Посреди неухоженного фермерского двора сидит беспородный пёс, внимательно уставившись на что-то перед собой. Иногда он склоняет голову, иногда чешет за ухом, иногда клацает зубами, отпугивая надоевшую муху. Но продолжает смотреть в ту же точку.
Он смотрит на человека, сидящего на веранде своего дома. Человек жадно поедает жаркое, не обращая внимания на собаку. Из глубокой миски торчит большая мясистая говяжья кость.
Не утерпев, пёс обиженно гавкает. Человек вытаскивает кость, поворачивается к собаке, издевательски медленно обгладывает всё мясо и прицельно швыряет костью в несчастного пса. Слышно поскуливание и рычание...
Нет, пёс не бросается на обидчика, а схватив кость быстро бежит за дом, через огород, через груды проржавевших деталей и брошенной техники, к старой сгорбленной иве, у корней которой он зарывает свою ношу. После чего оскорблённо, с угрозой пару раз тявкает по направлению к дому.
Новый день.
И новая кость летит в бедолагу. Пёс закапывает и её в том же месте. И ещё одну кость. И ещё. Уворачивается от очередного "подарка". И снова спешит к своему тайнику...
Ночь. Полнолуние. Окрестности погружены в зловещее лунное марево. Нет, пёс не боится. Напротив, деловито, по-свойски, в пугающе несобачьем ритме принимается он обходить заветную иву. Сперва медленно, затем ускоряя свой ход. Пёс рычит. Иногда подвывает. Словно шаман напевает магический жуткий мотив. Всё быстрей и быстрей его шаг. Быстрее и быстрей, громче и громче звуки. Длинней и длинней его тень. И вот уже с дьявольским воем пыльным смерчем, как адская гончая, мчится он вокруг искорёженной ивы!
Замолкает. А сквозь пыль в лунный свет неотвратимо выступает чёрный бык. Посланником Преисподней. Больше буйвола. Злее гризли.
Бьёт копытом. Мотает чёрной башкой, украшенной парой блестящих рогов, под стать размерам восставшей твари.
Привлечённый шумом, из задней двери дома выходит сонный человек. Он в пижаме и шлёпанцах, но с ружьём.
--Эй! -- кричит человек и вглядывается в темноту, --Э-э-эй!
Слышен шум, словно тысяча барабанов грянули разом. Содрогнулась не просто земля - вся планета!
--А-а-а-а! --кричит человек и стреляет, --А-а-а-а!
Звук удара.
И стихло.
Утро. Возле разбитой стены нечто кровавое, мёртвое, бывшее прежде хозяином дома. Не обращая на него никакого внимания, на огороде пасётся бык. Не столь инфернальный, как в ночной темноте, но всё ещё брутальный: неимоверно большой и опасный. Но сейчас он спокоен. И, кажется, даже доволен, неспешно поедая какие-то зелёные побеги.
Пёс вертится рядом, словно приценивается. Нет, подбегает к трупу хозяина, лижет кровь, принюхивается к мясу, тянется... но вновь отбегает к быку, глядя на того в восхищении. Оглядывается на труп. И вновь на быка. На труп... Нет, бык, быыыык... Наконец-то решается, скалит зубы и прыгает, стараясь вцепиться в заднюю левую ногу жертвы.
"Жертва" лёгким движением стряхивает бедолагу, добавляет копытом под зад, в результате чего пёс летит через голову и падает без движения.
Тени укорачиваются, а затем начинают расти. Дворняга приходит в себя. Зло, но тихо рычит. Не сдержавшись, обиженно лает, но быстро смолкает. После снова рычит, как будто злорадно.
Укрываясь за мусором и кустами обегает быка, приближаясь к изломанным останкам прежнего мучителя. Вцепившись зубами в окровавленное шмотьё, нет, не ест, а тянет его за собой. Пусть с трудом, но упрямо. Остервенело.
Бык не обращает внимание на собачью возню, его больше интересуют остатки огорода.
А тени растут.
Наконец-то пёс стаскивает жуткую поклажу в свежевырытую, хотя и не глубокую яму рядом с ивой. После чего куда-то уносится, но вскоре возвращается, неся в зубах острый мясницкий нож. Роняет в могилу. И, довольно повизгивая, быстро забрасывает землёй. Выходит на свет, отряхивается и насмешливо лает на строптивую дичь. Но быку наплевать.
А зря.
Опускается ночь.
Утробно рыча гипнотическую мелодию пёс ритмичной рысцой вновь бежит вокруг ивы.