Аннотация: Этот рассказ был написан для сборника "Беспощадная толерантность" Сергея Чекмаева. Но в сборник не пошел, поскольку мы с Сергеем немного не поняли друг друга. Я написал про то, как толерантность уничтожает существующий миропорядок, а Чекмаеву хотелось про "проти-и-и-ивных"... Выкладываю у себя. Потому что вещь получилась актуальная.
Толерантность: снижение или полное отсутствие нормальной реакции на какое-либо лекарственное или иное вещество, вызывающее проявление в организме определенных симптомов.
Медицинский словарь
Валерий Павлович выгуливал своих ребятишек. В детях он души не чаял, и не понимал, как же он до сорока лет мог обходиться без этого чуда. Он просто млел, отвечая на серьезные вопросы младшего Вани и наблюдая, как старшенькая Оленька скачет через лужи, и не сумел вовремя заметить подступающей опасности. Да и чего нужно опасаться в родном дворе?! Поэтому Валерий Павлович опешил, когда перед ним из воздуха материализовались два негра-тинэйджера. В Российской Федерации второй четверти XXI века, перманентно страдающей от демографического кризиса, они сделались привычным явлением.
- Слушай отец, на хлеб дай, - сказал первый на хорошем русском.
- И н'б'хло, - невнятно произнес второй.
- Ребят, у меня нет, - так отвечать было нельзя даже по идиотской инструкции полиции, но Валерий Павлович растерялся, и потому повел себя неграмотно.
Подростки резко набычились.
- Мужик, тебе что, жалко пять или десять штук для соотечественников, - проникновенно сказал первый.
- Kunipa pesa za, mwanaharamu wee, - проскрипел второй.
Сердце Валерия Павловича екнуло и свалилось куда-то в желудок, но тут чья-то ладонь легла на его плечо и чуть сжала: "Не дёргайся".
- Ребята, вот вам пятьсот рублей на бедность, - коричневая рука протянула означенную купюру, и первый чернокожий машинально ее взял, - и валите отсюда!
Вздохнув с облегчением, Валерий Павлович повернулся к своему спасителю, уже зная, кого увидит. Статный темнокожий парень в сером подряснике по имени Андрей был достопримечательностью местной церкви ЧеснОй головы Иоанна Крестителя, где прислуживал отцу Василию во время литургии. Валерий Павлович хорошо его знал, поскольку числил себя прихожанином отца Василия. Андрей был сыном русской матери и нигерийского студента, учившегося в местном университете лет двадцать назад, и считал себя истинно русским и православным человеком. И фамилия у него была чисто русская - Крутых. И он по мере сил ее оправдывал. В детстве Андрейка гонял в одной стае с окрестными ребятишками, изощренно ругался матом, что ни раз спасало его от местных же скинхедов, которые впадали в ступор от его боцманских загибов, и вообще азартно доказывал на каждом шагу, что, кроме кожи, он ничем не отличается от своих русских сверстников. Этот азарт и привел, в конце концов, Андрея в церковь. Это тоже была попытка доказать всем, что он бОльший русский, чем сами русские. Но потом Андрейка втянулся, и стал искренно верующим человеком. Сейчас отец Василий готовил его к поступлению в семинарию.
- Спасибо, Андрей! - проникновенно сказал отец семейства.
- Не за что, Валерий Павлович, - ответил Андрей, - Ну, что стоим, кого ждем? - это уже к опешившим темнокожим подросткам, - Только скажите, что я не толерантен! Бог подАл? ПодАл! И больше не обломится! Проваливайте!
Понурые подростки зашагали прочь, к третьему подъезду.
- Понаехали тут, лимита! - бросил им в спину темнокожий Андрей; в эту фразу он вложил все презрение к приезжим черным эмигрантам, не имевшим счастья, в отличие от него, родиться в Великой России, - А вам бы повнимательней быть, Валерий Павлович. Это хорошо, что я мимо проходил. Их недавно в ваш двор заселили...
