|
В конце февраля Алексей зашёл на почту, чтобы отправить поздравительную открытку к 8 Марта своей сестре и племянницам на Украину. До праздника было ещё много времени, но почта на Украину шла не меньше двух недель, поэтому поздравительные открытки приходилось посылать заранее.
Алексей купил открытку с конвертом и сел за стол. Он редко бывал на почте, поэтому, размышляя над текстом поздравления, стал рассеянным взглядом рассматривать посетителей почты.
В маленьком помещении было не более десятка человек, которые, в основном, стояли возле окошка, над которым была надпись: «Приём и выдача ценных писем, бандеролей, мелких пакетов, посылок». Две пожилые женщины стояли возле окошка с надписью: «Выплата пенсий, пособий и социальных услуг», и один мужчина - возле окошка с надписью: «Приём и оплата почтовых и электронных переводов». Все разговаривали вполголоса, ничто не мешало Алексею заняться сочинением праздничных пожеланий своим родственницам.
Он раскрыл открытку и написал: «Дорогие, Света, Инесса и Юля!»
Отлично! Начало положено, дальше пойдёт уже легче. Алексей поднял глаза к потолку и задумался.
* * *
Дверь почты резко открылась, и в помещение стремительно вошла молодая женщина очень броской наружности. Она была высокая и стройная, у неё были густые русые волосы, уложенные в эффектную высокую причёску, лицо покрывал ровный загар, непривычный для разгара зимы. Грамотно наложенный макияж подчёркивал карие глаза женщины, а полные, рельефные губы выгодно контрастировали с прямой линией носа. На ней была короткая мутоновая шубка даже не оригинального, а эксклюзивного покроя, длинная юбка из толстой материи имела по бокам разрезы выше колен, которые при ходьбе распахивались и обнажали длинные ноги. Модные сапоги с высокими каблуками делали стройную фигуру женщины более изящной.
Алексей невольно залюбовался незнакомкой, забыв о том, что ему надо сочинять текст открытки.
* * *
Войдя в помещение почты, Вероника сразу заметила симпатичного молодого мужчину в стильном чёрном пальто, сидящего в задумчивости за столом, и интуитивно почувствовала, что ей надо каким-то образом обратить на себя внимание этого мужчины. После развода эта потребность стала проявляться в ней всё чаще, она стала её привычкой. В своей внешности Вероника была уверена, потому что без красивой причёски и макияжа не позволяла себе даже на мгновение выходить за пределы своей квартиры, и по восхищённому взгляду мужчины она поняла, что произвела на него должное впечатление.
Она быстро окинула оценивающим взглядом людей, находившихся на почте, и поняла, что среди женщин нет ни одной, способной оказать ей конкуренцию своей внешностью: здесь были только женщины среднего возраста и пенсионерки. Это порадовало, но этого было мало. Вероника подошла к окошку с надписью: «Выплата пенсий, пособий и социальных услуг». Оно было закрыто, а за стеклом лежала табличка с надписью: «Перерыв». Она села на стул с другой стороны стола, за которым сидел мужчина, положила ногу на ногу, достала из сумочки мобильный телефон и позвонила подруге:
- Привет, Лена!
- Привет, Вероника!- ответила подруга. - Как ты?
* * *
Голос незнакомки вернул Алексея к действительности. Он понял, что уже несколько минут с глупым видом откровенно рассматривает её, виновато опустил голову и снова принялся сочинять поздравление. Эта женщина своим появлением произвела на него такое сильное впечатление, что ему хватило нескольких секунд, чтобы найти нужные слова для сестры и племянниц, и он продолжил писать, тактично стараясь не слушать, о чём она говорила по телефону.
«Поздравляю вас с праздником всех женщин - 8 Марта! Желаю вам всегда сохранять красоту, очарование, достоинство, ко всему подходить творчески, с выдумкой, а на жизнь смотреть философски...» - написал он слова, которые легко и естественно родились в его голове.
Но вскоре Алексей понял, что лёгкость, с которой он сочинил первые строчки, внезапно исчезла, и ему приходится с огромным трудом придумывать каждое новое слово, потому что телефонный разговор соседки по столу мешал ему сосредоточиться. У неё оказался низкий, почти мужской голос, и, хоть она старалась говорить негромко, произносимые ею слова, словно гвозди, вбивались в сознание Алексея невидимым молотком, вызывая у него раздражение оттого, что он помимо своей воли вынужден был слышать всё, что она говорила.
* * *
- Ой, лучше не спрашивай! - увлечённо говорила Вероника своей подруге. - Я в совершенном трансе: он говорит, что деньги будут 28-го числа, а до этого времени что хочешь, то и делай - хоть иди на Неву и собирай камни! Представляешь?
- Ну и дела!
- Я в полном смятении. Я ничем заниматься не могу, меня трясёт, понимаешь? Меня просто колотит! Я сказала ему, что ославлю его на весь город. Прийду на одну его работу, и на другую, и везде всё расскажу. Он тут указывает мне на мою шубу, а я ему говорю, что это я покупаю на свои, заработанные деньги, а не как он, альтруист, за наш счёт. Он, видите ли, не может раньше 28-го числа... Для кого-то может, а для меня, значит, не может! Мне ребёнка не на что кормить, а ему хоть бы что! А у меня сплошное невезение кругом. Вот сейчас сижу на почте. Все окна работают, а то, которое мне нужно, не работает! Представляешь? Думала, может, хоть здесь что-нибудь получу.
