний угол. Связки жена помогала мне крепко притягивать лозой изнутри к бревнам, особенно по краям, а снаружи я прижимал их одну к другой и тоже крепко скреплял между собой. На чердак Лиза пробиралась через крошечный дверной проем, который с наступлением холодов нужно будет чем-то плотно закрыть. Пока же он должен оставаться открытым, в том числе для высушивания чердачного пола, который мы замазали толстым слоем раствора, а впоследствии закидали толстым слоем камыша.
В торцевых стенах дома под самым потолком были оставлены в качестве вентиляционных окон по узкой щели. Их легко было прикрывать снопами травы любой плотности. В одной из торцевых стен была дверь и оставалось место для печи.
Сооружение печи я оставил на потом, потому что пришло время заняться помидорами. Я обозначил участок четыре на десять метров под будущий огород и стал выжигать на нем траву. Для этого просто носил откуда только можно валежник, сухую траву, сооружал обширные костры и жег.
На выжигание ушел день. Вечером я прорыл от родниковой дамбы направляющую канавку к выжженному участку. На следующее утро земля на некоторой части выжженного участка и по соседству с ним была хорошо пропитана землей, что позволило мне с меньшими усилиями соорудить по его периметру небольшую земляную насыпь, или скорее бортик. После этого вода равномерно заполнила площадь всего будущего огорода.
Пока вода пропитывала и смягчала сухую почву, а затем высыхала, я носил камни для печи и дымохода. Жена обмазывала стены дома внутри и снаружи.
Затем я взрыхлил слегка высохшую землю на достаточную глубину, добавил в нее золы, песка и хорошей земли из леса. Мы аккуратно пересадили рассаду, и каждое растение огородили ветками.
Для того, чтобы к помидорам не поступала холодная родниковая вода, я вырыл небольшую яму для отстоя воды, откуда она самотеком могла поступать на грядки.
Вблизи я уже вырубил все ровные деревья с диаметром ствола до пятнадцати сантиметров, а они нужны были еще - для забора. Поэтому двинулся в их поисках к Дону. Я шел и последовательно срубал все подходящие деревца, оставлял их на месте и направлялся дальше. В конце дня перетащил все срубленное к дому. Еще через пару дней достаточное количество столбов было готово. Я врыл их в землю и оплел обычными ветками. Получился забор прямоугольной формы десять на пятнадцать метров, высотой два с половиной метра. С внутренней стороны подпер его палками. С внешней стороны вырыл на полпериметра водоотводную канаву. Извлеченной глиной закрепил плетень снизу. Ну все, на ближайшее время защитных сооружений хватит.
Соль
Рытье внешнего погреба сначала шло довольно быстро. Землю я рассыпал вдоль стены дома и утаптывал, обозначив завалинку. Но Лиза охладила мой трудовой порыв:
- Без погреба в холод как-нибудь проживем, а без теплой одежды и обуви нам кранты. Нужна кожа.
- Я не знаю, как получить кожу без соли.
- Тогда нужна соль. Где ее можно взять?
- У меня две идеи. Первая - на том берегу Дона должна быть речка Соленка. Наверно ее не просто так назвали. Не исключено, что около нее есть солончаки, которые придают ей солоноватый вкус. Но может с этим я ошибаюсь. Вторая идея - выше по этой стороне Дона должны быть пески, почти пустыня. Насколько я помню, там есть солончаки. Но туда раза в два дольше добираться.
- Мы здесь уже в безопасности. Ты сможешь сплавать туда сам. Да?
- Да. Но куда?
- Туда, где есть соль.
- Завтра поплыву на Соленку. С двумя-тремя ночевками.
- Выдержим.
С вечера я проверил, как чувствует себя плот, а утром отправился в путь. Отвел плот выше по своей стороне Дона и после пересечения реки, снесенный течением, оказался примерно напротив устья Кумшака. Причалил к берегу. Залез на высокое, одиноко стоящее дерево. Посмотрел в сторону дома - мы договорились, что в случае какой-то беды жена разожжет большой костер и будет подбрасывать в него полынь для большего дыма - затем стал высматривать устье Соленки. Есть что-то похожее, не очень далеко. Добрался туда за час с небольшим - течение заметно помогало. Вошел в речку. Уже метров через сто лес по краям закончился, речка сузилась метров до пятнадцати. Поднялся по ней еще на километр, слабое течение почти не мешало. Выбрал дерево, залез. Ничего необычного. Проплыл еще с километр - после небольшой заводи течение преграждали заросли камыша - дальше не проплыть. Оставил плот и пошел вдоль реки. В корзине за спиной находились большой кувшин, топор, рыболовные снасти, съедобная трава, в руке - копье. Бродил часа полтора, в основном вдоль берега, осматриваясь по сторонам, и вот, наконец, недалеко от речки увидел очень большую высохшую лужу с белесым налетом и чахлой растительностью. Подошел, попробовал налет - действительно соль.
За оставшееся до темноты время вырыл колодец - вода появилась на глубине полутора метров. Очень соленая. Уже по темноте вернулся на плот. Переночевал, отогнав его на середину заводи. Странно, но комаров здесь было не слишком много. Утром поймал пару окуней, сварил уху, и отправился к соляному колодцу. Воды в нем за ночь прибавилось.
Целый день непрерывного поддержания огня для выпаривания принес мне около двухсот грамм соли. Ну и конечно на это ушли почти все запасы топлива поблизости. Радовало то, что вода в колодце довольно быстро возобновлялась, и ее соленость не уменьшалась.
С утра я отправился домой и уже к вечеру подплывал к родным берегам. За это время ничего страшного ни с кем не случилось. Лиза обрадовалась и такому скромному результату моего похода. С щепоткой соли ужин был просто божественен!
Посвятил два дня кладке в доме печи и дымохода, на третий опять отправился к соленому колодцу. Но к нему я должен был подойти уже не с пустыми руками. Обследовав берега Соленки недалеко от устья, я нашел выходы хорошей глины и песка. Затем изготовил из глины два плоских корыта. Они были размером примерно восемьдесят на пятьдесят сантиметров и по бокам имели бортики высотой сантиметров пятнадцать. Оставив корыта сохнуть, я соорудил высокую печь для обжига, собрал дрова, которых здесь было вдоволь, заготовил палки для ограждения будущей солеварни. Утром поставил подсохшие корыта в печь и запалил огонь. Шесть часов ушло на обжиг. В это время изготавливались и сушились следующие два корыта. Обжег вторую пару, и еще. Одна заготовка треснула. Пока шел обжиг, соорудил вторую печь и слепил еще несколько глиняных заготовок. К концу следующего дня было готово четырнадцать обожженных керамических корыт и полный набор материалов для возведения ограждения. Успел соорудить маленький шалаш и обнести его плетнем, на всякий случай.
Подвез все получившееся тяжелое добро на плоту к заводи и стал таскать тяжелые корыта к колодцу по одному. Как только притаскивал корыто, сразу заливал в него соленую воду и шел за новым. За день успевал сходить туда-обратно пять раз. Когда все корыта были расставлены и заполнены водой, окружил их плетнем. К этому времени вода в первом корыте, специально налитая в половину максимального слоя, под жарким солнцем уже успела полностью испариться, и я получил около пятидесяти граммов соли. Выходит, что за шесть-семь дней здесь будет получаться чуть более килограмма. На дорогу сюда и обратно будет уходить целый день. Килограмм соли в неделю - это уже что-то, но лучше хотя бы утроить мощность солеварни. С такими мыслями я залил под завязку успевшие обмелеть корыта и двинулся домой.
По пути высадился на берег острова между Доном и Сухой. По моим соображениям здесь была меньше вероятность встретить крупных животных, поэтому я действовал смелее и быстро наткнулся на заросли черемши. Собрал целую корзину, в основном корешки и немного молодых листочков. Можно было собрать еще, но я уже продолжительное время отсутствовал, поэтому отправился домой.
За время моего отсутствия ничего экстраординарного не произошло. Лиза, конечно переживала, но это не мешало ей заниматься делом. Она погрузилась в эксперименты по изготовлению нитей из крапивы и конопли. Накапливался запас керамических горшков. Они особенно будут нужны для хранения маринадов. Очень надеюсь, что они у нас получатся.
В окрестностях стали поспевать яблоки, и мы посвятили три дня сбору мелких кисло-сладких плодов. Днем рвали, и таскали к себе. В темное время суток резали на части, убирали косточки и раскладывали сушиться. Сплавали всей семьей на остров. Даже заночевали на плоту около него, чтобы не терять время на дорогу. Столько тут было всяких полезных растений. Особенно порадовала отходящая уже малина. Не уверенные, что ягоды получится засушить для хранения, мы просто ели ее в больших количествах. Привезли домой и оставили сушиться под навесами, окруженными частоколом, килограммов десять ежевики.
Два дня у меня ушло на разведку местности от Кумшака до Сухой на восток. Километрах в трех я увидел удобный спуск к воде, весь в следах животных. Здесь почти везде высокие берега, и в других местах копытным подобраться к воде не так просто. Как мне кажется, здесь можно прекрасно охотиться.
Попрощался со своими как минимум на неделю и отправился на солевой промысел. Первым делом навестил солеварню. В ней, конечно, ничто не варилось, но как назвать это место по-другому, я не знал. Ну не солепарилка же? За время моего отсутствия кило с небольшим соли выпарилось. На берегу Дона рядом с прежними двумя я соорудил еще две печи. Поэтому на изготовление шестнадцати новых керамических корыт у меня ушло менее двух дней. Их перенос к солеварне и ее обустройство заняли три дня с небольшим. Ускорить этот процесс я никак не мог. Очистить от камыша путь для плота было нереально. В эти дни прошел первый сильный дождь со времени нашего попадания в этот мир. Мне пришлось срочно делать навес над колодцем, чтобы не понизилась соленость воды.
Домой я вернулся на день раньше, чем планировал, и сразу же стал проверять, как крыша дома перенесла дождь. Никаких заметных протечек не было.
За два дня закончил систему дымоходов и испытал ее. У нас получились две трубы, шедшие в виде пристроек к торцевым стенам. Ко второй трубе дымоход из камней и глины шел над полом. Такое подпольное отопление было рассчитано на самое холодное время года.
Поставил хозяйственную пристройку с длинной стороны дома. Ее стены были сделаны из переплетенных жердей и обмазаны с двух сторон глиной. Крыша тоже была плетеной, с глиняной обмазкой и камыша в виде скрепленных связок. В пристройке можно будет хранить пучки полезных трав, дрова, неиспользуемую посуду, и она утеплит стену.
Теперь, когда была уверенность в том, что скоро у нас будет соль, можно было начинать думать об охоте. Первым объектом охоты решил выбрать сайгаков, которые приходят на водопой на Сухой в трех километрах от нас. Чтобы не зависеть от собственного, почти никакого, умения метать дротики, сделал массивный двухсоставной лук с крепкой веревкой-тетивой. Испытывал и подгонял детали около дома. Лук крепился на высоте полуметра, параллельно земле, на нескольких прочных колах. Отдельно вбил в землю П-образный спусковой механизм. К натянутой тетиве была привязана короткая веревка, другой конец которой был прикреплен к центру палочки с палец длиной. Палочка натягивала тетиву и держалась внатяг одним концом за верхнюю перекладину спускового механизма, другим - за параллельную ей вторую палку, прижимаемую силой натяжения лука между вертикальными стойками спускового механизма. Чтобы лук выстрелил, нужно было чуть потянуть за веревку, привязанную ко второй палке. Подготовил две полутораметровые стрелы-дротика с острыми длинными костяными наконечниками. Заготовил скребки для чистки шкуры, раму для ее высушивания.