Валерий Павлович только вздохнул. В последнее время на улицах их провинциального городка стало много темнокожих эмигрантов из Эфиопии, Северного Судана, Чада, Нигера. Они охотно ехали на заработки в далекую холодную Россию, потому что на родине у них с жизнью было никак... то есть совсем никак...
- И как так получилось? - вопрос Валерия Павловича был чисто риторическим. Но Андрей счел нужным на него ответить:
- Потому что мы, русские, размножаться не хотим. Живем ради себя. Не хотим иметь никаких обязательств. В церковь Божию входим два раза в год. Посмотрите, многие вступают в брак, когда им намного за тридцать. А это не семья, это не для деторождения, это чтобы старость одному не коротать. Ведь говаривали когда-то наши предки: "В тридцать лет нет семьи - и не будет, в сорок лет нет дома - и не будет". Вы, Валерий Павлович, приятное исключение...
Валерий Павлович зарделся, и ласково взглянул на своих ребятишек. Он был основой русской нации - потомственным интеллигентом. А у потомственных интеллигентов всегда были серьезные проблемы с продолжением рода. Дети - это, прежде всего, ответственность, а у интеллигентов боязнь ответственности - нечто вреде наследственной болезни. Так что наследственность у Валерия Павловича была, можно сказать, самая что ни на есть тяжелая.
В свое время отец с матерью "отмазали" восемнадцатилетнего Валеру от армии (его призыв как раз приходился на вторую чеченскую кампанию, и напуганные судьбой пацанов Шестой роты, родители выложили военному комиссару последние сбережения), после чего Валерий безоблачно прожил всю "путинскую восьмилетку", вместе со всеми вяло поругивая Путина. Сначала студентом, потом ассистентом кафедры в вузе своего отца. Это место планировалось как трамплин к ученой степени и званию. Но оклад ассистента к обзаведению семьей, мягко говоря, не располагал. И Валерий застрял на уровне развития инфантильного переростка, которыми забиты сейчас вузы нашей страны. Среди молодых коллег женского пола он подсознательно выбирал тех, кто, как и он руководствовался "хип-хоп логикой": "Ну и что, что переспали - это еще не повод познакомиться". Кроме того, он тяжело переболел "болезнью офисного планктона" Интернет-зависимостью. Интернет давно уже заменил русским интеллигентам прежние кухонные посиделки. Ведь кухню рано или поздно придется очистить, или самим, или по требованию хозяйки дома. На Интернет-форуме можно сидеть бесконечно, часами, общаясь с товарищами по духу. И сидели. Этот протез живого общения оказался идеальным.
"Прекрасный новый мир", сорвавшийся с цепи, жизненного оптимизма тоже не прибавлял. О путинских временах теперь вспоминали как об эпохе стабильности и благополучия. Хотя и Великий Спад, и две осетино-грузинские войны, и атомный кризис прошли над головой Валерия Павловича, никак не затронув его, он прожил бобылем почти до сорока лет. Бобыльствовал бы дальше, но экзистенциальная тоска погнала его в церковь, к вере далеких крестьянских предков. И здесь за него серьезно взялся отец Василий, вправляя вывихнутые интеллигентским воспитанием и раздолбайской жизнью мозги. И вправил. Жену Валерий Павлович выбирал долго, придирчиво, пока не остановил свой выбор на прихожанке той же церкви, верующей женщине тридцати лет.
- Да, Андрей, вы совершенно правы, - с жаром поддержал разговор Валерий Павлович, - Я был недавно в деревне. Ну, школы объезжал, в университет агитировал. Набора нет никакого... Это просто тихий ужас. Старики, родившиеся при советской власти, еще живут. Им сейчас по семьдесят-восемьдесят лет. А их дети, родившиеся при Ельцине, уже прибрались на кладбище в сорок-сорок пять лет. Некачественный алкоголь, табак, тяжелая работа...
