Горд Вячеслав : другие произведения.

Н О В О Р О С С И А Д А сборн 2016 г

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  
  
   Вячеслав Горд
  НОВОРОССИАДА
  (Танго моему городу)
  
  
  г. Новороссийск
  2016
  
  
  УДК 821.161.1
  ББК 84(2Рос)-44 ????
  Г-67
  
  Горд (Губарь) В. Новороссиада (Танго моему городу) {Текст} ......
  В.Горд (Губарь)-Новороссийск: Изд-во "С легкой руки",
  2016.- с.
  
  
   Сборник рассказов, новелл, зарисовок, репортерских материа-лов о городе-герое Новороссийске. Об его жителях.
   Моряки, портовики, нефтяники, учителя. Генеральные директоры, офицеры и священники. Ветераны войны, дети и бомжи. Счастливцы, живущие в городе-красавце. Видящие горы, море, мемориалы защитникам и купола церквей. Над ними цветут каштаны и парят в порывах норд-оста чайки.
   Сборник-попытка выразить Любовь к родному городу-герою на берегу, откуда начинается Россия.
  
  Автор: Губарь Вячеслав Анатольевич
  (Вячеслав Горд-псевдоним с 1996 г.)
  
  
  Магия города
  
   Буйно полыхают каштановые свечи над площадью Героев в День Победы. И отражают трепетное Пламя Вечного огня. Мемориал десантникам под командованием Ц.Л. Куникова, как и купола Храма Исповедников и Великомученников, в земле российской просиявших, освящают Малую Землю.
   Вопреки невосполнимым духовным и экономическим потерям 90-х годов, сегодняшний город еще полон романтики. Пока не проданы море, Маркотхский хребет и воздух над ними. Потому доныне ранней весной слегка веет запахом хамсы былого "Рыбпрома". Круглый год поныне излучает ароматы таежных елей лесной порт. Чего-то не хватает, когда долго нет нефтяного "духа" с Шесхариса и мазутного терминала. Никогда не померкнет дурманящее благоухание миллионов роз былых розариев, делавших райской Парковую аллею. А на набережной аромат километровых розариев рождал улыбку на суровом лике Стража города-Неизвестного матроса. Пока нет Морского собора, Суджукский лиман остается пристанищем лебедей. В Цемесской бухте резвятся дельфины, стаи чаек гоняются за косяками рыб. Еще живы остатки Цемесской рощи-плавней. В текущей сквозь лес реке живут утки и бобры. На склонах Маркохта растут десятки видов чабреца, ярко цветут маки, благоухает дикий жасмин, ползают черепахи, переливающиеся изумрудными оттенками змеи...
  . Миллионы россиян стали душою новороссийцами, побывав хоть день на берегу Цемесской бухты. Сибиряки говорят напрямик: "Вы не осознаете, что живете в Раю". Действительно, в Новороссийске непостижима магия, рождающая высокую Любовь у всех, вне зависимости от места рождения. Спасибо тебе, Родной город, за то, что ты есть! С тебя начинается в нас Россия.
   2015 г.
   <
   Морское сердце.
   <
   Родина.
   "Арктур" пришел в Марсалу утром. Агент "Морфлота" попро-сил посетить местную больницу, где с неделю лежит наш моряк.
   Перед уходом в рейс ему сделали очередной стандартный набор прививок. Произошло невероятное. Вместо иммунитета, некие бациллы в экстремуме тропиков пробудили дремавший вирус. Тот начал пожирать легкое, ухватился клешней за двигательный центр мозга. По словам лечащего врача, эта быстротечная форма рака сжигает человека за недели. Моряк, конечно, догадался о диагнозе. Перестало жечь под правыми ребрами, немели ноги.
  
   Увидев после недельного одиночества в чужой стране, своих, он вскинулся навстречу вошедшим с мольбой:
   -Братцы! Заберите домой, хуже плена тут!
  Больше омертвения тела убивало бездушие. Едва узнали, что не жилец, прекрасное обслуживание сменилось хладнокровным садизмом. Стали игнорировать просьбы. Сделали вид, что не понимают английский. Отключили телевизор и кнопку к дежурному. Потом брезгливо выговаривали, морщась запахам.
   За час до прихода ребят, отчаявшись докричаться санитара, парень на руках выполз в коридор. И взбесился, увидев медиков, склоненных в молитве. Назло иезуит-сатанистам выпрямился и, чудом встав на ноги, дошел до туалета.
  
   "Арктур"-миниатюрный виновоз. Исключена перевозка пасса-жира. Но экипаж освободил каюту для больного. В дорогу набрали из клиники медикаментов, инструкций. Несмотря на напряженность перехода, каждый находил возможность бывать рядом с больным. Организовали питание, хоть символическое- бульон. Первые три дня моряк упорно спал на полу, стесняясь замарать койку. Но тактичное ухаживание, родная речь на глазах возвращали его к жизни.
  
   Судовая трансляция в его каюте не выключалась круглые сутки. Услышав, что до прихода в Новороссийск остались пару часов, он преобразился. Тщательно выбрился, сменил нательное белье. Полежал около часа, что-то обдумывая. Затем перелез на стул, одел белую сорочку, брюки.
   -Мужики ! Ведь-Родина...
   Голос его окреп, лицо озарилось умиротворенностью. Покопавшись в чемодане, отыскал и надел нательный крест. Как то смущенно перекрестился. Матрос вынес его на палубу вместе с стулом, усадил лицом в сторону приближавшегося порта. Заходящее солнце пронзило багрянцем зелень деревьев на далекой набережной Серебрякова. Навстречу шел пограничный катер, на котором должны были прибыть медики.
   Моряки избегают речей о патриотизме. И это возвращение на Родину было обычным возвращением домой.
  
   Были этой немало лет. Ей бы так и остаться мимолетными строками в потерянной со временем записной книжке. Заметкой о трагедии. Но недавно на одной из досок Почета под портретом немолодого мужчины читаю имя-отчество-фамилию того больного моряка. Нетерпеливо звоню старпому корабля, назван-ного мною "Арктуром". "Помнишь, рассказывал о... Так я нашел его полного тезку!". В ответ ошарашенно слышу: "Ну, это он и есть!". "Но ведь-рак!". Друг удивленно отозвался: "Ты что-не знал? Нет рака!. Вылечил. Сам. Уполз за перевал. Где-то за Ахонкой в долине родников жил в шалаще. Здоровым битюгом вернулся! А врачи года три инвалидность не снимали...". Усмехнулся: "Просто, некому написать о рехнутости нас, россиян. С того света, ради прикосновения к родной земле, возвращаемся! А она, видишь-воскрешает".
   1983 г.
   <
  
   Парад Победы.
   Утром девятого мая смотрю на каштаны в парковой аллее. И точно: накануне Дня Победы большинство из них вспыхивают!. Белыми свечами, озаряющими темную гущу резных листьев. Так в Новороссийске начинается святой для России День.
  
   За утро численность населения увеличивается во много раз. Десятки автобусов привозят экскурсантов и отдыхающих санаториев. Приезжают соседи по Кубани, Дону, Ставрополью. Ведь ежегодный Парад на Юге только в нашем городе-герое.
  
   К десяти утра участники Парада стоят на "Товсь!". Традици-онно впереди-внуки Победителей из Весны 1945 года с именными копиями Победных знамен фронтов Великой Отечественной. Рядом-символ Побед государства Российского на Южных рубежах против турецких и арабских захватчиков последние почти 250 лет. Кубанское казачье войско вновь обрело святыни наших предков, увезенные на чужбину в гражданскую войну. Теперь не только кровь казацкая, кровь отцов в жилах этих ребят, но их души преданы клятве возвращенным знаменам и знакам воинской доблести защитников Кавказа.
  
  На трибуне у здания городской Администрации-полторы сотни ветеранов Войны. Сидят в креслах на почетном возвышении. Это их День. В руках многих зрителей по краям главной улицы города Памятниые плакаты и стенды...
  
  После озвученных уличными динамиками курантов Москов-кого Кремля, после торжественных речей и жуткой по накалу горечи Минуты Молчания в Память о павших, начинается Парад.
   Командует им традиционно высший чин военно-морской базы. Правда, вместо грозных крейсеров, здесь-на суше на суше он довольствуется затрапезным уазиком, отчего вовсе не страдает возвышенность происходящего.
  
  
  
  
   В каждой российской семье свой солдат Бессмертного полка
  
  
   Парад начался ! Как на всех Парадах России в этот день, после знаменной группы родов войск новороссийского гарнизона, идут воины в форме Победителей
  
   Победные знамена из Весны 1945 года
  
  
  
   Сегодняшние защитники России для новороссийцев прежде всего-в морской форме. Есть некая магия в лицах офицеров и матросов всех без исключения колонн военных моряков. Их бое-вые ордена иногда заслужены вдали от родных берегов.
   Одновременно, наш город единственный Герой на кавказском Юге России. А Кавказ-дело изящное. Потому то по-праву вслед за моряками идут десантники. По количеству и, омытому солдатской кровью, "качеству" они одни из "практиков" в защите Родины на ее территории. Заслуги десантников штурмовой дивизии очевидны. Лица этих ребят опалены битвой с арабскими наемниками, поныне пытающимися на американские деньги воевать на Кавказе против России.
  
   Долго, подразделение за подразделением, шли парадом погра-ничники, ракетчики и представители других видов войск, защищающих Россию на Юге. Ярко запомннаются десятки эпизодов Парада.
  
   Еще издали приближавшийся звук марширующей пока невиди-мой следующей роты заставил зрителей восхищенно, сначала прислушаться, затем восторженно увидеть. Так не дано воинам- мужчинам пройти строевым шагом. Продефилировать на высоких каблуках единым, до идеальной слитности движений, может тольео рота прапорщиц и лейтенанток. Мороз по коже был явно у многих из присутствовавших при виде боевых наград на лацканах кителей многих из них. Девочки, милые, простите нас за то, что вам сегодня приходится быть военными и воевать..
   Надо отдать должное зрителям. Рота девчат шла сквозь звенящую тишину завороженности. И уже шли последние шеренги их строя, когда площади и центральная улица по очереди взорвались аплодисментами!
  
  
   Строевой Вальс каблучков.
  
  Но были и юморные моменты. Увешанный орденами молодой, но явно прошедший пекло-седой командир роты лет тридцати от роду зарделся и сбился с строевого шага, когда из толпы вырвалось шутливое: "Шнурок завяжи!". Грозные на вид казаки тоже вызвали добрую улыбку. Прикольно смотрелся их пузатый Атаман. Говорят, доныне в свои неюные годы запросто жонглирует штангой.
   С Атаман-Горой во главе
  
  
  
   Потом загрохотала техника.
  
  
  
   Кони у защитников Родины стальные. Готовы пролететь по горам и по степям как в танце по паркету
  
   Кульминация парада-Бессмертный полк. Идет бесконечная колонны жителей, освященная фот0графиями отцов и дедов. Идут молча сквозь притихший в священном трепете город.
  
  
  
  Завершает святой ритуал оркестр. Саксофоны, горны и фанфары Победы после грохота техники и скорбного шелеста шагов бес-смертного полка возвращают город в сегодняшнюю Жизнь.
  
  Самое мощное "оборудование" в День Победы выставлено на площади Свободы "для разграбления". Взрослые вчитываются в таблички. Детишки-отвинчивают все, что удается. Рядом с памятником Освободителям возвысилось то, что сдерживает нынешних захватчиков. Грозный "пальчик" приподнят над кабиной одного из тягачей. Для непрошенного "гостя" "постраш-нее" мощи установки ее бортовой номер "13"! Зато для детишек эта оборонная техника-лишь игрушка. Может, уже "поиграли"?. Одна из ракетных шахт пуста. Да нет же! Военные благоразумно сберегли содержимое от любознательных "инженеров".
  
   Город-герой полон мемориальных мест. Один памятный комп-лекс защитникам Малой Земли чего стоит! Миллионы граждан хранят в душе потрясение от свидетельств героизма Малозе-мельцев. Но об этом 16 сентября- в День Освобождения.
   Пока же-Дань Памяти защитникам всей России. Цветы несут и несут к постаментам у обелисков Героям. Ветеран снял кепку и возложил цветы к постаменту памятника. Он пришел не к дважды герою Советского Союза, новороссийцу, Константину Коккинаки, а к другу детства Так, с непокрытой головой и возвращается к правнукам. Наверное растерянно сокрушается: "Костя-Костя! Какого хрена ты уже ушел. Шас бы за Победу с тобой-по сто, фронтовых..."
  .
  
   Цветы ровеснику
  
   А город наполнился концертными признаниями Любви к Победителям. У здания городской Администрации - самая гран-диозная эстрада. Выступали профессиональные и самодеятель-ные коллективы артистов Республик Кавказа. Песня военных лет сменялась величавым девичьим танцем гордых горянок, казачий хор сменялся тенором или бардом...Концерт несколько раз замирал лишь на десять-двадцать минут, отступая очеред-ному нашествию дождя. Но тем не менее артистов хватило на концерт до позднего вечера...Чуть поменьше по площади было еше с десяток концертных площадок. Одной из них традиционно стала площадка перед памятником Пушкину. Рядом с Алек-сандром Сергеевичем фронтовые песни особенно задушевны. Впрочем, от этого площадь не перестала быть главным местом свидания влюбленных. Тем более, что поодаль-лирическая скульптурная композиция "Незнакомка". Орденоносный Ветеран присел к ней в карету, а собравшаяся фотографировать бабулька предупредила : "Только не обнимай! Ты-мой...".
   В конце Парковой Аллеи на душе вновь теплеет. Новороссийск получил официально звание города-героя благодаря Совести Леонида Ильича Брежнева. Вопреки циничному большинству, обычному для руководящего "звена" любой страны, он нашел смелость не замолчать подвиг малоземельцев. Поэтому около памятника "Лене" в День Победы обязательно почетный караул. Так должно быть, если государство уважает свою историю.
  
  
  
   Под вечер в День Победы приходят с цветами к еще одному святому месту. Приходят новороссийцы из поколения опаленных необъявленными войнами 60х-70х годов. У них, помимо церкви, только у Мемориала афганцам есть право быть в открытую с боевыми орденами и склонить голову в память погибших собратьев.
  
  
  Имена павших воинов-интернационалистов,
  призванных из Новороссийска.
  
   Возложат цветы. Постоят обнявшись. Молча разольют коньяк. Главный тост: "За Победу!" в память отцов, научивших защищать Родину.
   После праздничного Салюта небо вспыхивает фейерверками. Белоснежным букетом с алым сердцем посередине. Подобно соцветию каштана, расцветающего в день Победы.
   .2010 г. (ред 2015 г).
  .
   Возьми бомбу в руки.
   ( или с снарядом в обнимку).
  
   Началась и закончилась эта история в буфете. С разницей, по времени, в сутки.
   Опустил ложку в борщ. Звонок служебного сотового:
  -Докладывает дежурный. Только что ремонтники обнаружили снаряд, около столовой...
   Выглядываю в окно. Столовая на ремонте. Там все наизнанку-черта выкопаешь. Отечественная Война оставила немало сувениров. Звоню сотруднику, отставнику: "Давай, с ребятами к столовой-там...". Находку не назовешь своим именем, чтоб не пугать обедающих. Но поныне верна виза Ворошилова на документах: "Сов.секретно. Копия-на рынок". Сарафанное радио в минуты опустошает буфет от посетителей.
   Доедаю в одиночестве. Звонит сотрудник: "Предмет в траншее живой". Обычно он хладнокровен. А тут-осип. Меня это раздражает. Не первый раз железяки "коллекционируем", а он... Ведь, почти все проржавевшие остатки "былой славы" обычно мертвы. Быстро придя к месту, резко спрашиваю: "Почему еще в траншее?". Все отводят глаза, молчат. Наступает момент истины. За плечами у каждого-не раз наедине с смертью. Но это в прошлом, в кадровой Службе. Сегодня дождавшаяся тебя семья, нормальная пенсия. У меня нет морального права на команду "Вперед!". А лезть к снаряду надо. Чтоб исключить ложный вызов спецслужб. Если окажется, что находка-ржавый прах Войны, будут оплеухи руководства за ложную "рекламу" градообразующему предприятию!
   Не оглядываясь иду "вперед". На взгляд-обычная ржавая фиговина. "Господи, помоги!"-шепчу под нос. Скупо крещусь и плавно опускаюсь в траншею, сажусь на корточки. Так бережно, как я взял снаряд, брал впервые своего первенца, Сашу. Но тогда хрупкой была его жизнь, сейчас-моя... Медленно встаю, поворачиваюсь, собираюсь положить снаряд на россыпь глины. Но нога подворачивается на скользком дне. Медленно ложусь на россыпь навзничь. В железяке, плотно прижатой к груди, как мне кажется-мертвый холод сменился теплом. Проникаюсь сумасшедшим желанием нежно погладить находку "Успокойся, дите, я осторожно!". Видимо, меня бросило в жар. Еще медленнее, чем до того, кладу железяку на основание, потом на бок. Лежу рядом с ней и боюсь пошевелиться. Лишь через несколько минут отползаю в сторону...
   Ни на кого не глядя, выхожу за организованное службой охраны оцепление. Лишь там, вдали от смерти, "догоняет" дрожь в ногах и руках. Закрываю глаза, шепчу: "Спасибо тебе, боженька!". Потому что только сейчас вспоминаю, что не один в этом мире. Да, вдовец. Но есть ради кого жить. Увиделись растерянные глазенки внучки Настеньки. А где-то там, поодаль, обернулась ко мне усталым лицом с грустными дивным глазами и укоризненно покачала головой, как нашкодившему пацану, хрупкая мерзлячка. Не говоря уже о женушке. Оттуда, сверху, боль за нас ей стократ острее. И улыбаюсь, успокаивая: "Не волнуйтесь за меня, любимые!".
   Через полчаса понаехало, казалось полгорода "контроли-рующих" и правоохранительных служб. Встали на почтительном расстоянии. Чем-то похожие сдержанностью на участников панихиды. Затем примчались специалисты-саперы. Работы им в Новороссийске хватает. Мы не задумываемся над фактом, что в 43-м здесь на каждый квадратный метр приходилось более 250 кг взорвавшихся, а зачастую и доныне "живых подарков".
   Саперы, трое молодых парней, внешне равнодушно "обнюхали" находку. Поцокали языками, что-то выкрутили, приказав всем отойти подальше. На настырные расспросы прокуратуры старшего группы прорвало:"Это-чудо! Тот чудак, кто вытащил ее из траншеи, вот в тако-о-ой рубашке родился!". И в низком поклоне коснулся рукой земли. Откуда ему было знать, что тот чудак сбоку от него. Работаю с ним по должностной обязанности. Спрашиваю: "Неужели так серъезно?". "Да ты чо!!"- взрывается спец. "Упади камешек на нее, когда расскапывали траншею-в клочья всех"- показал на собравшихся. Не спросишь его, почему в моих руках не рвануло. Молитва перед траншеей-не для всех аргумент.
  
   Военных, кому предстояло вывезти железяку из города и рвануть на Раевском полигоне, все не было. Ожидая, я сидел в кабинете, уставившись в окно. Там-море, полное солнечных бликов и вечности... Так подвиг или глупость- совершенное мной в траншее? И не было однозначного ответа. Потому что с уходом дедов, тем более после геноцида перестройки, тает норма заслонять идущих за тобой. Вести своим примером, а то и жертвовать собой.
   Ждать военных стало бессмысленно, попросил охрану усилить караулы у находки ночью. И тут в дверь постучали. Мои сотрудники. "Товарищ командир!.."-начал, было, один. Но я прервал. По воинскому званию-он выше. Мое "выросло" не в кадровой службе. Последнее, чем командовал-батальон. И то на сборах в 80х. Набрались шибко горячие парни. Немало рыжих, через одного Асланы, крымские татары. Это потом братски обнимались. Вначале не раз "протыкали" взглядом, как ножом. Но принятие сотрудниками "в свои" грело душу. Через полчаса приехали в Храм на Малой Земле. Где же еще, как не рядом с останками погибших в Войну, нам было помолиться о мире и здравии нашим близким! Моя молитва была также в благодарность за то, что мой поступок не закончился взрывом...
  
   Назавтра, только присел пообедать, звонок сотового. "Мы заблудились!". Пришлось объяснять саперному взводу, как подъехать к находке. Еще не успел отключться, как со всех сторон посыпались настойчивые советы обедавших: "Да Вы, сначала, доешьте, Вас подождут!...". Это был знак уважительного внимания...
   Два низкорослых щупленьких солдатика бережно подняли ржавую находку и замедленными плавными шагами понесли к "Уралу". Вскоре торжественная процессия из машин в сопровождении УАЗика с мигалкой медленно выехала за КПП. Мощный морской комплекс, едва сдерживавший дыхание сутки, выдохнул. Побежали погрузчики, лязгнули железнодорожные составы, замелькали красные каски и оранжевые спецодежды.
   До следующей железяки, коими полнА новороссийская земля.
   2009 г.
  
   Контора Глубокого Бурения
   Услышав во втором классе от одноклассника, что по примеру отца будет служить в КГБ, надумал идти в разведчики. Вырос. Жестокая армейская "школа" исключила возможность, как одно-курсники по университету, напроситься в эту самую-"контору глубокого бурения"...
   Преданная тобой Мечта лукаво напоминает о себе. Новорос-сийцы связаны с морем, с границей-заграницей. Значит, немину-ема встреча с ребятами "из конторы". Во мне после встреч с ними сложился некий портрет, Конечно без реальных фамилий, имен.
   До середины 90х было пароходство с сердцем в полтораста судов загранплавания. Без "спецов" никак. Но как ни присматри-вался к работавшим рядом-никого "оттуда"! Как вдруг, Коля Некрасов, завсегдатай комсомольских сходняков пароходства, смущенно объявил: "А я-в Минскую спецшколу". Тогдашний ВУЗ КГБ. Голубоглазый, схож с популярным тогда Джо да Сеном. Ага, туда берут красавчиков!...
   За гостиницей "Бригантина" была пивная. Пришлось нена-долго зайти. Не на улице же вести разговор с работавшим в гостинице другом. В каждой компании рядом безошибочно узнавался морячок. Жили в гостинице, ожидая рейс.. Один такой сидел по соседству. Немолодой в донельзя стоптанных, но "ино-сранных", штиблетах. В ветхих джинсах, ковбойке, с висящей на губе сигаретой. Типичный "водоплавающий". Каково же было мое удивление, когда наутро мы с ним оказались в одной комиссии!. Различия с вчерашним "минимальны". Та же сигарета на губе. Но-выглаженный до мундирности! Вместо радушной улыбки-забрало. Другой человек! Мы отправлялись на внешний рейд "открывать границу" вернувшемуся домой экипажу. В полугодовом рейсе супертанкера было ЧП. Потому состав комиссии был широк. Улыбка радушно встречавшего нас капитана "скисла", когда с трапа послышался невнятный голос поднимавшегося на борт последним. Это был он, вчерашний сосед по пивной. Непонятное остальным было произнесено на итальянском. Капитан и старпом суетливо повели комиссию в кают-компанию. Заметив, что "иностранец" исчез, я спросил коллегу из руководства пароходства, мол, а-кто тот.. Обычно сдержанный в эмоциях, он просиял: "Ты чо? Контора!". И показал большой палец. Стало ясно, к чему с прибытием комиссии члены экипажа остаются в своих каютах. И для того, чтоб "спец" мог без огласки зайти к "друзьям". Вскоре "конторский" вернулся. Широко улыбаясь объявил "Зря от дел Вас оторвали!". Дружески похлопал капитана по плечу: "Экипаж-во! Все-в тебя...". Потом еще часа два оформлялся протокол. Решалась судьба дуралея, ставшего причиной ЧП за границей.
   Работая в пароходстве, транснефти, торговом порту, привык к "конторским". Свойские ребята. От одного из них услышал: "Не смотри на погоны. Главное-кто под ними". Не раз, потом, усмехался, узнав офицерское звание "спеца", с кем беседовал: "А сам-обыкновенный!". Складывались приятельские отношения. Как-то шли, болтая, по аллее с одним из них. Вдруг тональность его речи стала напряженной. "Линейка в спине" шедшего нам навстречу, твердый шаг. Аристократ. Когда расставались, я все-таки спросил: "Начальник твой?". Приятель усмехнулся: "Он "там" был бароном. И, представляешь, коммунист. Похоже, доныне шеф вон там!". Кивнул на здание, упрятанное за забором. "Но-мы его не видели!"-закончил он.
   Немало знакомых "конторских"- выходцы из горкома комсомо-ла. Встретил на улице Мира в Краснодаре бывшего руководителя горкома. Будто не прошло четверти века. Озарен улыбкой и окры-лен чубом. "Ну ты не изменился"-не сдержался я от компли-мента. "Рыбников" усмехнулся: "С учетом, что сполна прошел северА". "Посадили?"-неудачно пошутил я. В ответ тот рассме-ялся: "Неа-"конторами" рулил!" и кивнул в сторону краевого управления. Разговорились. Одно осталось трагичным в его судьбе. На Аляске на нас работали. Как вдруг один за одним погибли. Как раз Ельцин запустил ЦРУшников на Лубянку, может-в нелегалку!. "Очевидно же, работавших на нас продали заживо!."-усмехнулся с болью отставник. Сгорбился и, не прощаясь, ушел.
   Яркая до поры Судьба была и у других бывших горкомовцев. Довелось быть знакомым с одним интеллектуалом. Когда ушел в "контору" встречи были случайны. За два десятилетия службы он почти не изменился. Аккуратный, "ботаник", явно не был в оперативке. Столкнулись в "Магните" после пары лет "потери". Глядя в упор, не сразу узнал его. Кащей бессмертный в траурном плаще до пят! Молча обнялись, понимая, что в последний раз. Легенда говорит, что душу ему вынуло задание Родины. Один "выпускник конторы" в 90-е вошел в руководство совместного с иностранцами предприятия. Позарился на многомиллионный вклад в предприятие из госбюлжета. И исчез. Видно, интеллектуал исполнил за кордоном приговор предателю.
   Последняя встреча с "конторой" была отчасти хохмой. Обхожу барахолки. А тут-зашел и "повезло". По соседству взвизгнула бабулька, пытаясь вернуть что-то из рук стоявщего ко мне спиной парня. Перешагиваю ряд. У парня своя правда. Уцепившись за медальон с арабской вязью, талдычит "Слова Пророка! Этим не торгуют!". Бабулька возражает "Ваши из Турции принесли-продать!". Пытаюсь ее защитить. Предложил ему: выкупи! В ответ тот взвился: "Шайтан! Взорву этот рынок!". И убежал. Через несколько минут меня остановил молодой человек и торопливо спросил: "Вы разглядели лицо парня?". Так я стал невольным участников контртеррористической операции ФСБ. Вскоре мы ехали в затрапезном Жигуленке. Как услышал по тональности, двигатель был "с секретом". Трое "хозяев" машины выглядели обыкновенными парнями. Но, тоже "с запалом". Водитель умудрялся вписаться в плотный поток Анапского шоссе, не упуская из вида добротную иномарку. Лексика разговора ребят и серъезные смартфоны говорили об их непри-митивности, вопреки банальной внешности и "прикиду". Не упускали возможность похихикать над лихачами, успели распро-сить, записать координаты. Жаль было с ними, вскоре, прощаться.
  
   Да, кстати, откуда ироничное "контора глубокого бурения"? Для края нефтяников, где прошли детство и юность, это словосочетание было обыденным. На вывесках принадлежности объекта оно употреблялось в прямом смысле слова. А уже шутники дописывали аббревиатуру "КГБ".
   2013 г.
   Барк "Крузенштерн" у Морвокзала.
   Океан будущих капитанов начинается на нем.
  
   "Ум, Честь и Совесть..."
   Еще в начале 90-х в Новороссийске было пароходство с числен-ностью свыше семи тысяч работников. Полторы сотни судов с двумя тысячами моряков загранплавания. На берегу порты, судоремонтные заводы, базы технического обслуживания флота. Больницы, дворцы культуры. Руководил этим "городом" началь-ник пароходства Павленко В.Д. Но по политической реальности тех лет он и подчиненные ему руководители предприятий и ректор мореходки, были рядовыми членами бюро партийного комитета. Возглавлял бюро парткома НМП Подборский Ю.Н.
   На одном из заседаний разбирали персональное дело капитана дальнего плавания. После долгого загранрейса он вернулся домой. Войдя в квартиру, увидел, что сын-старшеклассник, с офицерским кортиком отца в рке, гоняется за матерью. Защищая жену, выбивая оружие у мерзавца, капитан запнулся в подска-занном инстинктом приеме. Клинок, вывернутый кавалером иконостаса орденов за Великую Отечественную войну, уже и Ветерана Министерства морского флота, вошел в сына.
   Оказывается, от капитана несколько лет скрывали, что едва отец в рейс, сын наркоманил. Похоже, парня из "образцовой" семьи, как стало у ментов нормой с ельцинского бардака, втянули в порок и использовали подсадной уткой. Потому что спортивно накачанный безумец безнаказанно искалечил в драках немало сверстников. Типичное для семей моряков загранплавания. Придя из рейса, отец таких семей пол отпуска отдыхал по полной, а вторую пытался хоть вникнуть в чуждую ему береговую реальность. То есть отца фактически нет. Мама водиночку "вкла-дывала" заработанное мужем в материальное.. В этой искусственной среде в детях формировалась мораль, раздавленная "суперменством" над нищими одноклассниками.
   ... Наиболее скандальные персональные дела к бюро готовил Корж В.В, заведующий отделом пропаганды, По одному из дипломов-юрист. Умел выстроить логику материала в прокурор-ской тональности. Один из цинизмов уголовного права в том, что главным источником обвинения было то, что лично жизни капитана ничто не угрожало. Он обязан был лишь наблюдать гибель жены. Выслушав материал, члены бюро парткома на правах райкома окаменели. Обычно обвинялись развратные судовые буфетчицы-поварихи, либо запившие трюмные механики или садисты-боцманы. А тут!
   Обсуждение по статусу начинал кто-либо "мелкий". Главврач больницы моряков скромно молчал. Опустив глаза, что-то сфор-мулировал директор судоремонтного Чекулаев В.Р. Было загорел-ся и рванул в бой, начальник АСПТР. Но под взглядами "коллег" по партии осекся. Серъезный вопрос требовал веского слова. В повисшей тишине заговорил начальник пароходства Павленко В.Д. Обладающий яркой харизмой, бывший хозяин высокого кабинета в крайкоме партии, Виталий Дмитриевич был свободен от условностей. Сумел внести в неизбежный приговор партии в адрес преступника нотки объективной оценки заслуг капитана. Как бы с ответной репликой дипломатично "поправил" его секре-тарь парткома Подборский Ю.Н. и вернул в тональность обсужде-ния партийную строгость. Могла повиснуть тяжелая пауза, потому что еще не выступившие человек десять членов партбюро молчали. Подборский тщетно попытался поднять "должников". Но тут поднялся начальник торгового порта Мартиросян Т.А.-ветеран и орденоносец войны, ветеран морского флота.
   По тому, насколько почтительно уставились на него начальник пароходства, секретарь райкома и остальные члены партбюро, враз определился старейшина, чье слово -решающее:
  - Прежде всего мы-люди! Потом уже облеченные доверием избравших нас. Моральный кодекс строителя коммунизма-фундамент каждого шага любого из присутствующих и миллионов идущих с нами"- начал Тигран Аветисович слово, больше похожее на исповедь. Собираясь с мыслями, задумался. Чем воспользовался секретарь парткома. Рывком ладони выпро-водил традиционно приглашаемых на слушание персонального вопроса сотрудников комитета и других не членов бюро....
  
   В читальном зале кабинета политпросвещения сложился стихийный митинг аппаратчиков парткома. Привычной было бы назвать партсобранием. Только вот, "повестка" была вне канонов идеологии. Уже четвертый час решался персональный вопрос капитана. А тут-шел бесконечный разговор о судьбах морских семей. Безмерной была боль о жестокой цене за право жить любимым делом и этим неплохо зарабатывать. Судьбы большинства полны горьким личным опытом....
   Секретарь парткома Подборский Ю.Н. лишь формально был членом первичной партячейки аппарата. На ее собраниях бывал в исключительных случаях. Потому его появление в читальном зале заметили не сразу. А заметив, севшего позади всех в углу, внутренне ахнули. Обычно на его холеном молодом лице блуждала ироничная полуулыбка превосходства над тобой. Сейчас, подперев подбородок сцепленными ладонями, на нас смотрел старик, потрясенный бессмысленностью жизни. Отказ на естественное приглашение "в президиум", жесткая позиция "я один из вас", насторожила, но и заставила вглядеться в него .
   - Бюро нашего райкома не народный суд. Тем более не Небесный. "Не судите, да не судимы будете"-процитировал секретарь парткома, воздев указательный палец вверх. Да, для нас коммунистов, Бог-лишь философское понятие, условность. Но-законы Морали, унаследованные марксизмом из культуры, в том числе, религии, объективно-незыблемы. Да, Моральный кодекс строите-ля коммунизма-не повторение библейских заповедей. Но, в отличие от буржуазной идеологии, мы отрицаем конкуренцию оправдывающую уничтожение людей. Наши принципы продик-тованы Любовью к каждому человеку. Потому капитализм уж который век пытается уничтожить Россию. Заражает наше общество наркоманией, отравляет сознание принципами анархии под видом псевдодемократии. Насаждает практику рабовладель-ческой Римской империи "Хлеба и зрелищ" через попсу и шоу. Вбрасывает под видом свободы бандитскую вседозволенность хозяев экономики. Теперь, понимаете, почему партбюро оказалось между двух огней? Да, юридически капитан-детоубийца. Но его преступление-лишь следствие западного сатанизма. Сын-наркоман уже был морально уничтожен, раз поднял кортик на маму. Высшая мораль еще с библейских времен требует защитить Родину от поругания оккупантом...".
   Секретарь парткома говорил еще минут пять. А заключил сов-сем непротокольно. "Компартия, как любое живое дело-не Идеал морали. Один из Вас, знаю, как-то в сердцах сказал: мол, вляпался! Знал бы-не вступал. Так вот, мораль наша, как любого человека, начинается с голоса Совести самому себе. Стал коммунистом-твои поступки должны укреплять моральную основу партии. А если от тебя ей хуже-уйди, не позорься перед самим собой!. Иначе, не только компартия, Родина рухнет...
  
