Аннотация: Глава повести "ЖИВИ ВЕЧСНО", Когда в реальности видишь чудо- не считаешь увиденное фактом. Трудно принять, что чудо- не что-то сверхъестественное, а обыденность .
"Что Вы называете чудом ?"
Первыми зашли приехавши еще вчера. Наша очередь- через два часа. Не веря удаче, впихиваюсь в цепочку из семи "кандидатов". Но в воротах оказываюсь, вроде, как наказан за безверие в свою избранность. Привратник-монах тормозит женщину передо мной. Вполголоса требует:"Следуйте за мужем". Та необдуманно вспыхивает: "Я не с ним!". Ворота вмиг закрылись. Здесь не возмущаются.
Все, свободен еще на часа два. Привстаю над толпой около вышедших "оттуда". Причитает бабулька: "Откуда узнал о тетрадке молитв? Сожги рукопись, говорит...". Женщина прикрыла от солнца личико крепко спящего сына и громко шепчет: "Гля. Орал- два месяца!". Парень с ярко седыми висками уставился в небо. Улыбается, а по щекам - слезы. Счастливцы заторможены и, явно, оглушены услышанным в монастыре...
Четвертый час слоняться без гарантии попасть внутрь крепостного сооружения было уже невыносимым. Да и в октябре здесь, на юге, уже зябко. Затея, в которую себя втянул, казалась все более глупой. Все чаще задаешься вопросом: " Зачем тебе? Люди с горем, смертельными болезнями. А ты...". Все зримей простой расчет: скоро обед, за ним - в соборе служба.
Да, так и есть! Над воротами, встав на помост, возник привратник. В тишину обрушивается: "Отец Георгий прием закончил". И исчезает под общий тяжелый выдох. Большинство разбредается на обед. Минут через пять остаюсь напару с задремавшей колясочницей с парализованными ногами. Сопровождающая ее скоро вернется.
Минут через пять и я б ушел. Но "сменились" декорации.
Из такси вышли две худющие женщины. Укутаны в черное. Но не монахини.-у тех глаза сияют! А скользнувший по мне взгляд изподлобья проморозил. Бездна с навечно застывшим нечто.
Женщины робко шагнули в распахнутые ворота боком, словно протискиваясь. Одна из них суетливо пхнула привратника прозрачным полиэтиленовым пакетом с пачкой денег. При обращении женщины, монах, обычно, отступал на пару шагов и отвечал, глядя в сторону. А тут - шарахнулся! После немой сцены подставил громадный ящик с горой пожертвованных продуктов. Для верности потряс его, чтоб кулек провалился вглубь. Покончив с неприятной ситуацией, повел посетительниц в гостевую.
Беспрепятственный их проход ошарашил. Кулек оскорбил: значит, деньгам и монас-тырь подвластен?. "Ну нет, братушки, я-не я, если не доберусь до старца!". Едва дождался возвращения внеочередных посетительниц. Заплаканные, поддерживая друг-друга, они поплелись прочь...
Враз присмирев, я все-таки настойчиво попросился у привратника зайти, чтоб набрать водицы из колодца. Долго заполнял посудину из-под минералки. Мимо прошло много монахов. Наконец, я дождался "своего". Черное покрывало, ниспадавшее с головного убора на рясу, означало нерядовой сан. Мысленно взмолясь: "Господи, помоги!", сую ему визитку с "довеском" и сопровождаю достойной фразой. Реакция, как и думал, оказалось непредсказуемой. Не удостоив взглядом, монах кивком позвал в собор. Там, перекрестившись, отправил мою валюту в жестянку с надписью "На храм". Резким: "Старец осудит!" едва успеваю упредить порыв кинуть туда же визитку. А фраза "Если Вы лишите его общения со мной!" уже наталкивается на ироничную ухмылку.
Лишь по возвращении на паперть, я, наконец услышал довольно- таки красивый его голос: "Монашеству деньги- пыль. Вон они, ваши бумажки: в аренде механизмов, зарплате рабочим". И монах показал в сторону строительства громадного храма
Меня, все-таки, подвели к трапезной, откуда вскоре вышел отец Георгий. Визитка попала адресату. Не взглянув на лицевую часть, он прочитал записку на обороте. В раздумье потряс ею, и, не глядя, передал подскочившему послушнику. После чего, к удивлению свиты, пошел к воротам.
Там его никто уже не ждал. Старец остановился в метрах трех от спящей колясочницы. Сопровождающая, было, кинулась будить. Но осеклась под его грозным взглядом. Он призвал вполголоса: "Помолимся о даровании здравия болящей...". Несколько минут мы молча молились, дружно осеняясь крестом вслед за настоятелем.
"Именем Иисуса Христа, Господа нашего... !!" возгласил во весь мощный голос старец. Чем заставил нас крупно вздрогнуть, а разбуженную калеку вытаращить глаза. "Требую! Подойди!"- приказал отец Георгий. Вскинувшись, больная цепко уперлась позади себя руками И - встала!!. Завороженно уставившись на старца, одеревенело переставляя ноги, сделала три шага. Уже падавшую, ее подхватили послушники. Вернули в кресло и подвезли к скамье.