Андрей довел Валерия Павловича с детьми до подъезда, погладил по голове пятилетнюю Олю, показал козу четырехлетнему Ване, и распрощался со всеми. Пройдя между двумя восьмиэтажками, вышел из двора на улицу. Остановившись, огляделся по сторонам. Напротив него, на другой стороне улицы четверо негров в костюмах официантов подметали асфальт перед рестораном "Не уйду!". Напротив Андрея остановилась маршрутка. Шофер-кавказец обошел новенькую "Лань", открыл дверцу и стал вытаскивать из салона негра. Негр отбивался и стрекотал что-то на каком-то из бантустанских языков. Кавказец совершенно не толерантно матерился и тянул его за рукав куртки.
Андрей вышел на остановку троллейбуса. На скамейке в павильоне полулежали два наркомана. Белые парни лет семнадцати в серых куртках с натянутыми капюшонами пялились на мир закатившимися зрачками. Андрей подошел, потрогал пульс на шее у правого наркомана...
- Парень, дунуть хочешь? - раздался за спиной хриплый голос.
Андрей обернулся. Перед ним стояла старая цыганка:
- Дунуть хочешь? - повторила она, - Есть дурь. Любая, на выбор: анаша, пластилин, соломка. Четыре куска зеленых или пять штук российских лавэ. Лавэ...
- Пошла отсюда старая ведьма! - заорал Андрей. Цыганка попятилась: вид разъяренного негра с белками вытаращенных глаз, посеревшей от гнева кожей, в развевающемся подряснике был страшен.
- Гражданин! Вы не толерантны! - завизжали у него за спиной, - Цыгане не виноваты, что русские вынудили их продавать наркотики! Да, да, именно вынудили продавать, вытеснив на социальную периферию. Отсутствие толерантности в нашем обществе толкнуло их на этот путь! Не хотите купить что-нибудь у этой несчастной циганки - не покупайте! Но прогонять ее не имеете права! Не толерантно!
Андрей медленно обернулся на звук. Перед ним стояла дама климатерического возраста, с истерическим лицом, подстриженная "под Чирикову", затянутая в узкие джинсы и обутая в кроссовки. Шнурок в правом кроссовке был синего цвета. "Белая ленточка", плавно перетекшая в "толерантную". Андрей вроде бы даже видел ее в пикете перед церковью ЧеснОй головы Иоанна Крестителя с плакатом в руках: "Свободу однополым бракам!" Увидев, что напавший на цыганку - негр, дама округлила глаза, и попятилась.
- О! Прости, наш темнокожий брат! Мы не знали, что это ваша территория! Мы уходим!
Обе женщины моментально испарились, оставив Андрея в полном обалдении в обществе двух торчков. Он недоуменно посмотрел налево, посмотрел направо. Мягко подкатил поношенный троллейбус, приветливо открыл двери. Андрей вдруг громко расхохотался, махнул троллейбусу рукой, и зашагал прочь от остановки. Он понял, что испугало марафетчиц.
По противоположному от него тротуару двигалась разнополая и разновозрастная группа, одетая в синее и голубое, в кроссовках, зашнурованных синими шнурками. Она громко скандировали: "То-ле-рант-ность!". В руках они несли позаимствованные из Интернета лозунги, совершенно не имевшие отношения к местной жизни: "Преступника под суд!" - под фотографией президента Филиппова-Глебова, "Темнокожие - наши братья!", "Мусульманам тоже нужно где-то молиться".
Андрей развернулся на ходу, и, набрав в легкие воздух, крикнул:
- Владимира Вольфовича на вас нет!
По политическим симпатиям Андрей был сторонником Жириновского, недавно скончавшегося на 77 году жизни бессменного лидера ЛДПР...
Придя домой, Валерий Павлович еще немного повозился с детьми, и сел за компьютер. Нужно было срочно дописывать статью в ваковский журнал. Но перед этим Валерий Павлович не удержался и зашел в Интернет. Нет, не потусоваться на форуме, просто посмотреть новостную ленту. Прочитанное его, мягко говоря, озадачило.