   Описываемое было менее десяти лет до геноцида нашего народа руками ельцинской братвы. Сейчас звучит издевательски определение тогдашней партии как "ум, честь и совесть нашей эпохи". А, может, сумей неуклонно следовать ее Моральному кодексу, мы не пришли к нынешнему самоуничтожению под улюлюканьеи заокеанской империи Сатаны?. Может, и Подбор-ский Ю.Н. не умер бы молодым. Говорят, сердце не выдержало гибели Державы. Разграбили пароходство, торговый порт эконо-мически управляется из Лондона, судоремонтный завод-убогая мастерская. Под флагом Родины в Новороссийск приходят только военные корабли.
   1984, 2013 г.
  
  
  
  "Дом со шпилем" на Набережной.
  В нем было описанное заседание парткома.
  
   Взгляд боженькиной мамы.
   В электронной почте появилось настойчивое приглашение давней знакомой приехать в Дрезден. По телефону назавтра , извиняясь за настойчивость, ее голос произнес: "во имя боженькиной мамы...". Оказалось и: авиабилет забронирован.
   В Дрезден прилетел поздно вечером. И сразу понял, эничего не случайно. Подруга, на первый взгляд беспардонно, сразу повезла в Цвингер. Посреди ночи !? Сказала явно задуманное заранее:
  - "Пока не выветрился дух Новороссийска!". Я едва смолчал, что ее сюрпризы начинают озадачивать. Видо, объяснения впереди.
   Передавая меня дежурному администратору Галереи, подруга предупредила:"Извини-так надо! Будешь наедине...Позвонишь-приеду". И-исчезла! Оказаться почти в полночь единственным в Дрезденской Галерее?! Такого и фантазия не подарит.
   Зыбкий полусвет. Как тогда, тридцать лет назад, когда был здесь впервые. И тогда, словно был один-не замечал никого. Но, иногда слышал сопение. А сейчас, наедине с Вселенной, поначалу испугался эха своих спешащих шагов! Я инстинктивно спешил мимо залов с другими полотнами. К главному, ради которого, как теперь понимал, прилетел из России.
   Оказалось и тогда, десятилетия назад, я не ошибся. Кажется, оно не освещено светильниками. А выступает из тьмы потоками внутреннего сияния. Мадонна с младенцем. Босыми ногами вступает по белому облаку. Видевший ее не раз иллюстрацией, увидев воочию, был оглушен. Облака у Рафаэля-тысячи душ с ликами ангелочков! И я слился с ними-стал сгустком энергии, пронизанным Любовью...
   Сейчас, в полночь, не было черных силуэтов пытавшихся вглядеться в Мадонну вблизи. Облако с полотна продлилось навстречу мне матово клубящейся тропой. Меня стало возносить Мадонна звала взойти под покров Любви ее сына. Звала изумляюще знакомым, родным взглядом. Сердце взорвалось сокровенностью вспыхнувшей во мне исповеди младенцу на руках Мадонны Я благодарил Творца за дарованную мне встречу с Едннственной, чьим взглядом Мадонна благословляла меня "Живи!". Через время поблагодарил и побрел прочь.
   От Цвингера через невнятный мост над Эльбой мы поехали сквозь калейдоскоп размытых во тьме кварталов. Проехали мимо громадного жд вокзала. Через другой мост выехали на Берлин.
   -Не хочу видеть новый город. Прежний был святым. Представь, им в школе говорили, что Дрезден уничтожала не американская авиация, а русские!"-подруга кивнула на сидевшего сзади сына.
   Ночной автобан был почти пуст. Впечатление, что подруга специально выбрала ночной марафон. Ведя машину, говорила словно сама себе. "Причина встречи не в нас с тобой, прежних... Летом сорок третьего года в твоем Новороссийске был мой отец. Ему приказали. Да, именно он командовал орудием, что разрушило Вашу церковь. А на митинге жителей отец стоял рядом с комендантом. Тот объявил, что церковь, полную людей, уничто-жили русские с другого берега бухты. Батарея какого-то Зубкова...
   На предложение осудить коммунистов вышла женщина с мальчиком на руках. Сказала фразу по-русски и перешла на под-линный немецкий: "Вы не учли глапвного. Пустой храм, если б надо, давно бы разбомбили. Но полный людьми-никогда! За это вы прокляты небом! Месяц-два еще будете...". И пошла к толпе. Комендант выстрелил длинной очередью вослед. Стрелять в спину не решился. Женщина, подождав, обернулась. Стала боком, заслоняя собой сына. Перекрестила окровавленные развалины погибшего храма, уперлась взглядом в моего отца...".
   Мы бы разбилась, не упрись бросившая руль подруга в педаль тормоза. Окаменела Я огляделся: автобан с нашей стороны пуст! На просьбу: "Позволь мне" подруга звучно проглотила спазм в горле. Мотнув головой, продолжила путь и нечто исповедальное. "В отца стреляли партизаны. И, может, тем спасли жизнь. Комиссованный вернулся в Дрезден. Мама сказала, что испуга-лась за его рассудок, когда американцы бомбили их квартал. Посреди ада он улыбнулся и сказал: "Это мне казнь за русскую церковь. А тебе?".
   Вздохнув, подруга заговорила по-иному: "Я-поздний ребенок. Потому мы ровесники. Уже была в турбюро. Похвасталась отцу, что доверили самостоятельно работать с русской группой. Из пароходства какого-то Новороссийска. Отец напрягся. Попросил поехать с ним в Галерею. А перед входом рассказал то, что тебе пересказала. Потом привел к "Сикстинской мадонне". Несколько замялся. Я не узнавала его, тем более-исповедь. А он указал на Мадонну и сказал: "Глаза! Той женщины. Знает, что погибнет от любого из нас. Но! С любящей улыбкой говорит этими глазами: будьте Людьми-любите друг-друга!". Сказал и оставил наедине с Мадонной...
  
   В Берлине мы в какой-то гостинице сняли номер. Поднялись в ресторан на крыше. Заказали меню торжественного то ли вче-рашнего ужина, то ли уже завтрака. Как всегда, по-женски непредсказцемая, подруга с извинительным: "Оставляю на полча-сика" исчезла. Вглядевшись в сидевшего передо мной ее сына, поймал себя на ощущении, что он в маму, не во всем немец. Но тут же одернул себя. В чем-то и я сегодня не типичен. Под-спудное разглядывание уловил и с его стороны, тридцатилетнего ровесника моего сына. До того замкнутый, молодой человек начал разговор первым.
   -"Я только сегодня услышал, где был мой дед. Никто не рассказывал. Заканчивал школу, когда мама вспомнила об одном разговоре с дедушкой. Рассказала ему, как вчера водила вашу тургруппу в дрезденскую оперу. Вы были поражены, увидев в гардеробной, как бабушка одела внучке театральные туфельки. Явно из ее собственного детства. А дедушка спросил, а сказала ли мама, что такое в крови нации? Мама тогда подтвердила, мол еще добавила: "И ни фашизм ни коммунизм не перечеркнут этого". Но один из вас в ответ усмехнулся: "Ага! В театральных тапочках оставили нам пепелища деревень, сожженых с жителями". После маминого того рассказа мы с дедушкой заговорили по-взрослому. Много лет обсуждали парадокс: высокая культура нации и концлагери. Благодаря деду стал богословом. С мамой освоил русский язык. Изучаю пути взаимодействия двух христианских братств: православия и люте-ранства. Если быть точнее, объединяющее нас с староверами. Ведь практика, сначала католицизма, а поже через Раскол вашим Никоном, и православие задавлены государством!..." Между нами сложился важный для обоих разговор о духовном завтра наших наций. Увлекшись, не сразу заметили возвращение его мамы.
   "Ну! Если б так думали наши отцы, ввек бы не было войн!" - усмехнулась она. И напомнила сыну: "Время! К студентам нельзя опаздывать...". Глядя ему в спину спросила меня: "Ну, как он ?". Я, конечно, отозвался положительно. Не оборачиваясь, она с грустью констатировала: "И не решился тебя обнять!". Я пожал плечами: "Да кто я ему?". По обернувшемуся лицу текла слеза. "Эх! Мужики-вы..." бросила она. "Ты, даже не понял, что сидим в том же ресторанчике. Та же Александер-плац вот там, дальше-Унтен ден Линден, угол Бранденбургских ворот, Рейхстаг.... И номер, который сегодня-тот же! Ну, не могла тогда сказать, почему хочу от тебя сына... А ты, как-то, виновато: Нельзя! Жена там, в Новороссийске, скоро родит... Я- все помню!". Она вновь отвернулась в сторону восхода. Осторожно придвинув кресло, я обнял ее. Так, молча вобнимку, мы просидели долго. Решился спросить: "Письмо получила? Летом. Фотку женушки вложил. Сынок прислонился щека к щеке, смотрят...". "Получила! А вот тепиерь могу сказать все!"-отозвалась подруга. "Это не пара-нойя-это высшее, что в женнщине. После рассказа папы, после Мадонны.. Хотела родить от тебя, русского. Хотела, как Мадон-на! Вздохнув, уже в полной окрыленности, выпалила: "Родила! Его!!". И показала вослед сыну. "От русского, кстати твоего друга по пароходству". Поерзав в объятьях, призналась: "Сын с моих слов убежден, что его отец-ты! И в интернете твои публика-ции он разыскал". Мда! Русская, француженка, итальянка, но не расчетливая немка могла такое сотворить! "Видишь! Вы поговорили, думаю понравился ему". "А-дальше?"-огрызнулся я. "Пожалей..." -хныкнула она и зримо озябнув, сжалась. Обняв ее крепче, слушал сбивчивое: "Готовила логичные доводы! А сейчас! А, как смогу... Ты же не спросил, почему именем боженькиной мамы уговорила приехать?. Почему-в Цвингер! Мы-то живем в Берлине. Сын преподает. Теперь скажу, откуда знаю-чьими глазами на тебя смотрела Мадонна!". Я едва слерживался от вопросов. Она вздохнула: "Ну, получила тогда фотографию твоей жены с сыном и взвыла. От прозрения какого-то. Боженькина мама Рафаэля смотрела на меня с фото! Ведь, скажи, глазами твоей женушки, там в Галерее, она смотрела и на тебя??". У меня перехватило горло, слезы заставили зажмуриться. Конеч-но, все было так несколько часов назад там, в Дрездене. Я уже догадывался, что в душу каждого Сикстинская мадонна вглядывается глазами самого святого для пришедшего к ней... Глазами потрясшей немца новороссийской мадонны. Глазами безумно любимой мной и чистой душой женушки... "Сын в интернете прочитал публикацию в память твоей жены. Сказал мне.... Тогда я и решилась на эту встречу!".
  
   ...Прилетев домой долго скоблил отвыкшую от женской руки хрущобку. Будто уже завтра приедут зарубежные гости. Конечно квартал, где была разрушенная церковь давно оккукупирована застройщиками. Покажу гостям Успенский храм. После пожара, более похожего на поджог, он расписан дивными древнерусскими образами. Уверен-будут интересны слависту, внуку немца, бомбившего храм с прихожанами.
  2013 г.
   dd>  
  Мемориал "Непокоренным"
  на месте расстрела новороссийцев в 1943м году.
  Свеча в окне.
   Окна его квартиры смотрят на Анапское шоссе. Потому демонстрации центральной части города и февральское шествие к Мемориалу малоземельцам, не видны. Но поздними вечерами накануне Дня Победы он напряженно ждет едва заметного землетрясения. Потому что грохот отсечен стеклопакеты. С пред-праздничной тренировки возвращаются парадные "коробки" и техника. Вот и сейчас-завибрировало. Он подошел к окну в ожидании, когда парадный строй будет виден у "Бригантины"...
  
   Не оставляло ощущение недосказанности в разговоре с внучкой . Два часа назад шли мимо мемориала Афганцам в парке имени Фрунзе. Внучка спросила: "Деда! А ты воевал?". "Нет! Один день не в счет..."-машинально ответил он. "Ну, как это: я же видела твой Орден, медали!"-не унималась девочка. "Мой отец, дедушка твоего папы, воевал! Молодым морским офицером. На Пулковских высотах-защищал Ленинград. Оглоушило миной, попал на два года в гитлеровский плен. Потом советский концлагерь-три года. Вернулся домой 27 летним-глаза мертвые. Почти шесть лет вычеркнуты из жизни. Ордена и звание через 20 лет вернули."-попытался он увести разговор в сторону. "Значит, мой прадедушка! А папа мой: на какой войне был?"-не унималась она. "Слава Богу-спасли от Чеченской". "Но он же-ранен?". "Эт так, рикошетом. Их всего двое на спецобъекте служило. Напарник свихнулся, открыл стрельбу. Говорят-арабский боевик, которого привезли из Чечни, что-то брызнул. Если б не твой отец, десятки офицеров погибли бы". "Деда! Ну, все-таки, а ты?". "Прости, маленькая, не могу. Заплачу!"- оборвал он внучку. Через сорок лет былая реальность стала невыносимой болью. Мучил безответный вопрос: "Почему только я жив?". Каждая мысль об оставшихся в сопках теперь вызывала слезы...
  
   Дважды в год, в День Победы и в конце сентября, они созванивались и приходили вечером с цветами к Мемориалу Афганцам. Одиннадцать новороссийцев-инженеры, бухгалтер, тренер. Не кадровые военные с боевыми орденами. Склонившие голову в память погибших собратьев. Возложив цветы, постоят обнявшись.
   Призывались пацанами от военкомата наискосок от пароходства. Служили в разных местах. Увидели друг-друга в эшелоне из Уссурийска. Поседевшие в 20 лет. Лишь одному, оставшемуся без ноги, удалось потом оформить инвалидность. И ордена вручали скрытно. Едва ли не вахтеры военкомата. А маме вскоре умершего-курьер. Не принято уточнять за что. В принципе, за одно и то же в однн день мирной жизни Родины. Задолго до Анголы, Афгана и Чечни. За их спинами Страна не узнала об остановленном на границе Апокалипсисе. Спасибо, отцы научили заслонить собой Родину!
   Если попадают за стол, традиционно озвучивается три тоста. "За отцов...", "За сыновей...", "За тех, кто...". Может вырваться: "За женушек...". Увы-вдовцы. Так было и год назад, в юбилей Победы. И не заметили, как к столу подошли ребята с букетами сирени. Опередив попытку "оправдаться", вручили с пожела-нием: "Отцы!. Будьте здоровы!". Он уверен, что каждый принимал букет в память о своем отце и в память о погибших сверстников.
   Но повторение прошлогоднего-святотатство. Вопреки боевым наградам, они не Победители. Вопреки выполненному воинскому долгу, не остановили нашествие дерьмократии, предавшей Родину. Сложно теперь вернуть проданные задарма за рубеж, с ведома Ельцина, ключевые предприятия оборонно-промышленного комплекса, торговые порты и многое другое, без чего Страна-колония. Вернуть- сложнее Победы в 45м. Стыдно за это перед отцами. Может, именно этот стыд за прошедший год остановил сердца еще троих собратьев. Похоронены на Кабахахе. Вопреки их мечте еще в эшелоне домой, в Новороссийск. Пройденный Ад обязывал жить недолго. Потому двадцатилетние договорились: умер-сожгите, прах развей-те над морем. Выбрали утес с видом на родной город за километр перед Кабардинкой... Завтра ему предстоит водиночку смотреть сквозь слезы на фейерверк Победы над бухтой...
  
   Анапское шоссе внизу расцвело сине-красными мигалками сопровождения. Не вытерпев, распахнул окно. Строевой печатный шаг доныне вызывает в нем восторг. По роду воинской службы его подразделения приучали двигаться безшумно. Даже на своей территории. А этот ритмичный перестук одновременно сотен подошв говорил: не таясь идут хозяева этой земли.
   В начале 70х американский идеолог нацеливал силы планетар-ного сатанизма: "Мы обязаны уничтожить Россию. И уничтожим -руками самих русских!". Печатный шаг защитников Родины уводил от тяжелого ощущения гибели Державы в 90-е...
   Короткий грохот шедшей за личным составом гусеничной техники сменился шорохом громадных противоракетных комплек- сов. Чем-то напоминал инстинктивную привычку спецподразде-лений двигаться бесшумно. И эта ассоциация окрыляла душу! За "спинами" этих комплексов Россия, не впервые в своей истории, расправит плечи экономики, преодолеет последствия горбачев-ско-ельцинского геноцида.
   Он вслепую нашел на подоконнике оставшуюся с февраля церковную свечу. Ежегодно, в час торжественного Марша к Мемориалу малоземельскому десанту, он следует призыву зажечь "Свечу в окне". Провожая взглядом уходящую по Анапскому во мглу парадную колонну, он вновь зажег памятную свечу и ею перекрестил удалявшихся. Прошептал: "Бог вам в помощь, сыны!".
   2015 г.
  
  
  
   <
  
  
   Танго моему городу
   <
  
   Город на ладони.
   Телефонный звонок был накануне. Не совсем знакомый женский голос свойски пригласил в поход. Не принято обижать вопросом: "А Вы-кто?". Благодарю за приглашение. В Новороссийске, раз "попав" в группу "выходного дня", зачастишь "на природу".
  
   Легкость на подъем повела нас сегодня утром вновь за хребет в еще живой лес у Неберджаевского водохранилища. Подъем по склону-не прогулка по аллее. Шуршание в ушах встречного ветра сливается с легкой одышкой. Можно дефилировать по серпантину дороги рядом. Но там нет экологически чистых трАв, ради которых идут в горы. Бухта за спиной зримо опускается вниз и превращается в серебристое зеркало с замершими на внешнем рейде танкерами и сухогрузами. Противоположная ее сторона с микрорайонной спальней временами скрывается за кружевными занавесями еще сизых туманов. Потому не нависает над городом Колдун-гора. Призрачные многоэтажки уменьшаются до невзрачных коробков. Пока нам не до оглядок на город.
   Ведет признанный мэтр травных премудростей Сережа. Он без умолку рассказывает, показывает, подводит к нужным кустикам. Подкапывает, выдергивает, сует под нос желающим-дает вдохнуть неповторимый аромат растения. Терпеливо объясняет ошибки... Прямо-"натаскивает" на бесчисленные травы. Из-за него собралась большая команда. Без скидки на возраст все одинаково усердно лазают меж козьими тропами в густом ковре чебреца и млеют от восторга, получив похвалу предводителя за удачно найденный шалфей, черноцвет или медуницу... .
  
   Очнулись едва ли не у перевала. Рюкзаки ощутимо "располнели" от кульков с залежами трав. Устало плюхаюсь лицом вниз в густой ковер зарослей чебреца. И-вновь задыхаюсь. Каждая очередная поляна на склоне рождает свою разновидность пахучих трав. Запах, провожающий тебя с предыдущей поляны, порой никак не похож на аромат следующей. Тот же чебрец, тот же шалфей, та же мята, та же медуница, а запахи лишь похожи. Потому и зовутся: горчичный, перечный, мятный, пряный, медовый, пресный, резкий, лавровый, даже-тленный.
   - Смотрите!!...- слышится восторженный выкрик.
   С трудом поднимаю одурманенную запахами голову, оборачи-ваюсь в сторону вытянутой руки. И пораженно застываю. Если кто помнит песню в исполнении Софии Ротару с словами: "Мой Белый город-Ты цветок из камня!". Этот гимн написалн словно только что. Автор лежит рядом на склоне горы над Новороссийском! Только- раньше меня обернулся!. Вон сияет синими очами нескольких десятков этажей стеклянная башня на набережной. В белом массиве микрорайонов изящные пары небоскребов-близнецов. В центре города, сверкают кресты маленького отсюда Собора. Вон синие куполочки Церкви всех святых на Малой Земле. Слава Богу, Мемориал малоземельцам еще не погребен московскими застройщиками. Душа города еще жива! Живы еще аллеи, парки, скверы с белоснежными свечами цветущих каштанов!
   Туман окутал Колдун-гору, отчего скальный массив явился мудрым Ангелом-Хранителем. Инстинктивно крещусь, шепча над улыбающимся просинью моря и белизной домов красавцем-героем просьбу "Храни, Господь, мой город!". Солнце позади нас вынырнуло из облаков над Кавказским хребтом и Новороссийск вспыхнул слепящими отблесками тысяч окон, за каждым из которых наши близкие...
   Даже дети, что с нами, ненадолго притихли. Ненасытно любуются залитым солнцем своим Домом. Думаю, каждый из них остро пожалел, что нет с ним десятков оставшихся там, внизу родных, друзей. Но детское терпение кОротко. "Смотри-еще один!"-закричал умудрившийся первым разглядеть ставшего рано утром у морвокзала очередного гостя города-заокеанского крейсера. "Гля-парусник!"-отзывается другой. Под очистившимся от туч небосклоном, как в распАхнутом окне, город-на ладони...
   Город манил и завораживал своей воздушностью. Мы ненасытно любовались им. Наш сегодняшний предводитель Сережа принялся неутомимо рассказывать детишкам о примечательном. Там гора "Пирамида"-на ней альпинисты тренируются. Там Неберджаевский водовод. А в-о-о-н там, будет объездная дорога. А вон, едва выступают из дымки сбоку перевал Волчьи ворота- въезд в город. Они как врата в Рай. Днем ли въез-жаешь в город-перевал одаривает крыльями. Взлетаешь взглядом едва ли не до Геленджика, Ну, до Кабардинки однозначно. А ночью еще "улетней". После тьмы перед тобой, как только проезжаешь поворот на Раевскую, вмиг разворачивается зарево огней автострады, проспектов, улиц Осоавиахима, Видова, Мысхакского щоссе, до россыпи светлячков корабельных огней на рейде.
   Вместе с Серегой "завелись" и родители детишек. Принялись то и дело подсказывать своим чадам упущенные детали.
  
   Но-нас ждал маршрут....Сегодня нет главного заводилы таких вылазок. С туристическим гуру нескольких поколений новороссийцев Геннадием Николаевичем Синюшиным освоены озеро с лотосом рядом с Абрау-Дюрсо, горные тропы за Шесхарисом и поляны у поселка Ахонка. С ним открыты Тешебские водопады и побережье чуть ли не до Анапы. Несколько лет, по примеру Геннадия Николаевича, компания "Арго" под руководством Ольги Серебренниковой собирала туристические группы. Лет пять в интернете регулярно публиковался цикл ярких очерков "Кругосветка с Арго". Потому сегодняшний выход "на Неберджайку" как повторение букваря. Вскоре достигаем намеченной поляны у озера.
   Первым делом-разобраться с добычей. Пока собранный чабрец не задохнулся в кульках. Поляна "расчертилась покрывалами с разложенным на них травами. Вскоре разложили и содержимое рюкзаков, взятое из города..
   Дров вокруг-навалом. Оборудованных костровищ от прежних "посетителей"- коллекция. Так что на сооружение "печки" для двух видов каш, шашлыков и барбекю ушло немного. И я, вскоре, отправился собирать мелиссу и васильково цветущую медуницу. Мешочек собрался за минут десять едва ли не рядом с бивуаком..
   Каждый занялся своими заранее оговоренным несложным делом. Наплыло некое умиротворение, клонящее в сон. И тут обнаружилось очередное богатство Поляны. В отсутствии шумливых детей, умчавшихся купаться в озере, наступила тишина. И-запели птицы!!. Их оказалось неожиданно много!! Видимо, в основном- невИлимо, но-слЫшимо!. Мы разом замер-ли, когда над головой с ветки в метрах четырех от нас, отчетливо запел соловей! Но едва женщины принялись щелкать сотовыми в поисках функции диктофона, не только непуганный певец, но его собратья вокруг примолкли. Пришлось замереть надолго. Но затем певец вылетел на авансцену. Соловья, маленького, серенького, малозаметного на фоне мощной листвы я впервые в жизни увидел не в бинокль или просто издали. Красавчик застыл на нижней ветке. Но-отвернувшись от "публики". И-запел... Пел минут пять, но казалось-бесконечно. И божественно...Когда, нако-нец, умолк и улетел, смолчали даже самые нетерпеливые из нас
   Обед приготовился и съелся быстро. А кукурузная каша пришлась "к ужину", Бывалые туристы знают: эта каша - капризна, долго "доходит". Да еще, по ошибке, к ней "добавили" один из травяных чаев. Потом, вместо соли... Ели с аппетитом, вмиг опустошив объемный котел!.
   И вот, мы возвращаемся. Сквозь сиреневые сумерки идем над облаками. Вернее, над слоем густого тумана, опять повисшего намного ниже перевала. Пока он служил некоей теплоизоляцией, отделявшей тепличную благодать покидаемого нами Рая от города, еще не накопившего тепло от моря. Назавтра, а может уже сегодня, туман выдавится одной из "сторон" и погода вновь изменится. То ли обрушится жестокий трехдневный норд-ост. То ли пойдет южный дождь. Прогноз погоды-сложнее лотереи....
   Казалось там, под облаками, непроглядная темнота заполночного часа. Когда могут отключить электричество. И город растворяется в бездне небытья. А вокруг нас был словно иной часовой пояс-закат только что свершился. Призрачный сиренево-розовый отсвет зашедшего светила на перистых облаках, застывших на границе космоса, наполнил все вокруг теплом и нежностью. Такое ощущение сродни, видимо, парЕнию души в Раю. Хочется погладить ладонью каждый листок, тЯнущийся навстречу твоей ласке. Мы шли молча, полные ощущения пушистых крылышек за спиной .
   Слой облаков-тумана оказался очень тонким. Пять шагов и мы под ним! Небо над Колдун-горой на противоположной стороне бухты оказалось чистым. Сквозь его полосу вливался оранжевый отблеск догоравшего заката, отражавшийся в темно-синей глади бухты. Город уже расчертили линии уличных фонарей...
   И он вновь нас заворожил! Вновь начался обмен впечат-лениями: "А вот там-посмотри!,,,". Так можно было остаться здесь до утра. "Выручила" одна из женщин. Не выдержала, подскочила к Сереге с возгласом "Давай-Танго!". По-моему не только у меня брови взлетели от удивления. С фигурой боксера Валуева, громила Серега восхитительно танцевал! Силуэт танцоров на фоне города предстал предельно изящным. Экспрессия фигур, одновременно взрывной и бережный-нежный рисунок танца оказались еще более выразительными оттого, что лиц не было видно. Поляна на горном склоне была широкой, но обрывалась в пропасть. Реальная игра со смертью обостряла восприятие. Но танец был столь легкими, стремительным и пружинистым, что казалось: оступившись, танцоры не рухнут в бездну, а вознесутся на крыльях.
   Мой город, Этот танец Любви - во имя тебя!
   Окрыленность, как и всем, передалась мне. В партнерше Сереги я узнал звонившую накануне. По мелодике ее голоса!...
   ...Троллейбус был полупустым. Сел у входа. И не сразу уловил, что входящие замирают, а потом уже идут дальше. Девочка, застыв, спросила: "А что у Вас ТАКОЕ!?". Я распахнул верх рюкзака и вытащил кулек с чабрецом..."Мамочка!"-взмолилась дите к маме. Я протянуть ей кулек. К моей остановке рюкзак на треть опустел. Почти опустеет назавтра, на работе...
   Впереди новые походы. Кто же мне позвонит?
   2009 г. ( 2016 г.)
  
  Город Чаек.
   Утро в конце января. Крепчавший норд-ост нализывал волнами толстые наледи. Чайки не сразу заметили, когда замерзающая рыба единым косяком ушла в глубину. Еще несколько часов носились над чугунно-серыми пустыми волнами. Обычно Цемесская бухта остается живой и кормит ловких хищниц.
  
   Вскоре, стая за стаей, чайки неуверенно потянулись в город. Лишь два дня в году они залетают дальше набережной. Потому, влетая, чайки настороженно разглядывали чужую вселенную. Пугали провалы между мертвыми крышами многоэтажек.. Откуда может взметнуться любая напасть. Город сжимал невидимую клешню. Готовясь, как птицам казалось, пленить, если не убить разом всех. И птицы в панике заметались. Но гибельным был и возврат назад. У моря-заведомо обледенеещь.
   Птицы вскоре разобрались. Враждебность города излучается равнодушными к ним, мельтешащими внизу, людьми. Ведь чайки над улицами людям непривычны. Отблески невидимого из-за домов восходящего солнца розовели в распахнутых белых крылах птиц, летавших высоко. А у летевших вровень с крышами розовый отблеск превращался в оранжевую вспышку пламени. Людям инстинктивно казалось, что чайки принесли в город огонь. Подпалят крыши и город вспыхнет единым факелом.
   Забыв о морозе, прохожие замерли и в течение мнут пятнадцати одновременно по всему немалому городу с открытыми ртами тревожно уставились в заполненное птицами небо.
  
   Оказывается, чайки не безмолвны!. Крупные, взрослые, орут резко и с какой-то отчаянностью. Аж мороз по коже. Как сдавленный взвой попавшего под машину пса. А те, кто помельче, еще хуже. Скрежещут, как от порыва ветра несмазанная петля створки чердачного окна.
   Самое неприятное, что чайки пикировали вниз. Меж домов было теплее, чем в стылой вышине. Нежданные вскрики птиц над головой, конечно, пугали прохожих. Взрослые, шарахнувшись, беззлобно, ругались. Дети, испуганно уткнувшись в родительский бок, хныкали.
  
   К обеду мельтешение чаек белыми молниями на фоне серых обмороженных стен домов, стали, вроде, привычны. Люди поняли причину их истошных криков лишь когда шумные облака чаек драчливо оккупировали мусорные баки. Значит, орут от голода. Сердобольные жители окрестных домов начали выносить клубящиеся паром тазики и миски. С чайками делились похлебкой овчарки и иные сторожа квартир. Старые громадные птицы смиренно расселись у дверей в кухни столовых и хлебных магазинов. Оттуда перепадало объедков. Молодых маленьких чаек подкармливали около церквей.
   Начавшуюся идиллию покоробила одна из городских радио-станций. Вякнула, что из-за чаек черной тучей унеслась в неиз-вестность колония ворон. А завершила кляузу хлестко: " Мудрые старожилы покидала город молчаливой траурной толпой. Как похоронили разом всех жителей". Журналюги рвутся пукать в души людей, лишь бы рекламодателей стало побольше.
  
   К вечеру повалил густой липкий снег. Чайки заметались в сплошном мареве легкой пурги. Сиротливо пустующие миски, тротуары перед столовыми и церковью быстро занесло замерзающей коркой льда. Сначала глухо, потом, опять-истошно чайки заорали. И вновь, возникая фантомами из стены снега, ринулись пикировать на головы прохожих. Как кормить изголодавшихся птиц? Зимующих в Суджукском лимане лебедей, новороссийцы кормить научились. Для многих семей стал обычным не только в выходные, но и вечером в будни, поход "к лебедям". Было дело, городским власти обязали муниципальные и иные предприятия поставлять птицам кормовые отходы. А курсанты высшей мореходки скармливают их гордой птице.
   Чайки оказались "внеплановыми", .И все-таки, чудо произошло. Что-то было мистическим в том, как они безошибочно в глубоких сумерках и темноте находили горожан с раскрытой вверх ладонью. На лету, бережно, выхватывали пищу и взмывали ввысь. Самое удивительное, вопреки инстинкту, без драки меж собой и почти незаметно для человека. Только пахнет морозным порывом по ладони-значит, взяла. Живая карусель над каждым кормящим !
  
   Снегопад за ночь иссяк. Наутро ослабел мороз. Высоко в небесах рвало на кусочки сизые тучи. Видимо, там поселился ураган. Чайкам было не до полетов. Нахохлившись, густо усеяли противоположные от ветра склоны крыш. Самые смелые отрешенно бродили по палисадникам, оклевывая торчащие из обледенелого снега цветники.
   Чайки терпеливо ждали кормежку. Уходившие на работу люди оставляли на газетах или в раскрытых кульках съедобные остатки. С неба не неслось душераздирающих вскриков. Объявились вороны и мирно потеснили чаек. Было что-то символическое в том, что одна половина крыши была черной от ворон, а в стык ей вторая - белой от чаек. Вот бы людям уметь так уживаться.
   Вечером, после работы, горожане увидели крыши домов пустыми. Вороны привычно переместились на ночь в кроны акаций и тополей. А чайки улетели к морю. В потеплевшие воды бухты вернулась рыба.
   1985 г (ред. 2012 г) Троллейбусные исповеди.
   От машины пришлосься отказать в полчаса. Набрал скорость, выехав с заправки на Суворовской. Хорошо, что часто "шупаю" тормоза-сработали четко. Вывалившийся из кустов у обочины бомж лишь ткнулся в капот. Через пять минут подъем по Исаева к Пархоменко. Не разгонишься. Потому кинувшийся наперерез ГАИшник только чиркнул ногтями по тому же капоту. Загнав машину в гараж, заявил женушке: "Хвати с меня! Третий-будет труп...". И пошел на остановку троллейбуса.
   В полупустом салоне акустика оказалась совершенней, чем привык. Да и в уши лезет речь основных "ораторов-женщин.
   ...Они вошли на одной остановке в разные двери. Но сели по соседству. Первой заговорила помоложе. "О! Я каждый раз, видя Вас, радуюсь: начит, не опоздала!".. "Да? А я стесняюсь опоздать. Говорю: вон, ровесница, успевает же вовремя..."
   ... Сидящие через проход от них обсуждают письма сыновей из военного училища. "Занятия по психологической йоге курсанты назвали йогой психиатрической...".
  ...Пассажирка у средней двери, выслушав сотовый телефон, взрывается. "Ищь-порядочная! Ты ей расскажи, как мы стали капитаншами! По кабакам. Да под десятками дебилов, пока своего хапнешь! Стесняется она в "вышку"! А нищей-как!?. Прямо скажи: только продавшись, как мы...". Вдруг всхлипнув, сдавленно продолжает, видимо, сглотнув горький ком: "Прошу, убеди ее: замуж-только за любящего тебя. Иначе, даже став боцманом, хоть капитаном, утопится. Нам друг без друга, без любви, бессмысленно жить! Скажи ей, пожалуйста...".
   ...За моей спиной восторженно рассказывает о недавней отпускной поездке. "Года полтора мы не видели соседа. Только раздраженно слышали через стенку, как он мог всю ночь слушать, казалось, бесконечную коллекцию дебильного Рока. . Прилетели в Таиланд. Лежим первые полдня на пляже. Шорох вялого прибоя, безмятежность. "Надеюсь, хоть выспимся здесь- без заполночного воя соседа" смеется муж. "Если не будете смотреть дебильные сериалы" бурчит лежавший рядом мужик и поворачивается к нам лицом. Пораженно узнаем в нем нашего соседа. ..."
   ...Заскочившие в троллейбус девчушки, со смехом обсуждают "поход" на Косу или за Мысхако. "А она, представляешь! Выскочила на берег, азартно машет моим лифчиком. Жучка, ловко расстегнула. Кричит: "Иди сюда!". А я не растерялась. Кинулась к прибою. Выхватила спрятанные под камень наши трусики!. Представь: завизжала, сообразив, какой выскочила!!"
   ...- "Ага-а-а, женщины!"-грозно рычит в шутку ввалившийся в салон дедок. -"Трепешите, развратники идут!!". Тоже подвы-пивший его друг плюхнулся в кресло и уставился в окно. А оратору неймется. Собирается продолжить балаган. И-окаменел в с вскинутой рукой. Уставился на поседевшую тетеньку. -"Танечка! Я же.. С первого класса- в тебя...". До этого, казалось дремавшая, вскинулась на него, как с кулаками: "Где ж ты был?! Куда...". Дед перепрыгивает к ней, обнимает. Ненасытный разговор вполголоса прерывается понятным каждому новорос-сийцу "... и сразу в рейс..", "...а мне рожать...", " мать ее заставила...".... Потом одна пауза, полная бесслезной горечи, другая.... Женщина вырывается, с жестким "Мне-надо!" выскакивает в открывшуюся дверь. Явно, не на своей остановке. Выставив запретом ладонь навстречу рванувшемуся вослед...
   Закончив дела в конторе, куда ездил, пошел домой пешком. Полезно душе и телу. Телу опасно в машине-разжиреешь. Душе так же- в троллейбусе. Наслушаещься-сердце надорвешь! Ну по воскресеньям придется за руль. Стыдно же, когда женушка тащит в руках купленное на рынке.
   2004 г..
  