За оставшиеся до похода за солью дни я обустроил дом так, чтобы в него можно было уже переезжать. Сделал четыре кровати с сетками из ивовых прутьев, стол, две полки. Матрацы заменяло хорошо высушенное сено. Пол был глиняный, довольно ровный. В узкие окна были вставлены соломенные сетки на рамах из прутьев. До сих пор мы ночевали в кухне - с одной стороны по привычке, с другой ждали, когда саманные стены дома подсохнут, и в нем станет менее сыро. И вот, наконец, провели первую ночь в новом доме, отпраздновав это событие ужином из жареного судака, с солью и черемшой, и компота из яблок, груш и мяты.
Утром я сел на плот и отправился в привычный путь за солью. Первый день ушел на изготовление восьми корыт. На второй день перевез их к дальней заводи на Соленке, разгрузил и, взвалив на себя одно, пошел к солеварне. По пути увидел стадо зубров. Они паслись в стороне от моего пути, поэтому я прошел без проблем.
В этот же день вернулся домой с двумя кило соли. Вот оно, истинное богатство. Теперь можно было идти охотиться.
Охота
Рано утром, нагруженный всяческим снаряжением, пошел к водопою. Здесь пока никого не было. Установил лук. На прибрежном бугре метрах в тридцати соорудил лежку в виде полуземлянки. Протянул к ней грубую веревку. Взвел тетиву, испытал. Он должен был бить метров с двух - почти вплотную.
Метрах в двухстах, около воды, оборудовал место для разделки туш: поставил навес, подготовил крюк для подвешивания. Когда все было готово, вернулся к лежке и занялся тихой, монотонной работой - плетением веревки.
Ждать пришлось часа четыре. Сайгаки появились небольшим стадом голов в пятьдесят. Дав основной массе напиться, я потянул за веревку. Дротик угодил в одно из животных. Оно было метнулось в сторону от воды, но метров через двадцать упало. Интересно повели себя его сородичи. Я думал, что они моментально бросятся бежать, но они просто насторожились и замерли, оглядываясь по сторонам. Только когда я выбрался из лежки и двинулся в их сторону, стадо ушло в степь.
Туша безрогой молодой самки весила килограммов тридцать. Я оттащил ее на плетеном пологе к месту разделки. Там отделил голову, ноги по суставы и подвесил тушу на сук. Пока кровь стекала в ямку, аккуратно, сверху вниз посередине разрезал брюхо, достал все потроха, забросил их вместе с головой и ногами подальше в воду. Медленно, неумело, острыми кремневыми осколками сверху вниз отделил шкуру. Положил ее на плетеный полог, очистил от остатков жира, обмыл. Мыть пришлось много и тщательно. Вырезал килограммов двенадцать мяса, стараясь удалять большие кости, сложил его в корзину, сверху кинул шкуру. Все остальное тоже забросил в реку. Без труда донес добычу до дома.
Дома еще раз с обеих сторон промыл и почистил шкуру и положил ее в керамическое корыто. Мясо мы обмыли, удалили остатки костей, порезали на куски, обмазали солью, измельченной черемшой и сложили в два больших горшка с крышками. Отдельно засолили немного жира. Самым прохладным местом оказался дом. Поэтому горшки поместили в нем. Оставшееся мясо на ребрах составило наш дневной рацион.
В больших горшках я нагрел заранее приготовленный отвар из ивовых веток, добавил в него соли и залил им шкуру. Через три дня кожа пропиталась темным отваром. Я достал ее, дал стечь воде, слегка выжал и обмазал соленым топленым жиром, разбавленным водой. Еще немного подождал, пока жир впитается, и повесил шкуру сушиться в тени, растянув на деревянной раме. Время от времени снимал ее и мял. Соли на все ушло меньше килограмма.
После охоты в течение пяти дней я в основном занимался строительством внешнего холодного погреба. Самым трудным делом было вырыть двухметровую яму два на три метра. Стены закрепил плетеными прутьями, чтобы не осыпались. Не забыл о вентиляционных отверстиях - одно выходило у пола, другое сразу под будущим потолком. По всему периметру расположил широкие стеллажи. На пол накидал камней, глины и утрамбовал. Перекрытие сделал из бревен, на них насыпал толстый слой земли. Крышка люка получилась легкой, потому что была сделана из прутьев и камыша. Поэтому обмазал ее сверху жидкой глиной - для веса и теплоизоляции. Над погребом поставил сарай из плетеных стен, обмазал их глиной. Извне на стены набросал еще земли. Крышу сделал односкатной, из камыша. Наконец, установил дверь сарая и доделал вентиляционную трубу. Как только погреб был готов, перенес горшки с солониной туда.
Следующий поход за солью был совмещен с разведкой новых солончаков. Дойдя пешком до заводи на Соленке, я нагрузил на себя одно из оставленных в прошлый раз корыт и дотащил его до солеварни. Из-за того, что солнца стало меньше, вода испарялась не так быстро, и в корытах у колодца оставалось еще немного рассола. Это обстоятельство как раз давало мне пару дней для обследования окрестности.
Новый перспективный солончак нашелся в получасе ходьбы от заводи, далеко в степи, по другую сторону Соленки. Он располагался в большой впадине, и, судя по очень бедной растительности, концентрация соли в нем была выше, чем в первом. В самом низком месте впадины я вырыл колодец. Уже на глубине около метра стала проступать соленая вода. Углубил и чуть расширил колодец, вода быстро заполнила все дно. За день натаскал палок из соседних рощиц, камыша и сделал навес. Перенес сюда от заводи все четыре остававшихся керамических корыта, наполнил их водой, соорудил навесы и для них. Вернулся к первой солеварне, собрал накопившуюся соль и отправился домой.
Лиза уже волновалась, потому что по ее расчетам я должен был вернуться еще вчера.
- Дней за шесть-семь я смогу оборудовать новую солеварню так, чтобы она давала килограмм соли в неделю. За восемь-девять дней я сделаю так, чтобы она давала два килограмма, - изложил я ей новые перспективы.
- Делай, как считаешь нужным. Мы подождем. Только будь осторожен.
- Ты знаешь, я всегда осторожен. У меня есть хорошее средство от излишнего героизма - вы.
С новой солеварней я управился за восемь дней. Когда вернулся домой, шкура сайгака была уже готова. Она была совсем не мягкая, от нее шел не самый приятный запах, но ничего лучшего мы пока сделать не могли.
- Для обуви сойдет, - подвела итог жена.
- Да просто шикарный материал, - согласился я . - Только снимать сапоги нужно будет где-нибудь вне жилого помещения, чтобы не задохнуться.
Кроме того, она связала на спицах из конопляной нити куски материи, которых хватило на широкие двухслойные штаны для Коли.
- Если останутся куски кожи, их можно будет нашить на колени.
- А не велики они ему?
- К зиме он еще вырастет. Может быть и на следующий год хватит.
- Сомневаюсь, что этот материал столько выдержит.
- Ну, как носить будет. Если не будет кататься на них с горки и цепляться за кусты, то сами по себе они не расползутся.
Новая охота прошла по уже проверенной схеме. Разве что ждать в укрытии мне пришлось подольше. В этот раз подранок сумел уйти метров на сто, но до места первичной разделки я дотащил его без проблем. Труднее было тащить до дома тушу и шкуру, - кости я выбрасывал не с такой легкостью, как в первый раз. Хотел было оставить часть мяса, чтобы сходить за ним еще раз, но испугался, что за это время на запах свежей крови прибегут какие-нибудь хищники. Хотя никого опаснее кабанов мы пока что здесь не встречали, но рисковать не стоит. Добычей стал рогатый самец, но что делать с рогами, я так и не придумал, поэтому они полетели вместе со всей головой в воду.
Интересно, что особого охотничьего азарта я не испытывал. Воспринимал охоту как технологический процесс, с минимумом риска, затрат сил и времени. В уме я проворачивал идеи насчет охоты на более крупного зверя, но этого зверя надо было где-то искать, ждать, потом неизвестно из какой дали тащить шкуру. Потом пришлось бы возвращаться за тушей, а может и не один раз.
У нас уже стали накапливаться запасы соли. Нужно было их пускать в дело.
- Может быть еще сходить на охоту? - поинтересовалась Лиза.
- Думаю, частить не стоит, а то сайгаки станут бояться того места. Давай лучше займемся рыбой.
Недалеко от нас выбрал место, где Кумшак сужается. От обеих берегов в направлении к середине реки вбил в дно ряд жердей. На них навесил и закрепил плетеные из веток маты. Остался проход шириной метра три. Его придонную часть мы перекрыли длинным плетнем с камнями на концах и высокими жердями по бокам, которые привязали к крайним, вбитым в дно столбам. Оставшийся проем перегородили сетью в прямоугольной раме с неглубокой мотней. Пока ждали улов, я сделал вдоль стен еще и мостки, чтобы было удобно подбираться к сети. В итоге получился узенький мост через Кумшак.
В первый же день часа за четыре мы наполнили корзины десятью килограммами хорошей рыбы. Причем костлявую рыбу отпускали. Прекратили лов только из-за того, что сеть уже была слишком подрана. На следующий день операцию повторили, забив выпотрошенной и засоленной рыбой всю оставшуюся посуду и истратив почти всю соль.
Следующие несколько дней я делал вторую пристройку к длинной стене дома, а Лиза шила для себя из кожи унты. Для крепления думала использовать полоски кожи, но они были непрочными, легко рвались. Поэтому шов она сделала из лыковой веревки, пропитанной жиром. Материала хватило и на стельки. Унты получились до колен, теплыми, и сравнительно мягкими, но недостаточно крепкими. Все-таки кожа у нас выходила далеко не высшего сорта. Пришлось сделать под них лапти с подошвой из коры. Все вместе носить это можно было, однако требовалась постоянная сушка частей по-отдельности.
Рыбу вынул из соли, вымочил и повесил сушиться в новой пристройке. Дверь в ней оставалась открытой для хорошей вентиляции.
Новый поход за солью занял у меня четыре дня. В него я отправился уже на новом, маленьком плоту, сделанном из четырех бревен, без надстроек. Старый для таких целей был слишком большим, тихоходным и тяжелым в управлении. Вернулся с тремя килограммами белого золота, корзиной плодов дикой груши и известием о том, что поспел шиповник.
На следующий день несколько раз срывался дождь. Погода не очень благоприятная для сбора чего бы то ни было. Мы сидели и плели корзины. Ещё через день по мокрой траве отправились за шиповником. Почему-то на нашей стороне Дона спелых ягод было меньше, но все равно достаточно, чтобы загрузиться под завязку. Опять встретили скопление пчел. У меня в голове стали роиться мысли, как пробраться к меду. Но без плотной одежды, которой у меня пока не было, это предприятие стало бы настоящим самоубийством. Так что я просто пометил для себя, где обитают пчелы.