"Еще один бастион расовой и религиозной нетерпимости пал: под угрозой введения международных санкций Швейцария решила заменить свой флаг".
"Партия болгарских цыган зарегистрировала своего лидера, Семена Рошкова, в президенты Болгарии".
"Историческая встреча: Евгения Чирикова поддержала идеи Гведолин Медди, высказанные еще денадцать лет назад".
Валерий Павлович с полминуты оторопело глядел на заголовки новостей, потом кликнул последний:
"Лидер Российской Партии Толерантности и возможный будущий кандидат от этой партии на президентских выборах, ветеран нашего правозащитного и экологического движения, Евгения Сергеевна Чирикова встретилась сегодня с Гведолин Мэдди, двенадцать лет назад высказавшей идею о приобретении Японией у России пустующих территорий на побережье Охотского моря для переселения населения, пострадавшего от аварии на станции "Фокусима-1". Позднее Гведолин Мэдди даже создала международный фонд для организации этой "сделки века". Но до недавнего времени дело не двигалось с мертвой точки. Более того, произошел так называемый "Кунаширский инцидент", когда возле этого острова подверглись неспровоцированному обстрелу и затонули два японских траулера, а Российская Федерация пригрозила Японии бомбить Хоккайдо... После такого антияпонского выпада русско-японские дипломатические отношения были разорваны. И вот дело сдвинулось с мертвой точки. Евгения Чирикова, встретившись со стареющей Гведолин Мэдди и заверила, что мечта последней может быть осуществлена еще при жизни. Разумеется, в случае избрания самой Евгении Чириковой президентом России. При этом Чирикова категорически ОТВЕРГЛА идею о компенсации со стороны Японии за передаваемые российские территории. По ее мнению, Россия должна передать японцам свои территории БЕСПЛАТНО. Только так Россия может искупить все те страдания, которые перенес японский народ за двенадцать лет после радиационной катастрофы" .
- "Дело с мертвой точки" два раза в подряд, "встретившись - и заверила", "мечта последней"... Хоть бы писать правильно научились. Костомарова на вас нет с Ушинским! - пробурчал Валерий Николаевич и щелкнул по следующей ссылке.
"Деньги, выплаченные Болгарией по приговору Международного суда по правам человека за состоявшиеся десять лет назад антицыганские погромы, цыганская община этой страны намерена потратить на предвыборную кампанию своего кандидата в президенты Болгарии. Напоминаем, что выборы пройдут под жестким международным контролем".
- Беспредел, отметил Валерий Павлович, За свои же деньги получить цыгана в президенты. Толерантность, бля...
"Победоносно завершилась борьба, которую двенадцать лет вела против европейского шовинизма и религиозной нетерпимости ассоциация иммигрантов мусульман в Швейцарии Secondos Plus. Наши читатели уже поняли, что речь идет о пресловутом швейцарском флаге, который является отголоском тех самых крестовых походов, в которых христианские так называемые "пилигримы" убивали мусульман. Пусть не в таком масштабе, как это случилось пять лет назад, когда "Большой" сатана вместе с "Малым" сатаной превратили Передний Восток в радиоактивную пустыню. Но именно эти трагические события послужили толчком для изменения общественного мнения в сторону нетерпимости к символам гегемонии и расового превосходства. Не удивительно, что Комитет по социальным и гуманитарным вопросам и вопросам культуры Генеральной Ассамблеи ООН, Комитет по санкциям Совета Безопасности ООН и Фонд демократии ООН предъявили Швейцарии совместный ультиматум, пригрозив поставить перед Генеральной Ассамблеей и Советом Безопасности вопрос об исключении этой страны из ООН в случае нежелания сменить свою государственную символику. Народная Швейцарская партия капитулировала. Теперь флагом Швейцарского Союза официально становится флаг Гельветической республики - зелено-красно-желтое полотнище".