  
  
   Кисы Машины рассказы.
   Киса и Хозяин. Отворачиваюсь от хозяина. Чтоб он не догадал-ся по моим глазам, что нашептываю в его подсознание свои рас-сказы. Чисто по-женски обижена на него. Вместо того, чтоб любоваться мной, уставился в монитор. Говорит, работу берет домой. Но, все-такии, понимаю: в порту работать трудно.
   Но стоит ему погладить меня, как "муррр" совершит чудо. Рассказы "перенесутся" в компьютер. Хозяин будет несколько заполночей плясать пальцами по клавиатуре, не понимая откуда берутся строки. Потом с месяц "затянет поясок", выделив из нищенского "бюджета" оплату типографской услуги. И, верю, отважится передать книжку моих рассказов в магазин около новороссийской Главпочты или Горпарка...
   Киса и Род хозяина Мы с хозяином сразу услышали мысли друг-друга. Единственно, что он не знает: я уже у него была. Только под другими именами. И была в семьях каждого поколения его Рода. Поэтому он выбрал меня-в черном. Его Род кубанских казаков никогда не был рабом суеверий. Не дебилы, потому знают: если не боишься черную кошку, она не сделает тебе ничего плохого. Дело ведь в том, что не черная кошка несет зло челоловеку, а сам человек зовет к себе Зло. И оно неизбежно придет к зовущему. В исключительном случае, когда человек оскорбит кошку, Зло может вернуться к нему через нее.
   Киса и Молоденькая Луна. Сижу на подоконнике и сквозь окно всматриваюсь в Молоденькую Луну Худенький ее серпик недавно выскочил из-за Маркотхского хребта и любуется своим отражением в бухте. Мы каждый раз заново разговариваем с ней об одном. Объясняю ей: не торопись расти. Младенчество дает чистоту души и ты счастлив уже тем, что еще не знаешь мир Человека. А растешь ты, как будто раскрывается мой кошачий глаз. И уже Луна начинает рассказывать мне обо всем, что видит. И,задает вопросы, на которые у меня, порой, нет ответа...
   "Почему Человек не ищет в себе человека и стремится убить в себе остатки отличий от диких животных? Потому убивает себе подобных, природу и культуру?". В размышлениях над этими вопросами я мудрею. Но поныне не знаю, что ответить Луне.
  
   Киса и человеческий язык. Впрыгнув на трюмо в прихожей, Маша принялась рассматривать себя в зеркале. Она же-женщина!
   Женщина... Обидно что люди забыли язык чувств. А он богаче языка слов. Женщина чувствует острее, потому знает окружаю-щих глубже. Объемнее, что ли. Чувства звучат, потом, в самой совершенной своей форме-в музыке...
   Наука, наука... Маша вздохнула. Как же наивны люди! Все, что выражается словесными формулами ограниченно по определению. Ведь познать Реальность только через материаль-ное невозмолжно-наука ведет в тупик. Только в симбиозе с чувственным познание бесконечно, ибо питается энергией всей Вселенной. Там, ведь, 95 %- "черной", непознанной энергии...
   Она, киса Маша, энергичнее Женщины может быть крылатой Музой ищущему Истину. Конечно, есть и кисы- "черные дыры", затягивающие творческие личности в петлю безисходности. Ну, почему человеческие женщины чаще всего именно такими кисами бывают?. Видимо, так им легче жить. Не понимают, что за счастье надо бороться. Оно, ведь-взаимно: как ты, так и с тобой. Потому такие "кисы" остаются одинокими и в браке...
   Киса и Любовь. Я, Маша, спряталась в зарослях палисадника перед домом, где живет хозяин. Жду, когда из подъезда выскочит очередная его подруга.
   Обидно, что хозяин не увидел сразу, что та не походит ему в жены. Едва вошла в прихожую и увидела ее, Машу, сморщилась и фыркнула: "Ой! У меня аллергия. На кошек...". А у меня аллергия на лживых. Такие эгоцентричны: видят в этом мире только себя. Таким остальные-"эти": какой-то муж, какие-то дети, какие- то коллеги. НапИсала ей в босоножек и сбежала на улицу.
   Жду, сидя в палисаднике, и думаю. Ну почему хозяин не остался с той, что была на прошлой неделе? Да, одета не изысканно, не броско. И этих, мазилок, на лице немного, в отличие от сегодняшней. Зато искренна и и доброжелательна. Из тех, кто никогда не бывает одинокой, ибо ей вссегда есть о ком беспокоиться. Увидела меня, Машу, и инстинктивно погладила. К такой невольно прильнешь и муркнешь. Я оттащила ее туфельки подальше от тараканьей тропы. Ведь новую хозяйку надо беречь. Понимающие и берегуцщие кошек способны любить. А без любви человек наполовину мертв...
   Ага! Выскочила из подъезда сегодняшняя фифа хозяина. Нюхает ладошки, возмущается. Вскоре вышел хозяин. Не побежал за ней, значит можно возвращаться домой. Ну, поругает. Зато, явно, наберет номер телефона милой женщины, бывшей в гостях на прошлой неделе.
   Киса и кондукторша. Маша сидела в корзине на коленях у хозяина. Они оба едут на свидание. Хозяин к бывшей соседке по улице. С соседкой дружила еще жена хозяина. А Маша дружила с Барсиком соседки еще когда хозяин не быд вдовцом. Барсик младше Маши. Его нашли еще котенком на огороде, что поныне между домами. Дома-то частные..
   На корзину легла чья-то тень. Кондукторша. Длинноволосая девушка в кепи с немыслимо длинным козырьком. Потому девушка без глаз. А без глаз нет ни женщины ни кисы.
   Киса и Вечность. Маше всегда было не по себе оттого, что Новороссийск немаленький город. Значит, должен быть культурным. В нем должна быть своя филармония, свой профессиональный театр. А пока этого нет, киса сидела перед включенным телевизором и слушала концерт Лучано Паваротти.
   Маша вспомнила, что его уже нет. Подумала: "А как это я пережила хозяюшку-женушку хозяина?". Будто ее и не было. Задумалась: "А хозяин переживет меня Будут у него другик кисы. И Лучано будет петь, как сейчас, в записи. А скрипки будут жить в мелодиях "Времен года" Вивальди, когда уже не будет и хозяина!". Вздохнула: "В такой смене времен-Вечность...".
   Киса не любила думать впустую уставившись в одну точку. Оставила телевизор и вспрыгнула на подоконник. Там она могла часами вертеть головой, рассматривая балконы и окна квартир в домах напротив. Пока, устав, не тормозила себя усмешкой: "Ну и что в чужих окнах? Мгновенное, преходящее?". Пока не стемнело, всматривалась, потом, в небо за стеклом. Искала Вечность.
   Киса с котятами. Киса, как женщина, понимала, что ее путь в Вечность-родить! Но хозяин, ведь, человек, ему не понять Вечности. Он решил лишить Машу права быть мамой. В Новороссийске-это запросто!
   Очнулась она с болью в шраме на животе. Хорошо, что хоть хозяин не пожалел денег и ей надели на рану защитную попону. Пересиливая боль, на слабеньких лапках, Маша рванула к двери. И упросила выпустить ее.
   Хозяин не знал главного. Маша, ведь, читала его мысли. Потому заранее нашла котика, а накануне операции родила. Успела спрятать детей в дупле высоченного сруба старого тополя. Там и дождались дети маму. Она яростно содрала попону, чтоб не мешали кормить. Хозяин несколько дней не понимал, зачем Маша залезла на недоступный сруб. А когда попытался достать кису, она брезгливо сбросила на голову предателя попону.
   Киса и Родина. Все-таки, еще накануне операции, Маша надеялась, что хозяин одумается и не отдаст на поругание ее женскую суть. Он предал и теперь был чужим. Надо уйти от него. Выкормив малышей, умело раздав их по сердобольным тетенькам, она подложила черненького котика под дверь хозяину. Он, ведь, не может без кошек...
   А сама ушла в порт. Она давно, еще гуляя во дворе дома хозяина, не раз улавливала дурман хвойного леса. На него Макша и пришла к кораблю, который нагружали громадными пакетами еловых досок. Без труда попала на корабль. По разговорам докеров поняла, что нааутро кораблю предстоит рейс в дальние южные страны. Это ее устраивало, потому что надругавшийся над ее душой хозяин окрасил все окружающее в цвет бездны...
   Утром корабль шустро двинулся к открытому морю. Тут из-за пирамид пакетов с лесом величаво выступил котяра-хозяин этого иностранного корабля. Они с Машей заговорили, вроде, на одном языке. Но-насколько по-разному! Котяра, как все западное- был полным прагматиком. Не стесняясь в открытую ей, женщине, доложил, что ни о какой любви между ними не может быть. Только партнерство: она будет очередной его женой. Будет накормлена им одновременно с другими. Говорил он с выпяченной губой, будто в чем то превосходил Машу...
   Восходяшее солнце озарило уже микрорайоны уходящего Новороссийска. Каждое окно домов приветливо подмигнуло ей. И Маша прыгнула за борт. Почему-то она не разбилась, падая с громадной высоты. Видимо порыв родного порд-оста затормозил ее полет с растопыренными лапами. Наверное, она бы утонула- слишеом далеко уже было до берега. Но некий Ангел явил пограничный корабль. Хорошо, что пограничники не видели ее броска с чужого корабля, иначе для них она была бы нарушительницей границы. А так- лишь в одном случае воины нарушают закон и останавливают боевой корабль, когда надо спасти Жизнь соотечественника-нашей кисы.
   Пока сторожевик шел к берегу, Маша приняла для себя мучительное, но единственно верное решение: вернется к хозяину! Надо помочь справиться с воспитанием подброшенного котенка.
   2015 г.
  
  
   Храм
  
  
   г. Новороссийск, Храм в п. Мысхако
  
  
   Зовущие стать Иудой.
   Выхожу, вмиг ослепнув от солнца, на паперть.
   Позади, в сумраке Храма, я молился обо всех, кто мне дорог в этой жизни. Попросил у Создателя здравия и Согласия детям моим-сыну и его семье. Обычно строгий лик Спасителя озарился трепетным, но ярким пламенем свечи. У образа Богородицы попросил пок-рова-оберега внучке. И боженькина мама прикрыла дивно озаренные Любовью очи в знак благословения Подошел под благословление благообразного внешне и еще более-внутренне, отца Георгия. За десятилетия, что знакомы, не раз помогали друг-другу. И знаем грехи друг-друга. Земной Путь каждого идущего к Христу и практика Православия не идеальны. Но, преодолевая внутренние слабости, становишься ближе к Богу.
   Я потомок отца Иосифа, расстрелянного в 1920 году за отказ читать с амвона чуждый христианству большевистский бред.. Поныне в станице Келермесской его именем начинается поминовение казаков. Отцы Георгий, Трофим, Евгений, Петр- подвижники Веры в Новороссийске 2000-х годов.
   Прощально и одновременно благодарно Творцу за каждый миг дарованной жизни крещусь на купола Храма и выхожу за ограду.
  
   После церковной отрешенности ненадолго уединяюсь на лавочке в алле. Чтоб адаптироваться к суете улицы Советов. Но едва присел, как объявились две аккуратно одетые, озаренные улыбками бабульки. Но от вида брошюрок в их руках меня передернуло брезгливостью. Никуда не деться от назойливых иеговистов-секты самонаначенных "свидетелей" чужих грехов.
   Знаю, Господи, ты не посылаешь испытаний, которые нам непосильны. Но, признаюсь, мне тяжко испытание лжепроповед-никами. Психически ущербные от псевдопревосходства над остальным человечеством, они аморально настырны похлеще тараканов. "Послать" их не позволяет Вера в тебя, Господи. Ибо вижу, что это ИХ путь. Но у меня НАШ путь к тебе, генетически и духовно выбранный предками во имя НАШЕЙ России. Мне дарована МОЯ православная Вера в тебя. Почему же эти внешне милые человечки провоцируют изврашенное мироощущение с целью привести к вероотступничеству? За что, Господи, такое испытание? Понимаю: испытание всегда "для чего"...
  
   Разностороння общественная работа, два высших образования дали обширные знания обо всех сектах Новороссийска. Перио-дически возникают иезуитские секты. Типа "Исхода" на базе форумного зала около ДОСААФ. Откровенно коммерческая лавка по выдуриванию недвижимости. Открыто направлена на подрыв государства, официально финансируемая американскими службами секта мормонов. Цинично самоназванная Церковью Христа-святых последних дней России. Эти "святые", прописавшие нашей Родине последние дни, практикуют гаремы с подростками, секс родителей с детьми. Их шастающие попарно в центре города юнцы-американцы до дебильности не способны понять очевидное. У них нет морального права проповедовать свое извращение. Не понимают они, что вокруг народ, духовно выше и старше их на тысячелетие! Народ, живущий по Библии, а не по конспекту коммерсанта от религии. Копошатся баптисты, протестанты, кришнаиты, тоже спонсируемые из-за океана. Это их выбор. Достойны нашего терпения, пока не выходят за пределы сект. Но-открыто, до грязного хамства невменяемые иеговисты? Или уроды-мормоны?. Не наказуемы Законом?
  
   Раз за разом они и подобные им, пытаются навязать "редакцию" Твоего слова, Господи, как товар. "Прими предложение, а за это....". Поначалу я их обрывал: "Извините! Вы от сатаны..." и уходил прочь. Теперь терпеливо слушаю, даже заинтересованно распрашиваю. Удается-дискутирую. Чтоб отнять у них время, в которое они могут отравить православную душу наивного россиянина. Потому же собрал кучу их брошюр, отпечатанных на деньги заокеанских хозяев. Пахнут кровью жертв грабительских войн империи Сатаны "за демократию" на чужих территориях.
   Даруй мне духовную непоколебимость, Отче!. Вот они, милые старушки с закордонными брошюрками-штыками наперевес, приступают ко мне, в попытке склонить к пути Иуды.
   2007 г.
  
   Крещение защитников.
   Новороссийск втянут в подчинение вне Закона-в епископат. Надзиратель, как переводится с греческого "епископ", навязал городу Собор с зданиема впритык к Мемориалу Малой Земли. Цинизм "благого начинания" в том, что въезжающий в город или входящий в бухту с Юга, вместо Мемориала с сердцем города внутри, увидит "микрорайон" с куполами и зданиями. Явную канцелярию епископа под видом просветительского центра. Если бы по-божески, достаточно было вписать в Мемориал церковь-колокольню. Как на Мамаевом Кургане. А нужным городу Морским Собором достроить уже имеющийся на Малой Земле впритык к морской академии Храмовый комплекс в ста метрах выше по склону за "самолетом"... "Поместье" епископа станет кирзовым сапогом над Мемориалом вышедшим из моря в 43м году десантникам. "Бытовые отходы" епископата сделают лагуну выгребной ямой, убьют лебедей. Верующие ввергнуты в невозможный ранее раскол. Части их трудно представить иерарха врагом сердца города. Пока не смирились с нашествием- больно...
  
   Возражая кощунству над Мемориалом, утверждаю: "Но, есть же в России Вера!". И отсылаю себя в январь 2015-го.
   Утро в пригородном поселке Сергеево областного города. На крещенской службе в промерзшем Храме нас четверо. Голос священника, отца Виталия множится подкупольным эхом. Я вместо захворавшего псаломщика. Мама батюшки и ее сестра-певчие. Храм обычно полон прихожан. Сейчас, посреди зимы-пусто. Но отец Виталий служит Творцу, потому-каждый день.
   То, что в бытье священника нет понятия, зарплаты, не афиширу-ется. Видимся только на Крещение, когда село без жителей. И сытый голодного не поймет. А он смеется на недоуменное: "Ты чо эт-опять...?" -"Христос сорок дней был в пустыне. А тут-вторая неделя...". Если что и приносят прихожане в межсезонье, тратится на храмовое. А уже оставшееся на себя с мамой...
   Служба идет своим чередом. Виталий напоминает вполголоса: "Колокол...". С колокольни виден окрестный простор. Крепчающим ветром праздничный перезвон уносит вдаль. Что-то достается и поселку, практически пустому меж выходными.
   Но сегодня появились неожиданные прихожане. То ли возвра-щались с полигона, то ли куда-то двигались. К храму завернули "Уралы" с солдатами. В помещении сразу стало тепло от сотен парней в бушлатах. Удивительно, но не слышно было ни одного шепота. Только сопение и шуршание плотно сгрудившейся глазастой массы. Понимая, что солдаты ненадолго, отец Виталий умело подвел канон службы к проповеди...
   Я увидел его в чем-то прежним. Попал к нему в роту. Вопреки субординации, я как-то поддел его, своего сверстника: "Ты ж офицер: обучен не думать, а убивать!". Он оборвал: "И тебя научу! Тому, что убить врага Родины-святое...". Через полгода для нас обоих служба закончилась в палате смертников госпиталя... Воскреснув душой, мы встали на ноги. Став мудрее арифметического возраста...
   Проповедь отца Виталия не была длинной. Он вскользь поделился с сменившим нас поколением болью об утраченном Армией в 90-е. Но тут же, совместно с ребятами порассуждал о возрожденной сегодня Защитнице Родины. Задавая вопросы, отвечал мудростью Святого Писания...Завершил проповедь батюшка несколько не по канону. Вослед ему сотни солдат и офицеров единым негромким голосом, по фразам, вознесли к небу христианскую клятву "Верую!". В наступившей, затем, тишине послышалось завывание за стенами очередного шквала январского ветра. "СынЫ наши!"-возгласил священник, "Храни Вас Господь, защитники! Да минует всех нас крещение Огнем!!". И широко осеняя крестом, благословил.
   Я взлетел на колокольню, чтоб праздничный перезвон вослед отъезжавшей колонне завершил крещение Воинов.
  
   Фашисты пришли на Малую Землю под девизом "С нами Бог!" на бляхах ремней. Их финал-судьба собравшихся унизить сердце города внутри Мемориала и убить лебедей. Ибо Родина идет за подвижниками Веры, отцами Виталиями. Земной суд над живущими моралью 90-х формален. Если епископская контора на Малой земле станет реальностью, неизбежен Небесный Суд.
   2015 г.
  
   Всеношное воскрешение
   Всенощная-ночная церковная служба в канун Праздника. К полуночи, после основного торжества, храм несколько опустел. Объявился крепыш с двумя девушками. Запалил жмень свечек, по несколько сунул в руку каждой спутнице. Поначалу как бы неуместные в храме, они, его спутницы, благоговением в молитве вызвали уважение. Правда, крепыш: запереступал из стороны в сторону, явно привыкший быть не стесненным в своем "ареале".
   Мне "досталось" от него. Не готовый к внезапному явлению послушников с подносом для подаяний, я "заблудился" в кармане. Опешивший от моего "нищенства" крепыш, явно, расстроился, когда не успел с размахом сеятеля метнуть на поднос "деньгу" с громким "За деда!". Едва с подносом ушли, сунул мне свечку и гаркнул: "Помолитесь за меня, батя". Молящиеся обернулись, дъякон у царских врат заикнулся в возгласе.
  
   Завибрировал сотовый. Работа! Выскакиваю из храма. Слава Богу, вместо информации диспетчера об аварии, "доклад" сына: "Пап, разбуди в 7 утра...".
   Собираюсь вернуться в храм, но оказываюсь в стальных объятьях. Инстинктивно блокирую захват тычком. И слышу добродушное: "Ничо себе-дед!". Отскакиваю и обалдеваю: крепыш-танцор!. Приветливо тянется обнять.
   - "Не узнали меня!. Вы ж мой Учитель-мУчитель!" - смеется он, видя недоумение.
   Этим "мУчитель" с ударением в первом слоге называл меня тридцать лет назад девятиклассник Володя К. Он, видимо, понял, что не захочу с ним разговаривать. Из-за его выкрутас я ушел из учительства на грани скандала. Но - столько лет! Конечно, я его не узнал. "Как ты, Володь!?" вырвалось у меня. Он вмиг перестал быть битюгом. Смутился.
   -"Вы ж не знаете, как всю жизнь я назло Вам все делал"- озарившись чему-то своему, начал он. "Вы уже и забыли о притче, рассказанной Вами. Когда на урок б...дь приволок... Дъявол вновь приступил к Христу с искушением: "Вот идет человек. Ты позови его в храм и воздержание, а я-в роскошь и гульбище. За кем он пойдет?". "Конечно, за тобой, куда мозги-расчет зовет. Вниз легче идти"-ответил Бог. "А лучше б своим путем-куда душа зовет"...
   Володя то ли устало, то ли в мучительной головной боли жестко потер лоб. "...И лет двадцать доказывал обратное. Ведь не дурак я! Ума хватило сделать еще при коммунистах состояние. При дерьмократах, вообще-малина для рук загребущих. И каждый раз, вы не поверите, крутил фиги фотографии, где наш класс. Мол, а Вам слабО так?".
   Запальчиво тараторя, на едином духу, он, наконец, задохнулся, И, явно, понял мою реакцию. "...Лишь недавно перестал презирать Вас"-вспыхнул он. Но тут же осекся, заговорил в сдержанной тональности: "Просто Вы оказались правы. Мне все так легко давалось! Дома, машины, гульки, жены... Только-в тюрьму не сел, как Вы говорили. Да лучше б нары.... Ведь, мама умерла после скандала со мной, И отца.... Не убил, конечно! Забрал бизнес-мешал. А он без дела угас... Когда же до меня дошло все ЭТО!. Ведь не дурак. Вспомнились все, кого затоптал в бизнесе. Тогда пришел ОН!"! Володя ткнул пальцем в небо. "Вы правы оказались: от Бога, если ты не дебил, никуда не уйти. А потом... Девчонки, те, в церкви: дочери отца моего. Их с матерями, и всех моих близких содержу. И готов всех, на ком глаз остановится, сберечь. Ну, не умею я об этом..."
   - "Володь! Не порыв ли это? Не сиюминутное ли? Вверх, действительно... Порой-на коленях по камням грехов своих..."-наконец, выговорил я, помня вспышку ненависти за несколько минут до того. "Не знаю, учитель"- промямлил он в ответ.
  
   Как мы с ним ни прятались, и здесь нас нашли служительницы храма. Как и внутри, настойчиво подсовывали опросные листы. Поясняя: "За Морской собор. Прошу Вас!". Там, в храме, я лишь говорил, как и многие рядом: "Извините! Я против кощунства". Смяв раздражение, тетенька приставала к следуюшему. Тут, за храмом, без посторонних я говорил прямо: "Давайте! С чистой совестью напишу "против" и распишусь!". Каждая молила: "Не надо! Столько пачек бумаги из-за этого порвали!". Хныкали: "Предупредили-выгонят, если норму не сдать. Голодать мне?". Стало понятно, почему лживый лист подписывают. Набирают прислуживать убогих. А выбросят ее на улицу-погибнет...
  - "Сатанизм от этого епископа"-вздохнул Володя. "Дожились! В храме на Поклонной горе в Москве мы попали к Молебну. Вел кто-то из Синода. Явно, по традиции, распрашивали, откуда группы молящихся. Молебен в Память о защитниках каждого из городов-героев. Среди них призыв: "Братие! Помолимся о том, чтобы руками новороссийского иерея не сотворилось кощунство над Мемориалом защитникам Родины!". То есть молва об ослепшем душой карьеристе творит раскол в целом по Церкви...
   Я прекрасно понимал своего ученика. В цинизме, с каким новороссийский епископ пропихивал проект своей резиденции на Малой земле под видом Морского собора в память малоземельцам, был и вчерашний Володя. Но к нему, пройдохе и хладнокровному прагматику, вернулся Бог. А тут-Господь покинул душу иерарха, судя по его карьеризму и делам сегодняшним...
  
  ..."Володь! Эту боль я принес в Псково-Печерскую Лавру" -перебил я его Горечь. Помнишь, отец Иоанн был другом моего крестного, ставшего схимоиеромонахом?. Теперь их именами я благословлен обращаться в Лавру в сложных ситуациях... Меня привели к старцу, с кем стремится беседовать Патриарх. Я привез прокурорские, административные, и, даже, синодальные документы, связанных с строительством Соборного комплекса на Малой Земле. Старец, конечно, отодвинул их в сторону. Он знает факты глубже. Призвал, выслушав вопрос: "Не суди! Да не судим будешь". Час беседы с ним пролетел мигом. Если верно его понял, все сложнее, чем видим. Патриарх Алексий возрождал Церковь молитвенным путем. И прихожан стало больше. А нынешнему надо восстановить материальную базу-Храмы. Для строительства нужны "проходимцы". То есть способные пройти сквозь стену сегодняшней коррупции. "Чем больше тебе дано, тем больше спросится". Очевидно, нашему епископу сложнее нас будет на Суде Высшем. Если не способен понять, что губит Мемориал. Может, хозяева города-застройщики ткнули его в Суджукскую косу. Мол, хватай... У меня вырвалось: не идем ли вослед католикам: понастроили костелов, а они пустуют?
   ..."Осуждать-разделять осуждаемую греховность" сказал старец. "Ищи свой путь!"-призвал он. "Создай свое, что поведет церковь по святому пути". В завершении, перекрестил, как порочное, привезенные манускрипты. Благословив меня, сокрушенно прошептал: "Прости, Господи, грехи наши..."
  -Давай, Володя, посмотрим по-иному. Мы наивно ждем от епископа духовно насыщенных поступков. Но по его делам и интервью в прессе-лишь чиновник. "Внешность" земной церкви-рождена государством: иерархия чинов, пестрота облачений. Ритуалы, как в любой религии, навеяны язычеством. Не этой внешней мишурой Православие близко Богу. А содержанием: мудростью Старцев, подвигами страстотерпцев, преданностью сложившимся веками канонам Морали. А епископ? Он-человек: Михаил Михайлович Дмитриев. Неглупый деляга от религии. Раб карьеры. Самоизоляция от людей вызывает жалость к обделенному жизнью. Подходящих к нему в храме отсылает в канцелярию. Молиться надо об убогом. Чтоб Творец помог духовно прозреть, увидеть свои грехи. Исправиться он бессилен. Для этого надо уйти из иерархии, стать человеком, обрести Веру.
  
   ...В храм уже не хотелось возвращаться. Но я заставил себя. И был вознагражден. Пережил вновь одни из святых минут. посещений храма. Впервые участвовал во всеобщем пении прихожан в 2006 году в храме Великомучеников Российских, что на Малой Земле. Благообразный седой с исконно русским носищем-картошкой дъякон тогда дирижировал с амвона общехрамовым пением "Верую". Кодексом верующего. Это потрясает до основ сознания и никогда не забывается.... И в эту ночь я вновь пел "Верую"!
   После службы вышел к морю и побрел по набережной сквозь изморось дождинок. Тьма не могли погасить Свет Веры в душе.
  
   Прошло время. В Интернете периодически володина фамилия. В информации "...возводится Храм при содействии...". И не спросить его: Как ты там?. Каждый возрождается в Вере сам. Жаль, что он теперь не в Новороссийске.
   2006, 2016 г.г.
  
  
   ( Барк "Крузенштерн" на фоне нефтепервалочного комплекса "Шесхарис" АК "Транснефть")
  
  
  Наш старый дом
   Мы-одно из немногих подразделений "Транснефти", сохранивших к началу 21го века братские отношений сотрудни-ков. Отчасти в этом "виноват" и наш дом на Анапском шоссе ?19. Наискосок от гостиницы "Бригантина". Четырехэтажный ветеран. Он ровесник нефтеперевалочного комплекса "Грушовая-Шесхарис"- построен в 1962 году.
   В тот год мы, тридцатипятилетние-ровесники, пришли осваи-вать нефтяной комплекс. Тогда и я пришла работать на нефтебазу. Позади был нефтяной институт, 10 лет работы в Краснодарском и Грозненском управлениях Главнефтеснаба. Прошла путь от мастера смены до ведущего инженера товарно-транспортной службы.
   Тогда наш дом и мы были молоды. Во дворе юные топольки, красивые дорожки, беседка, детская площадка-маленький нешум-ный рай. С трех сторон двор окружен нашим домом и соседской, тоже "нефтяной", пятиэтажкой, дом ? 21. Небольшой стадион отделял нас от первозданного леса- плавней.
   Я была начальником химической лаборатории, сначала на Кирилловской нефтебазе, потом на Шесхарисе. К приему сибир-ской нефти на экспорт начали готовиться задолго. И сразу же возникли серъезные трудности. Лишь единицы квалифици-рованных лаборантов готовы были к участию в анализе эксперт-ного товара. Надо было готовить качественно иных специалистов.
   Вскоре нефть начала приходить. Много мне помогла Инна Нифонтова, пришедшая после окончания техникума. Потом, окончив институт пришла Зинаида Досугова. Много мне помогала Люда Дянова. Она-прирожденный химик . Немало сформиро-валось специалистов и из собственной, лабораторной среды. К примеру, Лидия Новикова (теперь она Зеленикина), Вера Шейнова, Зинаида Дударева . В органгизации коллектива помогла Мария Васильевна Гребенникова. Всех и не перечислить.
  Не было достаточно химической посуды, реактивов, приборов. Приходилось ездить по стране, заказывать оборудование Фарфоровый завод под Ленинградом, заводы в Клине, Гжели изготовили нам керамику и стекло тех форм, которые только входили в мировую практику.
   Работы было много. Порой по несколько суток. Особенно в норд-осты мы подолгу оставались на рабочих местах. Но сколько было радости вернуться в наш дом!. Особенно из длительных командировок. Один запах этого дома: неказенная смесь свежей зелени, больших цветников и крахмальных простыней, сушившихся у детской площадки, чего стоил!
   В этом доме во многом мы жили, если не единой семьей, то единым духом, как-то родственно. Летом, вечером накануне выходного, во двор заезжали автобусы. И на два дня основная масса жителей семьями с походным скарбом перемещалась на берег моря. То ли на Утрише, то ли в Джанхоте. Так же совместно отмечались большинство праздников. Лет десять стадион за домом был центром баскетбольных баталий иногда всего Новороссийска.
   Нефтяники в нашем городе были заводилами и законодателями многих начинаний. В то время, в 60-70е, в Новороссийске, еще не было химиков-аналитиков. Потому, помимо основной работы мне постоянно приходилось выполнять просьбы руководства промышленных предприятий по подготовке их лабораторий. К выполнению анализов сырья, воздуха, воды, готовой продукции. Приходилось осваивать технологии, далекие от нашей. К примеру, нового сорта пива, вина в Мысхако и Саук-Дере.
   Много было трудностей. Но и хорошего было немало. В 1963 году мы перешли с Кирилловки на Шесхарис. Первыми цехами на нефтебазе были КИП и А (начальник Степанец Л.Г.), моя лаборатория и товарный цех (начальник Курашов А.). Добром вспоминаю всех, особенно Леонида Григорьевича Степанца, безмерно помогавшего нам- химикам. Всегда помогал мне Янов Борис Григорьевич- тогда инженер пускового объекта. Всегда первый, хоть среди ночи, он был готов откликнуться на любую нашу просьбу. Тесная связь была у нас с товарниками. В основном с Сиротой Геннадием Васильевичем, Курашовым А. и, конечно, с Чураевым Виктором Леонтьевичем. Это все люди трудолю-бивые, болеющие душой за свое производство, знающие дело.
   В декабре 1967 года я перешла на работу в планово-распредели-тельный отдел Управления. Хорошие, прямо талантливые работники в отделе были : начальник отдела Беленький Г.Л., диспетчер Герасименко П.П., и руководитель нашей службы-Карпов В.А.
   Большой праздник был, когда налили первый танкер "Лихославль". Тогда на Шесхарисе, 17 октября 1964 года, было солнечное ликование. Зато наутро, когда стали оформлять отгрузку, начался норд-ост. Он был настолько силен, что девочкам, отбиравшим пробы, приходилось порой привязываться к поручням, чтоб пробраться на танкер.
   Все мы, кто начинал Шесхарис, а по сути дела- нынешнее ОАО "Черномортранснефть", были не только коллегами, но и соседями в нашем доме на Анапском шоссе. Некогда шумный и долгие годы неизменно опрятный, ветеран сегодня обветшал и притих. Первыми не выдержали норд-остов несколько тополей, потом не стало беседки, потом исчезла половина цветников. Поседели мы. Уже пенсионеры-наши старшие дети.. За доминошным столом изредка встретятся наши сыновья. Они друзья детства, на равных меж собой. Хотя один-заместитель генерального директора и живет уже не здесь. Другой механик АВП, третий слесарь, а четвертый вообще уже не нефтяник. Но они выросли в этом дворе и сюда возвращаются с работы.
   Губарь-Зеленская Р.В. (ж-л "Нефтяник", ? 10, 2001 г.)
  