На охоту отправился без особой надежды, что к водопою кто-нибудь придет, все же было уже не так жарко. Однако уже ближе к вечеру подошло довольно многочисленное стадо. Я как обычно дернул за веревку, лук выстрелил, но стрела лишь задела животное, не причинив ему вреда. Пришлось идти перезаряжать лук. Сайгаки отбежали, но через час после моего исчезновения пришли снова. В этот раз выстрел был более удачным, - раненый сайгак смог удалиться метров на триста, где я его и подобрал.
Выделку шкуры мы решили провести теперь иначе. Я просто вымыл ее, тщательно выскоблил от остатков жира и мяса, слегка натер солью и повесил на раму сушиться в защищенном от солнечных лучей месте.
Быт
Число наших хозяйственных построек и приспособлений значительно увеличилось. Пришло время расширять площадь двора. Два дня рубил и таскал не сильно толстые стволы деревьев. Еще день вкапывал их землю. Полностью доделать новый периметр забора не успел, так как шкура подсохла и пришла пора идти на охоту.
В этот раз на спуске я поставил и зарядил два лука. Один запасной, на случай неудачного выстрела. Как оказалось, не напрасно. Первый выстрел был мимо. Сам не пойму, как это вышло. Видимо животное в момент выстрела дернулось. Выждав несколько минут, сделал выстрел из второго лука - точно в цель. Молодой сайгак упал здесь же.
В этот раз я не не выбросил голову, а принес домой. Мне нужны были мозги животного. Вымытую и слегка подсоленную шкуру я повесил сушиться на раму. Из мозгов и соленой воды сделал жидкий раствор и тщательно смазал им подсохшую шкуру предыдущего сайгака. Положил ее в корыто, засыпал травой и оставил пропитываться мозговым раствором. В течение двух дней, пока она пропитывалась, я занимался забором. Размеры нового двора наметил пятнадцать на двадцать метров. Подготовил столбы и отправился за солью.
Это плавание было быстрее всех предыдущих. Новый плот шел значительно проворнее. Я мог грести длинным веслом, стоя в полный рост. От устья Соленки двигался пешком, что значительно быстрее, чем на плоту. В двух солеварнях набрал около четырех кило соли. Как обычно, залил во все корыта соленой воды, на некоторых навесах подправил крышу. И вечером того же дня я уже был дома.
Шкуру вынули из корыта, намочили и начали по очереди скоблить внутреннюю поверхность. Скоблили и мяли, опять скоблили и мяли. В конце концов немного закоптили ее. Этот экземпляр получился получше, чем первый.
Между делом повесил высушенную рыбу на хранение в подвал. По моим расчетам храниться она могла до полугода, поэтому спешить с ее заготовкой мы не стали. Это был скорее эксперимент, причем вполне успешный.
Мой быт превратился в последовательность охоты, поездок за солью и собирательства. Между делом основательно укрепил забор и начал собирать дрова на зиму.
К середине сентября были полностью готовы комплекты зимней кожаной одежды и обуви для детей. Было засолено около ста килограммов мяса. В сараях сушились приличные запасы фруктов, ягод, трав и кореньев. Начали цвести помидоры. Ну и самое главное - у нас начались занятия в школе! Сразу для обоих сыновей. Я вел чтение, письмо, математику, историю и английский. Лиза взяла на себя природоведение, домоводство и литературу. Физкультура никогда и не прекращалась.
Трудности возникали на каждом шагу. Не на чем было писать длинные тексты. Соответственно, не было длинных текстов для чтения. Учитель английского не знал названий большинства местных деревьев и трав. Но все проблемы успешно решались. Упор в математике сделали на устный счет и решение прикладных задач. История была посвящена древним людям, их технологиям и процессу появления первых цивилизаций. Природоведение было смесью биологии и простейшей физики. Домашние задания, разумеется, отсутствовали. Важно было то, что учебный материал подавался регулярно и системно, а дети помимо накопления знаний тренировали свои мозги.
Я по очереди брал детей на охоту, чтобы они учились на практике. Коля помогал мне таскать мясо сайгака. В свои семь лет он был уже настоящим помощником. Жорик помогал при разделке туш. Пятилетние дети, как правило, не могут долго концентрироваться на чем-то одном. Поэтому было естественно, что его участие в хозяйственных делах прерывалось играми и какими-то своими занятиями.
Разведка
Мои страхи насчет опасных хищников несколько поубавились, и я решил сходить на разведку в степь. Путь выбрал вдоль Дона, а потом степью по дуге к Кумшаку. Пройдя с пару километров вдоль Кумшака, завернул опять в степь и опять по дуге, на большем расстоянии от дома прошел к Дону. Целый день хождения не дал ничего интересного - степь, бугры, далекие стада, редкие группы деревьев. На следующий день двинулся вдоль Дона на расстоянии километров трех от берега. Через пару часов приметил в сторону степи выделяющийся бугор. С него должно быть видно на большое расстояние. Взобрался и внимательно осмотрелся. Примерно в километре от меня был овраг или балка, уходящая куда-то на восток. Около нее толпилось стадо, как мне показалось, зубров. Они попеременно то спускались вниз, в балку, то поднимались. Идти туда сейчас было не безопасно, да и поздно. Поэтому я решил узнать, что так привлекло животных, завтра.
На следующий день я отправился прямиком туда. Через три часа был у балки. Никого поблизости не наблюдалось. Заглянул вниз - большая лужа, почти без крупной растительности по берегам. К луже подходит русло почти пересохшего ручейка. Попробовал в воду - солоноватая, но не такая, как в моих соленых колодцах. Прошелся вверх по ручью, нашел более перспективное место, впадинку, сухую, но с белым налетом. Вырыл яму на метр глубиной, ничего. Еще метр - на влажных стенах показали подтеки. Еще полметра, и на дно потихоньку стала стекать вода. Соленая. Все хорошо, только вот расстояние не радовало. Три часа на горбу тащить сюда одно корыто для выпаривания - слишком долго. За день принесу два корыта, а нужно штук двадцать, а лучше тридцать. Плюс материалы для навесов. Всего выходит недели три непрерывного труда. А скоро похолодает, соль выпариваться будет очень медленно. Потом вообще зима, когда все замерзнет и покроется снегом. Снег! Идея! Все это можно будет сюда притащить по снегу на санях. Это куда легче, чем на себе.
А вот зубры - это ценный ресурс. Прежде всего из-за своей толстой шкуры. Из нее получились бы хорошие подошвы для унтов, да и для другой обуви.
План охоты на рогатых гигантов сложился во время ночных раздумий. Два следующих дня я строил ловушку типа "таран". Ее основу составляло хорошо заостренное с одного конца бревно, тяжестью такое, чтобы у меня хватило сил дотащить его волоком до Зубриной балки. Оно подвешивалось на длинных палках с веревками на концах под двумя стойками, каждая из которых была сделана из четырех высоких жердей, скрепленных с одного конца и установленных на земле враспор. Таким образом, бревно могло свободно качаться под стойками. Ему было предназначено качнуться лишь один раз, с высоты, чтобы острым концом пробить шкуру животного. В поднятом над землей положении бревно удерживалось благодаря Т-образному приспособлению, которое своей перекладиной крепилось между двумя жердями задней стойки. К концу перекладины была привязана веревка, протянутая через тропу и прикрепленная к колу. Если веревку достаточно сильно задевали, она тянула за конец Т-образного держателя, бревно параллельно земле устремлялось вниз и острием влетало в бок зубра.
Через два дня, после традиционного плавания за солью и добычи сайгака, я принялся за переноску частей тарана к Зубриной балке. На перенос и установку ушло два дня. Все это время к соленой луже никто не подходил. На третий день утром, когда я поблизости от тарана рыл яму для туши, показалась стадо зубров. Я быстро взвел свое орудие охоты, немедля удалился от опасного места и засел в траве на почтительном расстоянии. Первым на тропу зашел здоровенный бык, задел веревку, и через миг его брюхо было пробито острием. Животное взревело, смогло отойти на несколько метров в сторону, но потом рухнуло. Стадо находилось поблизости еще часа три, но после того, как бык затих окончательно, медленно ушло в степь.
Я подошел, снял шкуру, подумал было оттащить тушу к неполностью вырытой яме, но поняв, что на это уйдет слишком много времени, воздержался от такого занятия. Шкура оказалось очень тяжелой. Пришлось отрезать и оставить брюшную часть. Остальное я, как смог, очистил от кусочков мяса и жира, промыл, скрутил, взвалил на себя и дотащил домой, где продолжил чистку и прочие необходимые технологические процедуры.
Запасы
В конце сентября полили дожди. Мы в первый раз использовали жировую лампу для освещения. Это был эксперимент, потому что большую часть времени мы проводили вне дома, в большой светлой беседке, закрытой от ветра плетеными из лозы стенами.
Как я и ожидал, облепихи уродилось очень много. Мы днями планомерно обходили все места, где виднелись оранжевые пятна этой ягоды. Собирать облепиху нелегко, она колючая. Но это если хочется получить аккуратные ягоды. Нам товарный вид не требовался, мы просто сдирали ягоду, пропуская ветки сквозь зажатые палки. В корзины летели и ягоды, и листья, и кусочки веток. Уже дома собранное перебирали и мяли. Сок сливали в отдельную тару, жмых с косточками высушивали. Высушенный жмых ссыпали для хранения в корзиночки из коры.
С соком я решил поэкспериментировать. Немного пустил на уксус, но в основном поставил из него брагу в трех десятилитровых кувшинах, добавив мелких плодов дикого винограда. В горлышки вставил керамические гидрозатворы и загерметизировал глиной.
Там, где созрели лесные орехи, могли появиться кабаны. Поэтому перед сбором мы повторили старый способ отпугивания животных - множество дымных костров. Орехов набрали килограммов двадцать.
В сентябре сайгаки посещали водопой реже, а в октябре вообще перестали приходить, и мы переключились на заготовку рыбы. Соли было достаточно. Для засолки рыбы мы использовали ее повторно, применяя мокрый посол.
В начале октября в дальнем углу двора поставил новый просторный туалет. Дорожку к нему выложил камнем. Над дорожкой по всей ее длине поставил широкий навес с односкатной крышей. Вообще, все, что следовало, выложил камнем, чтобы было меньше грязи. Сделал сточные канавки, их тоже обложил камнем, чтобы не размывались. Грязи меньше было. Сделал даже каменную дорожку к речке. Камня вокруг было полно, нужно было только не лениться и носить.
Помидоры уже начали хорошо цвести, но до созревания первой кисти было еще далеко. Ранних заморозков я не ожидал, но на всякий случай соорудил вокруг грядок каркас, на который в случае чего можно будет навесить камышовые маты.