- И опять это загадочное число двенадцать... Что же это за год был, Две тысячи одиннадцатый? Для меня это был год защиты диссертации... И я за этой защитой света белого не видел... А в мире вон что начиналось... Значит, это не в Восемнадцатом началось, а значительно раньше... Виктор Павлович покачал головой, шепотом матюгнулся так, что было слышно только одно слово "толерантность", и решительно закрыл Интернет.
Пройдя полквартала, Андрей нос к носу столкнулся с курсантами местного военного училища, неторопливо прогуливающих свою увольнительную. Один из них, лидер группы, пошел навстречу Андрею, широко расставив руки:
- О, Андрей! ЗдорОво! - полуобъятие за плечи, хлопок по лопатке, Вот ребята, знакомьтесь, это Андрей - наша местная достопримечательность. Ругается матом виртуозно, служит на литургии в церкви, по рождению великоросс, фамилия - Крутых, но при этом черён, как сапог... А мы, Андрей, тут толерантность соблюдаем: знакомим наших новых коллег с городом. Знакомься, это конкретные пацаны из Южной Осетии.
- Привет, Костя, рад видеть! Здравствуйте, пацаны, - это остальным курсантам без различия курса. Всех военных Андрей уважал. За выбор профессии. Как было сказано в одном древнем черно-белом кино: "Есть такая профессия - родину защищать".
Конкретные пацаны из Осетии осмотрели Андрея с головы до ног, и сдержано поздоровались. Черный русский был для них в новинку. Остальные курсанты уже попривыкли к Андрею, он часто бывал в их училище, где отец Василий служил иногда литургию.
- Костя, - начал Андрей, - я только что видел, как "толерасты" крышуют цыган-наркоторговцев! Цыганка! Вон там, на остановке, всего за каких-то десять тысяч... Дурь мне толкала... И при ней смотрящая, из этих, толерантных... Я цыганку шуганул, а она в визг... Потом увидела, что я негр, не сообразила, что русский негр, а подрясник за африканскую одежду приняла... Короче, приняли меня за одного из "черных пантер", которые тяжелыми наркотиками торгуют... И их обоих как ветром сдуло...
Взгляд Константина, пока он слушал Андрея, становился все более колючим.
- Вот как, - сказал он, - Да. С "черными пантерами" предпочитают не связываться ни полиция, ни цыгане, ни глобалисты...
За спиной Андрея раздался звон разбитого стекла. Он обернулся, курсанты вытянули шеи. Мимо них пробежал молодой парень лет двадцати, коротко стриженый и в черной косухе. Скинхед. Из "Непримиримых". За ним гнались, размахивая метлами, давешние негры-официанты. Увидев группу курсантов, они с галопа перешли на рысь, потом на шаг, спрашивая глазами у стоящих русских: "Так КАК, пропустите или будете бить?". На этот раз негры были в своем праве, поэтому Андрей и курсанты старшекурсники посторонились, потеснив при этом первогодков. Негры снова перешли на рысь, а миновав их группу - на галоп.
- Не догонят, - резюмировал Костя.
- Так точно, не догонят, - согласился Андрей, - Скин теперь преимущество имеет...
- Жалко ребят, - подал голос один из старших курсантов, - Они вроде нормальные, хоть и черные. В "Машинке" учатся. Я их там видел, когда свою "метёлку" провожал... И витрину жалко. Мы с "метёлкой" сидели в "Не уйду!" Хорошее место. Как раз на средний карман: ни снобов, ни шантрапы. Посидели хорошо, и всего на сто тысяч...
- Ну, в следующий раз остановим чувака, и проведем среди него разъяснительную работу, что они все заблуждаются в методах борьбы, - улыбнулся Костя.
- Странно тут у вас, - произнес один осетин, - одни негры в церкви служат, другие за белыми гоняются...