* * *
Алексей призвал на помощь всю свою волю и продолжил писать: «Я желаю вам любить и быть любимыми...» И тут он увидел, что пишет уже не на открытке, а на белой поверхности пластикового стола. Все его попытки сосредоточиться оказались бесполезными перед напором эмоций сидящей рядом женщины: сконцентрировав своё внимание на смысле предложений, которые Алексей мужественно пытался писать, он не заметил, как ручка пересекла границу открытки.
* * *
А незнакомка продолжала говорить. Она настолько вошла в состояние, которое хотела передать своей мобильной собеседнице, что у неё даже начали стучать зубы, словно она замёрзла.
- А как твой ребёнок? - спросила Лена.
- Ребёнок? Его сейчас нет, он на олимпиаде. Мы уже дипломанты! - с гордостью сказала Вероника, краем глаза посмотрела на мужчину и увидела, что он прекратил писать. «Ага, подействовало!» - обрадовалась она.
- Какие вы молодцы! - сказала Лена.
- Да, стараемся. А как же, один ведь сынок, всё для него. Он у меня один, и мама у него одна. Всё приходится самой! Ну, ладно, Лена, звони, не забывай.
Вероника закрыла крышку телефона, положила его в сумочку и незаметно бросила быстрый взгляд на мужчину. Он снова взялся за открытку, а на его лице появилась недовольная гримаса. Надо было действовать более решительно.
Она встала и подошла к своему окошку.
* * *
Виновато прикрыв открыткой нечаянную надпись на казённом столе, Алексей решил, что надо писать, сосредоточив своё внимание на каждом слове, и продолжил: «...обворожительными, неповторимыми, единственными...» - но и это не помогло. Он начинал писать слово, а окончание его уже не помнил. Продолжать было бессмысленно. Он прекратил писать и посмотрел в спину нарушительницы его покоя.
* * *
- Скажите, надолго у них перерыв? - спросила Вероника у одной из женщин, терпеливо стоявших возле окошка.
Женщина в ответ пожала плечами. Веронику это не устраивало, потому что она чувствовала на себе взгляд понравившегося ей мужчины, и этот взгляд требовал от неё более решительных действий. Она подошла к соседнему окошку, возле которого стояла очередь.
- Скажите, как долго будет закрыто это окно? - громко спросила Вероника через головы людей и вопросительно посмотрела на молодую сотрудницу почты, которая сосредоточенно заполняла какой-то бланк. - Может, нам вообще нет смысла здесь стоять?
Девушка в окошке вынуждена была отвлечься от своих дел и ответить, потому что низкий голос Вероники неожиданно стал резким и капризным, готовым в любой момент сорваться на визг.
- Это технический перерыв, сейчас откроют, - сказала девушка.
Вероника вернулась к своему окошку, и через несколько секунд оно открылось. Вероника была довольна: у неё всё получилось, она продемонстрировала себя в полном блеске.
* * *
Алексею оставалось написать последнее, но, пожалуй, самое важное пожелание сестре и племянницам: «Самое главное - я желаю вам всегда оставаться женственными». Он начал писать, но тут же остановился. Он понял: здесь, в этом помещении, и в том состоянии, в котором он находится, не сможет написать слово «женственными». Если он напишет это слово сейчас, то оно навсегда лишится смысла, который он хотел в него вложить. Более того, за несколько минут, проведённых на почте, он успел усомниться в том, что образ женственности, который он создал в своём воображении, будет устраивать его в дальнейшем. Что-то подсказывало ему, что с сегодняшнего дня придётся серьёзно разбираться в том, какие качества он хотел бы называть женственными. И только потом, когда он разберётся со своим представлением о женственности, он сможет пожелать своей сестре и своим племянницам быть женственными.
* * *
С нетерпением дождавшись своей очереди, Вероника спросила требовательным голосом:
- Я тут подавала заявление - не помню, как это называется точно, - кажется, субсидия на квартплату, что ли... Посмотрите, не приходила?
Служащая почты посмотрела картотеку и ответила:
- За февраль ещё ничего не было.
- А когда это всё будет? - спросила Вероника тем же требовательным голосом, чтобы почтовые работники не возомнили, что с ней можно обращаться так же, как со всеми этими опустившимися домохозяйками и пенсионерками.
- Не знаю. Когда перечислят - тогда и будут. От нас это не зависит.
- Я ещё пойду в «собес» и буду там разбираться, почему они переадресовали на почту, если я в заявлении указала банк!
- Так, может, Вам надо в банк? - спросила служащая.
- Меня из банка послали сюда. Ладно, я ещё разберусь! - сказала Вероника, отошла от окошка и победно взглянула на стол, за которым сидел мужчина.
Мужчины уже не было, а на столе, на том месте, где он сидел, осталась странная надпись: «...бить и быть любимыми».
|