Много времени уходило на заготовку дров. Мы их использовали при обжиге керамической посуды и складировали на зиму. Толстые деревья валить и таскать было тяжело, поэтому я ограничивался теми, что потоньше. Попробовал было сделать пилу из кусков камня, закрепленных смолой в деревянной основе. Толку от такого инструмента было меньше, чем от каменного топора. Годилась она разве что как серп, срезать траву и камыш.
Что у нас хорошо получалось, так это производство керамических изделий. Лиза наделала кучу всяческой посуды - тарелки, кружки, бутылки, горшки и кувшины разных размеров. Дети лепили себе игрушки. Я экспериментировал с черепицей. Но главным нашим достижением были корыта для выпаривания соли, которые я собирался перетащить зимой по снегу к Зубриной балке.
К концу октября я соорудил первый небольшой сарай с крышей из большой, тяжелой черепицы. Часть плиток сделал с отверстиями, через которые привязал их к деревянной обрешетке. Часть держалась за поперечины простейшим способом - выступами за обрешетку.
Первые покрасневшие помидоры мы не рвали, а ждали, пока они максимально поспеют. Растения вымахали уже в полтора метра высотой. Мы их подвязали. Обрезали макушки, чтобы развитие шло не в рост и появление новых цветков, а в налив существующих плодов. Ночью уже было холодно, не заморозки, но все же. Затягивать время плодоношения не стоило.
Время от времени я ходил на охоту на уток. Точнее плавал, на остров между Доном и Сухой. Ловил обычно в протоках, на петлю. Пока ждал, когда утка попадется, занимался полезным делом - сбором терновника. На своей стороне мы его уже почти весь обобрали.
В начале ноября сходил в Зубриной балке. От туши быка остались лишь кости. Свежих следов животных не было.
В середине ноября начались дожди, и передвигаться на большие расстояния желание пропало. Воспользовавшись парой дней сухой погоды, последний раз съездил к солеварням и подготовил их к зиме. Соли до нового сезона нам должно было хватить с запасом.
Запасы концентрированной соленой томатной пасты делали в двухлитровых бутылках. Сверху их закрывали керамическими пробками с прокладкой из щедро пропитанных солью кусков конопляной материи.
Терен с косточкой засушили в гигантских количествах. Также поставил из него пятьдесят литров браги.
На удобных местах недалеко от нашего участка посадил довольно много кустиков шиповника, чуть-чуть ежевики и даже несколько саженцев диких абрикос.
После продолжительных дождей кое-где пришлось латать крышу дома - камыш не выдерживал. Застелил проблемные места корой и накрыл еще толстым слоем камыша. Внимательно следил, как ведет себя черепица на опытном сарае. Она показала себя с самой лучшей стороны - ни поломок, ни протечек. Это натолкнуло меня на мысль о строительстве нового дома. Казалось бы, ну какое может быть строительство в сырое и холодное время года! Но с другой стороны, чем-то надо заниматься зимой?
Зима
Первые заморозки случились в конце ноября. Понимая, что скоро мороз скует землю, я все-таки решился и предпринял первые шаги для начала нового строительства. Это были девять ям в метр глубину под деревянные столбы, на которых будет держаться крыша. Подвигло меня на это предприятие то состояние длительного пребывания в темноте и тесноте, которое чувствовал я сам, и тем более чувствовали мои близкие. Я хотя бы время от времени выходил по делам и мог занять себя собиранием дров, какими-то хозяйственными делами на свежем воздухе, а им особо-то и ходить никуда не надо было. Разумеется, во двор они выходили, свежим воздухом дышали регулярно, но в темное время суток на дворе делать нечего. Хорошо если снег выпадет, а то ведь в этих краях бывает так, что снег лежит зимой всего две-три недели.
Трудовые обязанности мы разделили следующим образом: я занимался бревнами, Лиза с детьми - изготовлением и обжигом черепицы. В холодной воде и глине копаться не очень приятно, поэтому жена для размешивания раствора и загрузки форм пользовалась лопаткой. Спешить надобности не было, поэтому работали медленно и аккуратно. Коля помогал мне, когда я подтаскивал большие бревна, - подкладывал ролики из круглых деревяшек, по которым бревна перекатывались к месту строительства.
Выпал первый снег. Деревья стояли голые. Траву прибило ветрами и дождем. Видимость того, что происходит в округе, улучшилась. Например, от нас стало видно темную воду Кумшака. Благодаря имевшейся осмысленной работе оставалось мало времени на то, чтобы скучать. Иногда мы выбирались всей семьей в лес на пережог деревьев, конечно полностью вооруженные.
На Кумшаке и Дону появился первый лед. Снега почти не было. Я переключил печь в доме на нижний дымоход. У нас и раньше не было холодно, а после этого стало совсем жарко. Пришлось вернуться к прежней схеме отопления.
Подошло время гнать самогон. Облепиха бродила очень долго, терновка чуть побыстрее. Из облепихи после двух прогонов вышло чуть меньше литра горящей спиртосодержащей жидкости. Из терновки - два литра. Разумеется, по этому поводу я не поленился выжечь активированный уголь очистить самогон до вполне приличного состояния.
Перед Новым годом выпал долгожданный снег. Четыре пары лыж уже давно были наготове, но сначала я сходил один, опробовать новое средство передвижения и проложить лыжню. Беда в том, что ходить-то особенно было некуда. Мы пару раз в неделю ходили недалеко по степи. Детям больше нравилось кататься с горки на санках. С санок категорически запрещалось падать, - мы боялись дыр на одежде. Выбираться на лед реки я пока не решался.
Новый год мы встретили с украшенной берестяными игрушками сосенкой. Предложил жене накатить по пятьдесят грамм самогона, - она отказалась. Ну и я один пить не стал.
Волки
Мой сон, как правило, не отличается чуткостью, поэтому волчий вой первой услышала Лиза.
- Слышал? - растолкала она меня.
Теперь услышал и я:
- Далеко отсюда.
- Может выйдешь, проверишь калитку?
Была примерно середина января. На дворе стоял морозец градусов десять, - обычная температура для этих мест. Судя по расположению Большой Медведицы, было уже за полночь. Мы часа три как спали. Я проверил калитку, обошел по внутреннему периметру забор чтобы проверить, нет ли где случайно дыр или еще чего-нибудь неприятного. Забрался на лестницу-стремянку и попытался осмотреться. Обзор с нашей террасы был не очень хороший. Вой повторился. И опять где-то далеко. Да, это явно волки.
- Все в порядке, - успокоил я жену. - Просто завтра не будем торопиться выходить со двора.
- Да вообще не надо выходить. Что там делать?
Мы еще с полчаса лежали, прислушиваясь к изредка доносившемуся издалека вою, но потом уснули.
Утром я проснулся без обычного для этого времени года раскачивания. До восхода по моим ощущениям было еще часа полтора-два. Я подкинул дров, оделся и вышел во двор. Походил прислушиваясь. Никаких пугающих звуков. Вышла Лиза:
- Как ты думаешь, они около нас появятся?
- Все может быть. Они сейчас голодные, вот и рыскают повсюду в поисках пропитания. По идее они должны питаться сайгаками, а здесь их давно не видно.
Уже когда рассвело, наши обычные неспешные строительные занятия были прерваны далеким кабаньим визгом.
- Похоже, к кабанам пришли те самые гости.
- О боже.
- Жизнь диких зверей. Ничего не поделаешь. Не переживай, у нас надежная защита.
После этого я примерно каждые полчаса забирался на стремянку и оглядывался по сторонам. Оружие стояло наготове, частью у внешней стены дома, частью внутри.
Первым делом мы услышали недалекое рычание.
- Все в дом, - скомандовал я.
- А ты? - Лиза была напугана.
- Я попробую их отогнать.
- Не надо. Пойдем.
- Идите, идите. Я не буду рисковать. Их надо отпугнуть, чтобы боялись наших мест.
Я влез на высокие подмостки забора. Три волка подбежали вплотную и смотрели на меня снизу вверх.
"Непуганые", - подумал я.
Первый бросок, и дротик угодил волку в бок. Он заскулил и завертелся волчком. Второй бросок - мимо. Третий дротик полетел уже в не слишком быстро отходящего волка и угодил ему в холку. Он взвизгнул и бросился бежать. Его менее удачливый собрат ковылял за ним, но видно было, что первый подранок уже не жилец. Показались еще шесть хищников. Они постояли в отдалении, оценили ситуацию и, когда к ним приблизился раненый сородич, скрылись в лесу. Первый бедняга, с пробитым брюхом, все же смог заползти в лес, и я потерял его из виду.
Лишь когда наступили сумерки, еще раз раздался далекий волчий вой.
Еще два дня мы не решались уходить далеко от забора. Но особой надобности в этом и не было. Я только пару раз сходил к проруби за водой. Вообще прорубь я прожигал костром. Потом додалбливал и каждый день очищал от намерзающего льда.
К концу января я приступил к перетаскиванию керамических корыт к Зубровой балке. За раз грузил на санки по три корыта, впрягался и на лыжах за три часа неспешным ходом добирался до места будущей солеварни. За десять дней перевез все, включая палки и связки камыша для будущих навесов и забора.
К началу февраля у нас уже был готов деревянный каркас будущего дома и уложена крыша из черепицы. Внутренний размер дома планировался пять на восемь метров. Можно было бы попробовать делать потихоньку саманный кирпич, но больно уж мы намучались с замерзшей глиной при производстве черепицы. Поэтому решили подождать, пока оттает земля.
Мы тщательно следили за качеством хранимых продуктов, перебирали их, съедали первым делом те, в длительности хранения которых не было уверенности.
С теплой одеждой проблем не возникало. По удобству она конечно уступала привычной нам, но тепло держала, не рвалась, движения сковывала не сильно. Вот детей приходилось ограничивать в их играх на свежем воздухе, - запасной одежды того же качества не было, а заплату пришить было бы значительной проблемой.
Пока стоял снежный покров и лед на реке, я таскал камни, в изобилии лежавшие вдоль берегов и около разных обрывов. На санях это было гораздо эффективнее, чем вручную. Я внимательно рассматривал каждый камень в поисках чего-то необычного. Все те, которые имели, как мне казалось, хоть какие-то металлические следы, я пытался расплавить. К сожалению, ничего интересного не получалось. Но я продолжал поиски и эксперименты.
Река, покрытая льдом, отличная дорога. Поэтому я совершил несколько долгих походов по Дону. Первым делом сходил на восток - туда, придерживаясь противоположной стороны, обратно - вдоль нашей. Удалился по моим расчетам километров на сорок. Внимательно смотрел во все стороны, в том числе под ноги, чтобы не оказаться в полынье. Дошел до реки Цимла, которая впадает в Дон с севера. За ней начинались пески - не пустыня, но похоже. Южный берег ничем интересным не порадовал - типичная низкая пойма. Северный берег был более живописен: несколько устьев речек, местами высокие обрывистые берега с россыпями камней.
Выбрал день потеплее и добрался по главному руслу до места, откуда мы начинали свой путь на плоту. Нашел наш шалаш в более-менее приличном состоянии. Подправил его и переночевал в нем. Не самая приятная была ночь, но часа четыре в общей сложности я поспал. Как стало светать, отправился к точке нашего попадания в этот мир. Нашел нашу хижину, все оставленные знаки, обследовал близлежащую местность. Ничего принципиально нового не увидел.