  Мы, грозненцы...
  ("Нефтяник", ? 12, 2001 г.)
   Вскоре после очередного теракта в Москве я был там в командировке. И заметил, что невольно избегаю быть в центре, где милиция повально проверяла паспорта. Некогда объяснять юным сержантам, как уже было в столице, что да- я родился в Грозном, что четверть века жил там, но вот сейчас ...
   В самолете из Москвы задумался, что значила для страны моя малая Родина.. Свыше семидесяти лет Грозненскому нефтяному институту. Он долго был вторым в России и третьим в мире нефтяным ВУЗом. Исследования ГрозНИИ стали основой нефтяной науки России. В его лабораториях разработали основные составляющие ракетного топлива первых межконти-нетальных ракет.. Геология месторождений Тюмени, Ирака, Ливии, Ирана, технология добычи и переработки нефти разработаны в открытиях грозненских ученых. Восточно -сибирские скважины, трубопроводы, заводы и комбинаты грозненцы строили и осваивали вместе с бакинцами. И, неслучайно схожи биографии четырех министров нефтяной промышленности СССР 60-70-х годов: грозненский нефтяной, объединение "Грознефть", Тюменский Север, Москва ...
   Вернувшись в Новороссийск, я стал искать земляков и выпускников моего института. И ахнул, как нас много!. Хоть землячество создавай! Две трети нынешней "Черномортранс-нефти"- Тихорецкое РУМН, бывшее Северо-Кавказское УМН с "столицей" в Грозном. Половина его специалистов, начиная с начальника, либо окончили нефтяной в Грозном, либо родом оттуда. Да и сама "Черноморка" в шестидесятых годах выросла из Краснодарского Главнефтеснаба, в котором было немало вчерашних грозненцев. Это потом уже пришли толковые выпускники Уфимского нефтяного и московского имени Губкина. Потому, мы среди своих на Грушовой, в Заречье, в СК ПТУС, в Гостехнадзоре, зачастую в Москве-везде земляки и однокашники.
   Общаясь с ними, я поражался, как схоже мы формировались. В юности ходили на одни и те же спектакли театра им. Лермонтова. Слушали Давида Ойстраха, Рихтера, Павла Когана в филармонии. Видели графику Нади Рушевой и полотна Галины Серебряковой в одном музее. Гоняли мяч на стадионе "Динамо", а на Центральном - болели за наш "Терек".
   И еще одно общее. Несколько дет мы избегаем поездок на Родину. Красавца города нет. Погибли институт, университет, ГрозНИИ, проспекты, парки, церковь... Но он жив в нас. Видимо, мы его дети. Потому, что Грозный дал глубокие знания, независимость мышления, приучил видеть себя со стороны. Научил не врастать в руководящее кресло, равно спокойно приобретая или теряя его.
   В репортажах из Чечни, все реже мелькнет лицо бывшего соседа или однокашника. Население Чечни уменьшилось вчетверо, большинство-погибло. В тридцатые годы мои предки приехали с Кубани в Чечню спасаться от голода. Их приняли по-братски. В Грозном, на новогодней елке, мы с сверстниками одинаково бойко пели песни казаков, абреков и ашугов. Конечно, чеченцы разные. Хож-Ахмед Ириханов и Омар Салты-ханов преподавали нам в нефтяном. Обаятельные, талантливые. Но один- был с Дудаевым, другой-против. Они вместе добились в июне 1993 года для нас, иногородних, досрочной защиты дипло-ма. Чтоб раньше уехали и остались живы в очередной бойне. Немало их, не дописав диссертацию, поныне защищают Родину от московской мафии и от чуждого ваххабизма. Здесь, на Кубани, я не вправе однозначно их судить за гибель наших мальчишек в Грозном. Имевщий академиков, писателей, генералов, красивый народ, как и вся Россия, был насильно втянут в жуткую резню. Во имя капитала чубайсов и березовских авиация разнесла девятиэтажки с моими родствениками и соседями. Потом были Каширка, "Норд-Ост", вокзал Волгограда. Отморозки, похлеще Басаева и Гелаева, есть в каждой нации...
   Я стал спокойно относиться к проверке паспорта в Москве. Конечно, ничего не акцентирую, но и не чураюсь, порой празд-ных, вопросов о своей малой расстрелянной Родине. Хотя бы за то, что грозненский нефтяной институт дал нам право работать в одной из ведущих отраслей России-спасибо чеченской земле.
   Губарь В.А. ред. 2011 г..
  
  Слово о генералах.
   ( по публикации в ж-ле "Нефтяник", ? 2, 2002 г.)
  
  Их всего шесть за первые сорок лет истории нефтепроводного предприятия. Меж собой подчиненные долго называли их одинаково: "папа" или "генерал". Пора сказать, какие они люди, первые руководители, начальники и генеральные директоры.
   Первым начальником Черноморского Управления магистраль-ных нефтепроводов стал Бурчаков Валентин Федорович. Сменил его Гренадеров Василий Ильич. Оба-фронтовики. Война перечеркнула их юность, но не отняла уважения к человеческому достоинству. Обладая на предприятии громадной властью, оба были уравновешенно и равно гуманными, бережными, с любым из работников. Словно их сдерживала от обычной "генеральской" спеси память о сотнях сверстников, оставшихся навечно в сороковых-пороховых, о том времени, когда граждане были едины. Валентина Федоровича мне, потомственному нефтянику, довелось знать едва ли не с основания ЧУМН. Он не считал зазорным остановиться, заинтересованно распросить о житье- бытье, и когда мне было тринадцать, и когда было сорок семь. Словно не было меж нами тридцати лет разницы в возрасте. Василий Ильич проработал начальником ЧУМН недолго, ушел по болезни. Лично его не знал. Но главное, что я слышал постоянно от всех, когда почти двадцать лет назад пришел на предприятие: "Гренадеров, во- мужик!" или "Гренадеров, вот человечище...". Надо быть поистине настоящим человеком, чтоб по себе оставить такую долгую дивную память.
   Жизнь фронтовиков коротка. Первых "генералов" Черноморки нет с нами... Так сложилось, что мне довелось быть прямым подчиненным следующих троих, впоследствии уже генеральных директоров акционерного общества. Послевоенное взросление сформировало в них одну общую черту, которую не сразу и осознаешь.
   Павел Леонтьевич Оганов руководил предприятием предель-но осмотрительно. Каждое решение было подготовлено до мело-чей, в итоге все нюансы были "притерты" до монолитности. Конечно, для выработки этого решения надо было попасть к нему на приема не раз. Бывало, что первоначальный вариант приказа менялся в основе. Но при всей непререкаемости авторитета Оганова П.Л., была в нем черта аристократа, несколько смущавшая подчиненных. Не раз позже осознавалось: он мучи-тельно искал возможность деликатно переубедить подчинен-ного, более компетентного в конкретном техническом вопросе. Но, умея выслушать, как бы на ходу учась у специалиста, и будучи глубоким практиком-производственником, предельно точно формулировал свои требования. Столь высокое уважение руководителя к тебе заставляло сто раз продумать свое предложение, прежде чем докладывать генеральному. Выручал "генерала" добродушный юмор с улыбкой в усы. Легендарной стала его манера увольнять. Все бездельники и выпивохи уволены во время его командировок. Единицы прежних или нынешних "аппаратчиков" злословят об Оганове П.Л. Деликатно он и покинул генеральский пост. Скромная вечеринка в честь круглой даты дня рождения. Наутро- "рядовая" командировка в столицу. Пока исполнявший обязанности генерального не обмолвился, что шеф перед пенсией уже работает за границей...
   Переход Жирова Александра Ивановича от исполняющего в обязанности генерального стал незаметным. Ибо несколько лет до этого он был главным инженером. А значит, что его персональный кабинет был почти всегда на очередном объекте. Просто теперь чаще бывал в здании аппарата управления. Неизменной осталась манера принимать решения сразу. Но для этого каждому из подчиненных, к примеру-мне, надо было иметь, помимо основного, альтернативное решение. Либо доказывать свое мнение, зная: доказав, тяжело ответишь при ошибке...
   Александр Иванович в день своего вынужденного ухода в начале селекторного совещания попрощался в микрофон с руководи-телями филиалов акционерного общества на территории от Украины и до Азербайджана, от Волги до Черного моря. И пошел к выходу из зала совещаний. В динамиках селекторной связи наступила звенящая тишина. Но уже через полминуты-шквал благодарных аплодисментов уважения уходящему "генералу". Все мы, находившиеся в селекторном зале, заместители генерального и начальники служб, разом встали и зааплоди-ровали ему вслед. По лицам большинства, даже стойких циников, потекли невольные слезы сожаления. Позже я узнал, что также почтительно встали руководители предприятий по всему Кавказу. И это при том, что от Жирова многим из нас доставалось изрядно. Обладая могучей энергией, способностью на лету понять и махом принять самое масштабное решение, Александр Иванович изредка мог, в узком кругу, и "обложить".. Увольняя нерадивого работника, он мотивировал свое решение открыто. при всех аппаратчиках. Мало кто из уволенных или наказанных им, потом покривил душой и сказал, что Жиров был несправедлив.
   Может оттого столь легендарны для нас, кадровых нефтепровод-чиков, и Бурчаков, и Гренадеров, и Оганов, и Жиров, что круто требуя, они прежде всего требовали еще большего от себя!? По роду работы я вынужден был не раз звонить Жирову А.И. домой и глубокой ночью. А то и в больницу рано утром в воскресенье. Я не говорю о рядовом восьмичасовом рабочем дне - с восьми утра до восьми вечера ежеденевно с выходными на Новый год и восьмое марта. Или о собственном дне рождения, на который не можешь попасть из-за срочной работы "для Москвы"! Гости так и расходятся без тебя. А сколько раз, направляясь к "генералу" в кабинет по срочному вопросу, вынужден был остановиться на пороге! Уколы лекарств, которые всем остальным смертным, делают только в стационаре, он нередко получал в комнатушке отдыха за кабинетом. Так было и при Оганове и при Жирове. Боюсь, так и ныне, когда я уже не непосредственный подчиненный генерального. Как часто, боясь начальства или ругая его, мы забываем, что ничто человеческое не чуждо никому. И адский труд руководителя такого масштаба, как наши нефтяные "генералы" имеет результат: в клочья растрепанное здоровье.
   Так вот, об общей черте в стиле их руководства. Согласно мудрости, непобедим полководец, сохранивший больше воинов. Может, в том счастливая звезда Черноморки, что наши "генералы" всегда умели и умеют хранить и уважать свой коллектив?. Не каждое предприятие поныне сохранило такие, как у нас, трудовые династии и бережный психологичес-кий климат! Все это не случайно, в том немалая заслуга руководства.
   Возглавлять "Черномортранснефть" в социально- экономичес-кой обстановке "нулевых"-двухтысячных годах было намного сложнее. В стране, где в год от пьянства, голода и пуль продолжало гибнуть больше, чем в войну, кажется невозможным сохранить доброе имя "Черноморки". Нашему коллективу вновь повезло с Генеральным. Этически сложно писать о руководителе, с которым работал и общался еще, когда он только начинал работать в в нефтепроводной системе, на туапсинской нефтебазе "Заречье". Зная предельную скромность Алия Ибрагимовича Гамобрамова и обостренную тактичность, неловко будет потом смотреть ему в глаза, сказав "не так".. Но и очевидные факты не замолчишь. Очевидно, что Алию Ибрагимовичу удалось блестяще приумножить лучшие черты стиля работы предшественников. Что может быть сегодня важнее для подчиненного, чем отсутствие животного страха, когда входишь к генеральному директору с докладом о своей ошибке? Однозначно- накажет, запросто может уволить, но в приемную возвращаешься от него с прежним человеческим достоинством. Не вспомню иного руководителя, с кем работал до того на другом предприятии, кто бы, как он, неизменно и искренне выражал уважение к адресату как в начале, так и в конце письма. То же в любом документе-от подразделения до самой протокольной буаги. И таких неискоренимых черт уникального стиля его уважительного руководства многотысячным коллективом достаточно. Подчиненные признавались себе тайком думали ; "Хоть бы подольше он проработал!". Неудивительно, что и стиль отношения к подчиненным у руководителей филиалов зримо изменился. Так недавно одного из них негласно называли "арифмометром" за бездушие. Сегодня, видя его чуткость, работники, даже ранее славившегося склочностью и расхлябанностью, явно обрели сплоченность и желание работать.
   В эти годы все настойчивее веяли иные ветры столичной реальности. Президент АК "Транснефть" Вайншток С.М., проводя совещания-встречи в конференц-зале "Черноморки", с несколько грустной улыбкой отвечал на "провинциальные" вопросы южан. Главный инженер компании Калинин был откровенней, мол, ваше психологическое единство устарело, мы "модернизируем" вас. Его местный коллега, главный инженер "Черноморки" Попов Ю.В. вторил на совещаниях в своем кабинете: "Нет больше понятий-хороший или плохой человек. Забудьте понятие специалист-неспециалист. Сегодня к человеку единственное требование: способен выполнить задачу или нет!".
   На пороге преобразований "Черноморку" возглавил Николаев С.Б. Потомственный нефтяник, он два десятилетия был ведущим производственником Тихорецкого районного управления, потом возглавил районное управление в Краснодаре. Поработал генеральным в Сибири. Неизвестно, что было внутри его дущи в генеральском кресле "Черноморки". Нпоколебимый трудоголик, глубокий специалист, знающий каждую гайку. Умевший заставить работать любого. "Дай рубль поблажки, чтоб иметь право потребовать червонец отдачи в экстремальный момент"- принцип из его поколения нефтяников. Но модернизация производства требовала жесткости без скидки на что либо. Требовалось кардинально омолодить кадровый состав. Некогда единый производственный комплекс разделялся на самостоятельные предприятия "по направлениям деятельности". Иными словами, выросший от механика до капитана корабля, Николаев С.Б менял экипаж на юнг, а корабль "модернизировал". Обычно сосредото-ченное лицо трудяги, как рассказывают, бывало мертвым.
  
   В сегодняшней, готовой отметить полувековой юбилей "Черноморке", естественно, свои высокие достоинства и достижения. Но право описать их имеет лишь работающий сейчас...
  
   Приятно поныне столкнуться с прежними руководителями. В 2012 году собрался перейти нерегулируемый перекресток. Осторожно подъезжает крутая иномарка. Водитель любезно показывает жестом "Пожалуйста" и широко улыбается. Таким я видел в последний раз Жирова А.И. На набережной в 2015-м навстречу шел Гамобрамов А.И. в окружении участников какой-то деловой встречи. Остановился и с интересом распросил о житье-бытье. Яркий брюнет, кипуче энергичный, улыбчивый с искрящимися глазами - в 70 лет!
   Былая "Черноморка" заложила в нас неискоренимую человечность. Поныне поддерживаются искреннне добрые отно-шения. Иногда собираемся за одним столом. Продолжается дав-няя традиция. Тогда моим коллегам, отставникам, пришла в голову невольная ассоциация. Численность "Черноморки" была равна почти штату дивизии. А командует дивизией генерал. Не потому ли молва "присвоила" мирным руководителям именно это воинское звание?. Тогда и началась традиция тоста за здравие наших, нефтяных, генералов!
   В. Александров (Губарь В.А.) ред. 2015 г
  
  
  В городе, готовом к взлету.
   Нефтянка автоматизирована не менее ядерных объектов. Для обеспечения надежности, на поворот даже болтика-библиотека регламентов. Только не всегда они применимы в нештатной ситуации. Происшедшее в тот день-типично. Вскрыта труба диаметром почти в рост человека. Конечно, в документах расследования описано, почему создалось мощное отрицательное давление. В мгновения оно засосало и убило, по официальным данным, одного из нескольких бывших у трубы ремонтников.
   Рабочая комиссия собралась в зале планерных совещаний нефтебазы. Готовился материал для корректировки десятков регламентов. Осознавалось бессилие бумагами предотвратить реальность, ибо нереально убрать "человеческий фактор". Ощущения-не для документов. Они лишь повод вернуться с происшедшему тридцать лет назад, е день, когда эти горы, что сейчас в окне, чудом не взлетел на воздух...
  
   Много лет Вера, едва ли не въявь видела в своем воображении, что муж погибнет очень скоро. Причем, на ее глазах. Острое предчувствие впервые пришло, когда они были еще студентами и лишь приближались к любви. С того дня, кстати, они вместе..
   В утренней электричке они оказались попутчиками. Он не решался заговорить, хотя рассматривал ее изподлобья. Вера, тем более, не откликалась на его робкий интерес. Когда нерешительность парня, начала раздражать, из тамбура вагона вырвался душераздирающий вопль и мольба о помощи.
   Вера раньше ощутила, чем увидела, как попутчика будто током прошибло. Он рванул к тамбуру. Вопли тут же прекратились. Парень вернулся через пару минут, смущенный. "Пацаны дурью маются. Поспорили, сколько человек выскочит на вопль..".
   Тогда, в электричке, у Веры вырвалось горькое: "Вы когда-нибудь так на нож напоретесь!". На что он улыбнулся и нараспев прочитал, смутившись
  
  
   "Моя судьба -
   Огнем взгорит.
   Она одна -
   Пред тленьем устоит.."
  И показал в окно. За ним, далеко в степи, одиноко полыхал факел попутного газа.
  
   В приморской газете они работали вместе. В то утро они выскочили из дома ранехонько. Вера спешила на нефтерайон порта. Ночью вернулся танкер, обошедший в один рейс вокруг шарика. Об его экипаже надо дать материал в завтрашний номер. Муж "угодил" на припортовую нефтебазу с интригующим битломанов именем.
  
   Беда возвестилась перед обедом резким голосом вахтенного по судовой трансляции: "Погрузка прекращена по аварийному отключению нефтебазы". Пожарной команде экипажа встать по аварийному расписанию!" Еесобеседники вмиг разбежались.
   "Он же там!!"- пригвоздило осознание неотвратимой беды. Рванувшись на причал, она побежала по уже размякшему от жары асфальту. Внутренне корчась от бессилия мгновенно оказаться возле обозначившейся цели "Нефтебаза. Стенд автоматики". Лишь когда, наудачу, калитка между нефтерайоном и нижней промплощадкой нефтебазы окажется незапертой, догадается скинуть босоножки и побежит обжигая ступни.
  
   То и дело над территорией нефтебазы оживали колоколы громкоговорящей диспетчерской связи. Охрипший женский голос, тщетно сдерживая тревогу, разбрасывал распоряжения .
   "Дежурный электрик подстанции, отключите силовой кабель. Дежурный..". "Пожарка! Пеногаситель на 19-м колодце сдох!.". "Охрана! Открыть ворота только на выход. Обеспечить въезд пожарным и аварийной технике!".
   Когда в невыключенных динамиках послышался разговор с диспетчером нефтерайона об эвакуации портовиков, наступил апогей напряжения. Значит, прямая угроза взрыва. Тысячи тонн паров нефти в пустых резервуарах, смешанные с перегретым воздухом, как вакуумная бомба. Вера представила апокалипсис из взлетающих в небо скальных глыб. Потом реки нефти из разрушенных соседних резервуаров. Через несколько минут огненная стена ринется по склону к морю. Но, что будет фитилем этому Армагеддону? ..
  
   В команды диспетчера несколько раз включились мужские голоса выходивших на связь по радиотелефону. Директорский голос вперемежку с голосами главного инженера, начальников цехов. Под безмятежным и лазурным небосводом шла невидимая драка с катастрофой, готовой распылить в ничто сотни людских жизней на этом берегу. ....
  
   Внезапно динамики умолкли. И Веру оглушило собственным судорожным дыханием. Запнувшись, она застыла на входе в диспетчерскую. Общие распоряжения, оказывается, сменились переговорами на аварийном канале радиотелефона. Шурудя по тумблерам и вглядываясь в мониторы ситстемы слежения, лиспетчера отставила передатчики громкой связи. Включаясь, когда ее звали. "Пожарные! Аварийный въезд закрыт с вашего разрешения! Теперь-через Южный портал...Внимание! Операторы резервуарного парка: автоматику закоротило. Закрыть вручную задвижки, номера...". И вновь оглушающая тишина.
   За спиной послышались с лесяток голосов прибежавших с столовой КИПовцев: "Ремонт силового кабеля идет. Ну, электри-ки втихомолку провели навесную "времянку". На нее с осветительной вышки громоотвод упал. Его на этой неделе заменить должны были, да не дожил- крепежку норд-ост разболтал...А тут промежуточная подстанция региональных энер-гетиков закупорена. На телефоны не отвечают. У них тоже фигня"
   "Марья Васильевна! Щитовая автономного питания на замке!-ворвался девичий таратор, видимо, с операторной площадки. "Боюсь!Теть Маш, там искрит. Взорвемся...". "Девочка моя, возьми себя в руки. Подъедут, помогут"-отозвалась диспетчерша. "Девка, уйди оттуда на хрен!"-взорвался голос главного инженера. "Да, вон-корреспондент к щитовой побежал!"- обрадованно отозвалась операторша.
   На мониторах были участки резервуарного парка. Внутри скалистого хребта резервуары глубиной метров по двадцать. Наверху лишь круглые площадки с дыхательными клапанами. Парк пересечен пучками блестящих труб магистрального трубопровода, связанных с резервуарами паутиной техноло-гических труб. Вся система автоматизирована и управляется сменой операторов. Рялом с диспетчером заняли рабочие места несколько специалистов. Экраны широких стендов, перемиги-вались разноцветными пунктирами контрольных индикаторов. Но женщины в белых халатах впились взглядами в экран слева.
  
   Телеглаз бесстрастно с высоты метров в десять показывал место аварии. Секция соседней вышки с иглой громоотвода висела на жирном кабеле, не оборвав его до конца. Под напором постоянного в ущелье ветра секция раскачивалась как на качелях, рассыпая снопы искр. Невдалеке металась расхристанная девушка, взвизгивая при каждом фейерверке. Сквозь широкое окно щитовой с выбитыми стеклами Вера увидела спину мужа. Убедившись в невменяемости операторши, он пытался методом тыка определить нужный тумблер электропитания. Было видно как ниже по склону карабкаются вверх группы людей. На дальнем повороте брошен "закипевший" Урал. По дороге на другом склоне угрюмо тихоходят пожарки и техническая мастерская.
   Затем все сжалось в несколько секунд. Вторая диспетчер, до того оцепенело уставившаяся на соседний контрольный стенд, вдруг резко переключила селектор на себя и заорала в микрофон громкой связи: "Гидроудар! Задвижку разнесло! Все, кто слышит! Прочь! Рванет!! Умоляю вас, ради жизни...". Она раньше других увидела на другом телеэкране, как по склону от задвижки в сторону фейерверка шустро заструились черные ручьи.
  .
   А Вера увидела, как муж широко размахнулся ломом. .Вскрикнула: "Нет!"... Открытое каждой черточкой, запрокинутое лицо мужа, затем яркая вспышка электродуги, собственный вскрик. Вокруг нее померкло и вдруг ясно захотелось, чтоб-навек.
  
   Нефтянка не монстр. Да, свидетельств тому, что он предот-вратил взрыв паров нефти "не нашлось". Но две недели рядом были двое управленцев. Кадровичка, член партбюро, рядом с Верой молились о ее муже в церкви. Задним числом оформили его работником одного из подразделений. Юрист убедил подписать витиевато оформленные бумаги. Зато, когда мужа перевели из реанимации в палату, Вера не осталась с ним на улице. Зв 3 года ему вернули руки, сожженые "в быту". Помогли купить квартиру рядом с клиникой в далеком от нефтебазы борльшом городе.
  
   Надмогильный памятник, когда его не стало, сделал друг. Взрыв из черного с красноватыми проблесками гранита заслонен так узнаваемо родным для Веры мужчиной. Только вот бронзовым, а не из теплой плоти. Словно колышимые отсветами огня строки сбоку плиты из розового мрамора.
  
  "Весенним громом прогреметь,
  ветвистой молнией сверкнуть,
  и - умереть ?
   Моя судьба -
  огнем гореть,
  Сгореть дотла,
  осилив смерть"
  
   ...После подписания итогового протокола комиссии по расследованию чрезвычайной ситуации был фуршет. Инспектор, видимо по охране труда, после тоста вздохнула: "Слушайте! А мазутный терминал! Рванет. В центре города, ведь...". Ее эмоции остудил МЧСник: "Ну и что! Погибнет лишь один человек. Всегда найдется, кто собой остановит Ад!"
   1986 (2006)
  
  
  
   Ждущая на берегу
  
  
  
  
   "Бабочки".
   В воскресенье, поздним вечером, после многих лет, прожитых под девизом "нЕкогда", забрел в знаменитую новороссийскую пивную "Бочка". Пустой зал. Оказывается, посетители, пока теплынь, размещаются на открытой веранде второго этажа... Простор, морской воздух. А главное- двое парней дивными голосами выпевают песенную ретролирику....
   За столом один. Разглядываю огни другого берега бухты, Смакую "Новороссийское" с сочной таранью. Решаю, стоит ли браться за вторую... Подходят две молодые женщины с мальчиком и девочкой- подростками: "Разрешите?". Едва присели, приносят заказанное: бутылку хорошей водки, приличную закуску. Детишкам какой- то десерт...
   С ходу женщины начинают восторженно, хорошо-вполголоса, делиться накопившимся за разлуку. Кто из них с кем, сколько раз, в какой новой позиции. Я охренело "стекленею". Дело, даже, не в том, что "диалог" в моем, постороннего, присутствии. Но- при детях! Хоть им 14-15, но все ж. И понимаю, что им не в новь. Шепчутся о своем, не вникая в треп матерей...
   Пытаюсь смыться от "свидетельства".но женщины предлагают выпить. Догадливо разливаю им водку, выдаю тост остатками пива. Заказываю вторую кружку... Вскоре дамы сменили тему на застольную... Мне оставалось доливать, одаривать словесами, пить пиво дальше, вполуха слушать треп. Видимо, тосты были уместны, общение дам захватывающим. К окончанию второй кружки пива бутылка опустела, а подружки воочию "потеплели". Воспользовавшись "паузой" смен блюд, я раскланялся.
  
   Минут через двадцать, увидев приближение троллейбуса, машинально хлопаю по карманам- где мелочь на проезд. И- осознал: ключи от квартиры остались на столике в "Бочке". Выложил, чтоб не выпали, пока занят пивом.
   Первым увидел меня мальчик и кинулся навстречу. "Помогите!". Вторая бутылка перед мамашами была на две трети пуста, а они вконец окосели. Хорошо, заказ оплатили заранее. Отвел одну "застольницу" к берегу-освежить. Пока вел другую, оставленная рухнула в прибой. Через полчаса водных "процедур" мокрыми насквозь были все: дамы, дети, я. Пока мальчик выкручивал одежды мам и девочки, мамаши утопили с мостика кулек с... В общем, поездка в такси исключалась. Полночная прохлада вернула к недопитой водке, которой мамаши "подлечили" детей.
  
   Только теперь понимаю, почему в ту ночь шел ремонт энергосетей и свет отключили. Но в моей квартире, куда прибрели закоулками, было остальное: вода, газ. Я принялсся оживлять капризную газовую колонку. Пока быстро таял последний в моем сиротском логове свечной огарок, мамы соорудили из найденного в шкафу три спальных места. Нашлось всего две чистые рубахи, они стали дамам ночнушками. Попав в тепло, дети вновь захмелели и рухнули на свежепостланное. Мамы раздевали их с трудом. Одна хихикнула: "Пошупай-торчит!". Ответный восторг: "А у моей-...." прервался сонным вскриком: "Мам! Я-голая?". Вывешенные для просушки одежды пахли морской влагой.
  
   Пока женщины возились, собирались под душ, я отрешенно сидел на кухне. И под гудение колонки-задремал. Очнулся от робкого стука в окошко из ванной. Машинально пошел туда, предвидя женскую просьбу. Девичий голос из-за шторки ошарашил. "Папа меня купал..."-лихорадочно прохныкала девочка, втыкая в ладонь кусок мыла. "Не смейте!"- взвизгнула она, уловив, что ухожу. Лихорадочное: "Верю Вам-как папе..." догнало и вывернуло мою душу наизнанку. Поняв, что мамы спят, вернулся, прекрасно понимая шизоидность предстоящего. Несчастную нащупал скорчившейся, лицом вниз и крупно дрожащей на дне ванны. "Захлебнется"- мелькнуло в голове. Ведь ночной напор воды всегда мощный. Подняв, прижал левой рукой безвольно обмякшего ребенка к себе. Так и застыли в обнимку в лупящих струях душа. Куском мыла в правой руке медленно водил кругами от подбородка до колен, "обходя" интимное. Не реагирует. То, что с ней сейчас можно было делать все что заблагорассудится- угнетало. Вынужденно переступил с ноги на ногу. Только тут девочка оттаяла. Обернувшись, поначалу робко, но, затем- цепко обняла. Осипшим голосом попросилась "На ручки". Хрупкая ноша оказалась легкой. Всхлипывая угнездилась, свесила голову мне на спину и начала бессвязно, явно приукрашивая, рассказывать. Давным-давно папа купал ее, маленькую. Иногда, просто стоял с ней, как сейчас, под душем. А главное, часто говорил, как он их с мамой любит. Может, девочка ожидала, что подиграю. Но я обнимал молча. Боялся прервать так нужную ей возможность выговориться. Слушал, пытаясь понять, какая же жуть обрушилась на нее из тьмы, заставила проломить стыдливость и безумно спрятаться на груди чужого дядьки!... Я готов был стоять долго. Пока омут ее безумия не сменится родником девичьей чистоты. Наконец, она попросила: "Вытрите, пожалуйста, самым большим полотенцем...".
   Оставшись после ее ухода под душем один, я странным образом вмиг забыл о только что пережитом. Так сознание защищалось, отравленное горечью детского одиночества. Я переключился на личное, созвучное. Один-одинешенек посреди непроглядной ночи. Но личное было еще невыносимей, на какое то время я забылся...
   То, что свободным оказалось только одно место, меня не обрадовало. Юркнув под покрывало, услышал за спиной ехидное: "Даже папику нельзя пихать попой голенькую дочь!". Буркнув: "На холодном полу что ли спать?", я, наконец, позволил себе погрузиться в засыпание. Затухающими ощущениями блаженно впитал тепло прильнувшей ко мне "доченьки". Привычно вспомнил о покойной женушке. Улыбнулся- с небес она все видит. Вроде, не осудила. Души ушедших раньше нас видят наши мысли. Раз женушка не пресекла нежность к несчастной девочке, значит...!. Тем более-отключение света! В этом мире ничегошеньки не происходит случайно...
  
   Утром я конечно же опоздал на работу. Пока мамы будили детишек, смущенно одевали, кормили.. Пока обзвонили надежных подружек, заняли денежки, обзавелись допустимыми одеждами, пока прибирали в моем логове. Я изподволь наблюдал за ними и маялся нерешимостью спросить: "Кто ВЫ, девоньки?". Доныне не знаю, то ли морячки- жены моряков загранплавания. То ли сдуревшие от избытка денег новоиспеченные москвички на отдыхе. То ли... Для проституток- достаточно ухоженные, для бизнесвуменш-не разборчивы в выборе места пьянки. Единственно, что точно знал: обе в душе одиноки и безбашенны. Кстати, почему-то в то утро я ни разу не встретился взглядом с девочкой...
   На работе еле выкрутился. В течение дня, несколько раз ловил себя на мысли, что, вроде, надо бы разозлиться на непрошенных ночных гостей. А я лишь улыбаюсь. Понимая, что злиться на таких, все равно, что разговаривать с бабочками. Все равно тебя не поймут. Слишком современны, значит- аморальны, вернее, как в дикой природе, вне морали. Полетят беззаботно дальше...
  
   Работа в понедельник всегда каторжна. Смертельно уставший, машинально иду на набережную, в "Бочку". Даже в ураганный норд-ост, когда крыши сносит с домов, даже в лютые морозы, когда набережная обрастает арктическими торосами, в ней уютно, оттого-многолюдно. Сегодня верхняя веранда закрыта-на улице резко похолодало. И в зале- полупусто. Мне в его безоконности ощущается скованность. Сел в углу, заказал кофе, раскрыл ноутбук, пишу этот рассказ о вчерашнем вечере и прошедшей ночи. Странное ощущение, что все это было давным-давно, и в другом мире и вовсе не со мной, да и было ли... Обычная интеллигентская маета из-за вопросов: Для чего? К чему такое произошло?, Лучше бы приснилось- сны быстро забываются, сменяясь новыми. А вопросы? На них нескоро получаешь ответы. Если они вообще есть, ответы... Я глубоко вздыхаю и только сейчас осознаю, ЧТО еще неотвязно преследовало меня весь день. Контрастом запахам пивной, от моей футболки пахнуло тонким неведомым ароматом. И сразу вспомнилось- в футболке утром с час ходила "доченька", пока гладила высохшую одежду и кушала. То был аромат экзотической пыльцы, принесенной юной бабочкой из непостижимого моему сознанию мира.
   2009 г.
  