Андрей дернулся было, но Константин положил ему руку на плечо.
После двух осетино-грузинских войн много молодых осетин поступало в российские военные училища, целеустремленно и жадно постигая военную премудрость. Не прошедшие по конкурсу шли контрактниками в российскую армию. Рано или поздно контракт заканчивался, после чего послужившие офицеры и обученные солдаты возвращались домой. И тогда на американский чек-пойнтах по ту сторону границы небу становилось жарко... Обычно после того, как небо немного остывало, а цинковые гробы разъезжались по домам, американский Госдеп обращался с нотой протеста в МИД России, но получал стандартный ответ, что обучение на российской территории гражданских и военных специалистов для малых народов Кавказа совпадает с общей политикой толерантности, которую согласованно проводят Евросоюз, Соединенные Штаты и Россия в последние годы...
Война "08.08.08" снова разделила мир на "До" и "После". Шенгенская зона, в свое время созданная на средства, выкаченные из разваленного СССР, не получила запланированного вливания от развала России, и затрещала по всем швам. Начался Великий Спад. После дефолта Исландии, Греции, Испании и Португалии евро не выдержал, и рухнул. В США и России стала раскручиваться гиперинфляция.
В таких условиях многим показалось, что решение всех проблем - "маленькая победоносная война". И они начались, маленькие - и не очень, победоносные и не очень: турецко-курдская война, в которой Россия участие не принимала, вторая осетинско-грузинская война, в которой Россия приняла самое живейшее участие. Вспыхнул Корейский полуостров, на траверзе острова Кунашир были потоплены два японских десантных корабля... Все это закончилось ядерным ультиматумом США России и "Кавказским кризисом" 2018 года по типу Карибского. Но на этот раз каждый остался при своих: русские базы остались в Южной Осетии, хотя американцы и вошли в Картлию и Сванетию. И дело было не в русской упертости или американской уступчивости, а в государстве Израиль...
Исламские фундаменталисты, взявшие, наконец, власть в Сирии, и замкнувшие санитарное кольцо вокруг государства Израиль, решили, что настала пора сбросить евреев в море. Однако у евреев оказалось атомное оружие. Мало, но на Анкару, Каир, Дамаск, Бейрут и Амман хватило. Мусульманский мир всколыхнулся и провозгласил неверным джихад. И Шестой американский флот, изготовившийся для удара по России, переключился на волны фанатиков феидаев, идущих на штурм израильских рубежей. Используя, в том числе, тактические нейтронные бомбы. Евреи тоже не теряли времени, используя против скопления противника оставшиеся атомные заряды. История умалчивает, чья атомная боеголовка - американская или израильская - упала на Тартус, где с начала атомного кризиса была заперта российская эскадра. Но Россия ответила ядерным ударом по Израилю и Шестому флоту. Захваленная и перехваленная американская ПРО была пробита, как бумага. Американские корабли просто расплавились от прямых попаданий атомных зарядов, а израильским евреям пришлось уходить в новую диаспору. Тем, кто проживал в отдаленных кибуцах... И исключительно с необорудованного побережья, на подручных средствах... Таким образом "Большой" и "Малый" сатана превратили Передний Восток в радиоактивное пепелище...
Мир был потрясен. Впрочем, это еще мягко сказано: казалось, воскресли последние дни планеты Надежда из "Жука в муравейнике" братьев Стругацких. Не летали самолеты. Не ходили поезда. Спасающееся из городов от возможных атомных ударов беженцы, расчищая себе дорогу, корежили машины, затаптывали друг друга, расстреливали из всего, что может стрелять и резали всем, что может резать. Все телевизионные каналы отменили все передачи и транслировали одну новость: "Израиля уже не существует, но мы пока еще живы". Интернет переполнился фотографиями радиоактивного пепелища. Но когда выяснилось, что стороны сами испугались произошедшего, и продолжения атомного апокалипсиса не последует, правозащитники всех мастей - западные интеллектуалы и российские интеллигенты - в один голос взвыли об общечеловеческих ценностях, уникальности отдельной человеческой жизни и отсутствии толерантности у американцев и русских, а также почему-то у евреев. Россия к этому времени под шумок уже выслала большую часть нелегальных эмигрантов из Средней Азии на историческую родину. Ради безопасности и профилактики терроризма. Антиамериканская и антирусская истерия раскручивалась все сильнее, кто-то явно не пожалел на это больших денег. Скоро посыпались требования открыть границы, ввести свободу передвижения, принять несчастных мусульман, страдающих от радиации, толерантно относится ко всем без исключения эмигрантам.