По пути мне попадалось множество следов животных, пересекавших замерзшую реку. Издалека увидел группу сайгаков.
Самая интересная находка случилась во время долгого похода вдоль Кумшака. В одном из многочисленных обрывов я обнаружил черное вкрапление. Это был кусок обсидиана. Дома я сделал от этого прочного камня небольшие отщепы с очень острыми краями и закрепил их древесной смолой. Зимой смолы не много, но все же мне хватило для изготовления одного ножа.
В середине февраля еще лежал снег и было довольно холодно. Но я думал о теплых днях. Нашел толстый дуб с ровным стволом, пережог его у земли. Когда дерево упало, пережог его с противоположной стороны и обрубил ветви. В итоге получилось широкое бревно длиной метров пять. Я закатил его на деревянные подставки, чтобы не было контакта с землей, и оставил сушиться. Все это делалось на приличном расстоянии от речки, чтобы бревно не унесло паводком.
Пока оставался снег, я продолжал возить камни. Их накопилась солидная куча. Рубил и таскал деревья, в хозяйстве точно пригодятся. По льду было удобно заготавливать сухой камыш. Собрал его целый стог, нужная вещь для строительства навесов и сараев.
Весна
К концу февраля потеплело, начал таять снег, со склонов холмов побежали ручьи. Я почистил водоотводные канавки, и вода устремилась в нужном направлении, не причинив никакого вреда. Лед еще стоял, но ходить по нему я уже не решался. По сырой степи тоже бродить интереса не было. Так что занялся благоустройством нашего двора. Памятуя о случае с волками, с внутренней стороны забора почаще поставил подмостки.
За долгие зимние вечера я изготовил лук, наделал большое количество стрел, и теперь, когда на свежем воздухе можно было обходиться без рукавиц, стал интенсивнее отрабатывать стрельбу по мишени. У жены и детей тоже были свои луки, так что это у нас было семейным занятием. Сначала получалось ужасно, но со временем все лучше и лучше. Тетивы из веревок бывало рвались, мы делали новые. Через месяц занятий я довольно уверенно попадал в мишень типа "утка" с расстояния двадцати метров.
В начале марта, хотя реки еще были подо льдом, снег почти везде уже сошел. Потеплело, мы могли долгое время проводить на открытом воздухе. В глине и холодной воде мне возиться не хотелось, и я занялся выжиганием и выдалбливанием лодки. Бревно, заготовленное мною несколько недель назад, еще не подсохло, не очень хорошо горело, но это в некоторой степени было и лучше, так как позволяло равномерно, аккуратно выжигать древесину. Неровно выжженные места я выравнивал каменным долотом. Очень старался не прожечь дырку в борту или днище. Во второй половине марта, когда начался ледоход, лодка была уже почти готова. Но спускать ее на воду было слишком рано, потому что начался паводок. Вода сильно прибывала. Запертый в крутые берега, Кумшак превратился почти в горную реку - потоками воды даже выворачивало и смывало деревья. Дон разлился. Его противоположный берег потерял привычные очертания, пойма оказалась под водой.
Появилась первая трава, а с ней и съедобные растения - черемша, гусиный лук, дикий тюльпан. Пробовали мы собирать и березовый сок.
Во дворе я вырыл небольшой бассейн для хранения рыбы в живом виде, чтобы ходить на рыбалку пореже. Земля пошла на изготовление саманных кирпичей. Я определился с окончательной границей двора. Забор огораживал территорию соток в шесть-семь, примерно половину всей террасы. Высотой он был более двух метров, плотного плетения. Я добивался того, чтобы снаружи нельзя было увидеть происходящее во дворе.
Когда земля чуть подсохла и немного спала вода, мы не без труда перетащили лодку к реке. Испытания показали, что остойчивости ей не хватает, и я привязал к ней по бокам снопы камыша. Это чуть снизило скорость, но теперь я не боялся перевернуться. В любом случае лодка двигалась гораздо быстрее плота и легче управлялась.
Утки давно уже облюбовали прибрежные заросли. Можно было на лодке отправляться на охоту. Схема была проста - бесшумно выплывал из-за камыша, стрелял из лука, стараясь, чтобы стрела летела в сторону берега. Примерно половина стрел терялась, но их был большой запас. Эффективность такой охоты была лучше, чем ловушками.
В апреле утки начали нести яйца. Это внесло разнообразие в наш рацион. Однажды я подстрелил гуся, его мясо оказалось пожестче утиного. А вот яйца гусиные были очень даже вкусные.
У нас еще оставались запасы бычьей кожи, поэтому Лиза сшила из них всем легкие мокасины. Вообще с приходом весны и сменой одежды, мы стали выглядеть более прилично. Просторные рубахи и бриджи из крапивы, созданные долгими зимними ночами, были большим облегчением после тяжелых и вонючих шкур.
Я все больше и больше задумывался над вопросом: "А что дальше?" Безопасность обеспечена. Быт, можно сказать, налажен. С едой и одеждой относительный порядок. Я примерно представляю, как и когда закончу дом. Двор ухожен: газончики, беседочки, дорожки, качельки. Прожить в таких условиях еще два года проблем не составляет. Но что я могу делать, кроме как ждать?
Ехать и более тщательно исследовать место попадания в этот мир? А что мы там найдем? Максимум - обглоданные кости еще одного невольного участника какого-то эксперимента, а скорее всего ничего, только подвергнем себя опасности.
- Слушай, а речка, которая течет около хутора, соединяется с Доном? - как-то спросила Лиза.
И этот вопрос определил наши дальнейшие планы. Она действительно скорее всего должна была где-то соединяться с Доном, но где, я понятия не имел. Однако если найти это место, то мы смогли бы на плоту пройти прямо до места попадания - медленно, но безопасно и с относительным комфортом. Уже на месте мы выбрали бы какой-нибудь островок, оборудовали бы себе там базу и занимались бы тщательными исследованиями близлежащих территорий.
Я поделился этими мыслями с женой.
- Будет лучше, если ты поедешь туда сам, на лодке, без нас. Тебе не надо будет смотреть за детьми, тратить время на постройку жилища для всех нас. Все твое время будет уходить на поиски. Ты один сделаешь все быстрее. А мы тебя здесь подождем. Для жизни у нас все есть. И ждать тебя нам не впервой. Главное, чтобы ты был внимательным.
Так и сделали. Перед экспедицией я набрал много яиц, мы заготовили съедобные растения и дрова, закоптили рыбы и утятины. Даже если вообще никуда не выходить со двора, семья будет полностью обеспечена едой чуть ли не на месяц. Я не собирался так долго отсутствовать, но кто знает, что получится.
- Не надрывайся с саманом. Не поливай помидоры холодной водой, - напутствовал я жену перед отплытием. Но сказано это было скорее для того, чтобы что-то сказать, потому что она и так все прекрасно знала. У детей были новые, более тугие луки, и моим напутствием им было научиться метко стрелять метров на десять.
- Папа, а когда ты приедешь?
- Не знаю, надеюсь недели через две.
- А что ты там будешь искать? Людей?
- Боюсь, людей там не будет. Поищу что-нибудь из нашего мира.
- А попадешь в наш мир?
- Если попадем, то мы все, вместе.
- Мы тоже туда поедем?
- Да, когда-нибудь мы все туда поедем.
- А там волки есть?
- Вот я и узнаю.
- Если будут, прогони их.
- Хорошо.
Первая половина мая была идеальным временем для такого похода. Было более-менее тепло даже ночью, не гудели полчища комаров, протоки не пересохли, не заросли камышом, и можно было проплыть, где угодно. Зимой, во время лыжного похода, я заметил четыре места, похожие на устья речек. Решил заплывать во все по порядку.
Первая речка оказалась рукавом, снова подходящим к Дону через несколько километров, что я принял за устье еще одной реки. Третье устье соединялось с большим пойменным озером, из которого шло несколько мелких проток, заканчивающихся зарослями камыша. А вот четвертое устье оказалось тем, что мне было нужно. Я зашел в него уже во второй половине дня и до сумерек уверенно продвигался на запад, в нужную сторону. Несколько раз натыкался на заросли камыша, но они были негустые, я без проблем преодолел их. Перед заходом солнца выбрал островок, соорудил шалаш и очаг, поел копченого леща с печеными луковицами и уснул. Пару раз просыпался, подкидывал дровишек, прислушивался к ночным звукам и засыпал дальше. На утро почувствовал себя выспавшимся и бодрым. Как только стало светать, оправился в путь и уже через пару часов был у места со знаками, оставленными нами в прошлом году.
Постоял чуть у креста на могиле сержанта. Осмотрел наш первый шалаш в зарослях терновника и решил не использовать его как основную стоянку - слишком далеко от воды, а вода - это моя дорога и, в случае опасности, путь к отступлению. Поплыл дальше, по выискивая какой-нибудь островок. Ничего не нашлось - речка сужалась, а скоро совсем превратилась в болото, поросшее камышами. Я вернулся назад, нашел то озеро, около которого в первые наши дни ловил уток. Оно оказалось не озером, а другой, более широкой протокой, ведущей в сторону Дона. Просто в прошлом году ее продолжение не было заметно за камышами. Я пробился сквозь камыши и уже здесь обнаружил подходящий островок. Поставил основательный шалаш и очаг, насобирал дров, чтобы этим не заниматься в темноте, поел и отправился по протоке дальше.
Целую неделю я плавал по протокам, ходил взад-вперед по окрестностям, определяя, какая территория была окружена солдатскими патрулями. Дошел до Дона, побродил вдоль берега по лесу и по опушке, вернулся назад. Водоплавающих птиц здесь было видимо-невидимо. С едой проблем не возникало. Нашел несколько останков сравнительно больших животных, видимо зубров. Но никаких следов чего-то необычного так и не встретил.
Возвращался я домой в грустном настроении. Не за себя, за детей. Неужели им предстоит прожить здесь всю свою жизнь, без других людей, без радости общения с себе подобными, не имея возможность создать семьи, увидеть своих детей? Нет, так не должно быть. Нужно возвращаться сюда снова и снова. Когда? Ну хотя бы ровно в годовщину нашего попадания. Зачем? Не знаю, однако такая круглая дата выглядит как-то естественно, надеюсь, не только для меня, но и для тех, кто проводит эти странные эксперименты. Мы им нужны. Кого-то они пытались сюда забросить? Не получилось. Забросили нас. Значит, надо нас отсюда вытащить, чтобы мы, как невольные исследователи, рассказали, что это за мир.
Подобные мысли роились у меня в голове и как-то успокаивали. За световой день я не смог добраться до дома, потому что приходилось выгребать против течения, сравнительно быстрого в это время года. Заночевал я на островке у острова между Доном и Сухой. И уже днем был дома. Моя экспедиция продлилась десять дней. За это время у нас ничего страшного не произошло. Конечно, жена и дети обрадовались моему возвращению. Но хвастаться мне было особо не о чем. Однако я озвучил Лизе некоторые свои мысли, и мы решили в начале июля все вместе отправиться на место попадания и побыть там пару недель.