  
  
  Сочельник с "эфирной" незнакомкой.
   За стенами ночь, слякоть, ветрюган. Здесь, в соборе, тепло. Свет ламп сменяется таинственным сумраком, озаренным догораю-щими свечами. Одна из них-мое сопровождение к молитве Спасителю. Перед уходом из храма иду к поминальному престо-лу. Третий год, как ушла на небеса женушка, а боль не стихает...
   На улице не спешу, еще озаренный внутри. Озябшие встречные спешат, уставившись в слякоть. Из толпы высветилось единст-венное улыбающееся навстречу снежной крупе лицо молодой женщины. Мы уже разминулись. Но что-то заставило обоих огля-нуться. Она рассеянно смотрела в мою сторону и словно ждала резонного вопроса: "Что Вам-весело?". Не дождавшись, сокру-шенно махнула рукой и с хрипотцой промямлила: "Да так-...". Замедленность речи враз раскрыли "тайну"-подпитая...
   -Вам далеко? - все же спрашиваю я. Вообще то избегаю уличных знакомств. "А! В Абрау".-откликнулась она и вновь машет рукой.
   Впору присвистнуть от удивления. В девятом часу вечера зимой туда не каждый таксист решится. Инстинктивно захотелось: подойти к этой беспомощной, в "эфирном" состоянии, женщине, повести к себе домой. Вмиг в голове пронеслась цепь ярких картин. Первым делом-в горячую ванну. Меня аж прожгло нежным зудом в ладонях. Как же я давно не помогал промыть тяжелую прядь волос, не поливал струей душа возрождаемую из мыльного пепла!... Потом-ужин в полутьме. Что-нибудь придумаю к давно застоявшемуся шоколадному ликеру. Гостья будет сидеть за столом в... Плевать, что в квартире полнейший раскардаш. Главное-чистые простыни, тепло. Я аж задохнулся от предвкушения! И тут меня пронзило током. Пролетевшие за две секунды в мозгу яркие картины, вдрызг размозжило о ледяной бетон прозрения... С десяток женщин, встреченных вот также- поздно вечером-новороссийская реальность.. Как они чуют мое одиночество? Уже не шарахаюсь, хотя все равно заново удивляюсь в очередной раз услышанному вопросу вполголоса: "Мужчина! Отдохнуть не хотите?". Тормозит ответить согласием неискоренимая брезгливость.
   Видимо незнакомка уловила мой инстинктивный порыв подойти. Шагнула навстречу. Пришлось подойти, приобнять ее хрупкую, легко одетую, озябшую. "Вон, видишь- церковь? Зайди-погрейся. Там еще с час будут люди..."- сказал и пошел прочь. Заворачивая за угол обернулся. Незнакомка стояла там же, глядя мне вослед. А я с грустью ощущал, как с каждым шагом из меня выветривается дивный аромат женщины. Обнимая, я всей грудью вдохнул его и до головокружения долго сдерживал выдох...
  
   В пустую свою квартиру вернулся через час, вновь оставшись наедине с глыбой одиночества. Машинально ужинаю. Возвращает к жизни робкое "мяу" иссиня-черной кисы Маши. Надо же-впервые забыл покормить!. Покушав, киса запросилась на улицу. Открыл дверь на лестничную площадку, но кошка заартачилась. Оглядываюсь за порог. Впору ахнуть. На верхней ступени лестницы, прислонившись к стене, дремала "эфирная" незнакомка! Откуда? Полчаса назад ее здесь не было.
   Бездомных, нередко спящих в подъезде именно на моей верхней площадке, не гоняю. Молча ставлю рядом с гостьей обычный "джентлеменский набор". Большую "семейную" кружку чая, кусок сала и хлеба с маслом, кулек с печеньем. Пока женщина слепо шаря в кульке, чаевничает, умудряюсь выпросить у соседа ключ от его машины. Мой наглый вид враз пресек его естественную реакцию "послать". Подумал, действительно - приспичило.
   Вряд ли незнакомка понимала, куда веду. Явно не в силах сконцентрировать взгляд, мне она, похоже осознанно, улыбнулась. В машине было не до разговоров. Пустынная набережная встретила пронизывающим ветром. Фонари не горели. Тем фантастичнее смотрелись бурунные гребни и звучал рокот высоких валов штормового моря. Такова крещенская купель в Новороссийске. Еще неизвестно, где сложнее пересилить себя и вступить в ледяные воды: в спокойную заводь проруби на Волге или в сбивающие с ног высоченные волны открытого моря? Раскладываю на гальке полотенце, носки, тельняшку, коньячный "пузырек для сугрева". Быстро раздеваюсь. Крестясь, решительно иду сквозь прибой. И-тут же вылетаю обратно... Нет, не страшно. Но-я живой человек. От резкой боли меж ног впору заорать!. Сядьте на лед-поймете. Блин, надо было постоять хоть несколько минут- акклиматизироваться. Постоял- привык. И, о бла-жен-ст-во! Медленно проходя волну за волной, дохожу до места, где могу окунуться. "Во имя Отца!- погружаюсь в первый раз. "И Сына"- погружаюсь вновь. "И святого Духа!"- погружаюсь в третий раз... Медленно возвращаюсь на берег, ощущая каждой клеточкой сути своей, как тело разгорается огнем, прямо-таки печет изнутри неведомым пламенем. Плевать, что неделю назад туберкулезно выбухикивал хронический бронхит. Все болячки, теперь, позади... И так- потом, весь год! Попробуй после этого не поверь в чудеса и не вернуться через год в такое же освящение!
   Едва начинаю растираться полотенцем, как меня трогают за плечо. Оставленная в машине незнакомка. Ого! Еще полчаса назад блуждающий взгляд возродился неведомым блеском восхищения. Оказывается, у нее широко распахнутые, похоже-серые, глазищи. Едва слышно робко просит: "А мне- можно?" и кивает в сторону моря. Ага, не зря я взял ее с собой! Благодарно чмокаю ее уже соленую щеку. В смысле: "Спасибо, что ты здесь-стыдно было перед тобой струсить и не полезть в холодную волну". Но чтоб сама-в купель? Медленно раздеваю, покорно застывшую "паинькой" (сложив ладошки на груди). Поворачиваю к ветру спиной, Пытаюсь предложить хлебнуть "для сугрева". Не слышит. Или взять на руки, но она: "Сама!".
   Если б вокруг было лето, это смотрелось бы дивной феерией. Богиня вот сейчас погрузится в темные воды и дивной фосфорицирующей рыбкой поплывет к горизонту. Но-канун 19 января!. Крещенский Сочельник. Ветрюган злобно рвет ее длинные волосы. Полные ледяной пены черные волны пытаются сбить с ног. Богиня осторожно делает пять шагов и медленно погружается раз, второй, третий. Cтремительно бежит назад, прижав ладошки к груди. Слепо ткнувшись в меня, вжимается всем телом. Глаза закрыты, крупно дрожит. Едва удается напялить на нее, нагую, тельняшку, носки. Она судорожно вновь и вновь вцепляется мне в плечи, прячется за мной от ветра.
   Не сразу понимаю, что она шепчет за мой спиной. Повторяет и показывает на входящий в створ мола громадный сухогруз:
   - Серега! Вот там он....
  Но уже через пару минут сникает и оправдывается: "Извините! Бред какой-то. Показалось, что его пароход. Я же профиль, каждой его надстройки, каждую мачту и строчку бортов знаю!"
   Так и застываем два бесштаных полосатика. Провожаем взглядом входящего в порт заокеанского гостя. Корабль же ее мужа на другой стороне планеты, как она поясняет. По моей шее стекают ее теплые слезы. Дрожь от холода сменяется дрожью истерики. Лихорадочно бубнит мне в ухо. "Ненавидела! Всех!!. Мужиков. Звери. Фирма б...ская! Сотрудницу полагается трахнуть хором. Набирают морячек-временно безмужних. Сетевой маркетинг, называется-система дурить клиентов...Но ведь сбежала... И бабенок оттуда: не-на-ви-жж-жу. Душу- испоганили!!! ПодсЫпали дурь, чтоб мужикам, это- легче.. Сбежала!. Всех ненавидела. Сейчас- те, гавно, там- далеки отсюда. Нет их!. Хочу любить Серегу своего: тебя, себя, всех!!". Отстраниться, поцеловать она не позволяла. Никакими клещами нельзя было оторвать от меня. "Неужели...Неужели недостойна быть любимой только мужема?? Скажи!" - повторила она раз десять, вовсе не ожидая ответа. "Знала же, клеймо бл...ди навечно на морячках!"- сокрушенно завершила она свою истерику,
   На пляж с глухим скрежетом колес о булыжники заехали два джипа. Выскочившие из них по две голых девицы, с пронзительным визгом побежали в волну. Сопровождавшие девиц жлобы, скромненько стали перед капотами "броневиков", держа по-лакейски их шубы "через руку". Побултыхавшись, девицы с не менее пронзительным визгом забежали в распахнутые шубы и были отнесены в лимузины... Так будет не раз в эту и в следующую ночь. В Новороссийске крещенский сочельник...
   Хорошо, что в полночь подъезд пуст и темен. В пляжных шлепках, в тельняшках, едва прикрывавших голые попы, с мокрыми волосами- мы умудрились проскочить двор между домами и вошли в мой подъезд, Конечно, тут запросто было перепугать соседей. Мига, когда я инстинктивно замешкался, гостье хватило для того, чтоб решительно ухватить меня за локоть и потащить прочь.
   - "Там моя машина! У Бригантины.."- пресекла она мою реакцию и жалобно попросила: "Ну, пожалуйста! Побудьте охранником...". Конечно, летящие поперек перекрестка двое, прикольно смотрелись со стороны. Пикнули разблокированные издали двери. "Сами понимаете- после вечеринки, выпившая, не могла и найти свою красотку"- разулыбалась хозяйка лимузина. Обняв рулевую баранку, сразу как влетели в салон...
  
   Густое тепло, едва мы вошли в ее квартиру в Абрау, вмиг "отменило" ужин, А ванна после купели неуместна. Мы чисты как младенцы... Попытку зажечь свет хозяйка пресекла "Стесняюсь". Сил хватило только добрести вослед ей до постели, откинуть одеяло вместе с покрывалом, и- нырнуть в прохладу. Решительно засунув мою руку под тельняшку, прижав к груди, она притихла... Одновременно нас, затем, сотрясает судорога уходящей озяблости и истомной усталости. И- проваливаемся в сладостный сон. Через несколько часов небытье сменяется удивительным состоянием. Когда стирается грань яви и сна. Не просыпаясь, ощущаешь как рука начинает "путешествовать" отдельно от твоей воли... И тут же слышишь сквозь сон категоричное: "И не дразни! Секс отменяется". А мне итак блаженно. Утонул в ее волосах и вдыхаю-вдыхаю их неопределенный запах. В минуты единения тело Женщины рождает непередаваемо тонкий аромат ...
   Очнулись одновременно. На светящемся табло часов 07.35. Неудержимо хотелось откинуть одеяло, чтоб в зыбком свете ранних сумерек вглядеться в нагую богиню. Но неведомым чутьем я ощутил ее порыв исповедаться и сдержался. В предутренней тишине, ее голос звучал резко, но вскоре - потеплел. "Шла униженная, размазанная происшедшим после "корпоративки", вечеринки... А если б не сбежала?... Шла на автовокзал и думала, неужели все- подонки, грязь? И тут издали увидела церковь. Ярко освещенная, посреди ночи- как Солнце восходящее, люди там снуют. Я вспомнила: завтра-Крещение. Мне так хорошо стало, детство вспомнила. Готова была плюхнуться на колени тут же, посреди слякоти. Попросила мысленно Бога, чтоб вот сейчас мне встретился порядочный мужчина. Хоть чем- то похожий на Единственного Мужчину, моего Сережу... Увидела тебя, осторожно несущего баллон на вытянутых руках. Догадалась- с освященной водой... Ждала, что ты подойдешь. И подошел и попросил зайти в церковь. Я была там. Помолилась, попила освященную водичку. Что потом? Опять не помню. Вроде, шла по улице и просила: "Помоги мне, Господи!". Все-таки много дури подсыпали в вино... Значит, правда, что я единственная из всех так и не прошла "прописку" у мужиков... Очнулась уже у моря. Все так божественно..."
   Попав в некую общую тональность, мы разговорились. Я ей рассказал о своей женушке. Чтоб не впасть, как недавно, в невольные слезы, рассказвал об одной ее проделке на радиоцентре пароходства. На что собеседница ахнула: "Так мы ж давно знакомы!".
  
   Действительно, мы оказались знакомы почти 30 лет Только-заочно. Через ее мужа. Он был курсантом мореходки, когда нас свела комсомольская суета. Среди прочего, разговорились, как враз стало очевидным, о его любимой. Бывшая однокласница. Дважды уже пыталась поступить на только что открывшееся отделение береговой службы. Но "бакшиш" за поступление, а главное- неумение пропихнуть его нужному человеку в приемной комиссии, было основной проблемой. Парень и советовался- кому дать? В итоге, девушке, чтоб быть рядом с любимым, пришлось пойти в туапсинское ПТУ. В первый рейс они попали на один пароход: он штурманом, она поварихой-буфетчицей. И потом многие годы умудрялись быть в одном экипаже. Но вот с свадьбой не спешили. Она все отшучивалась: "Ты ж в капитаны идешь! А разве буфетчица может быть ему женой?". О ней самой ходили легенды- не "ходила по рукам". Как-то случилась беда. После захода в южноафриканский порт он свалился в лихорадке. Судовой медик изолировал его, но заходить к больному струсил.. Она выходила практически брошенного. И после того рейса у них родился первенец. А с ним сложилась регистрация. Именно в роддоме она попала на соседнюю койку с бригадиром радиоцентра. Та и рассказала о проделанной ею в своем коллентиве хохме. Так они подружились с моей женушкой.
  
   Ветрюган за окнами стих. День в Абрау ожидался солнечным. Что-то невероятно светлое, подобно озарению, входило в меня, пока исповедывалась женщина. Нет, все-таки, мы, в большинстве своем-мужики! Чувства- пОбоку, логика-то проще....
  
   Я уже был в прихожей, когда в комнате зазвонил телефон и хозяйка ушла к нему. В разговор я не вслущивался. Заблудился в поисках обувнойй ложки.
  - Тебя! - сказала хозяйка протянула мне трубку.
  - Ну что! Укусила тебя?-спросил меня подзабытый голос
  - Да, как-то повода не давал!- возразил я, радостно узнавая голос Сереги.
  - Ладно! Любопытно же; в 8 утра, в квартире моей жены...
  - Да если б я знал, что она твоя жена- сразу б сбежал. Как привез ее сюда- попытался я сгладить неловкость.
  - А! Сам я виноват. За столько лет воочию Вас не познакопил. Особенно, когда твоей Натальки не стало. Но только в рейсе вскипала решимость. Какой бы морячкой, какой бы решительной ни была, но-женщина! Думал, сойду на берег-сведу Вас. Так иногда мужская рука ей нужна: пробить бюрократов, привезти мебель, да- с пацаном нашим по-мужски поговорить! А как увижу ее- все на свете забываю. Да и тебя с твоими командировками- фиг поймаешь... Кстати, поднимайся ко мне на мостик. Как раз- из Чили в Японию идем. Ты ж, только в Японии , не был, помню.
  - Спасибо, брат!-поблагодарил я друга и передал трубку его жене
  
   За окном, над озером Абрау, потекла дивная мелодия колокольного перезвона. Храм Ксении Петербургжской звал к заутренне.
   2009 г.
  
  
  
  
   Обретение чуда.
   Впервые вместе отдохнули, когда старший сын ушел в Армию. За два десятилетия муж создал фирму. Дом построили. Мама мне еще в детстве объяснила. Из того, что мужчина оставит в тебе, будет ваш ребенок. Из той частицы твоей души, что ты разделишь с мужем, будет семья Мы и жили, отдавая друг-другу себя. Только, его мама! Все годы: "Сын-мой! А из-за тебя ослушался: не пошел в море...". Типичный скулеж новорос-сийской свекрухи...
   Вот мы и надумали, хоть на пару дней, рвануть от нее. Денег-можем хоть куда. Но, чтоб никого не видеть-учудили! Ушли с палаткой в Дальнюю пустошь выше поселка Горного. Как раз снегу навалило! Соорудили нечто подобное лыжам. За три дня накатались! .
   Изгнание из Рая было в последний день, по пути к поселку, где оставили машину. Помолились в часовне во имя Феодосия Кавказского. Вышли. И тут представила, как встретит свекруха. Я ее возненавидела! Видимо, произошел легкий сдвиг психики. Как стояла лицом к склону около часовни, так и вскинулась в отчаяньи с воздетыми руками! Не снимала кольцо, как надел муж на палец в ЗАГСе. А тут!. Ярко блеснув на солнце, оно нырнуло в сугроб. Муж, даже, организовал команду. Ребята просеяли и сугроб и обледенелый пласт земли под ним.
   Узнав, свекруха взвилась: "Теперь разбежитесь!". Может, именно ее террор выгнал нас в марте перед рассветом в Кащину щель, к часовне Феодосия Кавказского. Едва дождались рассвета. С нами были младший сын и мои братья. За минут дадцать бурного поиска мы прощупали пальцами траву и кустарники на склоне. Ни-че-го! На шум вышла из монашеского корпуса женщина в черном до пят. Было возмутилась варварской "прополке". Потом озарилась. "Так это Вам монах оставил завет!". И поведала, что в феврале тут была ремонтная бригада монахов.. Их настоятель, накануне отъезда собрал насельниц и произнес странное: "Семья потерянное искать будет. Скажите им-Иисус поможет"...
   От ее рассказа меня придавило внутри стеной измывательств свекрухи и безуспешного поиска. И первым осознанием: Жизнь мгновенна. Если б не муж, наверное бы свихнулась от душевной боли. Обмякнув в его объятьях, увидела: вокруг-родные. В них моя жизнь. Не имею права сдаться. Прошептала: "Прошу Вас-подождите меня внизу, у церковной лавки...". Оставшись наедине с собой, вновь обошла часовню. Там, скинув куртку и закрыв глаза, довершила свой порыв, когда был снег. Рухнула и прижалась вплотную к склону. Вдохнула сырость земли, ощутила укол чертополоха. Знала, что наедине с Богом! Уткнулась в выступ расколовшегося булыги лицом. И зашептала молитву.... Сбивчиво шептала, стремясь выговориться "до дна"! Чтоб душевная боль осталась здесь-во тьме. Чтоб к свету я вышла счастливой. И могла сказать: "Все! Нвшла. Вас, родные! Мы-единое...". Не знаю, как долго молилась, осознавая, как жить дальше... По мере исповеди Богу, в душу приходила озаренность счастьем и жажда бытья... Будто я навсегда простилась со всем тяжелым в прошедшей жизни... Стало все равно: найду ли кольцо. Главное в ином. Хочу ЖИТЬ рядом с любимыми и любя-щими меня!. И обязана понять и простить свекруху за ее слепую любовь к сыну. Нам, ведь, быть вместе, до последних ее дней...
   Я уже уперлась руками, чтобы встать, когда произошло чудо. Вывалившийся из-за пазухи нательный крестик звякнул обо что-то металлическое. Подушечки пальцев ощутили грань застряв-шего в расщелине камня кольца!
   Обратную дорогу домой я то и дело вспоминала неведомых мне монахов, нашедших кольцо. А главное: преклонялась их убежденности в божьем чуде...
   Едва машина остановилась у дома, навстречу нам выскочила свекруха. Увидев ее, я впервые не сжалась в испуге. Глаза ее были полны слез. Мы одновременно кинулись в объятья. Она шептала: "Прости! Доченька!!".
   .2012 (ред.2014г)
  
  
  
  
   Дети моря
  
  
  Хранительница рода.
   Год за годом таилась в квартире на Щербаковской Ольга Петровна. Светлый душой человек, в недавнем прошлом яркий педиатр. Притихла и не общается ни с кем из родственников, живущих от Балтики до Находки. Мало кому из них было ведома причина ее затворничества. Впрочем сын, Семен, из нынешних "новых", догадывается. Но в нем заговорит об этом душа, когда матери не станет.
  
   В осенние ночи подступало осознание скорого воссоединения с мужем. Стала бояться выйти в его комнату. Чудилось, что там бродит, вернувшись из ниоткуда Володя. Старший сын работает в Новороссийске. Два часа лета ей до Анапы. Но как за тридевять земель. Дочь с мужем в Канаду. Младший сын рвется в Европу.
   Ольга Петровна переставала ощущать время. Очнулась, когда, на ее руках умер приехавший погостить, дальний родственник-дед Зосима. Загадочно бормотал: "Есть кому передать, слава Богу!".
   Дед был из высланных некогда в Сибирь кулаков. Скромно, неприметно обитал в глухомани. Но раз в пять лет объезжал всех родственников в бывшем Союзе. Гостил пару дней. "Да что уж -надоедать!"-отнекивался от просьб побыть еще. На прощанье фотографировал каждую семью. Через месяц-другой рассылал в подборки фотографий, рассортированных по родственным связям. И, нередко, по ним узнавали друг о друге вступавшие в взрослую жизнь. Один из родственников вооружил деда видеокамерой. Теперь в семьях отснятые Зосимой фильмы.
   Деда не стало, и Ольга Васильевна помчалась в далекую Сибирь. Здесь ожидало изумление. Внешне малограмотный дед, оказалось, обладал исследовательским даром. Альбомы с фотогра-фиями были лишь малой частью его труда. Родословная, оказалось, громадного рода в тысячи человек, была прописана мелочей. Дед обладал феноменальной памятью и умудрялся, за "сезон" собрать и записать рассказы о житье-бытье всех за прошедшие годы. Масса материала была рассортирована, прошита, переплетена. На последней странице запись: "Еду к Ольге С-ой. Видно, там заберешь, Господи. Она продолжит" Ольга Петровна не разу осознала, что запись адресована ей.
  
   "Может, я замуж выйду, тоскливо одной"-спросила она лет двадцать назад старшего. Сын оторопело уставился на нее. Но через миг рванул в прихожую. Приволок трюмо. Поставил перед матерью и буркнул: "Смотри! Невеста-дет за пятьдесят". Кроме отца, он никого не мог представить рядом с ней.
  
   Первый ее вояж по родственникам стал и последним. Возвращалась полная впечатлениями с пухлым чемоданом видео-кассет и исписанных блокнотов с рассказами родни.В завершение вояжа поехала к сыну в Новороссийск. По дороге из аэропорта начала рассказывать о впечатлениях двухнедельной поездки. Но через пару минут ощутила напряжение. Оборвав себя, спросила "Что, неинтересно?". " Мам, по-моему Я-твой сын! А все те. Ну, кто они нам с тобой?"-снисходительно изрек тот. "Ну, как же-родня. Ты-не понял!?"-изумилась мать. "Да на хер нужны-чужие мне люди!?"- взбеленился тот. Мать попыталась возразить. Лучше б этого не делала. Сын тормознул внедорожник. Выскочил, хлопнув дверью так, что в салоне что-то хряснуло. Позади вски-нулось над багажником. Дверь со стороны матери широко раскрылась. Сын, не нагибаясь, рявкнул, указывая рукой в сторону: "Вон там. Раз они тебе дороже сына!". Склон от обочины до канавы был густо усеян документами из ее чемодана.
   В глазах матери потемнело. Но хватило сил выползти из маши-ны, отбиться от попыток невестки удержать. Голоснула шедшее в сторону аэропорта такси.
   Через неделю сын привез чемодан, пытался просить прощение. Ссылался, что накануне ее прилета снился покойный отец. После того сна осознал, что, кроме матери, никому не нужен. Что утром дико поругались с женой за то что уговорила бросить загранплавание. А как-без моря?. Что за два часа до ее прилета сорвалась крупная сделка. Что ему, сорокапятилетнему мужику, непреодо-лимо хотелось, встретив маму, уткнуться ей в плечо и тихо всхлипнуть...
  
   Но она уже видела свое сквозь виновато склонившего голову сына. Виделся порог, за которым Вечность. Осознание, что свой дух некому передать, не столько манило к тому порогу, сколько непреодолимо подталкивало.
   Однако, жить-доживать последние дни праздно нельзя. Ольга Петровна после отъезда сына решилась войти в комнату покойного мужа и сделала ее кабинетом. Там сумела навести в наследии Зосимы и собранных самой материалах идеальный порядок. Последнее, что сделала перед уходом вослед мужу, написала поверх кипы папок с материалами имя мужа. Надеясь, что догадаются и передадут папки внуку. Парень, хоть тоже-моряк загран-плавания, всегда с интересом слушал бабушкины рассказы о деде, в чью честь наречен.
   2013.
  
  
  
  Урок "по Мопассану".
  Описанный урок был в конце 70-х. Шок от него несколько десятилетий, казалось, перечеркивал меня изнутри...
  
   Вернувшись в Новороссийск из Армии, пошел работать в школу. Кто-либо из русистов грипповал и меня кидали на "прорыв". Заодно присматривалось-удержусь ли на плаву.
   Насторожили только уроки в очередном девятом классе. Большинство учеников-дети командного состава торго-вого флота. Значит, полны прочного в семье цинизма и резрения к окружающим нищим. Чады хладнокровно глумятся над неодетыми в иностранное учителями.
   "Вступительный экзамен" я выдержал. Внутренне усме-хался:"Стоп! В Армии выжил?. А тут!...". Разница в возрасте меж нами была мизерной. Но в мой "мизер" Служба "макнула" преодолением приговора к бездвижью после аварии. Впрочем, для ребят это, конечно, не "звучало". Тем более, отношения были мирными...
  
   Гроза нравственности, Кр..й, только что не харкал в лицо учите-лям. Подонок "правил" в классе и не мог сдаться. Пообещал "подготовить" к очередному уроку свою подружку Стешку.
   Зашел в класс. Одни девахи, пацаны смылись. Отметив отсутствующих, начал опрос. Стешка и ее соседка демон-стративно расстегиваются до пупа и задирают подолы до "ватерлинии". Проигнорировать-пойдут дальше. Проще вызвать к доске. Но этим лишь на пару минут отсрочишь начатое. Не прерываясь, вполголоса бросаю: "Застегнитесь...". И балаган начался !
   -А что, белье плохое?
   -Белья нет, да и прикрывать нечего.
   -Как это?
   -Стандарт не впечатляет.
   Девки аж взвились: "Учитель, значит-импотент!"
   -Не рекомендую проверять...
   -"А мы проверим "- выкрикнула Стешка.
   Тут уж мне стало не по себе. Но отступить: перестать быть мужчиной. Ну, думаю, жучки, заставлю сдрейфить. Говорю: "Что-слабо класс закрыть?" Думал-офигеют и на попятную. А те, явно, уже невменяемы. Забаррикадировали дверь стульями. Значит-песец, загремлю за развращение несовершеннолетних.
   Так идут лоб в лоб два самолета, пилотируемые безумцами. Ну ладно, я уже был смертником. На две головы не старше, а старее, что-ли, похабниц. И все равно, не тормознул. Явно, уже в крови была безумная способ-ность: сдохни, но не сдайся. Герой фигов. Единственно, на что хватило ума:рыкнуть остальным: "Тихо, жучки!".
   У Стешки спросил: "Сдаешься?". Та уже ничего не соображала. Но, все-таки, решил ее сломить. Потребовал "Попросишь пощаду-уйдешь в другую школу, заметано?!" Та начала приходить в себя, Но еще не знала, на кого напоролась. Не столько физически, сколько волей был готов на глазах ее подруг сотворить такое, что потрясет их до конца жизни. Сказалась "закалка" японским порноканалом. Мне его настроили в Уссурийском госпитале ребята из сосед-ней палаты. Явно, жалея обреченного. Канал учил, как отключив интеллект, стать "машиной секса".
   Меня спасло обострившееся в Армии "боковое" зрение. Стешка привычно "угнездилась" на столе, зажмурила глаза. А я увидел в ее сумке длинный флакон с крышкой-шаром. Озверев, довел им шлюшку до безумного воя. Мстил всем безнаказанно глумившимся над учителями. Хотя осознавал, что "гонка" чревата для девчонки "сдвигом по фазе". Благо, она попросила пощаду...
   -Теперь думай! Что для тебя первично: чужой денежный моряк с такой хренью или любимый и любящий?-выкрикнул я, сунув к мутным стешкиным глазищам пластмассу...
   Остальные девчонки, по примеру Стешки, тоже были готовы "на любого"", лишь бы с загранки. Но, как и она, не дебильны- вполне вменяемы. Надо было успеть, пока их мозги кипели от увиденной "казни"...
   -Девушки!-уставившись в нх сторону, заговорил я: Выбор за вами: ради денег-под любого. Или стать Женщиной, делающей мужчину человеком. Потом-стать мамой. Не отец, а Вы передаете в Вечность через ребенка свою душу...
   Монолог, "иллюстрированный" Буниным, Мопассаном и Акутагавой Рюноске, с притчей из Библии, был недолгим. Захныкали, их прорвало вопросами о Святом...
   Вернувшись в тот день домой, часа полтора торчал под душем. Потом, до глубокой ночи, инстинктивно чесался. Опоганила меня Стешка на некоем энергетическом уровне.
  
   Через месяц меня нашел один из стешкиных одноклассников. Явно по-поручению парней, спросил: "Так о чем вы девчонкам рассказали? А то они поныне молчат.". "О Мопассане, о любви...". "От, счастливые!"- протянул парень.
   Стеша ушла в другую школу. О Кр...м через годы услышал от пароходских коллег, куда я ушел из школы. Он участвовал в разграблении торгового флота. Для видимости, спрятался на время в тюрьме. Где раньше сидеть бы и мне. За педагогическое "рвение".
  
   Многие годы я внутренне корчился, вспоминая "урок по Мопассану". Находил себе оправдание лишь в том, что "отступив в кусты", совершил зло поболее. Нравственность иногда защищают и в драке. Такими были учителя из моего школярства. Учился в "выборном" классе "обкомовской" школы Грозного. Высокомерие и, порой, хамство детей "шишек" могли выдержать только уникальные педагоги. Благородным трудоголиком была первая учительница Екатерина Васильевна Косарева. Из учителей в средней школе, в контексте темы, особого слова достойна Анна Павловна-географ. Искорёженные войной её, фронтовика, нервы не всегда выдерживали наши шалости. Но, сникнув лишь на миг, она "охлаждала" пронизывающим взглядом и вопросом вполголоса: "Вы что, деточка, без Совести?". Ее слышали все! Гражданственности учила историк Тютчева Галина Александровна. Ее вера в лучшее в тебе завораживала. Простите нас, наши, поистине мамы! Образование в России целенаправленно уничтожено. Дело не в навязанном для дебилизации ЕГЭ. А в сочетании с кандалами фальшивой отчетности учителя. В том омуте сгинул учитель-воспитатель!
  
   Как-то на работе в "Черноморке", молодая коллега вос-торжественно заявила; "А я-Ваша ученица!". Я сжался, ожидая узнать бывшую на "уроке". "Вы такие сказки с нами сочиняли! Теперь так сыном творим!"-тараторила коллега. Значит, она тогда была в пятом классе. Таких встреч было несколько. А я все оглядывался, зная, что неизбежно столкнусь с Стешкой.
   За 9-м километром Сухумийского шоссе узкая щель. Она вмещала базу отдыха Главы города. Нет охраны. Я поста-вил в субботу палатку на пригорке над берегом. Все было до "ухода" Прохоренко В.Г. Вижу, идет к причалу вместе с гостем. Тот уговаривает Главу убедить "войти в долю" кого-то из Москвы. Распахнул полную сумку с банковским кубом "зелени". Глава щелкнул пальцами своему человеку "Забери!". Пожав руку гостю, ушел...
   Тут один из охранников заметил меня. Меня приволокли к гостю и я узнал в нем Кр...го. Как свидетелю, быть мне утопленным под скалами с краю пляжа. Но раздался вскрик женщины, мимо которой меня волокли. В подбе-жавшей с трудом узнал Стешку. Жестом скомандовала битюгам "брэк!", Кр..й едва сдерживал бешенство. Стеша прижала руки к груди и заговорила, уставившись в небо.
  - Нельзя! Наш с тобой Учитель!. Женщину вернул во мне. Хер бы сейчас были вместе! Забыл?
   2002 г. (ред 2012 г.).
  
  
  Дикий берег.
   Завораживают блики солнышка в морской волне. В них красиво даже инородное природе- тело человека.
  
   Я не задремал. Тут, явно, иное. Да и сын сегодня рядом...
  
   Как бы рано ни пришел на дикий пляж в Широкой балке, видишь одно. Ожидая брызги солнца из-за скальной стены белеют незагорелостью и стыдливо отворачиваются девочки. Бывает, рядом пацаны-бултыхаются в море. Заспанные мамы, собирая одежды, поеживаются от прохлады. Что их влечет сюда? ...
  
   Озарение начинается изподволь. Полусумрак пустой сцены ветлеет. Первый луч ослепляет. Зажмурившись, замрешь. Недо-уменно ощутишь, потом подашься навстречу сперва робкому, затем внятному поглаживанию тебя невидимой теплой ладошкой. Солнышко! Вернулось в лагуну и ласкает осиротевшие за ночь скалы. Заодно и тебя-кроху плоти у кромки волн. Лучше стать к нему лицом. Теплое прикосновение опускается все ниже к ногам, пока всего тебя не укутает в нежность. Инстинктивно вздохнешь. На грани уходящей прохлады и грядущего пекла камень-трескун, испаряет накопленные за ночь дурманы. Они незримо окуривают берег. И пленят первыми слабеньких-подростков, даря остальным лишь легкое опьянение.
  
   Я-луч солнца, что смешался с сладостным вздохом очарованной девочки. Она робко вытянулась навстречу мне Что шепчешь, дите? На чей нездешний зов откликаешься? Сквозь запекшиеся губы протиснулось имя. Ах, это ветер влажным языком тронул зреющее яблоко твоей груди, отчего пунцово вспухли соски. Про-казник ворошит шаловливыми ладошками твой пушок. Какими видениями ты полна? Завтрашней ли любви пришла сладость?...
  
   Отраженный тобой, я-луч, бужу змеек. Будто воскресают сухие обрезки виноградной лозы и отделяются от скальной стены. Их влечет тепло истомно застывшей девочки. И скользят блестящие ручейки меж камней, все ближе и ближе к ногам с наивным фиолетовым маникюром на ноготках длинных пальчиков. Змейки перекатываются вбок, словно гонимые ветерком пружинки....
  
   Ярко упав на одну из них, я становлюсь ею. Завороженная блеском чешуи, девочка подхватывает меня в ладони. Востор-женные глазищи "поедают", а розовые губы целуют. Руки ее пах-нут сладостью. Но меня влечет прочь. Скользнув, ныряю в море.
  
   Оно переполнено звуками. Каждый сплетен с каким-либо цветом. Меж лучей цветозвуков я извиваюсь и погружаюсь в вечность с застывшим временем. Но белый гребень волны выхватывает меня из пучины и стремительно несет далеко назад, чтоб столкнуться с таким же. Их объятья взрываются брызгами и я взлетаю в воздушной пене. Вниз шлепаюсь на что- то гибкое и упругое. Это мальчик. Он пронзительно свистит и, сверкнув загорелой попой, ныряет в новую волну.
  