Попробуй, проигнорируй крикунов, когда на их стороне новая "пятая власть" - Интернет. Общественное мнение меняется очень быстро - и скоро собственные обыватели, сошедшие с ума от смертельного, в прямом смысле этого слова, ужаса уже готовы присоединиться к крикунам. "Толерантность! Еще больше толерантности!" вопил обыватель, еще вчера бивший ножом в спину впереди стоящего человека, чтобы на шаг продвинуться в страшной очереди к выходу из города. Еще больше толерантности к представителям иной культуры, иной конфессии, расы - к кому угодно, но чтобы не было больше того смертельного ужаса, не было больше опасности ядерной войны. И обыватели уже готовы были устраивать по этому поводу хороводы на Манежной площади, продевать в кроссовки голубые шнурки...
А то и учинить что-нибудь посерьезнее - бросить "коктейль Молотова" в окно первого этажа провинциального муниципалитета, например, или сжечь несколько машин на улицах.
Уступить давлению? Вернуть исламских нелегалов? Открыть границы? Ни за что! Но демографический спад продолжался, России требовались рабочие руки... Много чернорабочих рук... И вот тогда новый президент Филиппов-Глебов, пошел на "финт ушами": он громогласно объявил, что с распростертыми объятиями примет выживших единоверцев - сирийских ливанских и израильских арабов-христиан, египетских коптов, а также... эмигрантов-христиан из стран Африки.
- Башар Асад в свое время тоже повелся на толерантность, - ответил осетин.
В кармане у Кости ожил мобильник. Сказав в трубку "Да!" несколько раз в подряд, Константин обернулся к своей команде:
Курсанты развернулись и перешли на рысь, экономя дыхание и силы для будущей сшибки. Андрей постоял на месте, и, подобрав подрясник, кинулся следом.
Возле КПП курсанты начали сбавлять шаг и, наконец, остановились, недоуменно оглядываясь. Возле ворот пикет из трех единообразно одетых человек: синие джинсы, синие футболки, и даже шнурки в обуви тоже синие. В руках они держали лозунги: "Чирикову - в президенты!", "Больше толерантности!", "Долой оплот нетерпимости и насилия!". Больше перед КПП никого не было.
- Ерш твою меть, - растеряно протянул один из курсантов, - А хулиганы где?
- Может быть, это у второго КПП? - предположил Костя.
Но проверить это предположение ребятам не удалось. Где-то позади взвыл мотор, и мимо оторопевших курсантов болидом пронеслась старая проржавевшая "копейка". На скорости она протаранила ворота и снесла их с петель. Заглохший было мотор снова взвыл, машина резко сдала назад, развернулась, и умчалась прочь. Пар из разбитого радиатора вился по сторонам и оседал на ветровом стекле. Лицо водителя за ветровым стеклом было скрыто маской. Номера на машине тоже отсутствовали.
Последовала немая сцена.
Из дверей КПП вышел прапорщик Петренко, посмотрел на ворота, пробормотал: "Толерантность, мля!" и трясущимися руками достал из кармана сигарету. "Толерантные", бросая на курсантов и на прапорщика виноватые взгляды, стали медленно-медленно отодвигаться в сторону. Прапорщик бросил окурок, расстегнул резинку форменного галстука и пуговицу воротника. Огляделся по сторонам, махнул рукой курсантам:
- Ребята! Поднимайте ворота, будем ставить.