Лето
Наступила жара, пришло время возобновить выпаривание соли. Я привел в порядок солеварни за Доном, оборудовал ту, что была у Зубровой балки. Кстати, там я увидел свежие следы этих животных.
Несколько дней у меня ушло на восстановление большого плота. На зиму я его разобрал и затащил бревна повыше, чтобы они не могли и их не унесло паводком. Одно бревно треснуло, его пришлось заменить. Поставил на плоту такой же шалаш, как и в прошлом году.
Затем занимался копанием земли под помидорные грядки. У нас взошло сто двадцать ростков рассады. Такого количества кустов было нам с избытком, но места хватало, и я решил, пусть лучше будет больше, с запасом. Землю хорошо удобрили золой и илом. Помня о том, что нас не будет здесь с полмесяца, я позаботился о системе принудительно полива. С этой целью между будущими грядками был вырыт неглубокий арык, по дну и кое-где по краям выложенный камнем, чтобы бегущая вода не сильно впитывалась и доходила до конца грядок. Остатки воды могли свободно вытекать под забор.
Свободного времени не было вовсе, потому что я активно занимался изготовлением саманных кирпичей. Их качество получалось получше, чем в прошлом году, так как технология была уже отработана, и не было спешки.
Хотел поставить над кухней, которая окончательно превратилась в баню, емкость для воды для душа, но не стал, - потом как-нибудь, сейчас более насущных дел хватает. А пока можно и
из большого горшка поливать на себя.
Для того, чтобы испытать плот, сплавали на остров за Сухую. Молодая черемша покрывала там целые поляны. Мы набрали ее и других съедобных растений несколько корзин для засушки и засолки.
Наблюдая все это изобилие пищи, я понимал, почему сельское хозяйство появилось сравнительно поздно в истории человечества. У людей просто не было мотивации экспериментировать в этом направлении. Зачем что-то выращивать, тратя время и силы, если можно пойти и сорвать? Зачем держать тех же уток взаперти, заготавливать им корм, строить им сараи, если можно просто сходить и добыть утку? Так же и нам. Тем более, если есть возможность заготовить еду впрок, на зиму. Пока группа людей может прокормиться охотой и собирательством, зачем усложнять себе жизнь какими-то изобретениями?
В начале июля по нашим расчетам мы отправились в путь. На то, чтобы добраться до места, у нас ушло три дня. Главной проблемой был камыш, который в некоторых местах так разросся, что стоило больших трудов пробиться сквозь него. Тем более, русло речки, по которой мы двигались, заметно обмелело с тех пор, как я проходил здесь на лодке.
Мы высадились на том же острове, где ночевал почти два месяца назад и я. Из деревьев и камыша соорудили хижину, в которой было удобнее спать, чем на плоту. Небольшой двор окружили высоким плетнем, укрепив его по всему периметру колючими кустами терна.
Однако, на этом месте мы провели лишь три ночи. За это время около места попадания прямо на берегу я соорудил вышку. Для этого на расстоянии двух метров друг от друга врыл четыре бревна, а на них на трехметровой высоте установил квадратную площадку, куда вела легкая лестница. На площадке была устроена хижина и приделана четырехметровая лестница-стремянка в виде треноги, с ее высоты хорошо просматривались окрестности. Площадка была хорошим убежищем на случай опасности. На ней, как и на стоящем рядом плоту, хранились запасы стрел и дротиков. Ее было замечательно видно издалека. Кроме того, рядом была навалена сухая трава и ветки, из которых можно было запалить дымный костер. Наши отработанные навыки и накопленные приспособления позволяли добыть огонь в считанные минуты.
Стены хижины были обмазаны глиной с илом и прекрасно защищали от комаров, главного бича здешней местности. Подходы к вышке я окружил изгородью из терновника. Она позволить хоть на какое-то время остановить хищника, давая нам возможность забраться наверх.
Целыми днями я рубил в окрестностях деревья и таскал их к Хуторскому холму, самому высокому месту поблизости. На нем я намеревался поставить высокую ограду, а под ее защитой соорудить сначала навес с камышовой крышей, а затем, может быть в следующем году, сделать из него домик. Холм наверняка не затапливался даже в самый высокий паводок.
Разумеется, я постоянно был начеку и внимательно изучал все, что попадалось мне на пути.
Радость боли
В тот день, когда по нашим подсчетам была годовщина попадания, я не уходил далеко от вышки. Внимательнее, чем обычно, наблюдал за округой, часто залезал на лестницу, поддерживал наготове огонь. Во мне теплилось ожидание, может быть даже предчувствие, чуда.
Но чуда не произошло. Заменой ему было вполне реальное чувство - головная боль. В первой половине дня я неожиданно почувствовал кратковременный приступ головной боли, не очень сильной, но неприятной. Длился он буквально секунду. Я посмотрел на жену, она смотрела на меня. Я хотел было спросить, почувствовала ли боль и она, как приступ повторился, той же силы и длительности. И все.
- Голова? - спросил я.
- Да, два раза кольнуло.
- Коля, - посмотрел я на старшего сына, - ты что-нибудь сейчас чувствовал?
- У меня заболела голова. А потом еще заболела.
- А сейчас болит?
- Нет. Два раза поболела и прошла.
- Жорик, у тебя сейчас что-нибудь болело?
- В голове болело. Один раз. Потом еще один раз. А сейчас не болит.
- Так, беремся за руки и идем к тому знаку.
Мы медленно пошли к треножнику, поставленному на месте попадания. Приблизились, подошли вплотную, походили вокруг. Ничего не произошло.
- Что это могло быть? - Лиза первой нарушила молчание.
- Мне кажется, это было напоминание о двух оставшихся годах. Два приступа боли - два года.
- И все?
- Подождем, узнаем.
Мы прождали день, потом еще один, потом еще неделю. Потом сели на плот и отбыли к дому. Я отталкивался шестом и смотрел на грустное лицо Лизы, видел, как она бросает взгляды в сторону уменьшающейся вышки.
- Я думаю, что это все, что они смогли сделать для нас - напомнить о сроке.
- Пожалуй, ты прав. Ничего другого мне на ум не приходит. Получается, еще два года?
- Хорошо, что два, а не десять. И вообще хорошо, что они дали понять: "Не отчаивайтесь. Есть надежда".
Лиза ничего не ответила, лишь в глазах у нее блеснули слезы.
- Лизонька, всего два года. Самое трудное уже позади. Мы выдержим. Не то что выдержим - спокойно, уверенно проживем это время. Когда-нибудь даже будем скучать по этому миру.
- Сейчас я скучаю по нашему миру.
- Я тоже. Но мы здесь все вместе, поэтому все это терпимо.
- Терпимо. Но почему-то не сейчас.
Новый дом
За июль мы закончили делать саманные кирпичи, и я сразу же приступил к кладке стен. К концу августа дом был в основном готов, и у меня появилось время на дальние походы. Я решил в деталях осмотреть наш берег Дона на восток, особенно балки, рассекающие его высокие берега. Скорость мне не требовалась, поэтому в качестве средства передвижения я выбрал плот.
Ближайшие две балки были мною уже хорошо осмотрены, и на них я потратил немного времени. Третья балка запомнилась большими зарослями дикого винограда. К четвертой балке я подошел уже во второй половине дня. Это была фактически небольшая, почти пересохшая в это время года речка. В зарослях по ее берегам я нашел кусты черной смородины. Интересно, что больше она нигде не встречалась. Ягоды уже в основном осыпались или высохли, поэтому собирать было практически нечего, но вот позже можно будет выкопать кусты и посадить у себя.
Здесь в заливчике я переночевал. Утром прогулялся в сторону степи, безрезультатно. По дну пятой балки бежал ручей, виднелись следы животных. На берегу ручья я наткнулся на кремень, отличный камень для изготовления орудий. Наполнил им все корзины, какие у меня были, и отправился домой. Плыть по течению было легче, и к вечеру уже пристал к родным берегам.
Казалось бы ничего принципиально нового этот поход мне не дал, но после него я перестал надеяться обнаружить поблизости какой-нибудь металл. Технологии исключительно каменного века - вот что было нашей реальностью.
В сентябре мы окончательно переехали в новый, пока еще не совсем обсохший дом. Все усилия сконцентрировались на обустройстве жилища и заготовке шкур. Помимо регулярной добычи сайгаков я еще раз добыл зубра - нужно было обновлять зимнюю обувь.
Благодаря постоянной практике, мои навыки в стрельбе из лука достигли небывалых высот. Я сделал более мощный лук, и с его помощью мог подстрелить сайгака. Старался ходил на охоту с кем-то из детей. Они тоже пытались охотиться, но их луки были слишком слабы для результативной охоты.
К концу сентября мы уже были готовы зимовать. Соли за жаркий сезон было запасено с избытком. Подвал был заставлен томатной пастой и солеными помидорами с добавками разных трав и кореньев. Мяса и рыбы было запасено больше чем нужно. Сухофрукты и сушеная зелень хранились в мешочках из ткани, подвешенных под крышами сараев. Дрова на зиму были аккуратно сложены в поленицы в тех же сараях. Дом был побелен известью внутри и снаружи, пол выложен керамической плиткой. Кушали мы за столом, сидя на стульях. Я сделал унитаз с сифоном, туалет оборудовал в пристройке, которая соединялась с домом там, где проходила печная труба. По моим предположениям вода в пристройке не должна была замерзать зимой. Вход в туалет был через холодные сени, но это все же намного лучше, чем бегать по морозу через весь двор. Для стока вырыл очень глубокую и длинную канаву, выходившую к ручью, начинающемуся у нашего родника.
До того, как простым людям стало доступно стекло, окна делались из слюды или пузыря животных. Слюды поблизости не было, а как-то нормально скрепить несколько пузырей сайгаков, так чтобы ими можно было покрыть площадь окна, я не смог. Поэтому окна закрывались ставнями, а на зиму были заготовлены и камышовые "заглушки".
Спирт у нас еще оставался с прошлого года. Мы его готовили для настоек на случай болезней, но никто из нас так и не заболел, - причиной тому была закалка на свежем воздухе и отсутствие сезонных вирусных эпидемий.
Специально для детей я нажег древесного угля. Они должны знать, как это делается. Я объяснил им, что если мы все-таки разыщем что-то содержащее металл, то выплавлять его надо будет с помощью этого угля. Простые дрова не подойдут. Они не создают нужной температуры.
Кстати, печку топить лучше древесным углем, чем дровами. Он дольше горит. Проблема только в том, что на его изготовление уходит слишком много времени.
В октябре в качестве эксперимента, поймав в ивовую ловушку трех уток, поселили их у себя. Опять же сделал это скорее для детей. Показал им, как обрезать крыло, чтобы не улетели. Мы вместе ходили за водорослями и травой для корма. Варили и им рыбу, соорудили бассейн, сарайчик, огородили поляну.
Учебу детей старались не запускать. Занимались фактически каждый день, даже по воскресеньям. Календарь вела жена. Мы точно знали, когда какой праздник, день рождения, интересная историческая дата.
Самым удобным приспособлением для письма оказались белые, тонкие плиты, вылепленные из известкового раствора. Писали на них угольками, потом стирали. Жена не только писала, но и рисовала, и проводила с детьми уроки рисования.