   За миг до этого, коснувшись мальчика, становлюсь им. Я буйно, словно, пьян! Ночной дурман проснувшихся скал бросил меня в волны, где я безумствую меж восторгом и ужасом, меж счастьем и горем, меж любовью и смертью. Но волны берегут меня . Они бушуют, но они и ласкают. Я безвольно и надолго отдаюсь их страсти. Борьба морской пучины с голубым небом бесконечно возбуждают. Не понимая, что должен делать, бросаюсь к берегу...
  
   Да, она здесь ! Девочка пошла вслед за змейкой. И стоит поныне в прибое в ожидании меня, любимого. Дрожу от обожания ее мокрого от слез и волн, дивно озаренного приветливой улыбкой, счастливого лица. Беру любимую на руки. Прозрачная спелостью ее небольшая грудь туго упирается мне в губы. Я бережно ее целую. Нерасторжимые объятья любимой душат. Бессильные противиться любви, мы падаем в кипящий прибой ...
  
   В миг, когда мы ствли едины, я становлюсь ею. Едина с тобой, любимый! Невозможное стало явью. Нет большей сладости, когда ты неистово вновь и вновь входишь в меня. Я содрогаюсь блаженной болью, едва горячими волнами изливается твое семя. Любимый!. Ты весь мой... Не в силах сдержать ликование, я бурно выгибаюсь навстречу тебе. Бросаю в небо неистовый крик восторга. Сте-на кипящего моря вновь рухнула сверху в бессилии нас разъединить. Инстинктивно выбрасываю навстречу руку, чтоб оттолкнуть от любимого. И натыкаюсь на взлетев-шую с берега чайку. Мое ликование спугнуло их стаю...
  
   Натыкаюсь на крыло чайки и становлюсь ею. Вновь испуганная, с хрустом в крыльях, взмываю в небо. Прихожу в себя лишь когда края серого моря начинают загибаться, а прибой превращается в белую нитку. Так высоко я никогда не залетала. Здесь прохладно и совсем одиноко. Но как сладостно парить!. Крылья почти не ощущают упругости. Ветра нет, ты впадаешь в забытье. Блажен-ство. длится долго, почти бесконечно. Пока крылья не наполняют-ся новым потоком ветра. Открываю глаза и совсем близко вижу в воде отблески солнца. А вон стая дельфинов гонится за косяком ставриды. Сразу возвращаюсь в реальность. Пора за добычей. Надо выхватить одну рыбину и отнести в гнездо на верху скалы. Птенцы, явно, проснулись. Да и самой бы поесть. Бросаюсь поперек косяка, хватаю клювом ставриду за голову. Но вослед вылетает черная туша и дельфин выхватывает мою добычу.
  
   Он скользнул по моим лапкам и я превращаюсь в него. У меня гон. Мчусь в стае. Мы гоним косяк навстречу своим подругам. Им скоро рожать- малоподвижны. Им нужно много еды... Мною движет любовь. Осенью, в пору первых, еще вялых штормов, не трогавших глубину, мы вновь нашли с любимой друг-друга. Невыразимое блаженство струиться сквозь толщи прохладных вод, вовсе их не замечая! Потому что рядом единственная. Иголки сладостной судороги проникают в тебя при каждом нашем соприкосновении. Сердце сначала замирает, потом рвется наружу, когда любимая доверчиво ложится на бок навстречу моему возбуждению. Неповторимо ощущение единого нашего полета. Так, единым корпусом, идеально повторяя изгибы друг-друга при всех самых резких поворотах, несемся мы по зову любви десятки миль....
   Плод любви нашей созрел. Вместе с другими кормильцами приближаюсь к тебе, милая!. Но, что это ? Ты отбилась от буду-щих мам... Переполняюсь тревогой и рвусь к тебе. Не перепутать бы с человеческой подругой. Тело неподвижной женщины подоб-но нашему. Ведь ультразвуком я вижу только скелет, да слабые контуры плоти. Так и есть. На любимой нет бессмысленных в море тряпочек. Я приветливо тыкаюсь носом в твой бок ...
  
   И превращаюсь в испуганную женщину. За миг до этого я лежала на спине, убаюканная невысокими вдали от прибоя волнами. Там, на берегу, рядом с дочерью, у меня закружилась голова, глаза затуманило. Не отдавая себе отчет, я прошла сквозь прибой и замерла, ощутив облегчение... Но неведомая сила неудержимо поманила вперед. Так долго я давно не плыла. Невидимое течение нежно обняло меня. Я заполнилась восторженным ощущением ласки в каждой клеточке хоть не юного, но еще нежного тела. И охотно отдалась ему. Когда же нахлынула истома усталости, легла на спину и инстинктивно закрыла глаза. И мысленно вновь оказалась на берегу
  
   Да, в сегодняшнем возрасте дочери я была здесь впервые. Привел меня мой мальчик.. Что случилось тогда? Мы были бессильны преодолеть наваждение. Обалдели от райской уединенности и первозданной обнаженности. Нам показалось, что быть более счастливыми невозможно. И-такого не будет больше ни-ког-да!!. Не упусти свой миг! Мы ненасытно любили на этом диком берегу . Я, еще слабенькая девочка, не выдержала слепяще-го солнца и заболела. В истерике прогнала мальчика. Первого и единственного в жизни любимого...
  
   Очнулась от мягкого прикосновения в бок. Так далеко я не заплывала никогда. Могу утонуть, Мне стало страшно. Я заорала во всю мочь. И от этого визга стало жутко. Осознала, что обречена. Откуда- то из подсознания вспыло имя моего мальчика на этом берегу. Воззвав к нему, я уверовала, что любимый спасет...
   Неведомая сила подхватила меня, полуобморочную от страха, и вынесла к берегу. Любимый протянул руки...
  
   Кончики пальцев коснулись меня и я стала им.
   Любимая безвольно обмякла у меня на руках. Бережно прижав бесценный дар, иду к берегу. Хищный прибой пытается сбить с ног. Но моя любовь сильнее любого зла.
   Осторожно кладу любимую на покрывало. Как она прекрасна! Двадцать лет я шел к ней! Сердце сжалось от замеченной снежинки морщин у ее глаз. Нежно погладил самую прелестную в мире головушку. Из-под ладони выплеснулся ручеек седины...
   Дважды погибал. В Армии и, по неосторожности. Похоронил мать своего сына. Но не смог заплакать, ни от душевной, ни от, тем более, физической боли. А тут по моим щекам потекла горячая капля. От счастья, наверное Я вновь обрел любимую. Пусть что хочет делает в этой жизни, только б видеть ее рядом....
  
   Очнулся болезненно. Но-вмиг. Ладонь еще машинально ласкала грудь незнакомой женщины, доверчиво прильнувшей ко мне. Она уже приходила в себя...
   Дочь ее сосредоточенно играла с серебристой змейкой. Девочка вздрагивала, едва та ускользала вниз. Мой сын ловил беглянку. Потом медленно тянул вверх за хвост сквозь светлые кучеряшки, по животу, между грудок до трепетно дрожащих губ подруги. Щекотка иногда рождала у нее едва слышный смех.. В игре оба улыбались. Когда змейка возвращалась, жадно целовали ее с двух сторон. Вскоре она оказалась лишней, чем и воспользовалась. Дети должны были вот-вот очнуться...
   Громадная чайка фантомом возникла ниоткуда. Она несла в лапках рыбину к потаенному в скалах гнезду. Вблизи берега из волны вылетел дельфин и без всплеска вонзился в гребень следующей....
   Что было с нами? Cо стороны все нормально. Семья: папа с мамой, их дети-старшекласники. Так, видимо, смотримся для только что пришедших завсегдатаев. Они неместные- отдыха-юшие. Спешить им некуда. Выспались в домиках базы отдыха. Пришли, когда камни на берегу раскалились, а море стало парным. Они, то ли нудисты, то ли уединенные анархисты, то ли монахи-грешники, инфантильно превратят берег в первобытно нагое бесполое сообщество. За насыщенным трепом под звон пустеющей посуды будут тешиться призрачным блаженством. Хотя главное, чем может одарить берег, увы, было без них..
   А что детишки, еще до прихода солнца белеющие незагорелостью? Видимо. они случайные избранники шаловливой судьбы. По ее воле разок познав здешнюю магию, теперь полные ее рабы. Видно, сила дурмана стократно сильнее любого наркотика, но без мучительной ломки затем. Вот и спешат прийти пораньше чахлые девочки. Порой волокут за собой еще полусонных мам, бессильных перед капризами чад. Лишь единицам родительниц, да случайным ранним купальщикам, как я, дается капризной судьбой право познать вместе с детьми наслаждение, которое полонит неокрепшие души.
  
   Узнанная тайна тяжела. Не дожидаясь пробуждения женщины, перенес сына с подстилкой в сторону. Вырванный из игры с подругой, он вмиг заснул. Я обернулся. Женщина протирала глаза и удивленно разглядывала детски свернувшуюся во сне дочь. Позади от нее грелся на камне безобидный скальный полоз.
   1999 г.
  
  .
  Домовенок-хранитель потаенного берега.
  
  
  Русалка
   Сошествите в рай. Ожидая маршрутку в Широкую балку, уловила жадный взгляд приезжего. "Эх ты!"- усмехнулась про себя: "Фигуру лапаешь? А слеп увидеть в моих глазах небесное?". Впрочем, зачем я так? У него на севере не на кого смотреть. Души, видимо, и те- в тряпочки упрятаны, неживые...
   Когда выхожу в Широкой балке, мне неловко. Вижуь "отраба-тывающих" летнюю поденщину. Поваляться в свалке телес! Отожраться, вылакать. Отчего море там-отстойное... Неловко, потому что если позову за собой в Эдем, не поймут..
   Прошмыгну мимо обделенных дальше по берегу. Вырвусь на простор. ПахнЕт свежим морем. На "привратном" бревне табличка "Дикий пляж". Дальше заклинанье-надпись по скале "Посторонним вход разрешен". Силуэты тряпочек жирно перечеркнуты "цитатой": "Оставь одежду всяк входящий сюда" и восторженным: "Наконец свободны!". Умудренные природой освобождают душу и тело от условностей. И-рай! Километр неширокогоберега. Скальная стена с колониями стрижей с одной стороны и пологое дно широкой лагуны-с другой. А в пространстве потаенного Эдема-не более 40 человек!
   Как-то я задумалась, откуда все-таки это стремление, вопреки вековой морали, не стесняться быть голой рядом с такими же. Может, это не столько возвращение в исконную форму бытья человека? Может, в реальности это некая форма брони? Форма защиты от ханжество и лжи "нормального" общества? Не все ж, как я , на генном уровне предназначена быть нагой телом!
  
   Я - дома. Мама родила меня в горном озере. Был такой бзык в среде интеллигенции-рожать в воде. Но выросла, мне кажется, я в море. Плавать начала действительно раньше, чем ходить. В море я дома. Под водой. в шторм далеко от берега. Я, ведь-Русалка!.
  ...Наобнимавшись с такими же нагими друзьями, могу немного полежать под солнцем. Но в моем позвоночнике есть потайная пружина. Подбрасывает вверх и в три прыжка я улетаю на крыльях рук сквозь волны в буйство солнечных бликов. Море принимает разом и всю. Заплываю далеко. А на обратном пути глубоко ныряю. Прочь от ползающих, гавкающих, болтающих и шипящих! В мир, где изящно и торжественно парЯт в любом направлении пространства. Не подставят ногу, чтоб ты расквасил нос. Не обругают, а внимательно выслушают. Ныряю, чтоб быть среди непуганных рыб. Правда, увидев там впервые катрана-местную акулку, сама испугалась. Сегодня-дельфина могу обнять. Они дружелюбны к людям. Ведь шарахаются не от человека, а от мертвящей синтетики.
   Я - дома, на Юге, потому что я Русалка.
  
   Пробуждение мое длится давно. Мама тщетно стригла мои детские волосы. Они вновь вырастали до колен. Дети во сне летают и в страхе просыпаются, падая в пропасть. Я во сне и поныне плаваю в бездонной пучине. А внезапно разбуженная, пугала маму, задыхаясь как рыба на берегу. А еще в снах часто видела нездешние- неземные звезды.. Такими созвездиями выглядят в безлунные ночи огни далеких приморских городов,.
   Не генетическая ли память возвращает меня в снах к предкам!
   Бабушка и мама рожали дочерей уже без мужей. Сложно объяснить это. Не приживались мужья- сбегали не дожидаясь детей. Мой тоже сбежал.. Словно наутро после свадьбы.
  
   Можно не придать тому значения, но женственность во мне созрела слишком рано. Подружки еще рассаживали кукол как папу и маму. А я уже знала, что мужчина и женщина разные вселенные. Созрев по-южному рано, не столько физически, сколь странным томлением души была готова к единству с любимым. Отклонение! Нет! Все было настолько гармоничным, что за рамки "посвященности" меня и не влекло. А вот умение морозящей полуулыбкой мраморной богини потушить сальный взгляд несытого мужика- оттуда, из детства. И язык у кобеля отсыхал, не позволяя шепнуть на ушко животное.
   И, наконец, а это по-моему, главное-бабушка!
   Мы с ней мало общались, хоть и жили вместе: мама, бабушка и я. Сажала бабушка меня на колени, прижимала к своей пышной груди, и как-то необычно гладила-поглаживала. Сначала на уровне сердца, потом у висков, а лишь затем, как всех детей, по макушке. И все что-то шепчет. Под шелест ее полумолитвы я засыпала. И видела дивные сны. Конечно, о морской пучине, где успевала прожить вечность.
   Нередко бабушка запиралась в своей комнате, сидела подолгу не отрывая взгляд от пламени свечи. Потом к ней приходили незнакомые болезненно скрюченные люди. А через час-полтора уходили улыбаясь. После этого бабушка обязательно ложилась спать, хотя б на улице был полдень, Спала тогда до утра.
   Я просила бабульку научить своим таинствам. А она улыбалась и отнекивалась, мол, ребенку-тяжело. Было мне лет двенадцать, заговорила иначе: "Мое не для тебя! В тебе свое зреет, вслушай-ся". И нежно защемляла мою левую грудь под горячей ладонью.
   А однажды бабушка умерла. Словно дождалсь, когда я, уже работая, уеду в командирову. И-все. Опустела ее комнатка- в ней ничего!. Умирая, успела распорядиться в записке для дочери- моей мамы: "Прах-развей над озером. Мебель-сжечь. Браслет, книги и фотографию-внучке". Оглушенная происшедшим, я, было, бросилась к маме за разъяснением. Но тихий ужас объял меня. На пороге пустой комнаты стояла мама, но с ликом бабушки. Подала четыре книги Евангелия и старинную фотографию сверху. Потом открыла шкатулку, вытащила серебряный браслет с багрово-красными рубинами.
   "Это твое до конца твоих дней" - сказала мне.
   Слегка пожелтевшая фотография на толстом картоне, с виньетками вековой давности, контрастно изображала горное озеро посреди густого леса. "Ты там родилась"- сказала мама, заглядывая через плечо. Но наотрез отказалась сказать, где оно. И надпись на обороте, с ятями и завитушками, еще больше заинтриговала :
   "Мы все отсюда. И ты сюда вернешься".
   Браслет оказался впору. Надев его, я ощутила во всем теле нежное тепло. Вместе с ним в мозг пришло неведомое зрение. Я узнала, вернее увидела, что у мамы сильно кольнуло сердце.
   Меж нами в первые же часы после ухода бабушки пролегла пропасть. Мама не открыла семейную тайну озера, я не призналась в тайне браслета. А, может, мама знала ее.
  
   Я пробудилась. Поняв, что из рода ведьм, многие вещи, давно знакомые и обыденные, увидела в ином свете.
  
   Обиженный. Муженек вспомнился. У Русалок любовь единственная. Не хотела приворожить. Все было по наитию свыше. Приворожилась сама. Сладость и боль едины в русалочьих чувствах. Я увлекала, вела его по любви. А он лишь озирался, широко раскрыв глаза, пораженный и оглушенный. Влюбленность и обожание стали взаимными.
   А с Любовью, большой, до седин- не повезло. Какой-то скованный, был любимый. Шифоновая блузка-неприлично. Пробежать из ванной в спальню за халатомну почему раздетая! Мелочи, причем- глупые!. Разрыв был неизбежным. Увидев сплошной загар без анемичных белых пятен, муж потерял дар речи. Больше от него слова живого не услышала. Лишь под утро я забылась. Во сне не могла налюбоваться моим единственным на свете. И крепко-крепко навек обнимала его...
   Проснулась брошенной. Сбежал раб духом, не выдержал моей раскованности.. Где ты, любимый ?
  
   Флаг неверности. Брошенные уходили в монастырь. С 90х-в загул. Я ушла на дикий пляж. Уж слишком его лагуна напоминает горное озеро с фото. Ушла к нагой телом, открытой душой братии, с которой сроднилась в последние годы.
   Собственноручно крупными стежками красных ниток нашила голубое с кружавчиками белье на флаг нагого братства. С уходя-щим по флагштоку желтым полотнищем с зелеными буквами "NATUR" я обрела неверность сбежавшему любимому.
   У мужиков-чутье на "освободившуюся". Первым засуетился тихоня Саша-строитель. Домик-шалаш для братства, плавучая платформа-остров посреди лагуны, флагшток-каждый сезон созда ют-ся его руками. Молчаливый, работящий-отличный муж. Но что за мужик, если не умеет внятно сказать, что хочет. Далее робких взглядов волоокими очами в мою сторону у него не пошло. Иной, другой Саша-художник. Известный живописец. И человек классный. Потому что без лишних слов услышал мое: "Не трогай душу! Больно", когда столкнулись наедине у входа в Эдем. Скомкав порыв, Саша подхватил меня на руки. Прижав, прошептал: "Прости, девочка!". Мы долго стояли обнявшись, два несоединимых одиночества. Саша закоренелый холостяк. А может, тоже, потерял любимую.
  
   Наедине с неизбежностью. Третий месяц я без любимого. Где ты, муженек!? И все ярче озаряет меня единственно возможное для Русалки решение. В поиске подтверждения верности намере-нию я обращаюсь ко всему, что меня здесь окружает.
   На диком пляже обретаешь вольность тела и духа. Но не отгоро-диться неприступными скалами от соседнего, общедоступного мира. Не убежать от себя. Здесь, конечо, счАстливы только дети. Да их мамы рядом с мужьями. Детишки единоутробно родны друг-другу: возятся в бесконечных играх-заботах. Их мамы пере-межают любовные заигрвания с мужьями среди волн и кормежку ухой всех детей подряд, без различия принадлежности.
   Потом любовно собирается "взрослый" стол для сообщества.
   Втискиваемся в Саши-строителя холобуду. Распив бутылочку сухого, обильно закусив, порхаем в небесах застольных бесед. Ведь новороссийцев-мало. Ради этого Эдема семьи приезжают с Урала, Севера и Централдьной России. Каждая семья говорит о родных краях и об общем, собравшем здесь. А ополоснув посуду, распадаемся до завтра на группки одинаково шоколадных общи-нников. Наедине с миром внутри.
   Жены, по негласной очереди, отдают телеса Саше-художнику. Он пишет масляными красками причудливо сфантазированные узоры из дивных снов. Страстные, буйные, или наоборот-прони-занные вечным покоем, узоры порождают неподвластные разуму ассоциации. Процесс созидания наиболее ярко комментируют детишки мам-натурщиц. Готовое "произведение" фотографиру-ется. Каждый принимает в "группе трудящихся" позу им лично изобретенную, Фигура с росписью-в центре, и- щелк!
   В большой галерее росписей нет только моей и Вериной.
   В раю только Еве суждено было обрести мужа. Остальным- вне райских кущей. Так было с прошлогодней моей подругой. Верой. С иссиня черной шевелюрой под желтым козырьком. Магнитила к себе кроткой отзывчивостью. Но она была смелее меня. Нацепив очки впридачу к козырьку, прошествовала как-то в середину соседнего "ханжеского" пляжа и расположилась там. Чем шокировала и стала неразлучна с сегодняшним ее мужем. Обожает и трепетно охраняет ее свободу. Но в нашу сторону он-ни шагу! Вокруг них кристаллизуется свой Эдем. Взрослеющие юноши и девушки, уже нагие телесно, еще не смелые отстоять свободу духа растут с помощью Вериного избранника.
   Отпочковавшийся с Верой Эдем зреет. А что ждет наш?!
   Близко к завершению бабушкино четверокнижие. Я уже и дня не провожу без Писания. Знаю, но еще не читала Апокалипсис. Замечаю потемнение браслета с рубинами. Замеченное недавно на старой фотографии отражение грозовых туч в ровной глади горного озера. Все в этом году возбуждает тревогу. Близится неведомый смерч Судьбы и в этом раю, где я затаилась.
   Одно из предзнаменований чужак. Еще не в общине, но уже рядом. Пугают его глаза. Сонные, но видят насквозь. Постоянно сканируют суету Рая. Свободно общается со многими, но в круг "бдений", в Саши-строителя домике, не стремится. Особнячком, Но-рядом с каждым. Это не "зыритель" девичьих тел, какие не замечаются, как воробьи. В нем угроза, которую уже почувство-вали некоторые. А с моим даром предвиденья-это- боль. . Он-от дъявола. Пришел крушитель Рая. Как-то обмолвился, что пишет рассказ о диком пляже. Писатель хренов! Дала ему кликуху-Мрачный. Внутри него чернО. Не от Бога, потому страшен мне.
   Напишет рассказ о нас. И обнажатся девственные души. Устрашимся их беззащитности. Этот слуга дъявола, змей кусачий, высветит в потаенных закоулках сокровенное, без чего жизнь бессмысленна. Бог, одарив сокровенным, объединил нас духом святым и упрятал от ханжеского мира на берегу дивной лагуны. А Мрачный, дав имя сокровенному, покажет миру, сорвет покров таинственности и тем вырвет смысл. Возненавидя ближнего, уже никогда не обретем Любовь и Умиротворенность. Конечно, Исход в Ад неизбежен. Сейчас ли пришел Мрачный, или придет позже. Но душа моя уже мечется в клетке грудной, наедине с ожиданием жуткой муки умерщвления
  
   Иной мир. Поэтому во мне зреет намерение. Инстинкт духов-ного самосохранения, или ангел-хранитель бабушки, влекут меня к Исходу. Не ждать, пока жестокий Мрачный скомандует моей душе "Сезам, откройся!". Надо уйти. Собратьям по Раю я не в силах помочь. Все в руках божьих.
   Сегодня поднимусь по лестнице, сброшеной с вершины хребта у "Дианы". Сверху, затаившись, погляжу как внизу уйдут мимо лестницы к "Лесной гавани" собратья по нагому раю. Проводив, благословив вослед их трижды. Вернусь в Саши-строителя домик. Разведу костер, сожгу все свое. Распущу золото волос. Умиротво-ренная ритуальным, войду в воду, чтоб уже никогда не выйти на этот берег. Поплыву навстречу восходящей Луне. . Лишь когда горизонт закроет позади домик Саши, лягу на спину и замру. Меж двух вселенных- небесной и морской, придет Покой.
   Мы с Мрачным одного знака Зодиака-июльские Раки. Только он по году рождения Змея, а я Дракон. Оба скрытны и мудры. Змея душит, обвив того, с кем общается. Ускользает лишь Дракон. Прощай, обреченный рай! С твоей гибелью не станет и Мрачного.
   А мне дано Возрождение. Луна недолго будет хранить меня,. Пробудятся звезды. Я начну дальний путь. Неведомые течения подхватят и понесут душу сквозь бесконечность между звезд. Убаюканная Вечностью, усну. А проснусь от солнца. Посреди красивого озера вблизи Новороссийска. Желтые скалы наклонят-ся, чтобы пожелать доброго утра. Птицы защебечут на понятном мне языке. Рыбки будут резвиться рядом. Я подплыву к песчаной отмели. И откроется: знаю, где я. Восторженно обнаружу вместо ног плавник. Под цвет волос золотистый. Осмотревшись, ахну: так вот какое озеро на фотографии с виньетками .
   -Я-вернулась!-шепну, боясь поверить счастью. Но меня услы-шат. Бабушка, прабабушка.и пра- пра-... Как и я, русалки.
   Здесь через полгода рожу дочь. В ночь ухода мужа я успела одурманить его. Он одарил на прощание любовью. Назову ее Евой. Она следующая в поколении Русалок. Ей хранить море около Новороссийска. Каждый день ее Судьбы благословляет золоченный крест на куполе часовни Петра и Февроньи около "Нептуна" Лунными ночами, перекрестившись на часовню, будет приплывать к Неизвестному матросу. Он навечно страж города-героя. У морвокзала улыбнется "Морячке". Ведь душевно-они родственны. Будет несколько лет завидовать тому, что та уже мама. Пока не родит тоже доченьку-следующую в Роду новороссийских Русалок.
   1992 г., ред. 2013 г.
  
  
  Как мы город Н-ск испугали.
  ( Описанное произошло в дни, когда остановка троллейбуса-автобуса "Рынок" была около обоих спусков в подземный переход. )
  
   Хорош пикничок-шашлычок. Но, если ты за рулем, остаешься единственным "не вкусившим". Потому, однажды, летом все из нас разом отказалмсь быть крайними. И обвешанная сумарями да рюкзаками караван-компания притопала на остановку маршрутки. Маршрутка подлетела неожиданно. Детишек, жен пихаем внутрь, вослед-сумари. А уж затем-сами. Благодать! Через полчаса берег моря в Мысхако.
  
   Идиллию "испортила" глазастая супруженька одного из нас. "А где дрова!"- зловеще зашипела на муженька. Виновника, громилу с густым мощным басом (обладавшего погонами подполковника ВДВ), вопрос жены парализовал. Да, в его обязанности было нести сумку с щепками для костра... Остальные инстинктивно оглянулись назад. Где-то там, две остановки позади, позабыты "дровяные" сумки. Эх! Опять мне расхлебывать. Я-"разводила". Утрясаю конфликты с ментами и иными хамами "в законе".
   Возвращение заняло минут пятнадцать. Подземный переход на другую сторону улицы, где сумки, был уже закупорен толпой. Масса людей выдавливалась наружу и разбегалась. Причем-молча. Ну да, там же тикает! Только мигалок пока нет...
   Но на той стороне ожидало неожиданное! Жарища. Улица забита людьми: курортников вчетверо больше жителей. И в этом аду, чуть ли не под ногами прущей с рынка толпы наши сумки обнял молодой милиционер! Подскакиваю, спрашиваю, мол, ты чо? "Там тикает!... Толпа не реагирует на мои слова...". Резонно спрашиваю: "А-наряд вызвал?". Матюкнувшись, хрипит: "Радио! Заело... Не получается...".
   Как все в России: анекдот воедино с подвигом. Парень, поняв, что не может сообщить о "взрывном устройстве", прикрыл его собой!. Расстегиваю молнию бокового кармана одной из сумок. Вот он, родимый! Извлекаю на свет небольшой, но удивительно "говорливый", с пронзительным звоном, старый будильничек. Он с нашей компанией во всех походах. Только ему удается разбудить одновременно всю "команду" и сразу в обеих палатках.
   Я стою посреди тротуара и июльского субботнего утра. Держу в руке над собой будильничек. Осознаю, меня никто не видит. Тогда опрометчиво завожу его. Опрометчиво не потому, что на пронзительный звон оборачиваются сотни голов и недоуменно смотрят в мою сторону. Оказыввается спрятавшийся за мраморную плиту над подземным переходом мент с соседнего участка, передергивает затвор автомата. Чем не реклама советскому изделию: будильничку "Слава"....
   Остальное уже мало интересно и не так юморно, как хотелось бы. Еле выкрутился перед подскочившим оперативным нарядом!
  Сегодня, каждый раз, как не обнаруживаю остановку около подземного перехода, невольно думаю: не из-за нас ли ее убрали?
   2007 года.
  
  
  Погрузка океанского корабля у контейнерный терминал АО "Новорослесэкспорт".
  
  
   Часть 4. Где ты, бомжик ?
  
  
  Бочка
  (профсоюз Алкашей)
   Очеpедь пpаздных мужиков вяло втискивалась внутpь "бочки". Там было душно, шумно. Даже поpывы ветеpка с близкого моpя вместо свежести, попав в "бочку" отдавали кислятиной. Сунув-шись внутpь, я тут же вышел к стойкам на улице.
   Вовсе не из-за пива с копченой скумбpией пpишел я сюда. И даже не из-за сегодняшнего светло-зеленого моpя, подсвеченого pаспалившимся весенним солныщком. Субботние pанние пьян-чужки всегда пpивлекают одухотвоpенностью. Святой им повод выпить-завтpа воскpесенье. Собиpаются медленно-стаpательно.
   - Давно, давно ждем! - слышатся то с одной, то с дpугой стоpоны завсегдатайские пpиглащения опоздавшим.
   Только вон там, в углу, "тpетьего" все нет и нет. В углу-двое. Он-без pуки, в накинутом на плечи стаpом, вычищенном пиджаке. Она-в помятом когда-то яpком платье.У обоих смуглые опухшие лица с мутными сонными глазами. Типичные выпивохи.
   - Ну, давай?- настаивает она ,и заискивающе пытается заглянуть дpугу в глаза.
   - Нет!-pезко отpубает тот.- Жди!
   Ждут. Наконец дpужок появляется .Уже соловый, но с ясной улыбкой на лице.
   Женщина обpадованно засияла и оpет сквозь гвалт пьющих навстpечу идущему:
   - Давно-давно тебя ждем !!
   И "святость" субботнего пива на троих в новороссийской "Бочке" началась.
   1977 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Перед лужей на коленях.
  
   Стою около кафе на Советов. Тот, с кем договорились встретиться, опаздывает. Рссеянно смотрпю на мельтеша-щих прохожих. Потому не сразу осознаю увиденное. Октябрь. Вечер, прохладно. Некто в пальто, брюках и ботинках склонился на колени к луже.
   Будь в недавней командировке в Дагестане, стоящий посреди города на коленях был бы объясним. И все-таки, был бы в стороне. Под деревом, на лужайке. Где ничто б не загородило его молитвенный взгляд в сторону Мекки...
   Некто, глубоко склонившийся над лужей, начал медленно высасывать из нее сложенными в трубочку губами. Может, я единственный из толпы, кто это видел. В удивлении подхожу ближе. Стылая незамутненная вода в луже странно не всколыхнулась от поцелуя. Поверхность вокруг губ человека все также отливала ртутной матовостью, край лужи фотографически отражал тяжелые облака.
  
   В горах мне приходилось пить из луж. Но- из проточных, выше которых плотный фильтр мхов и листьев. А тут...
   Неизвестно откуда возникший страх-не сделать бы хуже, едва сдерживал меня от дурацкого совета: "Не вздумай хлебать!". Так дивно отражались в луже меркнущие облака. А начни Некто лакать-зеркало превратится в рябь ..
   Наконец, водопитие завершилось. Меня поразило как медленно лицо неизвестного расставалось с лужей. Словно на моих глазах она рождала губы, под которые мгновенно был подставлен белоснежный носовой платочек. И матовый пластик лужи не исказился ни одним посторон-ним штрихом от упавшей с губ капли.
   Кружевной платочек выдал в Некто женщину. Потому ее последующие жесты были естественны. Они открыли то, что я не знал, не видев начала церемонии водопития. Оказывается, коленнопреклоненная не плюхнулась перед лужей, а опустилась на едва заметную темную косыночку. И тем не менее, еще не выпрямившись, Некто долго отряхивала штанины брюк. А разогнувшись и обнаружив немалый рост, долго встряхивала косынку. Так же долго сворачивала ее ввосьмеро и тщательно запихивала в громадный накладной карман пальто. Видимо также тщательно укладывала ее внутри.
   Звучно похлопав ладошками друг о друга, так стряхивают с рук пыль, Некто решительно потопала на меня. С метров трех, по устремленному насквозь взгляду я утвердился в догадке. Вряд ли кто- либо на улице вокруг существовал для нее. Тем не менее, она собралась обойти меня. Или я инстинктивно уступил дорогу?. Меня обдало явным запахом мыла. И запах стал поводом для порыва, созревшего в подсознании. Достаточно было двух шагов, чтоб догнать, тронуть ее за плечо. Затем сказать: " Зайдем. Угощаю. для начала, кофе!", и повернуть лицом к волне теплого воздуха из двери в кафе.
   И что дальше? В ответ, вместе с недоуменным пожатием плеч, мог бы услышать нерешительное возражение. А мог быть протест- дернет плечом. А словами и того похлеще. В лучшем случае-раздражение с горькой ухмылкой на лице-маске: "А платить-натурой ?"...
   Потрясало кричащее несоответствие ухоженного лица и одежек бомжихи.
  
   Через час я вошел в троллейбус, чтоб ехать домой.
   На задней площадке было немноголюдно, в основном, возвращавшиеся с футбола пацаны. Я не сразу обратил внимания на странную сдержанность пацанвы. Пока не заметил, что центр их взглядов где-то в заднем углу салона. Не вытерпев, протиснулся туда. Словно сидящая на корточках молоденькая девушка в ватнике сладко спала. Растрепанные давно немытые короткие волосы. Полуоткрытый рот с влагой в уголках воспаленных губ. Под неплотно прикрытыми веками в глубоко ввалившихся глазницах вяло блуждали глазные яблоки. Тут один из пацанов отодвинулся, уступая мне место. Я содрогнулся в ужасе, разглядев, наконец девушку всю. Заснувшая бездомная не сидела на корточках. Ниже колен у нее не было ног.
  
   На очередной остановке дверь распахнулась. В салон ворвался порыв холодного ветра с моря, пополам с визгом пацанвы. Ватага по летнему легко одетых мальчишек и девчонок дралась на тротуаре из-за надломленной сигареты.
  