Отец Георгий сел рядом. Может быть, не давая опомниться, начал наставлять. "Каждый день будете наращивать расстояние на пять шагов. После двадцати начнете увеличивать время ходьбы по пять минут. Ровно через месяц, сама, в церковь. Помолитесь, поставьте свечи. Через полтора - исповедаться, причаститься". Старец протянул руку в сторону. В ней, словно из ниоткуда возникла стопка узких длинных листков- рецептов и ручка Бегло просматривая, попутно редактируя, отец Георгий начал подробно объяснять содержимое каждого передаваемого больной листка. Говорил вполголоса. Доносились лишь обрывки фраз: "...перед едой,....псалом - семь раз,....как окрепнут мышцы,...попарьте семь раз,....после акафиста....". Больная радостно кивала головой, отвечая на вопросы, восторженно жестикулировала. Дважды послушники бегали в обитель за какими-то пакетиками.
За минут десять перед воротами стремительно выросла плотная толпа. Но - ни вздоха, ни шороха. Абсолютная тишина!
Когда через полчаса отец Георгий поднялся, больная вскинулась привстать. Но тут же опрокинулась назад жестким взглядом монаха и властным: " Завтра, утром ! С молитвой. Десять. Послезавтра, с молитвой - пятнадцать шагов!". Благословив ее, наконец, обернулся к собравшимся. Он уже не был патриархально солидным архимандритом с обложки церковного календаря. Не был, тем более, сильным степенным старцем, как еще полчаса назад. Явно, разговор с больной обессилил его. Сквозь нас смотрел смертельно усталый дед. Но уже через минуту он, словно очнулся. "Братья и сестры !"- заговорил отец Георгий едва слышно: "Простите меня, грешного. Постыдно немощен помочь вам прямо сейчас коснуться божьей благодати!". И старец согнулся в поклоне! Толпа загудела: "Благословите, отче!"....
После его ухода повисло напряженное ожидание чуда и недоумение - неужели оно, чудо, уже позади!. Конечно же, к каждому вернулась надежда на внимание старца лично к нему.
Возникший над воротами монах держал в руке нечто, в чем я изумленно узнал свою визитку. Едва протиснувшись, был впихнут внутрь. Отец Георгий, закрыв глаза, сидел в кресле около колодца. Свита стояла поодаль. Уловив мое появление и упреждая нерешительность, архимандрит показал на кресло рядом.
" Вы - повторно. Впервые- летом, с комиссией администрации края ..."- начал он и поморщился. Даже не видя меня, тем самым оборвал попытку откликнуться. Осталось изумиться его феноменальной памяти и слушать молча. " Вопрос на визитке- не пустое. Видели сами. Чудо - это Божья благодать. Во всем, в душе, прежде всего. Думаете, ко мне поднялась безножная? Нет! Душа ее к Господу Богу вознесла!. Потому что готова была принять его благодать. Все- в руках божьих. Там, за воротами, думал, увижу кликушу. Бесы орут из нее. Значит- божья воля, значит, кликуша еще не готова к благодати...". Старец смолк. Он дышал порывами изможденного грузчика. Но через пару минут открыл глаза и, всматриваясь в меня, сокрушенно продолжил: " Вы родом из Грозного. Знаю- боль в душе. Час назад женщины из Беслана спросили меня "За что Господь так жестоко забрал детей?" Высохли обе, едва живы. Пронзительно больно искать слова утешения, возвращать их к Богу, Да еще-деньги! Едва убедил забрать ...". Глаза старца наполнились слезами. Он, явно пересиливая себя, встал. Вслепую благословил. Внятно напутствовал: "Да сохранит Вас Господь и дарует благодать". Неожиданным для высокого сана порывом отечески приобнял. Но тут же отстранился, слабым взмахом ладони выпроваживая прочь.
Пространство закутка перед воротами, по-прежнему, было заполнено богомольцами. Большинство отрешенно уставились в изображения ангелочков. Лишь прочитав литую надпись по верху ворот "Свято- духов мужской монастырь", понимаешь, что это- шестикрылые серафимы. Именно святой дух дарует им чудо. Ворота отворятся и богомольцев пригласят к старцу. Другие паломники дремлют на громадной колоде - скамье. Третьи неистово читают молитвенники, приблизив из-за тусклого освещения книжки к носу. Двое при этом, неистово крестятся, периодически преломляясь в земных поклонах. Таких не берет усталость. Они наслаждаются процессом ожидания, озаренные уже тем, что стоят у стены святой обители.
С периодичностью до получаса тишина разрывается истошными воплями кликуши. Запрокинув голову, она минут пять сотрясается телом в выкриках, полных ненависти к роду человеческому. Проорав, несчастная долго мотает головой, возвращаясь к реальности. Потом, уже с тоскливыми глазами умной, интеллигентной и обаятельной молодой женщины, приложив руки к груди звонко просит: "Умоляю, молитесь обо мне, грешной!. Я- Ольга Пахомова, из Воронежа. Меня мучают бесы"
Всех их ждет чудо.
И тут я вспомнил. Надо же было попросить благословления через меня сыну. Может быть, о самом главном сейчас, я забыл напрочь. Если мы вообще способны знать, что действительно главное в жизни. Тем более, рядом с болью и отчаяньем пришедших к отцу Георгию, мои проблемы так неуместны. Сын обладает мощным здоровьем, не пьет, не курит, масса друзей- подруг. У него светлая голова, толковая специальность в руках. Ну и что, если первым из нашего рода отказался идти в институт?
Зазвонил сотовый телефон. Сын: " Пап, невтерпеж- докладываю. Твой сын - студент!". Как можно сдержанней хвалю: "Видишь- а ты не верил, что сможешь". Едва отключив телефон, отворачиваюсь к стене. Не дай Господь, чтоб стоящим перед монастырем мои слезы превратно представились слезами горя.