Вообще, известковый бетон - хорошая штука. Жаль только, что хорошего известняка поблизости было не так много. К тому же на его изготовление уходит намного больше времени, чем на тот же саман. Но он крепче и не боится воды.
В темное время суток мы играли в шашки, шахматы, домино, уголки. Уголки хороши тем, что в них можно играть вчетвером, всей семьей.
Однажды я случайно обнаружил брошенное пчелиное гнездо. Восковые свечи стали нашим новым средством освещения дома. Использовали их экономно, только если занимались каким-то трудом, требующим хорошего освещения: вязанием, плетением, шитьем.
На запад
В середине октября установилась сухая и теплая погода, позднее для этих широт "бабье лето". И я решил осуществить свою давнюю мечту - продвинуться по нашему берегу Дона как можно дальше на запад. От Кумшака и до ближайшего притока - Северского Донца - расстояние по моим прикидкам было километров восемьдесят по прямой. Северный берег Дона повыше, менее заболочен, но и там хватает препятствий. Для тщательного осмотра двигаться нужно медленно. Это можно сделать на плотике, который резво пойдет по течению. А вот возвращаться нужно будет пешком, причем идти не вдоль берега, а огибать разные затоны и старицы, то есть фактически по степи. Ночевать я смогу в гамаке на деревьях, погода еще позволяет. Мои навыки стрельбы из лука позволят мне худо-бедно отбиться от волков, если они запрут меня на дереве.
Как обычно, попрощавшись с женой и детьми, рано утром я отправился в путь. В первый день плыл быстро, особенно в начале. Путь лежал по Сухой, более-менее мне известной. Конечно, останавливался, если замечал что-то интересное, но буквально несколько раз. Заночевал в нашем шалаше, откуда мы отплывали год назад, и где я провел одну ночь зимой. В дальнейшем плыл медленно. Хотя держался правого берега, посматривал и на левый. Попадалось немало участков берега вообще без леса, где степь подходила прямо к реке.Особенно внимательно исследовал обрывистые и каменистые берега.
Во время третьей ночевки меня уже посещали мысли, что я зря отправился в эту экспедицию. Ничего принципиально нового мне не встретилось. Но вот в конце четвертого дня я приблизился к месту, где Дон огибал высокий холм, испещренный выступами каменистых пород. Утром я стал шаг за шагом исследовать эту гору, поросшую обычной степной растительностью, и метрах в трехстах от берега увидел грот. Около него было неестественно много камней. Я с замиранием сердца приблизился. Видно было, что грот неглубокий, но создает убежище от осадков. И камни. Откуда здесь столько камней? Я очень внимательно стал исследовать все, что лежало на земле. Самым примечательным были старые кости какого-то животного. Зашел под каменный козырек и внимательно осмотрел стены. Никаких необычных следов. И на земле тоже ничего. Но камни. У меня складывалось впечатление, что их сюда принесли. Или у меня на фоне одиночества фантазия бурлит?
Я целый день посвятил этому холму и близлежащей территории, но так и не нашел ничего, что являлось бы точным доказательством присутствия человека. Переночевал здесь же и утром отправился домой. К Северскому Донцу решил не идти, хотя оставалось не так уж и далеко. По дороге, как обычно, старался держаться ближе к деревьям, обходил стада зубров, старался не забираться в камыши. В первой половине третьего дня пешего похода я уже подходил к моему месту охоты на сайгаков. Отсюда рукой подать до мостика, под которым мы ставим сеть. Я немного расслабился и поплатился - наступил на гадюку. Она вывернулась и укусила меня за ногу. Укус был н очень болезненный. Я сел, согнулся в три погибели, стал отсасывать и выплевывать кровь. Я потихоньку двинулся домой. Минут через двадцать стала опухать нога ближе к месту укуса. Опухоль усиливалась, стала кружиться голова. Я доковылял до дома и рухнул на постель.
Конечно, Лиза была в ужасе. Я рассказал, что произошло, и попросил ее не беспокоиться. Провалялся две недели. Лечение было одно - обильное питье и покой. За это время рассказал жене о своем походе и необычном оформлении грота. Однажды ночью, когда дети спали, я шепнул ей:
- Если когда-нибудь наши надежды попасть в свой мир рухнут, мы отправимся вниз по Дону, оттуда пойдем к Черному морю и его побережью на юг. Если где-то есть люди, то на юге, в субтропиках.
- Какие люди?
- Да любые. Хоть неандертальцы. Неандертальцы, вообще-то, не самый худший вариант.
- Они нас могут убить.
- Значит, нужно вооружиться так, чтобы не убили. И у нас трое мужчин. Будет через десять лет. Так что время сделать оружие и научиться им пользоваться есть.
- Не хочу даже об этом думать, - Лиза отвернулась и замолчала.
В ноябре, когда уже мог потихоньку двигаться, не спеша засадил соседнюю террасу саженцами яблони и груши. Вдоль опушки, ближе к нам, высадил абрикосы. Опять разобрал большой плот. Отправляться к солеварням на другой берег в таком состоянии я не решался, чувствовал себя еще не очень хорошо. Они остались не разобранными и не подготовленными к зиме.
Снег
Снег выпал в конце ноября, когда я уже почти полностью оклемался, да так и не растаял. Что не совсем обычно для этих краев.
Новый дом пришлось топить основательнее, но совсем уж сильных морозов не было. Наш родник всего лишь пару раз за зиму замерзал. Еще раз убедился, что правильно выбрал место для поселения. Высокие холмы по обеим сторонам долины не давали разгуляться холодному воздуху.
За зиму мы всего лишь один раз слышали волчий вой, но в гости к нам никто не пожаловал. То ли зима для хищников была не слишком холодной, то ли они помнили опасность, которая поджидает их в наших краях.
Когда Дон основательно замерз, я все же сходил к солеварням и подготовил их к зиме.
Этой зимой мы были более активны. Чаще устраивали лыжные походы по степи и по льду реки. Но все равно далеко уходить не решались и всегда были начеку.
Уток мы съели по порядку на Рождество, Новый год и еще одно Рождество. Приятное разнообразие вместо солонины. Кстати, корм для них мы с таким расчетом и заготавливали.
Пользуясь возможностью относительно легко перетаскивать тяжелые грузы, я всю зиму возил куски известняка из своего рода карьера, устроенного мной в месте выхода этого полезного минерала километров за десять отсюда, на другой стороне Дона. Хороший строительный песчаник был на нашей стороне, километрах в шести. Точнее, он встречался во многих местах, но в том месте, откуда я его возил на санках, его было легко извлекать из обрывистого берега.
Зимой я ни в какие дальние походы не выбирался. Мой пыл охладел от вида царящего вокруг дикого, хотя по-своему прекрасного однообразия.
Весна пришла рано и быстро. Еще неделю назад лежал снег, и вот уже днем градусов пятнадцать тепла. Прошла еще неделя, стало достаточно сухо для того, чтобы можно было начинать строительные работы. Восьмого марта мы вместе с детьми поздравили нашу единственную, неповторимую женщину с праздником, и на следующий день я приступил к рытью неглубоких траншей под фундамент. Моей задумкой было поставить трехметровый каменный забор по всему периметру двора, а освободившиеся палки пустить на строительство сараев по всей длине забора. Причем с таким расчетом, что крыша станет одновременно и мостками, по которым можно будет ходить и наблюдать за происходящем в округе. Если деревянный забор был защитой только от животных, то каменные стены смогут защитить и от человека. Но размышления об угрозе со стороны человека были лишь чем-то совсем уж нереальным. Конечно прежде всего я думал о животных. Они ведь разные бывают. Кто знает, что сюда забредет. Медведь, например. Или примчится стадо обезумевших зубров, сметая все на своем пути. А может степная трава загорится, и за ней наш сухой деревянный плетень.
Это строительство и было основным моим занятием на всю весну и начало лето, не считая рыбалку, охоту, рутинных походов за солью, камнями и травами.
Место появления
К концу июня мы стали готовиться к поездке к месту появления. Большой плот уже был готов. Памятуя о прошлогодних прорывах сквозь камыш, я в этот раз предварительно сплавал туда на лодке один и основательно почистил водный путь. Заодно и проверил нашу вышку. Подремонтировал ее немного, подготовив к заселению.
Мы без приключений достигли места назначения. Неделю до дня второй годовщины попадания я занимался тем, что ставил плетень из принесенных в прошлом году палок и в изобилии росшего поблизости терновника. Опять ходил и внимательно изучал окрестности, пытаясь обнаружить какие-то следы нашего мира. И, как обычно, безрезультатно.
Ерик Подпольный был неглубокой речкой, обучение плаванию шло в нем хорошо. Коля научился плавать еще в прошлом году, а Жорик как раз за эту неделю. Раньше у него был чуть ли не страх перед водой, а теперь он плескался и бултыхался дни напролет и не хотел вылезать из воды.
В день икс мы были наготове с самого рассвета. Никуда далеко не уходили. Поближе к знаку поставили навес от палящего солнца и ждали. Мы с Лизой сидели лицом друг к другу. Она смотрела на меня и рассказывала о своих опытах по получению мыльного щелока из древесной золы. Дети рядом с нами строили домики из палочек. Вдруг я почувствовал приступ головной боли. Одновременно с этим Лиза замолчала. Я взглянул на нее. Она смотрела мимо меня с выражением изумления. Я повернул голову и увидел скорчившегося на земле маленького человека, полностью голого. Мой инстинкт сработал мгновенно. Копье оказалось у меня в руках, и я сделал шаг вперед, загораживая собой жену и детей. Человечек поднял голову и сказал, выдавливая из себя слова:
- Здравствуйте. Я Павел. Я за вами.
Ростом он был может быть чуть больше метра, как Жорик. Но это был взрослый человек, не ребенок. "Карлик", - мелькнула мысль.
Почему-то в этой ситуации мне особенно хорошо запомнилась реакция мальчишек. Они не стояли, разинув рот, а тоже схватили свои копья и направили их в сторону неизвестного.
- Как за нами? - выпалил я первый пришедший мне в голову дурацкий вопрос.
- Вы Александр? - спросил карлик.
- Да.
- Значил это ваши жена и дети, Лиза, Коля и Жора.
- Да. Именно так.
- С вами есть кто-нибудь еще?
- Нет. Нас четверо.
- Точно нет?
- Был еще один человек, сержант. Он умер.
- Когда умер?
- Через несколько часов после попадания. Два года назад.
- Почему он умер?
- От сильных ожогов. Мы нашли его уже умирающим и не смогли ничем помочь.
- Понятно, - сказал Павел. - А еще какие-нибудь люди есть? Жители этого мира, например.
- Мы не встречали здесь людей. Вообще никаких следов.
- Вы попали в этот мир именно в этом месте?
- Да, именно здесь, с небольшим разбросом. Этот знак стоит там, где попал я.
- Понятно. Тогда слушайте меня внимательно и запоминайте. Я - разведчик. Я направлен сюда, чтобы узнать, что здесь происходит. Хорошо, что вы находитесь на месте. Значит, можете попасть назад, в наш мир. Вы хотите попасть назад?