   Значит, в Новороссийск пришла осень. Вместе с ней на Юг потянулись обездоленные.
   2003 г.
  Дети урагана.
   Обычно, этому заранее предшествует звонок диспетчера. Недавно и на Байкале нашли-перепутали ребята, кто из нашей службы не в командировке... Ждешь информацию о худшем. То ли газопровод рядом с нашим в Дагестане рванули, то ли очередной бензовоз с краденой нефтью поймали. И рад, когда диспетчер "успокаивает": "Из метео. Штормовое. Усиление... Понижение...". Лишь-ураган!
   Сегодня после обеда окна моего кабинета залепило мокрым снегом, рамы загудели под напором обвалившегося с Андреевского перевала шквала. Море в бухта закипело, причалы опустели. Уже вечер! Если не уедешь в шесть-не выберешься с Шесхариса. Что-то гнало вперед. Хоть поужинаю дома. Понадоблюсь-мигом найдут.
  
   По дороге я всматривался через окно сквозь снежную мглу в город на противоположной стороне бухты. То один, то другой микрорайон погружался в тьму. Значит, уже замыкает подстанции. А раз намораживает, значит, к утру дороги и причалы зарастут джунглями торосов. Льдом оборвет провода. Город вымрет, словно ураган унес жителей с кошками, голубями и даже-тараканами за море.
   Временами лайнер "Транснефти" покачивало. Словно ветер примеривался, чтоб перевернуть железяку с пассажирами. Абсолютная звукоизоляция, мультики по бортовым мониторам и тепло убаюкивали. Но я дергался от каждого звонка сотового. Так бывало: "Машину за вами-куда?".
   Так и непотревоженным выхожу на своей Черняховке. И попадаю в совершенно иное измерение жизни. Собст-венно, в дальнейшей истории-причина, почему я взялся говорить о будничном для новороссийцев урагане.
  
   Домой идти полквартала мимо эпохальной стройки жилкомплекса. Возле него-мощные бетонные кубы, любимое место выпивох и ночлежка бомжей летом. Сквозь вой ветра оттуда послышался явный детский плач. В полной уверенности, что почудилось, иду дальше. Собираюсь накинуть капюшон непрестижной ныне, но верной "Аляски". Запрокидываю голову и с изумлением замечаю боковым зрением, что стена над бетонными кубами озаре-на мечущимися всполохами костра. Значит, там кто-то есть.! Значит-мне туда. Недаром жена горестно упрекает "Ты пулю ищешь!"...
   За кубом в стену вжались двое пацанят. Неведомым чудом я, оказывается, уловил последний всполох маленького костра перед ними. Думал-подростки кинутся врассыпную. Или-матюком "обложат". Но они завороженно уставились на меня и казалось, окаменели. Не надо гадать-бомжики. Тонкие шапчонки надвинуты на лоб, грязные лапсердаки, раздрызганые ботиночки с остатками щнурков.
   Очередной шквал лупанул по лицу осколками заледенев-шего снега и отрезал мне путь к отступлению. Я протянул обе руки к детям и, уловив полминутный перебой в вое ветра, выпалил: "Пошли-покормлю!".
   Обычно восторженно встречающая с работы, женушка онемела, увидев "сопровождение". Растерянно плюхнулась на табуретку и уставилась на детей. Раздев, подвел их к отоплению. Боясь взглянуть женушке в глаза, как ни в чем ни бывало спросил: "Ну, что-ужинаем?". Прислонившихся к блоку отопления детей, едва удалось уговорить пойти помыть руки. Мудрая женушка догадалась открыть крышку кастрюли с разогретым борщом. Руки были вмиг обрызганы водой. И, даже потом, вымыты с мылом, когда гости поняли, что с грязными за стол не пустят. Ели дети и мы опустив лица к столу, лишь изредка изподлобья разглядывая друг- друга. "Кто ж Вас так обгрыз?"-не терпелось мне спросить по поводу их длинных волос, но местами - с явными следами ножниц...
  
   А что с ними делать после ужина! Грязными спать не уложишь, но вода в этом районе города будет лишь утром. Праздно распрашивать было бессмысленно-все равно наврут, а то и вообще замкнутся. Выручил телефонный звонок: "Тойота за Вами вышла...". Умничка женушка интуитивно догадалась о моем решении. Молча покидала в кулек детские вещи, нужные причиндалы.
   Я сидел рядом с водителем. За окном-мелькали фантастически искрящиеся огни обмороженного города. Почти жарко натопленный салон, мягкие подвески. Водитель, зная мои вкусы, поставил диск "Moby". Если б не кислый запах плесени с заднего сиденья, где копошились пацанята. Как вдруг один из них спросил: "В ментовку везете?". Попытался его успокоить. Но подросток лишь недоверчиво хмыкал. Потом неожиданно взвыл: "Могу м...т сделать! Только не к ним!". Я не сразу сообразил, что услышал. А водитель, надо сказать- фирменной закалки, хоть камни с небес хладнокровен, от неожиданности юзанул мощный джип к обочине. Мы с ним вытаращились друг на друга. Ни фига себе, заявочки!
   Я запер мальчишек в пустой квартире, оставшейся после мамы, н рванул на совещание к главному инженеру. Шустро удалось "разгрести" проблему. Не впервой, Персонал высокопро-фессиональный, инструкции к действию четкие-половину необходимого уже сделали. Осталось проверить, вызвать дополнительно, согласовать, проинформировать Москву, отшить местных, определиться на утро.
   В квартиру я вошел в полночь. Молотит телевизор. Везде-свет. Пацаны спят около дивана на ковре. Холодильник наполовину опустел. На кухонном столе, я не поверил глазам, пустая бутылка из-под водки, Только тут вспомнил-с лета треть оставалась. Во-детишки !
  
   В дверях показалось лохматое качающееся чудо. Промямлило, что, мол, замерзли. Колонку побоялись. Может, включите?
   Пока включал и обрадованно внимал журчанию в ванне (посреди ночи-вода!), чады обнаружились вновь крепко спящими. Растормошить казалось невозможным. И, все таки, я не мог уложить в постель грязных. Да и как утром отдавать их такими в приют?.
   Каково же было мое безграничное изумление, когда раздев ребенка, обнаружил под пацанячьими лохмотьями девочку! Е мое!! Вся из острых углов, предельно костлявая. Машинально провел пальцем по вертикальной полоске волосиков. Не грязь!. Аж проморозило! В невольной пани-ке залез в штанишки второму созданию. Фу ты-пацан! ...
   Теперь больше всего я боялся минуты, когда голенькая проснется от горячей воды. Действительно, хоть не сразу, очнулась. Но, явно, не способна была осознать где и что с ней. Тупо уставилась в кафель и безвольно подчинилась всем манипуляциям. Господи, я уже и забыл как купают детей! Но все- таки справился! Вынес отмытое, протертое, укутанное сокровище и запихнул под одеяло. Вскоре принес второго ребенка. Также с трудом отмытого, протер-того, укутанного, уложил рядом. И тут потревоженная девочка затараторила во сне. Повидавший на свете всякое, зрелый мужик, я в ужасе от услышанного закусил губу. Дите жаловалось неведомой маме на то, что с ней сделали летом. Язык не повернется пересказать... Пытаясь успоко-ить ребенка, я ее сначала гладил, потом начал тормошить... В ответ, выматерившись, она выкрикнула: "Все равно повешусь!". И это вопль подростка лет двенадцати.
  
   В шесть утра разбудил звонок водителя: "Еду за Вами ..." .
   Тихонечко оделся в темноте, на кухне слепил себя бутерброд, надеясь, что на работе будет время на кофе. Вышел в прихожую. На вешалке висела только моя "Аляска". Кинулся в комнату. Постель еще хранила тепло детей. Как же не догадался, что теле-фонный звяк, как бы быстро я ни отозвался, разбудил гостей. И за те, максимум десять минут, что был на кухне, они смотались. Спускаясь по лестнице, я с замиранием сердца ожидал обнаружить беглецов внизу. Куда ж они? Курточки на ночнушках, под которыми-ничего! В кульках кой-какая верхняя одежонка. На босых ногах старые, чудом не выкинутые, сапожки моего взрослого сына.
   В подъезде-пусто. Умаявшийся за ночь водитель, дремал.
   Я ехал в теплом джипе сквозь ураган. Водители знают наши пристрастия, поэтому не удивился, когда ожил мониторчик DVD -плеера. Видеоклип "Энигмы". Индианка опускает плетеную корзину с младенцем в воду, доверяя великому Гангу Судьбу сына. Отворачиваюсь к окну. Мне до конца пути чудились в порывах снежных вихрей белые рубашонки детей, о помощи которым я мысленно взмолился к Богу.
  
   Одна моя просьба кТворцу уже выполнилась, Ветер "убился" через сутки- это чудо.
   2005 г. <
   Где ты, бомжик ?
   Ух ты! Заработался-пора! Моя очередь кормить ужином. нашу бабульку. Вчера была невесткина вахта...
   Подъезд полон света, тепла и тишины. Подходя к бабулькиной двери, слышу шорох на лестничной площадке выше. Поднимаюсь на две ступеньки. Бомж. Греется от батареи. "Только не напачкай!"- машинально бросаю ему и вхожу в квартиру.
   Дряхленькая подопечная требует немалых хлопот. Сегодня радиоточку опять долбанула костылем. Явно, опять журналюги дерьмократический геноцид России воспевали. Позитива на это у человека здоровой совестью не может быть. Добились-таки, ельциноиды: по Закону тебя выгонят с работы, выбросят из родного дома, убьют менты или террористы...
   Вспомнился увиденный бомж. Молодой, трезвый. И- выброшен из жизни!
   Едва дождался, пока бабулька неторопливо поужинает, выпьет таблетки. Положил на тарелку шмат сала, кусок хлеба, горку печений и выскочил из квартиры. Увы! На площадка пусто. Оставить угощение у батареи-кошки съедят.. Вернулся, разложил снедь по кулечкам. Может, по пути через подземный переход найду "своего" бомжа?. Правда, их там-колония. Клянчат денежку. Кто на выпивку, кто интеллигентный-на хлеб. Осознавая, что на всех подачи не хватит, ныряю под землю.
   На верхней обледенелой ступени скорчился храпящий ворох лохмотьев. Обойти его заставили перегарная вонь. И все-таки, вернулся. Пхнул в выставленную наружу ладонь десятку и наивно попросил:"Купи пол-буханки...". Храп оборвался и вослед мне прохрипелось нечленораздельное.
   "Моего бомжа" не было. Разделил "дар" между двумя съежившимися по бокам газетного ларька "постояльцами". Выходя наверх по другую сторону перехода услышал возмущенное: "А у тебя кусок лучше!".
   В троллейбусе я напряженно всматривался в заоконную тьму, будто там был ответ на вопрос : "Где ты, бомжик?".
   Увидел я его назавтра вечером перед входом в бабулькин подъезд. Живший этажом выше капитан загранплавания спорил и загоражмвал дверь стоявшему ко мне спиной человеку. Механически поздоровавшись, я собрался прошмыгнуть в подъезд. Вдруг незнакомец обернулся с словами: "Так я же к Вам". Бомжик! На миг я замялся-как поступить? Сосед-капитан и раньше был зажравшимся дерьмом, без проблеска совести. А подставив задницу западникам, совсем скурвился. Стандартный "дерьмократ". В советском флоте одно время был первым помощником капитана. То есть-комиссаром, номенклатурой райкома КПСС и псом КГБ. Когда Державу сменила Анархия, демонстративно сжег партбилет. И стал яростным предво-дителем митингов в поддержку марионеток заокеанья. Активный член ведущей партии. Потому и председатель всех фондов и "общественных" институтов дерьмократии. Форм открытого воровства, начиная с домкома...
   Я уже протянул руку, чтоб молча увести парня за собой. Но он допустил роковой сегодня промах: искренность. Как бы в доказательство права на внимание, затараторил: "Мы вчера общались! Но я выскочил по нужде. Спасибо от ребят в переходе за кусок мяса". Черный душой моряк аж просиял презрением к несчастному. Втиснулся меж нами. Идти на скандал? Мерзавец мог запросто лишить и меня доступа к бабульке. Ославит перед соседями, соберет подписи под фальшивкой, чтоб меня не пускали в подъезд. И, по сегоднящнему "закону": голодай бабулька через каждые два дня без меня. Не скажешь бомжику: "Погуляй полчаса. Запущу, когда гнида уйдет." Промямлил: "Здесь я гость. Подождите-вынесу что-нибудь" и сбежал в подъезд.
   Обычно вожусь с бабулькой около часа. На этот раз ограничился получасом. Выскочил на улицу, походил по двору с вчерашним вопросом в голове "Где ты, бомжик?". Идти надо было мимо тогда недостроенного элитного домяры. От него к машине "Скорой помощи" несли носилки с кем-то, накрытым простыней. Процессия приблизилась. Словно очнувшись, шедшая сбоку врач запричитала: "Ты ж от Бога доктор!. А главврача и без тебя посадят... А ты теперь... Вот...". То ли от ее вскриков, то ли подскользнувшись, несший носилки сзади санитар оступился. Простыня спорхнула и открыла белое лицо. Бомжик! Я машинально задрал голову вверх. Зачем-то пытаясь разглядеть челюсть верхнего этажа, откуда распра-вил крылья парень. Потому что на лице его застыл восторг: "Я - у-л-е-т-е-л !!". Конечно же это счастье быть и перед смертью выше капитанов "демократии".
  
   Привыкший быть хозяином, подскочил мерзавец. Тут до меня дошло, что трагедия произошла после его слов несчастному, когда я ушел. И-взорвался. Появились слова, на которые не решился полчаса назад. "Цветная ксерокопия итогового Акта расследования гибели ваших подчиненных в адрес Ваших дочерей, надеюсь, не потребуется? Даю неделю!". Я, конечно блефовал-уже не имел доступ к тем документам. Но мерзавец уехал в Канаду. Оказалось, там его ждут, как участника давней операции КГБ. За урон безопасности тамошней соседней страны, посадили.
  
   Недавно, впервые за много лет, пришлось лечь в больницу. Зав отделением оказался трудоголиком в толстенных очках, неженатый и поэт. Не брезговал подолгу возиться и разговаривать с привозимыми по ночам алкашами. Говорят, повторно никто не попадает к нему. Кого-то он мне напоминал. Выписавшись, я уже уходил, когда он догнал меня, оказывается прихрамывая. Тут я его с изумлением узнал. Не я доктора, а он, чудо, приобнял меня. Шепнул: "Увидел Вас у носилок, тогда...Спасибо".
   2011 г. ред.2013 г. <
  
  
  Часть 5. Песни Атлантиды
  
  
  Рассказы исполина, моего отчима.
  
   (Вступление в 1974 году ).
   "Похоже, будешь газетчиком, или для себя творить- напиши об отчиме. Он стОит того"-говорила мне матушка.
  
   А что писать? Что внешне и по характеру-исполин с добродушной улыбкой! Но, при первой встрече сдержан, выглядит бУркалом? Или о том, что все годы, как его знаю - как заводной, ни минуты без дела?
   Да, он в Новороссийске известный мебельщик. Проработал сорок три года на предприятии, созданном, в том числе, и его руками с нуля и ставшем мощным комбинатом "Черномор-мебель". Правда, был перерыв: четыре года войны: путь от Цемесской бухты через Курскую дугу до Эльбы. Но, ведь все это внешнее, вывеска что-ли. В передовицу советской газеты. Об одном из миллионов русских мужиков, ставших хозяином жизни.
   Может, из-за войны, он так и не получил толкового образования. Да и от членства в компартии умудрился отвертеться. Потому, когда пришла пора возглавить комбинат, он, фактический хозяин производства, стал только замом генерального. Практически руководил мощнейшей корпорацией, Решая глобальные производственные вопросы, организуя сложнейшие технологические и экономические процессы. Начальник же, один из его толковых учеников, не сразу полностью руководителем.
   Писать ли о том, как панически избегал трибун?. Предельно скупой на слова, в редкие минуты раскрепо-щенности, поражал образным и грамотным языком, умело заставлял заворожено слушать себя.... То были редкие минуты, когда он оживлялся, становился зримым как на ладони. Описать чудо такого всплеска, конечно, невозможно. В том я убедился, закончив изложение лишь четвре из его бесчисленных историй.
   . Рассказ из детства. Проучили.
   Тринадцати годов, пацаном, я хлеб брал плотничаньем в бригаде. Здорово шло оттого, что все на круг делилось. Верили друг-другу.
   А потом и в столЯрье всей компанией подались. Тут мне труднее пришлось. Но люд верный вокруг, свой брат - слободские. И тут не пропал.
   Только, конечно, не любили, чтоб при расчете с нами жИльничали. Платили, обычно, по чину - по молве о нас. Мебель мы от души делали, потому стОящая получалась, для радости. От сердца и платили.
   А поп зажилил. Заюлил, завертелся, глаза прячет.
   Видим такое - заело-зацепило нас. Ну, не столько в деньгах дело. А за душу свою в дереве обидно - такому отдавать? Мастер наш вида не пОдал. Но, под маркой мелкой, там, подшлифовки, на пару часов комод поповский оставил. И- мы сделали все, что надо!
   Комод из мастерской выплыл сияющий, по конструкции - важный. Лакированная радость, прямо!. Мы довольны. Посмеиваемся внутри себя. И начали ждать вестей от попа. Меня не раз посылали к его соседским пацанам: как там у попа в доме...
   Ждать недолго было. Вскоре началось!
   Через неделю поп святил свои хоромы. Потом, пробовал всем многчадным семейством ночевать на улице. Ну- в саду церковном. В конце, взбесившись, порубал с мощными чертыханьями всю мебель вчистую.
   Мы посмеивались. Уж вся округа, кроме самого попа знала, почему у него в доме запах, как из полевого сортира. Ждали попа в гости. В округе на сто верст больше мебель, да и лучше нас, не дел никто Заказал поп весь гарнитур заново. Сделали. Опять пожилил. Мебель в три дня выжила его из дома.
   И в третий бы раз все повторилось. И уже стало жаль его. Спросили округу- может, пощадим?. Да и поп взмолился: "Братья во Христе! Да убойтесь кары небесной. Иже глагольте по душе чистосердечной: какая дъявольская сила в комодах?". Конечно, сжалились. Хоть и скопидом, но - батюшка, ведь. Объяснили, что в одну из специально пустотелых фигурных ножек, где она подбоченивает комод, закладывали пробитое куриное яйцо. На дворе лето. Через пару дней от вони и нечистой силе тошно становится.
   Поп, слава Богу, не обиделся. Расщедрился. Поставил самогонку и вместе с нами крепко "обмыл" новый молодцевато расфуфыренный комод. Мало того, он покаянно просил прощения у прихожан. Так, расчувствовавшись, округа скинулась и обновила у него всю остальную мебель. Ну, а мы, естественно - в прибыли оказались.
   То было еще мое пацанство.
   Рассказ из юности. "Абхазия" на Одессу.
   Родиться У моря, жить У моря и не работать НА море? Все мы так или иначе-ходили в море. Одно время плотничал я на пассажирской "Абхазии". До Батума, обратно-на Одессу и назад-домой. Через Новороссийск же ходили.
   Строгаю, стамеской определяю. В общем, дело делаю. Рейс один, потом- второй, свободного времени ни минуты. Ни Батумом ни Одессой некогда пройтись Решил плюнуть на все- вырваться в город любой ценой. В Одессу пришли вечером. Под шумок смылся . Думал- на часик. А в темноте наблудил по незнакомому городу до утра. Взлетаю по трапу, к себе. Мама рОдная! Только тогда - то вспомнил. На стоянках моей обязанностью было наполнение корабельных емкостей пресной водой. Как раз перед уходом подсоединил трубопровод ...И- забыл, что предохранительный клапан отдал в ремонт! Это ж сколько набУхалось за мое странствие!. Слышу - хлещет по палубе. Вокруг - утренняя розовость. И сквозь ехидне хлюпанье водички различаю матерные возгласы в явно нетрезвом воспроизведении довольно знакомого голоса. Я вниз по потоку воды. Подбегаю к трюмному отсеку. И обмер. В озере глубиной в пару метров на спине неподвижно лежит на спине кок. И - руки на пузе сложил! Ну, в первый миг я перетрухнул: утопленник! А покойничек осоловело узрел меня и - матюками! До чего ж он был пьян, если даже холоднючая вода не отрезвила. Вытащил я его с трудом. Конечно, выслушал "мнения" в адрес своих предков до энного колена родословной. Как вдруг, придя в себя, кок принялся гоняться за мной с пожарным топором. Правда, выдохся - сел под стеной и хохочет: "Ну! Парень! Первый раз такая опохмелка". Только так и не смог он потом объяснить - как его черти ухнули в это затопление. Спьяну. Явно, не разобрал, куда вступает.
  
   "Замазали" мы с ним грамм по сто. Я с перепугу, а он - наконец, с перемерзу. Да и дошло, видимо, что запросто мог утонуть. Не скажу, что друзьями, но расстались мирно.
   Но на то я и юн был, что на том мои злоключения не кончились. Ликвидировав водный вопрос, я сломя голову помчался утрясать еще одно дело. Стружки, набиравшиеся за рейс, надо было на стоянке сдавать куда-то Я свой срок сдачи проворонил Что делать? Ну и ухнул несколько мешков отходов тут же, за борт. Думал ветром в море унесет. Как же, унесло! Не успел мешки сложить, бежит боцман. "Куда стружку дел?". "Сдал!"-вру, не моргнув глазом. "Ну-ну!"-угрожающе начал тот. "Перегнись через борт, глянь!". Перегнулся я, и едва туда не свалился. Нижняя палуба ровным слоем-в белоснежных завитках древесины. Хотя бы одна стружка ушла в море!
   Хорошо что пассажиров еще не было!
   А Одессу я разглядел позже. После войны.
  
   Рассказ из молодости. Помилование.
   От Новороссийска пешком, в полной выкладке, душными ночами отгрохали под Сталинград. Потом Курский Ад. И ничего - выдержали.
   Но ад был впереди. Редко кого он не сломил. Плен.
   Взрывом фугаса разнесло подводу с снарядами. Меня грохнуло по бОшке отлетевшим при этом металлическим листом. Очнулся уже при немцах. Они наших раненых и контуженных, как я, свалили в кучу, чтоб взорвать всех разом. Выкарабкался из этого месива.
   Нас, ходячих, собрали в жидкие группки, погнали куда-то далеко от фронта. А на третий день начали гонять по кругу. На измор. Стоят эсесовцы, а с ними власовец. Он нам методично говорит: "Как вам легко - упал - и больше нет мучений. Падайте!". Но не этот подонок был нашим могильщиком. Убивала внутренняя безысходность.
   Канонада фронта слышалась все дальше и дальше. Откуда было знать, что так уходит из тебя жизнь. Не фронт уходил, а ты слышишь все хуже и хуже. И, конечно, хочешь не хочешь, подумаешь: "И вправду. Ударят для верности штык ножом. Оттащат в яму, где уже доверху наших. Но зато не надо идти, не услышишь мерзкого увещевания иуды.. ". Так и было - полуживых сбрасывали. Бадья с известью стояла рядом. Отработанная технология. И не хочется от этих мыслей н-и-ч-е-г-о. И, кажется- легче умереть, пока ничего, кроме смертельной усталости, а еще больше унизительной беспомощности, не чувствуешь.
   Я молодой был, уже под тридцать. Сильный. Как никак перед войной в акробатической пирамиде всегда был нижним - шесть человек держал. А тут круги в глазах. Гудит контуженная башка. Нас совсем мало оставалось. И тогда за нас принялись эсесовцы. Особенно изощрялся бугай примерно моего возраста. Лупил дубиной по затылку так, что падавшие от удара больше не вставали.
   Как оглоушил меня по затылку, так как-то легко и безмолвно стало. Даже, вроде, радостно: "Ну, вот и смерть!". Удивился - неужели так легко?. Чую - волокут. Нет, значит, еще жив, раз больно! Взбрыкнулся и - к ребятам, в круг. Они меня держали один круг, другой. Нас осталось из сотен пару десятков. Черномундирные, наконец, устали. Почему не полосонули пулеметом? Не то патроны жалели, не то партизан боялись - не шумели в тылу. Взялись эсесовцы вешать. Прежде чем дотащили, откуда у меня силы взялись - двоим головой расквасил морды, а у третьего умудрился штык -нож ногой выбить из рук.
   Но до смерти не дошел! Нет ничего гаже петли. Чтоб продлить издевательство, фрицы начали развлекаться. Выбьют пень из-под ног и гогочут оттого, как трудно умирать. А лишь затихаешь - тесаком перерезают веревку. И - за следующего. Пока очередь вновь до тебя доходит - приходишь в себя. Меня трижды вешали. Похлеще этого, позже, только бендеровцы придумали, на Украине. Надрезали горло и по очереди четвертовали наших солдат. Недаром тех мерзавцев, даже эсэсовцы, презирали.
   Увидел "карусель" приехавший в тот час какой-то высокий чин. Выбрал, почему то меня. Ткнул пальцем Привели меня в чувство. Спрашивает через власовца: "Наших (то есть немцев) убивал?". А что мне было терять? Говорю: "Да!". "Резал?". "Да, в разведке". "А пленных?". " Зачем ?" - не сразу понял я...
   Помиловал чин меня и оставшихся в живых. Приказал отправить в концлагерь.
   По пути туда мне удалось бежать и выйти к своим.
   Но вот почему пощадил меня эсесовец, не знаю. Долго казалось, что он был нашим разведчиком. Только сейчас понимаю - имел честь офицера. Один раз повешенного второй раз не казнят
   (Авторское: О плене Иван Ильич, мой отчим, рассказывал всего дважды, и то - преодолев в себе что-то неизмеримо тяжелое. А уж о полгоде советского лагеря после перехода линии фронта - вообще никогда. Оба раза, после последней фразы глаза его затуманивало. Резко подскочив из-за стола, он надолго уходил из дома на улицу.)
  
   В конце войны. Над Эльбой.
   Тогда мы были в нескольких километрах от американцев. Принимали возвращавшихся из их зоны в Россию. Наш взвод кормил изголодавшихся на чужбине. В смысле соскучившихся по нормальной, нашенской еде. Не представляешь, как набрасывались люди на свежеиспеченный хлеб и кашу! Надо это видеть! Едят и плачут!
   Естественно, у нас было всего вдоволь. И сахару тоже. Приволакивает, как-то, ко мне в бункер мой зам. тяжеленный термосный бак. Подмаргивает! Ну, естественно, догадываюсь- самогон. Собственно, самогона еще не было Парень натолкал сахара, дрожжей, что там еще. И приготовился химичить. Ну мы тогда и нахимичили! Крышка бака плотно прикручивалась. А как, потом, потребовалось ее откупорить - ни в какую. Никто не знал, как. Бак-то трофейный немецкого образца. Внутри бухтИт, брОдит!. Боязно стало. А ну- рванет Через три дня взвод начал круглосуточно дежурить у "агрегата". А он - булькает, зараза. Прислонишь ухо к боку. Стенки толстенные, а - слышно, как в животике у малыша - то журчит, то переливается.
   Вот-вот должно было рвануть к чертям собачьим! И не рады уже были затее.
   Примчался незванно и неожиданно писарчук из штаба. С ходу нюхнул и восторженно завопил "Сааамаааагоонн!!!". Мы, конечно, корчимся в недоумении и наивными глазами лупаем. Он настаивает. Мы, конечно, отрицаем наотрез. А он: "Да я ишо со штаба учуял!". Это что ж - за полкилометра? Явно, кто-то с длинным языком оказался.
   Решили ночью дело, все ж, испытать. Хоть и боязно, но дальше терпеть нельзя - до особистов дойдет слух, не отпоишь их. Они- ребята крепче нас на выпивку. Враз осенило , как приоткрыть. При-от-вин-ти- ли, так осторожненько, нежно, слегка. А оно, нечистая сила, как засвистит!! Пронзительно, звон невероятный, как тонна битого стекла рухнула на асфальт! В соседнем бункере спросонья дико взвыл спросонья дневальный: " Воздух!" Мол, братцы, воздушный налет. Но, видимо, его тут же пинками успокоили: какой в июне сорок пятого налет? Мы же дружно, в четыре задницы одновременно, мгновенно придавили крышку обратно. Посидели, посопели. Но, коли дело начато, надо завершать. Закончили не скоро. Двое остались на крышке, двое отвинчивали по очереди противоположные по диаметру болты. Так - силищщща! Последние два болта с нами, двумя, самыми толстыми в полкУ, попросту подбросило и шмякнуло о потолок.
   А какой дух пошел!!!! Через десять минут в бункер набилось в пять раз больше народу, чем он мог вместить. Угостили всех, кто попался, и потом, под руку. Приехали на два часа трое американцев. Уехали на третьи сутки. Вернее, их увезли всполошенные бесследным исчезновением и поднявшие хай "украли!!" однополчане. На посошок и их угостили. Тут, казалось, бездонный бак первача опустед.
   Говорят, что я на прощанье, целовался с их чернокожим лейтенантом. Может, врут. Но с той выпивкой все могло быть.
   Монополист.
  Авторское. Никогда, сколько я его ни просил, Иван Ильич не рассказывл о послевоенных годах. "Потом-потом". А когда я его, наконец, "достал", повел на мебельный комбинат. Пока шли к его кабинету, встречные, без исключения, озарялись улыбками и здоровались. Кабинет его оказался уютным и продуманным в мелочах. Вошедшая вослед секретарша, без стеснения перед начальником, взмолилась мне: "Ну хоть Вы на него подействуйте! Гендиректор лично выделил ему шикарный кабинет. Отказался! Перед другими ж секретаршами мне стыдно", "Марья! Уволю!" - добродушно буркнул хозяин. "Сорок дет такой-скромно..."-сокрушенно пробубнила она и махнула рукой, мол- неисправим.
   "Вот- всего этого, когда вернулся с войны, не было. Голое место. Этими руками и с этими марьями-создано. Всех расставил по должностям. До зам.министра-везде мои ребята" - упершись в меня, оказывается - жестким- взглядом, проговорил Иван Ильич. "Понял?"- спросил, уже погружаясь в бумаги. Как не понять. Шесть заводов. Монополист в регионе...
   Окрыленность.
   Будучи масштабным руководителем, Иван Ильич, формально, не окончил, даже, средней школы. Трудовая стезя не пускала за парту. Но неприимитивное мышление рождало потребность знаний. Уровень его самообразования был уникален. Внешне мало разговорчивый, если Иван Ильич что-то говорил, то заставлял прислушаться к своим мудрым суждениям. Может, именно потребность и в семье иметь равного себе собеседника, свела его с моей мамой? Воспитанная в среде интеллигенции, сумевшая получить глубокое образование, тоже руководитель немалого коллектива, она тоже непримититвно мыслила. Им было интересно вместе.
   Они встретились, когда ему было за пятьдесят, ей - сорок.
   Для повторных браков в загсе отведена серенькая среда. Грустно смотреть на мудрую торжественность церемонии, участники которой давно не подходят под звание молодоженов. Из загса к подземному ресторанчику "Золотой якорь" подъехали на такси. Спустились вниз, за дверью мрак и тишина! Матушка сокрушенно прошептала: "Неужели-никого", Тишина была необъяснимой-столько приглашенных! "Раз пригласил- уже пришли!"-буркнул супруг. Постояли в нерешительности минуту, другую... Собрались недоуменно пожать плечами....
   Резко вспыхивает иллюминация, фейерверки, божественная музыка. Обычно неярко оформленный, ресторан трансформирован в средневековый зал коронации.
   Сюрпризами, один похлеще другого. Мажордом (распорядитель) в белом фраке, официанты с шампанским в бокалах на шикарных подносах... Метель из цветочных лепестков и отдельных гроздьев сирени и акации! (в апреле!). Калейдоскоп тостов, здравицы... Приветственных адреса от министра, главы города-героя, крайкома партии, совета ветеранов страны. Поздравления перемежаются разножанровыми номерами изящного капустника, Слегка ошарашенные, несколько буднично смотрящиеся в строгих костюмах посреди устроенного в их честь шикарного приема, матушка и отчим оглушены.
   Невероятно, но эту кутерьму вместили в полтора часа !
   На пике эмоций, когда вулкан праздненства готов был не выдержать и вознестись куда -то там, вместе с рестораном, городом и Черным морем в придачу, на зал обрушилась звенящая тишина. И откуда-то, может с самих небес, сначала едва слышно, а потом лишь ненамного громче, полилась мелодия одного из вальсов Штрауса. Иван Ильич вывел свою избранницу в просторную середину банкетного зала. Матушка моя танцевала средне. Но - ее партнер несколько десятилетий был лучшим танцором города, лауреатом многих зональных и четырех общероссийских конкурсов бальных танцев. Потому бессмысленно, даже пытаться, рассказать о красоте их вальса. Думаю, далеко не одна из приглашенных женщин украдкой затосковала, готовая многое отдать за возможность так танцевать! .... Выезжали из города на единственной тогда в крае "Чайке" в сопровождении ГАИшников. Наверное в тот день немало горожан внутренне ахнули и удивленно подумали: "Что! Леня нагрянул?". Такая кавалькада машин была исключительной.
   Пару дней они прожили на берегу озера Абрау рядом с заводом шампанских вин "Абрау-Дюрсо". В отданном на неделю в их распоряжении двухэтажном особняке бывшего санатория какого-то министерства. Вдвоем было уютно, но уже назавтра-неловко. Сбежали домой на пригородном автобусе.
   Исполин. Уход в небеса.
   Как-то не хочется литературно приукрашено завершать повествование о большом человеке, моем отчиме, Иване Ильиче Казанкове. Он заслужил до последней точки своей неповторимой Судьбы правдивого слова, а не словесного десерта.
  