Кряхтя, курсанты подняли упавшую створку ворот. Андрей помогал им, закатав полы подрясника за пояс. Петренко исчез, но почти сразу же появился снова с увесистой кувалдой в руках. С помощью кувалды и "какой-то матери" ворота наконец-то были повешены на петли.
Два человека с большими звездами на погонах наблюдали за происходящим из-за занавески большого кабинета на третьем этаже административного корпуса училища.
- Ты был прав, Петр Федорович, они пытались вскрыть систему нашей обороны, - сказал человек в генеральских погонах.
- Умоются, Николай Иванович, - отозвался второй, в полковничьих погонах, - Хотя задумка у них была неплохая: стянуть весь дежурный наряд ко вторым воротам хулиганской выходкой, а потом спровоцировать нас на объявление тревоги... Наши курсанты подоспели как раз вовремя... Теперь пускай ОНИ смотрят не работу наших тревожных групп, а как группа курсантов ставит ворота на место.
- Как мы дошли до жизни такой, Петр Федорович? На своей земле, как в осажденной крепости!
- Просто противник постоянно опережает нас и в информационных технологиях и по информационной безопасности... Мы думали, что против нас применят стандартный сценарий "цветной революции". А это какой-то новый сценарий "ползучей колонизации"... Да и средства у них и у нас не сравнимы.... Кроме того, Сердюков уволил много наших "зубров" сразу после "08.08.08".
- Как вы, служба безопасности, любите все усложнять.
- Как вы, армейцы, любите все упрощать.
Возникла пауза. Ворота к этому времени стояли на своем месте.
- Не исключено, что они попробуют снова...
- Маловероятно. Но... мы учтем такую возможность.
Снова повисла пауза.
- Сегодня получил директиву, - продолжил генерал, - Приказ готовиться к подавлению беспорядков. Раздать щиты и дубины курсантам, расставить блокпосты на перекрестках... В общем, дефолт США - дело решенное. Ваши же люди раздобыли информацию. Чуть ли не из Овального кабинета... В общем, решение принято, будет объявлено в эту среду... Филиппов-Глебов и его окружение опасаются массовых беспорядков населения, державшего сбережения в американских долларах...
Собеседник дернулся:
- Блин! Выпускать наших мальчишек на озверевшую толпу... Николай Иванович, они с ума посходили! Пусть полиция включает свою мясорубку, это их компетенция!
- Есть мнение, Петр Федорович, что полиция сама может встать на уши. С их-то уровнем коррупции. Взятки-то в большинстве берут в "зеленых"...
- Старый миропорядок кончается, а никто и не заметил... флегматично произнес полковник, Надо же, кто бы мог представить! Толерантность в роли анестезирующего средства для агонизирующего социального организма...
- Но нас-то в агонизирующие не записывай! У нас народ уже "толерастами" ругается. Мы останемся. Мы, как страна. И ради этого я выведу завтра наших мальчишек расставлять блокпосты.
- Ну, тогда я пойду свои тревожные группы готовить... С "черными пантерами" твои мальчишки все равно не справятся. Это для моих волкодавов... работа.
- Не подведете?
- На их же "точках" превентивно порежем, и вякнуть не успеют... Тут другой вопрос: не подведет ли нас Филиппов-Глебов?
- Хороший вопрос... Думаю, нет. Мы ему еще нужны. "Толерасты" на него ордер в Гааге выписали, как на преступника против человечности, а чем это кончается, все со времен Милошевича знают. Так что за нас, силовиков, он будет держаться из последних сил. Тут главное проявить твердость, не уступить - а через неделю "толерастам" не до нас станет. Новые хозяева жизни их жрать начнут.
- Ну что же... Не зря говорили, что оптимист учит английский, пессимист - китайский, а реалист изучает автомат Калашникова...