- Да, - ответил я за всех, чуть поперхнувшись.
- Очень, - уверенным голосом подтвердила Лиза.
- Последовательность такая. Примерно через десять минут я отправлюсь назад, один, - он поднял руку как бы останавливая наши возражения. - На месте я сообщу, что здесь за ситуация. Через полчаса после моего ухода или меньше примерно в этом же месте один за другим попадут три или четыре человека. Скорее три. Да, наверняка три. По инструкции они должны выйти из круга перемещения. Он метров двадцать в диаметре, плюс-минус. Ровно через минуту после попадания последнего из них запустится механизм возвращения. Для четырех человек. Это должны быть вы. Тех трех попавших к этому времени уже не должно быть в круге. Но если они почему-то не выйдут из круга перемещения, вы все равно должны зайти в него и оказаться выше их. Механизм подхватывает людей сверху, одного за другим, с секундной задержкой. Тот, кто в это время будет выше, тот и вернется назад.
- Может нам посадить детей к себе на шеи?
- Тогда не будет гарантии, что после них попадете вы. У вас есть какие-нибудь палки, лестница?
- Да-да. Есть лестница. Вон она, на вышке, - я показал на нее.
- Отлично. Подойдет. Тащите ее сюда. После появления третьего человека ставьте ее в круг и забирайтесь на ступеньки. Детей, конечно, надо разместить повыше.
- А что с этими людьми, которые попадут сюда?
- Они останутся здесь.
- Надолго?
- Как указано у них в контракте.
- А что у них в контракте?
- Это закрытая информация, - Павел оставался невозмутим. - Так, подходит время моего возвращения. Вы все запомнили?
- А нам с вами никак нельзя? - спросила Лиза.
- Нет. Механизм настроен именно на меня. Или я, или никто. Но лучше я, чтобы принести информацию о вас.
- Да, конечно, - Лиза смутилась.
И Павел исчез. Просто исчез. Был, и его не стало. И опять головная боль.
- Через полчаса или меньше, - произнесла Лиза. Она явно была меньше ошарашена, чем я.
- Лестница, - сказал я. - Ждите здесь. Сейчас я принесу.
Через пять минут я уже вернулся:
- Давайте залезем все вместе, проверим, держит ли она.
Мы забрались. Дети на верхние перекладины, мы на нижние. Все было в порядке.
- А если они тоже полезут к нам? Если начнут нас сталкивать? - настороженно спросила Лиза.
- Не должны. У них контракт. Они исследователи, типа космонавтов, - с неуверенностью сказал я.
- Ну да, - процедила Лиза и посмотрела на мое копье.
- Все, Лиза, все. Расслабься. После третьего человека идем. Делаем эти двадцать шагов. Дети, держите маму за руки.
Так мы и простояли еще минут десять: Лиза - с детьми, я - с высокой трехногой лестницей-стремянкой. Наши копья лежали рядом.
Первой появилась очень полная, загорелая женщина лет сорока пяти. Голая. Было видно, что ей тяжело, но она, поднявшись с травы, сразу же двинулась из круга, почему-то в сторону от нас, хотя наверняка нас заметила. Через миг за ней появился высокий, худой узбек. Он ойкнул, морщась от боли, огляделся, встал и с виноватым выражением лица, неуверенно пошел к нам. Сразу за ним на земле оказался грузный мужчина. Он, как стоял на коленях на траве в позе зародыша, так и продолжал стоять, обняв голову руками.
Я визуально выбрал точку между местами попадания этих трех людей и двинулся к ней:
- Пошли!
Узбек сделал шаг в сторону, пропуская нас, и произнес с легким акцентом:
- Здрасте.
- Здравствуйте, - автоматически ответил я. Абсурдность ситуации чуть не лишила меня дара речи.
- Поселок далеко? - спросил узбек.
- Здесь нет поселка. Есть вышка и плот. На плоту можно плыть в ту сторону, и попадете к Дону.
- Там поселок? - удивленно спросил узбек.
- Там дом. Хороший саманный дом. И запасы еды. На той стороне Дона, около устья Кумшака.
- Кумшака? Что такое Кумшака?
Лиза нетерпеливо подтолкнула меня:
- Ставь лестницу.
Я опомнился и начал раздвигать ножки. Мы залезли на перекладины. Я осмотрелся, оценивая ситуацию.
Полная женщина стояла в стороне и как-то неодобрительно поглядывала на нас. Высокий узбек удивленно наблюдал за нашей коллективной эквилибристикой на самодельном деревянном снаряде. Третий, грузный мужчина, продолжал стоять на коленях, но вроде чуть-чуть шевелился.
Жорик посмотрел на него и спросил:
- Мама, космонавту плохо?
Лиза ничего не успела ответить. Мы последовательно перенеслись в другое место и упали там на траву, голые, со знакомой уже головной болью. И опять я почувствовал ожог на том месте, где за миг до этого была одежда. Я сразу открыл глаза - жена и дети здесь, поднимаются. А вокруг нас высокий металлический забор.
"Металл. Мы дома!"
Эпилог
- Ну, Александр Яковлевич, вы прямо настоящую повесть написали. Я честно говоря не ожидал, - с улыбкой глядя на меня из-за стеклянной перегородки, произнес невысокий, усатый мужчина с короткой стрижкой, в которой кое-где виднелись седые волосы.
- Давно не печатал на клавиатуре. Вот дорвался и выдал. Можно сказать, само получилось.
- Да, творческий вы человек. Отлично, спасибо большое. Хочу вас известить, что три недели карантина подходят к концу. Ну, и нам с вами нужно определяться, что дальше.
- Давайте определяться.
- Ситуация такая, Александр Яковлевич. Проект наш, как вы знаете, секретный, но, согласитесь, интересный и в какой-то степени перспективный, - Степан Викторович вопросительно посмотрел на меня.
- Интересный, - неуверенно подтвердил я.
- Не буду юлить. Мы в вас заинтересованы, как в источнике бесценной практической информации. Я приглашаю вас работать в нашем проекте. Вас и Елизавету Павловну. Скажем так, научными консультантами. Зарплаты в два раза выше, чем на вашем прежнем месте работы. Туда вам навряд ли получится вернуться, потому что на вашем прежнем месте, как вы знаете, уже два года работает другой человек.
Я молча кивнул.
- Институт наш находится в Ростове. Здесь у нас летний ... этно-археологический лагерь. Пока летний. Скоро будет круглогодичный. Но жить вы сможете в Ростове. А сюда нужно будет так, время от времени приезжать. У нас здесь отличные условия. И будут еще лучше. Из-за того, что проект закрытый, есть ряд ограничений. Самое серьезное - нельзя выезжать за рубеж, по крайней мере ближайшие пять лет. Однако это условие для вас сохранится в любом случае, безотносительно того, согласитесь вы у нас работать или нет, - Степан Викторович опять посмотрел на меня. - Детей устроим в хорошую частную школу. Тем более, им нужна определенная реабилитация, согласитесь.
Я опять кивнул.
Наш куратор еще раз улыбнулся:
- Александр Яковлевич, здесь вы будете на своем месте. Вы уникальный специалист, эксперт. Уверен, вам приятно это осознавать. Я понимаю, что опыт этот вы приобрели не по своей воле, но так уж вышло. Ошибки случаются, и, как я вам говорил раньше, вас ждет ощутимая материальная компенсация.
Степан Викторович встал:
- Поговорите пожалуйста с супругой. Я навещу вас завтра после обеда и буду готов ответить на все ваши вопросы.
Итог нашего семейного обсуждения кратко подвела Лиза:
- Ну, а что мы теряем? Поездки в Турцию и Египет?
- Заграница для нас в любом случае закрыта.
- Тогда, что думать? Ты же хотел жить на юге.
- А ты?
- Что я? Мне все равно, где жить. Лишь бы не в саманном доме без стекол.
На том и порешили.
На следующий день мы со Степаном Викторовичем уже могли поздороваться за руки, первый раз за три недели почти наших с ним ежедневных бесед, точнее его расспросов. В конце разговора куратор обрисовал ближайшие планы:
- Отдохните две-три недельки, а в начале сентября ждем вас. Тем более, детям уже нужно будет идти в школу. Спасибо еще раз.
- Степан Викторович, ну теперь вы можете ответить на несколько вопросов?
- На закрытую тему?
- Конечно.
Он молча смотрел на меня.
- Кто те три человека, которых отправили вместо нас?
- Ладно. Хоть вы еще документы о неразглашении не подписали, думаю, уже могу открыть некоторую информацию. Зоя Морозовская, цыганская баронесса, отбывала пожизненное заключение за организацию убийства семьи своих конкурентов в, так сказать, бизнесе. Гражданин Узбекистана Рафик Камилов, отбывал двенадцать лет как организатор и хозяин наркоканала. В тюрьме пережил два покушения, организованных кредиторами. Сергей Васильев, сидел за мошенничество в особо крупных размерах. Последняя стадия СПИДа, несколько попыток самоубийства. Полностью разрушенная психика. По прогнозам специалистов жить ему оставалось недолго.
- Боже! Но они смогут вернуться назад?
- Теоретически, да. Но такой вариант серьезно не обсуждался.
- А Павел, разведчик? Почему он такой маленький?
- Павел - лилипут. Прекрасный человек, уникальный специалист. Благодаря небольшой массе тела подошел для первой реверсивной заброски в мир, где вы находились.
- Тот мир, он один такой?
- Этот вопрос вне моей компетенции. Думаю, нет.
- Ну, а почему эксперименты проводятся именно в этой местности?
- Здесь уникальное место, с уникальным сочетанием ряда факторов. Если кратко: отсутствие рудных аномалий, наличие извилистой реки, возможно влияние расположенной недалеко атомной электростанции.
- Тот мир - прошлое нашей земли? Почему там нет людей?
- Нет, просто параллельный мир, в котором люди еще не появились, или появились, но не добрались до этого региона.
- И что с ним делать? Ну не зэков же ссылать?
- Нет, конечно. Это было исключение. А что с ним делать, это, Александр Яковлевич, предмет очень серьезного обсуждения, на очень серьезном уровне. Все не так просто. Есть значительные ограничения на перемещения больших групп людей и еще кое-какие проблемы.
- Почему сержант сказал: "Ждите три года"?
- Два года назад мы еще точно не знали, как часто сможем открывать проход в этот мир. Более правдоподобной была версия о, как минимум, трехгодичном перерыве.
- Выходит, нам повезло, что мы оказались в нужном месте на год раньше?
- Психологи предсказывали вероятность такого поведения вашей семейной пары в девяносто процентов, - улыбка опять озарила лицо куратора.
- Но те два приступа головной боли в первый год? Что они означали? Мы правильно их поняли?
- Механизм действительно включали для обозначения какой-то связи с нашим миром. Мы боялись, что на одиночный сигнал вы просто не обратите внимания, поэтому и сделали его двойным. Все, Александр Яковлевич, мне надо идти, да и вам, наверно, уже хотелось бы побыстрее выбраться отсюда. У нас с вами будет еще много времени подробнее поговорить на эти темы.