   Дома, после Армии, меня ждал ошарашивающий факт. Мама и Иван Ильич, после одиннадцати лет союза, развелись. Пришли в ЗАГС, под диктовку заведующей написали вдвоем одно заявление и "дружно" получили по удостоверению.
   Гитлеровский плен сказался на его богатырском здоровье. Через тридцать лет обнаружилась неизлечимая стадия рака как раз в местах четырех глубоких шрамов от эсэсовского штыка. За два дня до смерти Иван Ильич мне проговорился, что сам настоял, чтоб матушка моя ушла. Понимая, что ей не под силу выходить его и одновременно мою беспомощную бабушку 84 лет.
   Жуткая житейская арифметика, но она решила все. Ключевым же для мамы, как она мне говорила, стало иное. За стеной, во второй, отдельной половине громадного дома Ивана Ильича, оказывается, жила первая его жена с сыном и дочерью. Узнав о болезни отца, дети потребовали права остаться с ним до конца. Мать моя от претендентства на свою долю в наследстве еще живого исполина, конечно, наотрез отказалась.
   Странно все складывалось. Пройдя развод и первоначальную моральную раздавленность, мои старики до последних дней Ивана Ильича близко общались. Регулярно встречались и проводили вечера в "Родничке", что на развилке дорог на Цемдолину и Абрау-Дюрсо. Гуляли по набережной, ездили в соседние прибрежные города. За месяц до ухода он сделал мне отличный встроенный книжный шкаф. Добрым и званым гостем был на моей свадьбе. Прощаясь, Иван Ильич попросил, предельно смущенно: "Меня не будет- береги маму, я очень ее люблю". Отважившись на это невероятное для него признание, он, конечно же чувствовал свой послезавтрашний уход.
   Всегда сдержанный, подчеркнуто нейтральный к вопросам религиозности, потребовал предсмертной исповеди. С полчаса шушукался с приглашенным в дом батюшкой. И совсем не кощунственным несколько раз по ходу прозвучал уже слабый смех смертельно больного в сопровождении басовитого похохатывания священника. Найдя силы, Иван Ильич, проводил его до порога. Два крупных мужика обнялись, потом с улыбкой вгляделись друг в друга и подмигнули. "Так-за тобой- отпевание!, И там.".- Иван Ильич показал пальцем вверх "... встретимся. Обязательно, слышишь?!"- напутствовал он гостя на прощание.
   Конечно, мы с мамой были на его проводах в числе близких родственников. Услышали там, что при невероятно жутких болях, отец был до последнего вздоха в сознании. И ушел, как заснул, каким-то чудом ни разу не простонав.
   1978 г. (ред. 2006 г)
  
  
  
  Мемориал "Исход" в память русской Армии,
  ушедшей от геноцида в 1920 году из Новороссийска
  
  
   "Здесь, под небом чужим..."
   За выдающуюся храбрость в военных действиях в Закавказье и яркую внешность, Ефим Исидорович Криков-цов, в двадцать лет попал в личную гвардию российского императора Николая II-го. Но вскоре был замечен в сочувствии московским волнениям 1905 года. И уволен из армии. Офицерского звания лишить не могли. Ведь за всего восемь лет участия в воинских походах он имел три ордена св. Георгия и ряд боевых наград. Умница, бесконеч-ный трудяга, он, по возвращении на Родину-в станицу Келермесскую вошел в число лучших хлебопаш-цев. Казалось-навек осел на земле.
   Но в начале 1920 года бросил нажитое. Примкнул Ефим Исидорович к армии генерала Деникина. В ее рядах в марте из Новороссийска навечно покинул Родину. Мог ли он принять Революцию? Вопрос с единственным ответом: революцию февральскую, демократическую-мог. Но не октябрьский переворот чуждых России большевиков. За пять лет службы при царском дворе Ефим Криковцов неплохо разобрался в политических движениях, знал кто во имя Родины жизнь отдаст, а кто-космополит.
   В 1935 году Ефим Исидорович обосновался в Париже. Косвенные данные говорят, что он был чужд белоэми-грантским политическим иллюзиям о военном походе на Москву. Но активно работал в культурном центре донского и кубанского казачества и принял участие в движении церкви по помощи казакам, потерявшимся в новой жизни.
  
   С именем Ефима Исидоровича Криковцова связана история, с годами ставшая преданием Рода. Уже в Гроз-ном, куда в тридцатые годы, спасаясь от голода на Кубани, переселились несколько семей Криковцовых, появился посланник от Ефима. Незнакомец разыскал мою бабушку, Матрену Исидоровну Зеленскую, в девичестве Криковцову, младшую сестру Ефима. И вручил безадресную записку написанную знаковым его почерком и им же подписанную. В записке, после двух стро приветствий, было стихотворение без заглавия:
  
  
   Здесь, под небом чужим, Я как гость нежеланный, Слышу крик журавлей, Улетающих вдаль
   Сердце бьется сильней, видя птиц караван- В дорогие края Провожаю их я.
   Вот уж близко они,
  Их все громче рыданья ,
  Словно скорбные вести
  Они принесли.
   Из какого же вы
  Неприветного края
  Прилетели сюда
  На ночлег, журавли.
   Ветер, сумрак, туман,
  Слякоть, дождь, непогода,
  Вид усталых людей
  Вид угрюмой земли ..
   О! Как сердце болит,
  Как мне хочется плакать ,
  Перестаньте рыдать
  Надо мной, журавли
   Пролетают они
  Мимоскорбных распятий
  Мимо старых церквей
  И больших городов
  
   А прибудут они,
   Их там встретят в объятья
   Молодая весна и Россия моя !
  
   Матрена Исидоровна говорила, что после встречи с незнаком-цем, передавшим записку от Ефима, ее не раз вызывали в тогдаш-нюю госбезопасность. Распросили, изучили и отобрали на пару недель записку. Но вернули с пожеланием сберечь для внуков. Значит, и коммунисты сочувствовали потерявшим Родину.
   Кто автор пронизывающих душу строк стихотворении достоверно неизвестно поныне. В 2011 году романс с основны-.
  ми тремя четверостишьями из него прозвучал в концерте, посвященном музыкальной культуре разделенной на "белых " и на "красных". И тоже прозвучало "автор неизвестен". Поэто-му для нас, продолжающих Род Криковцовых, зачастую уже под инымм фамилиями, оно звучит как духовное завещание Ефима Исидоровича. Потому что вскоре после записки Матрену Исидоровну Зеленскую (Криковцову) в последний раз пригласи-ли в госбезопасность и дали прочитать открытку, пришедшую на ее имя из Франции, В ней общество казаков Парижа извещало родственников, что георгиевский кавалер, подполковник Криков-цов Ефим Исидорович скончался в июле 1953 года и похоронен в русском секторе кладбища пригорода Сен-Жермен де Пре.
  
   Мистическая энергетика личности Ефима Исидоровича для меня и в том, что день его ухода на небеса вплоть до часа- совпадают с моим приходом в этот мир. Вырос в высококуль-турной образованной среде, какими были подлинные казаки. Оттуда, из детства, свЯты поныне Рпождество, Коещение, Пасха, Благовещение. В пять лет меня привезли на землю предков в станицу Келермесскую. Когда у меня появился сын, сформиро-ванная беседами с предидущими поколениями духовность воплотилась в "Ролдословную". Более 250 страниц литературно обработанного информационного материала о предках и совре-менниках. За три года работы над ней впервые осознал, почему Россия непобедима оккупантам вчера и американскому сатаниз-му сегодня. Потому что для нас окружающие-божьи люди, равные перед Творцом. А для оккупантов, в особенности для американского глобализма-остальное человечество-конкуренты, обязанные стать их рабами. Бог этого не допускает, оккупанты уходят.
   ... Отец моей бабушки и Ефима Криковцова, Исидор Георги-евич Криковцов, с 1912 по сентябрь 1920 года был настоятелем Святоуспенкского храма родной Келермесской. Чекисты пытали его три месяца, заставляя убедить прихожан-казаков поддержать большевиков. Отец Иосиф (его имя в священничестве) лишь улыбался: "Извините! Вера-вне политики...". Он шел первым в колонне ведомых на расстрел. Убивали казаков по одному. Каждый перед гибелью подходил под благословление батюшки. Священника расстреливали последним. Он стал лицом к убий-цам. За минуты до выстрела осенил их крестным знамением с успел возгласить: "Господь вернет Вас в люди! Совесть заста-вит...". Падая, он улыбался родному небу России... Об этом рассказывал ставший потом псаломщиком очевидец.
  
   С моей внучкой Настей мы впервые пришли к новороссийскому Мемориалу казакам "Исход" через день после его открытия. Возложив цветы. Я рассыпал по траве жмень земли с мемориала расстрелянным казакам станицы Келермесской. Такая же рассыпана на могиле подполковника Ефима Криковцова под Парижем.
   Не знаю, чье лицо у офицера на Мемориле. Главное, что запечатлен под небом Родины
   1984г- ред.2015 г
   ( В память казака-подполковника Ефима Исидоровича Криковцова. Род.1875- умер 21.07.1953 г. )
  
  
  
  
   Посиделки.
  
   Подножие Парнаса.
   На третьем курсе филологического факультета он запретил себе писать стихи. Поэтом рождаются на свет, а не учась рифмовать. Армия научила перечеркивать вчерашнее. Чтоб наутро сума-сшедшим не проснуться". Потому он сжег свою "школу пера"...
   1. "Летописец".Через сорок лет позади была работа в пароходстве, четверть века в нефтянке на Шесхарисе, торговый порт накануне пенсии. Командировки по другим пароходствам, за границу. Потом-по нефтекачкам Кавказа и Сибири от Приполярья до Байкала. Круг общения по работе безграничен. От прямой подчиненности Генеральным директорам до работы с рядовыми инженерами. Беседы с попутчиками в самолетах. Персональный кабинет, порой, становился исповедальней для коллег. От избытка впечатлений инстинктивно стал не только Наблюда-телем, но и Летописцем. Рабочий день часто заканчивался литературным осмыслением услышанного. Еще в пароходстве начался, казалось, бесконечный поток статей в газетах и журналах, вплоть до всесоюзных Бывали конфузы. Статью о художнике Полянском П.М. вечером прочитал по радио А. Нилов, а утром она вышла в "Советской Кубани". Уже перейдя на Шесхарис, случайно узнал, что в "Черноморец" пришло его удостоверение члена Союза журналистов России за публикации в журналах Минморфлота.
   В интернетовском "СамИздате" "публиковал" художественную прозу. Когда написанного "для себя" скопились сотни "имен", начал компоновать брошюры по темам. Перечитывая заново, поражался: будто кто-то диктовал, а он лишь записывал!..
   2. "Наследие". Служба безопасности вычислила его. В Интер-нете под псевдонимом личный подчиненный генерального!. Ни-и-зя! Уволили в 20 минут. Не знали факт похлеще: его книги напечатаны. Восторгом от полтора десятка электронных брошюр он поделился с коллегой по Самиздату. "Ты со своей службой никогда не придешь в издательство!"-заявила она. Действи-тельно-"бюрократ". И-писатель? "Дай, хоть, пять твоих книг издам!"-попросила она его. Прислала нотариальную доверенность на издание под ее именем, но с юридически закрепленным его авторством.. Так, в Сибири, вышли его книги. Подруга "жалова-лась": "Счастливый-не лезешь в Союз писателей. А я, издав свои романы, хотела. Но лишь вышли твои книги, вмиг оформили!. Показала Договор с тобой. Смеются-спрячь."
   3. "Все на продажу?". Вскоре был еще Сюрприз. Позвонила Ангел из Молодости, хозяйка "Новой России" Любовь Здоровец. В свое время спасла его от рабства учителем в школе. Теперь звала к себе. Он отказался. "Любушка! Рядом с твоими савельевыми-дуб!". "Зато с генеральными...!" парировала она. "Люб! Вспомни Анджея Вайду из юности!"-попросил он. Зная, что вновь в неоплатном Долгу перед великой Женщиной.
   Знаковым был эпизод из фильма "Все на продажу". Ольбрых-ский, играя перед камерой заданное режиссером, увидел жереб-ца, несущегося мимо. И окрыленный его вольностью летит вослед, раскинув руки. Режиссер орет оператору: "Снимай! Премия!"... Плоды творчества-рядовой товар. Творческие-рабы конвейера. Лишь единицы-шуты из "Короля Лир"....
   Сегодня нет его Ангелов: Любови Васильевны и сибирячки, успевшей донести его книги до читателя. Ведь беда электронных издательств еина с творческими союзами. Читатели там-тоже пишущие, А их лозунг: "Я не читаю-Я пишу книги. Читать можно. Лишь для того, чтоб увидеть-творю лишь Я!..".
   За полгода пенсионной жизни он издал ряд книг сам. Перебрал очередь "кандидатов". Осенило: вначале надо издать "Новороссиаду"!. О родном городе. Просмотрел брошюру, собранную 10 лет назад и ахнул. Доездился по миру и москвам! Нет сегодняшнего!. Да, воскресший после Войны, город был полон зелени, розариев и пения соловьев. Теперь теряет душу, а с ней и лицо. Сегодня смысл Новороссийска-быть объектом обналички в высотках награбленного столицей. Или этот: "надзиратель"-епископ! Под видом Морского Собора, похоже, строит свою резиденцию. Может задавить Мемориал малоземель-цам!. А вообще, что-то есть святое в этом городе?. Потребовалось окунуться в Сегодня, чтоб написать "Новороссиаду" заново.
   4."Открытие мироздания заново". Близилось 70ти летие Победы. Бросив друзьям клич "Приглашайте!", попал на концерт КСП ("Клуб самодеятельной песни"). Запросто бывавший на Грушницком фестивале, в клубах Валдая, Питера, Челябинска и на Домбае, шел с неохотой. Слава Богу-напрасно! Вроде вчерашняя тональность и вчерашние тексты. Но в исполнении дивных голосов проверенного временем говорит о сегодняшнем! Окунает не только в ностальгию, но и позволяет вновыь задуматься о завтрашнем и о Вечном. Впору остается позавидовать счастливым новороссийспам, позволяющим себе блаженно забыть о зрелом возрасте и доныне быть юными!. Особое со-чувствие вызвал феномен. Упрятанный в себя, смущенный вниманием, доктор-пульманолог Дмитриев, был первозданно оригинален личным словом. Он не бард. Одаренный Богом, поэт!
   Как вдруг запел мальчик: "На братских могилах не ставят крестов..." Булата Окуджавы. После очередного взрослого дев-чушка запела: "...а превратились в серых журавлей..." Расула Гамзатова. Еше один мальчик- младшшеклассник смущенно спел вполголоса: "Эх! Дороги...!". Закроешь глаза и услышишь мудрого ветерана! В исполнении сердца сегодняшнего новорос-сийца!
   Вскоре была "Ночь в библиотеке". В окружении книжных стеллажей читалась поэтическая классика 19го века. Ладно, если бы тон задавали "русички"- учителя языка и литературы в возрасте! Ученики средних классов внутренним голосом, как личное, читали Лермонтова, Пушкина, Блока. Те их строки, что он, выпускник филфака, читал бы наизусть уже спотыкаясь. На их фоне робко читали свое современные поэтессы из городского поэтического сообщества "Родники".
   Назавтра, в воскресенье, его пригласили на очередной концерт классической музыки абонемента "Пятый сезон". Нестандартные непротокольные молодые исполнители из Москвы и Питера жили мелодиями Бетховена, Чайковского, Пьецоллы! Но для него было не менее важным- публика. Ахнул, разглядев. Рвался в столицу, Питер, Новосибирск во имя возможности побывать на концерте в консерватории. Доныне в душе восторг от посещения Дрезденского театра Оперы и от концерта Лучано Паворотти в Лондоне. Но здесь, в Новороссийске, лишенном филармонии и здания современного театра, именно публика воочию была высоко развитой, понимающей музыку. В гортеатре было душевно тепло среди своих! Тем более-каждый очередной концерт абонемента- неповторимо оригигинален. Особое слово о ведущей концертов, хозяйке а"бонемента". Людмила Владими-ровна Саватеева не только глубоко эрудирована и полна восторга в каждом комментарии очередного "номера", но, главное, умеет создавать взаимное доверие исполнителя и аудитории.
   Через пару дней в городском доме культуры был концерт, посвященный казачеству. Генетически потомок казаков, он при-готовился увидеть фальшивку. Подлинных казаков уничтожили в 1920е годы. Кого не расстреляли, выбросили в Сибирь. Их потомков он увидел в поселении староверов в северном Прибайкалье. А названных кубанскими казаками сегодня, не хочется обижать...Правды ради: они потомки, по лексике казаков, "иногородних". Сбежав от рабства у помещиков, праздно путались под ногами землепашцев. Пока вновь не стали рабами, уже в колхозах на землях, награбленных у кубанцев...
   Но услышав песни в исполнении пригородных станичников, изумился. Сердце у них плачет в одной песне и душа порхает по степи в следующей. Конечно, это не те песни что он слышал в детстве в грозненском Хуторке. Там жили единицы казаков-кубанцев, скрывшись от геноцида в Терскую область. Казаческие песни подлинных кубанцы пели, порой на четыре голоса. Да с запевкой и периодическим ритмом ладонями в апофеозных строках. Думал, так уже не поют! А услышал! Нотом-пляски! Казаки-воины, ставшие землепащцами, чьим потомком он был, редко танцевали. Его сердце, кровного потомка казаков, заплакало и примирилось с "иногородними. Земля кубанских казаков окрылило и их сердца духовностью!.
  . 5. "Посиделки". А тут его случайно позвали в планетарий, На очередные поэтические посиделки под руководством Виктора Викторовича Савельева. И он надолго попал "к своим". С кем грустно было расставаться по завершении очередных посиделок. Светлое ощущение вызывало даже достойное иронии обрамление "программы" бардовскими песнопениями. Дивный голос Сережи Пасечника, песни Гелия. Умница-депутат Панченко С.В., оказался одаренным словом автором романса. Песня души о восторженной окрыленности в миг, когда возвращаяся, видишь с Волчьих ворот Цемесскую бухту по сердцу каждому новороссийцу. Умиляют благородные поэтессы из объединения "Родники". Кокетливо читают пронизанное сердцем возвышенное. Не чураются рифмованных передовиц. Но, даже, рифмованная проза в их исполнении звучит поэтично. Ибо продиктована сердцем! Каким бы ни был уровень творений, объединение делает главное: вдохновляет ищущих поэтическое Слово! Без их объединения город, скорее всего, вообще не рожал бы поэзии. Тем более, что их лидер-еще и талантливый организатор членства в Союзе писателей! Мечтающие о регалиях обретают их. В искреннем уважении к поэтессам Виктор Викторович вдохновенно подыгрывает им, читая свое. При этом мудро иронизирует; "Мне можно-я графоман!".
   Родник посиделок давно б иссяк, если бы ни организаторский и журналистский таланты Савельева В.В. Он совершает каждый раз открытие! Самое яркое, запомнившееся все надолго: выступление ветерана войны и талантливого скрипача Юрия григорьевича Панаета. В возрасте за 91 год виртуозно владеть инструментом, как не дано исполнителям помоложе! И быть ярким собеседником с светлым мышлением! "Соседи ругаются, когда Вы играете в квартире?"-спросили его. "Конечно ругаются! Но, если останавливаюсь в раздумье..."-с улыбкой отвечает гений. И тут же просит: "Можно еще-исполню...".
   Народный артист России Жабоедов В.И., переехавший с Даль-не-го Востока к Южному морю. С исполнительским диапазоном от ярких опереточных партий до сложных абстрактных пьес Шостаковича. Или автор эксклюзивных кукол Прожогина Е.А. Философское ее мышление и педагогический дар заведомо бессмертны в ее творениях и в кукольных личностях руками ее учеников. А еще-картины Николая Джаняна!. Певец Павел Соха, бывший мэр города Абинска. Пародии Николая Васильевича из Геленджика..
   Описание всех посиделок достойно отдельной книги-хроники. Потому каждый из десятков присутствующих находил свое. Автор "Новороссиады"-жадно ловил Слово. Особенно "иронис-тов". В одном из них, Андрее Мурае, живущем между Новорос-сийском и Питером, виден яркий литературовед. В нем глубокое языковое чутье с добродушной иронией рождавют любящие строки пародий на прочитанные и услышанные поэтические строки, даже классиков. Объективное вИдение им сегодняшних литературных процессов восхищает....
   Неоспоримо оригинальные эпиграммы М.Яроховича поража-ли философичностью и одновременно бережностью к "героям" ироничных строк. Словно творцом продиктованы и Ангелом-хранителем подредактированы своеобразные его гарики Не будет преувеличением сказать, что Губерману есть чему поучиться у Яроховича.
   Идя после посиделок домой, автор не раз задумывался: "А зачем Посиделки?". Да, Савельев В.В. свершает подвиг, что не по плечу администраторам от культуры. Но видный член Союза писателей-друг, на попытку "по эстафете" пригласить на поси-делки, усмехнулся, отказываясь: "Я себя уважаю!". Бог ему судья. Лишь бы с собратьями по перу камни не кидал под ноги Сизифу-подвижнику Савельеву В.В. Кто, похоже, единственный еще не дает угаснуть творческому началу в душе новороссийцев.
   Задумавшись о духовной жизни участников Посиделок в нашем городе и в десятках других осознаешь Истину. Скоро уйдут в металлолом лимузины, самолеты, и прочее, "жрущее" нефть. Сотни новороссийсков опустеют, переселившись в мегаполисы. Книги, сериалы, малевичи, всякие битлы-станут как для нас папирус. Но те, с десяток миллионов землян, что останутся, будут слышать Вивальди, видеть в "планшете" картины Джаняна, куклы Прожогиной, ...
  
   6. "Академия литературы". Как раз, после очередных посиде-лок у Савельева В.В., попутчицей в троллейбусе оказалась одна из выступавших там поэтесс. Оказывается, состоит в местном творческом Союзе. Слушая ее с неким смущением, понимал: пока для него Союз там, за облаками! И все-таки, что творит словесный Парнас сегодня? Потребовалось окунуться в калейдоскоп продаваемых в 2015 году брошюр местных авторов. Сразу определился лидер. городского книгопечатания. Пахомов В.Б. Вослед ему команда талантливых авторов-краеведов издАли талантливо написанные повести и исследования истории города. Заслуженно осенены Членством в Союзе писателей. Нет, увы, в взятом с прилавка в 2015 году сегодняшнего Новороссийска. По нормативу жанра, на третьем плане личность самих авторов, их видение сегодня и завтра города и себя. Некое исключение Лариса Нестеркина. В ней нет самодовольного успокоения достигнутым и отстраненности от созданного слова. Талант такого автора не умрет, коли изданное для нее-повод к дальнейшему поиску себя.
   Слава Богу, удалось найти сборник "Литература Новороссийска" Пахомова В.Б. Исследование, достойное признания. Любопытно было читать о некогда лично знакомых Творцах Слова. Предстали воочию Алексеенко Ю.А., Светлана Летт, Евгений Цыганков, Еременко А.К., Хачатуров В.А, подвижник культуры Яцкевич В.В. Общаясь с ними, крылатыми, поражался потребности быть в творческом объединении. Понимал, что их карабканье на Парнас-стимулирование творческого потенциала. Конечно, дай Бог здоровья нынешнему руководству творческого союза. Без подвижников, увы, реальностью становится горькая крайность России: "Немало литераторов. Но нет литературы!".
   7. Монпарнас. Год "бродилок" потаенными тропами новорос-сийского Парнаса был бы ущербным без фортисимо-аккорда в начале лета 2016 года. Таким стал отчетный концерт-фестиваль танцевальных коллективов города
   Юной, худенькой выпускницей хореографического училища начала свой творческий путь в ДК моряков в конце 70-х Пищикевич Марина Юрьевна. Озаренная восторгом от своей девичьей пластики она, по праву, открыла концерт сольным танцем. И была искусной ведущей концерта более двух часов,
   Яркая мозаика танцев четырех континентов планеты. Их язык, как и музыка, объединяет Человечество. Изысканная философия индийского танца в исполнение групп "Золотой лотос" и "Цвет моря". Высокая логика энергичной ирландской пляски группы "Irish Tribе". Невероятная одаренность детей ансамбля "Релеве". Дошкольники в этом коллективе высокохудо-жественны не менее старшеклассников! Но высшая философия бытья нашей цивилизации проявилась в, казалось невозможном в основе, танце-апофеозе фестиваля. Разве можно предстваить совместный индийский и ирландский танцы? Оказывается, это Чудо реально! В одной тональности начиналась пляска сначала Востока, потом-Запада, Его исполнили "Irish Tribе" и, кажется, "Amerikan Tribе Sty". Зал завороженно замер, когда танец стал совместным и язык их пластики оказался единым! Это был ответ американскому глобализму, ведущему цивилизацию в Ад подавления животным прагматизмом духовных основ Человека.
   Заключительной стала, конечно, русская пляска!. Солнечность, несгибаемость и лукавая мудрость славянского человека были в танце потрясающими. Зал был готов включиться в пляс. А после него усталые авторы танцевального триумфа, все колленктивы, собрались для прощального поклона со сцены. В обнимку стояли руководители коллективов. Теперь мэтр новороссийского танце-вального искусства Пищикевич Марина Юрьевна, ее ученица Крутова Ирина. Единодушные с ними Анна Котлярова, Екатерина Иванова и другие, не менее любимые поистине мамы танцевальных коллективов города.
   Вот бы так, любяще, искренне без лукавства во имя духовной свободы были все творческие объединения Новороссийска!
   Побывавшие на танцевальном фестивале шли через Парковую аллею. Привычно останавливались около стендов с работами художников. Несомненно талантливые работы, сегодня, нередко становятся у горожан подарками ко дню рождения лучшим друзьям и близким родственникам. Потом получаешь ответ на такой подарок из Питера, с Волги или из Сибири. "Шедевр! Предупреди автора и тех, кто рядом. Наш Академик собрался приехать в Новороссийск. Заинтересован увидеть их работы...". Конечно, изгнание бизнесом выставочного зала из центра города-кощунство, очередное свидетельство деградации городской культуры. Спасибо мэру, хоть разрешил художникам новорос-сийский монпарнас да Парковой аллее. Как бы решить, чтоб писатели тоже могли представлять в Аллее свои произведения. Укором становится реальность: книгам новороссийцев доступней прилавки и библиотеки не дома, а других городов.
   8. Возвращение к себе. Изучая местный Парнас, автор "Новороссиады" обрел право отредактировать и напечатать сборник. Понятно, что неизбежны ляпы. Как обычно, не скоро утихнут порывы переписать и то и это... Время лечит. Даже цинизм сегодняшнего епископа на Малой земле, увы, найдет оправдание... Но на сегодня, когда пережитое в этом сборнике еще не ушло от автора, он рад что не уходит с пути к себе исконному. Это его Крест и сизифов труд. Сегодня торопят следующие книги. Энтузиазм рождает возрождение, казалось забытого. Посиделки Савельева В.В. вернули его к поэтическому взлету. Спасибо тебе за это, родной город-герой!
   Июнь 2016 г.
  
  
  Ностальгия по завтрашнему городу.
   Cборник рассказов, новелл и зарисовок о любимом Новорос-сийске завершен.
   Есть определенная "тайна", почему для меня важны прогулки "за горизонт", походы выходного дня. За полвека с дня приезда в Новороссийск, город не раз менялся. Вернувшись, хоть через час, видишь в нем перемены.
   Приехал впервые пацаном. Битый кирпич между шпал на вокзале пахнул гарью Отечественной войны. Выйдя через час на балкон маминой квартиры в доме на Анапском шоссе, поразился сказочности дубравы внизу. Для нашего братства, детей основателей нефтеперевалочного комплекса "Шесхарис", плавни стали родными. Мы плавали там по болоту на плотах.
   Город воскресал из пепла. Жилой массив предгорной улицы Видова, микрорайоны в каменной прибрежной степи Малой земли, окрыляли лебединой белизной. Обретя парковые аллеи с цветущими белыми свечами каштанов, розарии на набережной, Новороссийск, особенно перед Днем Победы, был садом. Питомник оживил елями десятки километров горных склонов...
   Уже старшеклассниками мы впервые встревожились. Девяти-этажки пароходства напротив гостиницы "Бригантина" начали умерщвлять плавни. Две недели корчевали и жгли дуб у нашего болотца. Огонь обугливал наши души первой болью взрослости. Дома пароходства вскоре вписались в лес. По примеру нефтяников, дворы "пароходских" поныне словно в саду уже рукотворных посадок деревьев и цветов. В кронах их деревьев по утрам весной пели соловьи, днем иволги. По оставшимся заповедным уголкам плавней мы бродили со своими детьми последний раз в 90х. В 2014м, осенней ночью около нашего дома тоскливо перекликались два филина. Прощались с умирающей природой города...
  
   И все-таки, даже мертвеющий Новороссийск остается любимым. Потому что он сроднил с морем. Годы работы в пароходстве, потом четверть века в "Черноморке", почти десять-в торговом и лесном портах.. Частые командировки приучили быть легким на подъем. Другие пароходства, заграница, Кавказ, Центральная Россия и Сибирь от заполярья до Байкала. Но обычным было в аэропорту Иркутска, Сургута или "настырной" Москвы, обменять билет на более ранний рейс. Чтоб хоть на час раньше вернуться к морю. Водители служебных машин, встретив в Анапе или Краснодаре, знали мою "слабость". Остановишь на "Волчьих воротах" или на "Семи ветрах". Выйдешь навстречу порыву морского ветра. Мой город встречает Гимном Жизни!
  
   Увы! За четверть века правления мэров Новороссийска город зримо окаменел. Умерли розарии на набережной, в скверах и парках, на парковой аллее. Вместо цветущих акаций, лип и тополей на "визитных" улицах и набережной выстроены "солдафончики" с внешне "целофановыми" листьями. Раковая опухоль высоток уничтожила Питомник, задушила плавни, гробит парк Фрунзе. Погибли виноградники, нет больше "Каберне Мысхако". Город дышал лесными и цветочными легкими.. Теперь он, все более, мраморная мумия из полупустых комплексов высоток. Наши внуки уже не представляют, что в города едва ли не в центре могли быть живые деревья с поющими в мае соловьями! Природа "ушла" в горы.
   Мэры ведут город к нероссийским стереотипам 21-го века. Говорить об их бизнесе бездоказательно. Важнее иное: за 15 последних лет мэр вложил в город свое сердце. Умерщвления города застройщиками не остановить. Не случайны "намеки" о приватизации последних очагов зелени-парков Фрунзе, Ленина, Пионерской рощи. Горожан готовят к очередным подвигам могильщиков южной природы, строителей развлекательных центров вместо "устаревших" парков в зелени деревьями и трав.
   Болью остается угроза подавления Мемориала малоземельцам вместе с лебедями епископским "микрорайоном" под видом Морского Собора. Храмы, вписанные в Мамаев Курган и Поклонную гору, пустое мечтающим увековечить себя эпохальной стройкой.. Такое вИдении Судьбы Мемориала-не перегиб. Надо добиваться, чтоб следующие поколения видели церковь на фоне Святыни, а не нашествие на сердце города.
  
   С противоположной, Восточной стороны бухты уходит монстр-цемкомбинат. Есть надежда, что в предгорье вырастут не только микрорайоны, но и вернется зелень, птицы и рыбалка с набережной. Когда-то там ходил трамвай, а главных дорог было несколько.
   Новороссийск обладает непостижимой магией, рождающей высокую Любовь у всех нас, вне зависимости от того, где ты появился на свет. Право на свою "Новороссиаду" обретает каждый, хоть день побывавший на берегу Цемесской бухты. Потому уместно вновь, подобно некой молитве, повториться благодарностью к тебе, Родной город. Спасибо за то, что ты есть! С тебя начинается в наших сердцах Россия!.
   Июнь 2016 г
  
  .
  Мемориал малоземельцам. Они защитили Сегодня и завтрашнее Новороссийска.
  
  
  
  
  Содержание
   Магия города 3
   Морское сердце 4
   Родина ("Арктур"). 5
   Парад Победы 7
   Возьми бомбу в руки 15
   Контора глубокого бурения 18
   "Ум, честь и совесть..." 22
   Взгляд боженькиной мамы. 26
   Свеча в окне 31
   Танго моему городу 34
   Город на ладони 35
   Город чаек 40
   Троллейбусные исповеди 43
   Кисы Машины рассказы (2015 г) 45
   Киса и Хозяин, Киса и Род хозяина, 45
   Киса и молоденькая Луна 45
   Киса и человеческий язык, Киса и Любовь. 46
   Киса и кондукторша. Киса и Вечность. 47
   Киса с котятами, Киса и Родина. 48
   Храм 50
   Зовущие стать Иудой. 51
   Крещение защитников 53
   Всеношное воскрешение 55
   Черноморка 58
   Наш старый Дом 60
   .Мы, грозненцы. 63
   Слово о генералах 65
   В городе, готовом к взлету 71
   Ждушая на берегу 76
   "Бабочки" 77
   Сочельник с "эфирной" незнакомкой. 81
   Обретените чуда. 88
   Дети моря 90
   Хранительница Рода 91
   Урок "по Мопассану". 94
  
  
   Дикий берег 98
   Дикий берег 99
   Русалка 105
   Сошествите в рай. Я - дома. 105
   Пробуждение мое длится давно. 106
   Обиженный. Флаг неверности. 108
   Наедине с неизбежностью. 109
   Иной мир 111
   Как мы город Н-ск испугали 113
   Где ты, бомжик ? 115
   Новороссийская Бочка 116
   Перед лужей на коленях 117
   Дети урагана 120
   Где ты, бомжик? 125
   Часть 8 Песни Атлантиды 128
   Рассказы Исполина- моего отчима. 129
   Вступление в 1974 году
   Рассказ из детства. Проучили.
   Рассказ из юности. "Абхазия" на Одессу 131
   Рассказ из молодости. Помилование. 132
   В конце войны. Над Эльбой. 134
   Монополист. Окрыленность..
   Уход в небеса/ Исполин 138
   "Здесь, под небом чужим..." 140
   Часть 9. Посиделки 144
   Подножие Парнаса (апрель 2015-июнь 2016). 145
   1. "Летописец" 145
   2. "Наследие". 145
   3. "Все на продажу?". 146
   4. "Открытие мироздания заново". 146
   5. "Посиделки". 148
   6. "Академия литературы". 150
   7. Монпарнас. 151
   8. Возвращение к себе. 153
   Ностальгия по завтрашнему городу (июль 2016). 154
  
  
  
   Вячеслав Горд
  
  
   Новороссиада
   (Танго моему городу)
  
  
  Рад буду увидеть Вас гостями в моем
  интернетовском литературном разделе:
  "Библиотека Максима Мошкова / Самиздат /
  Горд В" - WWW^ zhurnal.lib.ru/g/gubarx_w_a/ .
  Не менее, буду рад прочитать Ваше слово
  в моей электронной почте:
  vecheslav_ag@mail.ru
  
  Автор. Губарь Вячеслав Анатольевич
  ( Вячеслав Горд-псевдоним с 1996 г.)
  
  
  
  Подписано к печати________2016 г
  Тираж 100 экз
  Сверстано ООО "С легкой рука"
  Отпечатано ООО "Вариант"
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"